Страница:
Гитлеровцы стали сосредоточиваться для атаки в районе монастыря. Полуразрушенный монастырь стоял на возвышенности неподалеку от города за Ольшанкой. Вот там и скопилось несколько десятков танков. Развернувшись в боевой порядок, они медленно поползли к позициям полка. Все поле покрылось разрывами. На огонь танков ответили наши артиллерийские батареи и орудия бронепоезда. 16 сентября гитлеровцы неоднократно атаковали оборону полка, но каждый раз, наталкиваясь на стойкость пограничников, сильный огонь бронепоезда и артдивизиона, откатывались назад.
Ночью поддерживавшие полк бронепоезд и артиллерийский дивизион отошли к Пирятину, к штабу Юго-Западного фронта. Теперь оставалось рассчитывать только на себя, на гранаты да на бутылки с горючей смесью. Всю ночь пограничники готовились к схватке с врагом: укрепляли блиндажи, рыли ходы сообщения, оборудовали наблюдательные пункты. Был строго учтен весь боезапас. Командиры и политработники все время находились среди воинов, поддерживая в них высокий боевой дух, стремление во что бы то ни стало остановить и уничтожить врага.
Утро 17 сентября выдалось теплое и безветренное. Как только порозовел горизонт, от монастыря вновь двинулась армада бронированных машин. Утренний воздух потрясли артиллерийские залпы. Это откуда-то ударили по позициям полка немецкие гаубицы. Приблизившись к блиндажам и траншеям, открыли огонь вражеские танки. Со стороны сел Клепачи и Новаки послышалась ружейно-пулеметная стрельба. Трудно было понять, что там происходило. Но вот из леса выскочило несколько всадников из кавалерийского взвода лейтенанта Горбунова. Они что-то кричали на ходу, из чего можно было разобрать, что позади них немцы. Пришпорив коней, кавалеристы поскакали в район командного пункта полка. Вскоре показались и остальные. Среди них - кавалерист нашей заставы Сергей Цыпин. Левая рука его была забинтована и висела на поясном ремне.
Оказалось, что с рассветом немцы форсировали реку Удай и атаковали каввзвод лейтенанта Горбунова. Кавалеристы отбили автоматчиков и в конном строю стали преследовать их. Но на опушке леса кавалеристов встретила танковая засада. Немецкие танкисты в упор ударили из пушек по каввзводу.
- Вашего Залетного, товарищ начальник, снарядом прямо наповал, а меня вот в руку, - сказал Цыпин, словно извиняясь за то, что не уберег моего коня, которого я отдал ему, когда он уходил в кавэскадрон. - Разрешите теперь остаться у вас?
В создавшейся обстановке каждый боец был на счету. Цыпин остался.
"Утром 17 сентября немцы заняли село Новаки и обошли оборону полка с трех сторон, - вспоминал о последнем бое Ф. И. Врублевский. - Мы были отрезаны от своих тылов, которые вместе с моим заместителем майором Козодоевым находились в селе Хитцы. Пограничникам неоткуда было пополнять боезапас, нам не хватало воды. Единственный колодец на Василенковом поле немцы держали под обстрелом. Атаку на позиции полка противник вновь начал от монастыря. Танки приняли на свою броню десант автоматчиков, и десятки машин пошли на нас с трех сторон. Воспрепятствовать их подходу к траншеям мы не могли: немецкие саперы сделали проходы через противотанковый ров. Пограничникам пришлось отбиваться бутылками с горючей смесью. Чад и дым плотной завесой стоял у наших траншей. Бой развернулся на многокилометровом участке, поэтому трудно восстановить полностью всю картину происшедшего под Лубнами сражения. Но и сегодня, вспоминая о том дне, я, как бывший командир полка, с гордостью могу сказать, что бойцы и командиры проявили массовый героизм, показали такое бесстрашие и мужество, какие только и мог в той обстановке проявить советский человек. Помню, как три пограничника, когда вражеский танк прошел через их окоп, взобрались на него и начали стрелять в смотровые щели. Им нечем было поджечь танк, и они стреляли в щели из винтовок. Танк долго возил их на своей броне. Это один из многих эпизодов, свидетелем которых я был лично".
Нас оставалось все меньше. Под натиском противника участок, обороняемый полком, все больше и больше сужался. Бойцы еще сдерживали гитлеровцев, однако уходили последние силы. Врублевский хорошо понимал: пограничники совершили почти невозможное, но дальше оставаться на высоте бессмысленно. Это значило отдать на расправу врагу оставшихся людей. Большего бойцы и командиры полка сделать не могли. Они и так на трое суток приковали к себе целое вражеское соединение.
Оставалась узкая полоса не занятой противником земли, по которой можно было отойти в Лубненский лес. Необходимо только оторваться от фашистских танков и автоматчиков. А для этого надо хотя бы частью сил контратаковать врага, отвлечь его внимание. Все хорошо представляли судьбу контратакующих групп, но выбора не было. Контратакующих возглавили начальник штаба полка майор Дейнего и военком полка батальонный комиссар Авдюхин.
- Последний день под Лубнами, - вспоминает еще один из участников боя пограничник Герасим Костюков, - для пограничников отряда сложился тяжело. Нам почти нечем было бить немцев, а они лезли и лезли. Нашей заставе в числе других подразделений было приказано контратаковать немцев и тем самым дать возможность выйти из-под огня основным силам полка. Перед началом контратаки в траншее появились несколько командиров из штаба. Среди них были майор Дейнего и капитан, по национальности грузин. Перед нашим участком находился глубокий овраг и противотанковый ров, и фашистские танки обходили нас стороной. Зато немецкие автоматчики продвинулись почти до самых траншей. По команде мы выпрыгнули из окопов и со .штыками наперевес побежали по склону высоты. Гитлеровцы не ожидали этого и отступили.
Пограничники под командованием майора Дейнего нанесли удар по северо-восточной окраине города Лубны. Они отбросили врага к кладбищу и закрепились на прилегающих улицах. Во время прорыва майор Дейнего пал смертью храбрых.
Командование пограничниками принял капитан Мирзиашвили. Противник не сумел правильно оценить обстановку и решил, что к Лубнам прорываются все обороняющиеся. Танки и пехота гитлеровцев устремились к городу. В этот момент врага контратаковала группа под командованием батальонного комиссара Авдюхина. Посеяв в рядах фашистов панику, она пробила кольцо окружения и благополучно ушла в лес.
Майор Врублевский вывел из боя остатки полка.
О том, как закончился бой для пограничников, которыми командовал капитан Мирзиашвили, вспоминает бывший пограничник капитан запаса Иван Иванович Комаров: "Когда наше отделение под командованием сержанта Балакирева достигло крайнего дома, нам передали, чтобы мы окопались. Вскоре подошли другие подразделения, участвовавшие в контратаке, они тоже стали окапываться. Стрельба почти стихла. И тут со стороны, где полк занимал оборону, двинулись танки. Поначалу мы подумали, что это идет к нам поддержка. Но танки развернулись и начали утюжить наши окопы. За этими танками шли другие. А дальше плотной цепью двигались немецкие автоматчики. Секретарь комсомольской организации роты рядовой Бирюков крикнул: "Будем драться до последней капли крови. По врагу - огонь!" Двое пограничников, находившихся неподалеку от нашего отделения, встав во весь рост, забросали один из танков бутылками с зажигательной смесью. В этой последней схватке с врагом героически дрались пулеметчики Александр Иванов и Алексей Першин, старшина роты Егор Храмов, пограничник Иван Мороз и многие другие".
В бою пал смертью храбрых капитан М. Д. Мирзиашвили, возглавивший после гибели майора Дейнего контратакующие подразделения. По рассказам очевидцев, он вел бойцов в атаку на белом коне и был сражен очередью из пулемета немецкого танка. Родом капитан Михаил Мирзиашвили был из Грузии, из села Аши Душетского района. С двадцати двух лет находился в армии, окончил Высшую пограничную школу. В 94-м отряде служил с 1940 года в должности помощника начальника отделения штаба. Жена и сын капитана Мирзиашвили с началом войны были эвакуированы с границы и сейчас проживают в Тбилиси. Они посетили места, где воевал Михаил Дмитриевич, награжденный посмертно за бой в Лубнах орденом Красного Знамени.
Много лет спустя во время поездки по местам былых боев я познакомился в городе Лубны с майором запаса Филиппом Никитовичем Выграненко. Он поселился в этих местах после окончания воинской службы. Его заинтересовало, почему в городе, который так далеко отстоит от границы, жители часто вспоминают о бойцах в зеленых фуражках. Так бывший офицер начал поиск участников сентябрьских боев за Лубны и, когда мы встретились, поведал о двух эпизодах. Не упомянуть о них нельзя.
Может, назовут еще имя лейтенанта-пограничника, отстреливавшегося от врагов на окраине города. Смертельно раненный, он стал по лестнице взбираться на второй этаж дома. Тут его окружили фашисты. Последний выстрел лейтенант произвел по ним. Но и сам был убит. Однако с лестницы не упал. Так и остался стоять мертвый с зажатым в руке пистолетом.
Другой случай тоже произошел на окраине города. Трое пограничников с ручным пулеметом сдерживали наступавших на них фашистов. Вокруг уже не было своих. Бойцы засели на чердаке дома. Неравный бой длился долго. Наконец в живых остался один боец. Но пулемет не умолкал. Лишь с наступлением темноты огонь с чердака прекратился. Ночью гитлеровцы проникли в дом и гранатами забросали смельчака. Но подойти к нему, даже мертвому, фашисты не решились. Утром тело пограничника было опущено на землю. Немецкий офицер приказал построить солдат и, скомандовав: "Каски долой перед храбрецом!", сказал: "Сражаться надо так, как этот русский солдат!"
В этих рассказах, может быть, не все точно. Переданные из уст в уста, они наверняка чем-то отличаются от того, что произошло в действительности. Но в них верно отражен боевой дух, с которым сражались в том последнем бою пограничники 94-го отряда.
- Несмотря на то что силы были неравны, - рассказывает помощник военкома отряда по комсомольской работе П. Латышев, - пограничники не падали духом, не робели, напротив, были полны оптимизма и стремления выполнить поставленный им приказ во что бы то ни стало. Все, кого я видел в этом бою, стояли насмерть, сражались до конца.
Жители Лубен не забыли этого героического подвига. При Лубненском горисполкоме создана комиссия, которая занимается увековечением памяти воинов-пограничников, с таким мужеством защищавших от врагов советскую землю. Учащиеся и учителя школы No 7 составили подробную историю сентябрьских военных событий, ищут и находят на местах былых боев предметы военного снаряжения. В школьном уголке боевой славы хранятся каска, фляга и котелок с надписью "Липак В. М.".
Юные следопыты города нашли в районе лесничества колодец, о котором ходят легенды. Колодец находился почти в центре нашей обороны. Жители сел Новаки, Круг-лики и Клепачи рассказывают, что, когда у пограничников были исчерпаны все возможности к сопротивлению и они стали уходить в Лубненский лес, у колодца осталась группа бойцов, окруженная немецкими танками и автоматчиками. Не пожелав сдаться врагу, воины подходили к колодцу, делали последние выстрелы по фашистам и с оружием бросались вниз.
Тайна колодца не раскрыта. В мае 1975 года, в канун 30-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне, у колодца воздвигнут Курган славы. На мемориальной плите написано: "Остановись, товарищ, друг и брат! Здесь вечным сном воины-герои спят. Почти их память, сердцем отзовись, могиле братской поклонись!" К Кургану ведет каштановая аллея. У начала ее каменная глыба с надписью: "Воинам 94-го погранполка, павшим смертью храбрых в 1941 году. Вечная слава!" Неизвестны и имена многих из тех, кто ценой своей жизни несколько суток держал у города превосходящие силы гитлеровцев.
В мае 1968 года, ко дню 50-летия пограничных войск, во многих городских, областных и республиканских газетах был опубликован распространенный ТАСС материал о боевом пути 94-го пограничного отряда. На него откликнулось немало участников и очевидцев боев у города Лубны. В некоторых письмах назывались новые имена героев.
"Мне, бывшему пограничнику 94-го погранотряда, - писал из Минска И. А. Тетерев, - хорошо помнится каждый бой, описанный в статье, особенно под г. Лубнами. Оставшись без артиллерийской поддержки, пограничники гранатами и бутылками с зажигательной смесью уничтожали фашистские танки и бронемашины. Много раз нам приходилось с криком "ура" вступать в рукопашную схватку. Особенно мне запомнился младший сержант Капустин, который бесстрашно сражался вместе с бойцами своего отделения". О мужестве младшего сержанта Ерина, пограничников Лихачева и Субботина, бившихся с врагом до последнего патрона, написал бывший пограничник П. А. Никулин, проживающий в деревне Кузнецове Чернушинского района Пермской области. А вот что сообщил житель города Лубны А. И. Кочерга: "Хорошо помню бой у нашего города. Выйдя из леса, пограничники с возгласами "ура" заняли всю окраину города. Вооружены они были плохо: кто с винтовкой, кто с гранатой, кто с бутылкой с горючей смесью, но настроены были по-боевому, горели желанием выбить гитлеровцев из города. Пограничники захватили немецкий штаб и, забрав оружие и боеприпасы бежавших оттуда гитлеровцев, двинулись в центр города. Там они атаковали стоявшие на улицах танки. До сих пор не могу забыть этой, теперь кажущейся почти безрассудной, отчаянной храбрости".
С беспримерным мужеством дрались с ненавистным врагом на полях Лубненщины пограничники 94-го погранотряда старшина Мозговой Борис Филиппович, сержанты Русанов Сергей Михайлович, Никитин Михаил Алексеевич, Крюков Николай Павлович, Сергеев Алексей Иванович, Капустин, Дернин, пограничники Черных Григорий Федорович, Воробьев Алексей, Макогон Михаил, Потапов, Золотарев, Тимонов. Все они пали смертью героев.
28 мая 1968 года, в день 50-летия пограничных войск, на месте героического боя - Василенковом поле по решению Лубненского районного исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся воздвигнут монумент, на открытие которого пришли тысячи жителей города и окрестных сел. На гранитном постаменте написано: "Героическим воинам 94-го пограничного полка, павшим смертью храбрых в боях за Советскую Родину с немецко-фашистскими захватчиками 17.9.1941 г. Здесь похоронены: капитан Мирзиашвили Михаил Дмитриевич, командир взвода Белоцерковский Михаил Сергеевич, младший лейтенант Щур Николай Павлович, сержант Воробьев Александр Иванович, младший сержант Егоренков Михаил Яковлевич, рядовой Иваненко Иван Васильевич, рядовой Иванов Александр Александрович, рядовой Круглое Федор Алексеевич, рядовой Лихачев Алексей Константинович, рядовой Мухин Александр Александрович, рядовой Смирнов и 9 неизвестных воинов-пограничников". Около памятника установлена плита: "Дорогие друзья г. Лубны! Выражаем Вам глубокую благодарность и искреннее признание за сохранение могилы капитана Михаила Дмитриевича Мирзиашвили, погибшего в борьбе с немецкими захватчиками 17 сентября 1941 года. Семья Мирзиашвили".
В ознаменование подвига воинов 94-го пограничного полка улица Ломаная переименована в улицу Пограничников. Воздвигнут обелиск в селе Круглики, где покоится прах пятидесяти восьми бойцов вместе с начальником штаба полка майором Дейнего Поликарпом Филипповичем. Есть братская могила и в селе Ольшанке, где спят вечным сном геройски павшие в неравном, жестоком бою с фашистскими танками восемь пограничников 94-го отряда, в том числе четверо бойцов десятой заставы: сержант Михайлов Александр Михайлович, младший сержант Богатырев Митрофан Васильевич, пограничники Михайлов Сергей Михайлович и Сычев Михаил Федорович.
В декабре 1968 года я получил из Киева письмо от начальника политотдела Западного пограничного округа генерал-майора Козлова. Он писал: "Как вы уже знаете, 4 сентября с. г. в селе Ольшанке произведено перезахоронение останков воинов 94-го пограничного полка, погибших в бою с немецкими захватчиками в сентябре 1941 года. При вскрытии могилы найдено несколько медальонов. На бумажном вкладыше одного из медальонов нам удалось прочесть следующий текст: "Трищенюк (возможно, Трищенко) Николай Федорович, 1921 года рождения, уроженец Смоленской области". В связи с этим убедительно прошу вас и ваших сослуживцев сообщить нам, проходил ли службу в 94-м погранполку, и в частности на вашей заставе, Трищенюк или Трищенко Николай Федорович".
Работники Центрального архива Советской Армии сообщили: "Стрелок 8 заставы 94 пограничного отряда Трищенков Николай Федорович, рождения 1921 года, уроженец Смоленской области, числится в списках пропавших без вести в сентябре 1941 года".
При вскрытии могилы также была найдена полуистлевшая корочка от удостоверения личности. На рассыпавшемся от прикосновения кусочке картона можно было разобрать окончание лишь одного слова "...сов". Сличение с удостоверением личности того периода показало, что прочитанный слог есть не что иное, как окончание фамилии человека, которому принадлежало удостоверение. В штатно-должностной книге, хранящейся в Центральном архиве погранвойск, значилось: "Лейтенант Фурсов, начальник связи батальона 94-го пограничного отряда". Нашлось и личное дело лейтенанта Виктора Семеновича Фурсова. Там было сказано, что родился он в 1920 году в городе Курске. Пограничное училище окончил в 1941 году. Была на последней странице и такая справка: "В боях в сентябре 1941 года пропал без вести". Почти нет сомнений в том, что найденная корочка от удостоверения личности принадлежала лейтенанту Фурсову, ибо в 94-м погранотряде не было другого командира, фамилия которого оканчивалась бы на "сов". Видимо, Фурсов погиб на Василенковом поле, находясь в составе ячейки управления командира батальона капитана Мирзиашвили.
В Лубнах открыта еще одна страница боевого подвига пограничников нашего отряда. Такелажник с завода "Коммунар" Николай Кривобок узнал о том, что в саду у местного жителя Г. П. Кулича есть могила, в которой похоронены неизвестные герои, погибшие в боях при обороне Лубен в сентябре 1941 года. Он разыскал людей, хоронивших отважных воинов. Галина Мироновна Савченко и Галина Константиновна Безуглая все это время ухаживают за могилой.
Вот что рассказала Г. М. Савченко про безымянных героев:
- В тот день я сидела в окопе за нашим домом. Фашисты уже заняли город, но на окраине его все еще шла стрельба. Потом послышались крики "ура". Я выскочила из окопа и увидела, как из Шепелевского леса теснят гитлеровцев наши воины. Прямо у нас в саду началась рукопашная схватка. Фашистов побили много. А наших пограничников мы вместе с Безуглой похоронили в саду.
По решению исполкома горсовета комиссия произвела перезахоронение павших воинов. Останки их были перенесены в братскую могилу на Василенково поле. При вскрытии были обнаружены поржавевшие винтовки с примкнутыми штыками, истлевшие подсумки с патронами. Под куском шинельного сукна комсомольский билет, красноармейская книжка, "Блокнот агитатора", на первой странице которого еще можно было прочесть слова призыва: "Бейте фашистского зверя!" Найден был также медальон. На бумажном вкладыше удалось прочитесь: "Рябков Иван Иванович. Пограничник, 1919 года рождения, уроженец Ленинградской области".
Так было установлено еще одно имя героя, павшего в жестоком неравном бою.
Вместе с Федором Ивановичем Врублевским, Петром Андреевичем Латышевым, Василием Александровичем Лебедевым, Василием Васильевичем Борисовым мы побывали в селе Новаки, где осенью 1941 года был командный пункт нашего полка. Сколько здесь теперь новых домов, какие прекрасные хозяйственные и административные здания! Зеленеют колхозные поля, цветут сады. Даже овраги с пожелтевшей осенней травой, у которых пограничники отряда сдерживали натиск фашистских танков, мы узнавали с трудом.
Изменился облик и села Ольшанка. Нет более церкви с колокольней, с которой фашистские пулеметчики прижимали нас к земле. На том месте теперь клуб. А на площади стоит памятник павшим воинам-пограничникам 94-го отряда, пришедшим сюда с Карпатских гор.
Как-то я получил письмо от А. Н. Зайцева из Закарпатья: "Не удивляйтесь, что пишет вам незнакомый человек. В 1968 году в лубненской газете была напечатана заметка о мальчике по имени Витя, который помогал пограничникам в сентябре 1941 года. Эту заметку прочитала моя мать и сообщила в редакцию, что, по всей вероятности, речь идет обо мне, ее сыне Саше. Редакция попросила меня написать о тех событиях, невольным участником которых я стал. Хочу и вам поведать кое-что как человеку, который собирает материал о воинах 94-го пограничного отряда.
В то время мне шел 14-й год. С приближением фронта к Лубнам моя мать со мной и младшим братишкой решила уйти из города. Наш отец был политруком, и мать опасалась за нашу судьбу. Тогда много семей военнослужащих, партийных и советских работников уходили из города. Но эвакуироваться нам не удалось, поезда уже не ходили. Тогда мы отправились в село Круглики, где встретили пограничников.
Я сразу помчался к бойцам, стал просить, чтобы они взяли меня к себе. Мне стали давать различные мелкие поручения: то что-нибудь отнести, то принести, то еще сделать что-либо. Но однажды их командир, капитан, подозвал меня и представил майору. Они меня спросили, не побоюсь ли я пойти на разведку в город Лубны. Я ответил, что не боюсь. Тогда они объяснили, что нужно узнать. Особенно их интересовали мосты через Сулу. Не буду рассказывать, как ходил по городу, как получил пару раз по шее от гитлеровцев за то, что близко подходил к танкам, орудиям. Все обошлось благополучно. Капитан очень обрадовался, когда увидел меня целым и невредимым. Мы сели на траву, и я рассказал о том, что видел, и нарисовал схему. Капитан подсказывал, какими условными знаками обозначать те или иные объекты. Потом все это спрятал в полевую сумку, обнял меня и куда-то ушел. Последний раз я виделся с капитаном в селе Новаки. Мы вместе искали ящик бутылок с горючей жидкостью, который куда-то запропастился. Не помню уже, нашли мы его или нет. После жестоких боев, свидетелем которых я стал, пограничники уходили в лес. Я просился с ними, но мне отказали. Капитан сказал, чтобы я пока побыл в Новаках и направлял в лес отставших пограничников. Я дежурил до рассвета, встретил только троих бойцов.
Мы пробыли в селе еще несколько дней и решили снова идти домой. По дороге чуть не пропали из-за пустяка. Впопыхах мама захватила танкистский френч отца с кубиками на петлицах. Вещи проверял немец. Увидев френч, он начал кричать: "Комиссар, комендатур!" Мама ему объяснила по-немецки, что она швея и просто нечаянно положила в чемодан френч, который шила по заказу. На счастье, немец поверил, а то трудно сказать, чем бы это все кончилось. Ведь у меня за пазухой был револьвер и граната. Не знаю, как бы я воспользовался этим, но настроение у меня было воинственное.
Потом началась кошмарная двухлетняя оккупация. Об этом тоже можно многое рассказать. Было всякое. Даже угон в Германию и побег на ходу поезда. Солил врагу, как мог. Вот пока все. Жаль, что до сих пор судьба того капитана мне неизвестна".
Хочу ответить Александру Николаевичу Зайцеву - нашему разведчику Саше: в районе МТС, где он был, оборону занимал батальон капитана Бурцева. Видимо, это он посылал Сашу в разведку. Капитан Бурцев благополучно вышел со своими бойцами из вражеского окружения и еще сражался с немецко-фашистскими захватчиками.
Как заметили читатели, в рассказе о бое в городе Лубны то и дело упоминается о бутылках с зажигательной смесью, с помощью которых пограничники боролись с фашистскими танками. Может показаться, не увлекся ли автор этим? Откуда у бойцов 94-го отряда появилось столько бутылок, что их пускают в ход то тут, то там? Не присочинено ли о бутылках для краснго словца, чтобы как-то сделать борьбу с танками врага правдоподобной?
Бутылки с зажигательной смесью были, их изготовляли в городе, но кто этим занимался, мы не знали. Ясность внесло вот это письмо: "Глубокоуважаемый Михаил Григорьевич! Когда вы писали свою книгу, у вас не возникал вопрос: откуда в Лубнах взялись тысячи противотанковых зажигательных бутылок? Так вот, эти бутылки изготовляли мы своими руками. Их изготовлением занималась наша воинская часть". Письмо было от подполковника-инженера запаса Валерия Михайловича Галлака, который в сентябре 1941 года оказался в Лубнах, куда перебазировался химический полигон Юго-Западного фронта. В. М. Галлак был начальником химической лаборатории полигона. Изготавливались бутылки с зажигательной смесью им вместе с профессором В. С. Кобзаренко по приказу начальника химотдела фронта генерал-майора технических войск Д. Е. Пастухова на местном ликеро-водочном заводе. Лубны были третьим местом, где производились эти бутылки. В начале войны их делали в Киеве, а затем в Золотоноше. Позже в Воронеже и Сталинграде.
К письму была приложена статья В. М. Галлака "Горят фашистские танки", опубликованная в газете Краснознаменного Киевского военного округа "Ленинское знамя". В ней рассказывается о тех, кто занимался массовым производством бутылок с горючей смесью для фронта. Это были героические советские женщины с Киевского, Золотоношского и Лубненского ликеро-водочных заводов. "Труд на этих предприятиях был поистине героическим, - вспоминает В. М. Галлак. - Разливщицы и комплектовщицы фосфоросодержащей жидкости в знойный июль и август 1941 года работали в резиновых костюмах по 10-12 часов. Если кому-либо из тружениц было невмоготу, она просила облить ее холодной водой из шланга и снова становилась к аппарату... Для производства некоторых видов запалов использовалась серная кислота. Как-то разливщица Анастасия Одарченко несла со склада в цех большой открытый стеклянный сосуд, до краев наполненный серной кислотой. По пути кислота стала расплескиваться и течь по щеке, шее, груди и спине. Кислота была остро дефицитным продуктом. Несмотря на адскую боль, Одарченко донесла сосуд до цеха, дала снять его с плеча, и только тогда ей смогли оказать первую помощь. С сильными ожогами ее отправили в госпиталь".
Ночью поддерживавшие полк бронепоезд и артиллерийский дивизион отошли к Пирятину, к штабу Юго-Западного фронта. Теперь оставалось рассчитывать только на себя, на гранаты да на бутылки с горючей смесью. Всю ночь пограничники готовились к схватке с врагом: укрепляли блиндажи, рыли ходы сообщения, оборудовали наблюдательные пункты. Был строго учтен весь боезапас. Командиры и политработники все время находились среди воинов, поддерживая в них высокий боевой дух, стремление во что бы то ни стало остановить и уничтожить врага.
Утро 17 сентября выдалось теплое и безветренное. Как только порозовел горизонт, от монастыря вновь двинулась армада бронированных машин. Утренний воздух потрясли артиллерийские залпы. Это откуда-то ударили по позициям полка немецкие гаубицы. Приблизившись к блиндажам и траншеям, открыли огонь вражеские танки. Со стороны сел Клепачи и Новаки послышалась ружейно-пулеметная стрельба. Трудно было понять, что там происходило. Но вот из леса выскочило несколько всадников из кавалерийского взвода лейтенанта Горбунова. Они что-то кричали на ходу, из чего можно было разобрать, что позади них немцы. Пришпорив коней, кавалеристы поскакали в район командного пункта полка. Вскоре показались и остальные. Среди них - кавалерист нашей заставы Сергей Цыпин. Левая рука его была забинтована и висела на поясном ремне.
Оказалось, что с рассветом немцы форсировали реку Удай и атаковали каввзвод лейтенанта Горбунова. Кавалеристы отбили автоматчиков и в конном строю стали преследовать их. Но на опушке леса кавалеристов встретила танковая засада. Немецкие танкисты в упор ударили из пушек по каввзводу.
- Вашего Залетного, товарищ начальник, снарядом прямо наповал, а меня вот в руку, - сказал Цыпин, словно извиняясь за то, что не уберег моего коня, которого я отдал ему, когда он уходил в кавэскадрон. - Разрешите теперь остаться у вас?
В создавшейся обстановке каждый боец был на счету. Цыпин остался.
"Утром 17 сентября немцы заняли село Новаки и обошли оборону полка с трех сторон, - вспоминал о последнем бое Ф. И. Врублевский. - Мы были отрезаны от своих тылов, которые вместе с моим заместителем майором Козодоевым находились в селе Хитцы. Пограничникам неоткуда было пополнять боезапас, нам не хватало воды. Единственный колодец на Василенковом поле немцы держали под обстрелом. Атаку на позиции полка противник вновь начал от монастыря. Танки приняли на свою броню десант автоматчиков, и десятки машин пошли на нас с трех сторон. Воспрепятствовать их подходу к траншеям мы не могли: немецкие саперы сделали проходы через противотанковый ров. Пограничникам пришлось отбиваться бутылками с горючей смесью. Чад и дым плотной завесой стоял у наших траншей. Бой развернулся на многокилометровом участке, поэтому трудно восстановить полностью всю картину происшедшего под Лубнами сражения. Но и сегодня, вспоминая о том дне, я, как бывший командир полка, с гордостью могу сказать, что бойцы и командиры проявили массовый героизм, показали такое бесстрашие и мужество, какие только и мог в той обстановке проявить советский человек. Помню, как три пограничника, когда вражеский танк прошел через их окоп, взобрались на него и начали стрелять в смотровые щели. Им нечем было поджечь танк, и они стреляли в щели из винтовок. Танк долго возил их на своей броне. Это один из многих эпизодов, свидетелем которых я был лично".
Нас оставалось все меньше. Под натиском противника участок, обороняемый полком, все больше и больше сужался. Бойцы еще сдерживали гитлеровцев, однако уходили последние силы. Врублевский хорошо понимал: пограничники совершили почти невозможное, но дальше оставаться на высоте бессмысленно. Это значило отдать на расправу врагу оставшихся людей. Большего бойцы и командиры полка сделать не могли. Они и так на трое суток приковали к себе целое вражеское соединение.
Оставалась узкая полоса не занятой противником земли, по которой можно было отойти в Лубненский лес. Необходимо только оторваться от фашистских танков и автоматчиков. А для этого надо хотя бы частью сил контратаковать врага, отвлечь его внимание. Все хорошо представляли судьбу контратакующих групп, но выбора не было. Контратакующих возглавили начальник штаба полка майор Дейнего и военком полка батальонный комиссар Авдюхин.
- Последний день под Лубнами, - вспоминает еще один из участников боя пограничник Герасим Костюков, - для пограничников отряда сложился тяжело. Нам почти нечем было бить немцев, а они лезли и лезли. Нашей заставе в числе других подразделений было приказано контратаковать немцев и тем самым дать возможность выйти из-под огня основным силам полка. Перед началом контратаки в траншее появились несколько командиров из штаба. Среди них были майор Дейнего и капитан, по национальности грузин. Перед нашим участком находился глубокий овраг и противотанковый ров, и фашистские танки обходили нас стороной. Зато немецкие автоматчики продвинулись почти до самых траншей. По команде мы выпрыгнули из окопов и со .штыками наперевес побежали по склону высоты. Гитлеровцы не ожидали этого и отступили.
Пограничники под командованием майора Дейнего нанесли удар по северо-восточной окраине города Лубны. Они отбросили врага к кладбищу и закрепились на прилегающих улицах. Во время прорыва майор Дейнего пал смертью храбрых.
Командование пограничниками принял капитан Мирзиашвили. Противник не сумел правильно оценить обстановку и решил, что к Лубнам прорываются все обороняющиеся. Танки и пехота гитлеровцев устремились к городу. В этот момент врага контратаковала группа под командованием батальонного комиссара Авдюхина. Посеяв в рядах фашистов панику, она пробила кольцо окружения и благополучно ушла в лес.
Майор Врублевский вывел из боя остатки полка.
О том, как закончился бой для пограничников, которыми командовал капитан Мирзиашвили, вспоминает бывший пограничник капитан запаса Иван Иванович Комаров: "Когда наше отделение под командованием сержанта Балакирева достигло крайнего дома, нам передали, чтобы мы окопались. Вскоре подошли другие подразделения, участвовавшие в контратаке, они тоже стали окапываться. Стрельба почти стихла. И тут со стороны, где полк занимал оборону, двинулись танки. Поначалу мы подумали, что это идет к нам поддержка. Но танки развернулись и начали утюжить наши окопы. За этими танками шли другие. А дальше плотной цепью двигались немецкие автоматчики. Секретарь комсомольской организации роты рядовой Бирюков крикнул: "Будем драться до последней капли крови. По врагу - огонь!" Двое пограничников, находившихся неподалеку от нашего отделения, встав во весь рост, забросали один из танков бутылками с зажигательной смесью. В этой последней схватке с врагом героически дрались пулеметчики Александр Иванов и Алексей Першин, старшина роты Егор Храмов, пограничник Иван Мороз и многие другие".
В бою пал смертью храбрых капитан М. Д. Мирзиашвили, возглавивший после гибели майора Дейнего контратакующие подразделения. По рассказам очевидцев, он вел бойцов в атаку на белом коне и был сражен очередью из пулемета немецкого танка. Родом капитан Михаил Мирзиашвили был из Грузии, из села Аши Душетского района. С двадцати двух лет находился в армии, окончил Высшую пограничную школу. В 94-м отряде служил с 1940 года в должности помощника начальника отделения штаба. Жена и сын капитана Мирзиашвили с началом войны были эвакуированы с границы и сейчас проживают в Тбилиси. Они посетили места, где воевал Михаил Дмитриевич, награжденный посмертно за бой в Лубнах орденом Красного Знамени.
Много лет спустя во время поездки по местам былых боев я познакомился в городе Лубны с майором запаса Филиппом Никитовичем Выграненко. Он поселился в этих местах после окончания воинской службы. Его заинтересовало, почему в городе, который так далеко отстоит от границы, жители часто вспоминают о бойцах в зеленых фуражках. Так бывший офицер начал поиск участников сентябрьских боев за Лубны и, когда мы встретились, поведал о двух эпизодах. Не упомянуть о них нельзя.
Может, назовут еще имя лейтенанта-пограничника, отстреливавшегося от врагов на окраине города. Смертельно раненный, он стал по лестнице взбираться на второй этаж дома. Тут его окружили фашисты. Последний выстрел лейтенант произвел по ним. Но и сам был убит. Однако с лестницы не упал. Так и остался стоять мертвый с зажатым в руке пистолетом.
Другой случай тоже произошел на окраине города. Трое пограничников с ручным пулеметом сдерживали наступавших на них фашистов. Вокруг уже не было своих. Бойцы засели на чердаке дома. Неравный бой длился долго. Наконец в живых остался один боец. Но пулемет не умолкал. Лишь с наступлением темноты огонь с чердака прекратился. Ночью гитлеровцы проникли в дом и гранатами забросали смельчака. Но подойти к нему, даже мертвому, фашисты не решились. Утром тело пограничника было опущено на землю. Немецкий офицер приказал построить солдат и, скомандовав: "Каски долой перед храбрецом!", сказал: "Сражаться надо так, как этот русский солдат!"
В этих рассказах, может быть, не все точно. Переданные из уст в уста, они наверняка чем-то отличаются от того, что произошло в действительности. Но в них верно отражен боевой дух, с которым сражались в том последнем бою пограничники 94-го отряда.
- Несмотря на то что силы были неравны, - рассказывает помощник военкома отряда по комсомольской работе П. Латышев, - пограничники не падали духом, не робели, напротив, были полны оптимизма и стремления выполнить поставленный им приказ во что бы то ни стало. Все, кого я видел в этом бою, стояли насмерть, сражались до конца.
Жители Лубен не забыли этого героического подвига. При Лубненском горисполкоме создана комиссия, которая занимается увековечением памяти воинов-пограничников, с таким мужеством защищавших от врагов советскую землю. Учащиеся и учителя школы No 7 составили подробную историю сентябрьских военных событий, ищут и находят на местах былых боев предметы военного снаряжения. В школьном уголке боевой славы хранятся каска, фляга и котелок с надписью "Липак В. М.".
Юные следопыты города нашли в районе лесничества колодец, о котором ходят легенды. Колодец находился почти в центре нашей обороны. Жители сел Новаки, Круг-лики и Клепачи рассказывают, что, когда у пограничников были исчерпаны все возможности к сопротивлению и они стали уходить в Лубненский лес, у колодца осталась группа бойцов, окруженная немецкими танками и автоматчиками. Не пожелав сдаться врагу, воины подходили к колодцу, делали последние выстрелы по фашистам и с оружием бросались вниз.
Тайна колодца не раскрыта. В мае 1975 года, в канун 30-летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне, у колодца воздвигнут Курган славы. На мемориальной плите написано: "Остановись, товарищ, друг и брат! Здесь вечным сном воины-герои спят. Почти их память, сердцем отзовись, могиле братской поклонись!" К Кургану ведет каштановая аллея. У начала ее каменная глыба с надписью: "Воинам 94-го погранполка, павшим смертью храбрых в 1941 году. Вечная слава!" Неизвестны и имена многих из тех, кто ценой своей жизни несколько суток держал у города превосходящие силы гитлеровцев.
В мае 1968 года, ко дню 50-летия пограничных войск, во многих городских, областных и республиканских газетах был опубликован распространенный ТАСС материал о боевом пути 94-го пограничного отряда. На него откликнулось немало участников и очевидцев боев у города Лубны. В некоторых письмах назывались новые имена героев.
"Мне, бывшему пограничнику 94-го погранотряда, - писал из Минска И. А. Тетерев, - хорошо помнится каждый бой, описанный в статье, особенно под г. Лубнами. Оставшись без артиллерийской поддержки, пограничники гранатами и бутылками с зажигательной смесью уничтожали фашистские танки и бронемашины. Много раз нам приходилось с криком "ура" вступать в рукопашную схватку. Особенно мне запомнился младший сержант Капустин, который бесстрашно сражался вместе с бойцами своего отделения". О мужестве младшего сержанта Ерина, пограничников Лихачева и Субботина, бившихся с врагом до последнего патрона, написал бывший пограничник П. А. Никулин, проживающий в деревне Кузнецове Чернушинского района Пермской области. А вот что сообщил житель города Лубны А. И. Кочерга: "Хорошо помню бой у нашего города. Выйдя из леса, пограничники с возгласами "ура" заняли всю окраину города. Вооружены они были плохо: кто с винтовкой, кто с гранатой, кто с бутылкой с горючей смесью, но настроены были по-боевому, горели желанием выбить гитлеровцев из города. Пограничники захватили немецкий штаб и, забрав оружие и боеприпасы бежавших оттуда гитлеровцев, двинулись в центр города. Там они атаковали стоявшие на улицах танки. До сих пор не могу забыть этой, теперь кажущейся почти безрассудной, отчаянной храбрости".
С беспримерным мужеством дрались с ненавистным врагом на полях Лубненщины пограничники 94-го погранотряда старшина Мозговой Борис Филиппович, сержанты Русанов Сергей Михайлович, Никитин Михаил Алексеевич, Крюков Николай Павлович, Сергеев Алексей Иванович, Капустин, Дернин, пограничники Черных Григорий Федорович, Воробьев Алексей, Макогон Михаил, Потапов, Золотарев, Тимонов. Все они пали смертью героев.
28 мая 1968 года, в день 50-летия пограничных войск, на месте героического боя - Василенковом поле по решению Лубненского районного исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся воздвигнут монумент, на открытие которого пришли тысячи жителей города и окрестных сел. На гранитном постаменте написано: "Героическим воинам 94-го пограничного полка, павшим смертью храбрых в боях за Советскую Родину с немецко-фашистскими захватчиками 17.9.1941 г. Здесь похоронены: капитан Мирзиашвили Михаил Дмитриевич, командир взвода Белоцерковский Михаил Сергеевич, младший лейтенант Щур Николай Павлович, сержант Воробьев Александр Иванович, младший сержант Егоренков Михаил Яковлевич, рядовой Иваненко Иван Васильевич, рядовой Иванов Александр Александрович, рядовой Круглое Федор Алексеевич, рядовой Лихачев Алексей Константинович, рядовой Мухин Александр Александрович, рядовой Смирнов и 9 неизвестных воинов-пограничников". Около памятника установлена плита: "Дорогие друзья г. Лубны! Выражаем Вам глубокую благодарность и искреннее признание за сохранение могилы капитана Михаила Дмитриевича Мирзиашвили, погибшего в борьбе с немецкими захватчиками 17 сентября 1941 года. Семья Мирзиашвили".
В ознаменование подвига воинов 94-го пограничного полка улица Ломаная переименована в улицу Пограничников. Воздвигнут обелиск в селе Круглики, где покоится прах пятидесяти восьми бойцов вместе с начальником штаба полка майором Дейнего Поликарпом Филипповичем. Есть братская могила и в селе Ольшанке, где спят вечным сном геройски павшие в неравном, жестоком бою с фашистскими танками восемь пограничников 94-го отряда, в том числе четверо бойцов десятой заставы: сержант Михайлов Александр Михайлович, младший сержант Богатырев Митрофан Васильевич, пограничники Михайлов Сергей Михайлович и Сычев Михаил Федорович.
В декабре 1968 года я получил из Киева письмо от начальника политотдела Западного пограничного округа генерал-майора Козлова. Он писал: "Как вы уже знаете, 4 сентября с. г. в селе Ольшанке произведено перезахоронение останков воинов 94-го пограничного полка, погибших в бою с немецкими захватчиками в сентябре 1941 года. При вскрытии могилы найдено несколько медальонов. На бумажном вкладыше одного из медальонов нам удалось прочесть следующий текст: "Трищенюк (возможно, Трищенко) Николай Федорович, 1921 года рождения, уроженец Смоленской области". В связи с этим убедительно прошу вас и ваших сослуживцев сообщить нам, проходил ли службу в 94-м погранполку, и в частности на вашей заставе, Трищенюк или Трищенко Николай Федорович".
Работники Центрального архива Советской Армии сообщили: "Стрелок 8 заставы 94 пограничного отряда Трищенков Николай Федорович, рождения 1921 года, уроженец Смоленской области, числится в списках пропавших без вести в сентябре 1941 года".
При вскрытии могилы также была найдена полуистлевшая корочка от удостоверения личности. На рассыпавшемся от прикосновения кусочке картона можно было разобрать окончание лишь одного слова "...сов". Сличение с удостоверением личности того периода показало, что прочитанный слог есть не что иное, как окончание фамилии человека, которому принадлежало удостоверение. В штатно-должностной книге, хранящейся в Центральном архиве погранвойск, значилось: "Лейтенант Фурсов, начальник связи батальона 94-го пограничного отряда". Нашлось и личное дело лейтенанта Виктора Семеновича Фурсова. Там было сказано, что родился он в 1920 году в городе Курске. Пограничное училище окончил в 1941 году. Была на последней странице и такая справка: "В боях в сентябре 1941 года пропал без вести". Почти нет сомнений в том, что найденная корочка от удостоверения личности принадлежала лейтенанту Фурсову, ибо в 94-м погранотряде не было другого командира, фамилия которого оканчивалась бы на "сов". Видимо, Фурсов погиб на Василенковом поле, находясь в составе ячейки управления командира батальона капитана Мирзиашвили.
В Лубнах открыта еще одна страница боевого подвига пограничников нашего отряда. Такелажник с завода "Коммунар" Николай Кривобок узнал о том, что в саду у местного жителя Г. П. Кулича есть могила, в которой похоронены неизвестные герои, погибшие в боях при обороне Лубен в сентябре 1941 года. Он разыскал людей, хоронивших отважных воинов. Галина Мироновна Савченко и Галина Константиновна Безуглая все это время ухаживают за могилой.
Вот что рассказала Г. М. Савченко про безымянных героев:
- В тот день я сидела в окопе за нашим домом. Фашисты уже заняли город, но на окраине его все еще шла стрельба. Потом послышались крики "ура". Я выскочила из окопа и увидела, как из Шепелевского леса теснят гитлеровцев наши воины. Прямо у нас в саду началась рукопашная схватка. Фашистов побили много. А наших пограничников мы вместе с Безуглой похоронили в саду.
По решению исполкома горсовета комиссия произвела перезахоронение павших воинов. Останки их были перенесены в братскую могилу на Василенково поле. При вскрытии были обнаружены поржавевшие винтовки с примкнутыми штыками, истлевшие подсумки с патронами. Под куском шинельного сукна комсомольский билет, красноармейская книжка, "Блокнот агитатора", на первой странице которого еще можно было прочесть слова призыва: "Бейте фашистского зверя!" Найден был также медальон. На бумажном вкладыше удалось прочитесь: "Рябков Иван Иванович. Пограничник, 1919 года рождения, уроженец Ленинградской области".
Так было установлено еще одно имя героя, павшего в жестоком неравном бою.
Вместе с Федором Ивановичем Врублевским, Петром Андреевичем Латышевым, Василием Александровичем Лебедевым, Василием Васильевичем Борисовым мы побывали в селе Новаки, где осенью 1941 года был командный пункт нашего полка. Сколько здесь теперь новых домов, какие прекрасные хозяйственные и административные здания! Зеленеют колхозные поля, цветут сады. Даже овраги с пожелтевшей осенней травой, у которых пограничники отряда сдерживали натиск фашистских танков, мы узнавали с трудом.
Изменился облик и села Ольшанка. Нет более церкви с колокольней, с которой фашистские пулеметчики прижимали нас к земле. На том месте теперь клуб. А на площади стоит памятник павшим воинам-пограничникам 94-го отряда, пришедшим сюда с Карпатских гор.
Как-то я получил письмо от А. Н. Зайцева из Закарпатья: "Не удивляйтесь, что пишет вам незнакомый человек. В 1968 году в лубненской газете была напечатана заметка о мальчике по имени Витя, который помогал пограничникам в сентябре 1941 года. Эту заметку прочитала моя мать и сообщила в редакцию, что, по всей вероятности, речь идет обо мне, ее сыне Саше. Редакция попросила меня написать о тех событиях, невольным участником которых я стал. Хочу и вам поведать кое-что как человеку, который собирает материал о воинах 94-го пограничного отряда.
В то время мне шел 14-й год. С приближением фронта к Лубнам моя мать со мной и младшим братишкой решила уйти из города. Наш отец был политруком, и мать опасалась за нашу судьбу. Тогда много семей военнослужащих, партийных и советских работников уходили из города. Но эвакуироваться нам не удалось, поезда уже не ходили. Тогда мы отправились в село Круглики, где встретили пограничников.
Я сразу помчался к бойцам, стал просить, чтобы они взяли меня к себе. Мне стали давать различные мелкие поручения: то что-нибудь отнести, то принести, то еще сделать что-либо. Но однажды их командир, капитан, подозвал меня и представил майору. Они меня спросили, не побоюсь ли я пойти на разведку в город Лубны. Я ответил, что не боюсь. Тогда они объяснили, что нужно узнать. Особенно их интересовали мосты через Сулу. Не буду рассказывать, как ходил по городу, как получил пару раз по шее от гитлеровцев за то, что близко подходил к танкам, орудиям. Все обошлось благополучно. Капитан очень обрадовался, когда увидел меня целым и невредимым. Мы сели на траву, и я рассказал о том, что видел, и нарисовал схему. Капитан подсказывал, какими условными знаками обозначать те или иные объекты. Потом все это спрятал в полевую сумку, обнял меня и куда-то ушел. Последний раз я виделся с капитаном в селе Новаки. Мы вместе искали ящик бутылок с горючей жидкостью, который куда-то запропастился. Не помню уже, нашли мы его или нет. После жестоких боев, свидетелем которых я стал, пограничники уходили в лес. Я просился с ними, но мне отказали. Капитан сказал, чтобы я пока побыл в Новаках и направлял в лес отставших пограничников. Я дежурил до рассвета, встретил только троих бойцов.
Мы пробыли в селе еще несколько дней и решили снова идти домой. По дороге чуть не пропали из-за пустяка. Впопыхах мама захватила танкистский френч отца с кубиками на петлицах. Вещи проверял немец. Увидев френч, он начал кричать: "Комиссар, комендатур!" Мама ему объяснила по-немецки, что она швея и просто нечаянно положила в чемодан френч, который шила по заказу. На счастье, немец поверил, а то трудно сказать, чем бы это все кончилось. Ведь у меня за пазухой был револьвер и граната. Не знаю, как бы я воспользовался этим, но настроение у меня было воинственное.
Потом началась кошмарная двухлетняя оккупация. Об этом тоже можно многое рассказать. Было всякое. Даже угон в Германию и побег на ходу поезда. Солил врагу, как мог. Вот пока все. Жаль, что до сих пор судьба того капитана мне неизвестна".
Хочу ответить Александру Николаевичу Зайцеву - нашему разведчику Саше: в районе МТС, где он был, оборону занимал батальон капитана Бурцева. Видимо, это он посылал Сашу в разведку. Капитан Бурцев благополучно вышел со своими бойцами из вражеского окружения и еще сражался с немецко-фашистскими захватчиками.
Как заметили читатели, в рассказе о бое в городе Лубны то и дело упоминается о бутылках с зажигательной смесью, с помощью которых пограничники боролись с фашистскими танками. Может показаться, не увлекся ли автор этим? Откуда у бойцов 94-го отряда появилось столько бутылок, что их пускают в ход то тут, то там? Не присочинено ли о бутылках для краснго словца, чтобы как-то сделать борьбу с танками врага правдоподобной?
Бутылки с зажигательной смесью были, их изготовляли в городе, но кто этим занимался, мы не знали. Ясность внесло вот это письмо: "Глубокоуважаемый Михаил Григорьевич! Когда вы писали свою книгу, у вас не возникал вопрос: откуда в Лубнах взялись тысячи противотанковых зажигательных бутылок? Так вот, эти бутылки изготовляли мы своими руками. Их изготовлением занималась наша воинская часть". Письмо было от подполковника-инженера запаса Валерия Михайловича Галлака, который в сентябре 1941 года оказался в Лубнах, куда перебазировался химический полигон Юго-Западного фронта. В. М. Галлак был начальником химической лаборатории полигона. Изготавливались бутылки с зажигательной смесью им вместе с профессором В. С. Кобзаренко по приказу начальника химотдела фронта генерал-майора технических войск Д. Е. Пастухова на местном ликеро-водочном заводе. Лубны были третьим местом, где производились эти бутылки. В начале войны их делали в Киеве, а затем в Золотоноше. Позже в Воронеже и Сталинграде.
К письму была приложена статья В. М. Галлака "Горят фашистские танки", опубликованная в газете Краснознаменного Киевского военного округа "Ленинское знамя". В ней рассказывается о тех, кто занимался массовым производством бутылок с горючей смесью для фронта. Это были героические советские женщины с Киевского, Золотоношского и Лубненского ликеро-водочных заводов. "Труд на этих предприятиях был поистине героическим, - вспоминает В. М. Галлак. - Разливщицы и комплектовщицы фосфоросодержащей жидкости в знойный июль и август 1941 года работали в резиновых костюмах по 10-12 часов. Если кому-либо из тружениц было невмоготу, она просила облить ее холодной водой из шланга и снова становилась к аппарату... Для производства некоторых видов запалов использовалась серная кислота. Как-то разливщица Анастасия Одарченко несла со склада в цех большой открытый стеклянный сосуд, до краев наполненный серной кислотой. По пути кислота стала расплескиваться и течь по щеке, шее, груди и спине. Кислота была остро дефицитным продуктом. Несмотря на адскую боль, Одарченко донесла сосуд до цеха, дала снять его с плеча, и только тогда ей смогли оказать первую помощь. С сильными ожогами ее отправили в госпиталь".