Рыбин Алексей Викторович. Фирма

   — Добрый вечер, — сказал Сергей. Опускаясь на стул, он невзначай обернулся и оценил ситуацию. За несколькими столиками восседали молодые люди, удивительно похожие на того, что встретил Кропалева в дверях.
   «Дело поставлено неплохо, — подумал Кроха. — Дисциплина, как в армии. А может, это гэбэшники? Слишком у них военный вид».
   — Не волнуйтесь, Сергей Андреевич, — сказал незнакомец. — Здесь никаких сюрпризов не будет.
   — А я и не волнуюсь.
   — Меня зовут Георгий Георгиевич, — произнес кавказец после короткой паузы. — Или, для друзей, просто Грек.
   — Кропалев, — сказал Сергей. — Еще меня называют…
   — Кроха, — слегка улыбнулся Грек. — Хорошая кличка. Добрая. Я слышал, у вас неприятности, Сергей Андреевич?
   — Думаю, что предисловия излишни, — сказал Кропалев. — У меня нет неприятностей. У меня погибли люди. И виновные за это ответят.
   — Безусловно, — кивнул Грек. — Это я могу вам гарантировать.
   — Да? — Кроха впился глазами в лицо Грека.
   — Конечно. — Кавказец оставался спокойным, словно речь шла о выборе блюд из обширного ресторанного меню.
   — Но у меня есть два вопроса.
   — Слушаю вас.
   Грек положил локти на стол и слегка наклонился в сторону Сергея, выражая искреннее внимание.
   — Кто вы такой? И зачем вы меня сюда вызвали? Я так понял, вы представляете тех, кто вчера…
   — Мне кажется, я в вас не ошибся, — перебил Кропалева Грек. — Вы умный человек. Неопытный еще, но вполне подходите для…
   — Для чего? Вы, конечно, извините, но…
   — Сергей, послушайте меня. Я вас пригласил, чтобы сделать предложение.
   — Типа?
   — Фу, вы же интеллигентный молодой человек, зачем этот нарочитый жаргон? Говорите так, как вам хочется, а не так, как вам кажется правильным в данный конкретный момент. Тем более что насчет этого момента вы сильно ошибаетесь. Так вот, я предлагаю вам сотрудничество.
   — Вы не ответили на мой первый вопрос. А без этого я не могу ничего сказать. И еще мне все-таки хотелось бы знать, какая связь между вами и вчерашними…
   — А если самая прямая? Что тогда?
   — Тогда? Тогда я просто буду иметь это в виду, — спокойно ответил Сергей.
   — И правильно. Нужно все иметь в виду.
   — Слушай, ты, — понизив голос, проговорил Сергей угрожающим тоном. — Если есть что сказать, говори. А нравоучений мне не нужно. Сами не лохи.
   — Это мне тоже нравится, — одобрил Грек. — Здоровая агрессия… Впрочем, к делу так к делу.
   Георгий Георгиевич кивнул официанту, и тот исчез в коридорчике, ведущем на кухню.
   — Сейчас подадут закуску, — пояснил Грек. — Ну так слушайте, Сергей Андреевич. Я за вами наблюдаю недавно, но вы меня заинтересовали. Как вы, наверное, понимаете, я не пешка в этом городе, возможности у меня довольно большие, а через некоторое время будут еще больше. Но для этого мне нужна хорошая команда. А людей, при кажущемся их обилии вокруг, на самом деле крайне мало. Я имею в виду достойных людей, Сергей Андреевич, таких, чтоб были с руками, с головой, с характером, с хваткой, наконец. Крайне мало. Вы меня послушайте, послушайте, Сергей, я по делу говорю, у меня тоже, между прочим, со временем туго, и, раз уж я с вами тут сижу и базарю, как вам кажется, за жизнь, значит, этот базар не простой.
   Сбившись на блатную скороговорку, Грек перевел дыхание и продолжил:
   — Дело в том, что время таких команд, как у вас сейчас, очень скоро закончится. Вам вчера преподали урок. Жестокий, не спорю. Но зато ты, Сергей, раньше других увидел, к чему идет дело. Время боксеров уходит. Начинается время стрелков. А это уже совсем другая история.
   — И что же?
   — А то, что ты — профессионал. И в спорте, и в основной твоей специальности. Мне нужны такие люди, как ты. Причем работающие по специальности.
   — По какой?
   — Ты же специалист по аудио-видеотехнике, как я понимаю?
   — А ты, Грек, информирован, — в тон кавказцу перейдя на «ты», сказал Сергей.
   Георгий Георгиевич усмехнулся:
   — Вот видишь, как хорошо. Я же предупредил, что Греком меня называют только близкие люди. Значит, мы уже… что-то вроде этого. То есть находим общий язык, правильно я тебя понял?
   Сергей промолчал.
   — Надеюсь, что правильно. В общем, давай, Сережа. Сворачивай свои пивные игры, на этом долго не протянешь. Дикий капитализм, весь этот ваш рэкет — он через год-два закончится. В данной конкретной форме, я имею в виду. И все ларьки снесут к чертям. Это я точно знаю.
   — Как это — снесут? Опять коммуняки, что ли, придут к власти?
   — Нет. Не волнуйся. Не придут. Но этих вонючих ларьков в городе скоро не будет. А пивом будут торговать совсем другие люди. И уже не из гранатометов будут палить по кустам, а…
   — На танках, что ли, начнут ездить?
   — Надо будет, и на танках поедут, — серьезно сказал Грек, и Кропалев отчего-то ему поверил.
   — Я тебе предлагаю большой бизнес. С перспективой. Вечный, можно сказать. Зарабатывать будешь раз в сто больше, чем нынче. И работа почище.
   — Что за бизнес?
   — Шоу-бизнес, Сергей. Советский, вернее, русский… великий и могучий… загадочный для всего мира шоу-бизнес.
   — Ха… А он что у нас, есть, что ли?
   — Будет, Сережа. Очень скоро будет. И в таких масштабах, которые ты себе сейчас даже представить не можешь.
   — А ты?
   — А я могу. И поверь, эта дорога широкая, места на ней многим хватит. Не скажу — всем. Всем не хватит. А нам с тобой — вполне.
   — Ну, допустим, я тебе поверил. Допустим, попробуем… А что делать-то?
   — Работы непочатый край, Кроха. Сейчас как раз самый важный период. Места надо занимать, пока толпы туда не кинулись. Пока не прорюхали гопники, вроде твоих, что там валятся бешеные башли. Нужно уже сегодня столбить участки.
   — Я не договорил.
   — Да, пожалуйста.
   — С пацанами, погибшими вчера… Как быть с ними?
   — Я тебе обещал, что те, кто это сделал, за все ответят? Обещал, скажи?
   — Ну…
   — Никаких «ну».
   — Обещал.
   — А я свои обещания всегда выполняю. Веришь? — Грек пристально посмотрел в лицо Кропалеву.
   — Мне это видеть нужно.
   — Скоро увидишь, — пообещал Грек. — И услышишь. А теперь — закусим, что ли? Да и перейдем к частностям. Предварительная беседа, можно считать, состоялась. Что скажешь?
   — Можно считать, — кивнул Кроха. — Можно считать, состоялась…
   — Ну, и как идут дела? — Кропалев пристально посмотрел на Моню.
   — Да в общем…
   — Мне не надо в общем, мне надо в частности, — сказал Кроха.
   — В частности? В частности, сегодня заработаем штуки четыре.
   — И?…
   — Полторы девчонкам. Остальное наше.
   — Наше, — кивнул Кроха. — Именно, что наше.
   — Ну, ваше. Я и говорю — ваше…
   — Это правильно. Но тут не в сумме дело. Ты же понимаешь, что я от этих двух с половиной тонн не обеднею. Равно как и не разбогатею. Дело в принципе. Пора тебе уже что-то отдавать. Бабки-то ведь не просто мои. Бабки из дела вынуты…
   — Да, конечно, — сказал Моня. — Я все понимаю.
   — Вот и молодец. Я рад, что ты меня правильно понял. А то с вашим братом знаешь как тяжело бывает! С вас ведь и взять нечего… Так и норовите честного бандита кинуть.
   — Кто?
   — Ну, артисты. Деньги возьмут, и с концами…
   — Кроха, мы же одно дело делаем, кажется?
   — Одно, одно. Не парься. Слушай сюда. После концерта все поедем ко мне.
   — Зачем?
   — Ну и вопросы ты задаешь, однако. Я сказал — поедем. Понял, нет?
   — И девчонки?
   — Да. Пора начинать бизнес. Игрушки кончились.
   — В каком смысле — бизнес?
   — В буквальном, Моня, в буквальном. Деньги зарабатывать. А то я только трачу пока. Отбивать надо. Вот я и обрисую вам дальнейший образ действий. Да не дрожи ты, ничего страшного не случится. Наоборот, в шоколаде будете. С ног до головы.
   — Неплохо бы.
   — Все будет, не ссы. Давай, продюсер, секи за концертом. Чтобы не облажались твои барышни.
   — Это исключено.
   Моня встал из-за стола.
   — Ну, я пошел в гримерку, что ли?
   — Давай…
   На том памятном концерте, посвященном дню рождения Крохи, Людка от страха чуть не потеряла сознание.
   Растерянность и нехорошие предчувствия охватили девушек после того, как они увидели гонца, присланного за ними устроителями концерта. Гонец прибыл в черном, огромных размеров джипе и вид имел такой, словно только что разобрал снайперскую винтовку, сложил ее в чемодане, спрятал в вокзальной камере хранения и сейчас едет получать у заказчика гонорар за «заваленного» клиента. Звали гонца Дикий.
   Всю дорогу Дикий молчал, как-то очень злобно крутил руль, посматривал на девчонок в верхнее зеркальце и гнал по городу, игнорируя все существующие правила дорожного движения.
   Маленький клуб, прежде неизвестный «Совам», был забит народом, но народом очень специфическим. Сверкали золотые цепи, фиксы и перстни на толстых пальцах. Джентльмены с бритыми головами держали в татуированных пальцах толстые сигары и бокалы с дорогим вином. По залу бродили девушки с блестящими, словно лакированными лицами, выдававшими их принадлежность к питерским проституткам самого крупного калибра и самой высшей пробы.
   — Слушай, Моня. — Людка посмотрела на директора группы, имевшего довольно бледный вид. — Нас тут не замочат между делом?
   — Не бойтесь, девчонки, — стараясь не показывать свою растерянность, заверил их Моня. — Они сами пригласили. Башли такие платят, нигде больше столько не заработаете.
   — Ага. А если не понравится — тут же зарэжут, — сказала Нинка.
   — Нэ зарэжут, — в тон ей, стараясь придать разговору шутливый оборот, ответил Моня.
   — Хватит болтать, — неожиданно резко оборвала беседу Эльвира. — Зарежут — не зарежут… Это непрофессионально, девушки мои. Наше дело — песни петь и за это деньги получать. А Моня у нас получает зарплату в том числе и за то, что обеспечивает нашу безопасность. Правильно? Ты директор или кто?
   — Правильно, правильно, — сказал Моня, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти в толпе знакомые лица — Игната, Крохи или еще кого-нибудь, с кем можно было бы перекинуться словом-другим. Дикий посадил их за столик в баре и исчез, и теперь группа вместе с директором Моней явно выпадала из общей тусовки, привлекая к себе внимание фланирующих вокруг бандитов и их шлюх.
   Игнат возник за спиной Мони беззвучно, словно его фигура соткалась из плотного от дыма и алкогольных паров воздуха.
   — Привет, девушки! Чего сидим?
   — А что? — хмуро спросила Эльвира. — Танцевать, что ли?
   Игнат взглянул не нее, улыбнулся и ответил:
   — Нет, танцевать мы будем после. А сейчас прошу в гримерку.
   Моня поднялся первым, девушки последовали за ним и вскоре очутились в маленькой комнатке за сценой.
   — Ну, с богом, Элька!
   Сказав это, Игнат исчез так же неожиданно, как прежде появился за спиной Мони.
   Люда пришла в себя только тогда, когда Эльвира запела последнюю песню из программы концерта. Выходя из гримерки, она впала в какое-то подобие ступора, пребывая в котором могла извлекать из своей скрипки нужные ноты и звуки, но не понимала, не видела и не слышала ничего, кроме звона бокалов в зале, хрупанья тяжелых бандитских челюстей, вгрызающихся в сочные куски жареного мяса, и бабаханья пробок, вылетавших из бутылок с шампанским, которое сопровождало все выступление группы, словно еще один ударный инструмент.
   Пробыв под гипнозом весь концерт и отыграв его, что называется, на автопилоте, Людка только во время последней песни смогла внимательно рассмотреть публику и оценить ее реакцию.
   К ее удивлению, эти страшенные бандиты, собравшиеся в клубе, дабы отпраздновать день рождения своего «братана», слушали «Сов» внимательно и с видимым удовольствием, что, впрочем, не мешало им жевать, пить и весело переругиваться между собой.
   В гримерке их встретил виновник торжества.
   — Ну, девчонки! Ну, дали!…
   Кроха шагнул к Эльвире, которая уже успела накинуть на себя белый махровый халат. Основной, ударный трюк «Сов» — пение голышом — Эльвира проделала и сейчас, и только после концерта Людка оценила мужество своего художественного руководителя.
   «Могли ведь и на части разорвать нашу Элечку, — подумала она, глядя на раскрасневшееся лицо Крохи. — Чуть-чуть побольше выпили бы в зале, может быть, и не сдержались бы. Слава богу, что все обошлось».
   Обойтись-то, оно, конечно, обошлось, да только сразу после выступления все участники концерта поехали домой к имениннику.
   Гости остались догуливать в клубе, артистов же Кроха пригласил к себе. А Игнат дал понять Моне, что от таких приглашений не отказываются.
   После того как Кроха, уже будучи у себя дома, утащил сопротивляющуюся (больше, конечно, для виду) Эльвиру в спальню, Игнат стал подбивать Людку последовать примеру художественного руководителя, но что-то у него не сложилось. То ли он перепил, то ли перекурил, но, во всяком случае, авансы, которые Игнат делал Людке, оказались чрезвычайно слабыми и невразумительными — так, похватал за бока, погладил по головке, а потом неожиданно встал и, ни слова не говоря, не прощаясь, куда-то уехал.
   Вслед за ним уехали и все участники группы — Моня, Нинка и Люда, оставив Эльвиру с Крохой наедине.
   Эльвира позвонила Людке только следующим вечером.
   — Ты где? — спросила Люда.
   — Где-где, — отозвалась художественная руководительница. — Там. На верхней полке.
   — Где? — переспросила Люда.
   — Да дома я, дома. Ходить не могу. Он, понимаешь, такой здоровый оказался, Кроха этот… — Люда услышала в голосе подруги явное и нескрываемое удовлетворение. — Такой он, Людочка, неуемный… Я, признаться, ничего подобного еще не встречала.
   — Что же, завидую, — сказала Люда.
   — Подожди, не завидуй. На тебя ведь Игнат глаз положил. Может быть, они все такие. Значит, будет и на твоей улице праздник.
   — Ты это называешь праздником? Трахаться с бандитами?
   — Не важно с кем. Главное — по-человечески. Знаешь, у меня по этой части какой-никакой опыт имеется, но подобного я раньше даже представить себе не могла. И в кино не видела.
   — Ну вот, а говорят еще, что все бандиты импотенты.
   — Это какие-нибудь другие бандиты. Наши не такие.
   — Наши? Они теперь что — «наши бандиты»?
   — Да. Кроха сказал, что будет спонсировать «Сов». По полной программе.
   — Хм, — сказала Людка. — А это не опасно?
   — В каком смысле?
   — Ну, мы им вроде будем обязаны?
   — Ничего не бойся. Наша задача — двигаться вперед. А здесь мы вообще сочетаем приятное с полезным… И потом, я его за язык не тянула…
   — Ты его за другое тянула.
   — Не важно. В общем, он сам предложил. Я ничего не просила. А сам сказал — пожалуйста, ради бога, мы от помощи не отказываемся.
   Концерт в «Ленсовета» прошел на ура. «Совы» теперь работали с сопровождающей группой — молодые ребята, которых Эльвира разыскала в каком-то музыкальном училище, играли на довольно высоком уровне, и это было как раз то, чего не хватало «Совам». При всем эпатаже шоу, при всех авангардных текстах Эльвиры группе недоставало, собственно, качественной музыки. Теперь она появилась, и Моня, наблюдавший концерт из зала, окончательно убедился, что если Эльвира не свернет со своего пути, то группу действительно ожидает большое будущее. И, соответственно, большие деньги.
   После концерта вся компания, как и планировал Игнат, собралась у него.
   Разумеется, он мог устроить совещание в любом другом месте, в любом ресторане города, в любой гостинице, в офисе одной из многих — на выбор — контролируемых им питерских фирм, имеющих отношение к шоу-бизнесу. Но все же на этот раз Игнат остановился на собственном доме. С одной стороны, разговор был строго конфиденциальный, а с другой — он очень хотел затащить в постель Людку, скрипачку «Сов», которая запала ему в душу уже давно, но у Игната все не было времени реализовать свои желания в отношении этой барышни.
   Игнат давно и успешно работал с Крохой и лучшей доли для себя не желал. Их познакомил сам Грек, сейчас поднявшийся уже просто на какой-то космический уровень и почти вышедший из круга общения Игната.
   Ко времени знакомства с Крохой Игнат сотрудничал с Греком уже несколько лет и занимался работой самого разного толка. Последнее время его патрон постепенно отходил от прямого бандитизма. Он передал своим молодым ставленникам все торговые точки, которые некогда контролировал самолично, и с головой погрузился в банковские операции, в торговлю радиоаппаратурой, бытовой техникой и автомобилями, а Игната использовал в качестве «гаранта» во время переговоров, совещаний и споров с партнерами, которые отчего-то не спешили доверять невесть откуда взявшемуся бизнесмену с темным кавказским лицом. Тем более что об этом бизнесмене ходило множество слухов, и слухов очень нехороших.
   Партнеры начинали упираться, крутить, вилять, и тут на сцене появлялся Игнат. Он действовал старыми как мир и проверенными на многочисленных страдальцах-бизнесменах способами. Кого пугал словесно, кому взрывал машину, кому калечил охрану, кого шантажировал, подсовывая, например, солидному пожилому женатому банкиру проституток и записывая веселые игрища на видео. Все способы отлично срабатывали, а репутация Грека, как ни странно, при этом крепла от одной сделки к другой. Сам он в силовых наездах не участвовал, работать с ним оказывалось выгодно, и вскоре напуганные Игнатом партнеры Грека начинали понимать, что пострадали они лишь от собственной недоверчивости и только.
   В конце концов, репутация Георгия Георгиевича вознеслась на такую высоту, что ему не оставалось ничего другого, как перебираться в Москву.
   — Ухожу поближе к Кремлю, — уклончиво и полушутливо ответил он на вопрос Игната о дальнейших делах своего патрона. — А ты тут оставайся за главного. Я тебя, Игнат, ставлю на свое место. Поработаешь пока в Питере? Потом, если хочешь, возьму тебя в первопрестольную.
   — А на хрена она мне? — спросил Игнат. — Мы и тут с Крохой неплохо живем. Устанем — слетает на недельку в Калифорнию, погреемся и обратно. Нам тут все знакомо, связи отлажены. Если мы уйдем, другим придется годы тратить на наработку, так сказать, коммуникативного обеспечения.
   — Ну смотрите, оставайтесь, — согласился Грек. — Тем более что Питер — очень важный для нас регион…
   — Вы, Георгий Георгиевич, уже, я смотрю, по-депутатски заговорили. «Регион»…
   — Привыкать-то надо, — вздохнул Грек. — С волками жить — по волчьи выть.
   — Да какие там волки? — Игнат махнул рукой. — Вы, да с вашим-то размахом…
   — Не скажи. Там покруче нас есть ребята. Мы тут все больше по мелочи. А вот они как раз с размахом и работают. Раз — войну начинают с Чечней. Два — останавливают войну. Три — снова начинают. И на всем этом зарабатывают, сучары. Ну, ничего, бог даст, как-нибудь сработаемся.
   — Конечно, — согласился Игнат. — Мы их всех умоем.
   — Короче, так. — Игнат обвел взглядом собравшихся в его комнате гостей. — Мы начинаем серьезное дело. И я хочу вам сказать, что теперь никаких задних ходов давать уже будет нельзя. Уяснили, голубы мои?
   — Я не очень… Не очень поняла про задние ходы. — Эльвира закинула ногу на ногу и сунула в рот сигарету.
   Игнат взглянул на нее, прищурился и сказал:
   — То, о чем вы договаривались с Крохой… все разговоры по контракту… ты их хорошо помнишь?
   — Да, конечно.
   — Так вот я хочу сказать, что контракт вступает в силу. И теперь вам, девушки, предстоит большая работа.
   — Так это здорово, — улыбнулась Людка. — Мы только этого и ждем.
   — И славненько. Я надеюсь, вы правильно меня поняли, — сказал Игнат. — Еще раз поясняю: никаких шагов в сторону или назад уже делать нельзя. Шаг влево, шаг вправо приравниваются к попытке к бегству… Одним словом, расстрел на месте.
   Последнюю фразу Игнат произнес как-то слишком уж серьезно.
   — Теперь конкретно. В альбоме, который вы записали, надо кое-что переделать. Я вам приведу других музыкантов. На сцене пускай ваши пацаны стоят, а в студии сыграют другие. Профессионалы.
   — Наши тоже профессионалы, — вскинулась Людка, но быстро смешалась под свинцово-тяжелым взглядом Игната.
   — Я думаю, этот вопрос мы закрыли, — очень тихо сказал он, не отводя глаз от лица Людки.
   — Да, — ответила Эльвира. — Допустим. Что еще?
   — Запись должна быть готова через неделю. Студию мы с Крохой забили. Можете сидеть там хоть сутками. И чтобы никакой самодеятельности. Никаких левых копий. Весь материал — мне лично. Ясно?
   — Ясно, — снова ответила Эльвира. — Дальше.
   — Дальше… Вот вам аванс за альбом.
   Игнат полез в карман и выложил на стол пачку стодолларовых купюр.
   — Сами поделите, — сказал он, придвинув деньги поближе к Моне. — И сидите отдыхайте. Выпивка в баре, видео, музыка… А с тобой, — он снова поднял глаза на Людку, — я хотел бы немного поговорить. Вон там. — Игнат кивнул головой в направлении спальни, не дожидаясь реакции девушки, встал, повернулся и вышел из комнаты.
   Люда растерянно посмотрела на Моню, на Эльвиру, на Нинку.
   — Иди, дура, — сказала Эльвира. — Мы тут сидим, если что. Да не бойся ты… Просит же человек. Может, дело у него к тебе есть. Мы работаем или что?
   — Хозяин просит, — поправила ее Нинка.
   — Хозяин… Ладно. Если хозяин так просит… — Люда встала и вышла в спальню.

Кто ее ужинает, тот ее и танцует

(Роялти)

1

   — Мы исполняем ту музыку, которая нам нравится. И поем песни, которые нам нравятся. Я пишу… нет, не могу сказать, что это как бы я сама пишу… Что-то такое идет… Свыше или изнутри, как хотите… Короче, ЭТО, что идет, я просто передаю, вот и все. И поэтому я ничего не могу делать на заказ. Никогда не делала и делать не буду. Мы — группа независимая.
   — У вас есть спонсоры?
   — А ты кто такой будешь, а? Хотелось бы, чтобы журналисты вообще-то представлялись. Меня вот вы все знаете, а я вас — нет. Так что для начала скажи свое имя и какой орган ты представляешь?
   Пресс— конференция группы «Король» проходила в главном зале ночного клуба «Парабеллум». После общения с журналистами планировался легкий фуршет, затем отдых, вечером, переходящим в ночь, -большой прощальный концерт «Короля», а завтра днем — самолет в Сибирь, где начинался большой гастрольный тур, распланированный на два месяца вперед.
   Общение с цветом московской журналистики было посвящено как самим гастролям, так и выпуску нового альбома, ради рекламы которого, собственно, и проводился тур.
   — "Столичная коммерция", — сказал высокий юноша в очках. — Меня зовут Андрей Демин.
   — Вот что, Андрей Демин, — без улыбки начала атаку на журналиста звезда, солистка и вообще главная фигура «Короля» Рената Хасимова, или просто РЕНАТА. — Вот что, мил человек. Это у тебя там, сам сказал, «Столичная коммерция». А у нас никакой коммерции. Мы играем музыку. Никаких спонсоров у нас нет.
   — А откуда такая злость при упоминании о спонсорах?
   — Нет никакой у меня злости. Просто достали вы уже. Спонсоры, спонсоры… Как будто без спонсоров ничего сделать нельзя. Если я хорошо пою, если людям это нравится, они и идут на концерт. Что, вы не понимаете простых вещей, что ли? При чем тут спонсоры?
   — То есть вы хотите сказать, что вся раскрутка сделана за ваши собственные деньги?
   — Послушайте, молодой человек! Вас мои песни интересуют или мои деньги? Если деньги — вот сидит мой директор, Алексей Павлович Портнов, с ним и разговаривайте. После пресс-конференции. А мне это не интересно. Я же не спрашиваю, сколько у вас денег в кармане и как вы их зарабатываете. Если честно, мне глубоко наплевать на ваши деньги. И от меня отстаньте с такими разговорами! Я знать ничего не знаю про какие-то там деньги. На жизнь мне много не надо. Я живу очень скромно. Вот как Джим Моррисон — он вообще не знал, сколько у него денег в банке. И ни разу не снимал их со счета. Его это не интересовало, он занимался творчеством. И я точно так же. Я певица, а не банкир. Понятно?
   — Тем не менее ваш последний клип стоил, если я не ошибаюсь, тридцать тысяч долларов. Можете сказать, кто вам помогал?
   — Я не буду отвечать на эти вопросы! — крикнула Рената. — Что вам от меня надо? Если вас мой бюджет интересует, вообще валите отсюда! Какого черта я должна отчитываться? Иди в налоговую инспекцию и там разбирайся — честные у меня деньги или нет! Я творческий человек, и меня не е… не…
   Среди журналистов прошелестели тихие смешки.
   — Не волнует, — нашлась Рената. — Не волнует, чего ты там хочешь узнать! Любишь копаться в дерьме — копайся где-нибудь в другом месте. У вас творческие вопросы есть? — обратилась она к коллегам журналиста из «Столичной коммерции». — Если есть, задавайте. Следующий вопрос, пожалуйста!
   Два года назад певец, пианист и композитор Алексей Портнов, уволенный из группы «Каданс» за бесконечное нытье, за склоки и ругань, за легкие, но очень утомительные для коллег проявления мании величия, решил заняться продюсерской деятельностью.
   — Вы — козлы, — сказал он на прощанье бывшим товарищам по группе. — Ни хера у вас не выйдет. Потому что вы ни в музыке ни черта не понимаете, ни в коммерции. Гении, блядь, непризнанные. Не песни у вас, а говно. Никому вы не нужны. А я сделаю такую группу, что всех вынесут! Все строиться будут, поняли?
   — Иди, иди. Делай. А мы уж как-нибудь потихоньку… Без гениев обойдемся. Нам без гениев как-то проще работается.
   — Ага. Счастливо оставаться, мудачье. Я-то не пропаду, а вы еще приползете, еще умолять будете, чтобы я с вами поработал. Да только хрен вам моржовый, не дождетесь.