Страница:
Я поднялся с каменного пола, распрямился и направился к Марку.
— А с этим что делать? —"спросил он, кивая на неподвижного Трезубца.
— Пусть живет, — равнодушно кивнул я.
— А зачем? — удивился Марк.
— У нас же нет проводника! — Я указал на мертвого Таракана. — Этот его заменит, а заодно и просветит, с чего бы это честные контрабандисты стали вдруг якшаться с гвардейцами!
Из Трезубца проводник был что надо. Молчаливый, точный, как система наведения ракет ближнего боя, покладистый. Он, видно, постоянно помнил, как я в одиночку в рукопашной его ребят растанцовывал. Грозные контрабандисты — гроза пограничников и одиноких путников — в паре со мной за барышень шли, которые собственной воли не имеют и гнутся в руках мужчины, точно глина в ладонях скульптора.
Мы без помех выбрались на транспортное полотно, по которому скользили грузовые и легковые автомобили, и зашагали в сторону города.
— Скажи, проводник, наш внешний вид подозрений у аборигенов не вызовет? — спросил я Трезубца.
Тот окинул меня и Крысобоя скептическим взглядом и ответил:
— Я бы избавился на вашем месте от этого…— Он непочтительно ткнул пальцем в «Шершни», которые висели на наших с Марком плечах. — На местное оружие не похоже. Сразу чужое чувствуется. Я бы оставил только пистолеты. Но мне ведь ничего в назначенной точке делать не надо… Что до подозрений — вы их не вызовете, поскольку вооруженные до зубов люди в Домене Броуди встречаются на каждом шагу. Тут разрешено ношение огнестрельного оружия. К тому же здешние общество отличается от Домена Крата. Все лица мужского пола служат крупным семейным кланам. Каждый клан имеет право на собственную армию. Так что подозрений вы не вызовете, а вот внимание к себе привлечете, поскольку у вас нет нашивок принадлежности к какой-нибудь группировке.
Излишне бдительные заинтересуются, но под общий шумок пройдем без проблем…
Преодолев пару километров по транспортному полотну. Трезубец внезапно остановился и вышел на дорогу — прямо под колеса несущемуся в город грузовику.
— Он что, камикадзе? — спросил у меня Крысобой.
— А я почем знаю? Казался нормальным. Грузовик, летевший на Трезубца, притормозил и остановился перед новообращенным гидом. Дверца открылась, и из кабины выглянул недовольный водитель.
— Чего тебе? Совсем борзой — под колеса лезть?! А вот задавил бы тебя, а?!
Трезубец вытащил из кармана бумажник, достал две купюры и показал их водиле.
— Нам нужно к аэродрому в Крыльях, — сказал он.
— Мне, вообще-то, не по пути, — замялся парень, но тут же нашелся: — А, двадцать броуди влево — не крюк! Лезьте в кузов.
Трезубец обернулся к нам, чувствуя, как его спину буравят дула молчаливых до поры до времени автоматов. Он знал, что в любой момент автоматы готовы открыть прицельный огонь в его спину — если он вздумает шутить с нами.
— Мужики, тут нам помощь предлагают! — доложил Трезубец.
От помощи отказываться мы не стали. Забрались в пустой кузов вместе с Трезубцем. Кузов — идеальное место! Подальше от любопытных глаз, чтобы не было лишних вопросов.
Всю дорогу Трезубец молчал и хмурился. По лицу я читал все его тягостные мысли. Грустил наш доблестный контрабандист по потерянным боевым товарищам, а также волновался за свой авторитет, который после пленения мог изрядно пошатнуться…
Дорога заняла несколько часов. Без проблем мы миновали город, обогнув его по кольцевому шоссе, и выбрались на прямую дорогу, которая должна была привести нас к точке посадки «Подсолнуха». Водитель молчал и поднимать стекло, разделяющее кабину и кузов, не торопился: то ли так дорогой увлекся, то ли справедливо посчитал, что совать свой нос в чужие дела не следует…
Трезубец разлегся на деревянных нарах, подложил под голову руки и, казалось, заснул. Марк последовал его примеру.
Я разобрал «Шершень», проверил смазку, наличие патронов в рабочей обойме и количество полных обойм на поясе. Осмотром остался доволен. Половина запаса, с которым я покинул «Арго», была цела, значит, разобраться с Ираклием Пай Давыдовым есть чем. Положив автомат на колени, я смежил глаза и заснул.
…Высокие купола и шпили, розеточные окна и колоннады, площади, устеленные стилизованным булыжником… В воздухе парят птицы… Двойное солнце: багрово-красное, распухшее от старости и важности, и белая, расплывающаяся в световое пятно карлица — неспешно шествуют над старым городом…
Город стар неимоверно… Он возник несколько десятков тысяч лет назад и с тех пор много раз перестраивался, теряя какие-то черты, но сохраняя память о былом…
Город давно стал столицей. Он принимал гостей со звезд. Правительственные делегации со всех концов Галактики слетались сюда. Здесь проходили межпланетные конференции, международные саммиты и встречи глав отдельных стран…
Город был наполнен шумом повседневной жизни. Летали легкие флаеры, скользили автомобили, шествовали по тротуарам пешеходы…
— …Вы слышали, глубокоуважаемый, провинция Крап-ла-драт объявила о своем выходе из империи?
— Куда катится этот мир!..
Мне навстречу шли двое. Один — высокий, мускулистый мужчина в белых одеяниях и с русыми длинными волосами, скрепленными обручем. Подле него шагал, опираясь нарезной посох, низенький старик с лысой головой, но с ясными зелеными глазами.
— Я чувствую, что империя медленно загибается. У нее осталось мало времени. Рука Императора слишком слаба, чтобы контролировать многочисленные провинции. Руководители на местах этим пользуются. Вот и еще одна территория вышла из повиновения — уже восьмая за последнюю неделю! Империя рассыпается! — ворчал русоволосый.
— Боюсь, что это только половина проблемы. Вторая половина — облако, которое медленно выжимает нас из одной звездной системы в другую…— проскрипел старик. Его голос напоминал треск сухих сучьев в озорном костре.
— Ты имеешь в виду звездную эрозию? — печально спросил русоволосый.
— Конечно ее! Она — проклятие Джантшун! Поговаривают, что эрозия — дело рук драгое.
— Вы серьезно ? — спросил молодой.
— Не знаю… Я в эти сказки не верю. Но ведь раньше гибель нашей прародины также считалось сказкой, однако теперь очевидно, что это полная правда! Похоже, мы обречены. Наша цивилизация достигла пика своего развития. Дальше — спад или гибель.
— А вы слышали о том, что несколько десятков лет назад наш прежний Император Скан Джун Таш создал Планету-Мавзолей? — осторожно спросим русоволосый.
— Еще одна легенда? — усомнился старик.
— Не думаю. Говорили, что информация была засекречена, а после смерти Императора ее обнародовали. Еще говорили, что помимо Планеты-Мавзолея, где усыплены семь юношей-посланцев, Император создал засекреченную Библиотеку — что-то похожее на банк ДНК нашей расы и описание технологий, которые нам удалось создать.
— Да бред… — засомневался старик. — Это что же за Библиотека такая?.. В Мавзолей я еще могу поверить. Ну, захотелось знати нашей, чтобы сынки их пережили и показали грядущему, что была-де такая раса Джантшун, а вот Библиотека… Нас же, почитай, только на Джантшун миллиардов сто! А по Галактике сколько?.. Если все ДНК законсервировать, что же за сооружение построить надо!
— ДНК — микроскопических размеров штуковина! — возразил русоволосый.
— А технологии ?
— В закодированном сжатом виде.
— Ну, если так… — с сомнением протянул старик. — Надеюсь, голубокровых и желтокровых в эту самую Библиотеку не запихнули?
— Это вряд ли… Император сам был из краснокровых. Не стал бы он мараться…
Парочка прошла мимо. Старик задел мою ногу посохом, но даже не обратил на это внимания, точно меня не было. Разговор их продолжился, но я ничего больше не слышал.
Я любовался городом — древним свидетелем величия расы Джантшун. Он был обречен. Очень скоро звездная эрозия доберется до него и проглотит, точно кашалот стайку криля, даже не заметив того. И мне стало жалко город. Мне стало жалко людей, которых я видел на улицах его. Мне стало жалко цивилизацию…
Небо превратилось в черную патоку. Облака загустели, обращаясь в желе. Люди хватались за горло, хрипели и кашляли от недостатка кислорода и падали на камни мостовых. Я увидел ребенка, который, оставшись без матери, завыл, словно волк, скалясь на луну, а потом закаркал, точно ворона, и покрылся кровавым потом, выступившим из пор.
Вот она — агония и смерть цивилизации, которую поглотила звездная эрозия, — страшное оружие, цепной пес расы Драгое. За несколько минут, растянувшихся в вечность, люди исчезли. Превратились в груду гниющего мяса, потом в белеющие кости, а потом и их поглотило время.
На голой планете, лишенной всего живого, остались лишь камни и брошенный всеми город. Стройный ряд колонн, которые постепенно рушились, крошились, превращаясь в песок, прах. Мраморные дворцы исчезали во времени. Высотные здания, в которых некогда располагались деловые офисы, представительства крупных компаний — все ожидала погибель.
Но мир продолжал помнить о былом величии. И я мог его вернуть.
Я мог возродить цивилизацию. В моих руках находились все карты. Я мог возродить нашу расу. Ведь на планете Учителя располагалась Библиотека, в которой хранилась вся информация о Первопришедших. Их мощь и слава, процветание и удача…Ключи от Библиотеки были в моих руках. Я сам был ключом к Библиотеке. Все усилия других выкормышей Мавзолея бессмысленны, как стрельба из артиллерийских орудий по мухам. Потому что истину знал лишь я.
Я сел на хрупкую, истонченную тысячелетиями мостовую, сжал голову руками и задумался. Я мог возродить свой народ. И все мое существо призывало меня к этому. Но оставались земляне. Они не переживут воскрешение Джантшун. Они сгинут в грядущей войне. Именно их я обещал привести к победе. И я понял…
Это программа. Задание, записанное в моей голове. Возродиться и перейти на сторону противника, возглавить сопротивление и провалить войну, привести новых властителей Галактики к гибели.
Ужасно…
Я — марионетка, которой управляют через миллионы лет…
Я вел свой народ к возрождению и процветанию…
Но…
Я уже был человеком… Я должен был сопротивляться… Как бы мне ни было жалко и горестно, Джантшун— прошлое, а Земля — настоящее и будущее…
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Автомобиль миновал город, прополз несколько километров по наклонной трассе вверх и выбрался на поверхность скалы. Яркие лучи солнца пробили брезентовый полог и пробудили меня ото сна. Я протер глаза, распрямился и обозрел кузов. Крысобой неподвижно сидел в углу, не сводя напряженного взгляда с Трезубца, который тоже бодрствовал. Сбежать он даже не пытался, хотя у него был шанс. И завладеть оружием не рискнул. Видно, понимал, что для меня хоть вооруженный, хоть невооруженный — просто мишени, которые я могу уничтожить даже голыми руками.
— Сколько еще ехать? — спросил я.
— Через несколько минут будем на месте, — доложил Трезубец.
— Что это за место? Расскажи поподробнее! — потребовал я.
— Так себе. Гниленькое…— Трезубец сморщился, выражая неприязнь. — Там аэродромчик худой имеется. Гражданский. Проблем со входом на территорию не будет — уже давно реальные люди этим аэродромом не пользуются. Посадку совершают корабли дешевых компаний. Система безопасности на соответствующем уровне.
— Как работать будем? — спросил Марк, скосив на меня глаза.
— К «Подсолнуху» пойду я один. Ты останешься с водилой и нашим проводником. Смотри, чтобы никто не смылся. «Шершень» оставлю тебе — я и так справлюсь. Для надежности мы с Трезубцем одежкой махнемся. На месте осмотрюсь. Вряд ли Рената с Давыдовым нас в «Подсолнухе» дожидаются, но какой-нибудь намек, где они, может быть. Нам здесь только Ренату найти надо — и в путь.
— Почему только Ренату, а Библиотека? — удивился Марк, косясь на Трезубца. Но контрабандист явно ничего не понимал в нашем разговоре.
— Обманка. Библиотеки здесь нет. Она в другом месте.
— Почему ты говоришь так уверенно?
— Потому что я знаю, где она.
Новость произвела впечатление. Крысобой посмотрел на меня с подозрением, словно предположил, что о местонахождении Библиотеки я знал с самого начала, а на каменную планету завлек нас исключительно из своей мерзопакостности.
— У нас случилось прозрение, или внезапно включили свет в катакомбах? — ехидно поинтересовался Марк.
— Очень похоже на то, друг мой, — улыбнулся я. — В любом случае, теперь мы знаем, где Библиотека. А эта планета — одна из нескольких десятков термофоров.
— Термофоров? — хмуро переспросил Марк.
— Ну, искусственно измененные планеты. Планеты-обманки создавали когда-то как аттракционы, парки развлечений, туристические зоны. Когда Библиотеку маскировали, именно их подбросили Ушедшим Из Мира. Наши предки знали об их способности хранить ненужную информацию о жизни Галактики бесконечно долгое время. Вот и дали им дезу. А истину знаю только я.
— И где находится Библиотека? — спросил Марк.
— На планете моего учителя, — ответил я туманно.
— Что за планета такая? — недовольно пробурчал Марк.
— Скоро увидишь, — не пожелал я раскрыть все карты. — Трезубец, подскажи, милый, как мне попасть в этот сектор?
Я показал ему сканер. Контрабандист оживился:
— Судя по местоположению, это восьмой терминал. Восьмая, соответственно, посадочная площадка.
— Как туда попасть? Трезубец ухмыльнулся:
— Я тебе что, радарами или Пресветлый? Откуда мне знать?.. Сообразишь на месте.
Я зловеще ухмыльнулся и процедил сквозь зубы:
— Раздевайся, дорогуша.
Трезубец стянул с себя куртку, сбросил рубаху, снял джинсы и смотал с головы бандану. Я сбросил свою одежду и переоблачился. Тряпки Трезубца надевать не хотелось. Во-первых, они не внушали мне доверия в плане чистоты. Во-вторых, стиль был явно не мой. Наконец, я опасался, что в подобном прикиде меня примут за контрабандиста. А это чревато. Я должен быть незаметным и незначительным. Чтобы у тех, кто увидит меня, в памяти остался лишь, серый блик, безликая тень, промелькнувшая на периферии восприятия и не оставившая следа.
«Шершень» пришлось оставить Крысобою на сохранение. Из оружия — верный «Змей» на запястье (я подзарядил его на борту «Арго») и пистолет «Питон», конфискованный у Трезубца. У него же я обнаружил компактный «Игл» на два заряда. Маловато, конечно, но все лучше, чем ничего… Рассовав оружие по карманам, успокоился и принялся ждать.
Через несколько минут автомобиль остановился. Хлопнула дверь кабины, раздались шаги, и в кузов заглянул водила.
— Ну, все. Приехали.
В его лицо уставилось дуло «Шершня».
— Поднимайся, — предложил Марк. — Составь нам компанию. А то скучно как-то.
Водитель раскрыл рот и покорно полез в кузов. Крысобой с ним не церемонился. Приложил прикладом «Шершня» по шее, затем связал его собственными рубашкой и брюками.
— Ну, пошел…— пробормотал я, спрыгивая на землю.
— Жду тебя. Все будет отлично! — напутствовал меня Крысобой.
Закрыв полог, я развернулся и направился к аэровокзалу — маленькому стеклянному двухэтажному зданию, более всего напоминавшему коробку стандартного полевого пищевого синтезатора, который входил в комплект обмундирования солдат на Амбере, где мне довелось уже во второй моей жизни побывать в должности полкового капеллана.
Спокойно и уверенно я протопал по бетонной дороге, добрался до дверей вокзала. Они услужливо разъехались, и я вошел внутрь.
Первый этаж — зал ожидания… Огромное табло прибытия и отправления, индивидуальные кабинки для отдыха с жерлами кредитоприемников… Оплатив необходимое время и введя нужные параметры, в такой кабинке можно было насладиться сном, пообщаться с девушкой, выпить чашку кофе или чаю, прохладительные напитки и даже получить в ограниченном количестве алкоголь.
Если это старый аэровокзал, то что же из себя представляют современные? Здесь имелась гостиница: в каждом номере — помимо кровати, рабочего кабинета, телевизора, душа и крохотной кухни — еще и бассейн на пять метров, индивидуальная массажистка, владеющая особенностями интимного массажа (как я успел узнать, проституция на планете была узаконена), и индивидуальный лифт, поднимающий постояльца прямиком в пассажирское кресло самолета!
Пройдя зал ожидания, я приблизился к голографической схеме вокзала и без труда нашел восьмой терминал. Но чтобы туда попасть, требовалось пройти полицейский кордон и пост охраны вокзала. Восьмой терминал был специфическим. Там содержали только частные самолеты, промышлявшие коммерческим извозом, и личные самолеты местных богатеев.
И это бедный вокзал?.. Трезубец мне явно что-то недоговорил. Что? Откуда ожидать подвоха?
Не вдаваясь в долгие размышления, я направился к восьмому терминалу, готовя себя к встрече с полицией и с местной службой охраны. Как подсказывал опыт, последние куда хуже, чем все сотрудники служб безопасности и копы, вместе взятые. Охранники обычно существа недалекие и малость тупоумные, что затрудняет процесс общения с ними.
На полицейском посту никого не было. Голубой барьер, стопки разложенных листов, сканер личности, компьютер — и ни одной живой души. Я проскочил барьер и направился по длинному стеклянному коридору к летному полю, размышляя на ходу. Если копов нет на месте, значит, это кому-то нужно, но кому? Чуял, что иду прямиком в ловушку, но ни шага назад не сделал. Потому что мне нужна была Рената…
Приблизившись к посту охраны, я, не замеченный никем, прошел на посадочную площадку. Четыре охранника, крутившиеся возле стойки, были так увлечены беседой, что мое появление прозевали. Я даже почувствовал обиду и твердо уверился в том, что ломлюсь, как волк по флажкам, в западню. Стал осторожно осматриваться по сторонам, ожидая увидеть блеск оружейных дул.
Выйдя на бетонную посадочную полосу, сразу обнаружил впереди себя «Подсолнух». Он стоял неподвижный и опустошенный. Я чувствовал, что внутри него никого нет. Я достиг цели — нашел «Подсолнух». Но где Рената? Где Давыдов?..
Тяжелым армейским шагом я направился к кораблю. На борт попасть не надеялся: наверняка перед уходом Ираклий Пай заблокировал люк. Но не проверить нельзя — я хотел увидеть все своими глазами.
С каждым шагом я чувствовал нарастающую опасность. Так в майский день черные тучи заволакивают небо, потом налетает ветер, лупит по стеклам одинокой хижины и, испробовав все возможности, начинает бомбардировку градом…
До «Подсолнуха» оставалось метров десять, когда ощущение опасности усилилось до предела. И я увидел, откуда она исходит. На посадочной площадке показались легкие кары, полные вооруженных людей. Я перешел на бег. В любом случае нужно добраться до «Подсолнуха» и убедиться, что в нем никого нет.
Последние четыре метра… Кары останавливаются… Я ускоряюсь…
Из каров прыгают солдаты, вооруженные автоматами, и зажимают «Подсолнух» в кольцо.
Вот и стальной борт «Подсолнуха». Рука скользит по кодовому замку, набирая комбинацию, которую я запомнил, еще находясь на «Громовержце»…
К моему удивлению, стальной люк плавно провалился внутрь корабля, выпуская посадочную лестницу, и я, взлетев по ней, оказался внутри. В мое лицо смотрели несколько десятков автоматных дул. Я — в логове врага, потому что сам избрал этот путь. Множество незнакомых мне военных. Но одного я узнал: Ираклий Пай Давыдов собственной персоной! Он злобно ухмылялся, держа меня на мушке пистолета.
— Итак, господин Русс, добро пожаловать! Вы арестованы! — произнес он.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
— Что ты сделал с Ренатой? — В моем голосе звенел металл.
— По-моему, ты несколько не в том положении, чтобы показывать свой характер! — ехидно сказал Ираклий Пай.
— Что ты сделал с Ренатой? — повторил я. Ираклий Пай был не в настроении продолжать разговор.
— Взять его! — скомандовал он.
Время остановилось для меня. Вернее, оно продолжало течь, но по какому-то неведомому ни мне, ни окружающим закону. Я оказался среди восковых фигур, которые возмечтали о свободе. Они медленно шевелили руками с зажатыми в них автоматами. Из их дул вырывался огонь и выплескивался свинец, но пули не причиняли мне вреда. Они проплывали мимо — величественно, точно стая кашалотов. Я легко миновал их.
Для окружающих я превратился в смерч. Они не могли разобрать ни моих рук, ни ног. Вихрь обрушился на них, ломая им кости.
Несколько секунд — и все было кончено. Корчившиеся тела на полу. Ни одного мертвого — я ведь никого не убивал. Ну, чем провинились солдаты, если родина отправила их содействовать негодяю?..
Целым и невредимым остался только Ираклий Пай Давыдов. Наглая ухмылка сползла с его лица. Снаружи находилось несколько десятков бойцов, но они были далеко и не могли помочь попавшему впросак Давыдову.
— Думаю, нам стоит поговорить, — предложил он. Я молчал. Просто надвигался на него, неумолимый, как возмездие.
— Мы с тобой разумные люди, Русс. Какие могут быть между нами разногласия? Тебе нужна твоя девка, так она…
— Не называй ее девкой! — рявкнул я, впечатывая кулак в его физиономию.
И тут случилось чудо: Ираклий Пай проворно увернулся от моего кулака, поднырнул под него и провел удар по ребрам! Удар настолько сильный, что перехватило дыхание… Я захлопал ртом, словно рыба, вытащенная на берег.
Давыдов преобразился.
— Не ожидал? — злобно поинтересовался он.
Я наполнил легкие воздухом и бросился в бой. Мои руки превратились в мельницу, нанося беспощадные удары, но Ираклий Пай с легкостью уклонялся от них, парировал и пытался контратаковать. Я чувствовал, что еще несколько минут — и я превращусь в фарш. Я не мог поверить, но Ираклий Пай был много сильнее меня!
«Измененный…» — мелькнула догадка.
Да, он был Измененным — существом людского происхождения со встроенными способностями джантшун. Продукт гоевинского конвейера. Мне не победить его в поединке…
Отступив на несколько шагов, я остановился. Ираклий Пай замер, переводя дыхание. Для него сражение со мной тоже не было детской забавой: сказалась нечеловеческая нагрузка. Он тяжело дышал, утирая со лба пот.
— Значит, ты торговец? — саркастически спросил я. — Неприметный такой посредник?
— Именно так! — злобно ухмыльнувшись, подтвердил Давыдов.
Победить его мне в рукопашной невмоготу. А почему бы не воспользоваться тяжелыми подручными средствами?
Я сжал руку в кулак, напрягая запястье, и «Змей» сорвался с места. Развернулся в полную длину и ужалил Давыдова. Рука, протянутая ко мне, в мгновение превратилась в головешку. Глаза Ираклия Пая распухли от боли, из них брызнули слезы. Раздался вопль. Он схватился здоровой рукой за сожженную и согнулся пополам.
— Ну что, господин торговец, скажешь мне, где Рената, или тебя заживо сжечь? — язвительно поинтересовался я.
Ираклий Пай не мог говорить. Он лишь скулил и давился слезами. Но, когда мимо его лица промелькнуло пламя «Змея», он зачастил:
— Здесь она… Здесь она… Здесь она … Здесь…
Я ткнул его пальцем в точку сна на шее. Давыдов резко обмяк и состыковался с полом.
Мне предстоял тщательный осмотр корабля, пока пехотинцы не решились на штурм. Первым делом я заглянул в капитанскую рубку, но здесь, как и следовало ожидать, было пусто. Я прошелся по каютам и кубрикам — нигде не было ни одной живой души. То ли Ираклий Пай обманул меня, то ли Рената внезапно обнаружила в себе дар невидимости… В обман со стороны Давыдова мне не верилось: не может человек с обугленной рукой лгать, ожидая, когда его голова превратится в пепелище… Впрочем, я не унывал: еще далеко не все помещения корабля мне удалось обследовать.
Я заглянул на камбуз. Кроме контейнеров для быстрой пищи и аппаратуры — никого… Туалеты — пусто… Навигационный отсек — никого.
Открыв люк, стал спускаться в машинный отсек. Преодолев половину железной лестницы, я услышал нечеловеческий вой. Такой мог издавать волк, гиена с планеты Мршан или, на худой конец, человек, которому по живому пилили руку!
Я оттолкнулся от лестницы и остаток пути преодолел по воздуху. Приземлившись на пол, ринулся на звук. Миновав три машинных отсека, выскочил в галерею подсобных помещений. Остановился. Прислушался. Вой усилился. Звук шел из-за одной из дверей. Я стал по очереди распахивать их и за четвертой нашел Ренату.
Музыкантская в силовых наручниках лежала на грязном полу. Рот ее был свободен. Глаза смотрели безумно в потолок. Она выла.
Я склонился над Ренатой. Судя по ее взгляду, ее кто-то обколол. На локтевых сгибах были следы от инъекций. Привести Музыкантскую в сознание сразу не представлялось возможным. Значит, выход один…
Я взвалил ее на плечо и двинулся назад. Выбравшись из машинного сектора, перешел в рубку управления и сгрузил Ренату на диван. Теперь предстояло нейтрализовать солдатню, что взяла «Подсолнух» в кольцо, а также решить вопрос с «Арго».
— А с этим что делать? —"спросил он, кивая на неподвижного Трезубца.
— Пусть живет, — равнодушно кивнул я.
— А зачем? — удивился Марк.
— У нас же нет проводника! — Я указал на мертвого Таракана. — Этот его заменит, а заодно и просветит, с чего бы это честные контрабандисты стали вдруг якшаться с гвардейцами!
Из Трезубца проводник был что надо. Молчаливый, точный, как система наведения ракет ближнего боя, покладистый. Он, видно, постоянно помнил, как я в одиночку в рукопашной его ребят растанцовывал. Грозные контрабандисты — гроза пограничников и одиноких путников — в паре со мной за барышень шли, которые собственной воли не имеют и гнутся в руках мужчины, точно глина в ладонях скульптора.
Мы без помех выбрались на транспортное полотно, по которому скользили грузовые и легковые автомобили, и зашагали в сторону города.
— Скажи, проводник, наш внешний вид подозрений у аборигенов не вызовет? — спросил я Трезубца.
Тот окинул меня и Крысобоя скептическим взглядом и ответил:
— Я бы избавился на вашем месте от этого…— Он непочтительно ткнул пальцем в «Шершни», которые висели на наших с Марком плечах. — На местное оружие не похоже. Сразу чужое чувствуется. Я бы оставил только пистолеты. Но мне ведь ничего в назначенной точке делать не надо… Что до подозрений — вы их не вызовете, поскольку вооруженные до зубов люди в Домене Броуди встречаются на каждом шагу. Тут разрешено ношение огнестрельного оружия. К тому же здешние общество отличается от Домена Крата. Все лица мужского пола служат крупным семейным кланам. Каждый клан имеет право на собственную армию. Так что подозрений вы не вызовете, а вот внимание к себе привлечете, поскольку у вас нет нашивок принадлежности к какой-нибудь группировке.
Излишне бдительные заинтересуются, но под общий шумок пройдем без проблем…
Преодолев пару километров по транспортному полотну. Трезубец внезапно остановился и вышел на дорогу — прямо под колеса несущемуся в город грузовику.
— Он что, камикадзе? — спросил у меня Крысобой.
— А я почем знаю? Казался нормальным. Грузовик, летевший на Трезубца, притормозил и остановился перед новообращенным гидом. Дверца открылась, и из кабины выглянул недовольный водитель.
— Чего тебе? Совсем борзой — под колеса лезть?! А вот задавил бы тебя, а?!
Трезубец вытащил из кармана бумажник, достал две купюры и показал их водиле.
— Нам нужно к аэродрому в Крыльях, — сказал он.
— Мне, вообще-то, не по пути, — замялся парень, но тут же нашелся: — А, двадцать броуди влево — не крюк! Лезьте в кузов.
Трезубец обернулся к нам, чувствуя, как его спину буравят дула молчаливых до поры до времени автоматов. Он знал, что в любой момент автоматы готовы открыть прицельный огонь в его спину — если он вздумает шутить с нами.
— Мужики, тут нам помощь предлагают! — доложил Трезубец.
От помощи отказываться мы не стали. Забрались в пустой кузов вместе с Трезубцем. Кузов — идеальное место! Подальше от любопытных глаз, чтобы не было лишних вопросов.
Всю дорогу Трезубец молчал и хмурился. По лицу я читал все его тягостные мысли. Грустил наш доблестный контрабандист по потерянным боевым товарищам, а также волновался за свой авторитет, который после пленения мог изрядно пошатнуться…
Дорога заняла несколько часов. Без проблем мы миновали город, обогнув его по кольцевому шоссе, и выбрались на прямую дорогу, которая должна была привести нас к точке посадки «Подсолнуха». Водитель молчал и поднимать стекло, разделяющее кабину и кузов, не торопился: то ли так дорогой увлекся, то ли справедливо посчитал, что совать свой нос в чужие дела не следует…
Трезубец разлегся на деревянных нарах, подложил под голову руки и, казалось, заснул. Марк последовал его примеру.
Я разобрал «Шершень», проверил смазку, наличие патронов в рабочей обойме и количество полных обойм на поясе. Осмотром остался доволен. Половина запаса, с которым я покинул «Арго», была цела, значит, разобраться с Ираклием Пай Давыдовым есть чем. Положив автомат на колени, я смежил глаза и заснул.
…Высокие купола и шпили, розеточные окна и колоннады, площади, устеленные стилизованным булыжником… В воздухе парят птицы… Двойное солнце: багрово-красное, распухшее от старости и важности, и белая, расплывающаяся в световое пятно карлица — неспешно шествуют над старым городом…
Город стар неимоверно… Он возник несколько десятков тысяч лет назад и с тех пор много раз перестраивался, теряя какие-то черты, но сохраняя память о былом…
Город давно стал столицей. Он принимал гостей со звезд. Правительственные делегации со всех концов Галактики слетались сюда. Здесь проходили межпланетные конференции, международные саммиты и встречи глав отдельных стран…
Город был наполнен шумом повседневной жизни. Летали легкие флаеры, скользили автомобили, шествовали по тротуарам пешеходы…
— …Вы слышали, глубокоуважаемый, провинция Крап-ла-драт объявила о своем выходе из империи?
— Куда катится этот мир!..
Мне навстречу шли двое. Один — высокий, мускулистый мужчина в белых одеяниях и с русыми длинными волосами, скрепленными обручем. Подле него шагал, опираясь нарезной посох, низенький старик с лысой головой, но с ясными зелеными глазами.
— Я чувствую, что империя медленно загибается. У нее осталось мало времени. Рука Императора слишком слаба, чтобы контролировать многочисленные провинции. Руководители на местах этим пользуются. Вот и еще одна территория вышла из повиновения — уже восьмая за последнюю неделю! Империя рассыпается! — ворчал русоволосый.
— Боюсь, что это только половина проблемы. Вторая половина — облако, которое медленно выжимает нас из одной звездной системы в другую…— проскрипел старик. Его голос напоминал треск сухих сучьев в озорном костре.
— Ты имеешь в виду звездную эрозию? — печально спросил русоволосый.
— Конечно ее! Она — проклятие Джантшун! Поговаривают, что эрозия — дело рук драгое.
— Вы серьезно ? — спросил молодой.
— Не знаю… Я в эти сказки не верю. Но ведь раньше гибель нашей прародины также считалось сказкой, однако теперь очевидно, что это полная правда! Похоже, мы обречены. Наша цивилизация достигла пика своего развития. Дальше — спад или гибель.
— А вы слышали о том, что несколько десятков лет назад наш прежний Император Скан Джун Таш создал Планету-Мавзолей? — осторожно спросим русоволосый.
— Еще одна легенда? — усомнился старик.
— Не думаю. Говорили, что информация была засекречена, а после смерти Императора ее обнародовали. Еще говорили, что помимо Планеты-Мавзолея, где усыплены семь юношей-посланцев, Император создал засекреченную Библиотеку — что-то похожее на банк ДНК нашей расы и описание технологий, которые нам удалось создать.
— Да бред… — засомневался старик. — Это что же за Библиотека такая?.. В Мавзолей я еще могу поверить. Ну, захотелось знати нашей, чтобы сынки их пережили и показали грядущему, что была-де такая раса Джантшун, а вот Библиотека… Нас же, почитай, только на Джантшун миллиардов сто! А по Галактике сколько?.. Если все ДНК законсервировать, что же за сооружение построить надо!
— ДНК — микроскопических размеров штуковина! — возразил русоволосый.
— А технологии ?
— В закодированном сжатом виде.
— Ну, если так… — с сомнением протянул старик. — Надеюсь, голубокровых и желтокровых в эту самую Библиотеку не запихнули?
— Это вряд ли… Император сам был из краснокровых. Не стал бы он мараться…
Парочка прошла мимо. Старик задел мою ногу посохом, но даже не обратил на это внимания, точно меня не было. Разговор их продолжился, но я ничего больше не слышал.
Я любовался городом — древним свидетелем величия расы Джантшун. Он был обречен. Очень скоро звездная эрозия доберется до него и проглотит, точно кашалот стайку криля, даже не заметив того. И мне стало жалко город. Мне стало жалко людей, которых я видел на улицах его. Мне стало жалко цивилизацию…
Небо превратилось в черную патоку. Облака загустели, обращаясь в желе. Люди хватались за горло, хрипели и кашляли от недостатка кислорода и падали на камни мостовых. Я увидел ребенка, который, оставшись без матери, завыл, словно волк, скалясь на луну, а потом закаркал, точно ворона, и покрылся кровавым потом, выступившим из пор.
Вот она — агония и смерть цивилизации, которую поглотила звездная эрозия, — страшное оружие, цепной пес расы Драгое. За несколько минут, растянувшихся в вечность, люди исчезли. Превратились в груду гниющего мяса, потом в белеющие кости, а потом и их поглотило время.
На голой планете, лишенной всего живого, остались лишь камни и брошенный всеми город. Стройный ряд колонн, которые постепенно рушились, крошились, превращаясь в песок, прах. Мраморные дворцы исчезали во времени. Высотные здания, в которых некогда располагались деловые офисы, представительства крупных компаний — все ожидала погибель.
Но мир продолжал помнить о былом величии. И я мог его вернуть.
Я мог возродить цивилизацию. В моих руках находились все карты. Я мог возродить нашу расу. Ведь на планете Учителя располагалась Библиотека, в которой хранилась вся информация о Первопришедших. Их мощь и слава, процветание и удача…Ключи от Библиотеки были в моих руках. Я сам был ключом к Библиотеке. Все усилия других выкормышей Мавзолея бессмысленны, как стрельба из артиллерийских орудий по мухам. Потому что истину знал лишь я.
Я сел на хрупкую, истонченную тысячелетиями мостовую, сжал голову руками и задумался. Я мог возродить свой народ. И все мое существо призывало меня к этому. Но оставались земляне. Они не переживут воскрешение Джантшун. Они сгинут в грядущей войне. Именно их я обещал привести к победе. И я понял…
Это программа. Задание, записанное в моей голове. Возродиться и перейти на сторону противника, возглавить сопротивление и провалить войну, привести новых властителей Галактики к гибели.
Ужасно…
Я — марионетка, которой управляют через миллионы лет…
Я вел свой народ к возрождению и процветанию…
Но…
Я уже был человеком… Я должен был сопротивляться… Как бы мне ни было жалко и горестно, Джантшун— прошлое, а Земля — настоящее и будущее…
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Я играю в войну
С теми, кто спит по ночам.
Играю в войну.
Эй, как эта игра вам!
Огонь!
К. Кинчев
Автомобиль миновал город, прополз несколько километров по наклонной трассе вверх и выбрался на поверхность скалы. Яркие лучи солнца пробили брезентовый полог и пробудили меня ото сна. Я протер глаза, распрямился и обозрел кузов. Крысобой неподвижно сидел в углу, не сводя напряженного взгляда с Трезубца, который тоже бодрствовал. Сбежать он даже не пытался, хотя у него был шанс. И завладеть оружием не рискнул. Видно, понимал, что для меня хоть вооруженный, хоть невооруженный — просто мишени, которые я могу уничтожить даже голыми руками.
— Сколько еще ехать? — спросил я.
— Через несколько минут будем на месте, — доложил Трезубец.
— Что это за место? Расскажи поподробнее! — потребовал я.
— Так себе. Гниленькое…— Трезубец сморщился, выражая неприязнь. — Там аэродромчик худой имеется. Гражданский. Проблем со входом на территорию не будет — уже давно реальные люди этим аэродромом не пользуются. Посадку совершают корабли дешевых компаний. Система безопасности на соответствующем уровне.
— Как работать будем? — спросил Марк, скосив на меня глаза.
— К «Подсолнуху» пойду я один. Ты останешься с водилой и нашим проводником. Смотри, чтобы никто не смылся. «Шершень» оставлю тебе — я и так справлюсь. Для надежности мы с Трезубцем одежкой махнемся. На месте осмотрюсь. Вряд ли Рената с Давыдовым нас в «Подсолнухе» дожидаются, но какой-нибудь намек, где они, может быть. Нам здесь только Ренату найти надо — и в путь.
— Почему только Ренату, а Библиотека? — удивился Марк, косясь на Трезубца. Но контрабандист явно ничего не понимал в нашем разговоре.
— Обманка. Библиотеки здесь нет. Она в другом месте.
— Почему ты говоришь так уверенно?
— Потому что я знаю, где она.
Новость произвела впечатление. Крысобой посмотрел на меня с подозрением, словно предположил, что о местонахождении Библиотеки я знал с самого начала, а на каменную планету завлек нас исключительно из своей мерзопакостности.
— У нас случилось прозрение, или внезапно включили свет в катакомбах? — ехидно поинтересовался Марк.
— Очень похоже на то, друг мой, — улыбнулся я. — В любом случае, теперь мы знаем, где Библиотека. А эта планета — одна из нескольких десятков термофоров.
— Термофоров? — хмуро переспросил Марк.
— Ну, искусственно измененные планеты. Планеты-обманки создавали когда-то как аттракционы, парки развлечений, туристические зоны. Когда Библиотеку маскировали, именно их подбросили Ушедшим Из Мира. Наши предки знали об их способности хранить ненужную информацию о жизни Галактики бесконечно долгое время. Вот и дали им дезу. А истину знаю только я.
— И где находится Библиотека? — спросил Марк.
— На планете моего учителя, — ответил я туманно.
— Что за планета такая? — недовольно пробурчал Марк.
— Скоро увидишь, — не пожелал я раскрыть все карты. — Трезубец, подскажи, милый, как мне попасть в этот сектор?
Я показал ему сканер. Контрабандист оживился:
— Судя по местоположению, это восьмой терминал. Восьмая, соответственно, посадочная площадка.
— Как туда попасть? Трезубец ухмыльнулся:
— Я тебе что, радарами или Пресветлый? Откуда мне знать?.. Сообразишь на месте.
Я зловеще ухмыльнулся и процедил сквозь зубы:
— Раздевайся, дорогуша.
Трезубец стянул с себя куртку, сбросил рубаху, снял джинсы и смотал с головы бандану. Я сбросил свою одежду и переоблачился. Тряпки Трезубца надевать не хотелось. Во-первых, они не внушали мне доверия в плане чистоты. Во-вторых, стиль был явно не мой. Наконец, я опасался, что в подобном прикиде меня примут за контрабандиста. А это чревато. Я должен быть незаметным и незначительным. Чтобы у тех, кто увидит меня, в памяти остался лишь, серый блик, безликая тень, промелькнувшая на периферии восприятия и не оставившая следа.
«Шершень» пришлось оставить Крысобою на сохранение. Из оружия — верный «Змей» на запястье (я подзарядил его на борту «Арго») и пистолет «Питон», конфискованный у Трезубца. У него же я обнаружил компактный «Игл» на два заряда. Маловато, конечно, но все лучше, чем ничего… Рассовав оружие по карманам, успокоился и принялся ждать.
Через несколько минут автомобиль остановился. Хлопнула дверь кабины, раздались шаги, и в кузов заглянул водила.
— Ну, все. Приехали.
В его лицо уставилось дуло «Шершня».
— Поднимайся, — предложил Марк. — Составь нам компанию. А то скучно как-то.
Водитель раскрыл рот и покорно полез в кузов. Крысобой с ним не церемонился. Приложил прикладом «Шершня» по шее, затем связал его собственными рубашкой и брюками.
— Ну, пошел…— пробормотал я, спрыгивая на землю.
— Жду тебя. Все будет отлично! — напутствовал меня Крысобой.
Закрыв полог, я развернулся и направился к аэровокзалу — маленькому стеклянному двухэтажному зданию, более всего напоминавшему коробку стандартного полевого пищевого синтезатора, который входил в комплект обмундирования солдат на Амбере, где мне довелось уже во второй моей жизни побывать в должности полкового капеллана.
Спокойно и уверенно я протопал по бетонной дороге, добрался до дверей вокзала. Они услужливо разъехались, и я вошел внутрь.
Первый этаж — зал ожидания… Огромное табло прибытия и отправления, индивидуальные кабинки для отдыха с жерлами кредитоприемников… Оплатив необходимое время и введя нужные параметры, в такой кабинке можно было насладиться сном, пообщаться с девушкой, выпить чашку кофе или чаю, прохладительные напитки и даже получить в ограниченном количестве алкоголь.
Если это старый аэровокзал, то что же из себя представляют современные? Здесь имелась гостиница: в каждом номере — помимо кровати, рабочего кабинета, телевизора, душа и крохотной кухни — еще и бассейн на пять метров, индивидуальная массажистка, владеющая особенностями интимного массажа (как я успел узнать, проституция на планете была узаконена), и индивидуальный лифт, поднимающий постояльца прямиком в пассажирское кресло самолета!
Пройдя зал ожидания, я приблизился к голографической схеме вокзала и без труда нашел восьмой терминал. Но чтобы туда попасть, требовалось пройти полицейский кордон и пост охраны вокзала. Восьмой терминал был специфическим. Там содержали только частные самолеты, промышлявшие коммерческим извозом, и личные самолеты местных богатеев.
И это бедный вокзал?.. Трезубец мне явно что-то недоговорил. Что? Откуда ожидать подвоха?
Не вдаваясь в долгие размышления, я направился к восьмому терминалу, готовя себя к встрече с полицией и с местной службой охраны. Как подсказывал опыт, последние куда хуже, чем все сотрудники служб безопасности и копы, вместе взятые. Охранники обычно существа недалекие и малость тупоумные, что затрудняет процесс общения с ними.
На полицейском посту никого не было. Голубой барьер, стопки разложенных листов, сканер личности, компьютер — и ни одной живой души. Я проскочил барьер и направился по длинному стеклянному коридору к летному полю, размышляя на ходу. Если копов нет на месте, значит, это кому-то нужно, но кому? Чуял, что иду прямиком в ловушку, но ни шага назад не сделал. Потому что мне нужна была Рената…
Приблизившись к посту охраны, я, не замеченный никем, прошел на посадочную площадку. Четыре охранника, крутившиеся возле стойки, были так увлечены беседой, что мое появление прозевали. Я даже почувствовал обиду и твердо уверился в том, что ломлюсь, как волк по флажкам, в западню. Стал осторожно осматриваться по сторонам, ожидая увидеть блеск оружейных дул.
Выйдя на бетонную посадочную полосу, сразу обнаружил впереди себя «Подсолнух». Он стоял неподвижный и опустошенный. Я чувствовал, что внутри него никого нет. Я достиг цели — нашел «Подсолнух». Но где Рената? Где Давыдов?..
Тяжелым армейским шагом я направился к кораблю. На борт попасть не надеялся: наверняка перед уходом Ираклий Пай заблокировал люк. Но не проверить нельзя — я хотел увидеть все своими глазами.
С каждым шагом я чувствовал нарастающую опасность. Так в майский день черные тучи заволакивают небо, потом налетает ветер, лупит по стеклам одинокой хижины и, испробовав все возможности, начинает бомбардировку градом…
До «Подсолнуха» оставалось метров десять, когда ощущение опасности усилилось до предела. И я увидел, откуда она исходит. На посадочной площадке показались легкие кары, полные вооруженных людей. Я перешел на бег. В любом случае нужно добраться до «Подсолнуха» и убедиться, что в нем никого нет.
Последние четыре метра… Кары останавливаются… Я ускоряюсь…
Из каров прыгают солдаты, вооруженные автоматами, и зажимают «Подсолнух» в кольцо.
Вот и стальной борт «Подсолнуха». Рука скользит по кодовому замку, набирая комбинацию, которую я запомнил, еще находясь на «Громовержце»…
К моему удивлению, стальной люк плавно провалился внутрь корабля, выпуская посадочную лестницу, и я, взлетев по ней, оказался внутри. В мое лицо смотрели несколько десятков автоматных дул. Я — в логове врага, потому что сам избрал этот путь. Множество незнакомых мне военных. Но одного я узнал: Ираклий Пай Давыдов собственной персоной! Он злобно ухмылялся, держа меня на мушке пистолета.
— Итак, господин Русс, добро пожаловать! Вы арестованы! — произнес он.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Считайте всех людей честными людьми, но живите с ними так, как если б они были мошенниками.
Д. Мазарини
— Что ты сделал с Ренатой? — В моем голосе звенел металл.
— По-моему, ты несколько не в том положении, чтобы показывать свой характер! — ехидно сказал Ираклий Пай.
— Что ты сделал с Ренатой? — повторил я. Ираклий Пай был не в настроении продолжать разговор.
— Взять его! — скомандовал он.
Время остановилось для меня. Вернее, оно продолжало течь, но по какому-то неведомому ни мне, ни окружающим закону. Я оказался среди восковых фигур, которые возмечтали о свободе. Они медленно шевелили руками с зажатыми в них автоматами. Из их дул вырывался огонь и выплескивался свинец, но пули не причиняли мне вреда. Они проплывали мимо — величественно, точно стая кашалотов. Я легко миновал их.
Для окружающих я превратился в смерч. Они не могли разобрать ни моих рук, ни ног. Вихрь обрушился на них, ломая им кости.
Несколько секунд — и все было кончено. Корчившиеся тела на полу. Ни одного мертвого — я ведь никого не убивал. Ну, чем провинились солдаты, если родина отправила их содействовать негодяю?..
Целым и невредимым остался только Ираклий Пай Давыдов. Наглая ухмылка сползла с его лица. Снаружи находилось несколько десятков бойцов, но они были далеко и не могли помочь попавшему впросак Давыдову.
— Думаю, нам стоит поговорить, — предложил он. Я молчал. Просто надвигался на него, неумолимый, как возмездие.
— Мы с тобой разумные люди, Русс. Какие могут быть между нами разногласия? Тебе нужна твоя девка, так она…
— Не называй ее девкой! — рявкнул я, впечатывая кулак в его физиономию.
И тут случилось чудо: Ираклий Пай проворно увернулся от моего кулака, поднырнул под него и провел удар по ребрам! Удар настолько сильный, что перехватило дыхание… Я захлопал ртом, словно рыба, вытащенная на берег.
Давыдов преобразился.
— Не ожидал? — злобно поинтересовался он.
Я наполнил легкие воздухом и бросился в бой. Мои руки превратились в мельницу, нанося беспощадные удары, но Ираклий Пай с легкостью уклонялся от них, парировал и пытался контратаковать. Я чувствовал, что еще несколько минут — и я превращусь в фарш. Я не мог поверить, но Ираклий Пай был много сильнее меня!
«Измененный…» — мелькнула догадка.
Да, он был Измененным — существом людского происхождения со встроенными способностями джантшун. Продукт гоевинского конвейера. Мне не победить его в поединке…
Отступив на несколько шагов, я остановился. Ираклий Пай замер, переводя дыхание. Для него сражение со мной тоже не было детской забавой: сказалась нечеловеческая нагрузка. Он тяжело дышал, утирая со лба пот.
— Значит, ты торговец? — саркастически спросил я. — Неприметный такой посредник?
— Именно так! — злобно ухмыльнувшись, подтвердил Давыдов.
Победить его мне в рукопашной невмоготу. А почему бы не воспользоваться тяжелыми подручными средствами?
Я сжал руку в кулак, напрягая запястье, и «Змей» сорвался с места. Развернулся в полную длину и ужалил Давыдова. Рука, протянутая ко мне, в мгновение превратилась в головешку. Глаза Ираклия Пая распухли от боли, из них брызнули слезы. Раздался вопль. Он схватился здоровой рукой за сожженную и согнулся пополам.
— Ну что, господин торговец, скажешь мне, где Рената, или тебя заживо сжечь? — язвительно поинтересовался я.
Ираклий Пай не мог говорить. Он лишь скулил и давился слезами. Но, когда мимо его лица промелькнуло пламя «Змея», он зачастил:
— Здесь она… Здесь она… Здесь она … Здесь…
Я ткнул его пальцем в точку сна на шее. Давыдов резко обмяк и состыковался с полом.
Мне предстоял тщательный осмотр корабля, пока пехотинцы не решились на штурм. Первым делом я заглянул в капитанскую рубку, но здесь, как и следовало ожидать, было пусто. Я прошелся по каютам и кубрикам — нигде не было ни одной живой души. То ли Ираклий Пай обманул меня, то ли Рената внезапно обнаружила в себе дар невидимости… В обман со стороны Давыдова мне не верилось: не может человек с обугленной рукой лгать, ожидая, когда его голова превратится в пепелище… Впрочем, я не унывал: еще далеко не все помещения корабля мне удалось обследовать.
Я заглянул на камбуз. Кроме контейнеров для быстрой пищи и аппаратуры — никого… Туалеты — пусто… Навигационный отсек — никого.
Открыв люк, стал спускаться в машинный отсек. Преодолев половину железной лестницы, я услышал нечеловеческий вой. Такой мог издавать волк, гиена с планеты Мршан или, на худой конец, человек, которому по живому пилили руку!
Я оттолкнулся от лестницы и остаток пути преодолел по воздуху. Приземлившись на пол, ринулся на звук. Миновав три машинных отсека, выскочил в галерею подсобных помещений. Остановился. Прислушался. Вой усилился. Звук шел из-за одной из дверей. Я стал по очереди распахивать их и за четвертой нашел Ренату.
Музыкантская в силовых наручниках лежала на грязном полу. Рот ее был свободен. Глаза смотрели безумно в потолок. Она выла.
Я склонился над Ренатой. Судя по ее взгляду, ее кто-то обколол. На локтевых сгибах были следы от инъекций. Привести Музыкантскую в сознание сразу не представлялось возможным. Значит, выход один…
Я взвалил ее на плечо и двинулся назад. Выбравшись из машинного сектора, перешел в рубку управления и сгрузил Ренату на диван. Теперь предстояло нейтрализовать солдатню, что взяла «Подсолнух» в кольцо, а также решить вопрос с «Арго».