Страница:
Изя, глядя, как заметался его друг, неожиданно для себя тоже впал в глухую депрессию. Ему в этот момент было еще хуже, ведь брошь Илейки Кудрявого уже была у него. Мало того, что у него, она в этот самый момент висела на цепочке на шее. Можно возвращаться хоть прямо сейчас. Но удивительное дело– не хочется! По крайней мере пока. Прикидывая все доводы за и против, черт решил все-таки пока не рассказывать Илюхе о том, что проблема возвращения решена. Кто знает, что ждет их странную компанию завтра?
Занятые такими мрачными мыслями, друзья не заметили, как кони вдруг заволновались и прибавили ходу, причем без применения аргументов в виде хлыста. Соловейка, на сердце которой вдруг стало неспокойно, даже не сразу поняла, что повозка несется со скоростью для нее никак не предназначенной. Любава попыталась притормозить, но лошади, несмотря на все усилия, продолжали ускоряться.
– Любава, тебе не кажется, что мы слишком быстро едем? – наконец догадался спросить Илюха.
– Что, заметно? – съязвила Соловейка, изо всех сил натянув поводья.
– Еще дэтэпэ недоставало, – буркнул вечно недовольный черт. – Что-то мне в последнее время везет на дурных водителей.
– Смотри, схлопочешь, – беззлобно предупредил Солнцевский.
Тут сзади раздался какой-то странный звук, будто ветер трепал развешенное на веревках белье, причем трепал очень настойчиво. Чуть погодя раздалось знакомое до глубины души стрекотание.
– Мотя... – не поверил своим глазам и ушам Илюха.
Точно, это был Мотя, но Мотя не простой, а летающий. Змей старательно махал крыльями и несся на внушительной скорости метрах в трех над землей.
– Вот хмырь трехголовый, взлетел-таки, – довольным голосом буркнул Изя.
Мотя догнал их и, завернув лихой вираж, плюхнулся прямо перед несущейся повозкой. Лошади взвились на дыбы, но успели остановиться. Илюха спрыгнул на землю и бросился к Змею. Мотя влюбленно лизнул хозяина и в изнеможении повалился перед ним, подставляя пузо для чесания. Видно было, что с непривычки он очень устал, но решил совместить приятное с полезным.
– Я же говорил, что ему уже пора летать, а ты все маленький, маленький... – Изя тоже выдал порцию ласк общему любимцу.
Любава оказалась более догадливой и вскоре притащила плошку с холодной водой. Мотя благодарно кивнул и в три глотки опустошил ее до дна.
– Ну ты даешь, нашел, на что привязывать, – ехидно заметил Изя, отвязывая от ошейника обгорелый конец канатика.
– Что ни делается, все к лучшему, – философски заметил Солнцевский. – Зато он теперь научился летать и вполне может отправиться с нами.
– Ты представляешь, что он в городе натворил, пока на оперативный простор выбрался?
Илюха живо представил, какой милый разгромчик мог сотворить на узеньких улочках Киева несущийся со всех лап Гореныш.
– Ничего, скажем, что это был не Мотя.
– Ага, в Киеве Горынычей просто тьма, – хмыкнул Изя.
– Спишешь на непредвиденные расходы, – пожал плечами Солнцевский.
Дав немного отдохнуть Моте и лошадям, «Дружина специального назначения» продолжила путь. В связи с открытием новых способностей у Змея Илюха придумал новую игру. Он прямо на ходу с силой кидал сосновый сук вверх, а Гореныш с победным кличем ловил его на лету. После он делал два-три круга над ними и, ловко спланировав на повозку, возвращал апорт хозяину.
Надо признать, что удовольствие от данного процесса испытывали только богатырь со Змеем. Изя, поначалу даже с улыбкой следя за баловством коллег, получил по лбу неудачно брошенным суком и тут же сменил милость на гнев. Лошади тоже были весьма недовольны летающей животиной. При каждом пике Змея они испуганно ржали и прибавляли ходу. Соловейка, вынужденная каждый раз успокаивать лошадей, взорвалась:
– Или вы прекращаете свои дурацкие игры, или управляйте лошадьми сами!
– Я не умею, – честно признался столичный житель.
– Тогда не мешай мне! – рыкнула Соловейка так, что уже готовый зайти на вираж Мотя резко набрал высоту.
Илюха также решил не связываться с вредной женщиной. Он с улыбкой посмотрел вслед улетающему Змею, прокашлялся и пропел:
– Первым делом, первым делом наши Моти, а Любавушки?
– Любавушки – потом! – в тон другу подхватил Изя.
От дружного смеха всей компании лошади побежали еще быстрее.
* * *
* * *
Занятые такими мрачными мыслями, друзья не заметили, как кони вдруг заволновались и прибавили ходу, причем без применения аргументов в виде хлыста. Соловейка, на сердце которой вдруг стало неспокойно, даже не сразу поняла, что повозка несется со скоростью для нее никак не предназначенной. Любава попыталась притормозить, но лошади, несмотря на все усилия, продолжали ускоряться.
– Любава, тебе не кажется, что мы слишком быстро едем? – наконец догадался спросить Илюха.
– Что, заметно? – съязвила Соловейка, изо всех сил натянув поводья.
– Еще дэтэпэ недоставало, – буркнул вечно недовольный черт. – Что-то мне в последнее время везет на дурных водителей.
– Смотри, схлопочешь, – беззлобно предупредил Солнцевский.
Тут сзади раздался какой-то странный звук, будто ветер трепал развешенное на веревках белье, причем трепал очень настойчиво. Чуть погодя раздалось знакомое до глубины души стрекотание.
– Мотя... – не поверил своим глазам и ушам Илюха.
Точно, это был Мотя, но Мотя не простой, а летающий. Змей старательно махал крыльями и несся на внушительной скорости метрах в трех над землей.
– Вот хмырь трехголовый, взлетел-таки, – довольным голосом буркнул Изя.
Мотя догнал их и, завернув лихой вираж, плюхнулся прямо перед несущейся повозкой. Лошади взвились на дыбы, но успели остановиться. Илюха спрыгнул на землю и бросился к Змею. Мотя влюбленно лизнул хозяина и в изнеможении повалился перед ним, подставляя пузо для чесания. Видно было, что с непривычки он очень устал, но решил совместить приятное с полезным.
– Я же говорил, что ему уже пора летать, а ты все маленький, маленький... – Изя тоже выдал порцию ласк общему любимцу.
Любава оказалась более догадливой и вскоре притащила плошку с холодной водой. Мотя благодарно кивнул и в три глотки опустошил ее до дна.
– Ну ты даешь, нашел, на что привязывать, – ехидно заметил Изя, отвязывая от ошейника обгорелый конец канатика.
– Что ни делается, все к лучшему, – философски заметил Солнцевский. – Зато он теперь научился летать и вполне может отправиться с нами.
– Ты представляешь, что он в городе натворил, пока на оперативный простор выбрался?
Илюха живо представил, какой милый разгромчик мог сотворить на узеньких улочках Киева несущийся со всех лап Гореныш.
– Ничего, скажем, что это был не Мотя.
– Ага, в Киеве Горынычей просто тьма, – хмыкнул Изя.
– Спишешь на непредвиденные расходы, – пожал плечами Солнцевский.
Дав немного отдохнуть Моте и лошадям, «Дружина специального назначения» продолжила путь. В связи с открытием новых способностей у Змея Илюха придумал новую игру. Он прямо на ходу с силой кидал сосновый сук вверх, а Гореныш с победным кличем ловил его на лету. После он делал два-три круга над ними и, ловко спланировав на повозку, возвращал апорт хозяину.
Надо признать, что удовольствие от данного процесса испытывали только богатырь со Змеем. Изя, поначалу даже с улыбкой следя за баловством коллег, получил по лбу неудачно брошенным суком и тут же сменил милость на гнев. Лошади тоже были весьма недовольны летающей животиной. При каждом пике Змея они испуганно ржали и прибавляли ходу. Соловейка, вынужденная каждый раз успокаивать лошадей, взорвалась:
– Или вы прекращаете свои дурацкие игры, или управляйте лошадьми сами!
– Я не умею, – честно признался столичный житель.
– Тогда не мешай мне! – рыкнула Соловейка так, что уже готовый зайти на вираж Мотя резко набрал высоту.
Илюха также решил не связываться с вредной женщиной. Он с улыбкой посмотрел вслед улетающему Змею, прокашлялся и пропел:
– Первым делом, первым делом наши Моти, а Любавушки?
– Любавушки – потом! – в тон другу подхватил Изя.
От дружного смеха всей компании лошади побежали еще быстрее.
* * *
Несмотря на все усовершенствования, телега все равно оставалась телегой и до джипа не дотягивала никаким боком. Так что до Урюпинска хорошее настроение сохранилось только у Любавы и Моти. Для Соловейки этот переезд вообще не заслуживал вни-мания, а Змей в дороге активно совершенствовал свои летные качества, так что тоже был весел, бодр и свеж.
Увы, но эти слова нельзя было отнести ни к Изе, ни к Илюхе. Дети прогресса (правда, одно из них весьма внушительного возраста) были хмуры, то и дело потирали отбитое на средневековых ухабах и рытвинах место. Именно в таком настроении и приблизилась к Усть-Урюпинску вся компания.
Ворота довольно внушительного размера были чуть приоткрыты, а свободное место занимали четыре дюжих молодца в полной боевой выкладке и с наглыми физиономиями. Один из них решительно преградил путь:
– Кто такие, куда претесь?
Изя, услышав такое приветствие, тут же догадался, что сейчас будет, и придержал за рукав Соловейку.
– Да это скоморохи, вишь, сколько висюлек на себя нацепили! – добавил второй ратник.
– Не, ребята, это не скоморохи, а монахи-расстриги, – съязвил третий и указал на золотой крест, висящий на груди у Солнцевского.
– Сами можете проходить, а вот крестик придется оставить, так сказать подорожный налог, – загоготал первый.
Даже если бы он не засмеялся, это его все равно бы не спасло. Чудовищной силы апперкот надолго выключил сознание хама. Илюха, не теряя ни секунды, метнулся к остальным, и вот уже два чугунных лба несутся навстречу друг другу. Так как ума в них почти не было, звук был очень гулкий. Четвертый, еще мгновение назад скалясь в предвкушении богатого куша, настолько растерялся, что не пытался даже защищаться. Могучий кулак Солнцевского уложил его рядом с остальными. Соловейка только присвистнула от восторга.
– Не терплю хамства, – смахнув каплю пота со лба, пояснил Солнцевский.
– Бывший браток и не любит хамства, – не мог не съязвить Изя.
– И хамов, – спокойно добавил Илюха, и черт тут же заткнулся.
Так как стража у ворот не успела поднять тревогу, путь до самого княжеского дворца прошел без проблем. То, что люди шарахались от странной кожаной компании и Змея Горыныча, в расчет не берем.
Однако у княжеского крыльца команду встретила пятерка богатырей. Даже с первого взгляда было видно, что они отличаются от отдыхающих без сознания у ворот, как цепной пес от визгливой шавки. Напряженные лица и руки на мечах не предвещали ничего хорошего.
– Кто есть, куда путь держим? – уверенным голосом поинтересовался хмурого вида воин со старым шрамом на правой щеке.
– Старший богатырь киевского князя Берендея. Со мной «Дружина специального назначения». Прибыли ко двору князя Сигизмунда на предмет восстановления дружеско-денежных отношений с Киевом, – неожиданно даже для себя отрапортовал Илюха, видимо почувствовавший, что с этими ребятами можно договориться только без применения силы.
Удивительно, но напряжение на лицах ратников в момент исчезло, а руки отпустили рукояти мечей.
– От Берендея, значит. Последний шанс этому оболтусу решили дать? – довольно хмыкнул в бороду старший.
– Ну да, – согласился немного удивленный Солнцевский. – А вы кто будете?
– Лично я бывший воевода старого князя Лазаря, – с легкой грустью ответил витязь, – а это остатки старой дружины. Молодой князь нас только до крыльца и допускает. Набрал таких же при... – тут бывший воевода немного замялся, – ну, в общем, как он сам.
– А вы что же не подскажете молодому, как по понятиям жить? – удивился Изя.
– Ха! Много он нас слушает. Он считает, что самый умный и самый сильный, а таким советы не нужны. Вот Лазарь, покойный, ведал, что с Киевом дружить надо, а не воевать. Что мы для Киева? Хлоп, и нет нас. Я вообще удивляюсь, что после того, как сборщиков податей из города выкинули, вас прислали, а не дружину.
– Так мы дружина и есть. Только специальная, как раз вот для таких случаев, – пояснил Илюха. – Просто Берендей не хочет крови.
– Так никто не хочет!
– Мы можем пройти? – перевела в нужное русло разговор уже успевшая приуныть Любава.
Воевода даже закряхтел от такого самого что ни на есть простого вопроса.
– А с теми, что у ворот, что?
– Хамили, а теперь отдыхают, – вполне искренне ответил Солнцевский.
Урюпчанин посмотрел на остальных и, немного подумав, решил еще уточнить один вопрос.
– Бить будете?
– Как придется, – не соврал Илюха.
– Только, чур, не калечить, хоть и дурной, а все ж князь.
– Да я чуть-чуть, для острастки только, – пожал мощными плечами Солнцевский.
– Во-во, для острастки его, только чтобы следов не осталось. А то совсем нет сил смотреть, как княжество гибнет.
Судя по всему, данное решение далось верному воеводе непросто, и он торопливо добавил:
– Идите быстрее, пока я не передумал.
Друзья не заставили повторять им дважды и торопливо направились в княжеские палаты.
– Только вот еще... Врежь-ка нам посильнее, чтобы, так сказать, было видно, что мы героически сопротивлялись.
Илюха замялся. Врезать-то, конечно, было несложно, но ведь перед ним стоял человек, невольно вызывающий уважение.
– Не могу, – после небольшой паузы признался Солнцевский. – Может, вы сами как-нибудь?
– В смысле? – не понял бывший воевода.
– А чего тут непонятного? – как всегда, влез Изя. – Вмажьте друг другу пару раз, да и дело с концом. Вишь, мой друган ветеранов уважает, так чего же ты его в конфликт с совестью вгоняешь. А у вас небось за столько лет совместной службы накопились друг к другу вопросы. Вот и не держите в себе, дайте эмоциям выход.
Воевода потер лоб, посмотрел на стоящего рядом витязя и улыбнулся. Улыбка, мягко говоря, не предвещала ничего хорошего.
– Ну так мы пошли? – поинтересовался коварный Изя.
– Идите, мы, пожалуй, и вправду сами справимся. Прав ты, действительно найдется, что припомнить.
Друзья быстренько прошмыгнули в терем.
– Учтите, у него у дверей еще стража будет. Так можете глушить смело, полные отморозки.
Последнее слово было заглушено звуком мощного удара. Дальше удары засвистели один за другим.
– Ну ты и провокатор! – зашипел на Изю Солнцевский.
– Зато на службе останутся и, глядишь, в должности восстановятся как героически оберегающие князя, – парировал на бегу Изя.
Вся компания с треском ввалилась в зал, в дальнем углу которого виднелась заветная дверка. Однако путь к ней преградили трое молодцов уже с мечами наголо.
– Давай, Любаша, покажи им, как рак на горе свистит. – Илюха подтолкнул вперед Любаву и уже привычно заткнул уши и открыл рот.
Изя с Мотей поступили более кардинально и быстро ретировались назад, плотно прикрыв за собой двери.
Соловейка подпустила наступающих поближе и свистнула. Богатыри разлетелись кто куда.
– Слушай, а на тебя что, свой свист не действует? – тряся головой, поинтересовался Илюха.
– Нет, – пожала плечами Соловейка. – Я вообще не понимаю, что это вы все такие нежные.
– Ничего себе нежные, да ты своим свистом слона завалить сможешь, – вернулся из эвакуации Изя.
– Не знаю, не пробовала, – честно призналась Любава. – А кто такой слон?
Объяснять, кто такой слон, у приятелей не было ни желания, ни времени. Необходимо было срочно закрепить первоначальный успех и до конца использовать фактор неожиданности.
Любава была оставлена в тронном зале, дабы своим бодрящим свистом не допустить появления основных сил противника. Решительный вид Соловейки и прекрасная акустика в зале позволяли друзьям рассчитывать на возможность провести разъяснительную беседу с князем без свидетелей.
Илюха решительно толкнул дверь княжеских покоев и шагнул вперед. Следом, толкая друг друга, протиснулись Изя и шаловливо настроенный Мотя.
Князь Сигизмунд оказался действительно довольно молод и сильно нагл.
– Кто такие? Откуда взялись? А это что еще за тварь? Стража!
Мотя, только что несправедливо обозванный тварью, немного обиделся и с треском перекусил ножку изящного дивана, стоящего в углу.
– А за тварь ответишь! – опять закипел Илюха.
– Илюша, ты только не нервничай и не встревай, а то будет как в прошлый раз. Второго пришибленного князя нам с тобой Берендей уже не простит.
Тут Изя подмигнул богатырю. Илюха, подкованный в процессуальных уловках, тут же понял намек черта. Что ж, вариант «плохой – хороший полицейский» стар как мир, но до сих пор работает исправно.
– Вечно ты со своими нежностями, дадим ему по кумполу, и всего делов.
Мотя, обрадованный поддержкой, перекусил оставшиеся ножки, и диван с грохотом рухнул.
– Он мою мебель жрет! – завопил меркантильный Сигизмунд.
– Нечего было нашего Мотю нехорошими словами обзывать, – отрезал Изя и, набрав побольше воздуха, начал вести переговоры: – Ваш батюшка, уважаемый Сигизмунд, давал клятву вассальной верности Киеву, со всеми вытекающими из этого материальными, политическими и военными обязательствами. Ваше же необдуманное поведение поставило Усть-Урюпинск на грань войны. Мы, «Дружина специального назначения», прибыли от Берендея с последним предупреждением. Если вы...
– Совсем Берендей из ума выжил, если для разговора таких шутов посылает. Тоже мне, дружина! – Сигизмунд вспомнил, кто в доме хозяин, и сам пошел в атаку. – Вы хоть понимаете, что не пройдет и минуты, как мои богатыри меня освободят?
– Это маловероятно, – почти спокойно заметил Изя, с трудом пропустив мимо ушей «шутов», ведь по сценарию он был добрым полицейским. – Видите ли, в нашей команде присутствует очень талантливая молодежь. Так вот она позволит нам поговорить в спокойной обстановке, без присутствия ваших головорезов.
Характерный свист Соловейки, сильно заглушенный дубовыми дверьми, оказался лучшим подтверждением Изиных слов.
– Так вот, предлагаю вам добровольно, так сказать на общественных началах, восстановить отношения с Киевом, погасить задолженность, проплатить набежавшие проценты по вкладу и жить в свое удовольствие в своем Урюпинске. И я, как главный и бессменный казначей команды, обещаю провести деньги по наиболее выгодной схеме. И не будь я Изей, чтобы...
Мотя за время небольшой речи черта уничтожил еще два резных стула и принялся за шкаф. Хруст уничтожаемой мебели явно был не по душе князю, и он взорвался:
– Ты приперся ко мне в терем, перебил стражу, запустил сюда какого-то троглодита (опять Моте досталось), который жрет мою мебель, так ты еще и иудей?
– Это-то тут при чем?! – не выдержав своей роли до конца, взвился Изя.
– При том!
– Не еврей я, меня просто так мама с папой назвали!
– Просто так мама с папой называть не станут!
Наверное, они бы еще долго орали друг на друга, но тут с жутким грохотом рухнул наполненный всяческой посудой шкаф. Довольный произведенным эффектом Мотя сиял как начищенный самовар. У Гореныша очень давно чесались зубы на мебель, но, как воспитанный Змей, он не мог себе позволить грызть ее в «Чумных палатах», а уж здесь решил оторваться по полной.
– Заберите вашего монстра, он меня бесит!
Илюха, хотевший было приостановить пыл Гореныша, тут же передумал.
– Не ори, Мотя еще маленький, у него просто зубки чешутся.
– Пусть он их в лесу чешет! – уже перешел на визг Сигизмунд, с ужасом наблюдая, как превращается в кучу жеваной древесной трухи его рабочий стол.
Между тем Изя, изрядно подустав в роли доброго, плюхнулся на предпоследнее целое кресло (последнее занял Илюха.).
– Илюш, ты, пожалуй, прав, по кумполу, пожалуй, проще. Одним князем больше, одним меньше, ну не убьет же нас, в самом деле, Берендей за этого сморчка. Да к тому же он еще и антисемит.
– Тебе-то какое до этого дело? – удивился Солнцевский. – Ты же говоришь, что не еврей.
– Тут дело не в евреях, тут дело в принципе! – выдал туманный тезис Изя и демонстративно отвернулся.
Солнцевский довольно крякнул и медленно встал. Этим тут же воспользовался Мотя и вмиг расправился с освободившейся мебелишкой.
– Слышь, Зиги, – начал свою партию Илюха. – Ты бы чиркнул пару строчек Берендею.
– 3-зачем? – немного заикаясь, переспросил Сигизмунд.
– Мол, так и так, вели себя твои ребята прилично и последний шанс мне давали, так что в моей смерти прошу никого не винить. Ну и там дата, подпись. В общем, сам знаешь, как официальные документы составляются.
Сигизмунд побледнел еще больше. Очередной свист Соловейки объявил присутствующим, что очередная попытка дружины отбить своего князя окончилась провалом.
– А ты молодец, – заметил Илюха, спокойно и неотвратимо наступая на князя.
– П-почему?
– Классный терем построил, для наших дел в самый раз. В зале прекрасная акустика, так что наша Любаша может держаться несколько дней, а у тебя тут полная звукоизоляция и окон нет. А это тоже хорошо, никто твоих криков не услышит.
Сигизмунд стал белее мела, но все равно пока не сдавался. Илюха решил поднажать, очень вовремя вспомнилась знаменитая сцена из фильма «Джентльмены удачи».
– Скока я зарезал, сколько перерезал, сколько душ я загубил?!
Изя прыснул от смеха, а Мотя, отвлекшись от какой-то табуретки, решил добавить в действо спецэффектов и выпустил внушительное облако пара.
– Пасть порву, моргала выколю, всю жизнь на лекарства работать будешь, петух гамбургский!
Илюха постарался скопировать как можно точнее мимику, голос и жесты гениального Леонова и, так же сделав «козу», ринулся на князя. Мотя тут же последовал примеру хозяина и аккуратно цапнул Сигизмунда за обе ноги, благо возможностей у него для этого было в избытке. Правда, средняя голова осталась не у дел, так как ног на всех не хватило. Она решила бороться с такой несправедливостью и хотела было укусить за то, что осталось ей, но, вспомнив о мужской солидарности, передумала. На самом деле клиент был уже готов.
– Караул! – взвыл Сигизмунд, пытающийся одновременно прикрыть от средней головы самое дорогое, освободить ноги и спасти зрение.
– Ты у кого скрысятничать захотел? На кого тявкать вздумал? Крутым себя возомнил, законов не уважаешь? – продолжал в том же духе Илюха.
– Даже не думал, не возомнил, уважаю! – опять взвыл князь.
– Договор подпишешь? – лениво поинтересовался Изя.
– Подпишу! Уберите его!
Кого именно убрать, Изя так и не понял. Или Мотю, крайние головы которого уже разжевывали голенища лайковых сапог, а средняя угрожающе клацала на уровне самого дорогого для каждого мужчины органа...
Или Илюху, который, словно на съемочной площадке великого Гайдая, проявлял твердое намерение лишить зрения потомка древнего рода. На всякий случай черт решил убрать всех.
– Ладно, ребята, хватит.
Крайние головы Моти с неохотой отцепились от сапог. Средняя голова не выдержала и напоследок звонко клацнула напротив объекта потенциального зубного воздействия. Молодой князь от такого звука вздрогнул и со стоном опустился на устланный жеваной древесиной пол.
Илюха тоже вжился в роль, но взял себя в руки и покинул площадку без маленьких пакостей. Так, состроил напоследок жуткую физиономию из репертуара знаменитого «доцента», и всего делов.
– Сейчас составим договор, – перешел к любимому делу Изя, когда понял, что клиент готов к официальной части их небольшого визита. – Подпишем его и распрощаемся.
Князь активно закивал головой.
– А если вдруг решишь нас кинуть, то учти, у нас длинные руки! – заботливо уберег от непродуманных поступков Илюха. – А Мотя еще и летать умеет.
Дальше пошло составление договора и скрепление его подписью с княжеской печатью. Самой большой проблемой оказалось эту самую печать найти в том жутком бедламе, который устроил неугомонный Мотя.
Конечно, в некоторых пунктах договора Сигизмунд начинал вилять, но средняя голова Моти предупредительно клацала зубами, и князь становился значительно более сговорчивым. Наконец дело было сделано, и внушительного вида свиток исчез за пазухой у Изи.
– И без глупостей, помни про длинные руки, – напомнил Илюха.
– И про зубы, – добавил Изя, а Мотя произвел звуковое оформление его слов.
Сигизмунд инстинктивно стал в позу защитника «в стенке» при выполнении штрафного удара.
Коллеги вышли из разгромленного помещения в зал с чувством хорошо выполненной работы. Соловейка оказалась тоже на высоте.
По всему залу была ровным слоем разбросана княжеская дружина. Видимо, акустика и впрямь оказалась хорошей.
– Чего так долго? – поинтересовалась Любава.
– Мотя расшалился, жалко было прерывать, – чистую правду сказал Изя.
Все дружно рассмеялись.
Увы, но эти слова нельзя было отнести ни к Изе, ни к Илюхе. Дети прогресса (правда, одно из них весьма внушительного возраста) были хмуры, то и дело потирали отбитое на средневековых ухабах и рытвинах место. Именно в таком настроении и приблизилась к Усть-Урюпинску вся компания.
Ворота довольно внушительного размера были чуть приоткрыты, а свободное место занимали четыре дюжих молодца в полной боевой выкладке и с наглыми физиономиями. Один из них решительно преградил путь:
– Кто такие, куда претесь?
Изя, услышав такое приветствие, тут же догадался, что сейчас будет, и придержал за рукав Соловейку.
– Да это скоморохи, вишь, сколько висюлек на себя нацепили! – добавил второй ратник.
– Не, ребята, это не скоморохи, а монахи-расстриги, – съязвил третий и указал на золотой крест, висящий на груди у Солнцевского.
– Сами можете проходить, а вот крестик придется оставить, так сказать подорожный налог, – загоготал первый.
Даже если бы он не засмеялся, это его все равно бы не спасло. Чудовищной силы апперкот надолго выключил сознание хама. Илюха, не теряя ни секунды, метнулся к остальным, и вот уже два чугунных лба несутся навстречу друг другу. Так как ума в них почти не было, звук был очень гулкий. Четвертый, еще мгновение назад скалясь в предвкушении богатого куша, настолько растерялся, что не пытался даже защищаться. Могучий кулак Солнцевского уложил его рядом с остальными. Соловейка только присвистнула от восторга.
– Не терплю хамства, – смахнув каплю пота со лба, пояснил Солнцевский.
– Бывший браток и не любит хамства, – не мог не съязвить Изя.
– И хамов, – спокойно добавил Илюха, и черт тут же заткнулся.
Так как стража у ворот не успела поднять тревогу, путь до самого княжеского дворца прошел без проблем. То, что люди шарахались от странной кожаной компании и Змея Горыныча, в расчет не берем.
Однако у княжеского крыльца команду встретила пятерка богатырей. Даже с первого взгляда было видно, что они отличаются от отдыхающих без сознания у ворот, как цепной пес от визгливой шавки. Напряженные лица и руки на мечах не предвещали ничего хорошего.
– Кто есть, куда путь держим? – уверенным голосом поинтересовался хмурого вида воин со старым шрамом на правой щеке.
– Старший богатырь киевского князя Берендея. Со мной «Дружина специального назначения». Прибыли ко двору князя Сигизмунда на предмет восстановления дружеско-денежных отношений с Киевом, – неожиданно даже для себя отрапортовал Илюха, видимо почувствовавший, что с этими ребятами можно договориться только без применения силы.
Удивительно, но напряжение на лицах ратников в момент исчезло, а руки отпустили рукояти мечей.
– От Берендея, значит. Последний шанс этому оболтусу решили дать? – довольно хмыкнул в бороду старший.
– Ну да, – согласился немного удивленный Солнцевский. – А вы кто будете?
– Лично я бывший воевода старого князя Лазаря, – с легкой грустью ответил витязь, – а это остатки старой дружины. Молодой князь нас только до крыльца и допускает. Набрал таких же при... – тут бывший воевода немного замялся, – ну, в общем, как он сам.
– А вы что же не подскажете молодому, как по понятиям жить? – удивился Изя.
– Ха! Много он нас слушает. Он считает, что самый умный и самый сильный, а таким советы не нужны. Вот Лазарь, покойный, ведал, что с Киевом дружить надо, а не воевать. Что мы для Киева? Хлоп, и нет нас. Я вообще удивляюсь, что после того, как сборщиков податей из города выкинули, вас прислали, а не дружину.
– Так мы дружина и есть. Только специальная, как раз вот для таких случаев, – пояснил Илюха. – Просто Берендей не хочет крови.
– Так никто не хочет!
– Мы можем пройти? – перевела в нужное русло разговор уже успевшая приуныть Любава.
Воевода даже закряхтел от такого самого что ни на есть простого вопроса.
– А с теми, что у ворот, что?
– Хамили, а теперь отдыхают, – вполне искренне ответил Солнцевский.
Урюпчанин посмотрел на остальных и, немного подумав, решил еще уточнить один вопрос.
– Бить будете?
– Как придется, – не соврал Илюха.
– Только, чур, не калечить, хоть и дурной, а все ж князь.
– Да я чуть-чуть, для острастки только, – пожал мощными плечами Солнцевский.
– Во-во, для острастки его, только чтобы следов не осталось. А то совсем нет сил смотреть, как княжество гибнет.
Судя по всему, данное решение далось верному воеводе непросто, и он торопливо добавил:
– Идите быстрее, пока я не передумал.
Друзья не заставили повторять им дважды и торопливо направились в княжеские палаты.
– Только вот еще... Врежь-ка нам посильнее, чтобы, так сказать, было видно, что мы героически сопротивлялись.
Илюха замялся. Врезать-то, конечно, было несложно, но ведь перед ним стоял человек, невольно вызывающий уважение.
– Не могу, – после небольшой паузы признался Солнцевский. – Может, вы сами как-нибудь?
– В смысле? – не понял бывший воевода.
– А чего тут непонятного? – как всегда, влез Изя. – Вмажьте друг другу пару раз, да и дело с концом. Вишь, мой друган ветеранов уважает, так чего же ты его в конфликт с совестью вгоняешь. А у вас небось за столько лет совместной службы накопились друг к другу вопросы. Вот и не держите в себе, дайте эмоциям выход.
Воевода потер лоб, посмотрел на стоящего рядом витязя и улыбнулся. Улыбка, мягко говоря, не предвещала ничего хорошего.
– Ну так мы пошли? – поинтересовался коварный Изя.
– Идите, мы, пожалуй, и вправду сами справимся. Прав ты, действительно найдется, что припомнить.
Друзья быстренько прошмыгнули в терем.
– Учтите, у него у дверей еще стража будет. Так можете глушить смело, полные отморозки.
Последнее слово было заглушено звуком мощного удара. Дальше удары засвистели один за другим.
– Ну ты и провокатор! – зашипел на Изю Солнцевский.
– Зато на службе останутся и, глядишь, в должности восстановятся как героически оберегающие князя, – парировал на бегу Изя.
Вся компания с треском ввалилась в зал, в дальнем углу которого виднелась заветная дверка. Однако путь к ней преградили трое молодцов уже с мечами наголо.
– Давай, Любаша, покажи им, как рак на горе свистит. – Илюха подтолкнул вперед Любаву и уже привычно заткнул уши и открыл рот.
Изя с Мотей поступили более кардинально и быстро ретировались назад, плотно прикрыв за собой двери.
Соловейка подпустила наступающих поближе и свистнула. Богатыри разлетелись кто куда.
– Слушай, а на тебя что, свой свист не действует? – тряся головой, поинтересовался Илюха.
– Нет, – пожала плечами Соловейка. – Я вообще не понимаю, что это вы все такие нежные.
– Ничего себе нежные, да ты своим свистом слона завалить сможешь, – вернулся из эвакуации Изя.
– Не знаю, не пробовала, – честно призналась Любава. – А кто такой слон?
Объяснять, кто такой слон, у приятелей не было ни желания, ни времени. Необходимо было срочно закрепить первоначальный успех и до конца использовать фактор неожиданности.
Любава была оставлена в тронном зале, дабы своим бодрящим свистом не допустить появления основных сил противника. Решительный вид Соловейки и прекрасная акустика в зале позволяли друзьям рассчитывать на возможность провести разъяснительную беседу с князем без свидетелей.
Илюха решительно толкнул дверь княжеских покоев и шагнул вперед. Следом, толкая друг друга, протиснулись Изя и шаловливо настроенный Мотя.
Князь Сигизмунд оказался действительно довольно молод и сильно нагл.
– Кто такие? Откуда взялись? А это что еще за тварь? Стража!
Мотя, только что несправедливо обозванный тварью, немного обиделся и с треском перекусил ножку изящного дивана, стоящего в углу.
– А за тварь ответишь! – опять закипел Илюха.
– Илюша, ты только не нервничай и не встревай, а то будет как в прошлый раз. Второго пришибленного князя нам с тобой Берендей уже не простит.
Тут Изя подмигнул богатырю. Илюха, подкованный в процессуальных уловках, тут же понял намек черта. Что ж, вариант «плохой – хороший полицейский» стар как мир, но до сих пор работает исправно.
– Вечно ты со своими нежностями, дадим ему по кумполу, и всего делов.
Мотя, обрадованный поддержкой, перекусил оставшиеся ножки, и диван с грохотом рухнул.
– Он мою мебель жрет! – завопил меркантильный Сигизмунд.
– Нечего было нашего Мотю нехорошими словами обзывать, – отрезал Изя и, набрав побольше воздуха, начал вести переговоры: – Ваш батюшка, уважаемый Сигизмунд, давал клятву вассальной верности Киеву, со всеми вытекающими из этого материальными, политическими и военными обязательствами. Ваше же необдуманное поведение поставило Усть-Урюпинск на грань войны. Мы, «Дружина специального назначения», прибыли от Берендея с последним предупреждением. Если вы...
– Совсем Берендей из ума выжил, если для разговора таких шутов посылает. Тоже мне, дружина! – Сигизмунд вспомнил, кто в доме хозяин, и сам пошел в атаку. – Вы хоть понимаете, что не пройдет и минуты, как мои богатыри меня освободят?
– Это маловероятно, – почти спокойно заметил Изя, с трудом пропустив мимо ушей «шутов», ведь по сценарию он был добрым полицейским. – Видите ли, в нашей команде присутствует очень талантливая молодежь. Так вот она позволит нам поговорить в спокойной обстановке, без присутствия ваших головорезов.
Характерный свист Соловейки, сильно заглушенный дубовыми дверьми, оказался лучшим подтверждением Изиных слов.
– Так вот, предлагаю вам добровольно, так сказать на общественных началах, восстановить отношения с Киевом, погасить задолженность, проплатить набежавшие проценты по вкладу и жить в свое удовольствие в своем Урюпинске. И я, как главный и бессменный казначей команды, обещаю провести деньги по наиболее выгодной схеме. И не будь я Изей, чтобы...
Мотя за время небольшой речи черта уничтожил еще два резных стула и принялся за шкаф. Хруст уничтожаемой мебели явно был не по душе князю, и он взорвался:
– Ты приперся ко мне в терем, перебил стражу, запустил сюда какого-то троглодита (опять Моте досталось), который жрет мою мебель, так ты еще и иудей?
– Это-то тут при чем?! – не выдержав своей роли до конца, взвился Изя.
– При том!
– Не еврей я, меня просто так мама с папой назвали!
– Просто так мама с папой называть не станут!
Наверное, они бы еще долго орали друг на друга, но тут с жутким грохотом рухнул наполненный всяческой посудой шкаф. Довольный произведенным эффектом Мотя сиял как начищенный самовар. У Гореныша очень давно чесались зубы на мебель, но, как воспитанный Змей, он не мог себе позволить грызть ее в «Чумных палатах», а уж здесь решил оторваться по полной.
– Заберите вашего монстра, он меня бесит!
Илюха, хотевший было приостановить пыл Гореныша, тут же передумал.
– Не ори, Мотя еще маленький, у него просто зубки чешутся.
– Пусть он их в лесу чешет! – уже перешел на визг Сигизмунд, с ужасом наблюдая, как превращается в кучу жеваной древесной трухи его рабочий стол.
Между тем Изя, изрядно подустав в роли доброго, плюхнулся на предпоследнее целое кресло (последнее занял Илюха.).
– Илюш, ты, пожалуй, прав, по кумполу, пожалуй, проще. Одним князем больше, одним меньше, ну не убьет же нас, в самом деле, Берендей за этого сморчка. Да к тому же он еще и антисемит.
– Тебе-то какое до этого дело? – удивился Солнцевский. – Ты же говоришь, что не еврей.
– Тут дело не в евреях, тут дело в принципе! – выдал туманный тезис Изя и демонстративно отвернулся.
Солнцевский довольно крякнул и медленно встал. Этим тут же воспользовался Мотя и вмиг расправился с освободившейся мебелишкой.
– Слышь, Зиги, – начал свою партию Илюха. – Ты бы чиркнул пару строчек Берендею.
– 3-зачем? – немного заикаясь, переспросил Сигизмунд.
– Мол, так и так, вели себя твои ребята прилично и последний шанс мне давали, так что в моей смерти прошу никого не винить. Ну и там дата, подпись. В общем, сам знаешь, как официальные документы составляются.
Сигизмунд побледнел еще больше. Очередной свист Соловейки объявил присутствующим, что очередная попытка дружины отбить своего князя окончилась провалом.
– А ты молодец, – заметил Илюха, спокойно и неотвратимо наступая на князя.
– П-почему?
– Классный терем построил, для наших дел в самый раз. В зале прекрасная акустика, так что наша Любаша может держаться несколько дней, а у тебя тут полная звукоизоляция и окон нет. А это тоже хорошо, никто твоих криков не услышит.
Сигизмунд стал белее мела, но все равно пока не сдавался. Илюха решил поднажать, очень вовремя вспомнилась знаменитая сцена из фильма «Джентльмены удачи».
– Скока я зарезал, сколько перерезал, сколько душ я загубил?!
Изя прыснул от смеха, а Мотя, отвлекшись от какой-то табуретки, решил добавить в действо спецэффектов и выпустил внушительное облако пара.
– Пасть порву, моргала выколю, всю жизнь на лекарства работать будешь, петух гамбургский!
Илюха постарался скопировать как можно точнее мимику, голос и жесты гениального Леонова и, так же сделав «козу», ринулся на князя. Мотя тут же последовал примеру хозяина и аккуратно цапнул Сигизмунда за обе ноги, благо возможностей у него для этого было в избытке. Правда, средняя голова осталась не у дел, так как ног на всех не хватило. Она решила бороться с такой несправедливостью и хотела было укусить за то, что осталось ей, но, вспомнив о мужской солидарности, передумала. На самом деле клиент был уже готов.
– Караул! – взвыл Сигизмунд, пытающийся одновременно прикрыть от средней головы самое дорогое, освободить ноги и спасти зрение.
– Ты у кого скрысятничать захотел? На кого тявкать вздумал? Крутым себя возомнил, законов не уважаешь? – продолжал в том же духе Илюха.
– Даже не думал, не возомнил, уважаю! – опять взвыл князь.
– Договор подпишешь? – лениво поинтересовался Изя.
– Подпишу! Уберите его!
Кого именно убрать, Изя так и не понял. Или Мотю, крайние головы которого уже разжевывали голенища лайковых сапог, а средняя угрожающе клацала на уровне самого дорогого для каждого мужчины органа...
Или Илюху, который, словно на съемочной площадке великого Гайдая, проявлял твердое намерение лишить зрения потомка древнего рода. На всякий случай черт решил убрать всех.
– Ладно, ребята, хватит.
Крайние головы Моти с неохотой отцепились от сапог. Средняя голова не выдержала и напоследок звонко клацнула напротив объекта потенциального зубного воздействия. Молодой князь от такого звука вздрогнул и со стоном опустился на устланный жеваной древесиной пол.
Илюха тоже вжился в роль, но взял себя в руки и покинул площадку без маленьких пакостей. Так, состроил напоследок жуткую физиономию из репертуара знаменитого «доцента», и всего делов.
– Сейчас составим договор, – перешел к любимому делу Изя, когда понял, что клиент готов к официальной части их небольшого визита. – Подпишем его и распрощаемся.
Князь активно закивал головой.
– А если вдруг решишь нас кинуть, то учти, у нас длинные руки! – заботливо уберег от непродуманных поступков Илюха. – А Мотя еще и летать умеет.
Дальше пошло составление договора и скрепление его подписью с княжеской печатью. Самой большой проблемой оказалось эту самую печать найти в том жутком бедламе, который устроил неугомонный Мотя.
Конечно, в некоторых пунктах договора Сигизмунд начинал вилять, но средняя голова Моти предупредительно клацала зубами, и князь становился значительно более сговорчивым. Наконец дело было сделано, и внушительного вида свиток исчез за пазухой у Изи.
– И без глупостей, помни про длинные руки, – напомнил Илюха.
– И про зубы, – добавил Изя, а Мотя произвел звуковое оформление его слов.
Сигизмунд инстинктивно стал в позу защитника «в стенке» при выполнении штрафного удара.
Коллеги вышли из разгромленного помещения в зал с чувством хорошо выполненной работы. Соловейка оказалась тоже на высоте.
По всему залу была ровным слоем разбросана княжеская дружина. Видимо, акустика и впрямь оказалась хорошей.
– Чего так долго? – поинтересовалась Любава.
– Мотя расшалился, жалко было прерывать, – чистую правду сказал Изя.
Все дружно рассмеялись.
* * *
В связи с тем что трудами Соловейки вся Сигизмундова дружина находилась в ауте, из города наша проклепанная компания выбралась без проблем. Задание было выполнено на «отлично», настроение прекрасное, торопиться не было никакого желания, так что путь назад занял значительно больше времени, чем путешествие в Урюпинск.
Мотя самозабвенно оттачивал мастерство полета, и иногда Илюха не видел трехголового проглота по несколько часов. Солнцевский вначале волновался, но проходило время, и с неизменным победным кличем сверху на них пикировал Гореныш. Ржали лошади, возмущалась Любава, бухтел Изя, в общем, все было как обычно.
Вот и сейчас Мотя куда-то умчался, а коллеги с удовольствием грелись в последних лучах вечернего солнышка.
Вдруг лихой свист оборвал тишину, и на дорогу высыпали десятка два вооруженных молодцев. Вообще-то, по сценарию разбойников (а это были, конечно, именно они), свист должен был оглушить и испугать путников.
Что тут скажешь, привыкшие к Соловейкиному пробуждению коллеги даже не вздрогнули. Любава же вообще презрительно хмыкнула и, только чтобы не покалечить свистунов, решила остановить повозку.
– Стоять, бояться, деньги не прятать! – заявил здоровый детина, грозно размахивая топором.
Илюха тяжко вздохнул, Изя не удостоил нападавших даже таким проявлением внимания. Любава, разметавшая недавно целую дружину, также посчитала ниже своего достоинства как-то реагировать на эти слова, вместо этого она обратилась к Илюхе:
– Ну что, привал, что ли?
– Угу, – согласился богатырь.
Любава не торопясь покинула повозку, демонстративно не замечая застывших в недоумении разбойников.
– Изя, притащи дров, а то будете питаться сухпайком (и когда только таких слов успела набраться?), – доставая котел, нашла работу черту Соловейка.
– Конечно, как за дровами, так всегда Изя, – больше по привычке заворчал черт и сквозь строй совсем обалдевших разбойников отправился в лес.
– Я же сказал: бояться и стоять! – обиженным голосом заметил главарь.
– Может, вам и приятно бутербродами питаться, а я без горячего не могу, – заметил черт и скрылся из виду.
Илюха с явной неохотой покинул насиженное место и перебрался на поваленную березу. Устроившись поудобнее, он наконец обратил внимание на тех, кто попытался их ограбить.
– Ты, что ли, главный будешь? – поинтересовался богатырь у детинушки.
– Я, – согласился тот. – А чой-то вы так себя странно ведете? Даже неприлично как-то.
– День тяжелый выдался, устали мы, – доходчиво объяснил Илюха. – Тебя как звать-то?
– Никола.
– Питерский? – инстинктивно переспросил Илюха, обожающий классику советского кинематографа и все еще находящийся под впечатлением выбранного им образа.
– Не, – протянул разбойник. – Обычный.
– Чего стоишь, Никола, садись, – смачно зевнув, наконец выдал Илюха. – А молодцы твои пусть где-нибудь неподалеку поболтаются.
– А как же грабить? – совсем сбитый с толку поинтересовался Никола.
– Я два раза повторять не буду, – заметил Солнцевский таким тоном, что остальные лесные братья, даже без приказа атамана, вмиг покинули сцену действия и сгрудились метрах в тридцати.
Разбойник, обиженный вдвойне (теперь не только на потенциальных клиентов, но и на свою шайку), послушно уселся рядом со странным монахом-расстригой.
– Давно озоруешь? – после некоторой паузы поинтересовался Солнцевский.
– Давно, – неожиданно для самого себя признался Никола. – Раньше в Волынском княжестве работали, а вот сейчас решили перебраться поближе к столице. В Киев местные лихие люди нас не пустили, так что пришлось брать под контроль дорогу.
Бывший браток с пониманием кивнул:
– Естественно, сферы влияния давно поделены, кто же иногороднего к себе пустит.
– Никто, – согласился Никола и тяжко вздохнул.
– Не надоело?
– Надоело, – признался разбойник. – А что делать?
– Пора уже легальным бизнесом заниматься, – голосом профессионала поведал Солнцевский. – У твоей бригады нет перспектив. Или Берендей карателей пришлет, или купцы выкуп за твою голову назначат, свои же и сдадут.
– Так что делать-то?
– Говорю тебе, создай ЧОП и крышуй себе купцов легально. В казну, конечно, придется отстегивать, но это то минимальное зло, которое вполне можно себе позволить.
Мотя самозабвенно оттачивал мастерство полета, и иногда Илюха не видел трехголового проглота по несколько часов. Солнцевский вначале волновался, но проходило время, и с неизменным победным кличем сверху на них пикировал Гореныш. Ржали лошади, возмущалась Любава, бухтел Изя, в общем, все было как обычно.
Вот и сейчас Мотя куда-то умчался, а коллеги с удовольствием грелись в последних лучах вечернего солнышка.
Вдруг лихой свист оборвал тишину, и на дорогу высыпали десятка два вооруженных молодцев. Вообще-то, по сценарию разбойников (а это были, конечно, именно они), свист должен был оглушить и испугать путников.
Что тут скажешь, привыкшие к Соловейкиному пробуждению коллеги даже не вздрогнули. Любава же вообще презрительно хмыкнула и, только чтобы не покалечить свистунов, решила остановить повозку.
– Стоять, бояться, деньги не прятать! – заявил здоровый детина, грозно размахивая топором.
Илюха тяжко вздохнул, Изя не удостоил нападавших даже таким проявлением внимания. Любава, разметавшая недавно целую дружину, также посчитала ниже своего достоинства как-то реагировать на эти слова, вместо этого она обратилась к Илюхе:
– Ну что, привал, что ли?
– Угу, – согласился богатырь.
Любава не торопясь покинула повозку, демонстративно не замечая застывших в недоумении разбойников.
– Изя, притащи дров, а то будете питаться сухпайком (и когда только таких слов успела набраться?), – доставая котел, нашла работу черту Соловейка.
– Конечно, как за дровами, так всегда Изя, – больше по привычке заворчал черт и сквозь строй совсем обалдевших разбойников отправился в лес.
– Я же сказал: бояться и стоять! – обиженным голосом заметил главарь.
– Может, вам и приятно бутербродами питаться, а я без горячего не могу, – заметил черт и скрылся из виду.
Илюха с явной неохотой покинул насиженное место и перебрался на поваленную березу. Устроившись поудобнее, он наконец обратил внимание на тех, кто попытался их ограбить.
– Ты, что ли, главный будешь? – поинтересовался богатырь у детинушки.
– Я, – согласился тот. – А чой-то вы так себя странно ведете? Даже неприлично как-то.
– День тяжелый выдался, устали мы, – доходчиво объяснил Илюха. – Тебя как звать-то?
– Никола.
– Питерский? – инстинктивно переспросил Илюха, обожающий классику советского кинематографа и все еще находящийся под впечатлением выбранного им образа.
– Не, – протянул разбойник. – Обычный.
– Чего стоишь, Никола, садись, – смачно зевнув, наконец выдал Илюха. – А молодцы твои пусть где-нибудь неподалеку поболтаются.
– А как же грабить? – совсем сбитый с толку поинтересовался Никола.
– Я два раза повторять не буду, – заметил Солнцевский таким тоном, что остальные лесные братья, даже без приказа атамана, вмиг покинули сцену действия и сгрудились метрах в тридцати.
Разбойник, обиженный вдвойне (теперь не только на потенциальных клиентов, но и на свою шайку), послушно уселся рядом со странным монахом-расстригой.
– Давно озоруешь? – после некоторой паузы поинтересовался Солнцевский.
– Давно, – неожиданно для самого себя признался Никола. – Раньше в Волынском княжестве работали, а вот сейчас решили перебраться поближе к столице. В Киев местные лихие люди нас не пустили, так что пришлось брать под контроль дорогу.
Бывший браток с пониманием кивнул:
– Естественно, сферы влияния давно поделены, кто же иногороднего к себе пустит.
– Никто, – согласился Никола и тяжко вздохнул.
– Не надоело?
– Надоело, – признался разбойник. – А что делать?
– Пора уже легальным бизнесом заниматься, – голосом профессионала поведал Солнцевский. – У твоей бригады нет перспектив. Или Берендей карателей пришлет, или купцы выкуп за твою голову назначат, свои же и сдадут.
– Так что делать-то?
– Говорю тебе, создай ЧОП и крышуй себе купцов легально. В казну, конечно, придется отстегивать, но это то минимальное зло, которое вполне можно себе позволить.