Страница:
Алекс прислонился к переборке, пока капитан отдавал приказы и заводил мотор. Судно начало отходить от причала и, наконец, двинулось вниз по Неве.
– Топливный бак почти пуст. Нам нужно заправиться, – сказал капитан. – Вон там, впереди, видите пристань? Сойдете с одним из матросов и просто потолчетесь вокруг. Я не хочу, чтобы они заподозрили неладное, потому что у них бензин левый, и покупаю я его намного дешевле. Закуривайте и расслабьтесь.
Алекс вытащил пять тысяч и показал их капитану, но не отдал.
– Если по каким-либо причинам будет задержка, то возвращайтесь на то место, где вы меня взяли, и только тогда получите деньги. Я не хочу, чтобы меня обманули.
– Все будет в порядке.
– И тем не менее. Время дорого.
Пристань становилась все ближе и ближе, суденышко замедлило ход. Остались позади роскошные здания Эрмитажа и Адмиралтейства. Алекс почему-то очень нервничал.
Может, кто-то наблюдает за ним?
– В чем дело, Ларри? Ты вдруг так побледнел…
– Я и сам не знаю, – пробормотал Холлингсуорт. Глаза его были полуприкрыты, а стул почему-то не казался таким надежным, как прежде. – Наверное, съел что-то, хотя я всегда заказываю здесь одно и то же.
– Нет, думаю, еда тут ни при чем. По-моему, ты заболеваешь, и, судя по твоему виду, болезнь нешуточная.
Тут Холлингсуорт начал заваливаться набок, и Букаев едва успел подхватить его.
– Официант! – крикнул он, и к столику тут же подскочил тот самый официант, с которым Букаев чуть раньше переглядывался.
– Что случилось?
– Моему другу вдруг стало плохо, – ответил по-русски Букаев. – Он важный человек в американском посольстве, думаю, ему срочно нужен врач.
– Я сейчас вызову «скорую», – сказал официант.
Букаев все еще поддерживал Холлингсуорта.
– Я сам об этом позабочусь, – сказал он. – У меня тут рядом машина. Помогите мне без лишнего шума довести его до нее.
Холлингсуорт слабел все больше и больше. Букаев с официантом подхватили поверенного в делах и с трудом поставили на подгибающиеся ноги. Вряд ли кто-нибудь обратил внимание на то, как они повели Холлингсуорта к букаевской машине, где впереди уже сидели водитель и еще один человек. Пассажир заметил приближение троицы и вылез из машины помочь им. Букаев, Холлингсуорт и официант тем временем уже подходили к задней дверце. Пассажир с переднего сиденья помог Букаеву и официанту осторожно загрузить поверенного в делах, теперь уже практически совершенно обмякшего, на заднее сиденье. Букаев дал официанту пятьсот рублей.
– Это за хлопоты и за завтрак. Я прослежу, чтобы он немедленно получил необходимую медицинскую помощь.
– Благодарю вас, – сказал официант, беря деньги.
После этого Букаев втиснулся на заднее сиденье рядом с Холлингсуортом и захлопнул дверь. Водитель тронул машину с места, и вскоре она растворилась в потоке транспорта.
Пока машина неслась по улицам, пассажир, оказавшийся врачом, без лишних слов достал черный чемоданчик, раскрыл его и начал искать необходимое.
– Не волнуйся, все будет в порядке, – сказал Букаев поверенному в делах – Черт-те что подают в этих ресторанах.
Холлингсуорт ответить был не в состоянии, он все еще находился под действием наркотика, который официант добавил в кофе. Пока машина неслась по городу, доктор вытащил из чемоданчика шприц, а Букаев закатал поверенному в делах рукав. Врач нашел вену на руке Холлингсуорта и воткнул туда иглу. Укол должен был подействовать через несколько секунд, и двое заговорщиков терпеливо ждали. Букаев вытащил небольшой магнитофон и включил его. Они ждали целую минуту, чтобы действовать наверняка, а машина тем временем мчалась все дальше и дальше.
– Ларри, где Алексей Иванов? – ласково спросил Букаев, немедленно приступая к выполнению просьбы Чета Форсайта. – Ты ведь знаешь, что он не убивал посла Фармера. Так где он сейчас?
– Не знаю.
– Почему Филиппова обвинили в убийстве?
– Приказы…
– Чьи приказы?
– Карла Ротштейна.
– Заместителя директора ЦРУ?
Голос Холлингсуорта был похож на голос зомби.
– В посольство три дня назад пришло требование по защищенной линии. Не знаю… не знаю почему. Я не имел права задавать лишние вопросы.
– А что еще сказал Ротштейн?
– Хотел знать, где находится Алексей Иванов. Я… я не знаю.
– Черт! – в сердцах выругался Букаев. – Ларри, кто убил посла Фармера?
– Это было заранее подготовлено.
– А кто готовил?
– Приказ отдал Андре Робеспьерр, мы получили его прямиком из Лэнгли.
– Почему?
– Не знаю.
– Ты сам когда-нибудь видел Филиппова?
– Нет. Только фотографии в газетах. Фото Иванова.
– Я говорил со своим человеком из французского посольства, – отчетливо произнес Букаев прямо на ухо Холлингсуорту. – Уже два дня отсутствует французский адвокат по имени Рене Шометт, приятель Иванова. Что тебе об этом известно?
– Дело рук Румянцева.
– Владимира Румянцева, миллиардера?
– Да.
– Зачем?
– Не… не знаю.
– Он убил Шометта?
– Нет. Переправил его в Германию… на военно-морскую базу НАТО в Ростоке.
Это сообщение заставило Букаев а на несколько секунд замолчать. Интересно, что, черт возьми, вообще творится на этой самой военно-морской базе НАТО?
– Что там происходит, Ларри?
– Подготовка.
– К чему?
– Не знаю. Совершенно… совершенно секретно.
«Непонятно, зачем американским военным нужен Рене Шометт», – подумал Букаев. Происходили какие-то странные вещи, причем в совершенно бешеном темпе, и Иванов каким-то образом оказался в гуще событий. Букаев знал, что Холлингсуорт не вспомнит ничего из случившегося. Наркотик распадется в крови через двадцать минут, поэтому проблем не возникнет. Они отвезли поверенного в делах в ближайшую больницу и оставили его там. Но все это сбивало Букаева с толку, поскольку он никак не мог увязать факты, имеющиеся в его распоряжении, в единое целое. Однако у него хватило ума понять, что происходит нечто весьма загадочное. Но что же именно? Он свяжется с Четом Форсайтом, и пусть тот попробует сделать выводы. Во всяком случае, услугу он ему оказал.
Значит, все фифти-фифти, как любят говорить американцы.
Глава 4
Алекс стоял на причале и курил сигарету, вытащенную из той самой пачки, которую дала ему Елена. Может быть, он поступил неправильно, бросив прямо на причал сумку и атташе-кейс, но у него просто не было выбора. Судно стояло пришвартованным у одной из топливных колонок, где капитан обычно брал бензин. Алекс не мог выдавать себя за члена экипажа из-за своего делового костюма. Его волновало, что кто-нибудь может подумать именно о том, что и происходило на самом деле. Он взглянул на противоположный берег Невы и почувствовал себя еще более неуютно, увидев здание милицейского управления на набережной Макарова, возле которого стояло довольно много людей в форме.
Терпение, сказал он себе. Вскоре он окажется за пределами России, а в Финляндии тут же станет православным священником, не боясь быть узнанным. Он встретится с крестной Елены, у которой находятся паспорт Алексея и бумага из церкви. Потом, в 23.00, он увидит Лейфа Крононсонна на станции Вантаа и получит от него билеты на самолет. Рейс «KLM» доставит его в Америку, где он выполнит все обязательства перед Ивановым, расскажет миру правду о том, что ему известно, и развалит корпорацию «Глоба-Линк».
Стоя на пристани, он чувствовал какое-то напряжение, но не мог определить его источник. Алекс знал, что чем дольше он проторчит в Санкт-Петербурге, тем опаснее для него это будет. Ведь сейчас его ничем не прикрытое лицо открыто любопытному взору любого, кто помнит газетные снимки преступника, разыскиваемого за несколько убийств.
Наблюдая, как капитан спорит с человеком, заправляющим его судно топливом, и делает при этом неприличные жесты при виде цифр, быстро меняющихся за стеклом счетчика колонки, Алекс чувствовал, что время не на его стороне, медленно тянущиеся минуты казались ему часами. Чтобы снять нервное напряжение, он решил пройтись по пристани и, взяв на всякий случай сумку и кейс, подошел к ремонтному цеху, где в сухих доках стояли ряды пустых корпусов судов. Цех был огорожен высоким забором, у открытых ворот сидел охранник, курил и читал газету.
Что-то заставило Алекса резко обернуться. Он увидел, что старый капитан едва ли не бежит в его сторону, отчаянно при этом жестикулируя. Он явно хотел предупредить о какой-то опасности, и Алекс тут же завертел головой, пытаясь понять, в чем же дело. Странно, как капитан догадался, что его пассажир, каким бы солидным бизнесменом он ни казался, старался избегать встреч с представителями властей. Да и обещанные пять тысяч он явно не хотел потерять. Тут на капитана внезапно набросились трое. Один схватил старика за руки и развернул, а двое остальных принялись молотить его по лицу. Ясно было, что, разделавшись с капитаном, они попытаются ограбить Алекса, по виду которого легко можно было догадаться о том, что он далеко не беден.
После того как Старейшины выбрали Алекса для выполнения этой миссии, он прошел основательную подготовку, всесторонне изучал как Россию, так и Америку, и знал, что российские города были поражены преступностью, несмотря на периодические наскоки президента Лаврова на коррупцию и мафию с целью поднятия собственного престижа. Россия занимала третье место после Колумбии и Сальвадора по числу телесных повреждений, убийств и самоубийств на душу населения.
Вдруг откуда ни возьмись появилась милиция и стала разнимать дерущихся. Один из милиционеров бросил взгляд на Алекса, прищурился, явно пытаясь получше разглядеть его лицо, наполовину прикрытое кепкой. Алекс мгновенно нырнул под ряд лодок, стоящих в сухих доках, несколько раз больно проехавшись макушкой по их днищам и потеряв кепку. Теперь он во весь дух мчался к противоположному концу территории мастерской. Мешали лишь атташе-кейс и сумка. Пустившиеся в погоню милиционеры уже догоняли его, но тут как раз лодочные корпуса закончились, и он бросился в открытые ворота, миновав охранника, по-прежнему читавшего газету. Тем временем один из милиционеров по сотовому стал запрашивать дальнейших указаний. Единственным преимуществом Алекса было то, что на улицах Санкт-Петербурга, запруженных народом, он сможет быстро затеряться в толпе. Если, конечно, повезет.
Он почти не чувствовал боли от ссадин на голове и лице, причиненных днищами лодок. На какое-то время ему удалось оторваться от преследователей. Под трели милицейских свистков Алекс перебежал по мосту Ново-Адмиралтейский канал и оказался на широком Английском проспекте, где людей на тротуарах было уже достаточно много. Ноги вынесли его на Храповицкий мост, ведущий на Большую Морскую, еще одну широкую улицу. Царящий там шум полностью поглотил звуки свистков. К счастью, у милиционеров не было в распоряжении машины – должно быть, они оставили ее там, у пристани.
Лавируя среди прохожих у Юсуповского дворца, Алекс понимал, что на какое-то время он получил преимущество. Впереди был Невский проспект с вечными толпами народа. Там уже его вряд ли кто-нибудь узнает. Сердце от бега едва не выпрыгивало из груди, он перешел на шаг и смешался с бесчисленными туристами, которые бродили по магазинам и осматривали исторические достопримечательности. Только теперь Алекс набрался духу оглянуться и посмотреть, сильно ли он оторвался от милиции. Погони нигде не было видно. Он ушел от них, или ему казалось, что ушел. Теперь нужно было срочно найти туалет и привести себя в порядок, ведь Алекс знал, насколько неважно выглядит со всеми этими ссадинами и царапинами.
Забитый покупателями Пассаж с его многочисленными магазинами подходил для этого больше всего, и беглец решил воспользоваться такой возможностью. Пришлось едва ли не локтями прокладывать себе дорогу среди ранних покупателей, но наконец он обнаружил мужской туалет, заперся в кабинке и только теперь по-настоящему смог перевести дух и привести в норму пульс. Лицо заливал пот, и Алекс промокнул лоб туалетной бумагой, воспользовался унитазом по прямому его назначению, потом вышел из кабинки и подошел к раковине, где в первый раз получил возможность взглянуть на себя в зеркало. Лицо было в засохшей крови от порезов. Он смыл кровь и, как смог, привел себя в порядок. Во всяком случае, относительный. Все же это лучше, чем ничего.
Сейчас он впервые вспомнил о капитане, который предупредил его об опасности, пусть даже сделал это главным образом из-за пяти тысяч долларов, которые пока не получил. Капитан, как велел Алекс, будет его ждать, но сначала нужно спокойно все обдумать и затеряться достаточно надолго, чтобы все успокоилось, поскольку милиция наверняка рыщет в районе пристани.
Патрульные машины будут прочесывать улицы, к тому же Алекс был уверен, что люди Юсуфова уже извещены о его появлении. В одеянии священника ему ничего грозить не будет, но он не мог рискнуть переодеться, поскольку священник с атташе-кейсом и сумкой сразу станет бросаться в глаза.
Ему придется сохранять обличье бизнесмена, в этом имидже, по крайней мере, нет ничего необычного. Он обретет безопасность на городских улицах, но из-за разгара белых ночей не может рассчитывать на спасительную темноту. Придется передвигаться при свете дня. Прежде всего нужно выбраться из этого района города, где милиция особо тщательно ищет его.
Рубли уже подходили к концу, и Алекс с опаской заглянул в обменный пункт и поменял доллары, купил в аптеке солнцезащитные очки с широкой оправой, затем смешался с толпой на станции метро «Площадь Восстания», где поезда всегда были битком набиты людьми, многие из которых читали книги и газеты. Слава богу, его фото больше не украшало первые полосы. Он проехал четыре остановки, выскочил на станции «Нарвская» под объявление «Осторожно, двери закрываются» и поднялся наверх. Там миновал несколько оживленных улиц, прошел мимо большого памятника Сергею Кирову на проспекте Стачек. Потом вместе с толпой на остановке стал дожидаться троллейбуса, постоянно ища взглядом патрульные машины. Пока он был в безопасности и с облегчением перевел дух, когда к остановке на углу Стачек и Трефолева, наконец, подошел троллейбус.
Алекс нашел свободное место в задней части салона, где какая-то компания распевала немецкие песни и страшно веселилась. Хотя лето еще не наступило, но благодаря чудной майской погоде туристский сезон шел полным ходом, и Алекс вдруг оказался в самой гуще туристов. Он про себя отметил довольно значительные отличия между русскими и немцами. Мужчины и женщины с банками пива в руках чувствовали себя совершенно свободно, вставали со своих мест и пересаживались вперед, поближе к друзьям, иногда даже заговаривали с пассажирами, которые их не понимали. Сидящие впереди немцы вскоре затянули песню, причем вовсе не ту, которую пели сзади. Вскоре это превратилось в соревнование «кто громче», закончившееся взрывом хохота как раз тогда, когда троллейбус остановился, выпустив часть прежних и впустив новых пассажиров.
Алекс по-прежнему сидел на своем месте, поставив сумку и атташе-кейс между ног и поглядывая на окружающих его людей. Он дружелюбно улыбался иностранным соседям, а сам тем временем думал о Елене, о том, сумеет ли она встретиться с генерал-полковником Джошем Аткинсом, который, по ее словам, мог бы им помочь. Для этого ей придется вытащить генерала из его оперативного штаба, не вызвав подозрений у наблюдателей из «Глоба-Линк». Елене придется придумать, как убедить генерала в существовании заговора, ему же придется доказывать это другим людям. После того как он окажется на борту рейса «KLM», у него останется около двенадцати часов до посадки в Лос-Анджелесе, где ему потребуется защита от тех, кто на него охотится. Алекс знал, что теперь это уже не только «Глоба-Линк», но и гораздо более широкий круг охотников, которые могут оказаться где угодно, в любом уголке земного шара. Он чувствовал, что зараза распространяется очень быстро.
Троллейбус притормозил у следующей остановки. Несколько русских пассажиров вышли, зато сели еще туристы. Они узнали тех, кто уже находился в салоне, и приветствовали друг друга бурными возгласами, высоко поднятыми банками и бутылками с пивом. Веселый смех едва ли не заглушал шум троллейбуса и уличного движения.
И тут Алекс увидел мужчину лет сорока, который выглядел так, словно выпил лишнего. Сжимая холщовую сумку, он пробирался по проходу. Одежда на нем была старенькая, на голове вязаная шапочка. Алекс решил, что это бездомный, один из (тех несчастных, которых он видел на станциях метро. Там они сидели, прислонившись к стене, и провожали жалостливым взором людей, проходящих мимо. Иногда тем, у кого это получалось лучше всех, давали какую-нибудь мелочь. Должно быть, этот человек один из них, решил он, пока тот, цепляясь за поручни, пробирался по проходу трясущегося троллейбуса. Поблагодарив одного из туристов, он принял банку пива и несколько бутербродов в прозрачном пакете. Двое туристов поклонились ему, как если бы он был особой царских кровей, а он присоединился к ним, подхватив какую-то немецкую песню, хотя Алексу было ясно, что по-немецки этот человек не знает ни слова. Он всех забавлял своими выходками, особенно когда начал неловко танцевать, принимал протягиваемые рубли и совал их в сумку. «А эти туристы, похоже, великодушные ребята», – подумал Алекс, в душе жалея бедного нищего, который уже приблизился к нему, держа раскрытую сумку перед собой, чтобы любой мог опустить туда подаяние.
– Не подадите несколько рубликов на лечение больному человеку? – спросил он.
Алекс кивнул, сунул руку в карман и дал побирушке сторублевку, которую тот тут же запихал в сумку.
– А ты турист, как эти, или из наших? – неожиданно спросил этот человек.
– Я здесь по делу… Просто деловая поездка.
– Сдается мне, что нет, – заметил вдруг нищий. Его рука нырнула в сумку, а губы приблизились к уху Алекса. – Мы искали тебя на каждом поезде, на каждом автобусе и трамвае. Ты лучше не дергайся, потому что у меня пистолет с глушителем. Во всем этом шуме-гаме никто ничего не заметит, даже мужик, который сидит рядом с тобой. Так что, Михаил Михайлович Филиппов, вы наш пленник.
Он наклонился к туристу, сидящему рядом с Алексом, похлопал его по плечу и жестом попросил уступить место. Тот с улыбкой поднялся.
– Подвиньтесь! – скомандовал мнимый нищий Алексу, усаживаясь рядом и раскачиваясь в такт подпрыгивающему на ухабах троллейбусу.
Нельзя было терять ни доли секунды. Молниеносным движением Алекс сунул руку в сумку и схватился за сухую кисть, сжимавшую спрятанный пистолет. Изо всех сил стиснув ее, он принялся отжимать живую человеческую плоть, сжимающую металл. Раздался звук, похожий на плевок, – это выстрелил пистолет, проделав в сумке дырку с обожженными краями, сама же пуля ушла куда-то вниз.
Этот тип боролся с отчаянием безумца, такого отпора Алекс никак не ожидал. Мужчина яростно отбивался до тех пор, пока Алекс не заломил ему руку за голову и не придержал там. Теперь у обоих руки были полностью заняты. Нищий ни за что не хотел выпускать пистолет, а у Алекса не хватало сил вырвать оружие. Единственное, что он мог, так это удерживать его направленным в пол. Алекс стиснул его каменные пальцы своими – сила против силы, – но по искаженному яростью лицу противника понял, что сдаваться он не собирается.
Троллейбус несся по длинному проспекту Стачек, шум в салоне достиг апогея, хор поющих голосов заглушал металлический скрежет и шум двигателя. Никому не было дела до отчаянного поединка, происходящего на задних местах. Не прекращая борьбы, Алекс почувствовал, что троллейбус замедляет ход. Он резко въехал мужчине локтем в левую сторону груди, чтобы на мгновение парализовать его и завладеть оружием. Но тот держался, крепкие мышцы напряглись, практически парализуя Алекса, который теперь буквально не мог пошевелиться.
– Отпусти! – прошипел он сквозь зубы. – Я тебе ничего не сделаю, а заплачу втрое больше того, что обещали они!
– Нет! Вам некуда бежать. Вас караулят повсюду! – с этими словами нищий с неимоверной силой вдруг рванулся, внезапно высвободив свою руку из-за головы. Его кулак тут же метнулся Алексу в лицо, но тот успел перехватить запястье и на сей раз зажал руку на коленях у противника.
– Ты лжешь! – крикнул он, стараясь перекричать поющих. – Никто не может знать, что я в этом троллейбусе!
– Ошибаетесь, – хрипло огрызнулся человек, по голосу которого чувствовалось, что ему очень больно. – Я стоял вместе с вами на остановке, а потом позвонил по телефону.
– На кого ты работаешь?
– На правительство.
– Чье?
– Скоро сами узнаете!
– Ты не связан с «Глоба-Линк». Этого просто не может быть!
– Они платят в долларах. Наблюдатели выставлены на всех трамвайных и автобусных маршрутах, на пристанях и в аэропортах. А ваше лицо всем известно из газет.
– Что они говорят?
– Ничего я вам не скажу. Вы попались. И лучше сдавайтесь подобру-поздорову. Это все для вас упростит.
– Да, конечно, пуля в голову все очень упростит, – с натугой в голосе ответил он.
– Пуля – это хотя бы не больно. Вы просто еще молоды и не знаете, что такое боль, причиняемая руками опытного человека.
– Отпусти пистолет!
Троллейбус подъезжал к остановке, туристы одобрительно загалдели, по-прежнему не выпуская из рук банок и готовясь выходить. Противник вдруг неожиданно рванулся и мгновенно вонзил зубы в левую руку Алекса, совсем рядом с той раной, которую он получил на обратном пути из Архангельска. Укус был яростным, щербатые зубы глубоко впились в плоть, кровь брызнула и потекла по сероватому лицу мнимого бездомного.
От боли Алекс дернулся, дав противнику возможность наконец высвободить руку, которую он до этого держал мертвой хваткой в сумке. Тот тут же выстрелил, пуля миновала пальцы ног Алекса на какие-то миллиметры. Он схватился за невидимый ствол и принялся выкручивать пистолет, но тут мужчина снова нажал на курок.
Глаза его вдруг полезли на лоб, а тело выгнулось дугой. На старенькой куртке в области живота быстро расплывалось кровавое пятно. Он был мертв, и у Алекса к горлу подступила тошнота. Согласно инструкциям Старейшин, он мог убивать только в порядке самообороны и, в принципе, знал, что никаких правил не нарушил. Тем не менее убийство было для него чем-то совершенно чуждым. Чтобы не наблевать прямо здесь, ему нужно было глотнуть свежего воздуха. Его била дрожь и не было времени обдумывать случившееся. Этот человек собирался убить его, и где-то впереди, в каких-то минутах езды Алекса поджидали другие люди, собирающиеся сделать то же самое. Действовать надо было быстро.
Не стоять на месте!
Вырвав пистолет из каменных пальцев внутри сумки, он вытащил его, увидел, что это автоматический «браунинг» с коротким глушителем, и сунул его за пояс под пиджак. Алекс быстро запахнул одежду убитого так, чтобы не было видно крови, а на мертвые глаза надвинул шапочку. Чуть подумав, он вытащил из сумки банку пива, открыл ее и приладил на коленях покойника. Тут троллейбус как раз остановился на углу Нарвского проспекта.
Средние двери открылись, и вовсю распевающая толпа повалила на выход. Алекс тем временем лихорадочно искал в сумке сотовый телефон, но так и не нашел его. Значит, этот человек солгал или, может, заплатил кому-нибудь, чтобы дали позвонить. Если так, то почти не остается шансов уйти. Теперь каждого мужчину, выходящего из троллейбуса, будут внимательно разглядывать. Думай быстрее!
Грузный мужчина, держащий за руку пышногрудую супругу, что-то сказал по-немецки, указывая на мертвого. Они с женой смеялись, считая, что этот русский просто хватил лишнего.
Алекс вышел вместе с ними. Темные очки в широкой оправе скрывали большую часть его лица. Он снова пожалел, что потерял на пристани кепку, но делать было нечего.
Он знал, что смерть может поджидать его на любом шумном перекрестке, и с трудом удерживал себя в руках. Пока они шли по улице, немец что-то говорил ему, но Алекс не слышал ни слова. Он просто кивал и смеялся вместе с немцем, на время влившись в эту толпу туристов. Постоянно шарящие вокруг глаза Алекса вдруг засекли двух мужчин, движущихся с той же скоростью ему наперерез. Их взгляды сразу приковали его внимание. Он не мог знать наверняка, на государство работают эти личности, или это люди Юсуфова, которым было поручено найти Елену, после того как они потеряли ее в «Невском Паласе». Заметив их, Алекс быстро попрощался с новыми друзьями и остановил проезжающее такси. Забравшись на заднее сиденье, он нагнулся к водителю:
– До ближайшего метро, пожалуйста.
«Лучше перестраховаться», – твердил он себе.
Водитель молча включил скорость, Алекс тем временем выглянул через заднее стекло и увидел, как те двое опрометью перебегают улицу, отчаянно сигналя руками водителю стоящей у тротуара машины. Но когда они добежали до нее, такси, везущее Алекса, уже растворилось в потоке транспорта. Может, тот человек говорил правду? Может, действительно перекрыты все перекрестки? А может, и весь город? Он ощутил боль в прокушенной руке, порылся в атташе-кейсе и вытащил рулон ваты, который купил в аптеке, когда нужно было позаботиться о ране на груди, уже заживающей, но все еще время от времени посылающей стрелы боли.
– Топливный бак почти пуст. Нам нужно заправиться, – сказал капитан. – Вон там, впереди, видите пристань? Сойдете с одним из матросов и просто потолчетесь вокруг. Я не хочу, чтобы они заподозрили неладное, потому что у них бензин левый, и покупаю я его намного дешевле. Закуривайте и расслабьтесь.
Алекс вытащил пять тысяч и показал их капитану, но не отдал.
– Если по каким-либо причинам будет задержка, то возвращайтесь на то место, где вы меня взяли, и только тогда получите деньги. Я не хочу, чтобы меня обманули.
– Все будет в порядке.
– И тем не менее. Время дорого.
Пристань становилась все ближе и ближе, суденышко замедлило ход. Остались позади роскошные здания Эрмитажа и Адмиралтейства. Алекс почему-то очень нервничал.
Может, кто-то наблюдает за ним?
– В чем дело, Ларри? Ты вдруг так побледнел…
– Я и сам не знаю, – пробормотал Холлингсуорт. Глаза его были полуприкрыты, а стул почему-то не казался таким надежным, как прежде. – Наверное, съел что-то, хотя я всегда заказываю здесь одно и то же.
– Нет, думаю, еда тут ни при чем. По-моему, ты заболеваешь, и, судя по твоему виду, болезнь нешуточная.
Тут Холлингсуорт начал заваливаться набок, и Букаев едва успел подхватить его.
– Официант! – крикнул он, и к столику тут же подскочил тот самый официант, с которым Букаев чуть раньше переглядывался.
– Что случилось?
– Моему другу вдруг стало плохо, – ответил по-русски Букаев. – Он важный человек в американском посольстве, думаю, ему срочно нужен врач.
– Я сейчас вызову «скорую», – сказал официант.
Букаев все еще поддерживал Холлингсуорта.
– Я сам об этом позабочусь, – сказал он. – У меня тут рядом машина. Помогите мне без лишнего шума довести его до нее.
Холлингсуорт слабел все больше и больше. Букаев с официантом подхватили поверенного в делах и с трудом поставили на подгибающиеся ноги. Вряд ли кто-нибудь обратил внимание на то, как они повели Холлингсуорта к букаевской машине, где впереди уже сидели водитель и еще один человек. Пассажир заметил приближение троицы и вылез из машины помочь им. Букаев, Холлингсуорт и официант тем временем уже подходили к задней дверце. Пассажир с переднего сиденья помог Букаеву и официанту осторожно загрузить поверенного в делах, теперь уже практически совершенно обмякшего, на заднее сиденье. Букаев дал официанту пятьсот рублей.
– Это за хлопоты и за завтрак. Я прослежу, чтобы он немедленно получил необходимую медицинскую помощь.
– Благодарю вас, – сказал официант, беря деньги.
После этого Букаев втиснулся на заднее сиденье рядом с Холлингсуортом и захлопнул дверь. Водитель тронул машину с места, и вскоре она растворилась в потоке транспорта.
Пока машина неслась по улицам, пассажир, оказавшийся врачом, без лишних слов достал черный чемоданчик, раскрыл его и начал искать необходимое.
– Не волнуйся, все будет в порядке, – сказал Букаев поверенному в делах – Черт-те что подают в этих ресторанах.
Холлингсуорт ответить был не в состоянии, он все еще находился под действием наркотика, который официант добавил в кофе. Пока машина неслась по городу, доктор вытащил из чемоданчика шприц, а Букаев закатал поверенному в делах рукав. Врач нашел вену на руке Холлингсуорта и воткнул туда иглу. Укол должен был подействовать через несколько секунд, и двое заговорщиков терпеливо ждали. Букаев вытащил небольшой магнитофон и включил его. Они ждали целую минуту, чтобы действовать наверняка, а машина тем временем мчалась все дальше и дальше.
– Ларри, где Алексей Иванов? – ласково спросил Букаев, немедленно приступая к выполнению просьбы Чета Форсайта. – Ты ведь знаешь, что он не убивал посла Фармера. Так где он сейчас?
– Не знаю.
– Почему Филиппова обвинили в убийстве?
– Приказы…
– Чьи приказы?
– Карла Ротштейна.
– Заместителя директора ЦРУ?
Голос Холлингсуорта был похож на голос зомби.
– В посольство три дня назад пришло требование по защищенной линии. Не знаю… не знаю почему. Я не имел права задавать лишние вопросы.
– А что еще сказал Ротштейн?
– Хотел знать, где находится Алексей Иванов. Я… я не знаю.
– Черт! – в сердцах выругался Букаев. – Ларри, кто убил посла Фармера?
– Это было заранее подготовлено.
– А кто готовил?
– Приказ отдал Андре Робеспьерр, мы получили его прямиком из Лэнгли.
– Почему?
– Не знаю.
– Ты сам когда-нибудь видел Филиппова?
– Нет. Только фотографии в газетах. Фото Иванова.
– Я говорил со своим человеком из французского посольства, – отчетливо произнес Букаев прямо на ухо Холлингсуорту. – Уже два дня отсутствует французский адвокат по имени Рене Шометт, приятель Иванова. Что тебе об этом известно?
– Дело рук Румянцева.
– Владимира Румянцева, миллиардера?
– Да.
– Зачем?
– Не… не знаю.
– Он убил Шометта?
– Нет. Переправил его в Германию… на военно-морскую базу НАТО в Ростоке.
Это сообщение заставило Букаев а на несколько секунд замолчать. Интересно, что, черт возьми, вообще творится на этой самой военно-морской базе НАТО?
– Что там происходит, Ларри?
– Подготовка.
– К чему?
– Не знаю. Совершенно… совершенно секретно.
«Непонятно, зачем американским военным нужен Рене Шометт», – подумал Букаев. Происходили какие-то странные вещи, причем в совершенно бешеном темпе, и Иванов каким-то образом оказался в гуще событий. Букаев знал, что Холлингсуорт не вспомнит ничего из случившегося. Наркотик распадется в крови через двадцать минут, поэтому проблем не возникнет. Они отвезли поверенного в делах в ближайшую больницу и оставили его там. Но все это сбивало Букаева с толку, поскольку он никак не мог увязать факты, имеющиеся в его распоряжении, в единое целое. Однако у него хватило ума понять, что происходит нечто весьма загадочное. Но что же именно? Он свяжется с Четом Форсайтом, и пусть тот попробует сделать выводы. Во всяком случае, услугу он ему оказал.
Значит, все фифти-фифти, как любят говорить американцы.
Глава 4
БЕГИ РАДИ НЕГО, БЕГИ!
День 9. 10.00
Алекс стоял на причале и курил сигарету, вытащенную из той самой пачки, которую дала ему Елена. Может быть, он поступил неправильно, бросив прямо на причал сумку и атташе-кейс, но у него просто не было выбора. Судно стояло пришвартованным у одной из топливных колонок, где капитан обычно брал бензин. Алекс не мог выдавать себя за члена экипажа из-за своего делового костюма. Его волновало, что кто-нибудь может подумать именно о том, что и происходило на самом деле. Он взглянул на противоположный берег Невы и почувствовал себя еще более неуютно, увидев здание милицейского управления на набережной Макарова, возле которого стояло довольно много людей в форме.
Терпение, сказал он себе. Вскоре он окажется за пределами России, а в Финляндии тут же станет православным священником, не боясь быть узнанным. Он встретится с крестной Елены, у которой находятся паспорт Алексея и бумага из церкви. Потом, в 23.00, он увидит Лейфа Крононсонна на станции Вантаа и получит от него билеты на самолет. Рейс «KLM» доставит его в Америку, где он выполнит все обязательства перед Ивановым, расскажет миру правду о том, что ему известно, и развалит корпорацию «Глоба-Линк».
Стоя на пристани, он чувствовал какое-то напряжение, но не мог определить его источник. Алекс знал, что чем дольше он проторчит в Санкт-Петербурге, тем опаснее для него это будет. Ведь сейчас его ничем не прикрытое лицо открыто любопытному взору любого, кто помнит газетные снимки преступника, разыскиваемого за несколько убийств.
Наблюдая, как капитан спорит с человеком, заправляющим его судно топливом, и делает при этом неприличные жесты при виде цифр, быстро меняющихся за стеклом счетчика колонки, Алекс чувствовал, что время не на его стороне, медленно тянущиеся минуты казались ему часами. Чтобы снять нервное напряжение, он решил пройтись по пристани и, взяв на всякий случай сумку и кейс, подошел к ремонтному цеху, где в сухих доках стояли ряды пустых корпусов судов. Цех был огорожен высоким забором, у открытых ворот сидел охранник, курил и читал газету.
Что-то заставило Алекса резко обернуться. Он увидел, что старый капитан едва ли не бежит в его сторону, отчаянно при этом жестикулируя. Он явно хотел предупредить о какой-то опасности, и Алекс тут же завертел головой, пытаясь понять, в чем же дело. Странно, как капитан догадался, что его пассажир, каким бы солидным бизнесменом он ни казался, старался избегать встреч с представителями властей. Да и обещанные пять тысяч он явно не хотел потерять. Тут на капитана внезапно набросились трое. Один схватил старика за руки и развернул, а двое остальных принялись молотить его по лицу. Ясно было, что, разделавшись с капитаном, они попытаются ограбить Алекса, по виду которого легко можно было догадаться о том, что он далеко не беден.
После того как Старейшины выбрали Алекса для выполнения этой миссии, он прошел основательную подготовку, всесторонне изучал как Россию, так и Америку, и знал, что российские города были поражены преступностью, несмотря на периодические наскоки президента Лаврова на коррупцию и мафию с целью поднятия собственного престижа. Россия занимала третье место после Колумбии и Сальвадора по числу телесных повреждений, убийств и самоубийств на душу населения.
Вдруг откуда ни возьмись появилась милиция и стала разнимать дерущихся. Один из милиционеров бросил взгляд на Алекса, прищурился, явно пытаясь получше разглядеть его лицо, наполовину прикрытое кепкой. Алекс мгновенно нырнул под ряд лодок, стоящих в сухих доках, несколько раз больно проехавшись макушкой по их днищам и потеряв кепку. Теперь он во весь дух мчался к противоположному концу территории мастерской. Мешали лишь атташе-кейс и сумка. Пустившиеся в погоню милиционеры уже догоняли его, но тут как раз лодочные корпуса закончились, и он бросился в открытые ворота, миновав охранника, по-прежнему читавшего газету. Тем временем один из милиционеров по сотовому стал запрашивать дальнейших указаний. Единственным преимуществом Алекса было то, что на улицах Санкт-Петербурга, запруженных народом, он сможет быстро затеряться в толпе. Если, конечно, повезет.
Он почти не чувствовал боли от ссадин на голове и лице, причиненных днищами лодок. На какое-то время ему удалось оторваться от преследователей. Под трели милицейских свистков Алекс перебежал по мосту Ново-Адмиралтейский канал и оказался на широком Английском проспекте, где людей на тротуарах было уже достаточно много. Ноги вынесли его на Храповицкий мост, ведущий на Большую Морскую, еще одну широкую улицу. Царящий там шум полностью поглотил звуки свистков. К счастью, у милиционеров не было в распоряжении машины – должно быть, они оставили ее там, у пристани.
Лавируя среди прохожих у Юсуповского дворца, Алекс понимал, что на какое-то время он получил преимущество. Впереди был Невский проспект с вечными толпами народа. Там уже его вряд ли кто-нибудь узнает. Сердце от бега едва не выпрыгивало из груди, он перешел на шаг и смешался с бесчисленными туристами, которые бродили по магазинам и осматривали исторические достопримечательности. Только теперь Алекс набрался духу оглянуться и посмотреть, сильно ли он оторвался от милиции. Погони нигде не было видно. Он ушел от них, или ему казалось, что ушел. Теперь нужно было срочно найти туалет и привести себя в порядок, ведь Алекс знал, насколько неважно выглядит со всеми этими ссадинами и царапинами.
Забитый покупателями Пассаж с его многочисленными магазинами подходил для этого больше всего, и беглец решил воспользоваться такой возможностью. Пришлось едва ли не локтями прокладывать себе дорогу среди ранних покупателей, но наконец он обнаружил мужской туалет, заперся в кабинке и только теперь по-настоящему смог перевести дух и привести в норму пульс. Лицо заливал пот, и Алекс промокнул лоб туалетной бумагой, воспользовался унитазом по прямому его назначению, потом вышел из кабинки и подошел к раковине, где в первый раз получил возможность взглянуть на себя в зеркало. Лицо было в засохшей крови от порезов. Он смыл кровь и, как смог, привел себя в порядок. Во всяком случае, относительный. Все же это лучше, чем ничего.
Сейчас он впервые вспомнил о капитане, который предупредил его об опасности, пусть даже сделал это главным образом из-за пяти тысяч долларов, которые пока не получил. Капитан, как велел Алекс, будет его ждать, но сначала нужно спокойно все обдумать и затеряться достаточно надолго, чтобы все успокоилось, поскольку милиция наверняка рыщет в районе пристани.
Патрульные машины будут прочесывать улицы, к тому же Алекс был уверен, что люди Юсуфова уже извещены о его появлении. В одеянии священника ему ничего грозить не будет, но он не мог рискнуть переодеться, поскольку священник с атташе-кейсом и сумкой сразу станет бросаться в глаза.
Ему придется сохранять обличье бизнесмена, в этом имидже, по крайней мере, нет ничего необычного. Он обретет безопасность на городских улицах, но из-за разгара белых ночей не может рассчитывать на спасительную темноту. Придется передвигаться при свете дня. Прежде всего нужно выбраться из этого района города, где милиция особо тщательно ищет его.
Рубли уже подходили к концу, и Алекс с опаской заглянул в обменный пункт и поменял доллары, купил в аптеке солнцезащитные очки с широкой оправой, затем смешался с толпой на станции метро «Площадь Восстания», где поезда всегда были битком набиты людьми, многие из которых читали книги и газеты. Слава богу, его фото больше не украшало первые полосы. Он проехал четыре остановки, выскочил на станции «Нарвская» под объявление «Осторожно, двери закрываются» и поднялся наверх. Там миновал несколько оживленных улиц, прошел мимо большого памятника Сергею Кирову на проспекте Стачек. Потом вместе с толпой на остановке стал дожидаться троллейбуса, постоянно ища взглядом патрульные машины. Пока он был в безопасности и с облегчением перевел дух, когда к остановке на углу Стачек и Трефолева, наконец, подошел троллейбус.
Алекс нашел свободное место в задней части салона, где какая-то компания распевала немецкие песни и страшно веселилась. Хотя лето еще не наступило, но благодаря чудной майской погоде туристский сезон шел полным ходом, и Алекс вдруг оказался в самой гуще туристов. Он про себя отметил довольно значительные отличия между русскими и немцами. Мужчины и женщины с банками пива в руках чувствовали себя совершенно свободно, вставали со своих мест и пересаживались вперед, поближе к друзьям, иногда даже заговаривали с пассажирами, которые их не понимали. Сидящие впереди немцы вскоре затянули песню, причем вовсе не ту, которую пели сзади. Вскоре это превратилось в соревнование «кто громче», закончившееся взрывом хохота как раз тогда, когда троллейбус остановился, выпустив часть прежних и впустив новых пассажиров.
Алекс по-прежнему сидел на своем месте, поставив сумку и атташе-кейс между ног и поглядывая на окружающих его людей. Он дружелюбно улыбался иностранным соседям, а сам тем временем думал о Елене, о том, сумеет ли она встретиться с генерал-полковником Джошем Аткинсом, который, по ее словам, мог бы им помочь. Для этого ей придется вытащить генерала из его оперативного штаба, не вызвав подозрений у наблюдателей из «Глоба-Линк». Елене придется придумать, как убедить генерала в существовании заговора, ему же придется доказывать это другим людям. После того как он окажется на борту рейса «KLM», у него останется около двенадцати часов до посадки в Лос-Анджелесе, где ему потребуется защита от тех, кто на него охотится. Алекс знал, что теперь это уже не только «Глоба-Линк», но и гораздо более широкий круг охотников, которые могут оказаться где угодно, в любом уголке земного шара. Он чувствовал, что зараза распространяется очень быстро.
Троллейбус притормозил у следующей остановки. Несколько русских пассажиров вышли, зато сели еще туристы. Они узнали тех, кто уже находился в салоне, и приветствовали друг друга бурными возгласами, высоко поднятыми банками и бутылками с пивом. Веселый смех едва ли не заглушал шум троллейбуса и уличного движения.
И тут Алекс увидел мужчину лет сорока, который выглядел так, словно выпил лишнего. Сжимая холщовую сумку, он пробирался по проходу. Одежда на нем была старенькая, на голове вязаная шапочка. Алекс решил, что это бездомный, один из (тех несчастных, которых он видел на станциях метро. Там они сидели, прислонившись к стене, и провожали жалостливым взором людей, проходящих мимо. Иногда тем, у кого это получалось лучше всех, давали какую-нибудь мелочь. Должно быть, этот человек один из них, решил он, пока тот, цепляясь за поручни, пробирался по проходу трясущегося троллейбуса. Поблагодарив одного из туристов, он принял банку пива и несколько бутербродов в прозрачном пакете. Двое туристов поклонились ему, как если бы он был особой царских кровей, а он присоединился к ним, подхватив какую-то немецкую песню, хотя Алексу было ясно, что по-немецки этот человек не знает ни слова. Он всех забавлял своими выходками, особенно когда начал неловко танцевать, принимал протягиваемые рубли и совал их в сумку. «А эти туристы, похоже, великодушные ребята», – подумал Алекс, в душе жалея бедного нищего, который уже приблизился к нему, держа раскрытую сумку перед собой, чтобы любой мог опустить туда подаяние.
– Не подадите несколько рубликов на лечение больному человеку? – спросил он.
Алекс кивнул, сунул руку в карман и дал побирушке сторублевку, которую тот тут же запихал в сумку.
– А ты турист, как эти, или из наших? – неожиданно спросил этот человек.
– Я здесь по делу… Просто деловая поездка.
– Сдается мне, что нет, – заметил вдруг нищий. Его рука нырнула в сумку, а губы приблизились к уху Алекса. – Мы искали тебя на каждом поезде, на каждом автобусе и трамвае. Ты лучше не дергайся, потому что у меня пистолет с глушителем. Во всем этом шуме-гаме никто ничего не заметит, даже мужик, который сидит рядом с тобой. Так что, Михаил Михайлович Филиппов, вы наш пленник.
Он наклонился к туристу, сидящему рядом с Алексом, похлопал его по плечу и жестом попросил уступить место. Тот с улыбкой поднялся.
– Подвиньтесь! – скомандовал мнимый нищий Алексу, усаживаясь рядом и раскачиваясь в такт подпрыгивающему на ухабах троллейбусу.
Нельзя было терять ни доли секунды. Молниеносным движением Алекс сунул руку в сумку и схватился за сухую кисть, сжимавшую спрятанный пистолет. Изо всех сил стиснув ее, он принялся отжимать живую человеческую плоть, сжимающую металл. Раздался звук, похожий на плевок, – это выстрелил пистолет, проделав в сумке дырку с обожженными краями, сама же пуля ушла куда-то вниз.
Этот тип боролся с отчаянием безумца, такого отпора Алекс никак не ожидал. Мужчина яростно отбивался до тех пор, пока Алекс не заломил ему руку за голову и не придержал там. Теперь у обоих руки были полностью заняты. Нищий ни за что не хотел выпускать пистолет, а у Алекса не хватало сил вырвать оружие. Единственное, что он мог, так это удерживать его направленным в пол. Алекс стиснул его каменные пальцы своими – сила против силы, – но по искаженному яростью лицу противника понял, что сдаваться он не собирается.
Троллейбус несся по длинному проспекту Стачек, шум в салоне достиг апогея, хор поющих голосов заглушал металлический скрежет и шум двигателя. Никому не было дела до отчаянного поединка, происходящего на задних местах. Не прекращая борьбы, Алекс почувствовал, что троллейбус замедляет ход. Он резко въехал мужчине локтем в левую сторону груди, чтобы на мгновение парализовать его и завладеть оружием. Но тот держался, крепкие мышцы напряглись, практически парализуя Алекса, который теперь буквально не мог пошевелиться.
– Отпусти! – прошипел он сквозь зубы. – Я тебе ничего не сделаю, а заплачу втрое больше того, что обещали они!
– Нет! Вам некуда бежать. Вас караулят повсюду! – с этими словами нищий с неимоверной силой вдруг рванулся, внезапно высвободив свою руку из-за головы. Его кулак тут же метнулся Алексу в лицо, но тот успел перехватить запястье и на сей раз зажал руку на коленях у противника.
– Ты лжешь! – крикнул он, стараясь перекричать поющих. – Никто не может знать, что я в этом троллейбусе!
– Ошибаетесь, – хрипло огрызнулся человек, по голосу которого чувствовалось, что ему очень больно. – Я стоял вместе с вами на остановке, а потом позвонил по телефону.
– На кого ты работаешь?
– На правительство.
– Чье?
– Скоро сами узнаете!
– Ты не связан с «Глоба-Линк». Этого просто не может быть!
– Они платят в долларах. Наблюдатели выставлены на всех трамвайных и автобусных маршрутах, на пристанях и в аэропортах. А ваше лицо всем известно из газет.
– Что они говорят?
– Ничего я вам не скажу. Вы попались. И лучше сдавайтесь подобру-поздорову. Это все для вас упростит.
– Да, конечно, пуля в голову все очень упростит, – с натугой в голосе ответил он.
– Пуля – это хотя бы не больно. Вы просто еще молоды и не знаете, что такое боль, причиняемая руками опытного человека.
– Отпусти пистолет!
Троллейбус подъезжал к остановке, туристы одобрительно загалдели, по-прежнему не выпуская из рук банок и готовясь выходить. Противник вдруг неожиданно рванулся и мгновенно вонзил зубы в левую руку Алекса, совсем рядом с той раной, которую он получил на обратном пути из Архангельска. Укус был яростным, щербатые зубы глубоко впились в плоть, кровь брызнула и потекла по сероватому лицу мнимого бездомного.
От боли Алекс дернулся, дав противнику возможность наконец высвободить руку, которую он до этого держал мертвой хваткой в сумке. Тот тут же выстрелил, пуля миновала пальцы ног Алекса на какие-то миллиметры. Он схватился за невидимый ствол и принялся выкручивать пистолет, но тут мужчина снова нажал на курок.
Глаза его вдруг полезли на лоб, а тело выгнулось дугой. На старенькой куртке в области живота быстро расплывалось кровавое пятно. Он был мертв, и у Алекса к горлу подступила тошнота. Согласно инструкциям Старейшин, он мог убивать только в порядке самообороны и, в принципе, знал, что никаких правил не нарушил. Тем не менее убийство было для него чем-то совершенно чуждым. Чтобы не наблевать прямо здесь, ему нужно было глотнуть свежего воздуха. Его била дрожь и не было времени обдумывать случившееся. Этот человек собирался убить его, и где-то впереди, в каких-то минутах езды Алекса поджидали другие люди, собирающиеся сделать то же самое. Действовать надо было быстро.
Не стоять на месте!
Вырвав пистолет из каменных пальцев внутри сумки, он вытащил его, увидел, что это автоматический «браунинг» с коротким глушителем, и сунул его за пояс под пиджак. Алекс быстро запахнул одежду убитого так, чтобы не было видно крови, а на мертвые глаза надвинул шапочку. Чуть подумав, он вытащил из сумки банку пива, открыл ее и приладил на коленях покойника. Тут троллейбус как раз остановился на углу Нарвского проспекта.
Средние двери открылись, и вовсю распевающая толпа повалила на выход. Алекс тем временем лихорадочно искал в сумке сотовый телефон, но так и не нашел его. Значит, этот человек солгал или, может, заплатил кому-нибудь, чтобы дали позвонить. Если так, то почти не остается шансов уйти. Теперь каждого мужчину, выходящего из троллейбуса, будут внимательно разглядывать. Думай быстрее!
Грузный мужчина, держащий за руку пышногрудую супругу, что-то сказал по-немецки, указывая на мертвого. Они с женой смеялись, считая, что этот русский просто хватил лишнего.
Алекс вышел вместе с ними. Темные очки в широкой оправе скрывали большую часть его лица. Он снова пожалел, что потерял на пристани кепку, но делать было нечего.
Он знал, что смерть может поджидать его на любом шумном перекрестке, и с трудом удерживал себя в руках. Пока они шли по улице, немец что-то говорил ему, но Алекс не слышал ни слова. Он просто кивал и смеялся вместе с немцем, на время влившись в эту толпу туристов. Постоянно шарящие вокруг глаза Алекса вдруг засекли двух мужчин, движущихся с той же скоростью ему наперерез. Их взгляды сразу приковали его внимание. Он не мог знать наверняка, на государство работают эти личности, или это люди Юсуфова, которым было поручено найти Елену, после того как они потеряли ее в «Невском Паласе». Заметив их, Алекс быстро попрощался с новыми друзьями и остановил проезжающее такси. Забравшись на заднее сиденье, он нагнулся к водителю:
– До ближайшего метро, пожалуйста.
«Лучше перестраховаться», – твердил он себе.
Водитель молча включил скорость, Алекс тем временем выглянул через заднее стекло и увидел, как те двое опрометью перебегают улицу, отчаянно сигналя руками водителю стоящей у тротуара машины. Но когда они добежали до нее, такси, везущее Алекса, уже растворилось в потоке транспорта. Может, тот человек говорил правду? Может, действительно перекрыты все перекрестки? А может, и весь город? Он ощутил боль в прокушенной руке, порылся в атташе-кейсе и вытащил рулон ваты, который купил в аптеке, когда нужно было позаботиться о ране на груди, уже заживающей, но все еще время от времени посылающей стрелы боли.