Страница:
В 1875 году люди из британского правительства выкупили у Исмаила-паши египетскую долю акций Суэцкого канала. А уже в 1880 году под давлением «Вольных каменщиков» египетское правительство оказалось вынужденным продать своё право на 15 % прибылей от Суэцкого канала. И кому вы думали? Французскому банку, принадлежавшему Ротшильдам. В результате этой политической афёры Архонтов, Египет был отстранён от управления Суэцким каналом и от участия в прибылях.
— Ну да, — хмыкнул Володя, — за счёт египтян сделали канал на их земле, вытянули с них все деньги и египтяне ещё остались им должны!
— Совершенно верно. Суэцкий канал стал «англо-французским» предприятием. Название конечно пафосное, только эти народы тут ни при чём. Им от этого дела досталась лишь громкая эмоция глупой гордости на пустой желудок за «успехи своей страны», основная же прибыль осела в карманах представителей от Архонтов.
Заполучив Суэцкий канал не только финансово, но и фактически, после оккупации в 1882 году Египта английскими войсками, и сотворив из него главную британскую военно-стратегическую базу на Ближнем Востоке, Архонты стали использовать Суэцкий канал как одну из козырных карт в своих политических играх. Во время первой и второй мировых войн они также полностью контролировали данный объект и соответственно, судоходство. Причём, с египетских судов за пользование каналом взимался такой же налоговый сбор, как и с судов иностранных держав.
— Так это ж грабёж среди белого дня! — с юмором возмутился Женька. — Это что получается? Я в своей дерёвне должен ещё и пошлину платить, чтобы до соседней улицы добраться? Э нет, для этих случаёв у меня всегда имеется адресок, куда послать супротивную сторону.
По лицам ребят пробежала усмешка.
— Не боись, у египтян он тоже давно имеется, тот адресок, и даже не один, — пошутил Сэнсэй. — Правда народ, долго проговаривал его шепотом, пока к власти в Египте не пришли люди, которые прекрасно понимали куда и кому уходят прибыли от канала. Египетское правительство просто взяло и в 1956 году национализировало компанию Суэцкого канала. Архонты явно не ожидали такой смелости от властей, поддерживаемых теми, кто давно и упорно противостоял им. Ну и пошло-поехало. «Правящие круги» Великобритании, Франции и США, а по сути марионетки Архонтов, сразу начали оказывать дипломатическое давление на Египет, добиваться так называемой «интернационализации» канала. Организовали экономическую блокаду страны. Но Египет без помощи не остался. Тогда они, при участии Израиля, устроили военную интервенцию против Египта, в ходе которой специально повредили канал. Тоже не помогло. Египтяне вскоре восстановили канал. Но Архонты не могли смириться с этой потерей. Кстати говоря, израильская война 1967 года против Египта и некоторых других арабских стран была развязана, в том числе и с целью получения канала (по нему фактически проходила линия фронта).
— И охота было еврейскому народу воевать за личный интерес этих жрецов?! — высказался Виктор.
— Да какому нормальному человеку хочется войны? — прокомментировал его слова Сэнсэй. — Война нужна была Архонтам. Думаете почему они после Второй мировой войны так активно стали создавать этот «клинок Аримана»?
— «Клинок Аримана»?! — в один голос удивились ребята.
Сэнсэй немного помолчал, словно размышляя, открывать эту информацию или нет, но потом ответил:
— Да. Будет время, взгляните ради любопытства на карту Израиля с момента его образования, на его границы после так называемой «войны за независимость» в 1948 году.
— Сэнсэй, — нетерпеливо промолвил Женька, — умеешь ты, однако, щекотать моё любопытство. «Будет время», «взгляните на карту»… У меня аж пятки зачесались прямо сейчас побежать в ближайшую отсюда библиотеку.
Ребята его активно поддержали.
— Да Сэнсэй, нарисуй хоть на песке, — предложил Стас.
— Ну зачем же на песке, — встрепенулась моя особа, осененная заманчивой идеей и тут же любезно протянула Сэнсэю чистую страничку своего блокнота вместе с авторучкой.
— М-да, — с нескрываемым интересом поддержал нас Николай Андреевич.
Сэнсэй пожал плечами и с улыбкой произнёс, приняв от меня эти вещи.
— Да всегда пожалуйста. Но учтите, я не художник. — И стал рисовать, приговаривая: — Ну, это выглядит приблизительно так…
Мы все, как по команде, посрывались со своих мест, чтобы поближе рассмотреть рисунок.
— Точно клинок! — выразил всеобщее удивление Стас, когда на чистом листе стал появляться отчётливый контур.
— Здесь Средиземное море, — пояснил Сэнсэй, сделав соответствующую надпись. — Тут Египет, а тут Иордания. Между ними клинок, «остриё» которого упирается в Красное море. Ну, а «рукоять», окружает с севера Ливан и Сирия.
— О, а это что за обличье, врезалось в рукоять? — заметил Андрей, когда Сэнсэй стал прорисовывать границы внутренней части «клинка».
— Похож на Мефистофеля с бородкой, — прокомментировал Костик, рассматривая рисунок.
— И во рту у этого «Мефистофеля» город Иерусалим, — закончил рисунок Сэнсэй, отметив это место маленьким кружком и поставив стрелочку с названием города.
— Вот это да! — ошарашено произнёс Виктор. — Прямо мистика какая-то!
— Да никакой здесь мистики нет, — махнул рукой Сэнсэй, — всё это дела человеческие. — Сэнсэй, как заправский художник полюбовался своим произведением и очевидно для пущей выразительности рисунка с улыбкой внёс последний штрих, добавив глазик к образу «Мефистофеля». Старшие ребята усмехнулись. А Сэнсэй уже вполне среьезно стал рассказывать дальше. — Самое интересное, что после так называемой «шестидневной войны» 1967 года, когда Израиль нанёс поражение Египту, Сирии, Иордании и захватил, в том числе, и Синайский полуостров (с выходом на восточное побережье Суэцкого канала), вскоре по воле Архонтов (а в прессе напишут «под давлением США») Израиль пойдёт на уступки Египту в обмен на кое-какие договоренности (сами понимаете какие) и соответственно вернётся к своим прежним границам на юге!
Сэнсэй передал мне блокнот и авторучку.
— Ну-ка, ну-ка, — с видом спеца, тут же взял у меня блокнот Женька.
Рисунок пошел по рукам нашей заинтригованной компании. Каждому хотелось рассмотреть его поближе.
Николай Андреевич, внимательно глянув на чертеж и передав его Володе, проговорил:
— Если Архонты сотворили этот «клинок Аримана», то, учитывая их расчеты на далекое будущее, можно предположить, что он создавался не для одноразовых целей.
Стас наигранно почесал затылок и проговорил.
— Да, всё-таки в школе надо было лучше учить географию. А то чувствуешь себя полным дураком!
— Так похудей! — тут же ляпнул Женька.
— Не понял, зачем?
— Будешь чувствовать себя худым дураком!
Коллектив расхохотался и стал расходиться по местам.
— Да, так что там по поводу этой «леди Свободы», которая была не «леди»? — напомнил Сэнсэю Виктор.
— Да, да, да, — протараторил Женька. — Мы остановились на том, как это маменькино чадо приехало в Египет.
— Приехало, — с улыбкой подтвердил Сэнсэй и продолжил дальше своё повествование. — И первое, что поразило молодого Фредерика Бартольди — это монументальные колоссальные статуи, которые пережили тысячелетия. В нём загорелось желание самому построить нечто эдакое такое грандиозное, чтобы увековечить своё имя, чтобы о нём говорили как о величайшем мастере. В общем, амбиций было много, но талантом, как говорится, Бог его не наградил. Однако под рукой всегда были «всесильные мамины родственнички».
В это время шло строительство Суэцкого канала. Фредерика свели с «главой» данного строительства — Фердинандом Лессепсом. И он высказал ему свою «гениальную идею», дабы увековечить величие данного строительства, установить при входе в Суэцкий канал огромную статую, которая была бы вдвое больше знаменитого Большого Сфинкса, и служила маяком. И поскольку эта идея попахивала неплохой личной прибылью для самого Лессепса, тот, естественно, поддержал его в этом вопросе.
Фредерик взялся за разработку варианта этой статуи, чтобы представить копию-макет на рассмотрение египетскому правительству, с которого и планировалось скачать большие деньги за этот проект. Но так как ничего своего в голову не лезло, он решил просто позаимствовать идею у знаменитых скульпторов других эпох, в частности у древних греков, создавших одно из семи чудес света — Колосс Родосский — прекрасного юношу, популярного в греческой мифологии, бога солнца Гелиоса, сына титана Гипериона. Эта гигантская статуя, смотрящая в море, была возведена около 280 года до новой эры на входе в гавань греческого острова Родос и впоследствии частично разрушена землетрясением.
Между прочим, эту идею «греческого варианта» подсказал Фредерику тот же Лессепс… Ассоциируя себя не иначе как с древним скульптором Харесом, создавшим эту знаменитую скульптуру, молодой Фредерик тоже вылепил свой маленький «Колосс» — макет стройного женоподобного юноши с венцом на голове. А потом, не мудрствуя лукаво, по совету Лессепса, который довольно хорошо знал и разбирался в символике, философии и закрытой истории ордена «Вольных каменщиков», добавил к этому образу атрибутику популярного древнеиранского бога Митры.
— А чем им этот бог так приглянулся? — поинтересовался Виктор.
— Митра в буквальном переводе с авестийского означает «договор», «согласие». В древности его связывали с идеей договора, позже почитали как бога солнца. Но Архонты же большие любители всё переиначивать на любимую ими аримановскую философию. Поэтому они перевернули, бывший некогда популярный положительный для людей персонаж Митры, на свой манер… Позже расскажу подробнее об этом… Короче говоря, так у статуи Фредерика появился факел в руке, а на её голове семилучевая корона. Дополнив традиционной для тех мест одеждой, Фредерик через Лессепса представил проект статуи в виде макета правителю Исмаилу-паше, предложив ему на выбор два названия для своего «шедевра» — «Прогресс, несущий свет в Азию» или «Египет, несущий свет в Азию».
— Несущий свет в Азию?! — удивлённо повторил Николай Андреевич, очевидно попутно размышляя о чём-то своём.
— Кстати говоря, по поводу названия, как оно родилось, — заметил Сэнсэй. — Как-то за очередным званым ужином у Лессепса, на котором присутствовал и Фредерик, речь зашла о политике и модных предпочтениях нынешних французов. В том числе обсуждалась и знаменитая в то время картина «Свобода, ведущая народ» видного представителя французского романтизма, живописца Эжена Делакруа…
— Картина Делакруа? А что там нарисовано? — поинтересовался Костик.
— Картина посвящена баррикадным боям июльской революции в Париже 1830 года. Там изображена полуобнаженная молодая женщина в античной одежде, которая в правой руке поднимает трехцветное республиканское знамя, а в левой держит оружие. Она призывает следовать за собой на баррикады. А за ней идут вооруженные парижане. В этой-то женщине по замыслу художника и воплощался образ Свободы.
— Свобода, ведущая народ на баррикады, — задумчиво промолвил Николай Андреевич. — Хм, тонкая материальная подмена духовных ценностей. Прямо готовый лозунг Архонтов. Ведь по сути получается, что «свобода» ведёт на смерть простых людей за реальную свободу маленькой группки, страдающей гипертрофированной манией величия…
— Кто бы в этом сомневался, — кивнул Сэнсэй. — Там и картина не простая, с определённым подтекстом. Ну, да мы сейчас не об этом. Так вот, после того званого ужина и родилась идея назвать статую схожим по конструкции текстом. Так, благодаря этой картине «Свободы, ведущей народ» и возникло название «Прогресс, несущий свет в Азию». Но как Бартольди не старался, Исмаил-паши отклонил его предложение по поводу сооружения такой гигантской статуи. Основная причина отказа, конечно, была в том, что статую предполагалось строить за счёт египетской казны. А как вы знаете, та казна быстро иссякала, благодаря строительству Суэцкого канала. Но в этом отказе таилась и значительная доля религиозных мотивов.
Короче говоря, ничего так и не добившись в Египте, Фредерик Бартольди уехал домой во Францию, а Лессепс остался в Египте достраивать канал. Но эта совместная идея не была забыта. Она нашла своё новое воплощение во многом благодаря влиятельному человеку Эдуарду де Лабуле — французскому сенатору, юристу, историку, члену ордена «Вольных каменщиков», почитателю американской политической системы. Именно от него, на одном из заседаний его «демократического» кружка, Фредерик услышал о приближающейся знаменательной дате — столетии обретения независимости США, и о его сожалении о том, что в такой «Свободной стране» отсутствуют подлинные шедевры искусства, посвященные Свободе, которыми располагала Франция. Бартольди, естественно, решил устранить этот «недостаток». Посовещавшись со своими «друзьями» по совместным «египетским мытарствам», было решено дать новый импульс данному проекту и посвятить в тонкости этого дела Эдуарда де Лабуле.
Сейчас в истории активно пропагандируется, что именно Эдуарду де Лабуле принадлежит идея создать статую Свободы и подарить её США в честь юбилея и в знак дружбы между народами двух стран и замалчивается египетская история происхождения данной статуи и участие в этом деле Фердинанда Лессепса, слава и имя которого после строительства Суэцкого канала, были очернены «панамским скандалом», когда получили огласку многие его темные дела. Хотя Лессепс не только стоял у истоков создания этой статуи, но и непосредственно участвовал в проекте создания «статуи Свободы» для США.
Задействование в реализации проекта такой фигуры как Эдуард де Лабуле качественно изменило подход к самому делу. Он не просто рассчитал политический ход этой компании, но и подключил «своих» людей. Сооружение данной статуи, естественно, требовало больших средств. Для их сбора, а также для «координации действий» был учрежден целый «Франко-Американский союз», главой которого стал Лабуле. Причём заметьте, французский комитет в Париже, который взялся за организацию сбора средств во Франции и создание самой статуи, возглавил не кто иной, как Фердинанд Лессепс. А американский комитет, который брался за сбор средств в США и строительство пьедестала для статуи возглавил юрист Вильяме Эвартс.
— Короче говоря, одна «банда», — с едва заметной усмешкой отозвался Володя.
— Не будем вдаваться в подробности, какие дела прокручивались под видом сбора средств на данный проект… — заметил Сэнсэй.
— Понятное дело. Просто так, ради душевных желаний такие «зубры» бы не взялись за этот проект, — вновь прокомментировал Володя. — А этим Эдуардом де Лабуле поди закрывали свои «бреши» от подглядывания любопытной общественности.
— Действительно, что закрывали, — кивнул Сэнсэй. — Основная роль в создании статуи сейчас приписывается Фредерику Бартольди. Хотя кто действительно вложил в эту статую умение и талант и сделал основную работу, так это французский инженер Гюстав Эйфель, которому поручили спроектировать массивную железную опору и поддерживающий каркас статуи. Пьедестал для статуи был спроектирован американским архитектором Ричардом Моррисом Хантом.
— Эйфель? Это, который построил Эйфелеву башню в Париже? — уточнил Андрей.
— Да.
— М-да, — протянул Женька. — Хорошая была работенка у этого Фреди, «не бей лежачего» называется. Все всё за него сделали, а он себе славу присвоил с голого куста.
Сэнсэй усмехнулся.
— Ну почему же с голого куста? Он тоже вложил свою «посильную лепту» в это дело. Следуя разработкам и предписаниям своих компаньонов, Фредерик немного изменил эскизный облик статуи. К примеру, добавил у её ног разорванные цепи «тирании». В левую руку поместил «Книгу Законов»…
— Еврейскую «Тору» что ли? — иронично поинтересовался Женька.
— Причём тут «Тора»? — одернул его Стас. — Тебе же толкуют о статуе для Америки.
— А причем тут Америка? — в свою очередь в претензионном тоне заявил Женька. — Статую-то создавал еврей. А «Книга Законов» у них — «Тора».
Возникла небольшая пауза, во время которой все с удивлением посмотрели на Женьку, а потом перевели взгляд на Сэнсэя. Тот лишь слегка улыбнулся, переглянувшись с Николаем Андреевичем, и как ни в чём небывало стал пояснять дальше.
— «Книга Законов» — так ещё называли «Декларацию независимости»… На этой таблице в руке статуи была выбита римскими цифрами памятная для «Вольных каменщиков» дата — 4 июля 1776 года — когда их представители подписали долгожданную «Декларацию независимости», открывающую дорогу к созданию их личного государства… Фредирик также облачил статую в римскую одежду…
На что Стас тут же акцентировал внимание Женьки.
— Вот, вот, слышал, дерёвня! Римские цифры, римская одежда. Заметь, ничего еврейского!
В это время Сэнсэй, за между прочим, заметил:
— К слову сказать, римское право, которым сейчас пользуется весь мир, было разработано в Древнем Риме понтификами — жрецами, принадлежащими на то время к высшей структуре «Вольных каменщиков».
— Вот это новость! — ошарашено проговорил Николай Андреевич.
— Чуть позже я вам расскажу об этом поподробнее… Ну и, наконец, Фредерик Бартольди, добавил к статуе женский облик и придал лицу черты своей властной матери Шарлотты Бейсер.
— Всё верно, — догадливо кивнул Николай Андреевич. — У еврейского же народа женщина считается не только продолжательницей рода, но и главной носительницей силы рода. Национальность у них передается через мать, а не через отца, как у других народов.
Женька слегка толкнул Стаса в бок и победоносно заявил.
— О, я же тебе говорил, там без евреев не обошлось!
Сэнсэй снова оставил всё это без комментариев, и лишь слегка улыбнувшись, продолжил:
— И дано было этой статуе название — «Свобода, несущая свет миру».
— Хм, — пожал плечами Виктор. — Какая же это «Свобода»?! Правильнее было бы назвать «Род еврейских жрецов, несущих свою тиранию миру».
— «Леди Сара»! — звонко огласил Женька, вызвав смех ребят.
Сэнсэй сделал небольшую паузу в разговоре, подождав пока ребята успокоятся, и стал рассказывать дальше.
— Ну и естественно, были оставлены атрибуты Митры — факел и корона с семью зубцами. Потом, конечно, Бартольди будет изворачиваться, рассказывая общественности, что семилучевая корона символизирует у него не что иное, как семь частей света: семь океанов и семь континентов. А факел в правой руке — не иначе как атрибут Просвещения. Ну, и тому подобное, отводящее от подлинной истории возникновения этих символов… Так или иначе, эта группа реализовала данный проект, хотя и значительно опоздала к юбилейной дате. Статуя была изготовлена, привезена в США и установлена на острове Бедлоу, на гранитном пьедестале внутри форта Вуд, построенного к войне 1812 года. Кстати говоря, стены этого форда были выложены в форме звезды.
— Так она была установлена на острове? — спросил Андрей. — А я думал в Нью-Йорке.
— Правильно ты думал, — кивнул Сэнсэй. — Большая часть города Нью-Йорка расположена на островах. Маленький остров Бедлоу находится в нью-йоркской гавани… Замечу, что далеко не случайно этой группой был выбран данный город и данное место. Этот остров, к примеру, с XVII века принадлежал Исааку Бедлоу. И только в 1956 году был переименован в остров Свободы.
— А-а-а, так вот в чём дело, — с улыбкой проговорил Николай Андреевич. — Значит Исааку. А я полагал, что это название произошло от английского «bad lands», то есть «дурные земли», не пригодные для земледелия.
— Ну так, — полушутливо произнёс Сэнсэй и сказал. — Там не только этот остров, но и центральный район, находящийся в этой гавани и расположенный на острове Манхеттен, принадлежал, по сути, богатым, респектабельным евреям. И я вам скажу даже более того. Впоследствии, этот район превратился не только в самый фешенебельный район города с деловыми кварталами, застроенными небоскребами (среди которых, между прочим, находится и здание Организации Объединенных Наций), но и в крупный международный финансовый центр. Отнюдь не случайно сегодня Нью-Йорк называют необъявленной столицей мира, где сосредоточены власть и богатство.
— Короче говоря, Архонты осели там капитально, — сделал свои выводы Виктор.
— Можно сказать и так. Это один из их основных центров.
— А что означали факел и корона у Митры? — поинтересовался Костик у Сэнсэя.
— Факел с огнём в концепции религии митраизма означает жизненную силу, а семилучевая корона — символ власти солнечного бога Митры и его шести помощников. Но чтобы вы лучше понимали, почему «Вольные каменщики» заимствовали эти символы и как в истории человечества они в своих целях использовали религию митраизма, я, пожалуй, немного углублюсь в этот вопрос.
Религия митраизма, по сути, вышла из популярного религиозного учения, возникшего на территории Древнего Ирана (Персии), зороастризма — одного из древних мировых религиозных учений откровения, которое ныне сохранилось в незначительном объеме, запечатленном в священной книге зороастризма «Авесте». Общее число древних божеств в религии зороастризма — 33. Верховным богом считался Ахуро-Мазда, имя которого переводится как «Владыка Мудрости» («Господь Премудрый»), или же как «Владыка Всеведущий». Он считался создателем Космоса, сотворённого усилием его мысли, а также воплощением мудрости, которая управляла всеми действиями богов и людей. Согласно зороастризму Ахура-Мазда создал шесть бессмертных Святых (а сам он был седьмым). И все вместе они были известны как «Амеша Спента» — семь «Бессмертных Воздействующих» или же, как потом их назвали, «Бессмертных Святых», «излучающих свет существ», которые воплощали в себе качества самого Ахура-Мазды. И единым первоначальным символом их был — цветок лотоса!
— О, прямо как семь Бодхисатв Шамбалы, — заметил Виктор.
— Цветок лотоса?! — одновременно с ним выразили своё удивление ребята.
— Да. Правда, чуть позже, когда люди, следуя своему мышлению, стали наделять этих Существ кого мужским, кого женским полом, они стали приписывать каждому из них в отдельности свой цветок в качестве отличительного символа. К примеру, одному из семи божеств — Воху Мана («благая мысль») — они присвоили белый жасмин, другому — Армайти (Арматай — «благочестие», которую люди приписали к супруге Ахура-Мазды) — мускатную розу, третьему Аурват («целостность») — лилию и так далее.
— Ну понятно, — кивнул Николай Андреевич. — Верно ты сказал, очевидно, чистые знания людей не прельщают. Надо всё приукрасить и перекрутить по-своему.
— Совершенно верно. Изначально цветок лотоса символизировал знания науки Шамбалы «Беляо-Дзы». Впоследствии же, когда люди утратили суть этих знаний, то появились эти цветы — так сказать разные вариации изображения формы цветка лотоса… Так вот, по поводу этой семерки в одной из книг «Авесты» — «Яшт» говорится следующее: «Они — одной мысли, одного слова, одного действия… Они видят души друг друга, думая о благих мыслях, думая о благих словах, думая о благих делах… Они творцы, создатели и делатели, защитники и хранители творений Ахуро-Мазды».
По учению Заратуштры эти шесть великих божеств, созданных Ахуро-Маздой, вызвали к жизни род «язатов», то есть «достойных поклонения» или же «(тот), кому подобает поклонение», считавшихся в древнеиранской религии добрыми богами, помощниками Ахуры-Мазда. Митра был одним из них, но наиболее почитаемым. А помощниками им в делах добра и изведения зла служили благие духи — фраваши, также считавшиеся преломлением лучей Света, сосредоточением которого был Ахура-Мазда… Первоначально, даже тот же Митра не имел определённого облика. Он относился к божественному проявлению, и даже не имел статуса какой-то отдельной сущности. Слово Ми?тра означало договор, согласие, посредничество.
— Договор? — озадаченно промолвил Виктор. — Кого с кем? С жрецами и божествами или между людьми?
Женька усмехнулся:
— Слово договор у меня ассоциируется только с контрактом Аримана или с людскими заморочками.
— Контракт Аримана — это уже извращенная копия того, что было изначально, — заметил Сэнсэй.
— Ну да, — хмыкнул Володя, — за счёт египтян сделали канал на их земле, вытянули с них все деньги и египтяне ещё остались им должны!
— Совершенно верно. Суэцкий канал стал «англо-французским» предприятием. Название конечно пафосное, только эти народы тут ни при чём. Им от этого дела досталась лишь громкая эмоция глупой гордости на пустой желудок за «успехи своей страны», основная же прибыль осела в карманах представителей от Архонтов.
Заполучив Суэцкий канал не только финансово, но и фактически, после оккупации в 1882 году Египта английскими войсками, и сотворив из него главную британскую военно-стратегическую базу на Ближнем Востоке, Архонты стали использовать Суэцкий канал как одну из козырных карт в своих политических играх. Во время первой и второй мировых войн они также полностью контролировали данный объект и соответственно, судоходство. Причём, с египетских судов за пользование каналом взимался такой же налоговый сбор, как и с судов иностранных держав.
— Так это ж грабёж среди белого дня! — с юмором возмутился Женька. — Это что получается? Я в своей дерёвне должен ещё и пошлину платить, чтобы до соседней улицы добраться? Э нет, для этих случаёв у меня всегда имеется адресок, куда послать супротивную сторону.
По лицам ребят пробежала усмешка.
— Не боись, у египтян он тоже давно имеется, тот адресок, и даже не один, — пошутил Сэнсэй. — Правда народ, долго проговаривал его шепотом, пока к власти в Египте не пришли люди, которые прекрасно понимали куда и кому уходят прибыли от канала. Египетское правительство просто взяло и в 1956 году национализировало компанию Суэцкого канала. Архонты явно не ожидали такой смелости от властей, поддерживаемых теми, кто давно и упорно противостоял им. Ну и пошло-поехало. «Правящие круги» Великобритании, Франции и США, а по сути марионетки Архонтов, сразу начали оказывать дипломатическое давление на Египет, добиваться так называемой «интернационализации» канала. Организовали экономическую блокаду страны. Но Египет без помощи не остался. Тогда они, при участии Израиля, устроили военную интервенцию против Египта, в ходе которой специально повредили канал. Тоже не помогло. Египтяне вскоре восстановили канал. Но Архонты не могли смириться с этой потерей. Кстати говоря, израильская война 1967 года против Египта и некоторых других арабских стран была развязана, в том числе и с целью получения канала (по нему фактически проходила линия фронта).
— И охота было еврейскому народу воевать за личный интерес этих жрецов?! — высказался Виктор.
— Да какому нормальному человеку хочется войны? — прокомментировал его слова Сэнсэй. — Война нужна была Архонтам. Думаете почему они после Второй мировой войны так активно стали создавать этот «клинок Аримана»?
— «Клинок Аримана»?! — в один голос удивились ребята.
Сэнсэй немного помолчал, словно размышляя, открывать эту информацию или нет, но потом ответил:
— Да. Будет время, взгляните ради любопытства на карту Израиля с момента его образования, на его границы после так называемой «войны за независимость» в 1948 году.
— Сэнсэй, — нетерпеливо промолвил Женька, — умеешь ты, однако, щекотать моё любопытство. «Будет время», «взгляните на карту»… У меня аж пятки зачесались прямо сейчас побежать в ближайшую отсюда библиотеку.
Ребята его активно поддержали.
— Да Сэнсэй, нарисуй хоть на песке, — предложил Стас.
— Ну зачем же на песке, — встрепенулась моя особа, осененная заманчивой идеей и тут же любезно протянула Сэнсэю чистую страничку своего блокнота вместе с авторучкой.
— М-да, — с нескрываемым интересом поддержал нас Николай Андреевич.
Сэнсэй пожал плечами и с улыбкой произнёс, приняв от меня эти вещи.
— Да всегда пожалуйста. Но учтите, я не художник. — И стал рисовать, приговаривая: — Ну, это выглядит приблизительно так…
Мы все, как по команде, посрывались со своих мест, чтобы поближе рассмотреть рисунок.
— Точно клинок! — выразил всеобщее удивление Стас, когда на чистом листе стал появляться отчётливый контур.
— Здесь Средиземное море, — пояснил Сэнсэй, сделав соответствующую надпись. — Тут Египет, а тут Иордания. Между ними клинок, «остриё» которого упирается в Красное море. Ну, а «рукоять», окружает с севера Ливан и Сирия.
— О, а это что за обличье, врезалось в рукоять? — заметил Андрей, когда Сэнсэй стал прорисовывать границы внутренней части «клинка».
— Похож на Мефистофеля с бородкой, — прокомментировал Костик, рассматривая рисунок.
— И во рту у этого «Мефистофеля» город Иерусалим, — закончил рисунок Сэнсэй, отметив это место маленьким кружком и поставив стрелочку с названием города.
— Вот это да! — ошарашено произнёс Виктор. — Прямо мистика какая-то!
— Да никакой здесь мистики нет, — махнул рукой Сэнсэй, — всё это дела человеческие. — Сэнсэй, как заправский художник полюбовался своим произведением и очевидно для пущей выразительности рисунка с улыбкой внёс последний штрих, добавив глазик к образу «Мефистофеля». Старшие ребята усмехнулись. А Сэнсэй уже вполне среьезно стал рассказывать дальше. — Самое интересное, что после так называемой «шестидневной войны» 1967 года, когда Израиль нанёс поражение Египту, Сирии, Иордании и захватил, в том числе, и Синайский полуостров (с выходом на восточное побережье Суэцкого канала), вскоре по воле Архонтов (а в прессе напишут «под давлением США») Израиль пойдёт на уступки Египту в обмен на кое-какие договоренности (сами понимаете какие) и соответственно вернётся к своим прежним границам на юге!
Сэнсэй передал мне блокнот и авторучку.
— Ну-ка, ну-ка, — с видом спеца, тут же взял у меня блокнот Женька.
Рисунок пошел по рукам нашей заинтригованной компании. Каждому хотелось рассмотреть его поближе.
Николай Андреевич, внимательно глянув на чертеж и передав его Володе, проговорил:
— Если Архонты сотворили этот «клинок Аримана», то, учитывая их расчеты на далекое будущее, можно предположить, что он создавался не для одноразовых целей.
Стас наигранно почесал затылок и проговорил.
— Да, всё-таки в школе надо было лучше учить географию. А то чувствуешь себя полным дураком!
— Так похудей! — тут же ляпнул Женька.
— Не понял, зачем?
— Будешь чувствовать себя худым дураком!
Коллектив расхохотался и стал расходиться по местам.
— Да, так что там по поводу этой «леди Свободы», которая была не «леди»? — напомнил Сэнсэю Виктор.
— Да, да, да, — протараторил Женька. — Мы остановились на том, как это маменькино чадо приехало в Египет.
— Приехало, — с улыбкой подтвердил Сэнсэй и продолжил дальше своё повествование. — И первое, что поразило молодого Фредерика Бартольди — это монументальные колоссальные статуи, которые пережили тысячелетия. В нём загорелось желание самому построить нечто эдакое такое грандиозное, чтобы увековечить своё имя, чтобы о нём говорили как о величайшем мастере. В общем, амбиций было много, но талантом, как говорится, Бог его не наградил. Однако под рукой всегда были «всесильные мамины родственнички».
В это время шло строительство Суэцкого канала. Фредерика свели с «главой» данного строительства — Фердинандом Лессепсом. И он высказал ему свою «гениальную идею», дабы увековечить величие данного строительства, установить при входе в Суэцкий канал огромную статую, которая была бы вдвое больше знаменитого Большого Сфинкса, и служила маяком. И поскольку эта идея попахивала неплохой личной прибылью для самого Лессепса, тот, естественно, поддержал его в этом вопросе.
Фредерик взялся за разработку варианта этой статуи, чтобы представить копию-макет на рассмотрение египетскому правительству, с которого и планировалось скачать большие деньги за этот проект. Но так как ничего своего в голову не лезло, он решил просто позаимствовать идею у знаменитых скульпторов других эпох, в частности у древних греков, создавших одно из семи чудес света — Колосс Родосский — прекрасного юношу, популярного в греческой мифологии, бога солнца Гелиоса, сына титана Гипериона. Эта гигантская статуя, смотрящая в море, была возведена около 280 года до новой эры на входе в гавань греческого острова Родос и впоследствии частично разрушена землетрясением.
Между прочим, эту идею «греческого варианта» подсказал Фредерику тот же Лессепс… Ассоциируя себя не иначе как с древним скульптором Харесом, создавшим эту знаменитую скульптуру, молодой Фредерик тоже вылепил свой маленький «Колосс» — макет стройного женоподобного юноши с венцом на голове. А потом, не мудрствуя лукаво, по совету Лессепса, который довольно хорошо знал и разбирался в символике, философии и закрытой истории ордена «Вольных каменщиков», добавил к этому образу атрибутику популярного древнеиранского бога Митры.
— А чем им этот бог так приглянулся? — поинтересовался Виктор.
— Митра в буквальном переводе с авестийского означает «договор», «согласие». В древности его связывали с идеей договора, позже почитали как бога солнца. Но Архонты же большие любители всё переиначивать на любимую ими аримановскую философию. Поэтому они перевернули, бывший некогда популярный положительный для людей персонаж Митры, на свой манер… Позже расскажу подробнее об этом… Короче говоря, так у статуи Фредерика появился факел в руке, а на её голове семилучевая корона. Дополнив традиционной для тех мест одеждой, Фредерик через Лессепса представил проект статуи в виде макета правителю Исмаилу-паше, предложив ему на выбор два названия для своего «шедевра» — «Прогресс, несущий свет в Азию» или «Египет, несущий свет в Азию».
— Несущий свет в Азию?! — удивлённо повторил Николай Андреевич, очевидно попутно размышляя о чём-то своём.
— Кстати говоря, по поводу названия, как оно родилось, — заметил Сэнсэй. — Как-то за очередным званым ужином у Лессепса, на котором присутствовал и Фредерик, речь зашла о политике и модных предпочтениях нынешних французов. В том числе обсуждалась и знаменитая в то время картина «Свобода, ведущая народ» видного представителя французского романтизма, живописца Эжена Делакруа…
— Картина Делакруа? А что там нарисовано? — поинтересовался Костик.
— Картина посвящена баррикадным боям июльской революции в Париже 1830 года. Там изображена полуобнаженная молодая женщина в античной одежде, которая в правой руке поднимает трехцветное республиканское знамя, а в левой держит оружие. Она призывает следовать за собой на баррикады. А за ней идут вооруженные парижане. В этой-то женщине по замыслу художника и воплощался образ Свободы.
— Свобода, ведущая народ на баррикады, — задумчиво промолвил Николай Андреевич. — Хм, тонкая материальная подмена духовных ценностей. Прямо готовый лозунг Архонтов. Ведь по сути получается, что «свобода» ведёт на смерть простых людей за реальную свободу маленькой группки, страдающей гипертрофированной манией величия…
— Кто бы в этом сомневался, — кивнул Сэнсэй. — Там и картина не простая, с определённым подтекстом. Ну, да мы сейчас не об этом. Так вот, после того званого ужина и родилась идея назвать статую схожим по конструкции текстом. Так, благодаря этой картине «Свободы, ведущей народ» и возникло название «Прогресс, несущий свет в Азию». Но как Бартольди не старался, Исмаил-паши отклонил его предложение по поводу сооружения такой гигантской статуи. Основная причина отказа, конечно, была в том, что статую предполагалось строить за счёт египетской казны. А как вы знаете, та казна быстро иссякала, благодаря строительству Суэцкого канала. Но в этом отказе таилась и значительная доля религиозных мотивов.
Короче говоря, ничего так и не добившись в Египте, Фредерик Бартольди уехал домой во Францию, а Лессепс остался в Египте достраивать канал. Но эта совместная идея не была забыта. Она нашла своё новое воплощение во многом благодаря влиятельному человеку Эдуарду де Лабуле — французскому сенатору, юристу, историку, члену ордена «Вольных каменщиков», почитателю американской политической системы. Именно от него, на одном из заседаний его «демократического» кружка, Фредерик услышал о приближающейся знаменательной дате — столетии обретения независимости США, и о его сожалении о том, что в такой «Свободной стране» отсутствуют подлинные шедевры искусства, посвященные Свободе, которыми располагала Франция. Бартольди, естественно, решил устранить этот «недостаток». Посовещавшись со своими «друзьями» по совместным «египетским мытарствам», было решено дать новый импульс данному проекту и посвятить в тонкости этого дела Эдуарда де Лабуле.
Сейчас в истории активно пропагандируется, что именно Эдуарду де Лабуле принадлежит идея создать статую Свободы и подарить её США в честь юбилея и в знак дружбы между народами двух стран и замалчивается египетская история происхождения данной статуи и участие в этом деле Фердинанда Лессепса, слава и имя которого после строительства Суэцкого канала, были очернены «панамским скандалом», когда получили огласку многие его темные дела. Хотя Лессепс не только стоял у истоков создания этой статуи, но и непосредственно участвовал в проекте создания «статуи Свободы» для США.
Задействование в реализации проекта такой фигуры как Эдуард де Лабуле качественно изменило подход к самому делу. Он не просто рассчитал политический ход этой компании, но и подключил «своих» людей. Сооружение данной статуи, естественно, требовало больших средств. Для их сбора, а также для «координации действий» был учрежден целый «Франко-Американский союз», главой которого стал Лабуле. Причём заметьте, французский комитет в Париже, который взялся за организацию сбора средств во Франции и создание самой статуи, возглавил не кто иной, как Фердинанд Лессепс. А американский комитет, который брался за сбор средств в США и строительство пьедестала для статуи возглавил юрист Вильяме Эвартс.
— Короче говоря, одна «банда», — с едва заметной усмешкой отозвался Володя.
— Не будем вдаваться в подробности, какие дела прокручивались под видом сбора средств на данный проект… — заметил Сэнсэй.
— Понятное дело. Просто так, ради душевных желаний такие «зубры» бы не взялись за этот проект, — вновь прокомментировал Володя. — А этим Эдуардом де Лабуле поди закрывали свои «бреши» от подглядывания любопытной общественности.
— Действительно, что закрывали, — кивнул Сэнсэй. — Основная роль в создании статуи сейчас приписывается Фредерику Бартольди. Хотя кто действительно вложил в эту статую умение и талант и сделал основную работу, так это французский инженер Гюстав Эйфель, которому поручили спроектировать массивную железную опору и поддерживающий каркас статуи. Пьедестал для статуи был спроектирован американским архитектором Ричардом Моррисом Хантом.
— Эйфель? Это, который построил Эйфелеву башню в Париже? — уточнил Андрей.
— Да.
— М-да, — протянул Женька. — Хорошая была работенка у этого Фреди, «не бей лежачего» называется. Все всё за него сделали, а он себе славу присвоил с голого куста.
Сэнсэй усмехнулся.
— Ну почему же с голого куста? Он тоже вложил свою «посильную лепту» в это дело. Следуя разработкам и предписаниям своих компаньонов, Фредерик немного изменил эскизный облик статуи. К примеру, добавил у её ног разорванные цепи «тирании». В левую руку поместил «Книгу Законов»…
— Еврейскую «Тору» что ли? — иронично поинтересовался Женька.
— Причём тут «Тора»? — одернул его Стас. — Тебе же толкуют о статуе для Америки.
— А причем тут Америка? — в свою очередь в претензионном тоне заявил Женька. — Статую-то создавал еврей. А «Книга Законов» у них — «Тора».
Возникла небольшая пауза, во время которой все с удивлением посмотрели на Женьку, а потом перевели взгляд на Сэнсэя. Тот лишь слегка улыбнулся, переглянувшись с Николаем Андреевичем, и как ни в чём небывало стал пояснять дальше.
— «Книга Законов» — так ещё называли «Декларацию независимости»… На этой таблице в руке статуи была выбита римскими цифрами памятная для «Вольных каменщиков» дата — 4 июля 1776 года — когда их представители подписали долгожданную «Декларацию независимости», открывающую дорогу к созданию их личного государства… Фредирик также облачил статую в римскую одежду…
На что Стас тут же акцентировал внимание Женьки.
— Вот, вот, слышал, дерёвня! Римские цифры, римская одежда. Заметь, ничего еврейского!
В это время Сэнсэй, за между прочим, заметил:
— К слову сказать, римское право, которым сейчас пользуется весь мир, было разработано в Древнем Риме понтификами — жрецами, принадлежащими на то время к высшей структуре «Вольных каменщиков».
— Вот это новость! — ошарашено проговорил Николай Андреевич.
— Чуть позже я вам расскажу об этом поподробнее… Ну и, наконец, Фредерик Бартольди, добавил к статуе женский облик и придал лицу черты своей властной матери Шарлотты Бейсер.
— Всё верно, — догадливо кивнул Николай Андреевич. — У еврейского же народа женщина считается не только продолжательницей рода, но и главной носительницей силы рода. Национальность у них передается через мать, а не через отца, как у других народов.
Женька слегка толкнул Стаса в бок и победоносно заявил.
— О, я же тебе говорил, там без евреев не обошлось!
Сэнсэй снова оставил всё это без комментариев, и лишь слегка улыбнувшись, продолжил:
— И дано было этой статуе название — «Свобода, несущая свет миру».
— Хм, — пожал плечами Виктор. — Какая же это «Свобода»?! Правильнее было бы назвать «Род еврейских жрецов, несущих свою тиранию миру».
— «Леди Сара»! — звонко огласил Женька, вызвав смех ребят.
Сэнсэй сделал небольшую паузу в разговоре, подождав пока ребята успокоятся, и стал рассказывать дальше.
— Ну и естественно, были оставлены атрибуты Митры — факел и корона с семью зубцами. Потом, конечно, Бартольди будет изворачиваться, рассказывая общественности, что семилучевая корона символизирует у него не что иное, как семь частей света: семь океанов и семь континентов. А факел в правой руке — не иначе как атрибут Просвещения. Ну, и тому подобное, отводящее от подлинной истории возникновения этих символов… Так или иначе, эта группа реализовала данный проект, хотя и значительно опоздала к юбилейной дате. Статуя была изготовлена, привезена в США и установлена на острове Бедлоу, на гранитном пьедестале внутри форта Вуд, построенного к войне 1812 года. Кстати говоря, стены этого форда были выложены в форме звезды.
— Так она была установлена на острове? — спросил Андрей. — А я думал в Нью-Йорке.
— Правильно ты думал, — кивнул Сэнсэй. — Большая часть города Нью-Йорка расположена на островах. Маленький остров Бедлоу находится в нью-йоркской гавани… Замечу, что далеко не случайно этой группой был выбран данный город и данное место. Этот остров, к примеру, с XVII века принадлежал Исааку Бедлоу. И только в 1956 году был переименован в остров Свободы.
— А-а-а, так вот в чём дело, — с улыбкой проговорил Николай Андреевич. — Значит Исааку. А я полагал, что это название произошло от английского «bad lands», то есть «дурные земли», не пригодные для земледелия.
— Ну так, — полушутливо произнёс Сэнсэй и сказал. — Там не только этот остров, но и центральный район, находящийся в этой гавани и расположенный на острове Манхеттен, принадлежал, по сути, богатым, респектабельным евреям. И я вам скажу даже более того. Впоследствии, этот район превратился не только в самый фешенебельный район города с деловыми кварталами, застроенными небоскребами (среди которых, между прочим, находится и здание Организации Объединенных Наций), но и в крупный международный финансовый центр. Отнюдь не случайно сегодня Нью-Йорк называют необъявленной столицей мира, где сосредоточены власть и богатство.
— Короче говоря, Архонты осели там капитально, — сделал свои выводы Виктор.
— Можно сказать и так. Это один из их основных центров.
— А что означали факел и корона у Митры? — поинтересовался Костик у Сэнсэя.
— Факел с огнём в концепции религии митраизма означает жизненную силу, а семилучевая корона — символ власти солнечного бога Митры и его шести помощников. Но чтобы вы лучше понимали, почему «Вольные каменщики» заимствовали эти символы и как в истории человечества они в своих целях использовали религию митраизма, я, пожалуй, немного углублюсь в этот вопрос.
Религия митраизма, по сути, вышла из популярного религиозного учения, возникшего на территории Древнего Ирана (Персии), зороастризма — одного из древних мировых религиозных учений откровения, которое ныне сохранилось в незначительном объеме, запечатленном в священной книге зороастризма «Авесте». Общее число древних божеств в религии зороастризма — 33. Верховным богом считался Ахуро-Мазда, имя которого переводится как «Владыка Мудрости» («Господь Премудрый»), или же как «Владыка Всеведущий». Он считался создателем Космоса, сотворённого усилием его мысли, а также воплощением мудрости, которая управляла всеми действиями богов и людей. Согласно зороастризму Ахура-Мазда создал шесть бессмертных Святых (а сам он был седьмым). И все вместе они были известны как «Амеша Спента» — семь «Бессмертных Воздействующих» или же, как потом их назвали, «Бессмертных Святых», «излучающих свет существ», которые воплощали в себе качества самого Ахура-Мазды. И единым первоначальным символом их был — цветок лотоса!
— О, прямо как семь Бодхисатв Шамбалы, — заметил Виктор.
— Цветок лотоса?! — одновременно с ним выразили своё удивление ребята.
— Да. Правда, чуть позже, когда люди, следуя своему мышлению, стали наделять этих Существ кого мужским, кого женским полом, они стали приписывать каждому из них в отдельности свой цветок в качестве отличительного символа. К примеру, одному из семи божеств — Воху Мана («благая мысль») — они присвоили белый жасмин, другому — Армайти (Арматай — «благочестие», которую люди приписали к супруге Ахура-Мазды) — мускатную розу, третьему Аурват («целостность») — лилию и так далее.
— Ну понятно, — кивнул Николай Андреевич. — Верно ты сказал, очевидно, чистые знания людей не прельщают. Надо всё приукрасить и перекрутить по-своему.
— Совершенно верно. Изначально цветок лотоса символизировал знания науки Шамбалы «Беляо-Дзы». Впоследствии же, когда люди утратили суть этих знаний, то появились эти цветы — так сказать разные вариации изображения формы цветка лотоса… Так вот, по поводу этой семерки в одной из книг «Авесты» — «Яшт» говорится следующее: «Они — одной мысли, одного слова, одного действия… Они видят души друг друга, думая о благих мыслях, думая о благих словах, думая о благих делах… Они творцы, создатели и делатели, защитники и хранители творений Ахуро-Мазды».
По учению Заратуштры эти шесть великих божеств, созданных Ахуро-Маздой, вызвали к жизни род «язатов», то есть «достойных поклонения» или же «(тот), кому подобает поклонение», считавшихся в древнеиранской религии добрыми богами, помощниками Ахуры-Мазда. Митра был одним из них, но наиболее почитаемым. А помощниками им в делах добра и изведения зла служили благие духи — фраваши, также считавшиеся преломлением лучей Света, сосредоточением которого был Ахура-Мазда… Первоначально, даже тот же Митра не имел определённого облика. Он относился к божественному проявлению, и даже не имел статуса какой-то отдельной сущности. Слово Ми?тра означало договор, согласие, посредничество.
— Договор? — озадаченно промолвил Виктор. — Кого с кем? С жрецами и божествами или между людьми?
Женька усмехнулся:
— Слово договор у меня ассоциируется только с контрактом Аримана или с людскими заморочками.
— Контракт Аримана — это уже извращенная копия того, что было изначально, — заметил Сэнсэй.