Страница:
Он мгновенно осунулся, на лице выступили скулы. Непонятно, почему разногласия между Гаррисом и Тенантом подействовали на Валентину так сильно, что она позволила себе сорвать съемки! Возможно, просто не смогла уснуть и выпила снотворное. Она не привыкла к таблеткам. А что, если девушка нечаянно приняла слишком большую дозу?
Видал сжимал трубку так, что побелели костяшки пальцев, а на лбу выступили крупные капли пота.
– Дама из восьмого бунгало настоятельно просила не беспокоить ее, сэр, – почтительно откликнулся портье на другом конце.
– Это Ракоши! – взорвался Видал. – Немедленно идите в номер и узнайте, что там творится, ясно?
Повисла неловкая пауза, и портье извиняющимся голосом пролепетал:
– По-моему, у дамы… э-э-э, гости, сэр.
Видал застыл, прекрасно поняв, что означает вежливый эвфемизм[16]. На какое-то мгновение показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Очень медленно он положил трубку на рычаг.
Дон смущенно откашлялся. Портье говорил достаточно громко, чтобы услышали окружающие.
– Наверное, они праздновали вчерашнее событие и проспали. Я немедленно пошлю туда кого-нибудь.
– Кого, спрашивается, ты подразумеваешь под словом «они», и что именно эти «они» празднуют? – поинтересовался Видал, оборачиваясь с таким потемневшим от злобы лицом, что Дон машинально отступил.
– Роган Тенант и Валентина. Именно из-за них вчера все и началось. Роган пытался устроить импровизированную вечеринку в честь их помолвки.
– Господи Иисусе, – мягко выговорил Видал, смертельно побледнев.
Дон и Гаррис смущенно отвели глаза. Они ошибались в своих предположениях. Между Ракоши и Валентиной действительно было что-то, только окружающие оказались слепы и ничего не поняли.
Никто не произнес ни слова. Мгновение, казалось, тянулось бесконечно. Наконец Видал вынудил себя шевельнуться. Неукротимый дикий зверь, обычно едва скрытый тонким налетом цивилизованности, сейчас вырвался наружу. В эту минуту Ракоши готов был на любое преступление, вплоть до убийства. Его глаза сверкали неистовой яростью. Выбежав из-за стола, он ринулся из комнаты.
– Мистер Ракоши, – окликнул его Гаррис, но тот уже открывал дверцу «роллс-ройса».
Испуганный водитель включил зажигание, и машина рванулась к воротам студии без всякого почтения к правилам, требующим обязательной скорости пять миль в час.
Когда облако пыли рассеялось, Гаррис побрел в офис Видала и рухнул на стул.
– Первый раз в жизни мне искренне жаль этого подонка Тенанта, – покачал он головой, нашаривая в кармане сигареты. – Ракоши сделает из него отбивную!
Дон мудро промолчал. Если гнев Ракоши не остынет по дороге от студии до отеля, Рогану Тенанту грозит не только жестокая трепка. Видал просто отправит его к праотцам, а сам сядет на скамью подсудимых за убийство.
Дон тихо вышел из комнаты, одолеваемый самыми дурными предчувствиями.
Глава 13
Видал сжимал трубку так, что побелели костяшки пальцев, а на лбу выступили крупные капли пота.
– Дама из восьмого бунгало настоятельно просила не беспокоить ее, сэр, – почтительно откликнулся портье на другом конце.
– Это Ракоши! – взорвался Видал. – Немедленно идите в номер и узнайте, что там творится, ясно?
Повисла неловкая пауза, и портье извиняющимся голосом пролепетал:
– По-моему, у дамы… э-э-э, гости, сэр.
Видал застыл, прекрасно поняв, что означает вежливый эвфемизм[16]. На какое-то мгновение показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Очень медленно он положил трубку на рычаг.
Дон смущенно откашлялся. Портье говорил достаточно громко, чтобы услышали окружающие.
– Наверное, они праздновали вчерашнее событие и проспали. Я немедленно пошлю туда кого-нибудь.
– Кого, спрашивается, ты подразумеваешь под словом «они», и что именно эти «они» празднуют? – поинтересовался Видал, оборачиваясь с таким потемневшим от злобы лицом, что Дон машинально отступил.
– Роган Тенант и Валентина. Именно из-за них вчера все и началось. Роган пытался устроить импровизированную вечеринку в честь их помолвки.
– Господи Иисусе, – мягко выговорил Видал, смертельно побледнев.
Дон и Гаррис смущенно отвели глаза. Они ошибались в своих предположениях. Между Ракоши и Валентиной действительно было что-то, только окружающие оказались слепы и ничего не поняли.
Никто не произнес ни слова. Мгновение, казалось, тянулось бесконечно. Наконец Видал вынудил себя шевельнуться. Неукротимый дикий зверь, обычно едва скрытый тонким налетом цивилизованности, сейчас вырвался наружу. В эту минуту Ракоши готов был на любое преступление, вплоть до убийства. Его глаза сверкали неистовой яростью. Выбежав из-за стола, он ринулся из комнаты.
– Мистер Ракоши, – окликнул его Гаррис, но тот уже открывал дверцу «роллс-ройса».
Испуганный водитель включил зажигание, и машина рванулась к воротам студии без всякого почтения к правилам, требующим обязательной скорости пять миль в час.
Когда облако пыли рассеялось, Гаррис побрел в офис Видала и рухнул на стул.
– Первый раз в жизни мне искренне жаль этого подонка Тенанта, – покачал он головой, нашаривая в кармане сигареты. – Ракоши сделает из него отбивную!
Дон мудро промолчал. Если гнев Ракоши не остынет по дороге от студии до отеля, Рогану Тенанту грозит не только жестокая трепка. Видал просто отправит его к праотцам, а сам сядет на скамью подсудимых за убийство.
Дон тихо вышел из комнаты, одолеваемый самыми дурными предчувствиями.
Глава 13
Впервые за долгие годы Ракоши был не в состоянии логично мыслить или строить планы. Он сознавал лишь, что видеть Валентину женой Рогана Тенанта будет жесточайшей мукой, пыткой, вынести которую он не сможет. Кровь шумела в ушах, голова кружилась. Он не заметил, как машина вылетела из пыльного каньона на широкий, обсаженный эвкалиптами бульвар.
Наконец показались розовые, словно сошедшие со страниц волшебной сказки, купола отеля «Беверли-Хиллз», и прежде чем «роллс-ройс» успел остановиться, Видал открыл заднюю дверцу и выскочил на ходу. Водитель, ошеломленно посмотрев ему вслед, отогнал машину от главного входа.
Видал, не обращая ни на что внимания, пробежал через идеально ухоженный сад к бунгало под красной черепичной крышей. У него не было запасного ключа, однако Видал вовсе не намеревался появляться в вестибюле и требовать его у портье. Тенант откроет дверь, или больше ноги его не будет на площадке. jqj
К горлу подступала тошнота. Если Тенант действительно находится в номере, значит, он и Валентина уже стали любовниками.
Занавеси на окнах были спущены, и Видал, ударив плечом в дверь, заорал:
– Открой, Тенант, черт бы тебя побрал!
Официант, везущий тележку с завтраком в какое-то из бунгало, оставил серебро без присмотра и поспешил уведомить службу безопасности, что возле восьмого номера происходят какие-то беспорядки.
Роган, полуодетый, с опухшими глазами, спотыкаясь, выбрался из постели. Вчера вечером он слишком много выпил и теперь смутно припоминал, как весело резвился в фонтане перед отелем и как пьяные спутники всю дорогу поздравляли его и вели к бунгало.
Ошеломленно поискав глазами Валентину, он заметил подушку, одеяла и смятые простыни на диване.
– Какого дьявола… – пробормотал он, уставясь на дверь, откуда доносились оглушительный стук и поток венгерских проклятий.
– Это Видал, – прошептала побледневшая Валентина, выходя из гостиной. Из-под туго подпоясанного розового пеньюара выглядывали босые ступни. – Я велела портье, чтобы нас не беспокоили. Они, должно быть, посчитали, что я имела в виду не вчерашнюю ночь, а сегодняшнее утро. Даже не соединили со студией, а ведь те наверняка звонили.
– Но какого хрена случилось вчера ночью? – удивился Роган.
Дверь затрещала, и на лбу актера выступил пот. Валентина боязливо посмотрела в сторону входа.
– Мы были на праздничном ужине, – запинаясь, пояснила она, – а потом пошли выпить в бар, где оказался Саттон. Он заказал шампанское. Поэтому остальные узнали о помолвке, и тут все пошло наперекосяк. Саттон сказал, что вечерние газеты тотчас же обо всем раззвонят и мне лучше предупредить портье, чтобы нас не беспокоили.
– Господи, – с отчаянием пробормотал Роган, видя, что дверь вот-вот поддастся. – Зато теперь нас беспокоят, да еще как!
Видал ворвался в комнату, подобно торнадо. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить смятую постель, пустую бутылку из-под шампанского, стаканы, Рогана, лихорадочно пытавшегося натянуть сорочку и пиджак, и Валентину, спокойную, сдержанную, ничуть не утратившую самообладания. И невероятно красивую.
Вся страсть, ревность, собственнические инстинкты, которые он так долго держал в себе, вырвались на свободу. Он хотел Валентину с самой первой встречи и старательно обманывал себя уверениями, что желает лишь снимать ее. Однако вот уже несколько недель, как горькая правда открылась Видалу и он как мог боролся с ней. Но сил больше не осталось.
С быстротой и проворством разъяренного тигра он схватил все еще полуобнаженного Рогана и выбросил его за порог, прямо на усыпанную гравием дорожку. А потом захлопнул ногой разбитую дверь и шагнул к Валентине, тяжело дыша, сверкая глазами, ставшими темнее, чем адские угли.
– Это… я виновата… – с трудом вымолвила Валентина. Слова застревали у нее в горле; девушка не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. – Вчера я попросила портье не беспокоить нас, – произнесла она наконец. – Он меня неправильно понял и поэтому не соединил, когда звонили со студии.
– Ты была в постели с Тенантом, – разъяренно прошипел Видал, стискивая ее запястье стальными пальцами.
Валентина непонимающе уставилась на него. Ракоши, конечно, вне себя оттого, что она опоздала на съемки. Но при чем здесь Роган?
– Вчера мы обручились, – пояснила она, начиная дрожать.
– Черта с два!
Жар его прикосновения сжигал Валентину. Он так сильно сжимал ее руку, что девушка едва не теряла сознание от боли. В углах рта залегли тонкие морщинки, и ноздри раздувались от злобы.
– Вы делаете мне больно!
Но Видала уже ничто не могло остановить.
– Из всех мужчин в мире ты отдала девственность безмозглому тщеславному кретину Тенанту!
– И какое вам дело до этого? – вскинулась девушка. Первоначальное потрясение сменилось яростью. – Я не ваша собственность! И имею право жить как хочу! Остальное вас не касается!
– Ошибаешься! – проревел Видал. – Касается!
Он схватил Валентину за плечи, привлек к себе, целуя с исступлением умирающего от жажды человека.
На кратчайшее мгновение она оставалась застывшей и неподатливой в его объятиях и, неожиданно всхлипнув, обвила руками его шею, а ее губы сами раскрылись в ответ на его поцелуй.
Видал сгорал от ощущений, которым доселе не давал воли. И припав к этим похожим на лепестки губам, внезапно понял, что его посетила не просто страсть, а та всепоглощающая любовь, что приходит лишь к избранным.
Застонав, он подхватил девушку на руки и понес к постели. Тонкие шелковистые волосы разметались по его груди. Видал подмял ее под себя, и полы тонкого халатика разошлись. Он осыпал поцелуями ее лицо, шею, плечи; рука быстро скользнула вниз, властная и диктующая. Валентина тихо охнула и тут же забыла обо всем, тело же вообще больше ей не принадлежало.
– Я люблю тебя, – горячо прошептал он, и в висках Валентины громом отдались удары сердца. – Мне нет без тебя ни жизни, ни покоя.
Видал мощным рывком вошел в нее, и Валентина, презрев боль, вскоре утонула в блаженстве, безрассудном и остром. В наслаждении любить и быть любимой. Ее тело, словно иссушенная засухой земля, жадно впитывало сладостный, благодатный дождь.
– Я люблю тебя, – выдохнула она в ответ, выгибаясь навстречу его толчкам, запустив пальцы в густую смоляную шевелюру. – Люблю тебя! Люблю!
Потом они долго лежали не двигаясь. Валентина обнимала его так крепко, словно ни за что не хотела отпустить. За окном трещали птицы, утренние лучи пробивались сквозь неплотно прикрытые занавески, заливая Валентину и Видала золотым светом. Видал очень медленно приподнялся на локте и, взглянув на Валентину, нежно отвел прядь волос с влажного лба.
– Ты никогда не спала с Тенантом, верно?
Валентина улыбнулась нежной пьянящей улыбкой истинной женщины.
– Нет, – покачала она головой, коснувшись его плеча губами. – Никогда.
Он долго, пылко целовал ее, и когда приподнял голову, Валентина вздохнула. Все ее существо трепетало от ослепительной, невыразимой радости.
– Мне следовало бы взять тебя в ту ночь на пляже, – шепнул он, лукаво блеснув глазами.
– Да, – согласилась Валентина, едва прикасаясь к нему, гладя теперь уже знакомое тело.
Как долго он ждал этих ласк!
Потом они снова любили друг друга, на этот раз неспешно, наслаждаясь каждым мгновением. Тела двигались в полной гармонии, и все происходящее с ними напоминало волшебный сон.
Солнце уже стояло высоко в небе, когда Валентина потянулась к телефону и заказала завтрак на двоих.
– И бутылку шампанского, – подсказал Видал, обводя кончиком пальца восхитительные изгибы ее тела.
– И бутылку шампанского, – повторила она, смеясь. – И черную икру, и море черного кофе, и яичницу-глазунью.
– Дьявол, – простонал Видал, – ну и смесь!
Валентина улеглась рядом, осторожно дотрагиваясь своих горящих распухших губ.
– После завтрака нужно возвращаться на студию? Видал поморщился. – Вот уже два дня не снято ни единого кадра. Должно быть, сейчас Гамбетта мечется по площадке, как бешеный бык.
– Сомневаюсь, что Тенант посмеет сунуться на площадку, но нам лучше быть там. Наверное, все уже гадают, что происходит.
Валентина, восторженно засмеявшись, прижалась к нему обнаженным телом.
– И ты им скажешь?
В глазах Видала загорелось пламя.
– Ах ты бессовестная распутница, – пробормотал он и притянул ее к себе, лаская точеные бедра и ягодицы.
– Не настолько бесстыдная, чтобы забыть о завтраке, – по-прежнему смеясь, объявила Валентина и, прикусив мочку его уха, соскользнула с постели, натянула смятый пеньюар как раз в ту минуту, когда постучал официант.
Видал сел на постели, скрестив ноги, а Валентина встала рядом на колени. Пробка от шампанского взлетела к потолку. Вино было ледяным и невероятно вкусным, совсем не выдохшимся, каким казалось вчера вечером.
– Думаю, – решила Валентина, откусывая кусочек тоста с икрой, – мне все-таки придется разорвать помолвку.
– И побыстрее, – кивнул он, слизывая золотистые капельки с ее груди.
– А ты? – спросила она, кладя голову ему на плечо. – Сколько времени тебе понадобится, чтобы вновь стать холостым?
Бокал Видала замер в воздухе. После долгого молчания он чуть резче, чем следовало, ответил:
– Я не собираюсь разводиться, Валентина. Радость в глазах девушки померкла.
– Но ты любишь меня! Я знаю это! Ты легко можешь получить развод!
– Нет!
Бронзовое от загара лицо внезапно окаменело и стало жестким.
– Я безумно люблю тебя, но не стану разводиться. – И с неподдельной мукой в голосе добавил, ставя бокал на стол и сжимая руку девушки: – Я никогда не смогу жениться на тебе, Валентина.
В первое мгновение она просто не поверила Видалу, но наконец чудовищный смысл его слов дошел до нее, и Валентина отпрянула, судорожно вздрагивая.
– Не понимаю… Мы любим друг друга. И должны быть вместе…
Видал не пошевелился, не протянул ей руку.
– Я женат, Валентина. У меня обязанности по отношению к жене. Она во мне нуждается.
Горькая обида и разочарование обожгли душу девушки, словно кислотой.
– Ты нужен мне! – с тоской вскрикнула она, не сдержавшись. – Я люблю тебя! Всегда любила! И всегда буду любить. Но я не смогу быть твоей любовницей, если ты останешься с женой!
Видал медленно встал и потянулся за рубашкой.
– Моя жена больна, – тихо, отчетливо ответил он. – Я не могу ее покинуть, Валентина. Пожалуйста, не требуй этого от меня.
– Но ей станет лучше!
Валентина бросилась перед ним на колени. Взгляд девушки на миг загорелся безумной надеждой. Значит, дело не в том, что он недостаточно любит ее! Несмотря на внешнее равнодушие, холодность и временами даже жестокость, Видал – человек чести.
– И тогда мы сможем пожениться! О, пожалуйста, Видал! Я не смогу жить, зная, что нам никогда не удастся быть вместе!
Солнечный луч падал на пол за спиной девушки, окружая золотистым нимбом темные волосы. Видал осторожно приподнял ее подбородок.
– Как бы нам ни приходилось худо, Валентина, вместе мы сумеем все вынести.
Надежду постепенно вытеснял страх, которому Валентина не могла пока подобрать названия. Впервые она поняла, что глубокие морщины в уголках рта Видала прорезаны годами страданий.
– Все настолько плохо? – прошептала она, умоляя взглядом ободрить ее и утешить. Возродить надежду. Сделать так, чтобы все было как раньше. Но Видал за эти мгновения, казалось, состарился на несколько лет.
– Да, – тихо выдохнул он. – Настолько.
Их взгляды встретились, и Валентина поняла, что о принятии каких-то окончательных решений не может быть и речи. Все уже решено давным-давно, когда она появилась на съемках «Черных рыцарей» и даже не знала его имени.
– Тогда мы больше не станем говорить об этом, – с разрывающей сердце простотой сказала она. – Только будем любить друг друга, пока живы.
Видал поднял ее на ноги, притянул к себе, прильнул к губам исступленным поцелуем, твердо зная, что отныне найдет поддержку и опору в том неиссякаемом источнике внутренней силы, которым обладала Валентина. По отношению к Кариане Видал не испытывал ни малейших угрызений совести – он ни в чем не виноват. Их интимной жизни давно не существует. Кариана потребовала, чтобы муж остался с ней, оберегал и защищал, и Видал сдержит слово.
Валентина наконец немного отстранилась, и оба взглянули друг на друга, отчетливо сознавая, что связаны не мимолетным романом, а обетом пожизненной верности. Всего за одно ясное, солнечное утро Валентина превратилась из девушки в женщину. Любящую и любимую.
– Студия! – внезапно вспомнила она, смеясь. – Еще есть время не дать Рогану напиться до бесчувствия! Мы могли бы, по крайней мере сегодня, закончить сцену между Генрихом и Суффолком!
Видал посмотрел на часы и бросился одеваться. Остается надеяться, что Гаррису удастся все держать под контролем. Если поторопиться, они еще успеют сегодня inn немало отснять!
Поспешно выбирая белье, платье и туфли, Валентина наблюдала, как перекатываются бугры мышц под загорелой кожей Видала, натягивавшего сорочку. Брюки облегают мощные бедра, пояс подхватывает тонкую талию.
– Готова? – спросил он, лишь только Валентина расчесала спутавшиеся волосы.
Она кивнула.
– Прекрасно. Посмотрим, сумеем ли мы с такой скоростью выгнать Тенанта на площадку.
Он поднял трубку, попросил соединить его с городом и быстро набрал номер особняка Рогана.
Валентина, естественно, не могла слышать, что отвечает актер, но представляла, какой ужас охватил его при резких словах Видала:
– Я немедленно уезжаю на студию и ожидаю, что вы встретите меня на площадке, иначе больше в этом фильме вам не сниматься.
И не вслушиваясь в пространные объяснения, Видал бросил трубку.
– Не меньше десяти минут у него есть, – кивнул он, сжав руку Валентины. – Думаешь, он успеет?
– Надеюсь! – прокричала она на ходу, стараясь не отстать от бегущего Видала. – Он на все способен, если захочет.
– Но сегодня на него свалилось сразу все – жестокое похмелье, разрыв помолвки и тумаки, которыми я его наградил, когда выбрасывал за дверь, – сухо напомнил Видал, усаживая Валентину на заднее сиденье «роллс-ройса».
– Считаешь, он тяжело воспримет это? – с тревогой спросила Валентина, когда автомобиль выехал с обсаженной рододендронами аллеи на бульвар Сансет.
– Единственное, что тяжело воспринимает Роган, – это уничтожающие рецензии в прессе, – ухмыльнулся Видал. – Не волнуйся за нашего неотразимого красавчика. Он выживет.
Очутившись на студии, Валентина постаралась как можно быстрее загримироваться и побывать у парикмахера и костюмера. На площадке ее встретили любопытными взглядами и тихим перешептыванием. Девушка улыбнулась. Пусть думают что хотят. Все, чего она ждала, о чем мечтала, сбылось. Видал любит ее. Они никогда не расстанутся, никогда не разлучатся, ни духовно, ни физически.
Гримеру удалось искусно скрыть уродливый синяк на лбу Рогана.
– Придется снимать его с левой стороны, – вздохнул Дон. – Сегодня это несущественно, но завтра, в сцене с придворными могут возникнуть сложности.
– Будем снимать его в профиль, пока синяк не исчезнет, – решил Видал, не обращая внимания на злобный взгляд Рогана.
– Варвар, – прошипел тот Лейле сквозь стиснутые зубы. – Прекрасно знает, что справа я куда фотогеничнее.
– Что это с тобой? – полюбопытствовала Лейла.
Роган поморщился. Голова невыносимо болела, а на теле не было живого места, словно его переехал грузовик.
– Дьяволу одному известно, – с горечью вздохнул он.
– По местам, – коротко велел Видал. – Мне нужен единственный, но безупречный прогон.
Роган, вопросительно подняв брови, пытался встретиться глазами с Валентиной. Им не удалось обменяться ни единым словом, однако Тенант хотел знать, что произошло между ней и Ракоши.
После унизительной сцены он уехал домой и прикончил чуть не целую бутылку бренди, корчась от ужаса при мысли о том, что Ракоши собирается потребовать замены их обоих. Но тут раздался телефонный звонок, и Тенант облегченно вздохнул. Ракоши, очевидно, понял, что от него не так легко избавиться! Его имя кое-что значит в «Уорлдуайд»! Гамбетта не вложил бы столько денег в этот фильм, не согласись такая звезда, как Роган Тенант, играть главную роль! Но Валентина не настолько известна! Если ее снимут с роли, потребуются недели повторных съемок! Господи! Один лишний день в обществе Ракоши уже чересчур много для нормального человека!
Валентина, понимая причину его беспокойства, ободряюще улыбнулась Рогану, сидя на троне рядом с Саттоном. Ей придется поговорить с бывшим женихом, но не здесь, не на студии, где сотни ушей так и ловят каждое слово.
Тревога в глазах Рогана растаяла. Ракоши, очевидно, не удалось растоптать и запугать Валентину! А сегодняшняя ночь будет совсем иной, чем предыдущая! Никакой выпивки! Он и капли в рот не возьмет! Хочет запомнить каждую восхитительную подробность!
Роган одарил невесту взглядом, исполненным жгучей страсти, за который дамы от Цинциннати до Чаттануги отдали бы все на свете, и упал на одно колено перед Саттоном.
Гример поспешила запудрить блестевшие от пота лоб и нос Саттона. На площадке воцарилась напряженная тишина.
– По местам, – приказал режиссер, мельком оценивая все – от короткого плаща на плече Рогана до картинно раскинутой юбки Валентины. – Мотор! Начали!
– Сцена седьмая, дубль первый, – объявил помощник режиссера.
Эпизод был отснят за два дубля, и присутствующие облегченно вздохнули. Наконец-то день вошел в свою колею! Слухи о том, как безжалостно Ракоши избил самого высокооплачиваемого актера студии, будут смаковаться позже, за ресторанными столиками и стойками бара.
– Хорошо, – кивнул вскоре Видал, удовлетворенный сделанным. – На сегодня все.
– Слава Богу, – сказал Роган Валентине, стараясь, чтобы Видал их не услышал. – Я зайду за тобой в гардеробную, после того как приму душ и переоденусь.
Валентина кивнула. Именно в гардеробной, подальше от посторонних, она объявит Рогану неприятную новость. Видал сочувственно смотрел на Валентину, понимая, что именно собирается она сообщить Рогану. Нелегко ей придется!
Однако девушка улыбнулась, и его волнение улеглось. Она сумеет сделать так, что Тенанту покажется, будто разрыв помолвки – его собственная идея!
Видал перевел многозначительный взгляд на губы Валентины, и она почувствовала, что краснеет. Он берет ее на глазах у всех, берет без слов и прикосновений. Желание, жаркое и неотвязное, запылало в крови. Он подождет, пока она не закончит выяснять отношения с Роганом, и тогда они смогут разговаривать, смеяться и любить друг друга. Возможно, им даже удастся просмотреть отснятый материал!
– Ну и ну, – с любопытством протянул Саттон, глядя вслед девушке, спешившей в гардеробную с сияющим лицом и блестящими глазами. – В жизни не подумал бы, что наш драгоценный Роган может пробудить подобные эмоции. Кажется, я совершил огромную ошибку, недооценив его!
– Много бы я дал, чтобы узнать, кто наставил ему синяков, – вмешался Дон Саймонс, натягивая куртку.
– Ракоши, конечно, – невозмутимо пожал плечами Саттон, ничуть не взволнованный мыслью о том, что режиссер способен ни с того ни с сего задать трепку ведущему актеру.
Дон покачал головой.
– Такое не в характере мистера Ракоши. Он может уничтожить Тенанта словами, не прибегая к насилию.
– Да, это уже слишком, – согласился Саттон. – Однако сам я постараюсь так сильно не проштрафиться. Столь жестокое наказание всего лишь за опоздание на съемки означает, что мне придется искать средства к существованию где-нибудь в другом месте.
– Если преступление заключалось только в этом, – сухо буркнул Саймонс.
Саттон поднял брови:
– Но, дорогой мой, в чем же еще?
– Понятия не имею, – пожал плечами Дон, – но мы, вне всякого сомнения, скоро все узнаем. Тенант не умеет держать язык за зубами.
– Мистер Тенант придет через несколько минут, – сказала Валентина, пока Элли отстегивала бесчисленные крючки и кнопки на тяжелом средневековом наряде. – Не возражаете, если я попрошу вас оставить нас наедине. Мне нужно поговорить с ним с глазу на глаз.
– Я понадоблюсь вам позже? – спросила горничная, вручая Валентине крем для снятия грима и салфетки.
– Нет, вы свободны на весь вечер, Элли.
Элли зашла в ванную, включила душ, проверила температуру воды и, поставив поближе лосьон для тела и душистый тальк, вышла в комнату.
Валентина и Роган Тенант объявили о намерении пожениться лишь накануне и поэтому, естественно, при каждой возможности хотели остаться одни. Но горничная почему-то чувствовала, что дело не в желании Валентины улучить минутку и насладиться любовным свиданием. Снимая грим, актриса мрачно хмурилась. Элли почему-то стало неприятно. Неужели между влюбленными уже начался разлад?
– Какое платье вы наденете? – спросила горничная, когда Валентина встала под душ.
– Белое шелковое с золотым поясом, – откликнулась та, перекрывая шум льющейся воды.
Горничная вынула из гардероба платье от Люсьена Ле-лонга и к нему белые лодочки. Она уже собиралась открыть шкатулку с драгоценностями и взять оттуда любимые серьги актрисы, но в этот миг в дверь громко постучали.
– Это, должно быть, мистер Тенант, – сказала Валентина, накидывая махровый халат с атласными отворотами. – Впустите его, пожалуйста.
Элли открыла дверь, и на пороге появился Тенант, с приглаженными, блестящими от воды волосами, распространяя аромат дорогого одеколона.
– Доброй ночи, мадам, – пожелала Элли. Валентина подошла к тележке с напитками и налила Рогану шотландского виски. Не успела горничная выйти, как Роган обнял Валентину и поцеловал ее в затылок.
– Иисусе, беби, ну и денек! Ракоши только что был у меня, извинялся за свое поведение и умолял не говорить Гамбетте.
Валентина, понимая, что Роган лжет, молча обернулась и вручила ему стакан с виски.
– Конечно, я не проболтаюсь, – продолжал Роган, – но этому ублюдку не сказал ничего. Пусть немного помучается! Не будь тебя, я бы намял ему бока! Самым трудным оказалось сдержаться и спокойно выйти.
Валентина поджала губы, чтобы скрыть улыбку. Роган не ушел. Он выкатился, спотыкаясь, не зная, как поскорее скрыться от ярости Ракоши.
Наконец показались розовые, словно сошедшие со страниц волшебной сказки, купола отеля «Беверли-Хиллз», и прежде чем «роллс-ройс» успел остановиться, Видал открыл заднюю дверцу и выскочил на ходу. Водитель, ошеломленно посмотрев ему вслед, отогнал машину от главного входа.
Видал, не обращая ни на что внимания, пробежал через идеально ухоженный сад к бунгало под красной черепичной крышей. У него не было запасного ключа, однако Видал вовсе не намеревался появляться в вестибюле и требовать его у портье. Тенант откроет дверь, или больше ноги его не будет на площадке. jqj
К горлу подступала тошнота. Если Тенант действительно находится в номере, значит, он и Валентина уже стали любовниками.
Занавеси на окнах были спущены, и Видал, ударив плечом в дверь, заорал:
– Открой, Тенант, черт бы тебя побрал!
Официант, везущий тележку с завтраком в какое-то из бунгало, оставил серебро без присмотра и поспешил уведомить службу безопасности, что возле восьмого номера происходят какие-то беспорядки.
Роган, полуодетый, с опухшими глазами, спотыкаясь, выбрался из постели. Вчера вечером он слишком много выпил и теперь смутно припоминал, как весело резвился в фонтане перед отелем и как пьяные спутники всю дорогу поздравляли его и вели к бунгало.
Ошеломленно поискав глазами Валентину, он заметил подушку, одеяла и смятые простыни на диване.
– Какого дьявола… – пробормотал он, уставясь на дверь, откуда доносились оглушительный стук и поток венгерских проклятий.
– Это Видал, – прошептала побледневшая Валентина, выходя из гостиной. Из-под туго подпоясанного розового пеньюара выглядывали босые ступни. – Я велела портье, чтобы нас не беспокоили. Они, должно быть, посчитали, что я имела в виду не вчерашнюю ночь, а сегодняшнее утро. Даже не соединили со студией, а ведь те наверняка звонили.
– Но какого хрена случилось вчера ночью? – удивился Роган.
Дверь затрещала, и на лбу актера выступил пот. Валентина боязливо посмотрела в сторону входа.
– Мы были на праздничном ужине, – запинаясь, пояснила она, – а потом пошли выпить в бар, где оказался Саттон. Он заказал шампанское. Поэтому остальные узнали о помолвке, и тут все пошло наперекосяк. Саттон сказал, что вечерние газеты тотчас же обо всем раззвонят и мне лучше предупредить портье, чтобы нас не беспокоили.
– Господи, – с отчаянием пробормотал Роган, видя, что дверь вот-вот поддастся. – Зато теперь нас беспокоят, да еще как!
Видал ворвался в комнату, подобно торнадо. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить смятую постель, пустую бутылку из-под шампанского, стаканы, Рогана, лихорадочно пытавшегося натянуть сорочку и пиджак, и Валентину, спокойную, сдержанную, ничуть не утратившую самообладания. И невероятно красивую.
Вся страсть, ревность, собственнические инстинкты, которые он так долго держал в себе, вырвались на свободу. Он хотел Валентину с самой первой встречи и старательно обманывал себя уверениями, что желает лишь снимать ее. Однако вот уже несколько недель, как горькая правда открылась Видалу и он как мог боролся с ней. Но сил больше не осталось.
С быстротой и проворством разъяренного тигра он схватил все еще полуобнаженного Рогана и выбросил его за порог, прямо на усыпанную гравием дорожку. А потом захлопнул ногой разбитую дверь и шагнул к Валентине, тяжело дыша, сверкая глазами, ставшими темнее, чем адские угли.
– Это… я виновата… – с трудом вымолвила Валентина. Слова застревали у нее в горле; девушка не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. – Вчера я попросила портье не беспокоить нас, – произнесла она наконец. – Он меня неправильно понял и поэтому не соединил, когда звонили со студии.
– Ты была в постели с Тенантом, – разъяренно прошипел Видал, стискивая ее запястье стальными пальцами.
Валентина непонимающе уставилась на него. Ракоши, конечно, вне себя оттого, что она опоздала на съемки. Но при чем здесь Роган?
– Вчера мы обручились, – пояснила она, начиная дрожать.
– Черта с два!
Жар его прикосновения сжигал Валентину. Он так сильно сжимал ее руку, что девушка едва не теряла сознание от боли. В углах рта залегли тонкие морщинки, и ноздри раздувались от злобы.
– Вы делаете мне больно!
Но Видала уже ничто не могло остановить.
– Из всех мужчин в мире ты отдала девственность безмозглому тщеславному кретину Тенанту!
– И какое вам дело до этого? – вскинулась девушка. Первоначальное потрясение сменилось яростью. – Я не ваша собственность! И имею право жить как хочу! Остальное вас не касается!
– Ошибаешься! – проревел Видал. – Касается!
Он схватил Валентину за плечи, привлек к себе, целуя с исступлением умирающего от жажды человека.
На кратчайшее мгновение она оставалась застывшей и неподатливой в его объятиях и, неожиданно всхлипнув, обвила руками его шею, а ее губы сами раскрылись в ответ на его поцелуй.
Видал сгорал от ощущений, которым доселе не давал воли. И припав к этим похожим на лепестки губам, внезапно понял, что его посетила не просто страсть, а та всепоглощающая любовь, что приходит лишь к избранным.
Застонав, он подхватил девушку на руки и понес к постели. Тонкие шелковистые волосы разметались по его груди. Видал подмял ее под себя, и полы тонкого халатика разошлись. Он осыпал поцелуями ее лицо, шею, плечи; рука быстро скользнула вниз, властная и диктующая. Валентина тихо охнула и тут же забыла обо всем, тело же вообще больше ей не принадлежало.
– Я люблю тебя, – горячо прошептал он, и в висках Валентины громом отдались удары сердца. – Мне нет без тебя ни жизни, ни покоя.
Видал мощным рывком вошел в нее, и Валентина, презрев боль, вскоре утонула в блаженстве, безрассудном и остром. В наслаждении любить и быть любимой. Ее тело, словно иссушенная засухой земля, жадно впитывало сладостный, благодатный дождь.
– Я люблю тебя, – выдохнула она в ответ, выгибаясь навстречу его толчкам, запустив пальцы в густую смоляную шевелюру. – Люблю тебя! Люблю!
Потом они долго лежали не двигаясь. Валентина обнимала его так крепко, словно ни за что не хотела отпустить. За окном трещали птицы, утренние лучи пробивались сквозь неплотно прикрытые занавески, заливая Валентину и Видала золотым светом. Видал очень медленно приподнялся на локте и, взглянув на Валентину, нежно отвел прядь волос с влажного лба.
– Ты никогда не спала с Тенантом, верно?
Валентина улыбнулась нежной пьянящей улыбкой истинной женщины.
– Нет, – покачала она головой, коснувшись его плеча губами. – Никогда.
Он долго, пылко целовал ее, и когда приподнял голову, Валентина вздохнула. Все ее существо трепетало от ослепительной, невыразимой радости.
– Мне следовало бы взять тебя в ту ночь на пляже, – шепнул он, лукаво блеснув глазами.
– Да, – согласилась Валентина, едва прикасаясь к нему, гладя теперь уже знакомое тело.
Как долго он ждал этих ласк!
Потом они снова любили друг друга, на этот раз неспешно, наслаждаясь каждым мгновением. Тела двигались в полной гармонии, и все происходящее с ними напоминало волшебный сон.
Солнце уже стояло высоко в небе, когда Валентина потянулась к телефону и заказала завтрак на двоих.
– И бутылку шампанского, – подсказал Видал, обводя кончиком пальца восхитительные изгибы ее тела.
– И бутылку шампанского, – повторила она, смеясь. – И черную икру, и море черного кофе, и яичницу-глазунью.
– Дьявол, – простонал Видал, – ну и смесь!
Валентина улеглась рядом, осторожно дотрагиваясь своих горящих распухших губ.
– После завтрака нужно возвращаться на студию? Видал поморщился. – Вот уже два дня не снято ни единого кадра. Должно быть, сейчас Гамбетта мечется по площадке, как бешеный бык.
– Сомневаюсь, что Тенант посмеет сунуться на площадку, но нам лучше быть там. Наверное, все уже гадают, что происходит.
Валентина, восторженно засмеявшись, прижалась к нему обнаженным телом.
– И ты им скажешь?
В глазах Видала загорелось пламя.
– Ах ты бессовестная распутница, – пробормотал он и притянул ее к себе, лаская точеные бедра и ягодицы.
– Не настолько бесстыдная, чтобы забыть о завтраке, – по-прежнему смеясь, объявила Валентина и, прикусив мочку его уха, соскользнула с постели, натянула смятый пеньюар как раз в ту минуту, когда постучал официант.
Видал сел на постели, скрестив ноги, а Валентина встала рядом на колени. Пробка от шампанского взлетела к потолку. Вино было ледяным и невероятно вкусным, совсем не выдохшимся, каким казалось вчера вечером.
– Думаю, – решила Валентина, откусывая кусочек тоста с икрой, – мне все-таки придется разорвать помолвку.
– И побыстрее, – кивнул он, слизывая золотистые капельки с ее груди.
– А ты? – спросила она, кладя голову ему на плечо. – Сколько времени тебе понадобится, чтобы вновь стать холостым?
Бокал Видала замер в воздухе. После долгого молчания он чуть резче, чем следовало, ответил:
– Я не собираюсь разводиться, Валентина. Радость в глазах девушки померкла.
– Но ты любишь меня! Я знаю это! Ты легко можешь получить развод!
– Нет!
Бронзовое от загара лицо внезапно окаменело и стало жестким.
– Я безумно люблю тебя, но не стану разводиться. – И с неподдельной мукой в голосе добавил, ставя бокал на стол и сжимая руку девушки: – Я никогда не смогу жениться на тебе, Валентина.
В первое мгновение она просто не поверила Видалу, но наконец чудовищный смысл его слов дошел до нее, и Валентина отпрянула, судорожно вздрагивая.
– Не понимаю… Мы любим друг друга. И должны быть вместе…
Видал не пошевелился, не протянул ей руку.
– Я женат, Валентина. У меня обязанности по отношению к жене. Она во мне нуждается.
Горькая обида и разочарование обожгли душу девушки, словно кислотой.
– Ты нужен мне! – с тоской вскрикнула она, не сдержавшись. – Я люблю тебя! Всегда любила! И всегда буду любить. Но я не смогу быть твоей любовницей, если ты останешься с женой!
Видал медленно встал и потянулся за рубашкой.
– Моя жена больна, – тихо, отчетливо ответил он. – Я не могу ее покинуть, Валентина. Пожалуйста, не требуй этого от меня.
– Но ей станет лучше!
Валентина бросилась перед ним на колени. Взгляд девушки на миг загорелся безумной надеждой. Значит, дело не в том, что он недостаточно любит ее! Несмотря на внешнее равнодушие, холодность и временами даже жестокость, Видал – человек чести.
– И тогда мы сможем пожениться! О, пожалуйста, Видал! Я не смогу жить, зная, что нам никогда не удастся быть вместе!
Солнечный луч падал на пол за спиной девушки, окружая золотистым нимбом темные волосы. Видал осторожно приподнял ее подбородок.
– Как бы нам ни приходилось худо, Валентина, вместе мы сумеем все вынести.
Надежду постепенно вытеснял страх, которому Валентина не могла пока подобрать названия. Впервые она поняла, что глубокие морщины в уголках рта Видала прорезаны годами страданий.
– Все настолько плохо? – прошептала она, умоляя взглядом ободрить ее и утешить. Возродить надежду. Сделать так, чтобы все было как раньше. Но Видал за эти мгновения, казалось, состарился на несколько лет.
– Да, – тихо выдохнул он. – Настолько.
Их взгляды встретились, и Валентина поняла, что о принятии каких-то окончательных решений не может быть и речи. Все уже решено давным-давно, когда она появилась на съемках «Черных рыцарей» и даже не знала его имени.
– Тогда мы больше не станем говорить об этом, – с разрывающей сердце простотой сказала она. – Только будем любить друг друга, пока живы.
Видал поднял ее на ноги, притянул к себе, прильнул к губам исступленным поцелуем, твердо зная, что отныне найдет поддержку и опору в том неиссякаемом источнике внутренней силы, которым обладала Валентина. По отношению к Кариане Видал не испытывал ни малейших угрызений совести – он ни в чем не виноват. Их интимной жизни давно не существует. Кариана потребовала, чтобы муж остался с ней, оберегал и защищал, и Видал сдержит слово.
Валентина наконец немного отстранилась, и оба взглянули друг на друга, отчетливо сознавая, что связаны не мимолетным романом, а обетом пожизненной верности. Всего за одно ясное, солнечное утро Валентина превратилась из девушки в женщину. Любящую и любимую.
– Студия! – внезапно вспомнила она, смеясь. – Еще есть время не дать Рогану напиться до бесчувствия! Мы могли бы, по крайней мере сегодня, закончить сцену между Генрихом и Суффолком!
Видал посмотрел на часы и бросился одеваться. Остается надеяться, что Гаррису удастся все держать под контролем. Если поторопиться, они еще успеют сегодня inn немало отснять!
Поспешно выбирая белье, платье и туфли, Валентина наблюдала, как перекатываются бугры мышц под загорелой кожей Видала, натягивавшего сорочку. Брюки облегают мощные бедра, пояс подхватывает тонкую талию.
– Готова? – спросил он, лишь только Валентина расчесала спутавшиеся волосы.
Она кивнула.
– Прекрасно. Посмотрим, сумеем ли мы с такой скоростью выгнать Тенанта на площадку.
Он поднял трубку, попросил соединить его с городом и быстро набрал номер особняка Рогана.
Валентина, естественно, не могла слышать, что отвечает актер, но представляла, какой ужас охватил его при резких словах Видала:
– Я немедленно уезжаю на студию и ожидаю, что вы встретите меня на площадке, иначе больше в этом фильме вам не сниматься.
И не вслушиваясь в пространные объяснения, Видал бросил трубку.
– Не меньше десяти минут у него есть, – кивнул он, сжав руку Валентины. – Думаешь, он успеет?
– Надеюсь! – прокричала она на ходу, стараясь не отстать от бегущего Видала. – Он на все способен, если захочет.
– Но сегодня на него свалилось сразу все – жестокое похмелье, разрыв помолвки и тумаки, которыми я его наградил, когда выбрасывал за дверь, – сухо напомнил Видал, усаживая Валентину на заднее сиденье «роллс-ройса».
– Считаешь, он тяжело воспримет это? – с тревогой спросила Валентина, когда автомобиль выехал с обсаженной рододендронами аллеи на бульвар Сансет.
– Единственное, что тяжело воспринимает Роган, – это уничтожающие рецензии в прессе, – ухмыльнулся Видал. – Не волнуйся за нашего неотразимого красавчика. Он выживет.
Очутившись на студии, Валентина постаралась как можно быстрее загримироваться и побывать у парикмахера и костюмера. На площадке ее встретили любопытными взглядами и тихим перешептыванием. Девушка улыбнулась. Пусть думают что хотят. Все, чего она ждала, о чем мечтала, сбылось. Видал любит ее. Они никогда не расстанутся, никогда не разлучатся, ни духовно, ни физически.
Гримеру удалось искусно скрыть уродливый синяк на лбу Рогана.
– Придется снимать его с левой стороны, – вздохнул Дон. – Сегодня это несущественно, но завтра, в сцене с придворными могут возникнуть сложности.
– Будем снимать его в профиль, пока синяк не исчезнет, – решил Видал, не обращая внимания на злобный взгляд Рогана.
– Варвар, – прошипел тот Лейле сквозь стиснутые зубы. – Прекрасно знает, что справа я куда фотогеничнее.
– Что это с тобой? – полюбопытствовала Лейла.
Роган поморщился. Голова невыносимо болела, а на теле не было живого места, словно его переехал грузовик.
– Дьяволу одному известно, – с горечью вздохнул он.
– По местам, – коротко велел Видал. – Мне нужен единственный, но безупречный прогон.
Роган, вопросительно подняв брови, пытался встретиться глазами с Валентиной. Им не удалось обменяться ни единым словом, однако Тенант хотел знать, что произошло между ней и Ракоши.
После унизительной сцены он уехал домой и прикончил чуть не целую бутылку бренди, корчась от ужаса при мысли о том, что Ракоши собирается потребовать замены их обоих. Но тут раздался телефонный звонок, и Тенант облегченно вздохнул. Ракоши, очевидно, понял, что от него не так легко избавиться! Его имя кое-что значит в «Уорлдуайд»! Гамбетта не вложил бы столько денег в этот фильм, не согласись такая звезда, как Роган Тенант, играть главную роль! Но Валентина не настолько известна! Если ее снимут с роли, потребуются недели повторных съемок! Господи! Один лишний день в обществе Ракоши уже чересчур много для нормального человека!
Валентина, понимая причину его беспокойства, ободряюще улыбнулась Рогану, сидя на троне рядом с Саттоном. Ей придется поговорить с бывшим женихом, но не здесь, не на студии, где сотни ушей так и ловят каждое слово.
Тревога в глазах Рогана растаяла. Ракоши, очевидно, не удалось растоптать и запугать Валентину! А сегодняшняя ночь будет совсем иной, чем предыдущая! Никакой выпивки! Он и капли в рот не возьмет! Хочет запомнить каждую восхитительную подробность!
Роган одарил невесту взглядом, исполненным жгучей страсти, за который дамы от Цинциннати до Чаттануги отдали бы все на свете, и упал на одно колено перед Саттоном.
Гример поспешила запудрить блестевшие от пота лоб и нос Саттона. На площадке воцарилась напряженная тишина.
– По местам, – приказал режиссер, мельком оценивая все – от короткого плаща на плече Рогана до картинно раскинутой юбки Валентины. – Мотор! Начали!
– Сцена седьмая, дубль первый, – объявил помощник режиссера.
Эпизод был отснят за два дубля, и присутствующие облегченно вздохнули. Наконец-то день вошел в свою колею! Слухи о том, как безжалостно Ракоши избил самого высокооплачиваемого актера студии, будут смаковаться позже, за ресторанными столиками и стойками бара.
– Хорошо, – кивнул вскоре Видал, удовлетворенный сделанным. – На сегодня все.
– Слава Богу, – сказал Роган Валентине, стараясь, чтобы Видал их не услышал. – Я зайду за тобой в гардеробную, после того как приму душ и переоденусь.
Валентина кивнула. Именно в гардеробной, подальше от посторонних, она объявит Рогану неприятную новость. Видал сочувственно смотрел на Валентину, понимая, что именно собирается она сообщить Рогану. Нелегко ей придется!
Однако девушка улыбнулась, и его волнение улеглось. Она сумеет сделать так, что Тенанту покажется, будто разрыв помолвки – его собственная идея!
Видал перевел многозначительный взгляд на губы Валентины, и она почувствовала, что краснеет. Он берет ее на глазах у всех, берет без слов и прикосновений. Желание, жаркое и неотвязное, запылало в крови. Он подождет, пока она не закончит выяснять отношения с Роганом, и тогда они смогут разговаривать, смеяться и любить друг друга. Возможно, им даже удастся просмотреть отснятый материал!
– Ну и ну, – с любопытством протянул Саттон, глядя вслед девушке, спешившей в гардеробную с сияющим лицом и блестящими глазами. – В жизни не подумал бы, что наш драгоценный Роган может пробудить подобные эмоции. Кажется, я совершил огромную ошибку, недооценив его!
– Много бы я дал, чтобы узнать, кто наставил ему синяков, – вмешался Дон Саймонс, натягивая куртку.
– Ракоши, конечно, – невозмутимо пожал плечами Саттон, ничуть не взволнованный мыслью о том, что режиссер способен ни с того ни с сего задать трепку ведущему актеру.
Дон покачал головой.
– Такое не в характере мистера Ракоши. Он может уничтожить Тенанта словами, не прибегая к насилию.
– Да, это уже слишком, – согласился Саттон. – Однако сам я постараюсь так сильно не проштрафиться. Столь жестокое наказание всего лишь за опоздание на съемки означает, что мне придется искать средства к существованию где-нибудь в другом месте.
– Если преступление заключалось только в этом, – сухо буркнул Саймонс.
Саттон поднял брови:
– Но, дорогой мой, в чем же еще?
– Понятия не имею, – пожал плечами Дон, – но мы, вне всякого сомнения, скоро все узнаем. Тенант не умеет держать язык за зубами.
– Мистер Тенант придет через несколько минут, – сказала Валентина, пока Элли отстегивала бесчисленные крючки и кнопки на тяжелом средневековом наряде. – Не возражаете, если я попрошу вас оставить нас наедине. Мне нужно поговорить с ним с глазу на глаз.
– Я понадоблюсь вам позже? – спросила горничная, вручая Валентине крем для снятия грима и салфетки.
– Нет, вы свободны на весь вечер, Элли.
Элли зашла в ванную, включила душ, проверила температуру воды и, поставив поближе лосьон для тела и душистый тальк, вышла в комнату.
Валентина и Роган Тенант объявили о намерении пожениться лишь накануне и поэтому, естественно, при каждой возможности хотели остаться одни. Но горничная почему-то чувствовала, что дело не в желании Валентины улучить минутку и насладиться любовным свиданием. Снимая грим, актриса мрачно хмурилась. Элли почему-то стало неприятно. Неужели между влюбленными уже начался разлад?
– Какое платье вы наденете? – спросила горничная, когда Валентина встала под душ.
– Белое шелковое с золотым поясом, – откликнулась та, перекрывая шум льющейся воды.
Горничная вынула из гардероба платье от Люсьена Ле-лонга и к нему белые лодочки. Она уже собиралась открыть шкатулку с драгоценностями и взять оттуда любимые серьги актрисы, но в этот миг в дверь громко постучали.
– Это, должно быть, мистер Тенант, – сказала Валентина, накидывая махровый халат с атласными отворотами. – Впустите его, пожалуйста.
Элли открыла дверь, и на пороге появился Тенант, с приглаженными, блестящими от воды волосами, распространяя аромат дорогого одеколона.
– Доброй ночи, мадам, – пожелала Элли. Валентина подошла к тележке с напитками и налила Рогану шотландского виски. Не успела горничная выйти, как Роган обнял Валентину и поцеловал ее в затылок.
– Иисусе, беби, ну и денек! Ракоши только что был у меня, извинялся за свое поведение и умолял не говорить Гамбетте.
Валентина, понимая, что Роган лжет, молча обернулась и вручила ему стакан с виски.
– Конечно, я не проболтаюсь, – продолжал Роган, – но этому ублюдку не сказал ничего. Пусть немного помучается! Не будь тебя, я бы намял ему бока! Самым трудным оказалось сдержаться и спокойно выйти.
Валентина поджала губы, чтобы скрыть улыбку. Роган не ушел. Он выкатился, спотыкаясь, не зная, как поскорее скрыться от ярости Ракоши.