Страница:
В оглушительном шипении Владык Ночи вместо торжества вдруг зазвучал панический ужас, острые зубы перестали впиваться в мое тело. С трудом подняв голову, я увидел, как чудовища отхлынули прочь. Давя друг друга в безумной спешке, змееногие твари втискивались в ниши, в ходы, в узкие норы, которыми были испещрены здесь все стены…
Ходы? Норы? Но как я могу видеть их в кромешной темноте?
Хватая ртом воздух, я огляделся по сторонам — и понял, что пещеру заливают волны розово-золотистого света. А там, куда достигали сияющие потоки, уже не было змееногих чудовищ. В во-наа пришло утро, изгнав Владык Ночи во тьму, которая служила им убежищем от восхода до заката.
Я встал, шатаясь, и по хрустящим под ногами костям оглушенно двинулся к устью пещеры, которое, оказывается, было совсем рядом. Ни один змееногий не преградил мне путь наружу, чему я был несказанно рад: вряд ли я смог бы сейчас нанести еще хоть один удар.
Глава седьмая
Мы со Скрэком далеко не сразу обрели способность мыслить здраво, иначе не старались бы уйти как можно дальше от страшной пещеры. Днем Владыки Ночи не смогли бы нас схватить, даже усни мы в трех шагах от их логова, но в те минуты нами двигало единственное желание: оставить берлогу змееногих монстров далеко позади.
Мы тащились сквозь всплески ярких бликов, пробивающихся сквозь листву, падали, поднимались и снова шли.
Мне нелегко давался этот путь, а еще труднее приходилось отчаянно хромающему униту. С тех пор, как мы выбрались из пещеры, Скрэк не сказал еще ни единого слова и казался вконец спятившим от пережитого кошмара. Неудивительно: парню досталось больше, чем мне, а ведь он от природы был гораздо слабее меня…
Не знаю, сколько бы еще мы брели незнамо куда, если бы лес внезапно не кончился и впереди не показалось поле, заросшее серебристыми злаками высотой в два человеческих роста.
Я рухнул на мягкую желтую траву между деревьями и полем, Скрэк немедленно повалился рядом.
Минут пять я лежал ничком, чувствуя, как медленно затихает пульсирующая боль в затылке, как злобный монстр, так долго старавшийся пробить в моем черепе дыру, постепенно теряет силу. Трава блестела от росы, было чертовски приятно водить щекой по мокрой траве, слизывая с листьев холодные капли… Я занимался этим до тех пор, пока шипение Владык Ночи не перестало отдаваться у меня ушах.
Зато дала о себе знать саднящая боль от укусов, которыми наградили меня хозяева ринтского леса.
Я сел, стянул куртку и рубашку и чертыхнулся при виде дюжины красных точек на своих руках и плечах. К счастью, подорожник встречался в во-наа еще чаще, чем его собрат на Земле; нарвав побольше бледно-зеленых листьев, я начал смазывать их соком следы зубов. Только бы змееногие твари не оказались ядовитыми!
Скрэк молча следил за моими манипуляциями.
Парня до сих пор время от времени встряхивала короткая дрожь, и я вдруг с удивлением осознал, что всерьез беспокоюсь о нем. Слишком много нам пришлось пережить вместе, похоже, вся моя неприязнь к танскину осталась в пещере Ночных Владык… Но что, если там же навеки остался рассудок унита?
Скрэк даже не огрызнулся, когда я начал стаскивать с него изорванную в клочья рубашку, и такая небывалая покорность встревожила меня еще больше; а при виде многочисленных полосок подсохшей крови на спине, плечах и руках унита я громко свистнул.
— Ого! Тебя как будто подавали в качестве главного блюда на пиру у вампиров! Ну да ничего, после бессмертника тебя ничто уже не возьмет…
Я заставил парня лечь на мою разостланную куртку и принялся обрабатывать его укусы. Если у меня пострадали в основном плечи и руки в последние моменты перед рассветом, когда я стоял на коленях, прощаясь с жизнью, то Скрэка словно истыкали иголками с ног до головы.
— Хорошо еще, что у этой нечисти такие мелкие зубы — куда им, скажем, до земных крыс! — я говорил на дикой смеси двух языков, обращаясь скорее к самому себе, чем к безмолствующему уни-ту. — Можешь считать, что ты прошел полный курс иглотерапии, приятель. Помню, Томас Нортон все время повторял, что будущее принадлежит восточной медицине — так вот, тебе выпала честь…
— А ты и в самом деле свалился с неба, — вдруг проговорил Скрэк. — И, когда падал, похоже, сильно ударился головой…
— Ха! У тебя прорезался голос! — от неожиданности я чуть не подавился новой порцией подорожника. — А ну, скажи еще что-нибудь!
— Я даже не слышал… чтобы кто-нибудь… когда-нибудь… сунулся в логово Ночных Владык…
— И ты еще недоволен? — засмеялся я. — Что бы с тобой было, если бы я туда не полез? Скрэк содрогнулся.
— Да, хорошего жару мы задали этим мерзким червякам, верно? — я укрыл скина его изорванной рубашкой и растянулся рядом на просторной меховой куртке. — Может, стоит явиться к Верховному Калькару Ринта и потребовать обещанную награду: как-никак, мы провели в лесу целую ночь от заката до рассвета…
Скрэк резко приподнялся.
— Спятил?! Хочешь вернуться в тюрьму и лишиться правого уха за побег?!
— Шучу, шучу! — улыбнулся я. — Ты что-то совсем не понимаешь шуток. Нет, я не собираюсь добиваться аудиенции у правителя Ринта, я достаточно погостил в его городе, а теперь намерен отправиться в Лаэте. Вот только как следует высплюсь…
Я закрыл глаза, но тут же снова открыл их от громкого шепота:
— Эй, итон!
— Да?
— Сейчас ты не можешь рвануть в Лаэте. Только через полную улу после побега калькары уберут стражу с дорог, тогда и можно будет двинуть на запад…
— Как скажешь, — зевнул я. — Мне еще не приходилось сбегать из здешних тюрем, целиком полагаюсь в этом на твой опыт. Кстати, а откуда вдруг такая трогательная забота о моих ушах и моей свободе?
Вор сердито повернулся ко мне спиной, и я не стал добивать его новыми коварными вопросами: мы оба заслужили несколько часов крепкого спокойного сна.
Не скажу, чтобы нам мирно спалось: в мои сны то и дело врывались змеиные хвосты, красные глаза и острые зубы Ночных Владык. Скрэка наверняка мучили похожие кошмары, потому что он часто дергался и вскрикивал во сне.
Но наконец усталость взяла свое, я заснул, как мертвый, а проснулся оттого, что меня тряхнули за плечо.
— А?! Что?!
Еще до конца не очнувшись, я быстро сел, но Скрэк тут же потянул меня вниз, на секунду зажав рот ладонью:
— Тшшш!
— В чем дело? — я разом стряхнул последние клочья сна и торопливо закрутил головой, высматривая поблизости городскую стражу, или подкрадывающегося к нам тор-хо, или…
Это еще что такое?!
Я распластался по земле, как раздавленная лягушка, и несколько раз протер глаза, чтобы убедиться, что больше не сплю. Потом самым банальным образом ущипнул себя за локоть, — но похожее на дракона чудовище продолжало маячить в двадцати ярдах от нас. При всей своей фантастичности это создание явно не было галлюцинацией или сном!
Огромный зверь (или рептилия? или птица?) имел в длину около тридцати футов, не считая хвоста, скрытого в серебристых стеблях. Массивная морда, в которой было что-то от морды добродушного бегемота, захватывала щедрые порции стеблей, с хрустом перемалывала их, после чего мощная шея нагибалась за новой порцией. Длинное желтовато-белое туловище «дракона» украшали многочисленные роговые выступы, над верхушками колосьев покачивались полусложенные серые крылья, увенчанные на сгибах жуткими загнутыми шипами.
— Что… это? — сипло прошептал я.
— Тиргон, — тихо откликнулся Скрэк.
Я не мог отвести глаза от жутковатого видения, но слегка расслабился, не услышав страха в голосе лаэтянина.
— Тиргон? — крепким толчком в бок я потребовал новых объяснений.
— Да. Говорят, этих тварей даровал Высшим великий Интар, когда вознес ямадаров над всеми прочими смертными, — насмешка в голосе скина ясно показала, какого он мнения об этой легенде. — Говорят, тиргоны дозволяют поднимать себя в воздух только тем, в чьих жилах течет кровь ямадаров…
— Погоди! Ты хочешь сказать, что здешние правители летают на подобных тварях?!
— Да. У каждого тиргона есть ямадар, но не у каждого ямадара есть свой тиргон, — судя по всему, Скрэк процитировал какую-то местную пословицу, смысла которой я не понял.
— А что у него на боку?
Я показал на круг с трилистником внутри, багровеющий на лопатке зверя.
— Это знак Правящего Дома Лаэте. Я наконец оторвал взгляд от мирно пасущегося «дракона».
— Ты имеешь в виду, что этот тиргон?..
— Да. Он принадлежит ямадару Сарго-ту, отцу твоей… Хммм, нашей принцессы Наа-ее-лаа.
Скрэк с огромным трудом придержал готовую сорваться с языка колкость, но в его глазах заплясали дьявольские огоньки.
— Шутишь? — пронзительным шепотом осведомился я. — Если это летающее чудище принадлежит правителю Лаэте, тогда какого дьявола оно пожирает посевы на поле около Ринта? Только не говори мне, что между Верховным Калькаром Рин-тара и ямадаром Сарго-том существует договор о взаимной кормежке тиргонов!
— В Новых Городах со времен Больших Бунтов не осталось тиргонов. Но даже калькары не осмелятся поднять руку на священного зверя верховного бога. Питомцы Интара всегда летают, где им вздумается, кормятся на любом поле, но…
— Что — «но»?
— Они всегда возвращаются к своему господину. Джу-лиан, ты все еще хочешь попасть в Лаэте?
— Да, конечно… Эй, подожди, что ты задумал?! Ты ведь не собираешься…
— «Только чистой крови унит, от чистой крови рожденный, вознесется к небесному куполу на священном крылатом звере»… — Скрэк растянул губы в бесовской ухмылке. — Я всегда знал, что это такое же вранье, как и сказочки о чертогах богов по ту сторону небес!
— Джейми, я ни за какие коврижки не заберусь на спину этому летающему монстру! Он же перекусит нас пополам, — ты только посмотри на его пасть!
— Трусишь, итон?
Кажется, вор окончательно очухался, потому что снова начал меня доводить.
— Послушай, малыш! — угрожающе зашипел я. — Мне приходилось летать на таких штуковинах, о которых ты даже понятия не имеешь! У меня в послужном списке в сто раз больше летных часов, чем у тебя на счету синяков… Но я еще ни разу не пробовал пилотировать драконов!
— Ясно… Тоже веришь в брехню о том, что тиргоны подчиняются только отпрыскам Дома
Ямадара? А вот я готов поспорить, что эта тупая тварь стерпит на своей спине даже тан-скина!
— Куд-да ты?! — простонал я, но Скрэк уже встал и захромал к «дракону».
На карту была поставлена честь всей Земли и всех землян, мне ничего другого не оставалось, кроме как последовать за унитом. На ходу натягивая куртку, я легко догнал Скрэка, который не очень-то спешил… А в десяти шагах от тиргона мы оба резко остановились, когда ковшеобразная морда вдруг с удивительной легкостью взвилась из травы и повернулась к нам.
Два желтых глаза размером с блюдца задумчиво уставились на меня толстые губы продолжали медленно жевать, пуская длинные зеленые нити слюны.
— Д-джейми… — тихо проговорил я, стараясь не делать резких движений. — Эти твари едят только траву?
— Разве сам не видишь? — прошипел в ответ лаэтянин. — А что едят такие твари у вас на Земле?
— Исключительно юных девушек, — тиргон, опустив голову, снова захрумкал, и я шумно перевел дух. — Причем не абы каких, а только девственниц в возрасте от семнадцати до двадцати с половиной лет… Пристрастие к подобной диете и сгубило земных летающих ящеров: когда юные девственницы подходящего возраста почти перестали встречаться, пищевая цепочка драконов была нарушена, и все они вымерли еще до…
— Хватит тараторить на своем дурацком языке, давай сюда!
Скрэк уже начал взобраться на спину тиргона, который никак не отреагировал на наглое вторжение тан-скина. Я облизнул губы и тоже принялся карабкаться по мерно вздымающемуся боку, цепляясь за торчащие из морщинистой кожи костяные шипы и старательно отгоняя мысль о зубастой пасти размером с капот джипа.
Наконец мы оба оказались наверху: Скрэк — в двух футах впереди того места, откуда росли блестящие серые крылья, я — между лаэтянином и подобием воротника из костяных пластин, украшающим основание шеи тиргона.
— Ну, и где здесь кабина, где пилотское кресло, где пульт управления, наконец? — вполголоса осведомился я. — Мне кажется, эта тварь вообще не приспособлена для того чтобы летать! Если прикинуть соотношение ее веса и размера крыльев, сразу станет ясно, что….
Скин вдруг издал короткий возглас, на который ответило резкое хлопанье, похожее на хлопанье обвисших парусов. Тиргон расправил крылья, теплый ветер хлестнул меня по щекам, затрепал серебристые стебли, — и поле круто ушло вниз.
«Представляю, как будет хохотать Дэвид, когда я расскажу ему об этом аттракционе! — подумал я, напрасно пытаясь спрятать лицо за костяной „воротник“. — Если, конечно, я доживу до того момента, когда смогу кому-нибудь о чем-нибудь рассказать…»
Сумасшедший полет длился уже почти олу; за это время я успел пройти последовательно стадии удивления, восторга, пресыщения, раздражения, усталости, — а вот теперь входил в стадию полного отупения.
А ведь сначала все шло довольно неплохо, — пока тиргон не изменил курс, и на меня не набросился резкий встречный ветер. И теперь меня понастоящему волновал один-единственный вопрос: когда же мы наконец приземлимся?!
Скину приходилось легче: он прятался от ветра за моей спиной, к тому же мог держаться за два больших изогнутых «клыка» у основания крыльев, но я имел в качестве опоры только костяные пластинки с острыми краями, которые двигались, как планки веера, при каждом взмахе крыльев священного зверя Интара… Не очень-то надежная поддержка, когда воздушные струи выжимают слезы из глаз и пытаются сбросить тебя со спины летающего чудовища!
Черт бы побрал все на свете, никогда не поверю, что Высшие из Дома Ямадара во время полетов терпят такие же неудобства!
— Джейми-и! — завопил я. — Сколько еще осталось?!
— у… я… а…
— Что?!
Я резко обернулся, едва не слетел со спины «дракона» и облился холодным потом:
— Я спрашиваю, далеко еще до Лаэте?
Ветер относил крик в сторону, я почти не слышал самого себя, а ответный неразборчивый крик Скрэка донесся, как сквозь завывания бури.
Я крепче вцепился в костяные пластины и посмотрел вниз. Еще часа три назад я делал это с большим энтузиазмом, но теперь больше не в состоянии был любоваться пейзажем. Да, мне тысячи раз приходилось летать на высоте, в сравнении с которой нынешняя показалась бы детской горкой рядом с Монбланом, но никогда — верхом на драконе!
А внутри любимца ямадара Сарго-та был как будто вмонтирован вечный двигатель. Час за часом серые крылья мерно двигались вверх — вниз, однако тиргон явно не испытывал ни малейшей усталости… Чего никак нельзя было сказать обо мне.
Скрэк много раз издавал пронзительные вопли, пробуя направить зверюгу вниз, но с тем же успехом он мог бы пытаться посадить «Боинг-777» при помощи детской считалочки. Тиргон ямадара Лаэте продолжал двигаться навстречу ветру на высоте полумили, игнорируя команды на языке унитов и крепкую английскую брань.
Закрыв глаза, я постарался настроиться на философский лад. Всему рано или поздно приходит конец, значит, когда-нибудь придет конец и этому сумасшедшему полету…
Нет, я мечтал вовсе не о таком конце!
Без всякого предупреждения тиргон внезапно заложил крутой вираж, какое-то время я судорожно цеплялся за острые пластины, чувствуя, что неотвратимо соскальзываю в пустоту… Может быть, мне и удалось бы удержаться, если бы еще один порыв ветра не налетел сбоку.
Этот порыв смел меня в пропасть, еще несколько кошмарных секунд я с криком цеплялся за небольшой рог на коже тиргона… А потом он вырвался из моих вспотевших пальцев, однако за мгновенье до этого перегнувшийся со спины тиргона унит успел схватить меня за запястье.
И вот я повис над бездной, а Скрэк, держась одной рукой за «бивень» справа от себя, второй продолжал удерживать меня — секунду, вторую, третью…
На четвертой я глянул вниз, и все поплыло у меня перед глазами, в ушах загремел похоронный звон. Далекие поля, ленточки дорог, кустики рощ… Даже при малом притяжении Луны я превращусь в красное пятно на пейзаже, стоит только Скрэку разжать пальцы!
— Джейми, ради бога, не отпускай меня!
Унит не отпускал, хотя вес моего тела все больше стягивал его набок.
Я попытался вцепиться свободной рукой в костяной выступ размером со свою ладонь, но это было так же безнадежно, как пытаться схватиться за выбоину на стекле.
— Он снижается!.. — прохрипел Скрэк. — Дер… жись!..
Почему-то на этот раз я хорошо его расслышал, несмотря на завывание ветра и грохочущие толчки своего обезумевшего сердца.
Отчаявшись найти опору, я поднял глаза: лицо унита побагровело от напряжения, на лбу вздулись жилы, из прокушенной нижней губы текла кровь, но он продолжал удерживать меня еще секунду… и еще две… и еще…
«Бивень» вырвался из руки Скрэка, тан — скин повис над пропастью под совершенно невероятным углом, но каким-то чудом сумел зацепиться за другой «бивень» сгибом правой руки, не выпустив при этом мое запястье из пальцев левой… Никогда бы не подумал, что щуплый лаэтянин способен на такие каскадерские трюки!
Я сглотнул, прочищая пересохшее горло, и собрал последние остатки мужества.
— Джейми! — хрипло гаркнул я. — Отпусти!
— Н-нет…
«Может, дракон уже снизился настолько, что я сумею выжить; от души надеюсь, что смогу! Но унит точно не соберет костей, если…»
— Отпусти!
— Н-нет…
Еще какое-то время мы продолжали безнадежную борьбу, я — пытаясь за что-нибудь ухватить ся, он — пытаясь меня удержать.
— Джей…
Тан-скин сорвался со спины тиргона и только в полете выпустил наконец мое запястье.
Я приготовился к томительно долгому падению, но не успел как следует распрощаться с жизнью, как ощутил страшный удар… Вслед за чем меня накрыла темнота.
Глава восьмая
Надо мной качалась трава, еще выше по розовому небу мчались темно-багровые облака, и первое, о чем я подумал, выплыв из расступившегося мрака — это о том, что скоро будет гроза. Вскоре облака превратятся в фиолетово-красные тучи, порывы теплого ветра станут ураганными шквалами, несущими ливень, и тогда…
Я быстро сел, но резкая боль в спине и в голове заставила меня повалиться навзничь.
Кто-то схватил меня за плечи и положил, не дав удариться затылком о землю.
— Джейми…
Увидев наклонившегося надо мной тан-скина, я разом вспомнил все, что произошло: сумасшедший полет на драконе, мое падение, отчаянные попытки унита меня удержать, а потом…
— Джейми, ты цел?!
— Да… — он облизнул губы. — Я упал на тебя…
— Очень мило с твоей стороны. Это чувствуется, — я потер ребра, которые сильно ныли при каждом вдохе. — Ты точно не поломал себе костей?
— Отвали! — огрызнулся тан-скин.
— Да, кажется, ты в норме…
На сей раз мне удалось сесть и осмотреться по сторонам. Рядом проходила широкая дорога, упиравшаяся в полумиле отсюда в крепостную стену, увенчанную тройными зубцами; с другой стороны дороги теснились дома небольшой деревни. Кругом, насколько я мог видеть, не было ни души, только возле самой городской стены маячили два олтона…
— Куда это нас занесло?
Унит взглянул поверх терзаемой ветром травы.
— Мы рядом с восточными воротами Лаэте.
— Правда? Значит, чертов тиргон все-таки доставил нас, куда нужно?
Я торопливо встал, покачнулся, но устоял. Ничего, мне и раньше приходилось выдерживать жесткие посадки, я не сомневался, что скоро полностью приду в себя. Главное, что все кости были целы, — но я наверняка не отделался бы так легко, если бы спланировал на землю с высоты полумили!
— Джейми, — я повернулся к скину, чтобы поблагодарить его за спасение, но вор уже хромал через поле к дороге.
— Эй, подожди, куда ты так быстро!
— Надо укрыться в городе, пока не началась буря, — на ходу бросил Скрэк. — Шевелись!
Если бы не надвигающаяся гроза, стражники у ворот наверняка уделили бы нам больше внимания, но сейчас они лишь мельком взглянули на странно одетого и еще более странно обутого ито-на и снова принялись вращать громоздкий скрипучий ворот. Я откинул волосы со лба с самымвысокомерным видом, какой только смог изобразить, и часовые помедлили, дав мне пройти, прежде чем до конца опустили решетку.
Скрэк проскользнул в ворота за моей спиной, и почти сразу двадцатифутовые створки начали медленно сдвигаться: в Лаэте готовились встретить бурю, как наступающего на город врага.
Раньше я думал, что нет ничего страшнее лунной бури в горах, но теперь понял всю глубину своей ошибки: в городе гроза могла быть еще опасней, чем в диких горах ва-гасов.
Еще недавно улицы Лаэте наверняка были такими же оживленными и многолюдными, как улицы Ринта, но теперь на них безраздельно властвовал ветер: он крутил между высокими каменными стенами всякий хлам, завывая голосом издыхающего тор-хо. Последние открытые ставни и двери торопливо захлопывались, время от времени сверху срывались куски кирпича, доски деревянных навесов топорщились, как шкура дикообраза. То одна, то другая доска не выдерживала единоборства с ураганом и вплеталась в несущийся вдоль улицы убийственный вихрь.
— Джейми! — заорал я, прижимаясь к стене за углом и прикрывая голову руками. — Надо где-нибудь спрятаться!
— Где?! — гаркнул унит, прильнувший к стене рядом со мной.
— Где угодно!.. В конце концов, здесь должны быть гостиницы… черт, как это сказать?!. Дома, куда пускают за плату!..
— А тебе есть, чем заплатить?! Пять кат за олу днем, десять ночью… А во время бури — двадцать пять!
— Долбаная планета! Тогда найдем мост, или подворотню, или хоть собачью конуру… Это же только начало, скоро здесь закрутится такое…
— Не дрейфь, мы почти пришли!
— Куда?!.
Вместо ответа унит нырнул через улицу, где бушевал вихрь, служивший предвестником настоящего урагана. Я старался не думать, что случится, если мы не найдем убежища до того, как гроза пустит в ход свою тяжелую артиллерию.
Чуть ли не на четвереньках прорвавшись сквозь мешанину нелетающих предметов, милостью бури получивших способность летать, мы с унитом очутились рядом с выложенным камнями отверстием высотой фута в четыре. Скрэк нырнул в темную трубу, из которой несло прошлогодней помойкой, я, не раздумывая, последовал за ним.
Недавнее падение со спины тиргона все же не прошло для меня даром: я чувствовал себя так паршиво, что готов был улечься прямо в трубе, покрытой липкой пленкой вонючей плесени… Но, заорав от неожиданности, одним прыжком догнал унита, когда мне под ноги бросилось какое-то омерзительное существо размером с небольшую свинью. Покрытая редкими черными волосами длинная тварь метнулась к выходу, сверкнула напоследок острыми зубами и зелеными фонариками злобных глаз — и скрылась.
— Джейми, что это было?!
— Скрэк, — обернувшись, коротко объяснил мой провожатый.
— Какая га… Я хотел сказать, какой милый зверек! В точности похож на любимую собачку моей тетушки…
Труба закончилась, под ногами заскрипело каменное крошево, мы оказались в полутемной обширной комнате, посреди которой горел костер: дым поднимался к потолку, втягиваясь в щели между камнями.
Звук наших шагов растревожил обитателей странной берлоги. Возникнув из затхлого сумрака, униты двинулись к нам бесшумным полукольцом, — при виде их лиц я живо вспомнил лица заключенных Окраинной тюрьмы города Ринта. Видно, завсегдатаи тюрем и трущоб как в Новых Городах, так и в Старых, лепятся из одной глины. В руках у некоторых оборванцев чадили факелы, они подняли их повыше, разглядывая тан-скина.
— Чтоб мне провалиться в бездну — Скрэк! — рявкнул лохматый детина с длинной седой бородой, заплетенной в четыре косы.
— Маргон! — снизу вверх глядя на бородача, без восторга в голосе отозвался Джейми.
— Ха, мы думали, ты удрал к калькарам! Что, не понравилась баланда в тамошних тюрьмах или соскучился по здешним сточным канавам?
— Я был вовсе не у калькаров, я…
— Да мне плевать, где ты был, — седобородый сунул факел прямо в лицо Скрэку, — только здесь ты больше торчать не будешь. Убирайся вон, вонючий тан-скин!
Скрэк ощерил зубы в точности, как это только что делал его четвероногий тезка.
— Я заплачу тебе за олу четверть навара, Маргон…
— Убирайся! — бородач не дал Джейми договорить, рявк седобородого поддержали две дюжины голосов.
Я стоял, прислонившись к стене у входа, и ждал, когда Скрэк закончит переговоры со своими знакомцами. Меня мучили головная боль и тошнота, я хотел одного: лечь, вытянуться и закрыть глаза… Но даже сквозь навязчивый звон в ушах не мог не заметить, что переговоры идут далеко не так гладко, как хотелось бы.
— Стой, Маргон! Прежде чем ты вышвырнешь отсюда эту мразь, я ему кой о чем пошепчу, — из-за спины седобородого громилы появился высокий, худой, как скелет, бритоголовый унит.
Скрэк вздрогнул так, словно перед ним внезапно возник Владыка Ночи:
— Тар-хаг! Я думал, ты… Я думал…
— Думал, что загнал меня в бездну, и я уже не явлюсь за своим должком, так?
Скин пригнулся, готовый напасть, и издал длинное злобное шипение:
— Чтоб ты и вправду провалился в бездну, Тар-хаг!..
Ходы? Норы? Но как я могу видеть их в кромешной темноте?
Хватая ртом воздух, я огляделся по сторонам — и понял, что пещеру заливают волны розово-золотистого света. А там, куда достигали сияющие потоки, уже не было змееногих чудовищ. В во-наа пришло утро, изгнав Владык Ночи во тьму, которая служила им убежищем от восхода до заката.
Я встал, шатаясь, и по хрустящим под ногами костям оглушенно двинулся к устью пещеры, которое, оказывается, было совсем рядом. Ни один змееногий не преградил мне путь наружу, чему я был несказанно рад: вряд ли я смог бы сейчас нанести еще хоть один удар.
Глава седьмая
Тиргон Ямадара Лаэте
Мы со Скрэком далеко не сразу обрели способность мыслить здраво, иначе не старались бы уйти как можно дальше от страшной пещеры. Днем Владыки Ночи не смогли бы нас схватить, даже усни мы в трех шагах от их логова, но в те минуты нами двигало единственное желание: оставить берлогу змееногих монстров далеко позади.
Мы тащились сквозь всплески ярких бликов, пробивающихся сквозь листву, падали, поднимались и снова шли.
Мне нелегко давался этот путь, а еще труднее приходилось отчаянно хромающему униту. С тех пор, как мы выбрались из пещеры, Скрэк не сказал еще ни единого слова и казался вконец спятившим от пережитого кошмара. Неудивительно: парню досталось больше, чем мне, а ведь он от природы был гораздо слабее меня…
Не знаю, сколько бы еще мы брели незнамо куда, если бы лес внезапно не кончился и впереди не показалось поле, заросшее серебристыми злаками высотой в два человеческих роста.
Я рухнул на мягкую желтую траву между деревьями и полем, Скрэк немедленно повалился рядом.
Минут пять я лежал ничком, чувствуя, как медленно затихает пульсирующая боль в затылке, как злобный монстр, так долго старавшийся пробить в моем черепе дыру, постепенно теряет силу. Трава блестела от росы, было чертовски приятно водить щекой по мокрой траве, слизывая с листьев холодные капли… Я занимался этим до тех пор, пока шипение Владык Ночи не перестало отдаваться у меня ушах.
Зато дала о себе знать саднящая боль от укусов, которыми наградили меня хозяева ринтского леса.
Я сел, стянул куртку и рубашку и чертыхнулся при виде дюжины красных точек на своих руках и плечах. К счастью, подорожник встречался в во-наа еще чаще, чем его собрат на Земле; нарвав побольше бледно-зеленых листьев, я начал смазывать их соком следы зубов. Только бы змееногие твари не оказались ядовитыми!
Скрэк молча следил за моими манипуляциями.
Парня до сих пор время от времени встряхивала короткая дрожь, и я вдруг с удивлением осознал, что всерьез беспокоюсь о нем. Слишком много нам пришлось пережить вместе, похоже, вся моя неприязнь к танскину осталась в пещере Ночных Владык… Но что, если там же навеки остался рассудок унита?
Скрэк даже не огрызнулся, когда я начал стаскивать с него изорванную в клочья рубашку, и такая небывалая покорность встревожила меня еще больше; а при виде многочисленных полосок подсохшей крови на спине, плечах и руках унита я громко свистнул.
— Ого! Тебя как будто подавали в качестве главного блюда на пиру у вампиров! Ну да ничего, после бессмертника тебя ничто уже не возьмет…
Я заставил парня лечь на мою разостланную куртку и принялся обрабатывать его укусы. Если у меня пострадали в основном плечи и руки в последние моменты перед рассветом, когда я стоял на коленях, прощаясь с жизнью, то Скрэка словно истыкали иголками с ног до головы.
— Хорошо еще, что у этой нечисти такие мелкие зубы — куда им, скажем, до земных крыс! — я говорил на дикой смеси двух языков, обращаясь скорее к самому себе, чем к безмолствующему уни-ту. — Можешь считать, что ты прошел полный курс иглотерапии, приятель. Помню, Томас Нортон все время повторял, что будущее принадлежит восточной медицине — так вот, тебе выпала честь…
— А ты и в самом деле свалился с неба, — вдруг проговорил Скрэк. — И, когда падал, похоже, сильно ударился головой…
— Ха! У тебя прорезался голос! — от неожиданности я чуть не подавился новой порцией подорожника. — А ну, скажи еще что-нибудь!
— Я даже не слышал… чтобы кто-нибудь… когда-нибудь… сунулся в логово Ночных Владык…
— И ты еще недоволен? — засмеялся я. — Что бы с тобой было, если бы я туда не полез? Скрэк содрогнулся.
— Да, хорошего жару мы задали этим мерзким червякам, верно? — я укрыл скина его изорванной рубашкой и растянулся рядом на просторной меховой куртке. — Может, стоит явиться к Верховному Калькару Ринта и потребовать обещанную награду: как-никак, мы провели в лесу целую ночь от заката до рассвета…
Скрэк резко приподнялся.
— Спятил?! Хочешь вернуться в тюрьму и лишиться правого уха за побег?!
— Шучу, шучу! — улыбнулся я. — Ты что-то совсем не понимаешь шуток. Нет, я не собираюсь добиваться аудиенции у правителя Ринта, я достаточно погостил в его городе, а теперь намерен отправиться в Лаэте. Вот только как следует высплюсь…
Я закрыл глаза, но тут же снова открыл их от громкого шепота:
— Эй, итон!
— Да?
— Сейчас ты не можешь рвануть в Лаэте. Только через полную улу после побега калькары уберут стражу с дорог, тогда и можно будет двинуть на запад…
— Как скажешь, — зевнул я. — Мне еще не приходилось сбегать из здешних тюрем, целиком полагаюсь в этом на твой опыт. Кстати, а откуда вдруг такая трогательная забота о моих ушах и моей свободе?
Вор сердито повернулся ко мне спиной, и я не стал добивать его новыми коварными вопросами: мы оба заслужили несколько часов крепкого спокойного сна.
Не скажу, чтобы нам мирно спалось: в мои сны то и дело врывались змеиные хвосты, красные глаза и острые зубы Ночных Владык. Скрэка наверняка мучили похожие кошмары, потому что он часто дергался и вскрикивал во сне.
Но наконец усталость взяла свое, я заснул, как мертвый, а проснулся оттого, что меня тряхнули за плечо.
— А?! Что?!
Еще до конца не очнувшись, я быстро сел, но Скрэк тут же потянул меня вниз, на секунду зажав рот ладонью:
— Тшшш!
— В чем дело? — я разом стряхнул последние клочья сна и торопливо закрутил головой, высматривая поблизости городскую стражу, или подкрадывающегося к нам тор-хо, или…
Это еще что такое?!
Я распластался по земле, как раздавленная лягушка, и несколько раз протер глаза, чтобы убедиться, что больше не сплю. Потом самым банальным образом ущипнул себя за локоть, — но похожее на дракона чудовище продолжало маячить в двадцати ярдах от нас. При всей своей фантастичности это создание явно не было галлюцинацией или сном!
Огромный зверь (или рептилия? или птица?) имел в длину около тридцати футов, не считая хвоста, скрытого в серебристых стеблях. Массивная морда, в которой было что-то от морды добродушного бегемота, захватывала щедрые порции стеблей, с хрустом перемалывала их, после чего мощная шея нагибалась за новой порцией. Длинное желтовато-белое туловище «дракона» украшали многочисленные роговые выступы, над верхушками колосьев покачивались полусложенные серые крылья, увенчанные на сгибах жуткими загнутыми шипами.
— Что… это? — сипло прошептал я.
— Тиргон, — тихо откликнулся Скрэк.
Я не мог отвести глаза от жутковатого видения, но слегка расслабился, не услышав страха в голосе лаэтянина.
— Тиргон? — крепким толчком в бок я потребовал новых объяснений.
— Да. Говорят, этих тварей даровал Высшим великий Интар, когда вознес ямадаров над всеми прочими смертными, — насмешка в голосе скина ясно показала, какого он мнения об этой легенде. — Говорят, тиргоны дозволяют поднимать себя в воздух только тем, в чьих жилах течет кровь ямадаров…
— Погоди! Ты хочешь сказать, что здешние правители летают на подобных тварях?!
— Да. У каждого тиргона есть ямадар, но не у каждого ямадара есть свой тиргон, — судя по всему, Скрэк процитировал какую-то местную пословицу, смысла которой я не понял.
— А что у него на боку?
Я показал на круг с трилистником внутри, багровеющий на лопатке зверя.
— Это знак Правящего Дома Лаэте. Я наконец оторвал взгляд от мирно пасущегося «дракона».
— Ты имеешь в виду, что этот тиргон?..
— Да. Он принадлежит ямадару Сарго-ту, отцу твоей… Хммм, нашей принцессы Наа-ее-лаа.
Скрэк с огромным трудом придержал готовую сорваться с языка колкость, но в его глазах заплясали дьявольские огоньки.
— Шутишь? — пронзительным шепотом осведомился я. — Если это летающее чудище принадлежит правителю Лаэте, тогда какого дьявола оно пожирает посевы на поле около Ринта? Только не говори мне, что между Верховным Калькаром Рин-тара и ямадаром Сарго-том существует договор о взаимной кормежке тиргонов!
— В Новых Городах со времен Больших Бунтов не осталось тиргонов. Но даже калькары не осмелятся поднять руку на священного зверя верховного бога. Питомцы Интара всегда летают, где им вздумается, кормятся на любом поле, но…
— Что — «но»?
— Они всегда возвращаются к своему господину. Джу-лиан, ты все еще хочешь попасть в Лаэте?
— Да, конечно… Эй, подожди, что ты задумал?! Ты ведь не собираешься…
— «Только чистой крови унит, от чистой крови рожденный, вознесется к небесному куполу на священном крылатом звере»… — Скрэк растянул губы в бесовской ухмылке. — Я всегда знал, что это такое же вранье, как и сказочки о чертогах богов по ту сторону небес!
— Джейми, я ни за какие коврижки не заберусь на спину этому летающему монстру! Он же перекусит нас пополам, — ты только посмотри на его пасть!
— Трусишь, итон?
Кажется, вор окончательно очухался, потому что снова начал меня доводить.
— Послушай, малыш! — угрожающе зашипел я. — Мне приходилось летать на таких штуковинах, о которых ты даже понятия не имеешь! У меня в послужном списке в сто раз больше летных часов, чем у тебя на счету синяков… Но я еще ни разу не пробовал пилотировать драконов!
— Ясно… Тоже веришь в брехню о том, что тиргоны подчиняются только отпрыскам Дома
Ямадара? А вот я готов поспорить, что эта тупая тварь стерпит на своей спине даже тан-скина!
— Куд-да ты?! — простонал я, но Скрэк уже встал и захромал к «дракону».
На карту была поставлена честь всей Земли и всех землян, мне ничего другого не оставалось, кроме как последовать за унитом. На ходу натягивая куртку, я легко догнал Скрэка, который не очень-то спешил… А в десяти шагах от тиргона мы оба резко остановились, когда ковшеобразная морда вдруг с удивительной легкостью взвилась из травы и повернулась к нам.
Два желтых глаза размером с блюдца задумчиво уставились на меня толстые губы продолжали медленно жевать, пуская длинные зеленые нити слюны.
— Д-джейми… — тихо проговорил я, стараясь не делать резких движений. — Эти твари едят только траву?
— Разве сам не видишь? — прошипел в ответ лаэтянин. — А что едят такие твари у вас на Земле?
— Исключительно юных девушек, — тиргон, опустив голову, снова захрумкал, и я шумно перевел дух. — Причем не абы каких, а только девственниц в возрасте от семнадцати до двадцати с половиной лет… Пристрастие к подобной диете и сгубило земных летающих ящеров: когда юные девственницы подходящего возраста почти перестали встречаться, пищевая цепочка драконов была нарушена, и все они вымерли еще до…
— Хватит тараторить на своем дурацком языке, давай сюда!
Скрэк уже начал взобраться на спину тиргона, который никак не отреагировал на наглое вторжение тан-скина. Я облизнул губы и тоже принялся карабкаться по мерно вздымающемуся боку, цепляясь за торчащие из морщинистой кожи костяные шипы и старательно отгоняя мысль о зубастой пасти размером с капот джипа.
Наконец мы оба оказались наверху: Скрэк — в двух футах впереди того места, откуда росли блестящие серые крылья, я — между лаэтянином и подобием воротника из костяных пластин, украшающим основание шеи тиргона.
— Ну, и где здесь кабина, где пилотское кресло, где пульт управления, наконец? — вполголоса осведомился я. — Мне кажется, эта тварь вообще не приспособлена для того чтобы летать! Если прикинуть соотношение ее веса и размера крыльев, сразу станет ясно, что….
Скин вдруг издал короткий возглас, на который ответило резкое хлопанье, похожее на хлопанье обвисших парусов. Тиргон расправил крылья, теплый ветер хлестнул меня по щекам, затрепал серебристые стебли, — и поле круто ушло вниз.
«Представляю, как будет хохотать Дэвид, когда я расскажу ему об этом аттракционе! — подумал я, напрасно пытаясь спрятать лицо за костяной „воротник“. — Если, конечно, я доживу до того момента, когда смогу кому-нибудь о чем-нибудь рассказать…»
Сумасшедший полет длился уже почти олу; за это время я успел пройти последовательно стадии удивления, восторга, пресыщения, раздражения, усталости, — а вот теперь входил в стадию полного отупения.
А ведь сначала все шло довольно неплохо, — пока тиргон не изменил курс, и на меня не набросился резкий встречный ветер. И теперь меня понастоящему волновал один-единственный вопрос: когда же мы наконец приземлимся?!
Скину приходилось легче: он прятался от ветра за моей спиной, к тому же мог держаться за два больших изогнутых «клыка» у основания крыльев, но я имел в качестве опоры только костяные пластинки с острыми краями, которые двигались, как планки веера, при каждом взмахе крыльев священного зверя Интара… Не очень-то надежная поддержка, когда воздушные струи выжимают слезы из глаз и пытаются сбросить тебя со спины летающего чудовища!
Черт бы побрал все на свете, никогда не поверю, что Высшие из Дома Ямадара во время полетов терпят такие же неудобства!
— Джейми-и! — завопил я. — Сколько еще осталось?!
— у… я… а…
— Что?!
Я резко обернулся, едва не слетел со спины «дракона» и облился холодным потом:
— Я спрашиваю, далеко еще до Лаэте?
Ветер относил крик в сторону, я почти не слышал самого себя, а ответный неразборчивый крик Скрэка донесся, как сквозь завывания бури.
Я крепче вцепился в костяные пластины и посмотрел вниз. Еще часа три назад я делал это с большим энтузиазмом, но теперь больше не в состоянии был любоваться пейзажем. Да, мне тысячи раз приходилось летать на высоте, в сравнении с которой нынешняя показалась бы детской горкой рядом с Монбланом, но никогда — верхом на драконе!
А внутри любимца ямадара Сарго-та был как будто вмонтирован вечный двигатель. Час за часом серые крылья мерно двигались вверх — вниз, однако тиргон явно не испытывал ни малейшей усталости… Чего никак нельзя было сказать обо мне.
Скрэк много раз издавал пронзительные вопли, пробуя направить зверюгу вниз, но с тем же успехом он мог бы пытаться посадить «Боинг-777» при помощи детской считалочки. Тиргон ямадара Лаэте продолжал двигаться навстречу ветру на высоте полумили, игнорируя команды на языке унитов и крепкую английскую брань.
Закрыв глаза, я постарался настроиться на философский лад. Всему рано или поздно приходит конец, значит, когда-нибудь придет конец и этому сумасшедшему полету…
Нет, я мечтал вовсе не о таком конце!
Без всякого предупреждения тиргон внезапно заложил крутой вираж, какое-то время я судорожно цеплялся за острые пластины, чувствуя, что неотвратимо соскальзываю в пустоту… Может быть, мне и удалось бы удержаться, если бы еще один порыв ветра не налетел сбоку.
Этот порыв смел меня в пропасть, еще несколько кошмарных секунд я с криком цеплялся за небольшой рог на коже тиргона… А потом он вырвался из моих вспотевших пальцев, однако за мгновенье до этого перегнувшийся со спины тиргона унит успел схватить меня за запястье.
И вот я повис над бездной, а Скрэк, держась одной рукой за «бивень» справа от себя, второй продолжал удерживать меня — секунду, вторую, третью…
На четвертой я глянул вниз, и все поплыло у меня перед глазами, в ушах загремел похоронный звон. Далекие поля, ленточки дорог, кустики рощ… Даже при малом притяжении Луны я превращусь в красное пятно на пейзаже, стоит только Скрэку разжать пальцы!
— Джейми, ради бога, не отпускай меня!
Унит не отпускал, хотя вес моего тела все больше стягивал его набок.
Я попытался вцепиться свободной рукой в костяной выступ размером со свою ладонь, но это было так же безнадежно, как пытаться схватиться за выбоину на стекле.
— Он снижается!.. — прохрипел Скрэк. — Дер… жись!..
Почему-то на этот раз я хорошо его расслышал, несмотря на завывание ветра и грохочущие толчки своего обезумевшего сердца.
Отчаявшись найти опору, я поднял глаза: лицо унита побагровело от напряжения, на лбу вздулись жилы, из прокушенной нижней губы текла кровь, но он продолжал удерживать меня еще секунду… и еще две… и еще…
«Бивень» вырвался из руки Скрэка, тан — скин повис над пропастью под совершенно невероятным углом, но каким-то чудом сумел зацепиться за другой «бивень» сгибом правой руки, не выпустив при этом мое запястье из пальцев левой… Никогда бы не подумал, что щуплый лаэтянин способен на такие каскадерские трюки!
Я сглотнул, прочищая пересохшее горло, и собрал последние остатки мужества.
— Джейми! — хрипло гаркнул я. — Отпусти!
— Н-нет…
«Может, дракон уже снизился настолько, что я сумею выжить; от души надеюсь, что смогу! Но унит точно не соберет костей, если…»
— Отпусти!
— Н-нет…
Еще какое-то время мы продолжали безнадежную борьбу, я — пытаясь за что-нибудь ухватить ся, он — пытаясь меня удержать.
— Джей…
Тан-скин сорвался со спины тиргона и только в полете выпустил наконец мое запястье.
Я приготовился к томительно долгому падению, но не успел как следует распрощаться с жизнью, как ощутил страшный удар… Вслед за чем меня накрыла темнота.
Глава восьмая
Буря в Лаэте
Надо мной качалась трава, еще выше по розовому небу мчались темно-багровые облака, и первое, о чем я подумал, выплыв из расступившегося мрака — это о том, что скоро будет гроза. Вскоре облака превратятся в фиолетово-красные тучи, порывы теплого ветра станут ураганными шквалами, несущими ливень, и тогда…
Я быстро сел, но резкая боль в спине и в голове заставила меня повалиться навзничь.
Кто-то схватил меня за плечи и положил, не дав удариться затылком о землю.
— Джейми…
Увидев наклонившегося надо мной тан-скина, я разом вспомнил все, что произошло: сумасшедший полет на драконе, мое падение, отчаянные попытки унита меня удержать, а потом…
— Джейми, ты цел?!
— Да… — он облизнул губы. — Я упал на тебя…
— Очень мило с твоей стороны. Это чувствуется, — я потер ребра, которые сильно ныли при каждом вдохе. — Ты точно не поломал себе костей?
— Отвали! — огрызнулся тан-скин.
— Да, кажется, ты в норме…
На сей раз мне удалось сесть и осмотреться по сторонам. Рядом проходила широкая дорога, упиравшаяся в полумиле отсюда в крепостную стену, увенчанную тройными зубцами; с другой стороны дороги теснились дома небольшой деревни. Кругом, насколько я мог видеть, не было ни души, только возле самой городской стены маячили два олтона…
— Куда это нас занесло?
Унит взглянул поверх терзаемой ветром травы.
— Мы рядом с восточными воротами Лаэте.
— Правда? Значит, чертов тиргон все-таки доставил нас, куда нужно?
Я торопливо встал, покачнулся, но устоял. Ничего, мне и раньше приходилось выдерживать жесткие посадки, я не сомневался, что скоро полностью приду в себя. Главное, что все кости были целы, — но я наверняка не отделался бы так легко, если бы спланировал на землю с высоты полумили!
— Джейми, — я повернулся к скину, чтобы поблагодарить его за спасение, но вор уже хромал через поле к дороге.
— Эй, подожди, куда ты так быстро!
— Надо укрыться в городе, пока не началась буря, — на ходу бросил Скрэк. — Шевелись!
Если бы не надвигающаяся гроза, стражники у ворот наверняка уделили бы нам больше внимания, но сейчас они лишь мельком взглянули на странно одетого и еще более странно обутого ито-на и снова принялись вращать громоздкий скрипучий ворот. Я откинул волосы со лба с самымвысокомерным видом, какой только смог изобразить, и часовые помедлили, дав мне пройти, прежде чем до конца опустили решетку.
Скрэк проскользнул в ворота за моей спиной, и почти сразу двадцатифутовые створки начали медленно сдвигаться: в Лаэте готовились встретить бурю, как наступающего на город врага.
Раньше я думал, что нет ничего страшнее лунной бури в горах, но теперь понял всю глубину своей ошибки: в городе гроза могла быть еще опасней, чем в диких горах ва-гасов.
Еще недавно улицы Лаэте наверняка были такими же оживленными и многолюдными, как улицы Ринта, но теперь на них безраздельно властвовал ветер: он крутил между высокими каменными стенами всякий хлам, завывая голосом издыхающего тор-хо. Последние открытые ставни и двери торопливо захлопывались, время от времени сверху срывались куски кирпича, доски деревянных навесов топорщились, как шкура дикообраза. То одна, то другая доска не выдерживала единоборства с ураганом и вплеталась в несущийся вдоль улицы убийственный вихрь.
— Джейми! — заорал я, прижимаясь к стене за углом и прикрывая голову руками. — Надо где-нибудь спрятаться!
— Где?! — гаркнул унит, прильнувший к стене рядом со мной.
— Где угодно!.. В конце концов, здесь должны быть гостиницы… черт, как это сказать?!. Дома, куда пускают за плату!..
— А тебе есть, чем заплатить?! Пять кат за олу днем, десять ночью… А во время бури — двадцать пять!
— Долбаная планета! Тогда найдем мост, или подворотню, или хоть собачью конуру… Это же только начало, скоро здесь закрутится такое…
— Не дрейфь, мы почти пришли!
— Куда?!.
Вместо ответа унит нырнул через улицу, где бушевал вихрь, служивший предвестником настоящего урагана. Я старался не думать, что случится, если мы не найдем убежища до того, как гроза пустит в ход свою тяжелую артиллерию.
Чуть ли не на четвереньках прорвавшись сквозь мешанину нелетающих предметов, милостью бури получивших способность летать, мы с унитом очутились рядом с выложенным камнями отверстием высотой фута в четыре. Скрэк нырнул в темную трубу, из которой несло прошлогодней помойкой, я, не раздумывая, последовал за ним.
Недавнее падение со спины тиргона все же не прошло для меня даром: я чувствовал себя так паршиво, что готов был улечься прямо в трубе, покрытой липкой пленкой вонючей плесени… Но, заорав от неожиданности, одним прыжком догнал унита, когда мне под ноги бросилось какое-то омерзительное существо размером с небольшую свинью. Покрытая редкими черными волосами длинная тварь метнулась к выходу, сверкнула напоследок острыми зубами и зелеными фонариками злобных глаз — и скрылась.
— Джейми, что это было?!
— Скрэк, — обернувшись, коротко объяснил мой провожатый.
— Какая га… Я хотел сказать, какой милый зверек! В точности похож на любимую собачку моей тетушки…
Труба закончилась, под ногами заскрипело каменное крошево, мы оказались в полутемной обширной комнате, посреди которой горел костер: дым поднимался к потолку, втягиваясь в щели между камнями.
Звук наших шагов растревожил обитателей странной берлоги. Возникнув из затхлого сумрака, униты двинулись к нам бесшумным полукольцом, — при виде их лиц я живо вспомнил лица заключенных Окраинной тюрьмы города Ринта. Видно, завсегдатаи тюрем и трущоб как в Новых Городах, так и в Старых, лепятся из одной глины. В руках у некоторых оборванцев чадили факелы, они подняли их повыше, разглядывая тан-скина.
— Чтоб мне провалиться в бездну — Скрэк! — рявкнул лохматый детина с длинной седой бородой, заплетенной в четыре косы.
— Маргон! — снизу вверх глядя на бородача, без восторга в голосе отозвался Джейми.
— Ха, мы думали, ты удрал к калькарам! Что, не понравилась баланда в тамошних тюрьмах или соскучился по здешним сточным канавам?
— Я был вовсе не у калькаров, я…
— Да мне плевать, где ты был, — седобородый сунул факел прямо в лицо Скрэку, — только здесь ты больше торчать не будешь. Убирайся вон, вонючий тан-скин!
Скрэк ощерил зубы в точности, как это только что делал его четвероногий тезка.
— Я заплачу тебе за олу четверть навара, Маргон…
— Убирайся! — бородач не дал Джейми договорить, рявк седобородого поддержали две дюжины голосов.
Я стоял, прислонившись к стене у входа, и ждал, когда Скрэк закончит переговоры со своими знакомцами. Меня мучили головная боль и тошнота, я хотел одного: лечь, вытянуться и закрыть глаза… Но даже сквозь навязчивый звон в ушах не мог не заметить, что переговоры идут далеко не так гладко, как хотелось бы.
— Стой, Маргон! Прежде чем ты вышвырнешь отсюда эту мразь, я ему кой о чем пошепчу, — из-за спины седобородого громилы появился высокий, худой, как скелет, бритоголовый унит.
Скрэк вздрогнул так, словно перед ним внезапно возник Владыка Ночи:
— Тар-хаг! Я думал, ты… Я думал…
— Думал, что загнал меня в бездну, и я уже не явлюсь за своим должком, так?
Скин пригнулся, готовый напасть, и издал длинное злобное шипение:
— Чтоб ты и вправду провалился в бездну, Тар-хаг!..