— Тоже временно. Зато он мне купил витамины для беременных и дал машину с водителем. Чтоб меня в троллейбусах не толкали.
— Кстати, о водителе! Который час?
Рита выглянула в окно.
— Приехал!
Мы вышли из подъезда вместе. Две одинаковые черные машины ждали нас с распахнутыми дверцами. Как в голливудских фильмах.
В окно на нас смотрела Терминатор. И улыбалась.
Была самая настоящая весна.
Водитель крутил ручку радио.
Я загадала: «Как ко мне относится Влад?»
По радио на «Милицейской волне» была реклама. И сразу после нее: «Я люблю тебя до слез! Лепестками белых роз…»
Последний раз я так разволновалась в первом классе, когда стояла на линейке с огромным букетом гладиолусов и мне казалось, что из-за этих гладиолусов меня не видно.
Секретарша встретила меня улыбкой, которая означала «Не думайте, что я не знаю, какие у вас отношения». Хотя, наверное, мне показалось.
— Живы? — Я кивнула на аквариум.
— В этом кабинете есть только одна жертва — это я! — пафосно произнес Влад. — А эти еще нас с тобой переживут.
Как-то само собой получилось, что мы начали целоваться.
И если бы я не проявила твердость, все остальное тоже получилось бы само собой.
— Влад, давай заниматься!
— Чем? Сексом?
— Нет.
— Какая же ты вредная!
— Нет, не я. Знаешь, как ты в моем телефоне записан? «Вредина».
— Правда? Покажи!
Мы решили поменять надпись.
— Как ты хочешь, чтобы я тебя записала?
— Запиши, как ты сама хочешь!
Я задумалась. Стерла «Вредина» и написала «Тот, кто лучше всех целуется».
— Длинно, но точно, — похвалил Влад. Он набрал мой номер. На экране высветилось «Тот, кто лучше…»
— Отлично. Прямо в точку!
— Теперь занимаемся. Повторяй за мной правильно: «Подождем — под дождем, вас беречь — вас сберечь, намылить — нам мылить…»
Влад пригласил меня на ужин. Романтический ужин вдвоем, при свечах, о котором я мечтала.
Мы поехали в ту самую гостиницу на Тверской. Несмотря на начинающуюся весну, швейцар еще не снял шубу. Он распахнул передо мной дверь широким жестом. И улыбнулся мне.
Свечей не было. Ужин был. Вкусный.
Влад рассказывал про то, как сам стал зарабатывать деньги. Он начал свою карьеру в конце 1980-х, когда возил в Китай живых пекинесов. Чтобы их ели. А из Китая — плюшевых. Отличный был бизнес. Про то, что это было смыслом его жизни, единственной ценностью. Про то, как все поменялось через несколько лет. Как захотелось других ценностей. Про семью, отношения в которой оказались безвозвратно разрушенными. Семью, в которой каждый живет своей жизнью. И в этой собственной жизни нет места тому, кто рядом. Про то, что у Лады не может быть детей, про ее любовников, пристрастие то к наркотикам, то к алкоголю…
Мы пили белое вино, и я думала о том, как бы мне самой не спиться.
— А депутатство? Зачем тебе это?
— Надо же куда-то двигаться! Представляешь, как интересно: взять никому не известного человека, но с громкой фамилией, на ровном месте создать партию и заставить всех поверить в то, что все это что-то значит!
— Это движение вперед?
— Это огромные перспективы для манипулирования. Что может быть интересней, чем манипулировать людьми? Огромными массами?!
— Да, — я сделала еще глоток вина. — Ты точно станешь депутатом.
— Точно, — уверенно кивнул Влад.
Мы остались на ночь в президентском номере. В этом номере уместилось бы несколько моих квартир.
И там были свечи.
— Я хочу что-нибудь для тебя сделать, — сказал Влад утром, когда мы завтракали.
Официант в черном костюме закатил нам в номер круглый стол с белоснежной скатертью. Моя любимая яичница.
— Что ты хочешь?
Я пожала плечами.
— Не знаю.
Влад ни разу не подарил мне цветы.
— Если бы не работа, можно было бы в Куршевель, на лыжах покататься съездить, — вздохнул Влад.
— Я не умею.
— Ерунда. Научилась бы. Ну ладно — что-нибудь придумаем.
Мы завезли Влада домой и, прежде чем он вышел, долго целовались в машине.
Не успела за ним захлопнуться дверь подъезда, как я отправила ему sms: «Без боя — без сбоя, Гале — к Гале».
Через минуту я получила ответ: «Какая Галя? Теперь только Даша».
Я была готова начать скучать по Владу сразу же, как только попала домой. Но меня встретила голодная и злая Терминатор. Я даже не знала, что сделать сначала: дать ей поесть или пойти гулять. Терминатор все решила сама. Она стояла над своей миской, выла, скулила и бросала на меня злобные взгляды. Рядом лежал растерзанный тапок. Ритин. Ура.
9
10
— Кстати, о водителе! Который час?
Рита выглянула в окно.
— Приехал!
Мы вышли из подъезда вместе. Две одинаковые черные машины ждали нас с распахнутыми дверцами. Как в голливудских фильмах.
В окно на нас смотрела Терминатор. И улыбалась.
Была самая настоящая весна.
Водитель крутил ручку радио.
Я загадала: «Как ко мне относится Влад?»
По радио на «Милицейской волне» была реклама. И сразу после нее: «Я люблю тебя до слез! Лепестками белых роз…»
Последний раз я так разволновалась в первом классе, когда стояла на линейке с огромным букетом гладиолусов и мне казалось, что из-за этих гладиолусов меня не видно.
Секретарша встретила меня улыбкой, которая означала «Не думайте, что я не знаю, какие у вас отношения». Хотя, наверное, мне показалось.
— Живы? — Я кивнула на аквариум.
— В этом кабинете есть только одна жертва — это я! — пафосно произнес Влад. — А эти еще нас с тобой переживут.
Как-то само собой получилось, что мы начали целоваться.
И если бы я не проявила твердость, все остальное тоже получилось бы само собой.
— Влад, давай заниматься!
— Чем? Сексом?
— Нет.
— Какая же ты вредная!
— Нет, не я. Знаешь, как ты в моем телефоне записан? «Вредина».
— Правда? Покажи!
Мы решили поменять надпись.
— Как ты хочешь, чтобы я тебя записала?
— Запиши, как ты сама хочешь!
Я задумалась. Стерла «Вредина» и написала «Тот, кто лучше всех целуется».
— Длинно, но точно, — похвалил Влад. Он набрал мой номер. На экране высветилось «Тот, кто лучше…»
— Отлично. Прямо в точку!
— Теперь занимаемся. Повторяй за мной правильно: «Подождем — под дождем, вас беречь — вас сберечь, намылить — нам мылить…»
Влад пригласил меня на ужин. Романтический ужин вдвоем, при свечах, о котором я мечтала.
Мы поехали в ту самую гостиницу на Тверской. Несмотря на начинающуюся весну, швейцар еще не снял шубу. Он распахнул передо мной дверь широким жестом. И улыбнулся мне.
Свечей не было. Ужин был. Вкусный.
Влад рассказывал про то, как сам стал зарабатывать деньги. Он начал свою карьеру в конце 1980-х, когда возил в Китай живых пекинесов. Чтобы их ели. А из Китая — плюшевых. Отличный был бизнес. Про то, что это было смыслом его жизни, единственной ценностью. Про то, как все поменялось через несколько лет. Как захотелось других ценностей. Про семью, отношения в которой оказались безвозвратно разрушенными. Семью, в которой каждый живет своей жизнью. И в этой собственной жизни нет места тому, кто рядом. Про то, что у Лады не может быть детей, про ее любовников, пристрастие то к наркотикам, то к алкоголю…
Мы пили белое вино, и я думала о том, как бы мне самой не спиться.
— А депутатство? Зачем тебе это?
— Надо же куда-то двигаться! Представляешь, как интересно: взять никому не известного человека, но с громкой фамилией, на ровном месте создать партию и заставить всех поверить в то, что все это что-то значит!
— Это движение вперед?
— Это огромные перспективы для манипулирования. Что может быть интересней, чем манипулировать людьми? Огромными массами?!
— Да, — я сделала еще глоток вина. — Ты точно станешь депутатом.
— Точно, — уверенно кивнул Влад.
Мы остались на ночь в президентском номере. В этом номере уместилось бы несколько моих квартир.
И там были свечи.
— Я хочу что-нибудь для тебя сделать, — сказал Влад утром, когда мы завтракали.
Официант в черном костюме закатил нам в номер круглый стол с белоснежной скатертью. Моя любимая яичница.
— Что ты хочешь?
Я пожала плечами.
— Не знаю.
Влад ни разу не подарил мне цветы.
— Если бы не работа, можно было бы в Куршевель, на лыжах покататься съездить, — вздохнул Влад.
— Я не умею.
— Ерунда. Научилась бы. Ну ладно — что-нибудь придумаем.
Мы завезли Влада домой и, прежде чем он вышел, долго целовались в машине.
Не успела за ним захлопнуться дверь подъезда, как я отправила ему sms: «Без боя — без сбоя, Гале — к Гале».
Через минуту я получила ответ: «Какая Галя? Теперь только Даша».
Я была готова начать скучать по Владу сразу же, как только попала домой. Но меня встретила голодная и злая Терминатор. Я даже не знала, что сделать сначала: дать ей поесть или пойти гулять. Терминатор все решила сама. Она стояла над своей миской, выла, скулила и бросала на меня злобные взгляды. Рядом лежал растерзанный тапок. Ритин. Ура.
9
Мы встречались с Владом каждый день. Иногда оставались в гостинице «Палас-отель». Швейцар, который поменял шубу на прозаичный камзол, начал со мной здороваться.
В Международный день борьбы за ликвидацию расовой дискриминации, объединенный со Всемирным днем Земли, сдохла белая акула в аквариуме Влада.
Влад задумчиво смотрел на ее запутавшийся в водорослях труп. Секретарша суетилась рядом.
— Она умерла от одиночества, — объявила я.
— Возможно… — согласился Влад. Разноцветные рыбки сбились в кучу в углу аквариума. Не удивлюсь, если они скорбели.
Лада появилась внезапно. Первая моя мысль была о том, что сентиментальный Влад пригласил ее на похороны.
Она бросила взгляд на наши фигуры, склонившиеся над аквариумом, и весело улыбнулась.
— Ну что, все ждете, когда эта тварь рыб сожрет? — спросила она вместо приветствия.
Влад отвернулся и пошел к своему столу.
— Акула умерла, — очень сдержанно, как и подобает в таких случаях, произнесла секретарша.
— Да ладно? — Лада расхохоталась. — Эти малявки ее сделали? И вас тоже?
— Успокойся! — бросил Влад.
— Что делать с трупом? — спросила секретарша.
— Выбросите! Трупы здесь никого не интересуют! — распорядилась Лада.
— Может, ты заедешь попозже? — спросил Влад. — Я сейчас немного занят.
— Попозже буду занята я. — Лада села к столу и закурила сигарету.
— Да? Чем же это? — Влад улыбнулся.
— У меня дела! Могут быть у меня дела?
Я села на маленький диванчик у входа. Я чувствовала, что Влад предпочел бы, чтобы я вышла. Но я решила остаться.
— Конечно, могут. Маникюр?
— Нет, массаж!
— А…
— А твои дела на диване! Как всегда! — Лада бросила на меня презрительный взгляд.
— Лада, ты немного выпила, я думаю, тебе лучше поехать домой.
— А тебе куда лучше поехать? И с кем на этот раз? А?!
Я вышла. И плотно закрыла за собой дверь. Секретарша улыбнулась улыбкой номер три: «Не думайте, что я не знаю, что происходит».
Я ушла совсем.
Мы встретились с Ритой в кофейне на Пушкинской.
— Эта была сцена ревности, — решила Рита.
Мне хотелось плакать. Как Влад умудрился сделать так, что на весь этот месяц я совершенно забыла о его жене?
— Но он сказал, что у них уже нет никаких отношений… — Я возражала просто так. Чтобы что-нибудь говорить.
— А она, наверное, так не считает.
— Это так мерзко. Я чувствовала себя там… ну, знаешь кем?…
— Я придумала! — воскликнула моя подруга, чуть не уронив чашку с капучино.
— Что? — прошептала я. Я очень боялась расплакаться прямо здесь.
— Сколько у тебя денег? Тебе Влад за сколько времени заплатил?
— Он мне каждую неделю платит. Там больше двух тысяч долларов.
— И у меня кое-что есть, — Рита хитро подмигнула мне. — Костя подкинул.
Я не понимала, к чему она клонит.
— Берем деньги и едем их тратить! На наряды и на все, чего захотим! А? Как тебе моя идея?! — Рита просто вся светилась радостью.
— Потратить все деньги? — удивилась я.
— Ну, не все. Но, по крайней мере, накупить себе кучу нарядов! А! Здорово же, Даш?!
— Ну, не знаю…
— Потрясающих нарядов! Самых лучших! И чтоб все эти девицы нам завидовали! А?
— Я думала, что эти деньги…
— Даш, кто из нас беременная? У меня могут быть капризы? Ты можешь сделать это для меня? И в следующий раз Лада не просто не поздоровается с тобой, а замрет в изумлении! И удалится молча, с комплексом неполноценности.
Трудно было представить себе Ладу с комплексом неполноценности. Да мне это и не нужно было.
Не знаю, как это получилось, но мне действительно захотелось пойти и потратить все деньги. Купить целую кучу красивых вещей и потом весь вечер мерить их и развешивать в гардеробе.
Мы заехали за деньгами домой.
— И Терминатору комбинезончик! — скомандовала Рита.
— И можно новый ошейник! — предложила я.
Решили отправиться в Третьяковский проезд. Влад тогда сказал, что это место — мечта всех модных девушек. Чем мы хуже?
Мы ехали на заднем сиденье Ритиной машины, когда позвонил Влад.
— Ты где? — спросил он. Очень нежно.
— По магазинам, — ответила я. — Мы с Ритой решили, что нам нужно купить что-нибудь из одежды. Или… не знаю… обувь…
— Да? — Влад был очень удивлен.
— Ну да. А что?
— Нет, ничего… Конечно… Тебе деньги нужны?
— Деньги? — В моем голосе было нарочитое презрение. — У меня есть.
Я немного помолчала и решила добавить все-таки:
— Спасибо.
— Позвонишь, когда освободишься?
— Конечно! — Я улыбнулась. Шикарно оденусь и встречусь с ним. — Позвоню.
Мы зашли в тот же магазин, в котором я была с Владом.
Рита мучила продавщицу вопросом: «Что мне можно носить, когда появится животик?» А я мерила то, что казалось мне симпатичным. Симпатичным мне казалось почти все.
Продавщица бегала вокруг меня, расточая улыбки и комплименты. Оказывается, у меня фигура, на которую все идет. К каждому костюму мы подбирали сумочки, или платки, или бусы. Часа через два я испугалась, что может не хватить денег, и решила остановиться.
— Значит, что мы оставляем из этого? — Продавщица держала в руках целый ворох одежды.
Я оставила два костюма, один свитер (из зимней коллекции, скидка 30%), две пары туфель, одну вечернюю сумку и одну на каждый день, шелковый платок, набор бижутерии из черных камней, смешную шапочку (тоже скидка 30%), двое колготок и одни чулки (никогда не носила — померяю).
Пока я стояла у кассы, Рита выбрала еще два платья.
— Хватит! — решила она. — Зайдем теперь вон в тот магазин, напротив.
— Вы будете в рублях платить? — вежливо поинтересовалась продавщица.
— В долларах! — гордо ответила я.
— Девять тысяч шестьсот сорок долларов.
У меня было две тысячи четыреста восемьдесят.
Наверное, так чувствуют себя немые. Хочешь что-то сказать, но не можешь.
Улыбающаяся Рита взяла меня за руку.
— Тебе записать или запомнишь? — спросила она меня и, не дожидаясь ответа, обратилась к продавщице: — Запишите ей цифру, пожалуйста. А то она забудет. И мы пришлем за всем этим водителя.
— Конечно, — улыбнулась продавщица. — На чье имя?
— Даша.
Моя подруга купила платье и просторный кардиган. За свои вещи она расплатилась с такой же лучезарной улыбкой, какой ее награждали продавщицы.
— Ты что, на ценники не смотрела? — прошептала Рита, когда мы вышли.
— Да я пробовала, но там столько цифр и все такие огромные… Я ничего не поняла…
Владу я звонить не стала. Зато Рита позвонила Косте и сказала, что на эту ночь она останется со мной.
Мы заехали в супермаркет. Купили Рите несколько видов соленых помидоров, Терминатору — новый ошейник и косточку, а мне — вареники с творогом. Я их очень люблю. Пока Рита выбирала зубную пасту, я купила еще пармскую ветчину и половинку небольшой дыни. Это меня Влад приучил есть ветчину с дыней. Совершенно необычный вкус.
Он во всех ресторанах заказывает это блюдо. «Потому что, — говорит он, — его испортить невозможно».
Странно было зайти в офис Влада и сказать «Привет!» вместо обычного «Живы?».
— Я принесла стихи. Тарковский. Знаешь?
Влад внимательно смотрел на меня. Не отвечая.
— Мало говорить правильно. Надо еще говорить от души. Тогда люди будут слышать. И слушать. И верить.
Я открыла книгу и положила ее на стол перед Владом.
— Ты ведь хочешь, чтобы тебе верили?
— Хочу. Но мне обычно верят. Потому что я никого не обманываю.
— Да?
— Да.
— Отлично. Прочитай, пожалуйста, это стихотворение. С интонацией. С чувством.
Влад взял книгу, улыбнулся и начал читать. Тихим голосом, явно стесняясь, как и все, кто не привык декламировать стихи вслух.
— Влад! Я не верю. Ты не переживаешь это. Это не от души, и поэтому мне не понятно, о чем ты хочешь сказать.
Влад повторил.
— Неплохо. Чувствуешь разницу?
— Я думаю, научить меня этому можешь только ты.
— В конце концов, за это ты мне и платишь.
Влад снова внимательно посмотрел на меня, вздохнул. Пробежал глазами строчки на соседней странице.
— Давай я другое прочитаю.
— Давай. Только от души.
Стихотворение не было про любовь, как я надеялась. Но прочел он его от души. Сочно, громко и очень красиво. Я верила каждому слову.
— Ничего. — Я пожала плечами. И даже улыбнулась.
Он подошел ко мне. Как всегда, немного приподнял мое лицо за подбородок. Чтобы я посмотрела на него.
— Это ничего не значит, понимаешь? Абсолютно ничего.
— Понимаю. — Я кивнула.
— Это моя жизнь. Она была у меня много лет. До тебя. Понимаешь? Нужно время. Мы со всем разберемся. Ты мне веришь? Или ты веришь только этим дурацким стихам?
Я молчала.
— Даша! — Он потянул меня за руку, я встала. — Ну, хочешь, я целый день буду тебе стихи читать? Хочешь?
Я хотела, чтобы он поцеловал меня. И он, конечно, поцеловал меня.
— Мир? — прошептал Влад мне в ухо.
— Мир. — Я кивнула.
— Ужинаем с шампанским? — Я снова кивнула.
— Тогда ты сейчас домой, и в семь я присылаю машину. Да?
— Нет. Сегодня пятница — мне надо в детдом. Я приеду прямо оттуда.
— Тогда бери машину с водителем себе. Он будет тебя возить. А я буду ему завидовать — он целый день с моей Дашей!
Это «моей» было очень приятно слышать. Еще какое-то время мы никак не могли расстаться.
— Ну что, — спросил Влад тоном капризного ребенка, — мне отменить совещание?
— Нет. — Я рассмеялась. — Иди и совещайся. А у меня тоже дела. Причем не маникюр.
Влад громко вздохнул и закатил глаза.
Я пожалела, что расстроила его. Вечно я все испорчу!
Водитель остановил машину около палатки с игрушками.
Я с удовольствием выбирала кукол, собачек, непонятных зверюшек, которые пищали, рычали и даже иногда разговаривали. Как приятно иметь деньги! Я купила голубого плюшевого мишку специально для мальчика Миши, которому нельзя сладкое.
Дети встретили меня восторженными криками. Занятия прошли легко и весело. Все старались заслужить игрушку. Кто-нибудь из детишек постоянно подходил, чтобы обнять меня. Перебивая друг друга, они выкрикивали пословицы и поговорки, которые в прошлый раз всего лишь застенчиво шептали. Даже маленький Миша отчетливо произнес: «Гуси-гуси: га-га-га». За это сразу же получил голубого медвежонка.
— А банан? — спросил он, крепко прижимая игрушку к груди.
— Разве тебе не нравится твой мишка?
— А банан? — На глазах у ребенка показались слезы.
Я обняла его.
— А бананы и конфеты я привезу через десять минут. Кто умеет считать до десяти?
Дети начали считать хором, перескакивая с трех на девять и с семи на два, а я уже мчалась по улице, высматривая магазин. Как хорошо, что у меня оказалась машина с водителем!
Я подъехала к «Палас-отелю» на несколько минут раньше. Швейцар поздоровался со мной. Влада еще не было. Я отправила ему sms: «Можешь не спешить. Подожду тебя еще часик».
Он прислал ответ: «Настоящая женщина! Моя!»
Я написала: «Не настоящая. Переделана. Но это мой секрет».
Его sms: «Развернулся и еду домой».
Мое: «Эй, я пошутила!»
Почти все столики были заняты. Причем девушками. Некоторые сидели по одной, некоторые — компанией. Почти все были в коротких юбках, декольтированных кофтах и с огромными губами, как у Лады и ее подруг.
К одной из них неуверенно подошел иностранец, она широким жестом пригласила его присесть. Через пару минут он заказал шампанское.
Проститутки, конечно. Я смотрела на них с любопытством, они на меня не смотрели вообще. «Хороший знак, — решила я, — значит, они меня не принимают за конкурентку».
Плохим знаком было то, что на меня смотрели мужчины за соседними столиками.
Я невероятно обрадовалась Владу. Даже краем глаза отследила произведенный эффект. Мужчины сразу потеряли ко мне интерес, зато декольтированные девушки оживились. Мне показалось, что одна из них даже подмигнула ему.
Почему я решила, что в этот раз Влад непременно приедет с цветами?
Без цветов, как всегда.
Мы заказали шампанское и очень много смеялись. Влад рассказывал анекдоты. И все время держал меня за руку. Мы сидели рядом. Мы изобрели «крокодильчика». Если я закрываю ладонью глаза Влада, он замирает. И ничего не говорит и не шевелится. «Так себя ведут крокодилы», — сказал Влад. Как только один из нас начинал говорить что-нибудь такое, что не нравилось другому, достаточно было протянуть ладонь, закрыть глаза и сказать: «Крокодильчик!»
— Останемся здесь? — спросил Влад, когда нам принесли счет. — Возьмем номер?
— Со мной швейцар здоровается, — вздохнула я.
— Ну и что? Здорово!
Я посмотрела Владу прямо в глаза.
— Но он так же здоровается со всеми этими девушками. Понимаешь?
Влад вздохнул. Мне показалось — раздраженно. Может, я дура?
— Хорошо, поехали. — Он резко встал — Поехали. — Я кивнула.
Я, наверное, уже пожалела, что так сказала. Но Влад ничего не пытался сделать. Он был расстроен.
Он молча довез меня до дома.
Я повернула к нему лицо.
— Пока?
Поцелуй получился какой-то странный, формальный, чужой.
— Пока.
Утром приехала Рита. Привезла новый ошейник Терминатору и пошла с ней гулять. Я смотрела на них в окно.
Терминатор прыгала на Риту, та закрывала руками живот и ругалась.
Снег уже совсем растаял. Сегодня был день перехода на летнее время.
Я подумала, что было бы хорошо иметь свой личный календарь: открываешь страничку, а там — «День перехода от плохого настроения к хорошему». И переходишь.
От тебя уже ничего не зависит. Потому что так написано в календаре, а написанное пером не вырубишь топором.
Костя хочет, чтобы Рита ушла с работы. Он считает, что она должна сидеть дома, есть витамины и слушать классическую музыку.
А Рита считает, что это глупо.
— Понимаешь, была бы я менеджером каким-нибудь — где угодно, хоть в «Лукойле» — пожалуйста! А здесь… просто глупо.
Рита доставала пальцами помидоры из банки и ела их целиком.
— Но ты можешь родить и вернуться, — предложила я.
— Вернуться? — воскликнула Рита. — Да это лучшая дизайн-студия в России! Туда таких желающих знаешь сколько?
— Сколько? — улыбнулась я.
— Да еще больше, чем тех, кто в очереди стоит, ждет, чтобы им дизайн сделали.
— Прямо в очереди, Рит?
— Конечно. — Помидоры в банке закончились. — Стройки свои замораживают и ждут. И не последние люди, я тебе скажу. Вот поинтересуйся, кстати, кто у Влада дизайнер? Наверняка, наша «Gempico».
Я пожала плечами. Достала из холодильника еще одну банку. Открыла и дала один помидор Терминатору.
— Не знаю… Рит, но они же тебя ценят?
— Ценят. — Рита довольно кивнула. — Но завтра появится новое молодое дарование — и…
— А Костя что говорит?
— Костя хочет, чтобы я дома сидела и щи варила.
— И что ты решишь?
— Не знаю, Даш… Но работу терять не хочу. Там такие люди… Одна француженка эта, Жоэль Плео, эта чего стоит!
— Красиво звучит.
— Под ее эскизами Лагерфельд подписывается!
— И что, Лагерфельд тебе важнее, чем Костя?
— Думаешь, бросить?
— Думаю, да. Рит, у тебя семья, понимаешь?
— Ты бы сама ни за что не бросила. А у меня еще не семья — предложение он мне до сих пор не сделал. Вот когда сделает, тогда и посмотрим.
Рита продемонстрировала мне салатовые ползунки с кошечкой. Сказала, что оставит их у меня. Потому что ей Костя не разрешает ничего покупать, говорит — примета плохая. Мы убрали их на антресоли. За то время, что Терминатор жила у нас, это было единственное место, куда ей ни разу не удалось добраться. Мы аккуратно положили туда ползунки и зайца, который раньше сидел в Ритиной комнате.
В Международный день борьбы за ликвидацию расовой дискриминации, объединенный со Всемирным днем Земли, сдохла белая акула в аквариуме Влада.
Влад задумчиво смотрел на ее запутавшийся в водорослях труп. Секретарша суетилась рядом.
— Она умерла от одиночества, — объявила я.
— Возможно… — согласился Влад. Разноцветные рыбки сбились в кучу в углу аквариума. Не удивлюсь, если они скорбели.
Лада появилась внезапно. Первая моя мысль была о том, что сентиментальный Влад пригласил ее на похороны.
Она бросила взгляд на наши фигуры, склонившиеся над аквариумом, и весело улыбнулась.
— Ну что, все ждете, когда эта тварь рыб сожрет? — спросила она вместо приветствия.
Влад отвернулся и пошел к своему столу.
— Акула умерла, — очень сдержанно, как и подобает в таких случаях, произнесла секретарша.
— Да ладно? — Лада расхохоталась. — Эти малявки ее сделали? И вас тоже?
— Успокойся! — бросил Влад.
— Что делать с трупом? — спросила секретарша.
— Выбросите! Трупы здесь никого не интересуют! — распорядилась Лада.
— Может, ты заедешь попозже? — спросил Влад. — Я сейчас немного занят.
— Попозже буду занята я. — Лада села к столу и закурила сигарету.
— Да? Чем же это? — Влад улыбнулся.
— У меня дела! Могут быть у меня дела?
Я села на маленький диванчик у входа. Я чувствовала, что Влад предпочел бы, чтобы я вышла. Но я решила остаться.
— Конечно, могут. Маникюр?
— Нет, массаж!
— А…
— А твои дела на диване! Как всегда! — Лада бросила на меня презрительный взгляд.
— Лада, ты немного выпила, я думаю, тебе лучше поехать домой.
— А тебе куда лучше поехать? И с кем на этот раз? А?!
Я вышла. И плотно закрыла за собой дверь. Секретарша улыбнулась улыбкой номер три: «Не думайте, что я не знаю, что происходит».
Я ушла совсем.
Мы встретились с Ритой в кофейне на Пушкинской.
— Эта была сцена ревности, — решила Рита.
Мне хотелось плакать. Как Влад умудрился сделать так, что на весь этот месяц я совершенно забыла о его жене?
— Но он сказал, что у них уже нет никаких отношений… — Я возражала просто так. Чтобы что-нибудь говорить.
— А она, наверное, так не считает.
— Это так мерзко. Я чувствовала себя там… ну, знаешь кем?…
— Я придумала! — воскликнула моя подруга, чуть не уронив чашку с капучино.
— Что? — прошептала я. Я очень боялась расплакаться прямо здесь.
— Сколько у тебя денег? Тебе Влад за сколько времени заплатил?
— Он мне каждую неделю платит. Там больше двух тысяч долларов.
— И у меня кое-что есть, — Рита хитро подмигнула мне. — Костя подкинул.
Я не понимала, к чему она клонит.
— Берем деньги и едем их тратить! На наряды и на все, чего захотим! А? Как тебе моя идея?! — Рита просто вся светилась радостью.
— Потратить все деньги? — удивилась я.
— Ну, не все. Но, по крайней мере, накупить себе кучу нарядов! А! Здорово же, Даш?!
— Ну, не знаю…
— Потрясающих нарядов! Самых лучших! И чтоб все эти девицы нам завидовали! А?
— Я думала, что эти деньги…
— Даш, кто из нас беременная? У меня могут быть капризы? Ты можешь сделать это для меня? И в следующий раз Лада не просто не поздоровается с тобой, а замрет в изумлении! И удалится молча, с комплексом неполноценности.
Трудно было представить себе Ладу с комплексом неполноценности. Да мне это и не нужно было.
Не знаю, как это получилось, но мне действительно захотелось пойти и потратить все деньги. Купить целую кучу красивых вещей и потом весь вечер мерить их и развешивать в гардеробе.
Мы заехали за деньгами домой.
— И Терминатору комбинезончик! — скомандовала Рита.
— И можно новый ошейник! — предложила я.
Решили отправиться в Третьяковский проезд. Влад тогда сказал, что это место — мечта всех модных девушек. Чем мы хуже?
Мы ехали на заднем сиденье Ритиной машины, когда позвонил Влад.
— Ты где? — спросил он. Очень нежно.
— По магазинам, — ответила я. — Мы с Ритой решили, что нам нужно купить что-нибудь из одежды. Или… не знаю… обувь…
— Да? — Влад был очень удивлен.
— Ну да. А что?
— Нет, ничего… Конечно… Тебе деньги нужны?
— Деньги? — В моем голосе было нарочитое презрение. — У меня есть.
Я немного помолчала и решила добавить все-таки:
— Спасибо.
— Позвонишь, когда освободишься?
— Конечно! — Я улыбнулась. Шикарно оденусь и встречусь с ним. — Позвоню.
Мы зашли в тот же магазин, в котором я была с Владом.
Рита мучила продавщицу вопросом: «Что мне можно носить, когда появится животик?» А я мерила то, что казалось мне симпатичным. Симпатичным мне казалось почти все.
Продавщица бегала вокруг меня, расточая улыбки и комплименты. Оказывается, у меня фигура, на которую все идет. К каждому костюму мы подбирали сумочки, или платки, или бусы. Часа через два я испугалась, что может не хватить денег, и решила остановиться.
— Значит, что мы оставляем из этого? — Продавщица держала в руках целый ворох одежды.
Я оставила два костюма, один свитер (из зимней коллекции, скидка 30%), две пары туфель, одну вечернюю сумку и одну на каждый день, шелковый платок, набор бижутерии из черных камней, смешную шапочку (тоже скидка 30%), двое колготок и одни чулки (никогда не носила — померяю).
Пока я стояла у кассы, Рита выбрала еще два платья.
— Хватит! — решила она. — Зайдем теперь вон в тот магазин, напротив.
— Вы будете в рублях платить? — вежливо поинтересовалась продавщица.
— В долларах! — гордо ответила я.
— Девять тысяч шестьсот сорок долларов.
У меня было две тысячи четыреста восемьдесят.
Наверное, так чувствуют себя немые. Хочешь что-то сказать, но не можешь.
Улыбающаяся Рита взяла меня за руку.
— Тебе записать или запомнишь? — спросила она меня и, не дожидаясь ответа, обратилась к продавщице: — Запишите ей цифру, пожалуйста. А то она забудет. И мы пришлем за всем этим водителя.
— Конечно, — улыбнулась продавщица. — На чье имя?
— Даша.
Моя подруга купила платье и просторный кардиган. За свои вещи она расплатилась с такой же лучезарной улыбкой, какой ее награждали продавщицы.
— Ты что, на ценники не смотрела? — прошептала Рита, когда мы вышли.
— Да я пробовала, но там столько цифр и все такие огромные… Я ничего не поняла…
Владу я звонить не стала. Зато Рита позвонила Косте и сказала, что на эту ночь она останется со мной.
Мы заехали в супермаркет. Купили Рите несколько видов соленых помидоров, Терминатору — новый ошейник и косточку, а мне — вареники с творогом. Я их очень люблю. Пока Рита выбирала зубную пасту, я купила еще пармскую ветчину и половинку небольшой дыни. Это меня Влад приучил есть ветчину с дыней. Совершенно необычный вкус.
Он во всех ресторанах заказывает это блюдо. «Потому что, — говорит он, — его испортить невозможно».
Странно было зайти в офис Влада и сказать «Привет!» вместо обычного «Живы?».
— Я принесла стихи. Тарковский. Знаешь?
Влад внимательно смотрел на меня. Не отвечая.
— Мало говорить правильно. Надо еще говорить от души. Тогда люди будут слышать. И слушать. И верить.
Я открыла книгу и положила ее на стол перед Владом.
— Ты ведь хочешь, чтобы тебе верили?
— Хочу. Но мне обычно верят. Потому что я никого не обманываю.
— Да?
— Да.
— Отлично. Прочитай, пожалуйста, это стихотворение. С интонацией. С чувством.
Влад взял книгу, улыбнулся и начал читать. Тихим голосом, явно стесняясь, как и все, кто не привык декламировать стихи вслух.
— Влад! Я не верю. Ты не переживаешь это. Это не от души, и поэтому мне не понятно, о чем ты хочешь сказать.
Я сделала ударение на словах «каждое мгновенье». Очень эмоционально прочитала следующее четверостишие:
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла…
— Повтори, пожалуйста.
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Влад повторил.
— Неплохо. Чувствуешь разницу?
— Я думаю, научить меня этому можешь только ты.
— В конце концов, за это ты мне и платишь.
Влад снова внимательно посмотрел на меня, вздохнул. Пробежал глазами строчки на соседней странице.
— Давай я другое прочитаю.
— Давай. Только от души.
Стихотворение не было про любовь, как я надеялась. Но прочел он его от души. Сочно, громко и очень красиво. Я верила каждому слову.
— Даш, что случилось? — спросил Влад, как только закончил.
В лесу потерял я ружье,
Кусты разрывая плечами;
Глаза мне ночное зверье
Слепило своими свечами.
Лесник меня прячет в избе,
Сижу я за кружкою чая,
И кажется мне, что к себе
Попал я, по лесу блуждая…
— Ничего. — Я пожала плечами. И даже улыбнулась.
Он подошел ко мне. Как всегда, немного приподнял мое лицо за подбородок. Чтобы я посмотрела на него.
— Это ничего не значит, понимаешь? Абсолютно ничего.
— Понимаю. — Я кивнула.
— Это моя жизнь. Она была у меня много лет. До тебя. Понимаешь? Нужно время. Мы со всем разберемся. Ты мне веришь? Или ты веришь только этим дурацким стихам?
Я молчала.
— Даша! — Он потянул меня за руку, я встала. — Ну, хочешь, я целый день буду тебе стихи читать? Хочешь?
Я хотела, чтобы он поцеловал меня. И он, конечно, поцеловал меня.
— Мир? — прошептал Влад мне в ухо.
— Мир. — Я кивнула.
— Ужинаем с шампанским? — Я снова кивнула.
— Тогда ты сейчас домой, и в семь я присылаю машину. Да?
— Нет. Сегодня пятница — мне надо в детдом. Я приеду прямо оттуда.
— Тогда бери машину с водителем себе. Он будет тебя возить. А я буду ему завидовать — он целый день с моей Дашей!
Это «моей» было очень приятно слышать. Еще какое-то время мы никак не могли расстаться.
— Ну что, — спросил Влад тоном капризного ребенка, — мне отменить совещание?
— Нет. — Я рассмеялась. — Иди и совещайся. А у меня тоже дела. Причем не маникюр.
Влад громко вздохнул и закатил глаза.
Я пожалела, что расстроила его. Вечно я все испорчу!
Водитель остановил машину около палатки с игрушками.
Я с удовольствием выбирала кукол, собачек, непонятных зверюшек, которые пищали, рычали и даже иногда разговаривали. Как приятно иметь деньги! Я купила голубого плюшевого мишку специально для мальчика Миши, которому нельзя сладкое.
Дети встретили меня восторженными криками. Занятия прошли легко и весело. Все старались заслужить игрушку. Кто-нибудь из детишек постоянно подходил, чтобы обнять меня. Перебивая друг друга, они выкрикивали пословицы и поговорки, которые в прошлый раз всего лишь застенчиво шептали. Даже маленький Миша отчетливо произнес: «Гуси-гуси: га-га-га». За это сразу же получил голубого медвежонка.
— А банан? — спросил он, крепко прижимая игрушку к груди.
— Разве тебе не нравится твой мишка?
— А банан? — На глазах у ребенка показались слезы.
Я обняла его.
— А бананы и конфеты я привезу через десять минут. Кто умеет считать до десяти?
Дети начали считать хором, перескакивая с трех на девять и с семи на два, а я уже мчалась по улице, высматривая магазин. Как хорошо, что у меня оказалась машина с водителем!
Я подъехала к «Палас-отелю» на несколько минут раньше. Швейцар поздоровался со мной. Влада еще не было. Я отправила ему sms: «Можешь не спешить. Подожду тебя еще часик».
Он прислал ответ: «Настоящая женщина! Моя!»
Я написала: «Не настоящая. Переделана. Но это мой секрет».
Его sms: «Развернулся и еду домой».
Мое: «Эй, я пошутила!»
Почти все столики были заняты. Причем девушками. Некоторые сидели по одной, некоторые — компанией. Почти все были в коротких юбках, декольтированных кофтах и с огромными губами, как у Лады и ее подруг.
К одной из них неуверенно подошел иностранец, она широким жестом пригласила его присесть. Через пару минут он заказал шампанское.
Проститутки, конечно. Я смотрела на них с любопытством, они на меня не смотрели вообще. «Хороший знак, — решила я, — значит, они меня не принимают за конкурентку».
Плохим знаком было то, что на меня смотрели мужчины за соседними столиками.
Я невероятно обрадовалась Владу. Даже краем глаза отследила произведенный эффект. Мужчины сразу потеряли ко мне интерес, зато декольтированные девушки оживились. Мне показалось, что одна из них даже подмигнула ему.
Почему я решила, что в этот раз Влад непременно приедет с цветами?
Без цветов, как всегда.
Мы заказали шампанское и очень много смеялись. Влад рассказывал анекдоты. И все время держал меня за руку. Мы сидели рядом. Мы изобрели «крокодильчика». Если я закрываю ладонью глаза Влада, он замирает. И ничего не говорит и не шевелится. «Так себя ведут крокодилы», — сказал Влад. Как только один из нас начинал говорить что-нибудь такое, что не нравилось другому, достаточно было протянуть ладонь, закрыть глаза и сказать: «Крокодильчик!»
— Останемся здесь? — спросил Влад, когда нам принесли счет. — Возьмем номер?
— Со мной швейцар здоровается, — вздохнула я.
— Ну и что? Здорово!
Я посмотрела Владу прямо в глаза.
— Но он так же здоровается со всеми этими девушками. Понимаешь?
Влад вздохнул. Мне показалось — раздраженно. Может, я дура?
— Хорошо, поехали. — Он резко встал — Поехали. — Я кивнула.
Я, наверное, уже пожалела, что так сказала. Но Влад ничего не пытался сделать. Он был расстроен.
Он молча довез меня до дома.
Я повернула к нему лицо.
— Пока?
Поцелуй получился какой-то странный, формальный, чужой.
— Пока.
Утром приехала Рита. Привезла новый ошейник Терминатору и пошла с ней гулять. Я смотрела на них в окно.
Терминатор прыгала на Риту, та закрывала руками живот и ругалась.
Снег уже совсем растаял. Сегодня был день перехода на летнее время.
Я подумала, что было бы хорошо иметь свой личный календарь: открываешь страничку, а там — «День перехода от плохого настроения к хорошему». И переходишь.
От тебя уже ничего не зависит. Потому что так написано в календаре, а написанное пером не вырубишь топором.
Костя хочет, чтобы Рита ушла с работы. Он считает, что она должна сидеть дома, есть витамины и слушать классическую музыку.
А Рита считает, что это глупо.
— Понимаешь, была бы я менеджером каким-нибудь — где угодно, хоть в «Лукойле» — пожалуйста! А здесь… просто глупо.
Рита доставала пальцами помидоры из банки и ела их целиком.
— Но ты можешь родить и вернуться, — предложила я.
— Вернуться? — воскликнула Рита. — Да это лучшая дизайн-студия в России! Туда таких желающих знаешь сколько?
— Сколько? — улыбнулась я.
— Да еще больше, чем тех, кто в очереди стоит, ждет, чтобы им дизайн сделали.
— Прямо в очереди, Рит?
— Конечно. — Помидоры в банке закончились. — Стройки свои замораживают и ждут. И не последние люди, я тебе скажу. Вот поинтересуйся, кстати, кто у Влада дизайнер? Наверняка, наша «Gempico».
Я пожала плечами. Достала из холодильника еще одну банку. Открыла и дала один помидор Терминатору.
— Не знаю… Рит, но они же тебя ценят?
— Ценят. — Рита довольно кивнула. — Но завтра появится новое молодое дарование — и…
— А Костя что говорит?
— Костя хочет, чтобы я дома сидела и щи варила.
— И что ты решишь?
— Не знаю, Даш… Но работу терять не хочу. Там такие люди… Одна француженка эта, Жоэль Плео, эта чего стоит!
— Красиво звучит.
— Под ее эскизами Лагерфельд подписывается!
— И что, Лагерфельд тебе важнее, чем Костя?
— Думаешь, бросить?
— Думаю, да. Рит, у тебя семья, понимаешь?
— Ты бы сама ни за что не бросила. А у меня еще не семья — предложение он мне до сих пор не сделал. Вот когда сделает, тогда и посмотрим.
Рита продемонстрировала мне салатовые ползунки с кошечкой. Сказала, что оставит их у меня. Потому что ей Костя не разрешает ничего покупать, говорит — примета плохая. Мы убрали их на антресоли. За то время, что Терминатор жила у нас, это было единственное место, куда ей ни разу не удалось добраться. Мы аккуратно положили туда ползунки и зайца, который раньше сидел в Ритиной комнате.
10
Влад не звонил.
Я слонялась по квартире, читала книги.
Ни разу не открыла диссертацию.
Много смотрела в окно.
Невозможно быть счастливой в этом мире. Даже в Международный день театра.
Невозможно удержать снежинку на ладони. Невозможно положить в карман солнечного зайчика.
Невозможно быть счастливой в этом мире. Даже в День защиты Земли.
В День смеха, объединенный почему-то с Международным днем птиц, я решила, что возможно. Я стерла в телефоне имя «Тот, кто лучше» и записала новое: «Забудь».
В квартиру ворвалась Рита и закричала с порога:
— Даша! У меня тройня!
Я вскочила с кровати, протирая глаза.
— Да ты что? А Костя знает?
Рита смотрела на меня и хохотала.
— Первое апреля — никому не верю!
— А я замуж за Влада выхожу. — Я обняла Риту и спрятала в ней лицо, чтобы она не видела моих смеющихся глаз.
— Да ты что? — повторила Рита с моей интонацией. — А он знает?
Мы смеялись и бросали друг в друга подушкой, пока Терминатор не перехватила ее и не превратила в миллион растерзанных поролоновых кусочков.
Среди всего этого веселья позвонил Влад. А я только недавно дала себе слово не ждать его звонка!
— Привет!
Как же я соскучилась по этому голосу! Завтра будет очень важное правительственное мероприятие. В честь чего, я прослушала. В программе — певцы, лучшие иностранные группы, какое-то шоу… Все это было мне не важно. «На президентском уровне», — сказал Влад. Как будто меня надо было уговаривать!
Влад хотел, чтобы я поехала с ним.
Мероприятие будут транслировать по всем каналам. И вся страна увидит, с кем приехал будущий депутат. С ней, с Дашей. То есть со мной.
— Ты должна быть у меня ровно в два, окей?
— Окей.
— Даш, я не смогу опоздать даже на минуту, понимаешь? Это личное приглашение президента.
— Он тебя сегодня пригласил?
— Нет, а что?
— Просто сегодня — первое апреля!
— Даш, посерьезней, пожалуйста, отнесись к правительственным мероприятиям. И скажи мне…
— Что?
— Соскучилась?
— Нет.
— Правильно. Я тоже. Поэтому и звоню.
— А два дня…
— А «крокодильчика»?
— Соскучилась.
— Соскучился.
В честь Дня смеха Рита устроила в Костиной квартире праздничный обед. Были я, Рита, Костя, Костин друг и его девушка. У нее были такие трогательно тонкие руки, что сразу хотелось похудеть килограммов на десять. Костин друг был француз. Именно он производил и продавал те пельмени и вареники, которые я так люблю.
— Странно, что русские пельмени делает иностранец, — удивилась я.
— Ничего странного. Зачем заставлять вас любить жареных лягушек, если можно продавать то, что вам и так нравится?
— Логично, — согласилась Рита.
— Все гениальное просто, — подытожил КБУ. Вернее, Костя.
На десерт был медовый торт. Я съела три огромных куска.
— Ну ты даешь, — похвалила я Риту.
Когда Рита жила со мной, даже яичница была для нее кулинарным шедевром.
— С ума сошла? — шепнула мне в ухо моя подруга. — Я готовый купила. Самодельный. Мне место одно подсказали, я водителя отправила.
— А я-то решила, что любовь творит чудеса.
— Какие чудеса, Даш? Я эту плиту до сих пор включать не умею. Посмотри, там даже конфорок нет! Двадцать первый век. Чудеса творит не любовь, а новые технологии.
На плите КБУ действительно не было конфорок. Сам виноват. Купил бы обычную кухню и не выпендривался. Тогда не пришлось бы готовые тортики есть. Знает ведь, что «все гениальное — просто».
Меня отвез Ритин водитель. Я так быстро привыкла к этому словосочетанию, что произносила его почти без запинки.
Я легла спать в приятном предвкушении завтрашнего дня.
Я люблю просыпаться от телефонного звонка. Сразу слышать чей-то голос. В такое утро никогда не забываешь, что тебе снилось. Разговор по телефону становится продолжением сна.
Не помню, снились ли мне кошмары в ту ночь. Наверное. Потому что с телефонным звонком они продолжились.
Рита. Она только что была у врача. Пришли результаты анализов, и врач диагностировал аномалии в развитии ребенка.
Предложил делать аборт. На решение у Риты было два дня. Через два дня заканчивался срок, когда беременность можно прервать.
— Он может быть дауном… — рыдала Рита в трубку, и слезы катились по моим щекам, солеными каплями падая мне на губы.
Я слонялась по квартире, читала книги.
Ни разу не открыла диссертацию.
Много смотрела в окно.
Невозможно быть счастливой в этом мире. Даже в Международный день театра.
Невозможно удержать снежинку на ладони. Невозможно положить в карман солнечного зайчика.
Невозможно быть счастливой в этом мире. Даже в День защиты Земли.
В День смеха, объединенный почему-то с Международным днем птиц, я решила, что возможно. Я стерла в телефоне имя «Тот, кто лучше» и записала новое: «Забудь».
В квартиру ворвалась Рита и закричала с порога:
— Даша! У меня тройня!
Я вскочила с кровати, протирая глаза.
— Да ты что? А Костя знает?
Рита смотрела на меня и хохотала.
— Первое апреля — никому не верю!
— А я замуж за Влада выхожу. — Я обняла Риту и спрятала в ней лицо, чтобы она не видела моих смеющихся глаз.
— Да ты что? — повторила Рита с моей интонацией. — А он знает?
Мы смеялись и бросали друг в друга подушкой, пока Терминатор не перехватила ее и не превратила в миллион растерзанных поролоновых кусочков.
Среди всего этого веселья позвонил Влад. А я только недавно дала себе слово не ждать его звонка!
— Привет!
Как же я соскучилась по этому голосу! Завтра будет очень важное правительственное мероприятие. В честь чего, я прослушала. В программе — певцы, лучшие иностранные группы, какое-то шоу… Все это было мне не важно. «На президентском уровне», — сказал Влад. Как будто меня надо было уговаривать!
Влад хотел, чтобы я поехала с ним.
Мероприятие будут транслировать по всем каналам. И вся страна увидит, с кем приехал будущий депутат. С ней, с Дашей. То есть со мной.
— Ты должна быть у меня ровно в два, окей?
— Окей.
— Даш, я не смогу опоздать даже на минуту, понимаешь? Это личное приглашение президента.
— Он тебя сегодня пригласил?
— Нет, а что?
— Просто сегодня — первое апреля!
— Даш, посерьезней, пожалуйста, отнесись к правительственным мероприятиям. И скажи мне…
— Что?
— Соскучилась?
— Нет.
— Правильно. Я тоже. Поэтому и звоню.
— А два дня…
— А «крокодильчика»?
— Соскучилась.
— Соскучился.
В честь Дня смеха Рита устроила в Костиной квартире праздничный обед. Были я, Рита, Костя, Костин друг и его девушка. У нее были такие трогательно тонкие руки, что сразу хотелось похудеть килограммов на десять. Костин друг был француз. Именно он производил и продавал те пельмени и вареники, которые я так люблю.
— Странно, что русские пельмени делает иностранец, — удивилась я.
— Ничего странного. Зачем заставлять вас любить жареных лягушек, если можно продавать то, что вам и так нравится?
— Логично, — согласилась Рита.
— Все гениальное просто, — подытожил КБУ. Вернее, Костя.
На десерт был медовый торт. Я съела три огромных куска.
— Ну ты даешь, — похвалила я Риту.
Когда Рита жила со мной, даже яичница была для нее кулинарным шедевром.
— С ума сошла? — шепнула мне в ухо моя подруга. — Я готовый купила. Самодельный. Мне место одно подсказали, я водителя отправила.
— А я-то решила, что любовь творит чудеса.
— Какие чудеса, Даш? Я эту плиту до сих пор включать не умею. Посмотри, там даже конфорок нет! Двадцать первый век. Чудеса творит не любовь, а новые технологии.
На плите КБУ действительно не было конфорок. Сам виноват. Купил бы обычную кухню и не выпендривался. Тогда не пришлось бы готовые тортики есть. Знает ведь, что «все гениальное — просто».
Меня отвез Ритин водитель. Я так быстро привыкла к этому словосочетанию, что произносила его почти без запинки.
Я легла спать в приятном предвкушении завтрашнего дня.
Я люблю просыпаться от телефонного звонка. Сразу слышать чей-то голос. В такое утро никогда не забываешь, что тебе снилось. Разговор по телефону становится продолжением сна.
Не помню, снились ли мне кошмары в ту ночь. Наверное. Потому что с телефонным звонком они продолжились.
Рита. Она только что была у врача. Пришли результаты анализов, и врач диагностировал аномалии в развитии ребенка.
Предложил делать аборт. На решение у Риты было два дня. Через два дня заканчивался срок, когда беременность можно прервать.
— Он может быть дауном… — рыдала Рита в трубку, и слезы катились по моим щекам, солеными каплями падая мне на губы.