Страница:
Десять лет спустя
— Как ни странно, я слегка нервничаю, — обратилась Джина к спутникам, когда они подъехали к отелю «Омни Шорхэм». Она сидела впереди рядом с Дэнисом, а Линда и Роза устроились сзади, причем колени у них были почти под подбородком — на заднем сиденье открытого «мустанга» Дэниса оказалось тесновато. Несмотря на это, все в один голос заявили, что лучшего автомобиля для встречи выпускников и представить нельзя. Джина и Линда ездили на «хондах ци-вик», неплохих в общем-то машинах, но ведь японский автомобиль дешевой модели не свидетельствует о потрясающем успехе в жизни владелицы…
— У меня тоже посасывает под ложечкой, — отозвалась Линда, мучимая сомнениями, стоило ли отправляться на встречу выпускников со своей девушкой. Впрочем, Линде было все равно, кто и что о ней подумает. Но сейчас, когда приходилось решаться идти ва-банк или на попятный, Линда все больше склонялась к тому, что следовало явиться одной и на вопросы о бойфренде отвечать уклончиво.
Дэнис отдал служащему отеля ключи от зажигания, и все четверо выбрались из машины.
— Ну как, готова? — Джина улыбнулась Линде. Та ответила ей улыбкой, и вся компания прошла в вестибюль. Официальное начало вечера состоялось сорок пять минут назад, но они не рискнули появиться вовремя. Нет ничего хуже, чем приехать раньше большинства приглашенных и слоняться по бальному залу в обществе двоих-троих таких же торопыг, стараясь вспомнить их имена и пытаясь поддерживать светскую беседу.
Девушки подождали, пока Дэнис изучит расписание мероприятий, устроенных в отеле в тот вечер, и выяснит, в каком зале проходит встреча выпускников. Узнав у портье, где находится зал Капитолия, Дэнис повел девушек на нижний этаж гостиницы. Проходя мимо туалетов, Джина предложила еще раз взглянуть в зеркало, дабы убедиться, что все в порядке. Роза отказалась и осталась ждать у двери вместе с Дэнисом, облачившимся, по настоянию Джины, в строгий темно-серый костюм, который он надевал на похороны и католические венчания. У Дэниса был богатый выбор стильных двубортных костюмов с пиджаками на трех пуговицах, не говоря уже о несчетных кашемировых спортивных пуловерах и льняных брюках, но Джина не желала, чтобы ее спутник выглядел излишне стильно и хоть чем-то походил на гомосексуалиста.
В туалетной комнате Джина слегка взбила волосы. Линда лишь наблюдала за ней. Джине нравилось, как она сегодня выглядит. Дэнис прекрасно уложил ей волосы и даже сделал макияж. Зная, что все женщины на вечере будут в черном, особенно те, кто уже в высшей школе отличался пышными формами, Джина остановила выбор на строгом красном платье, приобретенном в бутике «Нейман Маркус» в «Чеви Чейз» — супермаркете, куда не заходила уже много лет (тамошние цены кусались). После безрезультатных поисков подходящих нарядов в «Пентагон-сити» они с Линдой решили попытать счастья в дорогих магазинах: в конце концов, торжественные мероприятия случаются в жизни не каждый день.
Джина заметила платье почти сразу, как только вошла в магазин. Строго говоря, оно не было предназначено для официальных торжеств, но черный ремешок с инкрустированной стразами пряжкой придавал ему элегантность и стиль. Девушка заметила цену, сняв платье с вешалки-стойки, но все же решилась примерить его. Взглянув на свое отражение в зеркале примерочной, Джина поняла, что не уйдет без этого чуда. Словно сшитое на нее, длиной чуть выше колен, платье не скрывало ее красивые ноги. Красная ткань прелестно оттеняла белокурые волосы Джины и бросала на ее щеки нежно-розовый отблеск. Открыть счет в «Нейман Маркус» и внести на него девять сотен долларов за платье было делом нескольких минут.
Сейчас, глядя в зеркало в туалетной комнате отеля, Джина чувствовала, что платье стоит каждого заплаченного за него пенни, даже если теперь ей придется несколько месяцев жить в темноте и питаться консервами для кошек. Правда, она щедро намазалась супердезодорантом и надела комбинацию на случай, если все-таки решит вернуть платье на следующий день. Несколько лет назад Ширли стащила где-то маленькую машинку, пропускающую через ткань одежды пластиковые нити, на которые вешают этикетку, и за минуту могла прицепить все бирки на платье. Однако обратиться к Ширли за помощью в таком деле для Джины означало бы поступиться гордостью и попросить именно о том, за что она постоянно выговаривала матери.
Линда тоже выглядела прекрасно. Джина убедила подругу позволить Дэнису уложить ей волосы, а несколько недель назад уговорила приобрести в «Блуминсдейл» модный черный брючный костюм с золотыми пуговицами. Хотя цена костюма не шла ни в какое сравнение с ценой красного платья, для Линды это был большой расход — обычно она не тратила на одежду так много.
— Ну все, идемте, — окликнула Джина Дэниса и Розу, выходя с Линдой из туалетной комнаты. Спустившись в холл, они подошли к столу, за которым сидели две бойкие молоденькие девушки.
— Джина Перри и Линда Коллинз! — сказала та, что сидела слева, обнажив в улыбке ослепительные зубы. — Как поживаете? — прибавила она, перебирая таблички с именами, разложенные на столе. — Это для вас, Джина, а это ваша, Линда.
— Господи, они напечатали здесь наши выпускные фотографии, — простонала Джина, озабоченная необходимостью прицепить табличку к девятисотдолларовому платью. — Рада увидеться с вами, — сказала она девушкам за столом, хотя понятия не имела, кто они такие.
Линда кивнула, и они в сопровождении Дэниса и Розы вошли в зал.
— Боже, да это Кэти Уолуайн, — шепнула Линде Джина.
— Джина! — обрадовалась Кэти, поспешив к новоприбывшим. Крепко обняв Джину, она улыбнулась Линде и тоже заключила ее в объятия. — Подруга, ты просто расцвела! Только посмотрите, настоящая супермодель, — умильно проворковала она, обращаясь к Джине. Повернувшись к Линде, Кэти заметила с несколько меньшим энтузиазмом: — А ты, Линда, совсем не изменилась. Прекрасно выглядишь.
— Ты тоже в полном порядке, Кэти. Как поживаешь?
— О, вы же помните, я хорошо делаю вес, за что берусь. В каждом классе сыщется девушка, искренне уверенная, что умеет петь, танцевать, выглядеть хорошенькой, — одним словом, девушка, мечтающая стать звездой. Такие обычно заканчивают работой в «Буш гарденс»[31] в костюме мыши. В классе Джины и Линды это была Кэти Уолуайн. Она участвовала в каждом представлении школьного театра и требовала себе сольные партии во время выступлений школьного хора. К несчастью для нее и тех, кому приходилось ее слушать, у Кэти были высокий гнусавый голос и неистребимая привычка превращать популярные эстрадные шлягеры в плохие оперные арии.
— Мы все еще ждем, когда увидим твое имя на афишах, — улыбнулась Джина.
— Все может статься. Я работаю в самодеятельном театре и только что подписала контракт с модельным агентством.
— Потрясающе!
— Называется «Спектра моделс». У них офис в Балтиморе, — с гордостью похвасталась Кэти. — Ой, девочки, мне надо поздороваться с Лорой. Потом еще поболтаем.
Когда Кэти отошла и уже не могла их слышать, Линда тихо сказала Джине:
— Модель — с такой-то задницей? Какую одежду она будет показывать? Для коров, что ли?
— Вообще-то я слышала о «Спектра моделс». Это агентство посылает всяких толстух ходить по супермаркетам и подбирать так называемых потенциальных моделей. Они вручают какой-нибудь девушке свою бизнес-карту и говорят, как чудесно она выглядит, просто создана для карьеры модели. Придя в агентство, девушка узнает, что ей необходимо оплатить какое-то смехотворное обучение, которое якобы подготовит ее к модельному бизнесу. Научиться ходить по подиуму там стоит около тысячи баксов. Глупо, но Кэти попалась на эту удочку.
— Откуда ты столько знаешь об этом?
— Не помню. Видела в новостях или еще где-то, — небрежно бросила Джина, заливаясь краской.
Вечер набирал обороты. Джина и Линда разглядывали собравшихся, время от времени перебрасываясь парой слов со старыми знакомыми. Дэнис и Роза вдвоем присели за столик и обсудили все вопросы, интересные гомосексуалисту и лесбиянке. Через двадцать секунд темы для разговора были исчерпаны, и заскучавшие собеседники томились в ожидании своих подруг.
Наконец девушки вернулись за столик. Джина села рядом с Дэнисом, а Линда рядом с Розой. Джина тут же нашла интересное занятие: она указывала своему спутнику на одноклассников, в которых подозревала гомосексуалистов, и с интересом выслушивала мнение знатока. Ее всегда восхищала способность Дэниса вычислять геев, не перекинувшись с ними и парой слов. Парня, показавшегося Джине завзятым донжуаном, Дэнис уверенно объявлял «голубым», причем он ни разу не ошибся. Джина пыталась выведать у приятеля его секретный метод, но тот лишь пожимал плечами, отвечая, что это не внешние признаки и не логические умозаключения, а только интуиция, прием невидимых сигналов неким радаром. Девушка не знала, правда ли это, но могла поклясться, что Дэнис не обменивался с испытуемыми никаким универсальным знаком или жестом, принятым среди гомосексуалистов и тайным для человека традиционной ориентации.
Они успели обсудить добрую половину однокашников Джины и Линды, когда к их столику приблизилась Дженни Парке.
— Дэнис, что ты здесь делаешь?
— Привет, Дженни. Я здесь с приятельницей. — Дэнис указал на Джину.
— Джина Перри! Как поживаешь? Откуда ты знаешь Дэниса?
— Мы с ним старые друзья.
— Вот как? Я его давняя клиентка. Никто в городе не подберет женщине цвет волос лучше, чем Дэнис.
«Вот черт! — мелькнуло в голове у Джины. — Если Дженни так же болтлива, как и в высшей школе, через пять минут все узнают, что Джина Перри пришла на встречу выпускников в сопровождении парикмахера-гомосексуалиста».
— Кажется, ты ни словом не обмолвилась, что собираешься на вечеринку, когда я утром делал тебе укладку, — обратился Дэнис к Дженни.
— Но как же, я сто раз об этом говорила.
«Черт, придется иногда прислушиваться к болтовне клиенток», — подумал Дэнис.
— Сто раз, Дэнис, — как-то слишком ласково произнесла Джина. — Она сказала об этом сто раз, а ты не удосужился мне сообщить. Ах ты, маленький паршивец, — прибавила Джина, чувствуя, что краснеет. Ей было яснее ясного, что скрывается за фальшивой улыбочкой Дженни — желание раззвонить всему выпуску, что Джипе Перри не с кем было прийти на вечер. Ей наверняка не терпится улизнуть из-за стола и поделиться новостью с окружающими.
— Ну, рада была увидеть вас, ребята. Вот так дела, столкнуться с собственным парикмахером на вечере выпускников. Пойду здороваться с другими, а позже мы непременно поболтаем еще.
— Конечно-конечно, — сладким голосом отозвалась Джина и повернулась к Дэнису. — Отлично, Дэнис, просто лучше некуда. Теперь она знает, что я пришла с гомосексуалистом.
— Полегче, Джина, а то вообще одна останешься.
— Извини. Я понимаю, ты оказал мне услугу, но у меня были свои планы на этот вечер, и такого провала я не ожидала.
— Почему тебя волнует, что подумают эти люди? Ты их больше никогда не увидишь.
— Не знаю, — ответила Джина.
Сама посуди: каждый из присутствующих занят собственной персоной. Каждого заботит только то, что говорят именно о нем. Поверь мне, никому нет дела до тебя. А если даже они на секунду отвлекутся от созерцания своей особы и посмотрят в твою сторону, то увидят потрясающую молодую женщину с прекрасными светлыми волосами… благодаря мне, конечно… и с необыкновенно красивыми ногами, не хуже, чем у Тины Тернер. Ну и, конечно, пожелают, чтобы у них был столь же красивый спутник, как у тебя. Джина улыбнулась:
— Ты просто прелесть.
— Джина, ты красивая девушка, тебе идет буквально все. Еще бы капельку ума, чтобы ты знала себе цену…
Джина задумалась над словами Дэниса о том, что она хороша собой и у нее точеные ноги. Она почти поверила в то, что привлекательна, однако привычка считать себя некрасивой опять одержала верх.
«Как бы я хотела, чтобы ты был прав», — с тоской подумала Джина, глядя на Дэниса.
— У меня тоже посасывает под ложечкой, — отозвалась Линда, мучимая сомнениями, стоило ли отправляться на встречу выпускников со своей девушкой. Впрочем, Линде было все равно, кто и что о ней подумает. Но сейчас, когда приходилось решаться идти ва-банк или на попятный, Линда все больше склонялась к тому, что следовало явиться одной и на вопросы о бойфренде отвечать уклончиво.
Дэнис отдал служащему отеля ключи от зажигания, и все четверо выбрались из машины.
— Ну как, готова? — Джина улыбнулась Линде. Та ответила ей улыбкой, и вся компания прошла в вестибюль. Официальное начало вечера состоялось сорок пять минут назад, но они не рискнули появиться вовремя. Нет ничего хуже, чем приехать раньше большинства приглашенных и слоняться по бальному залу в обществе двоих-троих таких же торопыг, стараясь вспомнить их имена и пытаясь поддерживать светскую беседу.
Девушки подождали, пока Дэнис изучит расписание мероприятий, устроенных в отеле в тот вечер, и выяснит, в каком зале проходит встреча выпускников. Узнав у портье, где находится зал Капитолия, Дэнис повел девушек на нижний этаж гостиницы. Проходя мимо туалетов, Джина предложила еще раз взглянуть в зеркало, дабы убедиться, что все в порядке. Роза отказалась и осталась ждать у двери вместе с Дэнисом, облачившимся, по настоянию Джины, в строгий темно-серый костюм, который он надевал на похороны и католические венчания. У Дэниса был богатый выбор стильных двубортных костюмов с пиджаками на трех пуговицах, не говоря уже о несчетных кашемировых спортивных пуловерах и льняных брюках, но Джина не желала, чтобы ее спутник выглядел излишне стильно и хоть чем-то походил на гомосексуалиста.
В туалетной комнате Джина слегка взбила волосы. Линда лишь наблюдала за ней. Джине нравилось, как она сегодня выглядит. Дэнис прекрасно уложил ей волосы и даже сделал макияж. Зная, что все женщины на вечере будут в черном, особенно те, кто уже в высшей школе отличался пышными формами, Джина остановила выбор на строгом красном платье, приобретенном в бутике «Нейман Маркус» в «Чеви Чейз» — супермаркете, куда не заходила уже много лет (тамошние цены кусались). После безрезультатных поисков подходящих нарядов в «Пентагон-сити» они с Линдой решили попытать счастья в дорогих магазинах: в конце концов, торжественные мероприятия случаются в жизни не каждый день.
Джина заметила платье почти сразу, как только вошла в магазин. Строго говоря, оно не было предназначено для официальных торжеств, но черный ремешок с инкрустированной стразами пряжкой придавал ему элегантность и стиль. Девушка заметила цену, сняв платье с вешалки-стойки, но все же решилась примерить его. Взглянув на свое отражение в зеркале примерочной, Джина поняла, что не уйдет без этого чуда. Словно сшитое на нее, длиной чуть выше колен, платье не скрывало ее красивые ноги. Красная ткань прелестно оттеняла белокурые волосы Джины и бросала на ее щеки нежно-розовый отблеск. Открыть счет в «Нейман Маркус» и внести на него девять сотен долларов за платье было делом нескольких минут.
Сейчас, глядя в зеркало в туалетной комнате отеля, Джина чувствовала, что платье стоит каждого заплаченного за него пенни, даже если теперь ей придется несколько месяцев жить в темноте и питаться консервами для кошек. Правда, она щедро намазалась супердезодорантом и надела комбинацию на случай, если все-таки решит вернуть платье на следующий день. Несколько лет назад Ширли стащила где-то маленькую машинку, пропускающую через ткань одежды пластиковые нити, на которые вешают этикетку, и за минуту могла прицепить все бирки на платье. Однако обратиться к Ширли за помощью в таком деле для Джины означало бы поступиться гордостью и попросить именно о том, за что она постоянно выговаривала матери.
Линда тоже выглядела прекрасно. Джина убедила подругу позволить Дэнису уложить ей волосы, а несколько недель назад уговорила приобрести в «Блуминсдейл» модный черный брючный костюм с золотыми пуговицами. Хотя цена костюма не шла ни в какое сравнение с ценой красного платья, для Линды это был большой расход — обычно она не тратила на одежду так много.
— Ну все, идемте, — окликнула Джина Дэниса и Розу, выходя с Линдой из туалетной комнаты. Спустившись в холл, они подошли к столу, за которым сидели две бойкие молоденькие девушки.
— Джина Перри и Линда Коллинз! — сказала та, что сидела слева, обнажив в улыбке ослепительные зубы. — Как поживаете? — прибавила она, перебирая таблички с именами, разложенные на столе. — Это для вас, Джина, а это ваша, Линда.
— Господи, они напечатали здесь наши выпускные фотографии, — простонала Джина, озабоченная необходимостью прицепить табличку к девятисотдолларовому платью. — Рада увидеться с вами, — сказала она девушкам за столом, хотя понятия не имела, кто они такие.
Линда кивнула, и они в сопровождении Дэниса и Розы вошли в зал.
— Боже, да это Кэти Уолуайн, — шепнула Линде Джина.
— Джина! — обрадовалась Кэти, поспешив к новоприбывшим. Крепко обняв Джину, она улыбнулась Линде и тоже заключила ее в объятия. — Подруга, ты просто расцвела! Только посмотрите, настоящая супермодель, — умильно проворковала она, обращаясь к Джине. Повернувшись к Линде, Кэти заметила с несколько меньшим энтузиазмом: — А ты, Линда, совсем не изменилась. Прекрасно выглядишь.
— Ты тоже в полном порядке, Кэти. Как поживаешь?
— О, вы же помните, я хорошо делаю вес, за что берусь. В каждом классе сыщется девушка, искренне уверенная, что умеет петь, танцевать, выглядеть хорошенькой, — одним словом, девушка, мечтающая стать звездой. Такие обычно заканчивают работой в «Буш гарденс»[31] в костюме мыши. В классе Джины и Линды это была Кэти Уолуайн. Она участвовала в каждом представлении школьного театра и требовала себе сольные партии во время выступлений школьного хора. К несчастью для нее и тех, кому приходилось ее слушать, у Кэти были высокий гнусавый голос и неистребимая привычка превращать популярные эстрадные шлягеры в плохие оперные арии.
— Мы все еще ждем, когда увидим твое имя на афишах, — улыбнулась Джина.
— Все может статься. Я работаю в самодеятельном театре и только что подписала контракт с модельным агентством.
— Потрясающе!
— Называется «Спектра моделс». У них офис в Балтиморе, — с гордостью похвасталась Кэти. — Ой, девочки, мне надо поздороваться с Лорой. Потом еще поболтаем.
Когда Кэти отошла и уже не могла их слышать, Линда тихо сказала Джине:
— Модель — с такой-то задницей? Какую одежду она будет показывать? Для коров, что ли?
— Вообще-то я слышала о «Спектра моделс». Это агентство посылает всяких толстух ходить по супермаркетам и подбирать так называемых потенциальных моделей. Они вручают какой-нибудь девушке свою бизнес-карту и говорят, как чудесно она выглядит, просто создана для карьеры модели. Придя в агентство, девушка узнает, что ей необходимо оплатить какое-то смехотворное обучение, которое якобы подготовит ее к модельному бизнесу. Научиться ходить по подиуму там стоит около тысячи баксов. Глупо, но Кэти попалась на эту удочку.
— Откуда ты столько знаешь об этом?
— Не помню. Видела в новостях или еще где-то, — небрежно бросила Джина, заливаясь краской.
Вечер набирал обороты. Джина и Линда разглядывали собравшихся, время от времени перебрасываясь парой слов со старыми знакомыми. Дэнис и Роза вдвоем присели за столик и обсудили все вопросы, интересные гомосексуалисту и лесбиянке. Через двадцать секунд темы для разговора были исчерпаны, и заскучавшие собеседники томились в ожидании своих подруг.
Наконец девушки вернулись за столик. Джина села рядом с Дэнисом, а Линда рядом с Розой. Джина тут же нашла интересное занятие: она указывала своему спутнику на одноклассников, в которых подозревала гомосексуалистов, и с интересом выслушивала мнение знатока. Ее всегда восхищала способность Дэниса вычислять геев, не перекинувшись с ними и парой слов. Парня, показавшегося Джине завзятым донжуаном, Дэнис уверенно объявлял «голубым», причем он ни разу не ошибся. Джина пыталась выведать у приятеля его секретный метод, но тот лишь пожимал плечами, отвечая, что это не внешние признаки и не логические умозаключения, а только интуиция, прием невидимых сигналов неким радаром. Девушка не знала, правда ли это, но могла поклясться, что Дэнис не обменивался с испытуемыми никаким универсальным знаком или жестом, принятым среди гомосексуалистов и тайным для человека традиционной ориентации.
Они успели обсудить добрую половину однокашников Джины и Линды, когда к их столику приблизилась Дженни Парке.
— Дэнис, что ты здесь делаешь?
— Привет, Дженни. Я здесь с приятельницей. — Дэнис указал на Джину.
— Джина Перри! Как поживаешь? Откуда ты знаешь Дэниса?
— Мы с ним старые друзья.
— Вот как? Я его давняя клиентка. Никто в городе не подберет женщине цвет волос лучше, чем Дэнис.
«Вот черт! — мелькнуло в голове у Джины. — Если Дженни так же болтлива, как и в высшей школе, через пять минут все узнают, что Джина Перри пришла на встречу выпускников в сопровождении парикмахера-гомосексуалиста».
— Кажется, ты ни словом не обмолвилась, что собираешься на вечеринку, когда я утром делал тебе укладку, — обратился Дэнис к Дженни.
— Но как же, я сто раз об этом говорила.
«Черт, придется иногда прислушиваться к болтовне клиенток», — подумал Дэнис.
— Сто раз, Дэнис, — как-то слишком ласково произнесла Джина. — Она сказала об этом сто раз, а ты не удосужился мне сообщить. Ах ты, маленький паршивец, — прибавила Джина, чувствуя, что краснеет. Ей было яснее ясного, что скрывается за фальшивой улыбочкой Дженни — желание раззвонить всему выпуску, что Джипе Перри не с кем было прийти на вечер. Ей наверняка не терпится улизнуть из-за стола и поделиться новостью с окружающими.
— Ну, рада была увидеть вас, ребята. Вот так дела, столкнуться с собственным парикмахером на вечере выпускников. Пойду здороваться с другими, а позже мы непременно поболтаем еще.
— Конечно-конечно, — сладким голосом отозвалась Джина и повернулась к Дэнису. — Отлично, Дэнис, просто лучше некуда. Теперь она знает, что я пришла с гомосексуалистом.
— Полегче, Джина, а то вообще одна останешься.
— Извини. Я понимаю, ты оказал мне услугу, но у меня были свои планы на этот вечер, и такого провала я не ожидала.
— Почему тебя волнует, что подумают эти люди? Ты их больше никогда не увидишь.
— Не знаю, — ответила Джина.
Сама посуди: каждый из присутствующих занят собственной персоной. Каждого заботит только то, что говорят именно о нем. Поверь мне, никому нет дела до тебя. А если даже они на секунду отвлекутся от созерцания своей особы и посмотрят в твою сторону, то увидят потрясающую молодую женщину с прекрасными светлыми волосами… благодаря мне, конечно… и с необыкновенно красивыми ногами, не хуже, чем у Тины Тернер. Ну и, конечно, пожелают, чтобы у них был столь же красивый спутник, как у тебя. Джина улыбнулась:
— Ты просто прелесть.
— Джина, ты красивая девушка, тебе идет буквально все. Еще бы капельку ума, чтобы ты знала себе цену…
Джина задумалась над словами Дэниса о том, что она хороша собой и у нее точеные ноги. Она почти поверила в то, что привлекательна, однако привычка считать себя некрасивой опять одержала верх.
«Как бы я хотела, чтобы ты был прав», — с тоской подумала Джина, глядя на Дэниса.
Больной
— Господи, ну можно побыстрее, я умираю с голоду, — торопила Шерил Питера, надевавшего ботинки. Купер уехал из города по делам, а с Питером Шерил не виделась уже недели две. Заняться ей было нечем, и она, позвонив Питеру, предложила вместе пообедать.
— Джина убьет меня, если узнает, что я куда-нибудь ходил сегодня вечером.
— Подумаешь, большое дело.
— Я должен был сопровождать ее на сегодняшнюю встречу выпускников, но утром чувствовал себя совсем больным. Мне действительно было плохо, когда я позвонил и предупредил ее, что не в состоянии пойти.
— А сейчас тебе стало лучше, и ты собираешься всего-навсего поесть. Кроме того, как она узнает? — говорила Шерил, когда они выходили из квартиры.
Шерил надо было наведаться в свой офис в Фоллз Черч, поэтому они поехали в Виргинию, собираясь перекусить где-нибудь там.
— Вон «Руби тьюздейс». У них неплохой салат-бар, — предложила Шерил.
Шерил, ты же знаешь, я не люблю салат-бары. Множество людей, каждый со своими микробами, толкутся над общими блюдами с пищей. Не стоит туда идти. У меня все еще изжога после ужасного буфета, где мы обедали вместе с Ширли в прошлом месяце.
— Тогда давай зайдем сюда. — Шерил указала на маленький неприметный ресторанчик, скромно притулившийся среди десятка магазинов, построенных вдоль шоссе. — Смотри, на вывеске написано, что ресторану уже тридцать лет. Там наверняка вкусно готовят.
— Ну что ж, давай проверим.
Заехав на стоянку перед рестораном, они проворно выбрались из машины и вошли внутрь. Коренастая расплывшаяся женщина за стойкой как-то странно посмотрела на них.
— Чем могу помочь? — спросила она, словно молодые люди заблудились или зашли не туда.
— Добрый день. Два места за столиком для некурящих, пожалуйста.
Удивленно приподняв брови, женщина взяла со стойки две карточки меню и жестом пригласила Питера и Шерил следовать за ней.
Проходя между столиков, Шерил не могла избавиться от ощущения, что все без исключения посетители ресторана (здесь почему-то были одни белые) уставились на нее. Интуиция подсказывала, что она попала на вражескую территорию. Как у многих темнокожих, у Шерил выработалось шестое чувство, подсказывавшее ей, что она находится среди расистов. Иногда страхи оказывались напрасными, но на этот раз интуиция сработала как точнейший радар.
Хозяйка усадила их за маленький столик в глубине ресторана, положила перед ними меню и удалилась, не сказав ни слова.
— Господи, этого еще не хватало, — простонал Питер, когда они заняли свои места.
— Что такое? — спросила Шерил.
Питер глазами показал на стену за ее спиной. Обернувшись, Шерил увидела огромный флаг конфедератов.
— Пойдем отсюда. Похоже, нам здесь не рады. — Питер приподнялся.
— А ну прижми задницу обратно. Никуда мы не уйдем. Именно этого они и добиваются.
— Я и не предполагал, что подобные заведения еще существуют, по крайней мере в наших краях.
— Наивный белый маленький мальчик, — буркнула Шерил, открывая меню.
— На нас все смотрят, Шерил. Ты уверена, что стоит тут оставаться?
— Не обращай внимания, большой ребенок. Это свободная страна. Мы можем обедать везде, где хотим, — храбрилась Шерил. На самом деле ей было не по себе. Стена справа от нее была увешана фотографиями в рамках. Судя по всему, на них были увековечены особые события из жизни ресторана с участием постоянных клиентов, среди которых не было ни одного темнокожего.
Пожилая официантка довольно вежливо приняла у них заказ на напитки. Молодые люди углубились в чтение меню, когда крупный мужчина с окладистой бородой, в тесной фланелевой рубашке, проходя в туалет мимо их столика, пробурчал: «Вот уж кого нам совсем не нужно».
— Простите, вы что-то сказали? — громко спросила Шерил, хотя отлично расслышала его слова.
— Шерил, что ты делаешь? — насторожился Питер.
— Этот джентльмен что-то сказал, проходя мимо. Я лишь хочу убедиться, что правильно поняла его.
— Я сказал, — повернулся к ним бородач, — «вот уж кого нам совсем не нужно».
— И кого же вы имели в виду? — не унималась Шерил, не обращая внимания на умоляющий взгляд Питера, красноречиво призывавший ее не связываться.
— Слушайте-ка, леди, я ничего не имею против вас лично, но неужели мы так много просим — всего лишь одно место, одно-единственное, черт побери, место, где мы можем встречаться с себе подобными?
— Вам не кажется, что себе подобных вам лучше поискать в зоопарке?
— Мисс, боюсь, вам придется уйти, — резко заявила хозяйка, прежде чем бородач успел ответить.
— Мне?!
— Да, вам. Уходите немедленно, пока дело не приняло плохой оборот. Уж кому-кому, а вам здесь делать нечего.
— Ладно, Шерил. Пошли отсюда, — сказал Питер. Все взгляды были по-прежнему устремлены на них. Он взял спутницу за руку и почти потащил за собой. Кипя от возмущения, Шерил волей-неволей последовала за ним.
Когда до выхода им оставалось лишь несколько шагов, бородач крикнул им вдогонку, обращаясь к Питеру:
— Вот-вот, убери отсюда свою цветную подружку. Подумать только, путаться с черномазой! Да ты просто больной или еще похуже.
Возможно, Питер проглотил бы оскорбительную реплику и молча покинул ресторан, но расист допустил фатальную ошибку в выборе слов. Любое ругательство показалось бы просто грязью, на которую культурные люди не должны обращать внимания, но словечко «больной» резануло Питера как ножом. На мгновение он снова ощутил себя тринадцатилетним, и снова учитель Гас, кривляясь, изображал приступ астмы, издеваясь над ним.
В голове у парня будто что-то щелкнуло. Ни с того ни с сего, как показалось окружающим, Питер развернулся и бросился на бородатого, схватив его и отшвырнув к дальней стене. Тот совершенно не ожидал нападения и на пару секунд буквально влип в стену, а Питер налетел на него, нанося удары по лицу, груди, плечам — везде, куда доставали его сильные, как стальные пружины, руки.
— Уберите его от меня! — кричал бородач сидящим в зале. — Да уберите же его от меня!
Он старался оттолкнуть Питера и даже пытался отбиваться, но все было напрасно. Погрузившись в свой собственный мир, никого и ничего не слыша и не видя, Питер молотил противника с такой силой и быстротой, что не оставил тому ни шанса. Когда двум посетителям все же удалось оттащить парня от избитого и окровавленного бородача, он уже пришел в себя и понял, что натворил. Двое мужчин, крепко взяв Питера под руки, провели его через ресторан и вытолкнули на улицу; Шерил вышла следом. Отпустив Питера, мужчины вернулись внутрь, ни сказав ни слова.
— Поехали отсюда, — сказала Шерил. — Поехали, пока они не вызвали полицию.
Когда они сели в машину, она спросила с мягкой улыбкой:
— Какого черта ты там устроил, Питер?
— Не знаю. Этот тип вывел меня из себя, — отозвался тот, все еще слегка оглушенный.
— Когда ты начал бить его, моим первым побуждением было закричать: «Прекрати!» — сообщила Шерил, — но когда я увидела, как увлеченно ты пинаешь его в зад, я не смогла упустить возможность полюбоваться редкостным зрелищем… Ни за что бы не поверила, если б не видела своими глазами.
— Неужели я пинал его в зад? — усмехнулся Питер. С него словно свалилась огромная тяжесть. Ему стало легче, свободнее, он гордился собой. Сидя на пассажирском сиденье, Питер смеялся и плакал как ребенок. Его не волновало, что Шерил видит это.
— С тобой все в порядке? — поинтересовалась она.
— Со мной все отлично. Черт побери, как же мне хорошо. — Питер вытер слезы, катившиеся по щекам. — Он получил свое, не правда ли?
— Возможно, им даже придется отвезти его в больницу.
— То есть теперь его можно назвать больным?
— Конечно. Ты-то с полным правом можешь так его назвать.
— Джина убьет меня, если узнает, что я куда-нибудь ходил сегодня вечером.
— Подумаешь, большое дело.
— Я должен был сопровождать ее на сегодняшнюю встречу выпускников, но утром чувствовал себя совсем больным. Мне действительно было плохо, когда я позвонил и предупредил ее, что не в состоянии пойти.
— А сейчас тебе стало лучше, и ты собираешься всего-навсего поесть. Кроме того, как она узнает? — говорила Шерил, когда они выходили из квартиры.
Шерил надо было наведаться в свой офис в Фоллз Черч, поэтому они поехали в Виргинию, собираясь перекусить где-нибудь там.
— Вон «Руби тьюздейс». У них неплохой салат-бар, — предложила Шерил.
Шерил, ты же знаешь, я не люблю салат-бары. Множество людей, каждый со своими микробами, толкутся над общими блюдами с пищей. Не стоит туда идти. У меня все еще изжога после ужасного буфета, где мы обедали вместе с Ширли в прошлом месяце.
— Тогда давай зайдем сюда. — Шерил указала на маленький неприметный ресторанчик, скромно притулившийся среди десятка магазинов, построенных вдоль шоссе. — Смотри, на вывеске написано, что ресторану уже тридцать лет. Там наверняка вкусно готовят.
— Ну что ж, давай проверим.
Заехав на стоянку перед рестораном, они проворно выбрались из машины и вошли внутрь. Коренастая расплывшаяся женщина за стойкой как-то странно посмотрела на них.
— Чем могу помочь? — спросила она, словно молодые люди заблудились или зашли не туда.
— Добрый день. Два места за столиком для некурящих, пожалуйста.
Удивленно приподняв брови, женщина взяла со стойки две карточки меню и жестом пригласила Питера и Шерил следовать за ней.
Проходя между столиков, Шерил не могла избавиться от ощущения, что все без исключения посетители ресторана (здесь почему-то были одни белые) уставились на нее. Интуиция подсказывала, что она попала на вражескую территорию. Как у многих темнокожих, у Шерил выработалось шестое чувство, подсказывавшее ей, что она находится среди расистов. Иногда страхи оказывались напрасными, но на этот раз интуиция сработала как точнейший радар.
Хозяйка усадила их за маленький столик в глубине ресторана, положила перед ними меню и удалилась, не сказав ни слова.
— Господи, этого еще не хватало, — простонал Питер, когда они заняли свои места.
— Что такое? — спросила Шерил.
Питер глазами показал на стену за ее спиной. Обернувшись, Шерил увидела огромный флаг конфедератов.
— Пойдем отсюда. Похоже, нам здесь не рады. — Питер приподнялся.
— А ну прижми задницу обратно. Никуда мы не уйдем. Именно этого они и добиваются.
— Я и не предполагал, что подобные заведения еще существуют, по крайней мере в наших краях.
— Наивный белый маленький мальчик, — буркнула Шерил, открывая меню.
— На нас все смотрят, Шерил. Ты уверена, что стоит тут оставаться?
— Не обращай внимания, большой ребенок. Это свободная страна. Мы можем обедать везде, где хотим, — храбрилась Шерил. На самом деле ей было не по себе. Стена справа от нее была увешана фотографиями в рамках. Судя по всему, на них были увековечены особые события из жизни ресторана с участием постоянных клиентов, среди которых не было ни одного темнокожего.
Пожилая официантка довольно вежливо приняла у них заказ на напитки. Молодые люди углубились в чтение меню, когда крупный мужчина с окладистой бородой, в тесной фланелевой рубашке, проходя в туалет мимо их столика, пробурчал: «Вот уж кого нам совсем не нужно».
— Простите, вы что-то сказали? — громко спросила Шерил, хотя отлично расслышала его слова.
— Шерил, что ты делаешь? — насторожился Питер.
— Этот джентльмен что-то сказал, проходя мимо. Я лишь хочу убедиться, что правильно поняла его.
— Я сказал, — повернулся к ним бородач, — «вот уж кого нам совсем не нужно».
— И кого же вы имели в виду? — не унималась Шерил, не обращая внимания на умоляющий взгляд Питера, красноречиво призывавший ее не связываться.
— Слушайте-ка, леди, я ничего не имею против вас лично, но неужели мы так много просим — всего лишь одно место, одно-единственное, черт побери, место, где мы можем встречаться с себе подобными?
— Вам не кажется, что себе подобных вам лучше поискать в зоопарке?
— Мисс, боюсь, вам придется уйти, — резко заявила хозяйка, прежде чем бородач успел ответить.
— Мне?!
— Да, вам. Уходите немедленно, пока дело не приняло плохой оборот. Уж кому-кому, а вам здесь делать нечего.
— Ладно, Шерил. Пошли отсюда, — сказал Питер. Все взгляды были по-прежнему устремлены на них. Он взял спутницу за руку и почти потащил за собой. Кипя от возмущения, Шерил волей-неволей последовала за ним.
Когда до выхода им оставалось лишь несколько шагов, бородач крикнул им вдогонку, обращаясь к Питеру:
— Вот-вот, убери отсюда свою цветную подружку. Подумать только, путаться с черномазой! Да ты просто больной или еще похуже.
Возможно, Питер проглотил бы оскорбительную реплику и молча покинул ресторан, но расист допустил фатальную ошибку в выборе слов. Любое ругательство показалось бы просто грязью, на которую культурные люди не должны обращать внимания, но словечко «больной» резануло Питера как ножом. На мгновение он снова ощутил себя тринадцатилетним, и снова учитель Гас, кривляясь, изображал приступ астмы, издеваясь над ним.
В голове у парня будто что-то щелкнуло. Ни с того ни с сего, как показалось окружающим, Питер развернулся и бросился на бородатого, схватив его и отшвырнув к дальней стене. Тот совершенно не ожидал нападения и на пару секунд буквально влип в стену, а Питер налетел на него, нанося удары по лицу, груди, плечам — везде, куда доставали его сильные, как стальные пружины, руки.
— Уберите его от меня! — кричал бородач сидящим в зале. — Да уберите же его от меня!
Он старался оттолкнуть Питера и даже пытался отбиваться, но все было напрасно. Погрузившись в свой собственный мир, никого и ничего не слыша и не видя, Питер молотил противника с такой силой и быстротой, что не оставил тому ни шанса. Когда двум посетителям все же удалось оттащить парня от избитого и окровавленного бородача, он уже пришел в себя и понял, что натворил. Двое мужчин, крепко взяв Питера под руки, провели его через ресторан и вытолкнули на улицу; Шерил вышла следом. Отпустив Питера, мужчины вернулись внутрь, ни сказав ни слова.
— Поехали отсюда, — сказала Шерил. — Поехали, пока они не вызвали полицию.
Когда они сели в машину, она спросила с мягкой улыбкой:
— Какого черта ты там устроил, Питер?
— Не знаю. Этот тип вывел меня из себя, — отозвался тот, все еще слегка оглушенный.
— Когда ты начал бить его, моим первым побуждением было закричать: «Прекрати!» — сообщила Шерил, — но когда я увидела, как увлеченно ты пинаешь его в зад, я не смогла упустить возможность полюбоваться редкостным зрелищем… Ни за что бы не поверила, если б не видела своими глазами.
— Неужели я пинал его в зад? — усмехнулся Питер. С него словно свалилась огромная тяжесть. Ему стало легче, свободнее, он гордился собой. Сидя на пассажирском сиденье, Питер смеялся и плакал как ребенок. Его не волновало, что Шерил видит это.
— С тобой все в порядке? — поинтересовалась она.
— Со мной все отлично. Черт побери, как же мне хорошо. — Питер вытер слезы, катившиеся по щекам. — Он получил свое, не правда ли?
— Возможно, им даже придется отвезти его в больницу.
— То есть теперь его можно назвать больным?
— Конечно. Ты-то с полным правом можешь так его назвать.
Подвезти до дома
— Мне надо еще выпить. Что вам принести из бара? — обратилась Джина к спутникам, считая вечер непоправимо испорченным. Она решила взять еще бокал-другой, после чего уехать домой и попытаться забыть обо всем.
— Мне — ничего, — отозвался Дэнис. Линда и Роза тоже отказались.
Джина поднялась из-за стола и направилась к бару, пробираясь сквозь толпу знакомых. Некоторые улыбались ей и даже пытались завязать разговор, но она не отвечала. Настроение у нее было ужасное. Все собравшиеся, наверное, уже смеются над ней. Уж лучше появиться на встрече выпускников одной, чем с таким кавалером, и перенести публичное разоблачение. Размышляя о превратностях судьбы, Джина не заметила, как столкнулась с Карлом Маллинсом.
— О, извините, э-э-э?..
— Простите, я не видела, куда иду, — призналась Джина.
— Не извиняйтесь. Признаться, я не помню вашего имени. Ума не приложу, как я мог забыть такую красавицу. — Карл приподнял табличку с именем на груди девушки. — Джина Перри. Точно, теперь я вспомнил. Хорошо, что Господь Бог создал таблички с именами.
— Ну, может, я похорошела с годами. Ваше лицо мне тоже знакомо, но и я не припомню, как вас зовут, — солгала Джина. Уж кого-кого, а этого человека она помнила прекрасно. Большую часть времени, проведенного в высшей школе, Джина тайно и безнадежно сохла по Карлу Маллинсу, члену футбольной команды Тенли, ставшему в выпускном классе еще и заместителем председателя коллектива учащихся. Карл был выше шести футов, крепко сложен, со светло-каштановыми волосами и большими карими глазами.
— Карл… Карл Маллинс.
— Ах да, верно, Карл.
— Вы идете в бар?
— Да, а вы? — спросила Джина.
— Уже иду.
Джина улыбнулась, и Карл последовал за ней в бар. Идя друг за другом, они ухитрялись разговаривать на ходу.
— Чем ты занимался все эти годы? — полюбопытствовала Джина.
— Я живу в Джорджтауне… округ Колумбия… недавно купил дом на Пи-стрит. По профессии я — адвокат, работаю в компании, расположенной в центре Вашингтона. Она выжимает из меня все силы, но вообще-то мне работа нравится. А как ты жила последние десять лет?
— Пфф. С чего начать… Я окончила Американский университет. Живу неподалеку от Дюпон Серкл.
— А где ты работаешь?
— Моя должность связана с менеджментом в арлингтонском отделении «Премьер-банка».
— Банкирша, значит? Это здорово. Ты пришла одна?
— С приятелем. А ты?
— Нет, я один. В прошлом году я окончил юридический и всего шесть месяцев живу в городе. В Вашингтоне нелегко встретить интересных людей…
«Ох, и не говори».
— Вовсе нет. Я с радостью покажу тебе, где можно провести время.
— Я бы с удовольствием.
Когда бармен наконец вручил им заказ, Карл спросил:
— Ты хорошо танцуешь?
— Да вроде неплохо.
— Как насчет… — Карл указал на танцпол.
— Иди вперед.
Видимо, лейтмотивом вечеринки была музыка восьмидесятых, и из динамиков звучала песня Дебби Гибсон «Встряхни свою любовь». Поставив бокалы на один из динамиков, они начали танцевать. Джина старалась не слишком заметно любоваться Маллинсом. Он был не только на редкость хорош собой, но оказался еще и прекрасным танцором. Красота и чувство ритма — такое сочетание встречается нечасто. Они танцевали, а из динамиков лилась деф-леппардовская «Обсыпь меня сахаром»; ее сменила песня «Противные мальчишки» в исполнении Джанет Джексон. Наконец ди-джей поставил знаменитую «Я всегда буду любить тебя» в аранжировке «Нью Кидс он Блоке». Когда заиграла медленная мелодия, возникла неловкая пауза. Пожав плечами и улыбнувшись, Карл спросил девушку взглядом: «Будешь танцевать?». Джину незачем было спрашивать. Она подошла к Карлу, стоявшему посередине танцпола, и обвила руками его шею.
Они медленно раскачивались под музыку, а дискотека мало-помалу заполнялась гостями. Множество мужчин, которые как огня боялись танцевать под озорные песенки, скрепя сердце согласились вытерпеть медленный танец со своими спутницами. Стало тесновато, и это позволило Джине и Карлу прижаться друг к другу. Во рту у Джины пересохло, сердце забилось чаще. От ощущения тепла, исходившего от сильного тела Карла, ей было упоительно хорошо. Когда песня закончилась, они медленно отодвинулись друг от друга и улыбнулись. В этот момент Джина заметила, что Линда за столиком машет ей рукой, и удивилась, как могла забыть о лучшей подруге и остальной компании.
— Ты помнишь Линду? Линду Коллинз? Мы пришли вместе, — сказала Джина, направляясь к столику и ведя Карла за собой. — Линда, ты помнишь Карла?
— Да. Привет, Карл, — рассеянно сказала Линда и обратилась к подруге: — Джина, Розе плохо.
— Что с ней?
— Внезапный приступ тошноты. Дэнис вывел ее на улицу. Нам надо отвезти ее домой.
— Уже домой?!
— Ну не оставаться же здесь, когда Розу весь вечер рвет на улице. Мы с Дэнисом отвезем ее домой, а потом вернемся за тобой. Я знаю, что этот вечер очень важен для тебя.
— Вовсе нет. — Джину смутили последние слова Линды. — Не так уж и важен.
— Джина, если хочешь остаться, я потом подвезу тебя домой, — вставил Карл.
«На-ко-нец!»
— О, зачем же, я не хочу причинять тебе беспокойство.
— Поверь, никакого беспокойства ты мне не доставишь.
— Точно?
— Все улажено, Линда. Джину отвезу домой я.
— Прекрасно. Развлекайтесь, ребятки, — Линда улыбнулась, подмигнула Джине и направилась к двери.
— Мне — ничего, — отозвался Дэнис. Линда и Роза тоже отказались.
Джина поднялась из-за стола и направилась к бару, пробираясь сквозь толпу знакомых. Некоторые улыбались ей и даже пытались завязать разговор, но она не отвечала. Настроение у нее было ужасное. Все собравшиеся, наверное, уже смеются над ней. Уж лучше появиться на встрече выпускников одной, чем с таким кавалером, и перенести публичное разоблачение. Размышляя о превратностях судьбы, Джина не заметила, как столкнулась с Карлом Маллинсом.
— О, извините, э-э-э?..
— Простите, я не видела, куда иду, — призналась Джина.
— Не извиняйтесь. Признаться, я не помню вашего имени. Ума не приложу, как я мог забыть такую красавицу. — Карл приподнял табличку с именем на груди девушки. — Джина Перри. Точно, теперь я вспомнил. Хорошо, что Господь Бог создал таблички с именами.
— Ну, может, я похорошела с годами. Ваше лицо мне тоже знакомо, но и я не припомню, как вас зовут, — солгала Джина. Уж кого-кого, а этого человека она помнила прекрасно. Большую часть времени, проведенного в высшей школе, Джина тайно и безнадежно сохла по Карлу Маллинсу, члену футбольной команды Тенли, ставшему в выпускном классе еще и заместителем председателя коллектива учащихся. Карл был выше шести футов, крепко сложен, со светло-каштановыми волосами и большими карими глазами.
— Карл… Карл Маллинс.
— Ах да, верно, Карл.
— Вы идете в бар?
— Да, а вы? — спросила Джина.
— Уже иду.
Джина улыбнулась, и Карл последовал за ней в бар. Идя друг за другом, они ухитрялись разговаривать на ходу.
— Чем ты занимался все эти годы? — полюбопытствовала Джина.
— Я живу в Джорджтауне… округ Колумбия… недавно купил дом на Пи-стрит. По профессии я — адвокат, работаю в компании, расположенной в центре Вашингтона. Она выжимает из меня все силы, но вообще-то мне работа нравится. А как ты жила последние десять лет?
— Пфф. С чего начать… Я окончила Американский университет. Живу неподалеку от Дюпон Серкл.
— А где ты работаешь?
— Моя должность связана с менеджментом в арлингтонском отделении «Премьер-банка».
— Банкирша, значит? Это здорово. Ты пришла одна?
— С приятелем. А ты?
— Нет, я один. В прошлом году я окончил юридический и всего шесть месяцев живу в городе. В Вашингтоне нелегко встретить интересных людей…
«Ох, и не говори».
— Вовсе нет. Я с радостью покажу тебе, где можно провести время.
— Я бы с удовольствием.
Когда бармен наконец вручил им заказ, Карл спросил:
— Ты хорошо танцуешь?
— Да вроде неплохо.
— Как насчет… — Карл указал на танцпол.
— Иди вперед.
Видимо, лейтмотивом вечеринки была музыка восьмидесятых, и из динамиков звучала песня Дебби Гибсон «Встряхни свою любовь». Поставив бокалы на один из динамиков, они начали танцевать. Джина старалась не слишком заметно любоваться Маллинсом. Он был не только на редкость хорош собой, но оказался еще и прекрасным танцором. Красота и чувство ритма — такое сочетание встречается нечасто. Они танцевали, а из динамиков лилась деф-леппардовская «Обсыпь меня сахаром»; ее сменила песня «Противные мальчишки» в исполнении Джанет Джексон. Наконец ди-джей поставил знаменитую «Я всегда буду любить тебя» в аранжировке «Нью Кидс он Блоке». Когда заиграла медленная мелодия, возникла неловкая пауза. Пожав плечами и улыбнувшись, Карл спросил девушку взглядом: «Будешь танцевать?». Джину незачем было спрашивать. Она подошла к Карлу, стоявшему посередине танцпола, и обвила руками его шею.
Они медленно раскачивались под музыку, а дискотека мало-помалу заполнялась гостями. Множество мужчин, которые как огня боялись танцевать под озорные песенки, скрепя сердце согласились вытерпеть медленный танец со своими спутницами. Стало тесновато, и это позволило Джине и Карлу прижаться друг к другу. Во рту у Джины пересохло, сердце забилось чаще. От ощущения тепла, исходившего от сильного тела Карла, ей было упоительно хорошо. Когда песня закончилась, они медленно отодвинулись друг от друга и улыбнулись. В этот момент Джина заметила, что Линда за столиком машет ей рукой, и удивилась, как могла забыть о лучшей подруге и остальной компании.
— Ты помнишь Линду? Линду Коллинз? Мы пришли вместе, — сказала Джина, направляясь к столику и ведя Карла за собой. — Линда, ты помнишь Карла?
— Да. Привет, Карл, — рассеянно сказала Линда и обратилась к подруге: — Джина, Розе плохо.
— Что с ней?
— Внезапный приступ тошноты. Дэнис вывел ее на улицу. Нам надо отвезти ее домой.
— Уже домой?!
— Ну не оставаться же здесь, когда Розу весь вечер рвет на улице. Мы с Дэнисом отвезем ее домой, а потом вернемся за тобой. Я знаю, что этот вечер очень важен для тебя.
— Вовсе нет. — Джину смутили последние слова Линды. — Не так уж и важен.
— Джина, если хочешь остаться, я потом подвезу тебя домой, — вставил Карл.
«На-ко-нец!»
— О, зачем же, я не хочу причинять тебе беспокойство.
— Поверь, никакого беспокойства ты мне не доставишь.
— Точно?
— Все улажено, Линда. Джину отвезу домой я.
— Прекрасно. Развлекайтесь, ребятки, — Линда улыбнулась, подмигнула Джине и направилась к двери.