Страница:
— Хватит с них и хорошего куска земли. Фессенден вовек не забудет этой щедрости и будет считать себя нашим должником. Мааркен, не мог бы ты связаться с Грэйперлом и спросить у Эоли, знает ли Ллейн о тесных связях или стойких антипатиях людей, живущих поблизости от границ? Я хотел бы, чтобы этот раздел прошел как можно менее болезненно.
Улыбка Мааркена показала, что этот план ему нравится.
— С удовольствием, милорд. После уточнения границ, проведенного три Риаллы тому назад, Ллейн стал настоящим кладезем сведений обо всех имениях приграничной полосы. Он знает всех, кто готов из дурацкого принципа удавиться за последнюю травинку. Правда, старик до сих пор не может без дрожи вспоминать об этом.
— Зато тебе эта история с географией покажется интересной. Она весьма поучительна, — сказал Рохан. — И передай Ллейну, что если он возьмется за этот труд, то не проиграет: это избавит его внуков от грызни с другими принцами за фиронский престол.
— Думаю, возьмется, но совершенно бескорыстно. Лудхиль клянется, что и шагу не студит с Дорваля кроме как на Риаллу, поэтому я сомневаюсь, что он клюнет на Фирон. А Ларик скорее ученый, чем принц.
Рохан на мгновение задумался.
— Тогда нужно будет поговорить с Давви насчет Тилаля. Из него вышел бы отличный принц.
— Недаром мы учили его, — согласилась Сьонед. — А как насчет младшего сына Волога? У него прав на трон не меньше.
— С Бологом я потолкую тоже. Должно быть, мне улыбается Богиня, раз я могу разговаривать со всеми тремя как с родней, а не как с принцами.
Тобин тихонько фыркнула.
— Этак вскоре наша семейка приберет к рукам весь континент! Ты помнишь, что в один прекрасный день благодаря тебе внук Волога получит власть над объединенным Кирстом и Изелем? Не желаешь пополнить этот перечень третьим государством?
— При чем тут я, Тобин? Мог ли я предвидеть, что единственный сын Саумера умрет, не оставив наследника?
— Не мог, конечно, но все само устраивается к твоей выгоде, — парировала она. — Ладно, начерчу я тебе твою карту. Но по-прежнему считаю, что ты должен был взять фирон целиком, и притом немедленно!
— Ты злишься только потому, что совсем забыла про территориальные претензии Фессендена, — сказал Чейн. — Рохан, наверно, ты захочешь, чтобы маневрами в Туате командовал Вальвис?
— Если только их не захочет провести Мааркен. — Он вопросительно посмотрел на молодого человека, и тот перестал, улыбаться. — Но, похоже, ты не…
— Милорд, раз нужно, я согласен.
— Но я уверена, что Андраде захочет видеть его на Риалле, — предположила Сьонед. — Пошли Вальвиса. После того, что он сделал в Тиглате во время войны, северяне хорошо его знают. Я понимаю, что Мааркен произвел бы сильное впечатление и на кунакцев, и на жителей Туата, но наша цель состоит в том, чтобы избежать битвы, а присутствие Мааркена могло бы только спровоцировать ее.
С виду все было совершенно логично, но Рохан знал, что приводимые ею причины для отправки Мааркена в Виз, а Вальвиса в Туат — это только предлог. Облегчение, отразившееся в глазах Мааркена, показывало, что он тоже стремится в Виз. Рохан подозрительно посмотрел на жену, но потом кивнул в знак согласия. Позже он выяснит у нее правду.
Поль уныло вздохнул.
— Я догадываюсь, что это значит…
— Чейн, — мягко прервала его Сьонед, — может быть, ты и Мааркен сегодня поговорите с Вальвисом?
Тобин еще дулась на брата, но Чейн все понял с полуслова. Он просто молча кивнул и увел из комнаты жену и сына, предварительно обменявшись со Сьонед хитрыми взглядами. Рохан заметил улыбку зятя и покачал головой.
Когда они остались втроем, Сьонед лукаво посмотрела на Поля.
— Да, это значит, что Сьонелл и Янави поедут с нами в Скайбоул. Ничего, переживешь.
Когда щеки мальчика вспыхнули, Рохан фыркнул.
— Подожди, Поль, пройдет зим пять-шесть, и тебе не о чем будет беспокоиться. Найдется куча молодых людей, которые будут оспаривать у тебя ее внимание.
Поль замер, пораженный мыслью о том, что вредная, толстая Сьонелл сможет кого-то привлечь и что это станет его беспокоить. Рохан, знавший, что смеяться ни в коем случае нельзя, все же рассмеялся.
— Ну что ж, — сказал Поль, — приятно слышать, что мои права на Фирон идут от вас обоих, как и дар «Гонца Солнца». Я рад, что вы так хорошо помогаете друг другу. Будь по-иному, я сомневаюсь, что из этого вышло бы что-нибудь путное.
Сьонед непринужденно кивнула, но взгляд ее стал мрачным. И Рохан знал, почему. Она не принесла сыну ни прав на Фирон, ни дара фарадима. Сьонед была слишком чувствительна.
— Тебя волнует твое будущее, сынок?
— Нет… во всяком случае, не слишком, — честно признался он. — Просто мне придется править еще одним госу-дарством. — На лице Поля заиграла лукавая улыбка. — Отец, можешь быть уверен, этот Фирон нужен мне как прошлогодний снег. У меня в голове не хватит места, чтобы думать еще об одной стране!
— Когда ты станешь верховным принцем, то будешь обязан думать обо всех государствах сразу.
— Тогда я всех вас замучаю миллионами вопросов!
— Мы сделаем все, что можем, чтобы ответить. Кстати, как дела у Чадрика? У меня действительно не было времени, чтобы как следует поговорить с тобой о твоем житье и учебе, в Грэйперле.
— Может, пора составить расписание? Рохан рассмеялся.
— Запомни первое правило верховного принца. Я поставил каждого делать то, что у него хорошо получается и без моей помощи. Чейн, Мааркен и Вальвис разработают отличный план проведения маневров в Туате, Тобин на ближайшие десять-двенадцать дней с головой зароется в книги и карты, а когда все будет готово, они придут и расскажут, что у них получилось. Но до тех пор я свободен. Поль, никогда не делай сам то, что другие сумеют сделать лучше и быстрее тебя. А сейчас расскажи мне о Чадрике. Ты ведь знаешь, что он был оруженосцем в Стронгхолде. Он приехал в год моего рождения, а уехал, когда мне исполнилось шесть лет, так что я толком не помню его.
Поль принялся перечислять многочисленные достоинства Чадрика; тем временем Сьонед успела прийти в себя, на что и рассчитывал Рохан. Они поговорили еще немного, а потом Рохан намекнул сыну, что вежливость требует от наследного принца похвалить нового пони Сьонелл. Поль недовольно поморщился и вздохнул.
— Надеюсь, что она сможет оценить это, — свысока заметил он. — Сьонелл еще маленькая.
Рохан со Сьонед еще не успели забыть, что значит в этом возрасте разница в три года, и не нашли в тираде сына ничего смешного. Когда Поль ушел, Рохан положил ладонь на руку жены.
— Не могу видеть тебя расстроенной, любимая.
— Его слова прозвучали слишком неожиданно, вот и все. — Она пожала плечами. — Мальчик вырос, и мне очень тяжело обманывать его. Да, я знаю, знаю, необходимо лгать до тех пор, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы понять случившееся и причины нашего молчания. Нам еще повезло, что права на Фирон у него существуют не только благодаря мне. Честно говоря, мы должны были бы отказаться от них.
— Пришлось бы придумать для этого очень серьезную причину. Впрочем, для самого Фирона разница была бы невелика. Пиманталь не стал бы драть семь шкур со своих новых подданных — особенно после небольшой беседы со мной.
— Так же вышло и с Маркой. С тех пор, как Пандсала стала регентом, прошло четырнадцать лет и люди поняли свою выгоду. Когда Поль подрастет и станет править ими, они будут относиться к нашим методам правления как к чему-то само собой разумеющемуся.
— Хотел бы я, чтобы эти методы взяли на вооружение все остальные принцы. — Он поднялся, подошел к окну и посмотрел во внутренний двор. — Фирон предоставляет для этого слишком хорошую возможность, чтобы ею не воспользоваться. То, что они пришли ко мне, а не стали искать кого-нибудь другого, немного утешает меня. Но придется быть осторожным, а особенно сейчас, когда надо будет иметь дело с этим сыном Ролстры. — Внезапно он хмыкнул. — Просто не верится — старый Айит был женат шесть раз, собирался жениться в седьмой и все же не сумел переплюнуть Ролстру! Ни тот ни другой так и не обзавелись сыновьями.
— Сам знаешь, иногда все зависит от женщины… — пробормотала Сьонед. Когда ошеломленный Рохан обернулся, жена улыбнулась ему. — Ах, оставь. Это меня больше не волнует. Я все же сумела дать тебе сына. Кстати, у Айита был наследник, но он умер много лет назад.
— Да, верно, я и забыл. — Во дворе послышались крики и смех, и муж поманил Сьонед к окну. — Глянь-ка! Скорее!
Она присоединилась к Рохану, и оба уставились на Вальвиса, игравшего со своими детьми в дракона. Он размахивал полами просторного зеленого плаща, изображавшими крылья, а мальчик и девочка гонялись за ним верхом на пони. Дети визжали от смеха и едва не падали с седел. Взмыленные пони скакали туда и сюда, взад и вперед, и на дракона обрушивались удары деревянных мечей. Поль стоял неподалеку, и лицо его говорило само за себя: мальчику хотелось присоединиться к веселью, но не позволяло достоинство наследника Рохана и оруженосца Ллейна. Эту проблему решила за него Сьонелл — она подъехала к принцу и протянула ему свой меч. Поль отвесил ей низкий поклон. Ничего другого ему не оставалось: долг по отношению к прекрасной даме повелевал рыцарю сразить дракона.
— Она просто чудо! — рассмеялся Рохан. — Именно то, что ему нужно!
— Подождем, пока он подрастет, а потом проверим, передалась ли ему от отца любовь к рыженьким, — поддразнила Сьонед.
— Я бы возражать не стал. Но выбор у него будет громадный.
— Как в свое время у тебя? Я прекрасно помню тогдашний Виз и тебя, со всех сторон окруженного принцессами!
— Но по уши влюбленного в пару зеленых глаз, — галантно ответил Рохан и поцеловал ее.
— И очень романтичного, — признала Сьонед. — Если ты научишь тому же и Поля, женщины не дадут ему проходу.
— Что ж, не буду отрицать, опыт был не только полезный, но и очень приятный. Кстати, о Визе — что влечет туда Мааркена?
— Не скажу. Можешь пытать меня, морить голодом, вырывать ногти, бросить меня в темницу, даже щекотать — все равно не промолвлю ни слова!
— Темницы у меня нет. Щекотка… Благодарю, сегодня я сыт ею по горло. Пытки — фу! Если я попробую морить тебя голодом, собственная стража изрешетит меня стрелами, а вот насчет ногтей… — Рохан взял ее руку и потрогал кончики пальцев. — Это идея, — признал он. — По крайней мере, меня не станут царапать в постели. Иногда в твфо рыжую голову приходят толковые мысли!
Пока Сьонелл поздравляла Поля с победой, Вальвис ушел в замок — вероятно, чтобы посоветоваться с Чейном и Мааркеном. Рохан видел, как Янави, в свои восемь лет уже искусный всадник, выполнял эффектные маневры у кормушки. Но все внимание принца было сосредоточено на Поле, который в ответ на знаки внимания со стороны Сьонелл пожал плечами и ушел в сад. Малышка топнула ногой и побежала следом.
— Знаешь, — задумчиво сказал Рохан, — было бы неплохо построить ему замок.
— У тебя их и так несколько.
— Вернее, не замок, а дворец. Что-то вроде ллейновского Грэйперла. Не военную крепость, а мирный дом, окруженный садами, фонтанами и всем остальным.
— И где же ты воздвигнешь это чудо?
— На полпути между Стронгхолдом и замком Крэг. Откровенно говоря, надо осваивать новые места. Подумай об этом, Сьонед: новый дворец для нового принца, объединяющего два государства. Мне бы хотелось начать строительство следующей весной и закончить его к тому времени, когда Поль найдет себе жену.
— Спорим, что это будет Сьонелл?
— Вымогательница. И что ты хочешь получить в случае выигрыша? — улыбнулся Рохан.
— Феруче.
Он вздрогнул всем телом и отшатнулся.
— Нет…
— Рохан, дорога через Вереш приобретает огромное стратегическое значение. Феруче всегда охранял ее, но сейчас там нет ничего, даже гарнизона. Замок должен быть восстановлен.
— Я не желаю иметь с этим местом ничего общего, — проскрежетал он и уставился в окно невидящим взглядом. Феруче — прекрасный, золотисто-розовый замок среди скал; мертвая женщина, правившая им; ночь, когда он изнасиловал ее и она зачала от него сына…
— Ты обещал мне Феруче еще много лет назад, — напомнила Сьонед. — Неподалеку от него живут драконы, за которыми надо следить и ухаживать. Я хочу Феруче, Рохан.
— Нет. Никогда.
— Это единственный способ навсегда забыть о том, что в нем произошло. Я уничтожила тот замок Огнем «Гонца Солнца» и знаю, что он превратился в пепел. Но судя по тому, что ты никогда не ездил туда, чтобы убедиться в этом собственными глазами, для тебя он все еще существует. Рохан, я хочу отстроить Феруче и сделать так, чтобы он перестал быть замком Янте и стал нашим.
— Нет! — выкрикнул он и резко обернулся к двери. — Я не стану отстраивать его и не подойду к нему ближе, чем на десять мер! И прошу тебя больше не заикаться об этом!
: — Когда мы расскажем Полю правду, ты предъявишь ему в качестве доказательства обугленные руины места, где он был зачат, где родился и где умерла его мать? Или лучше построить на этом месте новый замок, в котором не останется ничего от прошлого и который не будет немым свидетелем случившегося?
Он остановился, положив ладонь на ручку двери.
— Если ты любишь меня, до конца жизни не произноси при мне название этого места.
— Именно потому что я люблю тебя, я и произношу его. Я хочу Феруче, Рохан. И если его не отстроишь ты, это сделаю я сама.
ГЛАВА 7
Улыбка Мааркена показала, что этот план ему нравится.
— С удовольствием, милорд. После уточнения границ, проведенного три Риаллы тому назад, Ллейн стал настоящим кладезем сведений обо всех имениях приграничной полосы. Он знает всех, кто готов из дурацкого принципа удавиться за последнюю травинку. Правда, старик до сих пор не может без дрожи вспоминать об этом.
— Зато тебе эта история с географией покажется интересной. Она весьма поучительна, — сказал Рохан. — И передай Ллейну, что если он возьмется за этот труд, то не проиграет: это избавит его внуков от грызни с другими принцами за фиронский престол.
— Думаю, возьмется, но совершенно бескорыстно. Лудхиль клянется, что и шагу не студит с Дорваля кроме как на Риаллу, поэтому я сомневаюсь, что он клюнет на Фирон. А Ларик скорее ученый, чем принц.
Рохан на мгновение задумался.
— Тогда нужно будет поговорить с Давви насчет Тилаля. Из него вышел бы отличный принц.
— Недаром мы учили его, — согласилась Сьонед. — А как насчет младшего сына Волога? У него прав на трон не меньше.
— С Бологом я потолкую тоже. Должно быть, мне улыбается Богиня, раз я могу разговаривать со всеми тремя как с родней, а не как с принцами.
Тобин тихонько фыркнула.
— Этак вскоре наша семейка приберет к рукам весь континент! Ты помнишь, что в один прекрасный день благодаря тебе внук Волога получит власть над объединенным Кирстом и Изелем? Не желаешь пополнить этот перечень третьим государством?
— При чем тут я, Тобин? Мог ли я предвидеть, что единственный сын Саумера умрет, не оставив наследника?
— Не мог, конечно, но все само устраивается к твоей выгоде, — парировала она. — Ладно, начерчу я тебе твою карту. Но по-прежнему считаю, что ты должен был взять фирон целиком, и притом немедленно!
— Ты злишься только потому, что совсем забыла про территориальные претензии Фессендена, — сказал Чейн. — Рохан, наверно, ты захочешь, чтобы маневрами в Туате командовал Вальвис?
— Если только их не захочет провести Мааркен. — Он вопросительно посмотрел на молодого человека, и тот перестал, улыбаться. — Но, похоже, ты не…
— Милорд, раз нужно, я согласен.
— Но я уверена, что Андраде захочет видеть его на Риалле, — предположила Сьонед. — Пошли Вальвиса. После того, что он сделал в Тиглате во время войны, северяне хорошо его знают. Я понимаю, что Мааркен произвел бы сильное впечатление и на кунакцев, и на жителей Туата, но наша цель состоит в том, чтобы избежать битвы, а присутствие Мааркена могло бы только спровоцировать ее.
С виду все было совершенно логично, но Рохан знал, что приводимые ею причины для отправки Мааркена в Виз, а Вальвиса в Туат — это только предлог. Облегчение, отразившееся в глазах Мааркена, показывало, что он тоже стремится в Виз. Рохан подозрительно посмотрел на жену, но потом кивнул в знак согласия. Позже он выяснит у нее правду.
Поль уныло вздохнул.
— Я догадываюсь, что это значит…
— Чейн, — мягко прервала его Сьонед, — может быть, ты и Мааркен сегодня поговорите с Вальвисом?
Тобин еще дулась на брата, но Чейн все понял с полуслова. Он просто молча кивнул и увел из комнаты жену и сына, предварительно обменявшись со Сьонед хитрыми взглядами. Рохан заметил улыбку зятя и покачал головой.
Когда они остались втроем, Сьонед лукаво посмотрела на Поля.
— Да, это значит, что Сьонелл и Янави поедут с нами в Скайбоул. Ничего, переживешь.
Когда щеки мальчика вспыхнули, Рохан фыркнул.
— Подожди, Поль, пройдет зим пять-шесть, и тебе не о чем будет беспокоиться. Найдется куча молодых людей, которые будут оспаривать у тебя ее внимание.
Поль замер, пораженный мыслью о том, что вредная, толстая Сьонелл сможет кого-то привлечь и что это станет его беспокоить. Рохан, знавший, что смеяться ни в коем случае нельзя, все же рассмеялся.
— Ну что ж, — сказал Поль, — приятно слышать, что мои права на Фирон идут от вас обоих, как и дар «Гонца Солнца». Я рад, что вы так хорошо помогаете друг другу. Будь по-иному, я сомневаюсь, что из этого вышло бы что-нибудь путное.
Сьонед непринужденно кивнула, но взгляд ее стал мрачным. И Рохан знал, почему. Она не принесла сыну ни прав на Фирон, ни дара фарадима. Сьонед была слишком чувствительна.
— Тебя волнует твое будущее, сынок?
— Нет… во всяком случае, не слишком, — честно признался он. — Просто мне придется править еще одним госу-дарством. — На лице Поля заиграла лукавая улыбка. — Отец, можешь быть уверен, этот Фирон нужен мне как прошлогодний снег. У меня в голове не хватит места, чтобы думать еще об одной стране!
— Когда ты станешь верховным принцем, то будешь обязан думать обо всех государствах сразу.
— Тогда я всех вас замучаю миллионами вопросов!
— Мы сделаем все, что можем, чтобы ответить. Кстати, как дела у Чадрика? У меня действительно не было времени, чтобы как следует поговорить с тобой о твоем житье и учебе, в Грэйперле.
— Может, пора составить расписание? Рохан рассмеялся.
— Запомни первое правило верховного принца. Я поставил каждого делать то, что у него хорошо получается и без моей помощи. Чейн, Мааркен и Вальвис разработают отличный план проведения маневров в Туате, Тобин на ближайшие десять-двенадцать дней с головой зароется в книги и карты, а когда все будет готово, они придут и расскажут, что у них получилось. Но до тех пор я свободен. Поль, никогда не делай сам то, что другие сумеют сделать лучше и быстрее тебя. А сейчас расскажи мне о Чадрике. Ты ведь знаешь, что он был оруженосцем в Стронгхолде. Он приехал в год моего рождения, а уехал, когда мне исполнилось шесть лет, так что я толком не помню его.
Поль принялся перечислять многочисленные достоинства Чадрика; тем временем Сьонед успела прийти в себя, на что и рассчитывал Рохан. Они поговорили еще немного, а потом Рохан намекнул сыну, что вежливость требует от наследного принца похвалить нового пони Сьонелл. Поль недовольно поморщился и вздохнул.
— Надеюсь, что она сможет оценить это, — свысока заметил он. — Сьонелл еще маленькая.
Рохан со Сьонед еще не успели забыть, что значит в этом возрасте разница в три года, и не нашли в тираде сына ничего смешного. Когда Поль ушел, Рохан положил ладонь на руку жены.
— Не могу видеть тебя расстроенной, любимая.
— Его слова прозвучали слишком неожиданно, вот и все. — Она пожала плечами. — Мальчик вырос, и мне очень тяжело обманывать его. Да, я знаю, знаю, необходимо лгать до тех пор, пока он не станет достаточно взрослым, чтобы понять случившееся и причины нашего молчания. Нам еще повезло, что права на Фирон у него существуют не только благодаря мне. Честно говоря, мы должны были бы отказаться от них.
— Пришлось бы придумать для этого очень серьезную причину. Впрочем, для самого Фирона разница была бы невелика. Пиманталь не стал бы драть семь шкур со своих новых подданных — особенно после небольшой беседы со мной.
— Так же вышло и с Маркой. С тех пор, как Пандсала стала регентом, прошло четырнадцать лет и люди поняли свою выгоду. Когда Поль подрастет и станет править ими, они будут относиться к нашим методам правления как к чему-то само собой разумеющемуся.
— Хотел бы я, чтобы эти методы взяли на вооружение все остальные принцы. — Он поднялся, подошел к окну и посмотрел во внутренний двор. — Фирон предоставляет для этого слишком хорошую возможность, чтобы ею не воспользоваться. То, что они пришли ко мне, а не стали искать кого-нибудь другого, немного утешает меня. Но придется быть осторожным, а особенно сейчас, когда надо будет иметь дело с этим сыном Ролстры. — Внезапно он хмыкнул. — Просто не верится — старый Айит был женат шесть раз, собирался жениться в седьмой и все же не сумел переплюнуть Ролстру! Ни тот ни другой так и не обзавелись сыновьями.
— Сам знаешь, иногда все зависит от женщины… — пробормотала Сьонед. Когда ошеломленный Рохан обернулся, жена улыбнулась ему. — Ах, оставь. Это меня больше не волнует. Я все же сумела дать тебе сына. Кстати, у Айита был наследник, но он умер много лет назад.
— Да, верно, я и забыл. — Во дворе послышались крики и смех, и муж поманил Сьонед к окну. — Глянь-ка! Скорее!
Она присоединилась к Рохану, и оба уставились на Вальвиса, игравшего со своими детьми в дракона. Он размахивал полами просторного зеленого плаща, изображавшими крылья, а мальчик и девочка гонялись за ним верхом на пони. Дети визжали от смеха и едва не падали с седел. Взмыленные пони скакали туда и сюда, взад и вперед, и на дракона обрушивались удары деревянных мечей. Поль стоял неподалеку, и лицо его говорило само за себя: мальчику хотелось присоединиться к веселью, но не позволяло достоинство наследника Рохана и оруженосца Ллейна. Эту проблему решила за него Сьонелл — она подъехала к принцу и протянула ему свой меч. Поль отвесил ей низкий поклон. Ничего другого ему не оставалось: долг по отношению к прекрасной даме повелевал рыцарю сразить дракона.
— Она просто чудо! — рассмеялся Рохан. — Именно то, что ему нужно!
— Подождем, пока он подрастет, а потом проверим, передалась ли ему от отца любовь к рыженьким, — поддразнила Сьонед.
— Я бы возражать не стал. Но выбор у него будет громадный.
— Как в свое время у тебя? Я прекрасно помню тогдашний Виз и тебя, со всех сторон окруженного принцессами!
— Но по уши влюбленного в пару зеленых глаз, — галантно ответил Рохан и поцеловал ее.
— И очень романтичного, — признала Сьонед. — Если ты научишь тому же и Поля, женщины не дадут ему проходу.
— Что ж, не буду отрицать, опыт был не только полезный, но и очень приятный. Кстати, о Визе — что влечет туда Мааркена?
— Не скажу. Можешь пытать меня, морить голодом, вырывать ногти, бросить меня в темницу, даже щекотать — все равно не промолвлю ни слова!
— Темницы у меня нет. Щекотка… Благодарю, сегодня я сыт ею по горло. Пытки — фу! Если я попробую морить тебя голодом, собственная стража изрешетит меня стрелами, а вот насчет ногтей… — Рохан взял ее руку и потрогал кончики пальцев. — Это идея, — признал он. — По крайней мере, меня не станут царапать в постели. Иногда в твфо рыжую голову приходят толковые мысли!
Пока Сьонелл поздравляла Поля с победой, Вальвис ушел в замок — вероятно, чтобы посоветоваться с Чейном и Мааркеном. Рохан видел, как Янави, в свои восемь лет уже искусный всадник, выполнял эффектные маневры у кормушки. Но все внимание принца было сосредоточено на Поле, который в ответ на знаки внимания со стороны Сьонелл пожал плечами и ушел в сад. Малышка топнула ногой и побежала следом.
— Знаешь, — задумчиво сказал Рохан, — было бы неплохо построить ему замок.
— У тебя их и так несколько.
— Вернее, не замок, а дворец. Что-то вроде ллейновского Грэйперла. Не военную крепость, а мирный дом, окруженный садами, фонтанами и всем остальным.
— И где же ты воздвигнешь это чудо?
— На полпути между Стронгхолдом и замком Крэг. Откровенно говоря, надо осваивать новые места. Подумай об этом, Сьонед: новый дворец для нового принца, объединяющего два государства. Мне бы хотелось начать строительство следующей весной и закончить его к тому времени, когда Поль найдет себе жену.
— Спорим, что это будет Сьонелл?
— Вымогательница. И что ты хочешь получить в случае выигрыша? — улыбнулся Рохан.
— Феруче.
Он вздрогнул всем телом и отшатнулся.
— Нет…
— Рохан, дорога через Вереш приобретает огромное стратегическое значение. Феруче всегда охранял ее, но сейчас там нет ничего, даже гарнизона. Замок должен быть восстановлен.
— Я не желаю иметь с этим местом ничего общего, — проскрежетал он и уставился в окно невидящим взглядом. Феруче — прекрасный, золотисто-розовый замок среди скал; мертвая женщина, правившая им; ночь, когда он изнасиловал ее и она зачала от него сына…
— Ты обещал мне Феруче еще много лет назад, — напомнила Сьонед. — Неподалеку от него живут драконы, за которыми надо следить и ухаживать. Я хочу Феруче, Рохан.
— Нет. Никогда.
— Это единственный способ навсегда забыть о том, что в нем произошло. Я уничтожила тот замок Огнем «Гонца Солнца» и знаю, что он превратился в пепел. Но судя по тому, что ты никогда не ездил туда, чтобы убедиться в этом собственными глазами, для тебя он все еще существует. Рохан, я хочу отстроить Феруче и сделать так, чтобы он перестал быть замком Янте и стал нашим.
— Нет! — выкрикнул он и резко обернулся к двери. — Я не стану отстраивать его и не подойду к нему ближе, чем на десять мер! И прошу тебя больше не заикаться об этом!
: — Когда мы расскажем Полю правду, ты предъявишь ему в качестве доказательства обугленные руины места, где он был зачат, где родился и где умерла его мать? Или лучше построить на этом месте новый замок, в котором не останется ничего от прошлого и который не будет немым свидетелем случившегося?
Он остановился, положив ладонь на ручку двери.
— Если ты любишь меня, до конца жизни не произноси при мне название этого места.
— Именно потому что я люблю тебя, я и произношу его. Я хочу Феруче, Рохан. И если его не отстроишь ты, это сделаю я сама.
ГЛАВА 7
Леди Андраде смотрела в серые окна библиотеки, повернувшись спиной к Уривалю и Андри, чтобы те не видели, что она растирает руки. Гордость не давала ей подойти поближе к камину, как того требовало постоянно зябнувшее тело, но пуще всего она боялась желания лечь в мягкую, теплую постель. Андраде с тоской смотрела на мокрую от дождя башню, стоявшую на другом конце внутреннего двора Крепости Богини. Неужели зима в этом году действительно была более холодной, а весна более дождливой, чем прежде, или это давал себя знать возраст? Последний новогодний праздник стал для нее семидесятым; по сравнению с принцем Ллейном она была ребенком.
— Что заставило их променять Дорваль на это проклятое место? — пробормотала она.
Беззвучно, как опытный охотник, крадущийся за чуткой дичью, подошел Уриваль и встал рядом.
— Должно быть, это последняя весенняя буря. Но ты права, тучи для «Гонцов Солнца» — форменное бедствие. Так почему же они построили тсрепость именно здесь?
Она сунула руки в карманы платья, чтобы скрыть дрожь, а затем повернулась к своему юному родственнику.
— Ну что? У тебя было время поломать голову над этими свитками.
— Его было не так уж много, миледи, — напомнил Андри. — Но мне кажется, что я нашел ключ. Это действительно головоломка: некоторые слова очень похожи на нынешние, однако смысл их за прошедшие годы полностью изменился. С ними пришлось обращаться более осторожно, чем с теми, которые с самого начала казались бессмыслицей. И все же мне удалось обнаружить кое-что интересное. — Юноша провел пальцем по тому месту на свитке, над которым они бились все утро. — Снова и снова появляются крошечные значки, похожие на согнутую веточку. Сначала я принял их за кляксы или описки, но теперь думаю, что они проставлены специально.
— И что же они означают? — нетерпеливо спросила Андраде.
Андри помедлил, затем пожал плечами и решительно сказал:
— Я думаю, они означают, что слово над ними следует понимать наоборот. Испытываешь очень странное чувство, когда читаешь что-то и на каждом шагу натыкаешься на противоречия. Но именно в тех местах, которые противоречат тому, что было раньше или позже, эти значки появляются с подозрительной регулярностью.
— Как это любезно с их стороны! — фыркнула Андраде. — Значит, ты считаешь, что они нарочно писали неправду и в том месте, где лгали, ставили веточку?
— Вполне возможно. — Явная насмешка над его теорией не обескуражила Андри; наоборот, он заговорил с еще большей горячностью. — Например, в одном месте сообщается, что леди Мерисель весь какой-то год оставалась на Дорвале, а позже — что лето того же года она провела с неким могущественным лордом в земле, которая сейчас называется Сир. А еще позже указывается, что в то лето между «Гонцами Солнца» и этим лордом был заключен союз. Так вот, рядом с первым фрагментом, о котором я говорил, проставлена эта самая маленькая веточка.
— Для такого вывода одного примера недостаточно. Это могло оказаться простой ошибкой, — нахмурился Уриваль.
— Но только это позволяет свести концы с концами! Иначе весь свиток превращается в нагромождение взаимопротиворечащих утверждений, правильность которых невозможно проверить. А похоже, что именно это и входило в намерения леди Мерисели, под диктовку которой написан пергамент. Он развернул другую часть свитка. — Во всех изученных мною фрагментах повторяется та же картина: если в одном месте утверждается что-то одно, а в другом — противоположное, у ключевого слова всегда появляется этот значок. Вот послушайте. — Он нашел нужный кусок и прочитал вслух: — «Сыновья-близнецы, которых леди Мерисель родила от лорда Герика, были воспитаны лордом Россейном как его собственные». Под именем лорда Герика стоит значок.
— И что это значит? — саркастически спросила Андраде, пытаясь скрыть растущее возбуждение.
— Это значит, что мальчики вовсе не были сыновьями лорда Герика! Скорее всего, они действительно были детьми лорда Россейна! А теперь послушайте снова, как это звучит с учетом значка: «Сыновья-близнецы, которых леди Мерисель родила совсем не от лорда Герика, были воспитаны лордом Россейном как его собственные». Разве это не может значить, что их отцом был Россейн?
— Доказательства! — потребовал Уриваль. — Приведи доводы, что это не просто твоя догадка.
— Хорошо. Вот здесь говорится, чте они сражались за несколько мер земли возле Радзина. Но я знаю это место. Зачем было воевать за никому не нужный кусок Пустыни? Тут тоже стоит значок. Следовательно, битва разыгралась совсем не из-за этого дурацкого клочка земли. Чуть позже говорится, что лорд Герик был доволен тем, что лорд Россейн во время сражения прибег к своей силе. Но несколькими абзацами выше было указано, что он и леди Мерисель наложили запрет на использование дара для убийства. Под словом «доволен» стоит тот же значок. Следовательно, поступок Россейна на самом деле подвергся осуждению. — Он отбросил в сторону свисавшие на глаза волосы и посмотрел на Андраде. — Миледи, есть только один способ объяснить все это.
Уриваль воззрился на свитки.
— Значит, они изложили всю свою историю в двух вариантах? Богиня милостивая, понадобятся годы, чтобы расшифровать все это!
— Следует помнить, для чего это было сделано, — сказал Андри. — Они не могли знать, в чьи руки попадут эти свитки и попадут ли вообще. Значит, надо было придумать, как отпугнуть того, кому не следовало совать в них нос. Вот они и придумали. Эти противоречия свели бы с ума любого, как чуть не свели меня, пока я не догадался о значении этих значков.
— Но зачем им понадобились такие сложности? — спросила Андраде. — Кому теперь дело до того, был или не был некий лорд Россейн отцом двоих сыновей Мерисели?
Андри перевел дух и внимательно посмотрел на свои четыре кольца:
— Миледи, я думаю, что все это намного сложнее, чем кажется. Почему эти свитки лежали вместе со свитком о колдовстве? Потому что они являются ключом для правильного понимания смысла главного и самого опасного из них и одновременно мешают овладеть тайным знанием первому встречному.
Андраде подошла к своему креслу и села, сжав в кулаки лежавшие в карманах руки.
— Покажи мне Звездный Свиток, — приказала она. Андри благоговейно вынул его из тубуса и раскатал поверх другого.
— Он весь испещрен такими же значками, — объяснил юноша. — Например, вот этот рецепт. Здесь написано, что это снадобье может вызвать потерю памяти. Тут перечисляются всякие корни и травы и указывается, что с ними надо делать, но рядом с главной частью смеси, придающей ей силу, написано «удалить», а возле какого-нибудь вещества, лишающего зелье его силы, написано «добавить». Смотрите сюда. Вот название цветка, о котором никто в этих краях не слыхивал, и под ним стоит маленький значок. А вот указание, как сварить простую мазь, которая будет Не лечить, а разъедать рану. Но значок показывает, что ее вовсе не нужно варитъ! Здесь приводится рецепт сильного яда. Картина та же, миледи: в перечне его частей под некоторыми из них стоят значки, и я готов поклясться, что они в совокупности составляют противоядие. Таким образом, если бы свиток попал в случайные руки, он был бы совершенно безопасен! В рецептах всех снадобий, которые могли бы принести вред, непременно присутствует маленькая веточка, говорящая нам, чего делать н е следует, в то время как непосвященный будет делать именно то, что указано.
— Значит, на случай, если рецепт попадет не в те руки, в него включается еще один ненужный компонент, и зелье становится безвредным? — восхищенно воскликнула Андраде, полностью убедившаяся в правоте внучатого племянника. — Из твоего рассказа о леди Мерисели следует, что эта дама была весьма затейливой и вполне могла придумать нечто подобное. Я так и вижу, как старуха диктует писцу и хихикает про себя, уверенная, что если кто-нибудь и найдет свиток, то не сумеет им воспользоваться!
— Да, первый свиток, в котором излагается история фарадимов, является ключом, — согласился Андри. — Это единственный способ, который позволяет понять первоначальный смысл.
— Гм-м, — скептически хмыкнул упрямый Уриваль. — Для окончательного доказательства твоей правоты следовало бы взять какой-нибудь рецепт и составить снадобье двумя способами. С твоего позволения, Андраде, я сделаю это; конечно, надо будет выбрать болезнь, которую мы с тобой умеем лечить.
Она кивком подтвердила свое согласие, а затем повернулась к Андри.
— Найди мне кусок, в котором говорилось бы о каком-нибудь бесполезном зелье. Я сама хочу убедиться, насколько это верно.
Андри немедленно нашел несколько неразборчивых строк, и безошибочное чутье подсказало Андраде, что мальчишка все рассчитал заранее.
— «Трава дранат не может увеличить силу», — громко прочитал он и, встретив испуганный взгляд Андраде, добавил: — Значок стоит ниже отрицательной частицы «не».
Теперь Андраде убедилась, что юноша намеренно подвел ее к этому. Она возмущалась его искусством, одновременно восхищаясь им, но сильнее всего в ней был страх.
— Если написано, что дранат не может увеличить силу, значит, на самом деле он усиливает дар… Выходит, это и есть их тайна? «Трава дранат может усилить дар»? Эта проклятая трава, которая заставила моего фарадима служить Ролстре?
Андри еле заметно вздрогнул.
— Миледи… мне очень жаль…
Она уставилась в огонь.
— Дранат порабощает, отравляет, убивает… и в то же время лечит чуму. А теперь ты говоришь мне, что он усиливает дар?
— Похоже на то, — осторожно сказал он.
— Не верю! — заявила Андраде. — Все остальное, может быть, и правильно, но в это я не поверю никогда! — Она встала и повернулась к нему спиной, мечтая о том, чтобы пламя камина прогнало озноб, вызванный отнюдь не только последней весенней бурей. Этот жест означал повеление уйти; она услышала шуршание скатываемых свитков и тихий шелест внутри кожаных тубусов, послушно улегшихся обратно в седельные сумки. Когда дверь бесшумно открылась и закрылась снова, ее лодыжек коснулось дуновение холодного воздуха.
Уриваль встал на колени, чтобы подбросить дров в камин.
— Ты лгала ему. Ты веришь.
— Уриваль, он привел меня туда, куда хотел, и ткнул носом! — Когда пламя разгорелось, Андраде сделала шаг назад. — А я даже не почувствовала этого. Он обвел меня вокруг пальца, разыграв здесь маленький спектакль.
— Ну что ж, у Крепости Богини будет весьма хитроумный лорд.
— Да, он такой, каким мы его сделали. Особенно я. Он будет хорош, юный лорд Андри. Очень хорош. Когда станет править здесь, из моих покоев, из моего кргсла… — Она села и закрыла глаза. — Хвала Богине, я этого уже не увижу.
Он прошел в свою комнату, закрыл за собой дверь, сел на кровать и принялся рассматривать руки, на которых еще не бало почетных символов, кои в один прекрасный день будут принадлежать ему по праву. Но юноша знал, что для обретения восьмого и девятого кольца, которые он твердо вознамерился получить, ему придется очень многому научиться. Он усложнил себе задачу, не сумев убедить Андраде и Уриваля в правильности своей догадки. Они были готовы поверить, но он допустил ошибку и испортил дело. Если он еще надеется добиться высокого положения среди фарадимов, в следующий раз надо будет действовать тоньше.
Впервые он дерзнул представить себе десятое кольцо, золотое кольцо (которое, как и обручальное, носили на среднем пальце левой руки) и тонкие цепочки, соединяющие его и остальные кольца с браслетами, охватывающими запястья. Лорд Крепости Богини. Хозяин этого места и всех «Гонцов Солнца» — в том числе принцев и лордов, обладающих даром. Пока число их было невелико, но оно росло. Это входило в его намерения, поскольку юноша всем сердцем уверовал в долгосрочный план Андраде.
— Что заставило их променять Дорваль на это проклятое место? — пробормотала она.
Беззвучно, как опытный охотник, крадущийся за чуткой дичью, подошел Уриваль и встал рядом.
— Должно быть, это последняя весенняя буря. Но ты права, тучи для «Гонцов Солнца» — форменное бедствие. Так почему же они построили тсрепость именно здесь?
Она сунула руки в карманы платья, чтобы скрыть дрожь, а затем повернулась к своему юному родственнику.
— Ну что? У тебя было время поломать голову над этими свитками.
— Его было не так уж много, миледи, — напомнил Андри. — Но мне кажется, что я нашел ключ. Это действительно головоломка: некоторые слова очень похожи на нынешние, однако смысл их за прошедшие годы полностью изменился. С ними пришлось обращаться более осторожно, чем с теми, которые с самого начала казались бессмыслицей. И все же мне удалось обнаружить кое-что интересное. — Юноша провел пальцем по тому месту на свитке, над которым они бились все утро. — Снова и снова появляются крошечные значки, похожие на согнутую веточку. Сначала я принял их за кляксы или описки, но теперь думаю, что они проставлены специально.
— И что же они означают? — нетерпеливо спросила Андраде.
Андри помедлил, затем пожал плечами и решительно сказал:
— Я думаю, они означают, что слово над ними следует понимать наоборот. Испытываешь очень странное чувство, когда читаешь что-то и на каждом шагу натыкаешься на противоречия. Но именно в тех местах, которые противоречат тому, что было раньше или позже, эти значки появляются с подозрительной регулярностью.
— Как это любезно с их стороны! — фыркнула Андраде. — Значит, ты считаешь, что они нарочно писали неправду и в том месте, где лгали, ставили веточку?
— Вполне возможно. — Явная насмешка над его теорией не обескуражила Андри; наоборот, он заговорил с еще большей горячностью. — Например, в одном месте сообщается, что леди Мерисель весь какой-то год оставалась на Дорвале, а позже — что лето того же года она провела с неким могущественным лордом в земле, которая сейчас называется Сир. А еще позже указывается, что в то лето между «Гонцами Солнца» и этим лордом был заключен союз. Так вот, рядом с первым фрагментом, о котором я говорил, проставлена эта самая маленькая веточка.
— Для такого вывода одного примера недостаточно. Это могло оказаться простой ошибкой, — нахмурился Уриваль.
— Но только это позволяет свести концы с концами! Иначе весь свиток превращается в нагромождение взаимопротиворечащих утверждений, правильность которых невозможно проверить. А похоже, что именно это и входило в намерения леди Мерисели, под диктовку которой написан пергамент. Он развернул другую часть свитка. — Во всех изученных мною фрагментах повторяется та же картина: если в одном месте утверждается что-то одно, а в другом — противоположное, у ключевого слова всегда появляется этот значок. Вот послушайте. — Он нашел нужный кусок и прочитал вслух: — «Сыновья-близнецы, которых леди Мерисель родила от лорда Герика, были воспитаны лордом Россейном как его собственные». Под именем лорда Герика стоит значок.
— И что это значит? — саркастически спросила Андраде, пытаясь скрыть растущее возбуждение.
— Это значит, что мальчики вовсе не были сыновьями лорда Герика! Скорее всего, они действительно были детьми лорда Россейна! А теперь послушайте снова, как это звучит с учетом значка: «Сыновья-близнецы, которых леди Мерисель родила совсем не от лорда Герика, были воспитаны лордом Россейном как его собственные». Разве это не может значить, что их отцом был Россейн?
— Доказательства! — потребовал Уриваль. — Приведи доводы, что это не просто твоя догадка.
— Хорошо. Вот здесь говорится, чте они сражались за несколько мер земли возле Радзина. Но я знаю это место. Зачем было воевать за никому не нужный кусок Пустыни? Тут тоже стоит значок. Следовательно, битва разыгралась совсем не из-за этого дурацкого клочка земли. Чуть позже говорится, что лорд Герик был доволен тем, что лорд Россейн во время сражения прибег к своей силе. Но несколькими абзацами выше было указано, что он и леди Мерисель наложили запрет на использование дара для убийства. Под словом «доволен» стоит тот же значок. Следовательно, поступок Россейна на самом деле подвергся осуждению. — Он отбросил в сторону свисавшие на глаза волосы и посмотрел на Андраде. — Миледи, есть только один способ объяснить все это.
Уриваль воззрился на свитки.
— Значит, они изложили всю свою историю в двух вариантах? Богиня милостивая, понадобятся годы, чтобы расшифровать все это!
— Следует помнить, для чего это было сделано, — сказал Андри. — Они не могли знать, в чьи руки попадут эти свитки и попадут ли вообще. Значит, надо было придумать, как отпугнуть того, кому не следовало совать в них нос. Вот они и придумали. Эти противоречия свели бы с ума любого, как чуть не свели меня, пока я не догадался о значении этих значков.
— Но зачем им понадобились такие сложности? — спросила Андраде. — Кому теперь дело до того, был или не был некий лорд Россейн отцом двоих сыновей Мерисели?
Андри перевел дух и внимательно посмотрел на свои четыре кольца:
— Миледи, я думаю, что все это намного сложнее, чем кажется. Почему эти свитки лежали вместе со свитком о колдовстве? Потому что они являются ключом для правильного понимания смысла главного и самого опасного из них и одновременно мешают овладеть тайным знанием первому встречному.
Андраде подошла к своему креслу и села, сжав в кулаки лежавшие в карманах руки.
— Покажи мне Звездный Свиток, — приказала она. Андри благоговейно вынул его из тубуса и раскатал поверх другого.
— Он весь испещрен такими же значками, — объяснил юноша. — Например, вот этот рецепт. Здесь написано, что это снадобье может вызвать потерю памяти. Тут перечисляются всякие корни и травы и указывается, что с ними надо делать, но рядом с главной частью смеси, придающей ей силу, написано «удалить», а возле какого-нибудь вещества, лишающего зелье его силы, написано «добавить». Смотрите сюда. Вот название цветка, о котором никто в этих краях не слыхивал, и под ним стоит маленький значок. А вот указание, как сварить простую мазь, которая будет Не лечить, а разъедать рану. Но значок показывает, что ее вовсе не нужно варитъ! Здесь приводится рецепт сильного яда. Картина та же, миледи: в перечне его частей под некоторыми из них стоят значки, и я готов поклясться, что они в совокупности составляют противоядие. Таким образом, если бы свиток попал в случайные руки, он был бы совершенно безопасен! В рецептах всех снадобий, которые могли бы принести вред, непременно присутствует маленькая веточка, говорящая нам, чего делать н е следует, в то время как непосвященный будет делать именно то, что указано.
— Значит, на случай, если рецепт попадет не в те руки, в него включается еще один ненужный компонент, и зелье становится безвредным? — восхищенно воскликнула Андраде, полностью убедившаяся в правоте внучатого племянника. — Из твоего рассказа о леди Мерисели следует, что эта дама была весьма затейливой и вполне могла придумать нечто подобное. Я так и вижу, как старуха диктует писцу и хихикает про себя, уверенная, что если кто-нибудь и найдет свиток, то не сумеет им воспользоваться!
— Да, первый свиток, в котором излагается история фарадимов, является ключом, — согласился Андри. — Это единственный способ, который позволяет понять первоначальный смысл.
— Гм-м, — скептически хмыкнул упрямый Уриваль. — Для окончательного доказательства твоей правоты следовало бы взять какой-нибудь рецепт и составить снадобье двумя способами. С твоего позволения, Андраде, я сделаю это; конечно, надо будет выбрать болезнь, которую мы с тобой умеем лечить.
Она кивком подтвердила свое согласие, а затем повернулась к Андри.
— Найди мне кусок, в котором говорилось бы о каком-нибудь бесполезном зелье. Я сама хочу убедиться, насколько это верно.
Андри немедленно нашел несколько неразборчивых строк, и безошибочное чутье подсказало Андраде, что мальчишка все рассчитал заранее.
— «Трава дранат не может увеличить силу», — громко прочитал он и, встретив испуганный взгляд Андраде, добавил: — Значок стоит ниже отрицательной частицы «не».
Теперь Андраде убедилась, что юноша намеренно подвел ее к этому. Она возмущалась его искусством, одновременно восхищаясь им, но сильнее всего в ней был страх.
— Если написано, что дранат не может увеличить силу, значит, на самом деле он усиливает дар… Выходит, это и есть их тайна? «Трава дранат может усилить дар»? Эта проклятая трава, которая заставила моего фарадима служить Ролстре?
Андри еле заметно вздрогнул.
— Миледи… мне очень жаль…
Она уставилась в огонь.
— Дранат порабощает, отравляет, убивает… и в то же время лечит чуму. А теперь ты говоришь мне, что он усиливает дар?
— Похоже на то, — осторожно сказал он.
— Не верю! — заявила Андраде. — Все остальное, может быть, и правильно, но в это я не поверю никогда! — Она встала и повернулась к нему спиной, мечтая о том, чтобы пламя камина прогнало озноб, вызванный отнюдь не только последней весенней бурей. Этот жест означал повеление уйти; она услышала шуршание скатываемых свитков и тихий шелест внутри кожаных тубусов, послушно улегшихся обратно в седельные сумки. Когда дверь бесшумно открылась и закрылась снова, ее лодыжек коснулось дуновение холодного воздуха.
Уриваль встал на колени, чтобы подбросить дров в камин.
— Ты лгала ему. Ты веришь.
— Уриваль, он привел меня туда, куда хотел, и ткнул носом! — Когда пламя разгорелось, Андраде сделала шаг назад. — А я даже не почувствовала этого. Он обвел меня вокруг пальца, разыграв здесь маленький спектакль.
— Ну что ж, у Крепости Богини будет весьма хитроумный лорд.
— Да, он такой, каким мы его сделали. Особенно я. Он будет хорош, юный лорд Андри. Очень хорош. Когда станет править здесь, из моих покоев, из моего кргсла… — Она села и закрыла глаза. — Хвала Богине, я этого уже не увижу.
* * *
Несмотря на все привилегии, которые давало ему родство с леди Андраде, Андри носил всего четыре кольца и не занимал высокого положения в Крепости Богини. Официально он считался учеником, хотя надеялся к концу лета получить пятое кольцо, означавшее, что он прошел полный курс «Гонца Солнца». Шестое кольцо подтверждало бы его умение сплетать лунный свет не менее искусно, чем солнечный, а седьмое — что он умеет заклинать не только Огонь.Он прошел в свою комнату, закрыл за собой дверь, сел на кровать и принялся рассматривать руки, на которых еще не бало почетных символов, кои в один прекрасный день будут принадлежать ему по праву. Но юноша знал, что для обретения восьмого и девятого кольца, которые он твердо вознамерился получить, ему придется очень многому научиться. Он усложнил себе задачу, не сумев убедить Андраде и Уриваля в правильности своей догадки. Они были готовы поверить, но он допустил ошибку и испортил дело. Если он еще надеется добиться высокого положения среди фарадимов, в следующий раз надо будет действовать тоньше.
Впервые он дерзнул представить себе десятое кольцо, золотое кольцо (которое, как и обручальное, носили на среднем пальце левой руки) и тонкие цепочки, соединяющие его и остальные кольца с браслетами, охватывающими запястья. Лорд Крепости Богини. Хозяин этого места и всех «Гонцов Солнца» — в том числе принцев и лордов, обладающих даром. Пока число их было невелико, но оно росло. Это входило в его намерения, поскольку юноша всем сердцем уверовал в долгосрочный план Андраде.