Страница:
И тут, посреди этих воплей, криков раненых, разрывов гранат и грохота выстрелов, прозвучал над их головой мощный голос Корсара:
— Сдавайтесь, или мы вас всех перебьем!..
— Довольно!.. Довольно!.. — завопили оставшиеся в живых.
— К дьяволу их всех! — закричал боцман, уже готовый швырнуть вниз полный ящик гранат.
Но Черный Корсар повернулся к нему и выхватил свою шпагу.
— Уходи! — приказал он. — Одно движение — и я убью тебя. Бомбардировка прекратилась, как затихла и пальба внизу. Черный Корсар снова наклонился над люком:
— Вы складываете оружие? — громко спросил он.
— Да, — послышались торопливые голоса. — Да, мы сдаемся.
— Высылайте парламентера.
Через несколько мгновений на палубу поднялся человек. Это был лейтенант, единственный оставшийся в живых из всех командиров большого корабля. Несчастный был бледен, взволнован, одежда его висела лохмотьями, рука была перебита осколком гранаты. Рукоятью вперед он протянул Черному Корсару свою шпагу, пробормотав еле слышно:
— Мы побеждены.
Сеньор ди Вентимилья отвел протянутое ему оружие.
— Сохраните свою шпагу для лучшего случая, сеньор лейтенант, — сказал он. — Вы храбрец!
— Благодарю, кабальеро, — ответил испанец. — От Черного Корсара я не ожидал подобной любезности.
— Перед вами дворянин, сеньор.
— Я знаю, кабальеро. Как вы поступите с нами?
— Вы останетесь пленниками на моем корабле до конца экспедиции. Позднее мы высадим вас где-нибудь на мексиканском берегу без всякого выкупа.
Потом, взяв офицера за руку и отведя на корму, спросил мрачным тоном:
— Вы знаете герцога Ван Гульда, не так ли?
— Да, кабальеро.
— Он находится в Веракрусе?
Испанец посмотрел ему в лицо, не отвечая.
— Я подарил вам жизнь, хотя, по праву победителя, мог бы бросить вас в море вместе со всеми вашими людьми. Неужели вы не можете сделать мне в ответ такое небольшое одолжение?
— Хорошо, — после небольшого колебания произнес испанец. — Да, герцог находится в Веракрусе.
— Благодарю, сеньор, — сказал Корсар. — Я рад, что вы дали мне возможность проявить великодушие по отношению к вам.
Офицер вернулся к люку и закричал:
— Сложите оружие: кавалер ди Вентимилья всем сохранит жизнь!
Два отряда флибустьеров под командой Моргана тут же спустились вниз, чтобы разоружить пленных.
Какое же страшное зрелище представляла собой внутренность фрегата! Повсюду дымящиеся обломки, разбитые доски, разбросанные снасти, люди, убитые или страшно израненные осколками гранат; повсюду кровь и страшные разрушения. Несколько раненых умирали на полу в лужах крови.
Десятка два или три испанцев, безмолвные, бледные, в лохмотьях, посреди этого хаоса ожидали флибустьеров. Все остальные пали от страшного дождя гранат.
Получив их оружие, Морган приказал своим заняться ранеными, а остальных перевести на «Молниеносный», заперев их в трюме и поставив часовых возле двери.
Осмотрев корабль, он убедился, что фрегат безнадежен. Основания мачт были разрушены, они в любой момент могли рухнуть, а в трюме все больше разгорался пожар, который скоро должен был охватить весь корабль.
— Капитан, — сказал он, представ перед Черным Корсаром. — Корабль погиб. При первом же порыве ветра мачты рухнут на палубу, но главное — пожар быстро распространяется.
— Прикажите перенести на борт нашего корабля все, что может пригодиться, и предоставим его судьбе, — ответил Корсар.
Разграбление судна не принесло больших плодов, поскольку оно было чисто военное. Оружие и боеприпасы, однако, перенесли на борт «Молниеносного», как и казну капитана, содержащую двадцать тысяч пиастров, которые были поделены между экипажем флибустьерского судна.
В полдень «Молниеносный» снова поднял паруса, торопясь к берегам Мексиканского залива.
А фрегат, остающийся за кормой, уже горел с невероятной быстротой. Языки огня и густые столбы дыма вырывались из портов батарей и из люков. Смола, расплавившаяся от жара, черными ручьями извивалась по палубе, стекая в море через клюзы.
— Жаль, что погиб такой прекрасный корабль, — сказал Корсар, стоя на своем капитанском мостике. — Он бы мог сослужить нам ценную службу.
— Он пойдет ко дну? — спросила за его спиной девушка, подошедшая так тихо, что он не заметил.
— Ты, Яра?
— Да, мой сеньор. Я поднялась, чтобы увидеть агонию этого корабля, одного из тех, на которых приплыли убийцы моего отца.
— Сколько ненависти сверкает в твоих глазах! — покачал головой Корсар. — Твоя ненависть равна моей.
— Но ты не испытывал ненависти к испанцам, сеньор мой. — Это правда, Яра.
— Если бы я их победила, я бы убила их всех, — сказала девушка с яростным блеском в глазах.
— Они и так жестоко поплатились, Яра. Не следует делать месть беспредельной.
— Да, но человек, который уничтожил мое племя, еще жив.
— Этого человека ты можешь считать мертвым, — мрачно произнес Корсар. — Его гибель предрешена.
— Но сколько он еще проживет?
— Его дни сочтены, это я тебе говорю.
— Мне не терпится увидеть его бездыханный труп.
— Берега Мексики недалеко, Яра. Сегодня вечером мы причалим.
— В Веракрус?
— Нет, это было бы неосторожно. Мы высадимся раньше прибытия всей эскадры, чтобы помешать Ван Гульду скрыться. Если он заподозрит хоть что-нибудь, то тут же сбежит в Панаму.
— Значит, он боится тебя?
— Да. Он знает, что я ищу его, чтобы убить.
— А если он опять ускользнет? Вспомни Маракайбо! Корсар не ответил. Он оперся о поручень и смотрел на фрегат, который полыхал уже на глади моря, как вязанка сухих дров в печи. Гигантское пламя, точно багровая завеса, поднималось до самых топов его мачт. Все было охвачено огнем: от носа до кормы — море огня. Черное облако дыма вставало над обреченным судном, точно гигантский гриб.
Зрелище было страшное и в то же время величественное. Минуты этого гордого фрегата была сочтены. Его бушприт наклонился в море, затем вся передняя часть скрылась в воде. Вода и огонь боролись за его останки, заставляя вскипать море вокруг. Свистя, поднимались от горящих бортов облака пара.
— Все кончено, — сказал Корсар, оборачиваясь к Яре.
Тем временем парусник продолжал погружаться, все больше наклоняясь на нос, в то время как высокая корма поднималась. Колокол на юте под действием качки мрачно звонил, как бы возвещая близкий конец плавучего гиганта.
«Он звонит по концу испанского флота», — прошептал Корсар.
Внезапно нос корабля резко пошел вниз, а корма показала киль. Огромное туловище его, вставшее почти вертикально, быстро погружалось в воду. Исчезло основание фок-мачты, потом пылающий ствол грот-мачты, потом и вся масса исчезла, выбросив в воздух последнее облако пара, последний сноп искр.
Стена воды расступилась, закружилась, подобно огромной воронке, и растеклась по морю, теряясь вдали.
Все было кончено. Могучий военный корабль, еще вчера горделивый и величественный, превратившись в обугленные обломки, опускался сквозь прозрачные воды залива в его бездонные темные глубины.
Черный Корсар обернулся к Яре, которая неотрывно смотрела на расходящиеся круги, словно стараясь все еще разглядеть исчезнувшее в гигантской воронке судно.
— Разве не страшно все это? — спросил он.
— Да, мой сеньор, — прошептала девушка. — Но я еще не отомщена.
— Это скоро случится, — ответил Корсар, направляясь к трапу капитанского мостика, где находился Морган.
Лейтенант, заметив капитана, поднялся, протягивая ему карту залива.
— Сегодня вечером мы увидим берега Мексики, — сообщил он. — Где я должен высадить вас, кабальеро?
— Вы знаете Веракрус?
— Да, конечно.
— Он охраняется?
— Мне говорили, что берега здесь постоянно патрулируются.
— Тогда высадка будет затруднена.
— Я бы сказал, невозможна, капитан. Едва вы высадитесь, вас схватят.
— Что бы вы посоветовали?
— Выбрать пустынное место, подальше от Веракруса, и двигаться к городу, переодевшись погонщиками мулов или охотниками.
— Вы знаете место, где можно высадиться незаметно? Мне очень важно, чтобы никто не знал о моем появлении в этих местах.
— В заливе к югу от Тампико. Там, скорее всего, нет сторожевого поста, в тех местах царствует желтая лихорадка.
— Залив далеко от Веракруса?
— Четыре или пять дней ходьбы, если идти не слишком быстро.
— Это хорошо. Эскадра не придет в Веракрус раньше, чем дней через десять.
— Итак?
— Мы высадимся в заливе, — ответил Корсар через несколько мгновений. — Оттуда я пойду в Веракрус.
— Берегитесь, чтобы вас не обнаружили, кабальеро. Испанцы более подозрительны, чем вы думаете.
— Я смогу обмануть их, Морган.
Через четыре часа после этого разговора «Молниеносный», который все время держал курс на север, свернул к западу, чтобы приблизиться к мексиканским берегам.
Ночь была очень темной, что помогало ему избежать встречи с испанскими сторожевыми судами, которые патрулировали здесь побережье. И все-таки Корсар ни на минуту не покидал капитанский мостик, желая собственными глазами убедиться, что никакая опасность не грозит его кораблю. Но за ночь ни одна светящаяся точка, свидетельствующая о приближении вражеского корабля, не появилась на темном горизонте.
На другой день «Молниеносный» оказался вблизи места высадки. Но поскольку днем высаживаться было бы неосторожно, корабль снова повернул в море, обогнув полуостров в направлении Тампико.
Чтобы обмануть испанские корабли, которые могли встретиться по пути, Корсар велел замаскировать орудийные порты, скрыть в трюме половину экипажа и поднять флаг Кастилии.
Берег казался пустынным и низким. Но время от времени появлялись небольшие леса, состоящие в основном из величественных пальм, листья которых, однако, были желтые и повисшие.
— Похоже, что на этом берегу произошло какое-то неожиданное наводнение, — сказал Морган, который разглядывал его в подзорную трубу. — Никогда не видел, чтобы пальмы поднимались из моря, наравне с водорослями.
— Эти берега подвергаются резким изменениям, — пояснил Корсар. — Землетрясения нередко понижают значительные участки их, подвергая затоплению.
— Вы хотите сказать, что из-за них берег понижается?
— А иногда и повышается, Морган.
— Это кажется мне очень странным. Понижение еще представляется возможным, но повышение…
— Вас это удивляет?
— Да, кабальеро.
— Тем не менее, Морган, подобные вещи происходят не только здесь. На многих берегах Европы, даже удаленных от вулканов и не подверженных землетрясениям, происходит заметное изменение уровня. Я не говорю, что эти повышения и понижения происходят каждый день — наоборот, они обычно так медленны, что понадобятся века, пока их заметят. В моей Италии, например, за несколько десятков лет были отмечены значительные изменения.
— Должно быть, это правда, кабальеро. Я слышал, что берега Перу и Чили медленно повышаются.
— У нас тоже, особенно в Сицилии и Калабрии, берега повышаются, в то время как в Венеции, напротив, все время понижаются.
— Однако это, должно быть, очень незначительные изменения.
— Они такие небольшие, что не должны пугать нас, Морган. Наши берега в Венеции, например, понижаются на три-четыре сантиметра в год, в то время как берега Сицилии за тысячу двести лет поднялись всего на четыре-шесть метров. Как бы то ни было, но едва ли мы с вами увидим, как эти берега будут затоплены полностью или станут такими, что смогут соперничать с горами. А сейчас прикажите приготовить мою шлюпку, Морган.
— Кто отправится с вами, капитан?
— Кармо, Ван Штиллер, Моко и молодая индианка.
— Яра тоже! — с удивлением воскликнул Морган.
— Она мне будет полезнее всех, — с улыбкой ответил Корсар. — Она знает многое, о чем мои люди и понятия не имеют.
— Место, где прячется ваш смертельный враг?
— Да, Морган, место, где я убью его, — ответил Корсар мрачным голосом.
Глава 14. ЛАГУНА
— Сдавайтесь, или мы вас всех перебьем!..
— Довольно!.. Довольно!.. — завопили оставшиеся в живых.
— К дьяволу их всех! — закричал боцман, уже готовый швырнуть вниз полный ящик гранат.
Но Черный Корсар повернулся к нему и выхватил свою шпагу.
— Уходи! — приказал он. — Одно движение — и я убью тебя. Бомбардировка прекратилась, как затихла и пальба внизу. Черный Корсар снова наклонился над люком:
— Вы складываете оружие? — громко спросил он.
— Да, — послышались торопливые голоса. — Да, мы сдаемся.
— Высылайте парламентера.
Через несколько мгновений на палубу поднялся человек. Это был лейтенант, единственный оставшийся в живых из всех командиров большого корабля. Несчастный был бледен, взволнован, одежда его висела лохмотьями, рука была перебита осколком гранаты. Рукоятью вперед он протянул Черному Корсару свою шпагу, пробормотав еле слышно:
— Мы побеждены.
Сеньор ди Вентимилья отвел протянутое ему оружие.
— Сохраните свою шпагу для лучшего случая, сеньор лейтенант, — сказал он. — Вы храбрец!
— Благодарю, кабальеро, — ответил испанец. — От Черного Корсара я не ожидал подобной любезности.
— Перед вами дворянин, сеньор.
— Я знаю, кабальеро. Как вы поступите с нами?
— Вы останетесь пленниками на моем корабле до конца экспедиции. Позднее мы высадим вас где-нибудь на мексиканском берегу без всякого выкупа.
Потом, взяв офицера за руку и отведя на корму, спросил мрачным тоном:
— Вы знаете герцога Ван Гульда, не так ли?
— Да, кабальеро.
— Он находится в Веракрусе?
Испанец посмотрел ему в лицо, не отвечая.
— Я подарил вам жизнь, хотя, по праву победителя, мог бы бросить вас в море вместе со всеми вашими людьми. Неужели вы не можете сделать мне в ответ такое небольшое одолжение?
— Хорошо, — после небольшого колебания произнес испанец. — Да, герцог находится в Веракрусе.
— Благодарю, сеньор, — сказал Корсар. — Я рад, что вы дали мне возможность проявить великодушие по отношению к вам.
Офицер вернулся к люку и закричал:
— Сложите оружие: кавалер ди Вентимилья всем сохранит жизнь!
Два отряда флибустьеров под командой Моргана тут же спустились вниз, чтобы разоружить пленных.
Какое же страшное зрелище представляла собой внутренность фрегата! Повсюду дымящиеся обломки, разбитые доски, разбросанные снасти, люди, убитые или страшно израненные осколками гранат; повсюду кровь и страшные разрушения. Несколько раненых умирали на полу в лужах крови.
Десятка два или три испанцев, безмолвные, бледные, в лохмотьях, посреди этого хаоса ожидали флибустьеров. Все остальные пали от страшного дождя гранат.
Получив их оружие, Морган приказал своим заняться ранеными, а остальных перевести на «Молниеносный», заперев их в трюме и поставив часовых возле двери.
Осмотрев корабль, он убедился, что фрегат безнадежен. Основания мачт были разрушены, они в любой момент могли рухнуть, а в трюме все больше разгорался пожар, который скоро должен был охватить весь корабль.
— Капитан, — сказал он, представ перед Черным Корсаром. — Корабль погиб. При первом же порыве ветра мачты рухнут на палубу, но главное — пожар быстро распространяется.
— Прикажите перенести на борт нашего корабля все, что может пригодиться, и предоставим его судьбе, — ответил Корсар.
Разграбление судна не принесло больших плодов, поскольку оно было чисто военное. Оружие и боеприпасы, однако, перенесли на борт «Молниеносного», как и казну капитана, содержащую двадцать тысяч пиастров, которые были поделены между экипажем флибустьерского судна.
В полдень «Молниеносный» снова поднял паруса, торопясь к берегам Мексиканского залива.
А фрегат, остающийся за кормой, уже горел с невероятной быстротой. Языки огня и густые столбы дыма вырывались из портов батарей и из люков. Смола, расплавившаяся от жара, черными ручьями извивалась по палубе, стекая в море через клюзы.
— Жаль, что погиб такой прекрасный корабль, — сказал Корсар, стоя на своем капитанском мостике. — Он бы мог сослужить нам ценную службу.
— Он пойдет ко дну? — спросила за его спиной девушка, подошедшая так тихо, что он не заметил.
— Ты, Яра?
— Да, мой сеньор. Я поднялась, чтобы увидеть агонию этого корабля, одного из тех, на которых приплыли убийцы моего отца.
— Сколько ненависти сверкает в твоих глазах! — покачал головой Корсар. — Твоя ненависть равна моей.
— Но ты не испытывал ненависти к испанцам, сеньор мой. — Это правда, Яра.
— Если бы я их победила, я бы убила их всех, — сказала девушка с яростным блеском в глазах.
— Они и так жестоко поплатились, Яра. Не следует делать месть беспредельной.
— Да, но человек, который уничтожил мое племя, еще жив.
— Этого человека ты можешь считать мертвым, — мрачно произнес Корсар. — Его гибель предрешена.
— Но сколько он еще проживет?
— Его дни сочтены, это я тебе говорю.
— Мне не терпится увидеть его бездыханный труп.
— Берега Мексики недалеко, Яра. Сегодня вечером мы причалим.
— В Веракрус?
— Нет, это было бы неосторожно. Мы высадимся раньше прибытия всей эскадры, чтобы помешать Ван Гульду скрыться. Если он заподозрит хоть что-нибудь, то тут же сбежит в Панаму.
— Значит, он боится тебя?
— Да. Он знает, что я ищу его, чтобы убить.
— А если он опять ускользнет? Вспомни Маракайбо! Корсар не ответил. Он оперся о поручень и смотрел на фрегат, который полыхал уже на глади моря, как вязанка сухих дров в печи. Гигантское пламя, точно багровая завеса, поднималось до самых топов его мачт. Все было охвачено огнем: от носа до кормы — море огня. Черное облако дыма вставало над обреченным судном, точно гигантский гриб.
Зрелище было страшное и в то же время величественное. Минуты этого гордого фрегата была сочтены. Его бушприт наклонился в море, затем вся передняя часть скрылась в воде. Вода и огонь боролись за его останки, заставляя вскипать море вокруг. Свистя, поднимались от горящих бортов облака пара.
— Все кончено, — сказал Корсар, оборачиваясь к Яре.
Тем временем парусник продолжал погружаться, все больше наклоняясь на нос, в то время как высокая корма поднималась. Колокол на юте под действием качки мрачно звонил, как бы возвещая близкий конец плавучего гиганта.
«Он звонит по концу испанского флота», — прошептал Корсар.
Внезапно нос корабля резко пошел вниз, а корма показала киль. Огромное туловище его, вставшее почти вертикально, быстро погружалось в воду. Исчезло основание фок-мачты, потом пылающий ствол грот-мачты, потом и вся масса исчезла, выбросив в воздух последнее облако пара, последний сноп искр.
Стена воды расступилась, закружилась, подобно огромной воронке, и растеклась по морю, теряясь вдали.
Все было кончено. Могучий военный корабль, еще вчера горделивый и величественный, превратившись в обугленные обломки, опускался сквозь прозрачные воды залива в его бездонные темные глубины.
Черный Корсар обернулся к Яре, которая неотрывно смотрела на расходящиеся круги, словно стараясь все еще разглядеть исчезнувшее в гигантской воронке судно.
— Разве не страшно все это? — спросил он.
— Да, мой сеньор, — прошептала девушка. — Но я еще не отомщена.
— Это скоро случится, — ответил Корсар, направляясь к трапу капитанского мостика, где находился Морган.
Лейтенант, заметив капитана, поднялся, протягивая ему карту залива.
— Сегодня вечером мы увидим берега Мексики, — сообщил он. — Где я должен высадить вас, кабальеро?
— Вы знаете Веракрус?
— Да, конечно.
— Он охраняется?
— Мне говорили, что берега здесь постоянно патрулируются.
— Тогда высадка будет затруднена.
— Я бы сказал, невозможна, капитан. Едва вы высадитесь, вас схватят.
— Что бы вы посоветовали?
— Выбрать пустынное место, подальше от Веракруса, и двигаться к городу, переодевшись погонщиками мулов или охотниками.
— Вы знаете место, где можно высадиться незаметно? Мне очень важно, чтобы никто не знал о моем появлении в этих местах.
— В заливе к югу от Тампико. Там, скорее всего, нет сторожевого поста, в тех местах царствует желтая лихорадка.
— Залив далеко от Веракруса?
— Четыре или пять дней ходьбы, если идти не слишком быстро.
— Это хорошо. Эскадра не придет в Веракрус раньше, чем дней через десять.
— Итак?
— Мы высадимся в заливе, — ответил Корсар через несколько мгновений. — Оттуда я пойду в Веракрус.
— Берегитесь, чтобы вас не обнаружили, кабальеро. Испанцы более подозрительны, чем вы думаете.
— Я смогу обмануть их, Морган.
Через четыре часа после этого разговора «Молниеносный», который все время держал курс на север, свернул к западу, чтобы приблизиться к мексиканским берегам.
Ночь была очень темной, что помогало ему избежать встречи с испанскими сторожевыми судами, которые патрулировали здесь побережье. И все-таки Корсар ни на минуту не покидал капитанский мостик, желая собственными глазами убедиться, что никакая опасность не грозит его кораблю. Но за ночь ни одна светящаяся точка, свидетельствующая о приближении вражеского корабля, не появилась на темном горизонте.
На другой день «Молниеносный» оказался вблизи места высадки. Но поскольку днем высаживаться было бы неосторожно, корабль снова повернул в море, обогнув полуостров в направлении Тампико.
Чтобы обмануть испанские корабли, которые могли встретиться по пути, Корсар велел замаскировать орудийные порты, скрыть в трюме половину экипажа и поднять флаг Кастилии.
Берег казался пустынным и низким. Но время от времени появлялись небольшие леса, состоящие в основном из величественных пальм, листья которых, однако, были желтые и повисшие.
— Похоже, что на этом берегу произошло какое-то неожиданное наводнение, — сказал Морган, который разглядывал его в подзорную трубу. — Никогда не видел, чтобы пальмы поднимались из моря, наравне с водорослями.
— Эти берега подвергаются резким изменениям, — пояснил Корсар. — Землетрясения нередко понижают значительные участки их, подвергая затоплению.
— Вы хотите сказать, что из-за них берег понижается?
— А иногда и повышается, Морган.
— Это кажется мне очень странным. Понижение еще представляется возможным, но повышение…
— Вас это удивляет?
— Да, кабальеро.
— Тем не менее, Морган, подобные вещи происходят не только здесь. На многих берегах Европы, даже удаленных от вулканов и не подверженных землетрясениям, происходит заметное изменение уровня. Я не говорю, что эти повышения и понижения происходят каждый день — наоборот, они обычно так медленны, что понадобятся века, пока их заметят. В моей Италии, например, за несколько десятков лет были отмечены значительные изменения.
— Должно быть, это правда, кабальеро. Я слышал, что берега Перу и Чили медленно повышаются.
— У нас тоже, особенно в Сицилии и Калабрии, берега повышаются, в то время как в Венеции, напротив, все время понижаются.
— Однако это, должно быть, очень незначительные изменения.
— Они такие небольшие, что не должны пугать нас, Морган. Наши берега в Венеции, например, понижаются на три-четыре сантиметра в год, в то время как берега Сицилии за тысячу двести лет поднялись всего на четыре-шесть метров. Как бы то ни было, но едва ли мы с вами увидим, как эти берега будут затоплены полностью или станут такими, что смогут соперничать с горами. А сейчас прикажите приготовить мою шлюпку, Морган.
— Кто отправится с вами, капитан?
— Кармо, Ван Штиллер, Моко и молодая индианка.
— Яра тоже! — с удивлением воскликнул Морган.
— Она мне будет полезнее всех, — с улыбкой ответил Корсар. — Она знает многое, о чем мои люди и понятия не имеют.
— Место, где прячется ваш смертельный враг?
— Да, Морган, место, где я убью его, — ответил Корсар мрачным голосом.
Глава 14. ЛАГУНА
В одиннадцать вечера «Молниеносный», который весь день держался в открытом море, незаметно приблизился к южной оконечности лагуны и лег в дрейф в пятистах метрах от берега.
Ни один огонек не светился в ночи, позволяя надеяться, что ни один корабль не крейсирует вдоль этих берегов и ни один сторожевой пост не охраняет побережье.
Внимательно оглядевшись вокруг, Черный Корсар сошел на палубу, где матросы спускали на воду небольшую шлюпку, нагруженную ящиками со съестными припасами. Кармо, Моко и Ван Штиллер были уже там. Они сбросили свои матросские костюмы и переоделись в кожаные штаны, расписные накидки с бахромой и широкие пояса, за которые были заткнуты большие испанские ножи «навайи» и добрые пистолеты.
На голове у каждого были широкополые соломенные шляпы, скрывавшие большую часть лица.
Корсар тоже расстался со своим черным костюмом и оделся, как и его матросы, однако не расстался со шпагой, которой и намеревался пригвоздить где-нибудь к стене убийцу своих братьев.
— Все готово? — спросил он у Моргана, который уже приказал спустить на воду шлюпку.
— Да, капитан, — ответил тот.
— А Яра?
— Я здесь, сеньор, — молодая индианка появилась рядом с ним.
Как и пираты, она завернулась в просторную накидку с бахромой и спрятала свои прекрасные волосы под широкополой шляпой, украшенной бантом.
— Ваши последние распоряжения, капитан, — сказал Морган.
— Немедленно присоединиться к флотилии и тут же двинуться на Веракрус.
— Вы знаете, кабальеро, что Граммон решил высадиться к югу от города.
— Да, в двух лье. Если смогу, я буду ждать вас там.
— Значит, вы знаете то место, где предстоит высадка?
— Граммон и Лоран мне сказали. До свидания, Морган, скоро увидимся.
— Желаю удачи, капитан!
— Прощайте.
Корсар сел на корме рядом с индианкой и сделал своим людям знак отчаливать. Кармо, Ван Штиллер и негр взялись за весла, и быстрая шлюпка полетела стрелой, в то время как «Молниеносный» развернулся, чтобы снова выйти в море.
Над черными водами лагуны колыхался легкий туман, делая ночь еще более темной. Туман этот, насыщенный ядовитыми испарениями от гниения мангров, которые называют растениями лихорадки, очень опасен.
Мангры встречаются во многих лагунах Мексики, а также в устьях рек и, отмирая в воде, понемногу разлагаются, заражая воздух. Именно они возбуждают так называемую желтую лихорадку, которая уносит столько человеческих жизней в жаркие месяцы.
Ни один огонек не сверкал на обширной водной глади, на обоих полуостровах, которые прикрывали лагуну с моря, ниоткуда не доносилось ни звука. Казалось, ничего живого не осталось на этих несущих смерть берегах.
— Невеселое местечко, — сказал Кармо, налегая на весла. — Я бы сказал, что это страна самого сатаны.
— Похоже, и в самом деле сатана скрывается среди этих завес тумана, которые поднимаются перед нами, — отозвался гамбуржец.
— Это лихорадка, верно, Моко?
— И желтая, к тому же, — пояснил негр. — Если прицепится — мы пропали.
— Ну! У нас шкура толстая, — ответил Кармо.
— Она не щадит никого.
— Тогда наляжем на весла, друзья. Моя шкура мне пока еще дорога.
И шлюпка, повинуясь мощным взмахам трех пар весел, полетела, как стрела, избегая тумана, который ветер нес к берегу.
Черный Корсар, сидя у руля, правил шлюпкой. Время от времени он бросал взгляд на компас, чтобы не сбиться с курса, и обменивался несколькими словами с Ярой.
Шлюпка пересекла уже половину лагуны, когда Кармо, повернув голову к северу, заметил на оконечности полуострова светящуюся точку.
— Ого! — воскликнул он. — Кажется, эта лагуна не совсем безлюдна. Вы видели, капитан?
— Да, — ответил Корсар, поднимаясь, чтобы лучше разглядеть.
— Вдруг это какая-нибудь каравелла?
— Мне кажется, свет неподвижен, — сказал Ван Штиллер.
— Нет, — возразил ему Моко, у которого зрение было острее, чем у всех остальных. — Этот огонь движется.
— Наверное, какая-нибудь каравелла идет из Пуэбло-Вейо, — прошептал Корсар.
— К счастью, ночь так темна, что мы пройдем незамеченными.
— Нам надо поторопиться, капитан? — спросил Кармо.
— Да, и добраться до берега раньше, чем нас настигнет этот ядовитый туман.
Три матроса снова налегли на весла, и шлюпка полетела по темной воде лагуны. Светящаяся точка между тем удалялась к северу, описывая короткие зигзаги и петли.
— Мы пройдем очень далеко, — сказал Корсар, обращаясь к Кармо. — Нет никакой опасности, что нас заметят.
Шлюпка все мчалась, с легким шелестом разрезая волны. Флибустьеры, хотя и гребли уже довольно давно, вовсе не казались усталыми.
Вокруг маленького суденышка царила полная тьма и абсолютная тишина, словно эти воды были лишены всего живого. Только в вышине иногда слышался пронзительный писк, издаваемой то ли какой-то ночной птицей, то ли летучей мышью — летающим вампиром, что сосут кровь у людей и животных, когда застают их спящими.
В два часа ночи Кармо заметил, что его весло зацепило дно.
— Берег, должно быть, рядом, — сказал он, обращаясь к Корсару.
— Я, кажется, его различаю, — ответил тот, поднимаясь. — Перед нами какая-то темная масса. Скорее всего, это лес.
Вскоре шлюпка уже плыла посреди водяных растений и песчаных отмелей. Заросли мангров встречались повсюду, протягивая свои кривые ветви во всех направлениях и издавая тошнотворные запахи.
— Мы что, попали в болото? — спросил Корсар.
— Их на берегах Мексики хватает, — ответил Кармо.
— Как и кайманов, — добавил Ван Штиллер.
— Ты что, уже видел одного? — спросил Кармо.
— Он смотрел на нас сбоку и, казалось, горел желанием прокусить нашу шлюпку, а заодно запустить свои зубы и в нас.
— Кайманы! Противные звери, — сказал Моко.
Оказавшись перед проходом среди мангров и песчаных отмелей, шлюпка углубилась в него, однако продвигалась медленно, чтобы не сесть на мель.
Никто не знал, где они находятся, никто не бывал в этих местах, даже Яра. Но ясно было, что суша где-то на западе, и, если придерживаться этого направления, рано или поздно появится лес.
Проплыв еще с четверть часа, они оказались перед несколькими островками, которые образовывали нескончаемую сеть каналов и проток. На этих клочках земли росли большие деревья, осеняя каналы густой тенью.
— Куда плыть, капитан? — спросил Кармо.
— Причалим к одному из этих островков и подождем рассвета, — ответил Корсар. — В такой темноте невозможно сориентироваться.
— У меня такое ощущение, точно я ослеп, — сказал гамбуржец.
Они направили шлюпку к ближайшему островку, покрытому высокими деревьями, и высадились, чтобы немного размять ноги.
Под деревьями была такая тьма, что различить что-нибудь было просто невозможно. Лишь волны тумана поднимались над протоками, медленно расширяясь, тумана, насыщенного лихорадкой.
Флибустьеры растянулись у подножия одного из этих больших деревьев и получше завернулись в свои накидки, чтобы защититься от ночной сырости. Не доверяя этой обманчивой тишине, все четверо держали под рукой заряженные ружья.
И, действительно, не прошло и нескольких минут, как невдалеке раздался громкий крик, который перешел в жуткий рев. И тут же еще один крик послышался чуть подальше, потом третий, четвертый.
— Это кайманы, — сказал Кармо, содрогнувшись.
Резкий запах мускуса исходил от каналов, очевидный признак того, что здесь полно этих мерзких рептилий.
После первых криков наступило короткое молчание, но вдруг новые вопли раздались вокруг, но уже не с воды, а сверху, откуда-то с ветвей огромных деревьев. Это был весьма неприятный концерт, от которого мороз продирал по коже. Слышались рев, мычание, какие-то хрипы и визги, точно вокруг располагался целый зверинец.
Кармо и Ван Штиллер вскочили на ноги, опасаясь, что на них сейчас набросятся стаи диких зверей, а негр, Яра и Корсар ограничились тем, что подняли головы, всматриваясь в ветви деревьев.
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер. — Что происходит?
— Ничего страшного, — смеясь, ответил Моко. — Это обезьяны-ревуны развлекаются, давая нам концерт.
— Обезьяны? — спросил Кармо недоверчиво. — Черный кум, ты смеешься надо мной.
— Нет, Кармо, — вмешался Корсар. — Это действительно они.
— Скажите тогда, капитан, что это за ревуны такие? В этот момент прямо над их головами, посреди густой листвы послышались насмешливые крики и улюлюканье, точно их издавала шайка подростков.
— Обезьяны, просто обезьяны, — ответил Корсар.
— Они нас с ума сведут, капитан. У меня голова раскалывается!
Флибустьер был прав. Вопли этих созданий сделались такими громкими, что проняли бы даже глухого.
— Здесь, должно быть, собрались легионы этих тварей, — сказал гамбуржец.
— Ошибаешься, белый кум, — ответил Моко. — Обезьян-ревунов не больше семи-восьми.
— Тогда, значит, у них луженые глотки.
— У них есть и кое-что получше, — заметил Корсар.
— Что именно?
— Мешок, или зоб, похожий на барабан, который усиливает их голос, точно резонатор.
— Какие ужасные певцы! — воскликнул Кармо. — Лучше бы они приберегли свои голоса для другого случая.
— Ты хочешь заставить их замолчать? — спросил негр.
— С превеликим удовольствием.
— Выстрели из ружья, и обезьяны разбегутся. Если удастся подстрелить одну, мы приготовим себе утром отличный завтрак.
— Фу! — сказал Кармо с отвращением. — Есть обезьян? За кого ты меня принимаешь, черный кум?
— У них очень вкусное мясо. Все индейцы и негры едят их. Хочешь попробовать?
— Оставь в покое обезьян и прибереги свои заряды для других животных, — сказал Корсар, неожиданно резко поднимаясь.
— Нам кто-то угрожает, капитан? — спросил Кармо.
— Кайманы.
— Ага!.. Они решились появиться!..
— Я вижу двух или трех, — сообщил Моко.
— Посмотрим, что они имеют против нас, — сказал Кармо.
Начинало светать, туман рассеивался, и можно было различить уже, что происходит в протоках.
Уродливое бугристое пресмыкающееся, длиной по крайней мере метров в шесть, медленно выплыло из-под гущи мангров и осторожно приближалось к их островку.
На своей длинной спине эта рептилия несла настоящий садик. Среди костных пластин, заполненных грязью, выросли мхи и трава и даже несколько тростников, среди которых расхаживали на тоненьких лапках какие-то крохотные пичужки.
Рассчитывая обмануть людей, кайман держал голову под водой, лишь изредка высовывая кончик носа, чтобы глотнуть воздуха. Хвост его тоже был погружен в воду, однако движения хвоста образовывали журчащий волнистый след, который нетрудно было заметить.
— Эта гнусная тварь пытается захватить нас врасплох, — возмутился Кармо. — Но мы не такие дураки, чтобы принять его за бревно, заросшее мхом. Что скажешь, черный кум?
— Пусть приблизится, и увидишь, что я с ним сделаю, — ответил негр.
— Нам понадобятся ружья?
— Они бесполезны, белый кум. Бывает, пули просто расплющиваются об эти костяные пластины.
— К тому же, выстрелы могут привлечь внимание испанцев, — добавил Корсар.
— Так мы что же, дадим себя сожрать? — спросил Кармо.
— Предоставь это дело мне, — повторил негр.
Заметив под ногами толстый сук, он нагнулся и подобрал его. Несколькими ударами ножа очистил сук от листвы и двинулся к манграм, которыми порос берег.
Кармо и Ван Штиллер тоже спрятались среди спутанных ветвей этих водяных растений, в то время как Корсар отвел Яру подальше за стволы деревьев. Хотя, по правде сказать, близость каймана не производила на индианку особенного впечатления. Возможно, потому, что рядом был человек бесстрашный и способный защитить ее от любой опасности.
А кайман все приближался, почти не двигаясь, а просто позволяя нести себя слабому течению лагуны. Хвост его казался безжизненным, а лапы едва шевелились под водой. Но вялость эта была обманчивой.
Он находился всего в нескольких шагах от островка, когда неожиданно рядом появился другой кайман. Этот всплыл из-под груды водяных растений, растущих на полузатопленной отмели.
Минуту спустя и третий резко выплыл из зарослей мангров, яростно бросившись между первых двух.
— Ого! — воскликнул Кармо удивленно. — Что происходит? Я бы сказал, что эти рептилии собрались тут не из-за нас.
— Так и есть, белый кум, — ответил негр.
Невдалеке раздались громкие вопли, и еще два каймана бросились в воду, яростно колотя по воде хвостами.
Одно из пресмыкающихся, поменьше других, держалось в стороне, забившись среди мангров, которые окаймляли островок; остальные же четверо бросились друг на друга с невероятным ожесточением, разевая свои чудовищные пасти, усеянные могучими зубами.
Они мычали, как разъяренные быки, и страшно колотили хвостами по воде, поднимая вокруг пенящиеся волны.
— Эй, черный кум, объясни, что происходит, — недоумевал Кармо. — Я бы сказал, что они собираются сожрать друг друга.
Ни один огонек не светился в ночи, позволяя надеяться, что ни один корабль не крейсирует вдоль этих берегов и ни один сторожевой пост не охраняет побережье.
Внимательно оглядевшись вокруг, Черный Корсар сошел на палубу, где матросы спускали на воду небольшую шлюпку, нагруженную ящиками со съестными припасами. Кармо, Моко и Ван Штиллер были уже там. Они сбросили свои матросские костюмы и переоделись в кожаные штаны, расписные накидки с бахромой и широкие пояса, за которые были заткнуты большие испанские ножи «навайи» и добрые пистолеты.
На голове у каждого были широкополые соломенные шляпы, скрывавшие большую часть лица.
Корсар тоже расстался со своим черным костюмом и оделся, как и его матросы, однако не расстался со шпагой, которой и намеревался пригвоздить где-нибудь к стене убийцу своих братьев.
— Все готово? — спросил он у Моргана, который уже приказал спустить на воду шлюпку.
— Да, капитан, — ответил тот.
— А Яра?
— Я здесь, сеньор, — молодая индианка появилась рядом с ним.
Как и пираты, она завернулась в просторную накидку с бахромой и спрятала свои прекрасные волосы под широкополой шляпой, украшенной бантом.
— Ваши последние распоряжения, капитан, — сказал Морган.
— Немедленно присоединиться к флотилии и тут же двинуться на Веракрус.
— Вы знаете, кабальеро, что Граммон решил высадиться к югу от города.
— Да, в двух лье. Если смогу, я буду ждать вас там.
— Значит, вы знаете то место, где предстоит высадка?
— Граммон и Лоран мне сказали. До свидания, Морган, скоро увидимся.
— Желаю удачи, капитан!
— Прощайте.
Корсар сел на корме рядом с индианкой и сделал своим людям знак отчаливать. Кармо, Ван Штиллер и негр взялись за весла, и быстрая шлюпка полетела стрелой, в то время как «Молниеносный» развернулся, чтобы снова выйти в море.
Над черными водами лагуны колыхался легкий туман, делая ночь еще более темной. Туман этот, насыщенный ядовитыми испарениями от гниения мангров, которые называют растениями лихорадки, очень опасен.
Мангры встречаются во многих лагунах Мексики, а также в устьях рек и, отмирая в воде, понемногу разлагаются, заражая воздух. Именно они возбуждают так называемую желтую лихорадку, которая уносит столько человеческих жизней в жаркие месяцы.
Ни один огонек не сверкал на обширной водной глади, на обоих полуостровах, которые прикрывали лагуну с моря, ниоткуда не доносилось ни звука. Казалось, ничего живого не осталось на этих несущих смерть берегах.
— Невеселое местечко, — сказал Кармо, налегая на весла. — Я бы сказал, что это страна самого сатаны.
— Похоже, и в самом деле сатана скрывается среди этих завес тумана, которые поднимаются перед нами, — отозвался гамбуржец.
— Это лихорадка, верно, Моко?
— И желтая, к тому же, — пояснил негр. — Если прицепится — мы пропали.
— Ну! У нас шкура толстая, — ответил Кармо.
— Она не щадит никого.
— Тогда наляжем на весла, друзья. Моя шкура мне пока еще дорога.
И шлюпка, повинуясь мощным взмахам трех пар весел, полетела, как стрела, избегая тумана, который ветер нес к берегу.
Черный Корсар, сидя у руля, правил шлюпкой. Время от времени он бросал взгляд на компас, чтобы не сбиться с курса, и обменивался несколькими словами с Ярой.
Шлюпка пересекла уже половину лагуны, когда Кармо, повернув голову к северу, заметил на оконечности полуострова светящуюся точку.
— Ого! — воскликнул он. — Кажется, эта лагуна не совсем безлюдна. Вы видели, капитан?
— Да, — ответил Корсар, поднимаясь, чтобы лучше разглядеть.
— Вдруг это какая-нибудь каравелла?
— Мне кажется, свет неподвижен, — сказал Ван Штиллер.
— Нет, — возразил ему Моко, у которого зрение было острее, чем у всех остальных. — Этот огонь движется.
— Наверное, какая-нибудь каравелла идет из Пуэбло-Вейо, — прошептал Корсар.
— К счастью, ночь так темна, что мы пройдем незамеченными.
— Нам надо поторопиться, капитан? — спросил Кармо.
— Да, и добраться до берега раньше, чем нас настигнет этот ядовитый туман.
Три матроса снова налегли на весла, и шлюпка полетела по темной воде лагуны. Светящаяся точка между тем удалялась к северу, описывая короткие зигзаги и петли.
— Мы пройдем очень далеко, — сказал Корсар, обращаясь к Кармо. — Нет никакой опасности, что нас заметят.
Шлюпка все мчалась, с легким шелестом разрезая волны. Флибустьеры, хотя и гребли уже довольно давно, вовсе не казались усталыми.
Вокруг маленького суденышка царила полная тьма и абсолютная тишина, словно эти воды были лишены всего живого. Только в вышине иногда слышался пронзительный писк, издаваемой то ли какой-то ночной птицей, то ли летучей мышью — летающим вампиром, что сосут кровь у людей и животных, когда застают их спящими.
В два часа ночи Кармо заметил, что его весло зацепило дно.
— Берег, должно быть, рядом, — сказал он, обращаясь к Корсару.
— Я, кажется, его различаю, — ответил тот, поднимаясь. — Перед нами какая-то темная масса. Скорее всего, это лес.
Вскоре шлюпка уже плыла посреди водяных растений и песчаных отмелей. Заросли мангров встречались повсюду, протягивая свои кривые ветви во всех направлениях и издавая тошнотворные запахи.
— Мы что, попали в болото? — спросил Корсар.
— Их на берегах Мексики хватает, — ответил Кармо.
— Как и кайманов, — добавил Ван Штиллер.
— Ты что, уже видел одного? — спросил Кармо.
— Он смотрел на нас сбоку и, казалось, горел желанием прокусить нашу шлюпку, а заодно запустить свои зубы и в нас.
— Кайманы! Противные звери, — сказал Моко.
Оказавшись перед проходом среди мангров и песчаных отмелей, шлюпка углубилась в него, однако продвигалась медленно, чтобы не сесть на мель.
Никто не знал, где они находятся, никто не бывал в этих местах, даже Яра. Но ясно было, что суша где-то на западе, и, если придерживаться этого направления, рано или поздно появится лес.
Проплыв еще с четверть часа, они оказались перед несколькими островками, которые образовывали нескончаемую сеть каналов и проток. На этих клочках земли росли большие деревья, осеняя каналы густой тенью.
— Куда плыть, капитан? — спросил Кармо.
— Причалим к одному из этих островков и подождем рассвета, — ответил Корсар. — В такой темноте невозможно сориентироваться.
— У меня такое ощущение, точно я ослеп, — сказал гамбуржец.
Они направили шлюпку к ближайшему островку, покрытому высокими деревьями, и высадились, чтобы немного размять ноги.
Под деревьями была такая тьма, что различить что-нибудь было просто невозможно. Лишь волны тумана поднимались над протоками, медленно расширяясь, тумана, насыщенного лихорадкой.
Флибустьеры растянулись у подножия одного из этих больших деревьев и получше завернулись в свои накидки, чтобы защититься от ночной сырости. Не доверяя этой обманчивой тишине, все четверо держали под рукой заряженные ружья.
И, действительно, не прошло и нескольких минут, как невдалеке раздался громкий крик, который перешел в жуткий рев. И тут же еще один крик послышался чуть подальше, потом третий, четвертый.
— Это кайманы, — сказал Кармо, содрогнувшись.
Резкий запах мускуса исходил от каналов, очевидный признак того, что здесь полно этих мерзких рептилий.
После первых криков наступило короткое молчание, но вдруг новые вопли раздались вокруг, но уже не с воды, а сверху, откуда-то с ветвей огромных деревьев. Это был весьма неприятный концерт, от которого мороз продирал по коже. Слышались рев, мычание, какие-то хрипы и визги, точно вокруг располагался целый зверинец.
Кармо и Ван Штиллер вскочили на ноги, опасаясь, что на них сейчас набросятся стаи диких зверей, а негр, Яра и Корсар ограничились тем, что подняли головы, всматриваясь в ветви деревьев.
— Гром и молния! — воскликнул Ван Штиллер. — Что происходит?
— Ничего страшного, — смеясь, ответил Моко. — Это обезьяны-ревуны развлекаются, давая нам концерт.
— Обезьяны? — спросил Кармо недоверчиво. — Черный кум, ты смеешься надо мной.
— Нет, Кармо, — вмешался Корсар. — Это действительно они.
— Скажите тогда, капитан, что это за ревуны такие? В этот момент прямо над их головами, посреди густой листвы послышались насмешливые крики и улюлюканье, точно их издавала шайка подростков.
— Обезьяны, просто обезьяны, — ответил Корсар.
— Они нас с ума сведут, капитан. У меня голова раскалывается!
Флибустьер был прав. Вопли этих созданий сделались такими громкими, что проняли бы даже глухого.
— Здесь, должно быть, собрались легионы этих тварей, — сказал гамбуржец.
— Ошибаешься, белый кум, — ответил Моко. — Обезьян-ревунов не больше семи-восьми.
— Тогда, значит, у них луженые глотки.
— У них есть и кое-что получше, — заметил Корсар.
— Что именно?
— Мешок, или зоб, похожий на барабан, который усиливает их голос, точно резонатор.
— Какие ужасные певцы! — воскликнул Кармо. — Лучше бы они приберегли свои голоса для другого случая.
— Ты хочешь заставить их замолчать? — спросил негр.
— С превеликим удовольствием.
— Выстрели из ружья, и обезьяны разбегутся. Если удастся подстрелить одну, мы приготовим себе утром отличный завтрак.
— Фу! — сказал Кармо с отвращением. — Есть обезьян? За кого ты меня принимаешь, черный кум?
— У них очень вкусное мясо. Все индейцы и негры едят их. Хочешь попробовать?
— Оставь в покое обезьян и прибереги свои заряды для других животных, — сказал Корсар, неожиданно резко поднимаясь.
— Нам кто-то угрожает, капитан? — спросил Кармо.
— Кайманы.
— Ага!.. Они решились появиться!..
— Я вижу двух или трех, — сообщил Моко.
— Посмотрим, что они имеют против нас, — сказал Кармо.
Начинало светать, туман рассеивался, и можно было различить уже, что происходит в протоках.
Уродливое бугристое пресмыкающееся, длиной по крайней мере метров в шесть, медленно выплыло из-под гущи мангров и осторожно приближалось к их островку.
На своей длинной спине эта рептилия несла настоящий садик. Среди костных пластин, заполненных грязью, выросли мхи и трава и даже несколько тростников, среди которых расхаживали на тоненьких лапках какие-то крохотные пичужки.
Рассчитывая обмануть людей, кайман держал голову под водой, лишь изредка высовывая кончик носа, чтобы глотнуть воздуха. Хвост его тоже был погружен в воду, однако движения хвоста образовывали журчащий волнистый след, который нетрудно было заметить.
— Эта гнусная тварь пытается захватить нас врасплох, — возмутился Кармо. — Но мы не такие дураки, чтобы принять его за бревно, заросшее мхом. Что скажешь, черный кум?
— Пусть приблизится, и увидишь, что я с ним сделаю, — ответил негр.
— Нам понадобятся ружья?
— Они бесполезны, белый кум. Бывает, пули просто расплющиваются об эти костяные пластины.
— К тому же, выстрелы могут привлечь внимание испанцев, — добавил Корсар.
— Так мы что же, дадим себя сожрать? — спросил Кармо.
— Предоставь это дело мне, — повторил негр.
Заметив под ногами толстый сук, он нагнулся и подобрал его. Несколькими ударами ножа очистил сук от листвы и двинулся к манграм, которыми порос берег.
Кармо и Ван Штиллер тоже спрятались среди спутанных ветвей этих водяных растений, в то время как Корсар отвел Яру подальше за стволы деревьев. Хотя, по правде сказать, близость каймана не производила на индианку особенного впечатления. Возможно, потому, что рядом был человек бесстрашный и способный защитить ее от любой опасности.
А кайман все приближался, почти не двигаясь, а просто позволяя нести себя слабому течению лагуны. Хвост его казался безжизненным, а лапы едва шевелились под водой. Но вялость эта была обманчивой.
Он находился всего в нескольких шагах от островка, когда неожиданно рядом появился другой кайман. Этот всплыл из-под груды водяных растений, растущих на полузатопленной отмели.
Минуту спустя и третий резко выплыл из зарослей мангров, яростно бросившись между первых двух.
— Ого! — воскликнул Кармо удивленно. — Что происходит? Я бы сказал, что эти рептилии собрались тут не из-за нас.
— Так и есть, белый кум, — ответил негр.
Невдалеке раздались громкие вопли, и еще два каймана бросились в воду, яростно колотя по воде хвостами.
Одно из пресмыкающихся, поменьше других, держалось в стороне, забившись среди мангров, которые окаймляли островок; остальные же четверо бросились друг на друга с невероятным ожесточением, разевая свои чудовищные пасти, усеянные могучими зубами.
Они мычали, как разъяренные быки, и страшно колотили хвостами по воде, поднимая вокруг пенящиеся волны.
— Эй, черный кум, объясни, что происходит, — недоумевал Кармо. — Я бы сказал, что они собираются сожрать друг друга.