[18].
На первоначальном этапе Мусульманский корпус также создавался на добровольческих началах. Исключением являлся Татарский конный полк, представлявший собой знаменитую «Дикую дивизию». Это была единственная регулярная часть бывшей русской армии, в полном составе вошедшая в корпус. Полк формировался из «татар Елисаветпольской и Бакинской губерний и Борчалинского уезда Тифлисской губернии», что полностью соответствовало этническим и конфессиональным требованиям данного корпуса.
По справедливой оценке Дерябина, «в начале 1918 г. корпус существовал только на бумаге – в нем имелись лишь небольшие кадры частей и соединений, главным образом офицерские, почти отсутствовал рядовой состав, не хватало вооружения, боеприпасов и снаряжения. Такое положение сохранилось до 28 мая 1918 г. – дня объявления независимости Азербайджана и создания Азербайджанской Республики. Турки, вступившие на территорию Азербайджана, оказывали помощь местным властям при формировании вооруженных сил» [19].
Действительно, в начале своей деятельности азербайджанские лидеры не располагали значительными военными силами. Напомним, что для первого похода на Баку в апреле 1918 года грузинский князь Леван Магалов, тогдашний командир Татарского полка, смог сформировать отряд, численность которого не превышала 6 тыс. человек и значительная часть состояла из добровольцев. Затем после прихода турок малочисленные национальные части были объединены вместе с 5-й и 15-й турецкими дивизиями в Кавказскую исламскую армию под единым командованием Нури-паши. После оккупации Баку турками формирование Азербайджанского корпуса началось практически заново, в частности туда были влиты сильно потрепанные после трехмесячных боев остатки двух турецких полков – 9-го и 10-го.
Тем не менее процесс формирования был просто провален. Временно командующий корпусом полковник Габиб-бек Салимов осенью 1918 года отмечал, что, по большому счету, корпус существовал только на бумаге, так как катастрофически не хватало грамотных офицеров, лошадей, обмундирования, наблюдалось массовое дезертирство новобранцев. Изменения к лучшему произошли в 1919 году и связаны были с тем, что пост военного министра занял известный военачальник русской армии, генерал от артиллерии Самед-бека Мехмандаров.
В первом правительственном кабинете пост военного министра занимал Хосров-бек Султанов, но за отведенный срок (с 28 мая до дня отставки правительства – 17 июня) он практически не приступал к исполнению своих обязанностей. В составе второго кабинета под председательством Фатали-хана Хойского такая должность по вполне понятным причинам отсутствовала, только с 6 октября 1918 года уполномоченным по военным делам был назначен Исмаил-хан Зиядханов. В связи с уходом турецких войск в конце октября на заседании правительства обсуждался вопрос о создании министерства обороны, который был решен положительно.
КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА.Военное министерство учреждено 1 ноября, и согласно постановлению Совета министров республики было решено «предоставить портфель министра председателю Совета Министров, а товарищем к нему назначить генерала С.С. Мехмандарова». Понятно, что такое кадровое решение являлось временным, для того чтобы генерал от артиллерии Мехмандаров вошел в курс дела.
Так и произошло: уже 25 декабря 1918 года Мехмандаров стал единственным хозяином министерства, а 29 декабря своим заместителем и ближайшим помощником он пригласил стать другого прославленного артиллериста генерал-лейтенанта русской армии Шихлинского, являвшегося командиром Азербайджанского корпуса и уже неоднократно исполнявшего обязанности руководителя военного ведомства республики. Таким образом, необходимо признать, что активная правительственная деятельность в области военного строительства началась только с 1919 года, когда специальное ведомство возглавили такие опытные военачальники, как Мехмандаров и Шихлинский, имевшие богатый опыт организационной работы. Кроме того, в ряды самостоятельной азербайджанской армии влилась еще целая группа офицеров и генералов русской армии, отмеченных георгиевскими наградами и уважением коллег. Именно этот фактор, активное привлечение к созданию вооруженных сил старых проверенных кадров, стал залогом определенного успеха молодой республики в данном направлении.
Среди подобных крупных фигур в азербайджанских вооруженных силах можно назвать генерал-лейтенанта Сулеймана Сулькевича (начальник Главного штаба азербайджанской армии), генерал-майора Габиб-бека Салимова (начальник Главного управления Генерального штаба армии), генерал-майора Ибрагима-ага Усубова (генерал для поручений при военном министре республики, с 1920 года – начальник Бакинского укрепленного района), генерал-майора Фазулла-Мирзу Каджара (начальник Гянджинского гарнизона), полковника Ибрагима-ага Векилова (губернатор Гянджи, с 1919 года – генерал-майор азербайджанской армии и начальник топографического отдела Генерального штаба), полковника Теймур-бека (или Тимура) Новзурова (с 1919 года – генерал-майор азербайджанской армии и командир 1-го конного Татарского полка, затем начальник Конной дивизии, состоявшей из трех конных полков), капитана Рашид-бека Эфендиева (полковник азербайджанской армии, с 1920 года – командир 8-го Агдашского пехотного полка) и других офицеров. [20].
Именно этот далеко не оконченный перечень кадровых русских офицеров из азербайджанских тюрок демонстрирует беспочвенность и политическую ангажированность часто повторяемого азербайджанскими исследователями тезиса о том, что нехватка опытных национальных кадров происходила из-за того, что коварный царизм закрыл для азербайджанцев доступ к серьезным чинам и вообще путь в русской армии. Подобного рода высказывания фальсифицируют славную историю многонациональной русской армии и только дискредитируют любого ученого, использовавшего такие сомнительные и провокационные выкладки. Приведем слова крупного специалиста в области истории ислама в России доктора исторических наук Д.Ю. Арапова, отмечавшего, что служба мусульманской знати в вооруженных силах Российской империи была важной стороной ее жизни. «Десятки мусульман-офицеров и генералов отличились в многочисленных войнах, которые пришлось вести Российскому государству. мусульманская знать несомненно пользовалась покровительственным вниманием со стороны властей и в целом достаточно успешно вписалась в систему российской имперской государственности» [21], – пишет он.
Второй причиной успеха стало привлечение к этому делу солидных партнеров, в первую очередь в лице конфессионально близкой Турции. Оказанная этой страной значительная материальная и людская помощь позволила Азербайджанской Республике ни больше ни меньше – обрести территориальную целостность и создать в дальнейшем собственные боеспособные части, способные решать хотя бы локальные, но самостоятельные задачи, что и продемонстрировало последовавшее вскоре военное столкновение с Арменией. Пришедшие на смену турок британские военные также оказывали некоторую материально-техническую помощь, отправив, правда, при этом военное министерство из Баку в Гянджу.
В 1919 году была создана определенная структура управления армией, копировавшая во многом российскую модель. В январе возник Главный штаб, разделенный на девять отделов (интендантский, инженерный, дежурного генерала, генерал-квартирмейстера, артиллерийский, военно-санитарный, военно-учебный, топографический и контрольный). Возглавлять его был приглашен генерал-лейтенант еще русской армии Сулейман Сулькевич. В марте из Главного штаба для координирования оперативной работы выделен отдел генерал-квартирмейстера, на базе которого создано Главное управление Генерального штаба (начальник – генерал-майор Г. Салимов, имевший чин полковника в русской армии). В структуру вошли отделы военно-топографический и генерал-квартирмейстера, управление начальника военных сообщений и заведующий передвижением войск. Вслед за этим были образованы военный суд и военно-прокурорский надзор, а при военном министре из высших чинов армии создан Военный совет для «разрешения вопросов военного законодательства и финансово-хозяйственных». Кроме того, в связи с важным стратегическим значением Баку учреждено Военное генерал-губернаторство Бакинского укрепрайона под командованием генерал-майора М.Г. Тлехаса. Правда, функционировать, а точнее говоря, существовать не только на бумаге оно смогло после ухода британских войск, создавших свое Бакинское генерал-губернаторство.
Расходы на нужды военного ведомства были наиболее значимой строкой бюджета республики. Например, в 1919 году они составили свыше 400 млн. рублей, то есть более четверти бюджета республики. Азербайджанское правительство, наученное первым годом «независимости», отлично понимало ценность собственных вооруженных сил, способных защитить суверенитет страны, являвшейся своеобразной разменной монетой для мировых держав. В 1920 году планировалось увеличить расходы на главное силовое ведомство страны, тем более что если в 1919 году предполагалось создать армию численностью 25 тыс. человек, то в следующем году эту цифру подняли до 40 тысяч штыков и сабель.
Весьма остро перед министерством стояла проблема нехватки офицерских кадров, поэтому был разработан отдельный план мероприятий, направленных на ее ликвидацию и создание постоянной учебной базы. К началу деятельности Мехмандарова в республике имелась только Военная школа прапорщиков в Гяндже, открытая при помощи турецкого командования летом 1918 года (первый выпуск состоялся в октябре того же года). В ноябре 1919 года по приказу министра школа была преобразована в военное училище, рассчитанное на 250 слушателей, из которых планировали готовить пехотных и артиллерийских офицеров, а также инженеров (правда, специальное инженерное отделение открыть не удалось). Отдельно в Баку открыта юнкерская школа, выпускники которой могли претендовать на зачисление в училище. Кроме того, в период 1919-го – первой половины 1920 года в республике по инициативе руководства военного ведомства возникли кавалерийское, артиллерийское и саперное училища, а также авиационная и военно-фельдшерская школы.
СОЗДАНИЕ МАТЕРИАЛЬНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ БАЗЫ.Почти с нуля создавалась и материально-техническая база азербайджанских войск. Как справедливо пишет А.И. Дерябин, «на территории Азербайджана практически не осталось материально-технических средств бывшей Российской императорской армии, и поэтому обеспечение азербайджанской армии как в первый период ее организации, так и до самой советизации Азербайджана оставалось более чем недостаточным. Войска испытывали недостаток в обмундировании и обуви; квартирное размещение частей не соответствовало никаким санитарным нормам; в армии свирепствовали эпидемии, в том числе сыпного тифа; нормы продовольственного снабжения были явно недостаточными. Широкое распространение в войсках получило дезертирство. Финансовых средств на содержание войск и обеспечение их всеми видами материально-технического снабжения не хватало» [22].
Тем не менее команда Мехмандарова предприняла целый ряд мер по улучшению технического оснащения. Летом 1919 года в рамках заключенного между Азербайджаном и Грузией договора военно-оборонительного характера из Тифлиса были поставлены 3 тыс. трехлинейных винтовок, 24 пулемета системы «максим», 12 легких и 12 горных орудий, большое количество боеприпасов к ним, холодное оружие (шашки) и другое военное снаряжение, в частности походные кухни. Кроме того, в соседнюю республику направлена группа азербайджанских юношей для прохождения обучения в военных учебных заведениях, которых там, как в центральной губернии Кавказского края, традиционно было больше. Переговоры о поставках вооружения и снаряжения велись и с другими странами. В частности, в конце 1919 года представители Азербайджанской Республики договаривались с итальянским военным ведомством о поставках обмундирования и различных видов военной техники (автомобилей, аэропланов, прожекторов и др.). Она так в Азербайджане и не появилась, но, что касается обмундирования, то 35 тыс. комплектов было доставлено в страну в конце апреля 1920 года. Правда, досталось оно, в основном, уже красноармейцам 11-й армии, вступившей незадолго до этого в Баку.
Принимались шаги и по созданию собственной военной промышленности: в начале 1920 года сотрудниками военного ведомства разработан план отдельного предприятия, деятельность которого прямо ориентирована на удовлетворение нужд армии – для ремонта артиллерийских орудий и производства запасных частей к ним. Представленный в парламент проект сметы и штата завода был утвержден в виде специального закона (по плану на его строительство выделялось из бюджета около 670 тыс. рублей), однако он так и остался на бумаге.
Таким образом, несмотря на ряд мер, предпринятых военным министром республики, по справедливому замечанию профессора БГУ П. Дарабади, «армия испытывала значительные трудности в вооружении и военных специалистах» [23]. В начале 1920 года вооруженные силы Азербайджанской Демократической Республики располагали 32 трехдюймовыми легкими орудиями образца 1902 года, 24 трехдюймовыми горными орудиями образца 1909 года, 4 сорокадвухлинейными гаубицами образца 1910 года, 116 пулеметами «максим», имели 14 тыс. британских винтовок, 100 револьверов, 1 пулеметный и 1 пушечно-пулеметный бронеавтомобили, а также значительное количество русских трехлинеек, доставшихся в наследство от солдат русской армии или приобретенных у Грузии. Однако «боеприпасами войска были обеспечены лишь на короткое время ведения боевых действий» [24], – резюмирует А.И. Дерябин.
СОСТАВ И КОМПЛЕКТОВАНИЕ АРМИИ.К концу 1919 года планировалось сформировать две пехотные дивизии трехполкового состава и одну конную (тоже трехполкового состава), воздухоплавительный отряд, железнодорожный и саперный батальоны. В основном этот план был выполнен. Численность вооруженных сил республики предполагалось пополнять и увеличивать благодаря мобилизационным мероприятиям: подлежало призыву все мужское население 18–24 лет сначала на трехлетний, затем – на двухлетний срок. В связи с разгоревшимся весной 1920 года конфликтом с Арменией предполагалось начать призыв в армию с 1 мая, причем не только определенных возрастов, но старше – до 30 лет включительно. Но это не было реализовано из-за смены власти в республике.
Весной 1920 года в состав азербайджанской армии входили: 1-я (штаб – в Гяндже; 1-й Джеванширский, 2-й Закатальский и 3-й Гянджинский пехотные полки, 1-я артбригада) и 2-я (штаб – в Баку; 4-й Кубинский, 5-й Бакинский и 6-й Геокчайский пехотные полки, 2-я артбригада) пехотные и Конная (штаб – в Гяндже; 1-й Татарский, 2-й Карабахский и 3-й Шекинский конные полки) дивизии, 1-й легкий и 2-й горный артдивизионы. Все пехотные полки состояли из трех батальонов, а конные – из четырех сотен. В состав дивизий не вошли 7-й Ширванский и 8-й Агдамский пехотные полки, которые должны были войти в формировавшуюся 3-ю пехотную дивизию.
Для укрепления безопасности границы с Арменией там планировали развернуть своеобразные «казачьи» формирования из курдского населения Карабаха. Курды должны были составить Курдские стрелковый батальон (четыре роты) и конный дивизион (две сотни), формирование которых началось в конце октября 1919 года, но так и не завершилось до советизации республики. В дальнейшем курдские подразделения предполагалось влить в состав пехотной и кавалерийской дивизий.
В состав азербайджанской армии входили также три бронепоезда, пять аэропланов и несколько гидропланов, шесть тяжелых и легких бронеавтомобилей. В процессе формирования находились Ленкоранский резервный батальон, полицейский резервный полк («Ярдым алай»), Особый отряд охраны парламента и несколько иррегулярных частей, разбросанных по всей территории республики. После ухода англичан был сформирован Военный порт и преобразована Каспийская военная флотилия, состоявшая из двух канонерских лодок («Ардаган» и «Карс») и нескольких посыльных и вспомогательных судов («Астрабад», «Аракс», «Нарген» и др.).
По подсчетам П. Дарабади, «общая численность вооруженных сил республики к апрелю 1920 г. составила около 30 тыс. штыков и сабель» [25]. Современный азербайджанский историк Мустафа-заде считает эту цифру явно завышенной, отмечая, что она «отражает скорее совокупную штатную численность войск, всех управлений, учреждений и заведений военного министерства» [26].
Подобной оценки придерживается и А.И. Дерябин: «Численность армии за весь период ее существования никогда не достигала запланированных Военным министерством 25 тыс. человек». Таким образом, корректнее всего обозначить численность азербайджанских вооруженных сил к весне 1920 года в пределах 25 тысяч, имея в уме то, что значительный воинский контингент (около 15 тысяч) был направлен в тот период в Карабах и Зангезур для борьбы с отрядами дашнаков. Вероятнее всего, остальную часть армии можно оценить в несколько тысяч человек, что и позволяет говорить об общей численности от 20 до 25 тысяч штыков и сабель. Понесенные же потери азербайджанской армии, неудачная мобилизационная кампания и стремительный рост дезертирства позволяют говорить о снижении общей численности ко времени советизации республики до 15 тыс. человек.
РЕСПУБЛИКА ПОД «БЛАГОТВОРНЫМИ ЛУЧАМИ С БЕРЕГОВ ТЕМЗЫ»
На первоначальном этапе Мусульманский корпус также создавался на добровольческих началах. Исключением являлся Татарский конный полк, представлявший собой знаменитую «Дикую дивизию». Это была единственная регулярная часть бывшей русской армии, в полном составе вошедшая в корпус. Полк формировался из «татар Елисаветпольской и Бакинской губерний и Борчалинского уезда Тифлисской губернии», что полностью соответствовало этническим и конфессиональным требованиям данного корпуса.
По справедливой оценке Дерябина, «в начале 1918 г. корпус существовал только на бумаге – в нем имелись лишь небольшие кадры частей и соединений, главным образом офицерские, почти отсутствовал рядовой состав, не хватало вооружения, боеприпасов и снаряжения. Такое положение сохранилось до 28 мая 1918 г. – дня объявления независимости Азербайджана и создания Азербайджанской Республики. Турки, вступившие на территорию Азербайджана, оказывали помощь местным властям при формировании вооруженных сил» [19].
Действительно, в начале своей деятельности азербайджанские лидеры не располагали значительными военными силами. Напомним, что для первого похода на Баку в апреле 1918 года грузинский князь Леван Магалов, тогдашний командир Татарского полка, смог сформировать отряд, численность которого не превышала 6 тыс. человек и значительная часть состояла из добровольцев. Затем после прихода турок малочисленные национальные части были объединены вместе с 5-й и 15-й турецкими дивизиями в Кавказскую исламскую армию под единым командованием Нури-паши. После оккупации Баку турками формирование Азербайджанского корпуса началось практически заново, в частности туда были влиты сильно потрепанные после трехмесячных боев остатки двух турецких полков – 9-го и 10-го.
Тем не менее процесс формирования был просто провален. Временно командующий корпусом полковник Габиб-бек Салимов осенью 1918 года отмечал, что, по большому счету, корпус существовал только на бумаге, так как катастрофически не хватало грамотных офицеров, лошадей, обмундирования, наблюдалось массовое дезертирство новобранцев. Изменения к лучшему произошли в 1919 году и связаны были с тем, что пост военного министра занял известный военачальник русской армии, генерал от артиллерии Самед-бека Мехмандаров.
В первом правительственном кабинете пост военного министра занимал Хосров-бек Султанов, но за отведенный срок (с 28 мая до дня отставки правительства – 17 июня) он практически не приступал к исполнению своих обязанностей. В составе второго кабинета под председательством Фатали-хана Хойского такая должность по вполне понятным причинам отсутствовала, только с 6 октября 1918 года уполномоченным по военным делам был назначен Исмаил-хан Зиядханов. В связи с уходом турецких войск в конце октября на заседании правительства обсуждался вопрос о создании министерства обороны, который был решен положительно.
КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА.Военное министерство учреждено 1 ноября, и согласно постановлению Совета министров республики было решено «предоставить портфель министра председателю Совета Министров, а товарищем к нему назначить генерала С.С. Мехмандарова». Понятно, что такое кадровое решение являлось временным, для того чтобы генерал от артиллерии Мехмандаров вошел в курс дела.
Так и произошло: уже 25 декабря 1918 года Мехмандаров стал единственным хозяином министерства, а 29 декабря своим заместителем и ближайшим помощником он пригласил стать другого прославленного артиллериста генерал-лейтенанта русской армии Шихлинского, являвшегося командиром Азербайджанского корпуса и уже неоднократно исполнявшего обязанности руководителя военного ведомства республики. Таким образом, необходимо признать, что активная правительственная деятельность в области военного строительства началась только с 1919 года, когда специальное ведомство возглавили такие опытные военачальники, как Мехмандаров и Шихлинский, имевшие богатый опыт организационной работы. Кроме того, в ряды самостоятельной азербайджанской армии влилась еще целая группа офицеров и генералов русской армии, отмеченных георгиевскими наградами и уважением коллег. Именно этот фактор, активное привлечение к созданию вооруженных сил старых проверенных кадров, стал залогом определенного успеха молодой республики в данном направлении.
Среди подобных крупных фигур в азербайджанских вооруженных силах можно назвать генерал-лейтенанта Сулеймана Сулькевича (начальник Главного штаба азербайджанской армии), генерал-майора Габиб-бека Салимова (начальник Главного управления Генерального штаба армии), генерал-майора Ибрагима-ага Усубова (генерал для поручений при военном министре республики, с 1920 года – начальник Бакинского укрепленного района), генерал-майора Фазулла-Мирзу Каджара (начальник Гянджинского гарнизона), полковника Ибрагима-ага Векилова (губернатор Гянджи, с 1919 года – генерал-майор азербайджанской армии и начальник топографического отдела Генерального штаба), полковника Теймур-бека (или Тимура) Новзурова (с 1919 года – генерал-майор азербайджанской армии и командир 1-го конного Татарского полка, затем начальник Конной дивизии, состоявшей из трех конных полков), капитана Рашид-бека Эфендиева (полковник азербайджанской армии, с 1920 года – командир 8-го Агдашского пехотного полка) и других офицеров. [20].
Именно этот далеко не оконченный перечень кадровых русских офицеров из азербайджанских тюрок демонстрирует беспочвенность и политическую ангажированность часто повторяемого азербайджанскими исследователями тезиса о том, что нехватка опытных национальных кадров происходила из-за того, что коварный царизм закрыл для азербайджанцев доступ к серьезным чинам и вообще путь в русской армии. Подобного рода высказывания фальсифицируют славную историю многонациональной русской армии и только дискредитируют любого ученого, использовавшего такие сомнительные и провокационные выкладки. Приведем слова крупного специалиста в области истории ислама в России доктора исторических наук Д.Ю. Арапова, отмечавшего, что служба мусульманской знати в вооруженных силах Российской империи была важной стороной ее жизни. «Десятки мусульман-офицеров и генералов отличились в многочисленных войнах, которые пришлось вести Российскому государству. мусульманская знать несомненно пользовалась покровительственным вниманием со стороны властей и в целом достаточно успешно вписалась в систему российской имперской государственности» [21], – пишет он.
Второй причиной успеха стало привлечение к этому делу солидных партнеров, в первую очередь в лице конфессионально близкой Турции. Оказанная этой страной значительная материальная и людская помощь позволила Азербайджанской Республике ни больше ни меньше – обрести территориальную целостность и создать в дальнейшем собственные боеспособные части, способные решать хотя бы локальные, но самостоятельные задачи, что и продемонстрировало последовавшее вскоре военное столкновение с Арменией. Пришедшие на смену турок британские военные также оказывали некоторую материально-техническую помощь, отправив, правда, при этом военное министерство из Баку в Гянджу.
В 1919 году была создана определенная структура управления армией, копировавшая во многом российскую модель. В январе возник Главный штаб, разделенный на девять отделов (интендантский, инженерный, дежурного генерала, генерал-квартирмейстера, артиллерийский, военно-санитарный, военно-учебный, топографический и контрольный). Возглавлять его был приглашен генерал-лейтенант еще русской армии Сулейман Сулькевич. В марте из Главного штаба для координирования оперативной работы выделен отдел генерал-квартирмейстера, на базе которого создано Главное управление Генерального штаба (начальник – генерал-майор Г. Салимов, имевший чин полковника в русской армии). В структуру вошли отделы военно-топографический и генерал-квартирмейстера, управление начальника военных сообщений и заведующий передвижением войск. Вслед за этим были образованы военный суд и военно-прокурорский надзор, а при военном министре из высших чинов армии создан Военный совет для «разрешения вопросов военного законодательства и финансово-хозяйственных». Кроме того, в связи с важным стратегическим значением Баку учреждено Военное генерал-губернаторство Бакинского укрепрайона под командованием генерал-майора М.Г. Тлехаса. Правда, функционировать, а точнее говоря, существовать не только на бумаге оно смогло после ухода британских войск, создавших свое Бакинское генерал-губернаторство.
Расходы на нужды военного ведомства были наиболее значимой строкой бюджета республики. Например, в 1919 году они составили свыше 400 млн. рублей, то есть более четверти бюджета республики. Азербайджанское правительство, наученное первым годом «независимости», отлично понимало ценность собственных вооруженных сил, способных защитить суверенитет страны, являвшейся своеобразной разменной монетой для мировых держав. В 1920 году планировалось увеличить расходы на главное силовое ведомство страны, тем более что если в 1919 году предполагалось создать армию численностью 25 тыс. человек, то в следующем году эту цифру подняли до 40 тысяч штыков и сабель.
Весьма остро перед министерством стояла проблема нехватки офицерских кадров, поэтому был разработан отдельный план мероприятий, направленных на ее ликвидацию и создание постоянной учебной базы. К началу деятельности Мехмандарова в республике имелась только Военная школа прапорщиков в Гяндже, открытая при помощи турецкого командования летом 1918 года (первый выпуск состоялся в октябре того же года). В ноябре 1919 года по приказу министра школа была преобразована в военное училище, рассчитанное на 250 слушателей, из которых планировали готовить пехотных и артиллерийских офицеров, а также инженеров (правда, специальное инженерное отделение открыть не удалось). Отдельно в Баку открыта юнкерская школа, выпускники которой могли претендовать на зачисление в училище. Кроме того, в период 1919-го – первой половины 1920 года в республике по инициативе руководства военного ведомства возникли кавалерийское, артиллерийское и саперное училища, а также авиационная и военно-фельдшерская школы.
СОЗДАНИЕ МАТЕРИАЛЬНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ БАЗЫ.Почти с нуля создавалась и материально-техническая база азербайджанских войск. Как справедливо пишет А.И. Дерябин, «на территории Азербайджана практически не осталось материально-технических средств бывшей Российской императорской армии, и поэтому обеспечение азербайджанской армии как в первый период ее организации, так и до самой советизации Азербайджана оставалось более чем недостаточным. Войска испытывали недостаток в обмундировании и обуви; квартирное размещение частей не соответствовало никаким санитарным нормам; в армии свирепствовали эпидемии, в том числе сыпного тифа; нормы продовольственного снабжения были явно недостаточными. Широкое распространение в войсках получило дезертирство. Финансовых средств на содержание войск и обеспечение их всеми видами материально-технического снабжения не хватало» [22].
Тем не менее команда Мехмандарова предприняла целый ряд мер по улучшению технического оснащения. Летом 1919 года в рамках заключенного между Азербайджаном и Грузией договора военно-оборонительного характера из Тифлиса были поставлены 3 тыс. трехлинейных винтовок, 24 пулемета системы «максим», 12 легких и 12 горных орудий, большое количество боеприпасов к ним, холодное оружие (шашки) и другое военное снаряжение, в частности походные кухни. Кроме того, в соседнюю республику направлена группа азербайджанских юношей для прохождения обучения в военных учебных заведениях, которых там, как в центральной губернии Кавказского края, традиционно было больше. Переговоры о поставках вооружения и снаряжения велись и с другими странами. В частности, в конце 1919 года представители Азербайджанской Республики договаривались с итальянским военным ведомством о поставках обмундирования и различных видов военной техники (автомобилей, аэропланов, прожекторов и др.). Она так в Азербайджане и не появилась, но, что касается обмундирования, то 35 тыс. комплектов было доставлено в страну в конце апреля 1920 года. Правда, досталось оно, в основном, уже красноармейцам 11-й армии, вступившей незадолго до этого в Баку.
Принимались шаги и по созданию собственной военной промышленности: в начале 1920 года сотрудниками военного ведомства разработан план отдельного предприятия, деятельность которого прямо ориентирована на удовлетворение нужд армии – для ремонта артиллерийских орудий и производства запасных частей к ним. Представленный в парламент проект сметы и штата завода был утвержден в виде специального закона (по плану на его строительство выделялось из бюджета около 670 тыс. рублей), однако он так и остался на бумаге.
Таким образом, несмотря на ряд мер, предпринятых военным министром республики, по справедливому замечанию профессора БГУ П. Дарабади, «армия испытывала значительные трудности в вооружении и военных специалистах» [23]. В начале 1920 года вооруженные силы Азербайджанской Демократической Республики располагали 32 трехдюймовыми легкими орудиями образца 1902 года, 24 трехдюймовыми горными орудиями образца 1909 года, 4 сорокадвухлинейными гаубицами образца 1910 года, 116 пулеметами «максим», имели 14 тыс. британских винтовок, 100 револьверов, 1 пулеметный и 1 пушечно-пулеметный бронеавтомобили, а также значительное количество русских трехлинеек, доставшихся в наследство от солдат русской армии или приобретенных у Грузии. Однако «боеприпасами войска были обеспечены лишь на короткое время ведения боевых действий» [24], – резюмирует А.И. Дерябин.
СОСТАВ И КОМПЛЕКТОВАНИЕ АРМИИ.К концу 1919 года планировалось сформировать две пехотные дивизии трехполкового состава и одну конную (тоже трехполкового состава), воздухоплавительный отряд, железнодорожный и саперный батальоны. В основном этот план был выполнен. Численность вооруженных сил республики предполагалось пополнять и увеличивать благодаря мобилизационным мероприятиям: подлежало призыву все мужское население 18–24 лет сначала на трехлетний, затем – на двухлетний срок. В связи с разгоревшимся весной 1920 года конфликтом с Арменией предполагалось начать призыв в армию с 1 мая, причем не только определенных возрастов, но старше – до 30 лет включительно. Но это не было реализовано из-за смены власти в республике.
Весной 1920 года в состав азербайджанской армии входили: 1-я (штаб – в Гяндже; 1-й Джеванширский, 2-й Закатальский и 3-й Гянджинский пехотные полки, 1-я артбригада) и 2-я (штаб – в Баку; 4-й Кубинский, 5-й Бакинский и 6-й Геокчайский пехотные полки, 2-я артбригада) пехотные и Конная (штаб – в Гяндже; 1-й Татарский, 2-й Карабахский и 3-й Шекинский конные полки) дивизии, 1-й легкий и 2-й горный артдивизионы. Все пехотные полки состояли из трех батальонов, а конные – из четырех сотен. В состав дивизий не вошли 7-й Ширванский и 8-й Агдамский пехотные полки, которые должны были войти в формировавшуюся 3-ю пехотную дивизию.
Для укрепления безопасности границы с Арменией там планировали развернуть своеобразные «казачьи» формирования из курдского населения Карабаха. Курды должны были составить Курдские стрелковый батальон (четыре роты) и конный дивизион (две сотни), формирование которых началось в конце октября 1919 года, но так и не завершилось до советизации республики. В дальнейшем курдские подразделения предполагалось влить в состав пехотной и кавалерийской дивизий.
В состав азербайджанской армии входили также три бронепоезда, пять аэропланов и несколько гидропланов, шесть тяжелых и легких бронеавтомобилей. В процессе формирования находились Ленкоранский резервный батальон, полицейский резервный полк («Ярдым алай»), Особый отряд охраны парламента и несколько иррегулярных частей, разбросанных по всей территории республики. После ухода англичан был сформирован Военный порт и преобразована Каспийская военная флотилия, состоявшая из двух канонерских лодок («Ардаган» и «Карс») и нескольких посыльных и вспомогательных судов («Астрабад», «Аракс», «Нарген» и др.).
По подсчетам П. Дарабади, «общая численность вооруженных сил республики к апрелю 1920 г. составила около 30 тыс. штыков и сабель» [25]. Современный азербайджанский историк Мустафа-заде считает эту цифру явно завышенной, отмечая, что она «отражает скорее совокупную штатную численность войск, всех управлений, учреждений и заведений военного министерства» [26].
Подобной оценки придерживается и А.И. Дерябин: «Численность армии за весь период ее существования никогда не достигала запланированных Военным министерством 25 тыс. человек». Таким образом, корректнее всего обозначить численность азербайджанских вооруженных сил к весне 1920 года в пределах 25 тысяч, имея в уме то, что значительный воинский контингент (около 15 тысяч) был направлен в тот период в Карабах и Зангезур для борьбы с отрядами дашнаков. Вероятнее всего, остальную часть армии можно оценить в несколько тысяч человек, что и позволяет говорить об общей численности от 20 до 25 тысяч штыков и сабель. Понесенные же потери азербайджанской армии, неудачная мобилизационная кампания и стремительный рост дезертирства позволяют говорить о снижении общей численности ко времени советизации республики до 15 тыс. человек.
РЕСПУБЛИКА ПОД «БЛАГОТВОРНЫМИ ЛУЧАМИ С БЕРЕГОВ ТЕМЗЫ»
ВОПРОС О ЛЕГИТИМНОСТИ.22 января 1919 года правительственная делегация Азербайджанской Демократической Республики торжественно встречала приехавшего в Баку главнокомандующего союзными войсками в Закавказье генерала Джорджа Мильтона. По этому случаю в МИДе заготовили специальную речь: «Ваше Превосходительство, Азербайджанское Правительство искренне приветствует в Вашем лице представителя великой Британской нации... Мы убеждены, что сыны Англии, так любящие свободу, не менее счастливы, чем мы, что их встречает Азербайджан, освобожденный от цепей рабства, воспевая хвалебные гимны богине Свободы. В течение веков такие исторические памятники как Magna Charta Libertatium b Habeas corpus озаряют с берегов Темзы всю вселенную своими благотворными лучами...»
[27]. К этому времени грезы о «великом Туране» были в далеком прошлом, и государственные мужи Азербайджана мечтали о тесной дружбе с «цивилизованными народами» Европы.
Несколько месяцев ранее, после подписания Мудросского перемирия, Турция вывела свои войска из Закавказья. С уходом турецких покровителей закончился период скрытого протектората Турции над Азербайджанской Республикой. Перед правительством Хойского снова встала проблема поиска высокого патрона и определения своего статуса, на этот раз в глазах стран Антанты. Внимательно следя за международной обстановкой, азербайджанские лидеры смогли быстро отреагировать на провозглашение президентом США Вудро Вильсоном «14 пунктов», касавшихся самоопределения народов. «Прежде чем обратиться к могущественной власти Европы, – писали члены правительства Азербайджана в телеграмме президенту от 10 ноября, – народ и правительство Азербайджана обращают свои взоры к вашей гуманной личности, как покровителю малых угнетенных народов, и надеются, что вы словом и делом поможете им в том, что касается признания Азербайджанской республики Закавказья независимым государством» [28].
Однако переговоры о дальнейшей участи, по меткому выражению Расул-заде, «новорожденного тюркского политического дитяти» пришлось вести не с американцами, а с англичанами, хорошо осведомленными о связях азербайджанских лидеров с турками. Поэтому члены азербайджанской делегации, посланной в ноябре 1918 года в Энзели, вряд ли были удивлены, услышав из уст генерала Томсона следующую отповедь: «По нашим сведениям, республики, образованной в соответствии с желанием всего азербайджанского народа, не существует, есть только правительство, созданное интригой турецкого командования. Если вы настаиваете на противоположном, то в таком случае, на месте исследовав это, мы примем соответствующее решение» [29].
Намек англичан на сомнительную легитимность второго правительства Хойского, созданного в июне в Гяндже по прямой указке Нури-паши, был прекрасно понят азербайджанскими политиками. Необходимо было срочно задрапировать «новорожденное тюркское политическое дитя» в демократические одежды, чтобы союзникам не так резал глаза тюркский национализм, напоминавший об Энвер-паше и младотурках. Правительство Азербайджана взяло курс на создание коалиции всех политических сил на территории страны. Подготовка демократических выборов в Учредительное собрание требовала значительного времени, которого явно не было у азербайджанских политиков в преддверии международной мирной конференции в Париже, куда надо было отправлять представительную и авторитетную делегацию.
Выход нашли очень быстро: 5 ноября от специальных правительственных комиссий поступило предложение созвать временный республиканский парламент. Трудность состояла в принципах его формирования, поскольку времени на всенародные выборы не было, а метод кооптации или же назначения не соответствовал западным демократическим стандартам. Единственным вариантом оставался созыв старого состава Национального совета, распущенного в июне 1918 года турками.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ.Его члены были избраны на основе всеобщих выборов во Всероссийское Учредительное собрание и входили в состав Закавказского сейма, поэтому в глазах союзников должны были выглядеть достаточно легитимно. Созыв Национального совета состоялся 16 ноября, а уже через несколько дней он преобразовал себя в парламент.
17 ноября в Баку из Энзели прибыл британский отряд под командованием генерала В. Томсона. Он в своей приветственной речи старательно обходил вопрос о статусе азербайджанской территории: «Я вас извещаю в качестве командующего союзными силами англичан, французов и американцев, что по договору с Турцией мы пришли сюда на смену оттоманских войск, охранявших до сих пор вашу территорию. Мы не имеем никакого намерения вмешиваться в ваши внутренние дела ни в настоящем, ни в будущем. Я надеюсь, что при вашем сотрудничестве все устроится к лучшему» [30].
19 ноября Национальный совет утвердил закон об образовании парламента, по которому выборы должны были производиться тайно по принципу национального представительства. В преамбуле к закону говорилось: «Азербайджан населен не одними тюрками. Поэтому Азербайджанский Национальный Совет должен представлять собой все живущие в нем национальности. Эту необходимость сознавали как Национальный Совет, так и Правительство. Как вырабатываемые законы должны в одинаковой мере удовлетворить все разноплеменное население, так и законодательный орган должен представлять все население страны, а не 44 членов, и выражать волю всего народа» [31]. По оценке азербайджанских исследователей, Национальный совет проявил «чрезвычайное политическое чутье, подыгрывая английской восприимчивости ко всему демократическому» [32].
Готовясь к выборам, совет 25 ноября обратился к Армянскому и Русскому национальным советам с предложением послать своих представителей в парламент. Армяне сослались на то, что они не уполномочены представлять интересы всего народа, русский же совет заявил, что он не может признать ни самостоятельности страны, ни, тем более, ее парламент. Тогда Азербайджанский совет пошел на компромисс, заявив, что не требует немедленного признания суверенитета Азербайджана и считает, что вопрос о политическом положении и форме устройства государства должен быть решен на мирной конференции. В случае если Всероссийское Учредительное собрание с участием всех самоопределившихся народов бывшей империи соберется до конференции, то Азербайджан примет в нем участие и будет отстаивать свои принципы по вопросу о самоопределении, а до этого момента в стране должна сохраняться сложившаяся де-факто система управления. Это заявление, а главное, поддержка созыва парламента со стороны союзного командования, убедило Армянский национальный совет послать туда в конце декабря 1918 года своих представителей.
Несколько месяцев ранее, после подписания Мудросского перемирия, Турция вывела свои войска из Закавказья. С уходом турецких покровителей закончился период скрытого протектората Турции над Азербайджанской Республикой. Перед правительством Хойского снова встала проблема поиска высокого патрона и определения своего статуса, на этот раз в глазах стран Антанты. Внимательно следя за международной обстановкой, азербайджанские лидеры смогли быстро отреагировать на провозглашение президентом США Вудро Вильсоном «14 пунктов», касавшихся самоопределения народов. «Прежде чем обратиться к могущественной власти Европы, – писали члены правительства Азербайджана в телеграмме президенту от 10 ноября, – народ и правительство Азербайджана обращают свои взоры к вашей гуманной личности, как покровителю малых угнетенных народов, и надеются, что вы словом и делом поможете им в том, что касается признания Азербайджанской республики Закавказья независимым государством» [28].
Однако переговоры о дальнейшей участи, по меткому выражению Расул-заде, «новорожденного тюркского политического дитяти» пришлось вести не с американцами, а с англичанами, хорошо осведомленными о связях азербайджанских лидеров с турками. Поэтому члены азербайджанской делегации, посланной в ноябре 1918 года в Энзели, вряд ли были удивлены, услышав из уст генерала Томсона следующую отповедь: «По нашим сведениям, республики, образованной в соответствии с желанием всего азербайджанского народа, не существует, есть только правительство, созданное интригой турецкого командования. Если вы настаиваете на противоположном, то в таком случае, на месте исследовав это, мы примем соответствующее решение» [29].
Намек англичан на сомнительную легитимность второго правительства Хойского, созданного в июне в Гяндже по прямой указке Нури-паши, был прекрасно понят азербайджанскими политиками. Необходимо было срочно задрапировать «новорожденное тюркское политическое дитя» в демократические одежды, чтобы союзникам не так резал глаза тюркский национализм, напоминавший об Энвер-паше и младотурках. Правительство Азербайджана взяло курс на создание коалиции всех политических сил на территории страны. Подготовка демократических выборов в Учредительное собрание требовала значительного времени, которого явно не было у азербайджанских политиков в преддверии международной мирной конференции в Париже, куда надо было отправлять представительную и авторитетную делегацию.
Выход нашли очень быстро: 5 ноября от специальных правительственных комиссий поступило предложение созвать временный республиканский парламент. Трудность состояла в принципах его формирования, поскольку времени на всенародные выборы не было, а метод кооптации или же назначения не соответствовал западным демократическим стандартам. Единственным вариантом оставался созыв старого состава Национального совета, распущенного в июне 1918 года турками.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ.Его члены были избраны на основе всеобщих выборов во Всероссийское Учредительное собрание и входили в состав Закавказского сейма, поэтому в глазах союзников должны были выглядеть достаточно легитимно. Созыв Национального совета состоялся 16 ноября, а уже через несколько дней он преобразовал себя в парламент.
17 ноября в Баку из Энзели прибыл британский отряд под командованием генерала В. Томсона. Он в своей приветственной речи старательно обходил вопрос о статусе азербайджанской территории: «Я вас извещаю в качестве командующего союзными силами англичан, французов и американцев, что по договору с Турцией мы пришли сюда на смену оттоманских войск, охранявших до сих пор вашу территорию. Мы не имеем никакого намерения вмешиваться в ваши внутренние дела ни в настоящем, ни в будущем. Я надеюсь, что при вашем сотрудничестве все устроится к лучшему» [30].
19 ноября Национальный совет утвердил закон об образовании парламента, по которому выборы должны были производиться тайно по принципу национального представительства. В преамбуле к закону говорилось: «Азербайджан населен не одними тюрками. Поэтому Азербайджанский Национальный Совет должен представлять собой все живущие в нем национальности. Эту необходимость сознавали как Национальный Совет, так и Правительство. Как вырабатываемые законы должны в одинаковой мере удовлетворить все разноплеменное население, так и законодательный орган должен представлять все население страны, а не 44 членов, и выражать волю всего народа» [31]. По оценке азербайджанских исследователей, Национальный совет проявил «чрезвычайное политическое чутье, подыгрывая английской восприимчивости ко всему демократическому» [32].
Готовясь к выборам, совет 25 ноября обратился к Армянскому и Русскому национальным советам с предложением послать своих представителей в парламент. Армяне сослались на то, что они не уполномочены представлять интересы всего народа, русский же совет заявил, что он не может признать ни самостоятельности страны, ни, тем более, ее парламент. Тогда Азербайджанский совет пошел на компромисс, заявив, что не требует немедленного признания суверенитета Азербайджана и считает, что вопрос о политическом положении и форме устройства государства должен быть решен на мирной конференции. В случае если Всероссийское Учредительное собрание с участием всех самоопределившихся народов бывшей империи соберется до конференции, то Азербайджан примет в нем участие и будет отстаивать свои принципы по вопросу о самоопределении, а до этого момента в стране должна сохраняться сложившаяся де-факто система управления. Это заявление, а главное, поддержка созыва парламента со стороны союзного командования, убедило Армянский национальный совет послать туда в конце декабря 1918 года своих представителей.