Ордубади Мамед. Тавриз туманный

   - Хорошо, что вы напомнили мне, - вскочил вдруг Фриксон и, достав из сундука несколько фотографий с каких-то документов, показал их мне. - Это фотоснимки с писем, прибывших из Тегерана на имя наследного принца, и с документов, присланных Низамульмульком. Ежедневно подобные снимки передаются в царское консульство.
   Я взял фотоснимки у Фриксона, чтобы подробно изучить их содержание. После этого я попрощался с ним, так как спешил к мисс Ганне.
   * * *
   В последнее время я редко посещал ее. Сведения, которые она могла дать, я получал непосредственно от Фриксона. В ее услугах мы больше не нуждались. Откровенно говоря, она стала для меня лишней обузой. Но я вынужден; был защищать ее ради нашего дела, ибо ее разоблачение было бы нашим разоблачением.
   В первом часу ночи я постучался к ней в дверь. Открыла служанка. Увидев меня, она издала возглас удивления. Я решил, что ее удивило мое позднее посещение и, не задавая вопросов, поднялся по лестнице. В комнатах горел свет. Перешагнув порог гостиной, я увидел полный беспорядок. Вещи валялись на полу, какие-то узлы и тюки были сложены в стороне. Не иначе, как мисс Ганна собирается в дорогу, решил я. Но почему? Что случилось? Напугана ли она приездом Рафи-заде или есть другая причина?
   В комнате никого не было. Только служанка стояла за моей спиной. Она вошла в спальню и доложила о моем приходе.
   Через некоторое время появилась мисс Ганна. Она была в дорожном платье. Увидев меня, она расплакалась, как ребенок, и долго не могла успокоиться. "Как страдает эта красивая девушка! - думал я. - Трудно представить себе более несчастную и жалкую горемыку, чем это беспомощное дитя!" Еще и еще раз я упрекал себя, сознавая, что главной причиной всех ее передряг являюсь я. Если бы она не встретилась со мной, с ней не стряслось бы никакой беды. Желая помочь нам, она по своей наивности попала в лапы бездушного немецкого консула. Из-за любви ко мне она вот уже несколько лет не знает ни счастья, ни радости. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, у меня было такое чувство, будто я погубил ее.
   Я боялся, что она упадет в обморок. Взяв ее за руки, я посадил ее на диван, с которого по случаю отъезда был снят чехол. Прижав Ганну к себе, я стал гладить ее голову.
   - Что случилось? Почему ты плачешь? Разве меня нет в Тавризе? Если тебе грозит опасность, если стряслось какое-то несчастье, неужели ты не могла сообщить мне? Ты же знаешь, я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь произошло. По-моему, ты давно должна была поверить, что всеми силами и средствами, которыми я располагаю, я буду защищать и не дам тебя в обиду. Почему ты плачешь? Какое новое горе у тебя на сердце?
   Ганна ничего не отвечала. Потом она встала и вышла. Вернувшись, она уже не плакала.
   - Я больше не хочу быть обузой для тебя. Разве мало я причинила тебе неприятностей? Мне стыдно, не могу же я беспокоить тебя из-за каждой мелочи. Всему есть предел. К тому же ты очень отдалился от меня. Если ты не интересуешься ни моими делами, ни переживаниями, скажи, ради бога, почему я должна обращаться к тебе?
   Ганна говорила правду. Месяцами я не интересовался её судьбой, а порой и вовсе забывал о ней, особенно теперь, когда её обязанности выполняли другие. Конечно, я был неправ. Я вспомнил, сейчас, что слышал, как последнее время она продает свои вещи, потому что её жалованья не хватает на оплату большого дома и содержание служанки. В Тавризе была страшная дороговизна. Раньше я под разными предлогами помогал ей, но последние месяцы перестал заботиться о её бюджете. Безусловно, такую небрежность и беспечность не стоило относить за счет моего характера. Просто при создавшемся положении Ганна отошла на задний план. Однако это не могло служить для меня оправданием. Я не мог смотреть ей в глаза, не знал, что ответить. Оставалось только признать свою вину.
   - Ты права, - сказал я, наконец, после продолжительной паузы. - Я виноват перед тобой и клянусь жизнью, что больше это никогда не повторится.
   За все время нашего знакомства я никогда не каялся в своей вине перед ней. Мое признание развеселило ее.
   - Благодарю! - воскликнула она. - Но теперь уже поздно. Через час я уезжаю из Тавриза.
   - Куда?
   - Куда? Пока еще сама не знаю, но еду!
   - Но что послужило причиной столь поспешного отъезда?
   - У меня больше нет надежды на спокойную жизнь здесь! - трагически ломая руки, ответила она,
   - Почему?
   - Потому что вернулся Рафи-заде.
   - Ну и что же? Разве не мы заставили его однажды удрать из Тавриза? Приехал - и пусть! Мы сумеем избавиться от него и теперь.
   Немного подумав, она ответила:
   - Если даже и так, он может нас погубить. Он прислал мне письмо.
   - Где оно?
   Мисс Ганна открыла сумочку и достала письмо, написанное по-английски самим Рафи-заде.
   "Дорогая и уважаемая мисс!
   Годами я странствую, лишенный возможности жить на своей родине. Причину этого Вы хорошо знаете. Я не сомневаюсь, что это случилось не по Вашей вине и не с Вашего согласия. Вы никогда не могли бы быть настолько некультурной. Но возлюбленный Ваш, Абульгасан-бек, за которого Вы собираетесь выйти замуж, сделал меня несчастным, как и многих других. Я слышал, что сейчас в Тавризе воцарился мир и покой и что он Вас уже бросил. Поэтому-то я и вернулся. Хочу отомстить своим врагам, но невольно и Вы пострадаете. До сих пор, заботясь о Вас и Вашем благополучии, я не раскрывал всех секретов и тайн, известных мне. Если Вы хотите избежать катастрофы, все, что Вы знаете о делах Абульгасан-бека, сообщите мне. Я передам Ваше письмо куда следует. Если Вы не сделаете этого, я вас разоблачу, и виноваты в этом будете только Вы. К двенадцати часам завтрашнего дня жду Вашего ответа.
   Рафи-заде".
   Попросив разрешения у мисс Ганны, я положил письмо в карман. Потом я спросил:
   - Из-за этого письма ты решила уехать?
   - Я заранее предвижу все, что может случиться и потому уезжаю.
   Я задумался. Конечно, отъезд Ганны избавил бы меня от заботы о ней. Но она уезжала не по доброй воле, даже не знала куда. Она удирала от опасности. Моего же положения ее отъезд нисколько не менял, так или иначе мне предстояло столкнуться с Рафи-заде лицом к лицу.
   С другой стороны, я знал, что выехать из Тавриза почти невозможно. Все дороги перекрыты жандармерией и царскими войсками. Спасти Ганну можно было только в самом городе. Для этого нужно было опередить Рафи-заде.
   Продолжая гладить ее волосы, я говорил:
   - Не бойся, мой друг. Оставайся. Твое спасение не в побеге. Ты не должна двигаться с места. Надо бороться, а не поддаваться отчаянию и страху.
   - Но что я могу делать? Я, несчастная, одинокая девушка. Кто у меня есть? Американское консульство за меня не заступится. Оставаться здесь, значит очутиться в лапах этой низкой твари.
   - Не бойся! Выбрось из головы такие мысли. Тебя защитит рука, способная защитить не только тебя, но и многих других. Встань, пойди переоденься. Перестань грустить, отгони прочь печаль. Я так устал от постоянной опасности, дай мне забыться. Воскреси в моей памяти дни, проведенные с тобой в Ливарджане. Распорядись, чтобы привели в порядок дом, поставили самовар.
   Больше года она не слышала от меня ласковых слов. От радости она трепетала, как птичка, не в состоянии отвечать мне. Она встала и вышла в соседнюю комнату.
   Прошло немного времени, вошла старая служанка и остановилась передо мной, как вкопанная.
   - Можете поставить самовар?
   - Да, могу!
   - Барышня обедала?
   - Утром я ходила на базар, купила все, но она не дала мне возможности приготовить обед. Мы были заняты упаковкой вещей к отъезду.
   - Никуда вы не поедете. Приготовьте кушать и подайте чай.
   Старушка засияла и, покачивая головой, вышла.
   Я сидел один и думал, как избавиться от этого авантюриста Рафи-заде. Если его цель заключается только в том, чтобы сделать американку своей любовницей, это еще полбеды. Можно было бы как-нибудь уговорить, пристыдить, наконец, устрашить его. Но он хотел погубить меня, а заодно и Фриксона. Он мечтал разоблачить нелегальную революционную организацию.
   Необходимо было срочно собрать заседание Революционного комитета. Времени было мало. Мисс Ганна к двенадцати часам завтрашнего дня должна была дать ему ответ.
   Тем временем отворилась боковая дверь, и вошла мисс Ганна. Она тихонько накрывала на стол. На ней было голубое платье, живо напоминавшее Ливарджанский эйлаг. Еще и сейчас на шелку оставались пятна, немые свидетели девичьих слез, пролитых на заре первой любви.
   Служанка принесла обед, приготовила чай. Я как мог старался развлечь мисс Ганну. Постепенно она совсем успокоилась, неплохо поела. В три часа ночи постучали в дверь. Горничная сказала, что приехал фаэтон. Я вышел на крыльцо, объяснил кучеру, что ханум передумала и не поедет, дал ему денег, и он уехал довольный.
   В четыре часа утра я поднялся и, прощаясь с Ганной сказал:
   - Завтра на работу не выходи, оставайся дома. Ровно в девять часов я приеду, поговорим, что ответить Рафи-заде.
   ВОЗМЕЗДИЕ
   Шел одиннадцатый час вечера. Мисс Ганна сидела в гостиной. В половине двенадцатого, когда улицы опустеют и огни погаснут, должен был прийти Рафи-заде.
   Раздался стук в дверь. Мисс Ганна не думала, что это может быть ее враг, велела открыть. Но старушка-служанка сначала посмотрела в щелку. В подъезде стоял коренастый человек маленького роста.
   - Кто там? - спросила она.
   - Откройте, мадам, я не чужой, мы знакомы с вашей госпожой.
   - Как о вас доложить?
   - Меня зовут Рафи-заде. Мадемуазель сама пригласила меня.
   - Хорошо. Сейчас доложу барышне.
   Она ушла. Несколько минут, проведенные у дверей, показались Рафи-заде вечностью. Ему не терпелось увидеть девушку, о которой он долгие годы вздыхал в ночной тишине.
   Послышались шаги, служанка открыла дверь и впустила Рафи-заде. Он отдал ей свертки со сладостями и прошел в комнату. Мисс Ганна встретила его в полной растерянности. Видно было, что она волнуется. Ее била дрожь, она то и дело облизывала пересохшие губы. Казалось, будто она старается что-то скрыть, хочет что-то сказать и не может.
   Рафи-заде был поражен. Он надеялся провести с ней ночь, она обещала ему это, а теперь так холодно встретила.
   - Случилось что-нибудь страшное? - встревожено спросил он.
   Мисс Ганна, едва переводя дыхание, ответила:
   - Да... Нет... Возможно...
   - Не понимаю. Говорите яснее. Какое событие?
   - Боюсь, нам помешают провести время вдвоем.
   - Кто помешает?
   Мисс Ганна взяла со стола письмо и передала его Рафи-заде.
   "Дорогая, очаровательная Ганна! Сегодня в одиннадцать часов вечера, а может быть, и раньше, буду у Вас. Очень хочу Вас видеть и кое-что выяснить.
   Абулыасан-бек".
   Рафи-заде прочел письмо, отложил его в сторону и спросил:
   - Что вы думаете предпринять?
   - Я думаю... Мне кажется... Нам надо, не теряя ни минуты, уйти отсюда куда-нибудь, где мы сможем спокойно провести вечер.
   - Куда же?
   - Куда пожелаете, только чтобы это было приличное место и чтобы мы были наедине.
   - Но уже поздно, одиннадцатый час. Ума не приложу, где найти укромное место. Повести вас к цыганкам нельзя, а другого места нет. Если бы у меня был свой дом, я повел бы вас туда. Но я живу у сестры. Туда ехать нельзя. Моя сестра очень набожна, аккуратно совершает намаз, соблюдает уразу и всех немусульман за людей не считает. Мне неприятно жить у нее, но ничего не поделаешь, приходится терпеть.
   - Теперь я тоже не смогу жить в этом доме. Я должна переехать. Абульгасан-бек здесь нам покоя не даст.
   - О, не беспокойтесь. Во-первых, скоро у меня будет свой дом. Ты только будь моей, а там уж я возьму секретаря американского консула за рога и потребую от него все, что захочу. Ну, а Абульгасан-бека и его друзей нечего бояться, скоро их всех переловят и вышлют в Россию. Завтра я посылаю письмо в консульство, а копию сам передам в жандармское управление. Я уничтожу Абульгасан-бека, а заодно и его любимую Нину.
   Услышав имя Нины, мисс Ганна удивленно спросила:
   - Кто это "его любимая Нина"?
   - Русская девушка, сотрудница русского консульства.
   Мисс Ганна была ошеломлена. В голове ее пронеслось:
   "Из-за него я отказалась от всего на свете. Бросила отца и мать. Ради него я стала шпионкой, провела множество бессонных ночей. Он обрек мою молодость на муки, а сколько слез я пролила, сколько горя пережила! И что же, он меня обманул? Оказывается, он любит другую, живет с ней, как с женой, а меня использует в своих целях. Вот как!"
   Она задумалась, забыв о Рафи-заде. "Нет, больше я не люблю его! Даю слово выкинуть его из сердца, я освобожусь от его гипноза. Семь лет я его беззаветно люблю, мучаюсь, страдаю, а какой прок? Нет, больше не на что надеяться, нечего так переживать! Пусть остается со своей Ниной. Если он придет ко мне еще раз, я прогоню его. Пусть больше не терзает мое сердце, пусть даст мне покой. Если бы не он, не сидела бы я сейчас с таким извергом, как Рафи-заде, моя девичья честь не подвергалась бы опасности. Разве мог бы такой тип, как Рафи-заде, рассчитывать на мою любовь, посягать на мое тело? Почему это произошло? Кто в этом виноват? Он! Это он источник всех моих бед и нечеловеческих переживаний!"
   В душе мисс Ганны царило смятение. Был момент, когда она хотела поведать все Рафи-заде, услышать от него слова сочувствия, но потом она сдержалась. И опять понеслись мысли: "Нет, я не должна этого делать. Он подвергал меня опасностям - это верно. Но он же спас меня от верной гибели. Он умный, он все умеет. Он настоящий мужчина, волевой, смелый. Он умеет любить красиво, нежно. Он уважает женщин, в этом его неоспоримое достоинство. А много ли таких мужчин, которые ценят честь и самолюбие женщины? Почему он не любит меня так, как я люблю его?! Интересно, эта самая Нина красива, умнее меня? Или, может быть, он эту несчастную девушку обманывает, как и меня? Необходимо с ним встретиться и все выяснить".
   Мисс Ганна подняла голову, посмотрела на Рафи-заде. Он терпеливо ждал, что она скажет.
   - Как быть? - спросила Ганна.
   - Да вот, все думаю, где бы мы могли побыть наедине.
   - Вы верите мне?
   - О, конечно, мисс!
   - Тогда поедем к одному моему другу в армянском квартале. Не мешало бы вам познакомиться. Хозяин милейший и очень культурный человек. Несколько раз я в этом доме прекрасно проводила время. Там очень уютно. К тому же он умеет хранить секреты. У него прекрасные комфортабельно обставленные комнаты. Словом, все как надо.
   Рафи-заде повеселел, но сейчас же задумался. Смущенно глядя на Ганну, он сказал:
   - Очень сожалею, мисс, но я не смогу туда поехать. Если бы я заранее знал, я пришел бы с деньгами, а сейчас у меня ничего нет.
   - Об этом нечего думать. Там много тратить не придется. У меня найдется, сколько нужно, я сама заплачу. Единственное затруднение - достать фаэтон. Уже поздно. Не знаю, удастся ли?
   - Да, это трудно! Пойду поищу, как только попадется вернусь.
   - До времени, назначенного Абульгасан-беком, есть еще полчаса. Как вы думаете, успеете?
   - Попытаю счастья!
   Рафи-заде пулей вылетел из комнаты. Мисс Ганна снова задумалась. Ее терзала ревность. Перед ее глазами проходила вереница уродливых женщин, то низкорослых и неуклюжих, то, безобразно толстых и грубых, то невероятно высоких. Так представляла она себе Нину. Она приписывала ей все отрицательные черты, какие только могла придумать, и жалела, что Абульгасан-бек связал свою жизнь с такой девушкой. Ревность подстегивала ее воображение, и оно с быстротой киноленты развертывало перед ней все новые и новые картины.
   Мисс Ганна, как и многие девушки ее круга и воспитания, думала, что красивее, умнее ее нет на свете. И сейчас она вскочила с места и встала перед зеркалом. Вдоволь налюбовавшись своим лицом и фигурой, она воскликнула:
   - Не верю, чтобы на свете была еще одна такая красавица, как я. Если он нашел девушку красивее меня, я ему прощу и ревновать не буду. Что ж, на то он и мужчина. Нашел красивее и полюбил. А...
   Вдруг она остановилась, как вкопанная. Перед ее мысленным взором отчетливо встала золотоволосая девушка высокого роста. Фигура ее напоминала выточенную искуснейшим мастером статуэтку, а лицо было красиво и очаровательно, как солнце, как цветок, как сама жизнь. Мисс Ганна снова бросилась к зеркалу и стала внимательно вглядываться в свое отражение.
   - Да, кажется, она красивее меня, - задумчиво проговорила она.
   В этот момент Рафи-заде радостный вбежал в комнату.
   - Нам посчастливилось. Недалеко от дома я встретил извозчика. Он готов отвезти нас в армянский квартал, но ждать отказывается.
   - Это неважно. Можно будет переночевать там.
   - Если так, едем. Фаэтон ждет у дверей.
   Через некоторое время они уже стучались в двустворчатую дверь. На их стук никто не отвечал. Рафи-заде начал волноваться.
   - Мое счастье, неверное. Опять неудача. Кажется, хозяев нет дома.
   - Никогда этого не бывало. В такое позднее время где они могут быть? мисс Ганна постучала еще раз. Немного погодя послышались ленивые шаги.
   - Кто стучит?
   - Это мы, свои, - ответила мисс Ганна.
   Дверь открыл коренастый плотный мужчина в очках. Направив фонарь на мисс Ганну и Рафи-заде, он несколько мгновений разглядывал их.
   - Чем могу быть полезен?
   Мисс Ганна ответила:
   - Пришли к вам в гости. Может быть, примете, мы посидим, немного повеселимся. Хотя и поздно, но мы знаем, что вы человек гостеприимный.
   Хозяин впустил их, закрыл за ними дверь и только тогда сказал:
   - Добро пожаловать. Сейчас как раз очень удобно. На ваше счастье дома никого нет.
   - Нам это и нужно. Моя дама не любит, когда много шума, - заважничал Рафи-заде.
   - Можете быть спокойны. Чувствуйте себя, как дома. Тут никто не обидит вашу даму. Сегодня вечером я как раз зарезал ягненка, и вино исфаганское есть, так что не ударим в грязь лицом.
   Мисс Ганна ответила:
   - Очень вам благодарны. Ваше общество лучше вкусной еды и любых напитков.
   - В наш дом не всякий может зайти, - сказал хозяин, освещая фонарем дорогу.
   Во дворе была мертвая тишина. Несколько минут пришлось идти по широкой аллее просторного сада. В самом конце его помещался большой дом. Хозяин и гости поднялись по лестнице. На балконе тоже было темно. Сделав ощупью несколько шагов влево, хозяин, наконец, открыл одностворчатую дверь. Гости вошли в слабо освещенный коридор, в конце которого открывалась дверь в зал, залитый ярким электрическим светом. Здесь все свидетельствовало о богатстве и роскоши.
   Рафи-заде внимательно разглядывал зал.
   - И в самом деле, тут можно хорошо провести время, - проговорил он.
   Мисс Ганна усмехнулась.
   - Если создадут условия!
   В это время вошел Тутунчи-оглы.
   - Милую барышню ждет на улице фаэтон. Если хотите домой, пожалуйста!
   Рафи-заде будто разбудили от сладкого сна. Он набросился на Тутунчи-оглы:
   - А ты кто такой?
   - Тот самый, который когда-то сбрил тебе усы*.
   ______________ * В те времена в Иране мужчины не сбривали усов. Это считалось позором. Насильно сбривали усы врагу, чем наносили ему страшное оскорбление.
   Мисс Ганна обратилась к Тутунчи-оглы:
   - Я вернусь домой одна?
   - Нет, конечно. Сюда вас привез Гасан-ага? - в свою очередь спросил он.
   Мисс Ганна повернулась к Рафи-заде:
   - Можешь еще раз пожаловаться на свое счастье. Не дают по-человечески провести время. - С этими словами она вышла.
   * * *
   Через несколько минут я с товарищами вошел в зал. Рафи-заде стоял ни жив ни мертв. Я предложил ему сесть.
   - Сегодня, - начал я, - Революционный суд рассматривает твое дело. Ты должен говорить только правду.
   Рафи-заде как будто успокоился и хладнокровно возразил:
   - Никто не имеет права судить меня. Хозяин этого дома отвечает за мою жизнь. Если со мной что-нибудь случится, он завтра же будет уничтожен. Зарубите это себе на носу.
   Хозяин засмеялся.
   - Может быть, вы меня не знаете? Вам трудно будет найти меня завтра. Запишите мои имя и фамилию в записную книжку. На том свете ангелы спросят, как вы попали туда, а вы не сможете ответить. Так что запишите: "Меня казнили в доме Аршака Суренянца и послали сюда на вечное поселение". Вместо Ганны будете обнимать ангелов.
   Рафи-заде побледнел и, дрожа не то от злобы, не то от страха, повернулся ко мне.
   - Разве мало того, что уже несколько лет я лишен работы, своего очага и скитаюсь по белому свету? За какое преступление вы меня судите?
   - Мы судим тебя как врага революции, шпиона и доносчика.
   - Все, что вы говорите, - ложь.
   - Неужели даже перед лицом смерти ты не можешь быть честным?
   - Я ничего не знаю!
   Я сунул руку в карман, достал листок бумаги и показал его Рафи-заде.
   - Это заявление в шпионскую организацию при русском консульстве разве не ты написал? Не ты передал его Эфенди-Багиру? Не твой ли это почерк?
   - Да, почерк мой. Я был вынужден написать его, без этого мне не дали бы существовать в Тавризе.
   - Для того, чтобы жить в Иране, надо быть царским шпионом? Другого пути ты не мог найти?
   - Так уж повелось у меня сначала.
   - Кто же в этом виноват? Если бы ты обманным путем не затащил американку в цыганский притон, ты тоже не мог бы существовать?
   - К этому меня принудил двоюродный брат Гаджи-Самед-хана Махмуд-хан.
   - Где заявление, которое ты собирался подать в царское жандармское управление?
   - Я такого заявления не писал.
   Я приказал Тутунчи-оглы.
   - Обыщи его!
   Не успел я проговорить это, как Рафи-заде быстро сунул руку в карман.
   - Не надо, не надо обыскивать! Я сам отдам, - он протянул мне заявление.
   Его поведение показалось мне подозрительным. Странно было, почему он так поспешил, почему заволновался, услышав мой приказ об обыске. Значит, у него в кармане есть еще что-то. Я повторил свое распоряжение. Тутунчи-оглы стал его обыскивать. В одном кармане он обнаружил браунинг, в обойме которого был всего один патрон. В другом записную книжку, между страничками которой были заложены документы и письма. Мы внимательно проверили их.
   Первым долгом мы прочли заявление, которое он сам отдал. В нем значилось мое имя и имена других членов подпольного Революционного комитета. Он собирался выдать нас.
   Второе письмо было ответом Сардар-Рашида Рафи-заде. Губернатор подробно описывал в нем нашу деятельность и предлагал ему по возвращении в Тавриз сообщить о нас царскому консулу.
   Я спросил:
   - Почему ты в течение стольких лет не доносил о нас?
   - Я знал, что вы купец и думал, что наказали меня из-за американки. В то же время мне было известно, что вы человек влиятельный. У меня не было никаких документов, которые я мог бы использовать против вас. Но потом мне надоело оставаться на чужбине, а в Тавриз вернуться я боялся из-за вас. Я написал письмо Сардар-Рашиду, в котором рассказал, почему вынужден был эмигрировать, и просил у него помощи. Вы уже прочли, что он мне ответил.
   - И ты собирался выполнить его поручение?
   - Да.
   - Хорошо. А что тебе нужно от американки?
   - Я хотел наказать ее за то, что она была с вами в связи и принимала вашу помощь.
   - Ты собирался наказать ее тут, в этом доме?
   - Я хотел заставить ее провести со мной ночь и получить от нее письменные сведения о вас, чтобы передать консулу.
   Все было ясно. Отпустить Рафи-заде на волю было невозможно, это могло иметь весьма тяжелые последствия. Еще утром на заседании Революционного комитета мы приняли решение казнить его и как можно быстрее. Приведение приговора в исполнение было поручено Тутунчи-оглы, Гулу-заде и Аршаку. Не было еще часу ночи, когда, простившись с ними, я вышел на пустынную улицу.
   ПОЛКОВНИК БЕРЕЗОВСКИЙ
   И переводчик царского консульства Мирза-Алекбер-хан, и Махру-ханум сообщали о создании шпионских организаций. Нина тоже рассказывала, что в консульстве все время царит какая-то суматоха, к чему-то готовятся, то и дело вызывают Сардар-Рашида.
   Революционный комитет всеми силами стремился узнать состав этих шпионских организаций, но пока нам это не удавалось.
   Вечером я был свободен и решил повидаться с Аршаком Суренянцом. Мы с ним дружили с давних пор. Это был умный, рассудительный и в то же время отчаянно смелый человек. Он был наделен большим чувством юмора. Стоило ему появиться где-нибудь, как тут же все внимание приковывалось к нему. Покойный Саттар-хан очень любил его и нередко в минуты грусти и тоски приказывал своему адъютанту Мирза-Мохаммеду разыскать Аршака. Он, как никто другой, умел и рассмешить, и подбодрить, и пожурить, когда надо, да так, что на него никто не обижался. В суровых сражениях не было лучшего друга и товарища, чем Аршак. Он не ведал страха и частенько говорил, что с того дня, как взял винтовку, ни одна пуля не подводила его. Он был очень образован, владел фарсидским, азербайджанским, русским, английским и французским языками. Несмотря на свою молодость, он знал семь или восемь ремесел, но не пользовался ни одним из них. Он был всегда очень добр к друзьям. Трудно было найти более отзывчивого товарища, но к врагам он был беспощаден.
   Аршак был холост. Несколько лет назад он был обручен с очень красивой девушкой из старинной армянской семьи. Незадолго до свадьбы произошел несчастный случай. Один из ее братьев чистил ружье, которое неожиданно выстрелило. Пуля попала ей в грудь и прошла на вылет. Она упала, не успев понять, что с ней произошло. На могиле любимой Аршак поклялся никогда не жениться. Он свято хранил свой обет, ни за кем не ухаживал. Но в интересах дела ему пришлось вступить в фиктивный брак с Ниной, когда они перевозили в Джульфу оружие.