Неизвестен Автор. Ландскрона (сборник современной драматургии)

   Имя человека, который хотел скрыть его от властей, было Володя. Торопился же Володя на поезд 7 часов 14 минут, чтобы добраться до заповедника, находящегося поблизости от города. Там он хотел, никем не замеченный, провести два восхитительных выходных в палатке и дикости, сварить суп из заповедной зайчатины или тетеревятины. Володе было уже тридцать, а дикое мясо он ел только дважды. А мяса хотелось. И даже не мяса, а чего-нибудь такого... мужского, какого-нибудь маленького убийства. Потому что у Володи ушла жена, и он не понимал, почему она ушла.
   О заповеднике же рассказал ему приятель, у которого так же уходила жена, Алешка, браконьеривший там прошлой осенью. Винтовку дал, палатку дал. И Володя поехал.
   От станции железной дороги на автобусе, потом пешком три километра вдоль озера, вверх по ручью, мимо заброшенной пасеки, и Володя прибыл на место.
   По дороге удачным выстрелом он сковырнул с березы полинявшую белку и теперь вспоминал: можно ли ее есть? А если все-таки можно, то что с ней перед этим делать, чтобы не есть сырую? Тушить? Варить? Жарить? Что?..
   Было два часа дня. На краю болотца уже стояла володина палатка. Уже два или три раза он спотыкался на ее колышках. Уже стало ясно, что делать с белкой?сунуть в рюкзак, а в городе загнать первому попавшемуся таксидермисту. Уже Володя приготовился к обеду: достал банку консервов, лук, несколько картошин, хлеб, соленый огурец и соленый же помидор, уже помятый. Кое-что положил на предварительно расстеленную на траве газету, а кое-что сунул в котелок и повесил его над костром. (Между нами заметим, что не обошлось и без спиртного!) Заповедник, хорошо!..
   Из леса вышло странное существо, не похожее на человека. Этакий нечеловекообразный человекообраз. Оно шло, прихрамывая на правую ногу и, по всей видимости, направлялось к костру.
   Володя бросился было в палатку за винтовкой, но существо это как-то ловко прыгнуло и оказалось как раз между Володей и винтовкой. Село. Скрестило под седалищем ноги. Зевнуло...
   Заглянув к нему в пасть, полную желтых клыков, Володя вдруг установил точное ему название: "Мясоед". Ну, Мясоед и Мясоед. Хрен с ним совсем!
   Володя не стал хвататься за винтовку не потому, что испугался какого-то там Мясоеда! Просто не знал, что делать с таким количеством мяса. Да еще и неизвестно, годится ли оно в пищу!.. А может, оно уже прирученное? Может, оно вообще домашнее животное? Ишь, как смотрит! Может, оно убежало? Может быть, за него премию получить можно! А он может взять и привести его обратно, туда, откуда оно убежало. Может?
   Короче говоря, стрелять Володя воздержался. Сел поближе к костру и начал есть.
   -?Кость в горло!?- сказал Мясоед хорошо поставленным голосом.
   -?Какая кость?..?- растерялся Володя.?- А, так значит, ты разговариваешь! Кто тебя научил? А ну, отвечай! Ну?!?- Володя замахнулся на Мясоеда ложкой.
   Мясоед пожал плечами и отполз в сторону. Опять скрестил под седалищем ноги. Достал трубку, набил ее из кисета и чиркнул спичкой. Раздался взрыв.
   ...Разглядывая лежащее ничком огромное мясоедово тело, Володя размышлял над причиной взрыва. Но ничего не размыслил. Тогда он встал и подобрал отброшенную в сторону огромную мясоедову трубку. Грязную, прожженую. Поковырял ее пальцем, заглянул внутрь, понюхал. Трубка как трубка. Володя взял в руки мясоедов кисет...
   -?Да ведь это порох!?- вырвалось у него непроизвольно.
   Бедняга, даже курить его не научили. Разговаривать научили, а как курить?- не показали. А может быть, оно все-таки не Мясоед??- с беспокойством подумал Володя.?- Жаль. Уж больно хорошее название, менять не хочется. Ничего себе заповедничек развели! Может, не один он тут. Может, тут их двое или даже трое. Может такое быть?
   Мясоед к этому времени очухался и громко вздохнул.
   -?Ну??- строго спросил его Володя.
   -?Кисет перепутал.
   Плохо его все-таки говорить научили, ничего не понятно! А может, он сумасшедший? Сумасшедший Мясоед. Набрел на него, поди ж ты!.. Алешка вот живой вернулся...
   И тут блестящая догадка осветила мозг Володи. Это же этот, как его, мать родная евонная! Да я же про них в книжках читал! Не миновать премии!..
   Володя раскрыл объятия и бросился на реликтового гаминоида. Человеческим языком выражаясь?- снежного человека.
   Мясоед равнодушно отпихнул Володю задней лапой и повернулся на другой бок, мордой к лесу.
   Володя перевернул его обратно.
   Мясоед подоткнул под себя клочья шкуры и плотоядно сглотнул. И опять отвернулся.
   Володя вновь его перевернул.
   На что мясоед плюнул и нехорошо выругался (просто можно сказать матом!).
   Может быть, это все-таки не гаминоид? Тогда он кто? Ведь за ошибку потом, тогда, когда будут вручать премию, может быть, придется краснеть. Может? Хорошо бы сначала, в интересах науки, хотя бы установить гаминоидов пол!
   Мясоед же, пока Володя его устанавливал, отпихивался и сопел.
   -?Ну и черт с тобой. Не больно-то и хотелось!?- сказал вконец измучившийся Володя.?- Пропадай так. Пошел к чертовой матери. До свиданья!?- Он бросил Мясоеда и хотел отойти в сторону.
   -?Да нет, теперь, пожалуй что здравствуй!?- отвечал ему Мясоед, стреляя глазами из-под косматых бровей.
   -?Почему это "здравствуй"?
   -?Потому.
   -?А все-таки?
   -?Потому что я взял тебя в плен!
   Когда Володю со связанными руками Мясоед гнал на станцию железной дороги и дальше?- в дежурку?- попавшийся им навстречу милиционер поинтересовался, крутя в руках свисток и опасаясь случайно засвистеть:
   -?Начеку, Трофимыч? Браконьеришку гонишь?
   -?Гоню, голубчик, гоню,?- отвечал Мясоед, ударяя Володю коленкой под зад.?Третий за эту неделю попался!
   -?Ну, гони-гони,?- сказал голубчик милиционер и все-таки не удержался и засвистел на всю округу.
   ------------------------------------------------------------------------------
   _Александр Образцов_
   _ДВЕ ВСТРЕЧИ С ДЬЯВОЛОМ_
   Я никогда не верил рассказам о потустороннем. И до сих пор отношусь к ним с иронией. Хотя два случая, которые произошли со мной двенадцать и шесть лет назад, я объяснить не могу.
   В 1983 году я работал шкипером на лихтере в СЗРП. В моем распоряжении было судно длиной шестьдесят и шириной двенадцать метров. То есть его размеры повторяли размеры флагманского корабля адмирала Нельсона во время битвы на Трафальгаре. С той разницей, что корабль Нельсона был набит пушками и сотнями моряков, а мой лихтер грузился кабелем в Гавани, и его капитаном и командой был один я. Лихтер был построен в Финляндии фирмой "Раума-Репола" в 1956 году. Он был предметом зависти многих многочисленных буксиров и сухогрузов в акватории Маркизовой лужи. У меня были три каюты, обшитые желтой лоснящейся фанерой. У меня был камбуз с замечательными финскими удобствами. Наконец, у меня была настоящая финская баня. В рубке, наверху, я во время буксировки под мостами крутил штурвал, от которого не отказался бы и сам Нельсон. Но самое главное?- в ахтерпике вялилась купленная у рыбаков плотва и корюшка, а под рядами ее мирно плескалась во время качки жидкость в стеклянной бутыли емкостью в тридцать литров,?- чистейший самогон. Нетрудно догадаться, что уважение и почти подобострастие капитанов буксирных катеров по отношению ко мне и моему сменщику питались именно из этой бутыли.
   В те далекие времена жить было хорошо. Любой человек, который говорил?- "я пишу"?- пользовался уважением у окружающих, любовью у девушек и боязливой ненавистью у начальства. Ему давали место у печки, колченогий стол и возможность пользоваться чаем номер?"33".
   Но чего-то не хватало мыслящим людям в то далекое время. Рука не поднималась создать что-либо великое. А ведь казалось бы?- полстраны вечерами, после телевизора (заканчивался в одиннадцатом часу) садилось к столу, придвигало тетрадку за две копейки и выводило слово "рассказ". И больше ничего. Полстраны через пятнадцать минут пыхтенья и зубовного скрежета отодвигало тетрадку на завтра и лезло под женский бок. Как правильно поступал этот народ! Потому что остальные, немногие, кто преодолевал эти пятнадцать минут, наутро вставали из-за стола зеленые от чефира и папирос, а в остальном результат был примерно тот же. За исключением упомянутого выше женского бока, который не был столь же неприступен, как чистая бумага.
   Каюсь, я принадлежал к недостойной части моего народа. Поэтому лихтер с его четырьмя столами для сочинения рассказов (две каюты, камбуз, рубка) был наводнен тетрадками, бумагами и шариковыми ручками.
   Я смотрел в сторону залива, небо темнело с востока, на западе розовела Швеция. Туда мне было не попасть во веки веков. Поэтому запад для меня был просто стороной света и ничем иным. С востока меня подпирала моя страна, которая уже спала. Для кого мне оставалось писать? Для своей сестры, которая уже мало верила в мою удачу? Или для диспетчера СЗРП, который каждую смену отмечал мое местонахождение?
   В тот сентябрьский вечер я решился не писать. Это было трудное решение, потому что постоянное самоедство составляет основу профессии. Каждое мгновение нужно быть готовым к тому, что э т о вдруг пойдет. Нельзя было э т о упустить, ни в коем случае! Потому что следующего раза могло не быть. Так что лежа под ночником с книжкой на груди (полезной книжкой! Или это Флобер, или Платон, или, на крайний случай, том "Истории дипломатии") и поглядывая иногда в иллюминатор на белеющий шпиль Морского пассажирского порта, я знал, что совершаю преступление. Но очень уютно было в постели, в чистых простынях! Так уютно, так хорошо. В декабре поеду на семинар драматургов в Рузу, там будет отдельный номер в Доме творчества, может быть, пьесу купят... или поставит какой-нибудь недоумок...
   Я засыпал.
   Поэтому я положил книгу на столик, поднял руку и щелкнул выключателем.
   И в тот же самый момент я содрогнулся от страха.
   Слева от двери, чернее темноты, был ОН.
   В те короткие секунды, когда я с ужасом соображал, что мне делать, Он не сделал ни одного движения. Я до сих пор отчетливо помню ЕГО позу: в черноте угла ОН был сгущением черноты, в своей неподвижности напоминая сидящего на корточках зэка, но именно легкость ЕГО проявления и одновременная тяжесть структуры (как будто из земного ядра) создавали невыносимое сочетание невесомости и придавленности?- он парил в абсолютно неудобной для человека позе полуприседа с расставленными крыльями, руками?.. Были рога.
   Не знаю, как я проскочил мимо НЕГО.
   Сидя в рубке в одних трусах, дрожа от холода, я очумело смотрел на черную в рыбешках огней воду, на Морской пассажирский порт, на темные цеха завода "Севкабель", на морские суда, стоящие у стенки...
   Через час, продрогший, не только от холода, я осторожно спустился по трапу, зажег свет в камбузе... Затем осветил коридор... Просунул руку в каюту, включил верхХний свет...
   Никого.
   История имела продолжение.
   Мой сменщик тоже писал. Когда-то он написал сценарий, оставленный им на "Ленфильме". А через год-два этот сценарий показали в новогоднюю ночь по всей стране в виде двухсерийного фильма. Страна полюбила этот фильм. Мой сменщик был в ярости. Хотя, мне кажется, украденный сценарий или рассказ, которые так широко пошли, должны примирить человека с потерей.
   Моего сменщика любили актрисы. Он замечательно играл на балалайке весь репертуар Луи Армстронга.
   Когда я менял его на рейде Кронштадта и произошло продолжение истории с дьяволом.
   Мы мирно беседовали со сменщиком на камбузе, пропустив по рюмочке. Буксир, который должен был захватить сменщика на берег, уже пару раз рявкнул. Но мы имели право на какое-то время для сдачи смены, поэтому не обратили на буксир особого внимания. К тому же мы прекрасно понимали, что нетерпение буксира объясняется только тем, что его капитан догадывается, что происходит у нас на камбузе.
   И здесь вошла актриса, одна из тех, кто любит слушать Армстронга в исполнении на балалайке.
   -?Это он!?- закричала она.?- Он!!
   Выяснилось, что я (или дьявол, принявший мой облик) встретился ей в одну из ночей, когда она шла по коридору в гальюн.
   На меня никогда в жизни не смотрели со страхом. Это лестно, но неприятно.
   В дальнейшем сменщик рассказал мне, что этот лихтер напичкан всякой чертовщиной. Он рассказал мне несколько историй.
   На следующий год я получил другой лихтер. Там было потише.
   В 1989 году в начале мая мы решили снять дачу. Знакомый художник предложил мне Вырицу. Там у него были друзья, которые сдавали третий этаж замысловатого теремка, у церкви.
   Жене и сыну место очень понравилось. Жена тут же вскопала полоску земли. Сын весь день играл в бадминтон с детьми хозяев. Мы сходили на речку?- там было замечательное место с лодками, с дощатой купальней.
   Мы привезли с собой два рюкзака и сумки с посудой, постельным бельем, продуктами. У нас был отдельный вход по винтовой лестнице. Две комнаты, где нам предстояло жить, были светлые и господствовали над деревянной Вырицей и ее деревьями.
   Мы легли спать рано, около одиннадцати. Жена с сыном в дальней комнате, а я справа от окна, выходящего на церковь. Занавесок на окнах не было. Не было и дверей между комнатами. Это, кажется, помогло мне на этот раз.
   Снова был момент засыпания.
   Неправду говорят, что мгновение остановить невозможно.
   В этот миг засыпания?- кратчайший миг!?- когда я недовольно подумал о том, что все лето, в белые ночи, придется спать при свете, я у в и д е л, как ОН уже летит ко мне от Южной Америки! Я понял, что ЕМУ хватит полмига для того, чтобы быть здесь, в Вырице! Что эти полмига необходимы ЕМУ только для того, чтобы я закрыл глаза. Но я их не закрыл. Я вспомнил ЕГО, я видел его руки-крылья, которые он раскрывает там, южнее Бразилии, чтобы приземлиться у моего изголовья.
   Я изо всех сил старался н е з а к р ы т ь глаза, я таращился в белое окно. Я старался позвать жену, но язык отказывался служить мне. Тогда я начал неистово ворочаться, я знал, что жена засыпает не скоро. Наконец, мне удалось сказать, вернее, промычать:
   -?Т... а... н... я...
   И я клянусь, когда она прибежала и к а к б ы разбудила меня, я не спал: я был в том состоянии полумига от сна, в котором пригвоздил меня дьявол.
   Наутро мы отказались от дачи. Хозяева не поверили рассказу. Но мне это было и неважно.
   Мы бежали из Вырицы с рюкзаками и сумками так же, как Мопассан бежал от Орли.
   В этом году ровно шесть лет от истории в Вырице и двенадцать от истории на лихтере.
   Честно говоря, я сам не рад тому, что проговорился.
   _На страницу "Содержание"_
   --======-
   _Александ Образцов_
   _ПРИГОРОД_ __ *Действующие лица*
   _Коляскин_, 32 года
   _Тимофеева_, его жена, 28 лет
   _Горчичников_, 35 лет
   ------------------------------------------------------------------------------___
   Комната в деревянном доме. Начало мая. Солнце светит так, что блеск от половиц слепит глаза. Видно, что в этом доме уютно, без особых затей живут десятилетиями одни и те же люди. __ Входят трое - Горчичников, Коляскин и Тимофеева. __ Горчичников в просторном пиджаке, коротковатых брюках, в белой рубашке с узким галстуком. Он скорее всего альбинос. __ Коляскин в спортивном шерстяном костюме с боковой белой полосой, с надвинутыми на локти рукавами. Похож иногда на кота - цепок и усат. __ Тимофеева небрежно причесана, юбка на ней кажется надетой задом наперед, и блуза мешком, но - странное дело - иногда она так повернется, так поднимет руки, поправляя волосы, что женское в ней буквально оглушает наших героев. _ ГОРЧИЧНИКОВ. Присаживайтесь, друзья. _ Коляскин и Тимофеева садятся за стол к стене, не глядя друг на друга. Горчичников, непривычно озабоченный хозяйскими обязанностями, стоит столбом посреди комнаты. Для него каждый следующий шаг - загадка. Вот и теперь он знает, что гостей надо угощать, но знает одновременно и о том, что их надо занимать. Поэтому и стоит. _ ГОРЧИЧНИКОВ. Здесь у нас комната. _ Коляскин и Тимофеева молча смотрят на Горчичникова, занятые друг другом. Он принимает их молчаливые взгляды за осуждение и еще больше теряется. _ ГОРЧИЧНИКОВ. Потолки, конечно, низкие. Не то что в городе. Вы уж меня извините, друзья, но водки у меня нет. Может быть, попьем чай с вареньем и вчерашними блинами? Мать моя их испекла, а с утра ушла к своей сестре, так что блины вчерашние. Но иногда они чуть-чуть подсохнут с краев и напитаются маслом, вкус у них становится своеобразный, лично я люблю. (Пауза.) Тогда я мигом схожу в магазин за железной дорогой по случаю воскресенья и принесу водки. (Пауза.) Или вина? Петр Викторович?
   КОЛЯСКИН. А?
   ГОРЧИЧНИКОВ. Чего принести? (Пауза.) Тогда я принесу чаю на первый случай. (Подходит к этажерке, достает толстую конторскую книгу.) Здесь у меня вклеены заметки со всех концов света, в основном из газет "Советская Россия", "Труд" и "Известия" - различный жизненный материал. Пока я поставлю чай, вы их можете вслух зачитать. _ Кладет раскрытую книгу на стол перед Коляскиным. Уходит.
   Коляскин, нахмурившись, смотрит в книгу. Долгая пауза. _ ТИМОФЕЕВА. Ты будешь читать или нет? _ Коляскин вздрагивает. _ КОЛЯСКИН (читает). "В английском городе Бристоле произошло необычное происшествие: студент упал с моста в реку с высоты сто девять метров. Но все обошлось благополучно: он отделался легкими ушибами. А спасло его широкое пальто - расстегнувшись, оно сыграло роль парашюта". _ Пауза. Входит Горчичников. _ ГОРЧИЧНИКОВ. Скоро будем пить чай. _ Уходит. _ КОЛЯСКИН. Ты это...
   ТИМОФЕЕВА (живо). Чего?
   КОЛЯСКИН. Глохни, говорю!
   ТИМОФЕЕВА. Чего-о? _ Входит Горчичников. В левой руке, в тарелке, горкой - блины. В правой - банка с вареньем. _ ГОРЧИЧНИКОВ (оживленно, подготовив реплику на кухне). У нас здесь, в городе Отрадное, произошли в этом месяце события. Пошла, как обычно, на нерест разнообразная рыба в реке, и местные жители с орудиями лова...
   ТИМОФЕЕВА (Коляскину). Ты пожалеешь! Поздно будет!
   КОЛЯСКИН (Горчичникову). И чего?..
   ГОРЧИЧНИКОВ. ...а их всех собрали и увезли в город на катере. И показали по телевизионной второй программе. И теперь, когда я говорю, к примеру, в нашем цеху о том, что я из Отрадного, люди почему-то вспоминают этих браконьеров, и только. Хотя в нашем городе родились и окончили школу такие известные люди, как ректор политехнического института...
   КОЛЯСКИН (Тимофеевой). А тот студент? А?
   ТИМОФЕЕВА. Чего-о?
   КОЛЯСКИН. В черном пальто? Забыла?
   ТИМОФЕЕВА. Это который с моста упал? (Улыбаясь, смотрит на Горчичникова, предлагая ему повеселиться вместе с нею.)
   КОЛЯСКИН. Ты не уходи! Ты не уходи! Сам он за тобой пошел, да? Сам пошел, время у него лишнее за всякими ходить! Ему зачеты сдавать надо, а он будет за всякими бегать! Он же понимал, что его могут вывести в скверик, какой-то муж тех, за кем он бегает, и положить на дорожку головой к институту!
   ТИМОФЕЕВА (живо). Зверь!
   КОЛЯСКИН (показывая на нее пальцем). А-а!
   ТИМОФЕЕВА. Чем он тебе? Что он тебе - мешал?
   КОЛЯСКИН (угрожающе). А-а!
   ТИМОФЕЕВА. Пошел человек - не в себе, постоял бы, одумался и ушел. Так нет, надо себя показать, свою бескультурность по отношению! Зверь!
   КОЛЯСКИН (вставая). А-а!
   ГОРЧИЧНИКОВ. Чай кипит! Не ссорьтесь, друзья. Сейчас будем пить. Петр Викторович! Ситдаун. Плиз. _ Коляскин садится, переводит взгляд на Горчичникова, но того уже нет. _ КОЛЯСКИН. Сам бы он не пошел!
   ТИМОФЕЕВА. А вот и сам!
   КОЛЯСКИН. Мужчина ("жч" произносит по написанию) сам не ходит. Его ведут.
   ТИМОФЕЕВА. А он - сам!
   КОЛЯСКИН. Нет, не сам!
   ТИМОФЕЕВА. А вот - сам!
   КОЛЯСКИН. А почему?
   ТИМОФЕЕВА. Что?
   КОЛЯСКИН. Почему - сам?
   ТИМОФЕЕВА. Потому что все вы такие! За каждой юбкой!
   КОЛЯСКИН. А-а! Значит, я остальных еще не знаю? А-а! Так ты им передай!.. _ Входит Горчичников с заварным чайником. _ ГОРЧИЧНИКОВ (заготовив на кухне фразу). В нашем городе Отрадное отдельные дома отапливаются печками...
   КОЛЯСКИН. Я так делаю - удар прямой правой (производит холостой удар), и он уже думает о другом! Или вообще уже не думает! _ Горчичников наливает чай в чашки. _ ТИМОФЕЕВА (Горчичникову). Мне только на самое донышко. Я не купчиха какая-то самоварами пить.
   КОЛЯСКИН. А мне лей одну заварку. Только без мусора! Я эту пакость потом полчаса отплевываю.
   ТИМОФЕЕВА. Петрунчик, что ты такой?..
   КОЛЯСКИН. Я в ночь когда работаю вместо машиниста, я целую пачку выпиваю. А потом весь день ходишь - ни в одном глазу. Вот тогда мне не попадайся. Ух, веселый я какой делаюсь, когда ночь не посплю! А это часто бывает - ну, Алена! Кончай! Жить не могу! _ Хватает Тимофееву за руку, вытаскивает ее из-за стола, они уходят в боковую комнату. Горчичников ошеломлен. _ ГОРЧИЧНИКОВ (стоя посреди комнаты, кося глазом на дверь боковой комнаты). Там спальня, друзья!.. (Пауза.) Там мать моя ночует!.. (Пауза.) Мы ведь должны после легкого ленча посмотреть действительно природу по реке! У нас крутые берега!.. (Пауза.) У меня есть друг детства, диспетчер грузового района... (Громко, подойдя к двери.) Навигация уже началась! Хорошо пройти на буксирном катере... _ Распахивается дверь, голый по пояс Коляскин высовывается в нее. _ КОЛЯСКИН. Что тебе?
   ГОРЧИЧНИКОВ. Так ведь, Петр Викторович...
   КОЛЯСКИН. Глохни! _ Захлопывает дверь. _ ГОРЧИЧНИКОВ (громко). Алена Васильевна, это я, Горчичников... Вы слышите?.. У нас представления, видимо, отличаются от предусмотренных вами для себя!.. Особенно моя мать, которая по существу родилась в дореволюционные годы... _ Поправляя прическу, появляется румяная и смущенная Тимофеева. _ ТИМОФЕЕВА (в глубину спальни). Просто как грузин какой-то - схватил и потащил! (Горчичникову, тихо.) Он сейчас злой. _ Появляется Коляскин. Усы у него топорщатся. _ ГОРЧИЧНИКОВ. Чай стынет, друзья! (Поспешно уходит на кухню.) _ Тимофеева и Коляскин молча садятся, выпивают по чашке чая. Коляскин ест одновременно блины один за другим. _ КОЛЯСКИН (шумно выдохнув, оглядывается). Это мы где?
   ТИМОФЕЕВА (также оглядываясь с недоумением). Действительно, в какую-то деревню попали.
   КОЛЯСКИН (кивает на дверь). А это кто?
   ТИМОФЕЕВА (достает зеркальце, смотрится в него). Это из нашего цеха один мужчина. Недавно у нас работает. Такой смешной, ко всем на вы. По-моему, мы на электричке ехали.
   КОЛЯСКИН. Да ты что?
   ТИМОФЕЕВА. А ты вообще никого не видишь, когда такой.
   КОЛЯСКИН. Какой?
   ТИМОФЕЕВА (поднимает руки, поправляя волосы). Такой.
   КОЛЯСКИН (дышит, тихо). Алена...
   ТИМОФЕЕВА. Ну что ты снова, Петрунчик... _ Коляскин тянется к ней. Входит Горчичников. Он в шляпе. _ ГОРЧИЧНИКОВ (бодро). Пора идти, друзья! С диспетчером я договорился.
   КОЛЯСКИН. А ты вообще кто такой?
   ГОРЧИЧНИКОВ. Я?
   КОЛЯСКИН. Ну да.
   ГОРЧИЧНИКОВ. Мы же знакомились, Петр Викторович.
   КОЛЯСКИН. Где? Не помню.
   ГОРЧИЧНИКОВ. В вашей комнате, на канале Грибоедова.
   КОЛЯСКИН. А что я тебя не помню?
   ТИМОФЕЕВА. Я же тебе сказала - это мужчина из нашего цеха. Горчичников по фамилии.
   КОЛЯСКИН. А чего он у нас забыл?
   ТИМОФЕЕВА. Ну... может, страхделегат.
   КОЛЯСКИН. А ты что, бюллетенишь?
   ТИМОФЕЕВА. Может, он перепутал.
   КОЛЯСКИН. А-а! Перепутал. (Горчичникову.) Перепутал, что ли?
   ГОРЧИЧНИКОВ. Нет, Алена Васильевна, я не страхделегат. Неужели вы не помните наш разговор в пятницу, когда мы вышли из цеха и обратили внимание на исключительно загазованный воздух города?
   КОЛЯСКИН. Чего?
   ГОРЧИЧНИКОВ. Разумеется, если человек имеет дачу или другую возможность дышать чистым воздухом - это одно. Тогда это производит впечатление совершенно определенное. Но у вас ведь нет садового участка, Петр Викторович?
   КОЛЯСКИН (Тимофеевой). Чего он говорит? Я ничего не пойму.
   ГОРЧИЧНИКОВ (волнуясь). Может быть - я не исключаю - что какие-то мотивы, самые далекие, едва слышные, и есть в этом приглашении, но ведь, надо признать, что Алена Васильевна и обиделась бы как женщина, если бы их не было вовсе. Это все равно, выходит, как если бы я пригласил некое абстрактное нечто и сам бы я был механический робот. Но контроль над этими мотивами, Петр Викторович, я осуществляю полный. Не волнуйтесь.
   КОЛЯСКИН. Ты чего говоришь? Ты сам понимаешь? Ты кто?
   ГОРЧИЧНИКОВ. Хорошо. Сейчас. Совсем просто. Сосредоточивается.) Алена Васильевна Тимофеева, как известно, работает машинистом компрессорных установок. А я, Горчичников Анатолий, являюсь слесарем-ремонтником пятого разряда. Когда мы с нею познакомились, я в разговоре узнал, что у вас, Петр Викторович, нет садового участка...
   КОЛЯСКИН. А зачем это вы познакомились? А?
   ГОРЧИЧНИКОВ. Но как же? Производственная необходимость.
   КОЛЯСКИН. А здесь что, производство? А?
   ГОРЧИЧНИКОВ (вздыхает). Здесь я живу. Вот. Это - комната. Там - спальня. Кухня. Это - окно.
   КОЛЯСКИН. Сейчас как засвечу.
   ТИМОФЕЕВА. Ты в гостях! Ты же в гостях! (Улыбается Горчичникову.) Ну? И что конкретно?
   ГОРЧИЧНИКОВ. Ну вот... Живешь и не веришь тем урокам, которые преподает жизнь в образах стариков и художественная проза. Кажется, что с тобой такого не будет. И если делаешь добро, то тебе ответят пониманием...
   КОЛЯСКИН (Тимофеевой). Ну, я не могу! У меня в голове мухи ползают, изнутри. Поехали домой!
   ТИМОФЕЕВА. Отстань! (Улыбается Горчичникову.) Какой вы запальчивый!
   ГОРЧИЧНИКОВ. И что же делать? Ответно идти на конфронтацию? Но тогда мир прекратится во взаимных драках. Подставлять другую щеку? Но тогда наступит эра угнетения. Узловое противоречие человека. Нет выхода.
   ТИМОФЕЕВА. Мужчины всегда все запутают, невозможно!
   КОЛЯСКИН. Поехали! Алена!
   ТИМОФЕЕВА. Да обожди ты! Дай человеку договорить!
   ГОРЧИЧНИКОВ. Что уж тут договаривать. Я поехал к вам в город с утренней электричкой, подготовил большую программу. В частности, можно посетить противоположный берег, там у нас памятник с чугунным деревом, олицетворяющим, как я думаю... да что теперь говорить? Мы могли бы не только дышать химически близким к норме воздухом, но и одновременно расширять круг знаний при общении. _ Коляскин рыдает от непонимания и тоски. _ ТИМОФЕЕВА (с удовольствием). А вы, Анатолий, что кончали?