Страница:
Я перевернулся на бок, из последних сил пытаясь ослабить веревку…
Вокруг помоста колыхалась толпа без лиц, просто множество мутных пятен, то и дело сливающихся в одно большое пятно… И сквозь эту муть летел олтон, стремительно взрезая болото безликих фигур, прокладывая себе дорогу к помосту.
— Стойте, волей Высочайшей!
Конец крика утонул в оглушительном громе, под который я начал проваливаться в ничто. Я больше не пытался бороться, я хотел остаться там, откуда меня уже не вытащит никакая веревка…
… Меня вытащил оттуда умоляющий голос, в котором звенели слезы:
— … Джу-лиан!
Нет… Этого не может быть!
Я попытался вдохнуть, но не смог.
— Джулиа-а-а-ан!
Мягкие губы прижались к моим губам, кто-то сделал за меня этот вдох, втолкнув воздух в мои ссохшиеся легкие.
— Вы все пойдете под «колесницу богов»!.. Господи, чей это голос звенит надо мной, такой знакомый, дрожащий от негодования голос?
— Я всех вас отправлю в Бездну, ублюдки! Джу-лиан! Джу-лиан, очнись!
Меня трясли за плечи, щекочущие волосы касались моей щеки, и я наконец понял, кто зовет меня, не желая отпустить во тьму.
— Во имя всех небесных богов, во имя огня, и твердого неба, и благодатной…
Я открыл глаза, и голос Наа-ее-лаа пресекся.
— Джу-лиан…
Еще никогда и ни в чьих глазах я не видел такого сияния, как в устремленных на меня голубых глазах принцессы Лаэте.
— Неела…
Нет, я не смог произнести ее имя, при первой же попытке выдавить малейший звук мое горло перехватило так, словно мне опять набросили на шею удавку.
— Высочайшая, вам лучше отсюда уйти! Над стоящей на коленях Наа-ее-лаа возник высокий седой унит в серебристо-черных доспехах.
— Вам не подобает…
— Молчи! — Наа-ее-лаа продолжала поддерживать мою голову.
— Я позабочусь об Итоне Джу-лиане, — продолжал настаивать седовласый. — А вам не подобает…
— Я сама решу, что мне подобает, Ирч-ди! — Неела резко вскинулась и вдруг, взглянув по сторонам, зажала рот рукой.
Кем бы ни был этот Ирч-ди, он был совершенно прав — принцессе не следовало здесь находиться! Невероятным усилием воли я приподнялся на локте, но Неела уже овладела собой.
— Ирч-ди, мы должны немедленно доставить его во дворец!
Глава четырнадцатая
В своей первой в жизни поездке на олтоне я оказался не на высоте. По правде говоря, большая часть пути прошла без моего участия; только когда меня стащили с седла, я пришел в себя настолько, что снова смог видеть окружающее более-менее четко…
Но в длинном темном коридоре, по которому вел меня высокий седовласый богатырь, нечего было разглядывать, кроме тусклых факелов, воткнутых в железные кольца на стене на каждом повороте. Наконец мы очутились в столь же скупо освещенной комнате, и унит свалил меня на широкую кровать.
Утонув в сладко пахнущих покрывалах, я со стыдом подумал, какую ужасную картину собой представляю: полуголый, заросший щетиной, покрытый кровью и грязью смертник — такому в самый раз валяться на кровати в королевских покоях! Я шевельнулся, намереваясь сползти на пол, но нежные руки принцессы удержали меня за плечи, не позволив даже привстать.
— Высочайшая, — встревоженно рыкнул седой. — Это просто неслыханно… Если об этом узнает ямадар…
— Ты еще здесь? Не испытывай мое терпение, Ирч-ди!
Выпрямившись во весь рост, Наа-ее-лаа гневно посмотрела на воина. А я снизу вверх глядел на нее, с трудом узнавая прежнюю Неелу.
Куда девалась та девочка с короткими неровно остриженными волосами, обряженная в мою клетчатую рубашку, которую я нес на руках по тропинкам в Свободных Горах? Рядом с кроватью стояла ослепительная красавица в изукрашенном драгоценностями ярко-синем платье, с упрятанными под золотую сеточку волосами цвета живого огня. Высочайшая среди равных, властная казнить или миловать, отдающая приказы одним движением унизанной перстнями руки. И эта рука властно указала Ирч-ди на дверь.
Старый воин молча склонил голову, прижал кулак к груди, повернулся и вышел.
А я вздрогнул при мысли о том, как рисковала принцесса, доставив меня сюда. Что грозит дочери Сарго-та, если меня здесь обнаружат? В этом больном, вывернутом наизнанку мире можно было ожидать всего, чего угодно! Перед моими глазами встало жуткое видение Помоста Казней, и я рывком приподнялся.
— Неела, мне…
Я хотел сказать, что мне лучше уйти, но первые же слова заставили меня схватиться за горло, свесить голову с кровати, и меня вырвало кровью на ковер, расшитый яркими цветами. Наа-ее-лаа самоотверженно помогала мне до тех пор, пока не прошли чертовы спазмы, потом побежала в угол комнаты. Я смог только проводить ее глазами: каждая попытка пошевелить шеей вызывала такую боль, что я боялся повторения своего позора.
Принцесса вернулась с деревянным ящичком и захлопотала, раскладывая на столике у изголовья кровати флаконы, какие-то баночки, куски ткани… Она принялась смазывать мою израненную шею, ободранный подбородок, освежеванные веревкой щиколотки остро пахнущей мазью, а я лежал с закрытыми глазами, блаженствуя от осторожных прикосновений ее ласковых рук. Неужели этой блистательной красавице не противно прикасаться к такому грязному доходяге, как я?
Принцесса приподняла мою нечесаную голову и поднесла к губам чашку с темной жидкостью, уговаривая выпить до дна. Каждый глоток был настоящей пыткой, но я выполнил просьбу нон-новар и снова растянулся на кровати, чувствуя, как боль медленно отступает, как мир вокруг обретает прежнюю яркость…
Но когда я попытался заговорить, унизанная перстнями ручка ласково легла на мои губы.
— Тебе еще рано разговаривать, Джу-лиан… Пожалуйста, ты должен отдохнуть!
Я охотно послушался, потому что эту просьбу сопровождал такой взгляд, который был убедительней любых слов. Некоторое время мы с принцессой разговаривали глазами, и это был самый упоительный диалог в моей жизни!
Его прервало появление мрачного, как туча, Ирч-ди, доложившего, что все готово.
Уж не знаю, какими снадобьями пользовала меня Неела, но они сотворили чудо: я поднялся с кровати и пошел вслед за Ирч-ди, ни разу не наткнувшись плечом на стену.
Сумрачный цербер провел меня в комнатку, посреди которой был маленький круглый бассейн, исходящий теплым паром. Плюхнувшись в воду, я начал с остервенением сдирать с себя грязь и кровь, а Ирч-ди возвышался на краю водоема, не сводя с меня пристального взгляда. Этот седовласый итон был самым крупным унитом из всех, каких я видел: ростом он был почти с меня и даже пошире в плечах, его лицо казалось высеченным из камня.
Все с тем же каменным выражением лица он подал мне сосуд с соком гойя, потом — синюю склянку с каким-то приятно пахнущим маслянистым составом. Увидев мой озадаченный взгляд, Ирч-ди без улыбки объяснил, что это масло для притираний.
Наконец пришло время облачиться в одежду, которая поджидала меня на низком диванчике в углу комнаты. Скажу одно: ее было очень много. Натягивая одну вещь за другой, я то и дело путался в последовательности, и тогда Ирч-ди все с тем же хмурым видом исправлял мою оплошность.
Впихнув ноги в высокие сапоги, которые немилосердно жали, накинув на плечи длинный плащ, я взглянул в металлическое зеркало на стене и подумал, что в последний раз одевался подобным образом в детстве, когда изображал Зорро на празднике Хэллоуина. Только тогда на моей одежде не сверкали украшения из золотых листков и еще какие-то побрякушки, которых было больше, чем на манекене в витрине ювелирного магазина.
Ирч-ди остался верен своей мрачной невозмутимости, но мне показалось, что он доволен моим преображением, а Наа-ее-лаа при виде меня захлопала в ладоши, как девчонка.
Увидев, что я хромаю, она заставила меня сесть на кровать и разуться и послала Ирч-ди за новыми сапогами. Не слушая никаких протестов, принцесса сама обмазала мои щиколотки целебной мазью, ловко забинтовала, потом стала накладывать пропитанную мазью повязку мне на шею… А потом ее губы вдруг оказались слишком близко от моих губ… А потом она села на кровать рядом со мной… А еще мгновенье спустя я почувствовал, что совершенно здоров, — и время перестало существовать для нас обоих…
Громовое:
— Э-гхрррм! — старого воина заставило нас отпрянуть друг на друга, и мы смутились, как старшеклассники, которых застали целующимися в раздевалке.
Одарив принцессу укоризненным взглядом, а меня — свирепым, богатырь швырнул к моим ногам принесенные сапоги.
Неела поспешно встала с кровати, и я понял, что хотя она отдает Ирч-ди приказы, он тоже имеет над ней некоторую власть. Интересно, какую роль играет во дворце этот седовласый итон?
Мне о стольком нужно было спросить Наа-ее-лаа, но, обувшись, я просипел самый незначительный вопрос:
— Чья это комната?
— Моего брата.
— У тебя есть брат?
Сам не знаю, почему это так меня удивило.
— Он давно умер, Джу-лиан…
Я совсем было собрался с силами, чтобы спросить про советника Ко-лея, но принцесса взяла меня за руку, и все вылетело у меня из головы.
К черту Ко-лея, сейчас существовали только мы двое — я и Неела! Она меня не забыла, она меня спасла! Но одну вещь я все-таки обязан был выяснить.
— Неела, наверное, мне не следует здесь находиться. Ты можешь пострадать, если кто-нибудь увидит, что…
— Я никуда тебя не отпущу! — воскликнула принцесса. — В городе сейчас неспокойно, ты не можешь…
— Высочайшая, — подал голос Ирч-ди, — итон Джу-лиан совершенно прав. Ему лучше перебраться в шантеру Скода.
— По какому праву ты принимаешь решения за меня, Ирч-ди?
Наа-ее-лаа хлестнула высокого воина яростным взглядом, но на этот раз богатырь не склонил головы.
— По праву вашего лавадара, принцесса! Я отвечаю за вашу жизнь, безопасность… и честь.
Я быстро взглянул на Наа-ее-лаа, а она ответила мне смущенным, почти испуганным взглядом.
— Нет, Джу-лиан, ты… Он… Сейчас я тебе все объясню!
— Ты не обязана мне ничего объяснять, — давясь словами, прохрипел я. — Разве Высочайшая не вправе сама выбрать себе лавадара?
Когда-то я уже слышал эти слова… Где-то раньше, от кого-то другого… От кого же?
Принцесса, схватив меня за руку, взглянула на меня умоляющими голубыми глазами… И я вдруг вспомнил, а, вспомнив, вздрогнул, как от удара.
— Неела, где Джейми?
— Кто?
— Подожди… Скажи, как ты очутилась на Помосте Казней?
— А, да! Какой-то скин, — принцесса брезгливо скривила губы, с отвращением выговаривая это слово. — Какой-то сумасшедший оборванец бросился под ноги моему олтону возле дворцовых ворот. Не понимаю, как он смог попасть во Внутреннее Кольцо, но я еще разберусь со стражей, дежурившей в эту олу!
— Где он?!
— Кто?
— Этот че… Этот унит?
— Унит? — принцесса смотрела на меня в явном замешательстве. — А, то грязное животное… Наверное, его уже казнили…
— Что?!
У меня не получилось вопля, только сдавленный хрип, который перешел в надсадный кашель, скрутивший меня в три погибели.
Неела ласково гладила меня по спине, но отшатнулась, когда я поднял голову и уставился на нее:
— Казнили?!.
— Да… Что с тобой, Джу-лиан? Он ведь проник во Дворцовый Квартал, — Наа-ее-лаа отчаянно пыталась понять, почему я так на нее смотрю. — Далеко не каждому кархану дозволяется сюда входить, а тварям вроде скинов запрещено приближаться даже к Внешнему Дворцовому Кольцу…
— Если бы не эта «тварь», я бы сейчас…
Новый приступ кашля чуть не вывернул меня наизнанку, я зажал рот рукой. Господи, как мне объяснить лаэтской принцессе то, что я должен ей объяснить?! Это было бы невероятно сложно, даже владей я полностью своим голосом!
— Да что с тобой такое, Джу-лиан? — в небесно-голубых глазах, так похожих на глаза Джей-ми, появились слезы. — Я не понимаю…
— А я не понимаю, что с тобой, Неела! Как ты могла…
— Могла — что?
— Казнить… того… кто… меня… спас…
— Но, Джу-лиан…
— Простите, Высочайшая, — внезапно вмешался Ирч-ди, сделав шаг вперед. — Я осмелился отложить казнь до тех пор, пока низший не признается, как он проник через сторожевые посты.
— Где он сейчас?! — прохрипел я, резко повернувшись к воину.
Но Ирч-ди молчал до тех пор, пока мой вопрос не повторила принцесса.
— Он в тюрьме Внешнего Круга, Высочайшая.
— Я пойду туда!
— Джу-лиан, нет! Пусть Ирч-ди отнесет начальнику тюрьмы приказ помиловать этого преступника, раз ты так хочешь, но…
— Я пойду туда сам. Он… — вконец отчаявшись объяснить, я просто поднес к губам ручку Наа-ее-лаа.
Какой неблагодарной скотиной я должен был выглядеть в ее глазах! Принцесса Лаэте, рискуя репутацией, а, может, и гораздо большим, вытащила меня с Помоста Казней, привела во дворцовые покои, вернула мне человеческий облик, — и вот теперь я хотел покинуть ее из-за какого-то презренного тан-скина! В устремленных на меня голубых глазах сверкали молнии, но я стойко встретил гневный взгляд нонновар.
— Неела, я должен так поступить, — на секунду я умолк, сражаясь с новым приступом удушья, и, наконец, проговорил чуть слышно: — Я люблю тебя.
Молнии угасли, так и не разразившись грозой. Принцесса Лаэте порывисто обняла неблагодарного итона, прижавшись головкой к моей груди:
— Я тоже люблю тебя, Джу-лиан!
Ирч-ди кашлял и хрипел так, словно это он прошел недавно через девять растягиваний, но мы с Неелой не обращали внимания на его свирепые сигналы. Мы стояли, обнявшись, как тогда на помосте в Ринте, и мне стоило огромного труда опустить руки.
А Наа-ее-лаа мгновенно снова превратилась в Высочайшую из равных.
— Делай все, что тебе прикажет итон Джулиан! — грозно велела она лавадару.
— Да, Высочайшая, — старый вояка даже не попытался скрыть свое неудовольствие и тревогу.
— Проведи его обратно во дворец южным ходом!
— Да, Высочайшая.
— Я дам тебе с собой укрепляющий бальзам, ты знаешь, как им пользоваться…
Принцесса подбежала к шкафчику в углу и вернулась с сосудом в оплетке. Сунув сосуд за пазуху, воин выжидательно уставился на меня.
— Спасибо тебе, Неела.
— Возвращайся скорей, Джу-лиан, — принцесса погладила меня по щеке. — Ты часто ведешь себя, как безумец, но… Я люблю тебя, кем бы ты ни был, откуда бы ты ни пришел!
Эти слова продолжали звучать у меня в ушах, когда вслед за Ирч-ди я вышел из комнаты.
Бедняга Ко-лей!
Глава пятнадцатая
Следуя рядом с лавадаром через Дворцовый Квартал, я все больше недоумевал, как Джейми удалось проникнуть во Внутренний Круг, до самых ворот жилища ямадара. Каждый из Кругов представлял собой кольцо бастионов: три таких кольца окружали дворец Сарго-та, превращая его в неприступную крепость.
Мы с Ирч-ди проезжали по ущельям узких улиц между крепостных стен, по гигантским подъемным мостам, перекинутым над заполненными водой рвами, мимо часовых, окликающих нас из навесных башен. Все вокруг было настолько грандиозным, что казалось ненастоящим, но вскоре у меня исчезло ощущение, будто окружающие меня каменные громады сделаны из фанеры или папье-маше. Нет, мосты грохали о камень так, что мой олтон пугливо прижимал уши, толстые цепи гремели, поднимая перед нами решетки, стены бастионов вздымались так высоко, что внизу между ними царил полумрак…
Мое внимание разрывалось между олтоном, которым я управлял впервые в жизни, окружающими меня декорациями к фильму из жизни средневековья и моим провожатым. Седой воин отвечал на окрики часовых оглушительным ревом, который будил эхо в каменных ущельях, и в моей душе рождалась черная зависть к тому, кто может так громко орать. Сам я все еще был способен только на сиплый полушепот.
Этим полушепотом я пытался задавать вопросы Ирч-ди, но тот отвечал настолько коротко и неохотно, что вскоре я совсем замолчал.
Лавадара принцессы явно хорошо знали и даже побаивались в Дворцовом Квартале: нас пропускали без задержек через все посты, пока, наконец, мы не приблизились к крепости из черного камня, при виде которой мой провожатый буркнул:
— Горхаг. Тюрьма Внешнего Круга.
Горхаг распростерся на земле, словно свернувшееся полукольцом чудовище, одним своим видом внушая почтительный трепет. Кажется, скоро я стану большим знатоком тюрем во-наа и смогу написать о них реферат, основанный на богатом личном опыте…
Ирч-ди набросил поводья своего олтона на крюк в стене и загрохотал кулаком в маленькое окошко в окованной металлом двери:
— Воля Высочайшей!
Лавадару пришлось гаркнуть это несколько раз, прежде чем нас обозрели в открывшееся окошко и впустили внутрь. Внутри Горхаг был похож на Дворцовый Квартал в миниатюре: вооруженные униты останавливали нас чуть ли не каждом шагу, и я рычал от ярости и нетерпения, пока Ирч-ди объяснялся с очередным стражником.
Перед тем, как распахнуть дверь в конце длинного коридора, Ирч-ди пристально посмотрел на меня и достал флягу, полученную от Наа-ее-лаа.
— Нет, не сейчас! — прохрипел я, отстранил флягу и первым ввалился в комнату начальника тюрьмы.
Каким угодно я представлял себе владыку этого царства теней, только не таким!
В жарко натопленной комнате за захламленным столом сидел лысый толстяк в красной одежде и, чавкая, лопал что-то из солидных размеров тарелки. В то же время некая бесцветная личность за его креслом долдонила унылым голосом то ли молитву, то ли реестр.
Подняв глаза на шум открывшейся двери, толстяк суетливо вскочил, сунул бутылку под стол и уронил кружку. Монотонная молитва смолкла.
— Блистательный лавадар!
— Здорово, Клос, — рыкнул Ирч-ди. — Все отращиваешь брюхо?
— Какое там! — замахал руками толстяк. — В последние олы у меня столько работы, что нет даже времени как следует поесть! Видишь сам — перехватываю на ходу, одновременно занимаясь делами…
По знаку начальника личность за креслом включилась с того места, на котором умолкла:
— Кархан Дог-дон, третья верхняя, горячая, безрезультатно. Кархан Ол-дим, вторая нижняя, признался, переведен в четвертую верхнюю. Итон Ло-гар-хан, шестая верхняя…
— Довольно! — Ирч-ди прервал молитву ударом ладони по рукояти меча.
— Где тан-скин? — просипел я, перегнувшись через стол, отделяющей меня от толстяка.
Ирч-ди немедленно продублировал мой шепот громовым рявком.
— Виноват, блистательный лавадар! — виновато заговорил толстяк. — Я еще не успел выполнить твой приказ, но я немедленно этим займусь, даже если мне придется остаться без…
— Где он?!
— Э-э… — начальник оглянулся на бесцветную личность, которая немедленно доложила:
— Тан-скин, схвачен во Внутреннем Дворцовом Круге. Четвертая нижняя, обычная подготовка к допросу первой степени. Допрос назначен на…
— Я и сам прекрасно помню! — прервал толстяк. — Ну конечно, я велел поместить негодяя в одну из нижних камер, они обычно становятся более разговорчивыми после того, как…
— Мы забираем его, — прервал Ирч-ди.
— Э-э-э… Как скажешь, блистательный лава-дар. Сейчас я кого-нибудь туда пошлю…
— Я сам за ним схожу! — прохрипел я.
Начальник тюрьмы уставился на меня так, словно я ляпнул отъявленную непристойность, но лавадар рявкнул:
— Воля Высочайшей! — и сунул ему под нос металлическую бляху с изображением трилистника.
— Х-хорошо… Конечно, как скажете… Тогда позвольте мне вас проводить!
С тоской посмотрев на тарелку, толстяк накинул на плечи подбитый мехом плащ.
Лестница, по которой мы спускались, уходила, казалось, в самую Бездну. Несмотря на теплую одежду, меня колотила дрожь — не столько от царившего здесь промозглого холода, сколько от глухих страшных криков, порой доносившихся как будто из стен.
На каждой площадке под ярко пылающим факелом дежурил стражник; по тому, сколько таких площадок мы прошли, я мог судить, как глубоко мы спустились под землю.
Проклятое место! Наверное, даже таракан не смог бы долго просуществовать в этой дыре!
— Долго еще?! — прохрипел я, негодуя, что чертово горло не позволяет мне крикнуть во весь голос, как мне бы того хотелось.
Но начальник Горахага, топающий передо мной, сразу по пятам за здоровяком, вздымающим над головой факел, уловил мой хрип.
— Почти пришли! — сообщил он и снова принялся жаловаться на обилие работы и на свою многотрудную жизнь.
Меня чертовски раздражал этот тип, но я был рад его назойливой болтовне, потому что она заглушала адские звуки, напоминающие мне о Помосте Казней. Однако чем ниже мы спускались, тем глуше становились крики и стоны, пока, наконец, не умолкли совсем. Наверное, униты недаром верят, что в Бездне царит не только вечный мрак, но и полное безмолвие…
— Здесь, — толстяк остановился, переводя дух.
Стражник загремел многочисленными засовами, и едва толстая двойная дверь приоткрылась, из-за нее вырвался нечеловеческий визг.
Я выхватил у стражника факел, оттолкнул его и ворвался в камеру, как в логово Ночных Владык.
— Джейми! Где ты?..
Никто не отозвался на мой сдавленный хрип, но дикие крики смолкли.
Застыв у входа, я смотрел на голых людей, сбившихся в тесную кучку на полу, и на стаю скрэков, облепивших окровавленный труп, у которого не было лица, а руки были обглоданы до костей… Многие еще живые люди были зверски искусаны, и я увидел, как вспугнутый светом скрэк отцепился от руки сидевшего с краю человека…
— Унита, — машинально поправил я себя, как будто это сейчас имело какое-то значение.
В камеру ввалились мои спутники, свет вспыхнул ярче. Скаля длинные зубастые пасти, скрэки с недовольным верещанием отхлынули от добычи и один за другим исчезли в дыре в углу.
— В последнее время их развелось столько, что просто спасу нет! — пожаловался начальник тюрьмы. — За прошлую улу сожрали троих заключенных, — но что я могу поделать? Их не берут никакие яды…
— Джейми! — я хотел заорать во все горло, но снова разразился кашлем, шаря глазами по тем, кто сидел на полу.
Среди несчастных, полузамерзших, искусанных, но все еще живых существ я не увидел тан-скина — и с ужасом воззрился на истерзанное тело на полу…
— О господи… Нет!
— Джу-лиан…
Почти неслышный шепот, раздавшийся за моей спиной, заставил меня резко развернуться, — и в дальнем углу камеры я увидел того, кого искал.
Раздетый догола, как и все остальные заключенные в этой душегубке, Джейми лежал на земляном полу, истоптанном лапами скрэков.
Я одним прыжком оказался рядом, воткнул факел в пол, наклонился над ним…
Парень был весь в крови, но то была старая кровь — память о наших предыдущих передрягах. Другие заключенные вышвырнули тан-скина в дальний угол камеры, не пожелав делиться с ним теплом своих тел, побрезговав греться об этого низшего из низших. Двуногие собратья отвергли Джейми, но скрэки не тронули его. Не тронули, хотя тот не смог бы оказать им ни малейшего сопротивления. Он даже не шевельнулся, когда я схватил его за руку, холодную, как у мертвеца.
— Ничего, — давясь словами, я сорвал с себя плащ. — Все будет в порядке, дружище… Сейчас я тебя отсюда заберу…
Я положил Джейми на плащ, закутал с ног до головы, обернулся, ища глазами еще какую-нибудь одежду…
Лавадар, начальник тюрьмы и стражники со смесью отвращения и недоверия на лицах наблюдали, как я вожусь с полудохлым скином. Ирч-ди презрительно скривил губы, но в ответ на мой бешеный взгляд содрал с плеч начальника тюрьмы тяжелый плащ и бросил мне.
— Все будет в порядке, Джейми, — я завернул унита в подбитую мехом ткань, приподнял, натягивая ему на голову капюшон. — Нам не впервой выбираться из разных поганых мест, верно?
— Вер…
Лохматая голова упала мне на плечо, и ко мне на миг вернулся прежний голос, но крик почти сразу перешел в новый приступ кашля. Я беспощадно его задавил, прижал пальцы к шее тан-скина и не дышал, пока не почувствовал слабое биение пульса.
Я встал, держа Джейми на руках, и быстро направился к выходу.
— Дайте этим людям одежду, — уже на пороге прохрипел я отскочившему в сторону начальнику тюрьмы. — И принесите сюда побольше факелов.
— Да, блистательный итон Джу-лиан, — пробормотал толстяк раньше, чем Ирч-ди успел подкрепить мои слова криком:
— Воля Высочайшей!
Глава шестнадцатая
Внизу шумели подвыпившие постояльцы, но то был едва различимый шум: Скод отвел нам лучшую комнату на втором этаже, вдалеке от лестницы и общего зала.
Не знаю, какую власть имел Ирч-ди над хозяином шантеры, но тот принял нас с таким почетом, словно мы владели контрольным пакетом акций его заведения. Он не задал ни одного неудобного вопроса и предоставил в наше распоряжение все, чем владел: кровати, еду, выпивку, сколько угодно горячей воды, даже жестяную ванну… Но всего этого было мало, чтобы вернуть к жизни полумертвого унита.
— Ты должен сходить за лекарем, Ирч-ди, — я отвернулся от кровати, на которой под тремя одеялами лежал Джейми, и взглянул на воина, сидящего в кресле с бокалом в руке.
— Ни один лекарь не согласится лечить тан-скина, — Ирч-ди отхлебнул из бокала, сморщился и выплеснул остатки на пол.
— Даже если ему прикажет лавадар принцессы?
Вокруг помоста колыхалась толпа без лиц, просто множество мутных пятен, то и дело сливающихся в одно большое пятно… И сквозь эту муть летел олтон, стремительно взрезая болото безликих фигур, прокладывая себе дорогу к помосту.
— Стойте, волей Высочайшей!
Конец крика утонул в оглушительном громе, под который я начал проваливаться в ничто. Я больше не пытался бороться, я хотел остаться там, откуда меня уже не вытащит никакая веревка…
… Меня вытащил оттуда умоляющий голос, в котором звенели слезы:
— … Джу-лиан!
Нет… Этого не может быть!
Я попытался вдохнуть, но не смог.
— Джулиа-а-а-ан!
Мягкие губы прижались к моим губам, кто-то сделал за меня этот вдох, втолкнув воздух в мои ссохшиеся легкие.
— Вы все пойдете под «колесницу богов»!.. Господи, чей это голос звенит надо мной, такой знакомый, дрожащий от негодования голос?
— Я всех вас отправлю в Бездну, ублюдки! Джу-лиан! Джу-лиан, очнись!
Меня трясли за плечи, щекочущие волосы касались моей щеки, и я наконец понял, кто зовет меня, не желая отпустить во тьму.
— Во имя всех небесных богов, во имя огня, и твердого неба, и благодатной…
Я открыл глаза, и голос Наа-ее-лаа пресекся.
— Джу-лиан…
Еще никогда и ни в чьих глазах я не видел такого сияния, как в устремленных на меня голубых глазах принцессы Лаэте.
— Неела…
Нет, я не смог произнести ее имя, при первой же попытке выдавить малейший звук мое горло перехватило так, словно мне опять набросили на шею удавку.
— Высочайшая, вам лучше отсюда уйти! Над стоящей на коленях Наа-ее-лаа возник высокий седой унит в серебристо-черных доспехах.
— Вам не подобает…
— Молчи! — Наа-ее-лаа продолжала поддерживать мою голову.
— Я позабочусь об Итоне Джу-лиане, — продолжал настаивать седовласый. — А вам не подобает…
— Я сама решу, что мне подобает, Ирч-ди! — Неела резко вскинулась и вдруг, взглянув по сторонам, зажала рот рукой.
Кем бы ни был этот Ирч-ди, он был совершенно прав — принцессе не следовало здесь находиться! Невероятным усилием воли я приподнялся на локте, но Неела уже овладела собой.
— Ирч-ди, мы должны немедленно доставить его во дворец!
Глава четырнадцатая
Рай
В своей первой в жизни поездке на олтоне я оказался не на высоте. По правде говоря, большая часть пути прошла без моего участия; только когда меня стащили с седла, я пришел в себя настолько, что снова смог видеть окружающее более-менее четко…
Но в длинном темном коридоре, по которому вел меня высокий седовласый богатырь, нечего было разглядывать, кроме тусклых факелов, воткнутых в железные кольца на стене на каждом повороте. Наконец мы очутились в столь же скупо освещенной комнате, и унит свалил меня на широкую кровать.
Утонув в сладко пахнущих покрывалах, я со стыдом подумал, какую ужасную картину собой представляю: полуголый, заросший щетиной, покрытый кровью и грязью смертник — такому в самый раз валяться на кровати в королевских покоях! Я шевельнулся, намереваясь сползти на пол, но нежные руки принцессы удержали меня за плечи, не позволив даже привстать.
— Высочайшая, — встревоженно рыкнул седой. — Это просто неслыханно… Если об этом узнает ямадар…
— Ты еще здесь? Не испытывай мое терпение, Ирч-ди!
Выпрямившись во весь рост, Наа-ее-лаа гневно посмотрела на воина. А я снизу вверх глядел на нее, с трудом узнавая прежнюю Неелу.
Куда девалась та девочка с короткими неровно остриженными волосами, обряженная в мою клетчатую рубашку, которую я нес на руках по тропинкам в Свободных Горах? Рядом с кроватью стояла ослепительная красавица в изукрашенном драгоценностями ярко-синем платье, с упрятанными под золотую сеточку волосами цвета живого огня. Высочайшая среди равных, властная казнить или миловать, отдающая приказы одним движением унизанной перстнями руки. И эта рука властно указала Ирч-ди на дверь.
Старый воин молча склонил голову, прижал кулак к груди, повернулся и вышел.
А я вздрогнул при мысли о том, как рисковала принцесса, доставив меня сюда. Что грозит дочери Сарго-та, если меня здесь обнаружат? В этом больном, вывернутом наизнанку мире можно было ожидать всего, чего угодно! Перед моими глазами встало жуткое видение Помоста Казней, и я рывком приподнялся.
— Неела, мне…
Я хотел сказать, что мне лучше уйти, но первые же слова заставили меня схватиться за горло, свесить голову с кровати, и меня вырвало кровью на ковер, расшитый яркими цветами. Наа-ее-лаа самоотверженно помогала мне до тех пор, пока не прошли чертовы спазмы, потом побежала в угол комнаты. Я смог только проводить ее глазами: каждая попытка пошевелить шеей вызывала такую боль, что я боялся повторения своего позора.
Принцесса вернулась с деревянным ящичком и захлопотала, раскладывая на столике у изголовья кровати флаконы, какие-то баночки, куски ткани… Она принялась смазывать мою израненную шею, ободранный подбородок, освежеванные веревкой щиколотки остро пахнущей мазью, а я лежал с закрытыми глазами, блаженствуя от осторожных прикосновений ее ласковых рук. Неужели этой блистательной красавице не противно прикасаться к такому грязному доходяге, как я?
Принцесса приподняла мою нечесаную голову и поднесла к губам чашку с темной жидкостью, уговаривая выпить до дна. Каждый глоток был настоящей пыткой, но я выполнил просьбу нон-новар и снова растянулся на кровати, чувствуя, как боль медленно отступает, как мир вокруг обретает прежнюю яркость…
Но когда я попытался заговорить, унизанная перстнями ручка ласково легла на мои губы.
— Тебе еще рано разговаривать, Джу-лиан… Пожалуйста, ты должен отдохнуть!
Я охотно послушался, потому что эту просьбу сопровождал такой взгляд, который был убедительней любых слов. Некоторое время мы с принцессой разговаривали глазами, и это был самый упоительный диалог в моей жизни!
Его прервало появление мрачного, как туча, Ирч-ди, доложившего, что все готово.
Уж не знаю, какими снадобьями пользовала меня Неела, но они сотворили чудо: я поднялся с кровати и пошел вслед за Ирч-ди, ни разу не наткнувшись плечом на стену.
Сумрачный цербер провел меня в комнатку, посреди которой был маленький круглый бассейн, исходящий теплым паром. Плюхнувшись в воду, я начал с остервенением сдирать с себя грязь и кровь, а Ирч-ди возвышался на краю водоема, не сводя с меня пристального взгляда. Этот седовласый итон был самым крупным унитом из всех, каких я видел: ростом он был почти с меня и даже пошире в плечах, его лицо казалось высеченным из камня.
Все с тем же каменным выражением лица он подал мне сосуд с соком гойя, потом — синюю склянку с каким-то приятно пахнущим маслянистым составом. Увидев мой озадаченный взгляд, Ирч-ди без улыбки объяснил, что это масло для притираний.
Наконец пришло время облачиться в одежду, которая поджидала меня на низком диванчике в углу комнаты. Скажу одно: ее было очень много. Натягивая одну вещь за другой, я то и дело путался в последовательности, и тогда Ирч-ди все с тем же хмурым видом исправлял мою оплошность.
Впихнув ноги в высокие сапоги, которые немилосердно жали, накинув на плечи длинный плащ, я взглянул в металлическое зеркало на стене и подумал, что в последний раз одевался подобным образом в детстве, когда изображал Зорро на празднике Хэллоуина. Только тогда на моей одежде не сверкали украшения из золотых листков и еще какие-то побрякушки, которых было больше, чем на манекене в витрине ювелирного магазина.
Ирч-ди остался верен своей мрачной невозмутимости, но мне показалось, что он доволен моим преображением, а Наа-ее-лаа при виде меня захлопала в ладоши, как девчонка.
Увидев, что я хромаю, она заставила меня сесть на кровать и разуться и послала Ирч-ди за новыми сапогами. Не слушая никаких протестов, принцесса сама обмазала мои щиколотки целебной мазью, ловко забинтовала, потом стала накладывать пропитанную мазью повязку мне на шею… А потом ее губы вдруг оказались слишком близко от моих губ… А потом она села на кровать рядом со мной… А еще мгновенье спустя я почувствовал, что совершенно здоров, — и время перестало существовать для нас обоих…
Громовое:
— Э-гхрррм! — старого воина заставило нас отпрянуть друг на друга, и мы смутились, как старшеклассники, которых застали целующимися в раздевалке.
Одарив принцессу укоризненным взглядом, а меня — свирепым, богатырь швырнул к моим ногам принесенные сапоги.
Неела поспешно встала с кровати, и я понял, что хотя она отдает Ирч-ди приказы, он тоже имеет над ней некоторую власть. Интересно, какую роль играет во дворце этот седовласый итон?
Мне о стольком нужно было спросить Наа-ее-лаа, но, обувшись, я просипел самый незначительный вопрос:
— Чья это комната?
— Моего брата.
— У тебя есть брат?
Сам не знаю, почему это так меня удивило.
— Он давно умер, Джу-лиан…
Я совсем было собрался с силами, чтобы спросить про советника Ко-лея, но принцесса взяла меня за руку, и все вылетело у меня из головы.
К черту Ко-лея, сейчас существовали только мы двое — я и Неела! Она меня не забыла, она меня спасла! Но одну вещь я все-таки обязан был выяснить.
— Неела, наверное, мне не следует здесь находиться. Ты можешь пострадать, если кто-нибудь увидит, что…
— Я никуда тебя не отпущу! — воскликнула принцесса. — В городе сейчас неспокойно, ты не можешь…
— Высочайшая, — подал голос Ирч-ди, — итон Джу-лиан совершенно прав. Ему лучше перебраться в шантеру Скода.
— По какому праву ты принимаешь решения за меня, Ирч-ди?
Наа-ее-лаа хлестнула высокого воина яростным взглядом, но на этот раз богатырь не склонил головы.
— По праву вашего лавадара, принцесса! Я отвечаю за вашу жизнь, безопасность… и честь.
Я быстро взглянул на Наа-ее-лаа, а она ответила мне смущенным, почти испуганным взглядом.
— Нет, Джу-лиан, ты… Он… Сейчас я тебе все объясню!
— Ты не обязана мне ничего объяснять, — давясь словами, прохрипел я. — Разве Высочайшая не вправе сама выбрать себе лавадара?
Когда-то я уже слышал эти слова… Где-то раньше, от кого-то другого… От кого же?
Принцесса, схватив меня за руку, взглянула на меня умоляющими голубыми глазами… И я вдруг вспомнил, а, вспомнив, вздрогнул, как от удара.
— Неела, где Джейми?
— Кто?
— Подожди… Скажи, как ты очутилась на Помосте Казней?
— А, да! Какой-то скин, — принцесса брезгливо скривила губы, с отвращением выговаривая это слово. — Какой-то сумасшедший оборванец бросился под ноги моему олтону возле дворцовых ворот. Не понимаю, как он смог попасть во Внутреннее Кольцо, но я еще разберусь со стражей, дежурившей в эту олу!
— Где он?!
— Кто?
— Этот че… Этот унит?
— Унит? — принцесса смотрела на меня в явном замешательстве. — А, то грязное животное… Наверное, его уже казнили…
— Что?!
У меня не получилось вопля, только сдавленный хрип, который перешел в надсадный кашель, скрутивший меня в три погибели.
Неела ласково гладила меня по спине, но отшатнулась, когда я поднял голову и уставился на нее:
— Казнили?!.
— Да… Что с тобой, Джу-лиан? Он ведь проник во Дворцовый Квартал, — Наа-ее-лаа отчаянно пыталась понять, почему я так на нее смотрю. — Далеко не каждому кархану дозволяется сюда входить, а тварям вроде скинов запрещено приближаться даже к Внешнему Дворцовому Кольцу…
— Если бы не эта «тварь», я бы сейчас…
Новый приступ кашля чуть не вывернул меня наизнанку, я зажал рот рукой. Господи, как мне объяснить лаэтской принцессе то, что я должен ей объяснить?! Это было бы невероятно сложно, даже владей я полностью своим голосом!
— Да что с тобой такое, Джу-лиан? — в небесно-голубых глазах, так похожих на глаза Джей-ми, появились слезы. — Я не понимаю…
— А я не понимаю, что с тобой, Неела! Как ты могла…
— Могла — что?
— Казнить… того… кто… меня… спас…
— Но, Джу-лиан…
— Простите, Высочайшая, — внезапно вмешался Ирч-ди, сделав шаг вперед. — Я осмелился отложить казнь до тех пор, пока низший не признается, как он проник через сторожевые посты.
— Где он сейчас?! — прохрипел я, резко повернувшись к воину.
Но Ирч-ди молчал до тех пор, пока мой вопрос не повторила принцесса.
— Он в тюрьме Внешнего Круга, Высочайшая.
— Я пойду туда!
— Джу-лиан, нет! Пусть Ирч-ди отнесет начальнику тюрьмы приказ помиловать этого преступника, раз ты так хочешь, но…
— Я пойду туда сам. Он… — вконец отчаявшись объяснить, я просто поднес к губам ручку Наа-ее-лаа.
Какой неблагодарной скотиной я должен был выглядеть в ее глазах! Принцесса Лаэте, рискуя репутацией, а, может, и гораздо большим, вытащила меня с Помоста Казней, привела во дворцовые покои, вернула мне человеческий облик, — и вот теперь я хотел покинуть ее из-за какого-то презренного тан-скина! В устремленных на меня голубых глазах сверкали молнии, но я стойко встретил гневный взгляд нонновар.
— Неела, я должен так поступить, — на секунду я умолк, сражаясь с новым приступом удушья, и, наконец, проговорил чуть слышно: — Я люблю тебя.
Молнии угасли, так и не разразившись грозой. Принцесса Лаэте порывисто обняла неблагодарного итона, прижавшись головкой к моей груди:
— Я тоже люблю тебя, Джу-лиан!
Ирч-ди кашлял и хрипел так, словно это он прошел недавно через девять растягиваний, но мы с Неелой не обращали внимания на его свирепые сигналы. Мы стояли, обнявшись, как тогда на помосте в Ринте, и мне стоило огромного труда опустить руки.
А Наа-ее-лаа мгновенно снова превратилась в Высочайшую из равных.
— Делай все, что тебе прикажет итон Джулиан! — грозно велела она лавадару.
— Да, Высочайшая, — старый вояка даже не попытался скрыть свое неудовольствие и тревогу.
— Проведи его обратно во дворец южным ходом!
— Да, Высочайшая.
— Я дам тебе с собой укрепляющий бальзам, ты знаешь, как им пользоваться…
Принцесса подбежала к шкафчику в углу и вернулась с сосудом в оплетке. Сунув сосуд за пазуху, воин выжидательно уставился на меня.
— Спасибо тебе, Неела.
— Возвращайся скорей, Джу-лиан, — принцесса погладила меня по щеке. — Ты часто ведешь себя, как безумец, но… Я люблю тебя, кем бы ты ни был, откуда бы ты ни пришел!
Эти слова продолжали звучать у меня в ушах, когда вслед за Ирч-ди я вышел из комнаты.
Бедняга Ко-лей!
Глава пятнадцатая
Ад
Следуя рядом с лавадаром через Дворцовый Квартал, я все больше недоумевал, как Джейми удалось проникнуть во Внутренний Круг, до самых ворот жилища ямадара. Каждый из Кругов представлял собой кольцо бастионов: три таких кольца окружали дворец Сарго-та, превращая его в неприступную крепость.
Мы с Ирч-ди проезжали по ущельям узких улиц между крепостных стен, по гигантским подъемным мостам, перекинутым над заполненными водой рвами, мимо часовых, окликающих нас из навесных башен. Все вокруг было настолько грандиозным, что казалось ненастоящим, но вскоре у меня исчезло ощущение, будто окружающие меня каменные громады сделаны из фанеры или папье-маше. Нет, мосты грохали о камень так, что мой олтон пугливо прижимал уши, толстые цепи гремели, поднимая перед нами решетки, стены бастионов вздымались так высоко, что внизу между ними царил полумрак…
Мое внимание разрывалось между олтоном, которым я управлял впервые в жизни, окружающими меня декорациями к фильму из жизни средневековья и моим провожатым. Седой воин отвечал на окрики часовых оглушительным ревом, который будил эхо в каменных ущельях, и в моей душе рождалась черная зависть к тому, кто может так громко орать. Сам я все еще был способен только на сиплый полушепот.
Этим полушепотом я пытался задавать вопросы Ирч-ди, но тот отвечал настолько коротко и неохотно, что вскоре я совсем замолчал.
Лавадара принцессы явно хорошо знали и даже побаивались в Дворцовом Квартале: нас пропускали без задержек через все посты, пока, наконец, мы не приблизились к крепости из черного камня, при виде которой мой провожатый буркнул:
— Горхаг. Тюрьма Внешнего Круга.
Горхаг распростерся на земле, словно свернувшееся полукольцом чудовище, одним своим видом внушая почтительный трепет. Кажется, скоро я стану большим знатоком тюрем во-наа и смогу написать о них реферат, основанный на богатом личном опыте…
Ирч-ди набросил поводья своего олтона на крюк в стене и загрохотал кулаком в маленькое окошко в окованной металлом двери:
— Воля Высочайшей!
Лавадару пришлось гаркнуть это несколько раз, прежде чем нас обозрели в открывшееся окошко и впустили внутрь. Внутри Горхаг был похож на Дворцовый Квартал в миниатюре: вооруженные униты останавливали нас чуть ли не каждом шагу, и я рычал от ярости и нетерпения, пока Ирч-ди объяснялся с очередным стражником.
Перед тем, как распахнуть дверь в конце длинного коридора, Ирч-ди пристально посмотрел на меня и достал флягу, полученную от Наа-ее-лаа.
— Нет, не сейчас! — прохрипел я, отстранил флягу и первым ввалился в комнату начальника тюрьмы.
Каким угодно я представлял себе владыку этого царства теней, только не таким!
В жарко натопленной комнате за захламленным столом сидел лысый толстяк в красной одежде и, чавкая, лопал что-то из солидных размеров тарелки. В то же время некая бесцветная личность за его креслом долдонила унылым голосом то ли молитву, то ли реестр.
Подняв глаза на шум открывшейся двери, толстяк суетливо вскочил, сунул бутылку под стол и уронил кружку. Монотонная молитва смолкла.
— Блистательный лавадар!
— Здорово, Клос, — рыкнул Ирч-ди. — Все отращиваешь брюхо?
— Какое там! — замахал руками толстяк. — В последние олы у меня столько работы, что нет даже времени как следует поесть! Видишь сам — перехватываю на ходу, одновременно занимаясь делами…
По знаку начальника личность за креслом включилась с того места, на котором умолкла:
— Кархан Дог-дон, третья верхняя, горячая, безрезультатно. Кархан Ол-дим, вторая нижняя, признался, переведен в четвертую верхнюю. Итон Ло-гар-хан, шестая верхняя…
— Довольно! — Ирч-ди прервал молитву ударом ладони по рукояти меча.
— Где тан-скин? — просипел я, перегнувшись через стол, отделяющей меня от толстяка.
Ирч-ди немедленно продублировал мой шепот громовым рявком.
— Виноват, блистательный лавадар! — виновато заговорил толстяк. — Я еще не успел выполнить твой приказ, но я немедленно этим займусь, даже если мне придется остаться без…
— Где он?!
— Э-э… — начальник оглянулся на бесцветную личность, которая немедленно доложила:
— Тан-скин, схвачен во Внутреннем Дворцовом Круге. Четвертая нижняя, обычная подготовка к допросу первой степени. Допрос назначен на…
— Я и сам прекрасно помню! — прервал толстяк. — Ну конечно, я велел поместить негодяя в одну из нижних камер, они обычно становятся более разговорчивыми после того, как…
— Мы забираем его, — прервал Ирч-ди.
— Э-э-э… Как скажешь, блистательный лава-дар. Сейчас я кого-нибудь туда пошлю…
— Я сам за ним схожу! — прохрипел я.
Начальник тюрьмы уставился на меня так, словно я ляпнул отъявленную непристойность, но лавадар рявкнул:
— Воля Высочайшей! — и сунул ему под нос металлическую бляху с изображением трилистника.
— Х-хорошо… Конечно, как скажете… Тогда позвольте мне вас проводить!
С тоской посмотрев на тарелку, толстяк накинул на плечи подбитый мехом плащ.
Лестница, по которой мы спускались, уходила, казалось, в самую Бездну. Несмотря на теплую одежду, меня колотила дрожь — не столько от царившего здесь промозглого холода, сколько от глухих страшных криков, порой доносившихся как будто из стен.
На каждой площадке под ярко пылающим факелом дежурил стражник; по тому, сколько таких площадок мы прошли, я мог судить, как глубоко мы спустились под землю.
Проклятое место! Наверное, даже таракан не смог бы долго просуществовать в этой дыре!
— Долго еще?! — прохрипел я, негодуя, что чертово горло не позволяет мне крикнуть во весь голос, как мне бы того хотелось.
Но начальник Горахага, топающий передо мной, сразу по пятам за здоровяком, вздымающим над головой факел, уловил мой хрип.
— Почти пришли! — сообщил он и снова принялся жаловаться на обилие работы и на свою многотрудную жизнь.
Меня чертовски раздражал этот тип, но я был рад его назойливой болтовне, потому что она заглушала адские звуки, напоминающие мне о Помосте Казней. Однако чем ниже мы спускались, тем глуше становились крики и стоны, пока, наконец, не умолкли совсем. Наверное, униты недаром верят, что в Бездне царит не только вечный мрак, но и полное безмолвие…
— Здесь, — толстяк остановился, переводя дух.
Стражник загремел многочисленными засовами, и едва толстая двойная дверь приоткрылась, из-за нее вырвался нечеловеческий визг.
Я выхватил у стражника факел, оттолкнул его и ворвался в камеру, как в логово Ночных Владык.
— Джейми! Где ты?..
Никто не отозвался на мой сдавленный хрип, но дикие крики смолкли.
Застыв у входа, я смотрел на голых людей, сбившихся в тесную кучку на полу, и на стаю скрэков, облепивших окровавленный труп, у которого не было лица, а руки были обглоданы до костей… Многие еще живые люди были зверски искусаны, и я увидел, как вспугнутый светом скрэк отцепился от руки сидевшего с краю человека…
— Унита, — машинально поправил я себя, как будто это сейчас имело какое-то значение.
В камеру ввалились мои спутники, свет вспыхнул ярче. Скаля длинные зубастые пасти, скрэки с недовольным верещанием отхлынули от добычи и один за другим исчезли в дыре в углу.
— В последнее время их развелось столько, что просто спасу нет! — пожаловался начальник тюрьмы. — За прошлую улу сожрали троих заключенных, — но что я могу поделать? Их не берут никакие яды…
— Джейми! — я хотел заорать во все горло, но снова разразился кашлем, шаря глазами по тем, кто сидел на полу.
Среди несчастных, полузамерзших, искусанных, но все еще живых существ я не увидел тан-скина — и с ужасом воззрился на истерзанное тело на полу…
— О господи… Нет!
— Джу-лиан…
Почти неслышный шепот, раздавшийся за моей спиной, заставил меня резко развернуться, — и в дальнем углу камеры я увидел того, кого искал.
Раздетый догола, как и все остальные заключенные в этой душегубке, Джейми лежал на земляном полу, истоптанном лапами скрэков.
Я одним прыжком оказался рядом, воткнул факел в пол, наклонился над ним…
Парень был весь в крови, но то была старая кровь — память о наших предыдущих передрягах. Другие заключенные вышвырнули тан-скина в дальний угол камеры, не пожелав делиться с ним теплом своих тел, побрезговав греться об этого низшего из низших. Двуногие собратья отвергли Джейми, но скрэки не тронули его. Не тронули, хотя тот не смог бы оказать им ни малейшего сопротивления. Он даже не шевельнулся, когда я схватил его за руку, холодную, как у мертвеца.
— Ничего, — давясь словами, я сорвал с себя плащ. — Все будет в порядке, дружище… Сейчас я тебя отсюда заберу…
Я положил Джейми на плащ, закутал с ног до головы, обернулся, ища глазами еще какую-нибудь одежду…
Лавадар, начальник тюрьмы и стражники со смесью отвращения и недоверия на лицах наблюдали, как я вожусь с полудохлым скином. Ирч-ди презрительно скривил губы, но в ответ на мой бешеный взгляд содрал с плеч начальника тюрьмы тяжелый плащ и бросил мне.
— Все будет в порядке, Джейми, — я завернул унита в подбитую мехом ткань, приподнял, натягивая ему на голову капюшон. — Нам не впервой выбираться из разных поганых мест, верно?
— Вер…
Лохматая голова упала мне на плечо, и ко мне на миг вернулся прежний голос, но крик почти сразу перешел в новый приступ кашля. Я беспощадно его задавил, прижал пальцы к шее тан-скина и не дышал, пока не почувствовал слабое биение пульса.
Я встал, держа Джейми на руках, и быстро направился к выходу.
— Дайте этим людям одежду, — уже на пороге прохрипел я отскочившему в сторону начальнику тюрьмы. — И принесите сюда побольше факелов.
— Да, блистательный итон Джу-лиан, — пробормотал толстяк раньше, чем Ирч-ди успел подкрепить мои слова криком:
— Воля Высочайшей!
Глава шестнадцатая
Шантера Скода
Внизу шумели подвыпившие постояльцы, но то был едва различимый шум: Скод отвел нам лучшую комнату на втором этаже, вдалеке от лестницы и общего зала.
Не знаю, какую власть имел Ирч-ди над хозяином шантеры, но тот принял нас с таким почетом, словно мы владели контрольным пакетом акций его заведения. Он не задал ни одного неудобного вопроса и предоставил в наше распоряжение все, чем владел: кровати, еду, выпивку, сколько угодно горячей воды, даже жестяную ванну… Но всего этого было мало, чтобы вернуть к жизни полумертвого унита.
— Ты должен сходить за лекарем, Ирч-ди, — я отвернулся от кровати, на которой под тремя одеялами лежал Джейми, и взглянул на воина, сидящего в кресле с бокалом в руке.
— Ни один лекарь не согласится лечить тан-скина, — Ирч-ди отхлебнул из бокала, сморщился и выплеснул остатки на пол.
— Даже если ему прикажет лавадар принцессы?