Страница:
– Сколько денег взял у вас взаймы ваш жених?
– Вы и об этом знаете? Тогда мое положение не так уж плохо. Вчера я дала ему десять тысяч форинтов, а до этого – шестьдесят тысяч, господин инспектор.
– Я знаю, – оборвал ее Шатори. – Знаю и о вилле, что строится на Холме Роз… Словом, вы хотите сделать заявление о том, что стали жертвой мошенника?
– Нет! Что вы! – запротестовала Дитке. – Я только хочу, чтоб мне вернули моего Путю, отобрав его у накрашенной особы с лицом вампира.
– А где вы встречались со своим женихом?
– Последний раз в эспрессо «Люксор».
– Уважаемая, я имею все основания полагать, что ваш жених – мошенник. Вы не первая, кто стал жертвой его обмана. К нам обратилась уже учительница математики, у которой он выманил тоже якобы на достройку виллы на Холме Роз двадцать тысяч форинтов.
– Нет! – с болью в голосе воскликнула обманутая вдова. – Если вы, товарищ инспектор, знаете моего П'утю, то должны знать, что он на такую подлость но способен! Я в этом уверена!
– Никакой виллы на Холме Роз у вашего Пути нет и в помине! Постоянное местожительство Иштвана Семеша находится в Алаче, где живет его мать, но и она не видела сына уже больше месяца, – сообщил даме Шатори.
– Быть этого не может! – запричитала вдова, размазывая носовым платком пудру по лицу.
Шатори нажал кнопку на столе. В кабинет вошла секретарша.
– Прошу вас, сядьте за машинку, – попросил ее Шатори и обратился к Дитке: – Могу я с ваших слов про диктовать секретарю заявление?
– Да… – со слезами на глазах выдавила из себя вдова.
Когда же ей предложили подписать заявление, она робко спросила:
– А ему, правда, ничего не будет? Я не хочу, чтоб он из-за моих денег угодил в тюрьму. Я только хотела вернуть его к себе, пусть он станет моим мужем…
– Для этого вам и необходимо подписать это заявление, – объяснил Шатори.
– Правда, вы мне его вернете, да? – Дитке положила руку на стол и долго смотрела на подписанную ею бумагу.
Семеш, несколько обеспокоенный вчерашним происшествием в кафе, не заметил сегодня на лице официантки, которая его обслуживала, ни тени насмешки или презрения.
Видимо, после его ухода Дитке и Анита вели себя вполне прилично и никакого скандала не поднимали. И все-таки, входя в кафе, он чувствовал, как сердце его бьется учащенно.
«Ну, это мое последнее рандеву», – решил он про себя. Уехать в провинцию, не побывав на сегодняшнем рандеву, он никак не мог. В письме, которое он получил от очередной кандидатки в невесты, содержалось слишком соблазнительное предложение.
«Вот это дельце обделаю, и все, конец», – говорил он себе.
В эспрессо жизнь текла своим чередом. И все же что-то беспокоило Семеша. Он, быть может, даже повернул бы с порога назад, если б не заметил у окна женщину лет пятидесяти со скорбным выражением лица. Она была вся в черном. Время от времени она с беспокойством поглядывала на часики. Оставалось двадцать минут до условленного времени.
На какое-то мгновение Семеш подумал, что женщина в черном, наверное, ждет вовсе не его, однако он все же всунул в петлицу пиджака белую гвоздику.
Увидев это, женщина смущенно улыбнулась. Семеш понял ее улыбку как знак одобрения и, подойдя ближе, представился. При этом одной рукой он приглаживал волосы на голове, чтобы скрыть лысину, уже обозначившуюся на самом затылке.
Начал он, как обычно, со словесных ухаживаний. С жаром проговорил уже заученный монолог об обязанностях настоящего мужчины, однако голос его сегодня звучал как-то неубедительно и даже фальшиво.
«Сегодня я далеко не в лучшей форме», – отметил он про себя, почувствовав, что на сей раз в его словах нет магической силы. Взгляд его перескакивал с одного предмета на другой: с красных обоев – на столики, накрытые кружевными скатертями, а потом – на гардины, висевшие у входной двери.
Бросив взгляд в окно, Семеш увидел у самого тротуара «опель» с багажной сеткой на крыше.
– …Из множества писем, которые я получил в ответ на свое объявление в газете, меня больше всего тронуло ваше… – проговорил он, забыв, что эту фразу он только что уже дважды повторил.
– Буду предельно откровенен. Наша сегодняшняя встреча, хотя она и первая, убеждает меня в том, что я не ошибся. Мужчина в моем возрасте, когда все шалости, так сказать, и похождения уже канули в прошлое…
И вдруг язык его будто прирос к гортани. Семеш больше не смог произнести ни звука. Дело в том, что у кафе остановилась пестро окрашенная полицейская машина, а через несколько секунд в дверях эспрессо показалась огромная овчарка в сопровождении двух полицейских.
Семеш с полуоткрытым ртом уставился на полицейских. Его сковал ужас.
«Да ведь это же Кантор и с ним Чупати!» – молниеносно пронеслось в голове Семеша. В памяти до мельчайшей подробности мгновенно всплыли встречи с ними на границе, куда Семеша несколько лет назад посылали от редакции написать репортаж об известном пограничнике и его четвероногом друге. Он действительно написал тогда о них статью в областную газету. Оцепенение сменилось мелкой нервной дрожью.
«Полицейские», – билась тревожная мысль. Семеш вскочил на ноги.
– Пардон, – пробормотал он даме и, прижав ладонь левой руки к желудку, двинулся в сторону туалета. Страх сковывал его движения. Его охватывал ужас при мысли о том, что это – конец.
«А может, они вовсе и не за мной пришли? – старался успокоить себя Семеш, заходя в туалет. – Нужно сматываться в провинцию. Если б я вчера сел на вечерний поезд, то и не было бы сегодняшней встречи…»
До сих пор все у него шло гладко, даже больше чем гладко.
В комнатке, где находился умывальник, Семеш столкнулся с каким-то мужчиной. Пробормотав извинения, Путя устремился в туалет. Он даже не заметил, как из его петлички выпала на пол белая гвоздика.
Словно кошка, загнанная жестокими мальчишками в угол, Семеш озирался по сторонам, стараясь сообразить, что же предпринять. Ведь говорят, из любого положения, каким бы безвыходным оно ни казалось, можно найти выход. И Семеш его нашел.
Из умывальника одна дверь вела в зал, а другая – в служебное помещение. Семешу явно везло.
Дверь была полуоткрыта. Через несколько секунд Семеш оказался во дворе, заваленном пустыми ящиками из-под пива и пустыми бочками. Семеш обо что-то споткнулся, что-то кольнуло его в бок, но он ничего не чувствовал. Выскочив через открытые ворота на улицу, Семеш огляделся. Первое, на чем остановился его испуганный взгляд, был «опель» с багажной сеткой на крыше. Несколько ключей к «опелю» лежали у Семеша в кармане.
Подойдя к машине, он дрожащей рукой вставил первый ключ в замок.
«Хоть бы подошел ключ, и как можно скорее отсюда!» – лихорадочно соображал Семеш. Желание сбежать, испариться с этого места подавило все прочие желания.
Поспешный уход из зала одного из посетителей не прошел не замеченным для Кантора: он рванулся было вслед за Семешем, но его остановил строгий голос хозяина:
– Не дури! Кажется, это наш человек.
Однако, даже несмотря на столь грубый окрик, Кантор все же направился за человеком, который неизвестно почему показался ему подозрительным. Хозяин захлопнул дверь в туалет перед самым носом собаки.
И в тот же миг раздался женский визг. Шатори громко сказал:
– Подойдите сюда кто-нибудь! Даме плохо: она в обмороке.
Чупати распахнул дверь перед Кантором. Пес замер на пороге. В нос ударил резкий запах хлорки. На полу валялась примятая ногой белая гвоздика.
– Белая гвоздика! Нюхай! Ищи след! – раздался над головой овчарки встревоженный голос хозяина.
Овчарку охватило радостное волнение поиска. Несмотря на сильные неприятные запахи посторонних предметов, чуткий нос Кантора уловил слабый запах рук человека, который только что исчез из помещения.
Чупати догнал овчарку только у двери в коридор. Старшина открыл ее. Пес, делая большие прыжки, помчался вниз по лестнице и выскочил на небольшой сумрачный двор, заваленный всяким хламом и тарой.
Когда Чупати, едва поспевая за Кантором, выбежал на улицу, то увидел, как со стоянки выруливает чей-то «опель».
– Держите его! Держите! – громко крикнул старшина вслед «опелю», который уже выезжал на шоссе.
Кантор тем временем вскочил на крышу машины.
– Что ты тут раскричался?! – спросил старшину Шатори, который тоже подбежал сюда и жестом руки подал шоферу знак подавать машину.
Через мгновение полицейская «Волга», заскрипев тормозами, остановилась перед Шатори.
Семеш тем временем, набрав скорость, взял направление к мосту Маргит. Подъехав к Большому кольцу, где висел запрещающий выезд «кирпич», Семеш с безумной смелостью акробата, работающего на проволоке без страховки, благополучно выехал на проспект и через несколько сот метров свернул на мост Маргит. Делая рискованные повороты, Семеш надеялся сбить овчарку с крыши, однако Кантор распластался на багажнике и благодаря этому удерживался на крыше бешено мчавшейся по улицам машины.
То и дело слышались скрежет тормозов, громкая брань шоферов, ругань испуганных пешеходов. Семеш, однако, ничего этого не замечал и не слышал. В ушах у него лишь гудела сирена полицейской машины, которая преследовала его по пятам. От звуков этой сирены у него мороз по коже пробегал. И хотя он, нарушая правила уличного движения, быстро выехал на мост, оторваться от преследования ему так и не удалось: звуки сирены то приближались, то немного отдалялись, но не было ни секунды, когда бы Семеш их вообще не слышал. Регулировщик, стоявший на мосту, заметив грубое нарушение «опелем» правил движения, угрожающе засвистел, приказывая безумному водителю немедленно остановиться.
Семеш же, казалось, ничего не слышал. Машина с сиреной гнала его вперед. На середине моста, у въезда на остров, остановились машины, дожидаясь зеленого сигнала светофора. Семеш был вынужден затормозить и тут же решил выехать на трамвайную линию, чтобы вырваться из пробки. Сдавая немного назад, Семеш задел стоявшую позади него машину. Послышался скрежет металла, но Семеш даже не оглянулся.
В этот момент навстречу ему со стороны Буды показался трамвай. Семеш нажал на педаль тормоза. «Опель» замер на месте. В тот же миг Путя выскочил из машины, радиатор которой через мгновение оказался смятым головным вагоном трамвая.
Семеш бежал сломя голову, даже не чувствуя боли в ушибленном бедре…
С высоты багажника умный пес раньше Семеша заметил двигавшуюся им навстречу опасность. За какую-то долю секунды до того, как трамвай врезался в «опель», Кантор перепрыгнул с багажника на крышу соседней машины. Человек, выскочивший из «опеля», побежал по дороге, но в этот момент овчарке пришлось позаботиться о собственной безопасности. Кантор действовал в сложной обстановке. В довершение всего рядом с ним сейчас не было хозяина.
И Кантор начал действовать по собственному усмотрению. Пес сделал один прыжок… потом еще и еще… пока не оказался на тротуаре.
В этот момент к «опелю» подкатила полицейская машина. Высунувшись из окна, Шатори крикнул:
– Держите его! Держите!
Пробежав несколько сот метров, Семеш оглянулся и, к своему ужасу, увидел, что его догоняет огромная овчарка. А сирена полицейской машины все завывала и завывала. Бежать дальше было бессмысленно. Оставался один-единственный шанс на спасение, если он вообще существовал теперь для Семеша, – это прыгнуть в Дунай, перескочив через чугунные перила.
Семеш встал на перила, посмотрел вниз и ужаснулся: плавать-то он не умел.
В этот момент он почувствовал сильную боль в боку: его схватила овчарка и не отпускала, крепко прижав к железным перилам моста.
– Собака, собачка! – взмолился Семеш и упал на колени.
Пес на мгновение опешил, так как в его жизни еще не было такого случая, чтобы добыча, которую он догнал, вместо того чтобы сопротивляться пли попытаться бежать, опускалась перед ним на колени.
– Собачка, разве ты меня не узнаешь? – взмолился Семеш.
– Скажи-ка мне, Тютю, откуда тебя может знать этот господин? – обратился к Кантору подоспевший на место происшествия Чупати.
– Я однажды писал о вас статью в газету…
– Ну-ну, ты не больно-то заговаривайся! – перебил Семеша старшина. – Это тебе не поможет.
– Встаньте! – строго приказал Семешу Шатори. Капитан испытывал глубокое удовлетворение оттого, что и эта операция закончилась благополучно.
За день воздух в городе раскалился от зноя, и только ливень, хлынувший под вечер, несколько освежил его. Шатори с самого утра засел в своем кабинете на седьмом этаже, где, казалось, печем было дышать. Сидел и работал, истекая потом.
Услышав первые раскаты грома, он с облегчением вздохнул. Проведя рукой по затылку, Шатори подумал, а не забыла ли хозяйка, уходя из квартиры, закрыть окна.
Занавеска всколыхнулась от легкого порыва ветра. Стрелка барометра незаметно переместилась на четыре деления вниз.
Шатори оторвался от бумаг, которые он читал, и поднял голову. Ветер крепчал. До Шатори долетели обрывки разговора.
– …вещественных доказательств пока нет…
Шатори подошел к окну. Во дворе никого не было. Закрыв окно, Шатори вызвал к себе Салкаи.
– Скажи, кто такой Лысый? – спросил он.
– Лысый? Это воровская кличка одного бандита, который сидит у нас со своими дружками.
– Подойди-ка сюда. Из моего кабинета слышно, о чем они там разговаривают.
Оба подошли к окошку и прислушались.
– …если ты проговоришься, перебью хребет, – донеслось со стороны двора.
– Слыхал? – спросил Шатори.
Салкаи кивнул. Сотрудники Шатори быстро установили, каким образом и откуда проникают в кабинет их начальника обрывки разговора. Оказалось, что под окном кабинета Шатори имел выход вентиляционный колодец, а в него выходили вентиляционные отверстия из КПЗ. Колодец этот великолепно проводил звуки, которые и слышались в кабинете Шатори.
– Товарищ начальник, разрешите обратиться! – В кабинет вошел старшина Чупати. Его круглое лицо расплывалось в улыбке.
– Что ты улыбаешься, будто тебе пятки щекочут?
– Посмотри-ка сюда! – Чупати положил на стол листок бумаги. – Что ты скажешь?
Шатори улыбнулся.
– Смотри-ка, наш шеф сдержал свое слово. В октябре я получу квартиру.
– Поздравляю.
– Скажи, а где находится жилой массив Аттилы Йожефа?
– На проспекте Юллеи… на месте старого городка Валории…
– А район там хороший?
– Поезжай и посмотри сам.
– Сейчас?
– По мне хоть сейчас, но лучше подождать, пока дождь кончится.
– А как же быть с женой? Ведь и ей посмотреть бы не мешало, а то она мне потом заявит…
– Это уж ваше семейное дело. Ты же знаешь, женщины на все смотрят другими глазами, чем мы, мужчины.
– Я ей покажу, как надо смотреть… – начал было старшина, но не успел договорить, так как в этот момент загорелась лампочка на селекторе.
Шатори снял трубку и стал слушать, что ему говорят.
Положив трубку, Шатори повернулся к старшине и с досадой сказал:
– Вот и весь наш с тобой разговор на этом закончился. Забирай Кантора – и к машине!
В городе еще шел дождь, а склоны горы Чучхедь уже были освещены солнечными лучами.
Группа Шатори ехала по старой полевой дороге, которая тянулась по склону горы вдоль Дуная.
На месте происшествия уже находились работники районного отделения полиции, которые по радио попросили помощи у Шатори.
Поперек небольшого оврага застряла черная «Волга». Полицейские машины остановились у края оврага.
– Что тут у вас стряслось? – спросил Шатори у одного из офицеров полиции.
– Полчаса назад нам в полицию позвонил какой-то мужчина и сообщил, что здесь произошло нечто страшное…
На переднем сиденье неподвижно лежала девушка лет двадцати. Голова ее была запрокинута в узкую щель между спинкой сиденья и дверью.
– Задушили? – спросил Шатори у медицинского эксперта.
– Да. Необходимо провести тщательное обследование.
С правой стороны машины на глинистой земле отчетливо виднелись следы людей и какого-то животного. Следы вели к ручью.
– Это следы пьяного человека, – высказал свое мнение Чупати.
– А это чьи? – Шатори рукой показал на другой след.
– Гм… – буркнул старшина. Этот след был совсем не похож на тот, что вел к ручью. – А знаете, товарищ. начальник, здесь, видно, была такая толкучка, как на Больших бульварах.
– Когда? Вот что меня сейчас интересует в первую очередь.
– По-моему, эти следы свежие: то есть люди ходили уже после дождя.
Сразу возникли две версии. Первая: либо девушку завез сюда шофер, а когда она начала сопротивляться, то начал ее избивать и задушил. Вторая версия: кто-то украл чужую машину, завез сюда девушку и задушил ее.
Кантор без труда взял след и пошел по нему в направлении леса.
Шатори, отделившись от группы своих сотрудников, которые внимательно изучали место происшествия, пошел следом за Чупати с собакой.
Дорога была каменистая и глинистая. Через полкилометра она круто повернула влево и, миновав небольшой лесок, вышла на поляну. На склоне горы прилепилось ветхое здание. Нетрудно было догадаться, что его хозяин занимается скотоводством, так как возле жилой постройки располагался хлев.
Кантор направился прямо к дому. Остановился у веранды, а затем, сделав несколько шагов вдоль дома, решительно вошел в хлев, дверь которого была наполовину открыта.
Чупати отстегнул поводок и громко крикнул:
– Эй, есть там кто-нибудь?!
В ответ на голос хозяина из хлева послышался тихий предупреждающий лай Кантора.
В хлеве возле кормушки стояли два ослика, а в самом углу на куче сена лицом вверх спал мужчина лет пятидесяти.
Овчарка обнюхала спящего и недовольно фыркнула: видимо, ей пришелся не по вкусу его запах.
Чупати, наклонившись над мужчиной, коротко сказал:
– Пьяный.
– Разбудите его! – приказал Шатори.
Чупати начал трясти спящего за плечо.
– Ну-ну, ты… – пробормотал в полусне мужчина и открыл глаза.
– Кто вы такой? – спросил его Чупати.
– Я?…
– А кто же еще?
– Я… Я хозяин.
– Я спрашиваю фамилию.
– Лайош Фукс, – выговорил наконец мужчина, протирая кулаками заспанные глаза.
– Ну, пошли с нами, старина! – строго приказал Шатори.
Мужчина еще не протрезвел, и потому старшина поддерживал его под руку.
– Каким образом вы попали к машине? – спросил мужчину Шатори.
– Видите ли… я… Пришел сюда какой-то человек п сказал, что у него застряла машина. Просил вытащить ее из оврага. Я взял двух ослов и пошел…
Шатори слушал с недоверием. Этот человек с неприятным лицом говорил, что уже давно живет в этом доме и занимается извозом.
– А кто еще живет с вами?
– Никто. Я один-одинешенек.
– Так как же вы попали к машине?
– Я дремал в хлеву. Появился этот человек, разбудил меня и просил немедленно вытащить его машину из оврага, куда она свалилась…
– Ну а дальше?
– В это время началась буря. Мы решили переждать ее.
– Как выглядел этот человек?
– Ну как?! Молодой еще, худой, черноволосый.
– И когда же вы пошли к машине?
– Как только немного поутих ливень. Мужчина очень нервничал. Я говорил ему, что еще нужно бы подождать, но он и слушать не хотел.
– Ну и что же вы увидели в машине?
– Что увидел? – Мужчина часто-часто заморгал маленькими глазками. – Не знаю, какие-то люди…
Чупати нетерпеливо покашливал.
– Не тяни, отец, не крути! Выкладывай!
– Пожалуйста. Он мне обещал дать сотню, если я вытащу его машину. Говорил о какой-то делегации, которая якобы сидит на горе, а ему-де нужно отвезти туда переводчицу. Я забрал своих осликов, и мы пошли. Когда мы увидели машину, мужчина очень растерялся в вдруг сказал мне, что машину уже вытаскивать не надо. «Не надо, так не надо», – подумал я. Обещанную сотню он мне дал заранее. Я повернулся и пошел домой. Обратно деньги он у меня не спросил, а сам я их отдавать ему не стал. Вот и все.
– И вы ничего не видели?
– Видел в машине что-то белое. В таких машинах обычно баб возят. Но я, конечно, не стал любопытствовать. Зачем мне это? Я человек простой, серый.
– Что вы говорите?! – взорвался Чупати. – И вы не заметили, что женщина в машине была мертва?
Мужчина удивленно уставился на старшину, затем перевел недоумевающий взгляд на Шатори.
– Ну, говори!
– Я этого не видел.
Шатори на миг задумался и вдруг решил показать этому человеку жертву в машине.
Чупати тем временем ломал голову над тем, почему так тихо ведет себя Кантор. Пес спокойно сидел в двух шагах от хозяина и молчал. Это могло означать только одно: незнакомец не вызывал у пса никакого интереса.
Все пошли к машине. Кантор лениво шагал позади. Он не ворчал и не нюхал следов.
Когда подошли к машине, которая все еще находилась в овраге, мужчина удивленно воскликнул:
– Почему же машину до сих пор не вытащили? – А увидев, что вокруг машины столпились полицейские, добавил: – Я честный человек. Я ничего не украл и себе не взял.
– Этого никто не говорит! – Шатори открыл дверцу машины и, показав на труп девушки, спросил: – А об этом что вы можете сказать?
– Господин офицер! Я этого… не видел… Вернее… тогда она не так была…
– А как? В каком виде вы ее видели? Она была еще жива?
– Я не знаю. Вроде бы она лежала. Я думал, она спит.
– А куда исчез молодой человек?
– Он мне сказал, что никакой помощи уже не нужно, а сам, кажется, побежал звонить по телефону. Я еще ему сказал, где тут у нас находится телефон.
– Товарищ начальник, оставьте в покое этого дурака, – прошептал старшина на ухо Шатори. – Им даже Кантор не интересуется.
Шатори передал возчика заботам одного из полицейских.
– А ну, старшина, попробуй еще раз пустить Кантора по следу! – приказал Шатори.
Кантор и на этот раз привел своего хозяина к дому возчика. Вернувшись к Шатори, Чупати сообщил, что ничего нового он не узнал.
– В чем же дело, по-твоему?
– Видимо, в том, что Кантор идет по следу человека, который прошел уже после дождя.
Шатори безнадежно махнул рукой, подумав, что Кантора, по-видимому, придется из дальнейшего расследования исключить.
Через три часа Шатори стало известно, что черная «Волга» принадлежит химическому предприятию. Водителем машины был Янош Давид, двадцати шести лет, женат, отец двоих детей. Пострадавшая – Эржебет Пинтер, девятнадцати лет, работала администратором на том же предприятии.
Вахтер предприятия сообщил, что часа в два девушка выехала на «Волге» вместе с шофером.
Шофера задержали в собственной квартире в десять часов вечера.
– Что вы делали на горе Чучхедь? – спросил его Шатори.
Молодой человек пришел в замешательство.
– Я вас не понимаю, товарищ инспектор… – испуганно залепетал он. – Право, не понимаю. К возчику я заходил только затем, чтобы попросить его помочь вытащить машину из оврага, где она застряла. Поверьте, ничего другого не случилось. Я еще ему сказал, что везу переводчицу к делегации, чтобы он понял, как важно поскорее вытащить машину. Девушка ждала меня в машине. А тут началась буря, и мы смогли попасть к машине лишь минут через сорок.
– А зачем вам понадобилось увозить девушку в горы?
– Я ей нравился. Я с ней и раньше встречался, а тут сам начальник разрешил мне уехать после обеда.
– Это вы звонили по телефону?
– Да.
– А почему вы не вернулись к машине? Почему возле нее не дождались приезда полиции? Почему вы сбежали?
– Я не собирался убегать, но и вернуться обратно у меня не хватило смелости. Эржи все время стояла у меня перед глазами. Поверьте, я не мог заставить себя вернуться к машине.
– Я должен вас арестовать.
– Прошу вас, не делайте этого… У меня двое детей. Я ведь ничего не знаю… Я люблю свою жену… Не арестовывайте меня… Меня же выгонят с работы!
– Это дело дирекции. По-вашему, мы должны заявить директору, что его машину нашли не в горах, а в городе, не так ли?
Ни тщательный осмотр места преступления, ни допрос возчика, ни просьбы расстроенного шофера не удовлетворили Шатори. Обстоятельства убийства девушки оставались невыясненными. Шатори допускал, что шофер мог стать жертвой обстоятельств. Возможно… Следы свидетельствовали о том, что на месте происшествия происходила борьба, в ходе которой и была задушена девушка. Но неужели этот тщедушный молодой человек настолько силен?
В последующие четыре дня полицейские и Чупати с Кантором восемь раз выезжали на место преступления, где буквально на четвереньках облазили всю местность возле оврага. Искали продолжение следа, единственный отпечаток которого был обнаружен возле самой машины, но так ничего и не нашли.
Кантор старался вовсю, но след был слишком давним, и пес следа не взял.
Устав до чертиков, старшина сел на землю и с укоризной уставился на Кантора.
В пять часов дня в управление поступило сообщение о том, что в водораспределительном колодце центрального водопровода на горе Таборхедь обнаружен труп женщины. Сообщил об этом один из слесарей-водопроводчиков.
– Вы и об этом знаете? Тогда мое положение не так уж плохо. Вчера я дала ему десять тысяч форинтов, а до этого – шестьдесят тысяч, господин инспектор.
– Я знаю, – оборвал ее Шатори. – Знаю и о вилле, что строится на Холме Роз… Словом, вы хотите сделать заявление о том, что стали жертвой мошенника?
– Нет! Что вы! – запротестовала Дитке. – Я только хочу, чтоб мне вернули моего Путю, отобрав его у накрашенной особы с лицом вампира.
– А где вы встречались со своим женихом?
– Последний раз в эспрессо «Люксор».
– Уважаемая, я имею все основания полагать, что ваш жених – мошенник. Вы не первая, кто стал жертвой его обмана. К нам обратилась уже учительница математики, у которой он выманил тоже якобы на достройку виллы на Холме Роз двадцать тысяч форинтов.
– Нет! – с болью в голосе воскликнула обманутая вдова. – Если вы, товарищ инспектор, знаете моего П'утю, то должны знать, что он на такую подлость но способен! Я в этом уверена!
– Никакой виллы на Холме Роз у вашего Пути нет и в помине! Постоянное местожительство Иштвана Семеша находится в Алаче, где живет его мать, но и она не видела сына уже больше месяца, – сообщил даме Шатори.
– Быть этого не может! – запричитала вдова, размазывая носовым платком пудру по лицу.
Шатори нажал кнопку на столе. В кабинет вошла секретарша.
– Прошу вас, сядьте за машинку, – попросил ее Шатори и обратился к Дитке: – Могу я с ваших слов про диктовать секретарю заявление?
– Да… – со слезами на глазах выдавила из себя вдова.
Когда же ей предложили подписать заявление, она робко спросила:
– А ему, правда, ничего не будет? Я не хочу, чтоб он из-за моих денег угодил в тюрьму. Я только хотела вернуть его к себе, пусть он станет моим мужем…
– Для этого вам и необходимо подписать это заявление, – объяснил Шатори.
– Правда, вы мне его вернете, да? – Дитке положила руку на стол и долго смотрела на подписанную ею бумагу.
Семеш, несколько обеспокоенный вчерашним происшествием в кафе, не заметил сегодня на лице официантки, которая его обслуживала, ни тени насмешки или презрения.
Видимо, после его ухода Дитке и Анита вели себя вполне прилично и никакого скандала не поднимали. И все-таки, входя в кафе, он чувствовал, как сердце его бьется учащенно.
«Ну, это мое последнее рандеву», – решил он про себя. Уехать в провинцию, не побывав на сегодняшнем рандеву, он никак не мог. В письме, которое он получил от очередной кандидатки в невесты, содержалось слишком соблазнительное предложение.
«Вот это дельце обделаю, и все, конец», – говорил он себе.
В эспрессо жизнь текла своим чередом. И все же что-то беспокоило Семеша. Он, быть может, даже повернул бы с порога назад, если б не заметил у окна женщину лет пятидесяти со скорбным выражением лица. Она была вся в черном. Время от времени она с беспокойством поглядывала на часики. Оставалось двадцать минут до условленного времени.
На какое-то мгновение Семеш подумал, что женщина в черном, наверное, ждет вовсе не его, однако он все же всунул в петлицу пиджака белую гвоздику.
Увидев это, женщина смущенно улыбнулась. Семеш понял ее улыбку как знак одобрения и, подойдя ближе, представился. При этом одной рукой он приглаживал волосы на голове, чтобы скрыть лысину, уже обозначившуюся на самом затылке.
Начал он, как обычно, со словесных ухаживаний. С жаром проговорил уже заученный монолог об обязанностях настоящего мужчины, однако голос его сегодня звучал как-то неубедительно и даже фальшиво.
«Сегодня я далеко не в лучшей форме», – отметил он про себя, почувствовав, что на сей раз в его словах нет магической силы. Взгляд его перескакивал с одного предмета на другой: с красных обоев – на столики, накрытые кружевными скатертями, а потом – на гардины, висевшие у входной двери.
Бросив взгляд в окно, Семеш увидел у самого тротуара «опель» с багажной сеткой на крыше.
– …Из множества писем, которые я получил в ответ на свое объявление в газете, меня больше всего тронуло ваше… – проговорил он, забыв, что эту фразу он только что уже дважды повторил.
– Буду предельно откровенен. Наша сегодняшняя встреча, хотя она и первая, убеждает меня в том, что я не ошибся. Мужчина в моем возрасте, когда все шалости, так сказать, и похождения уже канули в прошлое…
И вдруг язык его будто прирос к гортани. Семеш больше не смог произнести ни звука. Дело в том, что у кафе остановилась пестро окрашенная полицейская машина, а через несколько секунд в дверях эспрессо показалась огромная овчарка в сопровождении двух полицейских.
Семеш с полуоткрытым ртом уставился на полицейских. Его сковал ужас.
«Да ведь это же Кантор и с ним Чупати!» – молниеносно пронеслось в голове Семеша. В памяти до мельчайшей подробности мгновенно всплыли встречи с ними на границе, куда Семеша несколько лет назад посылали от редакции написать репортаж об известном пограничнике и его четвероногом друге. Он действительно написал тогда о них статью в областную газету. Оцепенение сменилось мелкой нервной дрожью.
«Полицейские», – билась тревожная мысль. Семеш вскочил на ноги.
– Пардон, – пробормотал он даме и, прижав ладонь левой руки к желудку, двинулся в сторону туалета. Страх сковывал его движения. Его охватывал ужас при мысли о том, что это – конец.
«А может, они вовсе и не за мной пришли? – старался успокоить себя Семеш, заходя в туалет. – Нужно сматываться в провинцию. Если б я вчера сел на вечерний поезд, то и не было бы сегодняшней встречи…»
До сих пор все у него шло гладко, даже больше чем гладко.
В комнатке, где находился умывальник, Семеш столкнулся с каким-то мужчиной. Пробормотав извинения, Путя устремился в туалет. Он даже не заметил, как из его петлички выпала на пол белая гвоздика.
Словно кошка, загнанная жестокими мальчишками в угол, Семеш озирался по сторонам, стараясь сообразить, что же предпринять. Ведь говорят, из любого положения, каким бы безвыходным оно ни казалось, можно найти выход. И Семеш его нашел.
Из умывальника одна дверь вела в зал, а другая – в служебное помещение. Семешу явно везло.
Дверь была полуоткрыта. Через несколько секунд Семеш оказался во дворе, заваленном пустыми ящиками из-под пива и пустыми бочками. Семеш обо что-то споткнулся, что-то кольнуло его в бок, но он ничего не чувствовал. Выскочив через открытые ворота на улицу, Семеш огляделся. Первое, на чем остановился его испуганный взгляд, был «опель» с багажной сеткой на крыше. Несколько ключей к «опелю» лежали у Семеша в кармане.
Подойдя к машине, он дрожащей рукой вставил первый ключ в замок.
«Хоть бы подошел ключ, и как можно скорее отсюда!» – лихорадочно соображал Семеш. Желание сбежать, испариться с этого места подавило все прочие желания.
Поспешный уход из зала одного из посетителей не прошел не замеченным для Кантора: он рванулся было вслед за Семешем, но его остановил строгий голос хозяина:
– Не дури! Кажется, это наш человек.
Однако, даже несмотря на столь грубый окрик, Кантор все же направился за человеком, который неизвестно почему показался ему подозрительным. Хозяин захлопнул дверь в туалет перед самым носом собаки.
И в тот же миг раздался женский визг. Шатори громко сказал:
– Подойдите сюда кто-нибудь! Даме плохо: она в обмороке.
Чупати распахнул дверь перед Кантором. Пес замер на пороге. В нос ударил резкий запах хлорки. На полу валялась примятая ногой белая гвоздика.
– Белая гвоздика! Нюхай! Ищи след! – раздался над головой овчарки встревоженный голос хозяина.
Овчарку охватило радостное волнение поиска. Несмотря на сильные неприятные запахи посторонних предметов, чуткий нос Кантора уловил слабый запах рук человека, который только что исчез из помещения.
Чупати догнал овчарку только у двери в коридор. Старшина открыл ее. Пес, делая большие прыжки, помчался вниз по лестнице и выскочил на небольшой сумрачный двор, заваленный всяким хламом и тарой.
Когда Чупати, едва поспевая за Кантором, выбежал на улицу, то увидел, как со стоянки выруливает чей-то «опель».
– Держите его! Держите! – громко крикнул старшина вслед «опелю», который уже выезжал на шоссе.
Кантор тем временем вскочил на крышу машины.
– Что ты тут раскричался?! – спросил старшину Шатори, который тоже подбежал сюда и жестом руки подал шоферу знак подавать машину.
Через мгновение полицейская «Волга», заскрипев тормозами, остановилась перед Шатори.
Семеш тем временем, набрав скорость, взял направление к мосту Маргит. Подъехав к Большому кольцу, где висел запрещающий выезд «кирпич», Семеш с безумной смелостью акробата, работающего на проволоке без страховки, благополучно выехал на проспект и через несколько сот метров свернул на мост Маргит. Делая рискованные повороты, Семеш надеялся сбить овчарку с крыши, однако Кантор распластался на багажнике и благодаря этому удерживался на крыше бешено мчавшейся по улицам машины.
То и дело слышались скрежет тормозов, громкая брань шоферов, ругань испуганных пешеходов. Семеш, однако, ничего этого не замечал и не слышал. В ушах у него лишь гудела сирена полицейской машины, которая преследовала его по пятам. От звуков этой сирены у него мороз по коже пробегал. И хотя он, нарушая правила уличного движения, быстро выехал на мост, оторваться от преследования ему так и не удалось: звуки сирены то приближались, то немного отдалялись, но не было ни секунды, когда бы Семеш их вообще не слышал. Регулировщик, стоявший на мосту, заметив грубое нарушение «опелем» правил движения, угрожающе засвистел, приказывая безумному водителю немедленно остановиться.
Семеш же, казалось, ничего не слышал. Машина с сиреной гнала его вперед. На середине моста, у въезда на остров, остановились машины, дожидаясь зеленого сигнала светофора. Семеш был вынужден затормозить и тут же решил выехать на трамвайную линию, чтобы вырваться из пробки. Сдавая немного назад, Семеш задел стоявшую позади него машину. Послышался скрежет металла, но Семеш даже не оглянулся.
В этот момент навстречу ему со стороны Буды показался трамвай. Семеш нажал на педаль тормоза. «Опель» замер на месте. В тот же миг Путя выскочил из машины, радиатор которой через мгновение оказался смятым головным вагоном трамвая.
Семеш бежал сломя голову, даже не чувствуя боли в ушибленном бедре…
С высоты багажника умный пес раньше Семеша заметил двигавшуюся им навстречу опасность. За какую-то долю секунды до того, как трамвай врезался в «опель», Кантор перепрыгнул с багажника на крышу соседней машины. Человек, выскочивший из «опеля», побежал по дороге, но в этот момент овчарке пришлось позаботиться о собственной безопасности. Кантор действовал в сложной обстановке. В довершение всего рядом с ним сейчас не было хозяина.
И Кантор начал действовать по собственному усмотрению. Пес сделал один прыжок… потом еще и еще… пока не оказался на тротуаре.
В этот момент к «опелю» подкатила полицейская машина. Высунувшись из окна, Шатори крикнул:
– Держите его! Держите!
Пробежав несколько сот метров, Семеш оглянулся и, к своему ужасу, увидел, что его догоняет огромная овчарка. А сирена полицейской машины все завывала и завывала. Бежать дальше было бессмысленно. Оставался один-единственный шанс на спасение, если он вообще существовал теперь для Семеша, – это прыгнуть в Дунай, перескочив через чугунные перила.
Семеш встал на перила, посмотрел вниз и ужаснулся: плавать-то он не умел.
В этот момент он почувствовал сильную боль в боку: его схватила овчарка и не отпускала, крепко прижав к железным перилам моста.
– Собака, собачка! – взмолился Семеш и упал на колени.
Пес на мгновение опешил, так как в его жизни еще не было такого случая, чтобы добыча, которую он догнал, вместо того чтобы сопротивляться пли попытаться бежать, опускалась перед ним на колени.
– Собачка, разве ты меня не узнаешь? – взмолился Семеш.
– Скажи-ка мне, Тютю, откуда тебя может знать этот господин? – обратился к Кантору подоспевший на место происшествия Чупати.
– Я однажды писал о вас статью в газету…
– Ну-ну, ты не больно-то заговаривайся! – перебил Семеша старшина. – Это тебе не поможет.
– Встаньте! – строго приказал Семешу Шатори. Капитан испытывал глубокое удовлетворение оттого, что и эта операция закончилась благополучно.
За день воздух в городе раскалился от зноя, и только ливень, хлынувший под вечер, несколько освежил его. Шатори с самого утра засел в своем кабинете на седьмом этаже, где, казалось, печем было дышать. Сидел и работал, истекая потом.
Услышав первые раскаты грома, он с облегчением вздохнул. Проведя рукой по затылку, Шатори подумал, а не забыла ли хозяйка, уходя из квартиры, закрыть окна.
Занавеска всколыхнулась от легкого порыва ветра. Стрелка барометра незаметно переместилась на четыре деления вниз.
Шатори оторвался от бумаг, которые он читал, и поднял голову. Ветер крепчал. До Шатори долетели обрывки разговора.
– …вещественных доказательств пока нет…
Шатори подошел к окну. Во дворе никого не было. Закрыв окно, Шатори вызвал к себе Салкаи.
– Скажи, кто такой Лысый? – спросил он.
– Лысый? Это воровская кличка одного бандита, который сидит у нас со своими дружками.
– Подойди-ка сюда. Из моего кабинета слышно, о чем они там разговаривают.
Оба подошли к окошку и прислушались.
– …если ты проговоришься, перебью хребет, – донеслось со стороны двора.
– Слыхал? – спросил Шатори.
Салкаи кивнул. Сотрудники Шатори быстро установили, каким образом и откуда проникают в кабинет их начальника обрывки разговора. Оказалось, что под окном кабинета Шатори имел выход вентиляционный колодец, а в него выходили вентиляционные отверстия из КПЗ. Колодец этот великолепно проводил звуки, которые и слышались в кабинете Шатори.
– Товарищ начальник, разрешите обратиться! – В кабинет вошел старшина Чупати. Его круглое лицо расплывалось в улыбке.
– Что ты улыбаешься, будто тебе пятки щекочут?
– Посмотри-ка сюда! – Чупати положил на стол листок бумаги. – Что ты скажешь?
Шатори улыбнулся.
– Смотри-ка, наш шеф сдержал свое слово. В октябре я получу квартиру.
– Поздравляю.
– Скажи, а где находится жилой массив Аттилы Йожефа?
– На проспекте Юллеи… на месте старого городка Валории…
– А район там хороший?
– Поезжай и посмотри сам.
– Сейчас?
– По мне хоть сейчас, но лучше подождать, пока дождь кончится.
– А как же быть с женой? Ведь и ей посмотреть бы не мешало, а то она мне потом заявит…
– Это уж ваше семейное дело. Ты же знаешь, женщины на все смотрят другими глазами, чем мы, мужчины.
– Я ей покажу, как надо смотреть… – начал было старшина, но не успел договорить, так как в этот момент загорелась лампочка на селекторе.
Шатори снял трубку и стал слушать, что ему говорят.
Положив трубку, Шатори повернулся к старшине и с досадой сказал:
– Вот и весь наш с тобой разговор на этом закончился. Забирай Кантора – и к машине!
В городе еще шел дождь, а склоны горы Чучхедь уже были освещены солнечными лучами.
Группа Шатори ехала по старой полевой дороге, которая тянулась по склону горы вдоль Дуная.
На месте происшествия уже находились работники районного отделения полиции, которые по радио попросили помощи у Шатори.
Поперек небольшого оврага застряла черная «Волга». Полицейские машины остановились у края оврага.
– Что тут у вас стряслось? – спросил Шатори у одного из офицеров полиции.
– Полчаса назад нам в полицию позвонил какой-то мужчина и сообщил, что здесь произошло нечто страшное…
На переднем сиденье неподвижно лежала девушка лет двадцати. Голова ее была запрокинута в узкую щель между спинкой сиденья и дверью.
– Задушили? – спросил Шатори у медицинского эксперта.
– Да. Необходимо провести тщательное обследование.
С правой стороны машины на глинистой земле отчетливо виднелись следы людей и какого-то животного. Следы вели к ручью.
– Это следы пьяного человека, – высказал свое мнение Чупати.
– А это чьи? – Шатори рукой показал на другой след.
– Гм… – буркнул старшина. Этот след был совсем не похож на тот, что вел к ручью. – А знаете, товарищ. начальник, здесь, видно, была такая толкучка, как на Больших бульварах.
– Когда? Вот что меня сейчас интересует в первую очередь.
– По-моему, эти следы свежие: то есть люди ходили уже после дождя.
Сразу возникли две версии. Первая: либо девушку завез сюда шофер, а когда она начала сопротивляться, то начал ее избивать и задушил. Вторая версия: кто-то украл чужую машину, завез сюда девушку и задушил ее.
Кантор без труда взял след и пошел по нему в направлении леса.
Шатори, отделившись от группы своих сотрудников, которые внимательно изучали место происшествия, пошел следом за Чупати с собакой.
Дорога была каменистая и глинистая. Через полкилометра она круто повернула влево и, миновав небольшой лесок, вышла на поляну. На склоне горы прилепилось ветхое здание. Нетрудно было догадаться, что его хозяин занимается скотоводством, так как возле жилой постройки располагался хлев.
Кантор направился прямо к дому. Остановился у веранды, а затем, сделав несколько шагов вдоль дома, решительно вошел в хлев, дверь которого была наполовину открыта.
Чупати отстегнул поводок и громко крикнул:
– Эй, есть там кто-нибудь?!
В ответ на голос хозяина из хлева послышался тихий предупреждающий лай Кантора.
В хлеве возле кормушки стояли два ослика, а в самом углу на куче сена лицом вверх спал мужчина лет пятидесяти.
Овчарка обнюхала спящего и недовольно фыркнула: видимо, ей пришелся не по вкусу его запах.
Чупати, наклонившись над мужчиной, коротко сказал:
– Пьяный.
– Разбудите его! – приказал Шатори.
Чупати начал трясти спящего за плечо.
– Ну-ну, ты… – пробормотал в полусне мужчина и открыл глаза.
– Кто вы такой? – спросил его Чупати.
– Я?…
– А кто же еще?
– Я… Я хозяин.
– Я спрашиваю фамилию.
– Лайош Фукс, – выговорил наконец мужчина, протирая кулаками заспанные глаза.
– Ну, пошли с нами, старина! – строго приказал Шатори.
Мужчина еще не протрезвел, и потому старшина поддерживал его под руку.
– Каким образом вы попали к машине? – спросил мужчину Шатори.
– Видите ли… я… Пришел сюда какой-то человек п сказал, что у него застряла машина. Просил вытащить ее из оврага. Я взял двух ослов и пошел…
Шатори слушал с недоверием. Этот человек с неприятным лицом говорил, что уже давно живет в этом доме и занимается извозом.
– А кто еще живет с вами?
– Никто. Я один-одинешенек.
– Так как же вы попали к машине?
– Я дремал в хлеву. Появился этот человек, разбудил меня и просил немедленно вытащить его машину из оврага, куда она свалилась…
– Ну а дальше?
– В это время началась буря. Мы решили переждать ее.
– Как выглядел этот человек?
– Ну как?! Молодой еще, худой, черноволосый.
– И когда же вы пошли к машине?
– Как только немного поутих ливень. Мужчина очень нервничал. Я говорил ему, что еще нужно бы подождать, но он и слушать не хотел.
– Ну и что же вы увидели в машине?
– Что увидел? – Мужчина часто-часто заморгал маленькими глазками. – Не знаю, какие-то люди…
Чупати нетерпеливо покашливал.
– Не тяни, отец, не крути! Выкладывай!
– Пожалуйста. Он мне обещал дать сотню, если я вытащу его машину. Говорил о какой-то делегации, которая якобы сидит на горе, а ему-де нужно отвезти туда переводчицу. Я забрал своих осликов, и мы пошли. Когда мы увидели машину, мужчина очень растерялся в вдруг сказал мне, что машину уже вытаскивать не надо. «Не надо, так не надо», – подумал я. Обещанную сотню он мне дал заранее. Я повернулся и пошел домой. Обратно деньги он у меня не спросил, а сам я их отдавать ему не стал. Вот и все.
– И вы ничего не видели?
– Видел в машине что-то белое. В таких машинах обычно баб возят. Но я, конечно, не стал любопытствовать. Зачем мне это? Я человек простой, серый.
– Что вы говорите?! – взорвался Чупати. – И вы не заметили, что женщина в машине была мертва?
Мужчина удивленно уставился на старшину, затем перевел недоумевающий взгляд на Шатори.
– Ну, говори!
– Я этого не видел.
Шатори на миг задумался и вдруг решил показать этому человеку жертву в машине.
Чупати тем временем ломал голову над тем, почему так тихо ведет себя Кантор. Пес спокойно сидел в двух шагах от хозяина и молчал. Это могло означать только одно: незнакомец не вызывал у пса никакого интереса.
Все пошли к машине. Кантор лениво шагал позади. Он не ворчал и не нюхал следов.
Когда подошли к машине, которая все еще находилась в овраге, мужчина удивленно воскликнул:
– Почему же машину до сих пор не вытащили? – А увидев, что вокруг машины столпились полицейские, добавил: – Я честный человек. Я ничего не украл и себе не взял.
– Этого никто не говорит! – Шатори открыл дверцу машины и, показав на труп девушки, спросил: – А об этом что вы можете сказать?
– Господин офицер! Я этого… не видел… Вернее… тогда она не так была…
– А как? В каком виде вы ее видели? Она была еще жива?
– Я не знаю. Вроде бы она лежала. Я думал, она спит.
– А куда исчез молодой человек?
– Он мне сказал, что никакой помощи уже не нужно, а сам, кажется, побежал звонить по телефону. Я еще ему сказал, где тут у нас находится телефон.
– Товарищ начальник, оставьте в покое этого дурака, – прошептал старшина на ухо Шатори. – Им даже Кантор не интересуется.
Шатори передал возчика заботам одного из полицейских.
– А ну, старшина, попробуй еще раз пустить Кантора по следу! – приказал Шатори.
Кантор и на этот раз привел своего хозяина к дому возчика. Вернувшись к Шатори, Чупати сообщил, что ничего нового он не узнал.
– В чем же дело, по-твоему?
– Видимо, в том, что Кантор идет по следу человека, который прошел уже после дождя.
Шатори безнадежно махнул рукой, подумав, что Кантора, по-видимому, придется из дальнейшего расследования исключить.
Через три часа Шатори стало известно, что черная «Волга» принадлежит химическому предприятию. Водителем машины был Янош Давид, двадцати шести лет, женат, отец двоих детей. Пострадавшая – Эржебет Пинтер, девятнадцати лет, работала администратором на том же предприятии.
Вахтер предприятия сообщил, что часа в два девушка выехала на «Волге» вместе с шофером.
Шофера задержали в собственной квартире в десять часов вечера.
– Что вы делали на горе Чучхедь? – спросил его Шатори.
Молодой человек пришел в замешательство.
– Я вас не понимаю, товарищ инспектор… – испуганно залепетал он. – Право, не понимаю. К возчику я заходил только затем, чтобы попросить его помочь вытащить машину из оврага, где она застряла. Поверьте, ничего другого не случилось. Я еще ему сказал, что везу переводчицу к делегации, чтобы он понял, как важно поскорее вытащить машину. Девушка ждала меня в машине. А тут началась буря, и мы смогли попасть к машине лишь минут через сорок.
– А зачем вам понадобилось увозить девушку в горы?
– Я ей нравился. Я с ней и раньше встречался, а тут сам начальник разрешил мне уехать после обеда.
– Это вы звонили по телефону?
– Да.
– А почему вы не вернулись к машине? Почему возле нее не дождались приезда полиции? Почему вы сбежали?
– Я не собирался убегать, но и вернуться обратно у меня не хватило смелости. Эржи все время стояла у меня перед глазами. Поверьте, я не мог заставить себя вернуться к машине.
– Я должен вас арестовать.
– Прошу вас, не делайте этого… У меня двое детей. Я ведь ничего не знаю… Я люблю свою жену… Не арестовывайте меня… Меня же выгонят с работы!
– Это дело дирекции. По-вашему, мы должны заявить директору, что его машину нашли не в горах, а в городе, не так ли?
Ни тщательный осмотр места преступления, ни допрос возчика, ни просьбы расстроенного шофера не удовлетворили Шатори. Обстоятельства убийства девушки оставались невыясненными. Шатори допускал, что шофер мог стать жертвой обстоятельств. Возможно… Следы свидетельствовали о том, что на месте происшествия происходила борьба, в ходе которой и была задушена девушка. Но неужели этот тщедушный молодой человек настолько силен?
В последующие четыре дня полицейские и Чупати с Кантором восемь раз выезжали на место преступления, где буквально на четвереньках облазили всю местность возле оврага. Искали продолжение следа, единственный отпечаток которого был обнаружен возле самой машины, но так ничего и не нашли.
Кантор старался вовсю, но след был слишком давним, и пес следа не взял.
Устав до чертиков, старшина сел на землю и с укоризной уставился на Кантора.
В пять часов дня в управление поступило сообщение о том, что в водораспределительном колодце центрального водопровода на горе Таборхедь обнаружен труп женщины. Сообщил об этом один из слесарей-водопроводчиков.