Страница:
Лидия пошла в ванную и наложила макияж. Головная боль усиливала раздражение.
Приняв пару таблеток аспирина, она решила взять себя в руки и позвонила капитану:
– Энрико… Я еду в Сен-Тропез.
Там Лидия сказала Энрико, что яхта ей больше не нужна. Решив сбить со следа Стефана, если он вздумает ее разыскивать, она добралась поездом до Канна и поселилась в недорогом отеле на улице Антиб, предъявив старый паспорт на имя Лидии Форест. Направляясь по оживленной Круазетт к пляжу, она зашла в Блю-бар.
Вскоре туда же заглянул и поискал глазами свободное место весьма привлекательный юноша с длинными белокурыми волосами и небольшой бородкой. Он остановился возле столика Лидии.
– Нельзя ли мне здесь присесть? – спросил он по-французски.
Лидия пожала плечами.
Юноша поблагодарил ее и, сняв рюкзак, сунул его под стол.
– Жарко сегодня, не правда ли? – Он вытер лоб.
– Да.
Юноша радостно улыбнулся:
– Ну и ну, черт бы меня побрал, так вы американка?!
А похожи на француженку. – Он протянул ей руку. – Меня зовут Джон.
– Лидия.
Он указал на ее почти пустой бокал:
– Позвольте мне заказать вам еще вина? Я целый месяц кочевал с места на место и говорил только по-французски и по-итальянски. Американцев же избегал, чтобы практиковаться в иностранных языках. Но иногда мне кажется, что от этих усилий у меня в голове мутится.
С вами такое не случалось? – Он подозвал официанта и заказал вино для Лидии и кружку пива для себя.
– Раньше случалось, а теперь нет. Однако я устала от Франции и подумываю, не поехать ли куда-нибудь еще.
– А вы, случайно, не знаете, где здесь можно снять номер подешевле?
– В отеле «Ваграм», неподалеку отсюда. Я и сама там остановилась.
– Мне хочется выспаться на настоящей кровати и принять душ. Последнее время я жил главным образом в кемпингах, а мылся в море. Ну что ж, ваше здоровье!
Мне сказали, будто на пляже сегодня будет фейерверк.
Не составите ли мне компанию?
– Возможно. Посмотрим.
Джон откинулся на спинку стула.
– Если бы вы не были так красивы, я предположил бы, что у вас плохое настроение.
– Нет… я всегда такая. – Лидия почувствовала, что ей приятно поболтать с этим симпатичным и доброжелательным американцем, и улыбнулась.
– Вот так-то лучше. Вы здесь учитесь?
Целых полчаса Лидия рассказывала ему о свой жизни во Франции, умолчав, правда, об интрижках с Ноэлом Поттером, Алексом и Бернаром, а также о неудачном браке, но поведав о том, что снималась в главной роли в фильме Бернара.
– Блеск! Значит, вы кинозвезда? Ну и дела!
Лидия рассмеялась:
– Едва ли актрису можно назвать кинозвездой после одного фильма, который к тому же еще не вышел на экраны.
– И все же я потрясен… Так вы учились в Йеле? А я только что окончил колледж в Принстоне. Осенью продолжу учебу в Колумбийском университете. Вы не проголодались? Давайте найдем какое-нибудь местечко и перекусим.
– О'кей…. а потом отправимся на фейерверк.
Посмотрев фейерверк, они устроили собственный – в номере отеля «Ваграм». Три дня Лидия и Джон занимались любовью, плавали, ели пиццу, болтали о книгах и рок-группах, читали «Геральд трибюн» и обсуждали перспективы предвыборной кампании Никсона – Макговерна. После общения с французскими аристократами непринужденность и чисто американскую простоту отношений с Джоном Лидия восприняла как живительный дождь после засухи. С ним она была самой собой и снова стала ощущать себя личностью.
– А не махнешь ли со мной в Испанию? – спросил он. – Мы бы совершенствовались в испанском на всех этих корридах. А потом ты, возможно, вернулась бы со мной в Нью-Йорк…
– В другой жизни я так и поступила бы. – Лидия села в постели и закурила сигарету. – Но в этой все слишком сложно. Я должна тебе кое о чем рассказать.
На следующий день в аэропорту Ниццы Джон обнял Лидию, вылетающую в Париж.
– Совсем как в фильме тридцатых годов. Американский парень встречает сбежавшую графиню. Они проводят три чудесных дня на Ривьере…
– А потом им приходится расстаться и вернуться к своим обязанностям в реальном мире.
– Не забудь только концовки этих фильмов. Принцесса бежит с Гари Купером. И любовь побеждает все.
– Боюсь, на сей раз так не получится, но я никогда не забуду эти дни. Они были совершенно особенными.
– Для меня тоже. Если вдруг окажешься в Нью-Йорке, позвони мне в Колумбийский университет. Мы выпьем и поболтаем о прежних временах.
Лидия рассмеялась:
– О'кей. Обещаю. – Поцеловав его еще раз, она помчалась к самолету.
На полпути в Париж Лидия вдруг вспомнила, что так и не узнала фамилию Джона.
Глава 16
Глава 17
Приняв пару таблеток аспирина, она решила взять себя в руки и позвонила капитану:
– Энрико… Я еду в Сен-Тропез.
Там Лидия сказала Энрико, что яхта ей больше не нужна. Решив сбить со следа Стефана, если он вздумает ее разыскивать, она добралась поездом до Канна и поселилась в недорогом отеле на улице Антиб, предъявив старый паспорт на имя Лидии Форест. Направляясь по оживленной Круазетт к пляжу, она зашла в Блю-бар.
Вскоре туда же заглянул и поискал глазами свободное место весьма привлекательный юноша с длинными белокурыми волосами и небольшой бородкой. Он остановился возле столика Лидии.
– Нельзя ли мне здесь присесть? – спросил он по-французски.
Лидия пожала плечами.
Юноша поблагодарил ее и, сняв рюкзак, сунул его под стол.
– Жарко сегодня, не правда ли? – Он вытер лоб.
– Да.
Юноша радостно улыбнулся:
– Ну и ну, черт бы меня побрал, так вы американка?!
А похожи на француженку. – Он протянул ей руку. – Меня зовут Джон.
– Лидия.
Он указал на ее почти пустой бокал:
– Позвольте мне заказать вам еще вина? Я целый месяц кочевал с места на место и говорил только по-французски и по-итальянски. Американцев же избегал, чтобы практиковаться в иностранных языках. Но иногда мне кажется, что от этих усилий у меня в голове мутится.
С вами такое не случалось? – Он подозвал официанта и заказал вино для Лидии и кружку пива для себя.
– Раньше случалось, а теперь нет. Однако я устала от Франции и подумываю, не поехать ли куда-нибудь еще.
– А вы, случайно, не знаете, где здесь можно снять номер подешевле?
– В отеле «Ваграм», неподалеку отсюда. Я и сама там остановилась.
– Мне хочется выспаться на настоящей кровати и принять душ. Последнее время я жил главным образом в кемпингах, а мылся в море. Ну что ж, ваше здоровье!
Мне сказали, будто на пляже сегодня будет фейерверк.
Не составите ли мне компанию?
– Возможно. Посмотрим.
Джон откинулся на спинку стула.
– Если бы вы не были так красивы, я предположил бы, что у вас плохое настроение.
– Нет… я всегда такая. – Лидия почувствовала, что ей приятно поболтать с этим симпатичным и доброжелательным американцем, и улыбнулась.
– Вот так-то лучше. Вы здесь учитесь?
Целых полчаса Лидия рассказывала ему о свой жизни во Франции, умолчав, правда, об интрижках с Ноэлом Поттером, Алексом и Бернаром, а также о неудачном браке, но поведав о том, что снималась в главной роли в фильме Бернара.
– Блеск! Значит, вы кинозвезда? Ну и дела!
Лидия рассмеялась:
– Едва ли актрису можно назвать кинозвездой после одного фильма, который к тому же еще не вышел на экраны.
– И все же я потрясен… Так вы учились в Йеле? А я только что окончил колледж в Принстоне. Осенью продолжу учебу в Колумбийском университете. Вы не проголодались? Давайте найдем какое-нибудь местечко и перекусим.
– О'кей…. а потом отправимся на фейерверк.
Посмотрев фейерверк, они устроили собственный – в номере отеля «Ваграм». Три дня Лидия и Джон занимались любовью, плавали, ели пиццу, болтали о книгах и рок-группах, читали «Геральд трибюн» и обсуждали перспективы предвыборной кампании Никсона – Макговерна. После общения с французскими аристократами непринужденность и чисто американскую простоту отношений с Джоном Лидия восприняла как живительный дождь после засухи. С ним она была самой собой и снова стала ощущать себя личностью.
– А не махнешь ли со мной в Испанию? – спросил он. – Мы бы совершенствовались в испанском на всех этих корридах. А потом ты, возможно, вернулась бы со мной в Нью-Йорк…
– В другой жизни я так и поступила бы. – Лидия села в постели и закурила сигарету. – Но в этой все слишком сложно. Я должна тебе кое о чем рассказать.
На следующий день в аэропорту Ниццы Джон обнял Лидию, вылетающую в Париж.
– Совсем как в фильме тридцатых годов. Американский парень встречает сбежавшую графиню. Они проводят три чудесных дня на Ривьере…
– А потом им приходится расстаться и вернуться к своим обязанностям в реальном мире.
– Не забудь только концовки этих фильмов. Принцесса бежит с Гари Купером. И любовь побеждает все.
– Боюсь, на сей раз так не получится, но я никогда не забуду эти дни. Они были совершенно особенными.
– Для меня тоже. Если вдруг окажешься в Нью-Йорке, позвони мне в Колумбийский университет. Мы выпьем и поболтаем о прежних временах.
Лидия рассмеялась:
– О'кей. Обещаю. – Поцеловав его еще раз, она помчалась к самолету.
На полпути в Париж Лидия вдруг вспомнила, что так и не узнала фамилию Джона.
Глава 16
Лидия вернулась, хотя и сомневалась в том, что ее место здесь и что она когда-нибудь приживется в этой среде. Парижские апартаменты олицетворяли тот образ жизни, к которому Лидия когда-то стремилась. Их величие вызывало клаустрофобию, элегантность напоминала о консерватизме. Внешне все напоминало волшебную сказку, но она помнила, что сказочные принцессы нередко оказывались в заточении и далеко не все хорошо кончалось.
Лидия всегда легко приспосабливалась к любой обстановке – будь то гостиная на Парк-авеню или задымленная мансарда на левом берегу Сены. То, что она стала графиней, подтверждало это. И все же приспособиться к изысканному европейскому обществу оказалось гораздо труднее, чем представляла себе Лидия. А Стефан и его друзья дали ей почувствовать, что она американка – по происхождению и воспитанию. Ее молодость не была особой помехой. Зрелость придет с годами, а вот американкой она останется навсегда.
Что же делать: заупрямиться и проявить свой американский характер или войти в новую роль, попытаться освоить заповедную территорию и стать аристократкой, как этого, возможно, желает Стефан? Ни один из этих вариантов ей не нравился. Хорошо бы найти компромисс! Но как? И в чем он? За двадцать лет жизни она стала тем, что есть, и совсем не хотела жертвовать своей личностью, чтобы угодить Стефану. Несколько дней, проведенных с Джоном, восстановили силы Лидии и отчасти вернули ей уверенность в себе.
Не застав дома мужа, она, с тревогой ожидая его возвращения, выпила чаю и полистала журнал. Около шести часов входная дверь открылась, и Лидия услышала, как Стефан что-то сказал Шарлю, дворецкому, затем поднялся по лестнице и подошел к двери ее спальни.
Она затаила дыхание и отложила журнал.
– Привет, дорогой! – с улыбкой сказала Лидия. – Я вернулась.
– Вижу. Догадываешься, как я беспокоился последние дни? Мой секретарь звонил во все отели в Сен-Тропез и Ривьере. Я уже собирался нанять детективов.
Где ты была?
Она вгляделась в его лицо, пытаясь заметить следы волнения, но увидела лишь сдерживаемый гнев.
– Мне хотелось побыть одной и подумать. Я и не предполагала, что ты встревожишься, поскольку сам бросил меня в разгар медового месяца.
– Меня вызвали по делу, – холодно бросил он. – И я объяснил это в записке.
– Но почему ты оставил записку, вместо того чтобы разбудить меня и рассказать о своих важных делах, если вообще это были дела. Вот мне и в голову не пришло нанять детективов, чтобы проверить тебя.
– Повторяю: я беспокоился. Тебя могли обидеть, даже убить…
– Обидеть? – возмутилась она. – Ты прав, черт возьми! Меня обидели, унизили, бросили во время медового месяца! Я по наивности думала, что жених и невеста проводят его вместе… впрочем, это мой первый брак. Возможно, впоследствии я чему-нибудь научусь.
– Очень надеюсь, что так. Если бы не твое возмутительное поведение в тот вечер…
– Так вот оно что! Значит, бизнес тут ни при чем!
Ты просто решил наказать капризную девчонку!
– Не кричи. – Он поднял руку и несколько мягче добавил:
– Возможно, мы оба совершили ошибку.
Лидия испуганно взглянула на него:
– Ты говоришь только о последних нескольких днях, не так ли?
Стефан присел на кровать.
– Нет. Боюсь, влюбившись друг в друга, мы не учли разницы в нашем происхождении, возрасте.
Лидия задумчиво смотрела в окно, но, когда она подняла глаза на Стефана, в них стояли слезы.
– Ты полюбил меня, Стефан?
– Я женился на тебе. Я дал тебе свое имя.
– Это не ответ на мой вопрос, но… Ну что ж, я тоже тебя полюбила. Поэтому и вернулась. За последние несколько дней я много думала о нас, о наших проблемах.
Надеюсь, мы сможем их решить при взаимном понимании. Если не будем предъявлять друг другу невыполнимых требований. Согласен попытаться?
– Да, – тихо ответил он.
– Я – не Мари-Лор. И не Мэгги Макгроу. Мне, актрисе, удастся научиться всем премудростям, но при этом я останусь самой собой. Я постараюсь вести себя так, как хочешь ты, но мне нужно время. Полагаю, случившееся объясняется тем, что на меня много всего сразу свалилось. Мне казалось, будто я… но больше такого не произойдет. – Она взяла его руку. – Я буду самой образцовой маленькой графиней, обещаю.
Стефан улыбнулся:
– А что должен пообещать я? Купить диски «Роллинг Стоунз» и отрастить волосы?
– Гм-м… А ты, возможно, неплохо смотрелся бы с «конским хвостом» и в джинсах.
Став графиней де ла Рош, Лидия узнала, что четырнадцать слуг никогда не покидали замок одновременно.
Она также поняла, что ей нечем заняться, ибо письма с выражениями благодарности за свадебные подарки были уже отосланы, а свадебные фотографии наклеены в альбом. Лидия хотела завести собачку, но муж категорически отказал ей, сославшись на свою аллергию. Уступив наконец жене, он купил ей обезьянку, но вскоре выяснилось, что у него аллергия и на обезьян. Тогда Лидия завела тропических рыбок.
Одной из важнейших обязанностей графини был прием гостей. В Париже супруги устраивали обеды и небольшие поздние ужины после оперы. В замке Мурдуа гости не только обедали, но отдыхали и развлекались в уик-энд.
Гостей приглашал Стефан, а составлением меню и приготовлением блюд занимались повара и их помощники.
В Париже повар-марокканец Мустафа потчевал гостей изысками европейской и североафриканской кухни.
Марселла Пикколи, стряпавшая в Мурдуа еще в те времена, когда Стефан был ребенком, угощала гостей традиционными французскими блюдами, отличающимися .разнообразием соусов.
Однажды утром Лидия решила сама приготовить завтрак для Стефана. Она жарила в огромной кухне омлет с грибами, свое коронное блюдо, столь ценимое Бернаром Жюльеном, когда вошла Марселла.
– О, графиня, что вы делаете?
– Готовлю завтрак для графа…
Марселла поспешно надела фартук.
– Прошу вас, не надо. – И она, соскоблив омлет со сковородки, отправила его в мусорное ведро.
Лидия пожелала научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, и Стефан купил ей арфу. Она занималась по два часа в день четыре раза в неделю, но через два месяца отказалась от этой затеи.
– Ничего не получается, – сказала она мужу. – Арфистка из меня не выйдет, но когда-нибудь я захвачу арфу с собой на небеса, чтобы иметь преимущество перед другими вновь прибывшими.
– Не огорчайся, любовь моя. Мы подыщем что-нибудь другое. Например, флейту. Кстати, у меня для тебя сюрприз: к нам на уик-энд собираются Мишель и Мэриэл Жюльен, с ними, возможно, и Бернар. Он смонтировал «Помолвку» и привезет нам ленту.
– Очень рада, – отозвалась Лидия. Она заставила себя забыть о Бернаре и о фильме. Казалось, все это было много лет назад, хотя с тех пор прошло чуть больше полугода. Кино стало частью далекой юности.
Лидия и Стефан, стоя у дверей, встречали прибывших в «мерседесе» гостей. Первой вышла Мэриэл, за ней – Мишель и наконец, словно нехотя, Бернар.
– Ты выглядишь великолепно, дорогая, – сказал Стефан гостье.
– Ты тоже. – Мишель окинул взглядом темно-серый костюм-тройку, шелковую сорочку и галстук Стефана. – Не слишком официально для загородного уик-энда?
Стефан рассмеялся:
– Для загородного – возможно, но не для Парижа.
Мне очень жаль, но там возникло одно дело, и я вынужден отправиться туда.
– Мы не можем устроить просмотр фильма без спонсора, – улыбнулся Бернар.
– Завтра я вернусь, и мы посмотрим твой фильм.
– Так долго! – капризно проговорила Мэриэл. – Я умру от любопытства. Может, посмотрим фильм сегодня вечером сами, а завтра со Стефаном? Хорошие фильмы следует смотреть не меньше двух раз. Не возражаешь, Стефан?
– По-моему, Стефан должен быть на первом просмотре. Он заслужил это, – заметил Бернар.
– Спасибо, Бернар, но я не хочу, чтобы твоя очаровательная невестка томилась ожиданием. Посмотрите фильм сегодня вечером, а я посмотрю его завтра. – Он улыбнулся. – Но только не рассказывай мне сюжет, Мэриэл.
– Что?! – воскликнул Мишель. – Разве ты не читал сценарий?
– Я рассказал ему сюжет, – сказал Бернар. – Стефан не успел прочесть сценарий, который к тому же претерпел кое-какие изменения.
Стефан поцеловал Лидию.
– Ну что ж, друзья мои, до завтра.
Яркий свет кинопроектора залил экран, и послышался шелест перематывающейся пленки.
Мэриэл бросилась к Бернару и обняла его.
– Браво! Блеск! – В глазах ее стояли слезы.
Мишель покачал головой.
– Ну и ну, братишка, – глухо пробормотал он, – ты не обманул ожиданий.
Бернар потупился:
– Это всего-навсего рабочий экземпляр. Над ним еще надо поработать. – Он взглянул на Лидию, которая даже не шелохнулась, когда включился свет. – Ну как?
Тебе не понравилось?
– Я ошеломлена. Не знаю, что и сказать.
– Лидия, ты великолепна! – воскликнула Мэриэл. – Я и не подозревала, что у тебя такой талант! – Она взглянула на Бернара с деланным возмущением. – Ты никогда нам об этом не говорил и старался присвоить себе все лавры.
– Что ж, ведь в конечном счете все зависит от мастерства режиссера, не так ли, Бернар? – Мишель обнял брата.
Бернар не спускал глаз с Лидии:
– Я жду, что скажешь ты.
– Не знаю… Меня мороз по коже пробрал. Было такое ощущение, словно я вижу сон, который мне снился раньше. Как будто играет другая актриса, а я только наблюдаю за ее игрой.
– И она играет блестяще! – заметила Мэриэл.
– Да, – улыбнулась Лидия, – она играла блестяще, но не я! Это все заслуга Бернара. – Она посмотрела на него. – Ты великий режиссер…
– А ты, Лидия, настоящая кинозвезда.
Мишель наполнил четыре рюмки коньяком:
– Когда ты выпустишь фильм на экран?
Бернар махнул рукой:
– Я отстаю от графика.
– Этим летом он снимал для нас рекламные ролики, – сказал Лидии Мишель.
– Чтобы подзаработать и закончить этот фильм, – объяснил Бернар. – В любом случае надеюсь выпустить его на экран в январе. А может, мы подождем и покажем его сначала в Канне на кинофестивале. Все зависит от того, как воспримет его публика.
– Зрителям он понравится, – убежденно проговорила Мэриэл. – Мы твоя родня и, возможно, не вполне объективны, зато разбираемся в фильмах. Признаюсь, я сильно сомневалась в Роже Сен-Кире, но он сыграл безукоризненно. Удивительно, как меняется характер героя после той сцены в картинной галерее, где он встречает героиню. Галантный, обворожительный, он сразу понравился тебе. А потом эта потрясающая сцена, где он подглядывает за Лидией, собирающейся принять ванну. Она – наивная… ничего не подозревает… а он… словно совсем другой человек. После «Ночей детства» Сен-Кир никогда не играл так хорошо. В каком же году он снимался в нем? В пятьдесят пятом? Нет, так, как в твоем фильме, он еще не играл.
Это твоя заслуга, Бернар… и твоя, Лидия… О, как жаль, что Стефан не позволяет тебе продолжить карьеру!
– Возможно, он переменит решение, посмотрев этот фильм. – Мишель подошел к Лидии и расцеловал ее. – Ты играла превосходно, дорогая.
– Стефан на редкость старомоден. – Мэриэл покачала головой. – Сомневаюсь, что он позволит Лидии играть.
Его понятия о чести и назначении женщины устарели. А тут речь идет не просто о женщине, а о его жене.
– «Моя жена – графиня и работать не будет!» – ухмыльнулся Мишель. – Ничего не поделаешь. А вдруг этот фильм перетянет Стефана в двадцатый век?
Когда Мэриэл и Мишель ушли спать, Бернар и Лидия долго сидели молча. В старинном камине потрескивал огонь. Почти полная луна светила сквозь стеклянную, дверь веранды.
– Нравится тебе быть графиней де ла Рош?
– Я очень счастлива.
– Неужели? Я кое-что слышал… и думал, что ты позвонишь мне.
– У нас были проблемы, но мы решили их.
– Не верю, что ты любишь его.
– Думаешь, женщина не способна полюбить никого, кроме тебя?
– Не всякая, только ты.
– У нас все кончено, Бернар.
– Сомневаюсь. Я знаю тебя лучше, чем ты полагаешь. Ты просто актриса, играющая роль графини… но я дочитал этот сценарий, и мне известен его конец.
Лидия закурила было сигарету, но тут же загасила ее.
– Фильм потрясает, Бернар. Ты действительно очень талантлив.
– И ты, – улыбнулся он. – Ведь это общая работа, помнишь? – Она кивнула. – У меня есть соображения насчет следующего фильма. Я кое-что набросал и хотел бы показать тебе.
– Нет, Бернар.
– Только прочти.
– Не могу. Я обещала Стефану и сдержу слово.
– Ты – как твоя героиня в фильме. Позволяешь распоряжаться своей судьбой деспотичному мужчине, который гораздо старше тебя.
– Это не так. Я делаю то, что хочу. Работать над тем фильмом с тобой тоже было нелегко. Ты тоже очень деспотичен.
– Однако мне ты не подчинялась. Тогда у тебя хватало мужества отстаивать свою позицию. – Он присел перед Лидией на корточки и взял ее за руки. – Ты видела себя на экране и не можешь отрицать таланта актрисы. Заточение в замке и пустая светская болтовня со скучными богачами – не твое предназначение. У тебя талант. Ты прирожденная актриса. Что толку скрывать это от всего мира и от себя самой?
– Нельзя судить по одному фильму, Бернар.
– Ты права. Пикассо не ограничился своей первой картиной, а Бетховен написал десять симфоний. Артист должен совершенствовать свой талант. Работая, ты с каждым разом будешь играть все лучше.
– Прошу тебя, перестань! – Она вырвала у него свои руки. – Я не изменю решения. Я не могу…
– Из-за того, что ты графиня?
– Нет, у меня будет ребенок.
– О, пропади все пропадом! – Бернар, наполнив свой бокал, увидел, что Лидия плачет. – Я знаю, ты обо мне не часто вспоминала, но я-то ежедневно всматривался в твое лицо в монтажной комнате. Я изучил твое лицо, фигуру, жесты, мимику, и теперь знаю тебя лучше, чем прежде, и люблю гораздо сильнее. – Он поцеловал ее. – Роди ребенка. Дай Стефану наследника… ведь это все, что ему надо. А потом возвращайся ко мне.
Все будет по-другому. Я тоже сильно изменился.
Лидия вытерла слезы.
– Нет, Бернар. Мне нравится моя жизнь. Все изменилось, То, что было между нами, осталось в прошлом.
Он взъерошил волосы.
– Но у тебя есть ключ от моей квартиры.
Стефан вернулся лишь в воскресенье вечером, когда Бернар уже уехал и увез свой фильм. Граф пообещал посмотреть его вместе с Лидией в Париже, но, судя по всему, его это не слишком интересовало.
В конце марта в одной из частных клиник Парижа Лидия родила девочку за две недели до срока. Разочарованный Стефан держался стоически.
– Ничего, дорогая, – сказал он Лидии, когда медицинская сестра унесла малютку. – Мы, не теряя времени, продолжим начатое.
Лидия всегда легко приспосабливалась к любой обстановке – будь то гостиная на Парк-авеню или задымленная мансарда на левом берегу Сены. То, что она стала графиней, подтверждало это. И все же приспособиться к изысканному европейскому обществу оказалось гораздо труднее, чем представляла себе Лидия. А Стефан и его друзья дали ей почувствовать, что она американка – по происхождению и воспитанию. Ее молодость не была особой помехой. Зрелость придет с годами, а вот американкой она останется навсегда.
Что же делать: заупрямиться и проявить свой американский характер или войти в новую роль, попытаться освоить заповедную территорию и стать аристократкой, как этого, возможно, желает Стефан? Ни один из этих вариантов ей не нравился. Хорошо бы найти компромисс! Но как? И в чем он? За двадцать лет жизни она стала тем, что есть, и совсем не хотела жертвовать своей личностью, чтобы угодить Стефану. Несколько дней, проведенных с Джоном, восстановили силы Лидии и отчасти вернули ей уверенность в себе.
Не застав дома мужа, она, с тревогой ожидая его возвращения, выпила чаю и полистала журнал. Около шести часов входная дверь открылась, и Лидия услышала, как Стефан что-то сказал Шарлю, дворецкому, затем поднялся по лестнице и подошел к двери ее спальни.
Она затаила дыхание и отложила журнал.
– Привет, дорогой! – с улыбкой сказала Лидия. – Я вернулась.
– Вижу. Догадываешься, как я беспокоился последние дни? Мой секретарь звонил во все отели в Сен-Тропез и Ривьере. Я уже собирался нанять детективов.
Где ты была?
Она вгляделась в его лицо, пытаясь заметить следы волнения, но увидела лишь сдерживаемый гнев.
– Мне хотелось побыть одной и подумать. Я и не предполагала, что ты встревожишься, поскольку сам бросил меня в разгар медового месяца.
– Меня вызвали по делу, – холодно бросил он. – И я объяснил это в записке.
– Но почему ты оставил записку, вместо того чтобы разбудить меня и рассказать о своих важных делах, если вообще это были дела. Вот мне и в голову не пришло нанять детективов, чтобы проверить тебя.
– Повторяю: я беспокоился. Тебя могли обидеть, даже убить…
– Обидеть? – возмутилась она. – Ты прав, черт возьми! Меня обидели, унизили, бросили во время медового месяца! Я по наивности думала, что жених и невеста проводят его вместе… впрочем, это мой первый брак. Возможно, впоследствии я чему-нибудь научусь.
– Очень надеюсь, что так. Если бы не твое возмутительное поведение в тот вечер…
– Так вот оно что! Значит, бизнес тут ни при чем!
Ты просто решил наказать капризную девчонку!
– Не кричи. – Он поднял руку и несколько мягче добавил:
– Возможно, мы оба совершили ошибку.
Лидия испуганно взглянула на него:
– Ты говоришь только о последних нескольких днях, не так ли?
Стефан присел на кровать.
– Нет. Боюсь, влюбившись друг в друга, мы не учли разницы в нашем происхождении, возрасте.
Лидия задумчиво смотрела в окно, но, когда она подняла глаза на Стефана, в них стояли слезы.
– Ты полюбил меня, Стефан?
– Я женился на тебе. Я дал тебе свое имя.
– Это не ответ на мой вопрос, но… Ну что ж, я тоже тебя полюбила. Поэтому и вернулась. За последние несколько дней я много думала о нас, о наших проблемах.
Надеюсь, мы сможем их решить при взаимном понимании. Если не будем предъявлять друг другу невыполнимых требований. Согласен попытаться?
– Да, – тихо ответил он.
– Я – не Мари-Лор. И не Мэгги Макгроу. Мне, актрисе, удастся научиться всем премудростям, но при этом я останусь самой собой. Я постараюсь вести себя так, как хочешь ты, но мне нужно время. Полагаю, случившееся объясняется тем, что на меня много всего сразу свалилось. Мне казалось, будто я… но больше такого не произойдет. – Она взяла его руку. – Я буду самой образцовой маленькой графиней, обещаю.
Стефан улыбнулся:
– А что должен пообещать я? Купить диски «Роллинг Стоунз» и отрастить волосы?
– Гм-м… А ты, возможно, неплохо смотрелся бы с «конским хвостом» и в джинсах.
Став графиней де ла Рош, Лидия узнала, что четырнадцать слуг никогда не покидали замок одновременно.
Она также поняла, что ей нечем заняться, ибо письма с выражениями благодарности за свадебные подарки были уже отосланы, а свадебные фотографии наклеены в альбом. Лидия хотела завести собачку, но муж категорически отказал ей, сославшись на свою аллергию. Уступив наконец жене, он купил ей обезьянку, но вскоре выяснилось, что у него аллергия и на обезьян. Тогда Лидия завела тропических рыбок.
Одной из важнейших обязанностей графини был прием гостей. В Париже супруги устраивали обеды и небольшие поздние ужины после оперы. В замке Мурдуа гости не только обедали, но отдыхали и развлекались в уик-энд.
Гостей приглашал Стефан, а составлением меню и приготовлением блюд занимались повара и их помощники.
В Париже повар-марокканец Мустафа потчевал гостей изысками европейской и североафриканской кухни.
Марселла Пикколи, стряпавшая в Мурдуа еще в те времена, когда Стефан был ребенком, угощала гостей традиционными французскими блюдами, отличающимися .разнообразием соусов.
Однажды утром Лидия решила сама приготовить завтрак для Стефана. Она жарила в огромной кухне омлет с грибами, свое коронное блюдо, столь ценимое Бернаром Жюльеном, когда вошла Марселла.
– О, графиня, что вы делаете?
– Готовлю завтрак для графа…
Марселла поспешно надела фартук.
– Прошу вас, не надо. – И она, соскоблив омлет со сковородки, отправила его в мусорное ведро.
Лидия пожелала научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, и Стефан купил ей арфу. Она занималась по два часа в день четыре раза в неделю, но через два месяца отказалась от этой затеи.
– Ничего не получается, – сказала она мужу. – Арфистка из меня не выйдет, но когда-нибудь я захвачу арфу с собой на небеса, чтобы иметь преимущество перед другими вновь прибывшими.
– Не огорчайся, любовь моя. Мы подыщем что-нибудь другое. Например, флейту. Кстати, у меня для тебя сюрприз: к нам на уик-энд собираются Мишель и Мэриэл Жюльен, с ними, возможно, и Бернар. Он смонтировал «Помолвку» и привезет нам ленту.
– Очень рада, – отозвалась Лидия. Она заставила себя забыть о Бернаре и о фильме. Казалось, все это было много лет назад, хотя с тех пор прошло чуть больше полугода. Кино стало частью далекой юности.
Лидия и Стефан, стоя у дверей, встречали прибывших в «мерседесе» гостей. Первой вышла Мэриэл, за ней – Мишель и наконец, словно нехотя, Бернар.
– Ты выглядишь великолепно, дорогая, – сказал Стефан гостье.
– Ты тоже. – Мишель окинул взглядом темно-серый костюм-тройку, шелковую сорочку и галстук Стефана. – Не слишком официально для загородного уик-энда?
Стефан рассмеялся:
– Для загородного – возможно, но не для Парижа.
Мне очень жаль, но там возникло одно дело, и я вынужден отправиться туда.
– Мы не можем устроить просмотр фильма без спонсора, – улыбнулся Бернар.
– Завтра я вернусь, и мы посмотрим твой фильм.
– Так долго! – капризно проговорила Мэриэл. – Я умру от любопытства. Может, посмотрим фильм сегодня вечером сами, а завтра со Стефаном? Хорошие фильмы следует смотреть не меньше двух раз. Не возражаешь, Стефан?
– По-моему, Стефан должен быть на первом просмотре. Он заслужил это, – заметил Бернар.
– Спасибо, Бернар, но я не хочу, чтобы твоя очаровательная невестка томилась ожиданием. Посмотрите фильм сегодня вечером, а я посмотрю его завтра. – Он улыбнулся. – Но только не рассказывай мне сюжет, Мэриэл.
– Что?! – воскликнул Мишель. – Разве ты не читал сценарий?
– Я рассказал ему сюжет, – сказал Бернар. – Стефан не успел прочесть сценарий, который к тому же претерпел кое-какие изменения.
Стефан поцеловал Лидию.
– Ну что ж, друзья мои, до завтра.
Яркий свет кинопроектора залил экран, и послышался шелест перематывающейся пленки.
Мэриэл бросилась к Бернару и обняла его.
– Браво! Блеск! – В глазах ее стояли слезы.
Мишель покачал головой.
– Ну и ну, братишка, – глухо пробормотал он, – ты не обманул ожиданий.
Бернар потупился:
– Это всего-навсего рабочий экземпляр. Над ним еще надо поработать. – Он взглянул на Лидию, которая даже не шелохнулась, когда включился свет. – Ну как?
Тебе не понравилось?
– Я ошеломлена. Не знаю, что и сказать.
– Лидия, ты великолепна! – воскликнула Мэриэл. – Я и не подозревала, что у тебя такой талант! – Она взглянула на Бернара с деланным возмущением. – Ты никогда нам об этом не говорил и старался присвоить себе все лавры.
– Что ж, ведь в конечном счете все зависит от мастерства режиссера, не так ли, Бернар? – Мишель обнял брата.
Бернар не спускал глаз с Лидии:
– Я жду, что скажешь ты.
– Не знаю… Меня мороз по коже пробрал. Было такое ощущение, словно я вижу сон, который мне снился раньше. Как будто играет другая актриса, а я только наблюдаю за ее игрой.
– И она играет блестяще! – заметила Мэриэл.
– Да, – улыбнулась Лидия, – она играла блестяще, но не я! Это все заслуга Бернара. – Она посмотрела на него. – Ты великий режиссер…
– А ты, Лидия, настоящая кинозвезда.
Мишель наполнил четыре рюмки коньяком:
– Когда ты выпустишь фильм на экран?
Бернар махнул рукой:
– Я отстаю от графика.
– Этим летом он снимал для нас рекламные ролики, – сказал Лидии Мишель.
– Чтобы подзаработать и закончить этот фильм, – объяснил Бернар. – В любом случае надеюсь выпустить его на экран в январе. А может, мы подождем и покажем его сначала в Канне на кинофестивале. Все зависит от того, как воспримет его публика.
– Зрителям он понравится, – убежденно проговорила Мэриэл. – Мы твоя родня и, возможно, не вполне объективны, зато разбираемся в фильмах. Признаюсь, я сильно сомневалась в Роже Сен-Кире, но он сыграл безукоризненно. Удивительно, как меняется характер героя после той сцены в картинной галерее, где он встречает героиню. Галантный, обворожительный, он сразу понравился тебе. А потом эта потрясающая сцена, где он подглядывает за Лидией, собирающейся принять ванну. Она – наивная… ничего не подозревает… а он… словно совсем другой человек. После «Ночей детства» Сен-Кир никогда не играл так хорошо. В каком же году он снимался в нем? В пятьдесят пятом? Нет, так, как в твоем фильме, он еще не играл.
Это твоя заслуга, Бернар… и твоя, Лидия… О, как жаль, что Стефан не позволяет тебе продолжить карьеру!
– Возможно, он переменит решение, посмотрев этот фильм. – Мишель подошел к Лидии и расцеловал ее. – Ты играла превосходно, дорогая.
– Стефан на редкость старомоден. – Мэриэл покачала головой. – Сомневаюсь, что он позволит Лидии играть.
Его понятия о чести и назначении женщины устарели. А тут речь идет не просто о женщине, а о его жене.
– «Моя жена – графиня и работать не будет!» – ухмыльнулся Мишель. – Ничего не поделаешь. А вдруг этот фильм перетянет Стефана в двадцатый век?
Когда Мэриэл и Мишель ушли спать, Бернар и Лидия долго сидели молча. В старинном камине потрескивал огонь. Почти полная луна светила сквозь стеклянную, дверь веранды.
– Нравится тебе быть графиней де ла Рош?
– Я очень счастлива.
– Неужели? Я кое-что слышал… и думал, что ты позвонишь мне.
– У нас были проблемы, но мы решили их.
– Не верю, что ты любишь его.
– Думаешь, женщина не способна полюбить никого, кроме тебя?
– Не всякая, только ты.
– У нас все кончено, Бернар.
– Сомневаюсь. Я знаю тебя лучше, чем ты полагаешь. Ты просто актриса, играющая роль графини… но я дочитал этот сценарий, и мне известен его конец.
Лидия закурила было сигарету, но тут же загасила ее.
– Фильм потрясает, Бернар. Ты действительно очень талантлив.
– И ты, – улыбнулся он. – Ведь это общая работа, помнишь? – Она кивнула. – У меня есть соображения насчет следующего фильма. Я кое-что набросал и хотел бы показать тебе.
– Нет, Бернар.
– Только прочти.
– Не могу. Я обещала Стефану и сдержу слово.
– Ты – как твоя героиня в фильме. Позволяешь распоряжаться своей судьбой деспотичному мужчине, который гораздо старше тебя.
– Это не так. Я делаю то, что хочу. Работать над тем фильмом с тобой тоже было нелегко. Ты тоже очень деспотичен.
– Однако мне ты не подчинялась. Тогда у тебя хватало мужества отстаивать свою позицию. – Он присел перед Лидией на корточки и взял ее за руки. – Ты видела себя на экране и не можешь отрицать таланта актрисы. Заточение в замке и пустая светская болтовня со скучными богачами – не твое предназначение. У тебя талант. Ты прирожденная актриса. Что толку скрывать это от всего мира и от себя самой?
– Нельзя судить по одному фильму, Бернар.
– Ты права. Пикассо не ограничился своей первой картиной, а Бетховен написал десять симфоний. Артист должен совершенствовать свой талант. Работая, ты с каждым разом будешь играть все лучше.
– Прошу тебя, перестань! – Она вырвала у него свои руки. – Я не изменю решения. Я не могу…
– Из-за того, что ты графиня?
– Нет, у меня будет ребенок.
– О, пропади все пропадом! – Бернар, наполнив свой бокал, увидел, что Лидия плачет. – Я знаю, ты обо мне не часто вспоминала, но я-то ежедневно всматривался в твое лицо в монтажной комнате. Я изучил твое лицо, фигуру, жесты, мимику, и теперь знаю тебя лучше, чем прежде, и люблю гораздо сильнее. – Он поцеловал ее. – Роди ребенка. Дай Стефану наследника… ведь это все, что ему надо. А потом возвращайся ко мне.
Все будет по-другому. Я тоже сильно изменился.
Лидия вытерла слезы.
– Нет, Бернар. Мне нравится моя жизнь. Все изменилось, То, что было между нами, осталось в прошлом.
Он взъерошил волосы.
– Но у тебя есть ключ от моей квартиры.
Стефан вернулся лишь в воскресенье вечером, когда Бернар уже уехал и увез свой фильм. Граф пообещал посмотреть его вместе с Лидией в Париже, но, судя по всему, его это не слишком интересовало.
В конце марта в одной из частных клиник Парижа Лидия родила девочку за две недели до срока. Разочарованный Стефан держался стоически.
– Ничего, дорогая, – сказал он Лидии, когда медицинская сестра унесла малютку. – Мы, не теряя времени, продолжим начатое.
Глава 17
Она назвала дочь Александрой Джуно Форест де ла Рош. Во время беременности Лидия не представляла себя матерью, но полюбила белокурую малютку, едва взяв ее на руки. Она отказалась от кесарева сечения, хотя Стефан не пожелал присутствовать при родах, считая это новомодной тенденцией. Ему претила мысль держать за руку жену, корчащуюся от схваток.
Для приглашенной к Александре нянюшки, мадемуазель Жобер, заново отделали комнаты, смежные с детской. Лидия проводила с малышкой значительно больше времени, чем хотелось бы Стефану, и кормила ее грудью, хотя французская знать считала это уделом простолюдинов. К радости графа, у его жены оказалось мало молока, и через месяц ей пришлось перевести малышку на искусственное вскармливание. Это, однако, вызвало у Лидии такую депрессию, что она покидала свою комнату, только когда навещала дочь.
Встревоженный Стефан обратился за советом к врачу, и тот порекомендовал Лидии уехать и отдохнуть от ребенка. В тот же день Бернар Жюльен известил графа телеграммой, что получил предложение показать «Помолвку» на Каннском кинофестивале. В другое время Стефану и в голову не пришло бы поехать туда, однако сейчас он надеялся, что это выведет жену из депрессии. К тому же Мэриэл Жюльен пригласила Стефана и Лидию остановиться на вилле «Ла Бокка», снятой ею и Мишелем.
Между тем Лидия, узнав обо всем этом, категорически отказалась оставить дочь. Лишь после долгих уговоров она согласилась отлучиться на несколько дней.
Однако по мере приближения отъезда ее настроение начало улучшаться, и она даже отправилась вместе с Мэриэл по парижским магазинам. После родов фигура Лидии осталась такой же безупречной, как и прежде, и ей хотелось купить себе что-то новое.
– Меня будет смущать присутствие Бернара, – призналась она Мэриэл, сидя с ней в кафе.
– Не беспокойся. На Бернара обрушится столько репортеров и агентов, что у него не останемся времени убеждать тебя в своей бессмертной любви.
– Разве ты знаешь об этом?
– Я не только невестка Бернара, но и его близкий друг. Рано или поздно он переболеет тобой. Полагаю, это произойдет, как только он приступит к работе над новым фильмом. А ты? Мы с тобой никогда не говорили об этом… Твое чувство прошло?
– Да! Я люблю Стефана. К тому же у нас с Бернаром не сложилось и не могло быть по-другому. Мы несовместимы.
– Но признайся, ведь ты все еще неравнодушна к нему?
– Не приставай, Мэриэл. Поговорим лучше о чем-нибудь другом. Как по-твоему: купить мне платье в деревенском стиле от Ива Сен-Лорена или вечерний брючный костюм от Унгаро?
Они пили чай в оливковом саду. Вилла, арендованная Жюльенами, казалась тихим островком в бушующем море безумия, именуемом кинофестивалем. Журналисты и газетчики пронюхали, чти премьерша Бернара стала графиней де ла Рош. Мэриэл едва успевала отвечать на телефонные звонки и отбиваться от репортеров, жаждущих взять интервью у Лидии. Стефан категорически запретил жене общаться с представителями прессы.
Мэриэл поставила на стол тарелку с бутербродами.
– Мы с Лидией ходили утром на рынок, и все было хорошо, пока какой-то репортер не заметил Лидию.
– Да, тут же слетелось человек десять, и они преследовали нас, щелкая затворами камер и выкрикивая вопросы.
– Но Лидия держалась невозмутимо и перебирала помидоры как ни в чем не бывало. А вот я подумывала, не нанять ли бронированный автомобиль.
– Потом кто-то из них заметил Аву Гарднер возле прилавка с дарами моря, и нас оставили в покое. О, слава так капризна!
– После сегодняшней премьеры твое мнение об этом изменится. – Бернар отхлебнул пиво. – Тебе не удастся спрятаться от представителей прессы. Положим, прежде было диковинкой: американская девушка, французская графиня, киноактриса… Это всех заинтриговало. Сегодня тебя увидят на экране. И тогда начнется такая же история, как у Грейс Келли. Захочешь ты с ними разговаривать или нет, о тебе все равно напишут и поместят твои фотографии.
– Ты знаешь, как к этому относится Стефан.
– А ты сама? – спросила Мэриэл. – Неужели тебя это не будоражит? Даже я волнуюсь.
Лидия рассмеялась:
– Взволнована ли я? Да вы и не представляете, насколько! Ведь приехав сюда, я не хожу, а парю в воздухе!
– Похоже на правду, – заметил Мишель. – Меня даже тревожило твое непостижимое равнодушие.
– Напротив, мне доставляет наслаждение ажиотаж вокруг меня.
– Тогда поговори с представителями прессы, – настаивал Бернар. – Дай им шанс правильно осветить события. Учти, это очень поможет фильму. Такую рекламу не купишь ни за какие деньги.
Лидия указала на восточное крыло виллы, где Стефан просматривал сейчас деловые отчеты.
– Я все понимаю. Но поймите и вы: мне нельзя давать интервью.
– Но ведь это в интересах самого Стефана. Успех фильма принесет ему кучу денег.
– Он и без того богат, – сказал Мишель.
– Все это верно, Бернар, – проговорила Мэриэл, – но, надеюсь, ты не забыл, что, финансируя фильм, он вложил деньги в рискованное предприятие?
– Ты называешь мой фильм рискованным предприятием? – Возмущенный Бернар, схватив бутылку с пивом, ушел в дом.
– Мой братец принимает все слишком близко к сердцу. Не обращай на него внимания.
– Ох, Мишель, я слишком хорошо знаю его и, поверь, понимаю, что он сейчас чувствует! – воскликнула Лидия. – Возможно, я понимаю его лучше, чем он меня.
Мне нравится сниматься и приятно думать, что осуществляется моя заветная мечта и я становлюсь кинозвездой. Но судьба дала мне шанс осуществить другую мечту… и приходится сделать выбор. – Она помолчала. – Это не просто. Однако Бернару еще труднее. У него все поставлено на карту. Я разрываюсь на части, но должна считаться со Стефаном.
Мэриэл обняла Лидию.
– Конечно, дорогая. Даже Бернар понимает это.
Фильм будет иметь успех, ибо он превосходен, а ты талантливо сыграла свою роль. Что ж, оставайся загадкой для всех. Это ведь тоже своего рода реклама.
Для приглашенной к Александре нянюшки, мадемуазель Жобер, заново отделали комнаты, смежные с детской. Лидия проводила с малышкой значительно больше времени, чем хотелось бы Стефану, и кормила ее грудью, хотя французская знать считала это уделом простолюдинов. К радости графа, у его жены оказалось мало молока, и через месяц ей пришлось перевести малышку на искусственное вскармливание. Это, однако, вызвало у Лидии такую депрессию, что она покидала свою комнату, только когда навещала дочь.
Встревоженный Стефан обратился за советом к врачу, и тот порекомендовал Лидии уехать и отдохнуть от ребенка. В тот же день Бернар Жюльен известил графа телеграммой, что получил предложение показать «Помолвку» на Каннском кинофестивале. В другое время Стефану и в голову не пришло бы поехать туда, однако сейчас он надеялся, что это выведет жену из депрессии. К тому же Мэриэл Жюльен пригласила Стефана и Лидию остановиться на вилле «Ла Бокка», снятой ею и Мишелем.
Между тем Лидия, узнав обо всем этом, категорически отказалась оставить дочь. Лишь после долгих уговоров она согласилась отлучиться на несколько дней.
Однако по мере приближения отъезда ее настроение начало улучшаться, и она даже отправилась вместе с Мэриэл по парижским магазинам. После родов фигура Лидии осталась такой же безупречной, как и прежде, и ей хотелось купить себе что-то новое.
– Меня будет смущать присутствие Бернара, – призналась она Мэриэл, сидя с ней в кафе.
– Не беспокойся. На Бернара обрушится столько репортеров и агентов, что у него не останемся времени убеждать тебя в своей бессмертной любви.
– Разве ты знаешь об этом?
– Я не только невестка Бернара, но и его близкий друг. Рано или поздно он переболеет тобой. Полагаю, это произойдет, как только он приступит к работе над новым фильмом. А ты? Мы с тобой никогда не говорили об этом… Твое чувство прошло?
– Да! Я люблю Стефана. К тому же у нас с Бернаром не сложилось и не могло быть по-другому. Мы несовместимы.
– Но признайся, ведь ты все еще неравнодушна к нему?
– Не приставай, Мэриэл. Поговорим лучше о чем-нибудь другом. Как по-твоему: купить мне платье в деревенском стиле от Ива Сен-Лорена или вечерний брючный костюм от Унгаро?
Они пили чай в оливковом саду. Вилла, арендованная Жюльенами, казалась тихим островком в бушующем море безумия, именуемом кинофестивалем. Журналисты и газетчики пронюхали, чти премьерша Бернара стала графиней де ла Рош. Мэриэл едва успевала отвечать на телефонные звонки и отбиваться от репортеров, жаждущих взять интервью у Лидии. Стефан категорически запретил жене общаться с представителями прессы.
Мэриэл поставила на стол тарелку с бутербродами.
– Мы с Лидией ходили утром на рынок, и все было хорошо, пока какой-то репортер не заметил Лидию.
– Да, тут же слетелось человек десять, и они преследовали нас, щелкая затворами камер и выкрикивая вопросы.
– Но Лидия держалась невозмутимо и перебирала помидоры как ни в чем не бывало. А вот я подумывала, не нанять ли бронированный автомобиль.
– Потом кто-то из них заметил Аву Гарднер возле прилавка с дарами моря, и нас оставили в покое. О, слава так капризна!
– После сегодняшней премьеры твое мнение об этом изменится. – Бернар отхлебнул пиво. – Тебе не удастся спрятаться от представителей прессы. Положим, прежде было диковинкой: американская девушка, французская графиня, киноактриса… Это всех заинтриговало. Сегодня тебя увидят на экране. И тогда начнется такая же история, как у Грейс Келли. Захочешь ты с ними разговаривать или нет, о тебе все равно напишут и поместят твои фотографии.
– Ты знаешь, как к этому относится Стефан.
– А ты сама? – спросила Мэриэл. – Неужели тебя это не будоражит? Даже я волнуюсь.
Лидия рассмеялась:
– Взволнована ли я? Да вы и не представляете, насколько! Ведь приехав сюда, я не хожу, а парю в воздухе!
– Похоже на правду, – заметил Мишель. – Меня даже тревожило твое непостижимое равнодушие.
– Напротив, мне доставляет наслаждение ажиотаж вокруг меня.
– Тогда поговори с представителями прессы, – настаивал Бернар. – Дай им шанс правильно осветить события. Учти, это очень поможет фильму. Такую рекламу не купишь ни за какие деньги.
Лидия указала на восточное крыло виллы, где Стефан просматривал сейчас деловые отчеты.
– Я все понимаю. Но поймите и вы: мне нельзя давать интервью.
– Но ведь это в интересах самого Стефана. Успех фильма принесет ему кучу денег.
– Он и без того богат, – сказал Мишель.
– Все это верно, Бернар, – проговорила Мэриэл, – но, надеюсь, ты не забыл, что, финансируя фильм, он вложил деньги в рискованное предприятие?
– Ты называешь мой фильм рискованным предприятием? – Возмущенный Бернар, схватив бутылку с пивом, ушел в дом.
– Мой братец принимает все слишком близко к сердцу. Не обращай на него внимания.
– Ох, Мишель, я слишком хорошо знаю его и, поверь, понимаю, что он сейчас чувствует! – воскликнула Лидия. – Возможно, я понимаю его лучше, чем он меня.
Мне нравится сниматься и приятно думать, что осуществляется моя заветная мечта и я становлюсь кинозвездой. Но судьба дала мне шанс осуществить другую мечту… и приходится сделать выбор. – Она помолчала. – Это не просто. Однако Бернару еще труднее. У него все поставлено на карту. Я разрываюсь на части, но должна считаться со Стефаном.
Мэриэл обняла Лидию.
– Конечно, дорогая. Даже Бернар понимает это.
Фильм будет иметь успех, ибо он превосходен, а ты талантливо сыграла свою роль. Что ж, оставайся загадкой для всех. Это ведь тоже своего рода реклама.