Панарин Сергей. Барабан на шею!

   – Он не проявляет своей силы. Похоже, барон Николас Могучий знал нечто ценное, позволяющее штандарту раскрыться. Мои люди сейчас изучают этот вопрос. Я связался по своим каналам со знакомыми в Вальденрайхе. Они собирают сведения о свойствах моего артефакта.
   – Как же он к вам попал?
   – Его принес потешный чудачок, кстати, из Дриттенкенихрайха. Хотел продать. Мои ребята скрутили его, а вещь передали мне. – Король погладил мягкий бархат. – На штандарте было несколько дырочек, я велел их заштопать самыми дорогими нитками… Ну, разве не прелесть?
   Рамштайнт причмокнул пухлыми губами.
   – Великолепная вещь, бесспорно, – включилась в беседу Брань. – Вы знаете имя продавца?
   – О, это местная знаменитость! Похотливая жертва мести колдуна. Некий Шлюпфриг.
   – Шлюпфриг?! – одновременно воскликнули маги-убийцы.
   – Ну да. Я так и сказал.
   – За ним и гнались Николас с Паулем! Где он? С ним можно поговорить?
   – Для друзей ничего не жаль, – царственно произнес Рамштайнт. – Правда, прошлой ночью поганец сбежал. Но мои люди уже работают над его поимкой. Будьте гостями этого дворца, день-два – и он ваш.
   Король преступников отлично понимал: услуга, оказанная столь нужным людям, в будущем окупится с лихвой.
   Мор и Брань были измотаны ранами и беспрерывными скачками. Они с радостью вверили себя расчетливому гостеприимству хозяина Пикельбурга.
   – Спасибо, Рамштайнт! – сказал Мор. – Маленькое пожелание. Мы лишь Морген и Брунхильда.
   – Знаю и высоко ценю ваши методы, – церемонно ответил король.
   Вскоре в мраморном особняке истинного владыки государства погасли огни. В древнем парке воцарилась тишина.
 
   Легли спать и гости Красной Шапочки.
   Она уложила пирожки в три высокие корзины, задула лучину и устроилась на полу.
   Утром прикатила столичная карета. Чопорный усатый дядька отсчитал Красной Шапочке десять талеров, кучер и мальчонка-слуга загрузили корзины.
   – Любезный, – обратился к дядьке Лавочкин. – Не возьмете ли попутчика?
   – К чему утомлять королевских лошадей? – высокомерно спросил усатый.
   – Я думаю, пять талеров компенсируют их усталость…
   – А я считаю, никак не меньше восьми.
   – Вон та каурая лошадка шепчет, мол, довольно и шести, – продолжил торг Коля.
   – С учетом того, что это конь, можно сойтись на семи.
   – По рукам!
   Эх, не доверял солдат Хельге Страхолюдлих! Не пошел бы с ней в разведку… Но куда деваться? Оставил ей вещи и почти все деньги, взяв лишь свой мешок с автоматом и формой. Проворонил знамя, так хоть уберечь бы личное оружие…
   Попрощался с меланхолично жующим сено Палванычем. Поблагодарил Красную Шапочку за приют. Она согласилась пустить Хельгу и козлика на постой.
   Вран кружился над каретой, что, по идее, было плохим предзнаменованием.
   – Эй, паря! Поехали! – крикнул возница.
   Лавочкин заскочил на козлы, крикнул:
   – Счастливо оставаться, графиня. Берегите нашего Пауля! А мне пора в бандитский Пикельбург.

Глава 14.
Сделка века, или Ты мне – я тебе

   Если вам когда-нибудь предложат альтернативу: ехать на королевской карете или идти пешком, выбирайте карету. Современные не только комфортны, но и быстры, а также оборудованы синим проблесковым маячком. Коля Лавочкин и без маячка вернулся в столицу Дриттенкенихрайха чуть позже полудня. Правда, отбил место, которым сидел. Тут уж ничего не попишешь – средневековый мирок не знал об амортизаторах.
   Расплатившись с усачом и спрыгнув на ближайшем к апартаментам Рамштайнта перекрестке, солдат прижался к стене дома. Повозки двигались сплошным потоком, люди сновали, как в мегаполисе.
   Пройдя по бульвару Искусств, Лавочкин чуть не оглох от криков зазывал.
   – Знаменитый вертеп Вольдемара Сорокера! Только одно представление! Все на спектакль ужасов «Жаба-душительница»!..
   – Последняя книжка писателя Блицфогеля!^[19] «Ревизор, или Туда и обратно»!..
   – Картины маслом! Скульптуры кремом! Украшу праздничный стол состоятельным господам!..
   – Братья по творчеству! Коль обидит вас критик, не бездействуйте! Тщательно нанесите оскорбление…
   Коля не стал дослушивать последний рецепт, свернул в тихую подворотню, присел на пыльную завалинку и призадумался.
   Сперва он открыл Америку: организованная преступность (а Рамштайнт, несомненно, возглавлял глобальную организованную группировку) набирает особенную силу там, где есть богатая промышленность и торговля. Ведь никто не стремился «крышевать», например, Красную Шапочку.
   Впрочем, это открытие мало радовало. Пользы-то в нем ни на талер! Реализовав исследовательские наклонности, Лавочкин приступил к осмыслению своей тактики. В карете мозгового штурма не получилось. Тряска и орущий на ухабах усач не создавали должного комфорта. Теперь отлынивать некуда.
   Коля никогда не встречался с главарями мафии. Тем более по столь нетривиальному поводу. Рамштайнту не скажешь: «Дядя, отдай знамя, оно мое…» Значит, сделка. И предложить нужно что-то особенное, сопоставимое по ценности.
   Но что?
   Деньги? Во-первых, у Лавочкина их не было, а у Рамштайнта были. Во-вторых, Красная Шапочка твердо стояла на своем: король преступников ценит магические артефакты выше любых денег.
   Волшебные предметы? Солдат не имел никаких артефактов. Знамя у Рамштайнта.
   Получается, у него все есть, а у Коли – шиш с маслом. Слабая позиция в переговорах.
   Можно ли надуть противника? Лавочкин трезво оценивал свои таланты. Он не лгун. Помнится, даже в академии не сумел толком соврать, почему отсутствовал на занятиях полтора месяца…
   – Чем я силен? – спросил себя солдат. – Что я предъявлю этому монстру?..
   По всем прикидкам получалось, предъявить нечего.
   Откуда-то сверху спикировал Вран, сел рядом с Колей.
   – Пр-р-ривет! Гр-р-рустишь?
   – Еще бы… Рамштайнт меня и слушать не захочет…
   – Почему? Я тут кр-р-рутился, слышал много интер-р-ресного. – Ворон важно расхаживал по завалинке. – Он без ума от волшебных штучек. На твой штандар-р-рт чуть ли не молится. А тут ты – тот самый Николас Могучий, бар-р-рон, гер-р-рой, легендар-р-рный знаменосец!
   Лавочкин словно проснулся.
   – Точно! Наезжу ему по ушам, хапну знамя, а там по обстоятельствам. Главное, не переоценить силы.
   Солдат обдумал кое-какие нюансы и зашагал к дворцу Рамштайнта. Вран указывал путь. Вскоре Коля ступил на территорию парка. Люди на тротуаре предпочли разбежаться или хотя бы отвернуться. Лавочкин воспринял это как предостережение. Шел осторожно, держа руки на виду. Вдруг здесь засели какие-нибудь лучники-снайперы?
   – Я пока скр-р-роюсь! – сказал ворон и улетел куда-то в желтые кроны вековых кленов.
   Когда до крыльца мраморного особняка оставалось не более сотни шагов, из-за деревьев выскользнули два арбалетчика в масках.
   – Стой.
   Коля остановился.
   Дверь открылась, и к Лавочкину направился высокий худой мужчина с непроницаемым лицом. Коля сначала подумал, что это тоже маска.
   – Кто вы? – спросил мужчина бесцветным голосом.
   – Барон Николас Могучий.
   – Цель визита?
   – У хозяина этого замка вещь. Моя. Ее у меня выкрали.
   Мужчина еле заметно кивнул:
   – Пойдемте.
   Первый акт сыгран. С крыльца не спустили. Но и арбалетчики не расслабились.
   На пороге у Коли отобрали мешок, самого довольно бесцеремонно обыскали и отвели в пустую комнату с лавкой. Заперли. Солдат сел.
   Через час появился все тот же долговязый тип с беспристрастным лицом.
   – Хозяин ждет вас.
   Слуга провел Лавочкина по длинному коридору, увешенному гобеленами, потом они поднялись по лестнице черного мрамора и проследовали в кабинет Рамштайнта. Короля преступности не было.
   Коле понравилась обстановка. Аскетическая, но стильная. Стол, кресло, стулья, зеркало, в углу бюст какого-то мордатого плешивого полководца. В другом углу – полковое знамя!
   Напротив двери, в которую вошел Коля, была другая. Она распахнулась, и в кабинет буквально ворвался толстый темнолицый человек, захлопнул за собой дверь.
   – Барон Николас? – то ли спросил, то ли сказал он. – Рамштайнт.
   Лавочкин снова глянул на бюст. Мордатый полководец оказался Рамштайнтом.
   Хозяин указал на стул, сам бухнулся в кресло. Солдат сел.
   – Я был вынужен обыскать ваши вещи. Не сердитесь, – проговорил король тоном, отметающим всякие апелляции. – Естественно, ознакомился с бумагами, подтверждающими ваш титул. Признаться, я не верю документам, ведь они часто попадают в случайные руки. Но я верю своему другу, – Рамштайнт кивнул на долговязого, – а он редко ошибается в людях. Как вы подтвердите свою личность?
   На этот счет Коля имел заготовочку.
   – Я могу показать вам силу знамени, – сказал он.
   Рамштайнт спрятал удовлетворенную улыбку, наклонив голову.
   – Логично. Но, насколько я понимаю, вы способны запросто исчезнуть, а штандарт сейчас принадлежит мне. Кстати, не пытайтесь дергаться: мой помощник отлично колдует без всяких штандартов.
   «А никто и не обещал, что будет легко, – подумал Лавочкин. – Как бы извернуться?»
   – Давайте рассуждать здраво, – начал он. – Скорее всего, ваши специалисты попробовали использовать мое знамя и потерпели фиаско. Большинство из них попросту заявили, что оно не является магическим.
   – Вы правы.
   – А по свидетельствам очевидцев, Николас исчезал, перемещал предметы и творил прочие фокусы, так?
   – Так.
   – Прочим людям знамя не подчинялось.
   – Ну.
   – Если оно заработает в чьих-либо руках, следовательно, это руки Николаса.
   – Можно принять и это утверждение, хотя… Ну, пусть будет так.
   – Итак, если я попробую продемонстрировать вам волшебство знамени и не преуспею, то я самозванец. Если у меня получится, то я – барон Николас Могучий.
   – Не повторяйтесь.
   – Это важно. Я дворянин. Дав вам слово не исчезать, я его сдержу.
   Рамштайнт рассмеялся, тряся обвисшими щеками.
   – Ну, молодой человек, спасибо – потешили! Я начал резать глотки, когда мне было двенадцать лет. На своем веку я повидал много грязи и чертову уйму чудес. Только вот беда: среди них не встречались дворяне, верные данному обещанию.
   – На столе лежит книга, написанная начальником специального королевского полка Вальденрайха господином Шпикунднюхелем, – невозмутимо сказал Лавочкин, копируя по памяти холодный аристократизм графини Страхолюдлих. – Это лучшая рекомендация моих качеств. Меня, честно говоря, развлекает ситуация, когда человеку моих достоинств приходится убеждать господина, начавшего убивать в двенадцать лет.
   – Ха-ха, уели! – Рамштайнт хлопнул ладонью по книге. – Я ее прочитал несколько раз. Такой прожженный преступник, как я, должен верить столь рьяному стражу закона. Жаль только, ваш Шпикунднюхель ни хрена не написал о секрете штандарта… Дорогой мой Николас! Во мне живет ужасно любопытный зверь, благодаря которому я и стал тем, кем стал. Вы дадите мне обещание и покажете возможности артефакта. А потом мы обсудим условия сделки.
   Коля поклялся в том, что не сбежит. Подойдя к знамени, присмотрелся.
   – Тут было шесть дырочек! – воскликнул он.
   – Отлично, вот еще одно косвенное подтверждение! Дырочки зашили лучшие портные королевства.
   – Да, совсем не заметно.
   – Не тяните, пожалуйста.
   Солдат пожелал, чтобы стол отодвинулся к окну, а книга, лежавшая на нем, осталась висеть, двери открылись, слугу вытолкнуло в коридор, и двери снова закрылись. Знамя исполнило все быстро и уверенно. «Значит, энергия накопилась», – удовлетворенно отметил Коля.
   Рамштайнт зааплодировал:
   – Браво, браво, Николас. Верните все на место, если не трудно.
   Лавочкин выполнил, успев удивиться: каменное лицо помощника короля так и не изменило выражения.
   – Отлично! Садитесь. – Рамштайнт потер руки, обращаясь к слуге: – Что скажешь?
   – Штандарт проявляет активность только при контакте с молодым человеком и действует по иным принципам, нежели известные мне магические предметы. Он исполняет волю Николаса, не тратя собственную энергию непосредственно на достижение результата, а воздействует на мировые силы, изменяя их течение для…
   – Все-все-все, – показал пухлые ладони король преступного мира. – Тебе только дай волю, дьявола уболтаешь. Главное мы выяснили: перед нами Николас Могучий. Итак, барон, есть ли у вас предложения?
   – Я долго думал, как бы вас заинтересовать, – сказал солдат. – И пришел к единственно верному заключению, что вы сами назовете цену.
   – Мне нравится этот парень! Смышленый, смелый, даже борзый. Да-да, Николас, вы мне нравитесь. Естественно, я знаю, чего хочу. Я готов вернуть вам утерянный штандарт в обмен на другой, еще более сильный артефакт. Вы уже догадались, о чем я?
   Выходец из другого мира Лавочкин не знал всех местных легенд. Очевидное Рамштайнту было совершенно неизвестно Коле.
   – Нет, ума не приложу.
   – Вот оно, нынешнее поколение. – Король вновь апеллировал к слуге. – Истории не знают, корней не держатся, все им подавай турниры да драконов с великанами. Барон, я толкую о самом сильном чудодейственном предмете всех времен – о Барабане Власти!
   Глаза Рамштайнта горели, а лицо стало еще темнее. Он встал из кресла и прошелся по кабинету.
   – Мы люди дела, Николас. Барабан Власти – штука посильнее вашего штандарта. Я с удовольствием верну вашу вещь, если вы принесете Барабан. Согласны?
   Солдат помолчал.
   – В целом, да, – промолвил он после размышлений. – Вариантов у меня маловато. Придется искать Барабан. Но есть условие.
   – Какое? – вскинул бровь Рамштайнт.
   – Поклянитесь на моем знамени, что не откажетесь от сделки.
   – Ай, хитрец! Ладно, пойдемте.
   Криминальный король взялся за полотнище. Коля встал рядом.
   – Если я не отдам знамя Николасу, буде он принесет мне подлинный Барабан Власти, то пусть… Чем себе пригрозить?
   Лавочкин скосил взгляд и заметил в зеркале отражение свободной руки Рамштайнта. Указательный и средний пальцы были скрещены. Солдат невольно улыбнулся и произнес:
   – …то пусть я стану Курочкой Рябой.
   – …то пусть я стану Курочкой Рябой, – повторил король, нервно сглатывая.
   «Значит, он действительно читал книжку Шпикунднюхеля», – отметил парень.
   – И еще очень важная информация, уважаемый господин Рамштайнт. Скрещенные пальцы против моего знамени все равно что пропойца Герхард против вас.
   Хозяин снова рассмеялся, хлопнул Колю по плечу:
   – Да, забодай вас мантикора, вы мне нравитесь. Именно поэтому сегодня я трижды удержался от того, чтобы вас убить. В первый раз, когда вы принялись повторяться. Не люблю болтунов. Затем, когда у вас появилось условие. Здесь условия ставлю я. И в третий – только что. Так как мне было бы спокойнее. Вдруг вы принесете Барабан Власти? Придется отдать штандарт!
   Коля присоединился к хохоту Рамштайнта. И подумал, стараясь не обращать внимания на ощущение пустоты под желудком: «Если вернусь в наш мир, то после армии поступлю в театральный. С таким-то опытом лицедейства!»
   – Теперь мне пора. – Хозяин резко оборвал смех, будто кто-то невидимый выключил у него эту функцию. – Мой помощник расскажет вам о Барабане и даст репродукцию карты. И следите за спиной. До свидания.
   – Всего хорошего.
   Рамштайнт и Лавочкин замерли друг перед другом и стояли несколько мгновений, пока до Коли не дошло, что освободить помещение должен он, а не хозяин.
   Смутившись, солдат покинул кабинет. Долговязый слуга проследовал за ним.
   Король преступности открыл другую дверь. За ней стояли Мор и Брань.
   – Итак, вы все слышали, дорогие гости, – энергично проговорил Рамштайнт. – Я не буду делать за вас вашу работу. И не дам выполнять ее у меня в доме, да и в Пикельбурге тоже. Я бы предпочел заиметь Барабан. С другой стороны, к вам я испытываю самое глубокое уважение. Поэтому сохраню нейтралитет. Как только малый уйдет, вы продолжите охоту.
   – Да будет так, – промолвили убийцы.
   А Лавочкин в этот миг уже получал инструкции. Безымянный помощник Рамштайнта говорил быстро, четко и по существу. Чем больше открывалось солдату, тем сильнее он осознавал, какую неподъемную задачу приготовил ему хитрый король воров. История Барабана Власти будет изложена чуть позже.
   После полуторачасовой беседы с бесстрастным слугой Коля получил свои вещи, вышел в вечернюю прохладу парка и побрел прочь от особняка. Парень намеревался устроиться на ночлег в гостинице.
   На улице было почти безлюдно. Повозки и кареты не громыхали по булыжным мостовым, редкие бродяги слонялись вдоль домов. Пустынно и жутко.
   Солдат пошел вверх, в сторону помпезного дворца короля Герхарда.
   Из первой же темной подворотни Лавочкина окрикнули.
   – Ты Николас? С тобой хочет поговорить одна особа, – прохрипел незнакомый голос.
   – Кто?
   – Не велено говорить.
   – Где?
   – Заходи сюда, тут близко.
   Легко сделать глупость, пережив стрессовую ситуацию, в которой ты показал себя молодцом. Стоило Коле шагнуть во мрак подворотни, как на его голову обрушился тяжелый тупой предмет. Голова отреагировала классически.
   Рядовой Лавочкин очнулся в сыром прохладном помещении и решил, что снова попал в тюрьму. Он полулежал на чем-то твердом. Нестерпимо болела голова. Где-то близко мерно плескалась вода. Разлепив непослушные веки, солдат увидел перед собой Марлен. Свет свечи позволял разглядеть прекрасное лицо.
   – Где он? – требовательно спросила виконтесса.
   – Кто? – просипел Лавочкин.
   Красавица поморщилась:
   – Шлюпи.
   – А, Шлюпфриг! Мы расстались за городом. – Коле почему-то не хотелось сдавать кобелька-ловеласа. – Он побежал… на поиски… еды.
   – Ясно, на какие поиски он побежал, – вздохнула Марлен. – Как вы сбежали?
   – Мне помогли, – уклончиво ответил Лавочкин. – А по башке обязательно было бить?
   – Извините. Человек, исполнявший мой приказ, проявил излишнюю инициативу. И потом, я думала, вы вернули его Рамштайнту… Надеюсь, Шлюпфриг уберется из страны. Рамштайнт предпочитает убивать тех, кого ограбил. На его языке это называется предотвращением мести.
   – Ага, знакомая тактика: нет человека – нет проблемы. Марлен, давайте обменяемся услугами? Похоже, у меня удачный в коммерческом плане день… Вот подвизался найти вашему Рамштайнту Барабан Власти.
   – Да?!
   – Иначе не отдаст знамя… Так вот, о моем предложении. Мы договорились с Шлюпфригом встретиться. Он обязательно захочет прийти. Я беру вас с собой, а вы посылаете весточку Тиллю Всезнайгелю. Мне во что бы то ни стало надо с ним связаться, дать о себе знать, попросить его помощи… Я чертовски в ней нуждаюсь.
   – Хорошо. Ждите меня здесь. Я отправлю дядюшке голубя и раздобуду лодку.
   – Лодку?
   – Ну да. Мы с вами сидим под мостом, в потайной каморке. Пожалуйста, не высовывайтесь, люди Рамштайнта наверняка вас ищут. Он всегда следит за своими посетителями. А уж за вами сам бог велел. Отдыхайте.
   – А вы? Это не опасно?
   – Меня не тронут, – девушка улыбнулась. – Я тут на особом положении.
   Марлен ушла. Коля устроился удобнее, найдя подобие одеяла, и заснул. Разбудила его вернувшаяся виконтесса:
   – Пора, Николас.
   Они сели в лодку и поплыли вниз по течению. Ночное небо затянули тучи, очертания берега еле угадывались. Лишь редкие смутные огни служили ориентиром для молчаливого гребца, который уверенно направлял посудину между темными островками мусора и пришвартованными у берега лодками. Холм Пикельбурга чернел исполинским горбом.
   – Куда мы плывем? – поинтересовался Лавочкин.
   – На восток, – пояснила Марлен. – Если плыть не останавливаясь, то попадем в Наменлос. Но нам ведь не туда?
   – На юг, к спуску в Драконью долину.
   – Тогда сойдем перед рассветом. Чем дальше от столицы, тем лучше. При дворе Рамштайнта циркулируют слухи, дескать, за вами идут убийцы.
   – Четыре всадника.
   – О! Большим людям крупные неприятности, – с оттенком восхищения сказала девушка.
   – Рядом со мной опасно, Марлен. Зачем вам этот Шлюпфриг? Я не понимаю! Он то пес, то прыщавый дерганый юнец… Неужели вы любите этого юнца?
   Виконтесса Всезнайгель печально усмехнулась:
   – Каждому гному – своя Белоснежка, Николас. Мой папаша, наложивший проклятие на Шлюпи, омолодил его человеческую ипостась для создания псиной. А еще в псе заложено светское воспитание, а в юнце – простоватость. У моего родителя извращенное чувство юмора. Так вот, если сложить годы собаки и человека, то получится нормальный возраст. Тот, в котором мы познакомились с Шлюпи… И, признаюсь честно, я его не люблю. Более того, ненавижу. Но папаша поступил с ним гнусно. Он и со мной гнусно поступил… Не будем об этом. – Голос девушки дрогнул.
   – Извините.
   Солдату захотелось обнять Марлен, шепнуть ей нечто доброе и нежное, но на ум приходило только: «Да ладно, забей, не грусти!»
   Дальше плыли молча. Покинув лодку, зашагали прямо по лугу к темнеющему лесу. Постепенно светлело. В туманном предрассветном мареве мир казался сказочным, впрочем, для Лавочкина он таковым и являлся.
   Колины башмаки и штаны вымокли, собрав ледяную росу. Высокие сапоги Марлен надежно защищали ее ноги. В лесу солдат сложил костерок, посушился, беглецы перекусили припасами виконтессы. Девушка отлично подготовилась.
   Облака потихоньку развеивались. В желто-красных кронах появились голубые просветы. Высоко-высоко пролетел огнедышащий дракон.
   Лавочкина невольно передернуло. Виконтесса заметила эту судорогу:
   – Вам холодно?
   Она подсела поближе к солдату. Ее длинные волосы упали на его плечо. Коля вдохнул запах ванильных духов Марлен… Парень повернулся к ней, и их взгляды встретились.
   Как известно, в таких случаях двум молодым людям в лесу полагается поцеловаться – и далее по обстановке.
   – Нет, не холодно, – тихо сказал Лавочкин, аккуратно убирая белую копну с плеча. – У тебя прекрасные волосы…
   – Мне говорили.
   – И ледяные глаза.
   – Так не май месяц.
   – Я тебя люблю.
   – Неправда. Тебя обокрали, ударили по голове, пустили за тобой убийц. Ты подспудно нуждаешься в близости, чтобы сбросить напряжение.
   – Наверное… А ты?
   – А я живу, изредка работая на Рамштайнта, скучая на балах Герхарда и дремля на концертах короля поп-музыки. Я порвала с отцом. Я ненавижу того, кого любила, и из-за него и тебя поставила под угрозу свое существование.
   – Ты напряжена.
   – Да.
   – Тогда давай избавим друг друга от стресса прямо здесь и сейчас.

Глава 15.
Занимательная барабанология, или Николас-сказочник

   Интересная особенность: когда заходит речь о магических артефактах, сиречь волшебных предметах, непременно всплывают всякие военные названия. Меч Зигфрида, копье Лонгина, молот Тора, автомат Калашникова… Конечно, случаются и шары-кристаллы, но это все не то. Сильнейшими Вещами С Большой Буквы были и остаются различные виды оружия.
   Барабан, конечно, не оружие. Так ведь и трубы Иерихона номинально числятся музыкальными инструментами! Зато какая убойная сила!
   Барабан Власти… Сакральная реликвия древних варваров, давших начало народам, живущим в Вальденрайхе, Наменлосе, Дробенланде, Дриттенкенихрайхе и прочих королевствах… Артефакт, обеспечивший перевес в борьбе людей с великанами и драконами, гномами и эльфами, уклонистами и пацифистами.
   Шкура волшебного гигантского кита, натянутая на каркас, выточенный из бивня исполинского праморжа, – вот каков был Барабан Власти. Его создал великий колдун, чье имя забылось сто поколений назад, но воплощение его гения уцелело и безупречно функционировало.
   Великий полководец Зингершухер Дырявые Штаны под дробь Барабана Власти победил всех и вся. Затем реликвия хранилась во дворце Зингершухера, в стольном граде Зингершухерштадте, и простояла на священном постаменте многие века, пока ею не завладел корыстолюбивый и жестокий колдун Дункельонкель, поднявший бунт в тихом Вальденрайхе.
   Для захвата власти в отдельном королевстве вовсе не обязательно прибегать к помощи Барабана Власти. Планы Дункельонкеля простирались намного шире Вальденрайха. Колдун был отцом собственной теории – теории перманентной магической революции. Его не устраивала власть дворян. Он полагал глупым и неэффективным уклад жизни крестьян и ремесленников. Он грезил о будущем миропорядке под мудрым управлением волшебников. Во главе строгой иерархической модели Дункельонкель видел, естественно, себя.
   Предупреждал ли кто-либо людей об угрозе страшной войны? Да. Придворный вальденрайхский колдун Тилль Всезнайгель ездил к королям-соседям и беседовал с коллегами, находя понимание лишь у последних. Монархи попросту не распознали угрозы. Слишком сильна была вера в Кодекс волшебников, закрывавший магам путь во власть.
   Когда сплотившийся вокруг Дункельонкеля Темный колдовской орден заявил о себе во весь голос, люди поняли, как просчитались. Маги, впоследствии получившие звание Светлых, объединились, чтобы дать отпор Темному ордену.
   Кстати, некоторые ренегаты-историки полагали, дескать, победи Темный орден – и Дункельонкеля стали бы величать Светлым. Вопиющая ложь, ибо сам смутьян говорил о себе только в темных тонах.
   Народ, обделенный магическим даром, раскололся на три лагеря. Людям, не принявшим ничью сторону, все было по фигу.
   Последователи Дункельонкеля были более подготовлены к войне, потому что занимались разбоями, грабежами и убийствами. Противники колдовской диктатуры – простые крестьяне – могли компенсировать отсутствие навыков лишь усердием и количеством.