Страница:
— Почему ты не в постели?! — первым делом осведомилась она.
— О! — Кейн улыбнулся еще теплее. — Как приятно, что при одном моем виде тебе на ум приходит постель!
— Я совсем не о том!..
— А я о том. Когда я вижу тебя, мне вспоминается двуспальная кровать. Уж не знаю, чем ты так…
— Ты до отвращения вульгарен!
— Но забавен, не правда ли? Кстати, еще о забавном! Сегодня утром я выиграл пари. Вообрази, сделал ставку на то, что первый снег будет именно сегодня, — и выиграл. — Он одарил Натали безмятежной улыбкой и игриво коснулся ее плеча конвертом, который нес на почту. — Приглашаю тебя отпраздновать это событие.
— Вот еще!
Она отбросила руку Кейна, ненароком выбив конверт, и тот упал на тротуар. Взгляд ее сам собой потянулся к адресу.
— Джеймс Данн? Офицер, засвидетельствовавший вашу с Девлином сделку? — Это вырвалось прежде, чем Натали успела прикусить язык.
— Он самый, — спокойно подтвердил Кейн и добавил, отлично зная, что она обязательно будет противоречить каждому его слову: — Представляю, как тебе любопытно узнать, что в письме! Могу рассказать.
— Не имею ни малейшего желания это знать!
— Ну разумеется. — Он предложил ей руку. — Могу я по крайней мере рассчитывать, что ты проводишь меня до почты?
— Нет, не можешь!
Натали резко вскинула голову и двинулась в сторону почты. Кейн подождал немного, потом без труда догнал ее и пристроился рядом.
— Почему ты не хочешь со мной позавтракать? Боишься, что…
— Ничего я не боюсь! Сделай милость, оставь меня в покое!
Она попробовала ускорить шаг, но мешало объемистое зимнее одеяние. Кейн снова легко догнал ее.
— Ладно, давай прощаться. Сейчас отправлю письмо и сразу поеду на Промонтори-Пойнт.
— Куда?!! — Натали остановилась как вкопанная. — Это еще зачем? Только не говори, что и сегодня ты собираешься работать! И вообще я не верю, что ты здесь останешься.
— Конечно, останусь. Клаудкасл меня просто завораживает. Под холодным, спокойным фасадом здесь бурлят неистовые страсти… как и в тебе.
— Ты пожалеешь, что остался! — убеждала Натали. — Того, кто привык к жаре, сырости и комарам…
— …здешний климат бодрит и весьма, весьма стимулирует! Сколько ни работаю, никак не могу истратить всю энергию. Правда, по большей части она несколько другого рода. Знаешь, мне нужен совет: что делать с одной упрямой частью тела?
— Засунь ее в снег!
Натали бросилась прочь, провожаемая удовлетворенным смехом Кейна. Еще бы, ему снова удалось вывести ее из себя! Натали первой оказалась у окошечка клерка почтового отделения, и тот, хорошо ее зная, тут же протянул ей письмо. Сразу поняв по почерку на конверте, от кого оно, Натали нетерпеливо надорвала край. Пробегая взглядом строки письма, она улыбалась — Шелби Саттон, ее единственный родственник, обещал приехать в Клаудкасл не позднее чем через три недели.
Натали читала, не замечая, как внимательно наблюдает за ней Кейн Ковингтон. Лицо ее светилось счастьем, губы вздрагивали от смеха, что так и рвался из груди. В какой-то момент рыжий локон свесился вперед, заслонив обзор, и она заложила его за ухо легким, безотчетно изящным жестом.
Красота Натали Валланс, и без того неоспоримая в глазах Кейна, в подобные минуты обретала какой-то новый смысл, задевала иную, более глубокую струнку, поднимая физическое влечение на некую возвышенную ступень. Пришлось напомнить себе, что это глупый самообман.
Нет ничего смешнее, чем строить свое отношение к женщине на ее внешней прелести. Внешность обманчива. Это создание, которое кажется таким юным, милым и безыскусным, на самом деле особа лет тридцати, а то и старше, особа лживая, лицемерная, коварная. Кто знает, сколько мужчин держало ее в объятиях? Уж точно не один муж, иначе откуда бы ей набраться тех фокусов, которые она тогда продемонстрировала! Прелести и невинности в таких женщинах не больше, чем в ядовитой змее.
Тем не менее она пробудила в нем страстное желание, и одной той ночи было далеко не достаточно.
Необходимо это повторить, и не раз, пока не наступит пресыщение.
Потому что пресыщение неизбежно.
Это было одной из причин того, почему Кейн решил поселиться на Промонтори-Пойнт. Чем ближе к Клауд-Уэсту, тем выше шансы добиться желаемого. Когда дом будет готов, он уж как-нибудь изловчится и заманит туда Натали. Зима в Колорадо сурова, и что еще делать в долгие холодные ночи, как не согревать друг друга? Страсть — лучшее в мире топливо, когда за окнами воет вьюга. И никого поблизости, только они двое: он и рыжеволосая красавица со всем ее пылом и богатым опытом…
Кейн вернулся к действительности и вспомнил, что его ждет работа. Погруженная в чтение Натали не обратила внимания на то, что он, в свою очередь, подошел к окошечку. Отправив письмо, Кейн быстро покинул почтовое отделение.
* * *
Закрытый экипаж лорда Блэкмора двигался к Клауд-Уэсту с большой осторожностью — когда подморозило, Ранч-роуд схватилась льдом, а выпавший затем снег предательски скрывал скользкие участки. Снегопад продолжался и теперь, заслоняя огни Клаудкасла, оставшиеся более чем на тысячу футов ниже.
Ели вокруг дороги дремали, встряхиваясь лишь от редких порывов ветра, не проникавших, однако, внутрь роскошной кареты, где Натали чувствовала себя очень уютно и в полной безопасности рядом с внимательным, заботливым женихом — пожалуй, впервые за последние несколько недель.
Вечер на редкость удался. Эшлин и Натали отдали должное превосходной стряпне миссис Эллерой, потом они сыграли в лото с хозяевами дома и другими гостями. Все это были старые знакомые и добрые друзья, так что атмосфера сложилась непринужденная, к тому же Эшлин, необычайно оживленный, развлекал гостей забавными историями из своего детства в Англии.
Вот почему Натали чувствовала себя такой довольной. Она мысленно перебирала благодеяния, которыми осыпала ее судьба. Приезд дяди был не за горами, и Эшлин, в своем нетерпении познакомиться и сблизиться с Шелби Саттоном, считал дни до этого события. Кейн Ковингтон как сквозь землю провалился — скорее всего подхватил простуду, разгуливая с непокрытой головой, и теперь отсиживался в пансионе. Обильные снегопады, конечно же, поставили точку на строительстве дома. Что касается пари, поговаривали, что выигрыш пришелся Кейну более чем кстати, поскольку южанин совершенно издержался. Один из жильцов миссис Бейкер подслушал разговор Кейна с хозяйкой и уверял, что та соглашалась подождать с платой за комнату до тех пор, пока дела его не поправятся.
Натали нахмурилась.
Однако дела Кейна поправились, ведь так? Он выиграл пари и обзавелся деньгами. По словам Кэрол Томпсон, ставка была порядка тысячи долларов. Неплохо! При известной бережливости на этом можно продержаться месяцы.
Бережливость? Какое отношение это имеет к Кейну? Он все время трубит о потворстве своим желаниям, так что вряд ли он станет экономить. Всем известно, что он транжирит деньги в борделе мадам Мэдисон. Если учесть тамошние цены и аппетиты мистера Ковингтона, тысячи долларов надолго не хватит. А других источников дохода у него нет. Вряд ли кто-то в Клаудкасле согласится дать ему работу. Прииски по большей части закрыты на зиму, а те, что еще действуют, сокращают количество рабочих рук.
Облегченно вздохнув, Натали еще уютнее устроилась под меховой полостью.
— Могу я расценивать твой вздох как вздох удовлетворения? — осведомился Эшлин и с улыбкой привлек ее ближе.
— Конечно, дорогой.
Натали улыбнулась ему в ответ. Тогда он склонился к ней и поцеловал в губы — легко, нежно, как и подобает джентльмену. Отвечая на поцелуй, Натали сказала себе, что это совершенно нормально — то, что такого рода поцелуи не будят страсть. Потому что страсть и любовь — вещи разные. Страсть требовательна, и в этом весь презренный Кейн Ковингтон, а вот любовь бескорыстна. Таков Эшлин Блэкмор.
Он не из тех, кто видит в женщине источник удовольствия, он чтит узы иного рода и именно такие предлагает ей. Вот что значит быть человеком достойным.
С ним можно прожить безмятежно всю свою жизнь.
* * *
На другой день вся безмятежность Натали была разбита вдребезги.
Снегопад прекратился, оставив большие сугробы у стен зданий. Кое-где вдоль улиц тянулись выметенные до блеска ледяные пространства, и солнце, отражаясь от их поверхности, слепило глаза.
Натали стояла в мастерской французской модистки, мадам Дюбуа, где было так натоплено, что уж никак нельзя было замерзнуть даже в неглиже.
Натали ждала, когда принесут платье для примерки. Она, как и накануне, была в прекрасном настроении и благодарно улыбнулась элегантной брюнетке, когда та внесла наполовину готовый туалет. Это было чудное платье из переливчатой желтой тафты, с приспущенными плечами, выполненное в точности по образцу, который пленил Натали в последнем номере “Модного журнала”. Даже еще не законченное, оно было великолепно.
— Magnifique! Magnifique <Великолепный, замечательный (фр.).> ! — приговаривала мадам Дюбуа, застегивая многочисленные крючочки вдоль тесно пригнанной линии спины.
Внизу затренькал дверной колокольчик. Модистка жестом велела Натали оставаться на месте и поспешила встретить клиентку.. Натали нисколько не возражала против того, чтобы провести несколько минут в одиночестве, восхищаясь будущим нарядом. Она все еще любовалась своим отражением в зеркале, когда мадам Дюбуа вернулась с Кэрол Томпсон.
— Что за чудо! — с порога воскликнула вновь прибывшая. — Настоящий шедевр!
— У мадам Валланс отличная фигура, — заметила модистка, — Я всегда с радостью шью для нее.
— Конечно, конечно. — Описывая вокруг Натали круг, Кэрол на ходу развязывала ленты шляпки. — Ты похожа на бокал лимонного сока…
Натали открыла было рот для возражений, но подруга лукаво продолжала:
— …а я рядом с тобой — на зеленый от зависти боб!
— Ох, ради Бога! — Натали огладила присобранную на бедрах юбку, коснулась заниженной талии, опустила взгляд на грудь, сильно открытую над корсажем. — Не слишком ли это вызывающе?
— Как раз в меру! Когда судья — женщина, ей нужно хоть изредка напоминать об этом окружающим.
— Согласна! — поддержала мадам Дюбуа. — И потом, это платье еще скромное. Видели бы вы бальный наряд, который представил в нынешнем сезоне парижский модный дом! Клянусь, вырез был до самой талии, и все это держалось на паре узких лент! Мадам Валланс это бы очень пошло. Увы, в Клаудкасле на такое отважится разве что Катрина, она ведь известная бесстыдница! — И модистка одобрительно улыбнулась.
— Катрина? Это кто? — полюбопытствовала Натали.
— Она работает у мадам Мэдисон, — ответила Кэрол. — Говорят, у нее ноги начинаются прямо от шеи! Кстати сказать, Катрина сходит с ума по Кейну Ковингтону.
— Я тоже об этом слышала, причем от самой Катрины, — подтвердила мадам Дюбуа. — Девочки Молли Мэдисон заказывают у меня платья. Катрина только и говорила что об этом южанине с Миссисипи.
— Да? И что же именно она говорила? — оживилась Кэрол.
— Послушай, я уверена, что мадам Дюбуа не помнит ни единого…
— Отчего же, помню! Я обожаю посплетничать! Все француженки таковы. — Модистка понизила голое до заговорщицкого шепота. — Катрина уверяет, что мистер Ковингтон — ее близкий друг и что он настоящий знаток в любви! Якобы она едва не теряет сознание, когда он…
— Здесь слишком жарко! — вспыхнув, перебила ее Натали.
Мадам Дюбуа порхнула к окну, приоткрыла его и вернулась, всем своим видом выражая готовность продолжить разговор.
— Ходит в бордель! — возмутилась Кэрол. — Я бы предпочла, чтобы он ходил…
— Давайте же наконец займемся платьем! — вскричала Натали в отчаянной попытке сменить тему.
— …чтобы он ходил ко мне, — не унималась подруга. — Я ему намекнула на это, но, как видно, не слишком прозрачно. Впрочем, он предпочитает женщин другого рода.
— Правда? — Мадам Дюбуа задумалась. — Хотелось бы знать, какого он происхождения, этот мистер Ковингтон…
— Не знаю, — отмахнулась Кэрол. — Да и какая разница? Главное, что он ходит в казино не только ради игры, но и для того, чтобы подцепить девицу. Я узнала об этом от Джека, одного завсегдатая. Он говорит, что эти размалеванные, наглые особы так и липнут к Ковингтону, а он и рад-радешенек.
Натали окаменела.
— Значит, — уточнила модистка, — мистер Ковингтон проводит время с такими девицами?
— С кем же еще? — хмыкнула Кэрол. — Ему нравятся шлюхи, вот и все дела.
— Так, вот почему он никогда не появляется с приличными женщинами. Жаль! Я знаю в Клаудкасле не одну леди, которая с радостью приняла бы его ухаживания.
— Это не для него, — подытожила Кэрол. — Он человек низменных наклонностей. Знаете, как говорят: грязь к грязи липнет. — Она вздохнула с искренним сожалением. — Если кто-то по душе мистеру Ковингтону, значит, это пропащая женщина.
— Надо же! — воскликнула мадам Дюбуа.
— Увы. Судите сами: сколько я ни пыталась вовлечь его в беседу, он как воды в рот набирает. И так с каждой порядочной женщиной. — Кэрол вдруг встрепенулась. — Натали! Я видела, как ты с ним разговаривала, и не раз! И Ковингтон бывал всегда так оживлен! Как это понимать?
— Как? — Внутренне изнемогая от стыда, Натали насмешливо улыбнулась. — А, так в его глазах я не отношусь к порядочным женщинам!
Ее собеседницы дружно засмеялись, находя шутку удачной. Мадам Дюбуа помогла Натали избавиться от шуршащих тисков желтой тафты и очень удивилась, когда та принялась поспешно одеваться.
— Но как же так? Мы ведь договорились, что я сниму мерки для другого платья, бархатного!
Сославшись на усталость, Натали пообещала заглянуть для этой цели завтра. Кэрол осталась на примерку, за что Натали от всего сердца возблагодарила небеса. Она уже достаточно наслушалась о Кейне Ковингтоне, и сейчас ей требовалось время, чтобы эти неудобоваримые новости улеглись.
Подставив холодному ветру разгоряченное лицо, Натали повернула за угол, на Денвер-стрит, и, разумеется, наткнулась на того, кого меньше всего желала видеть. Она была достаточно выбита из колеи уже у модистки, но это потрясение окончательно ее подкосило.
Кейн Ковингтон выходил ни много ни мало как из оценочной, и на руке у него висела ослепительная красотка.
Натали отпрянула назад за угол и затаилась там с сильно бьющимся сердцем. Никогда еще она не испытывала подобного ужаса. Что понадобилось Кейну в конторе по оценке золотоносной руды? Не мог же он в считанные дни обнаружить, священное золото! Или мог?
Она побрела куда глаза глядят, вся во власти смятенных мыслей. Она шла и шла, пока не оказалась у особняка Эшлина Блэкмора.
Массивное здание было залито солнцем, солнце царствовало и в помещениях, что шли по фасаду. Лишь в одной комнате — в столовой — шторы были плотно задернуты, а двойные двери тщательно заперты. На низком серванте резного дуба стояли два хрустальных подсвечника, но свеча горела только в одном из них.
Часть длинного обеденного стола была накрыта белоснежной скатертью, на ней красовались два прибора дорогого севрского фарфора и два тонких бокала; столовое серебро было с безупречной аккуратностью разложено в ожидании обеда. А на другом краю стола сидела, свесив ноги, обнаженная девушка. Эшлин Блэкмор, тоже без одежды, стоял перед ней с незажженной свечой в руке и с жадностью целовал ее в гу5ы.
Вот он выпрямился, усмехнулся, прислонил свечу тупым концом к груди Белинды Бейкер. Обвел ее груди восьмеркой, двинулся к животу, затем ниже и, наконец, достиг темного треугольника в развилке бедер. Девушка послушно раздвинула ноги.
Внизу, у парадных дверей, Натали Валланс медлила, пытаясь стряхнуть гнетущие мысли и настроиться на предстоящий обед с женихом.
Прошло некоторое время.
Эшлин широко раздвинул бедра девушки и молча, но исступленно вошел в ее влажную глубину.
Натали взялась за дверной молоток.
Глава 18
— О! — Кейн улыбнулся еще теплее. — Как приятно, что при одном моем виде тебе на ум приходит постель!
— Я совсем не о том!..
— А я о том. Когда я вижу тебя, мне вспоминается двуспальная кровать. Уж не знаю, чем ты так…
— Ты до отвращения вульгарен!
— Но забавен, не правда ли? Кстати, еще о забавном! Сегодня утром я выиграл пари. Вообрази, сделал ставку на то, что первый снег будет именно сегодня, — и выиграл. — Он одарил Натали безмятежной улыбкой и игриво коснулся ее плеча конвертом, который нес на почту. — Приглашаю тебя отпраздновать это событие.
— Вот еще!
Она отбросила руку Кейна, ненароком выбив конверт, и тот упал на тротуар. Взгляд ее сам собой потянулся к адресу.
— Джеймс Данн? Офицер, засвидетельствовавший вашу с Девлином сделку? — Это вырвалось прежде, чем Натали успела прикусить язык.
— Он самый, — спокойно подтвердил Кейн и добавил, отлично зная, что она обязательно будет противоречить каждому его слову: — Представляю, как тебе любопытно узнать, что в письме! Могу рассказать.
— Не имею ни малейшего желания это знать!
— Ну разумеется. — Он предложил ей руку. — Могу я по крайней мере рассчитывать, что ты проводишь меня до почты?
— Нет, не можешь!
Натали резко вскинула голову и двинулась в сторону почты. Кейн подождал немного, потом без труда догнал ее и пристроился рядом.
— Почему ты не хочешь со мной позавтракать? Боишься, что…
— Ничего я не боюсь! Сделай милость, оставь меня в покое!
Она попробовала ускорить шаг, но мешало объемистое зимнее одеяние. Кейн снова легко догнал ее.
— Ладно, давай прощаться. Сейчас отправлю письмо и сразу поеду на Промонтори-Пойнт.
— Куда?!! — Натали остановилась как вкопанная. — Это еще зачем? Только не говори, что и сегодня ты собираешься работать! И вообще я не верю, что ты здесь останешься.
— Конечно, останусь. Клаудкасл меня просто завораживает. Под холодным, спокойным фасадом здесь бурлят неистовые страсти… как и в тебе.
— Ты пожалеешь, что остался! — убеждала Натали. — Того, кто привык к жаре, сырости и комарам…
— …здешний климат бодрит и весьма, весьма стимулирует! Сколько ни работаю, никак не могу истратить всю энергию. Правда, по большей части она несколько другого рода. Знаешь, мне нужен совет: что делать с одной упрямой частью тела?
— Засунь ее в снег!
Натали бросилась прочь, провожаемая удовлетворенным смехом Кейна. Еще бы, ему снова удалось вывести ее из себя! Натали первой оказалась у окошечка клерка почтового отделения, и тот, хорошо ее зная, тут же протянул ей письмо. Сразу поняв по почерку на конверте, от кого оно, Натали нетерпеливо надорвала край. Пробегая взглядом строки письма, она улыбалась — Шелби Саттон, ее единственный родственник, обещал приехать в Клаудкасл не позднее чем через три недели.
Натали читала, не замечая, как внимательно наблюдает за ней Кейн Ковингтон. Лицо ее светилось счастьем, губы вздрагивали от смеха, что так и рвался из груди. В какой-то момент рыжий локон свесился вперед, заслонив обзор, и она заложила его за ухо легким, безотчетно изящным жестом.
Красота Натали Валланс, и без того неоспоримая в глазах Кейна, в подобные минуты обретала какой-то новый смысл, задевала иную, более глубокую струнку, поднимая физическое влечение на некую возвышенную ступень. Пришлось напомнить себе, что это глупый самообман.
Нет ничего смешнее, чем строить свое отношение к женщине на ее внешней прелести. Внешность обманчива. Это создание, которое кажется таким юным, милым и безыскусным, на самом деле особа лет тридцати, а то и старше, особа лживая, лицемерная, коварная. Кто знает, сколько мужчин держало ее в объятиях? Уж точно не один муж, иначе откуда бы ей набраться тех фокусов, которые она тогда продемонстрировала! Прелести и невинности в таких женщинах не больше, чем в ядовитой змее.
Тем не менее она пробудила в нем страстное желание, и одной той ночи было далеко не достаточно.
Необходимо это повторить, и не раз, пока не наступит пресыщение.
Потому что пресыщение неизбежно.
Это было одной из причин того, почему Кейн решил поселиться на Промонтори-Пойнт. Чем ближе к Клауд-Уэсту, тем выше шансы добиться желаемого. Когда дом будет готов, он уж как-нибудь изловчится и заманит туда Натали. Зима в Колорадо сурова, и что еще делать в долгие холодные ночи, как не согревать друг друга? Страсть — лучшее в мире топливо, когда за окнами воет вьюга. И никого поблизости, только они двое: он и рыжеволосая красавица со всем ее пылом и богатым опытом…
Кейн вернулся к действительности и вспомнил, что его ждет работа. Погруженная в чтение Натали не обратила внимания на то, что он, в свою очередь, подошел к окошечку. Отправив письмо, Кейн быстро покинул почтовое отделение.
* * *
Закрытый экипаж лорда Блэкмора двигался к Клауд-Уэсту с большой осторожностью — когда подморозило, Ранч-роуд схватилась льдом, а выпавший затем снег предательски скрывал скользкие участки. Снегопад продолжался и теперь, заслоняя огни Клаудкасла, оставшиеся более чем на тысячу футов ниже.
Ели вокруг дороги дремали, встряхиваясь лишь от редких порывов ветра, не проникавших, однако, внутрь роскошной кареты, где Натали чувствовала себя очень уютно и в полной безопасности рядом с внимательным, заботливым женихом — пожалуй, впервые за последние несколько недель.
Вечер на редкость удался. Эшлин и Натали отдали должное превосходной стряпне миссис Эллерой, потом они сыграли в лото с хозяевами дома и другими гостями. Все это были старые знакомые и добрые друзья, так что атмосфера сложилась непринужденная, к тому же Эшлин, необычайно оживленный, развлекал гостей забавными историями из своего детства в Англии.
Вот почему Натали чувствовала себя такой довольной. Она мысленно перебирала благодеяния, которыми осыпала ее судьба. Приезд дяди был не за горами, и Эшлин, в своем нетерпении познакомиться и сблизиться с Шелби Саттоном, считал дни до этого события. Кейн Ковингтон как сквозь землю провалился — скорее всего подхватил простуду, разгуливая с непокрытой головой, и теперь отсиживался в пансионе. Обильные снегопады, конечно же, поставили точку на строительстве дома. Что касается пари, поговаривали, что выигрыш пришелся Кейну более чем кстати, поскольку южанин совершенно издержался. Один из жильцов миссис Бейкер подслушал разговор Кейна с хозяйкой и уверял, что та соглашалась подождать с платой за комнату до тех пор, пока дела его не поправятся.
Натали нахмурилась.
Однако дела Кейна поправились, ведь так? Он выиграл пари и обзавелся деньгами. По словам Кэрол Томпсон, ставка была порядка тысячи долларов. Неплохо! При известной бережливости на этом можно продержаться месяцы.
Бережливость? Какое отношение это имеет к Кейну? Он все время трубит о потворстве своим желаниям, так что вряд ли он станет экономить. Всем известно, что он транжирит деньги в борделе мадам Мэдисон. Если учесть тамошние цены и аппетиты мистера Ковингтона, тысячи долларов надолго не хватит. А других источников дохода у него нет. Вряд ли кто-то в Клаудкасле согласится дать ему работу. Прииски по большей части закрыты на зиму, а те, что еще действуют, сокращают количество рабочих рук.
Облегченно вздохнув, Натали еще уютнее устроилась под меховой полостью.
— Могу я расценивать твой вздох как вздох удовлетворения? — осведомился Эшлин и с улыбкой привлек ее ближе.
— Конечно, дорогой.
Натали улыбнулась ему в ответ. Тогда он склонился к ней и поцеловал в губы — легко, нежно, как и подобает джентльмену. Отвечая на поцелуй, Натали сказала себе, что это совершенно нормально — то, что такого рода поцелуи не будят страсть. Потому что страсть и любовь — вещи разные. Страсть требовательна, и в этом весь презренный Кейн Ковингтон, а вот любовь бескорыстна. Таков Эшлин Блэкмор.
Он не из тех, кто видит в женщине источник удовольствия, он чтит узы иного рода и именно такие предлагает ей. Вот что значит быть человеком достойным.
С ним можно прожить безмятежно всю свою жизнь.
* * *
На другой день вся безмятежность Натали была разбита вдребезги.
Снегопад прекратился, оставив большие сугробы у стен зданий. Кое-где вдоль улиц тянулись выметенные до блеска ледяные пространства, и солнце, отражаясь от их поверхности, слепило глаза.
Натали стояла в мастерской французской модистки, мадам Дюбуа, где было так натоплено, что уж никак нельзя было замерзнуть даже в неглиже.
Натали ждала, когда принесут платье для примерки. Она, как и накануне, была в прекрасном настроении и благодарно улыбнулась элегантной брюнетке, когда та внесла наполовину готовый туалет. Это было чудное платье из переливчатой желтой тафты, с приспущенными плечами, выполненное в точности по образцу, который пленил Натали в последнем номере “Модного журнала”. Даже еще не законченное, оно было великолепно.
— Magnifique! Magnifique <Великолепный, замечательный (фр.).> ! — приговаривала мадам Дюбуа, застегивая многочисленные крючочки вдоль тесно пригнанной линии спины.
Внизу затренькал дверной колокольчик. Модистка жестом велела Натали оставаться на месте и поспешила встретить клиентку.. Натали нисколько не возражала против того, чтобы провести несколько минут в одиночестве, восхищаясь будущим нарядом. Она все еще любовалась своим отражением в зеркале, когда мадам Дюбуа вернулась с Кэрол Томпсон.
— Что за чудо! — с порога воскликнула вновь прибывшая. — Настоящий шедевр!
— У мадам Валланс отличная фигура, — заметила модистка, — Я всегда с радостью шью для нее.
— Конечно, конечно. — Описывая вокруг Натали круг, Кэрол на ходу развязывала ленты шляпки. — Ты похожа на бокал лимонного сока…
Натали открыла было рот для возражений, но подруга лукаво продолжала:
— …а я рядом с тобой — на зеленый от зависти боб!
— Ох, ради Бога! — Натали огладила присобранную на бедрах юбку, коснулась заниженной талии, опустила взгляд на грудь, сильно открытую над корсажем. — Не слишком ли это вызывающе?
— Как раз в меру! Когда судья — женщина, ей нужно хоть изредка напоминать об этом окружающим.
— Согласна! — поддержала мадам Дюбуа. — И потом, это платье еще скромное. Видели бы вы бальный наряд, который представил в нынешнем сезоне парижский модный дом! Клянусь, вырез был до самой талии, и все это держалось на паре узких лент! Мадам Валланс это бы очень пошло. Увы, в Клаудкасле на такое отважится разве что Катрина, она ведь известная бесстыдница! — И модистка одобрительно улыбнулась.
— Катрина? Это кто? — полюбопытствовала Натали.
— Она работает у мадам Мэдисон, — ответила Кэрол. — Говорят, у нее ноги начинаются прямо от шеи! Кстати сказать, Катрина сходит с ума по Кейну Ковингтону.
— Я тоже об этом слышала, причем от самой Катрины, — подтвердила мадам Дюбуа. — Девочки Молли Мэдисон заказывают у меня платья. Катрина только и говорила что об этом южанине с Миссисипи.
— Да? И что же именно она говорила? — оживилась Кэрол.
— Послушай, я уверена, что мадам Дюбуа не помнит ни единого…
— Отчего же, помню! Я обожаю посплетничать! Все француженки таковы. — Модистка понизила голое до заговорщицкого шепота. — Катрина уверяет, что мистер Ковингтон — ее близкий друг и что он настоящий знаток в любви! Якобы она едва не теряет сознание, когда он…
— Здесь слишком жарко! — вспыхнув, перебила ее Натали.
Мадам Дюбуа порхнула к окну, приоткрыла его и вернулась, всем своим видом выражая готовность продолжить разговор.
— Ходит в бордель! — возмутилась Кэрол. — Я бы предпочла, чтобы он ходил…
— Давайте же наконец займемся платьем! — вскричала Натали в отчаянной попытке сменить тему.
— …чтобы он ходил ко мне, — не унималась подруга. — Я ему намекнула на это, но, как видно, не слишком прозрачно. Впрочем, он предпочитает женщин другого рода.
— Правда? — Мадам Дюбуа задумалась. — Хотелось бы знать, какого он происхождения, этот мистер Ковингтон…
— Не знаю, — отмахнулась Кэрол. — Да и какая разница? Главное, что он ходит в казино не только ради игры, но и для того, чтобы подцепить девицу. Я узнала об этом от Джека, одного завсегдатая. Он говорит, что эти размалеванные, наглые особы так и липнут к Ковингтону, а он и рад-радешенек.
Натали окаменела.
— Значит, — уточнила модистка, — мистер Ковингтон проводит время с такими девицами?
— С кем же еще? — хмыкнула Кэрол. — Ему нравятся шлюхи, вот и все дела.
— Так, вот почему он никогда не появляется с приличными женщинами. Жаль! Я знаю в Клаудкасле не одну леди, которая с радостью приняла бы его ухаживания.
— Это не для него, — подытожила Кэрол. — Он человек низменных наклонностей. Знаете, как говорят: грязь к грязи липнет. — Она вздохнула с искренним сожалением. — Если кто-то по душе мистеру Ковингтону, значит, это пропащая женщина.
— Надо же! — воскликнула мадам Дюбуа.
— Увы. Судите сами: сколько я ни пыталась вовлечь его в беседу, он как воды в рот набирает. И так с каждой порядочной женщиной. — Кэрол вдруг встрепенулась. — Натали! Я видела, как ты с ним разговаривала, и не раз! И Ковингтон бывал всегда так оживлен! Как это понимать?
— Как? — Внутренне изнемогая от стыда, Натали насмешливо улыбнулась. — А, так в его глазах я не отношусь к порядочным женщинам!
Ее собеседницы дружно засмеялись, находя шутку удачной. Мадам Дюбуа помогла Натали избавиться от шуршащих тисков желтой тафты и очень удивилась, когда та принялась поспешно одеваться.
— Но как же так? Мы ведь договорились, что я сниму мерки для другого платья, бархатного!
Сославшись на усталость, Натали пообещала заглянуть для этой цели завтра. Кэрол осталась на примерку, за что Натали от всего сердца возблагодарила небеса. Она уже достаточно наслушалась о Кейне Ковингтоне, и сейчас ей требовалось время, чтобы эти неудобоваримые новости улеглись.
Подставив холодному ветру разгоряченное лицо, Натали повернула за угол, на Денвер-стрит, и, разумеется, наткнулась на того, кого меньше всего желала видеть. Она была достаточно выбита из колеи уже у модистки, но это потрясение окончательно ее подкосило.
Кейн Ковингтон выходил ни много ни мало как из оценочной, и на руке у него висела ослепительная красотка.
Натали отпрянула назад за угол и затаилась там с сильно бьющимся сердцем. Никогда еще она не испытывала подобного ужаса. Что понадобилось Кейну в конторе по оценке золотоносной руды? Не мог же он в считанные дни обнаружить, священное золото! Или мог?
Она побрела куда глаза глядят, вся во власти смятенных мыслей. Она шла и шла, пока не оказалась у особняка Эшлина Блэкмора.
Массивное здание было залито солнцем, солнце царствовало и в помещениях, что шли по фасаду. Лишь в одной комнате — в столовой — шторы были плотно задернуты, а двойные двери тщательно заперты. На низком серванте резного дуба стояли два хрустальных подсвечника, но свеча горела только в одном из них.
Часть длинного обеденного стола была накрыта белоснежной скатертью, на ней красовались два прибора дорогого севрского фарфора и два тонких бокала; столовое серебро было с безупречной аккуратностью разложено в ожидании обеда. А на другом краю стола сидела, свесив ноги, обнаженная девушка. Эшлин Блэкмор, тоже без одежды, стоял перед ней с незажженной свечой в руке и с жадностью целовал ее в гу5ы.
Вот он выпрямился, усмехнулся, прислонил свечу тупым концом к груди Белинды Бейкер. Обвел ее груди восьмеркой, двинулся к животу, затем ниже и, наконец, достиг темного треугольника в развилке бедер. Девушка послушно раздвинула ноги.
Внизу, у парадных дверей, Натали Валланс медлила, пытаясь стряхнуть гнетущие мысли и настроиться на предстоящий обед с женихом.
Прошло некоторое время.
Эшлин широко раздвинул бедра девушки и молча, но исступленно вошел в ее влажную глубину.
Натали взялась за дверной молоток.
Глава 18
“Дорогой капитан Ковингтон!
В ответ на ваш запрос относительно интересующей вас титулованной особы могу сообщить следующее.
Хотя лорд Эшлин Блэкмор лично знаком с господами Моффитом, Тейбором, Эвансом и Бедфордом и регулярно обедает с ними, он не имеет никакого отношения к деятельности этой старой и уважаемой фирмы. Насколько мне удалось выяснить, он приезжает сюда лишь ради удовольствия. Время, свободное от вращения в денверских высших кругах, он тратит на регулярные посещения заведения дамы, известной как Молли Шелковинка, которое с успехом совмещает в себе публичный дом и питейное заведение.
Иными словами, жизнь вышеупомянутого джентльмена представляет собой непрерывную цепь развлечений. Он как будто не нуждается в деньгах и не владеет никаким ремеслом, кроме умения производить хорошее впечатление. В Денвере его считают выгодной партией.
Надеюсь, эти сведения будут вам полезны. Когда соберетесь в наши места, непременно заезжайте.
Всегда к вашим услугам, Джеймс Данн”.
Кейн сложил письмо и спрятал в нагрудный карман. Смуглое лицо его было бесстрастным. Покинув почтовое отделение, он отвязал Дьявола, вскочил в седло и с ходу послал гнедого в галоп, обдумывая полученный ответ.
Итак, Эшлин Блэкмор выдает себя не за того, кем на самом деле является. Остается выяснить, кто же он на самом деле. Но как?..
Впереди показался крепкий, приземистый сруб будущего дома Кейна. Он располагался в сосновой рощице, издалека напоминавшей огромное гнездо, и выглядел так уютно, что невольно вызывал улыбку. Хотя строению еще предстояло обзавестись кровлей, работа явно близилась к завершению.
Спешившись, Кейн быстро расседлал гнедого. Он сгорал от нетерпения поскорее взяться за работу. При известной удаче он мог уже через пару недель отпраздновать новоселье.
Дьявол насторожился, всхрапнул и затанцевал на месте. Кейн огляделся, пытаясь определить причину его беспокойства, и увидел Джо Саута, что трусил к нему на тощей каурой лошаденке. Парень помахал Кейну, ухмыляясь до ушей — видимо для разнообразия, он был совершенно трезв. Это уже было некоторой долей везения, в котором так нуждался Кейн. Вдвоем они могли взяться за кровлю уже сегодня.
* * *
В то же утро, ровно в десять, на Мейн-стрит появился дилижанс компании “Уэллс-Фарго-Оверленд”. Когда подножка была опущена и дверь открылась, из дилижанса выглянул седовласый джентльмен с безошибочной военной выправкой — полковник Шелби Саттон. Выйдя из экипажа, он повернулся к двери и приглашающим жестом протянул руки. Миниатюрная леди, одетая с большим вкусом и изяществом, весело засмеялась, когда он взял ее за талию и без труда приподнял. Не обращая внимания на взгляды и перешептывания, полковник галантно отнес ее к чисто выметенному тротуару и водрузил на него бережно, словно фарфоровую статуэтку. Чеканя шаг, как на параде, он повел ее под руку к дверям отеля “Эврика”.
Только когда эта необычная пара скрылась внутри, прохожие, оторвавшись от созерцания, приступили к обмену мнениями.
Шелби Саттон усадил свою даму в самом уютном уголке роскошного вестибюля, а сам промаршировал к конторке, где потребовал апартаменты и оплатил доставку туда многочисленных саквояжей и сундуков с нарядами. Когда водворение состоялось, он с нежностью взял ручку в бархатной перчатке.
— Дорогая, я прощаюсь с вами до вечера.
Дама подняла на него столь же нежный взгляд. Полковник был привлекательным мужчиной, высоким и статным, и они составляли на редкость интересную пару.
— Я буду считать минуты! — вздохнула дама с подкупающей искренностью.
Выйдя из отеля, Шелби Саттон отыскал взглядом здание суда, довольно улыбнулся и ухватил за плечо угловатого подростка, которому как раз случилось проходить мимо.
— Эй, парень, хочешь заработать пару долларов?
— Еще бы, сэр!
— Раз так, сбегай-ка в суд и передай Натали Валланс, что ее дядя Шелби уже в городе. Я буду в “Позолоченной клетке”, скажешь мне, когда она освободится. Вот тебе задаток, потом получишь еще столько же.
И полковник протянул мальчишке один доллар.
* * *
Эшлин Блэкмор чихнул, от неожиданности очень громко. Ну вот, подхватил простуду! Очень кстати, как раз к приезду полковника Саттона. И это при том, что Натали столько всего запланировала!
Эшлин снова чихнул, на этот раз, как и положено, в платок. Весь день он был не в своей тарелке. Этот Шелби Саттон, конечно, забросает его самыми неделикатными вопросами, как это свойственно заботливому дядюшке. Не хватало только сболтнуть лишнее!
— Ты простудился? — прозвучал рядом голосок Белинды, о присутствии которой граф совершенно забыл, погрузившись в тягостные раздумья.
В это холодное утро они находились в его роскошно обставленной гостиной. Эшлина знобило, и он подвинул кресло ближе к камину. Девушка сидела на ковре у его ног.
Вспомнив о ней, граф вспомнил также прошлый вторник и ужас тех минут, когда Натали едва не застала его с Белиндой. Он даже не подозревал, что может впасть в такую панику. Не зная, как объяснить то, что Натали оказалась у парадной двери его особняка много раньше назначенного часа, Эшлин решил, что ей на него донесли. Не хотелось вспоминать, но и забыть было невозможно, как он метался тогда, лихорадочно одеваясь и бросая Белинде хриплые, бессвязные указания, как бешено билось его сердце, когда он мчался вниз по лестнице, чтобы открыть дверь, и как оно ухнуло в пятки, когда Натали бросилась мимо него наверх — туда, где Белинда притворялась, что занята уборкой.
— Эшлин! — снова обратилась к нему девушка.
— Да-да! — Граф заставил себя встряхнуться. — Встань, дитя мое, и разденься. — Дождавшись, когда она сбросит одежду, он подумал и приказал: — На четвереньки!
Белинда повиновалась, как всегда, беспрекословно. С минуту Эшлин смотрел на все то, что существовало лишь для того, чтобы доставлять ему удовольствие, потом быстро спустил брюки и встал на колени позади Белинды.
И снова громко чихнул.
* * *
Судебному приставу наконец удалось привлечь внимание Натали, Прочитав по его губам, что есть важные новости, она слегка кивнула и снова повернулась к защитнику, молодому и неопытному, но готовому на все, чтобы выиграть дело о незаконном захвате золотоносного участка.
Теодор Бурфорд, судебный пристав, на цыпочках прокрался к судейскому столу, потом — пригнувшись — вдоль него и положил перед Натали сложенный вчетверо листок. Она и виду не подала, что замечает его действия, но позже, улучив момент, развернула листок на коленях.
“Ваша честь, полковник Саттон уже в городе и ждет в “Позолоченной клетке”. Можете передать ему все, что желаете, через Фрэнка Далласа. Бурфорд”.
Сердце Натали радостно подпрыгнуло. Приехал! И как рано! Обычно дилижанс добирался до Клаудкасла к одиннадцати, но на этот раз побил все рекорды.
Время тянулось медленно. Натали не стала писать, а шептаться во время заседания не годилось. Она едва дождалась, когда можно будет закрыть его.
Счастливая и беззаботная как птичка, Натали выпорхнула в коридор, где терпеливо дожидался юный Фрэнк. Вместо того чтобы послать его за дядей, она сунула пареньку доллар и отправила восвояси, а сама поспешила в “Позолоченную клетку”. Поскольку визиты в подобные заведения были не в ее привычках, Натали потопталась у дверей, набираясь смелости, и только потом решительно прошла внутрь.
Дядя Шелби у стойки о чем-то негромко говорил с барменом. Перепутать его с кем-то другим было невозможно — уж слишком прямым был разворот его плеч, слишком безупречно были зачесаны его серебряные седины. Натали приблизилась, лукаво усмехнулась и стукнула кулачком по полированному дереву стойки.
— Эй, бармен! Дамам у вас тоже наливают?
В салуне наступила мертвая тишина. Игроки, старатели, ковбои — все те, кто проводил там время, — разинув рты уставились на судью Натали Валланс, спрашивая себя, что может означать подобная выходка. Только Шелби Саттон не удивился. Не спеша повернувшись, он окинул взглядом дорогое лицо племянницы, расхохотался и привлек ее к себе в отеческом объятии, таком энергичном, что ее ноги оторвались от пола.
— Бармен! Ты что, оглох? Налей даме виски, да только не какого-нибудь пойла! — скомандовал он.
Забыв свое положение, да и вообще все на свете, Натали подняла стакан в молчаливом салюте и сделала приличный глоток. Она не заметила, сколько неодобрительных взглядов было брошено при этом в ее сторону.
Дядю совершенно не меняли годы — по крайней мере так ей показалось в момент счастливой встречи. В свои пятьдесят семь он выглядел мужчиной в расцвете сил. Бронзовая от загара кожа лица была все такой же тугой, без единой морщины. Нос у дяди Шелби был внушительный, он нависал над щеточкой седых усов и ртом, который умел и улыбаться, и сурово сжиматься. Одним словом, таким дядей можно было гордиться.
По дороге на ранчо у Натали возникла мысль рассказать ему о потере части поместья, но она решила отложить плохие новости на завтра, а этот день посвятить исключительно хорошим. Хотелось насколько возможно растянуть радость встречи.
— Дядя, я столько всего задумала на этот вечер! — с воодушевлением сообщила Натали, усаживаясь рядом с ним;
— Хочешь, угадаю? Твой ухажер поведет нас в оперу. Правильно?
— Ну дядя! Я хотела сделать тебе сюрприз! Зачем ты догадался!
— Вот незадача! — Шелби Саттон сокрушенно покачал головой. — Я совсем не хотел портить твой сюрприз. — Он обнял Натали за плечи. — Зато мой тебя наверняка поразит. Представляешь, в дилижансе я познакомился с мисс Ноэль Сальвато, оперной примадонной. Это она сообщила мне, что в Клаудкасле сегодня открывается оперный сезон, и пригласила нас всех вечером на спектакль.
В ответ на ваш запрос относительно интересующей вас титулованной особы могу сообщить следующее.
Хотя лорд Эшлин Блэкмор лично знаком с господами Моффитом, Тейбором, Эвансом и Бедфордом и регулярно обедает с ними, он не имеет никакого отношения к деятельности этой старой и уважаемой фирмы. Насколько мне удалось выяснить, он приезжает сюда лишь ради удовольствия. Время, свободное от вращения в денверских высших кругах, он тратит на регулярные посещения заведения дамы, известной как Молли Шелковинка, которое с успехом совмещает в себе публичный дом и питейное заведение.
Иными словами, жизнь вышеупомянутого джентльмена представляет собой непрерывную цепь развлечений. Он как будто не нуждается в деньгах и не владеет никаким ремеслом, кроме умения производить хорошее впечатление. В Денвере его считают выгодной партией.
Надеюсь, эти сведения будут вам полезны. Когда соберетесь в наши места, непременно заезжайте.
Всегда к вашим услугам, Джеймс Данн”.
Кейн сложил письмо и спрятал в нагрудный карман. Смуглое лицо его было бесстрастным. Покинув почтовое отделение, он отвязал Дьявола, вскочил в седло и с ходу послал гнедого в галоп, обдумывая полученный ответ.
Итак, Эшлин Блэкмор выдает себя не за того, кем на самом деле является. Остается выяснить, кто же он на самом деле. Но как?..
Впереди показался крепкий, приземистый сруб будущего дома Кейна. Он располагался в сосновой рощице, издалека напоминавшей огромное гнездо, и выглядел так уютно, что невольно вызывал улыбку. Хотя строению еще предстояло обзавестись кровлей, работа явно близилась к завершению.
Спешившись, Кейн быстро расседлал гнедого. Он сгорал от нетерпения поскорее взяться за работу. При известной удаче он мог уже через пару недель отпраздновать новоселье.
Дьявол насторожился, всхрапнул и затанцевал на месте. Кейн огляделся, пытаясь определить причину его беспокойства, и увидел Джо Саута, что трусил к нему на тощей каурой лошаденке. Парень помахал Кейну, ухмыляясь до ушей — видимо для разнообразия, он был совершенно трезв. Это уже было некоторой долей везения, в котором так нуждался Кейн. Вдвоем они могли взяться за кровлю уже сегодня.
* * *
В то же утро, ровно в десять, на Мейн-стрит появился дилижанс компании “Уэллс-Фарго-Оверленд”. Когда подножка была опущена и дверь открылась, из дилижанса выглянул седовласый джентльмен с безошибочной военной выправкой — полковник Шелби Саттон. Выйдя из экипажа, он повернулся к двери и приглашающим жестом протянул руки. Миниатюрная леди, одетая с большим вкусом и изяществом, весело засмеялась, когда он взял ее за талию и без труда приподнял. Не обращая внимания на взгляды и перешептывания, полковник галантно отнес ее к чисто выметенному тротуару и водрузил на него бережно, словно фарфоровую статуэтку. Чеканя шаг, как на параде, он повел ее под руку к дверям отеля “Эврика”.
Только когда эта необычная пара скрылась внутри, прохожие, оторвавшись от созерцания, приступили к обмену мнениями.
Шелби Саттон усадил свою даму в самом уютном уголке роскошного вестибюля, а сам промаршировал к конторке, где потребовал апартаменты и оплатил доставку туда многочисленных саквояжей и сундуков с нарядами. Когда водворение состоялось, он с нежностью взял ручку в бархатной перчатке.
— Дорогая, я прощаюсь с вами до вечера.
Дама подняла на него столь же нежный взгляд. Полковник был привлекательным мужчиной, высоким и статным, и они составляли на редкость интересную пару.
— Я буду считать минуты! — вздохнула дама с подкупающей искренностью.
Выйдя из отеля, Шелби Саттон отыскал взглядом здание суда, довольно улыбнулся и ухватил за плечо угловатого подростка, которому как раз случилось проходить мимо.
— Эй, парень, хочешь заработать пару долларов?
— Еще бы, сэр!
— Раз так, сбегай-ка в суд и передай Натали Валланс, что ее дядя Шелби уже в городе. Я буду в “Позолоченной клетке”, скажешь мне, когда она освободится. Вот тебе задаток, потом получишь еще столько же.
И полковник протянул мальчишке один доллар.
* * *
Эшлин Блэкмор чихнул, от неожиданности очень громко. Ну вот, подхватил простуду! Очень кстати, как раз к приезду полковника Саттона. И это при том, что Натали столько всего запланировала!
Эшлин снова чихнул, на этот раз, как и положено, в платок. Весь день он был не в своей тарелке. Этот Шелби Саттон, конечно, забросает его самыми неделикатными вопросами, как это свойственно заботливому дядюшке. Не хватало только сболтнуть лишнее!
— Ты простудился? — прозвучал рядом голосок Белинды, о присутствии которой граф совершенно забыл, погрузившись в тягостные раздумья.
В это холодное утро они находились в его роскошно обставленной гостиной. Эшлина знобило, и он подвинул кресло ближе к камину. Девушка сидела на ковре у его ног.
Вспомнив о ней, граф вспомнил также прошлый вторник и ужас тех минут, когда Натали едва не застала его с Белиндой. Он даже не подозревал, что может впасть в такую панику. Не зная, как объяснить то, что Натали оказалась у парадной двери его особняка много раньше назначенного часа, Эшлин решил, что ей на него донесли. Не хотелось вспоминать, но и забыть было невозможно, как он метался тогда, лихорадочно одеваясь и бросая Белинде хриплые, бессвязные указания, как бешено билось его сердце, когда он мчался вниз по лестнице, чтобы открыть дверь, и как оно ухнуло в пятки, когда Натали бросилась мимо него наверх — туда, где Белинда притворялась, что занята уборкой.
— Эшлин! — снова обратилась к нему девушка.
— Да-да! — Граф заставил себя встряхнуться. — Встань, дитя мое, и разденься. — Дождавшись, когда она сбросит одежду, он подумал и приказал: — На четвереньки!
Белинда повиновалась, как всегда, беспрекословно. С минуту Эшлин смотрел на все то, что существовало лишь для того, чтобы доставлять ему удовольствие, потом быстро спустил брюки и встал на колени позади Белинды.
И снова громко чихнул.
* * *
Судебному приставу наконец удалось привлечь внимание Натали, Прочитав по его губам, что есть важные новости, она слегка кивнула и снова повернулась к защитнику, молодому и неопытному, но готовому на все, чтобы выиграть дело о незаконном захвате золотоносного участка.
Теодор Бурфорд, судебный пристав, на цыпочках прокрался к судейскому столу, потом — пригнувшись — вдоль него и положил перед Натали сложенный вчетверо листок. Она и виду не подала, что замечает его действия, но позже, улучив момент, развернула листок на коленях.
“Ваша честь, полковник Саттон уже в городе и ждет в “Позолоченной клетке”. Можете передать ему все, что желаете, через Фрэнка Далласа. Бурфорд”.
Сердце Натали радостно подпрыгнуло. Приехал! И как рано! Обычно дилижанс добирался до Клаудкасла к одиннадцати, но на этот раз побил все рекорды.
Время тянулось медленно. Натали не стала писать, а шептаться во время заседания не годилось. Она едва дождалась, когда можно будет закрыть его.
Счастливая и беззаботная как птичка, Натали выпорхнула в коридор, где терпеливо дожидался юный Фрэнк. Вместо того чтобы послать его за дядей, она сунула пареньку доллар и отправила восвояси, а сама поспешила в “Позолоченную клетку”. Поскольку визиты в подобные заведения были не в ее привычках, Натали потопталась у дверей, набираясь смелости, и только потом решительно прошла внутрь.
Дядя Шелби у стойки о чем-то негромко говорил с барменом. Перепутать его с кем-то другим было невозможно — уж слишком прямым был разворот его плеч, слишком безупречно были зачесаны его серебряные седины. Натали приблизилась, лукаво усмехнулась и стукнула кулачком по полированному дереву стойки.
— Эй, бармен! Дамам у вас тоже наливают?
В салуне наступила мертвая тишина. Игроки, старатели, ковбои — все те, кто проводил там время, — разинув рты уставились на судью Натали Валланс, спрашивая себя, что может означать подобная выходка. Только Шелби Саттон не удивился. Не спеша повернувшись, он окинул взглядом дорогое лицо племянницы, расхохотался и привлек ее к себе в отеческом объятии, таком энергичном, что ее ноги оторвались от пола.
— Бармен! Ты что, оглох? Налей даме виски, да только не какого-нибудь пойла! — скомандовал он.
Забыв свое положение, да и вообще все на свете, Натали подняла стакан в молчаливом салюте и сделала приличный глоток. Она не заметила, сколько неодобрительных взглядов было брошено при этом в ее сторону.
Дядю совершенно не меняли годы — по крайней мере так ей показалось в момент счастливой встречи. В свои пятьдесят семь он выглядел мужчиной в расцвете сил. Бронзовая от загара кожа лица была все такой же тугой, без единой морщины. Нос у дяди Шелби был внушительный, он нависал над щеточкой седых усов и ртом, который умел и улыбаться, и сурово сжиматься. Одним словом, таким дядей можно было гордиться.
По дороге на ранчо у Натали возникла мысль рассказать ему о потере части поместья, но она решила отложить плохие новости на завтра, а этот день посвятить исключительно хорошим. Хотелось насколько возможно растянуть радость встречи.
— Дядя, я столько всего задумала на этот вечер! — с воодушевлением сообщила Натали, усаживаясь рядом с ним;
— Хочешь, угадаю? Твой ухажер поведет нас в оперу. Правильно?
— Ну дядя! Я хотела сделать тебе сюрприз! Зачем ты догадался!
— Вот незадача! — Шелби Саттон сокрушенно покачал головой. — Я совсем не хотел портить твой сюрприз. — Он обнял Натали за плечи. — Зато мой тебя наверняка поразит. Представляешь, в дилижансе я познакомился с мисс Ноэль Сальвато, оперной примадонной. Это она сообщила мне, что в Клаудкасле сегодня открывается оперный сезон, и пригласила нас всех вечером на спектакль.