Страница:
Вадим снова погладил Аллочку по голове. Не просыпаясь, девушка едва заметно улыбнулась. Забавно! Его жутковатые россказни подействовали на нее, как добрая детская сказка. Хотя, наверное, для нее это и было сказкой — абсолютно нереальной и далекой, никоим образом не способной коснуться окружающей действительности. Пожалуй, оно и к лучшему. Он больше не будет ее обманывать, однако и убеждать тоже ни в чем не будет. Жизнь есть жизнь, и каждому в ней нести свою ношу. Эта же ноша целиком и полностью принадлежала ему…
Глава 13
Глава 14
Глава 13
Информации на руках было не столь уж мало, — во всяком случае, покрутившись как следует, можно было вычислить всю команду грабителей — и того, что угрожал охраннику пистолетом, и красавца, замаскировавшегося под любящую мамашу. Тем не менее, экономя время, Вадим решил привлечь к поискам Ломтя. Он не стал посвящать влиятельного пациента в детали сложившейся ситуации, однако описание человека, сидевшего в «Ауди», выдал самое подробное, упомянув и утлую косичку, и по-кроличьи выпирающие зубы, и явно руководящую роль в криминальных делишках. Выслушав Вадима, Ломоть пообещал пошукать через своих людишек и уже к вечеру выдать результат. Самое замечательное, что ждать вечера не понадобилось. Телефон мяукнул уже через четверть часа, и не без некоторого довольства в голосе Ломоть сообщил:
— Это Кудесник. Работает на Папу. В последние месяцы крепко приподнялся. По слухам, даже получил от Папы в подарок вполне приличный «Вольво».
— Папа? Кажется, слышал о таком.
— Вот и ладушки. Записывай адрес…
— Диктуй.
Ломоть неторопливо выложил реквизиты Кудесника. Закончил же как обычно — проникновенным предостережением:
— Я, Вадя, сам знаешь, только добра тебе желаю, а потому наперед предупреждаю: я ведь и сам в каком-то смысле под Папой. Напрямую, понятно, не подчиняюсь, у меня свой район, но…
— Вассал моего вассала — уже не мой вассал, — пробормотал Вадим.
— Чего, чего?
— Так это я, не обращай внимания.
— Хмм… Я к тому, Вадим, что будь осторожен. Кудесник, конечно, типчик нестрашный, но Папа за него держится. Значит, и укусить в случае чего может крепко.
— Я понял тебя, Павел Игоревич. Спасибо.
— Не за что. Если что, и впредь звони сразу ко мне…
Отключившись, Дымов вышел в коридор. Пора было отправляться на дежурный обход.
Как там ни крути, а день начался неплохо, и это что-нибудь да значило. Все шло по графику, клиника жила своей размеренной жизнью. У пациента, привезенного накануне с лейкозом крови, наступил ожидаемый кризис. Так и должно быть после столь длительной химиотерапии. Уже и облысение началось. Это в тридцать-то лет! Да еще у женщины. Впрочем, печень с почками держались, так что можно было не паниковать. Подзарядив метаполе больной, Вадим зашел в регистратуру и вооружился весомой папкой очередных «путешественников». По словам Раисы Дмитриевны, комплектование первой интернациональной команды уже завершилось, и именно здесь помещались первые тест-характеристики клиентов. Дымову и самому было чуточку любопытно. Впервые в «Галактион» доставили неблагополучных детишек с благополучного запада — двоих из Испании, одного из Франции и сразу четверых из соединенных штатов Америки. Директор клиники волновалась как никогда. Ее можно было понять. За группу этих красавцев они получали примерно столько же, сколько могли бы получить с десятка аналогичных групп, собранных из своих доморощенных недорослей. И уж никто бы не упрекнул содержателей центра за то, что на деньги иностранцев они позволили бы себе увеличить квоту на неимущих пациентов. И не на пять-десять процентов, а разом вдвое.
Проглядев распечатки дел «импортных» детишек, Вадим остался доволен. Случаи были вполне узнаваемыми — наркотики, склонность к суициду, фрустрационная агрессия. Оно и понятно — беды всюду одинаковы. Значит, не будет и неприятных сюрпризов. Проведем подростков все тем же многотрудным лабиринтом, скорректируем метаполя, внушим что-либо светлое…
Не подкачал на этот раз и парикмахер «Галактиона». Заглянув к специалисту по шевелюрам, Вадим получил на руки вполне грамотную статистику по ведомым больным. А ведь всего полтора месяца назад этот мастеровитый юноша кривился от одной мысли, что ему тоже придется участвовать во врачебных экспериментах. Худосочный эстет принципиально не желал смешивать воедино понятия красоты и здоровья. Помог, как обычно, его величество случай. Ни мухлевать, ни давить на ваятеля человеческих шевелюр Дымов не хотел, а потому почти обрадовался, узнав, что супруга парикмахера уже на протяжении ряда лет всерьез обеспокоена отсутствием детей. Что примечательно, ни один из дорогостоящих анализов ничего не дал. По отдельности у обоих супругов все было в полном порядке, однако семьи не получалось. И уже после небольшой беседы Вадиму стало ясно, что еще год-два, и дело завершится либо банальным адюльтером на стороне, либо разводом. Такова уж основная человеческая программа: мужчины передают эстафету потомству, женщины искомое потомство воссоздают из собственной плоти и крови, и ни клонирование, ни иные научные изыски не в состоянии изменить этот порядок вещей. Во всяком случае — в ближайшие лет сто или двести. А потому без детей дают трещину и самые искренние чувства. Собственно говоря, дети и есть отражение чувств, и не секрет, что у здоровых родителей рождаются болезненные и хилые дети, а у иных замухрышек ребятишки вырастают такие, что просто диву даешься. Еще один фокус-покус матушки-природы, позаботившейся о том, чтобы яблоко от яблони падало на совершенно непредсказуемом расстоянии.
Не понадобилось ни гинекологических кресел, ни УЗИ, ни иных премудрых обследований. Вадим попросту завел их в лечебный кабинет, поставил лицом к лицу и, подбирая цветовую палитру, внимательно изучил метатела пациента и его жены. Несовместимость обнаружилась довольно быстро — уже на уровне верхней мантии. Сама того не ведая, женщина отторгала семя супруга, а ее полевая сфера довольно бесцеремонно сводила на нет любые усилия разнесчастного парикмахера. При малейшем приближении метатела мужчины, мантия ее начинала трепетать, тут и там сами собой прорастали зловещие шипы. Возможно, таким образом срабатывали давние психические травмы, может быть, отторжение шло на уровне генных кодов, но факт оставался фактом: при полном пассиве физического тела, полевая сфера женщины проявляла себя более чем агрессивно, делая ненужными любые контрацептивы. Конечно, можно было бы изучить этот феномен подробнее, даже последить в деталях за процессом отторжения, однако Дымов проявил должную деликатность. В подобных случаях неплохие результаты приносили посты и длительные голодание, но он поступил проще, огладив энергетическим шлейфом мантию женщины, перенастроив ее таким образом на месяцок-другой. В сущности все осталось как прежде, — он только лишил супругу парикмахера возможности убивать в себе жизнь. И все получилось. Уже через несколько недель сияющий маэстро сообщил, что он будет отцом. После этого вовлечь его в клинические исследования было пустячным делом.
Собственно, это было одной из разработок Изотова, — попытаться вторгнуться в сферу человеческих особенностей, именуемой гениальностью. Занятно, но факт: часто болеющие в детстве нередко умнеют значительно быстрее сверстников. И причина не только в том, что, не выходя из дома, они вынуждены вместо футбола и скакалок довольствоваться учебниками и книгами, но и в том, что болезнь — это почти всегда температура, а повышенная температура не проходит для мозга бесследно. То же самое можно было сказать о так называемых очкариках, поскольку любая дисфункция зрения также существенно влияла на внутричерепное давление и незапрограммированные температурные скачки. Именно в этом направлении Александр уже третий год работал, потихоньку накапливая материалы для диссертации. Именно для него парикмахер собирал попутную статистику по скорости роста волос над правым и левым полушарием, измерял термодатчиками точечную температуру темени, затылочной части и висков, опрашивая пациентов, сводил воедино данные о меняющейся структуре волос и головных болях, которые, по уверениям Изотова, также навещали далеко не самых глупых людей.
Сам Дымов не слишком верил в столь жесткую зависмость интеллекта от температуры, однако его подкупала энергия коллеги, и он помогал ему при всяком удобном случае.
Возможно, он не заметил бы этого клиента вовсе, однако, минуя череду кресел, в которых располагались ожидающие своей очереди клиенты, Вадим переложил распечатки парикмахера в левую руку и привычно переключал зрение. Не то что бы эта картина его привлекала, но что-то завораживающее в ней безусловно присутствовало. По настоянию Раисы Дмитриевны вдоль всего коридора были установлены телевизионные мониторы. Скучающей клиентуре демонстрировали стандартный набор телеканалов. Увы, третье тысячелетие начиналось с победного шествия средств масс-медиа, интернета и зомбирующего телеоблучения. Человеческие метатела, чуть приподнявшись над креслами, уродливо кривились. Теряя обычную округлую форму, мантии вытягивались вперед наподобие щупалец, обволакивали мерцающие мониторы подобием коконов. И было отчетливо видно, как экранное изображение воздействует на мантии, заставляя их пугливо пульсировать, перекрашивая в нездоровые бурые цвета. В сущности человечество претерпевало тотальную метадеформацию. Телеэкран становился составной частью организма, механическим придатком мозга, высасывающим свою ежедневную долю энергии. Даже не имея сколь-нибудь серьезной статистики, Дымов всерьез подозревал, что возросшее число лейкозов и опухолей мозга напрямую связано с телевидением и компьютерными мониторами. Вот и сейчас он воочию наблюдал венец дарвиновской теории — этаких новолюдей, не гомо-советикусов, а теле-сапиенсов, у которых два мозговых полушария медленно, но верно срастались с третьим «псевдополушарием». В коридоре сидело человек пятнадцать-шестнадцать, и все они в настоящую минуту были похожи, как близнецы братья. Одинаково уродливые, с жирафьими, вытянутыми шеями, с головами опасно вросшими в пасти экранов…
Того, кто сидел сам по себе, абсолютно не интересуясь передачами, он разглядел в самом конце коридора. Лиловое, с черными тугими прожилками облако вжималось в стену и потолок, и только через мгновение Дымов понял причину столь странной позиции. Огромное метатело чужака на пару порядков превосходило ауры близ сидящих пациентов, а потому делало попытки скрыть свои истинные размеры, притаиться, распластавшись над самым полом. Пожалуй, подобное Вадим наблюдал впервые, — потому и отреагировал с запозданием. Чужак маскировался не от кого-нибудь, а от него. Это он мог бы сообразить сразу. Чужак без сомнения видел его — и видел в истинном свете. Дымов еще сделал пару шагов по инерции и остановился. Именно в эту секунду, взметнувшись над полом полосатое облако выбросило в его направлении гигантский шип, прыжком ринулось в атаку.
Очнувшись, Вадим отшатнулся к стене. В нескольких шагах от него на полу судорожно сучил ногами мужчина в костюме. Лиловое лицо было перекошено от боли, из распахнутого рта рвался тот самый задушенный хрип. Повскакав с кресел, клиенты в ужасе глядели на умирающего. Из кабинета высунулась голова медсестры.
— Санитаров! — выдавил из себя Дымов. — Срочно зови кого-нибудь из санитаров!
И уже скорее для пациентов добавил:
— Ничего особенного. Приступ астмы. — Губы сами собой сложились в подобие натянутой улыбки. — Хорошо еще, что это случилось здесь, а не на улице.
Между тем, к мужчине уже подскочило трое работников «Галактиона». Споро погрузив лежащего на носилки, санитары быстрым шагом двинулись по коридору. Вадим оттолкнулся спиной от стены и охнул. Раны, нанесенные чужаком, были не самыми серьезными, однако ближайшие полчаса ему придется все-таки плохо.
Сделав над собой усилие, он все-таки доковылял до родного кабинета. От секретарского стола навстречу метнулась Аллочка, и на этот раз он не стал возражать — покорно позволил довести себе до кресла.
— Может быть, корвалолу? — она на самом деле перепугалась.
— Успокойся, малыш, это нервное. Через пять минут пройдет. Само. — Он кивнул на дверь. — Иди пока погуляй, а я тут помедитирую.
— Тебе точно не нужна помощь?
— Справлюсь, ты же меня знаешь.
То и дело оглядываясь, Алла покинула кабинет. Сунув руку в секретную столешницу, Вадим излек на свет свеженький концентратор, блаженно прикрыл глаза. А чуть позже приходящие в себя рецепторы мантии донесли до него запах, жесткость и вкус недавнего противника. С этой минуты он знал, кто подослал к нему этого монстра, как знал и то, что следует предпринять.
Свободной рукой Вадим придвинул к себе клавиатуру, шевельнув мышью, оживил монитор. Пожалуй, он потолкует с этим человечком. Противник оказался действительно достойным. Во всяком случае, с подобными тяжеловесами Дымов еще не сталкивался. Из этого следовало, что о нем знали намного больше, чем следовало…
— Это Кудесник. Работает на Папу. В последние месяцы крепко приподнялся. По слухам, даже получил от Папы в подарок вполне приличный «Вольво».
— Папа? Кажется, слышал о таком.
— Вот и ладушки. Записывай адрес…
— Диктуй.
Ломоть неторопливо выложил реквизиты Кудесника. Закончил же как обычно — проникновенным предостережением:
— Я, Вадя, сам знаешь, только добра тебе желаю, а потому наперед предупреждаю: я ведь и сам в каком-то смысле под Папой. Напрямую, понятно, не подчиняюсь, у меня свой район, но…
— Вассал моего вассала — уже не мой вассал, — пробормотал Вадим.
— Чего, чего?
— Так это я, не обращай внимания.
— Хмм… Я к тому, Вадим, что будь осторожен. Кудесник, конечно, типчик нестрашный, но Папа за него держится. Значит, и укусить в случае чего может крепко.
— Я понял тебя, Павел Игоревич. Спасибо.
— Не за что. Если что, и впредь звони сразу ко мне…
Отключившись, Дымов вышел в коридор. Пора было отправляться на дежурный обход.
Как там ни крути, а день начался неплохо, и это что-нибудь да значило. Все шло по графику, клиника жила своей размеренной жизнью. У пациента, привезенного накануне с лейкозом крови, наступил ожидаемый кризис. Так и должно быть после столь длительной химиотерапии. Уже и облысение началось. Это в тридцать-то лет! Да еще у женщины. Впрочем, печень с почками держались, так что можно было не паниковать. Подзарядив метаполе больной, Вадим зашел в регистратуру и вооружился весомой папкой очередных «путешественников». По словам Раисы Дмитриевны, комплектование первой интернациональной команды уже завершилось, и именно здесь помещались первые тест-характеристики клиентов. Дымову и самому было чуточку любопытно. Впервые в «Галактион» доставили неблагополучных детишек с благополучного запада — двоих из Испании, одного из Франции и сразу четверых из соединенных штатов Америки. Директор клиники волновалась как никогда. Ее можно было понять. За группу этих красавцев они получали примерно столько же, сколько могли бы получить с десятка аналогичных групп, собранных из своих доморощенных недорослей. И уж никто бы не упрекнул содержателей центра за то, что на деньги иностранцев они позволили бы себе увеличить квоту на неимущих пациентов. И не на пять-десять процентов, а разом вдвое.
Проглядев распечатки дел «импортных» детишек, Вадим остался доволен. Случаи были вполне узнаваемыми — наркотики, склонность к суициду, фрустрационная агрессия. Оно и понятно — беды всюду одинаковы. Значит, не будет и неприятных сюрпризов. Проведем подростков все тем же многотрудным лабиринтом, скорректируем метаполя, внушим что-либо светлое…
Не подкачал на этот раз и парикмахер «Галактиона». Заглянув к специалисту по шевелюрам, Вадим получил на руки вполне грамотную статистику по ведомым больным. А ведь всего полтора месяца назад этот мастеровитый юноша кривился от одной мысли, что ему тоже придется участвовать во врачебных экспериментах. Худосочный эстет принципиально не желал смешивать воедино понятия красоты и здоровья. Помог, как обычно, его величество случай. Ни мухлевать, ни давить на ваятеля человеческих шевелюр Дымов не хотел, а потому почти обрадовался, узнав, что супруга парикмахера уже на протяжении ряда лет всерьез обеспокоена отсутствием детей. Что примечательно, ни один из дорогостоящих анализов ничего не дал. По отдельности у обоих супругов все было в полном порядке, однако семьи не получалось. И уже после небольшой беседы Вадиму стало ясно, что еще год-два, и дело завершится либо банальным адюльтером на стороне, либо разводом. Такова уж основная человеческая программа: мужчины передают эстафету потомству, женщины искомое потомство воссоздают из собственной плоти и крови, и ни клонирование, ни иные научные изыски не в состоянии изменить этот порядок вещей. Во всяком случае — в ближайшие лет сто или двести. А потому без детей дают трещину и самые искренние чувства. Собственно говоря, дети и есть отражение чувств, и не секрет, что у здоровых родителей рождаются болезненные и хилые дети, а у иных замухрышек ребятишки вырастают такие, что просто диву даешься. Еще один фокус-покус матушки-природы, позаботившейся о том, чтобы яблоко от яблони падало на совершенно непредсказуемом расстоянии.
Не понадобилось ни гинекологических кресел, ни УЗИ, ни иных премудрых обследований. Вадим попросту завел их в лечебный кабинет, поставил лицом к лицу и, подбирая цветовую палитру, внимательно изучил метатела пациента и его жены. Несовместимость обнаружилась довольно быстро — уже на уровне верхней мантии. Сама того не ведая, женщина отторгала семя супруга, а ее полевая сфера довольно бесцеремонно сводила на нет любые усилия разнесчастного парикмахера. При малейшем приближении метатела мужчины, мантия ее начинала трепетать, тут и там сами собой прорастали зловещие шипы. Возможно, таким образом срабатывали давние психические травмы, может быть, отторжение шло на уровне генных кодов, но факт оставался фактом: при полном пассиве физического тела, полевая сфера женщины проявляла себя более чем агрессивно, делая ненужными любые контрацептивы. Конечно, можно было бы изучить этот феномен подробнее, даже последить в деталях за процессом отторжения, однако Дымов проявил должную деликатность. В подобных случаях неплохие результаты приносили посты и длительные голодание, но он поступил проще, огладив энергетическим шлейфом мантию женщины, перенастроив ее таким образом на месяцок-другой. В сущности все осталось как прежде, — он только лишил супругу парикмахера возможности убивать в себе жизнь. И все получилось. Уже через несколько недель сияющий маэстро сообщил, что он будет отцом. После этого вовлечь его в клинические исследования было пустячным делом.
Собственно, это было одной из разработок Изотова, — попытаться вторгнуться в сферу человеческих особенностей, именуемой гениальностью. Занятно, но факт: часто болеющие в детстве нередко умнеют значительно быстрее сверстников. И причина не только в том, что, не выходя из дома, они вынуждены вместо футбола и скакалок довольствоваться учебниками и книгами, но и в том, что болезнь — это почти всегда температура, а повышенная температура не проходит для мозга бесследно. То же самое можно было сказать о так называемых очкариках, поскольку любая дисфункция зрения также существенно влияла на внутричерепное давление и незапрограммированные температурные скачки. Именно в этом направлении Александр уже третий год работал, потихоньку накапливая материалы для диссертации. Именно для него парикмахер собирал попутную статистику по скорости роста волос над правым и левым полушарием, измерял термодатчиками точечную температуру темени, затылочной части и висков, опрашивая пациентов, сводил воедино данные о меняющейся структуре волос и головных болях, которые, по уверениям Изотова, также навещали далеко не самых глупых людей.
Сам Дымов не слишком верил в столь жесткую зависмость интеллекта от температуры, однако его подкупала энергия коллеги, и он помогал ему при всяком удобном случае.
Возможно, он не заметил бы этого клиента вовсе, однако, минуя череду кресел, в которых располагались ожидающие своей очереди клиенты, Вадим переложил распечатки парикмахера в левую руку и привычно переключал зрение. Не то что бы эта картина его привлекала, но что-то завораживающее в ней безусловно присутствовало. По настоянию Раисы Дмитриевны вдоль всего коридора были установлены телевизионные мониторы. Скучающей клиентуре демонстрировали стандартный набор телеканалов. Увы, третье тысячелетие начиналось с победного шествия средств масс-медиа, интернета и зомбирующего телеоблучения. Человеческие метатела, чуть приподнявшись над креслами, уродливо кривились. Теряя обычную округлую форму, мантии вытягивались вперед наподобие щупалец, обволакивали мерцающие мониторы подобием коконов. И было отчетливо видно, как экранное изображение воздействует на мантии, заставляя их пугливо пульсировать, перекрашивая в нездоровые бурые цвета. В сущности человечество претерпевало тотальную метадеформацию. Телеэкран становился составной частью организма, механическим придатком мозга, высасывающим свою ежедневную долю энергии. Даже не имея сколь-нибудь серьезной статистики, Дымов всерьез подозревал, что возросшее число лейкозов и опухолей мозга напрямую связано с телевидением и компьютерными мониторами. Вот и сейчас он воочию наблюдал венец дарвиновской теории — этаких новолюдей, не гомо-советикусов, а теле-сапиенсов, у которых два мозговых полушария медленно, но верно срастались с третьим «псевдополушарием». В коридоре сидело человек пятнадцать-шестнадцать, и все они в настоящую минуту были похожи, как близнецы братья. Одинаково уродливые, с жирафьими, вытянутыми шеями, с головами опасно вросшими в пасти экранов…
Того, кто сидел сам по себе, абсолютно не интересуясь передачами, он разглядел в самом конце коридора. Лиловое, с черными тугими прожилками облако вжималось в стену и потолок, и только через мгновение Дымов понял причину столь странной позиции. Огромное метатело чужака на пару порядков превосходило ауры близ сидящих пациентов, а потому делало попытки скрыть свои истинные размеры, притаиться, распластавшись над самым полом. Пожалуй, подобное Вадим наблюдал впервые, — потому и отреагировал с запозданием. Чужак маскировался не от кого-нибудь, а от него. Это он мог бы сообразить сразу. Чужак без сомнения видел его — и видел в истинном свете. Дымов еще сделал пару шагов по инерции и остановился. Именно в эту секунду, взметнувшись над полом полосатое облако выбросило в его направлении гигантский шип, прыжком ринулось в атаку.
* * *
Те, кто именовал его суперчистильщиком, были по-своему правы. Он и был таковым, даже не пытаясь сравнивать себя с рядовыми килерами. Потому и сделал карьеру, о которой, конечно же, не мог мечтать простой паренек из деревни. Но так уж вышло, что ему повезло, и, попав в опытные руки, он очень скоро сумел обозначить свою истинную цену. Его использовали редко и чаще все-таки за рубежом. Зато и цели давали далеко не рядовые. В отличие от большинства исполнителей Носорог давал стопроцентную гарантию. Он выполнял задания и чисто и скрытно, за что и имел практически все, чего только мог пожелать. Пожалуй, он мог считать себя счастливым человеком. Ему нравилась поручаемая работа, нравился собственный статус, нравилось ясное понимание собственной исключительности. Никто, может быть, даже в целом мире, не умел убивать эффектнее. Он был уникумом и скрытным оружием державы. Свидетельством того, насколько его ценили, являлось внимание, оказываемое Носорогу даже в самые неблагополучные для России дни. Правда, произошедшая рокировка в коридорах власти несколько озадачивала, однако по большому счету для самого Носорога мало что изменилось. Он по-прежнему был востребован, а люди, которые теперь пользовались его услугами, платили даже значительно больше прежних хозяев. Но главное — в отличие от обычных киллеров, Носорог совершенно не тревожился на собственный счет. Безусловно, он знал слишком много, и тем не менее он совершенно не сомневался в том, что никому из его хозяев не придет в голову убрать суперчистильщика. Почему? Да потому что как и в прежние советские времена он был незаменим. Как говаривал один из кремлевских чиновников — Носорог один стоил роты спецназа! Про себя, впрочем, чистильщик думал несколько иначе, повышая планку еще на пару делений. Поскольку ту же роту спецназа он мог бы уничтожить в течение минуты, а вот его эти крепкие, вооруженные до зубов ребята вряд ли сумели бы застать врасплох. Ну, а такими кадрами не разбрасываются. Напротив — их холят и лелеют, им создают максимум благоприятных условий. К слову сказать, означенные условия ему действительно успелми создать — в виде нескольких квартир и пары двухэтажных приморских котеджиков, в виде десятка шестизначных счетов в России и за рубежом. Именно поэтому в столицу Урала он вылетал с большой неохотой, откровенно не понимая за каким чертом посылают именно его. И именно поэтому разговор с Аксаном по-настоящему обеспокоил его. Наверное, впервые уникальные способности суперчистильщика взялся оспаривать некто посторонний. Носорог не слишком верил, что в этом подлунном мире ему встретится кто-нибудь равный по силам, однако Аксан все-таки сумел заронить в его душу сомнение. Мастер был НЕ ПРОТИВ свести дружбу с экстрасенсом. Аксан сам это выболтал. Значит и персона Носорога переставала быть единственной и уникальной. Еще Сталин, помнится, говорил, что незаменимых людей нет. Получается, прав был усатый генсек. И когда их встреча наконец-то произошла, Носорог ощутил подобие шока. Словно пелена упала с его глаз, сомнения рассыпались в прах. Он увидел не просто конкурента, а существо, превосходящее его на порядок! Незнакомец спокойно вышагивал по коридору, и, утопая в стенах и ковровом покрытии, за ним тянулся гигантский мускулистый шлейф. Даже беглого взгляда Носорогу хватило, чтобы понять — кто перед ним, и впервые в жизни он попытался спрятаться! Самым постыдным образом. Потому что наперед понял, насколько неравный поединок ему собрался навязать гаденыш Аксан. И, разумеется, с маскировкой ничего не вышло. Визитера из столицы разглядели и, видимо, тоже оценили должным образом. Именно тогда Носорог и решил атаковать незнакомца. Одного мига ему хватило, чтобы понять: замена найдена, и отныне он более не уникален! Здесь, в Екатеринбурге, у него неожиданно объявился соперник — молодой и могучий, который тоже, разумеется, не потерпит никаких конкурентов. Таким образом все было яснее ясного. Единственное преимущество Носорога заключалось во внезапности, и он прекрасно осознал, что другого такого шанса незнакомец может ему и не предоставить. А потому, не тратя времени на раздумья, Носорог взмыл над полом и, выпростав свой убийственный шип, беззвучно метнулся вперед…* * *
Чужак был действительно силен. Во всяком случае, внезапность принесла ему первые очки. Буквально подмяв метатело Вадима, он пронзил его своим жутковатым шипом, ожившим плетью попытался обвить мертвой хваткой. Но на этом все его временные удачи и завершились. Как бы массивен и крепок ни был этот агрессор, с Дымовым ему все же было не совладать. Задыхаясь от боли в израненной мантии, Вадим одним ударом расправил собственную оболочку, разорвав сдавливающую удавку чужака. А в следующую секунду он уже беззвучно перекусывал жутковатый шип. Полосатое облако попробовало отскочить, но сразу несколько взметнувшихся щупалец поймали его, в мгновение ока сплелись в смертельный аркан. Скрипучий стон коснулся слуха, кто-то рядом визжал и кричал.Очнувшись, Вадим отшатнулся к стене. В нескольких шагах от него на полу судорожно сучил ногами мужчина в костюме. Лиловое лицо было перекошено от боли, из распахнутого рта рвался тот самый задушенный хрип. Повскакав с кресел, клиенты в ужасе глядели на умирающего. Из кабинета высунулась голова медсестры.
— Санитаров! — выдавил из себя Дымов. — Срочно зови кого-нибудь из санитаров!
И уже скорее для пациентов добавил:
— Ничего особенного. Приступ астмы. — Губы сами собой сложились в подобие натянутой улыбки. — Хорошо еще, что это случилось здесь, а не на улице.
Между тем, к мужчине уже подскочило трое работников «Галактиона». Споро погрузив лежащего на носилки, санитары быстрым шагом двинулись по коридору. Вадим оттолкнулся спиной от стены и охнул. Раны, нанесенные чужаком, были не самыми серьезными, однако ближайшие полчаса ему придется все-таки плохо.
Сделав над собой усилие, он все-таки доковылял до родного кабинета. От секретарского стола навстречу метнулась Аллочка, и на этот раз он не стал возражать — покорно позволил довести себе до кресла.
— Может быть, корвалолу? — она на самом деле перепугалась.
— Успокойся, малыш, это нервное. Через пять минут пройдет. Само. — Он кивнул на дверь. — Иди пока погуляй, а я тут помедитирую.
— Тебе точно не нужна помощь?
— Справлюсь, ты же меня знаешь.
То и дело оглядываясь, Алла покинула кабинет. Сунув руку в секретную столешницу, Вадим излек на свет свеженький концентратор, блаженно прикрыл глаза. А чуть позже приходящие в себя рецепторы мантии донесли до него запах, жесткость и вкус недавнего противника. С этой минуты он знал, кто подослал к нему этого монстра, как знал и то, что следует предпринять.
Свободной рукой Вадим придвинул к себе клавиатуру, шевельнув мышью, оживил монитор. Пожалуй, он потолкует с этим человечком. Противник оказался действительно достойным. Во всяком случае, с подобными тяжеловесами Дымов еще не сталкивался. Из этого следовало, что о нем знали намного больше, чем следовало…
Глава 14
Звонка от клиента Аксан ждал значительно позже. По его расчетам именно в эти часы должна была состояться встреча Палача с Носорогом. Собственно говоря, именно она должна была диктовать основное течение переговоров. По сию пору Аксан не определился со своими действиями, а внятного совета от прилетевшего из столицы килера он так и не дождался. Носорог явно темнил, откладывая разбирательство на потом. Возможно, он тоже во многом полагался на исход предстоящего рандеву. Как знать, возможно, Носорог был прав. Никто кроме него не мог дать объективную оценку местному эскулапу.
Мобильник на столе прокурлыкал довольно миролюбиво, однако Аксан немедленно подобрался. Он знал почти наверняка — это либо Носорог, либо Палач. Иные варианты отсутствовали.
— Слушаю вас?
— Да нет, это я вас слушаю. Надеюсь, вы меня узнали? Я — тот, к кому вы решили обратиться за советом.
— Интернет?
— Совершенно верно. Итак, вам действительно требовалась помощь?
Аксан лихорадочно зажестикулировал, привлекая внимания прикорнувшего в кресле Горбуна. Вскочившему боевику выразительно указал пальцем на телефон. Горбун понятливо кивнул, ринувшись в соседнюю комнату. Такой вариант они также оговаривали заранее.
— Помощь требовалась и требуется. — Мысли Аксан разбегались, отказываясь подчиняться. Палач опередил Носорога, и это вышибало его из колеи.
— Как мне вас называть?
— Лучше обойтись без имен. Думаю, это будет удобнее и мне, и вам.
— Вы записываете нашу беседу?
— Мне это совершенно не нужно.
— Что ж, тогда коротко и внятно постарайтесь рассказать о ваших проблемах.
— Но это не телефонный разговор.
— Отчего же? Если записи не ведется, можно побеседовать и таким образом.
— Что ж, я, конечно, могу изложить суть дела и по телефону, но мне говорили, что главные детали вы предпочитаете обсуждать при очной встрече.
— Это не совсем так. Со своими клиентами я действительно предпочитаю встречаться лично, но меня они как правило не видят.
— Значит, вы отказываетесь от встречи?
— Я этого не сказал.
— Как вас понимать?
— Видите ли, мы уже встречались. Во всяком случае, я вас помню прекрасно.
— Что ж, если вы считаете, что этого достаточно… — Аксан нервно забарабанил пальцами по столу. — Что ж, в какой-то степени это даже упрощает дело. Наверное, нам и впрямь не стоит играть в кошки-мышки. Вы знаете, кто я такой, а я в свою очередь сумел раздобыть кое-какую информацию о вас. О вас и ваших друзьях.
— Вы пытаетесь мне угрожать?
— Что вы! Неужели в этом городе найдется такой безумец, который осмелится угрожать Палачу!
— По-моему, именно это вы сейчас и пытались делать.
— Я лишь хочу расставить все по своим местам. Мы ведь серьезные люди, не правда ли? Вот и давайте называть вещи своими именами.
— Итак, чего вы от меня хотите?
— Ну… Скажем так, мне бы хотелось прояснить некоторые моменты и заручиться вашей поддержкой. Если позволите, я поясню свою мысль… — Почувствовав, что его трогают за локоть, Аксан обернулся. Делая круглые глаза, Горбун кивал на сжимаемую в пальцах рацию.
— Ребята вычислили этого типа! — шепнул он. — Телефон-автомат на углу Фрунзе и Сурикова. Я уже послал туда бригаду Винта.
Коротко кивнув, Аксан вновь прижал к уху трубку.
— Так вот, мсье Палач, уж извините, но именно по вашей милости я оказался в чрезвычайно сложном положении. Я говорю о лаборатории Маршала, которую вы не так давно навестили. Насколько мне известно, после вашего визита там мало что уцелело.
— Вам жаль товара?
— Мне не жаль товара, но за него были заплачены деньги. Замечу — чужие деньги, не мои. Однако в итоге крайним могут выставить меня.
— Не совсем понимаю…
— Что же тут понимать. Вы играете в свои игры, мы — в свои. Хотите вы того или не хотите, но, благодаря вам, очень скоро на меня может поступить заказ. Думаю, что последует вслед за этим, вы можете себе представить.
— Более или менее.
— Возможно, моя скромная персона вас не слишком волнует, однако не исключаю, что при выполнении заказа могут пострадать другие невинные люди…
— Невинные?
— Вы исключаете такую вероятность? Напрасно. В любом случае мне требуется сейчас защита. Очень серьезная защита. Вы же не отказываете людям, которые просят вас о помощи?
— Представьте себе, иногда отказываю.
— Что ж, тогда давайте будем рассматривать это как деловую сделку. Задача ставится предельно просто: мне нужна охрана — и охрана особая. Обычная тут просто не поможет.
— Вы хотите, чтобы роль охранника сыграл я? Забавно… Хорошо, пусть я дал вам согласие, что дальше?
— А дальше мы нанесем превентивный удар. Замечу — удар очень и очень скверным людям. Во всяком случае — ребятки Маршала в сравнении с этими людьми — кроткие овцы. И если вы сумели справиться с ними…
— Насколько я понимаю, речь идет о ваших коллегах? Тех самых, кому принадлежал уничтоженный товар?
— Вы все поняли правильно. Послушайте моего совета, с вашими способностями давно пора выходить из подполья. Бросайте свою мелочевку и приступайте к настоящим делам.
— Что вы называете мелочевкой?
— Да все! В том числе и вашу нелепую клинику. В сущности вы скоблите чушую в то время, как есть возможность сразу взяться за голову.
— А далее опустевший трон займете вы — человек более умудренный и цивилизованный.
— Именно так и получится. Когда вы лично увидите, кто стоит во главе крупнейших криминальных структур, вы не поверите своим глазам. Бездари и отморозки, которым глубоко плевать на страну и собственное сообщество. Денежные мешки, которые имитируют бурную деятельность, а в реалиях только жрут и пьют в три горла, сорят миллионами и не вылазят из дорогих борделей. Увы, именно эти люди волею обстоятельств держат руки на рычагах власти. И попробуйте им объяснить, что это не их место и не их функция. — Аксан перевел дух. Разговор давно перешел грань допустимого. Обратной дороги уже не было.
Мобильник на столе прокурлыкал довольно миролюбиво, однако Аксан немедленно подобрался. Он знал почти наверняка — это либо Носорог, либо Палач. Иные варианты отсутствовали.
— Слушаю вас?
— Да нет, это я вас слушаю. Надеюсь, вы меня узнали? Я — тот, к кому вы решили обратиться за советом.
— Интернет?
— Совершенно верно. Итак, вам действительно требовалась помощь?
Аксан лихорадочно зажестикулировал, привлекая внимания прикорнувшего в кресле Горбуна. Вскочившему боевику выразительно указал пальцем на телефон. Горбун понятливо кивнул, ринувшись в соседнюю комнату. Такой вариант они также оговаривали заранее.
— Помощь требовалась и требуется. — Мысли Аксан разбегались, отказываясь подчиняться. Палач опередил Носорога, и это вышибало его из колеи.
— Как мне вас называть?
— Лучше обойтись без имен. Думаю, это будет удобнее и мне, и вам.
— Вы записываете нашу беседу?
— Мне это совершенно не нужно.
— Что ж, тогда коротко и внятно постарайтесь рассказать о ваших проблемах.
— Но это не телефонный разговор.
— Отчего же? Если записи не ведется, можно побеседовать и таким образом.
— Что ж, я, конечно, могу изложить суть дела и по телефону, но мне говорили, что главные детали вы предпочитаете обсуждать при очной встрече.
— Это не совсем так. Со своими клиентами я действительно предпочитаю встречаться лично, но меня они как правило не видят.
— Значит, вы отказываетесь от встречи?
— Я этого не сказал.
— Как вас понимать?
— Видите ли, мы уже встречались. Во всяком случае, я вас помню прекрасно.
— Что ж, если вы считаете, что этого достаточно… — Аксан нервно забарабанил пальцами по столу. — Что ж, в какой-то степени это даже упрощает дело. Наверное, нам и впрямь не стоит играть в кошки-мышки. Вы знаете, кто я такой, а я в свою очередь сумел раздобыть кое-какую информацию о вас. О вас и ваших друзьях.
— Вы пытаетесь мне угрожать?
— Что вы! Неужели в этом городе найдется такой безумец, который осмелится угрожать Палачу!
— По-моему, именно это вы сейчас и пытались делать.
— Я лишь хочу расставить все по своим местам. Мы ведь серьезные люди, не правда ли? Вот и давайте называть вещи своими именами.
— Итак, чего вы от меня хотите?
— Ну… Скажем так, мне бы хотелось прояснить некоторые моменты и заручиться вашей поддержкой. Если позволите, я поясню свою мысль… — Почувствовав, что его трогают за локоть, Аксан обернулся. Делая круглые глаза, Горбун кивал на сжимаемую в пальцах рацию.
— Ребята вычислили этого типа! — шепнул он. — Телефон-автомат на углу Фрунзе и Сурикова. Я уже послал туда бригаду Винта.
Коротко кивнув, Аксан вновь прижал к уху трубку.
— Так вот, мсье Палач, уж извините, но именно по вашей милости я оказался в чрезвычайно сложном положении. Я говорю о лаборатории Маршала, которую вы не так давно навестили. Насколько мне известно, после вашего визита там мало что уцелело.
— Вам жаль товара?
— Мне не жаль товара, но за него были заплачены деньги. Замечу — чужие деньги, не мои. Однако в итоге крайним могут выставить меня.
— Не совсем понимаю…
— Что же тут понимать. Вы играете в свои игры, мы — в свои. Хотите вы того или не хотите, но, благодаря вам, очень скоро на меня может поступить заказ. Думаю, что последует вслед за этим, вы можете себе представить.
— Более или менее.
— Возможно, моя скромная персона вас не слишком волнует, однако не исключаю, что при выполнении заказа могут пострадать другие невинные люди…
— Невинные?
— Вы исключаете такую вероятность? Напрасно. В любом случае мне требуется сейчас защита. Очень серьезная защита. Вы же не отказываете людям, которые просят вас о помощи?
— Представьте себе, иногда отказываю.
— Что ж, тогда давайте будем рассматривать это как деловую сделку. Задача ставится предельно просто: мне нужна охрана — и охрана особая. Обычная тут просто не поможет.
— Вы хотите, чтобы роль охранника сыграл я? Забавно… Хорошо, пусть я дал вам согласие, что дальше?
— А дальше мы нанесем превентивный удар. Замечу — удар очень и очень скверным людям. Во всяком случае — ребятки Маршала в сравнении с этими людьми — кроткие овцы. И если вы сумели справиться с ними…
— Насколько я понимаю, речь идет о ваших коллегах? Тех самых, кому принадлежал уничтоженный товар?
— Вы все поняли правильно. Послушайте моего совета, с вашими способностями давно пора выходить из подполья. Бросайте свою мелочевку и приступайте к настоящим делам.
— Что вы называете мелочевкой?
— Да все! В том числе и вашу нелепую клинику. В сущности вы скоблите чушую в то время, как есть возможность сразу взяться за голову.
— А далее опустевший трон займете вы — человек более умудренный и цивилизованный.
— Именно так и получится. Когда вы лично увидите, кто стоит во главе крупнейших криминальных структур, вы не поверите своим глазам. Бездари и отморозки, которым глубоко плевать на страну и собственное сообщество. Денежные мешки, которые имитируют бурную деятельность, а в реалиях только жрут и пьют в три горла, сорят миллионами и не вылазят из дорогих борделей. Увы, именно эти люди волею обстоятельств держат руки на рычагах власти. И попробуйте им объяснить, что это не их место и не их функция. — Аксан перевел дух. Разговор давно перешел грань допустимого. Обратной дороги уже не было.