В доме господина Гхо не осталось слуг. Элрик отправился в конюшню и нашел там своего коня и свое седло. Он надел сбрую на баурадимского жеребца, тщательно прикрепил к луке тяжелый мешок, потом сел в седло и поехал по улицам в поисках Дворца Заседаний, где его должен был ждать Анай.
В городе царила неестественная тишина. Несомненно, был издан какой-то приказ гражданам не выходить на улицы, потому что Элрик не видел здесь даже стражников.
Элрик скакал неторопливым галопом по широкому проспекту Военных успехов, по бульвару Древних подвигов и по полудюжине других проездов с такими же величественными названиями. Наконец он увидел впереди длинное низкое здание. По своей простоте именно оно должно было быть местом пребывания власти Кварцхасаата.
Альбинос остановил коня. У него на боку запел рунный меч, почти что требуя нового кровопускания.
- Потерпи, - сказал Элрик. - Может быть, никакой драки тут и не понадобится.
Ему показалось, что среди деревьев двигаются какие-то тени, но он не обратил на них внимания. Его не интересовало, что они задумали или кто следит за ним. У него была миссия, которую он должен был выполнить.
Наконец он доехал до дверей и ничуть не удивился, когда увидел, что они открыты. Он спешился, забросил мешок себе на плечо и тяжелой поступью вошел в большое простое помещение без каких-либо украшений. Здесь стояли семь стульев с высокими спинками и дубовый стол с побеленной столешницей. В конце стола полукругом стояли шесть фигур в мантиях и полумасках, что напомнило Элрику об одной из сект наемников-колдунов. На седьмой фигуре был высокий конический колпак, поля которого полностью закрывали лицо. Именно эта фигура и заговорила. Элрик не удивился, услышав женский голос.
- Я - Еще Один, - сказала она. - Насколько мне известно, ты привез нам сокровище, которое умножит славу Кварцхасаата.
- Если ты считаешь, что это сокровище умножит вашу славу, то, значит, мое путешествие было небесполезным, - сказал Элрик. Он сбросил мешок на пол. - Манаг Исс сообщил вам все, что я просил его сказать?
Один из членов Совета шевельнулся и ответил:
- Да, он сказал, что ты - наследник затонувшего Мелнибонэ.
- Мелнибонэ не затонуло. И не отвернулось от реальностей мира, как это сделали вы, - презрительно бросил Элрик. - Когда-то давно вы бросили нам вызов и по собственной глупости потерпели поражение. А теперь ваша алчность вернула меня в Кварцхасаат, тогда как я был готов пройти через ваш город незамеченным.
- Ты обвиняешь нас! - Женщина с закрытым лицом была взбешена. - Кто был причиной стольких бед? Ты, в котором течет порченая кровь этой недочеловеческой расы, той, что ради удовольствия совокупляется с животными и производит, - она указала на Элрика, - подобных тебе.
Элрик не шелохнулся.
- Разве Манаг Исс не предупредил, чтобы вы были поосторожнее со мной?
- Он сказал, что у тебя Жемчужина и колдовской меч. Но еще он сказал, что ты один. - Женщина откашлялась. - Он сказал, что ты принес Жемчужину из Сердца Мира.
- Я принес ее и то, в чем она находится, - сказал Элрик. Он нагнулся и развязал бархатный мешок - из него показалось тело господина Гхо Фхаази; лицо его все еще было перекошено, в горле стоял огромный комок, словно неимоверно разросшийся кадык. - Вот тот, кто первый поручил мне найти Жемчужину.
- Мы знаем, что ты его убил, - неодобрительно сказала женщина с закрытым лицом. - Но это вполне в традициях Мелнибонэ.
Элрик на это никак не прореагировал.
- Жемчужина находится в глотке господина Гхо Фхаази. Хотите, я вырежу ее для вас, господа?
Элрик увидел, что по меньшей мере одного из них пробрала дрожь, и улыбнулся.
- Вы посылали убийц убивать, пытать, похищать и от вашего имени творить зло во всевозможных формах, но вы боитесь увидеть капельку крови? Я предоставил господину Гхо выбор. Он выбрал вот это. Он слишком много говорил, а ел и пил столько, что я подумал, он вполне сможет проглотить Жемчужину. Но он, видите ли, поперхнулся, и, боюсь, тут ему пришел конец.
- Ты жестокий негодяй! - Один из них вышел вперед взглянуть на несостоявшегося коллегу.
- Да, это Гхо. Я бы сказал, что его цвет улучшился. Их глава неодобрительно выслушала эти слова.
- Так что же, мы должны делать ставки на тело?
- Ну, если вы не хотите достать оттуда Жемчужину, то да.
- Манаг Исс, - сказала женщина с закрытым лицом, подняв голову. - Войди сюда!
Наемник-колдун появился из дверей в дальнем конце зала. Он чуть ли не извиняющимся взором посмотрел на Элрика. Он положил руку на кинжал, висевший у него на поясе.
- Мы не допустим, чтобы мелнибониец проливал еще кварцхасаатскую кровь, - сказала женщина с закрытым лицом. - Жемчужину вырежет Манаг Исс.
Глава Желтой секты набрал в грудь побольше воздуха и приблизился к телу. Он быстро сделал то, что ему было приказано. Он держал на ладони Жемчужину из Сердца Мира, а по его руке текла кровь.
Жемчужина произвела на членов Совета сильное впечатление. Некоторые из членов Совета разинули рты, потом принялись шепотом обмениваться мнениями. Элрик подумал, что они подозревали его в обмане, поскольку ложь и интриги были их второй натурой.
- Держи ее повыше, Манаг Исс, - сказал альбинос. - Ведь именно эту Жемчужину жаждали вы получить с таким вожделением, что были готовы заплатить за нее остатками своей чести.
- Остерегись, господин! - воскликнула женщина с закрытым лицом. - Пока мы проявляли терпимость по отношению к тебе. Назови свою цену и уходи.
Элрик рассмеялся. Смех этот был не из приятных. Это был смех мелнибонийца. В этот момент он являл собой истинного жителя острова Драконов.
- Отлично, - сказал он. - Мне нужен этот город. Не его жители и не его сокровища. Не его животные и даже не его вода. Я позволю вам уйти, взяв с собою все, что вы сможете унести. Мне нужен только сам город. Это мое наследное право.
- Что? Чепуха. Как мы можем на это согласиться?
- Вы должны согласиться, - сказал Элрик. - Иначе вам придется драться со мной.
- Драться с тобой? Но ведь ты один.
- Об этом не может быть и речи, - сказал один из членов Совета. - Он сошел с ума. Его нужно убить как взбесившуюся собаку. Манаг Исс, позови своих братьев и их людей.
- Я бы не советовал это делать, кузина, - сказал Манаг Исс; он явно обращался к госпоже Исс. - Я думаю, было бы разумнее провести с ним переговоры.
- Что? Ты стал трусом? У этого негодяя что - здесь армия?
Манаг Исс потер кончик носа.
- Моя госпожа…
- Зови своих братьев, Манаг Исс!
Глава Желтой секты поскреб шелковый рукав и нахмурился.
- Принц Элрик, если я правильно тебя понимаю, ты вынуждаешь нас сразиться с тобой. Но мы никак тебе не угрожали. Совет честно собрался здесь, чтобы сделать ставки на Жемчужину…
- Манаг Исс, ты повторяешь их ложь, - сказал Элрик, - а это не приносит тебе чести. Если они не желали мне зла, то зачем здесь наготове ты со своими братьями? Я видел поблизости не меньше двух сотен воинов.
- Это только меры предосторожности, - сказала госпожа Исс. Она обратилась к своим коллегам. - Я же вам говорила: глупо собирать столько воинов так быстро.
Элрик спокойно сказал:
- Все, что вы делали, мои благородные господа, было сплошной глупостью. Вы были жестокими, жадными, вы легко распоряжались чужими жизнями и желаниями. Вы были слепы, неразумны, провинциальны и лишены воображения. Мне кажется, что правительство, заботящееся только о собственных удовольствиях, должно быть по меньшей мере заменено. Когда вы все покинете город, я назначу губернатора, который будет лучше служить Кварцхасаату. А потом спустя какое-то время я, может быть, позволю вам вернуться в город…
- Убейте его! - воскликнула госпожа Исс. - Хватит тратить на это время! Мы сначала покончим с ним, а потом решим, кому владеть Жемчужиной.
Элрик вздохнул чуть ли не с сожалением и сказал:
- Я бы советовал тебе подумать, госпожа, а то я могу потерять терпение. Если я извлеку из ножен свой меч, то перестану быть благоразумным и милосердным…
- Убейте его! - гнула свое женщина с закрытым лицом. - И покончим с этим!
На лице Манага Исса было такое выражение, будто его приговорили к чему-то более страшному, чем к смерти.
- Моя госпожа…
Она вышла вперед. Конический колпак раскачивался на ее голове. Она протянула руку и вытащила меч из ножен Манага Исса. Она занесла меч, собираясь снести альбиносу голову.
Элрик стремительно перехватил ее руку. Его движение было броском атакующей змеи. Он держал ее запястье в кольце своих пальцев.
- Нет, моя госпожа. Клянусь, я делаю все, чтобы вразумить вас…
Буревестник зашептал, зашевелился у него на боку.
Она уронила меч и отвернулась, потирая саднящее запястье.
И тогда Манаг Исс нагнулся, чтобы подобрать свой упавший меч и делая вид, что хочет вложить его в ножны, но тут же незаметным движением попытался пронзить Элрика. Когда Элрик, предвидя этот выпад, сделал шаг в сторону и меч Манага Исса прошел мимо, на перекошенном от страха лице наемника-колдуна появилось выражение смирения. Элрик одним движением извлек из ножен Черный Меч, который начал петь свою странную демоническую песню и засиял жутковатым черным сиянием.
Манаг Исс испустил дух, когда меч пронзил его сердце. Рука, все еще державшая Жемчужину, словно вытянулась, возвращая драгоценность Элрику. Через мгновение Жемчужина вывалилась из его пальцев и покатилась по полу. Трое из членов Совета ринулись было вперед, но, увидев умирающие глаза Манага Исса, вернулись на свои прежние места.
- Скорее! Скорее! Скорее! - закричала госпожа Исс, и, как и предполагал Элрик, отовсюду, из всех укромных мест Дворца Заседаний, держа наизготовку свое оружие, стали появляться члены различных сект наемников-колдунов.
И тогда альбинос усмехнулся своей жуткой боевой ухмылкой, его красные глаза засверкали, его лицо превратилось в маску смерти, а его меч - в орудие мести его собственного народа, баурадимов и всех тех, кто за прошедшее тысячелетие пострадал от несправедливости Кварцхасаата.
Он предлагал взятые им души своему покровителю - Герцогу Ада, могущественному Герцогу Ариоху, который разжирел на множестве жизней, посвященных ему Элриком и его мечом.
- Ариох! Ариох! Кровь и души моему повелителю Ариоху!
И тут началось кровавое побоище.
Рядом с этой бойней меркли все другие сражения. Это была бойня, которая никогда не будет забыта и навсегда сохранится в анналах народа пустыни, узнавшего о ней от тех, кто бежал в ту ночь из Кварцхасаата, предпочитая отдаться на милость безводной пустыне, чем предстать перед белым смеющимся демоном на баурадимском коне; этот демон скакал по их прекрасным улицам и объяснял им, какой может быть цена самодовольства и бездумной жестокости.
Ариох! Ариох! Кровь и души!
Они рассказывали о белолицем существе из Ада, чей меч сиял невиданным сиянием, чьи малиновые глаза светились непреодолимым гневом, которым, казалось, овладели какие-то потусторонние силы, а он сам уже был не их властелином, а жертвой. Он убивал без жалости, без различий, без жестокости. Он убивал, как убивает взбесившийся волк. И убивая, он хохотал.
Этот смех навсегда останется в стенах Кварцхасаата. Он будет звучать в ветре, приходящем из Вздыхающей пустыни, в музыке фонтанов, в ударах кузнечных молотов и молоточков ювелиров, работающих над своим товаром. Останется и запах крови вместе с воспоминанием о бойне, о том ужасающем числе жизней, что покинули город, в котором больше не было ни Совета, ни армии.
Но никогда больше в Кварцхасаате не будут рассказывать легенд о мощи этой империи. Никогда больше этот город не будет относиться к кочевникам пустыни, как к животным. Никогда больше Кварцхасаат не будет почивать на лаврах гордыни, столь свойственной всем великим империям периода их упадка.
И когда смех смолк, Элрик из Мелнибонэ тяжело опустился в свое седло, всунул в ножны насытившийся Буревестник. Демонические силы все еще распирали его грудь. Он вытащил огромную Жемчужину и поднял ее к восходящему солнцу.
- Я думаю, теперь они заплатили справедливую цену.
Он швырнул драгоценность в канаву, где пробегавшая собака принялась слизывать с нее кровь.
В небе показались стервятники, привлеченные запахом богатой добычи, они уже черной тучей спускались на прекрасные башни и сады Кварцхасаата.
На лице Элрика не было гордости за совершенное. Он пришпорил коня, направив его на запад, к тому месту на дороге, где он сказал Анаю ждать его с запасом целебных трав, воды, лошадьми и пищей, чтобы хватило пересечь Вздыхающую пустыню и снова отправиться на поиски знакомых правителей и колдунов из Молодых королевств.
Он ни разу не оглянулся на город, который во имя его предков был наконец-то завоеван.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Празднества в оазисе Серебряного Цветка продолжались долго после того, как Элрик отомстил тем, кто мог причинить зло Священной Деве баурадимов. Эту новость принесли кварцхасаатцы, бежавшие из города, когда на них обрушилось несчастье, какого они не знали за всю историю города.
Похитительница снов Оуне, остававшаяся в оазисе Серебряного Цветка дольше, чем это было необходимо, и все еще не желавшая покинуть баурадимов и заняться своим ремеслом, без радости узнала о мести Элрика. Это известие опечалило ее, потому что она рассчитывала на другое.
«Он служит Хаосу так же, как я служу Закону, - сказала она себе. - И кто может сказать, кто из нас в большей степени раб?»
Она вздохнула и погрузилась в праздничные развлечения с рвением, которое давалось ей нелегко.
А баурадимы и другие кланы, узнав новость из Кварцхасаата, предались еще большему веселью. Они избавились от тирана, от единственного, чего они боялись в пустыне.
- Кактус царапает до крови плоть, но благодаря ему мы находим воду, - сказал Раик На Сеем. - Мы были в большой беде, но благодаря тебе, Оуне, и благодаря Элрику наши беды обернулись торжеством. Скоро кто-нибудь из нас отправится в Кварцхасаат и обговорит условия, на которых мы будем торговать с ними. Я думаю, что условия будут равными для всех сторон. - Он был доволен, - Но мы подождем, пока мертвецы не будут достойным образом съедены.
Варадия взяла Оуне за руку, и они отправились побродить у прудов огромного оазиса. Кровавая луна шла на убыль, а серебряные лепестки цветков сияли еще сильнее. Скоро Кровавая луна исчезнет, а цветы уронят свои лепестки, и тогда люди пустыни разъедутся в разные стороны.
- Ты ведь любила этого белолицего, правда? - спросила Варадия у своего друга.
- Я его едва знала, дитя.
- Не так давно я очень хорошо знала вас обоих, - улыбнулась Варадия. - И я быстро расту, правда? Ты сама об этом говорила.
Оуне вынуждена была согласиться.
- Но эта любовь была обречена, Варадия. У нас такие разные судьбы. И мне не по вкусу те решения, которые он принимает.
- Его ведет судьба. Его решения принимаются помимо его воли. - Она откинула со смуглого лица прядь волос цвета меда.
- Может быть, - сказала Оуне. - Но некоторым из нас удается обмануть судьбу, предначертанную нам владыками Закона и Хаоса, и остаться в живых, даже создать что-то такое, к чему богам запрещено прикасаться.
Варадия слушала сочувственно.
- То, что создаем мы, остается тайной, - сказала она. - Я так толком еще и не понимаю, как мне удалось создать Жемчужину - создать ту самую вещь, с помощью которой я смогла спастись от моих врагов, хотя именно Жемчужина, ставшая потом настоящей, так привлекала их!
- Я знаю о подобных вещах, - сказала Оуне. - Именно за ними и охотятся похитители снов, на них зарабатывают себе пропитание. - Она рассмеялась. - Если бы я отнесла эту Жемчужину на рынок, то могла бы заработать на ней неплохие деньги.
- Но как из сна образуется реальность?
Оуне ответила не сразу. Она некоторое время молча смотрела в воды пруда, отражавшие розоватый диск луны.
- Устрица, когда ей угрожает вторжение, изолирует чужеродное вещество, образуя вокруг него то, что в конечном счете и становится жемчужиной. Иногда так оно и происходит. Иногда воля человека настолько сильна, что может порождать вещи, раньше считавшиеся невозможными. Это не так уж необычно, Варадия: сон может стать реальностью. Это знание - одна из причин, почему я не теряю уважения к человечеству, несмотря на все его жестокости и несправедливости, с которыми сталкиваюсь во время моих путешествий.
- Кажется, я поняла, - сказала Священная Дева.
- Со временем ты во всем этом неплохо разберешься, - уверила ее Оуне. - Ведь ты принадлежишь к той категории людей, которая способна творить такие вещи.
Несколько дней спустя Оуне собралась покинуть оазис Серебряного Цветка. Она направлялась в Элвер и на Неведомый Восток. В последний раз беседовала она с Варадией.
- Я знаю, у тебя есть еще одна тайна, - сказала девочка. - Ты не хочешь поделиться ею со мной?
Оуне была удивлена. Ее уважение к умной восприимчивости девочки возросло.
- Ты хочешь еще поговорить о природе сна и реальности?
- Мне кажется, у тебя будет ребенок, Оуне, - без обиняков сказала девочка. - Это правда?
Оуне всплеснула руками. Она ошеломленно покачала головой.
- Вот уж воистину вся мудрость вашего народа сосредоточена в тебе, юная женщина, - сказала она.
- Ребенок того, кого ты любила и потеряла?
- Да, - сказала Оуне. - Я думаю, это будет дочь. А может, братик и сестренка, если я правильно толкую знамения. Во сне можно зачать и нечто большее, чем Жемчужину.
- И отец никогда не узнает о своем ребенке? - тихо спросила Священная Дева.
Оуне попыталась что-то сказать, но вдруг поняла, что не может. Она отвернулась, посмотрела в сторону Кварцхасаата. Прошло несколько мгновений, и она смогла выдавить из себя ответ.
- Никогда, - сказала она.
Michael Moorcock. The Fortress of the Pearl (1989)
В городе царила неестественная тишина. Несомненно, был издан какой-то приказ гражданам не выходить на улицы, потому что Элрик не видел здесь даже стражников.
Элрик скакал неторопливым галопом по широкому проспекту Военных успехов, по бульвару Древних подвигов и по полудюжине других проездов с такими же величественными названиями. Наконец он увидел впереди длинное низкое здание. По своей простоте именно оно должно было быть местом пребывания власти Кварцхасаата.
Альбинос остановил коня. У него на боку запел рунный меч, почти что требуя нового кровопускания.
- Потерпи, - сказал Элрик. - Может быть, никакой драки тут и не понадобится.
Ему показалось, что среди деревьев двигаются какие-то тени, но он не обратил на них внимания. Его не интересовало, что они задумали или кто следит за ним. У него была миссия, которую он должен был выполнить.
Наконец он доехал до дверей и ничуть не удивился, когда увидел, что они открыты. Он спешился, забросил мешок себе на плечо и тяжелой поступью вошел в большое простое помещение без каких-либо украшений. Здесь стояли семь стульев с высокими спинками и дубовый стол с побеленной столешницей. В конце стола полукругом стояли шесть фигур в мантиях и полумасках, что напомнило Элрику об одной из сект наемников-колдунов. На седьмой фигуре был высокий конический колпак, поля которого полностью закрывали лицо. Именно эта фигура и заговорила. Элрик не удивился, услышав женский голос.
- Я - Еще Один, - сказала она. - Насколько мне известно, ты привез нам сокровище, которое умножит славу Кварцхасаата.
- Если ты считаешь, что это сокровище умножит вашу славу, то, значит, мое путешествие было небесполезным, - сказал Элрик. Он сбросил мешок на пол. - Манаг Исс сообщил вам все, что я просил его сказать?
Один из членов Совета шевельнулся и ответил:
- Да, он сказал, что ты - наследник затонувшего Мелнибонэ.
- Мелнибонэ не затонуло. И не отвернулось от реальностей мира, как это сделали вы, - презрительно бросил Элрик. - Когда-то давно вы бросили нам вызов и по собственной глупости потерпели поражение. А теперь ваша алчность вернула меня в Кварцхасаат, тогда как я был готов пройти через ваш город незамеченным.
- Ты обвиняешь нас! - Женщина с закрытым лицом была взбешена. - Кто был причиной стольких бед? Ты, в котором течет порченая кровь этой недочеловеческой расы, той, что ради удовольствия совокупляется с животными и производит, - она указала на Элрика, - подобных тебе.
Элрик не шелохнулся.
- Разве Манаг Исс не предупредил, чтобы вы были поосторожнее со мной?
- Он сказал, что у тебя Жемчужина и колдовской меч. Но еще он сказал, что ты один. - Женщина откашлялась. - Он сказал, что ты принес Жемчужину из Сердца Мира.
- Я принес ее и то, в чем она находится, - сказал Элрик. Он нагнулся и развязал бархатный мешок - из него показалось тело господина Гхо Фхаази; лицо его все еще было перекошено, в горле стоял огромный комок, словно неимоверно разросшийся кадык. - Вот тот, кто первый поручил мне найти Жемчужину.
- Мы знаем, что ты его убил, - неодобрительно сказала женщина с закрытым лицом. - Но это вполне в традициях Мелнибонэ.
Элрик на это никак не прореагировал.
- Жемчужина находится в глотке господина Гхо Фхаази. Хотите, я вырежу ее для вас, господа?
Элрик увидел, что по меньшей мере одного из них пробрала дрожь, и улыбнулся.
- Вы посылали убийц убивать, пытать, похищать и от вашего имени творить зло во всевозможных формах, но вы боитесь увидеть капельку крови? Я предоставил господину Гхо выбор. Он выбрал вот это. Он слишком много говорил, а ел и пил столько, что я подумал, он вполне сможет проглотить Жемчужину. Но он, видите ли, поперхнулся, и, боюсь, тут ему пришел конец.
- Ты жестокий негодяй! - Один из них вышел вперед взглянуть на несостоявшегося коллегу.
- Да, это Гхо. Я бы сказал, что его цвет улучшился. Их глава неодобрительно выслушала эти слова.
- Так что же, мы должны делать ставки на тело?
- Ну, если вы не хотите достать оттуда Жемчужину, то да.
- Манаг Исс, - сказала женщина с закрытым лицом, подняв голову. - Войди сюда!
Наемник-колдун появился из дверей в дальнем конце зала. Он чуть ли не извиняющимся взором посмотрел на Элрика. Он положил руку на кинжал, висевший у него на поясе.
- Мы не допустим, чтобы мелнибониец проливал еще кварцхасаатскую кровь, - сказала женщина с закрытым лицом. - Жемчужину вырежет Манаг Исс.
Глава Желтой секты набрал в грудь побольше воздуха и приблизился к телу. Он быстро сделал то, что ему было приказано. Он держал на ладони Жемчужину из Сердца Мира, а по его руке текла кровь.
Жемчужина произвела на членов Совета сильное впечатление. Некоторые из членов Совета разинули рты, потом принялись шепотом обмениваться мнениями. Элрик подумал, что они подозревали его в обмане, поскольку ложь и интриги были их второй натурой.
- Держи ее повыше, Манаг Исс, - сказал альбинос. - Ведь именно эту Жемчужину жаждали вы получить с таким вожделением, что были готовы заплатить за нее остатками своей чести.
- Остерегись, господин! - воскликнула женщина с закрытым лицом. - Пока мы проявляли терпимость по отношению к тебе. Назови свою цену и уходи.
Элрик рассмеялся. Смех этот был не из приятных. Это был смех мелнибонийца. В этот момент он являл собой истинного жителя острова Драконов.
- Отлично, - сказал он. - Мне нужен этот город. Не его жители и не его сокровища. Не его животные и даже не его вода. Я позволю вам уйти, взяв с собою все, что вы сможете унести. Мне нужен только сам город. Это мое наследное право.
- Что? Чепуха. Как мы можем на это согласиться?
- Вы должны согласиться, - сказал Элрик. - Иначе вам придется драться со мной.
- Драться с тобой? Но ведь ты один.
- Об этом не может быть и речи, - сказал один из членов Совета. - Он сошел с ума. Его нужно убить как взбесившуюся собаку. Манаг Исс, позови своих братьев и их людей.
- Я бы не советовал это делать, кузина, - сказал Манаг Исс; он явно обращался к госпоже Исс. - Я думаю, было бы разумнее провести с ним переговоры.
- Что? Ты стал трусом? У этого негодяя что - здесь армия?
Манаг Исс потер кончик носа.
- Моя госпожа…
- Зови своих братьев, Манаг Исс!
Глава Желтой секты поскреб шелковый рукав и нахмурился.
- Принц Элрик, если я правильно тебя понимаю, ты вынуждаешь нас сразиться с тобой. Но мы никак тебе не угрожали. Совет честно собрался здесь, чтобы сделать ставки на Жемчужину…
- Манаг Исс, ты повторяешь их ложь, - сказал Элрик, - а это не приносит тебе чести. Если они не желали мне зла, то зачем здесь наготове ты со своими братьями? Я видел поблизости не меньше двух сотен воинов.
- Это только меры предосторожности, - сказала госпожа Исс. Она обратилась к своим коллегам. - Я же вам говорила: глупо собирать столько воинов так быстро.
Элрик спокойно сказал:
- Все, что вы делали, мои благородные господа, было сплошной глупостью. Вы были жестокими, жадными, вы легко распоряжались чужими жизнями и желаниями. Вы были слепы, неразумны, провинциальны и лишены воображения. Мне кажется, что правительство, заботящееся только о собственных удовольствиях, должно быть по меньшей мере заменено. Когда вы все покинете город, я назначу губернатора, который будет лучше служить Кварцхасаату. А потом спустя какое-то время я, может быть, позволю вам вернуться в город…
- Убейте его! - воскликнула госпожа Исс. - Хватит тратить на это время! Мы сначала покончим с ним, а потом решим, кому владеть Жемчужиной.
Элрик вздохнул чуть ли не с сожалением и сказал:
- Я бы советовал тебе подумать, госпожа, а то я могу потерять терпение. Если я извлеку из ножен свой меч, то перестану быть благоразумным и милосердным…
- Убейте его! - гнула свое женщина с закрытым лицом. - И покончим с этим!
На лице Манага Исса было такое выражение, будто его приговорили к чему-то более страшному, чем к смерти.
- Моя госпожа…
Она вышла вперед. Конический колпак раскачивался на ее голове. Она протянула руку и вытащила меч из ножен Манага Исса. Она занесла меч, собираясь снести альбиносу голову.
Элрик стремительно перехватил ее руку. Его движение было броском атакующей змеи. Он держал ее запястье в кольце своих пальцев.
- Нет, моя госпожа. Клянусь, я делаю все, чтобы вразумить вас…
Буревестник зашептал, зашевелился у него на боку.
Она уронила меч и отвернулась, потирая саднящее запястье.
И тогда Манаг Исс нагнулся, чтобы подобрать свой упавший меч и делая вид, что хочет вложить его в ножны, но тут же незаметным движением попытался пронзить Элрика. Когда Элрик, предвидя этот выпад, сделал шаг в сторону и меч Манага Исса прошел мимо, на перекошенном от страха лице наемника-колдуна появилось выражение смирения. Элрик одним движением извлек из ножен Черный Меч, который начал петь свою странную демоническую песню и засиял жутковатым черным сиянием.
Манаг Исс испустил дух, когда меч пронзил его сердце. Рука, все еще державшая Жемчужину, словно вытянулась, возвращая драгоценность Элрику. Через мгновение Жемчужина вывалилась из его пальцев и покатилась по полу. Трое из членов Совета ринулись было вперед, но, увидев умирающие глаза Манага Исса, вернулись на свои прежние места.
- Скорее! Скорее! Скорее! - закричала госпожа Исс, и, как и предполагал Элрик, отовсюду, из всех укромных мест Дворца Заседаний, держа наизготовку свое оружие, стали появляться члены различных сект наемников-колдунов.
И тогда альбинос усмехнулся своей жуткой боевой ухмылкой, его красные глаза засверкали, его лицо превратилось в маску смерти, а его меч - в орудие мести его собственного народа, баурадимов и всех тех, кто за прошедшее тысячелетие пострадал от несправедливости Кварцхасаата.
Он предлагал взятые им души своему покровителю - Герцогу Ада, могущественному Герцогу Ариоху, который разжирел на множестве жизней, посвященных ему Элриком и его мечом.
- Ариох! Ариох! Кровь и души моему повелителю Ариоху!
И тут началось кровавое побоище.
Рядом с этой бойней меркли все другие сражения. Это была бойня, которая никогда не будет забыта и навсегда сохранится в анналах народа пустыни, узнавшего о ней от тех, кто бежал в ту ночь из Кварцхасаата, предпочитая отдаться на милость безводной пустыне, чем предстать перед белым смеющимся демоном на баурадимском коне; этот демон скакал по их прекрасным улицам и объяснял им, какой может быть цена самодовольства и бездумной жестокости.
Ариох! Ариох! Кровь и души!
Они рассказывали о белолицем существе из Ада, чей меч сиял невиданным сиянием, чьи малиновые глаза светились непреодолимым гневом, которым, казалось, овладели какие-то потусторонние силы, а он сам уже был не их властелином, а жертвой. Он убивал без жалости, без различий, без жестокости. Он убивал, как убивает взбесившийся волк. И убивая, он хохотал.
Этот смех навсегда останется в стенах Кварцхасаата. Он будет звучать в ветре, приходящем из Вздыхающей пустыни, в музыке фонтанов, в ударах кузнечных молотов и молоточков ювелиров, работающих над своим товаром. Останется и запах крови вместе с воспоминанием о бойне, о том ужасающем числе жизней, что покинули город, в котором больше не было ни Совета, ни армии.
Но никогда больше в Кварцхасаате не будут рассказывать легенд о мощи этой империи. Никогда больше этот город не будет относиться к кочевникам пустыни, как к животным. Никогда больше Кварцхасаат не будет почивать на лаврах гордыни, столь свойственной всем великим империям периода их упадка.
И когда смех смолк, Элрик из Мелнибонэ тяжело опустился в свое седло, всунул в ножны насытившийся Буревестник. Демонические силы все еще распирали его грудь. Он вытащил огромную Жемчужину и поднял ее к восходящему солнцу.
- Я думаю, теперь они заплатили справедливую цену.
Он швырнул драгоценность в канаву, где пробегавшая собака принялась слизывать с нее кровь.
В небе показались стервятники, привлеченные запахом богатой добычи, они уже черной тучей спускались на прекрасные башни и сады Кварцхасаата.
На лице Элрика не было гордости за совершенное. Он пришпорил коня, направив его на запад, к тому месту на дороге, где он сказал Анаю ждать его с запасом целебных трав, воды, лошадьми и пищей, чтобы хватило пересечь Вздыхающую пустыню и снова отправиться на поиски знакомых правителей и колдунов из Молодых королевств.
Он ни разу не оглянулся на город, который во имя его предков был наконец-то завоеван.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Эпилог при заходящей Кровавой луне
Празднества в оазисе Серебряного Цветка продолжались долго после того, как Элрик отомстил тем, кто мог причинить зло Священной Деве баурадимов. Эту новость принесли кварцхасаатцы, бежавшие из города, когда на них обрушилось несчастье, какого они не знали за всю историю города.
Похитительница снов Оуне, остававшаяся в оазисе Серебряного Цветка дольше, чем это было необходимо, и все еще не желавшая покинуть баурадимов и заняться своим ремеслом, без радости узнала о мести Элрика. Это известие опечалило ее, потому что она рассчитывала на другое.
«Он служит Хаосу так же, как я служу Закону, - сказала она себе. - И кто может сказать, кто из нас в большей степени раб?»
Она вздохнула и погрузилась в праздничные развлечения с рвением, которое давалось ей нелегко.
А баурадимы и другие кланы, узнав новость из Кварцхасаата, предались еще большему веселью. Они избавились от тирана, от единственного, чего они боялись в пустыне.
- Кактус царапает до крови плоть, но благодаря ему мы находим воду, - сказал Раик На Сеем. - Мы были в большой беде, но благодаря тебе, Оуне, и благодаря Элрику наши беды обернулись торжеством. Скоро кто-нибудь из нас отправится в Кварцхасаат и обговорит условия, на которых мы будем торговать с ними. Я думаю, что условия будут равными для всех сторон. - Он был доволен, - Но мы подождем, пока мертвецы не будут достойным образом съедены.
Варадия взяла Оуне за руку, и они отправились побродить у прудов огромного оазиса. Кровавая луна шла на убыль, а серебряные лепестки цветков сияли еще сильнее. Скоро Кровавая луна исчезнет, а цветы уронят свои лепестки, и тогда люди пустыни разъедутся в разные стороны.
- Ты ведь любила этого белолицего, правда? - спросила Варадия у своего друга.
- Я его едва знала, дитя.
- Не так давно я очень хорошо знала вас обоих, - улыбнулась Варадия. - И я быстро расту, правда? Ты сама об этом говорила.
Оуне вынуждена была согласиться.
- Но эта любовь была обречена, Варадия. У нас такие разные судьбы. И мне не по вкусу те решения, которые он принимает.
- Его ведет судьба. Его решения принимаются помимо его воли. - Она откинула со смуглого лица прядь волос цвета меда.
- Может быть, - сказала Оуне. - Но некоторым из нас удается обмануть судьбу, предначертанную нам владыками Закона и Хаоса, и остаться в живых, даже создать что-то такое, к чему богам запрещено прикасаться.
Варадия слушала сочувственно.
- То, что создаем мы, остается тайной, - сказала она. - Я так толком еще и не понимаю, как мне удалось создать Жемчужину - создать ту самую вещь, с помощью которой я смогла спастись от моих врагов, хотя именно Жемчужина, ставшая потом настоящей, так привлекала их!
- Я знаю о подобных вещах, - сказала Оуне. - Именно за ними и охотятся похитители снов, на них зарабатывают себе пропитание. - Она рассмеялась. - Если бы я отнесла эту Жемчужину на рынок, то могла бы заработать на ней неплохие деньги.
- Но как из сна образуется реальность?
Оуне ответила не сразу. Она некоторое время молча смотрела в воды пруда, отражавшие розоватый диск луны.
- Устрица, когда ей угрожает вторжение, изолирует чужеродное вещество, образуя вокруг него то, что в конечном счете и становится жемчужиной. Иногда так оно и происходит. Иногда воля человека настолько сильна, что может порождать вещи, раньше считавшиеся невозможными. Это не так уж необычно, Варадия: сон может стать реальностью. Это знание - одна из причин, почему я не теряю уважения к человечеству, несмотря на все его жестокости и несправедливости, с которыми сталкиваюсь во время моих путешествий.
- Кажется, я поняла, - сказала Священная Дева.
- Со временем ты во всем этом неплохо разберешься, - уверила ее Оуне. - Ведь ты принадлежишь к той категории людей, которая способна творить такие вещи.
Несколько дней спустя Оуне собралась покинуть оазис Серебряного Цветка. Она направлялась в Элвер и на Неведомый Восток. В последний раз беседовала она с Варадией.
- Я знаю, у тебя есть еще одна тайна, - сказала девочка. - Ты не хочешь поделиться ею со мной?
Оуне была удивлена. Ее уважение к умной восприимчивости девочки возросло.
- Ты хочешь еще поговорить о природе сна и реальности?
- Мне кажется, у тебя будет ребенок, Оуне, - без обиняков сказала девочка. - Это правда?
Оуне всплеснула руками. Она ошеломленно покачала головой.
- Вот уж воистину вся мудрость вашего народа сосредоточена в тебе, юная женщина, - сказала она.
- Ребенок того, кого ты любила и потеряла?
- Да, - сказала Оуне. - Я думаю, это будет дочь. А может, братик и сестренка, если я правильно толкую знамения. Во сне можно зачать и нечто большее, чем Жемчужину.
- И отец никогда не узнает о своем ребенке? - тихо спросила Священная Дева.
Оуне попыталась что-то сказать, но вдруг поняла, что не может. Она отвернулась, посмотрела в сторону Кварцхасаата. Прошло несколько мгновений, и она смогла выдавить из себя ответ.
- Никогда, - сказала она.
Michael Moorcock. The Fortress of the Pearl (1989)