и с болью такого переживания. Потому что войти в физическое тождество
мира -- физиологическое тождество -- означает войти в "тотальное" убо-
жество мира.
И со своим обычным юмором (потому что всегда был тот юмор, что бы
она ни делала) Мать говорила: "Это как бы постоянно подхватываешь новую
болезнь и должен найти лекарство от нее."
Она подхватывала тысячи и тысячи болезней. Она постоянно имела...
черные секунды. От одной секунды к следующей было так, как если бы она
стояла лицом к лицу со смертью. Не просто с собственной смертью, а
смертью некоторого ученика, смертью этого человека, страданием того че-
ловека. Так что каждую секунду она должна была привносить новый кислород
или тот новый Закон, чтобы погасить вспышку болезни или вспышку смерти,
внезапно охватывавшую ее. Она могла бы остановиться. Она могла бы уйти
совершенно незапятнанной. И... нечто иное -- какой-то другой Закон --
пришел бы и стал противодействовать, преодолел препятствие того страда-
ния. Очень трудно выразить это в словах, но было так, как если бы Мать
действительно работала надо всем телом земли. Она больше не была телом,
ограниченным какой-то кожей.
Возможно, мы можем понять размах этого переживания с помощью мен-
тальной аналогии: когда мы произошли от приматов и начали немного "ду-
мать" и "общаться", то новое сознание начало ОХВАТЫВАТЬ множество вещей.
В том смысле, что понять означает БЫТЬ ВНУТРИ того, что понимаешь.
Поистине подобно этому охвату.
И поэтому чем более утонченным становится человеческое существо и
чем больше оно расширяет свое сознание и чем больше общается, тем больше
вещей оно "вбирает" -- тем больше оно охватывает. Поэтому более утончен-
ное существо часто больше страдает, потому что понимает массу вещей --
оно охватывает массу вещей. Конечно, можно понять ментальный масштаб
процесса, но то "понимание", тот особый способ охвата вещей происходит
именно в теле. То есть, тело Матери охватывало множество страданий, что-
бы работать над ними -- работать над той ложью, грандиозной ложью, кото-
рой является болезнь, является страдание, является боль, является
смерть. И пропуская новый... вид кислорода в свое тело, она просачивала
его в тело мира, так оно и было. Несколько капель нечто иного, что...
меняло судьбу и тяжесть вещей.
И вот где явление становится чрезвычайно интересным, когда можно
оценить его.
Первой реакцией тела, когда ему дается некий новый кислород или ка-
кая-то новая пища -- когда тело сталкивается с иными условиями, чем те,
к которым привыкло -- является паника. Мгновенный страх: все начинает
кипеть и пузыриться, разваливаться, становится дезорганизованным.
Но как раз это и происходит в теле мира в последние двадцать лет!
Есть ощущение, что все идет скверно, разваливается на части. Ничто не
работает как обычно -- ничто более не естественно. Как если бы вся наша
ментальная система полностью прогнила и не было бы больше решения ни для
чего. Все истины трещат по швам. Вся ложь маскируется под истину. Есть
ощущение жизни в мире, который... полностью распадается на части.
Но почему? Почему это так?
Очень может быть, что как раз новый Закон, новый воздух просачива-
ется в старый человеческий аквариум и начинает РАЗРУШАТЬ ячейки сети.
Поэтому мы кричим о помощи. Мы возмущены: "То, что происходит -- это
просто ужасно!"
Но что в действительности происходит?
Просто разрушаются ячейки сети. И они разрушаются по всему миру. Не
потому что уходит зло или потому что уходит истина (как мы понимаем ее).
А потому что есть новый воздух, новый кислород, проникающий во все и
РАССТРАИВАЮЩИЙ все -- выводящий все из ложной натуральности, из ложного
добра, как и из ложного зла.
И разваливается абсолютно все, вы понимаете! Вся истина, как и вся
ложь. Ничего больше не остается. Но, посмотрите, когда первый ящер или
первая рептилия должна была выйти из своего тела и отрастить крылья, по-
тому что мир становился удушающим -- что происходило? Нечто должно было
быть разбито вдребезги под шкурой той рептилии. Должно было быть ужасно
больно находиться в шкуре того ящера, когда он должен был отрастить
крылья. Или даже внутри той рыбы, которая вынуждена была перейти от жа-
берного дыхания к другому способу дыхания. Это удушающе -- развиваться к
чему-то "другому". Это мучительно. Все разбито, разорвано.
Разрывается все тело Земли.
Вот что происходит сейчас.
Так что если мы верим, что движемся к новым союзам, новым мировым
содружествам, что мы спасем бедных и сделаем лучшее общество, то мы жес-
токо заблуждаемся, вы понимаете. Мы не собираемся делать лучших рыб --
мы в процессе делания нового вида.
И тогда -- наконец -- возможно, мы осознаем, что тот Дух, тот Свет,
та Радость -- то, что мы искали на вершинах сознания, с закрытыми глаза-
ми, в молчании и уединении -- находится в самой материи, что он ЯВЛЯЕТСЯ
самой материей, и что таковой была цель тех тысячелетий страдания. Мы
велись от одного катаклизма к другому, чтобы быть вынужденными постепен-
но раскрывать свой собственный секрет -- наш секрет В МАТЕРИИ.
Но секрет не биологов, не физиков, не старого свода законов, не
старых догм. Наши физические догмы столь же неуместны, как и религиозные
догмы. Мы должны появиться в чем-то ином. И мы находимся В ПРОЦЕССЕ по-
явления в нечто ином через весь этот хаос.
Поэтому есть надежда -- не просто надежда, это даже ощутимо -- что
то, о чем я грезил ребенком на берегу моря, что кажется столь... однов-
ременно столь необъятным и частью СЕБЯ, вы знаете... Когда я смотрел на
море, это не было нечто "иное" -- та маленькая волна не была нечто иным.
Я струился с ней, я... перекатывался с той маленькой волной. Я был тем
запахом водорослей... Это не было нечто иное, нечто другое!
В конце всего того страдания мы можем обнаружить, в теле, то, что
мы знали, будучи детьми, и что мы также знали на вершинах медитации.
Тогда материя обретает свой собственный смысл.
Цель эволюции состоит не в том, чтобы избавиться от материи. Цель
заключается в том, чтобы найти настоящий секрет материи. И ее настоящий
секрет не имеет ничего общего с электроникой. Он должен соотноситься с
Радостью в материи, с Сознанием в материи, Мощностью в материи, что поз-
волит нам ЖИТЬ по-иному, поистине божественной жизнью на земле.
Но мы должны использовать правильные средства, ПОНЯТЬ процесс. Мы
должны понять, что весь этот хаос, через который мы проходим прямо сей-
час, это не банкротство цивилизации, не банкротство материи, не банк-
ротство религии -- ничего подобного. Это банкротство старой рыбы, зас-
тавляющее ДВИГАТЬСЯ к своему расцвету.
Тогда все обретает смысл.
Товарницки: Но как быть тем, кто чувствует некое недомогание и жи-
вет в Париже, Лондоне, Буэнос-Айресе или где-то еще? Как могут они
принять этот путь?
Но... вы не "принимаете" этот путь! Вы живете им, действительно,
каждую секунду! И вы можете жить где угодно: в Лондоне, в Париже -- и, я
думаю, гораздо более интенсивно, когда вы посреди этой ужасной вещи.
Удушье -- это средство само по себе.
Подобно старым рептилиям мы поставлены перед удушающими обстоятель-
ствами, чтобы... чтобы человечество открыло свой рот и позвало, вскрича-
ло. Нет способа эволюционировать в нечто иное, пока нет НУЖДЫ эволюцио-
нировать в нечто иное. Это очевидно.
Товарницки: Вы думаете, что современный мир показывает, раскрывает
свои собственные границы?
Они разбиваются повсюду, эти границы.
Границы ужаса как и границы добра -- все границы разбиваются на
куски, разбрасываются. Безучастному наблюдателю этот мир кажется совер-
шенно сумасшедшим. Он кажется сумасшедшим по части своего добра в той же
степени, как и по части зла. Определенно, нечто ИНОЕ пытается занять
свое место. И это удушье ясно ощущается всеми людьми, хоть чуточку чувс-
твительными, живут ли они в Лондоне, Вашингтоне или где-то еще -- вы
должны быть сделаны из очень рудиментарного вещества, чтобы не чувство-
вать это. Но то удушье является средством, потому что когда вы задыхае-
тесь, то должны найти СРЕДСТВА избавиться от удушья.
И каковы эти средства?
Они чрезвычайно просты, вы понимаете. Это всего лишь зов. Когда вы
задыхаетесь, то просите воздуха.
В этом все и заключается.
Товарницки: Когда вступаешь на этот путь, то какое впечатление соз-
дается о современном техническом мире, мире информации, связи?
Ах, для меня это выглядит как -- уж извините -- сверхрыба в своем
аквариуме, замышляющая усовершенствовать свои усики и плавники и клешни
и... Это кажется ... таким детским, таким узким!
Они совершенно в стороне от цели. И как раз потому что они безна-
дежно идут мимо цели, что... что милость находится за работой, чтобы
разрушить их несмотря на них самих. Вот что делает милость: она поверга-
ет все. Иначе, предоставленные самим себе, мы бы НЕСКОНЧАЕМО творили су-
пер-электронные игрушки и суперплавники... пока бы в конечном итоге не
перерезали собственную глотку, вы понимаете. Но нечто находится в про-
цессе безжалостного разрушения всего того на куски.
Товарницки: Вы сказали, что...
И это произойдет! Произойдет разрушение, общее разрушение их чудес-
ной системы.
Тогда мы увидим, как человек пробуждается к... какой глаз он откро-
ет, когда столкнется с разрушением этой грандиозной машинерии. Какой
глаз он откроет, когда больше ничто не будет работать?
Я думаю, что все эти электронные и механические мощности уже дали
убедительное доказательство собственного бессилия. Достаточно только
вспомнить, как Америка боролась с проблемой нескольких заложников в Ира-
не, чтобы осознать бессилие той чудовищной мощности.
Действительно, наша чудовищная мощь совершенно бессильна.
Вот что мы постепенно обнаруживаем -- шаг за шагом.
Товарницки: Вы говорили, что чем больше мы разговариваем об инфор-
мации, тем меньше мы информированы. Чем более совершенными и изощ-
ренными кажутся средства связи, тем меньше мы по-настоящему сообща-
емся.
Действительно, настоящая цель науки заключается не в том, чтобы
изобретать все эти "игрушки"; это не производство супер-реактивных само-
летов. НАСТОЯЩИЙ ЕЕ ВКЛАД (если отступить назад и охватить историю с вы-
соты птичьего полета) состоит в том, чтобы сплести по всему земному шару
такую плотную и густую сеть, охватить все группы человечества, создать
такое объединение, столь запутанную сеть, что вы не можете сделать ни
малейшего движения в отдаленном уголке Франции, чтобы это не отразилось
в Вашингтоне или Бейруте. Все повязаны вместе в один клубок. Вы не може-
те ничего сделать, не можете пошевелить и пальцем, чтобы это не отозва-
лось везде.
Вот настоящая цель науки.
Она объединила человечество в некий союз -- НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО --
союз столь тесный, что либо мы сделаем что-то вместе, либо вместе погиб-
нем.
Иными словами, наука явилась инструментом глобального осознания.
То, что по обыкновению было привилегией нескольких индивидов в их отда-
ленных башнях, в Гималаях или египетских храмах... сейчас воспринимается
и переживается человечеством в целом. Есть единый человеческий комок, и
мы все должны найти... выход.
Мы должны найти решение.
В действительности, новый вид не делается единственным индивидом.
Новый вид подразумевает, что все в целом движется к новому измерению.
Это не просто один индивид... Эволюция не предназначается для нескольких
избранных; она предназначается для человеческого целого. Если нам сужде-
но перейти на следующую стадию, мы ВСЕ сделаем это. Мы все вместе дви-
жемся туда!
Так что целью науки не являлось снабжать нас всеми этими игрушками.
Ее целью было связать нас в один человеческий клубок, чтобы мы смогли
найти вместе или ПОЗВАТЬ вместе. Когда вещи становятся довольно удушаю-
щими, вы понимаете, когда сеть становится все более и более удушающей,
более и более удушающей, тогда наступает момент, когда нечто внутри нас
по-настоящему ВЗЫВАЕТ -- оно кричит: "Что-то иного, что-то иного! Мне
нужно нечто иное! Хватит этого! Нечто иного!"
И вот когда может произойти чудо (то, что мы называем чудом). Прямо
как клетки, когда они охвачены большой, серьезной болезнью -- внезапно
они начинают звать из глубин тела и, пфф, болезнь испарилась!
Что же, если тело земли, поставленное перед лицом собственной смер-
ти, испускает этот призывный крик, то нечто может произойти и... изме-
нить все.
Мы подошли к этой черте. Мы все больше и больше подходим к тому мо-
менту, когда миллионы -- не просто несколько человек -- миллионы и мил-
лионы существ испустят крик нового вида -- призывный крик.
Товарницки: Все же смерть расправилась с Матерью. Она умерла.
Это... нечто иное.
Товарницки: Вы рассказываете о собственном переживании. Есть ли у
Вас друзья, возможно, последователи или ученики?....
О, нет! (смех). Нет! Господи, нет! Конечно же, нет!
Последователи чего?
Последователи, ученики -- этих слов я не мог никогда понять. Просто
ЛЮБИШЬ нечто. НУЖДАЕШЬСЯ в чем-то. Так что, да, я ученик солнца, я пос-
ледователь моря, я ученик открытого воздуха, я ученик того, что прекрас-
но. Да.
Но ученики -- нет.
Извини, я перебил тебя.
Товарницки: Вовсе нет. Я хотел поговорить о том, что случилось пос-
ле ухода Матери. Когда Вы говорите о Вашем переживании, об опыте
Матери, о послании Шри Ауробиндо, то не многого ли Вы ожидаете от
тех, кто слушает Вас? Не слишком ли сурово Вы о них судите?
Сурово? О, нет! Если есть нечто, чем я не могу быть... быть суро-
вым? Какой в этом смысл?
Я достаточно натерпелся, когда был ребенком.
Быть суровым -- значит, не понимать. Чем больше понимаешь, тем
больше любишь -- тем больше любишь.
Где слабость? Где неспособность? Где неверное действие, ошибка?
Этих вещей я не понимаю. Я не понимаю их.
Единственная вещь, которую... с которой я действительно могу быть
достаточно суров, которую я в самом деле не могу переварить, это мошен-
ничество, подделка. Это я не приемлю.
Товарницки: Думаю, что мне следует поставить вопрос по-другому. Я
имею в виду: Сатпрем означает "Тот, Кто По-Настоящему Любит."
Да.
Товарницки: Это имя дала Вам Мать.
Да.
Товарницки: Но как можно всегда по-настоящему любить?
Я почти склонен сказать, что это вопрос "степени нагрева".
Что означает любить?
Что означает понимать?
Это означает быть ВНУТРИ... вещей, существ; это означает восприятие
того, чем они являются. Это значит чувствовать, через ту или иную маску,
сердце, которое находится там -- доброе сердце. Человеческие существа
имеют доброе сердце. Они не знают этого, в самом деле.
Не знаю, но из ста людей, которых я могу встретить, у девяноста де-
вяти доброе сердце; они забыли ребенка, которым были, но они остались
тем ребенком в своем сердце -- ребенком, смотрящим на солнце и улыбаю-
щимся Бог весть чему. Можно коснуться этого за всеми масками. Вот что я
чувствую, с чем соприкасаюсь, что я люблю. Я люблю, потому что "живу" с
тем.
Хотя иногда, некоторые так называемые человеческие существа разна-
ряживают сами себя, облачаются в идею, свет, духовность, то и это, тогда
как там просто мерзкая, себялюбивая ДРЯНЬ, нечто, что хочет брать --
нечто грабительское.
Тогда я суров.
Те существа -- действительно те, кто предал свое человечество.
Тогда я не побоюсь применить меч.
Тогда я безжалостен.
Мошенники, вы знаете.
И эти мошенники находятся, главным образом (не среди негодяев или
изгоев, не среди грешников и увязших в пороке), главным образом, среди
тех существ, которые схватили истину, которые оделись во все белое и...
показывают великую духовность, тогда как за спиной держат когти и хотят
лишь брать.
Это... отвратительно.
Подделки под Дух, вы знаете -- мошенники.
Товарницки: Вы думаете о растущем числе фальшивых гуру...
Да, некоторые из них такие.
Я думал об ашраме.
Но, опять же, даже в этом случае, никогда не знаешь, потому что че-
рез этих фальшивых гуру и лживых духовников, через все это жульничество,
да, кто-то, возможно, ухватит нечто. Как говорила Мать, иногда цель дос-
тигается быстрее через дьявольское, чем через божеское.
Если вы искренни -- несмотря на ложных гуру -- сам ложный гуру при-
ведет вас в контакт точно с тем, что вам нужно. Тогда вы выходите за
пределы этой лжи.
Так что даже тех мошенников трудно схватить за руку, потому что ес-
ли они все еще вокруг вас, то, может быть, это служит какой-то цели?
Каждый встречает нужного ему противника.
Поэтому я на самом деле не знаю, в какой... точке, каком месте, на
какой линии следует начинать порицать. Я не уверен, что есть что-то, что
вообще нужно осуждать.
Нельзя делать общих правил, вы понимаете. Если я встречаю жулика, я
срываю с него маску... безжалостно.
Товарницки: Такое случалось?
Да, случалось. Если я жив сегодня, это не мой промах!
Но что вы можете сказать... Это все негативные вещи. Они индивиду-
альны.
Эти вещи нельзя брать за образец. Нужно лишь иметь достаточно не-
поддельной любви в своем сердце, чтобы распознать ложь, где бы ее не
встретил. И подлинная любовь обладает настоящей мощью. Если ей нужно
разрушить, она разрушает. Но это индивидуальный закон; это нельзя брать
за какой-то образец.
Как Вы уже верно упоминали, в настоящее время Индия производит впе-
чатление грандиозной лжи -- чудовищной лжи. И самое чудовищное то, что
это облачено в духовность.
Старые идолы должны быть разрушены.
Мы снова должны обрести ту истину, которой ЯВЛЯЕМСЯ глубоко внутри.
Но этой истины, которой мы являемся в глубинах, можно достичь, лишь раз-
рушив ложь внутри самого себя.
Верно, на взгляд Индия очень испорчена, но, возможно, что это из-за
того, что ее идолы слишком стары и закостенелы, и она должна переоткрыть
то, чем на самом деле является.
В Индии тоже все трещит по швам, как и во всем мире, чтобы обрес-
ти... то, что есть на самом деле.
Товарницки: Как выражана сегодня традиционная индийская духовность
-- Буддизм, Индуизм?
Сатпрем: Что же, это всегда одна и та же вещь. Все они практикуют
медитации. Все они отходят от видимости или деятельности, и они пытаются
вступить в контакт с иной глубиной сознания. И это все. Это старая исто-
рия. Она насчитывает... тысячелетия.
Но где решение?
Где Индия сегодня, со всеми ее духовными мощностями?
Это одна из наиболее испорченных стран мира. Вместо того, чтобы
ПРЕТВОРЯТЬ истину, тем способом, каким это делали древние риши, вместо
того, чтобы вести эту истину вниз, в тело, они предпочитают отрезать се-
бя в милых маленьких медитациях. Так что жизнь продолжает свой необуз-
данный круговорот, в то время как эгоистические интересы и машинерия
взяли верх над индийской материей -- потому что они пренебрегли матери-
ей. И теперь они должны переоткрыть могучую истину за этим панцирем лжи.
Товарницки: Можем ли мы сказать, что за пределами Буддизма --
Да.
Товарницки: -- источник, из которого черпали Шри Ауробиндо, Мать и
Вы сами находится очень близко к учению Вед, к ришам?
Ах, может быть только один [источник] (по крайней мере тот, о кото-
ром мы знаем)!
Риши знали "то". Они знали истину в глубинах материи, то, что они
назвали "солнцем во тьме".
Атом -- это солнце -- солнце, покрытое великой тьмой.
Риши знали это.
Но если бы риши пять, шесть, семь тысяч лет назад поистине бы отк-
рыли и воплотили тайну, что же, тогда эволюция, человеческая эволюция
никогда бы не произошла! Тайна не могла быть раскрыта немногими ришами
на их горных вершинах. Она должна быть открыта -- выиграна -- челове-
чеством в целом.
Опять же, эволюция не является делом немногих избранных. Есть пред-
вестники -- риши были предвестниками.
В начале опыта, цивилизации или цикла всегда есть те, кто предшест-
вует, кто прослеживает кривую всего века, траекторию -- кто предвидит
курс и говорит: "Вот что произойдет. Это цель". И после этого весь курс
действительно должен быть пройден, видите ли, так что он больше не явля-
ется переживанием маленькой группы индивидов, а становится опытом всей
расы.
В прошлом это было переживание избранной цивилизации. Теперь это
даже не вопрос цивилизации. Именно один ЕДИНСТВЕННЫЙ человеческий узел
должен претерпеть это переживание.
Товарницки: Риши были Ведическими жрецами, жившими до Будды...
Да, риши были... воинами, главным образом. Они жили приблизительно
семь тысяч лет назад, насколько нам это известно. Это было задолго до
Христианства. Буддизм появился за пять веков до возникновения Христианс-
тва. Это было и задолго до Упанишад, которые были уже довольно искажен-
ной формой Вед -- Упанишады относятся к началу интеллектуального цикла.
Веды имели тайну. Они туманно говорили о ней. Они дали некоторые
образные намеки.
(короткий перерыв)
Трудно оценить ту невероятную революцию, которую представляет отк-
рытие Шри Ауробиндо и Матери.
Вы видите, все обесценено в нашем мире. Вещи стали столь раздутыми
-- всевозможные маленькие вещи так раздуты -- что, кажется, что уже нич-
то не имеет смысла. Наш маленький мир чрезвычайно обесценен. Это наибо-
лее грандиозная девальвация всего.
Но, поистине, открытие Шри Ауробиндо и Матери -- это... не было ни-
чего более важного со времен появления ПЕРВОЗДАННОЙ ЖИВОЙ МАТЕРИИ.
Это изменение в Законе первозданной живой материи. Я не уверен, что
люди смогут полностью оценить, что это означает.
Лучше вернуться к тому процессу нисхождения в тело.
Я хотел бы, чтобы люди действительно ухватили ПРАКТИЧЕСКУЮ тайну,
"почему это ВОЗМОЖНО", когда вся биология говорит нам "это невозможно".
Вот что говорят биологи: "Последовательность аминокислот раз и нав-
сегда определяет, будете ли вы человеческим существом, мышью или жира-
фом. Если аминокислоты закручены этим образом, то неизбежно будет мышь;
если они закручиваются немного иначе, то это уже будет человеческий про-
теин или протеин жирафа". Отсюда нет выхода. Только если вмешается слу-
чай, какая-то случайная радиация, которая произведет мутантов.
Так что, вообразите, если одно человеческое существо на самом деле
найдет "проход", как риши Вед назвали его, выход из этой предсказуемости
-- и не в Нирвану, вы понимаете -- выход в материю, которая будет...
действительно тем, чем является. Потому что мы не знаем, чем на самом
деле является материя.
В действительности, если мы рассмотрим человеческое мышление со
времен его возникновения -- насколько далеко мы можем заглянуть -- то
осознаем, что произошла чудовищная (как бы выразиться?) деградация или
"упадок" изначальной истины или первоначального открытия, сделанного ри-
шами Вед (дойдем только до них, потому что раньше могли быть другие).
Товарницки: Четыре тысячи лет назад?
По крайней мере. По меньшей мере, четыре тысячи лет назад. Скорее
даже пять, шесть или семь тысяч лет. Потому что долгое-предолгое время,
как они говорили, мантры, которые они распевали, повторялись устно -- и
как долго это длилось! У нас нет представления.
Поистине, если вы возьмете некоторые тексты Риг Веды, действительно
являющиеся самыми древними текстами, известными человечеству, то обнару-
жите, что эти люди знали тайну, и тайну материи.
Я не знаю, у меня есть некоторые тексты Риг Вед, и они... полны
света.
Они говорят (в Риг Веде): "То, что бессмертно в смертных... уста-
новлено внутренне в качестве энергии, вырабатывающей наши божественные
мощности." И это: "Давайте победим даже здесь, давайте выиграем эту бит-
ву-гонку сотни лидеров". И, опять же, из Атхарва Веды: "Я сын земли,
почва моя мать". И это: "Позволь воспеть красоту твою, О Земля, красоту
селений и лесов, красоту войн и битв".
Люди, произносившие такие слова, определенно не были маленькими со-
зерцательными существами.
И они высказывали даже более необычные вещи, если мы понимаем их
символизм. "Скала" (то, что они называли скалой или горой) является у
них символом материи, первозданной земной формации.
Вот что они говорят (опять же в Риг Веде): "Наши отцы с помощью
слов [или мантр, то есть, вибрации звука, вибрации сознания] разбили
сильные и неподатливые места; они разметали горную скалу своим кри-
ком. Они проделали в нас путь к Великим Небесам [другими словами, в ма-
терии -- не высоко вверху, на медитативных высотах, а В материи]. Они
открыли солнце, пребывающее во тьме... Они нашли сокровище небес, спря-
танное в тайной пещере, подобно птенцу внутри бесконечной скалы".
И они снова говорят: "Содержимое беременного холма [все еще мате-
рии, символ материи] подошло ко всевышнему рождению. Тогда они поистине
пробудились и увидели все за собой и вокруг себя, тогда они, поистине,
схватили экстаз, которым наслаждаются на небесах". И наконец: "Они отк-
рыли кладезь меда, сокрытый скалой".
Так что это были люди, осведомленные о тайне в материи.
Ничего подобного нет ни в Упанишадах, ни в том, что сформировало
теперешние индийские традиции, ведь.. нам не следует забывать, что Упа-
нишады -- которые пришли спустя две тысячи лет и стали базисом и Еванге-
лием всей Индии -- говорят: "Оставь этот мир иллюзии... Брахман это ре-
альность; этот мир есть ложь."
Вот что говорит Нираламба Упанишада.
Так что вы можете видеть упадок, деградацию. Вместо того, чтобы го-
ворить о "битве-гонке сотни лидеров", что пропагандировали риши, они
закрыли глаза, скрестили ноги -- и искали спасения на небесах. На самом
мира -- физиологическое тождество -- означает войти в "тотальное" убо-
жество мира.
И со своим обычным юмором (потому что всегда был тот юмор, что бы
она ни делала) Мать говорила: "Это как бы постоянно подхватываешь новую
болезнь и должен найти лекарство от нее."
Она подхватывала тысячи и тысячи болезней. Она постоянно имела...
черные секунды. От одной секунды к следующей было так, как если бы она
стояла лицом к лицу со смертью. Не просто с собственной смертью, а
смертью некоторого ученика, смертью этого человека, страданием того че-
ловека. Так что каждую секунду она должна была привносить новый кислород
или тот новый Закон, чтобы погасить вспышку болезни или вспышку смерти,
внезапно охватывавшую ее. Она могла бы остановиться. Она могла бы уйти
совершенно незапятнанной. И... нечто иное -- какой-то другой Закон --
пришел бы и стал противодействовать, преодолел препятствие того страда-
ния. Очень трудно выразить это в словах, но было так, как если бы Мать
действительно работала надо всем телом земли. Она больше не была телом,
ограниченным какой-то кожей.
Возможно, мы можем понять размах этого переживания с помощью мен-
тальной аналогии: когда мы произошли от приматов и начали немного "ду-
мать" и "общаться", то новое сознание начало ОХВАТЫВАТЬ множество вещей.
В том смысле, что понять означает БЫТЬ ВНУТРИ того, что понимаешь.
Поистине подобно этому охвату.
И поэтому чем более утонченным становится человеческое существо и
чем больше оно расширяет свое сознание и чем больше общается, тем больше
вещей оно "вбирает" -- тем больше оно охватывает. Поэтому более утончен-
ное существо часто больше страдает, потому что понимает массу вещей --
оно охватывает массу вещей. Конечно, можно понять ментальный масштаб
процесса, но то "понимание", тот особый способ охвата вещей происходит
именно в теле. То есть, тело Матери охватывало множество страданий, что-
бы работать над ними -- работать над той ложью, грандиозной ложью, кото-
рой является болезнь, является страдание, является боль, является
смерть. И пропуская новый... вид кислорода в свое тело, она просачивала
его в тело мира, так оно и было. Несколько капель нечто иного, что...
меняло судьбу и тяжесть вещей.
И вот где явление становится чрезвычайно интересным, когда можно
оценить его.
Первой реакцией тела, когда ему дается некий новый кислород или ка-
кая-то новая пища -- когда тело сталкивается с иными условиями, чем те,
к которым привыкло -- является паника. Мгновенный страх: все начинает
кипеть и пузыриться, разваливаться, становится дезорганизованным.
Но как раз это и происходит в теле мира в последние двадцать лет!
Есть ощущение, что все идет скверно, разваливается на части. Ничто не
работает как обычно -- ничто более не естественно. Как если бы вся наша
ментальная система полностью прогнила и не было бы больше решения ни для
чего. Все истины трещат по швам. Вся ложь маскируется под истину. Есть
ощущение жизни в мире, который... полностью распадается на части.
Но почему? Почему это так?
Очень может быть, что как раз новый Закон, новый воздух просачива-
ется в старый человеческий аквариум и начинает РАЗРУШАТЬ ячейки сети.
Поэтому мы кричим о помощи. Мы возмущены: "То, что происходит -- это
просто ужасно!"
Но что в действительности происходит?
Просто разрушаются ячейки сети. И они разрушаются по всему миру. Не
потому что уходит зло или потому что уходит истина (как мы понимаем ее).
А потому что есть новый воздух, новый кислород, проникающий во все и
РАССТРАИВАЮЩИЙ все -- выводящий все из ложной натуральности, из ложного
добра, как и из ложного зла.
И разваливается абсолютно все, вы понимаете! Вся истина, как и вся
ложь. Ничего больше не остается. Но, посмотрите, когда первый ящер или
первая рептилия должна была выйти из своего тела и отрастить крылья, по-
тому что мир становился удушающим -- что происходило? Нечто должно было
быть разбито вдребезги под шкурой той рептилии. Должно было быть ужасно
больно находиться в шкуре того ящера, когда он должен был отрастить
крылья. Или даже внутри той рыбы, которая вынуждена была перейти от жа-
берного дыхания к другому способу дыхания. Это удушающе -- развиваться к
чему-то "другому". Это мучительно. Все разбито, разорвано.
Разрывается все тело Земли.
Вот что происходит сейчас.
Так что если мы верим, что движемся к новым союзам, новым мировым
содружествам, что мы спасем бедных и сделаем лучшее общество, то мы жес-
токо заблуждаемся, вы понимаете. Мы не собираемся делать лучших рыб --
мы в процессе делания нового вида.
И тогда -- наконец -- возможно, мы осознаем, что тот Дух, тот Свет,
та Радость -- то, что мы искали на вершинах сознания, с закрытыми глаза-
ми, в молчании и уединении -- находится в самой материи, что он ЯВЛЯЕТСЯ
самой материей, и что таковой была цель тех тысячелетий страдания. Мы
велись от одного катаклизма к другому, чтобы быть вынужденными постепен-
но раскрывать свой собственный секрет -- наш секрет В МАТЕРИИ.
Но секрет не биологов, не физиков, не старого свода законов, не
старых догм. Наши физические догмы столь же неуместны, как и религиозные
догмы. Мы должны появиться в чем-то ином. И мы находимся В ПРОЦЕССЕ по-
явления в нечто ином через весь этот хаос.
Поэтому есть надежда -- не просто надежда, это даже ощутимо -- что
то, о чем я грезил ребенком на берегу моря, что кажется столь... однов-
ременно столь необъятным и частью СЕБЯ, вы знаете... Когда я смотрел на
море, это не было нечто "иное" -- та маленькая волна не была нечто иным.
Я струился с ней, я... перекатывался с той маленькой волной. Я был тем
запахом водорослей... Это не было нечто иное, нечто другое!
В конце всего того страдания мы можем обнаружить, в теле, то, что
мы знали, будучи детьми, и что мы также знали на вершинах медитации.
Тогда материя обретает свой собственный смысл.
Цель эволюции состоит не в том, чтобы избавиться от материи. Цель
заключается в том, чтобы найти настоящий секрет материи. И ее настоящий
секрет не имеет ничего общего с электроникой. Он должен соотноситься с
Радостью в материи, с Сознанием в материи, Мощностью в материи, что поз-
волит нам ЖИТЬ по-иному, поистине божественной жизнью на земле.
Но мы должны использовать правильные средства, ПОНЯТЬ процесс. Мы
должны понять, что весь этот хаос, через который мы проходим прямо сей-
час, это не банкротство цивилизации, не банкротство материи, не банк-
ротство религии -- ничего подобного. Это банкротство старой рыбы, зас-
тавляющее ДВИГАТЬСЯ к своему расцвету.
Тогда все обретает смысл.
Товарницки: Но как быть тем, кто чувствует некое недомогание и жи-
вет в Париже, Лондоне, Буэнос-Айресе или где-то еще? Как могут они
принять этот путь?
Но... вы не "принимаете" этот путь! Вы живете им, действительно,
каждую секунду! И вы можете жить где угодно: в Лондоне, в Париже -- и, я
думаю, гораздо более интенсивно, когда вы посреди этой ужасной вещи.
Удушье -- это средство само по себе.
Подобно старым рептилиям мы поставлены перед удушающими обстоятель-
ствами, чтобы... чтобы человечество открыло свой рот и позвало, вскрича-
ло. Нет способа эволюционировать в нечто иное, пока нет НУЖДЫ эволюцио-
нировать в нечто иное. Это очевидно.
Товарницки: Вы думаете, что современный мир показывает, раскрывает
свои собственные границы?
Они разбиваются повсюду, эти границы.
Границы ужаса как и границы добра -- все границы разбиваются на
куски, разбрасываются. Безучастному наблюдателю этот мир кажется совер-
шенно сумасшедшим. Он кажется сумасшедшим по части своего добра в той же
степени, как и по части зла. Определенно, нечто ИНОЕ пытается занять
свое место. И это удушье ясно ощущается всеми людьми, хоть чуточку чувс-
твительными, живут ли они в Лондоне, Вашингтоне или где-то еще -- вы
должны быть сделаны из очень рудиментарного вещества, чтобы не чувство-
вать это. Но то удушье является средством, потому что когда вы задыхае-
тесь, то должны найти СРЕДСТВА избавиться от удушья.
И каковы эти средства?
Они чрезвычайно просты, вы понимаете. Это всего лишь зов. Когда вы
задыхаетесь, то просите воздуха.
В этом все и заключается.
Товарницки: Когда вступаешь на этот путь, то какое впечатление соз-
дается о современном техническом мире, мире информации, связи?
Ах, для меня это выглядит как -- уж извините -- сверхрыба в своем
аквариуме, замышляющая усовершенствовать свои усики и плавники и клешни
и... Это кажется ... таким детским, таким узким!
Они совершенно в стороне от цели. И как раз потому что они безна-
дежно идут мимо цели, что... что милость находится за работой, чтобы
разрушить их несмотря на них самих. Вот что делает милость: она поверга-
ет все. Иначе, предоставленные самим себе, мы бы НЕСКОНЧАЕМО творили су-
пер-электронные игрушки и суперплавники... пока бы в конечном итоге не
перерезали собственную глотку, вы понимаете. Но нечто находится в про-
цессе безжалостного разрушения всего того на куски.
Товарницки: Вы сказали, что...
И это произойдет! Произойдет разрушение, общее разрушение их чудес-
ной системы.
Тогда мы увидим, как человек пробуждается к... какой глаз он откро-
ет, когда столкнется с разрушением этой грандиозной машинерии. Какой
глаз он откроет, когда больше ничто не будет работать?
Я думаю, что все эти электронные и механические мощности уже дали
убедительное доказательство собственного бессилия. Достаточно только
вспомнить, как Америка боролась с проблемой нескольких заложников в Ира-
не, чтобы осознать бессилие той чудовищной мощности.
Действительно, наша чудовищная мощь совершенно бессильна.
Вот что мы постепенно обнаруживаем -- шаг за шагом.
Товарницки: Вы говорили, что чем больше мы разговариваем об инфор-
мации, тем меньше мы информированы. Чем более совершенными и изощ-
ренными кажутся средства связи, тем меньше мы по-настоящему сообща-
емся.
Действительно, настоящая цель науки заключается не в том, чтобы
изобретать все эти "игрушки"; это не производство супер-реактивных само-
летов. НАСТОЯЩИЙ ЕЕ ВКЛАД (если отступить назад и охватить историю с вы-
соты птичьего полета) состоит в том, чтобы сплести по всему земному шару
такую плотную и густую сеть, охватить все группы человечества, создать
такое объединение, столь запутанную сеть, что вы не можете сделать ни
малейшего движения в отдаленном уголке Франции, чтобы это не отразилось
в Вашингтоне или Бейруте. Все повязаны вместе в один клубок. Вы не може-
те ничего сделать, не можете пошевелить и пальцем, чтобы это не отозва-
лось везде.
Вот настоящая цель науки.
Она объединила человечество в некий союз -- НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО --
союз столь тесный, что либо мы сделаем что-то вместе, либо вместе погиб-
нем.
Иными словами, наука явилась инструментом глобального осознания.
То, что по обыкновению было привилегией нескольких индивидов в их отда-
ленных башнях, в Гималаях или египетских храмах... сейчас воспринимается
и переживается человечеством в целом. Есть единый человеческий комок, и
мы все должны найти... выход.
Мы должны найти решение.
В действительности, новый вид не делается единственным индивидом.
Новый вид подразумевает, что все в целом движется к новому измерению.
Это не просто один индивид... Эволюция не предназначается для нескольких
избранных; она предназначается для человеческого целого. Если нам сужде-
но перейти на следующую стадию, мы ВСЕ сделаем это. Мы все вместе дви-
жемся туда!
Так что целью науки не являлось снабжать нас всеми этими игрушками.
Ее целью было связать нас в один человеческий клубок, чтобы мы смогли
найти вместе или ПОЗВАТЬ вместе. Когда вещи становятся довольно удушаю-
щими, вы понимаете, когда сеть становится все более и более удушающей,
более и более удушающей, тогда наступает момент, когда нечто внутри нас
по-настоящему ВЗЫВАЕТ -- оно кричит: "Что-то иного, что-то иного! Мне
нужно нечто иное! Хватит этого! Нечто иного!"
И вот когда может произойти чудо (то, что мы называем чудом). Прямо
как клетки, когда они охвачены большой, серьезной болезнью -- внезапно
они начинают звать из глубин тела и, пфф, болезнь испарилась!
Что же, если тело земли, поставленное перед лицом собственной смер-
ти, испускает этот призывный крик, то нечто может произойти и... изме-
нить все.
Мы подошли к этой черте. Мы все больше и больше подходим к тому мо-
менту, когда миллионы -- не просто несколько человек -- миллионы и мил-
лионы существ испустят крик нового вида -- призывный крик.
Товарницки: Все же смерть расправилась с Матерью. Она умерла.
Это... нечто иное.
Товарницки: Вы рассказываете о собственном переживании. Есть ли у
Вас друзья, возможно, последователи или ученики?....
О, нет! (смех). Нет! Господи, нет! Конечно же, нет!
Последователи чего?
Последователи, ученики -- этих слов я не мог никогда понять. Просто
ЛЮБИШЬ нечто. НУЖДАЕШЬСЯ в чем-то. Так что, да, я ученик солнца, я пос-
ледователь моря, я ученик открытого воздуха, я ученик того, что прекрас-
но. Да.
Но ученики -- нет.
Извини, я перебил тебя.
Товарницки: Вовсе нет. Я хотел поговорить о том, что случилось пос-
ле ухода Матери. Когда Вы говорите о Вашем переживании, об опыте
Матери, о послании Шри Ауробиндо, то не многого ли Вы ожидаете от
тех, кто слушает Вас? Не слишком ли сурово Вы о них судите?
Сурово? О, нет! Если есть нечто, чем я не могу быть... быть суро-
вым? Какой в этом смысл?
Я достаточно натерпелся, когда был ребенком.
Быть суровым -- значит, не понимать. Чем больше понимаешь, тем
больше любишь -- тем больше любишь.
Где слабость? Где неспособность? Где неверное действие, ошибка?
Этих вещей я не понимаю. Я не понимаю их.
Единственная вещь, которую... с которой я действительно могу быть
достаточно суров, которую я в самом деле не могу переварить, это мошен-
ничество, подделка. Это я не приемлю.
Товарницки: Думаю, что мне следует поставить вопрос по-другому. Я
имею в виду: Сатпрем означает "Тот, Кто По-Настоящему Любит."
Да.
Товарницки: Это имя дала Вам Мать.
Да.
Товарницки: Но как можно всегда по-настоящему любить?
Я почти склонен сказать, что это вопрос "степени нагрева".
Что означает любить?
Что означает понимать?
Это означает быть ВНУТРИ... вещей, существ; это означает восприятие
того, чем они являются. Это значит чувствовать, через ту или иную маску,
сердце, которое находится там -- доброе сердце. Человеческие существа
имеют доброе сердце. Они не знают этого, в самом деле.
Не знаю, но из ста людей, которых я могу встретить, у девяноста де-
вяти доброе сердце; они забыли ребенка, которым были, но они остались
тем ребенком в своем сердце -- ребенком, смотрящим на солнце и улыбаю-
щимся Бог весть чему. Можно коснуться этого за всеми масками. Вот что я
чувствую, с чем соприкасаюсь, что я люблю. Я люблю, потому что "живу" с
тем.
Хотя иногда, некоторые так называемые человеческие существа разна-
ряживают сами себя, облачаются в идею, свет, духовность, то и это, тогда
как там просто мерзкая, себялюбивая ДРЯНЬ, нечто, что хочет брать --
нечто грабительское.
Тогда я суров.
Те существа -- действительно те, кто предал свое человечество.
Тогда я не побоюсь применить меч.
Тогда я безжалостен.
Мошенники, вы знаете.
И эти мошенники находятся, главным образом (не среди негодяев или
изгоев, не среди грешников и увязших в пороке), главным образом, среди
тех существ, которые схватили истину, которые оделись во все белое и...
показывают великую духовность, тогда как за спиной держат когти и хотят
лишь брать.
Это... отвратительно.
Подделки под Дух, вы знаете -- мошенники.
Товарницки: Вы думаете о растущем числе фальшивых гуру...
Да, некоторые из них такие.
Я думал об ашраме.
Но, опять же, даже в этом случае, никогда не знаешь, потому что че-
рез этих фальшивых гуру и лживых духовников, через все это жульничество,
да, кто-то, возможно, ухватит нечто. Как говорила Мать, иногда цель дос-
тигается быстрее через дьявольское, чем через божеское.
Если вы искренни -- несмотря на ложных гуру -- сам ложный гуру при-
ведет вас в контакт точно с тем, что вам нужно. Тогда вы выходите за
пределы этой лжи.
Так что даже тех мошенников трудно схватить за руку, потому что ес-
ли они все еще вокруг вас, то, может быть, это служит какой-то цели?
Каждый встречает нужного ему противника.
Поэтому я на самом деле не знаю, в какой... точке, каком месте, на
какой линии следует начинать порицать. Я не уверен, что есть что-то, что
вообще нужно осуждать.
Нельзя делать общих правил, вы понимаете. Если я встречаю жулика, я
срываю с него маску... безжалостно.
Товарницки: Такое случалось?
Да, случалось. Если я жив сегодня, это не мой промах!
Но что вы можете сказать... Это все негативные вещи. Они индивиду-
альны.
Эти вещи нельзя брать за образец. Нужно лишь иметь достаточно не-
поддельной любви в своем сердце, чтобы распознать ложь, где бы ее не
встретил. И подлинная любовь обладает настоящей мощью. Если ей нужно
разрушить, она разрушает. Но это индивидуальный закон; это нельзя брать
за какой-то образец.
Как Вы уже верно упоминали, в настоящее время Индия производит впе-
чатление грандиозной лжи -- чудовищной лжи. И самое чудовищное то, что
это облачено в духовность.
Старые идолы должны быть разрушены.
Мы снова должны обрести ту истину, которой ЯВЛЯЕМСЯ глубоко внутри.
Но этой истины, которой мы являемся в глубинах, можно достичь, лишь раз-
рушив ложь внутри самого себя.
Верно, на взгляд Индия очень испорчена, но, возможно, что это из-за
того, что ее идолы слишком стары и закостенелы, и она должна переоткрыть
то, чем на самом деле является.
В Индии тоже все трещит по швам, как и во всем мире, чтобы обрес-
ти... то, что есть на самом деле.
Товарницки: Как выражана сегодня традиционная индийская духовность
-- Буддизм, Индуизм?
Сатпрем: Что же, это всегда одна и та же вещь. Все они практикуют
медитации. Все они отходят от видимости или деятельности, и они пытаются
вступить в контакт с иной глубиной сознания. И это все. Это старая исто-
рия. Она насчитывает... тысячелетия.
Но где решение?
Где Индия сегодня, со всеми ее духовными мощностями?
Это одна из наиболее испорченных стран мира. Вместо того, чтобы
ПРЕТВОРЯТЬ истину, тем способом, каким это делали древние риши, вместо
того, чтобы вести эту истину вниз, в тело, они предпочитают отрезать се-
бя в милых маленьких медитациях. Так что жизнь продолжает свой необуз-
данный круговорот, в то время как эгоистические интересы и машинерия
взяли верх над индийской материей -- потому что они пренебрегли матери-
ей. И теперь они должны переоткрыть могучую истину за этим панцирем лжи.
Товарницки: Можем ли мы сказать, что за пределами Буддизма --
Да.
Товарницки: -- источник, из которого черпали Шри Ауробиндо, Мать и
Вы сами находится очень близко к учению Вед, к ришам?
Ах, может быть только один [источник] (по крайней мере тот, о кото-
ром мы знаем)!
Риши знали "то". Они знали истину в глубинах материи, то, что они
назвали "солнцем во тьме".
Атом -- это солнце -- солнце, покрытое великой тьмой.
Риши знали это.
Но если бы риши пять, шесть, семь тысяч лет назад поистине бы отк-
рыли и воплотили тайну, что же, тогда эволюция, человеческая эволюция
никогда бы не произошла! Тайна не могла быть раскрыта немногими ришами
на их горных вершинах. Она должна быть открыта -- выиграна -- челове-
чеством в целом.
Опять же, эволюция не является делом немногих избранных. Есть пред-
вестники -- риши были предвестниками.
В начале опыта, цивилизации или цикла всегда есть те, кто предшест-
вует, кто прослеживает кривую всего века, траекторию -- кто предвидит
курс и говорит: "Вот что произойдет. Это цель". И после этого весь курс
действительно должен быть пройден, видите ли, так что он больше не явля-
ется переживанием маленькой группы индивидов, а становится опытом всей
расы.
В прошлом это было переживание избранной цивилизации. Теперь это
даже не вопрос цивилизации. Именно один ЕДИНСТВЕННЫЙ человеческий узел
должен претерпеть это переживание.
Товарницки: Риши были Ведическими жрецами, жившими до Будды...
Да, риши были... воинами, главным образом. Они жили приблизительно
семь тысяч лет назад, насколько нам это известно. Это было задолго до
Христианства. Буддизм появился за пять веков до возникновения Христианс-
тва. Это было и задолго до Упанишад, которые были уже довольно искажен-
ной формой Вед -- Упанишады относятся к началу интеллектуального цикла.
Веды имели тайну. Они туманно говорили о ней. Они дали некоторые
образные намеки.
(короткий перерыв)
Трудно оценить ту невероятную революцию, которую представляет отк-
рытие Шри Ауробиндо и Матери.
Вы видите, все обесценено в нашем мире. Вещи стали столь раздутыми
-- всевозможные маленькие вещи так раздуты -- что, кажется, что уже нич-
то не имеет смысла. Наш маленький мир чрезвычайно обесценен. Это наибо-
лее грандиозная девальвация всего.
Но, поистине, открытие Шри Ауробиндо и Матери -- это... не было ни-
чего более важного со времен появления ПЕРВОЗДАННОЙ ЖИВОЙ МАТЕРИИ.
Это изменение в Законе первозданной живой материи. Я не уверен, что
люди смогут полностью оценить, что это означает.
Лучше вернуться к тому процессу нисхождения в тело.
Я хотел бы, чтобы люди действительно ухватили ПРАКТИЧЕСКУЮ тайну,
"почему это ВОЗМОЖНО", когда вся биология говорит нам "это невозможно".
Вот что говорят биологи: "Последовательность аминокислот раз и нав-
сегда определяет, будете ли вы человеческим существом, мышью или жира-
фом. Если аминокислоты закручены этим образом, то неизбежно будет мышь;
если они закручиваются немного иначе, то это уже будет человеческий про-
теин или протеин жирафа". Отсюда нет выхода. Только если вмешается слу-
чай, какая-то случайная радиация, которая произведет мутантов.
Так что, вообразите, если одно человеческое существо на самом деле
найдет "проход", как риши Вед назвали его, выход из этой предсказуемости
-- и не в Нирвану, вы понимаете -- выход в материю, которая будет...
действительно тем, чем является. Потому что мы не знаем, чем на самом
деле является материя.
В действительности, если мы рассмотрим человеческое мышление со
времен его возникновения -- насколько далеко мы можем заглянуть -- то
осознаем, что произошла чудовищная (как бы выразиться?) деградация или
"упадок" изначальной истины или первоначального открытия, сделанного ри-
шами Вед (дойдем только до них, потому что раньше могли быть другие).
Товарницки: Четыре тысячи лет назад?
По крайней мере. По меньшей мере, четыре тысячи лет назад. Скорее
даже пять, шесть или семь тысяч лет. Потому что долгое-предолгое время,
как они говорили, мантры, которые они распевали, повторялись устно -- и
как долго это длилось! У нас нет представления.
Поистине, если вы возьмете некоторые тексты Риг Веды, действительно
являющиеся самыми древними текстами, известными человечеству, то обнару-
жите, что эти люди знали тайну, и тайну материи.
Я не знаю, у меня есть некоторые тексты Риг Вед, и они... полны
света.
Они говорят (в Риг Веде): "То, что бессмертно в смертных... уста-
новлено внутренне в качестве энергии, вырабатывающей наши божественные
мощности." И это: "Давайте победим даже здесь, давайте выиграем эту бит-
ву-гонку сотни лидеров". И, опять же, из Атхарва Веды: "Я сын земли,
почва моя мать". И это: "Позволь воспеть красоту твою, О Земля, красоту
селений и лесов, красоту войн и битв".
Люди, произносившие такие слова, определенно не были маленькими со-
зерцательными существами.
И они высказывали даже более необычные вещи, если мы понимаем их
символизм. "Скала" (то, что они называли скалой или горой) является у
них символом материи, первозданной земной формации.
Вот что они говорят (опять же в Риг Веде): "Наши отцы с помощью
слов [или мантр, то есть, вибрации звука, вибрации сознания] разбили
сильные и неподатливые места; они разметали горную скалу своим кри-
ком. Они проделали в нас путь к Великим Небесам [другими словами, в ма-
терии -- не высоко вверху, на медитативных высотах, а В материи]. Они
открыли солнце, пребывающее во тьме... Они нашли сокровище небес, спря-
танное в тайной пещере, подобно птенцу внутри бесконечной скалы".
И они снова говорят: "Содержимое беременного холма [все еще мате-
рии, символ материи] подошло ко всевышнему рождению. Тогда они поистине
пробудились и увидели все за собой и вокруг себя, тогда они, поистине,
схватили экстаз, которым наслаждаются на небесах". И наконец: "Они отк-
рыли кладезь меда, сокрытый скалой".
Так что это были люди, осведомленные о тайне в материи.
Ничего подобного нет ни в Упанишадах, ни в том, что сформировало
теперешние индийские традиции, ведь.. нам не следует забывать, что Упа-
нишады -- которые пришли спустя две тысячи лет и стали базисом и Еванге-
лием всей Индии -- говорят: "Оставь этот мир иллюзии... Брахман это ре-
альность; этот мир есть ложь."
Вот что говорит Нираламба Упанишада.
Так что вы можете видеть упадок, деградацию. Вместо того, чтобы го-
ворить о "битве-гонке сотни лидеров", что пропагандировали риши, они
закрыли глаза, скрестили ноги -- и искали спасения на небесах. На самом