Страница:
— Нет.
— Отрасти. Для этого есть причины. Во-первых, многие люди с темными волосами имеют рыжеватые бороды и если у тебя дело обстоит именно так, то это нам только на руку. Во-вторых, до Риаллы ты будешь прятаться, а борода поможет тебе выглядеть старше.
— Ну, а третья причина? Она улыбнулась.
— Представь себе, что ты появляешься на Риалле бородатый, и все, за что можно зацепиться в твоей внешности, это глаза. Затем ночью мы сбриваем бороду, а так как они уже будут готовы видеть в твоем лице Ролстру, то найдут сходство даже большее, чем оно есть на самом деле.
Масуль на мгновение застыл, а затем громко рассмеялся.
— Клянусь Отцом Бурь! Великолепно, сестричка, великолепно!
— Я еще не решила, сестра ли я тебе, — напомнила она.
Слова ее возымели действие; сначала он растерялся, потом возмутился, а потом проникся решимостью расположить Киле к себе, чтобы она ему действительно поверила. Удовлетворенная, она встала. Теперь он будет лезть из кожи вон, чтобы подтвердить свою личность. И если Киле уступит лишь в самом конце, если победа достанется с трудом, она будет для него слаще меда. Это добавит ему уверенности в своей способности убеждать остальных… А может быть, ему и не надо большей уверенности, подумала Киле, опять заворачиваясь в плащ. Тем не менее она доказала этому мальчишке свое превосходство. Теперь он сам захочет сделать так, как она ему сказала.
— Ты собираешься держать меня здесь до самой Риаллы? — спросил Масуль.
Она улыбнулась, удовлетворенная словами, которые подтверждали ее власть над ним.
— Если убраться, здесь будет совсем неплохо. Но когда в конце лета город начнет наполняться, мне придется перевести тебя в наше маленькое загородное поместье.
— Там ты встречаешься со своими любовниками? — предположил он. Она замахнулась чтобы дать ему пощечину, но Масуль, улыбаясь, перехватил ее запястье.
— Да как ты смеешь! — возмутилась она. — Отпусти меня немедленно!
— У такой прекрасной женщины, как ты, должна быть куча любовников. Так обстоит дело со всеми высокородными, а особенно с отпрысками Ролстры. Сколько их было у Янте, прежде чем она умерла? Ах, как жаль, что ты мне родня, дорогая моя сестричка!
Она вывернулась из его рук.
— Не смей больше дотрагиваться до меня!
Оскал Масуля озлобил ее, как и его пародийный, насмешливый поклон. Она рванула дверь, захлопнула ее за спиной, бегом спустилась по ступеням и остановилась лишь на мгновение, чтобы отдать приказание выскрести дом добела к следующему приходу и бросить еще одну горстку золота женщине в оплату за труды. Покинув душное помещение, Киле вышла на улицу. Прохладный ночной воздух обжег ее горящие щеки, как ледяное дыхание урагана.
Немного отойдя от дома, Киле чуть успокоилась и поняла, что причиной ее гнева был просто шок. Предположение Масуля о любовниках и намек на то, что он не отказался бы стать одним из них, было бесстыдством самого низкого пошиба — он был в два раза младше Киле и впридачу приходился ей братом. Но что-то еще беспокоило ее. Она и раньше видела вожделение во взглядах мужчин, но эти зеленые глаза Масуля опять вызвали в ней воспоминания. Именно так Ролстра глядел на Палилу, да и на многих других красивых женщин. Нагло, высокомерно, самонадеянно отец манил их, и они тут же оказывались в его постели. Не потому что он был верховным принцем, а потому что был мужчиной, наслаждавшимся женскими телами. О, как много всего она увидела этой ночью! Взгляд в глаза Масуля начал убеждать ее, что мальчишка на самом деле мог быть сыном Ролстры. Киле немного задержалась в прохладной темноте сада, глядя на окна, где за голубыми, красными и зелеными шторами горел свет. В некоторых окнах двигались тени. Неожиданно свет вырвался из окна на четвертом этаже, когда кто-то отодвинул шелковую занавеску. Киле замерла, а затем быстро спряталась за дерево. Она задержала дыхание и попыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Почему бы ей не прогуляться в собственном саду, если она того желает?
Но она стояла на том же месте, пока поток света опять не закрыла зеленая занавеска. Только тогда она восстановила дыхание и проскользнула в дом.
Проходя по коридору, Киле заметила, что слуги чем-то взволнованы. Она сбросила плащ прямо на ковер, чтобы его подобрал кто-нибудь из слуг, быстро глянула в зеркало, чтобы убедиться, что ее волосы и платье в порядке, и потребовала объяснить причину суматохи.
— Принцесса Чиана, миледи, она только что прибыла, и…
— Принцесса? Кто велел вам называть ее принцессой? — взорвалась Киле. — Впрочем, не имеет значения, я сама знаю, кто. Черт побери ее наглость! В моем доме она леди Чиана, и любой присвоивший ей более громкий титул будет наказан! Где она?
— С их светлостью, миледи, в третьей комнате. Киле вошла в главный зал и снова рассвирепела, увидев на полу разбросанный багаж Чианы. Она приказала отнести его в приготовленные для единокровной сестры комнаты, успокоив себя тем, что очень скоро отомстит маленькой стерве. С этого момента она вся будет мед и шелк. Киле сделала соответствующую мину и улыбнулась при мысли о том, как сладка будет месть и какое неслыханное унижение ждет Чиану на Риаллу.
Третья комната была приготовлена для гостей. Она была самой большой и обставленной лучшей мебелью. Разница уровней, которая была сутью этого жилища, требовала множества лестниц, ведущих в спальни. Эти лестницы были удобны тем, что перед появлением в комнате у Киле всегда была возможность задержаться на ступеньках, не привлекая к себе внимания. Но сегодня ее не заботил ритуал захода в комнату, где Чиана и Лиелл сидели за столом, на котором дымились чашки с напитком.
Лиелл поднялся, Чиана нет. Киле скрыла раздражение от того, что сестра не оказывает ей знаков уважения. Приятно улыбнувшись и налив себе что-то из питья, она опустилась в кресло.
— Какой неожиданный визит, моя дорогая! Однако добро пожаловать. Как прошло путешествие?
Некоторое время обе женщины обменивались ничего не значащими фразами. Вдруг Киле почувствовала приступ веселья, представив себе реакцию Чианы на Масуля. Она сможет наблюдать за ними обоими в течение всего длинного грядущего лета — разве может быть что-нибудь смешнее?
Уж Чиана точно была дочерью Ролстры и Палилы. Она унаследовала лучшие черты обоих — красавица неполных двадцати одного года, в которой были воплощены все мечты юности. Фисташкового цвета глаза дополнялись пышными ярко-рыжими волосами, завивавшимися соблазнительно длинными локонами. Она была не такой высокой, как родители, но очень пропорционально сложенной, а все ее прелести сейчас оттеняли тугой корсаж и приталенное платье. Киле заметила, что Лиелл не может оторвать взгляда от ее пышных форм. Женская интуиция подсказала ей разобраться с мужем сегодня же вечером. Не хватало еще, чтобы он вздумал ночью залезть в постель Чианы…
Она очнулась: разговор шел о сестрах.
— Найдра толста и самодовольна, — говорила Чиана с презрением. — Она даже не смогла принести Нарату сына. О других я ничего не слышала уже много лет. А вы с Лиеллом что-нибудь о них знаете?
Киле машинально пробежалась по списку.
— Пандсала сидит в замке Крэг; как всегда, мудра и щедра. Мория торчит в голубятне, подаренной ей Роханом, любуется на то, как падают еловые шишки, или хлопочет по хозяйству. Не понимаю, как она умудряется круглый год выносить горы Вереш. Мосвен навещает Клуту: думаю, надеется окрутить Халиана.
— Этот высокий, худой как щепка, который вечно торчит с любовницей и дочерьми? Зачем он ей нужен? — захихикала Чиана.
— Конечно, из-за того, что он наследный принц, — ответил Лиелл. — Я не встречал ни одной из дочерей Ролстры, у которой не было бы чудовищного честолюбия, — сказал он и горделиво посмотрел на жену.
— Практичности, мой дорогой, — поправила она. — И желания выжить.
Взгляд Киле был полон любви, но внутри она проклинала мужа за неуместный намек. Однако если Лиелл и в самом деле пленен ее честолюбием, то тем легче будет заставить его правильно действовать в деле с Масулем.
— О чем это я? Ах, да… Говорят, что смерть Рабии оставила Патвина безутешным. Это верно, но я думаю, что в нынешнем году он найдет себе какую-нибудь симпатичную девушку и женится снова. Да, Данлади сейчас при сирском дворе вместе с принцессой Геммой. Вот и весь список, Чиана, за исключением меня и тебя. — Она улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой. — Я так рада, что ты приехала помочь мне в этом году с Риаллой. Клута очень требователен, а я уже истощила свой запас идей.
— Киле, я рада оказать тебе хоть какую-нибудь услугу. Мне это будет очень приятно. Да, ты слышала о типе, который заявляет, что он наш брат?
Киле была не готова к этому вопросу, и ей оставалось надеяться лишь на то, что эта неожиданная растерянность будет принята за неспособность выразить негодование такой наглостью. Лиелл помог заполнить паузу, и Киле поблагодарила Богиню за существование мужа. Такое случалось лишь пару раз за всю их совместную жизнь.
— Конечно, это неприятно, — сказал он, — но никого из нас по-настоящему не волнует.
— Говорят, он появится на Риалле, чтобы потребовать Марку. Это может случиться, Лиелл?
— Не утруждай свою очаровательную головку подобными мыслями.
Но Чиана будет «утруждать головку», и Киле знала об этом. Она улыбалась.
Уже не беспокоясь о безопасности своих владений, он стал задумываться над внутренними делами. Среди всех его атри никто так не стремился к власти и интригам, как Лиелл Визский. Нельзя было сказать, что он обладал особенным умом или способностями сделать что-то большее, чем просто управлять городом. Главной причиной беспокойства Клуты служила Киле, дочь Ролстры. Лиелл считался союзником Пустыни, так как его сестра была замужем за властителем Тиглата, лордом Эльтанином. Она сама и их старший сын умерли во время чумы, но младший, Таллаин, выжил и стал наследником. Клута разрешил Лиеллу жениться на одной из дочерей Ролстры, потому что это позволяло Луговине сохранять определенное равновесие. Он не рассчитывал, что молодой лорд изменит Пустыне и по зову сердца присоединится к Ролстре во время войны с Роханом. С тех самых пор Клута не спускал глаз с правителей Виза.
Вот почему после весеннего визита он оставил в этом доме своего оруженосца. Молодость не была здесь желанным гостем, но ни Киле, ни Лиелл не могли отказать своему принцу, который предложил им помощь. Вполне довольный, Клута возвратился в свою крепость Сузил, так как его оруженосец был не просто оруженосцем.
Риян был единственным сыном лорда Оствеля из Скайбоула и «Гонцом Солнца». В возрасте двенадцати лет его отослали к Клуте для обучения рыцарскому искусству. Там он провел два года, а затем отправился в Крепость Богини, чтобы усовершенствовать свой дар фарадима. Прошлым летом, когда ему исполнилось девятнадцать, Риян вернулся в Луговину. Ему было необходимо подготовиться к посвящению в рыцари во время Риаллы: хотя в Крепости Богини Риян успешно исполнял обязанности оруженосца лорда Уриваля, только рыцарь мог провести обряд посвящения, а Уриваль рыцарем не был. Таким образом, произвести юношу и вручить ему меч предстояло Клуте. Затем Риян в новом качестве должен был вернуться к леди Андраде и продолжить обучение искусству «Гонца Солнца».
Лорд Мааркен заслужил свое рыцарство и свои кольца совсем другим способом. Обучение молодых лордов, которые к тому же были и фарадимами, считалось совершенно новым делом, и леди Андраде, честно говоря, экспериментировала, стараясь добиться как можно лучших результатов. Предстояло принять решение о том, как будет проводиться обучение принца Поля — останется ли он в Грэйперле с Ллейном и Чадриком или сделает перерыв, как Риян, чтобы сосредоточиться на обучении ремеслу фарадима, которое Мааркен уже познал. Все это еще предстояло решить.
Риян хорошо знал, что его обучение было всего лишь пробой пера, но ничуть не возражал. Ему одинаково нравились оба аспекта обучения. Он с нетерпением ждал того времени, когда станет лордом-фарадимом Скайбоула, и ни одной минуты не сомневался в том, что так оно и будет. Трудности, которые беспокоили Мааркена, Рияну были неведомы. Он понимал сомнения старшего друга, но не разделял их. Во-первых, власть, которую он получил бы, став атри Скайбоула, не шла бы ни в какое сравнение с могуществом Мааркена — лорда Радзинского. Правда, он будет обладать золотыми пещерами, но кто знает о том, какую роль играет маленький Скайбоул в экономике Пустыни и Марки? К тому же он спокойнее, чем Мааркен, относился к своему статусу фарадима. Оствель не испытывал тех сомнений, которые иногда посещали лорда Чейналя. Риян не винил Чейна: люди, никогда не жившие среди «Гонцов Солнца», часто смотрели на них искоса. Но его собственный отец сам провел детство и юность в Крепости Богини; Оствель понимал фарадимов.
Риян готовился к тому, чтобы служить своему принцу, а не управлять самому. Мааркену же придется руководить обширными владениями Радзина, помогать править Полю, решать важные государственные дела, а если надо, то вести в бой армию. Ничего этого не было в будущем Рияна. Его мать, Камигвен, была кастеляном Стронгхолда и самой близкой подругой Сьонед — больше сестрой, чем служанкой. Оствель правил Скайбоулом от имени Рохана, но не владел им. Рохан пытался передать ему, одному из своих самых могущественных вассалов, полные права на владение этой землей, однако Оствель наотрез отказался: Скайбоул был секретным оружием Пустыни. Оствель лишь присматривал за ним, верой и правдой служа своему повелителю. Когда придет его черед, Риян будет делать то же самое, как атри и как «Гонец Солнца».
Впрочем, сегодня вечером, бездельничая в спальне дома лорда Лиелла, он ломал голову совсем над другими проблемами. Риян довольно прозаично обдумывал, как бы поближе познакомиться с дочерью некоего купца. Девушка и ее отец сопровождали юного лорда в прогулках по Визу в первые дни пребывания, пока он знакомился с портовым городом. Джайяхин была обладательницей иссиня-черных волос, огромных голубых глаз и кожи, подобной лунному свету. Риян преклонялся перед слабым полом, особенно перед теми его представительницами, которые смеялись в ответ на его шутки и до конца сопротивлялись напору. Ее отец удостоверился, что Риян не допустит никаких вольностей, но юноша боялся, что купец не до конца оценил, что за его дочерью ухаживает наследник Скайбоула и друг самого принца Поля.
Утром Риян собирался спросить Джайяхин, что она думает о верховой загородной прогулке на целый день. В последнее время погода была довольно свежей. С залива дул сильный ветер, срывая цветы на клумбах и приводя в отчаяние садовников. Однако завтра могло стать потише. Он поднялся с кровати, подошел к окну, отодвинул занавеску и бросил взгляд на небо.
Узнать фигуру, которая стояла внизу, завернувшись в плащ, было нетрудно. На правой руке Киле всегда красовалось большое золотое кольцо с бриллиантами, которые отражали даже самый слабый свет. Брови Рияна взметнулись от удивления, когда он увидел, что леди прячется в тени дерева. Странно, подумал он, пожал плечами, задернул занавеску и вернулся на кровать.
Растянувшись на покрывале, юноша попытался подумать о Джайяхин, однако тут ему пришло в голову совместить Киле, прогуливающуюся в саду, и результаты собственных предыдущих наблюдений. Груда личных писем Киле представляла явный интерес: часть из них была адресована Мосвен, ее сестре по линии отца, в крепость Сузил, другие — какой-то женщине в Эйнаре. Сама она иногда целый день пропадала в городе, заявляя позже, что делала покупки, но никогда не приносила в дом никаких свертков. Один-два раза он даже следил за ней из праздного любопытства и обнаружил, что Киле обладает замечательной способностью исчезать в замызганных переулках. Кроме того, его чрезвычайно заинтриговало то, что она пригласила в Виз Чиану.
Все знали, насколько Киле ненавидит свою младшую сестру. Именно прибытие Чианы и заставило Рияна сбежать наверх. Честно говоря, надо было остаться и понаблюдать, как Киле общается с сестрой, но терпеть Чиану в больших дозах было невозможно. О да, она была прекрасна, а при желании могла стать очаровательной, но при виде того, как она заигрывает с Лиеллом, Рияна начинало тошнить.
В конце концов он признал, что ночная прогулка Киле в саду подозрительна, надел сапоги и пошел вниз. Он уже более-менее изучил странную планировку дома и ошибался в среднем один раз на пять коридоров. Сегодня он был точен и быстро выскользнул в темный сад.
Юноша подошел к тому месту, где чуть ранее стояла Киле, и попытался найти ее следы. Рияну повезло: белый гравий на дорожке хранил отпечатки грязи. Вызвав небольшой язычок Огня — достаточный, чтобы осветить путь — он пошел по следам, которые вели к задней калитке. Его брови снова изогнулись от удивления. Итак, это не была ночная прогулка в саду, а возвращение откуда-то из города. Калитка не была заперта. Он открыл ее, услышав, как тихо скрипнули петли, и вышел в переулок, пытаясь представить, куда уходила и откуда возвращалась хозяйка. Не надо ли сообщить об этом Андраде?
Риян замер, повернувшись к лунам, светившим сквозь разбросанные ветром облака. Он плотно прижал одну ладонь к другой, ощущая четыре кольца, обозначавших статус ученика. Кое-что он мог и сам, хотя его навыки оставляли желать лучшего. Однако сейчас над ним были луны, а не сильный и постоянный свет солнца. Принцип был тот же. Решится ли он? Риян улыбнулся.
Он закрыл глаза, чтобы мысленно почувствовать тонкие пряди лунного света, силой разума свил их в пряди, попробовал на прочность и был очарован их мягкой податливостью. Это оказалось легче, чем можно было думать.
Он послал свои цвета — гранат, жемчуг и сердолик — по сплетенному пучку лунных лучей. Его творение нежно замерцало, налилось блеском, и Риян принялся раскидывать лунное полотно над темными землями и усыпанной звездами водой. У юноши перехватило дыхание от лежавшей внизу красоты. Он так увлекся, что едва не пролетел мимо Крепости Богини. Сегодня в комнате с тремя стеклянными стенами, где всегда ожидал сообщений по крайней мере один из «Гонцов Солнца», на дежурстве был кто-то новенький, кого он не знал. Окна здесь были всегда открыты, за исключением ливней, когда облака и без того прерывали связь фарадимов. Риян проскользнул в комнату и коснулся цветов незнакомого «Гонца Солнца».
— Храни тебя Богиня! — весело поздоровался он. — Риян из Скайбоула хочет говорить с леди Андраде.
Испуг человека был почти комичен. После торопливого приветствия было послано извинение и обещание немедленно найти леди. Риян парил в комнате, представляя, что сейчас будет происходить. На дежурного фарадима будут кричать, леди Андраде потребует, чтобы ей сказали, что происходит. Потребуется некоторое время, чтобы она поднялась по лестнице из своей спальни в застекленную комнату…
Через несколько минут — гораздо быстрее, чем он ожидал — появилось мощное присутствие лунного света. Настоящие канаты захватили его пучок.
— Как ты думаешь, дурачок, что с тобой теперь будет?
— Прошу извинения, миледи, но я думал…
— Неправильно думал. Неужели ты не чувствуешь, что твои пряди слишком хрупки, чтобы вернуться в Виз? И вообще — что ты там делаешь и почему я ничего об этом не знаю?
— Принц Клута оставил меня здесь, чтобы наблюдать за леди Киле и лордом Лиеллом. Я уже многое смог узнать. Во-первых, здесь леди Чиана…
Бриллианты Андраде болезненно вспыхнули, и Риян вздрогнул.
— Хорошо, рассказывай.
Он все рассказал, чувствуя ее изумление и подозрительность.
Подойдя к концу, Риян услышал что-то похожее на свист но подумал, что это всего лишь плод его воображения.
— Ты правильно сделал, сообщив мне об этом, — признала она. — Продолжай следить не только за Киле, но и за Чианой только, ради Богини, в следующий раз дождись солнечного света, иначе я живьем сдеру с тебя шкуру и гвоздями приколочу ее к стене столовой, как предупреждение для юных дураков которые думают, что они все знают.
— Да, миледи, — кротко сказал он.
— Ты меня понимаешь, Риян? Если бы ты попытался вернуться, лунные пряди раскрутились бы, как свернутое полотенце, и ты потерялся бы в тени. Твои четыре кольца не дают права пользоваться лунным светом! Теперь давай вместе вернемся туда, откуда ты прибыл, ладно?
Лунный свет казался гигантским рулоном шелка, протянувшимся из Крепости Богини в Виз. Риян очертя голову бросился вдоль него, задыхаясь от скорости и круговорота красок. Вернувшись в сад, он ощутил, как Андраде без усилий освободилась от его спектра и полетела назад.
Через несколько мгновений он оправился и дал себе обещание, что никогда больше не возьмется за то, чего не умеет. Возможно, луны и ближе, чем солнце, но свет, который от них исходит, тоньше и нежнее. Юноша и думать боялся о том, что могло произойти, если бы он попытался вернуться самостоятельно.
— Похоже, происходит что-то очень интересное, — сказала она и кратко изложила содержание своего разговора с Рияном.
— Интересное — самое правильное слово. Я только надеюсь, что все это не превратится в неразрешимую головоломку, — задумчиво кивнул Уриваль.
— Или во что-нибудь похуже, — тихо произнес Андри.
Андраде согласилась с их замечаниями.
— Не стоит поручать Рияну слишком много. Я пошлю в Виз еще кого-нибудь.
— Кого? — с надеждой спросил Андри.
— Не твое дело, — сурово взглянула на него бабушка. — Ты ничем не отличаешься от него. Много хотите знать, а еще ничего не умеете. Всего-то четыре-пять колец, а думают, что понимают вселенную! Ха!
Андри замер, а затем наклонил голову.
— Да, миледи.
— Хватит на сегодня. Можешь быть свободен. Когда он ушел, Уриваль положил свитки в коробки и тоже двинулся было к двери, но остановился.
— Я понимаю, что мальчика надо одергивать. Но не слишком часто, а то он обидится и станет неуправляемым.
— Ты думаешь, он сейчас управляемый? Вспомни, какую лекцию он прочитал нам сегодня об этих свитках, леди Мерисели и истории «Гонцов Солнца», как будто первым узнал об этом! Если бы не его чертовский талант к переводу, я бы прогнала его и позвала кого-нибудь другого. Но у него светлая голова, и он хочет учиться.
— Такой же голодный разум, какой был у Сьонед, но только без ее покорности.
— Это Сьонед-то покорная? Они с Роханом оба отвергли меня с того самого дня, как поженились! Она много лет не носит кольца фарадима, только тот громадный изумруд… Покорная? — Она горько усмехнулась.
— Ты сегодня не в духе.
— Я знаю, — махнула рукой Андраде. Кольца и браслет сверкнули пламенем. — Если у Сьонед что-то и было, то здоровый страх перед той властью, которую ей могло дать знание. Андри же не боится ничего. Разве что меня, да и то сейчас. Но это ненадолго.
— Андраде, он похож на Сьонед тем, что им руководит любовь, а не страх.
— Я никогда не давала ему повода любить меня. Я никогда не желала этого, ни с одним из них. Не хотела, чтобы они обожали меня. В этом нет необходимости.
— Если ты хочешь, чтобы они сражались и работали для тебя…
— Остановись, Уриваль!
— Как пожелаете, миледи, — сказал сенешаль, и в голосе его прозвучало неодобрение.
Андраде услышала, как захлопнулась дверь, и едва сдержала желание что-нибудь бросить вслед. Она была слишком стара для такой бессмыслицы, слишком стара для того, чтобы жонглировать делами, мотивами и чувствами других людей. В молодости она наслаждалась властью, к зрелым годам отточила ее, используя свой опыт. Но сейчас она устала от нее. Устала от ответственности, интриг, от того, что ей постоянно приходится следить за тем, все ли идут в ногу.
Но одна вещь беспокоила ее гораздо больше, чем усталость. Она была напугана. Андри не пойдет в ногу. Юный «Гонец Солнца» сделает со свитками то, что боялась сделать она сама: он их использует.
ГЛАВА 12
— Отрасти. Для этого есть причины. Во-первых, многие люди с темными волосами имеют рыжеватые бороды и если у тебя дело обстоит именно так, то это нам только на руку. Во-вторых, до Риаллы ты будешь прятаться, а борода поможет тебе выглядеть старше.
— Ну, а третья причина? Она улыбнулась.
— Представь себе, что ты появляешься на Риалле бородатый, и все, за что можно зацепиться в твоей внешности, это глаза. Затем ночью мы сбриваем бороду, а так как они уже будут готовы видеть в твоем лице Ролстру, то найдут сходство даже большее, чем оно есть на самом деле.
Масуль на мгновение застыл, а затем громко рассмеялся.
— Клянусь Отцом Бурь! Великолепно, сестричка, великолепно!
— Я еще не решила, сестра ли я тебе, — напомнила она.
Слова ее возымели действие; сначала он растерялся, потом возмутился, а потом проникся решимостью расположить Киле к себе, чтобы она ему действительно поверила. Удовлетворенная, она встала. Теперь он будет лезть из кожи вон, чтобы подтвердить свою личность. И если Киле уступит лишь в самом конце, если победа достанется с трудом, она будет для него слаще меда. Это добавит ему уверенности в своей способности убеждать остальных… А может быть, ему и не надо большей уверенности, подумала Киле, опять заворачиваясь в плащ. Тем не менее она доказала этому мальчишке свое превосходство. Теперь он сам захочет сделать так, как она ему сказала.
— Ты собираешься держать меня здесь до самой Риаллы? — спросил Масуль.
Она улыбнулась, удовлетворенная словами, которые подтверждали ее власть над ним.
— Если убраться, здесь будет совсем неплохо. Но когда в конце лета город начнет наполняться, мне придется перевести тебя в наше маленькое загородное поместье.
— Там ты встречаешься со своими любовниками? — предположил он. Она замахнулась чтобы дать ему пощечину, но Масуль, улыбаясь, перехватил ее запястье.
— Да как ты смеешь! — возмутилась она. — Отпусти меня немедленно!
— У такой прекрасной женщины, как ты, должна быть куча любовников. Так обстоит дело со всеми высокородными, а особенно с отпрысками Ролстры. Сколько их было у Янте, прежде чем она умерла? Ах, как жаль, что ты мне родня, дорогая моя сестричка!
Она вывернулась из его рук.
— Не смей больше дотрагиваться до меня!
Оскал Масуля озлобил ее, как и его пародийный, насмешливый поклон. Она рванула дверь, захлопнула ее за спиной, бегом спустилась по ступеням и остановилась лишь на мгновение, чтобы отдать приказание выскрести дом добела к следующему приходу и бросить еще одну горстку золота женщине в оплату за труды. Покинув душное помещение, Киле вышла на улицу. Прохладный ночной воздух обжег ее горящие щеки, как ледяное дыхание урагана.
Немного отойдя от дома, Киле чуть успокоилась и поняла, что причиной ее гнева был просто шок. Предположение Масуля о любовниках и намек на то, что он не отказался бы стать одним из них, было бесстыдством самого низкого пошиба — он был в два раза младше Киле и впридачу приходился ей братом. Но что-то еще беспокоило ее. Она и раньше видела вожделение во взглядах мужчин, но эти зеленые глаза Масуля опять вызвали в ней воспоминания. Именно так Ролстра глядел на Палилу, да и на многих других красивых женщин. Нагло, высокомерно, самонадеянно отец манил их, и они тут же оказывались в его постели. Не потому что он был верховным принцем, а потому что был мужчиной, наслаждавшимся женскими телами. О, как много всего она увидела этой ночью! Взгляд в глаза Масуля начал убеждать ее, что мальчишка на самом деле мог быть сыном Ролстры. Киле немного задержалась в прохладной темноте сада, глядя на окна, где за голубыми, красными и зелеными шторами горел свет. В некоторых окнах двигались тени. Неожиданно свет вырвался из окна на четвертом этаже, когда кто-то отодвинул шелковую занавеску. Киле замерла, а затем быстро спряталась за дерево. Она задержала дыхание и попыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Почему бы ей не прогуляться в собственном саду, если она того желает?
Но она стояла на том же месте, пока поток света опять не закрыла зеленая занавеска. Только тогда она восстановила дыхание и проскользнула в дом.
Проходя по коридору, Киле заметила, что слуги чем-то взволнованы. Она сбросила плащ прямо на ковер, чтобы его подобрал кто-нибудь из слуг, быстро глянула в зеркало, чтобы убедиться, что ее волосы и платье в порядке, и потребовала объяснить причину суматохи.
— Принцесса Чиана, миледи, она только что прибыла, и…
— Принцесса? Кто велел вам называть ее принцессой? — взорвалась Киле. — Впрочем, не имеет значения, я сама знаю, кто. Черт побери ее наглость! В моем доме она леди Чиана, и любой присвоивший ей более громкий титул будет наказан! Где она?
— С их светлостью, миледи, в третьей комнате. Киле вошла в главный зал и снова рассвирепела, увидев на полу разбросанный багаж Чианы. Она приказала отнести его в приготовленные для единокровной сестры комнаты, успокоив себя тем, что очень скоро отомстит маленькой стерве. С этого момента она вся будет мед и шелк. Киле сделала соответствующую мину и улыбнулась при мысли о том, как сладка будет месть и какое неслыханное унижение ждет Чиану на Риаллу.
Третья комната была приготовлена для гостей. Она была самой большой и обставленной лучшей мебелью. Разница уровней, которая была сутью этого жилища, требовала множества лестниц, ведущих в спальни. Эти лестницы были удобны тем, что перед появлением в комнате у Киле всегда была возможность задержаться на ступеньках, не привлекая к себе внимания. Но сегодня ее не заботил ритуал захода в комнату, где Чиана и Лиелл сидели за столом, на котором дымились чашки с напитком.
Лиелл поднялся, Чиана нет. Киле скрыла раздражение от того, что сестра не оказывает ей знаков уважения. Приятно улыбнувшись и налив себе что-то из питья, она опустилась в кресло.
— Какой неожиданный визит, моя дорогая! Однако добро пожаловать. Как прошло путешествие?
Некоторое время обе женщины обменивались ничего не значащими фразами. Вдруг Киле почувствовала приступ веселья, представив себе реакцию Чианы на Масуля. Она сможет наблюдать за ними обоими в течение всего длинного грядущего лета — разве может быть что-нибудь смешнее?
Уж Чиана точно была дочерью Ролстры и Палилы. Она унаследовала лучшие черты обоих — красавица неполных двадцати одного года, в которой были воплощены все мечты юности. Фисташкового цвета глаза дополнялись пышными ярко-рыжими волосами, завивавшимися соблазнительно длинными локонами. Она была не такой высокой, как родители, но очень пропорционально сложенной, а все ее прелести сейчас оттеняли тугой корсаж и приталенное платье. Киле заметила, что Лиелл не может оторвать взгляда от ее пышных форм. Женская интуиция подсказала ей разобраться с мужем сегодня же вечером. Не хватало еще, чтобы он вздумал ночью залезть в постель Чианы…
Она очнулась: разговор шел о сестрах.
— Найдра толста и самодовольна, — говорила Чиана с презрением. — Она даже не смогла принести Нарату сына. О других я ничего не слышала уже много лет. А вы с Лиеллом что-нибудь о них знаете?
Киле машинально пробежалась по списку.
— Пандсала сидит в замке Крэг; как всегда, мудра и щедра. Мория торчит в голубятне, подаренной ей Роханом, любуется на то, как падают еловые шишки, или хлопочет по хозяйству. Не понимаю, как она умудряется круглый год выносить горы Вереш. Мосвен навещает Клуту: думаю, надеется окрутить Халиана.
— Этот высокий, худой как щепка, который вечно торчит с любовницей и дочерьми? Зачем он ей нужен? — захихикала Чиана.
— Конечно, из-за того, что он наследный принц, — ответил Лиелл. — Я не встречал ни одной из дочерей Ролстры, у которой не было бы чудовищного честолюбия, — сказал он и горделиво посмотрел на жену.
— Практичности, мой дорогой, — поправила она. — И желания выжить.
Взгляд Киле был полон любви, но внутри она проклинала мужа за неуместный намек. Однако если Лиелл и в самом деле пленен ее честолюбием, то тем легче будет заставить его правильно действовать в деле с Масулем.
— О чем это я? Ах, да… Говорят, что смерть Рабии оставила Патвина безутешным. Это верно, но я думаю, что в нынешнем году он найдет себе какую-нибудь симпатичную девушку и женится снова. Да, Данлади сейчас при сирском дворе вместе с принцессой Геммой. Вот и весь список, Чиана, за исключением меня и тебя. — Она улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой. — Я так рада, что ты приехала помочь мне в этом году с Риаллой. Клута очень требователен, а я уже истощила свой запас идей.
— Киле, я рада оказать тебе хоть какую-нибудь услугу. Мне это будет очень приятно. Да, ты слышала о типе, который заявляет, что он наш брат?
Киле была не готова к этому вопросу, и ей оставалось надеяться лишь на то, что эта неожиданная растерянность будет принята за неспособность выразить негодование такой наглостью. Лиелл помог заполнить паузу, и Киле поблагодарила Богиню за существование мужа. Такое случалось лишь пару раз за всю их совместную жизнь.
— Конечно, это неприятно, — сказал он, — но никого из нас по-настоящему не волнует.
— Говорят, он появится на Риалле, чтобы потребовать Марку. Это может случиться, Лиелл?
— Не утруждай свою очаровательную головку подобными мыслями.
Но Чиана будет «утруждать головку», и Киле знала об этом. Она улыбалась.
* * *
Принц Клута провел юность и зрелые годы в заботах о том, как бы его любимая Луговина не превратилась в поле брани для Пустыни и Марки. Горы разделяли два государства на всем протяжении их общей границы, однако широкие, равнинные земли Клуты лежали лакомым кусочком как раз между ними. Его отец и дед были свидетелями того, как воюющие армии сходились посреди пшеничных полей, оставляя после себя сожженные хлеба и разрушенные деревни. Клута никогда не беспокоился о том, кто одержит победу если только битва не происходила на его территории. Годами он неутомимо трудился, чтобы предотвратить рукопашную сначала между Ролстрой и Зехавой, а позже — между Ролстрой и Роханом. Однако в течение последних четырнадцати лет правления Рохана в роли верховного принца и объединения двух государств его тревоги потихоньку сошли на нет.Уже не беспокоясь о безопасности своих владений, он стал задумываться над внутренними делами. Среди всех его атри никто так не стремился к власти и интригам, как Лиелл Визский. Нельзя было сказать, что он обладал особенным умом или способностями сделать что-то большее, чем просто управлять городом. Главной причиной беспокойства Клуты служила Киле, дочь Ролстры. Лиелл считался союзником Пустыни, так как его сестра была замужем за властителем Тиглата, лордом Эльтанином. Она сама и их старший сын умерли во время чумы, но младший, Таллаин, выжил и стал наследником. Клута разрешил Лиеллу жениться на одной из дочерей Ролстры, потому что это позволяло Луговине сохранять определенное равновесие. Он не рассчитывал, что молодой лорд изменит Пустыне и по зову сердца присоединится к Ролстре во время войны с Роханом. С тех самых пор Клута не спускал глаз с правителей Виза.
Вот почему после весеннего визита он оставил в этом доме своего оруженосца. Молодость не была здесь желанным гостем, но ни Киле, ни Лиелл не могли отказать своему принцу, который предложил им помощь. Вполне довольный, Клута возвратился в свою крепость Сузил, так как его оруженосец был не просто оруженосцем.
Риян был единственным сыном лорда Оствеля из Скайбоула и «Гонцом Солнца». В возрасте двенадцати лет его отослали к Клуте для обучения рыцарскому искусству. Там он провел два года, а затем отправился в Крепость Богини, чтобы усовершенствовать свой дар фарадима. Прошлым летом, когда ему исполнилось девятнадцать, Риян вернулся в Луговину. Ему было необходимо подготовиться к посвящению в рыцари во время Риаллы: хотя в Крепости Богини Риян успешно исполнял обязанности оруженосца лорда Уриваля, только рыцарь мог провести обряд посвящения, а Уриваль рыцарем не был. Таким образом, произвести юношу и вручить ему меч предстояло Клуте. Затем Риян в новом качестве должен был вернуться к леди Андраде и продолжить обучение искусству «Гонца Солнца».
Лорд Мааркен заслужил свое рыцарство и свои кольца совсем другим способом. Обучение молодых лордов, которые к тому же были и фарадимами, считалось совершенно новым делом, и леди Андраде, честно говоря, экспериментировала, стараясь добиться как можно лучших результатов. Предстояло принять решение о том, как будет проводиться обучение принца Поля — останется ли он в Грэйперле с Ллейном и Чадриком или сделает перерыв, как Риян, чтобы сосредоточиться на обучении ремеслу фарадима, которое Мааркен уже познал. Все это еще предстояло решить.
Риян хорошо знал, что его обучение было всего лишь пробой пера, но ничуть не возражал. Ему одинаково нравились оба аспекта обучения. Он с нетерпением ждал того времени, когда станет лордом-фарадимом Скайбоула, и ни одной минуты не сомневался в том, что так оно и будет. Трудности, которые беспокоили Мааркена, Рияну были неведомы. Он понимал сомнения старшего друга, но не разделял их. Во-первых, власть, которую он получил бы, став атри Скайбоула, не шла бы ни в какое сравнение с могуществом Мааркена — лорда Радзинского. Правда, он будет обладать золотыми пещерами, но кто знает о том, какую роль играет маленький Скайбоул в экономике Пустыни и Марки? К тому же он спокойнее, чем Мааркен, относился к своему статусу фарадима. Оствель не испытывал тех сомнений, которые иногда посещали лорда Чейналя. Риян не винил Чейна: люди, никогда не жившие среди «Гонцов Солнца», часто смотрели на них искоса. Но его собственный отец сам провел детство и юность в Крепости Богини; Оствель понимал фарадимов.
Риян готовился к тому, чтобы служить своему принцу, а не управлять самому. Мааркену же придется руководить обширными владениями Радзина, помогать править Полю, решать важные государственные дела, а если надо, то вести в бой армию. Ничего этого не было в будущем Рияна. Его мать, Камигвен, была кастеляном Стронгхолда и самой близкой подругой Сьонед — больше сестрой, чем служанкой. Оствель правил Скайбоулом от имени Рохана, но не владел им. Рохан пытался передать ему, одному из своих самых могущественных вассалов, полные права на владение этой землей, однако Оствель наотрез отказался: Скайбоул был секретным оружием Пустыни. Оствель лишь присматривал за ним, верой и правдой служа своему повелителю. Когда придет его черед, Риян будет делать то же самое, как атри и как «Гонец Солнца».
Впрочем, сегодня вечером, бездельничая в спальне дома лорда Лиелла, он ломал голову совсем над другими проблемами. Риян довольно прозаично обдумывал, как бы поближе познакомиться с дочерью некоего купца. Девушка и ее отец сопровождали юного лорда в прогулках по Визу в первые дни пребывания, пока он знакомился с портовым городом. Джайяхин была обладательницей иссиня-черных волос, огромных голубых глаз и кожи, подобной лунному свету. Риян преклонялся перед слабым полом, особенно перед теми его представительницами, которые смеялись в ответ на его шутки и до конца сопротивлялись напору. Ее отец удостоверился, что Риян не допустит никаких вольностей, но юноша боялся, что купец не до конца оценил, что за его дочерью ухаживает наследник Скайбоула и друг самого принца Поля.
Утром Риян собирался спросить Джайяхин, что она думает о верховой загородной прогулке на целый день. В последнее время погода была довольно свежей. С залива дул сильный ветер, срывая цветы на клумбах и приводя в отчаяние садовников. Однако завтра могло стать потише. Он поднялся с кровати, подошел к окну, отодвинул занавеску и бросил взгляд на небо.
Узнать фигуру, которая стояла внизу, завернувшись в плащ, было нетрудно. На правой руке Киле всегда красовалось большое золотое кольцо с бриллиантами, которые отражали даже самый слабый свет. Брови Рияна взметнулись от удивления, когда он увидел, что леди прячется в тени дерева. Странно, подумал он, пожал плечами, задернул занавеску и вернулся на кровать.
Растянувшись на покрывале, юноша попытался подумать о Джайяхин, однако тут ему пришло в голову совместить Киле, прогуливающуюся в саду, и результаты собственных предыдущих наблюдений. Груда личных писем Киле представляла явный интерес: часть из них была адресована Мосвен, ее сестре по линии отца, в крепость Сузил, другие — какой-то женщине в Эйнаре. Сама она иногда целый день пропадала в городе, заявляя позже, что делала покупки, но никогда не приносила в дом никаких свертков. Один-два раза он даже следил за ней из праздного любопытства и обнаружил, что Киле обладает замечательной способностью исчезать в замызганных переулках. Кроме того, его чрезвычайно заинтриговало то, что она пригласила в Виз Чиану.
Все знали, насколько Киле ненавидит свою младшую сестру. Именно прибытие Чианы и заставило Рияна сбежать наверх. Честно говоря, надо было остаться и понаблюдать, как Киле общается с сестрой, но терпеть Чиану в больших дозах было невозможно. О да, она была прекрасна, а при желании могла стать очаровательной, но при виде того, как она заигрывает с Лиеллом, Рияна начинало тошнить.
В конце концов он признал, что ночная прогулка Киле в саду подозрительна, надел сапоги и пошел вниз. Он уже более-менее изучил странную планировку дома и ошибался в среднем один раз на пять коридоров. Сегодня он был точен и быстро выскользнул в темный сад.
Юноша подошел к тому месту, где чуть ранее стояла Киле, и попытался найти ее следы. Рияну повезло: белый гравий на дорожке хранил отпечатки грязи. Вызвав небольшой язычок Огня — достаточный, чтобы осветить путь — он пошел по следам, которые вели к задней калитке. Его брови снова изогнулись от удивления. Итак, это не была ночная прогулка в саду, а возвращение откуда-то из города. Калитка не была заперта. Он открыл ее, услышав, как тихо скрипнули петли, и вышел в переулок, пытаясь представить, куда уходила и откуда возвращалась хозяйка. Не надо ли сообщить об этом Андраде?
Риян замер, повернувшись к лунам, светившим сквозь разбросанные ветром облака. Он плотно прижал одну ладонь к другой, ощущая четыре кольца, обозначавших статус ученика. Кое-что он мог и сам, хотя его навыки оставляли желать лучшего. Однако сейчас над ним были луны, а не сильный и постоянный свет солнца. Принцип был тот же. Решится ли он? Риян улыбнулся.
Он закрыл глаза, чтобы мысленно почувствовать тонкие пряди лунного света, силой разума свил их в пряди, попробовал на прочность и был очарован их мягкой податливостью. Это оказалось легче, чем можно было думать.
Он послал свои цвета — гранат, жемчуг и сердолик — по сплетенному пучку лунных лучей. Его творение нежно замерцало, налилось блеском, и Риян принялся раскидывать лунное полотно над темными землями и усыпанной звездами водой. У юноши перехватило дыхание от лежавшей внизу красоты. Он так увлекся, что едва не пролетел мимо Крепости Богини. Сегодня в комнате с тремя стеклянными стенами, где всегда ожидал сообщений по крайней мере один из «Гонцов Солнца», на дежурстве был кто-то новенький, кого он не знал. Окна здесь были всегда открыты, за исключением ливней, когда облака и без того прерывали связь фарадимов. Риян проскользнул в комнату и коснулся цветов незнакомого «Гонца Солнца».
— Храни тебя Богиня! — весело поздоровался он. — Риян из Скайбоула хочет говорить с леди Андраде.
Испуг человека был почти комичен. После торопливого приветствия было послано извинение и обещание немедленно найти леди. Риян парил в комнате, представляя, что сейчас будет происходить. На дежурного фарадима будут кричать, леди Андраде потребует, чтобы ей сказали, что происходит. Потребуется некоторое время, чтобы она поднялась по лестнице из своей спальни в застекленную комнату…
Через несколько минут — гораздо быстрее, чем он ожидал — появилось мощное присутствие лунного света. Настоящие канаты захватили его пучок.
— Как ты думаешь, дурачок, что с тобой теперь будет?
— Прошу извинения, миледи, но я думал…
— Неправильно думал. Неужели ты не чувствуешь, что твои пряди слишком хрупки, чтобы вернуться в Виз? И вообще — что ты там делаешь и почему я ничего об этом не знаю?
— Принц Клута оставил меня здесь, чтобы наблюдать за леди Киле и лордом Лиеллом. Я уже многое смог узнать. Во-первых, здесь леди Чиана…
Бриллианты Андраде болезненно вспыхнули, и Риян вздрогнул.
— Хорошо, рассказывай.
Он все рассказал, чувствуя ее изумление и подозрительность.
Подойдя к концу, Риян услышал что-то похожее на свист но подумал, что это всего лишь плод его воображения.
— Ты правильно сделал, сообщив мне об этом, — признала она. — Продолжай следить не только за Киле, но и за Чианой только, ради Богини, в следующий раз дождись солнечного света, иначе я живьем сдеру с тебя шкуру и гвоздями приколочу ее к стене столовой, как предупреждение для юных дураков которые думают, что они все знают.
— Да, миледи, — кротко сказал он.
— Ты меня понимаешь, Риян? Если бы ты попытался вернуться, лунные пряди раскрутились бы, как свернутое полотенце, и ты потерялся бы в тени. Твои четыре кольца не дают права пользоваться лунным светом! Теперь давай вместе вернемся туда, откуда ты прибыл, ладно?
Лунный свет казался гигантским рулоном шелка, протянувшимся из Крепости Богини в Виз. Риян очертя голову бросился вдоль него, задыхаясь от скорости и круговорота красок. Вернувшись в сад, он ощутил, как Андраде без усилий освободилась от его спектра и полетела назад.
Через несколько мгновений он оправился и дал себе обещание, что никогда больше не возьмется за то, чего не умеет. Возможно, луны и ближе, чем солнце, но свет, который от них исходит, тоньше и нежнее. Юноша и думать боялся о том, что могло произойти, если бы он попытался вернуться самостоятельно.
* * *
Андраде не покидала своих комнат, просто ткала врывавшийся в окна лунный свет. Мысленно вернувшись из Виза, она бросила взгляд на Уриваля и Андри, присоединившихся к ней после ужина, чтобы еще раз поговорить о свитках.— Похоже, происходит что-то очень интересное, — сказала она и кратко изложила содержание своего разговора с Рияном.
— Интересное — самое правильное слово. Я только надеюсь, что все это не превратится в неразрешимую головоломку, — задумчиво кивнул Уриваль.
— Или во что-нибудь похуже, — тихо произнес Андри.
Андраде согласилась с их замечаниями.
— Не стоит поручать Рияну слишком много. Я пошлю в Виз еще кого-нибудь.
— Кого? — с надеждой спросил Андри.
— Не твое дело, — сурово взглянула на него бабушка. — Ты ничем не отличаешься от него. Много хотите знать, а еще ничего не умеете. Всего-то четыре-пять колец, а думают, что понимают вселенную! Ха!
Андри замер, а затем наклонил голову.
— Да, миледи.
— Хватит на сегодня. Можешь быть свободен. Когда он ушел, Уриваль положил свитки в коробки и тоже двинулся было к двери, но остановился.
— Я понимаю, что мальчика надо одергивать. Но не слишком часто, а то он обидится и станет неуправляемым.
— Ты думаешь, он сейчас управляемый? Вспомни, какую лекцию он прочитал нам сегодня об этих свитках, леди Мерисели и истории «Гонцов Солнца», как будто первым узнал об этом! Если бы не его чертовский талант к переводу, я бы прогнала его и позвала кого-нибудь другого. Но у него светлая голова, и он хочет учиться.
— Такой же голодный разум, какой был у Сьонед, но только без ее покорности.
— Это Сьонед-то покорная? Они с Роханом оба отвергли меня с того самого дня, как поженились! Она много лет не носит кольца фарадима, только тот громадный изумруд… Покорная? — Она горько усмехнулась.
— Ты сегодня не в духе.
— Я знаю, — махнула рукой Андраде. Кольца и браслет сверкнули пламенем. — Если у Сьонед что-то и было, то здоровый страх перед той властью, которую ей могло дать знание. Андри же не боится ничего. Разве что меня, да и то сейчас. Но это ненадолго.
— Андраде, он похож на Сьонед тем, что им руководит любовь, а не страх.
— Я никогда не давала ему повода любить меня. Я никогда не желала этого, ни с одним из них. Не хотела, чтобы они обожали меня. В этом нет необходимости.
— Если ты хочешь, чтобы они сражались и работали для тебя…
— Остановись, Уриваль!
— Как пожелаете, миледи, — сказал сенешаль, и в голосе его прозвучало неодобрение.
Андраде услышала, как захлопнулась дверь, и едва сдержала желание что-нибудь бросить вслед. Она была слишком стара для такой бессмыслицы, слишком стара для того, чтобы жонглировать делами, мотивами и чувствами других людей. В молодости она наслаждалась властью, к зрелым годам отточила ее, используя свой опыт. Но сейчас она устала от нее. Устала от ответственности, интриг, от того, что ей постоянно приходится следить за тем, все ли идут в ногу.
Но одна вещь беспокоила ее гораздо больше, чем усталость. Она была напугана. Андри не пойдет в ногу. Юный «Гонец Солнца» сделает со свитками то, что боялась сделать она сама: он их использует.
ГЛАВА 12
Конечно, верховному принцу невозможно долго хранить инкогнито, но Рохан сделал серьезную попытку доехать до Марки без особой огласки. Знамя дракона не развевалось над восемью всадниками, одеяния не имели ни одного значка, дорогая сбруя не украшала лошадей. Ни один крестьянин, ни один хозяин постоялого двора, у которых они останавливались, не оставался без платы, хотя у каждого принца было право требовать дармового стола и жилья во время путешествия по своим владениям.