Райс Энн. Час ведьмовства

   Рита думала, что об отлучках подруги известно только ей. Дейрдре была единственным человеком, кто поддерживал ее и помогал выжить в этой тюрьме, и, когда той не было рядом, у Риты буквально опускались руки.
   И вот в один из вечеров Рита отправилась на поиски Дейрдре. Может, она на качелях, думала она. Зима уже закончилась, и сумерки наступают лишь после ужина. А Дейрдре так любит сумерки…
   Однако на игровой площадке Дейрдре не было. Рита дошла до открытых ворот монастырского сада, утопающего в сумеречной тьме, на фоне которой светились белые головки лилий. Монахини обычно срезали их в пасхальное воскресенье. Нет, Дейрдре не осмелится нарушить запрет и не войдет в эти ворота.
   И вдруг Рита услышала голос подруги, а мгновением позже сумела разглядеть и ее саму, сидящую на каменной скамейке в густой тени низко опущенных ветвей ореховых деревьев. Сначала Рита заметила лишь светлое пятно – на Дейрдре была белая блузка – и только потом увидела лицо девушки и даже фиолетовую ленту в ее волосах. И еще она увидела рядом с ней какого-то высокого молодого человека.
   Вокруг стояла удивительная тишина. Даже музыкальный автомат в негритянском баре в тот момент молчал, а из здания школы не доносилось ни звука.
   И огни в доме, где жили монахини, казались совсем далекими – возможно, такое впечатление создавалось из-за обилия росших вдоль аркады деревьев.
   – Моя любимая… – эти слова молодого человека, обращенные к Дейрдре, были произнесены шепотом, но Рита услышала их совершенно отчетливо, равно как и ответ подруги:
   – Да, я действительно слышу, что ты говоришь.
   – Моя любимая, – снова прошептал он.
   А потом Дейрдре заплакала и сквозь слезы произнесла что-то еще – кажется, чье-то имя. Рита не смогла толком разобрать и теперь уже никогда не узнает, правильной ли была ее догадка, но тогда ей показалось, что Дейрдре сказала;
   – Мой Лэшер.
   Они поцеловались. Голова Дейрдре откинулась назад, и на фоне ее черных волос отчетливо белели его пальцы.
   – Я лишь хочу сделать тебя счастливой, моя любимая, – вновь донесся до Риты мужской голос.
   – Боже мой… – простонала в ответ Дейрдре и вскочила со скамейки.
   Через мгновение Рита увидела ее бегущей вдоль клумб с лилиями, а молодой человек исчез, словно растворился в сумраке. Поднявшийся ни с того ни с сего ветер был таким сильным, что сучья деревьев с яростью хлестали по террасам школьного здания. Казалось, весь сад неожиданно пришел в движение. И Рита была там совсем одна.
   Ей стало стыдно. Она не имела права подслушивать. Рита бегом бросилась к зданию школы и буквально взлетела по деревянной лестнице на четвертый этаж.
   Дейрдре вернулась лишь через час.
   Рита чувствовала себя подавленной, ее мучила совесть – как она могла шпионить за подругой?!! И все же поздней ночью, лежа без сна в постели, она вновь и вновь вспоминала слова молодого человека: «Моя любимая… Я лишь хочу сделать тебя счастливой, моя любимая…» Подумать только, и это он говорил Дейрдре!
   Рите встречались лишь такие парни, которых хлебом не корми – дай при первой же возможности потискать в укромном уголке девчонку, ничего другого им и не надо. Неуклюжие и грубые ребята, вроде ее дружка Терри из школы Святого Креста. «Знаешь, Рита, кажется, ты мне здорово нравишься», – не раз повторял Терри. «Еще бы, – усмехалась в ответ она. – А знаешь почему? Да потому, что я позволяю тебе безнаказанно лапать меня. Вот так-то, жеребец».
   В конце концов у ее отца лопнуло терпение. «Совсем гулящей девкой стала! – кричал он. – Ничего, пойдешь у меня в закрытую школу при монастыре. Да-да, вот туда и отправишься! Мне плевать, сколько это будет стоить».
   «Моя любимая…» Эти слова навевали мысли о красивой музыке, об элегантных джентльменах из старых фильмов, которые показывали поздно ночью по телевизору… О голосах из другого времени – неясных, мягких, отчетливо выговаривающих каждое слово, – и эти слова звучали словно поцелуи.
   Молодой человек, с которым встречалась Дейрдре, тоже чертовски обаятелен. Рите не удалось как следует разглядеть его лицо, но темные волосы и большие глаза она все же успела заметить. К тому же высокий и очень хорошо, элегантно одетый. Рита видела белые манжеты на его рубашке и крахмальный воротник.
   Рита и сама бы не прочь встречаться в саду с таким мужчиной – ему она ни в чем не смогла бы отказать.
   Рита не могла толком понять, какие чувства пробудило в ней это чужое, подсмотренное свидание. Она беззвучно плакала – но это были сладкие слезы – и знала, что на всю жизнь запомнит ту картину: притихший сад под темно-сиреневым сумеречным небом, мерцание вечерних звезд и мужской голос, с нежностью произносящий слова любви.
   А потом… А потом случился весь этот кошмар; монахини устроили Дейрдре судилище. Они привели ее в комнату отдыха, а остальным девочкам велели оставаться в спальне. Но и туда доносилось каждое слово. Дейрдре расплакалась, однако ни в чем не созналась.
   – Я сама видела того молодого человека! – сказала сестра Дэниел. – Ты что же, хочешь сказать, что я лгунья?
   Потом Дейрдре повели в монастырь, на беседу со старой матерью Бернардой, но и той не удалось добиться успеха.
   Когда сестры явились собирать вещи Дейрдре, у Риты защемило сердце. Она видела, как сестра Дэниел достала из коробочки изумрудный кулон, потом долго и пристально его разглядывала. Судя по выражению лица монахини и по тому, как она держала кулон, он казался ей дешевой стекляшкой. Рите было больно видеть, как руки сестры Дэниел касаются фамильной реликвии, как срывают с вешалок и бесцеремонно запихивают в чемодан халаты и другую одежду Дейрдре.
   Вот почему, когда в конце той же недели с сестрой Дэниел стряслась большая беда, Рита не испытала ни малейшей жалости… Разумеется, она не желала старой монахине такой смерти – та задохнулась в запертой комнате из-за оставленного без присмотра газового камина, – но чему быть, того не миновать.
   К тому же у Риты были другие, более важные, заботы. Вместо того чтобы оплакивать сестру Дэниел, так жестоко поступившую с Дейрдре, она искала способ связаться с подругой.
   В субботу Рита собрала всю мелочь, какая у нее была, и без конца звонила из автомата на первом этаже. Кто-то ведь должен знать домашний номер Мэйфейров. Они жили на Первой улице, всего в пяти кварталах от дома Риты, однако с таким же успехом могли обитать и на другом конце света. Садовый квартал и Ирландский канал словно два противоположных полюса. Особняк Мэйфейров считался одним из самых шикарных.
   А потом Рита отчаянно сцепилась с Сэнди, потому что та назвала Дейрдре сумасшедшей.
   – Хочешь знать, что она делала по ночам? – ехидно спросила Сэнди. – Так я тебе расскажу! Когда все засыпали, она сбрасывала одеяла и извивалась на постели всем телом так, словно ее кто-то целовал! Я это видела собственными глазами. Рот у нее был открыт, и движения походили на… ну, ты понимаешь, что я имею в виду… в общем, когда делают это… сама знаешь что. И она действительно испытывала все эти… ощущения… как будто это и вправду происходило!
   – Заткни свою грязную пасть! – закричала Рита, Она попыталась ударить Сэнди, но тут вмешались другие девчонки. Лиз Конклин отвела Риту в сторону и велела успокоиться. А потом сказала, что свидания с тем парнем в саду – пустяки по сравнению с другими, гораздо более ужасными, поступками Дейрдре.
   – Это она впустила его, Рита Мей. Я собственными глазами видела, как она провожала его наверх, на наш этаж.
   Лиз говорила шепотом и все время озиралась по сторонам, словно боялась, что их кто-то подслушивает.
   – Я тебе не верю, – отрезала Рита.
   – Я не шпионила за Дейрдре, – оправдывалась Лиз. – Я шла в ванную и увидела их вместе в рекреации – менее чем в десяти футах от нашей спальни.
   – Как он выглядел? – требовательным тоном спросила Рита, уверенная, что сейчас-то и разоблачит обманщицу – ведь в отличие от лгуньи Лиз она, Рита, его действительно видела.
   Однако Лиз верно описала молодого человека: высокий, темные волосы, очень «видный». А еще добавила, что он все время целовал Дейрдре и что-то нашептывал ей на ухо.
   – Нет, ты только представь, Рита Мей! Открыть все замки и привести ею наверх! Дейрдре просто с ума сошла!
   Позже, когда за Ритой начал ухаживать Джерри Лониган, она сказала ему:
   – Я знаю лишь то, что Дейрдре – самая прекрасная девчонка, которую я встречала в своей жизни. Поверь мне, по сравнению с монахинями она была просто святой. А когда я думала, что вот-вот свихнусь в этой дыре, она утешала меня и говорила, что понимает мои чувства. Да ради нее я готова на что угодно!
   Но когда Дейрдре действительно потребовалась помощь, Рита оказалась не в состоянии что-либо сделать.
   Через год с небольшим после того случая отроческая жизнь Риты закончилась, о чем она не сожалела ни секунды. Рита вышла замуж за Джерри Лонигана – человека, который был старше ее на двенадцать лет. Однако присущие Джерри доброта и порядочность выгодно отличали его от всех знакомых Рите парней. Да и зарабатывал он неплохо: старейшая в их приходе похоронная контора «Лониган и сыновья» обеспечивала семье приличный доход.
   Именно Джерри и сообщил Рите новости о Дейрдре – о том, что та беременна, а отец ребенка погиб в автомобильной катастрофе. И о том, что тетки – эти злобные полусумасшедшие сестры Мэйфейр – заставляют Дейрдре отказаться от ребенка.
   Рита не раз кружила возле дома Дейрдре в надежде встретиться с подругой. Она должна была повидать ее, но Джерри был против и упорно отговаривал ее от визита в особняк Мэйфейров:
   – С чего ты вбила себе в голову, что сможешь ей помочь? Ведь тебе прекрасно известно, что ее тетка, мисс Карлотта, – адвокат. И уж она-то найдет способ укротить Дейрдре, если та не захочет отдать ребенка.
   – Рита, такие штучки уже происходили очень много раз, – поддерживал сына Рэд Лониган. – Дейрдре либо подпишет бумаги, либо окажется в сумасшедшем доме. К тому же и отец Лафферти приложил руку к этому делу. А уж если и есть в церкви Святого Альфонса священник, которому я доверяю, так это Тим Лафферти.
   И тем не менее Рита не отказалась от своего намерения.
   Это было самым трудным делом, которое когда-либо выпадало на ее долю, – позвонить у двери громадного особняка Мэйфейров. Естественно, дверь открыла не кто иная, как мисс Карл, которой все боялись. Позже Джерри объяснил Рите, что, если бы на звонок вышла мисс Милли или мисс Нэнси, все могло бы обернуться по-другому.
   Рита вошла в дом, а точнее, буквально протиснулась мимо мисс Карл. Ну вот, дело сделано – она в доме! И тетушка Дейрдре совсем не похожа на злобную фурию – обычная деловая женщина.
   – Я просто хочу повидаться с Дейрдре, – сбивчиво начала Рита. – Она была моей лучшей подругой в школе Святой Розы…
   Всякий раз, когда мисс Карл произносила вежливые слова отказа, Рита продолжала настаивать, находя все новые и новые аргументы, главным из которых была их с Дейрдре близкая дружба в прошлом.
   – Рита Мей!
   Голос Дейрдре прозвучал откуда-то сверху, а потом на ступенях лестницы показалась и она сама – с мокрым от слез лицом, с разметавшимися по плечам спутанными волосами она босиком бежала навстречу Рите. Следом спешила толстуха мисс Нэнси.
   Мисс Карл крепко схватила Риту за руку и, не обращая внимания на ее мольбы, потащила к входной двери.
   – Я всего лишь минутку поговорю с ней, – просила девушка.
   – Рита Мей, они собираются отобрать у меня ребенка!
   Мисс Нэнси обхватила Дейрдре за талию и оторвала ее ноги от ступенек.
   – Рита Мей! – пронзительно закричала Дейрдре. В руке она держала что-то похожее на маленькую визитную карточку.
   – Рита Мей, позвони этому человеку. Попроси его помочь мне.
   – Отправляйтесь домой, Рита Мей Лониган! – приказным тоном потребовала мисс Карл.
   Однако Рита прошмыгнула мимо нее и бросилась к подруге, которая изо всех сил отбивалась от мисс Нэнси, в то время как та, прижатая к перилам, вот-вот готова была потерять равновесие. Дейрдре попыталась перебросить Рите маленькую белую карточку, но легкий клочок бумаги, покачиваясь в воздухе, упал у основания лестницы, и к нему тут же устремилась мисс Карл.
   То, что произошло потом, больше походило на потасовку за право обладания сувенирами Марди-Гра, когда карнавальное шествие движется по улицам, и с платформ в толпу бросают разные безделушки. Рита толкнула мисс Карл в бок, рванулась вперед и стремительно схватила карточку, как хватают с мостовой, опережая других, какое-нибудь дешевое ожерелье.
   – Рита Мей, позвони этому человеку! – кричала Дейрдре. – Скажи ему, что мне нужна его помощь.
   – Обязательно, Диди, не беспокойся!
   Мисс Нэнси волокла племянницу наверх. Босые ноги Дейрдре молотили воздух, а ногти глубоко впились в руку толстухи. Зрелище было ужасное – иначе не скажешь.
   – Отдайте мне это, Рита Мей Лониган!
   Мисс Карл крепко держала Риту за запястье. Но ей каким-то образом удалось высвободиться из цепких пальцев, и она стремглав бросилась прочь, через террасу, зажав в кулаке белую карточку и слыша за спиной топот погони.
   Рита неслась по дорожке, а сердце ее бешено колотилось. Боже милостивый, Пресвятая Дева Мария, ну и сумасшедший дом! Джерри расстроится, когда узнает. А что скажет Рэд?
   Вдруг Рита почувствовала резкую, отвратительную боль: ее дернули за волосы. Мисс Карл почти сбила ее с ног.
   – Как ты смеешь, старая ведьма?!
   Рита в ярости стиснула зубы – она терпеть не могла, когда ее дергали за волосы. В таких скверных переделках ей еще бывать не доводилось.
   Мисс Карл пыталась любой ценой завладеть белым клочком бумаги, выкручивая его из пальцев Риты, однако девушка, крепко сжимала кулак. Другой рукой мисс Карл по-прежнему резко и сильно дергала Риту за волосы, словно намеревалась вырвать их с корнем.
   – Перестаньте! – орала Рита. – Я предупреждаю вас! Слышите, я предупреждаю вас!
   Господи, ну не драться же, в самом деле, с пожилой женщиной!
   Но когда мисс Карл в очередной раз рванула волосы Риты, та все-таки ударила старую ведьму правой рукой в грудь, отчего мисс Карл упала прямо в кусты. Если бы ветви не росли столь густо, она непременно свалилась бы на землю.
   Рита выбежала из ворот.
   В пылу сражения она и не заметила, что погода портится, а теперь буря разразилась над самой головой. Мощные черные сучья дубов с громким рокотом раскачивались на ветру, деревья поменьше тревожно зашелестели листвой. Ветви яростно хлестали по стенам дома, скребли крышу террасы верхнего этажа. Внезапно до Риты донесся звон разбитого стекла.
   Она остановилась и оглянулась: на особняк обрушился целый дождь из зеленых листочков, мелкие веточки и прутики сыпались на землю. Так бывает только во время урагана Мисс Карл стояла на дорожке, устремив пристальный взгляд на беснующиеся вверху кроны деревьев. К счастью, руки и ноги у нее, похоже, были целы.
   Великий Боже! Вот-вот начнется ливень, и Рита вымокнет до нитки еще прежде, чем доберется хотя бы до Мэгазин-стрит. В довершение к выдранным волосам еще и помокнуть насквозь – нет, это уж слишком! Слезы сами собой хлынули из глаз. Ну и видок у нее был, наверное, в тот момент!
   Однако обошлось без дождя. Рита благополучно вернулась домой, но когда она наконец рухнула на стул в кабинете Джерри, то чувствовала себя совершенно раздавленной.
   – Я же говорил, нельзя было туда ходить, ни в коем, случае! – упрекнул ее муж. – Дорогая, эти старые семейные кланы способны все обернуть против нас!
   К сожалению, в тот момент у него не было времени на разговоры. Вот-вот должен был начаться вынос покойника, и Джерри следовало помогать отцу.
   Но Рита, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась – ей необходимо было выплакаться.
   – Ты только посмотри, Джерри! Во что она превратилась! – сквозь слезы воскликнула она, бросив взгляд на все еще остававшуюся в руке визитную карточку – измятую, влажную от пота – Ни единой цифры не разобрать! – И Рита заплакала еще горше.
   – Погоди, для начала постарайся хоть немного прийти в себя.
   Джерри по обыкновению был спокоен и терпелив – доброта и уравновешенность всегда служили отличительными чертами его характера. Он склонился над Ритой, взял карточку и аккуратно расправил ее на сукне письменного стола. Потом достал увеличительное стекло…
   Средняя часть листочка бумаги пострадала меньше всего, и в центре его отчетливо читалось написанное крупным шрифтом слово:

ТАЛАМАСКА

   Все! Больше ничего на листочке не сохранилось! Буквы и цифры в нижней его части превратились в бесформенные пятнышки черной типографской краски на размякшем белом картоне.
   – Боже мой! Диди! Бедная моя Диди! – опять запричитала Рита.
   Джерри положил карточку между двумя толстыми книгами, но и это не помогло. Подошедший тем временем Рэд внимательно рассмотрел изуродованный белый клочок, но тоже ничем не смог помочь невестке. Этот человек знал почти все и всех, однако слово «Таламаска» слышал впервые. Будь то названием одной из гильдий, имеющих отношение к празднованию Марди-Гра, он бы наверняка вспомнил.
   – Смотри, на обратной стороне что-то написано чернилами, – сказал Рэд. – Взгляни.
   И действительно, на обороте карточки было имя: Эрон Лайтнер – но номер телефона отсутствовал. Вся информация определенно находилась на лицевой стороне. Листок попробовали прогладить горячим утюгом, но и это не помогло.
   Рита сделала все, что было в ее силах.
   Она просмотрела телефонную книгу, пытаясь найти Эрона Лайтнера или Таламаску. Потом позвонила в справочное бюро и долго пытала оператора, умоляя уточнить, нет ли каких-либо номеров, не попавших в основные списки. Она даже просмотрела колонки рекламных объявлений в нескольких газетах.
   – Не забывай, что, когда эта карточка оказалась у тебя, она уже была старой и потертой, – напомнил ей Джерри.
   Пятьдесят долларов, потраченных на частные объявления, тоже не принесли никаких результатов. Отец Джерри посоветовал Рите оставить это безнадежное дело, хотя – надо отдать ему должное – ни словом не упрекнул ее за все предпринятые усилия.
   – Девочка, не ходи больше в тот дом, – сказал ей Рэд. – Ни мисс Карлотта, ни ей подобные меня не пугают. Просто я не хочу, чтобы ты крутилась возле таких людей.
   Рита заметила, как переглянулись при этом Джерри и Рэд. Отцу с сыном явно было известно нечто такое, о чем они не желали распространяться. Рита знала, что много лет назад именно похоронное бюро «Лониган и сыновья» занималось организацией похорон матери Дейрдре, когда бедняжка вывалилась из окна Рита много об этом слышала, Рэд помнил и ту самую бабушку Дейрдре, которая, по словам подруги, тоже «умерла молодой».
   Но об остальном отец и сын Лониган помалкивали, как и подобает гробовщикам. Да и Рите было не до рассказов об этом ужасном доме и его обитательницах – ей и без того хватало поводов для расстройства.
   И вновь, как когда-то в монастырской школе, Рита каждый вечер засыпала в слезах. Оставалось только надеяться, что Дейрдре каким-то образом попались на глаза объявления в газетах и она все же знала о стараниях Риты выполнить просьбу подруги.
 
   Прошел еще год, прежде чем Рита снова увидела Дейрдре. Девочку, которую та родила, увезли в Калифорнию. Заботу о ребенке взяли на себя какие-то родственники Мэйфейров – хорошие люди, как говорили, и богатые. Он – адвокат, как и мисс Карл.
   Сестра Бриджет-Мэри из приходской школы Святого Альфонса рассказывала Джерри, что девочка просто прелесть и в отличие от черноволосой Дейрдре блондинка Отец Лафферти позволил матери лишь один раз поцеловать ребенка и тут же унес его.
   От этих слов Риту пробрала дрожь. Так люди целуют покойника, прежде чем закрыть крышку гроба Подумать только! Сказать: «Поцелуи твое дитя» – и навсегда лишить малышку материнской ласки!
   Стоит ли удивляться, что Дейрдре помутилась рассудком и ее прямо из родильного отделения отправили в лечебницу.
   – В этой семье такое не впервые, – покачав головой, сказал Рэд Лониган. – Лайонел Мэйфейр умер в смирительной рубашке.
   Рита спросила, о ком идет речь, но свекор не ответил.
   – С ней нельзя так обращаться, – сокрушенно произнесла Рита – Дейрдре такая милая и ласковая. Ведь она и мухи не обидит.
   Как только Рита узнала, что Дейрдре наконец снова вернулась домой, она в первое же воскресенье отправилась к мессе в часовню, находившуюся в Садовом квартале. Там молились преимущественно богатые люди, не посещавшие ни в одну из двух больших приходских церквей на Мэгазин-стрит: церковь Святого Альфонса и церковь Святой Марии.
   Рита пошла к десятичасовой мессе, решив про себя, что если не встретит Дейрдре в часовне, то на обратном пути непременно заглянет в особняк Мэйфейров. К счастью, этого не понадобилось, поскольку Дейрдре была на службе в сопровождении мисс Белл и мисс Милли. Слава Богу, с ними не было мисс Карлотты.
   Выглядела Дейрдре ужасно – сущий призрак, как сказала бы мать Риты. Под глазами Дейрдре темнели круги. На ней было старое, лоснящееся габардиновое платье, да еще и с подкладными плечиками. Оно совершенно ей не шло и, должно быть, принадлежало кому-то из теток.
   После мессы, когда Дейрдре вместе с ни на минуту не оставлявшими ее одну тетушками спускалась по мраморным ступеням, Рита набралась смелости и бросилась следом.
   Удивительная улыбка Дейрдре осталась прежней, но когда она попыталась заговорить, то не смогла произнести ни слова и лишь едва слышно выдохнула:
   – Рита Мей!
   Рита наклонилась, чтобы поцеловать подругу.
   – Диди, я пыталась сделать то, о чем ты меня тогда просила, – тихо прошептала она. – Но мне так и не удалось разыскать того человека. От карточки почти ничего не осталось.
   Ответом ей был лишь отсутствующий взгляд широко раскрытых глаз. Такое впечатление, что Дейрдре вообще не поняла, о чем идет речь. Неужели забыла? Хорошо, что хоть тетушки не обращали на них внимания. Мисс Белл и мисс Милли обменивались приветствиями с другими прихожанами. Впрочем, старая мисс Белл давно уже вообще ничего не замечала.
   Но тут Дейрдре словно вдруг вспомнила, и на лице ее вновь появилась та же необыкновенная улыбка.
   – Не переживай, Рита Мей… – мягко сказала она, коснувшись пальцев Риты, а потом наклонилась и поцеловала ее в щеку.
   Но тут подошла мисс Милли:
   – Нам пора идти, дорогая.
   «Не переживай, Рита Мей…» – в этих словах была вся Дейрдре Мэйфейр – самая прекрасная девушка из всех, кого Рита когда-либо знала.
   Вскоре после их встречи Дейрдре опять попала в лечебницу. Люди видели, как она босиком разгуливала по Джексон-авеню и разговаривала сама с собой. А еще через какое-то время до Риты дошли слухи, что Дейрдре поместили в психиатрическую лечебницу в Техасе, что она «неизлечимо больна» и никогда не вернется домой.
   Когда умерла старая мисс Белл, Мэйфейры, как всегда, обратились к «Лонигану и сыновьям». Возможно, мисс Карл даже не помнила о стычке с невесткой владельца похоронного бюро. На церемонию съехались родственники со всех концов страны, но Дейрдре среди них не было.
   Рэд Лониган терпеть не мог старое Лафайеттское кладбище, где на каждом шагу попадались полуразрушенные от времени могилы, в глубине которых виднелись сгнившие гробы и даже кости. После каждой церемонии похорон на этом кладбище он чувствовал себя совершенно больным и разбитым.
   – Но Мэйфейры хоронят здесь своих покойников с 1861 года, – говорил он. – И можете мне поверить, за своим склепом они следят как полагается – в этом им следует отдать должное. Каждый год красят литую чугунную решетку. А когда приезжают туристы, им прежде всего показывают, конечно же, усыпальницу Мэйфейров. Там ведь лежит не одно поколение, даже младенцы. Сколько имен высечено на надгробных камнях со времен Гражданской войны! Жаль, что остальная часть кладбища в столь плачевном состоянии. Ходят разговоры, что не сегодня завтра его вообще сровняют с землей.
   Но разговоры утихли, а Лафайеттское кладбище осталось в неприкосновенности. Слишком уж оно было привлекательным для туристов. Да и обитатели Садового квартала любили это кладбище. Вот почему вместо окончательного разрушения его привели в относительный порядок: убрали мусор, отремонтировали и заново побелили стены и посадили новые деревья магнолии. Но все равно здесь оставалось достаточно ветхих могил для любителей поглазеть на человеческие кости. Как-никак кладбище было «историческим памятником».
   Однажды Рэд привел сюда Риту, чтобы показать ей могилы тех, кого унесла эпидемия желтой лихорадки.
   На надгробных табличках она увидела длинные списки имен: в течение нескольких дней эпидемия уносила целые семьи, люди умирали, друг за другом. Лониган показал невестке и усыпальницу Мэйфейров – внушительное сооружение, внутри которого находились двенадцать больших – величиной с печь – склепов. По периметру тянулась узкая полоса травы, окаймленная невысокой чугунной оградой. Две мраморные вазы на ступеньке возле входа были заполнены великолепными свежесрезанными лилиями, гладиолусами и множеством других цветов.
   – А они действительно следят за своей усыпальницей, – восхищенно сказала Рита.
   Рэд Лониган тоже смотрел на цветы. Но молчал – словно задумался о чем-то. Через какое-то время он откашлялся и, указывая на таблички с именами, назвал тех из усопших Мэйфейров, кого знал лично.