Страница:
Пытаясь постигнуть этот бред, критики нагрузили спектакль собственными домыслами, приписав ему антиисламский пафос и античеченские настроения. Ничего подобного режиссер, разумеется, не имел в виду. Если враг Цезаря, Секст Помпеи, появляется у него на экране, стилизованный под 4d ченского полевого командира, с автоматом, в камуфляже и с характерным акцентом, то это происходит оттого лишь, что Серебренников не знает и знать не хочет, кто такой Секст Помпеи, почему он воюет с Римом, и вообще что происходит в пьесе Шекспира. Ему нужно хоть как-то оформить происходящее на сцене, вот он и берет самую расхожую, всем знакомую картинку: террорист в камуфляже. Если нужно представить образ государства, берется такая же современная картинка: люди в пиджаках, и среди них «Цезарь» (Иван Сте-бунов) - маленький механический человечек, чья манера речи слегка, чуть-чуть пародирует путинскую. Это зрителю известно, понятно. А что такое Рим и Египет - надо объяснять, искать образы, соображать. А соображать нынче в театре особо никому не охота - ни творцам, ни зрителям.
В начале спектакля появляется персонаж по имени Предсказатель. Он есть у Шекспира, но здесь это очень противная фигура: лысый, гундосящий и воющий, на костылях, со сдвинутыми коленками и вдобавок - между ног у него огромная сарделька, перевязанная веревочкой и подвешенная к шее. Зритель, конечно, хихикает. После того, как трюк сделан, сарделька убирается в штаны, и Предсказатель два действия ковыляет, вихляясь, просто так, без слов, для увеличения общего количества омерзительности. Таков и общий стиль постановки - небольшое количество трюков, паузы между которыми заполнены какими-то бессмысленными корчами.
Рим, Египет, исторический колорит, прекрасная, всегда имевшая успех пьеса - казалось бы, вот отличная материя, которой можно прикрыть профессиональные огрехи. Но режиссер ничем не желает прикрываться. Он бесстрашен!
Антоний (Сергей Шакуров) и Клеопатра (Чулпан Хаматова) вроде как изображают страсть, извиваясь в объятиях, а на голой спине Антония даже, для убедительности, прочерчены три красные полоски (вот как любит царица в пылу страсти), которые потом слуга заклеивает пластырем. Но герои не видят, не слышат, не чувствуют друг друга, между ними ничего не происходит. В бодром меха-I ническом темпе молотят белые стихи, иногда переодеваясь. (Наиболее удачен «египетский прикид» Хаматовой, когда на ней классический парик с черной челкой и шальвары.) У них нет характеров, всю роль актеры проводят на одной краске -Шакуров на привычном мужественном хрипе, Ха героев и любви их нет, с какой целью поставлена пьеса, где герои и любовь их есть?
В том-то и разгадка тайны г-на Серебренникова. Он создан как терминатор, чтобы уничтожить классические мифы театра. Он ставит самые легендарные пьесы - скажем, «Лес» Островского, «Мещан» Горького, «Сладкоголосую птичку юности» Уильям-са - чтобы их, этих мифов и легенд о каком-то театре высокого профессионализма, где водились мысли и чувства, больше не было. На его месте образуется черная дыра, заполненная дурным неаппетитным месивом - очередным спектаклем Серебренникова. Но так и должно быть - мы же не требуем от улитки, поедающей листочек, чтоб она оставляла при этом прекрасные выделения. У человека такая миссия, что поделаешь!
И поэтому странно примерять к нему профессиональные критерии. Если считать режиссуру профессией, Серебренников не умеет ничего или почти ничего. Не владеет анализом пьесы, и авторский мир для него - ничто. Не справляется с пространством - мизансцены «Антония amp; Клеопатры» неизобретательны, беспомощны, не использованы ни высота, ни глубина пространства. Поразительно глух он и к музыке спектакля. Не раскрывает актеров и не умеет слаживать ансамбля… И так далее. И дело не в том даже, что у него нет диплома о высшем режиссерском образовании, мало ли беспомощных режиссеров с таким дипломом. А в том, что терминатор умеет только уничтожать, остальное вне его компетенции… Неудивительно, что наша сцена, к таким явлениям непривычная, растерялась под напором личной энергии режиссера - единственного профессионального качества, которое у пего есть, причем в избытке. Но постоянно писать о каждом опусе Серебренникова теперь, когда его тайна раскрыта, совершенно излишне. На каждый чих не наздравствуешься. Пусть терминаторы делают свое дело, а рабочие пчелки культуры - свое. Посмотрим, чья возьмет.
НАШЛИЧЕМУДИВЛЯТЬ! Г
КРИМИНАЛЬНАЯРОССИЯ ВЛОКОНАХИКОРСЕТЕ
ЭРМИ-КОЛАУЖЕВПРОДАЖЕ
СКАЗОЧКАДЛЯУБОГИХ
«ЧИТАТЕЛИ-ПИСАТЕЛИ»: ДАВАЙТЕПОИГРАЕМ
В начале спектакля появляется персонаж по имени Предсказатель. Он есть у Шекспира, но здесь это очень противная фигура: лысый, гундосящий и воющий, на костылях, со сдвинутыми коленками и вдобавок - между ног у него огромная сарделька, перевязанная веревочкой и подвешенная к шее. Зритель, конечно, хихикает. После того, как трюк сделан, сарделька убирается в штаны, и Предсказатель два действия ковыляет, вихляясь, просто так, без слов, для увеличения общего количества омерзительности. Таков и общий стиль постановки - небольшое количество трюков, паузы между которыми заполнены какими-то бессмысленными корчами.
Рим, Египет, исторический колорит, прекрасная, всегда имевшая успех пьеса - казалось бы, вот отличная материя, которой можно прикрыть профессиональные огрехи. Но режиссер ничем не желает прикрываться. Он бесстрашен!
Антоний (Сергей Шакуров) и Клеопатра (Чулпан Хаматова) вроде как изображают страсть, извиваясь в объятиях, а на голой спине Антония даже, для убедительности, прочерчены три красные полоски (вот как любит царица в пылу страсти), которые потом слуга заклеивает пластырем. Но герои не видят, не слышат, не чувствуют друг друга, между ними ничего не происходит. В бодром меха-I ническом темпе молотят белые стихи, иногда переодеваясь. (Наиболее удачен «египетский прикид» Хаматовой, когда на ней классический парик с черной челкой и шальвары.) У них нет характеров, всю роль актеры проводят на одной краске -Шакуров на привычном мужественном хрипе, Ха героев и любви их нет, с какой целью поставлена пьеса, где герои и любовь их есть?
В том-то и разгадка тайны г-на Серебренникова. Он создан как терминатор, чтобы уничтожить классические мифы театра. Он ставит самые легендарные пьесы - скажем, «Лес» Островского, «Мещан» Горького, «Сладкоголосую птичку юности» Уильям-са - чтобы их, этих мифов и легенд о каком-то театре высокого профессионализма, где водились мысли и чувства, больше не было. На его месте образуется черная дыра, заполненная дурным неаппетитным месивом - очередным спектаклем Серебренникова. Но так и должно быть - мы же не требуем от улитки, поедающей листочек, чтоб она оставляла при этом прекрасные выделения. У человека такая миссия, что поделаешь!
И поэтому странно примерять к нему профессиональные критерии. Если считать режиссуру профессией, Серебренников не умеет ничего или почти ничего. Не владеет анализом пьесы, и авторский мир для него - ничто. Не справляется с пространством - мизансцены «Антония amp; Клеопатры» неизобретательны, беспомощны, не использованы ни высота, ни глубина пространства. Поразительно глух он и к музыке спектакля. Не раскрывает актеров и не умеет слаживать ансамбля… И так далее. И дело не в том даже, что у него нет диплома о высшем режиссерском образовании, мало ли беспомощных режиссеров с таким дипломом. А в том, что терминатор умеет только уничтожать, остальное вне его компетенции… Неудивительно, что наша сцена, к таким явлениям непривычная, растерялась под напором личной энергии режиссера - единственного профессионального качества, которое у пего есть, причем в избытке. Но постоянно писать о каждом опусе Серебренникова теперь, когда его тайна раскрыта, совершенно излишне. На каждый чих не наздравствуешься. Пусть терминаторы делают свое дело, а рабочие пчелки культуры - свое. Посмотрим, чья возьмет.
НАШЛИЧЕМУДИВЛЯТЬ! Г
«Чем удивлять будем?» - так в старину говаривали знаменитые театральные режиссеры. Надо заметить, это вообще хороший вопрос для всей культуры в целом. Кто и чем «удивил нас» в 2006 году? Глубокий и постоянный источник удивления -Федеральное агентство по культуре и кинематографии - даже не удивил, а прямо-таки поразил общественность распоряжением назначить артиста Евгения Миронова художественным руководителем Театра Наций.
До сих пор Миронов был замечен только в хорошем исполнении разнообразных ролей на театре и в кино. Он не ставил спектаклей. Никогда ничем не: руководил. Для чего популярному артисту возглавлять Театр Наций, то есть пустое в творческом отношении место, занимающее, правда, отличное помещение с давней историей (это бывший театр Корша)? Но удивление ваше развеется быстро, если вы вспомните, что Евгений Миронов в творческом союзе с режиссером Кириллом Серебренниковым в этом году организовывал фестиваль «Территория». На этот фестиваль привезли неве роятпо авангардные постановки из стран Европы, так что зритель мог созерцать процессы мочеиспускания па сцене не только русского, но и, к примеру, венгерского образца. До сих пор черная болезнь «авангардизма» ползала по всему театральному организму, но теперь она, видимо, обретет строгую прописку в Театре Наций, где Евгений Миронов будет очаровательной вывеской, под которой режиссеру С. будет где развернуться.
И это замечательно! Я, как ретроград, страшно не люблю невкусных смешений. Не надо соединять монастырь с кабаком - пусть все будет на своем, четко очерченном месте. По крайней мере, людям будет известно, в какие места заглядывать, а какие обегать за версту.
Отвоевала же «новая драма» целую поляну - театр «Практика». И теперь зритель сам в состоянии сообразить, нужен ли ему, скажем, спектакль «Июль» - монолог людоеда, пожирающего всех на своем нелегком пути. Этот монолог написал Иван Вырыпаев, а играет его милейшая актриса Полина Агуреева, оного Вырыпаева жена. Тоже, нашли чем удивлять - монологом людоеда. Вот если бы вдруг мне стало известно, что кто-то из деятелей «новой драмы» написал пьесу в четырех действиях о жизни нормальной российской семьи, вот тут у меня от удивления глаза бы на лоб полезли. А то, подумаешь, монолог людоеда. Это, извините, дешевка. Это начирикать можно за два дня. Старые-то драматурги над пьесами по году сидели, выстраивая жизнь персонажей…
Приятно удивило в конце года правительство России, присудив свою премию в области культу ры спектаклю Малого театра «На всякого мудреца довольно простоты» по пьесе А. Н. Островского. Дело в том, что я чуть не единственный критик, который обратил пристальное внимание на этот добротнейший спектакль как на убедительную победу эстетического консерватизма. Пять перемен декораций! Причем учитывающих то обстоятельство, что в кабинете генерала стоит совсем не та мебель, что в комнате бедного молодого человека. Подробнейшие психологические характеристики всех героев! Полный текст автора без купюр и искажений! И при этом - смешно, реально смешно, но не из-за фарсовых режиссерских приемов, а по существу.
Это и вообще важная проблема - адекватность автору пьесы. Дело в том, что наши театры постоянно вводят потребителя в заблуждение. На афише и в программке у них написано имя автора, как бьпгарантирующее качество продукта - Шекспир, Чехов, Островский. А в спектакле может оказаться до сорока-пятидесяти процентов искажений, купюр и отсебятины. А по какому праву, собственно говоря? Почему я прихожу в Филармонию на Моцарта, Шостаковича и т. д. и слышу именно то, что хочу, без малейших изменений, а драматический театр использует классику как прикрытие режиссерских фокусов? Я требую в таких случаях снимать имя автора с афишы и ставить имя режиссера! Пусть будет, например: «Н. Чусова. "Гроза". Композиция по мотивам драмы Островского». Или: «Ю. Бутусов. "Гамлет". Нечто но Шекспиру». Это будет правильно и честно, а то, что происходит сейчас, неправильно и нечестно.
Чуть не каждый день удивляют меня газеты и журналы, в которых подробно и обстоятельно рецензируются американские фильмы. Зачем пишущие бе/|;олаги вкладывают свой интеллект в чужую культуру, о котором эта чужая культура никогда не узнает, понять невозможно. Все американские картины сняты для наипростейших зрителей, анализировать в них абсолютно нечего, остается вдохновенно пересказывать сюжет. Какова цель этих трагических и бесплодных умственных упражнений, установить не удалось.
Лучше бы мы все-таки сосредоточились на своем родном, как сосредоточился на нем Павел Лунгин, сняв «Остров» - конечно, самую примечательную картину года. С «Островом» произошло редкое, чудесное совпадение - грамотная и сильная реклама соединилась с качественным продуктом. Уже месяц фильм держится в прокате, бередя душу россиян великолепной работой Петра Мамонова. Хорошо, что этот чудик взял и поднял профессиональную актерскую планку на такую высоту. Надо время от времени напоминать, что в актерском деле возможны чудеса, а не только эксплуатация личного обаяния!
Но и вообще в этом году было что посмотреть в русском кино - картин семь-восемь приличных набралось, а нужно ли человеку больше? То же и с книгами - порядочных и занимательных с десяток будет, а кто ж больше-то за год читает, кроме тех мучеников, что зарабатывают на жизнь литературной критикой, то есть плохим пересказом сюжетов? Так что культура в этом году более-менее обеспечила потребителя пищей. Другое дело, что тональность ее в целом не назовешь мажорной.,
В литературе преобладали антиутопии - мрачные сатирические картины будущего России. В кино -драмы и черные комедии.
Так что главный приз за удивление получил бы от меня тот, кто снял, поставил бы или написал умную комедию о современности, после которой не приходила бы в голову идея «а не удавиться ли мне?» Но этот приз еще ждет своего героя.
До сих пор Миронов был замечен только в хорошем исполнении разнообразных ролей на театре и в кино. Он не ставил спектаклей. Никогда ничем не: руководил. Для чего популярному артисту возглавлять Театр Наций, то есть пустое в творческом отношении место, занимающее, правда, отличное помещение с давней историей (это бывший театр Корша)? Но удивление ваше развеется быстро, если вы вспомните, что Евгений Миронов в творческом союзе с режиссером Кириллом Серебренниковым в этом году организовывал фестиваль «Территория». На этот фестиваль привезли неве роятпо авангардные постановки из стран Европы, так что зритель мог созерцать процессы мочеиспускания па сцене не только русского, но и, к примеру, венгерского образца. До сих пор черная болезнь «авангардизма» ползала по всему театральному организму, но теперь она, видимо, обретет строгую прописку в Театре Наций, где Евгений Миронов будет очаровательной вывеской, под которой режиссеру С. будет где развернуться.
И это замечательно! Я, как ретроград, страшно не люблю невкусных смешений. Не надо соединять монастырь с кабаком - пусть все будет на своем, четко очерченном месте. По крайней мере, людям будет известно, в какие места заглядывать, а какие обегать за версту.
Отвоевала же «новая драма» целую поляну - театр «Практика». И теперь зритель сам в состоянии сообразить, нужен ли ему, скажем, спектакль «Июль» - монолог людоеда, пожирающего всех на своем нелегком пути. Этот монолог написал Иван Вырыпаев, а играет его милейшая актриса Полина Агуреева, оного Вырыпаева жена. Тоже, нашли чем удивлять - монологом людоеда. Вот если бы вдруг мне стало известно, что кто-то из деятелей «новой драмы» написал пьесу в четырех действиях о жизни нормальной российской семьи, вот тут у меня от удивления глаза бы на лоб полезли. А то, подумаешь, монолог людоеда. Это, извините, дешевка. Это начирикать можно за два дня. Старые-то драматурги над пьесами по году сидели, выстраивая жизнь персонажей…
Приятно удивило в конце года правительство России, присудив свою премию в области культу ры спектаклю Малого театра «На всякого мудреца довольно простоты» по пьесе А. Н. Островского. Дело в том, что я чуть не единственный критик, который обратил пристальное внимание на этот добротнейший спектакль как на убедительную победу эстетического консерватизма. Пять перемен декораций! Причем учитывающих то обстоятельство, что в кабинете генерала стоит совсем не та мебель, что в комнате бедного молодого человека. Подробнейшие психологические характеристики всех героев! Полный текст автора без купюр и искажений! И при этом - смешно, реально смешно, но не из-за фарсовых режиссерских приемов, а по существу.
Это и вообще важная проблема - адекватность автору пьесы. Дело в том, что наши театры постоянно вводят потребителя в заблуждение. На афише и в программке у них написано имя автора, как бьпгарантирующее качество продукта - Шекспир, Чехов, Островский. А в спектакле может оказаться до сорока-пятидесяти процентов искажений, купюр и отсебятины. А по какому праву, собственно говоря? Почему я прихожу в Филармонию на Моцарта, Шостаковича и т. д. и слышу именно то, что хочу, без малейших изменений, а драматический театр использует классику как прикрытие режиссерских фокусов? Я требую в таких случаях снимать имя автора с афишы и ставить имя режиссера! Пусть будет, например: «Н. Чусова. "Гроза". Композиция по мотивам драмы Островского». Или: «Ю. Бутусов. "Гамлет". Нечто но Шекспиру». Это будет правильно и честно, а то, что происходит сейчас, неправильно и нечестно.
Чуть не каждый день удивляют меня газеты и журналы, в которых подробно и обстоятельно рецензируются американские фильмы. Зачем пишущие бе/|;олаги вкладывают свой интеллект в чужую культуру, о котором эта чужая культура никогда не узнает, понять невозможно. Все американские картины сняты для наипростейших зрителей, анализировать в них абсолютно нечего, остается вдохновенно пересказывать сюжет. Какова цель этих трагических и бесплодных умственных упражнений, установить не удалось.
Лучше бы мы все-таки сосредоточились на своем родном, как сосредоточился на нем Павел Лунгин, сняв «Остров» - конечно, самую примечательную картину года. С «Островом» произошло редкое, чудесное совпадение - грамотная и сильная реклама соединилась с качественным продуктом. Уже месяц фильм держится в прокате, бередя душу россиян великолепной работой Петра Мамонова. Хорошо, что этот чудик взял и поднял профессиональную актерскую планку на такую высоту. Надо время от времени напоминать, что в актерском деле возможны чудеса, а не только эксплуатация личного обаяния!
Но и вообще в этом году было что посмотреть в русском кино - картин семь-восемь приличных набралось, а нужно ли человеку больше? То же и с книгами - порядочных и занимательных с десяток будет, а кто ж больше-то за год читает, кроме тех мучеников, что зарабатывают на жизнь литературной критикой, то есть плохим пересказом сюжетов? Так что культура в этом году более-менее обеспечила потребителя пищей. Другое дело, что тональность ее в целом не назовешь мажорной.,
В литературе преобладали антиутопии - мрачные сатирические картины будущего России. В кино -драмы и черные комедии.
Так что главный приз за удивление получил бы от меня тот, кто снял, поставил бы или написал умную комедию о современности, после которой не приходила бы в голову идея «а не удавиться ли мне?» Но этот приз еще ждет своего героя.
КРИМИНАЛЬНАЯРОССИЯ ВЛОКОНАХИКОРСЕТЕ
Многосерийный фильм «Сонька Золотая ручка» (РТР) назвали «исторической мелодрамой», что вряд ли справедливо. Для мелодрамы в этом произведении явно недостает мелодраматизма - то есть чувств, судеб и страстей, завернутых в особый,
I «сЛезный», мелодраматический переплет. Героиней мелодрамы никак не может быть хищная, ловкая преступница былых времен, бестрепетно об f читающая ювелирные магазины солидных боро I датых ювелиров былых времен. Скорее можно назвать эту картину «ретро-криминалом». «Ретро-крйминал» - относительно новый жанр, успешно й бодро развивающийся в нашем искусстве. 1 Действительно, это при старом режиме героями се{эиалов становились Михайло Ломоносов, Николай Вавилов и Софья Ковалевская - по нынешней терминологии, «ботаники». Это когда-то давно зри f т'ель интересовался, как жили-поживали в старину знаменитые ученые, писатели и композиторы. А теперь они заснут на первой же серии, потому что, обкормленные щекочущим нервы криминалом, уже ждут знакомого лакомства - преступления. Можно даже и без наказания. И вот на наших глазах пишется задним числом новая история - история криминальной России. Под новые времена подводится историческая «база». «Воровки» и «леди бомж» могут посмотреть на свою предшественницу из позапрошлого века, в локонах, кружевах и корсете.
И правильно: нечего корить современников каким-то якобы светлым прошлым, где действовали царь-батюшка, профессор Менделеев и художник Репин. Одновременно с этим в светлом прошлом жила еще и Сонька Золотая ручка, Ленька Пантелеев и другие выдающиеся исторические деятели. И мы должны знать, откуда есть-пошла великая криминальная Русь и как жили-были ее богатыри.
Автор сценария и режиссер «Соньки» - известнейший сценарист Виктор Мережко. Он и сам присутствует внутри картины в эпизодической роли воровского авторитета Мамая.
И произносит без запинки следующий текст: «Приветствуем знаменитую чувайку, блистательную марвихершу, проверенный честняк - Соньку Золотую ручку!» Представляю, какое удовольствие прославленный исследователь советского быта и автор многочисленных историй о трудной судьбе советских женщин получил от этого текста. Не знаю, смотрят ли телевизор на зоне, но те, кто на время из нее вышел, наверное, застонали от удовольствия - «Вот, дескать, и в старину люди жили по понятиям и ботали по фене! Не нами заведено, не нами и кончится!» Собственно говоря, ради такой реакции и работает «ретро-криминал».
Формально придраться совершенно не к чему -никто и не говорит, что Сонька поступает хорошо и правильно. Она сама признается, что ее влечет порок, а не добродетель. Но это все слова, слова, слова. А кино - это картинка. А на картинке красивая, изящная, привлекательная дама засовывает в сумочку толстые пачки ворованных денег и крупные бриллианты, живет на курортах с интересными брюнетами, родившихся невзначай детей сдает на руки подругам и родственникам, и вообще всячески демонстрирует, что быть воровкой - это класс. Надо просто быть выдающейся, великой воровкой - тогда и при жизни погуляешь, и после смерти тебя не забудут, глядишь, и фильм снимут в твою честь. Очень нужная картина для провинциальных девочек, «обдумывающих житье - делать жизнь с кого». Понятно, с кого - уж не с Софьи Ковалевской, у которой каторга какая-то, а не жизнь, гЦды ученья, сплошная жуткая математика. Вот с кого надо делать жизнь - Сонька Золотая ручка! Весело, красиво, ловко. Ну, задумаешься иногда, вздохнешь: «Ах, куда это несет меня? Что же это я делаю? Ах, я сама себя не понимаю!» Так криминальной героине и положено по ее женскому статусу немножко вздыхать! Виктор Мережко, разрабатывая этот характер, проявил настоящую, старорежимную закалку советского сценариста, и упрекнуть его не в чем: он на изображениях женщин давно собаку съел. Был заказ на честных трудовых -давал честных трудовых. Пошел заказ на «блистательных марвихерш» - и тут маху не дал.
А если бы к власти вдруг пришли инопланетяне -наши люди и тут бы не растерялись: в момент были бы готовы картины из прошлого и настоящего правильных ребят-инопланетян. Я вообще предлагаю учредить специальный киноприз - «Золотая ручка» - и вручать его кинематографистам, наиболее отличившимся в современной конъюнктуре.
Только, боюсь, слишком много наберется претендентов - давка будет.
I «сЛезный», мелодраматический переплет. Героиней мелодрамы никак не может быть хищная, ловкая преступница былых времен, бестрепетно об f читающая ювелирные магазины солидных боро I датых ювелиров былых времен. Скорее можно назвать эту картину «ретро-криминалом». «Ретро-крйминал» - относительно новый жанр, успешно й бодро развивающийся в нашем искусстве. 1 Действительно, это при старом режиме героями се{эиалов становились Михайло Ломоносов, Николай Вавилов и Софья Ковалевская - по нынешней терминологии, «ботаники». Это когда-то давно зри f т'ель интересовался, как жили-поживали в старину знаменитые ученые, писатели и композиторы. А теперь они заснут на первой же серии, потому что, обкормленные щекочущим нервы криминалом, уже ждут знакомого лакомства - преступления. Можно даже и без наказания. И вот на наших глазах пишется задним числом новая история - история криминальной России. Под новые времена подводится историческая «база». «Воровки» и «леди бомж» могут посмотреть на свою предшественницу из позапрошлого века, в локонах, кружевах и корсете.
И правильно: нечего корить современников каким-то якобы светлым прошлым, где действовали царь-батюшка, профессор Менделеев и художник Репин. Одновременно с этим в светлом прошлом жила еще и Сонька Золотая ручка, Ленька Пантелеев и другие выдающиеся исторические деятели. И мы должны знать, откуда есть-пошла великая криминальная Русь и как жили-были ее богатыри.
Автор сценария и режиссер «Соньки» - известнейший сценарист Виктор Мережко. Он и сам присутствует внутри картины в эпизодической роли воровского авторитета Мамая.
И произносит без запинки следующий текст: «Приветствуем знаменитую чувайку, блистательную марвихершу, проверенный честняк - Соньку Золотую ручку!» Представляю, какое удовольствие прославленный исследователь советского быта и автор многочисленных историй о трудной судьбе советских женщин получил от этого текста. Не знаю, смотрят ли телевизор на зоне, но те, кто на время из нее вышел, наверное, застонали от удовольствия - «Вот, дескать, и в старину люди жили по понятиям и ботали по фене! Не нами заведено, не нами и кончится!» Собственно говоря, ради такой реакции и работает «ретро-криминал».
Формально придраться совершенно не к чему -никто и не говорит, что Сонька поступает хорошо и правильно. Она сама признается, что ее влечет порок, а не добродетель. Но это все слова, слова, слова. А кино - это картинка. А на картинке красивая, изящная, привлекательная дама засовывает в сумочку толстые пачки ворованных денег и крупные бриллианты, живет на курортах с интересными брюнетами, родившихся невзначай детей сдает на руки подругам и родственникам, и вообще всячески демонстрирует, что быть воровкой - это класс. Надо просто быть выдающейся, великой воровкой - тогда и при жизни погуляешь, и после смерти тебя не забудут, глядишь, и фильм снимут в твою честь. Очень нужная картина для провинциальных девочек, «обдумывающих житье - делать жизнь с кого». Понятно, с кого - уж не с Софьи Ковалевской, у которой каторга какая-то, а не жизнь, гЦды ученья, сплошная жуткая математика. Вот с кого надо делать жизнь - Сонька Золотая ручка! Весело, красиво, ловко. Ну, задумаешься иногда, вздохнешь: «Ах, куда это несет меня? Что же это я делаю? Ах, я сама себя не понимаю!» Так криминальной героине и положено по ее женскому статусу немножко вздыхать! Виктор Мережко, разрабатывая этот характер, проявил настоящую, старорежимную закалку советского сценариста, и упрекнуть его не в чем: он на изображениях женщин давно собаку съел. Был заказ на честных трудовых -давал честных трудовых. Пошел заказ на «блистательных марвихерш» - и тут маху не дал.
А если бы к власти вдруг пришли инопланетяне -наши люди и тут бы не растерялись: в момент были бы готовы картины из прошлого и настоящего правильных ребят-инопланетян. Я вообще предлагаю учредить специальный киноприз - «Золотая ручка» - и вручать его кинематографистам, наиболее отличившимся в современной конъюнктуре.
Только, боюсь, слишком много наберется претендентов - давка будет.
ЭРМИ-КОЛАУЖЕВПРОДАЖЕ
Государственный музей «Эрмитаж» заключил соглашение с компанией «Кока-кола». В продажу поступят банки с надписью «Культурное наследие», украшенные картинами Ван Гога, Сезанна, Гогена и Руссо, а Эрмитаж разумно употребит чек на три миллиона девятьсот тысяч рублей, полученный от всемирного спрута. Деньги пойдут на организацию музея современного искусства в здании Главного штаба.
В общем, на этом месте полагается петь и плясать, славя Великую Коку, поддерживающую несчастный, последний огурец без соли доедающий государственный музей. И его мудрых начальников, придумавших столь изящный выход из положения. Действительно, совершенно непонятно, как это петербуржцы вообще до сих пор живут без музея современного искусства, то есть без тряпочек, веревочек, обрывков и огрызков, снабженных глубокомысленными подписями.
А что вам не нравится? - спросит читатель. Трудный вопрос. Дело в том, что мне в этой истории не нравится ничего. Начнем с того, что нелегко сыскать вещь, более вредную для желудка, чем сладкие газированные напитки. Кока-кола - дико переслащенное питье, не приносящее никакой пользы человеку. Могучий всемирный бренд, ставший универсальным мифом, уже не нуждается в рекламе, утоляя всемирное тайное «желание быть американцем» - хотя бы на пять минут, на время употребления коричневой жижи. Я лично это пить не буду никогда - ни с надписью «Культурное наследие», ни без оной. Следуя завету великого гоголевского помещика Собакевича, говаривавшего: «А мне лягушку хоть сахаром облепи, я ее в рот не возьму!» Но люди, конечно, имеют право на выбор. Хотят мучить желудок - пусть мучают.
Однако при чем здесь Эрмитаж? Неужели так плохи дела Ван Гога с Гогеном, что их уже пора рекламировать на боках глобалистских банок? Вроде бы нет, дела Ван Гога с Гогеном идут превосходно, это по-прежнему самые дорогостоящие художники мира. В чем заключена такая уж острая необходимость опошления понятия «культурное наследие» и неявный, но очевидный привкус унижения государственного музея? Неужели деньги на музей современного искусства нельзя добыть иначе? Не связываясь с символом пластмассовой поп-культуры, не получая от нее чеков, не пожимая рук «лимонадных Джо» с непонятным каким-то восторгом?
Несколько эксклюзивных баночек директор Эрмитажа Михаил Пиотровский надписал лично -для музея кока-колы в Атланте (США). Любопытно: поверх Гогена с Сезанном или все-таки где-то в сторонке? Хотя какая там сторонка. Одно перечисление ароматизаторов, стабилизаторов и красите лей, которые кладут в сей напиток, занимает пол-банки. А тут еще картинка. Нет, наверное, так и нацарапал, поперек Гогена: М.Пиотровский…
Вещи, которые не имеют между собой ничего общего, и не должны иметь между собой ничего общего. Эрмитаж и кока-кола - несовместны. Собранная русскими царями коллекция высочайших мировых творческих ценностей и дешевая газировка из чужой страны не имеют, на мой взгляд, никаких точек пересечения. Что-то не слышно, чтобы Лувр, Прадо или галерея Уфицци заключали какие-то соглашения с глобалистскими брендами. Как-то обходятся страны Европы без этого. Так мы Европа или все-таки не Европа? В состоянии государство содержать свои главные музеи или нет?
Я понимаю, что Михаил Швыдкой вряд ли имеет время подумать об этом на досуге. На досуге этот неутомимый человек ведет, помимо трех или уже четырех телешоу, еще и концерты в честь Дня независимости России, к примеру.
И вот что интересно: входит ли в понятие «независимость России» независимость государственных музеев от рекламных трюков кока-колы?
В общем, на этом месте полагается петь и плясать, славя Великую Коку, поддерживающую несчастный, последний огурец без соли доедающий государственный музей. И его мудрых начальников, придумавших столь изящный выход из положения. Действительно, совершенно непонятно, как это петербуржцы вообще до сих пор живут без музея современного искусства, то есть без тряпочек, веревочек, обрывков и огрызков, снабженных глубокомысленными подписями.
А что вам не нравится? - спросит читатель. Трудный вопрос. Дело в том, что мне в этой истории не нравится ничего. Начнем с того, что нелегко сыскать вещь, более вредную для желудка, чем сладкие газированные напитки. Кока-кола - дико переслащенное питье, не приносящее никакой пользы человеку. Могучий всемирный бренд, ставший универсальным мифом, уже не нуждается в рекламе, утоляя всемирное тайное «желание быть американцем» - хотя бы на пять минут, на время употребления коричневой жижи. Я лично это пить не буду никогда - ни с надписью «Культурное наследие», ни без оной. Следуя завету великого гоголевского помещика Собакевича, говаривавшего: «А мне лягушку хоть сахаром облепи, я ее в рот не возьму!» Но люди, конечно, имеют право на выбор. Хотят мучить желудок - пусть мучают.
Однако при чем здесь Эрмитаж? Неужели так плохи дела Ван Гога с Гогеном, что их уже пора рекламировать на боках глобалистских банок? Вроде бы нет, дела Ван Гога с Гогеном идут превосходно, это по-прежнему самые дорогостоящие художники мира. В чем заключена такая уж острая необходимость опошления понятия «культурное наследие» и неявный, но очевидный привкус унижения государственного музея? Неужели деньги на музей современного искусства нельзя добыть иначе? Не связываясь с символом пластмассовой поп-культуры, не получая от нее чеков, не пожимая рук «лимонадных Джо» с непонятным каким-то восторгом?
Несколько эксклюзивных баночек директор Эрмитажа Михаил Пиотровский надписал лично -для музея кока-колы в Атланте (США). Любопытно: поверх Гогена с Сезанном или все-таки где-то в сторонке? Хотя какая там сторонка. Одно перечисление ароматизаторов, стабилизаторов и красите лей, которые кладут в сей напиток, занимает пол-банки. А тут еще картинка. Нет, наверное, так и нацарапал, поперек Гогена: М.Пиотровский…
Вещи, которые не имеют между собой ничего общего, и не должны иметь между собой ничего общего. Эрмитаж и кока-кола - несовместны. Собранная русскими царями коллекция высочайших мировых творческих ценностей и дешевая газировка из чужой страны не имеют, на мой взгляд, никаких точек пересечения. Что-то не слышно, чтобы Лувр, Прадо или галерея Уфицци заключали какие-то соглашения с глобалистскими брендами. Как-то обходятся страны Европы без этого. Так мы Европа или все-таки не Европа? В состоянии государство содержать свои главные музеи или нет?
Я понимаю, что Михаил Швыдкой вряд ли имеет время подумать об этом на досуге. На досуге этот неутомимый человек ведет, помимо трех или уже четырех телешоу, еще и концерты в честь Дня независимости России, к примеру.
И вот что интересно: входит ли в понятие «независимость России» независимость государственных музеев от рекламных трюков кока-колы?
СКАЗОЧКАДЛЯУБОГИХ
Говорят, что бизнес-проект «Хоттабыч» оказался успешным: не только «интернет-комедию» с этим названием удалось впарить массовому молодежному потребителю, но и выпустить одноименную компьютерную игру, открыть сайт, продать кое-какие вещички из фильма и так далее. Как известно, в рус ском бизнесе авторских прав не уважают принципиально и делиться не любят, а потому имя автора сказки «Старик Хоттабыч» (1938) -звали его Лазарь Лагин - не упомянуто в титрах вовсе, хотя именно Лагин придумал главный образ, озорного джинна по имени Хоттабыч. Выражаясь современнее - свистнули топовый бренд и глазом не моргнули. И свистнули, что грустнее всего, на редкость бездарно.
Повесть Лагина насквозь пропитана советской идеологией, но написана она блистательно: если читали, то навек запомнили всю веселую вереницу событий. И как в московский дворик, покачиваясь, вошли верблюды с золотом, и как Хоттабыч сделал из цельного мрамора телефон, как он съел ящик эскимо, погубил футбольный матч, выкинув на поле двадцать два мяча, и как Волька пытался с помощью джинна сдать экзамен по географии… словом, это отлично сделанная и очень смешная вещь. | В фильме режиссера Петра Точилина, снятого по м*отивам другой, современной версии «Хоттабы-ча», никакой идеологии вроде бы нет вообще, но при этом нет ни смысла, ни юмора, ни композиции, ни характеров. Вместо отважного пионера Вольки мы увидим бесцветного хакера Гену (Мари-ус Ямпольскис), который в самом начале картины исполняет священную мечту этого сорта убогих и Богом обиженных: взламывает сервер Майкрософта. Если Волька доказывал джинну преимущества советского образа жизни, то единственное, что может наш современный Гена, - предложить бородатому волшебнику (в этой роли печально присутствует хороший актер Владимир Толоконников) навек поселиться в возлюбленной Паутине, где, как убеждена эта человеческая моль, все есть. Хакер Гена - по советским понятиям, вор, бездельник и паразит - прежде всего просит у джинна «милли-он-триллион-хрен-знает-скольколион-долларов». Просит денег вероятного противника! Вы представляете себе голливудский фильм, где положительный герой попросил бы у чародея кучу русских рублей? Разумеется, потом этот Гена влюбляется в придурковатую американскую девчонку-шпионку. Уж тут все одно к одному у этой вражины… Скукотища ужасная: фильм еле-еле ковыляет от сцены к сцене и заканчивается раз восемь. Художественная беспомощность нового Хоттабыча проистекает прежде всего от полного отсутствия идей в голове сценариста и режиссера. Сказать им было решительно нечего, а выполнять заказ было надобно.
Какой заказ? А вот какой. Современные отечественные молодежные комедии бывают двух видов: один сорт изготавливается по инициативе продавцов мобильных услуг (скажем, фильм «Питер FM»), другой обслуживает интересы провайдеров Интернета (наш «Хоттабыч»). Они, «мобильники» и «интернетчики», пока конкурируют, и не сговорились еще, как нас окончательно ограбить. Соперничают, значит, за бедные закомпостированные мозги нашей молодежи. И если пред вами картина «мобильников», то там уже общение будет только по сотовому и никакой тебе Паутины. А в фильме, сделанном по заказу «интернетчиков», не мелькнет и тени мобилы: все общение исключительно через компьютер!
Беспокойство сетевых провайдеров понятно: число больных людей, проводящих свои дни у компью тера, стабилизировалось и даже пошло на снижение. У здоровых людей Интернет вообще - лишь часть делового технического процесса. Общаться люди предпочитают скорее по телефону, и sms-co-общения по популярности превосходят электронную почту: они гораздо удобнее. Вот и появляются такие, с позволения сказать, «интернет-комедии», где герой-вредитель предается безудержному воспеванию Всесильной паутины. Сказочки для убогих!
Повесть Лагина насквозь пропитана советской идеологией, но написана она блистательно: если читали, то навек запомнили всю веселую вереницу событий. И как в московский дворик, покачиваясь, вошли верблюды с золотом, и как Хоттабыч сделал из цельного мрамора телефон, как он съел ящик эскимо, погубил футбольный матч, выкинув на поле двадцать два мяча, и как Волька пытался с помощью джинна сдать экзамен по географии… словом, это отлично сделанная и очень смешная вещь. | В фильме режиссера Петра Точилина, снятого по м*отивам другой, современной версии «Хоттабы-ча», никакой идеологии вроде бы нет вообще, но при этом нет ни смысла, ни юмора, ни композиции, ни характеров. Вместо отважного пионера Вольки мы увидим бесцветного хакера Гену (Мари-ус Ямпольскис), который в самом начале картины исполняет священную мечту этого сорта убогих и Богом обиженных: взламывает сервер Майкрософта. Если Волька доказывал джинну преимущества советского образа жизни, то единственное, что может наш современный Гена, - предложить бородатому волшебнику (в этой роли печально присутствует хороший актер Владимир Толоконников) навек поселиться в возлюбленной Паутине, где, как убеждена эта человеческая моль, все есть. Хакер Гена - по советским понятиям, вор, бездельник и паразит - прежде всего просит у джинна «милли-он-триллион-хрен-знает-скольколион-долларов». Просит денег вероятного противника! Вы представляете себе голливудский фильм, где положительный герой попросил бы у чародея кучу русских рублей? Разумеется, потом этот Гена влюбляется в придурковатую американскую девчонку-шпионку. Уж тут все одно к одному у этой вражины… Скукотища ужасная: фильм еле-еле ковыляет от сцены к сцене и заканчивается раз восемь. Художественная беспомощность нового Хоттабыча проистекает прежде всего от полного отсутствия идей в голове сценариста и режиссера. Сказать им было решительно нечего, а выполнять заказ было надобно.
Какой заказ? А вот какой. Современные отечественные молодежные комедии бывают двух видов: один сорт изготавливается по инициативе продавцов мобильных услуг (скажем, фильм «Питер FM»), другой обслуживает интересы провайдеров Интернета (наш «Хоттабыч»). Они, «мобильники» и «интернетчики», пока конкурируют, и не сговорились еще, как нас окончательно ограбить. Соперничают, значит, за бедные закомпостированные мозги нашей молодежи. И если пред вами картина «мобильников», то там уже общение будет только по сотовому и никакой тебе Паутины. А в фильме, сделанном по заказу «интернетчиков», не мелькнет и тени мобилы: все общение исключительно через компьютер!
Беспокойство сетевых провайдеров понятно: число больных людей, проводящих свои дни у компью тера, стабилизировалось и даже пошло на снижение. У здоровых людей Интернет вообще - лишь часть делового технического процесса. Общаться люди предпочитают скорее по телефону, и sms-co-общения по популярности превосходят электронную почту: они гораздо удобнее. Вот и появляются такие, с позволения сказать, «интернет-комедии», где герой-вредитель предается безудержному воспеванию Всесильной паутины. Сказочки для убогих!
«ЧИТАТЕЛИ-ПИСАТЕЛИ»: ДАВАЙТЕПОИГРАЕМ
С 6 по 11 сентября (2006) на ВВЦ гудела XIX Московская Международная книжная ярмарка
Московская книжная ярмарка организована в девятнадцатый раз, и организована традиционно плохо. Начнем с того, что от ворот ВДНХ до павильонов ярмарки простирается расстояние в два километра, но никакого специального транспорта для посетителей - среди которых, разумеется, немало стариков, инвалидов, людей с детьми -не предусмотрено. Так и чешет бедный народ вдоль фонтанов, чего, как вы сами понимаете, ни в одной стране Европы быть не может. Кондиционеров в павильонах нет, жара невыносимая, толчея лютая. Чуть не половины мероприятий, заявленных в программе, так и не произошло. Но русских плохой организацией не удивишь - и великое море людей плескалось в душных и тесных павильонах, включившись в реалити-шоу «Читатели-писатели».
Среди спокойных, вальяжно расхаживающих читателей то и дело попадались беспокойные, странные люди особого поведения - то были писатели. При личной встрече эти две категории граждан смотрели друг на друга с бесплодным любопытством: понять, почему один пишет то, что пишет, а другой читает то, что читает, все равно не удавалось…
Болезненные скопления писателей в одном месте мне удалось обнаружить дважды. Сначала попались участники торт-листа премии «Большая книга», и в их числе Александр Кабаков, Михаил Шишкин, Андрей Волос, Юрий Волков и еще женщина с непроизносимой фамилией и черными волосами, которая прочла крикливым голосом отрывок из своей книги, проповедующей толерантность к исламу. Писатели порядком сомлели, отвечая на загадочные вопросы типа «что вы читали в детстве» и «а что бы вы выбрали - хорошую критику или большие тиражи». Все, не колеблясь, выбрали тиражи, а Шишкин заметил, что и выбирать-то не из чего, потому что критики в России нет - одно хамство. Следующее скопление писателей произошло во время представления книги «Беспокойники города Питера» - это неплохие очерки о ярких людях чумовой культуры восьмидесятых (певцы Виктор Цой и Майк Науменко, поэт Олег Григорьев, композитор Сергей Курехин и многие другие) которые, хоть и умерли, но в число покойников не попали: беспокоят собой живых, не уходят в забвение. В отличие от участников шорт-лис-та премии «Большая книга», которым грозит жуткая сумма денег в случае победы, что сильно придавливало им психику, питерцы Павел Круса-нов, Сергей Коровин и Наль Подольский, которым не грозило ничего, были беспечны и веселы, как птички. Аудиторию у них оттянул внезапно прибывший на ярмарку политик и «отставной козы барабанщик» Дмитрий Рогозин, но писатели не унывали, поскольку готовились осуществить чудесный проект: распить бутылку водки на колесе обозрения, что неспешно крутилось у входа.
Увы! осуществить этот проект оказалось так же не реально, как вручить населению России обещанную когда-то Рогозиным «природную ренту»: у претендующих на колесо уже при входе отбирается все, что можно и чем можно. Как, собственно, и у населения России, но не будем длить опасную аналогию, а просто почтим кратким молчанием гибель мечты.
Московская книжная ярмарка организована в девятнадцатый раз, и организована традиционно плохо. Начнем с того, что от ворот ВДНХ до павильонов ярмарки простирается расстояние в два километра, но никакого специального транспорта для посетителей - среди которых, разумеется, немало стариков, инвалидов, людей с детьми -не предусмотрено. Так и чешет бедный народ вдоль фонтанов, чего, как вы сами понимаете, ни в одной стране Европы быть не может. Кондиционеров в павильонах нет, жара невыносимая, толчея лютая. Чуть не половины мероприятий, заявленных в программе, так и не произошло. Но русских плохой организацией не удивишь - и великое море людей плескалось в душных и тесных павильонах, включившись в реалити-шоу «Читатели-писатели».
Среди спокойных, вальяжно расхаживающих читателей то и дело попадались беспокойные, странные люди особого поведения - то были писатели. При личной встрече эти две категории граждан смотрели друг на друга с бесплодным любопытством: понять, почему один пишет то, что пишет, а другой читает то, что читает, все равно не удавалось…
Болезненные скопления писателей в одном месте мне удалось обнаружить дважды. Сначала попались участники торт-листа премии «Большая книга», и в их числе Александр Кабаков, Михаил Шишкин, Андрей Волос, Юрий Волков и еще женщина с непроизносимой фамилией и черными волосами, которая прочла крикливым голосом отрывок из своей книги, проповедующей толерантность к исламу. Писатели порядком сомлели, отвечая на загадочные вопросы типа «что вы читали в детстве» и «а что бы вы выбрали - хорошую критику или большие тиражи». Все, не колеблясь, выбрали тиражи, а Шишкин заметил, что и выбирать-то не из чего, потому что критики в России нет - одно хамство. Следующее скопление писателей произошло во время представления книги «Беспокойники города Питера» - это неплохие очерки о ярких людях чумовой культуры восьмидесятых (певцы Виктор Цой и Майк Науменко, поэт Олег Григорьев, композитор Сергей Курехин и многие другие) которые, хоть и умерли, но в число покойников не попали: беспокоят собой живых, не уходят в забвение. В отличие от участников шорт-лис-та премии «Большая книга», которым грозит жуткая сумма денег в случае победы, что сильно придавливало им психику, питерцы Павел Круса-нов, Сергей Коровин и Наль Подольский, которым не грозило ничего, были беспечны и веселы, как птички. Аудиторию у них оттянул внезапно прибывший на ярмарку политик и «отставной козы барабанщик» Дмитрий Рогозин, но писатели не унывали, поскольку готовились осуществить чудесный проект: распить бутылку водки на колесе обозрения, что неспешно крутилось у входа.
Увы! осуществить этот проект оказалось так же не реально, как вручить населению России обещанную когда-то Рогозиным «природную ренту»: у претендующих на колесо уже при входе отбирается все, что можно и чем можно. Как, собственно, и у населения России, но не будем длить опасную аналогию, а просто почтим кратким молчанием гибель мечты.