Платов Сергей. Дружина специального назначения

   Солнцевский, как обычно, начал разговор в присущей только ему деликатной манере общения со «своими».
   – Слышь, Любаша, ты того... не права, в общем. Ты для нас с Изей как луч света в темном царстве и как второй том «Мертвых душ». Ну, в общем, дорожим мы тобой весьма основательно.
   Соловейка шмыгнула носом и не пожелала отвечать на очередные туманные комплименты Илюхи. Тот, воодушевленный явным одобрением слушательницы, продолжил:
   – Эта вошь княжеская не то что мизинца твоего, даже... (тут Солнцевский несколько замялся, чтобы подобрать достойное сравнение) кончика носа твоего не стоит.
   Черноволосая смахнула слезу со щеки и с надеждой посмотрела на богатыря.
   – В связи с вышеизложенным и исходя из вышесказанного, подвожу итог. Хрен с ним, с бодибилдингом, давай я тебя лучше приемчикам разным обучу.
   Любава рассчитывала услышать несколько другие слова, но искренний порыв богатыря не остался незамеченным.
   – Чему ты меня обучишь?
   – Приемам, – уточнил Солнцевский и сразу пояснил: – Ну там пристанет к тебе какая-нибудь сволочь с самыми что ни на есть неприличными намерениями, а ты раз, два, три – и данные намерения у него навсегда останутся в прошлом.
   В момент просохшие слезы были лучшим ответом на предложение Илюхи, а вновь заискрившийся взгляд сулил снижение звукового барьера при утренней побудке и расширение меню за счет мяса и всяческих разносолов.
   Новый цикл тренировок был начат немедленно, и в лице Соловейки Илюха приобрел не менее усердного ученика, чем княжеская дочка. А то, что занимались девчонки совсем разными видами спорта, так это совсем не важно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы денег не просило.
   Первая тренировка с Любавой закончилась только тогда, когда чуткий Мотя с жутким грохотом обвалил подкоп Микишки, вовремя разгадав коварный план дьячка по проникновению на охраняемую территорию.
   – Следующая тренировка завтра днем, – огласил довольный собой и талантливой ученицей Солнцевский богатырь.
   – Рада стараться! – резво отрапортовала Соловейка и, смахнув со лба капельки пота, летящей походкой отправилась в дом.
   С этого самого момента в меню у оголодавших коллег вновь появились всевозможные вкусности, а утреннее пробуждение осуществлялось мягко и ненавязчиво где-то в четверть возможностей Любавы.

* * *

   Теперь жизнь бывшего борца стала еще более насыщенной. Целыми днями он занимался по очереди то с княжной, то с Соловейкой. Вместе эти девушки заниматься наотрез отказались ввиду категорического неприятия друг друга. Свободного времени практически не было, но этим Солнцевский как раз был доволен: не оставалось ни времени, ни сил вспоминать о своей былой жизни. И не то чтобы бывший браток очень скучал по дому (по большому счету, по-настоящему близких людей в Москве у него практически не было), просто уж слишком резкий поворот совершила его судьба.
   Изя, пропадавший где-то целыми днями, подавал надежду, что рано или поздно они вернутся домой. Так чего суетиться и голову себе неподъемными мыслями забивать? Лучше уж жить одним днем, тем более что стремительно развивающиеся события не позволяли жизни быть скучной и унылой. Вокруг оказалось столько интересного, что на время отключиться от того, что он житель двадцать первого века, оказалось не так уж сложно.
   Вот такие мысли кружились в стриженой голове Илюхи во время очередной тренировки с Любавой.
   – Зато будет что братве рассказать, когда вернусь, – отмахнувшись от тяжких дум, буркнул богатырь себе под нос и продолжил занятие с Соловейкой: – Молодец, Любава!
   Раскрасневшаяся Соловейка была, как обычно, на высоте, и с лету усвоила сложный прием с болевым захватом. Илюхе оставалось только гордиться таким талантливым учеником. Солнцевский хотел было перейти к очередному способу нейтрализации злобного агрессора, когда Мотя, развалившийся в углу двора, оповестил злобным пыхтением наличие гостей перед воротами.
   – Здрав будь, Илья Солнцевский! – раздалось оттуда.
   Змей, недовольно покинув належанное место, подбежал к воротам и вдруг неожиданно ощетинился, предварительно дыхнув уже не паром, а огнем. Пришедшие явно не нравились трехголовому.
   – Слышь, богатырь, это я, Лихосватский с друзьями! – после некоторого замешательства отозвались гости. – Придержи Змея.
   – И ты не хворай, – несколько запоздало отозвался Солнцевский на приветствие, таща за ошейник упирающегося всеми четырьмя лапами Мотю в дом.
   Змей героически сопротивлялся, но пал жертвой обстоятельств и разницы в массе со своим хозяином.
   Только после такой нейтрализации Моти Илюха открыл ворота гостям.
   – Крутая зверюга! – уважительно отозвался о маленьком Моте вошедший Мартын Лихосватский и крепко пожал' руку Илюхе.
   Вместе с сотником пришло еще с пяток богатырей, уже виденных Солнцевским на памятном пиру.
   – Говорят, ты какой-то бодибилдингой тут занимаешься, – без предисловий перешел к главному Мартын. – Может, покажешь, что это за хреновина такая? Если вещь стоящая, то беру две штуки.
   Вошедшие богатыри дружно заржали за спиной своего командира.
   – Моя сотня лучшая в дружине, – между делом похвастался Мартын. – Так что для таких молодцов не жалко.
   – Проходите в амбар, там все и покажу, – согласился Илюха, ничуть не удивленный таким неожиданным визитом.
   Шустрый Изя давно разузнал, что во дворце только и говорят об удивительных изменениях в фигуре княжны и о странных иностранцах «Бодибилдинге» и «Фитнесе», которые живут в амбаре «Чумных палат». Вот и пересилило любопытство богатырей страх перед странным местом.
   Правда, Илюха надеялся, что к нему пожалуют Муромец с друзьями, но ничего не поделаешь, былинные богатыри включили обидку и на контакт никак не шли.
   «Но ничего, начнем с Лихосватского, а там видно будет», – решил Илюха и отправился следом за группой галдящих богатырей.
   Тут неожиданно голос одного из оболтусов загоготал громче остальных.
   – А это что за чучело? Мужики, вы только посмотрите на эту срамоту!
   Ответом ему послужило дружное ржание нескольких луженых глоток. Мартын в момент отвесил могучую затрещину умнику, причем так, что тот прикусил свой острый язык.
   – Разрешите представить вам мою боевую подругу Любаву, – спокойным голосом оповестил всех Илюха.
   Любава, за время тренировок уже привыкшая к. своей неординарной одежде, в присутствии насмешливых богатырей залилась густой краской и обиженно поджала тонкие губки.
   – К тому же она моя ученица, – спокойно предупредил Солнцевский, чтобы раз и навсегда прекратить шуточки. – Любава, ты пока отдохни, мы продолжим минут через десять.
   Соловейка кивнула и отправилась по направлению к дому. Тут один из особо ретивых молодцов не выдержал и звонко шлепнул ее по тому месту, которое весьма выгодно подчеркивали шаровары.
   Реакция на данное действо была молниеносной: звонкая, как удар хлыста, пощечина была достойным ответом наглецу.
   – Ты чего дерешься? – обиженно взвизгнул тот. – Вот я тебе...
   С этими словами богатырь ринулся на Соловейку. Лихосватский рванулся было на перехват, но Илюха схватил его за руку:
   – Пусть сами разберутся.
   Мартын только пожал плечами, мол, тебе видней.
   Между тем события развивались необычайно стремительно. Обиженный молодец попытался схватить Любаву за шкирку, но с помощью прекрасно выполненной подсечки был отправлен в небольшой, но очень колоритный полет в дворовую пыль.
   – Ах, ты так? – еще больше обиделся торопливо поднимающийся богатырь.
   На этот раз Соловейка опять проявила гуманизм, ловко увернувшись от могучего, но абсолютно бесполезного удара, переместила наглеца опять поближе к земле-матушке. И опять богатырь не понял, что его пощадили. В его голове просто не могло уложиться, что его, княжеского витязя, не раз принимавшего участие в боях, может победить хрупкая девчонка.
   Терпение Любавы было не безграничным... Поднырнув под несущееся на нее тело и используя в своих интересах солидную массу оболтуса, ловким движением вывернула его руку в сторону. Что-то противно хрустнуло, и с воплем от боли пополам с обидой поверженный воин в третий раз очутился в пыли.
   Илюха только довольно ухмыльнулся, про себя отметив, что все-таки калечить дуболома Соловейка не стала.
   – Ты чего, ошалела? – оставшиеся богатыри двинулись на раскрасневшуюся Соловейку.
   В очередной раз Лихосватский бросился, чтобы остановить своих чрезмерно буйных подчиненных, но, к его удивлению, Илюха опять не дал ему этого сделать.
   – Ухи заткни, а рот открой, – окончательно сбил его с толку Солнцевский.
   Несказанно удивленный таким странным поведением коллеги, Мартын все-таки решил послушать его и не прогадал. Пронзительный, всепроникающий свист разметал подошедших слишком близко незадачливых богатырей, словно кегли в кегельбане.
   Илюха, уже привыкший к беспощадным утренним побудкам, отделался легким гулом в ушах. Лихосватскому пришлось тяжелее, и теперь он отчаянно мотал головой, словно пытался стряхнуть с себя Соловейкин свист. Состояние поверженных богатырей было спокойным, ну то есть они тихонечко лежали кто где, не проявляя никакого желания очнуться.
   – Молодец! – похвалил ученицу Солнцевский. – Пятерка тебе, даже с плюсом.
   – Чего? – не поняла немного запыхавшаяся Любава.
   – Ну это значит, что ты победила нокаутом, – в своем стиле пояснил Илюха.
   – Ты знаешь, что тебе за это будет? – наконец обрел дар речи Мартын.
   – Да ничего ей за это не будет! – раздался из-за спины бас Берендея.
   Чуткий Мотя был заперт в доме, так что в пылу страстей никто не заметил появления царственной особы в сопровождении верного воеводы.
   – Ничего ей не будет, – спокойно повторил князь, с явным интересом рассматривая румяную Любаву.
   Не совсем традиционная в то время одежда весьма выгодно подчеркивала ладную фигуру младшего богатыря, так что взгляд Берендея был, так сказать, больше мужской, чем княжеский.
   – Необходимая самооборона, – подсказал юридически грамотный Солнцевский.
   – Во-во, именно, – согласился Берендей, продолжая любоваться Соловейкой. – Не зря я твои бывшие подвиги простил.
   – Это ты ее таким приемам обучил? – строго поинтересовался Севастьян, лишенный романтических черт в характере.
   – Свистеть она и без меня умела, а остальному я.
   – Богатырей таким фокусам сможешь обучить? – Планы воеводы оказались далеко идущими.
   – И бодибилдингу, – вставил Мартын.
   – И ему тоже, – согласился воевода.
   Стать вечным тренером, хотя и олимпийского резерва, Солнцевскому не улыбалось. Одно дело заниматься этим в удовольствие, для себя, так сказать, а другое дело подписываться на постоянную должность. Илюха решил отказаться, но до глубины знакомый голос рассудил совсем по-другому.
   – Ша, я вас таки умоляю! Да разве такие дела так, с наскоку, во дворе решаются? Проходите в дом, хлопнем по чарке, поговорим за жизнь, а уж потом и договор о тройной оплате предлагаемых нашим оздоровительным центром услуг сможем подписать, – включился в свою любимую игру внезапно появившийся пронырливый черт.
   – Тройную? – не поверил своим ушам воевода.
   – Ой, только не говорите мне, что поднятие боевого духа на качественно новый уровень всей княжеской дружины не стоит таких денег! А к вопросу о поставке стероидов двору его княжеского величества мы вернемся несколько позже, – с этими словами черт утащил упирающегося воеводу в дом.
   Тут оказалось, что за все это время Берендей так и не смог оторвать восторженного взгляда от женской составляющей команды. Эта составляющая от такого внимания стала похожа на рака, которого сварили в свекольнике.
   – Любава, принеси нашему гостю чарку вина, – решил помочь Соловейке Илюха.
   – Да не надо ничего... – попытался остановить ее князь, но Любава, получив такой благовидный предлог, уже умчалась домой.
   Когда за ней закрылась дверь, Берендей только тяжко вздохнул.
   – Какая женщина, ураган просто, – после продолжительной паузы выдал князь. – Пойду я, богатырь...
   – А как же чарка? – не поверил своим ушам Солнцевский.
   – Что-то не хочется, – задумчивым голосом протянул Берендей и отправился прочь со двора.
   У самых ворот он на секунду остановился:
   – Слышь, богатырь, месяц на исходе, пир в честь Вилория Галицкого назначен через три дня. Приходи со всей командой. – Князь мечтательно бросил взгляд на двери, в которых только что скрылась Соловейка. – Со всей, слышишь!

* * *

   Илюха не мог ослушаться князя, так что, конечно, на княжеский пир пришла вся «Дружина специального назначения». Вот только Мотя поначалу хотел ослушаться приказа князя, но, получив устное внушение от Изи, бараньи ребрышки от Любавы и три затрещины от хозяина, переменил свое решение.
   Вся компания прибыла во дворец во всем своем великолепии. Когда они в своих проклепанных косухах, начищенных сапогах и с гордо вскинутыми подбородками шли по городу, постоянно галдящий народ в почтении замолкал. Собаки также предпочитали не брехать, так как свой грозный вид Мотя подтвердил предупредительными струйками горячего пара из всех шести ноздрей. Усилиями Соловейки за это время Мотя изрядно отъелся, и шипастые ошейники уже не смотрелись на его шейках так уж смешно.
   Стража почему-то вначале решила не пропускать их на княжеский двор. Илюха пригрозил разнести ограду по бревнышку и уже собрался претворить угрозы в жизнь, но тут вмешался Змей и выпарил стражу с ее поста.
   До тронного зала добрались без потерь.
   – Ты, какого... Змея в княжеские палаты притащил? – ласково встретил вновь прибывших Севастьян.
   – Берендей сказал, чтобы мы пришли всей командой, а слово князя для меня закон, – парировал Илюха.
   – Так он имел в виду людей!
   – Что-то мы не видели перед входом таблички, что вход с собаками... Тьфу, с Горынычами запрещен, – тут же вмешался Изя. – Что не запрещено, то разрешено, плюс, конечно, приказ князя.
   Севастьян, до сих пор не отошедший от того, как ушлый черт выбил из него сумасшедшее финансирование «Программы физического развития княжеской дружины», с ненавистью посмотрел на Изю.
   – Что тут за шум? – Зычный бас возвестил появление Берендея. – Любавушка, как я рад вас видеть, проходите, проходите быстрее!
   – Так они со Змеем приперлись! – попытался вставить слово Севастьян.
   – Он у нас смирный, – робко заметила Соловейка.
   Берендей расплылся, как кусок масла на раскаленной сковороде.
   – Видишь, он у них смирный, – обратился князь к Севастьяну. – Пусть проходят.
   – Может, ты представишь мне наших гостей? – холодно поинтересовалась неизвестно откуда взявшаяся Агриппина.
   Князь немножко заметался, но большой опыт дал себя знать, и он быстро взял себя в руки.
   – Грунечка, радость моя, разреши тебе представить...
   – «Дружину специального назначения», – подсказал Изя.
   – Точно, их самых, – обрадовался поддержке князь. – Илью Солнцевского ты уже знаешь. А это два богатыря под его началом – средний Изя и младший Любава. Кстати, ты не думай, Изя не иудей, у него просто родители большими оригиналами были.
   Обиженный Мотя недовольно, как бы невзначай, звонко клацнул средней пастью, и князь тут же поправился:
   – И последний член команды Змей Горыныч.
   Гореныш галантно поклонился княгине. Агриппина осторожно потрепала Змея по подставленной тут же голове.
   – Его Мотя зовут, и он еще маленький, – охотно пояснил Илюха.
   – Вижу, что маленький, – голос княгини немного потеплел. – Так чего в дверях стоять? Проходите, садитесь.
   С этими словами Агриппина решительно взяла мужа под руку, и княжеская чета направилась в тронный зал. Севастьян и вся компания последовали их примеру.
   Зал оказался полон, но для новой миниатюрной дружины были зарезервированы места недалеко от князя. Любава торопливо заняла место между друзьями. Внимание, оказанное ей княжеской особой, было явно в тягость. Изя и Илюха, слава богу, таким вниманием не отмеченные, чувствовали себя значительно комфортнее.
   Солнцевский окинул взглядом зал. Совсем рядом расположились Илья Муромец со своими двумя товарищами. На приветственный кивок они только нахмурились и демонстративно отвернулись. Старые обиды оказались на удивление сильны. Зато Мартын Лихосватский сам радостно махнул рукой в знак приветствия с другого стола.
   Тут нужно отдать должное протокольной службе у Берендея (или как она у него называется?), сработала она на совесть. Гостям дали время поесть, попить, потом еще поесть, потом еще много попить... И только тогда, когда изрядно захмелевшее и насытившееся общество удивленно засуетилось на своих местах, то и дело нетерпеливо посматривая на пустующее рядом с князем место, Берендей еле заметно для окружающих кивнул одному из своих слуг.
   – Княжна Сусанна! – спустя мгновение оповестил глашатай, и сотни пар глаз обратились к дверям.
   В зал вошла Княжна. Причем именно так, с большой буквы «К».
   Ахнули все. Сусанна, конечно, не могла предстать перед всем двором ни в шароварах и рубахе, ни в мини-бикини из двадцать первого века, ни в облегающем тренировочном костюме из фитнес-зала, но все же она постаралась выгодно подчеркнуть произошедшие с ней за последнее время перемены.
   Сарафан, конечно, имел место быть, но был изрядно заужен и притален, тем самым удивительно корректно и выгодно подчеркивая округлившиеся накачанные плечи, тонкую талию и крепкие ягодицы. Густые русые волосы были убраны не в косу, а просто стянуты в хвост красной лентой. Кокошник вообще отсутствовал как факт, на лбу красовался золотой обруч. Лицо, напрочь лишенное ужасных прыщей, было покрыто густым загаром (Изина работа). Поджатые волевые губы дополняли новый твердый образ княжны.
   Сусанна окинула присутствующих решительным взглядом и направилась к своему трону. Походка ее, конечно, была не совсем изящна, и уж совсем не легка, зато в каждом шаге чувствовалась уверенность и сила.
   Следом семенил сильно осунувшийся за последний месяц Микишка. Дьячок был явно не в самой своей лучшей форме и зыркнул на всю компанию настолько выразительно, что все скромно отвели от него взгляды. Разве только Мотя встретил напарника по каждодневным развлечениям приветливым стрекотанием.
   Процесс выхода отрабатывался всей командой в течение целого дня и был знаком Илюхе до мельчайших подробностей. Так что Солнцевский следил не за Сусанной, а за Вилорием.
   Произведенный княжной эффект превзошел все ожидания. Князь Галицкий просто оцепенел при виде своей невесты, причем, судя по тому, как загорелись его глаза, оцепенение было со знаком «плюс».
   – Клиент готов, – шепнул на ухо Изя. – Дату свадьбы можно объявлять уже сейчас.
   Княжна заняла свое место, и пир постепенно стал возвращаться в намеченное русло. Приглашенные гости быстренько опрокинули по кубку и принялись лихорадочно обсуждать произошедшие с Сусанной изменения.
   Вилорий, словно наседка, квохтал над своей суженой. Агриппина умиленно следила за дочкой и упорно не замечала, какие томные взгляды бросает Берендей на Любаву. Соловейка привычно краснела, делая вид, что не понимает смысла таких знаков внимания.
   Мотю все-таки запретили сажать за стол, но тот не обиделся и занял место под ним, в ногах у хозяина. Илюха, в свою очередь, тут же занялся тайной поставкой наиболее вкусных кусков трехголовому проглоту. В общем, все шло по плану, народ должен был наесться, наговориться, а потом планировалось объявление о предстоящей свадьбе.
   Первым заметил что-то неладное ушлый Изя. Он как раз умял какой-то дивный паштет и, обильно залив его вином (на самогон он в очередной раз временно, но бесповоротно смотреть не мог), вдруг заметил, что выражение лица Вилория с ошалело-влюбленного сменилось сперва на просто ошалелое, а потом на удивленно-обиженное. Эта метаморфоза произошла после короткой фразы, которую бросила ему Сусанна.
   – Илюх, у нас проблемы.
   – Какие могут быть сегодня проблемы? – удивился богатырь, отправляя под стол перепелку.
   Оттуда тут же раздалось радостное чавканье.
   – Может статься, что большие. Сходи-ка ты типа на разведку к нашей сладкой парочке. Как бы наша первая культуристка на Руси, в свете своей исключительности, дров не наломала.
   Илюха внимательно посмотрел на холодную Сусанну и помятого Вилория. Через минуту, как бы невзначай, на правах личного тренера он уже уселся рядом с ними.
   – Ну как, голубки, все воркуете? Небось обсуждаете свадебный наряд невесты и в каком загсе расписываться будете? Лично мне больше всего нравится «Грибоедовский».
   – Я не выйду замуж за этого хлюпика, – сказала Сусанна, как отрезала.
   – Нет, ты слышал, да? Да это война, причем немедленно. Я князь, а не хлюпик! – взвился Вилорий.
   – Можно подумать, одно другому мешает, – тут же съязвила бывшая невеста.
   – Может, лучше после пира? – спокойно поинтересовался Илюха.
   – Чего? – переспросил хлюпик.
   – Говорю, воевать прямо сейчас, с набитым животом, как-то нехорошо, а вот завтра с утречка похмелимся и сразу начнем.
   Несостоявшиеся молодожены с удивлением посмотрели на Солнцевского.
   – Значится так, насколько я понимаю, на этот раз ты, Сусанна, не хочешь выходить замуж за Вилория по причине...
   Княжна не дала договорить:
   – Да что я с этой глистой в кафтане делать-то буду? Я от груди уже сейчас жму больше, чем он весит!
   – Не увлекайся, – приостановил ее Илюха. – Я знаю, сколько ты жмешь от груди.
   – Ну скоро буду жать, – не моргнув глазом поправилась княжна.
   – Да я...
   Договорить Вилорий не успел.
   – Брек! – решительно остановил перепалку Солнцевский.
   Подождав, пока спорщики немного успокоятся, продолжил:
   – А вот, скажем, не хотите ли вы, досточтимый Вилорий, присоединиться к нашей компании и тоже, так сказать, культурно, с помощью всяческого железа начать совершенствовать свое тело?
   Сусанна впервые за вечер сменила презрительное выражение лица на заинтересованное. Галицкий, естественно, засомневался.
   – Ну не знаю... Я ведь все-таки князь.
   – Я же говорила, что он хлюпик, – в очередной раз отрезала Сусанна.
   – Согласен. Когда начнем? – быстренько поправился Вилорий, глядя на внушительную невесту почти с любовью.
   – Вот и чудненько, завтра часиков в девять приходите оба, – улыбнулся Илюха, не хуже Моти представляя, что будет в недалеком будущем.
   Дальше Сусанна начала составлять программу будущих тренировок для своего жениха, а Илюха тихонечко вернулся на свое место, справедливо рассудив, что в данный момент он будет лишним.
   – Ну как? – поинтересовался у друга неугомонный Изя.
   – У них будут очень здоровые и сильные дети, – хмыкнул Солнцевский и залпом опорожнил свой кубок. – Задание выполнено.
   Пир пошел своим чередом, а о свадьбе, несмотря на все протесты и кляузы Микишки, объявили через месяц.

* * *

   Ранним солнечным утречком, после классической Соловейной побудки и сытного завтрака Солнцевский вышел на крыльцо. До начала очередного бурного дня оставалось еще немного времени, и Илюха с наслаждением втянул в себя чистейший прохладный воздух.
   Мотя, также совершивший утренний моцион, отфиксировал наличие свободного времени у хозяина и справедливо решил заполнить это самое время своей трехголовой персоной.
   Внушительное полено, брякнувшееся под ноги богатыря, оповестило его, что Мотя не против немного порезвиться, Илюха с любовью потрепал головы домашнего Горыныча.
   – Ну что, троглодит чешуйчатый, поиграть хочешь?
   Мотя утвердительно кивнул левой головой и призывно подтолкнул лапой полено. Солнцевский хмыкнул и ловко метнул внушительную деревяшку. Гореныш, издав победный клич, тут же со всех лап бросился за апортом. Это, казалось бы, нехитрое развлечение доставляло обоим огромное удовольствие. Ловко перекидывая из пасти в пасть полешку, Мотя мигом притаскивал ее богатырю. Однако при попытке хозяина ее отобрать крепко стискивал зубы и начинал свирепо пыхтеть. Илюха, в свою очередь, пытался вытащить этот небольшой пенек из его пасти.
   Дело осложнялось тем, что все три пасти ловко помогали друг другу с твердым намерением ни за что не отдать заветную деревяшку никому на свете. После непродолжительного, но очень бурного сражения апорт все-таки оказывался в руках Илюхи. Мотя делал последний героический выпад, с попыткой вернуть положенное ему по праву и, не достигнув намеченного, начинал яростно молотить чешуйчатым хвостом по земле, готовясь вновь отправиться в спринтерский забег.
   Так могло продолжаться почти до бесконечности. На этот раз забаву прервал философски настроенный Изя, появившийся на крыльце с огромным маковым кренделем в руках.
   – А когда Моти начинают летать? – немного последив на забавой коллег, выдал рогатый и после небольшой паузы пояснил: – Ну то есть такие, как Мотя.
   Простой на первый взгляд вопрос поставил Солнцевского в тупик. А Гореныш от неожиданности даже уронил только что отвоеванное полено себе на лапу.
   – Не понял.
   – Книжку какую-нибудь прочти, может, полегчает, – буркнул черт, недовольный, с его точки зрения, недостаточно скоростной соображалкой друга. – Говорю, когда Змей Горыныч летать начнет?