Страница:
Ему оставалось только обреченно кивнуть.
– Ведь бывают же на земле такие вот счастливчики! Тебе исключительно повезло, ты попал в самое яблочко! Нигде в Киеве ты не найдешь нужного тебе артефакта по такой чисто символической цене, как у меня. Скажу больше, учитывая наши с тобой родственные связи и ту сложную ситуацию, в которой ты оказался, я тебе готов уступить эту пустяковину всего лишь за...
Вначале Изе показалось, что он ослышался. Сумма была настолько велика, что по здравому разумению ее только оставалось списать на проблемы со слухом, возникшие после памятного наезда на шоссе.
Однако мило улыбающийся Корефан великодушно повторил ее, и оказалось, что дело было не в джипе Солнцевского, а в непомерной наглости типа с копытами и противным пятачком, который продолжал скалиться напротив.
Наконец средний богатырь «Дружины специального назначения» киевского князя Берендея смог восстановить дыхание и собраться с мыслями. Сумма была названа такова, что только вооруженное ограбление княжеской казны смогло бы помочь вернуться на временную родину. Все честные пути получения таких денег отвергались ввиду короткой продолжительности жизни у людей.
– Да ты не сомневайся, цена реальная, ни у кого во всем Киеве ты не найдешь меньше. К тому же за эти самые деньги совершенно бесплатно ты получишь еще... – тут Корефану пришлось немного порыскать по горнице, прежде чем его взгляд остановился на небольшом сундучке, стоящем на подоконнике.
Только одно мгновение он посомневался, но продолжил свое черное дело.
– Еще уникальный швейный набор, только вчера привезенный купцами из далекой Голландии.
С этими словами он водрузил на стол этот самый сундучок и принялся раскладывать перед совершенно поникшим Изей его содержимое.
Корефан лукавил самую малость. Наборчик действительно был из Голландии и стоил немалых денег, но вот уже где-то с год Корефану никак не удавалось никому его впарить. Так что как бесплатный сыр в мышеловке при продаже артефакта он вполне подходил.
– Смотри, какие иголочки, ножнички, наперсточки! – не унимался Козявкин. – И, заметь, абсолютно бесплатно.
– Я подумаю, – наконец смог выдавить из себя окончательно деморализованный Изя.
– Что тут думать? Давай по рукам и все! – не собирался сдаваться Корефан.
– Как это, что тут думать? – взревел Изя. – Да за такие деньги четверть города можно купить с потрохами!
– Можно, – согласился продавец. – Только это тебе не поможет домой вернуться, а моя вещичка: раз, и готово!
– Слушай, а в рассрочку нельзя?
– Нет.
– А с процентами?
– Нет.
Убитый наповал Изя встал и, покачиваясь, направится к двери. Тут взгляд обессилевшего черта скользнул по витиеватому комоду и остановился на небольшом стаканчике. Дело было не в том, что у него давно пересохло в горле, а в том, что это был стакан для игры в кости. Только что готовый погаснуть взор полыхнул знакомым каждому игроку огнем.
– Ты что, в кости играешь? – стараясь быть равнодушным, поинтересовался он у Козявкина.
– Немного, – тоже стараясь не показать заинтересованности, отозвался тот.
– Может, покатаем? – предложил Изя.
– Можно, – ответил не менее равнодушный голос.
Через минуту двух чертей уже было не узнать. Шерсть дыбом, глаза горят, копыта нервно постукивают по столу. Спустя еще немного времени горка монет перед Изей заметно выросла. Так же изменилось и его настроение.
– Да ладно, не переживай ты так, – успокаивал он противника, передвигая себе поближе очередную горсть монет, тем самым почти удваивая первоначальную кучку. – Может, ставки удвоим?
– Ты меня так вообще без штанов оставишь, – буркнул в ответ Корефан, ставя на кон последние монеты.
Эти монеты так же неумолимо перекочевали к Изе.
Проигравший проскрипел зубами и выскочил из комнаты. Вернулся он с очередным кошелем, правда, чахлый вид этого хранилища денег не вызывал оптимизма.
– Ладно, давай удваивать ставки, – вздохнул Корефан, высыпая монеты на стол. – Может, отыграюсь еще.
– Не за то отец сына бил, что в карты играл, а за то, что отыгрывался, – нарочито поучающим голосом заметил Изя, и игра продолжилась.
Однако скоро веселость однорогого улетучилась. Кости слушались Корефана словно волшебные. Но колдовство Изя бы сразу почувствовал, так что ничего не оставалось делать, как скрепя сердце ставить и проигрывать все новые и новые суммы. Остановился Изя только тогда, когда рука не нащупала на привычном месте ни одной монеты.
– Давай еще, – понесло Изю.
– Я предпочитаю играть на наличные. Будете у нас в Киеве, заходите еще, – съязвил Козявкин.
Изя заметался по комнате. За свою долгую жизнь он ни разу так не проигрывал. Наоборот, ни один нормальный человек не садился с ним играть более одного раза из-за умения черта оставить противника буквально без штанов.
Кара, которая постигнет его от рук коллег, настолько ярко промелькнула перед глазами, что он невольно поежился. Нужно было срочно найти какой-то выход.
Тут голову черта осенила блестящая мысль.
– Слушай, а ты в карты играешь?
Корефан презрительно хмыкнул.
– Так дай отыграться! – молящим голосом попросил Изя.
– Клади деньги на стол и отыгрывайся, – пожал плечами Козявкин.
– Подожди минут пять! – из дверей крикнул черт с обломанным рогом, уже несущийся в «Чумные палаты».
– Не за то отец сына бил, что в карты играл, а за то, что отыгрывался, – улыбаясь вслед сородичу, повторил Корефан. – Что и говорить, удивительно верная поговорка.
* * *
* * *
* * *
– Ведь бывают же на земле такие вот счастливчики! Тебе исключительно повезло, ты попал в самое яблочко! Нигде в Киеве ты не найдешь нужного тебе артефакта по такой чисто символической цене, как у меня. Скажу больше, учитывая наши с тобой родственные связи и ту сложную ситуацию, в которой ты оказался, я тебе готов уступить эту пустяковину всего лишь за...
Вначале Изе показалось, что он ослышался. Сумма была настолько велика, что по здравому разумению ее только оставалось списать на проблемы со слухом, возникшие после памятного наезда на шоссе.
Однако мило улыбающийся Корефан великодушно повторил ее, и оказалось, что дело было не в джипе Солнцевского, а в непомерной наглости типа с копытами и противным пятачком, который продолжал скалиться напротив.
Наконец средний богатырь «Дружины специального назначения» киевского князя Берендея смог восстановить дыхание и собраться с мыслями. Сумма была названа такова, что только вооруженное ограбление княжеской казны смогло бы помочь вернуться на временную родину. Все честные пути получения таких денег отвергались ввиду короткой продолжительности жизни у людей.
– Да ты не сомневайся, цена реальная, ни у кого во всем Киеве ты не найдешь меньше. К тому же за эти самые деньги совершенно бесплатно ты получишь еще... – тут Корефану пришлось немного порыскать по горнице, прежде чем его взгляд остановился на небольшом сундучке, стоящем на подоконнике.
Только одно мгновение он посомневался, но продолжил свое черное дело.
– Еще уникальный швейный набор, только вчера привезенный купцами из далекой Голландии.
С этими словами он водрузил на стол этот самый сундучок и принялся раскладывать перед совершенно поникшим Изей его содержимое.
Корефан лукавил самую малость. Наборчик действительно был из Голландии и стоил немалых денег, но вот уже где-то с год Корефану никак не удавалось никому его впарить. Так что как бесплатный сыр в мышеловке при продаже артефакта он вполне подходил.
– Смотри, какие иголочки, ножнички, наперсточки! – не унимался Козявкин. – И, заметь, абсолютно бесплатно.
– Я подумаю, – наконец смог выдавить из себя окончательно деморализованный Изя.
– Что тут думать? Давай по рукам и все! – не собирался сдаваться Корефан.
– Как это, что тут думать? – взревел Изя. – Да за такие деньги четверть города можно купить с потрохами!
– Можно, – согласился продавец. – Только это тебе не поможет домой вернуться, а моя вещичка: раз, и готово!
– Слушай, а в рассрочку нельзя?
– Нет.
– А с процентами?
– Нет.
Убитый наповал Изя встал и, покачиваясь, направится к двери. Тут взгляд обессилевшего черта скользнул по витиеватому комоду и остановился на небольшом стаканчике. Дело было не в том, что у него давно пересохло в горле, а в том, что это был стакан для игры в кости. Только что готовый погаснуть взор полыхнул знакомым каждому игроку огнем.
– Ты что, в кости играешь? – стараясь быть равнодушным, поинтересовался он у Козявкина.
– Немного, – тоже стараясь не показать заинтересованности, отозвался тот.
– Может, покатаем? – предложил Изя.
– Можно, – ответил не менее равнодушный голос.
Через минуту двух чертей уже было не узнать. Шерсть дыбом, глаза горят, копыта нервно постукивают по столу. Спустя еще немного времени горка монет перед Изей заметно выросла. Так же изменилось и его настроение.
– Да ладно, не переживай ты так, – успокаивал он противника, передвигая себе поближе очередную горсть монет, тем самым почти удваивая первоначальную кучку. – Может, ставки удвоим?
– Ты меня так вообще без штанов оставишь, – буркнул в ответ Корефан, ставя на кон последние монеты.
Эти монеты так же неумолимо перекочевали к Изе.
Проигравший проскрипел зубами и выскочил из комнаты. Вернулся он с очередным кошелем, правда, чахлый вид этого хранилища денег не вызывал оптимизма.
– Ладно, давай удваивать ставки, – вздохнул Корефан, высыпая монеты на стол. – Может, отыграюсь еще.
– Не за то отец сына бил, что в карты играл, а за то, что отыгрывался, – нарочито поучающим голосом заметил Изя, и игра продолжилась.
Однако скоро веселость однорогого улетучилась. Кости слушались Корефана словно волшебные. Но колдовство Изя бы сразу почувствовал, так что ничего не оставалось делать, как скрепя сердце ставить и проигрывать все новые и новые суммы. Остановился Изя только тогда, когда рука не нащупала на привычном месте ни одной монеты.
– Давай еще, – понесло Изю.
– Я предпочитаю играть на наличные. Будете у нас в Киеве, заходите еще, – съязвил Козявкин.
Изя заметался по комнате. За свою долгую жизнь он ни разу так не проигрывал. Наоборот, ни один нормальный человек не садился с ним играть более одного раза из-за умения черта оставить противника буквально без штанов.
Кара, которая постигнет его от рук коллег, настолько ярко промелькнула перед глазами, что он невольно поежился. Нужно было срочно найти какой-то выход.
Тут голову черта осенила блестящая мысль.
– Слушай, а ты в карты играешь?
Корефан презрительно хмыкнул.
– Так дай отыграться! – молящим голосом попросил Изя.
– Клади деньги на стол и отыгрывайся, – пожал плечами Козявкин.
– Подожди минут пять! – из дверей крикнул черт с обломанным рогом, уже несущийся в «Чумные палаты».
– Не за то отец сына бил, что в карты играл, а за то, что отыгрывался, – улыбаясь вслед сородичу, повторил Корефан. – Что и говорить, удивительно верная поговорка.
* * *
За обещанные пять минут Изя успел ворваться в «Чумные палаты», сбить с ног Солнцевского, наступить на хвост мирно спящему Моте, вытащить спрятанную последнюю заначку (что это за черт без скрытых резервов) и под самым носом тиснуть буквально из-под носа оцепеневшей Любавы столовое серебро.
Обратный путь был проделан не менее шустро, его скорости и быстроте реакции позавидовали бы даже олимпийские чемпионы. Черту удалось увернуться от брошенного вслед Соловейкой горшка с кашей, праведный гнев обиженного Змея так же прошел впустую (лязганье зубов и опаленный зад не считается).
Солнцевский тоже пытался отловить напарника и поинтересоваться в свойственной ему манере, что собственно вызвало проявление таких спортивных достижений. Зная Изю уже довольно неплохо, Илюха догадался, что так себя вести его могли заставить только деньги. Но и богатыря постигла неудача, черт вырвался из дома, перемахнув через забор.
И только довольно хихикающий Феофан вполне отчетливо догадывался о том, что стряслось с чертом, ведь это именно он послал Изю к самому прожженному пройдохе и шулеру всего Киева.
– Ничаго, может, поумнеет, – буркнул домовой и продолжил изучать старинный фолиант.
Обратный путь был проделан не менее шустро, его скорости и быстроте реакции позавидовали бы даже олимпийские чемпионы. Черту удалось увернуться от брошенного вслед Соловейкой горшка с кашей, праведный гнев обиженного Змея так же прошел впустую (лязганье зубов и опаленный зад не считается).
Солнцевский тоже пытался отловить напарника и поинтересоваться в свойственной ему манере, что собственно вызвало проявление таких спортивных достижений. Зная Изю уже довольно неплохо, Илюха догадался, что так себя вести его могли заставить только деньги. Но и богатыря постигла неудача, черт вырвался из дома, перемахнув через забор.
И только довольно хихикающий Феофан вполне отчетливо догадывался о том, что стряслось с чертом, ведь это именно он послал Изю к самому прожженному пройдохе и шулеру всего Киева.
– Ничаго, может, поумнеет, – буркнул домовой и продолжил изучать старинный фолиант.
* * *
На этот раз черти играли в «очко», эффект оказался тот же. Сначала Изя немного отыгрался, но зато потом... Удача совсем отвернулась от однорогого черта. Может, у него просто кальция в организме не хватает? В конце концов он проиграл даже новенькую косуху, штаны, сапоги и серьгу из уха.
– Ну если у тебя больше ничего нет, будем считать, что на сегодня хватит, – довольно заметил Корефан, примеряя обновки. – Появятся деньги, всегда готов дать тебе возможность отыграться.
Изя тупо уставился на своего обидчика, до сих пор не понимая, как все это могло произойти. Ну кости, это ладно, в костях он не был таким уж специалистом. Но карты! Да ведь за свою долгую жизнь он до того отточил мастерство шулерства, что проигрывал только для затравки, чтобы лох поглубже заглотил наживку и не сорвался раньше времени. Тут несколько запоздалая, но удивительно простая мысль сверкнула в голове горе-казначея.
– Так неужели меня развели как последнего фраера? – этот вопрос черт задал сам себе и сам же себе просто и откровенно ответил: – Да, тебя кинули, как мальчика, видать, у Корефана опыт за спиной побольше твоего будет.
У Изи словно пелена спала с глаз, и, прокрутив события назад, ему захотелось завыть от отчаяния. Каким же самоуверенным он был! Ведь вероятность, что его обуют, не рассматривалась даже теоретически. Наоборот, он сам прикидывал, как бы кинуть исторического аборигена. Вдруг в порыве самобичевания в голову пришла мысль, от которой даже пот прошиб. Ведь сейчас Козявкин тоже абсолютно уверен в своей гениальности и безнаказанности, следовательно, не ждет никакого подвоха от сломленного, проигравшегося до нитки дальнего родственника. Вот тут-то и можно сыграть, только надо это сделать быстро, пока Корефан расслаблен.
Голова стала абсолютно ясной, глаза цепко пробежались по комнате. Как обычно, самое простое решение оказалось под носом. Изя как бы невзначай открыл голландский сундучок и, порывшись там, извлек на свет три наперстка.
– Ладно, проиграл так проиграл, – примирительно заметил Изя торжествующему Корефану. – Хочешь, напоследок фокус покажу?
– Валяй, – снизошел до проигравшего шулер, отметивший в этот момент, что удивительная куртка ему оказалась мала.
– У тебя гороха случайно нет?
– А на что он тебе? – привычно ответил вопросом на вопрос Козявкин.
– Не беспокойся, не есть. Меня от гороха пучит.
– Если не есть, возьми в кладовке.
Еще немного времени понадобилось для того, чтобы подобрать подходящую по размеру ровную горошину. А дальше Изя показал класс по всем правилам современных лохотронов. Немного покатав наперстками горошину по столу, скрыл ее под одним из них.
– Где горох?
– Здесь, конечно, – не понял подвоха Корефан и, естественно, ошибся.
Изя повторил фокус.
– Здесь, – вновь ошибся Козявкин. – Как же так, я же видел? Давай еще!
– Да нет, домой уже пора, засиделся я что-то.
– Погоди! – заглотил наживку шулер, – Ставлю твою куртку, что на этот раз угадаю.
– Ну если ты настаиваешь...
Он, конечно, не угадал. Не угадал он и второй раз, и третий, и десятый, и двадцатый. Изя не мог поверить своим глазам, но шулер сам попался на детскую разводилку и уже ничего не соображал от возбуждения.
К среднему богатырю вначале вернулась одежда, потом проигранное золото, потом золото Корефана. Наконец перешли на недвижимость, и в результате сумасшедшего дня Изя превратился в полноправного хозяина красивого дома с красными резными наличниками, с амбаром, лавкой и всем приусадебным хозяйством.
Корефан рвал на себе жиденькие волосы, но было уже поздно.
– Ставлю...
– У тебя ничего не осталось, – заметил Изя.
– Ставлю... – не сдавался Козявкин, но никак не мог вспомнить, какие еще активы остались в его распоряжении.
– Ставишь артефакт перемещения, – услужливо подсказал однорогий.
– Ты что, ошалел? Знаешь, сколько он стоит?!
– Тогда попрошу освободить помещение, – голосом прокурора выдал Изя. – Данная территория является частной собственностью, и к вам может быть применено физическое воздействие в виде вышвыривания в окно.
– Да я... – начал было Корефан.
– Вы лицо без определенного места жительства и с полным отсутствием средств к существованию. Артефакт, конечно, стоит дороже, но ждать нового покупателя тебе придется, побираясь у городских ворот.
Козявкин остервенело уничтожал жалкие остатки растительности на своей голове. Удивительно, но разум восторжествовал над одержимостью.
– Не, ставить больше не буду. Давай меняться – я тебе артефакт, а ты мне взамен все то, что у меня выиграл.
– Только дом, – начал привычную торговлю Изя.
Черти торговались очень долго, самозабвенно и с использованием всех накопленных знаний за свои рогатые жизни. Победила молодость, то есть средний богатырь. Более сильная позиция изначально была у него, и Изя не упустил свой шанс.
Козявкину возвращалось все его недвижимое и движимое имущество, а посланнику из будущего доставался артефакт перемещения и солидная сумма денег. Крепким рукопожатием черти отметили окончание торговли.
– Ну пока? – с надеждой попрощался с родственником Корефан.
– Артефакт, – скромно напомнил выигравший.
– Ах да, сейчас я принесу тебе брошь Илейки Кудрявого.
– Кого? – переспросил Изя.
– Историю своей страны знать надо! – поучительно заметил Козявкин и через минуту положил перед родственничком странную брошь.
Она представляла собой пятиконечную звезду с красными лучами. В центре броши на белом фоне красовался молоденький чертик с пшеничными кудрями и маленькими рожками. Какие-то смутные воспоминания шевельнулись в голове у Изи...
Илейка Кудрявый и его брошь очень сильно напоминали черту банальную октябрятскую звездочку. Читатели помладше, конечно, могут не знать, что это такое, но, как ни крути, этот символ красовался на груди маленьких школьников некогда большой страны не один десяток лет, ошибиться черт не мог. Она была, конечно, выполнена не из дешевого сплава, а из золота, финифти и рубинов, но в целом сходство было уникальным. Тем более что в центре артефакта Изе улыбался вылитый маленький кудрявый Владимир Ильич, только с рожками.
– Слушай, а двоих эта брошь сможет вернуть в мое время.
– Да хоть тысячу. Илейке Кудрявому все равно, сколько народа переносить. Он вообще кого хочешь куда хочешь завести может. Только учти, эта штука одноразовая, так что больше мы с тобой не увидимся, – тут Корефан даже не стал скрывать полного удовлетворения данным фактом.
– Не торопись радоваться, я намерен еще тут погостить. – Изя резко испортил зарождающееся хорошее настроение Козявкина. – А как эта штуковина действует?
– Очень просто. Надо нацепить брошь прямо над сердцем, одеться во все красное, засветло залезть на утес, нависающий над рекой, встать лицом на восход, сжать звезду правой рукой, горделиво вздернуть подбородок, дождаться первого солнечного луча и громко крикнуть «Ура!».
Изя озадаченно почесал затылок.
– Боюсь, не запомню. Слушай, у тебя есть, на чем записать весь этот процесс?
– Есть.
– Так давай.
– Не дам.
– Почему? – совсем запутался Изя.
– Потому что всю эту фигню я только что придумал, – признался Корефан. – Надо просто вернуться на то место, куда ты переместился, и нацепить брошь вверх ногами.
– И все?
– Все, – признался Козявкин.
– Так что ты мне тут наплел? – взревел Изя.
– Пошутил. Просто на восходе это было бы еще и красиво, – пожал плечами Корефан Козявкин и отворил входную дверь, давая гостю понять, что аудиенция окончена.
Через минуту Изя вдохнул прохладный свежий ночной воздух полной грудью. Сумасшедший день, полный трагедий и удач, подошел к концу.
Несмотря на позднее время, черт проявил чудеса расторопности (присутствие внушительного количества наличности сильно облегчило его задачу) и ввалился в «Чумные палаты» нагруженный всякой всячиной так, что даже Мотя поначалу не узнал его и недовольно запыхтел. В то же мгновение предусмотрительный Изя водрузил перед бдительным Змеем целых три копченых телячьих ноги весьма впечатляющих размеров. Незлопамятный Мотя тут же простил оттоптанный хвост и, вцепившись каждой из своих пастей в соответствующую аппетитно пахнущую ногу, мешая торчащими говяжьими мослами сам себе передвигаться, отправился уничтожать угощения во двор.
Соловейке было возвращено столовое серебро, а шею украсили прекрасные янтарные бусы. Она, конечно, оказалась не такой отходчивой, как Мотя, но, оценив обилие съестных припасов, притащенных однорогим подлизой, вскоре успокоилась окончательно.
Богатырю было продемонстрировано значительное увеличение казны, что подействовало на него самым благоприятным образом, ведь Илюха уже практически смирился с ее безвозвратной потерей и только раздумывал о способах наказания парнокопытного растратчика. Прекрасный кинжал с золотой насечкой окончательно реабилитировал Изю в глазах напарника.
И на этот раз выходка Изи сошла ему с рук.
А Феофан... Старому домовому достались новые, расшитые легкомысленными цветочками и ягодками валенки. Как ни крути, но урок, данный им Изе, тоже стоил дорогого, а ничто так не греет душу и ноги, как валенки.
– Ну если у тебя больше ничего нет, будем считать, что на сегодня хватит, – довольно заметил Корефан, примеряя обновки. – Появятся деньги, всегда готов дать тебе возможность отыграться.
Изя тупо уставился на своего обидчика, до сих пор не понимая, как все это могло произойти. Ну кости, это ладно, в костях он не был таким уж специалистом. Но карты! Да ведь за свою долгую жизнь он до того отточил мастерство шулерства, что проигрывал только для затравки, чтобы лох поглубже заглотил наживку и не сорвался раньше времени. Тут несколько запоздалая, но удивительно простая мысль сверкнула в голове горе-казначея.
– Так неужели меня развели как последнего фраера? – этот вопрос черт задал сам себе и сам же себе просто и откровенно ответил: – Да, тебя кинули, как мальчика, видать, у Корефана опыт за спиной побольше твоего будет.
У Изи словно пелена спала с глаз, и, прокрутив события назад, ему захотелось завыть от отчаяния. Каким же самоуверенным он был! Ведь вероятность, что его обуют, не рассматривалась даже теоретически. Наоборот, он сам прикидывал, как бы кинуть исторического аборигена. Вдруг в порыве самобичевания в голову пришла мысль, от которой даже пот прошиб. Ведь сейчас Козявкин тоже абсолютно уверен в своей гениальности и безнаказанности, следовательно, не ждет никакого подвоха от сломленного, проигравшегося до нитки дальнего родственника. Вот тут-то и можно сыграть, только надо это сделать быстро, пока Корефан расслаблен.
Голова стала абсолютно ясной, глаза цепко пробежались по комнате. Как обычно, самое простое решение оказалось под носом. Изя как бы невзначай открыл голландский сундучок и, порывшись там, извлек на свет три наперстка.
– Ладно, проиграл так проиграл, – примирительно заметил Изя торжествующему Корефану. – Хочешь, напоследок фокус покажу?
– Валяй, – снизошел до проигравшего шулер, отметивший в этот момент, что удивительная куртка ему оказалась мала.
– У тебя гороха случайно нет?
– А на что он тебе? – привычно ответил вопросом на вопрос Козявкин.
– Не беспокойся, не есть. Меня от гороха пучит.
– Если не есть, возьми в кладовке.
Еще немного времени понадобилось для того, чтобы подобрать подходящую по размеру ровную горошину. А дальше Изя показал класс по всем правилам современных лохотронов. Немного покатав наперстками горошину по столу, скрыл ее под одним из них.
– Где горох?
– Здесь, конечно, – не понял подвоха Корефан и, естественно, ошибся.
Изя повторил фокус.
– Здесь, – вновь ошибся Козявкин. – Как же так, я же видел? Давай еще!
– Да нет, домой уже пора, засиделся я что-то.
– Погоди! – заглотил наживку шулер, – Ставлю твою куртку, что на этот раз угадаю.
– Ну если ты настаиваешь...
Он, конечно, не угадал. Не угадал он и второй раз, и третий, и десятый, и двадцатый. Изя не мог поверить своим глазам, но шулер сам попался на детскую разводилку и уже ничего не соображал от возбуждения.
К среднему богатырю вначале вернулась одежда, потом проигранное золото, потом золото Корефана. Наконец перешли на недвижимость, и в результате сумасшедшего дня Изя превратился в полноправного хозяина красивого дома с красными резными наличниками, с амбаром, лавкой и всем приусадебным хозяйством.
Корефан рвал на себе жиденькие волосы, но было уже поздно.
– Ставлю...
– У тебя ничего не осталось, – заметил Изя.
– Ставлю... – не сдавался Козявкин, но никак не мог вспомнить, какие еще активы остались в его распоряжении.
– Ставишь артефакт перемещения, – услужливо подсказал однорогий.
– Ты что, ошалел? Знаешь, сколько он стоит?!
– Тогда попрошу освободить помещение, – голосом прокурора выдал Изя. – Данная территория является частной собственностью, и к вам может быть применено физическое воздействие в виде вышвыривания в окно.
– Да я... – начал было Корефан.
– Вы лицо без определенного места жительства и с полным отсутствием средств к существованию. Артефакт, конечно, стоит дороже, но ждать нового покупателя тебе придется, побираясь у городских ворот.
Козявкин остервенело уничтожал жалкие остатки растительности на своей голове. Удивительно, но разум восторжествовал над одержимостью.
– Не, ставить больше не буду. Давай меняться – я тебе артефакт, а ты мне взамен все то, что у меня выиграл.
– Только дом, – начал привычную торговлю Изя.
Черти торговались очень долго, самозабвенно и с использованием всех накопленных знаний за свои рогатые жизни. Победила молодость, то есть средний богатырь. Более сильная позиция изначально была у него, и Изя не упустил свой шанс.
Козявкину возвращалось все его недвижимое и движимое имущество, а посланнику из будущего доставался артефакт перемещения и солидная сумма денег. Крепким рукопожатием черти отметили окончание торговли.
– Ну пока? – с надеждой попрощался с родственником Корефан.
– Артефакт, – скромно напомнил выигравший.
– Ах да, сейчас я принесу тебе брошь Илейки Кудрявого.
– Кого? – переспросил Изя.
– Историю своей страны знать надо! – поучительно заметил Козявкин и через минуту положил перед родственничком странную брошь.
Она представляла собой пятиконечную звезду с красными лучами. В центре броши на белом фоне красовался молоденький чертик с пшеничными кудрями и маленькими рожками. Какие-то смутные воспоминания шевельнулись в голове у Изи...
Илейка Кудрявый и его брошь очень сильно напоминали черту банальную октябрятскую звездочку. Читатели помладше, конечно, могут не знать, что это такое, но, как ни крути, этот символ красовался на груди маленьких школьников некогда большой страны не один десяток лет, ошибиться черт не мог. Она была, конечно, выполнена не из дешевого сплава, а из золота, финифти и рубинов, но в целом сходство было уникальным. Тем более что в центре артефакта Изе улыбался вылитый маленький кудрявый Владимир Ильич, только с рожками.
– Слушай, а двоих эта брошь сможет вернуть в мое время.
– Да хоть тысячу. Илейке Кудрявому все равно, сколько народа переносить. Он вообще кого хочешь куда хочешь завести может. Только учти, эта штука одноразовая, так что больше мы с тобой не увидимся, – тут Корефан даже не стал скрывать полного удовлетворения данным фактом.
– Не торопись радоваться, я намерен еще тут погостить. – Изя резко испортил зарождающееся хорошее настроение Козявкина. – А как эта штуковина действует?
– Очень просто. Надо нацепить брошь прямо над сердцем, одеться во все красное, засветло залезть на утес, нависающий над рекой, встать лицом на восход, сжать звезду правой рукой, горделиво вздернуть подбородок, дождаться первого солнечного луча и громко крикнуть «Ура!».
Изя озадаченно почесал затылок.
– Боюсь, не запомню. Слушай, у тебя есть, на чем записать весь этот процесс?
– Есть.
– Так давай.
– Не дам.
– Почему? – совсем запутался Изя.
– Потому что всю эту фигню я только что придумал, – признался Корефан. – Надо просто вернуться на то место, куда ты переместился, и нацепить брошь вверх ногами.
– И все?
– Все, – признался Козявкин.
– Так что ты мне тут наплел? – взревел Изя.
– Пошутил. Просто на восходе это было бы еще и красиво, – пожал плечами Корефан Козявкин и отворил входную дверь, давая гостю понять, что аудиенция окончена.
Через минуту Изя вдохнул прохладный свежий ночной воздух полной грудью. Сумасшедший день, полный трагедий и удач, подошел к концу.
Несмотря на позднее время, черт проявил чудеса расторопности (присутствие внушительного количества наличности сильно облегчило его задачу) и ввалился в «Чумные палаты» нагруженный всякой всячиной так, что даже Мотя поначалу не узнал его и недовольно запыхтел. В то же мгновение предусмотрительный Изя водрузил перед бдительным Змеем целых три копченых телячьих ноги весьма впечатляющих размеров. Незлопамятный Мотя тут же простил оттоптанный хвост и, вцепившись каждой из своих пастей в соответствующую аппетитно пахнущую ногу, мешая торчащими говяжьими мослами сам себе передвигаться, отправился уничтожать угощения во двор.
Соловейке было возвращено столовое серебро, а шею украсили прекрасные янтарные бусы. Она, конечно, оказалась не такой отходчивой, как Мотя, но, оценив обилие съестных припасов, притащенных однорогим подлизой, вскоре успокоилась окончательно.
Богатырю было продемонстрировано значительное увеличение казны, что подействовало на него самым благоприятным образом, ведь Илюха уже практически смирился с ее безвозвратной потерей и только раздумывал о способах наказания парнокопытного растратчика. Прекрасный кинжал с золотой насечкой окончательно реабилитировал Изю в глазах напарника.
И на этот раз выходка Изи сошла ему с рук.
А Феофан... Старому домовому достались новые, расшитые легкомысленными цветочками и ягодками валенки. Как ни крути, но урок, данный им Изе, тоже стоил дорогого, а ничто так не греет душу и ноги, как валенки.
* * *
После знаменательного общения с Корефаном Изя справедливо рассудил, что ему просто необходим отдых, чтобы восстановить душевное равновесие. Приобретение (а если быть точнее, изъятие) броши Илейки Кудрявого черт решил пока утаить от компаньона. Илюха слишком хотел вернуться, а такой поворот Изю не устраивал. Только обустроились, раскрутились – и сразу уезжать? Ну нет, так дела не делаются. Вот когда дивиденды иссякнут, тогда и устроим себе торжественные проводы назад, в свое историческое время.
А пока... Пока можно считать, что исторический эксклюзивный тур по местам былой славы только начался. Как и подобает классическому туристу, черт приступил к основному занятию на отдыхе – он банально тунеядничал. Прекрасная погода и налаженный самогонный аппарат ему были для этого лучшими помощниками. А чтобы от этих важных дел его не отвлекал Илюха, Изя заявил, что вплотную занялся их возвращением и нуждается в покое и усиленном питании.
Солнцевский, конечно, догадывался, что его компаньон темнит, но вывести его на чистую воду богатырю никак не удавалось. Таким образом, лишенный возможности влиять на события, Илюха решил прибегнуть к проверенному рецепту – усиленному занятию спортом. Тем более что все условия для этого имелись.
Солнцевский с двойным усердием принялся заниматься с Сусанной. Княжна оказалась на редкость прилежной ученицей и даже стала намекать, что двух тренировок в день становится маловато.
Моте было поручено чрезвычайно ответственное задание по обезвреживанию Микишки. Дело было в том, что присутствие дьячка полностью парализовывало процесс тренировок. Ведь, с его точки зрения, чуть ли не каждое из предложенных Солнцевским упражнений не соответствовало понятиям о княжеской чести. И тут не помогали никакие доводы и угрозы. Микишка был неумолим, словно памятный айсберг на подступах к «Титанику», а в его кармане уже был наполовину готовый профессиональный донос Берендею на «неописуемые бесчинства, творимые бандой окаянного расстриги».
Но управа нашлась и на неугомонного дьячка. Он был передан со всеми потрохами на попечение Горенышу. Что с него возьмешь, он же Змей неразумный, да еще и маленький. Тут никакие доносы не помогут, мало ли что творит домашнее животное на территории частного владения?
Мотя подошел к порученному заданию со всей ответственностью и проводил все свободное ото сна и еды время за пресечением попыток неугомонного дьяка прорваться во двор «Чумных палат». Надо признать, что это получалось у него просто великолепно, и за последнее время Микишка смог прорваться на тренировки Сусанны только пару раз, и то с серьезными потерями в виде рваной рясы и опаленной бороды.
И только Любава осталась не у дел. С самого начала Солнцевский предложил ей заняться фитнесом вместе с Сусанной. Такое циничное предложение привело ее в ярость, и она презрительно отказалась, мотивировав свое решение тем, что она и без этого хороша. Тут, конечно, Илюха повел себя просто вызывающе, и вместо того, чтобы пару дней провести в уговорах, только пожал плечами и отправился на очередную тренировку.
Такое отношение к себе добило Любаву окончательно. Тут дело было, конечно, не в занятиях бодибилдингом, по большому счету, ей это действительно было не нужно, дело было в принципе. Сработало древнее как мир чувство ревности. Появление в палатах другой женщины и то внимание, которое оказывал Илюха коронованной особе, было для девичьего самолюбия просто невыносимым. Для нее было даже неважно, что Солнцевский вел себя с Сусанной до отвращения прилично и корректно, а в том, что... В общем, это даже неважно, говорю же, дело принципа!
Свое отношение к вопиющим безобразиям, творящимся в «Чумных палатах», Любава выразила максимально понятно и доступно. С каждым днем ее утренний свист становился все более пронзительным и негуманным. Дошло до того, что богатыри (старший и средний) стали бояться ложиться спать. Только от одной мысли, что их разбудит ужасный Соловейкин свист, сон как рукой снимало. Но так долго продолжаться не могло, и первым не выдержал Изя.
За завтраком, во время унылого процесса размазывания какой-то склизкой массы с горделивым названием «каша» по тарелке (этим блюдом Любава мучила коллег уже третий день), нервы черта не выдержали.
– Любава, ты долго этой гадостью нас истязать будешь?
– Кому не нравится, может не есть, – отрезала Соловейка.
– А нельзя ли утренний свист хотя бы на полтона снизить? – робко поинтересовался старший богатырь, осторожно отодвигая от себя ненавистную кашу.
– Нельзя!
– Слушай, Любава, давай начистоту. Чего ты бесишься?
– Кто бесится, я бешусь?! – взвилась бывшая разбойница. – Да я сама доброта и покладистость. И вообще, если кого-то не устраивает мое присутствие, я сегодня же соберу вещи и вернусь к родителям, а вам пусть эта кикимора рябая готовит!
С этими словами Соловейка умчалась прочь, предварительно хлопнув дверью так, что появился Феофан, обутый в новые валенки, и предупредил, что не намерен терпеть от постояльцев уничтожения недвижимого имущества. Коллеги смиренно выслушали наставления домового и клятвенно обещали больше такого не допускать.
Когда тот с привычным ворчанием исчез, друзья вернулись к более насущной проблеме – депрессии женской составляющей команды.
– Слушай, а кого это она имела в виду? – для начала поинтересовался богатырь, весьма далекий от женских эмоций.
– Сусанну твою, кого же еще, – буркнул Изя.
– А Сусанна-то тут при чем? – не понял Солнцевский.
– Ты спортом с какого возраста занимаешься? – вдруг неожиданно изменил тему Изя.
– Лет с десяти, – поскрипев мозгами, припомнил Илюха. – А что?
– Оно и видно, – буркнул черт и, не давая возмутиться богатырю, продолжил: – А то: я занят важными делами нашей концессии, Мотя гоняет Микишку, а ты целый день с Сусанной воркуешь. Так какая нормальная девица при таком положении вещей не взбесится?
– Ну? – потребовал продолжения не шибко грамотный в таких тонкостях Илюха.
– Что ну?
– Княжна тут при чем?
Изя закатил глаза и уже привычно помянул советскую спортивную школу нехорошими словами.
– Не хами, – нетерпеливо предупредил Солнцевский.
– Как бы тебе объяснить понятней? – не обратил внимания на предупреждение черт. – Вот ты с Сусанной сколько времени в день проводишь?
– Две тренировки по три часа с перерывами на отдых, принятие протеина и на теоретическую часть.
– Итого шесть часов, – произвел нехитрый подсчет Изя. – А с Любавой? Привет, пока, где еда? Так какая же женщина это выдержит? Ты не забывай, что это не твои московские матрешки, а можно сказать, экологически чистая девушка, выращенная в соответствующих эксклюзивных условиях.
– Вот ты к чему клонишь... – протянул наконец сообразивший Илюха.
Для старшего богатыря было проще провести пяток стрелок с полными отморозками, чем вникнуть и понять все тонкости женской организации.
– Так ведь Сусанна – это работа, а Любава, типа, своя, – наконец выдал Солнцевский. – А я со своими не того... не могу, значит.
– Да тебя никто и не заставляет того! – язвительно заметил Изя. – Тут дело в общении.
Солнцевский удивленно посмотрел на черта.
– Я что-то не понял, мы что, мало общаемся?
– Просыпаться по утрам от такого безумного свиста нравится? – решил зайти с другой стороны Изя.
– Нет.
– Кашу по утрам хочешь есть?
– Нет, – быстро ответил Илюха и с отвращением бросил взгляд на полную тарелку.
– Значит, так, отныне мы уделяем нашей коллеге больше времени. – Изя решил взять ситуацию в свои руки. – Ты находишь ей какое-нибудь интересное занятие, а я... Ну я тоже что-нибудь придумаю.
– Чего я ей найду, она же качаться не захотела, – буркнул богатырь.
– Прояви смекалку, а то всю оставшуюся жизнь всякой пакостью питаться будешь, – нагло заявил черт и выскочил за дверь.
Илюха почесал затылок и взглянул на часы. До начала тренировки оставалось еще минут пятнадцать, уже скоро должен был раздаться первый за сегодня крик Микишки, отловленного Мотей на подступах к спортивному залу.
– Да, ввиду форс-мажорных обстоятельств утреннюю тренировку объявляю отмененной, о чем обязуюсь оповестить княжескую дочку, – огласила всклокоченная голова вернувшегося на одно мгновение черта.
– Спортивный режим... – пытался возразить Солнцевский, но гулкий звук захлопывающихся ворот оповестил богатыря о том, что неожиданную проблему не удастся отложить на завтра (а еще лучше на послезавтра), а придется решать сейчас.
После нескольких минут раздумий Солнцевский пришел к неожиданному для себя выводу: чтобы разрулить эту сложную ситуацию, этот самый хваленый спортивный режим надо решительно нарушить.
Из-под матраса была извлечена заветная фляга, и три мощных, можно сказать, богатырских глотка доставили в стриженую голову простую, но вместе с тем удивительно правильную мысль.
Илюха тут же спрятал родной сосуд и решительным шагом отправился искать Соловейку.
Та нашлась в зареванном виде в предбаннике бани... Стоп, это получилось масло масленое, хотя... Если быть точным и не обращать внимания на лингвистические тонкости, в бане есть предбанник, и именно в этом помещении и была обнаружена Любава.
А пока... Пока можно считать, что исторический эксклюзивный тур по местам былой славы только начался. Как и подобает классическому туристу, черт приступил к основному занятию на отдыхе – он банально тунеядничал. Прекрасная погода и налаженный самогонный аппарат ему были для этого лучшими помощниками. А чтобы от этих важных дел его не отвлекал Илюха, Изя заявил, что вплотную занялся их возвращением и нуждается в покое и усиленном питании.
Солнцевский, конечно, догадывался, что его компаньон темнит, но вывести его на чистую воду богатырю никак не удавалось. Таким образом, лишенный возможности влиять на события, Илюха решил прибегнуть к проверенному рецепту – усиленному занятию спортом. Тем более что все условия для этого имелись.
Солнцевский с двойным усердием принялся заниматься с Сусанной. Княжна оказалась на редкость прилежной ученицей и даже стала намекать, что двух тренировок в день становится маловато.
Моте было поручено чрезвычайно ответственное задание по обезвреживанию Микишки. Дело было в том, что присутствие дьячка полностью парализовывало процесс тренировок. Ведь, с его точки зрения, чуть ли не каждое из предложенных Солнцевским упражнений не соответствовало понятиям о княжеской чести. И тут не помогали никакие доводы и угрозы. Микишка был неумолим, словно памятный айсберг на подступах к «Титанику», а в его кармане уже был наполовину готовый профессиональный донос Берендею на «неописуемые бесчинства, творимые бандой окаянного расстриги».
Но управа нашлась и на неугомонного дьячка. Он был передан со всеми потрохами на попечение Горенышу. Что с него возьмешь, он же Змей неразумный, да еще и маленький. Тут никакие доносы не помогут, мало ли что творит домашнее животное на территории частного владения?
Мотя подошел к порученному заданию со всей ответственностью и проводил все свободное ото сна и еды время за пресечением попыток неугомонного дьяка прорваться во двор «Чумных палат». Надо признать, что это получалось у него просто великолепно, и за последнее время Микишка смог прорваться на тренировки Сусанны только пару раз, и то с серьезными потерями в виде рваной рясы и опаленной бороды.
И только Любава осталась не у дел. С самого начала Солнцевский предложил ей заняться фитнесом вместе с Сусанной. Такое циничное предложение привело ее в ярость, и она презрительно отказалась, мотивировав свое решение тем, что она и без этого хороша. Тут, конечно, Илюха повел себя просто вызывающе, и вместо того, чтобы пару дней провести в уговорах, только пожал плечами и отправился на очередную тренировку.
Такое отношение к себе добило Любаву окончательно. Тут дело было, конечно, не в занятиях бодибилдингом, по большому счету, ей это действительно было не нужно, дело было в принципе. Сработало древнее как мир чувство ревности. Появление в палатах другой женщины и то внимание, которое оказывал Илюха коронованной особе, было для девичьего самолюбия просто невыносимым. Для нее было даже неважно, что Солнцевский вел себя с Сусанной до отвращения прилично и корректно, а в том, что... В общем, это даже неважно, говорю же, дело принципа!
Свое отношение к вопиющим безобразиям, творящимся в «Чумных палатах», Любава выразила максимально понятно и доступно. С каждым днем ее утренний свист становился все более пронзительным и негуманным. Дошло до того, что богатыри (старший и средний) стали бояться ложиться спать. Только от одной мысли, что их разбудит ужасный Соловейкин свист, сон как рукой снимало. Но так долго продолжаться не могло, и первым не выдержал Изя.
За завтраком, во время унылого процесса размазывания какой-то склизкой массы с горделивым названием «каша» по тарелке (этим блюдом Любава мучила коллег уже третий день), нервы черта не выдержали.
– Любава, ты долго этой гадостью нас истязать будешь?
– Кому не нравится, может не есть, – отрезала Соловейка.
– А нельзя ли утренний свист хотя бы на полтона снизить? – робко поинтересовался старший богатырь, осторожно отодвигая от себя ненавистную кашу.
– Нельзя!
– Слушай, Любава, давай начистоту. Чего ты бесишься?
– Кто бесится, я бешусь?! – взвилась бывшая разбойница. – Да я сама доброта и покладистость. И вообще, если кого-то не устраивает мое присутствие, я сегодня же соберу вещи и вернусь к родителям, а вам пусть эта кикимора рябая готовит!
С этими словами Соловейка умчалась прочь, предварительно хлопнув дверью так, что появился Феофан, обутый в новые валенки, и предупредил, что не намерен терпеть от постояльцев уничтожения недвижимого имущества. Коллеги смиренно выслушали наставления домового и клятвенно обещали больше такого не допускать.
Когда тот с привычным ворчанием исчез, друзья вернулись к более насущной проблеме – депрессии женской составляющей команды.
– Слушай, а кого это она имела в виду? – для начала поинтересовался богатырь, весьма далекий от женских эмоций.
– Сусанну твою, кого же еще, – буркнул Изя.
– А Сусанна-то тут при чем? – не понял Солнцевский.
– Ты спортом с какого возраста занимаешься? – вдруг неожиданно изменил тему Изя.
– Лет с десяти, – поскрипев мозгами, припомнил Илюха. – А что?
– Оно и видно, – буркнул черт и, не давая возмутиться богатырю, продолжил: – А то: я занят важными делами нашей концессии, Мотя гоняет Микишку, а ты целый день с Сусанной воркуешь. Так какая нормальная девица при таком положении вещей не взбесится?
– Ну? – потребовал продолжения не шибко грамотный в таких тонкостях Илюха.
– Что ну?
– Княжна тут при чем?
Изя закатил глаза и уже привычно помянул советскую спортивную школу нехорошими словами.
– Не хами, – нетерпеливо предупредил Солнцевский.
– Как бы тебе объяснить понятней? – не обратил внимания на предупреждение черт. – Вот ты с Сусанной сколько времени в день проводишь?
– Две тренировки по три часа с перерывами на отдых, принятие протеина и на теоретическую часть.
– Итого шесть часов, – произвел нехитрый подсчет Изя. – А с Любавой? Привет, пока, где еда? Так какая же женщина это выдержит? Ты не забывай, что это не твои московские матрешки, а можно сказать, экологически чистая девушка, выращенная в соответствующих эксклюзивных условиях.
– Вот ты к чему клонишь... – протянул наконец сообразивший Илюха.
Для старшего богатыря было проще провести пяток стрелок с полными отморозками, чем вникнуть и понять все тонкости женской организации.
– Так ведь Сусанна – это работа, а Любава, типа, своя, – наконец выдал Солнцевский. – А я со своими не того... не могу, значит.
– Да тебя никто и не заставляет того! – язвительно заметил Изя. – Тут дело в общении.
Солнцевский удивленно посмотрел на черта.
– Я что-то не понял, мы что, мало общаемся?
– Просыпаться по утрам от такого безумного свиста нравится? – решил зайти с другой стороны Изя.
– Нет.
– Кашу по утрам хочешь есть?
– Нет, – быстро ответил Илюха и с отвращением бросил взгляд на полную тарелку.
– Значит, так, отныне мы уделяем нашей коллеге больше времени. – Изя решил взять ситуацию в свои руки. – Ты находишь ей какое-нибудь интересное занятие, а я... Ну я тоже что-нибудь придумаю.
– Чего я ей найду, она же качаться не захотела, – буркнул богатырь.
– Прояви смекалку, а то всю оставшуюся жизнь всякой пакостью питаться будешь, – нагло заявил черт и выскочил за дверь.
Илюха почесал затылок и взглянул на часы. До начала тренировки оставалось еще минут пятнадцать, уже скоро должен был раздаться первый за сегодня крик Микишки, отловленного Мотей на подступах к спортивному залу.
– Да, ввиду форс-мажорных обстоятельств утреннюю тренировку объявляю отмененной, о чем обязуюсь оповестить княжескую дочку, – огласила всклокоченная голова вернувшегося на одно мгновение черта.
– Спортивный режим... – пытался возразить Солнцевский, но гулкий звук захлопывающихся ворот оповестил богатыря о том, что неожиданную проблему не удастся отложить на завтра (а еще лучше на послезавтра), а придется решать сейчас.
После нескольких минут раздумий Солнцевский пришел к неожиданному для себя выводу: чтобы разрулить эту сложную ситуацию, этот самый хваленый спортивный режим надо решительно нарушить.
Из-под матраса была извлечена заветная фляга, и три мощных, можно сказать, богатырских глотка доставили в стриженую голову простую, но вместе с тем удивительно правильную мысль.
Илюха тут же спрятал родной сосуд и решительным шагом отправился искать Соловейку.
Та нашлась в зареванном виде в предбаннике бани... Стоп, это получилось масло масленое, хотя... Если быть точным и не обращать внимания на лингвистические тонкости, в бане есть предбанник, и именно в этом помещении и была обнаружена Любава.