Страница:
Глава 3
Возвращаться в Верхний Яшкуль без меня Саша Шрам и Коржик категорически отказались. Единственное, на что удалось мне их совратить, – это прошвырнуться к выезду из города около шести часов вечера и предупредить Валеру Базырова, чтобы возвращался домой один. Когда бойцы уехали, я позвонил Во и сказал, что в связи с архиважным мероприятием временно побуду в городе, и попросил прислать утречком немного денег на карманные расходы – ну… «лимонов», пожалуй, двадцать.
– Офуел? – обеспокоенно поинтересовался Бо. – На хера тебе там оставаться? На хера тебе столько бабок? Опять на жопу приключения ищешь?
Я заверил в полной безопасности данной акции и попросил его сотовый телефон, которого вроде бы в природе вовсе не существует. Возмущенно хрюкнув, Бо пробурчал что-то нечленораздельное и отключился.
Затем я созвонился с Серегой Айдашиным – помощником Славы Завалеева, и мы условились о месте завтрашней встречи. Последним, кого я побеспокоил во благо организации завтрашней акции, был Стае. Запоздало поинтересовавшись насчет моей «Нивы», я с удовлетворением узнал, что хозяйственный Стае загнал мою тачку в его пустующий гараж за энную сумму. Попросив Стаса прихватить мою профсоюзную экипировку, припрятанную в «Ниве», я сообщил, что буду рад видеть его завтра в 9.00 у Оксаны дома.
Вскоре приехали бойцы.
После ужина мы с парнями долго репетировали небольшую сценку, которую нам завтра предстояло разыграть перед немногочисленной публикой. В роли главного героя выступал Саша Шрам – он из нашей компании оказался самым молодым и неиспорченным на вид. Закончив репетицию, мы разошлись по разным комнатам и улеглись почивать. Не знаю, чем там занимались парни, а мы с Оксаной полночи обсуждали превратности судьбы, выпавшие на нашу долю, и в процессе этого унылого мероприятия пришли к единому мнению: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. В завершение я сказал, что она передо мной в неоплатном долгу и я ее прошу только в том случае, если она будет принадлежать мне в разнообразных ракурсах 365 раз. Скорбно вздохнув, Оксана согласилась и моментально сократила долг до 362 раз – на большее меня не хватило…
К семи утра приперся посыльный от Бо – привез двадцать «лимонов» и «Билайн».
К 9.00 прибыл Стае и привез то, что я просил. Совместно позавтракав, мы всем комплектом, исключая Оксану, выдвинулись к скверу Героев Революции, где спустя полчаса подобрали заспанного Серегу Айдашина.
– Стольник гони, – аппетитно зевнув, потребовал Серега. – И – вот координаты. Можете названивать сколько влезет – ориентировочно через сорок минут и до обеда трубку буду брать только я, – он протянул мне стандартный листок, на котором были записаны адрес, телефон и ФИО владельца квартиры.
– А стольник зачем? – поинтересовался я, протягивая Айдашину стотысячную купюру. – За заслуги?
– За ширево, – пояснил Серега, выбираясь из машины. – Две «пайки» как раз обойдутся в стольник. – И быстро потопал куда-то прочь из сквера.
Тут я считаю своим долгом кое-что пояснить. Заместитель начальника СБ нашей фирмы Серега Айдашин в свое время работал оперуполномоченным и сохранил массу старых знакомств, которые на разных этапах его нынешней деятельности неоднократно пригодились как ему лично, так и разным товарищам его ближайшего окружения. Вчера я попросил его подыскать квартирку с телефончиком, по которому можно было бы навести справки определенного характера, не опасаясь, что хозяин данного телефона потом вспомнит, что кто-то звонил и чем-то интересовался. Как вам просьба? Я бы, например, ни в жизни ничего подобного отыскать бы не смог. А он – запросто. Подробности Серега раскрывать не счел нужным, но я понял, что он оккупировал жилище какого-то конченого наркомана, вкатив которому в течение определенного времени пару доз можно было пользоваться его телефоном в свое удовольствие.
Выждав полчаса, мы прокатились в Октябрьский район и припарковались неподалеку от приемного покоя райбольницы. Я прихватил Сашу Шрама – основного героя водевиля, и мы беспрепятственно просочились в отделение неотложки.
Дежурная бригада «Скорой» – молодой симпатичный врач, медсестра и толстый лысеющий водила, – только что заступившие на смену, скучно пили чай.
Вломившись в комнату отдыха, Саша Шрам, отчаянно жестикулируя и чуть не плача, начал захватывающее повествование о злобном отце-кровопийце, заточившем дома красавицу дочь, которая любит его, Сашу, без памяти, но боится ослушаться отца. Они давно подали заявление в загс, и вот сегодня срок – надо регистрироваться. А кровопийца – не пускает. Они договорились – Саша и его возлюбленная, – что сегодня, часиков в одиннадцать, она рухнет замертво посреди комнаты и закатит глаза – кровопийца, само собой, должен вызвать «Скорую». Так вот – спасите любовь, люди добрые! Когда поступит вызов, давайте сделаем так: вы посидите себе в кафе – тут неподалеку, а Саша с друзьями, переодевшись в халаты, изобразит бригаду и умыкнет любимую. А потом – загс, регистрация. Кровопийце придется смириться с судьбой – он любит дочь, но не желает признаваться даже себе в этой маленькой слабости. Ну, естественно, вознаграждение: каждому – по «лимону». Сколько вы там в месяц получаете? Ну вот видите, хорошая прибавка к основному заработку, да еще за благое дело.
Бригада с полминуты переглядывалась, многозначительно хмыкая и пожимая плечами. Затем самый мудрый – лысеющий водила – авторитетно поинтересовался:
– А ну-ка телефончик, адресок…
Тут я выступил из-за спины Шрама, который, тупо уставясь перед собой, изображал прострацию, и выдал:
– Переулок Демьяновский, 33, 2 – 88 – 88.
– Ага! – воскликнул водила и извлек из тумбочки потрепанный справочник. – А фамилия ихняя как?
– Хохотуновы, – с готовностью сказал я. – Невесту зовут Люсей – я ее брат. – Водила раскрыл справочник и начал мусолить замызганные страницы.
– Как зовут, говоришь? – уточнил он.
– Люся, Люся, – напомнил я. – Только трубку возьмет отец – он ее к аппарату не подпускает.
– Квартира Хохотуновых? Ага… Люсю позовите, пожалуйста. Кто? Да знакомый ее… куда? Да погодите вы… Тьфу! – Положив трубку на место, водила озадаченно крякнул и резюмировал: – Какой грубый ваш папочка! Скажи он мне такое при личном общении – я бы ему устроил…
Через пару минут мы пришли с бригадой к окончательному консенсусу и покинули приемный покой – эскулапы пообещали, что выкатят карету немедленно, как только поступит ожидаемый вызов. С полчаса мы ожидали в «Ниссане», уточняя детали предстоящей акции, а деятельный Коржик, который должен был сработать за водилу, смотался на соседнюю автостоянку и спер там номер дремлющего на козлах микроавтобуса.
В 11.03 из широко распахнутых ворот больничного двора выкатил «рафик» «Скорой», зарулил за угол здания и замер у обочины. Спустя три минуты мы переоделись во врачебные прикиды, выслушивая комментарии бригады «Скорой» по поводу поступившего вызова.
– Дежурная говорит – орет, как резаный! – посмеиваясь, сообщил молодой врач, помогая Стасу завязывать на спине тесемки халата. – Обещал всех передушить, если вовремя не приедем… А еще сказал, что в случае чего подпалит больницу с четырех углов.
«Белый дом» на новотопчинском сленге означает то же самое, что и во всех остальных областных центрах нашей бескрайней федерации – здание областной администрации, в которой, как правило, один этаж отводится представителю Президента по региону. Охраняется сие учреждение, как правило, из рук вон, поскольку злые чеченские террористы пока ни одного БД не взорвали. У нас в стране есть прекрасное правило: бдить по усиленному варианту только в том случае, если кого-то взорвали или завалили.
Новотопчинский БД в этом плане в лучшую сторону не отличался. В застекленном вестибюле административного корпуса, у турникетных дверей, сидел одинокий хилый сержант милиции и что-то читал, не обращая внимания на окружающую обстановку.
Осторожно проехав мимо на малой скорости, мы рассмотрели все, что пожелали, и развернулись, сделав петлю вокруг центрального парка, расположенного за БД. Достав телефон, я набрал номер кабинета Филянкина И. В. и, когда на том конце чей-то раздраженный голос поинтересовался «кто?», не удержался и отчеканил в трубку: «Фуй в кожаном пальто!» – и моментально отключился. Саша Шрам с Коржиком довольно загыкали, а Стае осуждающе покачал головой.
– Ниче, Стасик, обойдется, – успокоил я его. – Клиент на месте, хлопцы. Работаем по плану…
Вырубив за углом сирену, Коржик стремительно бросил «рафик» к дверям центрального входа и живописно заскрежетал тормозами, притирая машину к каменным ступеням крыльца. Схватив железный чемоданчик с красным крестом, я трусцой забежал в вестибюль – Стае и Саша Шрам, вооруженные носилками, следовали за мной, озабоченно хмуря брови.
– Где у вас 315-й кабинет? – начальственно крикнул я разинувшему рот сержанту и, чтобы исключить вопросы, сообщил: – Филянкину плохо – сердечный приступ!
– Третий этаж, – сержант потыкал пальцем вверх и добавил: – Да вы по лестнице – лифт-то не работает…
Проскочив по пустующему коридору третьего этажа, я рванул дверь с табличкой «315» и вошел в кабинет, запоздало прикидывая, что буду делать, если Филянкин вдруг окажется не один.
Клиент пребывал в гордом одиночестве. Он что-то пил из высокого стакана и смотрел телевизор, забросив разутые ноги на полированную крышку стола, не отягощенного письменными принадлежностями.
– Бригада «Скорой помощи» прибыла в полном составе, – отрапортовал я, огибая стол и скидывая ноги клиента с крышки.
– А я никого не вызывал… – пробормотал Филянкин.
Щелк! – я с ходу долбанул кулаком в подбородок хозяина кабинета и, подхватывая безвольно сползающее с кресла тело, бросил;
– Ну, это пока, родной ты мой, это дело поправимо…
Спустя полторы минуты «санитары», пыхтя от напряги, вынесли носилки с «сердечником» из вестибюля и упаковали в «рафик» «Скорой» – я в двух словах объяснился с сержантом, так и не вышедшим из-за конторки:
– Куримпетиус сплюхтум, молодой чэлаэк! Куримпетиус сплюхтум… ммм-да… нельзя ж в таком возрасте столько водки кушать – да еще в бане!
Через двадцать минут «рафик» заехал во двор Оксаниного дома. Вручив Саше Шраму три «лимона», я отправил его рассчитываться с бригадой «Скорой». Вытащив Филянкина, который успел слегка прийти в себя и начал удивленно мычать, озираясь мутными глазами, мы со Стасом спустили его в подвал и, связав руки, усадили на стул.
Вчера вечером мы слегка поработали в подвале, придав ему антураж, характерный для самых лучших времен мрачной эпохи сталинизма. С потолка свисала на длинном шнуре тусклая лампочка под самодельным абажуром, в углу стоял обшарпанный стол с чернильницей и воткнутым в нее пером-самописцем, рядом, на треноге, величественно высилась видеокамера, направленная на «подследственного», а в противоположном углу покоился Океании «Шарп», заряженный двумя чистыми кассетами. В роли следователя выступал многоопытный Стае.
«Следователь» не торопился приступать к допросу: давал время клиенту очухаться и проникнуться серьезностью процедуры. Вальяжно развалясь за столом в продавленном кресле, Стае, скрытый во мраке от взгляда Филянкина, лениво курил и мурлыкал какую-то похабную мелодию. Я в это время, будучи облачен в прорезиненный фартук цвета детской неожиданности и имея на лице марлевую повязку, ненавязчиво усугублял интерьер, раскладывая на другом столе небезынтересные предметы.
– Могу я поинтересоваться, куда вы… эээ… где я? – хрипло прошептал пришедший в себя «подследственный», силясь рассмотреть Стаса.
Можешь, – лаконично ответствовал Стае, продолжая курить и не делая попыток ответить на вопрос. Я завершил раскладку и отошел в сторону, демонстрируя Филянкину жутковатую коллекцию, в предназначении которой усомниться мог только законченный идиот: разнообразные щипцы, иглы, шприцы, паяльник, утюг, молоток с набором разнокалиберных гвоздей и… электродрель. Короче, все, что удалось насобирать в закромах Оксаниного мужа.
– Так где я? А? – затравленно пролепетал Филянкин, с трудом отрывая взгляд от моего столика.
– В подвале, – глубокомысленно сообщил Стае и зажег вторую сигарету. Я плотоядно потер руки и, вытащив из угла дрянной таз с водой, поставил его неподалеку от пленника. И начал натягивать одноразовые резиновые перчатки.
– У вас будут неприятности, – неуверенно пробормотал Филянкин. – Я не просто так… Я, между прочим, сотрудник аппарата губернатора, правая рука, так сказать.. А вы? Кто вы?
– Следственная бригада Двенадцатого управления ЧК УГК, – сурово отчеканил Стае. – Ты телевизор смотришь, дебил? Знаешь, что в стране творится?
– Естественно, смотрю, – выдавил Филянкин. – И знаю… А что это за ЧК УГК?
– Чрезвычайный комитет по уничтожению госкоррупции, – лениво ответил Стае. – При Президенте России. Через неделю вся ваша областная мафия будет расстреляна в карьере за писчебумажным комбинатом – как только мы закруглимся с расследованием. Чрезвычайные полномочия, знаешь ли… А пока мы желаем кое-что узнать. Если будешь вести себя хорошо, моему коллеге, – кивок в мою сторону, – не придется демонстрировать тебе свое искусство.
– Меня что – тоже расстреляют? – озаботился Филянкин. – За что? Я ж ничего такого… Ничего предосудительного! Ну – бабы там, тудым-сюдым, кое-какие услуги… Атак – ничего…
Отвечать по существу, – сурово распорядился Стае, пристукнув ладонью по крышке стола. – В данный момент меня интересует тройное убийство в доме мэра. То, что ты там был в момент совершения преступления, подтверждается экспертизой – на воронке и бутылке, которыми пользовались для приведения любовника губернаторши в алкогольное опьянение, обнаружены твои отпечатки пальцев. Если выяснится, что это ты убил всех троих – а выяснится это очень скоро, – недвусмысленный жест рукой в сторону стола с моими прибамбасами, – тогда тебя по истечении трех суток расстреляют все в том же карьере. Хочешь жить – сотрудничай со следствием. Тебе все понятно, дебил?
Филянкин оказался отнюдь не героем: видно, антураж эпохи сталинизма оказал требуемое впечатление на бывшего стукача КГБ. К прибытию Саши Шрама и Коржика, благополучно завершивших расчет с бригадой «Скорой», мы получили полный расклад по мерзкому деянию, случившемуся в мэрском доме в середине августа.
В принципе ничего неожиданного рассказ Филянкина не преподнес. Оказывается, в нашем городе есть товарищ по имени Андрей Мирюк – проживает по улице Горького, дом № 36, что в Халтуринском районе, в частном секторе. Этот Мирюк периодически выполняет деликатные поручения губернатора – об этом Филянкин знает, а вот что за поручения конкретно – увы, не посвящали, не удостоился. В тот раз получилось так: губернатор дал команду Филянкину, чтобы поехал к Мирюку домой и привез его к дому мэра. Филянкин прибыл к Мирюку домой, забрал его вместе с каким-то типом и отвез к дому мэра. Мирюк с типом зашли во двор и чего-то там делали минуты три – Филянкин в это же время ждал в своем «Опеле» снаружи. Затем губернаторский порученец выглянул из калитки – весь такой встопорщенный и возбужденный, и поманил Филянкина ручкой: «Подсоби-ка, малый!»
Филянкин вошел в дом и все это безобразие увидел: Жоржик головой в камине, голенькая Лада с перерезанным горлом, а потом и Ольга, и любовник ее – в бессознательном состоянии. Испугавшись, что его могут прямо тут же рассчитать за скверное поведение, Филянкин дисциплинированно делал все, что от него требовалось: вливал бессознательному смесь водки с водой из пластиковой бутылки. Единственное, что он себе позволил, – это по окончании акции поинтересоваться у Мирюка: «А губернатор в курсе?» – на что получил однозначный ответ: «А ты что, думаешь, мы это по своей инициативе спроворили?» Вот, собственно, и все – нет более ни в чем его вины…
Записав на магнитофон и зафиксировав все это дело на видеокассету, мы натянули на голову Филянкина вязаную лыжную шапочку и вручили под охрану Коржику, пообещав:
– Если соврал, гад, будем пытать с утра до ночи, а ночью поставим под задницу горшок со здоровым крысюком и начнем этот горшок разогревать паяльной лампой…
Затем я позвонил Бо и попросил прислать Валеру Базырова с патрульной машиной – для транспортировки задержанного, которого следует поместить в надежное место и охранять.
Отправив Коржика с Сашей Шрамом конвоировать «подследственного», мы сели обсуждать диспозицию следующего этапа операции «Губернатор», в качестве эксперта по анализу психологических нюансов пригласив Оксану. Внимательно просмотрев запись допроса Филянкина, Оксана быстренько слепила психпортрет этого порученца – Мирюка. По ее раскладу выходило, что парнишка обладает незаурядными физическими данными, хладнокровен и чрезвычайно чувствителен к опасности. А еще выходило – ну, это уж ее фантазии! – что Мирюк – личный киллер губернатора, постоянно действующий, который благодаря «крыше» наловчился качественно функционировать в любых условиях и готовить акции за рекордно короткие сроки. Пример тому – убийство в доме мэра, искусно притертое к моей скромной персоне. Вот таким образом…
После совещания я позвонил Славе Завалееву и попросил снабдить меня всей информацией о губернаторском порученце.
Едва мы успели пообедать, как позвонил Слава Завалеев.
– Нет в наших анналах по нему ничего, – грустно сказал Слава. – Совершенно…
– Странно, – удивился я. – Значит – обычный среднестатистический житель?
– Да нет – не обычный, – поправил меня Слава. – На всех обычных мы… пардон – в нашей бывшей конторе что-то да есть. Потому что все обычные имеют паспорт, зарегистрированы где-то, проходят по коммунальным службам как-то, еще там где… А этого нигде нет – словно его в природе не существует…
– Как телефон Бо, – вставил я. – Вроде бы есть, а нигде не числится.
– Это тот самый, с которого ты мне звонишь, а на определителе номер не высвечивается? – уточнил Слава.
– Он самый, – подтвердил я. – Как бы мне зацепиться за этого Мирюка?
– Интересный, интересный у тебя телефончик, – конторским тоном проквакал Слава. – Надо будет как-нибудь с ним разобраться… А насчет зацепиться – вот тебе маленькая деталька. По этому адресу – Горького, 36, прописан совсем не Мирюк, а Лаптев. Что с ним сейчас, установить не удалось, но был такой замечательный момент в его жизни, когда им интересовалось наше ведомство. Радиохулиган он, знаешь ли – тогда это было модно. Вот – сохранилась информашка: колодец ГТС № 18 – на перекрестке Горького и Кирова, четвертая колодка, вторая пара сверху. Это его – Лаптева то бишь – телефон. Больше ты от меня ничего не получишь, коллега. При всем желании – увы…
– Спасибо и на этом, – обрадовался я. – Остальное… Вот мне бы только какую-нибудь штуковину – чтобы присобачить к этой колодочке да послушать…
– В чем проблема? – небрежно бросил Слава. – У меня туточки все, что угодно, найдется!
– …Сейчас Саша Шрам подкатит – пришлю. Объясни ему – как с этой штуковиной обращаться.
– Чего тут объяснять, – ворчливо пробормотал Слава. – Прицепил «крокодилы» к паре и слушай сколько влезет. Ты лучше продумай, как ему на время прослушки «крышу» организовать. Люк там как раз посреди тротуара – прохожие могут обратить внимание, что без спецодежды, без знаков… ну, сам понимаешь…
«Крышу» для прослушки мы соорудили.
Дождавшись, когда к перекрестку Горького – Кирова подрулил «Ниссан» с бойцами, я подогнал «СААБ» к люку и коротко посигналил. «Ниссан» быстренько подскочил – прямо по тротуару – и борт в борт замер рядом с «СААБом», наехав на крышку. Не говоря ни слова, озабоченный Саша Шрам, вооруженный какой-то дрянной сумкой, полез под машину.
Выйдя из машины, я полюбовался на редкий поток пешеходов, безропотно огибающих «Ниссан», и, просунув под машину телефон Бо, крикнул Саше:
– Возьми телефон – мы поедем! Если что – звякнешь. Если осложнения – немедленно звякнешь. Мы подскочим.
– Если осложнения – я Бо звякну, – глухо прозвучал из-под машины голос Саши Шрама. – От вас какой толк… – Но телефон забрал.
Саша позвонил в 20.35 – к этому моменту я уже начал паниковать, предположив, что с бойцами что-нибудь случилось.
– Он добазарился с телкой – Ниной зовут, – важно сообщил Саша. – Через полчаса, говорит, встречаемся у центрального входа в «Тюльпан». Щас, значит, должен выехать. Все.
Ресторан – это, конечно, хорошо – оперативный простор, раздолье, так сказать… Но, скажу вам, этот «Тюльпан» с некоторых пор мне что-то не нравится! Что-то у меня там все получается через задницу… Так-так… А еще там куча народу, и сам парниша отягощен спутницей – весьма проблематично обстряпать захват тихо. Нет, надо все сделать до того, как… Так-так… А-ха! – как говаривала мэрская жена.
– Вот что, Саша, – начальственным тоном распорядился я. – Вы поезжайте за ним, посмотрите номер, марку машины, направление движения – и сразу же звони. Мы ждем. – И отключился, крикнув Стасу: – Опергруппа на выезд! Эксперта по психнюансам придется брать с собой!
Минут через десять, когда мы медленно ехали по направлению к центру города, Океании мобильный телефон выдал тревожный сигнал.
– Эх и противно он у тебя пищит, – недовольно высказался я, мягко отстранив Оксанину руку – хозяйка «СААБа» по инерции пыталась завладеть аппаратом.
Оксана презрительно фыркнула и надула губы.
– Бежевая «шестерка», 237, – доложил Саша. – Едет по Кирова к центру. – И уточнил: – Только это не его тачка. Подъехала к дому и забрала его – на борту шашки. Судя во всему – «Курьер». Что делать?
– Сопровождайте, не приближаясь, – буркнул я и озадаченно почесал затылок.
– Такси? – мудро поинтересовался Стае.
– Естественно, – мрачно буркнул я. – Как это я не учел: Филянкин возил его на «дело» – значит… значит, без колес парниша.
– Это осложняет, – озабоченно сказал Стае. – Свидетель…
– Сам знаю, – огрызнулся я. – Но ничего не изменишь – придется все делать, как решили.
– Таксиста замочим? – деловито предложил Стае. Я неопределенно пожал плечами – нулевые варианты мне никогда не нравились, даже если были предписаны профсоюзной разнарядкой, а уж тут…
– Хватит резвиться, – поправила нас Оксана. – Супергерои и выраженные шизофреники в «Курьере» не работают. Покажите мужику пистолет – и у него надолго пропадет желание делиться впечатлениями о деталях происшествия.
– Ну вот и славненько, – облегченно вздохнул я. – Молодец, Оксана! Раз специалист сделал заявление – принимаем безоговорочно. Давай здесь остановимся, – предложил я, глядя на часы. – Вот-вот должен появиться.
Оксана остановила «СЛАБ», слегка заехав на обочину, и осталась на месте, тоже глядя на часы.
– Чего ты? – удивился я. – Давай начинай.
– Если я прямо сейчас начну, сюда через пять минут ГАИ примчится, – лениво возразила Оксана.
– С чего это она примчится? – раздраженно воскликнул я. – Начинай – времени в обрез!
Презрительно фыркнув, Оксана выбралась из машины, распахнула капот и, картинно подбоченясь, поставила ногу на бампер. Уже спустя пять секунд я понял свою ошибку: возле нас стали останавливаться все проезжие машины. Водилы в буквальном смысле выпрыгивали из салонов и хриплыми от вожделения голосами интересовались, чем они могут помочь прекрасной даме. Нас со Стасом они через тонированные стекла «СААБа» рассмотреть не могли, а потому вели себя чрезвычайно настойчиво.
– Ну, хватит, – не выдержал я и показал свою малосимпатичную физиономию очередному «автомеханику» – он моментально перегазовал и умчался прочь, – капот оставь открытым, а сама полезай в салон – пока.
Победно усмехнувшись, Оксана заняла свое место и подняла стекло, отгородившись от любопытных взоров проезжающих. Минут через пять на шоссе показалась бежевая «шестерка».
– Вперед, – скомандовал я. – Если номер не тот – не голосуй.
Номер оказался тот – Оксана призывно замахала рукой и начала облизываться, как в эротическом фильме.
– А вдруг не остановится? – усомнился Стае, сползая на пол между сиденьями.
– Куда он, на хрен, денется, – пробурчал я, слегка приоткрыв правую переднюю дверцу, и примерился, как буду выпрыгивать.
Такси остановилось, оставив нас позади метрах в десяти.
– Ну, слава богу, – пробормотал Стае. – А то уж темнеет – я думал, не получится.
– Как башку в салон просунет – бей, – прошептал я. – Только крепче – смотри какой…
От «шестерки» к нам направлялся кряжистый мужик лет под сорок. Он шел разлапистой упругой походкой, и мне хватило двух секунд, чтобы прокачать его физические данные: прекрасно владеет своим телом, непоколебимо уверен в могучей стати, которой его наградила мать-природа, и… и ни капельки не сомневается, что ему по зубам такая шикарная дама, как Оксана. Ну и фрукт! Ох и не люблю я таких…
Между тем психоаналитичка умело завязала разговор о проблемах насущных – мужик заглянул в капот и что-то ласково забурчал, адресуясь к Оксане: у меня от ревности аж мурашки по спине побежали.
– Все, пошел, – буркнул я сквозь зубы и выпрастался из салона, доставая на ходу из-за пояса пистолет.
– Офуел? – обеспокоенно поинтересовался Бо. – На хера тебе там оставаться? На хера тебе столько бабок? Опять на жопу приключения ищешь?
Я заверил в полной безопасности данной акции и попросил его сотовый телефон, которого вроде бы в природе вовсе не существует. Возмущенно хрюкнув, Бо пробурчал что-то нечленораздельное и отключился.
Затем я созвонился с Серегой Айдашиным – помощником Славы Завалеева, и мы условились о месте завтрашней встречи. Последним, кого я побеспокоил во благо организации завтрашней акции, был Стае. Запоздало поинтересовавшись насчет моей «Нивы», я с удовлетворением узнал, что хозяйственный Стае загнал мою тачку в его пустующий гараж за энную сумму. Попросив Стаса прихватить мою профсоюзную экипировку, припрятанную в «Ниве», я сообщил, что буду рад видеть его завтра в 9.00 у Оксаны дома.
Вскоре приехали бойцы.
После ужина мы с парнями долго репетировали небольшую сценку, которую нам завтра предстояло разыграть перед немногочисленной публикой. В роли главного героя выступал Саша Шрам – он из нашей компании оказался самым молодым и неиспорченным на вид. Закончив репетицию, мы разошлись по разным комнатам и улеглись почивать. Не знаю, чем там занимались парни, а мы с Оксаной полночи обсуждали превратности судьбы, выпавшие на нашу долю, и в процессе этого унылого мероприятия пришли к единому мнению: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. В завершение я сказал, что она передо мной в неоплатном долгу и я ее прошу только в том случае, если она будет принадлежать мне в разнообразных ракурсах 365 раз. Скорбно вздохнув, Оксана согласилась и моментально сократила долг до 362 раз – на большее меня не хватило…
К семи утра приперся посыльный от Бо – привез двадцать «лимонов» и «Билайн».
К 9.00 прибыл Стае и привез то, что я просил. Совместно позавтракав, мы всем комплектом, исключая Оксану, выдвинулись к скверу Героев Революции, где спустя полчаса подобрали заспанного Серегу Айдашина.
– Стольник гони, – аппетитно зевнув, потребовал Серега. – И – вот координаты. Можете названивать сколько влезет – ориентировочно через сорок минут и до обеда трубку буду брать только я, – он протянул мне стандартный листок, на котором были записаны адрес, телефон и ФИО владельца квартиры.
– А стольник зачем? – поинтересовался я, протягивая Айдашину стотысячную купюру. – За заслуги?
– За ширево, – пояснил Серега, выбираясь из машины. – Две «пайки» как раз обойдутся в стольник. – И быстро потопал куда-то прочь из сквера.
Тут я считаю своим долгом кое-что пояснить. Заместитель начальника СБ нашей фирмы Серега Айдашин в свое время работал оперуполномоченным и сохранил массу старых знакомств, которые на разных этапах его нынешней деятельности неоднократно пригодились как ему лично, так и разным товарищам его ближайшего окружения. Вчера я попросил его подыскать квартирку с телефончиком, по которому можно было бы навести справки определенного характера, не опасаясь, что хозяин данного телефона потом вспомнит, что кто-то звонил и чем-то интересовался. Как вам просьба? Я бы, например, ни в жизни ничего подобного отыскать бы не смог. А он – запросто. Подробности Серега раскрывать не счел нужным, но я понял, что он оккупировал жилище какого-то конченого наркомана, вкатив которому в течение определенного времени пару доз можно было пользоваться его телефоном в свое удовольствие.
Выждав полчаса, мы прокатились в Октябрьский район и припарковались неподалеку от приемного покоя райбольницы. Я прихватил Сашу Шрама – основного героя водевиля, и мы беспрепятственно просочились в отделение неотложки.
Дежурная бригада «Скорой» – молодой симпатичный врач, медсестра и толстый лысеющий водила, – только что заступившие на смену, скучно пили чай.
Вломившись в комнату отдыха, Саша Шрам, отчаянно жестикулируя и чуть не плача, начал захватывающее повествование о злобном отце-кровопийце, заточившем дома красавицу дочь, которая любит его, Сашу, без памяти, но боится ослушаться отца. Они давно подали заявление в загс, и вот сегодня срок – надо регистрироваться. А кровопийца – не пускает. Они договорились – Саша и его возлюбленная, – что сегодня, часиков в одиннадцать, она рухнет замертво посреди комнаты и закатит глаза – кровопийца, само собой, должен вызвать «Скорую». Так вот – спасите любовь, люди добрые! Когда поступит вызов, давайте сделаем так: вы посидите себе в кафе – тут неподалеку, а Саша с друзьями, переодевшись в халаты, изобразит бригаду и умыкнет любимую. А потом – загс, регистрация. Кровопийце придется смириться с судьбой – он любит дочь, но не желает признаваться даже себе в этой маленькой слабости. Ну, естественно, вознаграждение: каждому – по «лимону». Сколько вы там в месяц получаете? Ну вот видите, хорошая прибавка к основному заработку, да еще за благое дело.
Бригада с полминуты переглядывалась, многозначительно хмыкая и пожимая плечами. Затем самый мудрый – лысеющий водила – авторитетно поинтересовался:
– А ну-ка телефончик, адресок…
Тут я выступил из-за спины Шрама, который, тупо уставясь перед собой, изображал прострацию, и выдал:
– Переулок Демьяновский, 33, 2 – 88 – 88.
– Ага! – воскликнул водила и извлек из тумбочки потрепанный справочник. – А фамилия ихняя как?
– Хохотуновы, – с готовностью сказал я. – Невесту зовут Люсей – я ее брат. – Водила раскрыл справочник и начал мусолить замызганные страницы.
– Как зовут, говоришь? – уточнил он.
– Люся, Люся, – напомнил я. – Только трубку возьмет отец – он ее к аппарату не подпускает.
– Квартира Хохотуновых? Ага… Люсю позовите, пожалуйста. Кто? Да знакомый ее… куда? Да погодите вы… Тьфу! – Положив трубку на место, водила озадаченно крякнул и резюмировал: – Какой грубый ваш папочка! Скажи он мне такое при личном общении – я бы ему устроил…
Через пару минут мы пришли с бригадой к окончательному консенсусу и покинули приемный покой – эскулапы пообещали, что выкатят карету немедленно, как только поступит ожидаемый вызов. С полчаса мы ожидали в «Ниссане», уточняя детали предстоящей акции, а деятельный Коржик, который должен был сработать за водилу, смотался на соседнюю автостоянку и спер там номер дремлющего на козлах микроавтобуса.
В 11.03 из широко распахнутых ворот больничного двора выкатил «рафик» «Скорой», зарулил за угол здания и замер у обочины. Спустя три минуты мы переоделись во врачебные прикиды, выслушивая комментарии бригады «Скорой» по поводу поступившего вызова.
– Дежурная говорит – орет, как резаный! – посмеиваясь, сообщил молодой врач, помогая Стасу завязывать на спине тесемки халата. – Обещал всех передушить, если вовремя не приедем… А еще сказал, что в случае чего подпалит больницу с четырех углов.
«Белый дом» на новотопчинском сленге означает то же самое, что и во всех остальных областных центрах нашей бескрайней федерации – здание областной администрации, в которой, как правило, один этаж отводится представителю Президента по региону. Охраняется сие учреждение, как правило, из рук вон, поскольку злые чеченские террористы пока ни одного БД не взорвали. У нас в стране есть прекрасное правило: бдить по усиленному варианту только в том случае, если кого-то взорвали или завалили.
Новотопчинский БД в этом плане в лучшую сторону не отличался. В застекленном вестибюле административного корпуса, у турникетных дверей, сидел одинокий хилый сержант милиции и что-то читал, не обращая внимания на окружающую обстановку.
Осторожно проехав мимо на малой скорости, мы рассмотрели все, что пожелали, и развернулись, сделав петлю вокруг центрального парка, расположенного за БД. Достав телефон, я набрал номер кабинета Филянкина И. В. и, когда на том конце чей-то раздраженный голос поинтересовался «кто?», не удержался и отчеканил в трубку: «Фуй в кожаном пальто!» – и моментально отключился. Саша Шрам с Коржиком довольно загыкали, а Стае осуждающе покачал головой.
– Ниче, Стасик, обойдется, – успокоил я его. – Клиент на месте, хлопцы. Работаем по плану…
Вырубив за углом сирену, Коржик стремительно бросил «рафик» к дверям центрального входа и живописно заскрежетал тормозами, притирая машину к каменным ступеням крыльца. Схватив железный чемоданчик с красным крестом, я трусцой забежал в вестибюль – Стае и Саша Шрам, вооруженные носилками, следовали за мной, озабоченно хмуря брови.
– Где у вас 315-й кабинет? – начальственно крикнул я разинувшему рот сержанту и, чтобы исключить вопросы, сообщил: – Филянкину плохо – сердечный приступ!
– Третий этаж, – сержант потыкал пальцем вверх и добавил: – Да вы по лестнице – лифт-то не работает…
Проскочив по пустующему коридору третьего этажа, я рванул дверь с табличкой «315» и вошел в кабинет, запоздало прикидывая, что буду делать, если Филянкин вдруг окажется не один.
Клиент пребывал в гордом одиночестве. Он что-то пил из высокого стакана и смотрел телевизор, забросив разутые ноги на полированную крышку стола, не отягощенного письменными принадлежностями.
– Бригада «Скорой помощи» прибыла в полном составе, – отрапортовал я, огибая стол и скидывая ноги клиента с крышки.
– А я никого не вызывал… – пробормотал Филянкин.
Щелк! – я с ходу долбанул кулаком в подбородок хозяина кабинета и, подхватывая безвольно сползающее с кресла тело, бросил;
– Ну, это пока, родной ты мой, это дело поправимо…
Спустя полторы минуты «санитары», пыхтя от напряги, вынесли носилки с «сердечником» из вестибюля и упаковали в «рафик» «Скорой» – я в двух словах объяснился с сержантом, так и не вышедшим из-за конторки:
– Куримпетиус сплюхтум, молодой чэлаэк! Куримпетиус сплюхтум… ммм-да… нельзя ж в таком возрасте столько водки кушать – да еще в бане!
Через двадцать минут «рафик» заехал во двор Оксаниного дома. Вручив Саше Шраму три «лимона», я отправил его рассчитываться с бригадой «Скорой». Вытащив Филянкина, который успел слегка прийти в себя и начал удивленно мычать, озираясь мутными глазами, мы со Стасом спустили его в подвал и, связав руки, усадили на стул.
Вчера вечером мы слегка поработали в подвале, придав ему антураж, характерный для самых лучших времен мрачной эпохи сталинизма. С потолка свисала на длинном шнуре тусклая лампочка под самодельным абажуром, в углу стоял обшарпанный стол с чернильницей и воткнутым в нее пером-самописцем, рядом, на треноге, величественно высилась видеокамера, направленная на «подследственного», а в противоположном углу покоился Океании «Шарп», заряженный двумя чистыми кассетами. В роли следователя выступал многоопытный Стае.
«Следователь» не торопился приступать к допросу: давал время клиенту очухаться и проникнуться серьезностью процедуры. Вальяжно развалясь за столом в продавленном кресле, Стае, скрытый во мраке от взгляда Филянкина, лениво курил и мурлыкал какую-то похабную мелодию. Я в это время, будучи облачен в прорезиненный фартук цвета детской неожиданности и имея на лице марлевую повязку, ненавязчиво усугублял интерьер, раскладывая на другом столе небезынтересные предметы.
– Могу я поинтересоваться, куда вы… эээ… где я? – хрипло прошептал пришедший в себя «подследственный», силясь рассмотреть Стаса.
Можешь, – лаконично ответствовал Стае, продолжая курить и не делая попыток ответить на вопрос. Я завершил раскладку и отошел в сторону, демонстрируя Филянкину жутковатую коллекцию, в предназначении которой усомниться мог только законченный идиот: разнообразные щипцы, иглы, шприцы, паяльник, утюг, молоток с набором разнокалиберных гвоздей и… электродрель. Короче, все, что удалось насобирать в закромах Оксаниного мужа.
– Так где я? А? – затравленно пролепетал Филянкин, с трудом отрывая взгляд от моего столика.
– В подвале, – глубокомысленно сообщил Стае и зажег вторую сигарету. Я плотоядно потер руки и, вытащив из угла дрянной таз с водой, поставил его неподалеку от пленника. И начал натягивать одноразовые резиновые перчатки.
– У вас будут неприятности, – неуверенно пробормотал Филянкин. – Я не просто так… Я, между прочим, сотрудник аппарата губернатора, правая рука, так сказать.. А вы? Кто вы?
– Следственная бригада Двенадцатого управления ЧК УГК, – сурово отчеканил Стае. – Ты телевизор смотришь, дебил? Знаешь, что в стране творится?
– Естественно, смотрю, – выдавил Филянкин. – И знаю… А что это за ЧК УГК?
– Чрезвычайный комитет по уничтожению госкоррупции, – лениво ответил Стае. – При Президенте России. Через неделю вся ваша областная мафия будет расстреляна в карьере за писчебумажным комбинатом – как только мы закруглимся с расследованием. Чрезвычайные полномочия, знаешь ли… А пока мы желаем кое-что узнать. Если будешь вести себя хорошо, моему коллеге, – кивок в мою сторону, – не придется демонстрировать тебе свое искусство.
– Меня что – тоже расстреляют? – озаботился Филянкин. – За что? Я ж ничего такого… Ничего предосудительного! Ну – бабы там, тудым-сюдым, кое-какие услуги… Атак – ничего…
Отвечать по существу, – сурово распорядился Стае, пристукнув ладонью по крышке стола. – В данный момент меня интересует тройное убийство в доме мэра. То, что ты там был в момент совершения преступления, подтверждается экспертизой – на воронке и бутылке, которыми пользовались для приведения любовника губернаторши в алкогольное опьянение, обнаружены твои отпечатки пальцев. Если выяснится, что это ты убил всех троих – а выяснится это очень скоро, – недвусмысленный жест рукой в сторону стола с моими прибамбасами, – тогда тебя по истечении трех суток расстреляют все в том же карьере. Хочешь жить – сотрудничай со следствием. Тебе все понятно, дебил?
Филянкин оказался отнюдь не героем: видно, антураж эпохи сталинизма оказал требуемое впечатление на бывшего стукача КГБ. К прибытию Саши Шрама и Коржика, благополучно завершивших расчет с бригадой «Скорой», мы получили полный расклад по мерзкому деянию, случившемуся в мэрском доме в середине августа.
В принципе ничего неожиданного рассказ Филянкина не преподнес. Оказывается, в нашем городе есть товарищ по имени Андрей Мирюк – проживает по улице Горького, дом № 36, что в Халтуринском районе, в частном секторе. Этот Мирюк периодически выполняет деликатные поручения губернатора – об этом Филянкин знает, а вот что за поручения конкретно – увы, не посвящали, не удостоился. В тот раз получилось так: губернатор дал команду Филянкину, чтобы поехал к Мирюку домой и привез его к дому мэра. Филянкин прибыл к Мирюку домой, забрал его вместе с каким-то типом и отвез к дому мэра. Мирюк с типом зашли во двор и чего-то там делали минуты три – Филянкин в это же время ждал в своем «Опеле» снаружи. Затем губернаторский порученец выглянул из калитки – весь такой встопорщенный и возбужденный, и поманил Филянкина ручкой: «Подсоби-ка, малый!»
Филянкин вошел в дом и все это безобразие увидел: Жоржик головой в камине, голенькая Лада с перерезанным горлом, а потом и Ольга, и любовник ее – в бессознательном состоянии. Испугавшись, что его могут прямо тут же рассчитать за скверное поведение, Филянкин дисциплинированно делал все, что от него требовалось: вливал бессознательному смесь водки с водой из пластиковой бутылки. Единственное, что он себе позволил, – это по окончании акции поинтересоваться у Мирюка: «А губернатор в курсе?» – на что получил однозначный ответ: «А ты что, думаешь, мы это по своей инициативе спроворили?» Вот, собственно, и все – нет более ни в чем его вины…
Записав на магнитофон и зафиксировав все это дело на видеокассету, мы натянули на голову Филянкина вязаную лыжную шапочку и вручили под охрану Коржику, пообещав:
– Если соврал, гад, будем пытать с утра до ночи, а ночью поставим под задницу горшок со здоровым крысюком и начнем этот горшок разогревать паяльной лампой…
Затем я позвонил Бо и попросил прислать Валеру Базырова с патрульной машиной – для транспортировки задержанного, которого следует поместить в надежное место и охранять.
Отправив Коржика с Сашей Шрамом конвоировать «подследственного», мы сели обсуждать диспозицию следующего этапа операции «Губернатор», в качестве эксперта по анализу психологических нюансов пригласив Оксану. Внимательно просмотрев запись допроса Филянкина, Оксана быстренько слепила психпортрет этого порученца – Мирюка. По ее раскладу выходило, что парнишка обладает незаурядными физическими данными, хладнокровен и чрезвычайно чувствителен к опасности. А еще выходило – ну, это уж ее фантазии! – что Мирюк – личный киллер губернатора, постоянно действующий, который благодаря «крыше» наловчился качественно функционировать в любых условиях и готовить акции за рекордно короткие сроки. Пример тому – убийство в доме мэра, искусно притертое к моей скромной персоне. Вот таким образом…
После совещания я позвонил Славе Завалееву и попросил снабдить меня всей информацией о губернаторском порученце.
Едва мы успели пообедать, как позвонил Слава Завалеев.
– Нет в наших анналах по нему ничего, – грустно сказал Слава. – Совершенно…
– Странно, – удивился я. – Значит – обычный среднестатистический житель?
– Да нет – не обычный, – поправил меня Слава. – На всех обычных мы… пардон – в нашей бывшей конторе что-то да есть. Потому что все обычные имеют паспорт, зарегистрированы где-то, проходят по коммунальным службам как-то, еще там где… А этого нигде нет – словно его в природе не существует…
– Как телефон Бо, – вставил я. – Вроде бы есть, а нигде не числится.
– Это тот самый, с которого ты мне звонишь, а на определителе номер не высвечивается? – уточнил Слава.
– Он самый, – подтвердил я. – Как бы мне зацепиться за этого Мирюка?
– Интересный, интересный у тебя телефончик, – конторским тоном проквакал Слава. – Надо будет как-нибудь с ним разобраться… А насчет зацепиться – вот тебе маленькая деталька. По этому адресу – Горького, 36, прописан совсем не Мирюк, а Лаптев. Что с ним сейчас, установить не удалось, но был такой замечательный момент в его жизни, когда им интересовалось наше ведомство. Радиохулиган он, знаешь ли – тогда это было модно. Вот – сохранилась информашка: колодец ГТС № 18 – на перекрестке Горького и Кирова, четвертая колодка, вторая пара сверху. Это его – Лаптева то бишь – телефон. Больше ты от меня ничего не получишь, коллега. При всем желании – увы…
– Спасибо и на этом, – обрадовался я. – Остальное… Вот мне бы только какую-нибудь штуковину – чтобы присобачить к этой колодочке да послушать…
– В чем проблема? – небрежно бросил Слава. – У меня туточки все, что угодно, найдется!
– …Сейчас Саша Шрам подкатит – пришлю. Объясни ему – как с этой штуковиной обращаться.
– Чего тут объяснять, – ворчливо пробормотал Слава. – Прицепил «крокодилы» к паре и слушай сколько влезет. Ты лучше продумай, как ему на время прослушки «крышу» организовать. Люк там как раз посреди тротуара – прохожие могут обратить внимание, что без спецодежды, без знаков… ну, сам понимаешь…
«Крышу» для прослушки мы соорудили.
Дождавшись, когда к перекрестку Горького – Кирова подрулил «Ниссан» с бойцами, я подогнал «СААБ» к люку и коротко посигналил. «Ниссан» быстренько подскочил – прямо по тротуару – и борт в борт замер рядом с «СААБом», наехав на крышку. Не говоря ни слова, озабоченный Саша Шрам, вооруженный какой-то дрянной сумкой, полез под машину.
Выйдя из машины, я полюбовался на редкий поток пешеходов, безропотно огибающих «Ниссан», и, просунув под машину телефон Бо, крикнул Саше:
– Возьми телефон – мы поедем! Если что – звякнешь. Если осложнения – немедленно звякнешь. Мы подскочим.
– Если осложнения – я Бо звякну, – глухо прозвучал из-под машины голос Саши Шрама. – От вас какой толк… – Но телефон забрал.
Саша позвонил в 20.35 – к этому моменту я уже начал паниковать, предположив, что с бойцами что-нибудь случилось.
– Он добазарился с телкой – Ниной зовут, – важно сообщил Саша. – Через полчаса, говорит, встречаемся у центрального входа в «Тюльпан». Щас, значит, должен выехать. Все.
Ресторан – это, конечно, хорошо – оперативный простор, раздолье, так сказать… Но, скажу вам, этот «Тюльпан» с некоторых пор мне что-то не нравится! Что-то у меня там все получается через задницу… Так-так… А еще там куча народу, и сам парниша отягощен спутницей – весьма проблематично обстряпать захват тихо. Нет, надо все сделать до того, как… Так-так… А-ха! – как говаривала мэрская жена.
– Вот что, Саша, – начальственным тоном распорядился я. – Вы поезжайте за ним, посмотрите номер, марку машины, направление движения – и сразу же звони. Мы ждем. – И отключился, крикнув Стасу: – Опергруппа на выезд! Эксперта по психнюансам придется брать с собой!
Минут через десять, когда мы медленно ехали по направлению к центру города, Океании мобильный телефон выдал тревожный сигнал.
– Эх и противно он у тебя пищит, – недовольно высказался я, мягко отстранив Оксанину руку – хозяйка «СААБа» по инерции пыталась завладеть аппаратом.
Оксана презрительно фыркнула и надула губы.
– Бежевая «шестерка», 237, – доложил Саша. – Едет по Кирова к центру. – И уточнил: – Только это не его тачка. Подъехала к дому и забрала его – на борту шашки. Судя во всему – «Курьер». Что делать?
– Сопровождайте, не приближаясь, – буркнул я и озадаченно почесал затылок.
– Такси? – мудро поинтересовался Стае.
– Естественно, – мрачно буркнул я. – Как это я не учел: Филянкин возил его на «дело» – значит… значит, без колес парниша.
– Это осложняет, – озабоченно сказал Стае. – Свидетель…
– Сам знаю, – огрызнулся я. – Но ничего не изменишь – придется все делать, как решили.
– Таксиста замочим? – деловито предложил Стае. Я неопределенно пожал плечами – нулевые варианты мне никогда не нравились, даже если были предписаны профсоюзной разнарядкой, а уж тут…
– Хватит резвиться, – поправила нас Оксана. – Супергерои и выраженные шизофреники в «Курьере» не работают. Покажите мужику пистолет – и у него надолго пропадет желание делиться впечатлениями о деталях происшествия.
– Ну вот и славненько, – облегченно вздохнул я. – Молодец, Оксана! Раз специалист сделал заявление – принимаем безоговорочно. Давай здесь остановимся, – предложил я, глядя на часы. – Вот-вот должен появиться.
Оксана остановила «СЛАБ», слегка заехав на обочину, и осталась на месте, тоже глядя на часы.
– Чего ты? – удивился я. – Давай начинай.
– Если я прямо сейчас начну, сюда через пять минут ГАИ примчится, – лениво возразила Оксана.
– С чего это она примчится? – раздраженно воскликнул я. – Начинай – времени в обрез!
Презрительно фыркнув, Оксана выбралась из машины, распахнула капот и, картинно подбоченясь, поставила ногу на бампер. Уже спустя пять секунд я понял свою ошибку: возле нас стали останавливаться все проезжие машины. Водилы в буквальном смысле выпрыгивали из салонов и хриплыми от вожделения голосами интересовались, чем они могут помочь прекрасной даме. Нас со Стасом они через тонированные стекла «СААБа» рассмотреть не могли, а потому вели себя чрезвычайно настойчиво.
– Ну, хватит, – не выдержал я и показал свою малосимпатичную физиономию очередному «автомеханику» – он моментально перегазовал и умчался прочь, – капот оставь открытым, а сама полезай в салон – пока.
Победно усмехнувшись, Оксана заняла свое место и подняла стекло, отгородившись от любопытных взоров проезжающих. Минут через пять на шоссе показалась бежевая «шестерка».
– Вперед, – скомандовал я. – Если номер не тот – не голосуй.
Номер оказался тот – Оксана призывно замахала рукой и начала облизываться, как в эротическом фильме.
– А вдруг не остановится? – усомнился Стае, сползая на пол между сиденьями.
– Куда он, на хрен, денется, – пробурчал я, слегка приоткрыв правую переднюю дверцу, и примерился, как буду выпрыгивать.
Такси остановилось, оставив нас позади метрах в десяти.
– Ну, слава богу, – пробормотал Стае. – А то уж темнеет – я думал, не получится.
– Как башку в салон просунет – бей, – прошептал я. – Только крепче – смотри какой…
От «шестерки» к нам направлялся кряжистый мужик лет под сорок. Он шел разлапистой упругой походкой, и мне хватило двух секунд, чтобы прокачать его физические данные: прекрасно владеет своим телом, непоколебимо уверен в могучей стати, которой его наградила мать-природа, и… и ни капельки не сомневается, что ему по зубам такая шикарная дама, как Оксана. Ну и фрукт! Ох и не люблю я таких…
Между тем психоаналитичка умело завязала разговор о проблемах насущных – мужик заглянул в капот и что-то ласково забурчал, адресуясь к Оксане: у меня от ревности аж мурашки по спине побежали.
– Все, пошел, – буркнул я сквозь зубы и выпрастался из салона, доставая на ходу из-за пояса пистолет.