Страница:
Голова его будто взорвалась изнутри. Он упал. Старясь отползти от отдачи лафета пятого орудия, Джек пытался понять, насколько тяжело он ранен, что было невозможно определить сразу. Вскоре он осознал, что легко отделался. Разорвалось седьмое орудие, убив троих из прислуги и оторвав голову наводчику. Это его челюсть ударила Джеку в предплечье. Массивные осколки ствола разлетелись во все стороны, ранив моряков даже у грот-мачты. Один из осколков вскользь задел голову Джека, сбив его с ног. Лежа на спине, он отсутствующим взглядом смотрел на Пуллингса, который, склонившись к нему, твердил:
— Вы должны спуститься вниз, сэр! Вниз! Окончательно придя в себя, Джек закричал не своим голосом:
— Закрепить орудие!
Слава богу, оставшуюся часть ствола и лафет не сорвало с рым-болтов. Они надежно закрепили обломки, опустили в воду тела пятерых убитых и отнесли то, что могло пригодиться к пятому номеру.
Раздались еще три выстрела, прозвучавшие у него над самым ухом, словно удары молота. Разорвавшаяся пушка, убитые матросы, его собственная рана — все это слилось воедино с яростным гулом сражения.
Дым стал гуще, вспышки орудий «Беллоны» — ближе. Расстояние между французом и «Лордом Нельсоном» быстро сокращалось. Канониры Джека работали на пределе сил: вместе с оставшимися в живых людьми из прислуги седьмого орудия и еще двумя от сбитой с лафета шестифунтовой пушки, стоявшей на шканцах, они беспрерывно осыпали ядрами «Беллону». Металл орудий настолько раскалился, что лафеты едва не отрывались от палубы, а стволы при отдаче производили ужасный вой. Но вот орудия «Беллоны» грянули картечным залпом, и начался жестокий обстрел купеческого судна из мушкетов. Дым рассеялся, и француз оказался рядом. Он развернул грота-марсель, чтобы сбавить ход и подойти к борту «Лорда Нельсона». Матросы на ноках реев были готовы зацепиться своим рангоутом за рангоут английского корабля. Скопившиеся на шкафуте и на носу держали наготове абордажные кошки. Толпа французов высыпала на полубак, они гроздьями цеплялись за передние ванты.
— Всем наверх, отражать абордажников! — раздалась команда со шканцев.
Тут послышался треск обшивки, французы закричали «ура» и принялись рубить саблями защитные сетки, растянутые вдоль бортов «Нельсона»; замелькали алебарды, засверкали шпаги. Джек разрядил пистолет в лицо какого-то головореза, влезшего на палубу через разбитый порт седьмого орудия. Забыв об опасности, он схватил тяжелый гандшпуг и бешено бросился на французов, пытавшихся разрезать абордажную сетку и пробраться на нос — главную точку атаки. Упершись одной ногой в разбитый фальшборт, массивным гандшпугом он крушил французов, сбивая их в воду. Рядом с ним с отчаянными криками дрались индусы, ловко орудуя копьями и топорами, паля из пистолетов. Матросы, стоявшие на шкафуте и квартердеке, бросились к трапу и скинули с него дюжину французов, после чего с копьями наперевес устремились на полубак.
Палуба «Лорда Нельсона» была выше, чем у «Беллоны», на высоту изрядного прыжка, она имела заметную седловатость, а борта — уклон внутрь, что затрудняло абордажную атаку. Однако французы упорно лезли вперед, толпами бросаясь на борт англичанина. Будучи отброшенными, они атаковали его вновь и вновь, выбывших из строя заменяли другие бойцы, натиск длился до тех пор, пока качка не расцепила суда, причем облепившие цепи бушприта французы посыпались в воду как горох. В самую их гущу мистер Джонстон успел послать мушкетную пулю. Серанг кинулся на нок рея и разрезал тросы, после чего брошенные с «Беллоны» кошки лишь царапнули по фальшборту и сорвались вниз. Пушки на шкафуте трижды выстрелили картечью почти в упор, ранив французского капитана, выведя из строя руль «Беллоны» и перебив бизань-шкот. Француз рыскнул к ветру, и если бы на «Лорде Нельсоне» было достаточно людей, чтобы драться врукопашную и одновременно вести орудийный огонь, он мог бы расстреливать «Беллону» вдоль палубы с убийственной дистанции в десять ярдов. Но канониры «Лорда Нельсона» не успели дать ни одного выстрела: нос его увалился под ветер, и оба судна в наступившей тишине стали расходиться все дальше и дальше.
Джек Обри отнес в лазарет юношу, обе руки которого были изрублены до кости, когда он пытался защитить лицо. Стивен сказал Джеку:
— Прижимайте пальцем вот здесь, чтобы он не истек кровью, — сейчас я им займусь. Каковы наши дела?
— Мы их отбили. Шлюпки француза подбирают своих людей. Их на «Беллоне» две или три сотни. Так что вскоре бой продолжится. Живее, Стивен, я не могу ждать. Нам нужно связывать и сращивать концы. Сколько тут у вас раненых?
— Тридцать или сорок, — отвечал Мэтьюрин, затягивая жгут. — Юноша, с вами все будет в порядке. Лежите тихо. Джек, покажите мне свою руку и голову.
— В другой раз. Сейчас даже пара удачно посланных ядер может решить дело в нашу пользу.
Удачное попадание! Он молился, молился всякий раз, когда наводил пушку: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Однако из-за наступившего штиля «Беллону» окутало плотное облако дыма от ее собственных залпов, из-за которого он ничего не видел. Теперь под его началом остались всего два исправных орудия. При первом же выстреле казенная часть первого орудия раскололась, ранив двух пушкарей-индусов и мичмана. Ее лафет лежал на боку, прижатый бочкой. Своих людей у орудий Джек мог пересчитать по пальцам, палубная команда тоже сильно поредела, и огонь «Лорд Нельсон» вел с интервалом в минуту, в то время как «Беллона», находившаяся в пятидесяти футах с наветренной стороны, упорно продолжала осыпать англичанина ядрами. Бросив беглый взгляд вдоль палубы, Джек увидел, что орудийная прислуга выбита почти полностью. Одни были ранены, другие отсиживались под палубой, поскольку люки не были задраены; оставшиеся наверху валились с ног, их измученные, пепельного цвета лица выражали отчаяние — они дрались из последних сил. Майор Хилл куда-то пропал, но затем вернулся и принялся наводить третье орудие. Джек забил в ствол пушки пыж и протянул руку за ядром. Ядра не было. Подносчик зарядов уже спасал свою шкуру на нижних палубах.
— Ядро! Ядро! — вскричал Джек. На зов явился юноша, ковылявший от главного люка с двумя тяжелыми ядрами в руках. Это был облаченный в парадную форму новичок — щегольские панталоны, синяя куртка, косичка, схваченная ленточкой. Упитанный юноша с трудом влачил свою ношу.
— Тащи ядра с носу, недоумок! — рявкнул Джек на онемевшего, перепуганного мальчишку, схватил одно ядро и отправил его в жерло. — Тащи с носовой части, от первого номера. Там их с дюжину. Шевелись, сучий сын! Живо ноги в руки! — Он забил второй пыж в раскаленный ствол. — Давай шевелись!
Напрягая все силы, прислуга удерживала орудие на месте, когда палуба кренилась. Один щуплый индус, синий от холода, изнеможения и страха, блевал, надрываясь от натуги. Раздался рев бортового залпа «Беллоны». Все орудия выстрелили разом. Судя по пронзительным воплям и треску, стреляли картечью и цепными ядрами, рвавшими такелаж. Джек, выстрелив, заметил, как майор Хилл отшвырнул юношу от орудия, чтобы его не изувечило лафетом при отдаче, и сквозь дым бросился к третьему номеру. Отчаянный мальчуган снова путался под ногами. Взяв его за шиворот, Джек произнес насколько мог ласково:
— Держись подальше от пушки. Будь хорошим мальчиком. Носи по одному ядру, — он ткнул рукой в сторону полубака, — только поживей. Потом картуз. Оборачивайся единым духом! Нам нужны заряды.
Заряда он так и не дождался. Дав выстрел из пятого номера, Джек увидел марсели, возвышавшиеся над ним, заметил, как реи передних парусов зацепились за ванты «Лорда Нельсона», и услышал громкое «ура» и рев абордажной партии у себя за спиной. Не замеченные из-за дыма, шлюпки капера подошли к англичанину, высадив сотню французов на незащищенный правый борт. Заполнив весь шкафут, они отрезали квартердек от полубака. Количество атакующих, проникших на нос английского корабля сквозь порванную абордажную сетку, было столь велико, что не было никакой возможности отбить их. Разъяренный человеческий вал захлестнул Джека так, что он не смог освободить гандшпуг, когда маленький, злой как черт, человечек обхватил его сзади. Он сбил его с ног, стал топтать, пинать ногами. Возвышаясь над абордажной партией, Джек размахивал кинжалом. Но прорваться через плотные ряды было невозможно. Назад, назад, шаг за шагом он принялся отступать, спотыкаясь о чьи-то тела. Внезапно послышался удар — едва слышный, словно пришедший из другого мира, и он рухнул куда-то в пустоту.
Фонарь раскачивался. Он наблюдал за этим чертовым фонарем, пожалуй, несколько часов. Постепенно мир стал приобретать привычные очертания, шаг за шагом к нему стала возвращаться память. Наконец Джек вспомнил все. Или почти все. Что же произошло после того, как рвануло орудие бедняги Хейнса? Конечно же, его звали Хейнс. Согласно расписанию, он находился на полубаке в вахте левого борта. А на «Резолюшн» Хейнс — тогда они находились у Гибралтара — служил старшиной артиллерийской части. Остальное погрузилось во мрак. Так часто бывает после ранения. Где он? Наверняка в лазарете, а вот и Стивен, который обходит множество стонущих, лежащих вповалку людей.
— Стивен, — с трудом позвал его Джек.
— Как наши дела, дорогой? — спросил доктор. — Как вы себя чувствуете? Как у вас с головой?
— В порядке, благодарю вас. Она вроде бы все еще на шее.
— Все остальное тоже на месте. Конечности и внутренние органы целы. Правда, я опасался, что ваше беспамятство, продлись оно еще несколько дней, перейдет в куда более опасное состояние. Вы упали в носовой люк. Однако у вас может начаться обезвоживание организма. К счастью, эти мародеры не нашли и половины моих снадобий.
—Нас захватили в плен?
— Так точно, захватили. Мы потеряли тридцать шесть человек и сдались. После чего нас ограбили до нитки. Вывернули наизнанку и первые несколько дней держали взаперти. Вот ваше лекарство. Однако я извлек картечь из плеча капитана Дюмануара, лечил их раненых, и теперь мы наслаждаемся, дыша на палубе свежим воздухом. Первый помощник их капитана, Азема, милый человек и бывший офицер, после нашей сдачи в плен предотвратил резню, не предотвратив, правда, грабежа.
— Капер он и есть капер, — отвечал Джек, попытавшись пожать плечами. — Но как же с девушками? Что с обеими мисс Лэмб?
— Они переоделись в мужскую одежду, и, надо сказать, она им к лицу. Я, кстати, не уверен, что сами они довольны столь успешной маскировкой.
— Велика ли призовая команда? — спросил Джек, подумывавший о возможности отбить судно Ост-Индской компании у каперов.
— Команда огромная, — отозвался Стивен. — Сорок один человек. Офицеры компании дали слово, что не будут воевать против французов. Некоторые индусы перешли к ним на службу за двойное жалованье, остальных скосила испанка. Нас везут в Ла-Корунью.
— В своем ли они уме? — спросил Джек. — Воды пролива и к западу от него кишат нашими крейсерами.
Джек Обри говорил с уверенностью. Он знал, что говорит правду. Однако, когда Стивен разрешил ему вставать, он, с трудом ковыляя по квартердеку, с отчаянием разглядывал поверхность океана. Кругом не было видно ни одного парусника, даже ни одного паршивого люггера, ничегошеньки, кроме стройной «Беллоны», находившейся с подветренной от «Лорда Нельсона» стороны. А после долгих часов непрерывного наблюдения он убедился, что на выручку нет никакой надежды. Пустынное море, а где-то за подветренным горизонтом — испанский порт. Он вспомнил, как, возвращаясь из Вест-Индии на «Алерте» самым оживленным во всей Атлантике маршрутом, они не встретили ни одной живой души, пока не добрались до доступных лоту глубин у мыса Лиззард. Пополудни на палубу вышел бледный Пуллингс, его вели под руки сестры Лэмб. Джек уже видел Пуллингса (попадание картечи в бедро, рана на плече от удара шпагой, два сломанных ребра), майора Хилла, слегшего от испанки, а также других заштопанных Стивеном моряков, но девушек он видел впервые.
— Дорогая мисс Лэмб, — воскликнул он, взяв ее свободную руку. — Надеюсь, вы в добром здравии. Я имею в виду, в целости и сохранности? — добавил он серьезно, не зная, как еще спросить благовоспитанную девицу о том, не изнасиловали ли ее.
— Благодарю вас, сэр, — отвечала мисс Лэмб Джеку с каким-то странным видом, так, словно перед ним была совсем другая, незнакомая девушка. — Мы с сестрой именно в совершенном, как вы изволили выразиться, здравии.
— Мисс Лэмб, ваш покорный слуга, — с поклоном произнес капитан Азема, появившийся с правого борта. Это был рослый, костистый мужчина — храбрый, знающий свое дело, хороший моряк, — словом, тот человек, который был по нраву Джеку Обри. — Юные дамы находятся под моим особым покровительством, сэр, — продолжал он. — Я убедил их носить платья, чтобы не пострадали их божественные формы, — добавил он, целуя кончики своих пальцев. — Им не грозит никакая дерзость. Некоторые из моих матросов — действительно наглые хамы, горячие головы, но я не допущу, чтобы по отношению к героиням, находящимся под моим покровительством, кто-то позволил себе недостаточное уважение.
— Вот как? — переспросил Джек Обри.
— Истинная правда, сэр, — произнес Пуллингс, сжимая ладони своих спутниц. — Это настоящие героини.
Они носили ядра, порох, спички, когда мой кремневый замок вышел из строя, пыжи! Настоящие Жанны д'Арк.
— Как, они носили порох? — воскликнул Джек. — А доктор Мэтьюрин говорил, что они носили мужские панталоны или что-то в этом роде, но я…
— Ах, лицемер вы этакий! — воскликнула мисс Сьюзен. — Вы же ее видели! Вы говорили Люси самые ужасные вещи, какие я только слышала в жизни. Вы бранили мою сестру, сэр. Вы сами это знаете. Капитан Обри, как вам не стыдно!
— Капитан Обри? — переспросил Азема, сообразив, что за английского офицера он получит кругленькую сумму призовых.
«Проболталась, теперь я попался, — подумал Джек. — Однако неужели они подносили заряды? Какое присутствие духа!»
— Любезная мисс Лэмб, — произнес он робко. — Умоляю простить меня. Последние полчаса сражения, причем чертовски горячего, совершенно выпали из моей контуженной памяти. Я упал, ударившись головой, и словно провалился в черную дыру. Но подносить порох в таком кромешном аду — это настоящий подвиг. Преклоняюсь перед вами, дорогие. Прошу вас простить меня. Порох, панталоны… Что же я такое сморозил, чтобы взять свои слова назад?
— Вы сказали, — начала было мисс Сьюзен, но тотчас осеклась. — В общем, я забыла, но это было нечто чудовищное…
Гром пушечного выстрела заставил всех вздрогнуть. Хотя, полуоглохнув после недавнего сражения, в разговоре они то и дело срывались на крик, грохот заглушил все остальные звуки, и все головы разом, словно магнитные стрелки, повернулись в сторону «Беллоны».
Все это время она шла под одними полузарифленными марселями, чтобы «Лорд Нельсон» не слишком отставал, но теперь матросы разбегались по реям, чтобы снять рифы. Капитан Дюмануар громко и отчетливо крикнул своему помощнику на «Нельсоне», чтобы тот следовал прямо в Ла-Корунью, «поставив все паруса». Он добавил что-то еще, чего не смогли разобрать ни Джек, ни Пуллингс, однако общий смысл слов был понятен: его впередсмотрящий заметил с наветренного борта какой-то парусник, и французу не хотелось рисковать потерей столь ценного приза. Он намеревался начать лавирование, чтобы разведать, что это за судно, и в зависимости от того, кто это, действовать: приветствовать дружественное или нейтральное судно, вступить в бой с неприятелем или же, полагаясь на превосходные мореходные качества «Беллоны», увести преследователей за собой, чтобы отвлечь их от «Лорда Нельсона».
«Лорд Нельсон», волочивший следом за собой целый хвост бурых водорослей, давал течь (с самого начала сражения его помпы не переставали работать); от парусов, рангоута и такелажа остались жалкие огрызки, так что он плелся со скоростью четыре узла даже с поставленными брамселями. Зато «Беллона», на которой возвышалась тройная пирамида парусов, шла полным ходом и через десять минут оторвалась от «Лорда Нельсона» на две мили. Джек испросил разрешения подняться на мачту. Капитан Азема не только позволил Джеку лезть куда ему заблагорассудится, но даже любезно снабдил его подзорной трубой доктора.
— Добрый день, — произнес французский матрос на марсовой площадке. Несколько дней назад во время боя Джек нанес ему страшный удар гандшпугом, но тот не испытывал никакой злобы к недавнему противнику. — Там один из ваших фрегатов.
— Вот как! — отозвался Джек, прижавшись спиной к мачте.
Посмотрев в окуляр, он увидел, как вырос у него на глазах далекий корабль. Тридцать шесть, нет, тридцать восемь пушек. Красный вымпел. «Наяда»? «Минерва»?
Фрегат шел курсом между галфвиндом и бакштагом, легко неся паруса. Когда он обнаружил «Беллону», на нем появились лисели. В подзорную трубу Джек отчетливо видел его маневры. Фрегат изменил курс, чтобы сблизиться с «Беллоной», затем, заметив «Лорда Нельсона», изменил его еще раз, чтобы как следует разглядеть еще одно судно. После этого «Беллона» вошла в лавировку, причем нарочито медленно и неуклюже, не то что прежде, когда на маневр уходило каких-то пять минут. Джек услышал, как смеются на ее палубе французы, разглядел их издевательские жесты. «Беллона» двигалась новым галсом, пока не приблизилась к фрегату на расстояние мили, упорно преодолевая волны зыби, которые перехлестывали через ее полубак. На носу фрегата вспыхнуло белое облачко выстрела, на бизань-мачте взвился красный вымпел. Джек нахмурился: на месте британского капитана он бы поднял французский или же, поскольку крупные американские фрегаты частые гости в здешних водах, звездно-полосатый флаг. Возможно, уловка и не сработала бы, но попытаться стоило. Что касается «Беллоны», то ей было достаточно махнуть французским триколором, чтобы увлечь за собой фрегат.
Капитан Дюмануар так и сделал. Французский матрос, одолживший у Джека подзорную трубу, лизнул ее зловонным чесночным языком и ухмыльнулся. Джек легко угадал ход мыслей капитана английского фрегата: далеко на подветре находится судно, возможно купец, возможно приз, но какой именно — неизвестно. А в трех четвертях мили идет на пересечение курса французский корвет, не слишком хорошо управляемый, не слишком быстроходный: отличная мишень и легкая добыча. Вскоре Джек увидел, как фрегат пошел в крутой бейдевинд — его капитан простодушно купился на нехитрую уловку. Убрав лисели, он бросился вдогонку за «Беллоной», подняв стаксели. Сначала он расправится с французом, а потом вернется назад и выяснит, что это за приз.
«Неужели ты не видишь, что француз нарочно обезветривает паруса? — мысленно воскликнул Джек. — Разве тебе не знакома эта прадедовская хитрость?» Оба корабля уходили все дальше. Фрегат несся, разрезая волны, смыкавшиеся за кормой, в то время как «Беллона» держалась впереди, чуть за пределами досягаемости его погонных орудий. После того как оба корабля превратились в белые точки, Джек тяжело спустился с мачты. Матрос с сочувственным, но философским видом кивнул ему. С ним уже бывало прежде то, что происходит теперь с Джеком. Это одна из тех злых шуток, на которые так щедра судьба моряка.
С наступлением темноты капитан Азема изменил курс согласно данной ему инструкции, и «индиец» оказался далеко в открытом море, медленным ходом пройдя за сутки сотню миль, чтобы наверняка избежать встречи с фрегатом.
В конце пути находилась Ла-Корунья. Джек не сомневался, что вскоре капитан подойдет к берегу, ведь Азема был еще и превосходным штурманом, а у берегов много дней подряд стояла отличная погода, идеальная для производства обсерваций, необходимых для определения координат. Ла-Корунья. Испания. Но теперь, когда стало известно, что Джек офицер, ему ни под каким видом не разрешат сойти на берег. Если он не даст честное слово не принимать участия в боевых действиях, Азема закует его в кандалы, и он будет тухнуть на палубе до тех пор, пока «Беллона» или какая-нибудь chasse-maree [29] не доставит его во Францию — его шкура стоит дорого.
Следующий день не принес никаких перемен: вокруг пустынное море, над ними высокий свод небес, редкая облачность, сменявшаяся голубым небом. День спустя было то же самое, если не считать недомогания, которое Джек счел началом испанки, и радостной кокетливости обеих мисс Лэмб — за ними вовсю ухлестывали помощник Аземы и шестнадцатилетний лупоглазый волонтер.
Но в пятницу море запестрело от парусов целого флота, возвращавшегося домой от берегов Ньюфаундленда с грузом трески. Ее запах можно было почуять за милю. Среди рыбачьих судов была двухмачтовая шхуна с латинским вооружением и набором пестрых парусов — странное сооружение с допотопным носом, неприятно напомнившее о близости берега: посудины с такими обводами океан не пересекают. Хотя необычная шхуна представляла собой любопытное для морского глаза зрелище, обыкновенный тендер, объявившийся с подветренной стороны, разом заставил Обри и Пуллингса забыть обо всех остальных кораблях на свете.
— Вы видите тендер, сэр? — спросил Пуллингс.
Джек кивнул. У англичан тендеров было значительно больше, чем у французов. Военные моряки и каперы, контрабандисты и таможенники любили тендеры за их быстроходность, маневренность и способность идти круто к ветру. В коммерческих целях тендеры использовались редко. И это суденышко тоже явно не было торговым: какой купец стал бы выписывать такие кривые, проталкиваясь среди рыболовных шхун? Но и военному флоту оно не принадлежало. Как только с тендера заметили «Лорда Нельсона», над его гротом появился гафельный марсель — современный парус, который еще не был в ходу у военных моряков. Значит, это был капер.
Таково же было и мнение Аземы. Он приказал выкатить и зарядить пушки обоих бортов. Капитан не слишком торопился, поскольку тендеру пришлось двигаться навстречу ветру. Кроме того, когда тендер приблизился, то и дело меняя галсы, стало ясно, что не так давно его побило штормом: на гроте, очевидно вследствие повреждений, были взяты два рифа. Все паруса были в странной формы заплатах, особенно фок и потрепанный кливер. Верхняя надстройка имела измочаленный вид, а один из семи орудийных портов на правом борту был кое-как отремонтирован. Большой опасности он не представлял, но Азема не хотел рисковать: он велел натянуть противоабордажную сетку, приготовить зарядные картузы и поднести ядра, а временный боцман заставил индусов закрепить реи.
«Лорд Нельсон» был готов к отпору задолго до того, как тендер произвел выстрел из пушки и поднял английский флаг, но ответил не сразу. Азема посмотрел на Джека и Пуллингса.
— Я не стану просить вас спуститься вниз, — произнес он, — но если вы вздумаете окликнуть тендер или дать какой-то сигнал, я буду вынужден застрелить вас, — добавил он с улыбкой, однако два пистолета за его поясом убеждали в том, что это не пустая угроза.
— Как вам будет угодно, — с поклоном ответил Джек, а Пуллингс застенчиво улыбнулся.
Тендер держался около носовой части «индийца», грот его трепетал. Азема кивнул своему рулевому. «Лорд Нельсон» плавно повернул, и Азема скомандовал: «Огонь!» Бортовой залп восемнадцатифунтовых орудий раздался в тот миг, когда судно оказалось на волне. Ядра легли кучно, упав в воду совсем рядом с левой скулой и траверзом тендера. Отрикошетив от воды, ядра перелетели через его корпус, добавив дыр в парусах и разбив наружную треть бушприта. Тендер, неприятно удивленный подобным приемом, попытался наполнить паруса ветром и совершить поворот, но, имея недостаточный ход, с незакрепленным кливером, не мог удержаться на курсе. Он отвалил прочь, дав залп из семи шестифунтовых пушек и, совершив поворот через фордевинд, лег на другой галс.
Капитан тендера понял, что не на того напал: и половины меткого бортового залпа противника было бы достаточно, чтоб отправить его на дно. Увеличив ход, он прошел по корме «Лорда Нельсона», снова выстрелив в него; словно танцор, развернулся на пятачке и приблизился к его правой скуле. С дистанции двести ярдов легкие орудия не могли пробить толстые борта «индийца», но они повредили такелаж, и было ясно, что тендер намерен жалить противника снова и снова.
Азему это не устраивало. Тендер, несмотря на свое рыскание, как челнок ходил взад и вперед. Повернув корабль на девяносто градусов, капитан Азема расположился так, чтобы ветер дул с траверза. Пробежав вдоль орудий, он дал инструкции каждому канониру, и бортовой залп точно накрыл то самое место, где тендер находился две секунды назад. Благодаря то ли чуду, то ли интуиции или телепатии, капитан тендера положил руль под ветер в ту самую секунду, когда Азема скомандовал: «Пли!» Мгновенно развернувшись, он направился к «Лорду Нельсону». Капитан тендера повторил маневр минуты две спустя, полагаясь уже не на чудо, а на расчет времени, необходимого для того, чтобы канониры противника снова навели на него пушки. Он решил идти на абордаж. Для того чтобы достичь носовой части «Лорда Нельсона», ему следовало рвануть одним коротким галсом. Джек мог пересчитать матросов тендера с абордажными саблями и топорами наготове — их было человек двадцать пять — тридцать. Возле руля стоял капитан с обнаженной шпагой. Все они уже были готовы грянуть «ура».
— Вы должны спуститься вниз, сэр! Вниз! Окончательно придя в себя, Джек закричал не своим голосом:
— Закрепить орудие!
Слава богу, оставшуюся часть ствола и лафет не сорвало с рым-болтов. Они надежно закрепили обломки, опустили в воду тела пятерых убитых и отнесли то, что могло пригодиться к пятому номеру.
Раздались еще три выстрела, прозвучавшие у него над самым ухом, словно удары молота. Разорвавшаяся пушка, убитые матросы, его собственная рана — все это слилось воедино с яростным гулом сражения.
Дым стал гуще, вспышки орудий «Беллоны» — ближе. Расстояние между французом и «Лордом Нельсоном» быстро сокращалось. Канониры Джека работали на пределе сил: вместе с оставшимися в живых людьми из прислуги седьмого орудия и еще двумя от сбитой с лафета шестифунтовой пушки, стоявшей на шканцах, они беспрерывно осыпали ядрами «Беллону». Металл орудий настолько раскалился, что лафеты едва не отрывались от палубы, а стволы при отдаче производили ужасный вой. Но вот орудия «Беллоны» грянули картечным залпом, и начался жестокий обстрел купеческого судна из мушкетов. Дым рассеялся, и француз оказался рядом. Он развернул грота-марсель, чтобы сбавить ход и подойти к борту «Лорда Нельсона». Матросы на ноках реев были готовы зацепиться своим рангоутом за рангоут английского корабля. Скопившиеся на шкафуте и на носу держали наготове абордажные кошки. Толпа французов высыпала на полубак, они гроздьями цеплялись за передние ванты.
— Всем наверх, отражать абордажников! — раздалась команда со шканцев.
Тут послышался треск обшивки, французы закричали «ура» и принялись рубить саблями защитные сетки, растянутые вдоль бортов «Нельсона»; замелькали алебарды, засверкали шпаги. Джек разрядил пистолет в лицо какого-то головореза, влезшего на палубу через разбитый порт седьмого орудия. Забыв об опасности, он схватил тяжелый гандшпуг и бешено бросился на французов, пытавшихся разрезать абордажную сетку и пробраться на нос — главную точку атаки. Упершись одной ногой в разбитый фальшборт, массивным гандшпугом он крушил французов, сбивая их в воду. Рядом с ним с отчаянными криками дрались индусы, ловко орудуя копьями и топорами, паля из пистолетов. Матросы, стоявшие на шкафуте и квартердеке, бросились к трапу и скинули с него дюжину французов, после чего с копьями наперевес устремились на полубак.
Палуба «Лорда Нельсона» была выше, чем у «Беллоны», на высоту изрядного прыжка, она имела заметную седловатость, а борта — уклон внутрь, что затрудняло абордажную атаку. Однако французы упорно лезли вперед, толпами бросаясь на борт англичанина. Будучи отброшенными, они атаковали его вновь и вновь, выбывших из строя заменяли другие бойцы, натиск длился до тех пор, пока качка не расцепила суда, причем облепившие цепи бушприта французы посыпались в воду как горох. В самую их гущу мистер Джонстон успел послать мушкетную пулю. Серанг кинулся на нок рея и разрезал тросы, после чего брошенные с «Беллоны» кошки лишь царапнули по фальшборту и сорвались вниз. Пушки на шкафуте трижды выстрелили картечью почти в упор, ранив французского капитана, выведя из строя руль «Беллоны» и перебив бизань-шкот. Француз рыскнул к ветру, и если бы на «Лорде Нельсоне» было достаточно людей, чтобы драться врукопашную и одновременно вести орудийный огонь, он мог бы расстреливать «Беллону» вдоль палубы с убийственной дистанции в десять ярдов. Но канониры «Лорда Нельсона» не успели дать ни одного выстрела: нос его увалился под ветер, и оба судна в наступившей тишине стали расходиться все дальше и дальше.
Джек Обри отнес в лазарет юношу, обе руки которого были изрублены до кости, когда он пытался защитить лицо. Стивен сказал Джеку:
— Прижимайте пальцем вот здесь, чтобы он не истек кровью, — сейчас я им займусь. Каковы наши дела?
— Мы их отбили. Шлюпки француза подбирают своих людей. Их на «Беллоне» две или три сотни. Так что вскоре бой продолжится. Живее, Стивен, я не могу ждать. Нам нужно связывать и сращивать концы. Сколько тут у вас раненых?
— Тридцать или сорок, — отвечал Мэтьюрин, затягивая жгут. — Юноша, с вами все будет в порядке. Лежите тихо. Джек, покажите мне свою руку и голову.
— В другой раз. Сейчас даже пара удачно посланных ядер может решить дело в нашу пользу.
Удачное попадание! Он молился, молился всякий раз, когда наводил пушку: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Однако из-за наступившего штиля «Беллону» окутало плотное облако дыма от ее собственных залпов, из-за которого он ничего не видел. Теперь под его началом остались всего два исправных орудия. При первом же выстреле казенная часть первого орудия раскололась, ранив двух пушкарей-индусов и мичмана. Ее лафет лежал на боку, прижатый бочкой. Своих людей у орудий Джек мог пересчитать по пальцам, палубная команда тоже сильно поредела, и огонь «Лорд Нельсон» вел с интервалом в минуту, в то время как «Беллона», находившаяся в пятидесяти футах с наветренной стороны, упорно продолжала осыпать англичанина ядрами. Бросив беглый взгляд вдоль палубы, Джек увидел, что орудийная прислуга выбита почти полностью. Одни были ранены, другие отсиживались под палубой, поскольку люки не были задраены; оставшиеся наверху валились с ног, их измученные, пепельного цвета лица выражали отчаяние — они дрались из последних сил. Майор Хилл куда-то пропал, но затем вернулся и принялся наводить третье орудие. Джек забил в ствол пушки пыж и протянул руку за ядром. Ядра не было. Подносчик зарядов уже спасал свою шкуру на нижних палубах.
— Ядро! Ядро! — вскричал Джек. На зов явился юноша, ковылявший от главного люка с двумя тяжелыми ядрами в руках. Это был облаченный в парадную форму новичок — щегольские панталоны, синяя куртка, косичка, схваченная ленточкой. Упитанный юноша с трудом влачил свою ношу.
— Тащи ядра с носу, недоумок! — рявкнул Джек на онемевшего, перепуганного мальчишку, схватил одно ядро и отправил его в жерло. — Тащи с носовой части, от первого номера. Там их с дюжину. Шевелись, сучий сын! Живо ноги в руки! — Он забил второй пыж в раскаленный ствол. — Давай шевелись!
Напрягая все силы, прислуга удерживала орудие на месте, когда палуба кренилась. Один щуплый индус, синий от холода, изнеможения и страха, блевал, надрываясь от натуги. Раздался рев бортового залпа «Беллоны». Все орудия выстрелили разом. Судя по пронзительным воплям и треску, стреляли картечью и цепными ядрами, рвавшими такелаж. Джек, выстрелив, заметил, как майор Хилл отшвырнул юношу от орудия, чтобы его не изувечило лафетом при отдаче, и сквозь дым бросился к третьему номеру. Отчаянный мальчуган снова путался под ногами. Взяв его за шиворот, Джек произнес насколько мог ласково:
— Держись подальше от пушки. Будь хорошим мальчиком. Носи по одному ядру, — он ткнул рукой в сторону полубака, — только поживей. Потом картуз. Оборачивайся единым духом! Нам нужны заряды.
Заряда он так и не дождался. Дав выстрел из пятого номера, Джек увидел марсели, возвышавшиеся над ним, заметил, как реи передних парусов зацепились за ванты «Лорда Нельсона», и услышал громкое «ура» и рев абордажной партии у себя за спиной. Не замеченные из-за дыма, шлюпки капера подошли к англичанину, высадив сотню французов на незащищенный правый борт. Заполнив весь шкафут, они отрезали квартердек от полубака. Количество атакующих, проникших на нос английского корабля сквозь порванную абордажную сетку, было столь велико, что не было никакой возможности отбить их. Разъяренный человеческий вал захлестнул Джека так, что он не смог освободить гандшпуг, когда маленький, злой как черт, человечек обхватил его сзади. Он сбил его с ног, стал топтать, пинать ногами. Возвышаясь над абордажной партией, Джек размахивал кинжалом. Но прорваться через плотные ряды было невозможно. Назад, назад, шаг за шагом он принялся отступать, спотыкаясь о чьи-то тела. Внезапно послышался удар — едва слышный, словно пришедший из другого мира, и он рухнул куда-то в пустоту.
Фонарь раскачивался. Он наблюдал за этим чертовым фонарем, пожалуй, несколько часов. Постепенно мир стал приобретать привычные очертания, шаг за шагом к нему стала возвращаться память. Наконец Джек вспомнил все. Или почти все. Что же произошло после того, как рвануло орудие бедняги Хейнса? Конечно же, его звали Хейнс. Согласно расписанию, он находился на полубаке в вахте левого борта. А на «Резолюшн» Хейнс — тогда они находились у Гибралтара — служил старшиной артиллерийской части. Остальное погрузилось во мрак. Так часто бывает после ранения. Где он? Наверняка в лазарете, а вот и Стивен, который обходит множество стонущих, лежащих вповалку людей.
— Стивен, — с трудом позвал его Джек.
— Как наши дела, дорогой? — спросил доктор. — Как вы себя чувствуете? Как у вас с головой?
— В порядке, благодарю вас. Она вроде бы все еще на шее.
— Все остальное тоже на месте. Конечности и внутренние органы целы. Правда, я опасался, что ваше беспамятство, продлись оно еще несколько дней, перейдет в куда более опасное состояние. Вы упали в носовой люк. Однако у вас может начаться обезвоживание организма. К счастью, эти мародеры не нашли и половины моих снадобий.
—Нас захватили в плен?
— Так точно, захватили. Мы потеряли тридцать шесть человек и сдались. После чего нас ограбили до нитки. Вывернули наизнанку и первые несколько дней держали взаперти. Вот ваше лекарство. Однако я извлек картечь из плеча капитана Дюмануара, лечил их раненых, и теперь мы наслаждаемся, дыша на палубе свежим воздухом. Первый помощник их капитана, Азема, милый человек и бывший офицер, после нашей сдачи в плен предотвратил резню, не предотвратив, правда, грабежа.
— Капер он и есть капер, — отвечал Джек, попытавшись пожать плечами. — Но как же с девушками? Что с обеими мисс Лэмб?
— Они переоделись в мужскую одежду, и, надо сказать, она им к лицу. Я, кстати, не уверен, что сами они довольны столь успешной маскировкой.
— Велика ли призовая команда? — спросил Джек, подумывавший о возможности отбить судно Ост-Индской компании у каперов.
— Команда огромная, — отозвался Стивен. — Сорок один человек. Офицеры компании дали слово, что не будут воевать против французов. Некоторые индусы перешли к ним на службу за двойное жалованье, остальных скосила испанка. Нас везут в Ла-Корунью.
— В своем ли они уме? — спросил Джек. — Воды пролива и к западу от него кишат нашими крейсерами.
Джек Обри говорил с уверенностью. Он знал, что говорит правду. Однако, когда Стивен разрешил ему вставать, он, с трудом ковыляя по квартердеку, с отчаянием разглядывал поверхность океана. Кругом не было видно ни одного парусника, даже ни одного паршивого люггера, ничегошеньки, кроме стройной «Беллоны», находившейся с подветренной от «Лорда Нельсона» стороны. А после долгих часов непрерывного наблюдения он убедился, что на выручку нет никакой надежды. Пустынное море, а где-то за подветренным горизонтом — испанский порт. Он вспомнил, как, возвращаясь из Вест-Индии на «Алерте» самым оживленным во всей Атлантике маршрутом, они не встретили ни одной живой души, пока не добрались до доступных лоту глубин у мыса Лиззард. Пополудни на палубу вышел бледный Пуллингс, его вели под руки сестры Лэмб. Джек уже видел Пуллингса (попадание картечи в бедро, рана на плече от удара шпагой, два сломанных ребра), майора Хилла, слегшего от испанки, а также других заштопанных Стивеном моряков, но девушек он видел впервые.
— Дорогая мисс Лэмб, — воскликнул он, взяв ее свободную руку. — Надеюсь, вы в добром здравии. Я имею в виду, в целости и сохранности? — добавил он серьезно, не зная, как еще спросить благовоспитанную девицу о том, не изнасиловали ли ее.
— Благодарю вас, сэр, — отвечала мисс Лэмб Джеку с каким-то странным видом, так, словно перед ним была совсем другая, незнакомая девушка. — Мы с сестрой именно в совершенном, как вы изволили выразиться, здравии.
— Мисс Лэмб, ваш покорный слуга, — с поклоном произнес капитан Азема, появившийся с правого борта. Это был рослый, костистый мужчина — храбрый, знающий свое дело, хороший моряк, — словом, тот человек, который был по нраву Джеку Обри. — Юные дамы находятся под моим особым покровительством, сэр, — продолжал он. — Я убедил их носить платья, чтобы не пострадали их божественные формы, — добавил он, целуя кончики своих пальцев. — Им не грозит никакая дерзость. Некоторые из моих матросов — действительно наглые хамы, горячие головы, но я не допущу, чтобы по отношению к героиням, находящимся под моим покровительством, кто-то позволил себе недостаточное уважение.
— Вот как? — переспросил Джек Обри.
— Истинная правда, сэр, — произнес Пуллингс, сжимая ладони своих спутниц. — Это настоящие героини.
Они носили ядра, порох, спички, когда мой кремневый замок вышел из строя, пыжи! Настоящие Жанны д'Арк.
— Как, они носили порох? — воскликнул Джек. — А доктор Мэтьюрин говорил, что они носили мужские панталоны или что-то в этом роде, но я…
— Ах, лицемер вы этакий! — воскликнула мисс Сьюзен. — Вы же ее видели! Вы говорили Люси самые ужасные вещи, какие я только слышала в жизни. Вы бранили мою сестру, сэр. Вы сами это знаете. Капитан Обри, как вам не стыдно!
— Капитан Обри? — переспросил Азема, сообразив, что за английского офицера он получит кругленькую сумму призовых.
«Проболталась, теперь я попался, — подумал Джек. — Однако неужели они подносили заряды? Какое присутствие духа!»
— Любезная мисс Лэмб, — произнес он робко. — Умоляю простить меня. Последние полчаса сражения, причем чертовски горячего, совершенно выпали из моей контуженной памяти. Я упал, ударившись головой, и словно провалился в черную дыру. Но подносить порох в таком кромешном аду — это настоящий подвиг. Преклоняюсь перед вами, дорогие. Прошу вас простить меня. Порох, панталоны… Что же я такое сморозил, чтобы взять свои слова назад?
— Вы сказали, — начала было мисс Сьюзен, но тотчас осеклась. — В общем, я забыла, но это было нечто чудовищное…
Гром пушечного выстрела заставил всех вздрогнуть. Хотя, полуоглохнув после недавнего сражения, в разговоре они то и дело срывались на крик, грохот заглушил все остальные звуки, и все головы разом, словно магнитные стрелки, повернулись в сторону «Беллоны».
Все это время она шла под одними полузарифленными марселями, чтобы «Лорд Нельсон» не слишком отставал, но теперь матросы разбегались по реям, чтобы снять рифы. Капитан Дюмануар громко и отчетливо крикнул своему помощнику на «Нельсоне», чтобы тот следовал прямо в Ла-Корунью, «поставив все паруса». Он добавил что-то еще, чего не смогли разобрать ни Джек, ни Пуллингс, однако общий смысл слов был понятен: его впередсмотрящий заметил с наветренного борта какой-то парусник, и французу не хотелось рисковать потерей столь ценного приза. Он намеревался начать лавирование, чтобы разведать, что это за судно, и в зависимости от того, кто это, действовать: приветствовать дружественное или нейтральное судно, вступить в бой с неприятелем или же, полагаясь на превосходные мореходные качества «Беллоны», увести преследователей за собой, чтобы отвлечь их от «Лорда Нельсона».
«Лорд Нельсон», волочивший следом за собой целый хвост бурых водорослей, давал течь (с самого начала сражения его помпы не переставали работать); от парусов, рангоута и такелажа остались жалкие огрызки, так что он плелся со скоростью четыре узла даже с поставленными брамселями. Зато «Беллона», на которой возвышалась тройная пирамида парусов, шла полным ходом и через десять минут оторвалась от «Лорда Нельсона» на две мили. Джек испросил разрешения подняться на мачту. Капитан Азема не только позволил Джеку лезть куда ему заблагорассудится, но даже любезно снабдил его подзорной трубой доктора.
— Добрый день, — произнес французский матрос на марсовой площадке. Несколько дней назад во время боя Джек нанес ему страшный удар гандшпугом, но тот не испытывал никакой злобы к недавнему противнику. — Там один из ваших фрегатов.
— Вот как! — отозвался Джек, прижавшись спиной к мачте.
Посмотрев в окуляр, он увидел, как вырос у него на глазах далекий корабль. Тридцать шесть, нет, тридцать восемь пушек. Красный вымпел. «Наяда»? «Минерва»?
Фрегат шел курсом между галфвиндом и бакштагом, легко неся паруса. Когда он обнаружил «Беллону», на нем появились лисели. В подзорную трубу Джек отчетливо видел его маневры. Фрегат изменил курс, чтобы сблизиться с «Беллоной», затем, заметив «Лорда Нельсона», изменил его еще раз, чтобы как следует разглядеть еще одно судно. После этого «Беллона» вошла в лавировку, причем нарочито медленно и неуклюже, не то что прежде, когда на маневр уходило каких-то пять минут. Джек услышал, как смеются на ее палубе французы, разглядел их издевательские жесты. «Беллона» двигалась новым галсом, пока не приблизилась к фрегату на расстояние мили, упорно преодолевая волны зыби, которые перехлестывали через ее полубак. На носу фрегата вспыхнуло белое облачко выстрела, на бизань-мачте взвился красный вымпел. Джек нахмурился: на месте британского капитана он бы поднял французский или же, поскольку крупные американские фрегаты частые гости в здешних водах, звездно-полосатый флаг. Возможно, уловка и не сработала бы, но попытаться стоило. Что касается «Беллоны», то ей было достаточно махнуть французским триколором, чтобы увлечь за собой фрегат.
Капитан Дюмануар так и сделал. Французский матрос, одолживший у Джека подзорную трубу, лизнул ее зловонным чесночным языком и ухмыльнулся. Джек легко угадал ход мыслей капитана английского фрегата: далеко на подветре находится судно, возможно купец, возможно приз, но какой именно — неизвестно. А в трех четвертях мили идет на пересечение курса французский корвет, не слишком хорошо управляемый, не слишком быстроходный: отличная мишень и легкая добыча. Вскоре Джек увидел, как фрегат пошел в крутой бейдевинд — его капитан простодушно купился на нехитрую уловку. Убрав лисели, он бросился вдогонку за «Беллоной», подняв стаксели. Сначала он расправится с французом, а потом вернется назад и выяснит, что это за приз.
«Неужели ты не видишь, что француз нарочно обезветривает паруса? — мысленно воскликнул Джек. — Разве тебе не знакома эта прадедовская хитрость?» Оба корабля уходили все дальше. Фрегат несся, разрезая волны, смыкавшиеся за кормой, в то время как «Беллона» держалась впереди, чуть за пределами досягаемости его погонных орудий. После того как оба корабля превратились в белые точки, Джек тяжело спустился с мачты. Матрос с сочувственным, но философским видом кивнул ему. С ним уже бывало прежде то, что происходит теперь с Джеком. Это одна из тех злых шуток, на которые так щедра судьба моряка.
С наступлением темноты капитан Азема изменил курс согласно данной ему инструкции, и «индиец» оказался далеко в открытом море, медленным ходом пройдя за сутки сотню миль, чтобы наверняка избежать встречи с фрегатом.
В конце пути находилась Ла-Корунья. Джек не сомневался, что вскоре капитан подойдет к берегу, ведь Азема был еще и превосходным штурманом, а у берегов много дней подряд стояла отличная погода, идеальная для производства обсерваций, необходимых для определения координат. Ла-Корунья. Испания. Но теперь, когда стало известно, что Джек офицер, ему ни под каким видом не разрешат сойти на берег. Если он не даст честное слово не принимать участия в боевых действиях, Азема закует его в кандалы, и он будет тухнуть на палубе до тех пор, пока «Беллона» или какая-нибудь chasse-maree [29] не доставит его во Францию — его шкура стоит дорого.
Следующий день не принес никаких перемен: вокруг пустынное море, над ними высокий свод небес, редкая облачность, сменявшаяся голубым небом. День спустя было то же самое, если не считать недомогания, которое Джек счел началом испанки, и радостной кокетливости обеих мисс Лэмб — за ними вовсю ухлестывали помощник Аземы и шестнадцатилетний лупоглазый волонтер.
Но в пятницу море запестрело от парусов целого флота, возвращавшегося домой от берегов Ньюфаундленда с грузом трески. Ее запах можно было почуять за милю. Среди рыбачьих судов была двухмачтовая шхуна с латинским вооружением и набором пестрых парусов — странное сооружение с допотопным носом, неприятно напомнившее о близости берега: посудины с такими обводами океан не пересекают. Хотя необычная шхуна представляла собой любопытное для морского глаза зрелище, обыкновенный тендер, объявившийся с подветренной стороны, разом заставил Обри и Пуллингса забыть обо всех остальных кораблях на свете.
— Вы видите тендер, сэр? — спросил Пуллингс.
Джек кивнул. У англичан тендеров было значительно больше, чем у французов. Военные моряки и каперы, контрабандисты и таможенники любили тендеры за их быстроходность, маневренность и способность идти круто к ветру. В коммерческих целях тендеры использовались редко. И это суденышко тоже явно не было торговым: какой купец стал бы выписывать такие кривые, проталкиваясь среди рыболовных шхун? Но и военному флоту оно не принадлежало. Как только с тендера заметили «Лорда Нельсона», над его гротом появился гафельный марсель — современный парус, который еще не был в ходу у военных моряков. Значит, это был капер.
Таково же было и мнение Аземы. Он приказал выкатить и зарядить пушки обоих бортов. Капитан не слишком торопился, поскольку тендеру пришлось двигаться навстречу ветру. Кроме того, когда тендер приблизился, то и дело меняя галсы, стало ясно, что не так давно его побило штормом: на гроте, очевидно вследствие повреждений, были взяты два рифа. Все паруса были в странной формы заплатах, особенно фок и потрепанный кливер. Верхняя надстройка имела измочаленный вид, а один из семи орудийных портов на правом борту был кое-как отремонтирован. Большой опасности он не представлял, но Азема не хотел рисковать: он велел натянуть противоабордажную сетку, приготовить зарядные картузы и поднести ядра, а временный боцман заставил индусов закрепить реи.
«Лорд Нельсон» был готов к отпору задолго до того, как тендер произвел выстрел из пушки и поднял английский флаг, но ответил не сразу. Азема посмотрел на Джека и Пуллингса.
— Я не стану просить вас спуститься вниз, — произнес он, — но если вы вздумаете окликнуть тендер или дать какой-то сигнал, я буду вынужден застрелить вас, — добавил он с улыбкой, однако два пистолета за его поясом убеждали в том, что это не пустая угроза.
— Как вам будет угодно, — с поклоном ответил Джек, а Пуллингс застенчиво улыбнулся.
Тендер держался около носовой части «индийца», грот его трепетал. Азема кивнул своему рулевому. «Лорд Нельсон» плавно повернул, и Азема скомандовал: «Огонь!» Бортовой залп восемнадцатифунтовых орудий раздался в тот миг, когда судно оказалось на волне. Ядра легли кучно, упав в воду совсем рядом с левой скулой и траверзом тендера. Отрикошетив от воды, ядра перелетели через его корпус, добавив дыр в парусах и разбив наружную треть бушприта. Тендер, неприятно удивленный подобным приемом, попытался наполнить паруса ветром и совершить поворот, но, имея недостаточный ход, с незакрепленным кливером, не мог удержаться на курсе. Он отвалил прочь, дав залп из семи шестифунтовых пушек и, совершив поворот через фордевинд, лег на другой галс.
Капитан тендера понял, что не на того напал: и половины меткого бортового залпа противника было бы достаточно, чтоб отправить его на дно. Увеличив ход, он прошел по корме «Лорда Нельсона», снова выстрелив в него; словно танцор, развернулся на пятачке и приблизился к его правой скуле. С дистанции двести ярдов легкие орудия не могли пробить толстые борта «индийца», но они повредили такелаж, и было ясно, что тендер намерен жалить противника снова и снова.
Азему это не устраивало. Тендер, несмотря на свое рыскание, как челнок ходил взад и вперед. Повернув корабль на девяносто градусов, капитан Азема расположился так, чтобы ветер дул с траверза. Пробежав вдоль орудий, он дал инструкции каждому канониру, и бортовой залп точно накрыл то самое место, где тендер находился две секунды назад. Благодаря то ли чуду, то ли интуиции или телепатии, капитан тендера положил руль под ветер в ту самую секунду, когда Азема скомандовал: «Пли!» Мгновенно развернувшись, он направился к «Лорду Нельсону». Капитан тендера повторил маневр минуты две спустя, полагаясь уже не на чудо, а на расчет времени, необходимого для того, чтобы канониры противника снова навели на него пушки. Он решил идти на абордаж. Для того чтобы достичь носовой части «Лорда Нельсона», ему следовало рвануть одним коротким галсом. Джек мог пересчитать матросов тендера с абордажными саблями и топорами наготове — их было человек двадцать пять — тридцать. Возле руля стоял капитан с обнаженной шпагой. Все они уже были готовы грянуть «ура».