«Детей вдовы» среди потешников на льду не было видно, при том, что день давно перевалил на другую половину. Снова пошел частый кусачий снежок, и Джаред поежился. Плащ он оставил Дагмар, понадеявшись, что как вчера хватит ему и куртки. Может, если б он передвигался пешком, так бы оно и было. А эдак – приятного мало. И чего ради он здесь торчит? Ради преданности «Детям вдовы»? Других причин нет. Ничего из ряда вон выходящего не происходит. Джаред развернул Табиба, и чуть было не столкнулся с другим всадником.
– Замерз? – спросил Кайрел ап Тангвен спокойно и даже благодушно. Никакого удивления присутствию Джареда он не выразил. Он сидел на своем караковом, и с полдюжины воинов окружало его. Всех их Джаред знал по Дуэргару.
– Прости, господин, что не заметил тебя… а то бы поприветствовал…
– А я тебя еще вчера заметил. С какими-то девицами.
– Да, я ходил смотреть на въезд наследника.
– Значит, ты осел в Эрденоне?
– Да, так получилось. – Как обычно, Джаред счел благоразумным умолчать, что в Эрденоне он находился далеко не все время с тех пор, как расстался с Кайрелом.
– А плащом не обзавелся. Нехорошо, по здешними морозам. На, держи. – Он расстегнул пряжку на собственном плаще и бросил его Джареду.
– Господин, я не могу принять такой дар. Ты уже подарил мне чалого, теперь плащ.
– А даже святого Мартина больше, чем на половину плаща, не хватило. Но мне легче – за плащ платит император.
И, не дожидаясь ответа, он, тронув поводья, отъехал в сторону.
Джаред накинул плащ на плечи, и, согревшись, приободрился. А тут и Матфре сотоварищи появились. Они тоже обошлись без коньков, но не шлепаться, ни кувыркаться по льду, уже порядком изрезанном полозьями и подковами, не собирались. Гиро и Баларт, оба в масках, волокли за собой по льду какой-то короб, Матфре тащил на плече угрожающих размеров топор.
«Игра об отрубленной голове!» – крикнули они хором, и более не произносили ни слова. Короб установили против саней герцога и наследника. Гиро извлек из-за пазухи дудочку и начал наигрывать на ней нечто заунывное, а Баларт пустился в пляс. Он нисколько не напоминал танец, виденный Джаредом во дворе гостиницы. Скорее, это была пантомима. Комедиант падал на колени, умоляюще складывал руки, бил себя в грудь, вскакивал, простирал длани то к темнеющим небесам, то к высоким господам в санях. Ясно было, что он просит милосердия и снисхождения. Матфре тем временем натянул на лицо капюшон куртки, и стал вылитый палач. Такова была его участь в корпорации – изображать всяческих злодеев. Он подошел к Баларту и схватил его за шиворот. Тот, заламывая руки, вырывался, но тщетно. Палач доволок его до короба и бросил на рядом на колени. Теперь уже Матфре, уместив на коробе-плахе топор, начал жестикулировать, дабы зрители поняли, сколь мерзкий и ничтожный злодей ждет своей участи, и какие мучения его ожидают. Гиро отчаянно дудел, а потом, вытащив из-под плаща бубен, часто заколотил в него. Матфре, ухнув, схватился за топор, широко размахнулся и ударил. Голова Баларта слетела с плеч и покатилась по льду. Зрители ахнули, а в свите герцогини послышался визг. Не то, чтоб здесь боялись и не выносили зрелища казни, но сейчас все были настроены на веселый фарс. И вдруг – такие ужасы. Обезглавленное тело распласталось на льду, а «палач», подойдя к мертвой голове, поднял ее за волосы. И, как водилось при казнях, показал ее присутствующим. Все замерли. И в глубокой тишине «труп» внезапно вскочил на ноги. На сей раз визжали не только дамы. А Матфре ловко кинул голову казненному и тот ее поймал и заплясал на месте, подбрасывая голову, как мяч. Джаред понял, в чем был фокус: пока Матфре отвлекал внимание публики, Баларт, стоя на коленях, вытащил из плаща или из короба бутафорскую голову, а собственную втянул в плечи и прикрыл воротником плаща. Но игра еще не закончилась. Гиро стащил с себя личину и швырнул ее брату, а тот одновременно перебросил ему бутафорскую голову, и оба, обменявшись головами и лицами, пустились в зажигательный пляс, к которому присоединился и Матфре, не выпускавший из рук топора. Публика пришла в полный восторг. Безусловно, это было лучше из всего показанного за день. Даже наследник престола, так и не оставивший скучной мины, не счел за труд поаплодировать. Отплясав, Гиро с бубном и Баларт с перевернутой маской двинулись вдоль саней и собрали изрядно денег. Джаред заметил, что герцог Тирни бросил комедиантам кошелек, но в отличие от приближенных, не соизволил даже хлопнуть в ладоши. А распорядитель уже теснил «Детей вдовы» со льда.
Джаред оглянулся. Представление окончено, можно и уезжать. А плащ можно было и отдать хозяину. Но Кайрела он не увидел, хотя его охрана была на прежнем месте. Джаред подъехал к ним.
– Что, лекарь, скучно стало? – спросил один из воинов. Насколько Джаред помнил, его звали Франкерт.
– Поднадоело, пожалуй. А куда наместник подевался?
– А твоя какая печаль? – рыкнул кто-то из шестерых.
– Ладно тебе, это свой, – сказал Франкерт. – Уехал он, когда все на представление таращились. Тоже поднадоело, видать.
– Что ж вы господина без охраны бросили?
– А что он, девица, что без охраны на улицу не сунется? И вообще, – Франкерт ухмыльнулся, – он нам до закрытия ворот возвращаться не велел. Сдается мне, свидание у него, а там охрана без надобности.
Вот тебе и великая любовь. Хотя – любовь любовью, а клятву жить монахом Кайрел не давал. Так даже и лучше, это Джаред как лекарь мог засвидетельствовать. Вслух же он сказал:
– Я ему плащ хотел вернуть.
– Да гуляй себе! Приходи к нам на улицу Черной Собаки, тогда и вернешь.
С тем и расстались. Однако закрытие ворот Франкерт помянул вовремя. Кучера господских саней хлестнули своих откормленных лошадок, и те вынеслись со льда на дорогу, ведущую в город. Туда же потянулись и зрители. Джаред подождал немного, выискивая взглядом комедиантов, но, вероятно, они ушли, как только собрали деньги. Пора было трогаться и ему. Самые темные ночи, считай, позади, но все равно, темнеет рано, и рано закрываются городские ворота. Джаред оказался в самом хвосте валящих по домам любителей развлечений, и когда он проехал мимо городской стражи, мрак уже спустился на улицы Эрденона.
И пожалел о том, что задержался. Темноты он не боялся, но зимой в ночную пору ходить по Эрденону ему не приходилось, а город он знал не так хорошо, чтоб найти дорогу во мраке. Улицы в Эрденоне освещались плохо, вернее, совсем не освещались, здесь тебе не Карниона, где каждый горожанин обязан с наступлением ночи зажигать фонарь… а неплохо бы завести такой закон и в Эрденоне. Здесь, правда, меньше каменных домов, но здесь так долго лежит снег, что пожаров не нужно опасаться. Другого нужно опасаться. Это и случилось. Свернув с главной улицы, ведущей от Биренских ворот – святого Бернарда. Джаред заблудился. Дома были все какие-то не те. Время было не слишком позднее, из-за ставней большинства домов пробивался свет, но прохожих, как на грех, не попадалось. Все поспешили с вечера убраться под крыши, и поближе к пылающим очагам, накрытым столам и добрым женам. Надо же, глупость какая! Возмечталось о встрече с патрулем городской стражи. Однако давно замечено, что служители закона имеют отличительную особенность: они являются, когда в них меньше всего имеется необходимость, а когда они нужны, их никогда нет. Тут еще и луна, вдобавок, скрылась. Чтоб лучше видеть, он спешился. Проплутав по улицам, Джаред вроде бы набрел на нужную, но вместо улицы Гремящего Молота, оказался на пустыре, каковых в Эрденоне было немало – старые дома снесли, новых построить не успели.
Человек, в темноте пересекающий пустырь, всегда внутренне насторожен. Поэтому, когда на Джареда, уже перебравшегося через открытое пространство и достигшего кромки домов, бросились из-за угла, он испугался, но не растерялся. И успел увернуться от прямого удара. Неизвестный противник метнулся за спину Джареду, псом сиганул на плечи и, заводя назад взятую в захват левой рукой голову, явно намеревался правой полоснуть по горлу. Джареда еще никогда целенаправленно не убивали, но драться в годы ученичества в Карнионе приходилось, да и нравы школяров у святого Эадварда нежностью не отличались. И сейчас невольно припомнились прежние навыки. Не выворачиваясь, он изо всех сил саданул нападавшего локтем в грудь. Хватка на миг ослабла, и этого хватило, чтоб развернуться и пнуть супостата между ног. Тот охнул и сел в сугроб, а Джаред метнулся к смирно стоявшему Табибу, чтобы вскочить в седло. Но он недооценил противника. Тот вскочил и ухватившись за плащ, сдернул Джареда назад. Они покатились по снегу. Вряд ли нападавший был профессиональным убийцей – с таким бы Джаред не сладил. У этого же все преимущество заключалось в том, что он был несколько ловчее, и клинок, которым он орудовал, был длиннее Джаредова ножа. Но это не был меч, хотя с виду и похоже. Остро заточенный железный прут. Излюбленное оружие уличных тримейнских грабителей – умещается в рукаве или в сапоге. Из-за того, что противники сцепились, ни тому, ни другому не удалось нанести решающий удар. Но затем нападавший, удачно извернувшись, ударил Джареда коленом в челюсть. Боль была так сильна, что Джаред выпустил противника. Тот поставил колено Джареду на грудь, замахнулся заточкой…
И, хлюпнув, откинулся назад. В горле у него торчало что-то темное.
Джаред, ворочаясь в снегу, попытался приподняться. Он был невредим, но руки у него дрожали. Все это было похоже на происходившее летом в Медуанском лесу, только там жертвой, в последней миг избежавшее смертельного удара, был не он. И, как тогда в лесу, Джаред вовсе не был убежден, что напавший на разбойника будет милостив к жертве.
– Тебе никогда не говорили, что женщин в старых семьях учат владеть оружием?
Бессейра шла к нему через пустырь. На ней был короткий серый полушубок из волчьего меха, такая же шапка, и короткие сапоги . Прочая одежда – та же, что в доме Лабрайда.
– Д-догадывался… – язык у него ворочался с трудом.
– Ты не ранен?
– Нет.
Она нагнулась, вытащила из горла убитого кинжал с черной рукояткой, вытерла, срезала с пояса кошелек, принялась обыскивать одежду. Джареда это зрелище ничуть не коробило. Он вгляделся в мертвое лицо того, кто хотел его убить. Луны по-прежнему не было, но в разрывах между тучами мелькали звезды. Свет обманчивый, но все же свет, и лицо это показалось смутно знакомым. Джаред перевел взгляд на заточку, которую продолжал сжимать убитый.
Кроме грабителей, есть еще одна категория людей, предпочитающих это оружие.
Потому что мечи им носить запрещено.
Вот так, ходишь, следишь, а за тобой самим след в след ходят…
– Бесс, по-моему, я знаю, кто это…
– Ладно, пойдем отсюда, пока стража не нагрянула.
Джаред взял повод Табиба – надо же, до чего флегматичная скотина, хоть бы заржал во время заварухи – и они поспешно покинули негостеприимный пустырь. К тому времени, когда удалились достаточно, чтобы не быть заподозренными ни в чем дурном, Джаред настолько оправился от пережитого, что начал было суровый выговор:
– Я же сказал Лабрайду, что тебе нельзя сюда приезжать!
– Ты предпочел бы, чтоб меня не было, и тебя зарезали?
– Нет, но…
– В чем дело? Ты сказал Лабрайду, чтоб я ни в коем случае не появлялась в герцогском дворце. Я там и не собираюсь появляться.
– Казуист чертов!
– …По пути мы разделились. Остановилась я пока в предместье, там у Лабрайда кое-какие связи. Два дня шастала по городу, смотрела, что к чему. Сейчас иду на встречу с подопечным, не во дворец, разумеется.
– Я тебя провожу.
– Кто кого проводит – это вопрос… Тебя я увидела возле озера. Двинулась следом, хотела догнать. Но озадачилась – чего ты по городу петляешь?
– Да заблудился я!
– А потом возник этот малый. Тут уж я стала следить за ним. Чтоб узнать, чего ему надо… Прости, едва не опоздала. Кстати, ты хотел рассказать, кто он.
– Его зовут… звали…Райнер. Позавчера его мне отрекомендовали как студента… Тримейнского университета.
– И что ему понадобилось в столь далеком от академических кругов городе, как Эрденон?
– А я не спросил, но… – Джаред остановился, – мне его представил человек, который хорошо знает доктора Поссара!
– Интересно… Кто таков?
– Здешний придворный историк, Фредегар из Камби. Я рассказывал Лабрайду: именно благодаря ему я обратил внимание на причастность доктора Поссара к событиям эрдского мятежа .
– А доктор Поссар, благодаря ему, обратил внимание на тебя… Дела наши хуже, чем я предполагала.
– Не думаю, что магистр Фредегар намеренно служит Лозоику Поссару. Он просто болтун.
– Болтун, брат мой, это замечательная маска. Можно только позавидовать мастерству того, кто ее носит.
– За все время, что я с ним общаюсь, мне почти не приходилось говорить. Он слышит только себя. Непритворно.
– Если он связан с доктором Поссаром, сути дела это не меняет.
– Боюсь, что связан, – медленно сказал Джаред. – При нашей последней встрече он вылил на меня ушат известных тебе сплетен о наследнике. В Эрденоне они хождения не имеют… А доктор Поссар через своих людей решил это исправить. Я, правда, предупредил Фредегара, что болтать об этом – себе дороже… Но что за бред! Только что меня пытались прирезать, произошло убийство, возможно, уже стража рыщет по городу, а мы себе рассуждаем, как в доме Лабрайда…
– Есть немного… – Они снова свернули за угол, эта улица была шире и казалась светлее из-за снега. Мело все сильнее, но это было к лучшему, – снег занесет их следы на пустыре. Бессейра обошла Джареда, присвистнула. – А плащ-то твой загублен…
Джаред перетянул плащ, и увидел, что он разрезан на левом боку почти до полы.
– Наверное, этот…Райнер успел полоснуть, пока мы дрались. А я не заметил.
– Повезло тебе…Ну вот, мы почти что пришли.
Джаред поднял глаза – и обомлел. Они были на улице Черной Собаки! . И не узнавал он ее раньше, потому что они вышли сюда не с той стороны, с которой он привык!
– Ты идешь в дом Кайрела?
– Конечно. Куда, по-твоему, наследник может открыто приезжать, не вызывая подозрений? К имперскому наместнику.
– Тебе нельзя туда!
– Почему? Во дворец нельзя, сюда нельзя… Похоже, ты испугался больше, чем когда тебя убивали.
Она была права. Джаред едва не сел в сугроб. Все усилия пошли насмарку.. Кайрел увидит Бессейру, и не одну, а вместе с принцем. Последствия нетрудно представить…
Он готов был сдаться и рассказать все. Но не успел, В конце улицы замелькали факелы, и всадники выметнулись из метели. Снег заглушал топот копыт, точно призраки заплутали между угрюмых домов. Бессейра махнула рукой, когда они приблизились, и сказала, предупреждая вопрос:
– Все в порядке! Это – наш человек.
Дальше Джаред совершил глупейший поступок в своей жизни. Здравый смысл во всю глотку требовал, чтоб он ни в коем случае не показывался на глаза Кайрелу в этой компании. Это было все равно, что заявить: «Я за тобой следил». Но он не мог предоставить Бессейру судьбе. И последовал за ней к воротам дома.
Всадники спешивались. У Джареда приняли повод Табиба. Кто-то, вероятно, Франкерт, сказал: «А, и ты здесь…»
Лестница скрипела, и по дубовым панелям стен плыли тени Джаред шел как во сне, и пришел в себя, когда услышал:
– …А это моя спутница – Бесс из Финнауна.
Во дворце Джаред был слишком далеко, чтобы расслышать голос принца. Слишком резкий голос для человека со внешностью меланхолика.
– Наслышан о такой, – отозвался Кайрел.
Бессейра в это время, стянув шапку, била ею о колено, выколачивая снег. И снег таял на ее обветренном лице. Черные волосы, слежавшиесяся под шапкой, липли к щекам. На Кайрела она не смотрела. А он смотрел пристально, но совершенно спокойно.
Или Джаред ничего не понимал, или ничего не произошло.
Должно быть, пытаясь вникнуть в происходящее, он выдвинулся из-за спины принцева стремянного, и Кайрел его увидел.
– Этого человека я знаю, – сухо произнес он. Но в голосе его таилась угроза, тут Джаред ошибиться не мог.
Бессейра оставила в покое шапку и сделала шаг в сторону лекаря.
– Это мой брат, – сказала она. – Названый.
– Он служит принцу?
– Он никому не служит. Принцу служу я.
– Забавные обычаи нынче в Тримейне…
Щека наследника раздраженно дернулась, и он движением руки прекратил этот обмен любезностями.
– Довольно шуток, – сказал он. – Я приехал сюда, чтобы поговорить о более важных вещах.
Кайрел кивнул.
О Джареде словно бы забыли, и двинулись за не слишком любезным хозяином в трапезную. Джаред же бывал здесь, и было тогда кругом если не весело, то шумно. И светло. Потому что Джаред приходил сюда ранней осенью. Сейчас темноту едва разгоняли свечи на столе. И стол не ломился от обилия яств. Нет, какие-то кушанья там имелись – мясо, сыр, хлеб, а заодно и вино, но не в таком количестве, чтобы отвлечь внимание от дела.
Джаред уместился на дальнем конце стола, всего же здесь собралось семь человек. Из свиты принца сюда поднялось лишь два оруженосца и Бессейра. Кайрела также сопровождали два его офицера. В общем-то семь – счастливое число. Даже если не веришь в приметы. И всяко лучше, чем тринадцать. А то совсем получается тайная вечеря. Господи всемилостивый, прости за такое сравнение. Чего только не полезет в голову, после того, как этой головы едва не лишился!
Йорг-Норберт, сжимая длинными худыми пальцами серебряный кубок, говорил наместнику:
– Я приехал к тебе не для того, чтобы пить вино или играть в тайны. У меня есть все основания считать, что империи и правящему дому угрожает опасность, и исходит она не от внешнего врага. Поэтому я, представляя интересы его величества, моего августейшего родителя, должен заручиться поддержкой всех союзников, каких могу сыскать. Ради этого я вновь начал переговоры с герцогом Тирни. Но более, чем на герцога, как на вассала короны, я надеюсь на тех, кто принес присягу правящему императору. И наместник короны в герцогстве Эрдском из них не последний.
Джаред обратил внимание, к каким обтекаемым формулировкам прибегает наследник престола. Не зря говорили, что он изучал право…
– Все так, – сказал Кайрел. – Но, как я понял, угроза императорскому дому, о которой идет речь, к Эрду отношения не имеет. Почему ты ищешь помощи в Эрденоне?
Прежде, чем принц ответил, вмешалась Бессейра.
– Потому что враги короны и до Эрда успели дотянуться.
Похоже, это заявление было неожиданностью и для наследника.
– Тебе удалось что-то узнать? – поспешно спросил он.
Бессейра вытащила из-за спины плащ, который Джаред сбросил в прихожей, и развернула его так, что стала видна дыра. Столь эффектным жестом мог бы гордиться любой из «Детей вдовы».
Кайрел нахмурился.
– Ну и что? Это мой плащ. Я днем отдал его вот ему, – он кивнул в сторону Джареда.
– А вечером на моего брата напал человек, опознанный им как студент из Тримейна.
Бессейра так же избегала называть имена, как и наследник. Но тот ее явно понял. И едва не подскочил.
– Ты уверена?
Напротив, Кайрел не выразил особых чувств. Бросил:
– Откуда нам знать, что вы не сами этот плащ разрезали?
Бессейра обвела взглядом собравшихся.
– Пусть твои люди обратятся к городской страже. Если они услышат, что нашли труп человека с перерезанным горлом, в одежде клирика, значит я не лгу. – И повернувшись к принцу, добавила: – Это была не юная девица. И дело было не на перекрестке.
– Это следует понимать, как признание? – не отступал Кайрел.
Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.
– Следует. Так что у тебя, как у должностного лица, есть все основания меня повесить. Разве что принц, как твой сюзерен, за меня заступится…
– Если бы мы были в Дуэргаре, я бы подумал над твоим предложением. Но Эрденон не под моей юрисдикцией.
– Я уже говорил – не время для шуток, – вмешался принц.
А они не шутят, внезапно понял Джаред. Эти двое не нравятся друг другу. Очень не нравятся.
Наследник продолжал:
– …а потому я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз. Госпожа Бессейра, поскольку она посвящена в суть дела, также останется.
Кайрел склонил голову, выражая согласие. И Джаред должен был покинуть комнату вместе с остальными. У двери встала охрана, и продолжения разговора он слышать не мог. Но он не мог и уйти. Оставалось сидеть и ждать.
Двое мужчин и женщина остались за длинным столом, за которым легко помещалось два десятка гостей.
– Настала пора отбросить намеки и умолчания и назвать имена. Мой кузен Раднор захват власти в империи…
– А почву для этого рыхлит некий доктор Лозоик Поссар, в прошлом советник принца, ныне – квалификатор Святого Трибунала в Тримейне, а также – черный колдун.
– От кого исходят эти сведения?
– От меня, – коротко отозвалась Бессейра.
На сей раз Кайрел не стал подвергать сказанное ей сомнению. Зато принц внезапно сорвался.
– Лучше бы ты обвинила в колдовстве папу Римского. Его сейчас, не стесняясь, зовут еретиком и святокупцем на всех перекрестках. Но квалификатор Святого Трибунала… Эти люди никогда не выдают своих, даже самых ничтожных фискалов!
– Это так. Но в данном случае для нас имеет значение, что доктор Поссар – преподаватель Тримейнского университета. И подручных себе находит среди студентов. Вроде этого, нынешнего.
– Жаль, что ты его убила. Его следовало допросить. Тогда у нас, возможно, появились бы доказательства…
– Тоже верно. Но что случилось, то случилось. И, я, прости, некромантией не занимаюсь, покойников допрашивать не умею. И сведения добуду как-нибудь по-другому. В любом случае, этот Райнер не убийца, который действовал в Тримейне.
– Почему ты так решила?
– Он пытался Джареда прирезать. Заточкой. А тот, что в Тримейне, своим жертвам просто перерывал горло…
– Отрадно слышать, – сказал Кайрел. – Половина жителей Эрда за такую увлекательную историю не пожалела бы полновесной монеты. Одно непонятно – зачем я тебе нужен? Я не шпион и не инквизитор, кому по должности нужно расследовать преступления. Я солдат.
– Ты не инквизитор. Но в качестве наместника короны ты еще и судья. И что бы не говорили о тебе в Эрде, мне известно, что ты уважаешь и почитаешь закон. Я также ставлю закон превыше всего. Но я не воин. Воин у нас в семье Раднор. Как он относится к законности ты, проведя год в герцогстве Эрдском, наверняка наслышан. Мне важно знать, кого ты поддержишь, когда придет пора – меня или Раднора.
– Что бы ни случилось, я буду поддерживать императорский дом. А глава дома сейчас – император Ян-Ульрих, которому я присягал. Правящий и здравствующий. И я буду против любого, кто посягнет на его власть.
– Иными словами, ты подозреваешь, что я в заговоре против собственного отца?
– Я этого не сказал.
– Неважно, – Норберт криво усмехнулся. – Мне следовало бы смертно оскорбиться, схватиться за меч, кликнуть своих людей, учинить побоище, и навсегда покинуть этот дом. Так сделал бы истинный герой. Так поступил бы Раднор. А я… наверное, я дал повод для подобных подозрений. Между отцом и мной никогда не было особенной любви, и это многим известно. Известно также, что жажда власти сплошь и рядом пересиливает узы крови. Не стану ничего доказывать, и ни в чем тебя заверять. Но подумай – стал бы я обращаться к тебе, если бы замышлял зло?
Кайрел положил ладони на стол, словно бы хотел показать, что он безоружен.
– Я воспользуюсь этим правом – подумать, – сказал он.
– А я и не ждал от тебя ответа немедленно. Сейчас я и впрямь покину этот дом… но не навсегда. Надеюсь лишь, что все сказанное здесь за порог не выйдет. – Норберт повернулся к притихшей Бессейре, точно внезапно вспомнил об ее существовании. – У тебя есть убежище в городе?
– Конечно, есть.
– Тогда увидимся здесь же… если хозяин не возражает.
– Мы и так увидимся завтра, – заметил Кайрел. – Во дворце.
– Да, но таким как я, вход во дворец заказан, – уточнила Бессейра. – По крайности, в этот дворец.
– Тогда, чтоб не таскаться лишний раз по ночному городу, ты могла бы остановиться здесь. Если твой хозяин не возражает.
– Весьма благородное предложение. И рыцарственное. Но я как-нибудь о себе позабочусь. Мне таскаться, как ты говоришь, не привыкать.
Таким было это прощание. Двусмысленное, как и вся беседа, и не слишком дружелюбное. Но принц не выглядел огорченным. Похоже, если б Кайрел Рондинг немедля бы заверил его в своей преданности, это бы его насторожило и вселило подозрения.
Они спустились по лестнице, где к наследнику присоединилась его свита. Но Бессейра не последовала за ними. Она искала взглядом Джареда, И нашла. Тот стоял у стены под лестницей, вид у него был нерешительный, но попыток убраться из этого дома не предпринимал.
Когда Кайрел вернулся, проводив высокого гостя. Джаред выступил из тени.
Кайрел поднялся на несколько ступенек и сверху посмотрел на Кайрела, потом на Бессейру.
– Ты из Финнауна… а он из Дагнальда. – Он усмехнулся. – Брат и сестра?
– Родство по выбору, – сухо пояснила Бессейра.
Это был южный термин. И обычай тоже южный. На Севере существовало побратимство между мужчинами-воинами. На Юге – родство по выбору, вне зависимости от пола, возраста и сословия. Для того, чтоб оно возникло, не требовалось ни особых клятв, ни ритуалов, тем не менее связь считалась очень прочной. И, кстати, Лабрайд с женой поступили вполне в духе этой традиции, когда признали Бессейру своей дочерью.