Панарин Сергей. Барабан на шею!

   – Не умением, так числом! – провозгласил девиз сопротивленцев Тилль Всезнайгель.
   В памятной битве при столице Вальденрайха Темный орден применил Барабан Власти. Город превратился в руины, многие крестьяне и светлые колдуны погибли, а ведьм никто и не считал. (Тут Коля вспомнил картину из замка Хельги Страхолюдлих.) Ударным силам Всезнайгеля удалось поразить барабанщика и завладеть артефактом. В отвлекающем маневре и при захвате погибла половина магического войска Светлых. Старший брат Всезнайгеля Иоганн лично командовал операцией по захвату Барабана Власти, за что был признан героем всех королевств и проклят многими осиротевшими семьями.
   Следует подчеркнуть, Иоганн Всезнайгель имел репутацию желчного, вспыльчивого человека. Будь он чуточку помягче, остался бы героем без проклятий.
   Потеряв ключевой артефакт, войска Темного ордена дрогнули. Все же численный перевес был на стороне Светлых, ведь добрых людей по-любому больше, чем злых.
   Многие трусливо сдались в плен, подобно Хельге Страхолюдлих. Другие подло смылись, как Юберцауберер (тот еще и кассу ордена прихватил). Сам Дункельонкель также ретировался. Подробности его побега обросли мифами. Кто-то утверждал, что главный темный колдун переоделся в женское платье, другие якобы слышали, будто он сказал: «Я еще вернусь» и поднял большой палец вверх. Тут важен не сценарий исчезновения, а его факт: осадочек-то остался.
   Перед победившими возникла проблема: куда девать Барабан Власти?
   После долгих споров, во время которых выявилось немало новых кандидатов в Темный орден, светлые маги решили не только охранять опасный артефакт, но и спрятать. Логика ясна: из городского музея украсть легче, чем из секретного бункера.
   Для сокрытия Барабана Власти разработали хитрейший план. Его исполнители совершили множество нужных, а чаще бессмысленных поступков, даже не подозревая порой, в каком действе участвуют.
   Результат комбинации поражал. Обнаружение Барабана превратилось в запутаннейшую головоломку с кучей мнимых подсказок, фальшивых карт и лживых очевидцев. Искатели приключений принялись раскалывать крепкий орешек. Некоторые сломали зубы, кто-то свернул шею, но тайна хранилища мощнейшего артефакта не поддалась.
   Тем не менее встречались и истинные карты и свидетели. Рамштайнт, большой охотник до магических вещиц, прижал некоего мужичка, и тот отдал ему схему перехода к «правильной» подсказке. Разумеется, это мужичка не спасло.
   Правда, Рамштайнт не торопился дать карте ход. Сам король дриттенкенихрайского криминала был слишком тяжел на подъем (не в его возрасте лазить по Драконьей долине), а доверять соратникам он разучился еще в пятнадцать лет, когда чудом выжил после ранения. При дележе награбленного будущий глава преступности получил нож в спину. От родного брата. Обернувшись, удивленно промолвил: «И ты, брат?!», слабеющими пальцами сломал предателю гортань и упал в обморок. Выздоровев, сделал необходимые выводы.
   А в Николаса Могучего поверил. Вручил ему копию схемы, хотя и попенял себе в душе за старческую мягкотелость.
   Теперь барон Лавочкин направлялся в Драконью долину. В обществе очаровательной Марлен. Коле очень понравился утренний привал. Костер и теплый широкий плащ виконтессы были как нельзя более кстати. Сеанс взаимного избавления от стресса прошел успешно, стороны остались довольны.
   Правда, солдат испытывал смутные угрызения совести. Отчего-то в последнее время он часто вспоминал девушку Эльзу, с которой познакомился в самом начале своих странствий по этому миру и к которой обещал вернуться. Еще было неловко перед Шлюпфригом. Но по здравом рассуждении Коля решил: солидарность бывает мужской, а не кобелиной. Нечего знамена воровать!
   Марлен энергично топала вперед, чуть ли не обгоняя Лавочкина. Березовые листочки сыпались желтым дождем, ветер гонял по небу редкие облачка, солнце светило ярче. Солдат предавался целительному оптимизму. Захотелось петь. Вспомнилась хорошая песня, но в немецкоязычном варианте она зазвучала загадочно:

 
Гретхен носит воду и под грузом гнется,
А за нею Йохан, словно угорь, вьется.
«Ой ты, Гретхен-Гретхен, дай воды напиться!
Ты такая фрау – впору удавиться…»
 

   – Это ты сам сочинил? – спросила виконтесса.
   – Можно сказать и так, – уклончиво ответил Лавочкин.
   – Я люблю музыку… А как тебе наш король поп-музыки?
   – Король поп-музыки? Элвис, что ли?
   – Да нет, Филипп. Филипп Кирххоф.
   – Не имел счастья слышать.
   – Я попробую изобразить, кстати, тоже с водой связано… Только это как бы от лица мужчины, Филиппа в смысле.
   Марлен запела чистым высоким голосом:

 
В нашем зеркале разбитом ты увидишь, наклонясь,
Как к тебе я подкрадуся, заговорщицки смеясь.
Разыграть тебя хотелось: испугать. Да только – фиг! —
В этом розовом наряде ты меня пленила вмиг.
 
 
Единственная моя, вот те хвост и чешуя,
Ты русалочка, а я морячок влюбившийся.
Зачем мне теперь заря? А зачем еще моря,
Мачты, ванты, якоря и полтонны карася?
 

   – Замечательно, – соврал Коля.
   Ему понравился тембр голоса девушки, но совсем не впечатлила сама песня.
   Так, развлекая друг друга, странники прошагали почти весь день. Марлен оказалась выносливей Хельги, темп ходьбы был высоким. Выйдя к перевалу, на котором совсем недавно чуть не потерялся Палваныч, они встретили Шлюпфрига.
   Пес валялся на теплом камне, грея пегие бока. Башмаки стояли рядом.
   – Эй, Шлюпфриг! – крикнул солдат. – Ты что же, паразит такой, не с Хельгой?
   – Ах, Николас… О, виконтесса!.. Ай, конфуз! Позор мне, позор!.. – Кобелек принялся стыдливо и как-то сумбурно обуваться
   – Ну, ты стушевался, будто мы тебя застали без штанов, – рассмеялся Лавочкин.
   – Башмаки для него – знак отличия от простой собаки. Потому и заметался, – шепотом объяснила Марлен.
   – Штаны! – воскликнул Шлюпфриг. – Гениально! Барон, позвольте пожать вашу лапу. Всенепременнейше пошью себе штаны.
   – Так почему ты не с графиней? Не нашел, что ли? – Солдат вернулся к важному.
   – Нашел, это было отнюдь не сложно. Но тамошняя хозяйка, Красная Шапочка, приняла меня за волка и чуть не лишила жизни. Я скажу грубо, простите. У тетки совсем кровля прохудилась…
   – Да, ремонт ее дому не повредил бы, – согласился Коля.
   – Какой ремонт? Сбрендила она совсем! – протявкал Шлюпфриг.
   – Цыц!.. То есть держи себя в руках.
   – Да, простите, простите.
   – Знаешь, Николас, – проговорила Марлен, – мне хочется многое обсудить с нашим общим четвероногим другом. Давай расстанемся здесь, но я не прощаюсь. Мы обязательно к тебе присоединимся. Позже. Шлюпи тебя найдет.
   Момент был скользкий. Лавочкин знал, что ему придется оставить виконтессу со сластолюбцем Шлюпфригом. Скоро закат…
   «Будь джентльменом, Колян!» – призвал себя к порядку солдат.
   – Я тоже не прощаюсь, Марлен, – произнес он. – А тебя, Шванц, жду завтра утром. Уговор дороже золота.
   – Помню, буду.
   Девушка подступила к Лавочкину и подарила ему недурственный поцелуй.
   Коля попрощался с приунывшим псом. Пошел, не оборачиваясь.
   Он запомнил прямую дорогу к дому Красной Шапочки и успел дойти засветло.
   – А, Николас! Здоров будь, заходи, ежели волков за собой не привел! – поприветствовала его хозяйка.
   Вран, прилетевший еще днем, дремал, сидя на подоконнике.
   Хельга Страхолюдлих, от нечего делать учившаяся лепить пироги, испытующе посмотрела на Лавочкина.
   – Знамя получим только в обмен на Барабан Власти.
   Парень устало опустился на скамью. Проворная Красная Шапочка поднесла свежих пирожков.
   – Спасибо. – Коля взял один, улыбаясь. – У вас такая замечательная стряпня, что я начал подумывать о сватовстве.
   – Не искушай, речистый. – Хозяйка подмигнула.
   – Где ж мы возьмем Барабан? – спросила Хельга. – Он же черт знает где!
   – Кстати, о черте. Как наш козлик?
   – Пауль спит. – Графиня показала на занавеску. – А без него Аршкопфа не вызвать…
   – Да, он бы сильно помог… Зато у меня есть схема. Завтра выдвигаемся в Драконью долину.
   «А еще я сильно надеюсь на скорое прибытие Тилля Всезнайгеля», – мысленно добавил солдат.
   Он помылся, поужинал и улегся спать.
   Всю ночь дождило. К утру погода чуть улучшилась, но в воздухе летало предчувствие нового затяжного ливня. Земля превратилась в грязь, ветви деревьев обвисли, роняя влагу. Настроение было не праздничное.
   – Может, переждете? – предложила Красная Шапочка.
   Коля отказался. Четыре всадника вряд ли берут тайм-ауты.
   Пройдя мимо деревни, Лавочкин, Страхолюдлих и мекающий Дубовых выбрались к бездне.
   Вид на Драконью долину завораживал. Обрыв был неимоверно высок. Вдалеке, западнее того места, где стояли путники, бесконечной лавиной падала вода. Над водопадом кружились птицы. Мест, удобных для спуска, не нашлось.
   В самом низу, на дне, рос густой зеленый лес. Будто там было лето!
   Драконов не наблюдалось. Тихая мирная долина.
   – Как мы туда попадем? – спросила Хельга. – Ковра-самолета нет, а бревном я управлять не рискну…
   Коля развернул карту-схему.
   – Здесь нарисованы шахты. Человек Рамштайнта рассказал мне, что раньше в этих местах добывали руду и прокопались до самой долины. Вход вон там. – Солдат махнул рукой вправо, туда, где в зарослях чернела пасть пещеры.
   Изготовив факелы, путники ступили под своды шахты. Товарищ прапорщик сначала упирался, потом Страхолюдлих стеганула его прутиком, он и смирился.
   «Бьет, значит, любит», – припомнил Лавочкин.
   Хождения по штольне оказались столь же монотонны и скучны, сколь осенняя погода. В шахте было сыро, скользко, мерзко. При каждом громком звуке начинали летать полчища летучих мышей, а Коля, словно нарочно, расчихался. Спуск был пологим, но встретилось несколько крутых участков. Пару раз новоявленные спелеологи чуть не свернули шеи, но – повезло. Солдат сообразил, что трусоватый Шлюпфриг вряд ли сюда полезет. Зато убийцам придется помучиться.
   Факелы, поддерживаемые заклинаниями Хельги, горели до самого окончания спуска.
   Солдат, графиня и четвероногий прапорщик очутились в долине лишь глубокой ночью. Ретировались в пещеру, разбили лагерь. С устатку потеряли бдительность – уснули, разморенные теплом костра, стоило только опуститься на расстеленные плащи.
   Бывает, спишь себе дома, вдруг выныриваешь из забытья и видишь: смотрит на тебя пристально, например, мама, будить собирается. Своеобразная магия взгляда, не иначе.
   На Колю Лавочкина смотрела совсем не мама. Над ним зависло рыло с черными любопытными глазами-блюдцами, широкими ноздрями, осторожно втягивающими запахи, и зубастой пастью. Зеленая чешуйчатая голова размером с тумбочку венчалась несколькими желтыми рожками. Изогнутая шея скрывалась за поворотом пещеры.
   Солдат уже встречался с драконом, поэтому сразу понял, что визитер, скорее всего, детеныш, и ничуть не удивился, когда из-за поворота показались еще две головы – близняшки первой.
   – А…а…апчхи!!! – чихнул Лавочкин.
   Дракон испуганно отдернул головы, коротко зашипел и выпустил в Колю три огненных факела. К счастью солдата, мощности не хватило – случился недолет.
   Взрослая особь, с которой раньше имел дело Лавочкин, легко плевалась пламенем на добрые сто шагов. Коля мысленно поблагодарил всех богов огня за слабость дракончика.
   От шипения проснулись Хельга и козлик Палваныч. Последний засучил ножками, испуганно мекая. Страхолюдлих вцепилась в его шею, прижала к полу пещеры. Ноздри дракона расширились, глазищи уставились на козлика. Одна из голов облизнулась.
   Солдат решил перехватить инициативу. Осторожно поднял руки. Замахал.
   – Цып, цып, цып…
   Головы синхронно повернулись к нему.
   – Силавека? – старательно протянула средняя дребезжащим фальцетом.
   – А?! А, ну да, человек.
   – Силавека глюпая!
   – Сам ты глупый.
   – Обизусь! – Дракончик всхлипнул.
   Хельга с ужасом зашептала Коле:
   – Только не это! Он не должен разреветься. За обиженного детеныша эти твари готовы горы свернуть, но отомстить…
   – Понял, – кивнул Лавочкин. – Эй, приятель! Чем тебя развеселить?
   – Ку-у-усать хосю! Козлика!
   – Козлика нельзя.
   – Обизусь. – Маленький вымогатель умел отлично пользоваться своим положением.
   – Козлик больной.
   – Длаконы не болеют.
   – Козлик невкусный.
   – Нициво.
   – Козлик – заколдованный дракон.
   – Влешь!
   Солдат лихорадочно искал способ облапошить докучного малявку.
   – Поклянусь – поверишь?
   – Да.
   – Николас, клятва, данная дракону, священна! Не навреди себе!.. – прошелестела Хельга.
   – Опять не слава богу. – Коля прочистил горло, собираясь с мыслями. – Клянусь, что этот козлик – вовсе не козлик. Теперь веришь?
   – Ладно, – вздохнул сизым дымком ящер. – Хосю сказку.
   – Я не сказочник.
   – Обизусь.
   – Вот шантажист!.. Ну, слушай… – Лавочкин решил быстро отстреляться, изложив «Колобка».
   – Только длинную, а то…
   – …обизусь, – закончил за него солдат.
   – И стобы пло длаконов!
   Зеленый вымогатель уложил головы на землю и приготовился слушать.
   Коля порылся в памяти. Вспомнилось несколько сказок о драконах, и все они заканчивались хорошо… Для людей, а не для ящеров. Пришлось импровизировать.
   – Давным-давно в далекой-далекой галла… то есть в стране Лягушарии жил юный герой по имени Дарт Аньян – обедневший наследник великих и ужасных Дарта Сидиуса, Дарта Мола и Дарта Вэйдера. Но он был добрым джи… тьфу ты! Рыцарем. Поехал он в столицу, хотел устроиться в королевскую гвардию. А в Лягушарии порядки совсем не то что тут. Был в тамошней гвардии иностранный легион, куда брали всех подряд: и великанов, и циклопов, и драконов…
   Заскучавший ящер оживился, захлопал веками.
   – …И вот, дело было под вечер, Дарт Аньян приехал в столицу. А там объявление: «Всем чудакам, которые решили сделать военную карьеру, служа в королевской гвардии, следует пройти призывную комиссию до сегодняшнего вечера». Бросился Дарт Аньян во дворец. Вбежал на высокую лестницу и нечаянно споткнулся о какое-то бревно. А бревно оказалось не бревном, а шеей дракона. «Эй, деревня! – крикнула обиженная голова растянувшемуся на площадке Дарту Аньяну. – Ты оскорбил меня. Назначаю тебе смертный бой завтра у старого замка, в полдень». – «Я буду!» – ответил рыцарь и побежал дальше. На следующей лестничной площадке Дарта Аньяна остановил огонь. Некий дракон жег листья. «Сударь! – обратился к нему торопящийся юноша. – Заткните на секундочку фонтан! Я спешу!» Дракон обиделся и назначил Дарту Аньяну дуэль на том же месте в тот же час, что и предыдущий ящер. Наконец лестница кончилась, рыцарь свернул налево и забежал по красной дорожке в темный дверной проем. Но это был не дверной проем, а пасть еще одного дракона. «Кхе! – сказал дракон, и Дарт Аньян вылетел из его рта. – Сударь, вы оттоптали мой язык. В наших кругах это тянет на адскую непочтительность к гигиене. Дуэль!» Стоит ли повторяться, на каких условиях разошлись стороны? Главное, рыцарь успел на призывной пункт. На следующий день Дарт Аньян прибыл к старому замку. На башне уже маячила некая барышня из принцесс. Обычно весть о поединке рыцаря и дракона облетала весь город, и незамужние принцессы норовили занять место в замке, чтобы победивший рыцарь взял их в жены. Драка за место на башне всегда была посуровее дуэли… У стены замка стоял гигантский дракон. Его три головы ожесточенно спорили: «Я первая!.. Нет, я!.. Вы обе после меня!..» Дарт Аньян понял, что умудрился оскорбить три головы одного ящера. «Ха-ха! – сказал рыцарь. – Я готов рубиться с вами в любом порядке. А еще можем устроить чемпионат: в полуфинале левая дерется с правой, а я со средней, в финале встречаются победители». – «Да, так будет справедливо», – согласились головы. Но не успели начаться полуфиналы, как к замку прискакали грюнвельтцы^[20] кардинала. «Именем закона, стойте!» – приказали грюнвельтцы…
   И тут Колю перебил храп заказчика сказки.
   – Мой гениальный план сработал. – Лавочкин расцвел в улыбке. – Ребенок усыплен. Графиня, хватайте Палваныча, и пойдемте скорее. Нас ждет Барабан Власти.
   Солдат размашисто зашагал за поворот.

Глава 16.
Не будите в драконе зверя, или Бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк…

   Легко сказать – драконий детеныш. Легко сказать, да тяжело сдвинуть.
   Если размеры взрослого ящера сопоставимы с габаритами двухэтажного дома, то туша маленького никак не меньше гаража.
   Лавочкин, Страхолюдлих и дрожащий козлик стояли у выхода из пещеры. Выход был наглухо закупорен.
   – Что делать? – Хельга неосознанно задала главный вопрос русской интеллигенции.
   – Убить поганца и прорубить в нем туннель, – зло пошутил Коля.
   Графиня ответила серьезно:
   – Что вы, Николас! Детеныша дракона ни в коем случае нельзя обижать. Если же его умертвить, считайте, смертный приговор у вас в кармане. Драконы – звери не только глубоко верящие в семейные ценности, но и магические. Над убийцей дракона повисает жестокое неотвратимое проклятие.
   – Да я прикалывался… Подержите факел, я сверюсь со схемой.
   Карта не утешила: выход был один.
   – Будить, – заключил солдат.
   – Это неимоверно сложно. Сон у них крепкий. А если и разбудите – обидится, – предостерегла Хельга.
   – А почему вы всю дорогу молчите? У вас язык хорошо подвешен, вот и успокойте малыша, заболтайте, – проговорил Лавочкин и задумался.
   Графиня вздохнула:
   – К сожалению, драконы очень похожи на мужчин. И те и другие совершенно не слушают женщин.
   – Что вы сказали?
   – Вот, пожалуйста!
   – Ладно, не суть важно. Пока я плел нашему спящему другу ту дурацкую историю, вспомнил красивую мысль, которую изрек маленький, но сильный колдун… Вы же ведьма, так?
   – Да.
   – Сдвиньте его.
   – Он слишком большой!
   – Ага! Ошибаетесь! Тот колдун говорил: «Размер не имеет значения».
   – Хм… Не знаю, что там подразумевал этот ваш маленький колдун, но в нашем мире размер очень даже играет роль. Чтобы сдвинуть тушу, лучащуюся собственной магической энергией, необходимо инициировать движение таких сил, что шахта попросту обвалится.
   – Елки-ковырялки! Йохан дома – Марты нихт, Марта дома – Йохан нихт!.. А сколько он продрыхнет?
   – Обычно они спят суток по двое-четверо, насколько я знаю… Тем более детеныши.
   Палваныч, предоставленный самому себе, внезапно засеменил к драконьему телу и аккуратно боднул его мелкими рожками. Ящер вздохнул, заворочался, чуть отползая назад. Потом козлик надавил еще и еще, пока между тушей и стенами штольни не образовалась внушительная щель. В нее хлынул дневной свет.
   – Ай да товарищ прапорщик! Ай да голова… – Лавочкин искренне удивился.
   Действительно, Дубовых проявил такую смекалку, какую редко выказывал в бытность человеком.
   Выйдя из шахты, путники очутились… в драконьем роддоме. Под ногами шуршал песок. В нем торчали белые в коричневую крапину яйца. Кладки простирались на сотни шагов в разные стороны. Сразу за песчаным «пляжем» начинался лес. Вдоль стены была полоса, не заставленная яйцами. Очевидно, по ней и пришел любопытный дракон.
   Яйца были большими, с человеческий рост. Некоторые изредка покачивались.
   Спящий красавец опять заворочался, подгребая во сне лапами, и вновь закрыл лаз.
   – Направо вдоль скалы аккуратненько марш, – отчего-то шепотом скомандовал Коля.
   Когда до леса оставалось метров сорок, яйца, стоявшие совсем близко от дорожки, затряслись, треснули, раскололись…
   – Ишь ты, вылупились… – завороженно проговорил солдат.
   Семеро новорожденных, не отрываясь, следили за людьми и козликом.
   – Только бы не сказали «мама», – загадала Хельга. – Иначе увяжутся, не отделаемся.
   Крайний склизкий детеныш открыл рот. Неуверенно мяукнул… Фыркнул… И завопил:
   – Еда!!!
   – Ходу, графиня! – крикнул Лавочкин. – Долбаный парк юрского периода…
   Картина завораживала. По узкой песчаной полоске между отвесной каменной стеной и плотными рядами огромных яиц бежали парень и женщина с козлом, а за ними топали маленькие дракончики, галдя, падая на слабеньких ножках, снова вскакивая… Трепетали крошечные крылышки, клацали чуть проросшие зубки, щелкали неокрепшие хвостики.
   У драконих сильно развит материнский инстинкт. На истошные охотничьи крики малышей среагировали сразу три мамки. Они поднялись в воздух и своеобразным звеном в бреющем полете пошли над кладкой.
   – Стрелять надо! – проорала правая. – Уйдут же! Они в лес тянутся, там спрятаться есть где…
   – Как же мы?.. А дети? – дымно пропыхтела крайняя слева.
   – Без команды не палить! – распорядилась центральная.
   Расстояние между беглецами и детенышами увеличивалось, зато драконихи неумолимо настигали людей и козлика. Страхолюдлих рискнула ворожить: подняла над землей Палваныча и полетела сама.
   Коля мигом отстал. Оглянувшись, оценил, что мелюзга бросила погоню, а вот до прибытия тяжелой авиации он в лесок не успеет.
   Солдат остановился и шагнул вплотную к яйцам.
   «Теперь либо человечина с яичницей, либо переговоры», – подумал он.
   Все оказалось куда проще. Места для посадки взрослого дракона не было, «звено» развернулось, заходя на круг. Лавочкин сделал спасительную короткую перебежку.
   Драконихи пролетели над лесом и вернулись на пост.
   – Что же вы, графиня, меня не прихватили? – поинтересовался солдат.
   – Я бы не справилась с тремя объектами.
   – Предсказуемый ответ.
   «Ну, ведьма хитрая, ты еще пожалеешь», – мысленно пообещал Хельге Коля.
   Шли строго на юг, аккуратно огибая поляны, где нежились в лучах солнца драконы. Вечером добрались до реки.
   – Ночевать будем здесь, – решил Лавочкин. – А завтра вверх по течению до водопада, который мы видели перед спуском.
   Солдат достал флейту, приготовил ужин.
   Где-то совсем в другой части материка, там, где горы протыкают небесный купол, по одному из пологих склонов спускался грузный тролль – человекоподобный двухметровый монстр. Мощные руки, свисавшие до колен, проворно помогали ему удержать равновесие, то и дело упираясь в камни. Толстые короткие ноги осторожно переступали, неся хозяина вниз.
   Массивное тело, покрытое негустой шерстью землистого цвета, выделялось на фоне пепельного склона.
   Тролль то и дело останавливался, задирал маленькую лысую головку к небу и рычал, грозно отвесив массивную нижнюю челюсть и обнажая внушительные желтые клыки. При этом мясистые уши расправлялись, торча над макушкой, точно игрушечные паруса; черные глазенки, расположенные на разной высоте, округлялись, норовя выпрыгнуть из глазниц, а свернутый набок нос трепетал.
   Изредка тролль поправлял набедренную повязку и оглядывался в поисках дубины. Без оружия монстру было некомфортно.
   Рычал он по двум причинам. Во-первых, страшно хотелось кушать. Тролли вообще народ прожорливый. А во-вторых, сегодня узколобый гигант в очередной раз отчетливо почуял, где его волшебная флейта. Да, она снова проявилась в этом мире! Теперь он точно знал, в какую сторону идти. Бессмысленные блуждания на краю земли закончились. С решимостью ледокола монстр двигался туда, где беспечно дудел Коля Лавочкин. В прошлый раз ворам удалось перехитрить тролля и даже надолго спрятаться, но теперь ошибки не будет…
   – Спать будем по очереди, – сказал солдат, доев цыпленка. – Кто знает, что здесь творится по ночам!
   Страхолюдлих согласилась.
   Караулить было интересно. Драконы всю ночь предавались национальной забаве: взлетали высоко над долиной и выпускали струи огня. Коля обнаружил, что выбросы пламени подчинены строгому порядку. Чешуйчатые пиротехники чертили на фоне черного неба алые руны. Сначала они не читались, вероятно будучи «написанными» на неведомом Лавочкину языке, а потом он разобрал готическую немецкую вязь:

   Доброй ночи. В небе – драконьи новости…
   За истекший день Семья пополнилась семью новыми членами. Радость омрачилась инцидентом на родильной поляне. Трое неизвестных, двое из которых люди, а третий и вовсе козел, безнаказанно бегали между яйцами, пока их не припугнули попечительницы.
   На лугу Мудрейших в результате острого научного диспута на пятьсот сорок восьмом году жизни скончался видный ученый Гроссешланге^[21]. Мы потеряли отца теории происхождения драконов от низших рептилий.
   Вести из-за рубежа. Люди продолжают борзеть. Черное королевство скопило у своих границ существенные человеческие ресурсы, вооруженные средствами отъема жизни. Наблюдатели прогнозируют межлюдские столкновения. Мы предостерегаем сознательных драконов от посещения указанного королевства и сопредельных с ним государств.
   Новости культуры. Сегодня все драконы вели себя культурно.
   Срочно в выпуск! Горячая новость! Видный ученый Гроссешланге не умер, как сообщалось ранее, а просто глубоко задумался. Воистину, все хорошо, что хорошо кончается…

   Солдат зачарованно читал странные новости, потом его глаза устали.