Страница:
предались опять надежде. "Все это нас так ободрило, - говорит свидетель
осады, претерпевший весь ее ужас, - как будто мы съели по куску хлеба".
Мало-помалу смятение утихло; все, казалось, вошло в обыкновенный порядок.
Уныние овладело осажденными пуще прежнего. Они молча глядели в степь, отколе
ожидали еще недавно избавителей... Вдруг, в пятом часу пополудни, вдали
показалась пыль, и они увидели толпы, без порядка скачущие из-за рощи одна
за другою. Бунтовщики въезжали в разные ворота, каждый в те, близ коих
находился его дом. Осажденные понимали, что мятежники разбиты и бегут; но
еще не смели радоваться; опасались отчаянного приступа. Жители бегали взад и
вперед по улицам, как на пожаре. К вечеру ударили в соборный колокол,
собрали круг, потом кучею пошли к крепости. Осажденные готовились их
отразить; но увидели, что они ведут связанных своих предводителей, атаманов
Каргина и Толкачева. Бунтовщики приближались, громко моля о помиловании.
Симонов принял их, сам не веря своему избавлению. Гарнизон бросился на
ковриги хлеба, нанесенные жителями. До светлого воскресения, пишет очевидец
сих происшествий, оставалось еще четыре дня, но для нас уже сей день был
светлым праздником. Самые те, которые от слабости и болезни не подымались с
постели, мгновенно были исцелены. Все в крепости было в движении,
благодарили бога, поздравляли друг друга; во всю ночь никто не спал. Жители
уведомили осажденных об освобождении Оренбурга и об скором прибытии
Мансурова. 17 апреля прибыл Мансуров. Ворота крепости, запертые и заваленные
с самого 30 декабря, отворились. Мансуров принял начальство над городом.
Начальники бунта, Каргин, Толкачев и Горшков, и незаконная жена самозванца,
Устинья Кузнецова, были под стражею отправлены в Оренбург.
Таков был успех распоряжений искусного, умного военачальника. Но
Бибиков не успел довершить начатого им: измученный трудами, беспокойством и
досадами, мало заботясь о своем уже расстроенном здоровье, он занемог в
Бугульме горячкою и, чувствуя приближающуюся кончину, сделал еще несколько
распоряжений. Он запечатал все свои тайные бумаги, приказав доставить их
императрице, и сдал начальство генерал-поручику Щербатову, старшему по нем.
Узнав по слухам об освобождении Уфы, он успел еще донести о том императрице
и скончался 9 апреля, в 11 часов утра, на сорок четвертом году от рождения.
Тело его несколько дней стояло на берегу Камы, через которую в то время не
было возможности переправиться. Казань желала погрести его в своем соборе и
сооружить памятник своему избавителю; но, по требованию его семейства, тело
Бибикова отвезено было в его деревню. Андреевская лента, звание сенатора и
чин полковника гвардии не застали его в живых. Умирая, говорил он: "Не жалею
о детях н жене; государыня призрит их: жалею об отечестве 19".- Молва
приписала смерть его действию яда, будто бы данного ему одним из
конфедератов. Державин воспел кончину Бибикова. Екатерина оплакала его и
осыпала его семейство своими щедротами 20. Петербург и Москва поражены были
ужасом. Вскоре и вся Россия почувствовала невозвратную потерю 21.
1 Крещеные калмыки, поселенные в Оренбургской губернии, разделялись на
оренбургских и ставропольских. См. в Рычкове (в его Оренбургской топографии)
подробное о них известие.
2 Державин в объяснениях на свои сочинения говорит, что он имел счастие
освободить около полуторы тысячи пленных колонистов от киргизов. Державин
написал свои Записки, к сожалению, еще не изданные.
3 Бунтовавшие башкирцы жестоко усмирены были генерал-лейтенантом князем
Урусовым, прозванным, как Силла, счастливым, ибо все ему удавалось.
4 См. в Приложении письмо Бибикова к Фонвизину. Письмо сие, вместе с
другими драгоценными бумагами, доставлено было родственниками и наследниками
Фонвизина князю Вяземскому, занимавшемуся биографией автора "Недоросля".
Надеемся в непродолжительном времени издать в свет сие замечательное по всем
отношениям сочинение.
5 Малолеток, не достигший 14-летнего возраста.
6 Илецкая Защита находится от Оренбурга в 62 верстах, в степи, за рекою
Уралом, на самом том месте, где добывается славная илецкая соль. "Добывание
оной соли, - пишет Рычков, - уже издавна на том месте, сперва от башкирцев,
а потом и от крепостных обывателей, чинилось, но о построении сей крепости
определение учинено уже в прошлом 1753 году октября 26 числа, по
состоявшемуся в Правительствующем сенате того ж 1753 года мая 24 числа
указу, коим в Оренбурге и в принадлежащих к оному новых крепостях и селениях
учредить казенные соляные магазины и продажу илецкой и эбелейской соли
чинить по тогдашней указной цене по 35 коп. пуд; для чего тогда ж и соляное
правление в городе Оренбурге учреждено. Явившийся тогда подрядчик,
оренбургских казаков сотник Алексей Углицкий, обязался той соли заготовлять
и ставить в оренбургский магазин четыре года, на каждый год по пятидесяти
тысяч пуд, а буде вознадобится, то и более, ценою по 6 коп. за пуд, своим
коштом, а сверх того в будущий 1754 год, летом построить там своим же
коштом, по указанию от Инженерной команды, небольшую защиту оплотом с
батареями для пушек, тут же сделать несколько покоев и казарм для гарнизону
и провиантский магазин и на все жилые покои в осеннее и зимнее время ставить
дрова, а провиант, сколько б там войсковой команды ни случилось, возить туда
из Оренбурга на своих подводах, что все и учинено, и гарнизоном определена
туда из Алексеевского пехотного полку одна рота в полном комплекте; а иногда
по случаям и более военных людей командируемо бывает, для которых, яко же и
для работающих в добывании той соли людей (коих человек ста по два и более
бывает), имеется там церковь и священник с церковными служителями.
(Топография Оренбургская.)
7 Тоцкая крепость, при устье реки Сороки, в 206 верстах от Оренбурга.
Выстроена при Кириллове, в 1736 году. - Сорочинская крепость, главная на
Самарской дистанции, в 176 верстах от Оренбурга и в 30 от Тоцкой.
8 Крепость Новосергиевская от Сорочинской в 40, а от Оренбурга в 136
верстах. Выстроена при тайном советнике Татищеве под именем Тевкелева Брода
и переименована при Неплюеве в Новосергиевскую.
9 Переволоцкая, большою дорогою в 78 верстах от Оренбурга, а прямо
степью в 60. Выстроена в верховье реки Самары.
10 Les rebelles restèrent si tranquilles à Tatitscheva,
que le Prince lui-même doutait qu'ils fussent dans cette place. Pour
en apprendre des nouvelles, il envoya trois cosaques qui s'approch
èrent de la forteresse, sans rien apercevoir. Les rebelles leur
envoyèrent une femme, qui leur présenta du pain et du sel,
selon l'usage des Russes, et qui, interrogée par les cosaques, les
assura que les rebelles après avoir été dans la place,
en étaient tous sortis. Lorsque Pougatschef crut avoir trompé
les cosaques par cette ruse, il fit sortir de la forteresse quelques
centaines d'hommes pour s'emparer d'eux. L'un des trois fut tué et le
second pris; mais le troisième s' échappa et vint rende compte
à Galitzin de ce qu'il venait de voir. Aussitôt le Prince
résolut de marcher sur la place dans le jour même et d'attaquer
l'ennemi dans ses retranchements. (Histoire de la révolte de
Pougatschef) 6).
11 Бибиков в письме от 26 марта:
"Мы потеряли: 9 офицеров и 150 рядовых убито; 12 офицеров ранено и 150
рядовых. Вот какая была пирушка! А бедный мой Кошелев 1 тяжело в ногу ранен;
боюсь, чтоб не умер, хотя Голицын и пишет, что не опасно".
12 Рычков пишет, что Шигаев велел связать Пугачева и Хлопушу. Показание
невероятное. Увидим, что Пугачев и Шигаев действовали заодно несколько
времени после бегства их из-под Оренбурга.
13 Пугачев, вопреки общему мнению, никогда не бил монету с изображением
государя Петра III и с надписью Redivivus et ultor 7) (как уверяют
иностранные писатели). Безграмотные и полуграмотные бунтовщики не могли
вымышлять замысловатые латинские надписи и довольствовались уже готовыми
деньгами.
14 La victoire que Votre Altesse vient de remporter sur les rebelles
rend la vie aux habitants d'Orenbourg. Cette ville bloquée depuis six
mois et réduite à une famine affreuse retentit d'all
égresse et les habitants font des vœux pour la prosp
érité de leur illustre libérateur. Un poude de farine
coûtait déjà 16 roubles et maintenant l'abondance
succède à la misère. J'ai tiré un transport de
500 четверть de Kargalé et j'attends un autre de 1000 d'Orsk. Si le
détachement de Votre Altesse réussit de captiver Pougatschef,
nous serons au comble de nos souhaits et les Baschkirs ne manqueront pas de
chercher grâce. Письмо Рейнсдорпа к кн. Голицыну, от 24 марта 1774)
8).
15 Слобода Сеитовская (она же и Каргалинская), часто упоминаемая в сей
Истории, находится в 20 верстах от Берды, а от Оренбурга в 18-ти. Названа по
имени казанского татарина Сеита-Хаялина, первого явившегося в оренбургскую
канцелярию с просьбой об отводе земель под поселение. В Сеитовской слободе
числилось до 1200 душ, состоящих на особых правах.
16 По своем разбитии Чика с Ульяновым остановились ночевать в
Богоявленском медиплавиленном заводе. Приказчик угостил их и, напоив
допьяна, ночью связал и представил в Табинск. Михельсон подарил 500 рублей
приказчиковой жене, подавшей совет напоить беглецов.
17 Разина.
18 Следующие любопытные подробности взяты мною из весьма замечательной
статьи ("Оборона Яицкой крепости от партии мятежников"), напечатанной в
"Отечественных записках" П. П. Свиньина. В некоторых показаниях следовал я
журналу Симонова, предполагая более достоверности в официальном документе,
нежели в воспоминаниях старика. Но вообще статья неизвестного очевидца носит
драгоценную печать истины, неукрашенной и простодушной.
19 Слова сии сохранены Державиным в оде его на смерть Бибикова. -
Последняя строфа должна была быть вырезана на его гробе: Он был искусный
вождь во брани,
Совета муж, любитель муз,
Отечества подпора тверда,
Блюститель веры, правды друг;
Екатериной чтим за службу,
За здравый ум, за добродетель,
За искренность души его.
Он умер, трон обороняя.
Стой, путник! стой благоговейно.
Здесь Бибикова прах сокрыт.
20 Императрица велела спросить у вдовы покойного, чего она, собственно,
для себя желала; супруга Бибикова просила обеспечить судьбу одного из
родственников ее мужа, служившего под его начальством.
21 Державин, до конца своей жизни чтивший память первого своего
покровителя, узнав, что сын А. И. Бибикова намерен был издать записки о
жизни и службе отца, написал о нем следующие строки:
"Посвятив краткую, но наполненную славными деяниями жизнь свою на
службу отечеству, Александр Ильич Бибиков по всей справедливости заслужил
уважение и признательность соотечественников; они не престанут воспоминать с
почтением полезные обществу дела сего знаменитого мужа и благословлять его
память.
Читая о службе и переменах в оной сего примерного государственного
человека, всякий легко усмотрит необыкновенные его способности, мужество,
предусмотрение, предприимчивость и расторопность, так, что он во всех родах
налагаемых на него должностей с отличием и достоверностию был употребляем;
везде показал искусство свое и ревность, не токмо прежде, в царствование
императрицы Елисаветы, но и во многих поручениях от Екатерины Великой,
ознаменованные успехами. Он был хороший генерал, муж в гражданских делах
проницательный, справедливый и честный; тонкий политик, одаренный умом
просвещенным, всеобщим, гибким, но всегда благородным. Сердце доброе его
готово было к услугам и к помощи друзьям своим, даже и с пожертвованием
собственных своих польз; твердый нрав, верою и благочестием подкрепленный,
доставлял ему от всех доверенность, в которой он был неколебим; любил
словесность и сам весьма хорошо писал на природном языке; знал немецкий и
французский язык и незадолго пред смертию выучил и английский; умел выбирать
людей, был доступен и благоприветлив всякому; но знал, однако, важною своею
поступью, соединенною с приятностию, держать подчиненных своих в должном
подобострастии. Важность не умаляла в нем веселия, а простота не унижала
важности. Всякий нижний и высший чиновник его любил и боялся. Последний
подвиг к защите престола и к спасению отечества соверша, кончиною своею
увенчал добродетельную жизнь, к сожалению всей империи тогда пресекшуюся".
1 Р. А. Кошелев, впоследствии обер-гофмейстер. (Прим. Пушкина.)
Новые успехи Пугачева. - Башкирец Салават. - Взятие сибирских
крепостей. - Сражение под Троицкой. - Отступление Пугачева. - Первая встреча
его с Михельсоном. - Преследование Пугачева. - Бездействие войск. - Взятие
Оксы. - Пугачев под Казанью.
Пугачев, коего положение казалось отчаянным, явился на
Авзяно-Петровских заводах. Овчинников и Перфильев, преследуемые майором
Шевичем, проскакали через Сакмарскую линию с тремястами яицких казаков и
успели с ним соединиться. Ставропольские и оренбургские калмыки хотели им
последовать и в числе шестисот кибиток двинулись было к Сорочинской
крепости. В ней находился при провианте и фураже отставной подполковник
Мелькович, человек умный и решительный. Он принял начальство над гарнизоном
и, на них напав, принудил их возвратиться на прежние жилища.
Пугачев быстро переходил с одного места на другое. Чернь по-прежнему
стала стекаться около него; башкирцы, уже почти усмиренные, снова
взволновались. Комендант Верхо-Яицкой крепости, полковник Ступишин, вошел в
Башкирию, сжег несколько пустых селений и, захватив одного из бунтовщиков,
отрезал ему уши, нос, пальцы правой руки и отпустил его, грозясь поступить
таким же образом со всеми бунтовщиками. Башкирцы не унялись. Старый их
мятежник Юлай, скрывшийся во время казней 1741 года 1, явился между ими с
сыном своим Салаватом. Вся Башкирия восстала, и бедствие разгорелось с вящей
силою. Фрейман должен был преследовать Пугачева; Михельсон силился пресечь
ему дорогу; но распутица его спасала. Дороги были непроходимы, люди вязли в
бездонной грязи; реки разливались на несколько верст; ручьи становились
реками. Фрейман остановился в Стерлитамацке. Михельсон, успевший еще
переправиться через Вятку по льду, а через Уфу на осьми лодках, продолжал
путь, несмотря на всевозможные препятствия, и 5 мая у Симского завода настиг
толпу башкирцев, предводительствуемых свирепым Салаватом. Михельсон прогнал
их, завод освободил и через день пошел далее. Салават остановился в
осьмнадцати верстах от завода, ожидая Белобородова. Они соединились и
выступили навстречу Михельсону с двумя тысячами бунтовщиков и с осьмью
пушками. Михельсон разбил их снова, отнял у них пушки, положил на месте до
трехсот человек, рассеял остальных и спешил к Уйскому заводу, надеясь
настигнуть самого Пугачева; но вскоре узнал, что самозванец находился уже на
Белорецких заводах.
За рекою Юрзенем Михельсон успел разбить еще толпу мятежников и
преследовал их до Саткинского завода. Тут узнал он, что Пугачев, набрав до
шести тысяч башкирцев и крестьян, пошел на крепость Магнитную. Михельсон
решился углубиться в Уральские горы, надеясь соединиться с Фрейманом около
вершины Яика.
Пугачев, зажегши ограбленные им Белорецкие заводы, быстро перешел через
Уральские горы и 5 мая приступил к Магнитной, не имея при себе ни одной
пушки. Капитан Тихановский оборонялся храбро. Пугачев сам был ранен картечью
в руку и отступил, претерпев значительный урон. Крепость казалась спасена;
но в ней открылась измена: пороховые ящики ночью были взорваны. Мятежники
бросились, разобрали заплоты и ворвались. Тихановский с женою были повешены;
крепость разграблена и выжжена. В тот же день пришел к Пугачеву Белобородов
с четырьмя тысячами бунтующей сволочи.
Генерал-поручик Декалонг из Челябинска, недавно освобожденного от
бунтовщиков, двинулся к Верхо-Яицкой крепости, надеясь настигнуть Пугачева
еще на Белорецких заводах; но, вышед на линию, получил от верхо-яицкого
коменданта, полковника Ступишина, донесение, что Пугачев идет вверх по линии
от одной крепости на другую, как в начале своего грозного появления.
Декалонг спешил к Верхо-Яицкой. Тут узнал он о взятии Магнитной. Он двинулся
к Кизильской. Но, прошед уже пятнадцать верст, узнал от пойманного башкирца,
что Пугачев, услыша о приближении войска, шел уже не к Кизильской, а прямо
Уральскими горами на Карагайскую. Декалонг пошел назад. Приближаясь к
Карагайской, он увидел одни дымящиеся развалины: Пугачев покинул ее
накануне. Декалонг надеялся догнать его в Петрозаводской; но и тут уже его
не застал. Крепость была разорена и выжжена, церковь разграблена, иконы
ободраны и разломаны в щепы.
Декалонг, оставя линию, пошел внутреннею дорогою прямо на Уйскую
крепость. У него оставалось овса только на одни сутки. Он думал настигнуть
Пугачева хотя в Степной крепости; но, узнав, что и Степная уже взята,
пустился к Троицкой. На дороге, в Сенарской, нашел он множество народа из
окрестных разоренных крепостей. Офицерские жены и дети, босые, оборванные,
рыдали, не зная, где искать убежища. Декалонг принял их под свое
покровительство и отдал на попечение своим офицерам. 21 мая утром
приближился он к Троицкой, прошед шестьдесят верст усиленным переходом, и
наконец увидел Пугачева, расположившегося лагерем под крепостию, взятой им
накануне. Декалонг тотчас на него напал. У Пугачева было более десяти тысяч
войска и до тридцати пушек. Сражение продолжалось целых четыре часа. Во все
время Пугачев лежал в своей палатке, жестоко страдая от раны, полученной им
под Магнитною. Действиями распоряжал Белобородов. Наконец мятежники
расстроились. Пугачев сел на лошадь и с подвязанною рукою бросался всюду,
стараясь восстановить порядок; но все рассеялось и бежало. Пугачев ушел с
одною пушкою по Челябинской дороге. Преследовать было невозможно. Конница
была слишком изнурена. В лагере найдено до трех тысяч людей всякого звания,
пола и возраста, захваченных самозванцем и обреченных погибели. Крепость
была спасена от пожара и грабежа. Но комендант, бригадир Фейервар, был убит
накануне, во время приступа, а офицеры его повешены.
Пугачев и Белобородов, ведая, что усталость войска и изнурение лошадей
не позволят Декалонгу воспользоваться своею победою, привели в устройство
свои рассеянные толпы и стали в порядке отступать, забирая крепости и быстро
усиливаясь. Майоры Гагрин и Жолобов, отряженные Декалонгом на другой день
после сражения, преследовали их, но не могли достигнуть.
Михельсон между тем шел Уральскими горами, по дорогам малоизвестным.
Деревни башкирские были пусты. Не было возможности достать нужные припасы.
Отряд его был в ежечасной опасности. Многочисленные шайки бунтовщиков
кружились около его. 13 мая башкирцы, под предводительством мятежного
старшины, на него напали и сразились отчаянно; загнанные в болото, они не
сдавались. Все, кроме одного, насильно пощаженного, были изрублены вместе с
своим начальником. Михельсон потерял одного офицера и шестьдесят рядовых
убитыми и ранеными.
Пленный башкирец, обласканный Михельсоном, объявил ему о взятии
Магнитной и о движении Декалонга. Михельсон, нашед сии известия сообразными
с своими предположениями, вышел из гор и пошел на Троицкую в надежде
освободить сию крепость или встретить Пугачева в случае его отступления.
Вскоре услышал он о победе Декалонга и пошел на Варламово с намерением
пресечь дорогу Пугачеву. В самом деле, 22 мая утром, приближаясь к
Варламову, он встретил передовые отряды Пугачева. Увидя стройное войско,
Михельсон не мог сначала вообразить, чтоб это был остаток сволочи, разбитой
накануне, и принял его (говорит он насмешливо в своем донесении) за корпус
генерал-поручика и кавалера Декалонга; но вскоре удостоверился в истине. Он
остановился, удерживая выгодное свое положение у леса, прикрывавшего его
тыл. Пугачев двинулся противу его и вдруг поворотил на Чербакульскую
крепость. Михельсон пошел через лес и перерезал ему дорогу. Пугачев в первый
раз увидел перед собою того, кто должен был нанести ему столько ударов и
положить предел кровавому его поприщу. Пугачев тотчас напал на его левое
крыло, привел оное в расстройство и отнял две пушки. Но Михельсон ударил на
мятежников со всею своею конницею, рассеял их в одно мгновение, взял назад
свои пушки, а с ними и последнюю, оставшуюся у Пугачева после его разбития
под Троицкой, положил на месте до шестисот человек, в плен взял до пятисот и
гнал остальных несколько верст. Ночь прекратила преследование. Михельсон
ночевал на поле сражения. На другой день отдал он в приказе строгий выговор
роте, потерявшей свои пушки, и отнял у ней пуговицы и обшлага, до выслуги.
Рота не замедлила загладить свое бесчестие 2.
23-го Михельсон пошел на Чербакульскую крепость. Казаки, в ней
находившиеся, бунтовали. Михельсон привел их к присяге, присоединив к своему
отряду, и впоследствии был всегда ими доволен.
Жолобов и Гагрин действовали медленно и нерешительно. Жолобов, уведомив
Михельсона, что Пугачев собрал остаток рассеянной толпы и набирает новую,
отказался идти против его под предлогом разлития рек и дурных дорог.
Михельсон жаловался Декалонгу; а Декалонг, сам обещаясь выступить для
истребления последних сил самозванца, остался в Челябе и еще отозвал к себе
Жолобова и Гагрина.
Таким образом, преследование Пугачева предоставлено было одному
Михельсону. Он пошел к Златоустовскому заводу, услыша, что там находилось
несколько яицкнх бунтовщиков; но они бежали, узнав о его приближении. След
их чем далее шел, тем более рассыпался, и наконец совсем пропал.
27 мая Михельсон прибыл на Саткинский завод 3. Салават с новою шайкою
злодействовал в окрестностях. Уже Симской завод был им разграблен и сожжен.
Услыша о Михельсоне, он перешел реку Ай и остановился в горах, где Пугачев,
избавясь от погони Гагрина и Жолобова и собрав уже до двух тысяч всякой
сволочи, с ним успел соединиться.
Михельсон на Саткинском заводе, спасенном его быстротою, сделал первый
свой роздых по выступлению из-под Уфы. Через два дня пошел он против
Пугачева и Салавата и прибыл на берег Ая. Мосты были сняты. Мятежники на
противном берегу, видя малочисленность его отряда, полагали себя в
безопасности.
Но 30-го, утром, Михельсон приказал пятидесяти казакам переправиться
вплавь, взяв с собою по одному егерю. Мятежники бросились было на них, но
были рассеяны пушечными выстрелами с противного берега. Егеря и казаки
удержались кое-как, а Михельсон между тем переправился с остальным отрядом;
порох перевезла конница, пушки потопили и перетащили по дну реки на канатах.
Михельсон быстро напал на неприятеля, смял и преследовал его более двадцати
верст, убив до четырехсот и взяв множество в плен. Пугачев, Белобородов и
раненый Салават едва успели спастись.
Окрестности были пусты. Михельсон ни от кого не мог узнать о стремлении
неприятеля. Он пошел наудачу, и 2 июня отряженный им капитан Карташевский
ночью был окружен шайкою Салавата. К утру Михельсон подоспел к нему на
помощь. Мятежники рассыпались и бежали. Михельсон преследовал их с крайнею
осторожностию. Пехота прикрывала его обоз. Сам он шел немного впереди с
частию своей конницы. Сии распоряжения спасли его. Многочисленная толпа
мятежников неожиданно окружила его обоз и напала на пехоту. Сам Пугачев ими
предводительствовал, успев в течение шести дней близ Саткинского завода
набрать около пяти тысяч бунтовщиков. Михельсон прискакал на помощь; он
послал Харина соединить всю свою конницу, а сам с пехотою остался у обоза.
Мятежники были разбиты и снова бежали. Тут Михельсон узнал от пленных, что
Пугачев имел намерение идти на Уфу. Он поспешил пресечь ему дорогу и 5 июня
встретил его снова. Сражение было неизбежимо. Михельсон быстро напал на него
и снова разбил и прогнал.
При всех своих успехах Михельсон увидел необходимость прекратить на
время свое преследование. У него уже не было ни запасов, ни зарядов.
Оставалось только по два патрона на человека. Михельсон пошел в Уфу, дабы
там запастися всем для него нужным.
Пока Михельсон, бросаясь во все стороны, везде поражал мятежников,
прочие начальники оставались неподвижны. Декалонг стоял в Челябе и, завидуя
Михельсону, нарочно не хотел ему содействовать. Фрейман, лично храбрый, но
предводитель робкий и нерешительный, стоял в Кизильской крепости, досадуя на
Тимашева, ушедшего в Зелаирскую 4 крепость с лучшею его конницею. -
Станиславский, во все сие время отличившийся трусостию, узнав, что Пугачев
близ Верхо-Яицкой крепости собрал значительную толпу, отказался от службы и
скрылся в любимую свою Орскую крепость. Полковники Якубович и Обернибесов и
майор Дуве находились около Уфы. Вокруг их спокойно собирались бунтующие
башкирцы. Бирск сожжен был почти в их виду, а они переходили с одного места
на другое, избегая малейшей опасности и не думая о дружном содействии. По
распоряжению князя Щербатова, войско Голицына оставалось безо всякой пользы
около Оренбурга и Яицкого городка в местах уже безопасных; а край, где снова
разгорался пожар, оставался почти беззащитен 5.
Пугачев, отраженный от Кунгура майором Поповым, двинулся было к
Екатеринбургу; но, узнав о войсках, там находящихся, обратился к
Красно-Уфимску.
Кама была открыта, и Казань в опасности. Брант наскоро послал в
пригород Осу майора Скрыпицына с гарнизонным отрядом и с вооруженными
крестьянами, а сам писал князю Щербатову, требуя немедленной помощи.
Щербатов понадеялся на Обернибесова и Дуве, которые должны были помочь
майору Скрыпицыну в случае опасности, и не сделал никаких новых
распоряжений.
18 июня Пугачев явился перед Осою. Скрыпицын выступил противу его; но,
осады, претерпевший весь ее ужас, - как будто мы съели по куску хлеба".
Мало-помалу смятение утихло; все, казалось, вошло в обыкновенный порядок.
Уныние овладело осажденными пуще прежнего. Они молча глядели в степь, отколе
ожидали еще недавно избавителей... Вдруг, в пятом часу пополудни, вдали
показалась пыль, и они увидели толпы, без порядка скачущие из-за рощи одна
за другою. Бунтовщики въезжали в разные ворота, каждый в те, близ коих
находился его дом. Осажденные понимали, что мятежники разбиты и бегут; но
еще не смели радоваться; опасались отчаянного приступа. Жители бегали взад и
вперед по улицам, как на пожаре. К вечеру ударили в соборный колокол,
собрали круг, потом кучею пошли к крепости. Осажденные готовились их
отразить; но увидели, что они ведут связанных своих предводителей, атаманов
Каргина и Толкачева. Бунтовщики приближались, громко моля о помиловании.
Симонов принял их, сам не веря своему избавлению. Гарнизон бросился на
ковриги хлеба, нанесенные жителями. До светлого воскресения, пишет очевидец
сих происшествий, оставалось еще четыре дня, но для нас уже сей день был
светлым праздником. Самые те, которые от слабости и болезни не подымались с
постели, мгновенно были исцелены. Все в крепости было в движении,
благодарили бога, поздравляли друг друга; во всю ночь никто не спал. Жители
уведомили осажденных об освобождении Оренбурга и об скором прибытии
Мансурова. 17 апреля прибыл Мансуров. Ворота крепости, запертые и заваленные
с самого 30 декабря, отворились. Мансуров принял начальство над городом.
Начальники бунта, Каргин, Толкачев и Горшков, и незаконная жена самозванца,
Устинья Кузнецова, были под стражею отправлены в Оренбург.
Таков был успех распоряжений искусного, умного военачальника. Но
Бибиков не успел довершить начатого им: измученный трудами, беспокойством и
досадами, мало заботясь о своем уже расстроенном здоровье, он занемог в
Бугульме горячкою и, чувствуя приближающуюся кончину, сделал еще несколько
распоряжений. Он запечатал все свои тайные бумаги, приказав доставить их
императрице, и сдал начальство генерал-поручику Щербатову, старшему по нем.
Узнав по слухам об освобождении Уфы, он успел еще донести о том императрице
и скончался 9 апреля, в 11 часов утра, на сорок четвертом году от рождения.
Тело его несколько дней стояло на берегу Камы, через которую в то время не
было возможности переправиться. Казань желала погрести его в своем соборе и
сооружить памятник своему избавителю; но, по требованию его семейства, тело
Бибикова отвезено было в его деревню. Андреевская лента, звание сенатора и
чин полковника гвардии не застали его в живых. Умирая, говорил он: "Не жалею
о детях н жене; государыня призрит их: жалею об отечестве 19".- Молва
приписала смерть его действию яда, будто бы данного ему одним из
конфедератов. Державин воспел кончину Бибикова. Екатерина оплакала его и
осыпала его семейство своими щедротами 20. Петербург и Москва поражены были
ужасом. Вскоре и вся Россия почувствовала невозвратную потерю 21.
1 Крещеные калмыки, поселенные в Оренбургской губернии, разделялись на
оренбургских и ставропольских. См. в Рычкове (в его Оренбургской топографии)
подробное о них известие.
2 Державин в объяснениях на свои сочинения говорит, что он имел счастие
освободить около полуторы тысячи пленных колонистов от киргизов. Державин
написал свои Записки, к сожалению, еще не изданные.
3 Бунтовавшие башкирцы жестоко усмирены были генерал-лейтенантом князем
Урусовым, прозванным, как Силла, счастливым, ибо все ему удавалось.
4 См. в Приложении письмо Бибикова к Фонвизину. Письмо сие, вместе с
другими драгоценными бумагами, доставлено было родственниками и наследниками
Фонвизина князю Вяземскому, занимавшемуся биографией автора "Недоросля".
Надеемся в непродолжительном времени издать в свет сие замечательное по всем
отношениям сочинение.
5 Малолеток, не достигший 14-летнего возраста.
6 Илецкая Защита находится от Оренбурга в 62 верстах, в степи, за рекою
Уралом, на самом том месте, где добывается славная илецкая соль. "Добывание
оной соли, - пишет Рычков, - уже издавна на том месте, сперва от башкирцев,
а потом и от крепостных обывателей, чинилось, но о построении сей крепости
определение учинено уже в прошлом 1753 году октября 26 числа, по
состоявшемуся в Правительствующем сенате того ж 1753 года мая 24 числа
указу, коим в Оренбурге и в принадлежащих к оному новых крепостях и селениях
учредить казенные соляные магазины и продажу илецкой и эбелейской соли
чинить по тогдашней указной цене по 35 коп. пуд; для чего тогда ж и соляное
правление в городе Оренбурге учреждено. Явившийся тогда подрядчик,
оренбургских казаков сотник Алексей Углицкий, обязался той соли заготовлять
и ставить в оренбургский магазин четыре года, на каждый год по пятидесяти
тысяч пуд, а буде вознадобится, то и более, ценою по 6 коп. за пуд, своим
коштом, а сверх того в будущий 1754 год, летом построить там своим же
коштом, по указанию от Инженерной команды, небольшую защиту оплотом с
батареями для пушек, тут же сделать несколько покоев и казарм для гарнизону
и провиантский магазин и на все жилые покои в осеннее и зимнее время ставить
дрова, а провиант, сколько б там войсковой команды ни случилось, возить туда
из Оренбурга на своих подводах, что все и учинено, и гарнизоном определена
туда из Алексеевского пехотного полку одна рота в полном комплекте; а иногда
по случаям и более военных людей командируемо бывает, для которых, яко же и
для работающих в добывании той соли людей (коих человек ста по два и более
бывает), имеется там церковь и священник с церковными служителями.
(Топография Оренбургская.)
7 Тоцкая крепость, при устье реки Сороки, в 206 верстах от Оренбурга.
Выстроена при Кириллове, в 1736 году. - Сорочинская крепость, главная на
Самарской дистанции, в 176 верстах от Оренбурга и в 30 от Тоцкой.
8 Крепость Новосергиевская от Сорочинской в 40, а от Оренбурга в 136
верстах. Выстроена при тайном советнике Татищеве под именем Тевкелева Брода
и переименована при Неплюеве в Новосергиевскую.
9 Переволоцкая, большою дорогою в 78 верстах от Оренбурга, а прямо
степью в 60. Выстроена в верховье реки Самары.
10 Les rebelles restèrent si tranquilles à Tatitscheva,
que le Prince lui-même doutait qu'ils fussent dans cette place. Pour
en apprendre des nouvelles, il envoya trois cosaques qui s'approch
èrent de la forteresse, sans rien apercevoir. Les rebelles leur
envoyèrent une femme, qui leur présenta du pain et du sel,
selon l'usage des Russes, et qui, interrogée par les cosaques, les
assura que les rebelles après avoir été dans la place,
en étaient tous sortis. Lorsque Pougatschef crut avoir trompé
les cosaques par cette ruse, il fit sortir de la forteresse quelques
centaines d'hommes pour s'emparer d'eux. L'un des trois fut tué et le
second pris; mais le troisième s' échappa et vint rende compte
à Galitzin de ce qu'il venait de voir. Aussitôt le Prince
résolut de marcher sur la place dans le jour même et d'attaquer
l'ennemi dans ses retranchements. (Histoire de la révolte de
Pougatschef) 6).
11 Бибиков в письме от 26 марта:
"Мы потеряли: 9 офицеров и 150 рядовых убито; 12 офицеров ранено и 150
рядовых. Вот какая была пирушка! А бедный мой Кошелев 1 тяжело в ногу ранен;
боюсь, чтоб не умер, хотя Голицын и пишет, что не опасно".
12 Рычков пишет, что Шигаев велел связать Пугачева и Хлопушу. Показание
невероятное. Увидим, что Пугачев и Шигаев действовали заодно несколько
времени после бегства их из-под Оренбурга.
13 Пугачев, вопреки общему мнению, никогда не бил монету с изображением
государя Петра III и с надписью Redivivus et ultor 7) (как уверяют
иностранные писатели). Безграмотные и полуграмотные бунтовщики не могли
вымышлять замысловатые латинские надписи и довольствовались уже готовыми
деньгами.
14 La victoire que Votre Altesse vient de remporter sur les rebelles
rend la vie aux habitants d'Orenbourg. Cette ville bloquée depuis six
mois et réduite à une famine affreuse retentit d'all
égresse et les habitants font des vœux pour la prosp
érité de leur illustre libérateur. Un poude de farine
coûtait déjà 16 roubles et maintenant l'abondance
succède à la misère. J'ai tiré un transport de
500 четверть de Kargalé et j'attends un autre de 1000 d'Orsk. Si le
détachement de Votre Altesse réussit de captiver Pougatschef,
nous serons au comble de nos souhaits et les Baschkirs ne manqueront pas de
chercher grâce. Письмо Рейнсдорпа к кн. Голицыну, от 24 марта 1774)
8).
15 Слобода Сеитовская (она же и Каргалинская), часто упоминаемая в сей
Истории, находится в 20 верстах от Берды, а от Оренбурга в 18-ти. Названа по
имени казанского татарина Сеита-Хаялина, первого явившегося в оренбургскую
канцелярию с просьбой об отводе земель под поселение. В Сеитовской слободе
числилось до 1200 душ, состоящих на особых правах.
16 По своем разбитии Чика с Ульяновым остановились ночевать в
Богоявленском медиплавиленном заводе. Приказчик угостил их и, напоив
допьяна, ночью связал и представил в Табинск. Михельсон подарил 500 рублей
приказчиковой жене, подавшей совет напоить беглецов.
17 Разина.
18 Следующие любопытные подробности взяты мною из весьма замечательной
статьи ("Оборона Яицкой крепости от партии мятежников"), напечатанной в
"Отечественных записках" П. П. Свиньина. В некоторых показаниях следовал я
журналу Симонова, предполагая более достоверности в официальном документе,
нежели в воспоминаниях старика. Но вообще статья неизвестного очевидца носит
драгоценную печать истины, неукрашенной и простодушной.
19 Слова сии сохранены Державиным в оде его на смерть Бибикова. -
Последняя строфа должна была быть вырезана на его гробе: Он был искусный
вождь во брани,
Совета муж, любитель муз,
Отечества подпора тверда,
Блюститель веры, правды друг;
Екатериной чтим за службу,
За здравый ум, за добродетель,
За искренность души его.
Он умер, трон обороняя.
Стой, путник! стой благоговейно.
Здесь Бибикова прах сокрыт.
20 Императрица велела спросить у вдовы покойного, чего она, собственно,
для себя желала; супруга Бибикова просила обеспечить судьбу одного из
родственников ее мужа, служившего под его начальством.
21 Державин, до конца своей жизни чтивший память первого своего
покровителя, узнав, что сын А. И. Бибикова намерен был издать записки о
жизни и службе отца, написал о нем следующие строки:
"Посвятив краткую, но наполненную славными деяниями жизнь свою на
службу отечеству, Александр Ильич Бибиков по всей справедливости заслужил
уважение и признательность соотечественников; они не престанут воспоминать с
почтением полезные обществу дела сего знаменитого мужа и благословлять его
память.
Читая о службе и переменах в оной сего примерного государственного
человека, всякий легко усмотрит необыкновенные его способности, мужество,
предусмотрение, предприимчивость и расторопность, так, что он во всех родах
налагаемых на него должностей с отличием и достоверностию был употребляем;
везде показал искусство свое и ревность, не токмо прежде, в царствование
императрицы Елисаветы, но и во многих поручениях от Екатерины Великой,
ознаменованные успехами. Он был хороший генерал, муж в гражданских делах
проницательный, справедливый и честный; тонкий политик, одаренный умом
просвещенным, всеобщим, гибким, но всегда благородным. Сердце доброе его
готово было к услугам и к помощи друзьям своим, даже и с пожертвованием
собственных своих польз; твердый нрав, верою и благочестием подкрепленный,
доставлял ему от всех доверенность, в которой он был неколебим; любил
словесность и сам весьма хорошо писал на природном языке; знал немецкий и
французский язык и незадолго пред смертию выучил и английский; умел выбирать
людей, был доступен и благоприветлив всякому; но знал, однако, важною своею
поступью, соединенною с приятностию, держать подчиненных своих в должном
подобострастии. Важность не умаляла в нем веселия, а простота не унижала
важности. Всякий нижний и высший чиновник его любил и боялся. Последний
подвиг к защите престола и к спасению отечества соверша, кончиною своею
увенчал добродетельную жизнь, к сожалению всей империи тогда пресекшуюся".
1 Р. А. Кошелев, впоследствии обер-гофмейстер. (Прим. Пушкина.)
Новые успехи Пугачева. - Башкирец Салават. - Взятие сибирских
крепостей. - Сражение под Троицкой. - Отступление Пугачева. - Первая встреча
его с Михельсоном. - Преследование Пугачева. - Бездействие войск. - Взятие
Оксы. - Пугачев под Казанью.
Пугачев, коего положение казалось отчаянным, явился на
Авзяно-Петровских заводах. Овчинников и Перфильев, преследуемые майором
Шевичем, проскакали через Сакмарскую линию с тремястами яицких казаков и
успели с ним соединиться. Ставропольские и оренбургские калмыки хотели им
последовать и в числе шестисот кибиток двинулись было к Сорочинской
крепости. В ней находился при провианте и фураже отставной подполковник
Мелькович, человек умный и решительный. Он принял начальство над гарнизоном
и, на них напав, принудил их возвратиться на прежние жилища.
Пугачев быстро переходил с одного места на другое. Чернь по-прежнему
стала стекаться около него; башкирцы, уже почти усмиренные, снова
взволновались. Комендант Верхо-Яицкой крепости, полковник Ступишин, вошел в
Башкирию, сжег несколько пустых селений и, захватив одного из бунтовщиков,
отрезал ему уши, нос, пальцы правой руки и отпустил его, грозясь поступить
таким же образом со всеми бунтовщиками. Башкирцы не унялись. Старый их
мятежник Юлай, скрывшийся во время казней 1741 года 1, явился между ими с
сыном своим Салаватом. Вся Башкирия восстала, и бедствие разгорелось с вящей
силою. Фрейман должен был преследовать Пугачева; Михельсон силился пресечь
ему дорогу; но распутица его спасала. Дороги были непроходимы, люди вязли в
бездонной грязи; реки разливались на несколько верст; ручьи становились
реками. Фрейман остановился в Стерлитамацке. Михельсон, успевший еще
переправиться через Вятку по льду, а через Уфу на осьми лодках, продолжал
путь, несмотря на всевозможные препятствия, и 5 мая у Симского завода настиг
толпу башкирцев, предводительствуемых свирепым Салаватом. Михельсон прогнал
их, завод освободил и через день пошел далее. Салават остановился в
осьмнадцати верстах от завода, ожидая Белобородова. Они соединились и
выступили навстречу Михельсону с двумя тысячами бунтовщиков и с осьмью
пушками. Михельсон разбил их снова, отнял у них пушки, положил на месте до
трехсот человек, рассеял остальных и спешил к Уйскому заводу, надеясь
настигнуть самого Пугачева; но вскоре узнал, что самозванец находился уже на
Белорецких заводах.
За рекою Юрзенем Михельсон успел разбить еще толпу мятежников и
преследовал их до Саткинского завода. Тут узнал он, что Пугачев, набрав до
шести тысяч башкирцев и крестьян, пошел на крепость Магнитную. Михельсон
решился углубиться в Уральские горы, надеясь соединиться с Фрейманом около
вершины Яика.
Пугачев, зажегши ограбленные им Белорецкие заводы, быстро перешел через
Уральские горы и 5 мая приступил к Магнитной, не имея при себе ни одной
пушки. Капитан Тихановский оборонялся храбро. Пугачев сам был ранен картечью
в руку и отступил, претерпев значительный урон. Крепость казалась спасена;
но в ней открылась измена: пороховые ящики ночью были взорваны. Мятежники
бросились, разобрали заплоты и ворвались. Тихановский с женою были повешены;
крепость разграблена и выжжена. В тот же день пришел к Пугачеву Белобородов
с четырьмя тысячами бунтующей сволочи.
Генерал-поручик Декалонг из Челябинска, недавно освобожденного от
бунтовщиков, двинулся к Верхо-Яицкой крепости, надеясь настигнуть Пугачева
еще на Белорецких заводах; но, вышед на линию, получил от верхо-яицкого
коменданта, полковника Ступишина, донесение, что Пугачев идет вверх по линии
от одной крепости на другую, как в начале своего грозного появления.
Декалонг спешил к Верхо-Яицкой. Тут узнал он о взятии Магнитной. Он двинулся
к Кизильской. Но, прошед уже пятнадцать верст, узнал от пойманного башкирца,
что Пугачев, услыша о приближении войска, шел уже не к Кизильской, а прямо
Уральскими горами на Карагайскую. Декалонг пошел назад. Приближаясь к
Карагайской, он увидел одни дымящиеся развалины: Пугачев покинул ее
накануне. Декалонг надеялся догнать его в Петрозаводской; но и тут уже его
не застал. Крепость была разорена и выжжена, церковь разграблена, иконы
ободраны и разломаны в щепы.
Декалонг, оставя линию, пошел внутреннею дорогою прямо на Уйскую
крепость. У него оставалось овса только на одни сутки. Он думал настигнуть
Пугачева хотя в Степной крепости; но, узнав, что и Степная уже взята,
пустился к Троицкой. На дороге, в Сенарской, нашел он множество народа из
окрестных разоренных крепостей. Офицерские жены и дети, босые, оборванные,
рыдали, не зная, где искать убежища. Декалонг принял их под свое
покровительство и отдал на попечение своим офицерам. 21 мая утром
приближился он к Троицкой, прошед шестьдесят верст усиленным переходом, и
наконец увидел Пугачева, расположившегося лагерем под крепостию, взятой им
накануне. Декалонг тотчас на него напал. У Пугачева было более десяти тысяч
войска и до тридцати пушек. Сражение продолжалось целых четыре часа. Во все
время Пугачев лежал в своей палатке, жестоко страдая от раны, полученной им
под Магнитною. Действиями распоряжал Белобородов. Наконец мятежники
расстроились. Пугачев сел на лошадь и с подвязанною рукою бросался всюду,
стараясь восстановить порядок; но все рассеялось и бежало. Пугачев ушел с
одною пушкою по Челябинской дороге. Преследовать было невозможно. Конница
была слишком изнурена. В лагере найдено до трех тысяч людей всякого звания,
пола и возраста, захваченных самозванцем и обреченных погибели. Крепость
была спасена от пожара и грабежа. Но комендант, бригадир Фейервар, был убит
накануне, во время приступа, а офицеры его повешены.
Пугачев и Белобородов, ведая, что усталость войска и изнурение лошадей
не позволят Декалонгу воспользоваться своею победою, привели в устройство
свои рассеянные толпы и стали в порядке отступать, забирая крепости и быстро
усиливаясь. Майоры Гагрин и Жолобов, отряженные Декалонгом на другой день
после сражения, преследовали их, но не могли достигнуть.
Михельсон между тем шел Уральскими горами, по дорогам малоизвестным.
Деревни башкирские были пусты. Не было возможности достать нужные припасы.
Отряд его был в ежечасной опасности. Многочисленные шайки бунтовщиков
кружились около его. 13 мая башкирцы, под предводительством мятежного
старшины, на него напали и сразились отчаянно; загнанные в болото, они не
сдавались. Все, кроме одного, насильно пощаженного, были изрублены вместе с
своим начальником. Михельсон потерял одного офицера и шестьдесят рядовых
убитыми и ранеными.
Пленный башкирец, обласканный Михельсоном, объявил ему о взятии
Магнитной и о движении Декалонга. Михельсон, нашед сии известия сообразными
с своими предположениями, вышел из гор и пошел на Троицкую в надежде
освободить сию крепость или встретить Пугачева в случае его отступления.
Вскоре услышал он о победе Декалонга и пошел на Варламово с намерением
пресечь дорогу Пугачеву. В самом деле, 22 мая утром, приближаясь к
Варламову, он встретил передовые отряды Пугачева. Увидя стройное войско,
Михельсон не мог сначала вообразить, чтоб это был остаток сволочи, разбитой
накануне, и принял его (говорит он насмешливо в своем донесении) за корпус
генерал-поручика и кавалера Декалонга; но вскоре удостоверился в истине. Он
остановился, удерживая выгодное свое положение у леса, прикрывавшего его
тыл. Пугачев двинулся противу его и вдруг поворотил на Чербакульскую
крепость. Михельсон пошел через лес и перерезал ему дорогу. Пугачев в первый
раз увидел перед собою того, кто должен был нанести ему столько ударов и
положить предел кровавому его поприщу. Пугачев тотчас напал на его левое
крыло, привел оное в расстройство и отнял две пушки. Но Михельсон ударил на
мятежников со всею своею конницею, рассеял их в одно мгновение, взял назад
свои пушки, а с ними и последнюю, оставшуюся у Пугачева после его разбития
под Троицкой, положил на месте до шестисот человек, в плен взял до пятисот и
гнал остальных несколько верст. Ночь прекратила преследование. Михельсон
ночевал на поле сражения. На другой день отдал он в приказе строгий выговор
роте, потерявшей свои пушки, и отнял у ней пуговицы и обшлага, до выслуги.
Рота не замедлила загладить свое бесчестие 2.
23-го Михельсон пошел на Чербакульскую крепость. Казаки, в ней
находившиеся, бунтовали. Михельсон привел их к присяге, присоединив к своему
отряду, и впоследствии был всегда ими доволен.
Жолобов и Гагрин действовали медленно и нерешительно. Жолобов, уведомив
Михельсона, что Пугачев собрал остаток рассеянной толпы и набирает новую,
отказался идти против его под предлогом разлития рек и дурных дорог.
Михельсон жаловался Декалонгу; а Декалонг, сам обещаясь выступить для
истребления последних сил самозванца, остался в Челябе и еще отозвал к себе
Жолобова и Гагрина.
Таким образом, преследование Пугачева предоставлено было одному
Михельсону. Он пошел к Златоустовскому заводу, услыша, что там находилось
несколько яицкнх бунтовщиков; но они бежали, узнав о его приближении. След
их чем далее шел, тем более рассыпался, и наконец совсем пропал.
27 мая Михельсон прибыл на Саткинский завод 3. Салават с новою шайкою
злодействовал в окрестностях. Уже Симской завод был им разграблен и сожжен.
Услыша о Михельсоне, он перешел реку Ай и остановился в горах, где Пугачев,
избавясь от погони Гагрина и Жолобова и собрав уже до двух тысяч всякой
сволочи, с ним успел соединиться.
Михельсон на Саткинском заводе, спасенном его быстротою, сделал первый
свой роздых по выступлению из-под Уфы. Через два дня пошел он против
Пугачева и Салавата и прибыл на берег Ая. Мосты были сняты. Мятежники на
противном берегу, видя малочисленность его отряда, полагали себя в
безопасности.
Но 30-го, утром, Михельсон приказал пятидесяти казакам переправиться
вплавь, взяв с собою по одному егерю. Мятежники бросились было на них, но
были рассеяны пушечными выстрелами с противного берега. Егеря и казаки
удержались кое-как, а Михельсон между тем переправился с остальным отрядом;
порох перевезла конница, пушки потопили и перетащили по дну реки на канатах.
Михельсон быстро напал на неприятеля, смял и преследовал его более двадцати
верст, убив до четырехсот и взяв множество в плен. Пугачев, Белобородов и
раненый Салават едва успели спастись.
Окрестности были пусты. Михельсон ни от кого не мог узнать о стремлении
неприятеля. Он пошел наудачу, и 2 июня отряженный им капитан Карташевский
ночью был окружен шайкою Салавата. К утру Михельсон подоспел к нему на
помощь. Мятежники рассыпались и бежали. Михельсон преследовал их с крайнею
осторожностию. Пехота прикрывала его обоз. Сам он шел немного впереди с
частию своей конницы. Сии распоряжения спасли его. Многочисленная толпа
мятежников неожиданно окружила его обоз и напала на пехоту. Сам Пугачев ими
предводительствовал, успев в течение шести дней близ Саткинского завода
набрать около пяти тысяч бунтовщиков. Михельсон прискакал на помощь; он
послал Харина соединить всю свою конницу, а сам с пехотою остался у обоза.
Мятежники были разбиты и снова бежали. Тут Михельсон узнал от пленных, что
Пугачев имел намерение идти на Уфу. Он поспешил пресечь ему дорогу и 5 июня
встретил его снова. Сражение было неизбежимо. Михельсон быстро напал на него
и снова разбил и прогнал.
При всех своих успехах Михельсон увидел необходимость прекратить на
время свое преследование. У него уже не было ни запасов, ни зарядов.
Оставалось только по два патрона на человека. Михельсон пошел в Уфу, дабы
там запастися всем для него нужным.
Пока Михельсон, бросаясь во все стороны, везде поражал мятежников,
прочие начальники оставались неподвижны. Декалонг стоял в Челябе и, завидуя
Михельсону, нарочно не хотел ему содействовать. Фрейман, лично храбрый, но
предводитель робкий и нерешительный, стоял в Кизильской крепости, досадуя на
Тимашева, ушедшего в Зелаирскую 4 крепость с лучшею его конницею. -
Станиславский, во все сие время отличившийся трусостию, узнав, что Пугачев
близ Верхо-Яицкой крепости собрал значительную толпу, отказался от службы и
скрылся в любимую свою Орскую крепость. Полковники Якубович и Обернибесов и
майор Дуве находились около Уфы. Вокруг их спокойно собирались бунтующие
башкирцы. Бирск сожжен был почти в их виду, а они переходили с одного места
на другое, избегая малейшей опасности и не думая о дружном содействии. По
распоряжению князя Щербатова, войско Голицына оставалось безо всякой пользы
около Оренбурга и Яицкого городка в местах уже безопасных; а край, где снова
разгорался пожар, оставался почти беззащитен 5.
Пугачев, отраженный от Кунгура майором Поповым, двинулся было к
Екатеринбургу; но, узнав о войсках, там находящихся, обратился к
Красно-Уфимску.
Кама была открыта, и Казань в опасности. Брант наскоро послал в
пригород Осу майора Скрыпицына с гарнизонным отрядом и с вооруженными
крестьянами, а сам писал князю Щербатову, требуя немедленной помощи.
Щербатов понадеялся на Обернибесова и Дуве, которые должны были помочь
майору Скрыпицыну в случае опасности, и не сделал никаких новых
распоряжений.
18 июня Пугачев явился перед Осою. Скрыпицын выступил противу его; но,