Страница:
– А вам по силам все это унести? – скептически поинтересовался Панэ. – Конечно, если это все, что вы собираетесь на себя нагрузить…
– Я признаю, капитан, – дерзко ответил маленький слуга, – вашим солдатам придется нести на себе значительно больший груз личного снаряжения, чем мне. Но все, что касается моих личных вещей, я решаю сам – и не уклоняюсь при этом от посильной помощи в переноске общего груза. Одежда его высочества, если так можно выразиться, тоже мой вклад в общее дело.
– Но вам по силам нести эти вещи? – угрюмо переспросил Панэ. – День за днем, много дней подряд?
– Скоро мы это узнаем, капитан, – спокойно ответил Мацуги. – Я думаю, да. Но очень скоро мы все узнаем в точности.
Он снова занялся принцем, и вскоре Роджер оказался на свободе – стоя посреди груды деталей скафандра.
– Уже целую вечность я то снимаю эту штуковину, то надеваю.
Мацуги полез по ступенькам в командирский отсек, а принц принялся отряхивать воображаемую пыль с фуфайки, которую надел под броню.
– Потерпите еще немного, ваше высочество, – сказал Панэ. – После приземления вы сможете обходиться и без брони. Но уж если припечет, придется вам снова ее надевать.
ГЛАВА 12
ГЛАВА 13
– Я признаю, капитан, – дерзко ответил маленький слуга, – вашим солдатам придется нести на себе значительно больший груз личного снаряжения, чем мне. Но все, что касается моих личных вещей, я решаю сам – и не уклоняюсь при этом от посильной помощи в переноске общего груза. Одежда его высочества, если так можно выразиться, тоже мой вклад в общее дело.
– Но вам по силам нести эти вещи? – угрюмо переспросил Панэ. – День за днем, много дней подряд?
– Скоро мы это узнаем, капитан, – спокойно ответил Мацуги. – Я думаю, да. Но очень скоро мы все узнаем в точности.
Он снова занялся принцем, и вскоре Роджер оказался на свободе – стоя посреди груды деталей скафандра.
– Уже целую вечность я то снимаю эту штуковину, то надеваю.
Мацуги полез по ступенькам в командирский отсек, а принц принялся отряхивать воображаемую пыль с фуфайки, которую надел под броню.
– Потерпите еще немного, ваше высочество, – сказал Панэ. – После приземления вы сможете обходиться и без брони. Но уж если припечет, придется вам снова ее надевать.
ГЛАВА 12
– Так, что мы еще забыли? – пробормотала О'Кейси, в сотый раз пролистывая список снаряжения.
– Лучше бы что-нибудь легонькое, – отозвалась Косутич. Она как раз закончила перерасчет топлива, необходимого для посадки, и скорчила кислую рожу. – Резервов у нас практически нет.
– Мне казалось, в этих штуках можно совершить мягкую посадку и без топлива, – неуверенно сказала Элеонора. В технике она разбиралась плохо, но знала, что катера с изменяемой геометрией крыла обладают качествами превосходного планера.
– Вообще-то можно. – В голосе Косутич энтузиазма не наблюдалось. – При наличии взлетно-посадочной полосы. – Она ткнула пальцем в экран с изображением плохонькой Фодоровской карты. – А с аэропортами здесь тяжеловато. Для посадки в режиме скольжения катеру нужна старая добрая взлетно-посадочная полоса. Попробуете приземлиться без нее – и его злодейшество с удовольствием приберет вашу душу.
– Тогда что же нам делать, если топлива все же не хватит?
– Если бы мы входили в атмосферу в обычных условиях, мы могли бы подкорректировать курс и использовать для торможения саму атмосферу. Сложность в том, что на орбите нас могут засечь. Тогда наш план пойдет насмарку – весь местный гарнизон плюс крейсер в придачу будут гоняться за нами по всем джунглям, пока не отыщут. С другой стороны, если мы войдем в атмосферу под острым углом – что, кстати, мы и собираемся сделать, – а топлива нам все же не хватит, мы превратимся в лепешку.
– О!
– И проделаем в крыше преисподней симпатичную дырку, – фыркнула Косутич.
– Могу себе представить, – еле слышно отозвалась Элеонора.
– Полагаю, мы приближаемся к критической точке, сэр, – доложил младший лейтенант Сегедин. – Еще немного, и мы окажемся в радиусе действия их датчиков.
– Понятно. – Капитан Красницкий перевел взгляд на рулевого. – Приготовьтесь к перемене курса. Квартирмейстер, предупредите морских пехотинцев, чтобы готовились к разделению.
– Они уже должны были нас обнаружить, – сказал капитан Делани. – Почему они сбрасывают скорость?
– Возможно, они все-таки намереваются высадить свою морскую пехоту? – спросил капеллан, наклоняясь к тактическому дисплею.
При этом он почти коснулся капитана, и Делани поморщился, ощутив кислый запах давно не стиранной рясы. К стирке истинно верующие прибегали крайне редко, поскольку она тоже требовала неоправданного расхода ресурсов. А уж вредоносные химические вещества типа дезодорантов и вовсе находились под запретом.
– Вероятно, да, – размышлял Делани. – Но они все еще слишком далеко от планеты.
В этот момент изображение на экране изменилось, и капитан улыбнулся:
– Ага! Теперь ясно, до какой степени повреждены их сенсоры. Они легли на новый курс.
– Приготовиться к запуску! Пятиминутная готовность! – прогрохотал громкоговоритель.
Роджер пребывал в приятном удивлении от разговора с сержантом Чжином. Как ни странно, кореец прекрасно разбирался в последних веяниях мужской моды, и после краткого променада по отсеку (в лучших традициях вечеринок на открытом воздухе, которые очень любила императрица) принц решил отвести душу в приятной беседе. В любом случае Чжин был более предпочтительным собеседником, чем очаровательная сержант Дэпро. Внутреннее чувство подсказывало принцу, что в нынешних обстоятельствах проявлять личную «заинтересованность» в одном из своих телохранителей – не самая блестящая идея. Она и в другой ситуации никого бы не вдохновила, капризно подумал он.
– Лучше бы вам снова надеть броню, сэр, – посоветовал Чжин, деликатно указывая на Роджеров скафандр. – Это займет много времени.
– Верно. Поговорим позже, сержант.
Роджер, уже приноровившийся к ходьбе по транцу, легко вспрыгнул на брус и двинулся вперед, не без изящества лавируя между опорными стойками.
– Сплошной выпендреж, – пробормотал Джулиан, укладывая рюкзак на колени.
Основной вес принимал на себя скафандр, так что из-за тяжести морпехи неудобств не испытывали, но сидеть долго, почти не меняя позы, было утомительно.
Принц в своих блужданиях по отсеку разбудил его и стал задавать какие-то дурацкие вопросы. Спросонок сержант отвечал не слишком приветливо, но этот хлыщ даже не обратил внимания. Теперь Джулиану никак не удавалось снова уснуть.
– Не думаю, что он выпендривается, – ехидно ответила Дэпро. – По-моему, он просто торопится.
Джулиан округлил брови. Поскольку Дэпро сидела прямо напротив, ему представилась великолепная возможность поддразнить ее. Не воспользоваться выпавшим шансом Джулиан не мог – это противоречило бы его принципам.
Ха, ты, кажется, завидуешь – он отрастил шевелюру получше, чем у тебя.
Она покосилась в сторону поспешно раздевавшегося принца.
– Какая лапочка, – промурлыкала она. У Джулиана отвалилась челюсть.
– Он что, тебе нравится? Ты втюрилась в принца? Она резко повернула голову и вперила взгляд в визави.
– Чушь какая. Конечно же нет.
Джулиан собирался дразнить ее и дальше, но внезапно его осенило: начальство нипочем не позволит служащему Особого полка увлечься человеком, принадлежащим к императорской семье. Он быстро оглянулся. Вокруг все спали; у немногих бодрствующих уши были прикрыты наушниками. Слава богу, его выходку никто не заметил. Джулиан перегнулся вперед – насколько позволяли вещи, сложенные на коленях.
– Нимаш, ты рехнулась, да? – вкрадчиво прошептал он. – Тебя же на клочки порвут, если что.
– Так ведь ничего и не происходит, – почти спокойно сказала она, поглаживая кончиками пальцев защитное покрытие рюкзака. В неактивном состоянии ткань становилась серой, как сейчас. – Ровным счетом ничего.
– Вот лучше бы так оно и было, – свирепо зашипел Джулиан. – Но я почему-то в это не верю.
– Я справлюсь, – сказала сержант, устраиваясь поудобнее. – Расслабься. Я уже большая девочка.
– Ни минуты в этом не сомневался! Очень большая. Он откинулся в кресле и с хрустом свел лопатки. Ну и узелок завязался, подумалось ему.
Сидевший по другую сторону транца Поэртена ухитрился не выдать охвативший его приступ хохота, прикрыв его притворным кашлем. Как бы в полусне он отвернулся и снова закашлялся.
«Дэпро и принц! – повторял он про себя. – Ну, язви тя, и парочка!»
– Что вас так рассмешило, сэр? – спросил коммандер Талькотт.
Старпом вернулся на мостик после обхода корабля. Новости он принес неутешительные. Четыре из восьми ракетных пусковых «Деглопера» были серьезно повреждены, в предстоящем бою их следовало вообще исключить из схемы ведения огня. Прежде чем погибнуть, вражеский крейсер нанес корпусу множество глубоких ран – несмотря на хромстеновую броню. Несколько пробоин легли в опасной близости от артиллерийских погребов. Конечно, боеголовки ядерной накачки не должны были сдетонировать в случае близкого взрыва, а вот ракетные двигатели могли и не устоять… и тогда кораблю конец.
Одно утешало: фазовый двигатель не получил ни одного нового повреждения. Теперь он находился даже в лучшем состоянии, чем перед первым сражением, так что в предстоящих маневрах капитан мог рассчитывать на несколько лишних дней ускорения и на выигрыш времени и мощности. В бою с первым крейсером они потеряли половину пусковых и израсходовали половину запаса ракет, так что силы транспорта и второго крейсера примерно уравнялись.
За исключением одного обстоятельства: верткий крейсер превосходил их в маневренности, как муха арбуз.
– Да мне вспомнился этот парень, в честь которого назвали наш корабль, – сказал Красницкий, мрачно ухмыльнувшись. – Интересно, задавался он когда-нибудь вопросом: «А какого черта я во все это ввязался?»
С помощью внешних камер Роджер следил, как раскрываются гигантские створки причального отсека. Вот расцепились причальные захваты, и катера начали дрейфовать вперед, в безупречную черноту космоса. Отсоединившись от корабля, они оказались за пределами поля искусственного тяготения, создаваемого «Деглопером», и перешли в свободное падение.
– Я забыл спросить, ваше высочество, – тактично поинтересовался Панэ, – как вы переносите невесомость?
Ему хотелось избежать намеков на первый вечер пребывания принца на борту, когда Элеоноре О'Кейси пришлось выкручиваться из неловкого положения и подбирать «недомоганию» его высочества первое попавшееся объяснение.
– Я немного играю в гандбол при нулевом тяготении, – несколько невпопад ответил Роджер, увлекшийся изображением на экране: их корабль медленно уплывал все дальше, постепенно исчезая в черноте. – То есть я хотел сказать, в невесомости я себя чувствую вполне нормально. – Он вдруг злорадно ухмыльнулся. – А вот Элеонора…
– Я сейчас сдо-о-охну, – простонала шеф персонала, ошутив подступающую волну тошноты, и снова прижала к губам гигиенический пакет.
– Где-то здесь валялся шприц с лекарством от морской болезни, – предложила Косутич.
Вырвавшийся у нее бестактный смешок выдавал человека с луженым желудком. Даже запах рвоты ей был нипочем.
– У меня аллергия, – донесся из пластикового пакета несчастный голос Элеоноры. Она откинулась назад и тщательно закрыла горловину пакета. – О боже…
– Не повезло, – сказала Косутич, на этот раз с искренним сочувствием, и покачала головой. – А ведь нам лететь еще двое суток, знаете?
– Знаю, – жалко скривившись, ответила академик. – Но у меня начисто вылетело из головы, что в катерах нет искусственной гравитации.
– И вращение корабля вокруг оси нам тоже не светит, – продолжала размышлять главный сержант. – Полет будет долгий и медленный. Так что – вряд ли.
– Как-нибудь… выживу… наверное…
Шеф персонала судорожно схватилась за пакет и с жутким горловым звуком спрятала лицо внутрь.
Косутич, развалившись в кресле, закинула руки за голову.
– Я смотрю, чудная намечается поездочка, – сказала она.
– Лучше бы что-нибудь легонькое, – отозвалась Косутич. Она как раз закончила перерасчет топлива, необходимого для посадки, и скорчила кислую рожу. – Резервов у нас практически нет.
– Мне казалось, в этих штуках можно совершить мягкую посадку и без топлива, – неуверенно сказала Элеонора. В технике она разбиралась плохо, но знала, что катера с изменяемой геометрией крыла обладают качествами превосходного планера.
– Вообще-то можно. – В голосе Косутич энтузиазма не наблюдалось. – При наличии взлетно-посадочной полосы. – Она ткнула пальцем в экран с изображением плохонькой Фодоровской карты. – А с аэропортами здесь тяжеловато. Для посадки в режиме скольжения катеру нужна старая добрая взлетно-посадочная полоса. Попробуете приземлиться без нее – и его злодейшество с удовольствием приберет вашу душу.
– Тогда что же нам делать, если топлива все же не хватит?
– Если бы мы входили в атмосферу в обычных условиях, мы могли бы подкорректировать курс и использовать для торможения саму атмосферу. Сложность в том, что на орбите нас могут засечь. Тогда наш план пойдет насмарку – весь местный гарнизон плюс крейсер в придачу будут гоняться за нами по всем джунглям, пока не отыщут. С другой стороны, если мы войдем в атмосферу под острым углом – что, кстати, мы и собираемся сделать, – а топлива нам все же не хватит, мы превратимся в лепешку.
– О!
– И проделаем в крыше преисподней симпатичную дырку, – фыркнула Косутич.
– Могу себе представить, – еле слышно отозвалась Элеонора.
– Полагаю, мы приближаемся к критической точке, сэр, – доложил младший лейтенант Сегедин. – Еще немного, и мы окажемся в радиусе действия их датчиков.
– Понятно. – Капитан Красницкий перевел взгляд на рулевого. – Приготовьтесь к перемене курса. Квартирмейстер, предупредите морских пехотинцев, чтобы готовились к разделению.
– Они уже должны были нас обнаружить, – сказал капитан Делани. – Почему они сбрасывают скорость?
– Возможно, они все-таки намереваются высадить свою морскую пехоту? – спросил капеллан, наклоняясь к тактическому дисплею.
При этом он почти коснулся капитана, и Делани поморщился, ощутив кислый запах давно не стиранной рясы. К стирке истинно верующие прибегали крайне редко, поскольку она тоже требовала неоправданного расхода ресурсов. А уж вредоносные химические вещества типа дезодорантов и вовсе находились под запретом.
– Вероятно, да, – размышлял Делани. – Но они все еще слишком далеко от планеты.
В этот момент изображение на экране изменилось, и капитан улыбнулся:
– Ага! Теперь ясно, до какой степени повреждены их сенсоры. Они легли на новый курс.
– Приготовиться к запуску! Пятиминутная готовность! – прогрохотал громкоговоритель.
Роджер пребывал в приятном удивлении от разговора с сержантом Чжином. Как ни странно, кореец прекрасно разбирался в последних веяниях мужской моды, и после краткого променада по отсеку (в лучших традициях вечеринок на открытом воздухе, которые очень любила императрица) принц решил отвести душу в приятной беседе. В любом случае Чжин был более предпочтительным собеседником, чем очаровательная сержант Дэпро. Внутреннее чувство подсказывало принцу, что в нынешних обстоятельствах проявлять личную «заинтересованность» в одном из своих телохранителей – не самая блестящая идея. Она и в другой ситуации никого бы не вдохновила, капризно подумал он.
– Лучше бы вам снова надеть броню, сэр, – посоветовал Чжин, деликатно указывая на Роджеров скафандр. – Это займет много времени.
– Верно. Поговорим позже, сержант.
Роджер, уже приноровившийся к ходьбе по транцу, легко вспрыгнул на брус и двинулся вперед, не без изящества лавируя между опорными стойками.
– Сплошной выпендреж, – пробормотал Джулиан, укладывая рюкзак на колени.
Основной вес принимал на себя скафандр, так что из-за тяжести морпехи неудобств не испытывали, но сидеть долго, почти не меняя позы, было утомительно.
Принц в своих блужданиях по отсеку разбудил его и стал задавать какие-то дурацкие вопросы. Спросонок сержант отвечал не слишком приветливо, но этот хлыщ даже не обратил внимания. Теперь Джулиану никак не удавалось снова уснуть.
– Не думаю, что он выпендривается, – ехидно ответила Дэпро. – По-моему, он просто торопится.
Джулиан округлил брови. Поскольку Дэпро сидела прямо напротив, ему представилась великолепная возможность поддразнить ее. Не воспользоваться выпавшим шансом Джулиан не мог – это противоречило бы его принципам.
Ха, ты, кажется, завидуешь – он отрастил шевелюру получше, чем у тебя.
Она покосилась в сторону поспешно раздевавшегося принца.
– Какая лапочка, – промурлыкала она. У Джулиана отвалилась челюсть.
– Он что, тебе нравится? Ты втюрилась в принца? Она резко повернула голову и вперила взгляд в визави.
– Чушь какая. Конечно же нет.
Джулиан собирался дразнить ее и дальше, но внезапно его осенило: начальство нипочем не позволит служащему Особого полка увлечься человеком, принадлежащим к императорской семье. Он быстро оглянулся. Вокруг все спали; у немногих бодрствующих уши были прикрыты наушниками. Слава богу, его выходку никто не заметил. Джулиан перегнулся вперед – насколько позволяли вещи, сложенные на коленях.
– Нимаш, ты рехнулась, да? – вкрадчиво прошептал он. – Тебя же на клочки порвут, если что.
– Так ведь ничего и не происходит, – почти спокойно сказала она, поглаживая кончиками пальцев защитное покрытие рюкзака. В неактивном состоянии ткань становилась серой, как сейчас. – Ровным счетом ничего.
– Вот лучше бы так оно и было, – свирепо зашипел Джулиан. – Но я почему-то в это не верю.
– Я справлюсь, – сказала сержант, устраиваясь поудобнее. – Расслабься. Я уже большая девочка.
– Ни минуты в этом не сомневался! Очень большая. Он откинулся в кресле и с хрустом свел лопатки. Ну и узелок завязался, подумалось ему.
Сидевший по другую сторону транца Поэртена ухитрился не выдать охвативший его приступ хохота, прикрыв его притворным кашлем. Как бы в полусне он отвернулся и снова закашлялся.
«Дэпро и принц! – повторял он про себя. – Ну, язви тя, и парочка!»
– Что вас так рассмешило, сэр? – спросил коммандер Талькотт.
Старпом вернулся на мостик после обхода корабля. Новости он принес неутешительные. Четыре из восьми ракетных пусковых «Деглопера» были серьезно повреждены, в предстоящем бою их следовало вообще исключить из схемы ведения огня. Прежде чем погибнуть, вражеский крейсер нанес корпусу множество глубоких ран – несмотря на хромстеновую броню. Несколько пробоин легли в опасной близости от артиллерийских погребов. Конечно, боеголовки ядерной накачки не должны были сдетонировать в случае близкого взрыва, а вот ракетные двигатели могли и не устоять… и тогда кораблю конец.
Одно утешало: фазовый двигатель не получил ни одного нового повреждения. Теперь он находился даже в лучшем состоянии, чем перед первым сражением, так что в предстоящих маневрах капитан мог рассчитывать на несколько лишних дней ускорения и на выигрыш времени и мощности. В бою с первым крейсером они потеряли половину пусковых и израсходовали половину запаса ракет, так что силы транспорта и второго крейсера примерно уравнялись.
За исключением одного обстоятельства: верткий крейсер превосходил их в маневренности, как муха арбуз.
– Да мне вспомнился этот парень, в честь которого назвали наш корабль, – сказал Красницкий, мрачно ухмыльнувшись. – Интересно, задавался он когда-нибудь вопросом: «А какого черта я во все это ввязался?»
С помощью внешних камер Роджер следил, как раскрываются гигантские створки причального отсека. Вот расцепились причальные захваты, и катера начали дрейфовать вперед, в безупречную черноту космоса. Отсоединившись от корабля, они оказались за пределами поля искусственного тяготения, создаваемого «Деглопером», и перешли в свободное падение.
– Я забыл спросить, ваше высочество, – тактично поинтересовался Панэ, – как вы переносите невесомость?
Ему хотелось избежать намеков на первый вечер пребывания принца на борту, когда Элеоноре О'Кейси пришлось выкручиваться из неловкого положения и подбирать «недомоганию» его высочества первое попавшееся объяснение.
– Я немного играю в гандбол при нулевом тяготении, – несколько невпопад ответил Роджер, увлекшийся изображением на экране: их корабль медленно уплывал все дальше, постепенно исчезая в черноте. – То есть я хотел сказать, в невесомости я себя чувствую вполне нормально. – Он вдруг злорадно ухмыльнулся. – А вот Элеонора…
– Я сейчас сдо-о-охну, – простонала шеф персонала, ошутив подступающую волну тошноты, и снова прижала к губам гигиенический пакет.
– Где-то здесь валялся шприц с лекарством от морской болезни, – предложила Косутич.
Вырвавшийся у нее бестактный смешок выдавал человека с луженым желудком. Даже запах рвоты ей был нипочем.
– У меня аллергия, – донесся из пластикового пакета несчастный голос Элеоноры. Она откинулась назад и тщательно закрыла горловину пакета. – О боже…
– Не повезло, – сказала Косутич, на этот раз с искренним сочувствием, и покачала головой. – А ведь нам лететь еще двое суток, знаете?
– Знаю, – жалко скривившись, ответила академик. – Но у меня начисто вылетело из головы, что в катерах нет искусственной гравитации.
– И вращение корабля вокруг оси нам тоже не светит, – продолжала размышлять главный сержант. – Полет будет долгий и медленный. Так что – вряд ли.
– Как-нибудь… выживу… наверное…
Шеф персонала судорожно схватилась за пакет и с жутким горловым звуком спрятала лицо внутрь.
Косутич, развалившись в кресле, закинула руки за голову.
– Я смотрю, чудная намечается поездочка, – сказала она.
ГЛАВА 13
– По десятибалльной шкале, – пробормотал капитан Красницкий, – я бы поставил этому путешествию оценку «минус четыреста».
Он закашлялся и помотал головой, словно стремясь разогнать кровавый туман. Инструкции на этот случай были предельно ясны. Теперь бы собраться вместе, чтобы ввести код…
С проблемой ключей справиться оказалось непросто. Талькотта, у которого хранился второй, разорвало на куски, когда он возвращался из двигательного отсека. Третий лежал в кармане вахтенного инженера. Предстоящее стояло ему просто поперек горла… Четвертый ключ был у артиллериста, пятый – у штурмана. Вот у них забрать ключи проще простого – после попадания по мостику…
Как ни удивительно, корабль все еще держался. Пречистые, сообразив наконец, что к чему, предложили им сдаться – то есть дали шанс на реальное спасение. Капитуляция принца означала жизнь для каждого члена экипажа – даже в условиях жестокой теократии пречистых.
Здесь, в артиллерийском погребе, не было дисплеев внешнего обзора – но Красницкий слышал и то, как вражеский крейсер стыкуется с его искалеченным кораблем и как морская пехота пречистых пробивается сквозь воздушные шлюзы…
Ну что ж. У меня пять ключей, но только один активатор. Нужно установить задержку. Да. Имеет смысл.
– Капитан Делани, говорит лейтенант Скалуччи. – Офицер каравазанской морской пехоты приостановился и нервно оглядел мостик. – Мы захватили капитанский мостик, но ни одного пленного взять не удалось. Экипаж отчаянно сопротивляется. Повторяю, у нас ни единого пленного. Все сражаются до последнего, некоторые в силовой броне. Сдаваться, вопреки нашим ожиданиям, никто не собирается. А впереди еще схватка с телохранителями принца. – Он замолчал и снова обежал взглядом мостик. – В этом есть что-то странное. Не нравится мне…
– Прикажите ему держать свои бредни при себе, – рявкнул капеллан Панелла. – Пусть ищет принца.
Капитан Делани покосился на священника и включил ларингофон.
– Продолжайте выполнять задание, лейтенант, – сказал он. – Опасайтесь засад. Теперь ясно, что сдаваться они и не собирались – что бы там ни заявлял их капитан.
– Что-то здесь нечисто, сэр. Скалуччи связь закончил.
Капитан развернул кресло так, чтобы смотреть капеллану прямо в глаза.
– Мы, конечно, найдем принца, но терять людей впустую глупо. Хотел бы я, как положено, высадить абордажные группы на катерах… – Крейсеру не повезло, случайное попадание в причальный отсек уничтожило почти все малые суда. – Если бы на борту не было принца, я бы просто расстрелял гадов, чтобы не рисковать зря.
– Но принц там, – прошипел капеллан, – и они уж точно не станут рисковать его драгоценной жизнью ради игры в казаки-разбойники. – Он в бешенстве оскалил зубы. – Если бы у них хоть немножко работали мозги, они бы сами перерезали ему глотку, лишь бы он не попал в плен. Только представьте, какие открываются возможности! Член императорской семьи их треклятой Империи Человечества – в наших руках!
– Капитан! – донесся из динамиков вскрик лейтенанта Скалуччи. – Причальный отсек пуст. Катера, должно быть, уже улетели!
Глаза капитана полезли из орбит.
– Зараза! – выругался он.
– Чистюли уравнивают скорости с «Деглопером», – прокомментировал Панэ.
– Как вы это разглядели? – спросил Роджер. Он до боли напрягал глаза, вглядываясь в крошечный экран. – Я тут ничего не понимаю.
– Лучше следите за данными сенсоров, – посоветовал Панэ. – Я давно говорю, что на катерах надо устанавливать экраны побольше, но пульт управления проектировали ногами, а руки до него так и не дошли.
– Ага, спасибо, – улыбнулся Роджер и на радостях хлопнул кулаком по прибору. – Ой-й-й!
Он опять забыл, что скафандр многократно усиливает его движения. Когда он отдернул руку, в боковой стенке пульта красовалась дыра размером с кулак.
Панэ развернул кресло к принцу, притянул к себе его клавиатуру и быстро напечатал несколько команд. Изображение окружающего пространства сменилось на мерцающем мониторе цифрами и таблицами.
– Вот это, – объяснил капитан, – последняя информация о скорости и координатах «Деглопера». А это – прогнозируемое положение и вычисленная скорость. – Переключив управление монитором на свой зуммер, он вывел на экран новую схему. – А это – данные по чистюлям.
– Они сейчас идут совсем рядом с «Деглопером»? – спросил Роджер, заметив, что данные по обоим кораблям почти совпадают.
– Именно. Они уравняли скорость, ускорение и идут тем же курсом. А это значит, что они заглотнули приманку Красницкого вместе с крючком и грузилом.
Роджер кивнул и попытался вызвать в себе чувство, похожее на то удовлетворение, которое испытывал капитан морской пехоты. Ничего не вышло. Как странно, подумал принц. Панэ был военным, как и Красницкий, и не хуже Роджера отдавал себе отчет в том, что экипаж корабля во главе с капитаном совершает сейчас коллективное самоубийство – только чтобы прикрыть их бегство. Честно говоря, принц ожидал, что капитан морской пехоты проявит в этой ситуации хоть какие-то чувства… Он всегда подозревал, что люди, предпочитающие военную карьеру, должны быть… скажем, менее восприимчивы, но каждый раз, когда он хотя бы пустяком нарушал их драгоценные традиции и обычаи, Панэ тут же одергивал его и ставил на место – «со всем приличествующим уважением». Так почему же теперь капитан проявляет совершенно клиническое бесчувствие и равнодушие к судьбе товарищей – в то время как Роджера невыносимо терзает чувство вины?
Такое просто не должно случаться! Не должны посторонние люди отдавать жизнь, чтобы спасти человека, которого даже собственные родственники в грош не ставят! Неужели когда его предупредительные телохранители и флотские офицеры говорили, что готовы отдать жизнь во имя долга, они действительно подразумевали, что готовы умереть?
Этот вопрос буквально сводил Роджера с ума, и в конце концов он решил отложить его, хотя бы ненадолго, и занять мысли чем-то другим.
– Кажется, я выступил не самым удачным образом, – сказал Роджер, имея в виду запись своего обращения.
– А по-моему, получилось просто замечательно, – ухмыльнулся Панэ. – Чистюли поверили.
– О-ох, – тоскливо вздохнул Роджер.
Красницкий отослал на крейсер чистюль видеообращение, в котором принц торжественно приказывал офицерам сдаться. До того как Роджер прослушал эту запись, он и не подозревал, как по-детски звучали его слова. «Почетная сдача»… Вот придурок!
– Оно сработало, ваше высочество, – с легкой холодностью сказал Панэ, – а все остальное неважно. Благодаря этому капитан Красницкий сможет ударить наверняка.
– Если будет кому привести в действие заряд.
– Будет, – твердо сказал Панэ.
– Откуда вы знаете? Убить могут любого. А если не останется ни одного офицера, который имеет код…
– Знаю, ваше высочество. – В голосе Панэ не было и тени сомнений. – И могу объяснить. Смотрите, крейсер чистюль по-прежнему идет вровень с «Деглопером». Если бы они захватили в плен хотя бы одного человека и развязали ему язык, они бы полным ходом удирали прочь. Но они все еще там – значит, все идет по плану.
«И благослови вас Бог, капитан Красницкий», – мысленно проговорил Панэ, с трудом сохраняя бесстрастное выражение лица.
Он смотрел на строчки цифр – и думал о мужчинах и женщинах, которым предстояло умереть в ближайшие несколько минут.
«Вы свой долг выполнили, теперь наша очередь. Этот мальчишка – сущее проклятие, но мы сделаем все, чтобы сохранить ему жизнь».
– Нет, это никуда не годится, – пробормотала себе под нос О'Кейси.
Сержант-майор уплыла на общую палубу – подбадривать подчиненных. В этом угадывалась своеобразная ирония судьбы: Элеонора, оставшаяся наедине с собой, нуждалась в ободрении куда сильнее, чем морпехи. Доктор склонялась к предположению, что соседка попросту устала от тошнотворного запаха рвоты – потому и решила найти себе применение в другом месте.
Чтобы хоть как-то отвлечься, О'Кейси принялась обдумывать планы на будущее – хотя слово «планы» в данном случае требовало чрезмерных натяжек. С того мгновения, когда на тактическом мониторе появился второй крейсер, у них просто не было времени на разработку продуманной и упорядоченной схемы действий, которую можно было бы назвать «планом». Все происходило само по себе, одна судорожная импровизация за другой; Элеонора не сомневалась, что в результате они постоянно упускали из виду жизненно важные обстоятельства. Во всяком случае, к ней это относилось в полной мере, но у нее не нашлось и минуты свободной, чтобы притормозить и спокойно подумать. Сейчас она чувствовала себя настолько мерзко и противно, что мозг просто отказывался заниматься критическим анализом.
К несчастью, сменного мозга у нее не было, поэтому, несмотря на его возмущенные вопли и жалобы, пришлось заставить работать имеющийся.
Они все-таки взяли с собой товары для обмена. Она предлагала захватить и сверхчистые металлы, но Панэ отказался от этой идеи. Капитан счел, что соотношение цены и массы делает переноску металлов невыгодной, а кроме того, их применение становится осмысленным только при использовании современной технологии, которая не по зубам мардуканским кузнецам на нынешнем уровне развития. Панэ был совершенно прав: материалы, которым нельзя найти применения при здешней отсталой технологии, фактически являются для местных жителей бесполезными.
С другой стороны, запасов драгоценных металлов и камней на корабле не было. Ну разве что золотые контакты в электронных приборах, но извлечь их оттуда не представлялось возможным. Капитан Панэ бесцеремонно конфисковал все личные драгоценности, но и их оказалось слишком мало. Правда, варварам они должны были показаться весьма соблазнительными – хотя по меркам Империи Человечества считались всего лишь бижутерией. Вряд ли хоть один житель Мардука знал о существовании синтетических драгоценных камней.
Но даже если допустить, что мардуканцы ценят подобные предметы так же высоко, как люди земной культуры на сходной ступени развития технологии, драгоценностей было ничтожно мало. Их вряд ли хватит даже на самые первые и неотложные покупки, а впереди еще очень долгий путь.
Элеонора чувствовала, что какая-то мысль все время ускользает от ее внимания. Какая-то очень важная мысль. Это раздражало доктора, ведь она, со своим невероятным багажом знаний о многочисленных древних культурах и…
Знания!
Старший уоррент-офицер Том Банн производил вычисления уже в пятнадцатый раз. Результаты ему по-прежнему не нравились. Если все пройдет без заминки, после приземления у них останется еще тонна водорода. Человеку штатскому и пешеходному цифра могла показаться большой, но даже неопытный пилот понимал, что это слезы в сравнении с расстоянием, которое предстояло покрыть. Даже допустимая погрешность вычислений была больше, чем эта жалкая тысяча килограммов!
Он посмотрел на монитор и скорбно покачал головой. К «Деглоперу» он приписан не был, в подобных случаях катерами управляли пилоты Императорского особого, но смотреть на совершающееся сейчас жертвоприношение без боли не мог. Их всех, морскую пехоту, астронавтов и весь остальной экипаж корабля, объединяла принадлежность к Флоту. Красницкий уже ступил на высокую дорогу… Том на мгновение прикрыл глаза и вернулся к цифрам. Н-да, если что пойдет не так, это чепуха, а не топливные резервы…
– Алло, это пилот?
Голос в наушниках показался незнакомым; потом Банн сообразил, что к нему обращается шеф персонала принца.
– Да, мэм. Уоррент Банн слушает.
Интересно, что ей понадобилось в такую минуту? Наверно, что-то важное. Хотя что может быть важнее людей, умирающих сейчас один за другим?
– Скажите, мы еще можем связаться с центральным компьютером корабля?
Банн представил себе последствия такого сеанса связи и начал подбирать слова для вежливого отказа:
– Видите ли, мэм…
– Это важно, уоррент-офицер, – уверенно сказал голос в наушниках. – Точнее, жизненно важно.
– А что вы хотите выяснить? – осторожно спросил он.
– Мне нужна копия «Галактической энциклопедии» из моей личной библиотеки. Просто не понимаю, почему мы не захватили ее с собой!
– Но…
Банн лихорадочно соображал, существует ли безопасный способ связаться с кораблем. Даже если антенны уцелели, ему все равно придется задействовать связной лазер, а поскольку чистюли пришвартованы к корпусу «Деглопера», они получат прекрасную возможность определить местоположение катера.
– Я понимаю, полезной информации именно по Мардуку там практически нет, – быстро проговорила О'Кейси, частично предупреждая его возражения, – но это огромный свод знаний о древних культурах и технологиях. Как делать кремневые ружья, выплавлять железо и сталь…
– Я понял, – энергично кивнул головой Том, едва не стукнувшись лбом о шлем. – Хорошая идея. Но если я попытаюсь связаться с кораблем, нас могут засечь. И что тогда?
– О! – О'Кейси помолчала, взвешивая шансы. – И все-таки мы должны рискнуть, – твердо сказала она после паузы. – Эта информация в конечном счете может решить исход всей нашей экспедиции.
Банн размышлял, а руки тем временем уже нажимали нужные кнопки: до начала сеанса связи лазер должен был прогреться. Доводы у доктора веские: эта информация действительно могла оказаться жизненно необходимой. С другой стороны, времени на принятие решения почти не оставалось. Чтобы получить разрешение капитана Панэ, сначала надо нащупать лазером его катер, идущий с погашенными огнями, а за это время «Деглопер» практически скроется из виду. А значит, он сам должен решить, стоит ли рисковать безопасностью ради получения базы данных, которая, возможно, так и не понадобится.
В конце концов он решил, что стоит.
– Лазер связи! – выкрикнула лейтенант, разворачиваясь к своему непосредственному начальнику. – Кажется, запрос на перекачивание данных. Точка выхода… два-два-три на ноль-ноль-девять.
– Это катера, – сказал Делани. – Пытаются пробраться к планете.
– Но ведь мы находимся слишком далеко, – возразил капеллан. – После торможения они уже не смогут покинуть атмосферу. А даже если и смогут – планета у нас под полным контролем.
Он закашлялся и помотал головой, словно стремясь разогнать кровавый туман. Инструкции на этот случай были предельно ясны. Теперь бы собраться вместе, чтобы ввести код…
С проблемой ключей справиться оказалось непросто. Талькотта, у которого хранился второй, разорвало на куски, когда он возвращался из двигательного отсека. Третий лежал в кармане вахтенного инженера. Предстоящее стояло ему просто поперек горла… Четвертый ключ был у артиллериста, пятый – у штурмана. Вот у них забрать ключи проще простого – после попадания по мостику…
Как ни удивительно, корабль все еще держался. Пречистые, сообразив наконец, что к чему, предложили им сдаться – то есть дали шанс на реальное спасение. Капитуляция принца означала жизнь для каждого члена экипажа – даже в условиях жестокой теократии пречистых.
Здесь, в артиллерийском погребе, не было дисплеев внешнего обзора – но Красницкий слышал и то, как вражеский крейсер стыкуется с его искалеченным кораблем и как морская пехота пречистых пробивается сквозь воздушные шлюзы…
Ну что ж. У меня пять ключей, но только один активатор. Нужно установить задержку. Да. Имеет смысл.
– Капитан Делани, говорит лейтенант Скалуччи. – Офицер каравазанской морской пехоты приостановился и нервно оглядел мостик. – Мы захватили капитанский мостик, но ни одного пленного взять не удалось. Экипаж отчаянно сопротивляется. Повторяю, у нас ни единого пленного. Все сражаются до последнего, некоторые в силовой броне. Сдаваться, вопреки нашим ожиданиям, никто не собирается. А впереди еще схватка с телохранителями принца. – Он замолчал и снова обежал взглядом мостик. – В этом есть что-то странное. Не нравится мне…
– Прикажите ему держать свои бредни при себе, – рявкнул капеллан Панелла. – Пусть ищет принца.
Капитан Делани покосился на священника и включил ларингофон.
– Продолжайте выполнять задание, лейтенант, – сказал он. – Опасайтесь засад. Теперь ясно, что сдаваться они и не собирались – что бы там ни заявлял их капитан.
– Что-то здесь нечисто, сэр. Скалуччи связь закончил.
Капитан развернул кресло так, чтобы смотреть капеллану прямо в глаза.
– Мы, конечно, найдем принца, но терять людей впустую глупо. Хотел бы я, как положено, высадить абордажные группы на катерах… – Крейсеру не повезло, случайное попадание в причальный отсек уничтожило почти все малые суда. – Если бы на борту не было принца, я бы просто расстрелял гадов, чтобы не рисковать зря.
– Но принц там, – прошипел капеллан, – и они уж точно не станут рисковать его драгоценной жизнью ради игры в казаки-разбойники. – Он в бешенстве оскалил зубы. – Если бы у них хоть немножко работали мозги, они бы сами перерезали ему глотку, лишь бы он не попал в плен. Только представьте, какие открываются возможности! Член императорской семьи их треклятой Империи Человечества – в наших руках!
– Капитан! – донесся из динамиков вскрик лейтенанта Скалуччи. – Причальный отсек пуст. Катера, должно быть, уже улетели!
Глаза капитана полезли из орбит.
– Зараза! – выругался он.
– Чистюли уравнивают скорости с «Деглопером», – прокомментировал Панэ.
– Как вы это разглядели? – спросил Роджер. Он до боли напрягал глаза, вглядываясь в крошечный экран. – Я тут ничего не понимаю.
– Лучше следите за данными сенсоров, – посоветовал Панэ. – Я давно говорю, что на катерах надо устанавливать экраны побольше, но пульт управления проектировали ногами, а руки до него так и не дошли.
– Ага, спасибо, – улыбнулся Роджер и на радостях хлопнул кулаком по прибору. – Ой-й-й!
Он опять забыл, что скафандр многократно усиливает его движения. Когда он отдернул руку, в боковой стенке пульта красовалась дыра размером с кулак.
Панэ развернул кресло к принцу, притянул к себе его клавиатуру и быстро напечатал несколько команд. Изображение окружающего пространства сменилось на мерцающем мониторе цифрами и таблицами.
– Вот это, – объяснил капитан, – последняя информация о скорости и координатах «Деглопера». А это – прогнозируемое положение и вычисленная скорость. – Переключив управление монитором на свой зуммер, он вывел на экран новую схему. – А это – данные по чистюлям.
– Они сейчас идут совсем рядом с «Деглопером»? – спросил Роджер, заметив, что данные по обоим кораблям почти совпадают.
– Именно. Они уравняли скорость, ускорение и идут тем же курсом. А это значит, что они заглотнули приманку Красницкого вместе с крючком и грузилом.
Роджер кивнул и попытался вызвать в себе чувство, похожее на то удовлетворение, которое испытывал капитан морской пехоты. Ничего не вышло. Как странно, подумал принц. Панэ был военным, как и Красницкий, и не хуже Роджера отдавал себе отчет в том, что экипаж корабля во главе с капитаном совершает сейчас коллективное самоубийство – только чтобы прикрыть их бегство. Честно говоря, принц ожидал, что капитан морской пехоты проявит в этой ситуации хоть какие-то чувства… Он всегда подозревал, что люди, предпочитающие военную карьеру, должны быть… скажем, менее восприимчивы, но каждый раз, когда он хотя бы пустяком нарушал их драгоценные традиции и обычаи, Панэ тут же одергивал его и ставил на место – «со всем приличествующим уважением». Так почему же теперь капитан проявляет совершенно клиническое бесчувствие и равнодушие к судьбе товарищей – в то время как Роджера невыносимо терзает чувство вины?
Такое просто не должно случаться! Не должны посторонние люди отдавать жизнь, чтобы спасти человека, которого даже собственные родственники в грош не ставят! Неужели когда его предупредительные телохранители и флотские офицеры говорили, что готовы отдать жизнь во имя долга, они действительно подразумевали, что готовы умереть?
Этот вопрос буквально сводил Роджера с ума, и в конце концов он решил отложить его, хотя бы ненадолго, и занять мысли чем-то другим.
– Кажется, я выступил не самым удачным образом, – сказал Роджер, имея в виду запись своего обращения.
– А по-моему, получилось просто замечательно, – ухмыльнулся Панэ. – Чистюли поверили.
– О-ох, – тоскливо вздохнул Роджер.
Красницкий отослал на крейсер чистюль видеообращение, в котором принц торжественно приказывал офицерам сдаться. До того как Роджер прослушал эту запись, он и не подозревал, как по-детски звучали его слова. «Почетная сдача»… Вот придурок!
– Оно сработало, ваше высочество, – с легкой холодностью сказал Панэ, – а все остальное неважно. Благодаря этому капитан Красницкий сможет ударить наверняка.
– Если будет кому привести в действие заряд.
– Будет, – твердо сказал Панэ.
– Откуда вы знаете? Убить могут любого. А если не останется ни одного офицера, который имеет код…
– Знаю, ваше высочество. – В голосе Панэ не было и тени сомнений. – И могу объяснить. Смотрите, крейсер чистюль по-прежнему идет вровень с «Деглопером». Если бы они захватили в плен хотя бы одного человека и развязали ему язык, они бы полным ходом удирали прочь. Но они все еще там – значит, все идет по плану.
«И благослови вас Бог, капитан Красницкий», – мысленно проговорил Панэ, с трудом сохраняя бесстрастное выражение лица.
Он смотрел на строчки цифр – и думал о мужчинах и женщинах, которым предстояло умереть в ближайшие несколько минут.
«Вы свой долг выполнили, теперь наша очередь. Этот мальчишка – сущее проклятие, но мы сделаем все, чтобы сохранить ему жизнь».
– Нет, это никуда не годится, – пробормотала себе под нос О'Кейси.
Сержант-майор уплыла на общую палубу – подбадривать подчиненных. В этом угадывалась своеобразная ирония судьбы: Элеонора, оставшаяся наедине с собой, нуждалась в ободрении куда сильнее, чем морпехи. Доктор склонялась к предположению, что соседка попросту устала от тошнотворного запаха рвоты – потому и решила найти себе применение в другом месте.
Чтобы хоть как-то отвлечься, О'Кейси принялась обдумывать планы на будущее – хотя слово «планы» в данном случае требовало чрезмерных натяжек. С того мгновения, когда на тактическом мониторе появился второй крейсер, у них просто не было времени на разработку продуманной и упорядоченной схемы действий, которую можно было бы назвать «планом». Все происходило само по себе, одна судорожная импровизация за другой; Элеонора не сомневалась, что в результате они постоянно упускали из виду жизненно важные обстоятельства. Во всяком случае, к ней это относилось в полной мере, но у нее не нашлось и минуты свободной, чтобы притормозить и спокойно подумать. Сейчас она чувствовала себя настолько мерзко и противно, что мозг просто отказывался заниматься критическим анализом.
К несчастью, сменного мозга у нее не было, поэтому, несмотря на его возмущенные вопли и жалобы, пришлось заставить работать имеющийся.
Они все-таки взяли с собой товары для обмена. Она предлагала захватить и сверхчистые металлы, но Панэ отказался от этой идеи. Капитан счел, что соотношение цены и массы делает переноску металлов невыгодной, а кроме того, их применение становится осмысленным только при использовании современной технологии, которая не по зубам мардуканским кузнецам на нынешнем уровне развития. Панэ был совершенно прав: материалы, которым нельзя найти применения при здешней отсталой технологии, фактически являются для местных жителей бесполезными.
С другой стороны, запасов драгоценных металлов и камней на корабле не было. Ну разве что золотые контакты в электронных приборах, но извлечь их оттуда не представлялось возможным. Капитан Панэ бесцеремонно конфисковал все личные драгоценности, но и их оказалось слишком мало. Правда, варварам они должны были показаться весьма соблазнительными – хотя по меркам Империи Человечества считались всего лишь бижутерией. Вряд ли хоть один житель Мардука знал о существовании синтетических драгоценных камней.
Но даже если допустить, что мардуканцы ценят подобные предметы так же высоко, как люди земной культуры на сходной ступени развития технологии, драгоценностей было ничтожно мало. Их вряд ли хватит даже на самые первые и неотложные покупки, а впереди еще очень долгий путь.
Элеонора чувствовала, что какая-то мысль все время ускользает от ее внимания. Какая-то очень важная мысль. Это раздражало доктора, ведь она, со своим невероятным багажом знаний о многочисленных древних культурах и…
Знания!
Старший уоррент-офицер Том Банн производил вычисления уже в пятнадцатый раз. Результаты ему по-прежнему не нравились. Если все пройдет без заминки, после приземления у них останется еще тонна водорода. Человеку штатскому и пешеходному цифра могла показаться большой, но даже неопытный пилот понимал, что это слезы в сравнении с расстоянием, которое предстояло покрыть. Даже допустимая погрешность вычислений была больше, чем эта жалкая тысяча килограммов!
Он посмотрел на монитор и скорбно покачал головой. К «Деглоперу» он приписан не был, в подобных случаях катерами управляли пилоты Императорского особого, но смотреть на совершающееся сейчас жертвоприношение без боли не мог. Их всех, морскую пехоту, астронавтов и весь остальной экипаж корабля, объединяла принадлежность к Флоту. Красницкий уже ступил на высокую дорогу… Том на мгновение прикрыл глаза и вернулся к цифрам. Н-да, если что пойдет не так, это чепуха, а не топливные резервы…
– Алло, это пилот?
Голос в наушниках показался незнакомым; потом Банн сообразил, что к нему обращается шеф персонала принца.
– Да, мэм. Уоррент Банн слушает.
Интересно, что ей понадобилось в такую минуту? Наверно, что-то важное. Хотя что может быть важнее людей, умирающих сейчас один за другим?
– Скажите, мы еще можем связаться с центральным компьютером корабля?
Банн представил себе последствия такого сеанса связи и начал подбирать слова для вежливого отказа:
– Видите ли, мэм…
– Это важно, уоррент-офицер, – уверенно сказал голос в наушниках. – Точнее, жизненно важно.
– А что вы хотите выяснить? – осторожно спросил он.
– Мне нужна копия «Галактической энциклопедии» из моей личной библиотеки. Просто не понимаю, почему мы не захватили ее с собой!
– Но…
Банн лихорадочно соображал, существует ли безопасный способ связаться с кораблем. Даже если антенны уцелели, ему все равно придется задействовать связной лазер, а поскольку чистюли пришвартованы к корпусу «Деглопера», они получат прекрасную возможность определить местоположение катера.
– Я понимаю, полезной информации именно по Мардуку там практически нет, – быстро проговорила О'Кейси, частично предупреждая его возражения, – но это огромный свод знаний о древних культурах и технологиях. Как делать кремневые ружья, выплавлять железо и сталь…
– Я понял, – энергично кивнул головой Том, едва не стукнувшись лбом о шлем. – Хорошая идея. Но если я попытаюсь связаться с кораблем, нас могут засечь. И что тогда?
– О! – О'Кейси помолчала, взвешивая шансы. – И все-таки мы должны рискнуть, – твердо сказала она после паузы. – Эта информация в конечном счете может решить исход всей нашей экспедиции.
Банн размышлял, а руки тем временем уже нажимали нужные кнопки: до начала сеанса связи лазер должен был прогреться. Доводы у доктора веские: эта информация действительно могла оказаться жизненно необходимой. С другой стороны, времени на принятие решения почти не оставалось. Чтобы получить разрешение капитана Панэ, сначала надо нащупать лазером его катер, идущий с погашенными огнями, а за это время «Деглопер» практически скроется из виду. А значит, он сам должен решить, стоит ли рисковать безопасностью ради получения базы данных, которая, возможно, так и не понадобится.
В конце концов он решил, что стоит.
– Лазер связи! – выкрикнула лейтенант, разворачиваясь к своему непосредственному начальнику. – Кажется, запрос на перекачивание данных. Точка выхода… два-два-три на ноль-ноль-девять.
– Это катера, – сказал Делани. – Пытаются пробраться к планете.
– Но ведь мы находимся слишком далеко, – возразил капеллан. – После торможения они уже не смогут покинуть атмосферу. А даже если и смогут – планета у нас под полным контролем.