Серегин Михаил. К строевой - годен!

   Фрол очнулся.
   – Конечно, держите, посмотрите, какая! – воскликнул солдатик и стремительно открыл мешок. Птица тут же сиганула с рук на пол и стала квохтать, ища какую-нибудь щель, чтобы удрать.
   – Дверь, дверь! – закричала Леночка. Она пихнула в спину крепкого дядьку с золотой цепью, кое-как смогла расчистить для себя свободное пространство и успела захлопнуть двойные створки дверей перед самым клювом курицы, которая, увидев щель, устремилась было к свободе.
   Мужик не ожидал напора сзади и неуклюже повалился на Витька, стоящего уже на четвереньках с вытянутыми в сторону птицы руками. Тело килограммов под восемьдесят перелетело через круглую спину солдатика, прокручиваясь в воздухе так, как вертятся нападающие в хоккее, перелетая через умело подставленный защитником корпус. В воздухе мелькнули массивные ноги. Пятки в дорогих ботинках синхронно влетели в две тарелки с салатами. Снедь брызнула в стороны. Стоящие рядом с тарелками высокие стаканы полетели на пол. Раздался грохот мощного удара и звон бьющейся посуды.
   Сидящая на диванчике девица взвизгнула и вскочила. Сивый вспомнил про мать.
   Валетов выпрямился. «Гимнаст» с золотым хомутом негромко взвыл, а потом запыхтел и стал, постанывая, подниматься. Сивый продолжал сидеть на пуфике. Указательным и средним пальцами правой руки он провел по глазу, собрал салат и затем отправил кашицу в рот.
   – Мне досталось немного свеклы с майонезом, – мрачно пробубнил Сивый.
   – Я ее сейчас поймаю, – вяло предложил Валетов.
   – Не надо, – Сивый поджал губы, провел рукой по бороде, что, вероятно, помогло сосредоточиться, и, растопырив клешни, пошел в угол, где за музыкальным центром укрылась птица. – Я сам все сделаю.
   Хозяин дома на полусогнутых приближался к птице, оттопырив раскормленную задницу.
   Фрол вытер испарину. Стало жарко не только от огня. Интересно, как там у Витька дела?
   Курица затаилась.
   – А она красивая, рыженькая, – начала оживать после происшествия одна из девиц.
   – Тихо, – потребовал охотник и приблизился еще на шаг.
   Вой сигнализации взорвал тишину. Птица взмахнула крыльями и вспорхнула на широкий подоконник. Борода тут же рванулся за ней и влетел кочаном в стекло, пиная ногой панель управления со множеством кнопок.
   – Ой-ла-ла-ле-ла, лай-ла-ла-ла-ла, – голос Надежды Кадышевой ворвался в дом.
   Курица успешно увернулась. Под русские народные напевы раздался звон падающих на пол осколков и вой Сивого:
   – Убью!
   Осторожно вынув голову из разбитого окна, он повернулся. Женщины ахнули. Со лба текла кровь.
   Сигнализация продолжала завывать на разные лады. «Гимнаст», бряцая золотом, ломанулся к тачкам. Фрол мысленно попрощался с жизнью, подставляясь под гоблина. Отлетел он в сторону удачно, его развернуло, и он схватился двумя руками за прелести подружки хозяина, чуть не повис на этих мягких образованиях. Не падать же, в самом деле.
   От неожиданности девица замерла, вытаращив на Валетова глаза, и стала хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
   На пороге крепкий обернулся.
   – Перестань лапать наших женщин.
   Фрол неохотно убрал руки.
   Витек вздрогнул, он ожидал, что сирена взвоет, но чтобы так громко... Рванув крюком капот вверх, Витя услышал, как заскрежетал запор. Крышка поддалась только с третьего раза. Секунды таяли. Держа фонарь в зубах, он быстро отыскал провода, идущие к несмолкающей сирене.
   Острым ножом снял внешнюю оболочку. Вытянул наружу одну из двух жил. Из кармана армейских штанов достал коробочку с двумя проводками, на концах которых были специальные «крокодилы». Для того чтобы подсоединиться к проводу, не надо было тратить время на удаление изоляции. Просто дави, и острые ножи, служащие одновременно и контактами, мгновенно заголят на небольшом участке провод.
   Вдавив в жилу два «крокодила» на расстоянии пяти сантиметров друг от друга, Витя перерезал ее между зажимами, пустив ток по обходному пути через коробочку, внутренности которой были его гордостью.
   «Успел!» – звенело в мозгу от непрекращающегося электрического визга. Капот вернулся на место.
   Присев за машину, он взглянул в сторону дома и увидел, как к нему несется бандит. Темно-то темно, но света горящего над крыльцом плафона вполне достаточно, чтобы его заметить. Сейчас между ним и мужиком только корпус «БМВ».
   Куда? Убежать он не успевает. Распластавшись на бетонной площадке, Резинкин юркнул под машину и замер, затаив дыхание.
   Тяжелые шаги быстро приближались. Мужские ноги стоят около иномарки с орущей сигнализацией. Чего он медлит? Не выключает?
   Немного постояв, мужик наконец отрубил завывания. Обошел вокруг машины, прочистил ноздри двумя потоками воздуха и смачно крякнул. С машиной все было нормально. Открыв дверцу, он сел за руль и на всякий случай осмотрел салон.
   – Аптечку возьми! – раздался из дома женский голос.
   Машина просела, и Витек, зазевавшись, получил по голове. В глазах зарябило. Очень, очень захотелось поскулить.
   Мужик снова вышел, открыл заднюю дверцу, – наверное, забрал аптечку. Запер «БМВ» и с медицинским чемоданчиком пошел в дом, не забыв снова включить сигнализацию.
   Только теперь он мог бы и не делать этого. Бесполезно. В работоспособности своего устройства Витек не сомневался. Проверено.
   Большой мужской платок, что борода прижимал ко лбу, был в крови.
   Курица нагло прохаживалась по столу и клевала кукурузу и крабовые палочки из салатницы.
   Женщины были бледны.
   – Что там?
   – Тихо и темно, как в жопе, – цепеносец передал чемоданчик подружке хозяина.
   – Ты нож-то положи, – посоветовала та Сивому, медленно поворачивавшему в руке оружие, поглядывая на птицу.
   – Зря ты ее принес, паря.
   Фрол благоразумно промолчал.
   – Теперь у меня к пернатой дело, – Сивый стремительным движением отпустил платок, схватил птицу за голову и взмахнул ножом. Тушка полетела Валетову прямо в руки. Он ловко подхватил ее за лапы.
   Обе красавицы лупали глазами и смотрели на обезглавленную дичь.
   – Пойду во двор, пусть стечет, – сообщил Валетов, удивленный столь ловкой выходкой. Ничего, недолго осталось выкобениваться.
   – На и башку заодно, а то комплект неполный. Не забудь про контрольный в голову.
   Сивый улыбался.
   – Ты ее принес, паря, тебе ее и ощипывать, и потрошить.
   Резинкин, лежа под машиной, нащупал два тоненьких проводочка, идущих по правому крылу, зачистил кончики и замкнул их. Крохотное реле сработало, контакт разомкнулся.
   Угонщик дотронулся до кузова.
   Сирена лишена питания. Машина пытается сообщить о вторжении, а не может. Остались моргающие фары, с этим надо разбираться быстро.
   Тишина. Тонко заточенная отвертка вставлена в дверной замок. Резкий поворот, и блокиратор отщелкивается наверх. Путь в салон свободен.
   Витя с удовольствием опустился в мягкое водительское кресло. Вот и фары потухли. Он снял с талии приготовленный «паук» и принялся возиться с зажиганием. Вскоре двигатель еле слышно заурчал. Запустив пару раз агрегат и убедившись, что все в норме, Витя посмотрел на «Ауди». Оставить подарок, что ли?
   В камине жарко горел огонь. Центр работал на полную мощность. Гостиная протопилась. Девушки сняли кофточки и остались в скромненьких блузочках. Фрол частенько смаргивал, но не из-за слез. Его никуда не отпустили. Он только зря попросил:
   – Может, я пойду? – но это был глас вопиющего в пустыне.
   Нет, в самом деле надо смываться, сейчас десантура начнет тут штурмовать все на фиг, блин. И попа чегой-то потная совсем. Лазить тут по бандитским логовам, понимаешь. Кто ж знал, что местные крестные папки такие гостеприимные.
   А ему ответили, что нехорошо так вот сразу и мотать. Но пятьдесят рублей отдали. Он не должен был вызвать подозрения, и он его не вызвал.
   Хозяева медленно, но верно хмелели. Фрол принимал на грудь наравне с остальными мужчинами и плавно вошел в стадию болтливости. Парочки мало-помалу начали заниматься друг другом, не больно-то смущаясь приглашенного в круг незваного гостя.
   – Надо бы коттедж освятить, – Сивый подкинул в камин дровишек.
   – Какой коттедж? Этот, что ли? – Наивная пьяненькая улыбка заиграла на губах крепыша.
   – Не-а. Через два месяца здесь будет коттедж. Поставлю по соседству. Поди глянь, что там с машинами. С чего это сигналка выла? Может, шарится кто.
   Фрол наклюкался порядочно, забыв, кто он и где.
   Опомнился, когда увидел, как встает холоп Сивого. Валетов живо поднялся со своего пуфика со стопкой в руке и зычно поинтересовался, хотят ли хозяева будущего коттеджа местных частушек.
   Они хотели.
   – Можно тишину?
   – Выключи, – разрешил борода, потрясая в воздухе одной из двух куриных ног. – Послушаем.
   Валетов знал несколько четверостиший и рассчитывал дать Витьку еще время. На несколько минут должно было хватить.
   Взяв ложку и крышку от маленькой кастрюльки, оказавшейся поблизости, он начал отбивать ритм:
   – Бум... Дун-дун-дун. Бум... Дун-дун-дун. У мужика была жена, бум... Дун-дун-дун. Кривоногая карга, бум... Дун-дун-дун. И не видит ни хрена, бум... Дун-дун-дун. Зато заморит и быка, бум... Дун-дун-дун.
   Фрол старался вовсю, раскачивая головой и начиная выхаживать по гостиной, словно шаман в полнолуние. Разворачивалось целое представление.
   Дриньканье посуды и звуки, сильно походившие на вой большой собаки – ну не все ж Доминги или Басковы, – застали Витька в неудобной позиции, когда он пыжился и тужился, готовя мину для «Ауди». Надо было поспешать. Товарища его надолго не хватит, а тут еще придется повозиться. «Быстрее», – командовал он сам себе, сосредотачиваясь на процессе.
   – Самогонку пьет ребенок, бум... Дун-дун-дун. Как молоко сосет теленок, бум... Дун-дун-дун. Мать давала по чуть-чуть, бум... Дун-дун-дун. Чтобы смог пацан уснуть, бум... Дун-дун-дун. Привык к напруге организм, бум... Дун-дун-дун. Да будет жив алкоголизм, бум... Дун-дун-дун.
   Зрители, разогретые водкой, приняли выступление на ура. Частушка про ребенка просто свалила девчонок в пьяненькую истерию. В гостиной стало жарко. Открыли окно.
   Для создания лучшего впечатления исполнитель сменил ритм.
   – Дамочки, закройте ушки. Бум, дун, бум, дун-дун. Сейчас частушки буду петь. Бум, дун, бум, дун-дун. Как мужик любил зверюшек. Бум, дун, бум, дун-дун. Но не кушать их, а есть. Бум, дун, бум, дун-дун.
   Витек справился. Выбираться с переднего сиденья было неловко. Он покатился вниз на бетон, рукой уцепился за дверцу, прокрутился. В результате дверца «Ауди» сильно хлопнула. «Зря минировал!» – неслось в голове, а сам он стремительно запрыгивал в «БМВ». Движок тихонько работал на малых оборотах. Хорошо делают немцы. Запустил двигатель, а в доме не слышно.
   С улицы послышался глухой удар. Сивый резво двинулся на шум, вытаскивая по пути из ящика в стенке пистолет.
   – Чего ты? Не понял?...
   – Дверца хлопнула, не слышал, что ли?
   ...Майор не обманул. Ворота оказались открытыми. Сдавая назад на полной, Витек рисковал поцарапать тачку, но сбавлять скорость и не думал.
   Он вылетел на дорогу перед домом. С визгом развернулся и понесся по дороге.
   – Стой! Говнюк! – заорал крестный папа, выбежав на крыльцо и размахивая пистолетом.
   Десантник, сидящий всего в нескольких метрах, слышал в ушах крик командира:
   – Огонь не открывать! Живыми!
   – Неси ключи от «Ауди»! – кричал Сивый напарнику, провожая беспомощным взглядом машину подполковника. – Я его достану!
   Крепыш, показавшийся было на улице, ринулся в обратную за ключами.
   Фрол, оставшись наедине с двумя герлами, притих и сидел, опустив глаза в пол.
   Сейчас он просто молил у господа пощады для себя и совсем наоборот для подполковника Стойлохрякова, а Витьку просил прижарить пятку, чтобы больше таких отвлекающих маневров не придумывал. Или пусть сам и отвлекает, а его не трогает. Запустили бы сюда одного Простакова, он бы тут всех без разбора перекантовал. И оружия ему не надо никакого. Сейчас вернутся злые и его будут бить.
   Фрол, к счастью, не угадал. В гостиную никто не забегал. Только хлопала входная дверь. Сивый кричал где-то там, на улице. Девки, перепуганные, друг на друга таращились.
   – Подрыв!!! – заорал Резинкин, резко разворачиваясь и стремительно набирая сотню по асфальтовой ленте. Адреналин вбрасывался в кровь огромными дозами.
   Сивый плюхнулся на переднее сиденье, сунул ключ в замок. Мотор проснулся и взревел.
   Бандит почувствовал, как под ним что-то промялось. Между его штанами и сиденьем поменяла форму некая субстанция.
   Он засунул под себя ладонь, понюхал руку и вылетел из машины с криком:
   – А-а-а!!! Убью падлу!!! Зашью ему дыру!!! А!!! Он насрал под меня, а!!! Я не видел!!! А!!! Я в говне, а-а-а!!!
   Его кто-то сильным ударом сбил с ног и крепко врезал прикладом по спине. Кидавшего ему ключи напарника уже скрутили. «Точно не менты», – успел подумать Сивый. Его обрабатывали, не останавливаясь.
   Все закончилось за секунды. Фрол не скрывал радости, увидев ввалившуюся в дом группу захвата. Теперь он обязательно подразнит Простакова. Тут он и водочки напился, и салатиков потрескал, и на девок поглазел. Где в армии такое увидишь? А тут тебе пожалуйста. Быстро оправившись от шока, он гордо поднял голову вверх и направился к выходу, небрежно отвечая всем интересующимся, что с его здоровьем все отлично. Штаны сырые совсем чуть-чуть, от пота, но это не считается.
   Витек плохо представлял, что там происходит у него за спиной. В зеркало заднего вида фар не видно. Похоже, можно сбавить. Вот впереди знакомый дом, из которого Фрол должен был украсть, да и украл, курицу. Вон и комбат стоит с какими-то незнакомыми ему хмырями. Ну все, приехали. Одну тачку он вытащил. За вторую простите, если что не так. Чем мог, помог.
   Резинкин начал притормаживать. Вот он, а вот в ста метрах подполковник.
   С проселочной дороги на асфальт вылетел мотоциклист, круто развернулся, встал на козла и унесся в темноту, пролетев мимо военных. За ним последовал второй, прямо перед самым носом «БМВ». В свет фар попало заднее колесо. Расстояние сокращалось стремительно. Тормоза не спасут. Резинкин собьет его однозначно, пока тот копается, выкручивая мотоцикл.
   Времени на принятие решения не осталось, и Витек резко ушел в сторону. Его понесло по колдобинам навстречу деревянной стене. Он выжал тормоз. Сработали подушки безопасности. Только бы не сильно помять комбатовскую тачку, только б чуть-чуть.
   Раздался треск ломающихся досок.
   Бревно пробило лобовое стекло и прорвало воздушный пузырь, который с грохотом лопнул. Со всех сторон раздалось осуждающее подобное поведение кудахтанье. Еще бы – въехать на машине в птичью спальню.
   Витя отвел лицо от балки, до которой оставалось меньше сантиметра. Фары горели. Света достаточно, чтобы видеть, как по капоту прохаживается лысый петух. Нагибает голову то вправо, то влево. Рассматривает. Скребет когтями по капоту и кажется весьма довольным тем, как Витя въехал в их сарай.
   Откуда-то сверху плавно падали на землю белые перышки.
   Бабу Валю во время удара подбросило на постели, и она проснулась.
   – Чего это с курами? – кряхтя, она села, сунула ноги в обрезанные валеночки и пошла в хлев посмотреть на то, что же случилось, прихватив с собой свечу в старом массивном подсвечнике.
   Она открыла дверь в курятник, не переставая причитать:
   – Господи, что ж такое, господи.
   Яркий свет горящих фар ударил ей в глаза. От неожиданности она зажмурилась и закричала:
   – Милиция!!! Помогите!!! Люди!!! Убивают!!!
   Попривыкнув, бабулечка увидела темный силуэт, похожий на человеческий, пролезающий между досками на улицу, и переменила тему:
   – Паскудник! Гад!
   Ее и без того растревоженные куры от такого визга шуганулись подальше. Только Лысый, не обращая никакого внимания на вопли, продолжал спокойно чистить клюв о разбитое лобовое стекло. Очень удобно, краешки острые.
   Перестав орать, баба Валя присмотрелась к автомобилю.
   Большой, кажись, синий. Занесло ж окаянного. Пусть только вернется, она ему покажет, она его ух, так его растак.
   Комбат вежливо отодвинул вылезшего на воздух бледного Резинкина и вошел в сарай полюбоваться на свое добро. Влетев в дыру, он увидел привидение со свечой в руке.
   – А-а-а! – заорал комбат от полученного шока.
   «Все, – думал Витек, засунув руки в карманы штанов и пытаясь незаметно для остальных унять дрожь. – Губа до конца службы».
   Баба Валя приняла комбата за вернувшегося грабителя. Язык ее отсох, и она безжизненно стояла на приступочке в одной белой ночной сорочке, с распущенными длинными седыми волосами и с массивным подсвечником в руке, освещаемая мощными фарами.
   – Не бойтесь. С вами все в порядке?
   Комбату самому надо было пообвыкнуться после испуга, что уж говорить о бабуле.
   – Нет, – услышав спокойную человеческую речь, бабка немного отошла.
   Стойлохряков разглядывал автомобиль.
   – Все ж не удалось. Все ж влетел. Но только лобовое стекло. Только стекло. Хлипкий у вас сарай, бабуля. И хорошо.
   И тут баба Валя подняла хай:
   – Куда ты, безмозглый ирод, черт тебя отдери, летел среди ночи на своей бандуре! Кто мне теперь сарай восстановит?
   Вынимая кусочки разбитого стекла из резинового уплотнителя, комбат, не оборачиваясь, успокаивал потерпевшую:
   – Это не вопрос. Будет лучше прежнего.
   – А курям моим где теперь жить? В избе? Стой. Куда ты пошел? Как твоя фамилия, чтоб я могла в милицию сообщить.
   – Милиции около твоего дома, мать, столько еще никогда не было. Одевайся, выходи на улицу и жалуйся.
   Бабка лупала глазами. Лысый, довольный происшествием, фальшивил.
   Выйдя из пролома, комбат застал Резинкина в обществе Мудрецкого. Оба сидели и курили на травке. У Витька нервы никак не могли вернуться в норму. Комбат сел рядом с рядовым на траву и похлопал его по спине.
   – Все нормально, пацан. Сейчас в расположение и сутки отдыхать. И еще этому... Валетову то же самое. И три дня к отпуску за удачный угон. Лейтенант, запомнил?
   Мудрецкий поднялся.
   – Так точно.
   – Что с «Ауди»? – Резинкина весьма интересовал этот вопрос.
   Комбат ухмыльнулся:
   – Все хорошо. Твои дела придется отмывать Сивому. Это я устрою. Вовремя ты отчудил.
   Глаза Резинкина вспыхнули.
   – Прокатило. Здорово, – потом ему взгрустнулось. – А знаете, товарищ подполковник, что самое сложное было сегодня?
   – Ну?
   – Тужиться, когда на тебя сквозь окна салона смотрят десантники через приборы ночного видения.

Глава 10
ЕВРОНУЖНИК

   – Ты дневальный, – крепкий старший сержант Деев из третьей роты ткнул толстым пальцем в грудь Резинкину.
   Витя вышел из кубрика впереди готовящегося принимать дежурство по роте сержанта Батракова.
   Сегодня они на пару с Заботиным дневальные. Забота – вертлявый и хитрый парень. Язык у него подвешен, и отбрыкивается от тяжелой работы он просто мастерски. К тому же его давно перевели в слоны, что для Вити означало крепкую дружбу с туалетом и умывальником. Заботе же достанется длинный коридор, который надо помыть всего два раза за сутки – весна, грязи хоть отбавляй. Еще бы дождь, тогда и Забота будет вешаться.
   У солдат есть дурная привычка плохо очищать сапоги перед казармой. В результате вся грязь на «взлетке» – длинном коридоре посреди казармы.
   Хватает ее и в туалете. Если дождь, в наряде не разогнешься. Один стоит рядом с тумбочкой – на посту, как раз напротив входной двери, другой в это время вымывает принесенную с улицы товарищами по службе землю.
   Резинкин знал, что ему после шести вечера первому придется заступить на пост, поэтому не видел ничего такого в том, что ответит старшему сержанту «да».
   – Да, – ответил Резинкин.
   – Слезай с тумбочки, – скомандовал Деев дородному, пока еще пузатому дневальному. Резинкин был уверен в том, что через полгода парнишку родные не узнают. Захудеет чуток, килограммов на пятнадцать.
   – Э! – Начищенный и надраенный Батраков быстрыми шагами шел к посту. – Ты чего, я у тебя еще ничего не принял.
   Конопатая толстая морда из третьей роты повелась было покинуть пост, но, услышав деда Женю, осталась на месте.
   Деев был расстроен. Свалить дежурство по-тихому не удалось. Батраков зацепил его, процедура могла растянуться надолго.
   – Уже шесть, – Деев кивнул в сторону электронных часов, висящих над дверью.
   – Третьей ротой наряд не сдан, отдельным хим-взводом наряд не принят.
   Заложив руки за спину, Батраков прямиком направился в сортир. Деев остался на месте.
   – Там ништяк?
   Дневальный утвердительно кивнул.
   Подошел Забота.
   – Ну как?
   – Идет проверка, – постарался солиднее ответить Резинкин.
   Услышав такое, Деев повернулся в сторону молодых.
   – Молчать, сыны, – пробасил он.
   В этот момент из двери, ведущей в туалет и умывальник, высунулся Батраков и заорал на всю казарму:
   – Третья рота, у вас тут жопа!
   Деев помрачнел и направился лично взглянуть на непорядок.
   Дверь каптерки третьей роты открылась, и в коридоре появился бледный капитан Паркин.
   – Кто это сейчас так орал, вашу мать! Тут товарища старшего прапорщика жена, а вы так выражаетесь!
   Резинкину не нравилась толстая и грудастая жена прапорщика Евздрихина, но она была женщиной. Откуда Батраков мог знать, что она здесь?
   Дед Женя не спешил признаваться и скрылся в сортире. Все, кто в этот момент находился в коридоре, начали быстренько тариться по щелям. Включился свет, и тараканы устремились в укрытия. Панорама стремительно пустела.
   Резинкин с Заботой поспешили следом за Деевым в туалет – от капитана подальше.
   Вскоре офицер остался наедине с дневальным.
   – Обормотные бездари, – как всегда оригинально выругался Паркин, обводя взглядом стены и не надеясь привлечь виновного в ругательствах к ответственности, после чего скрылся в каптерке. Но тут же снова вышел. – Почему до сих пор не сменился?
   Конопатый поворотил морду в его сторону и громко доложил:
   – В туалете жопа, товарищ капитан!
   Паркин из белого очень быстро превратился в красного. Стал прямо как рак вареный. Язык его безжизненно упал во рту на отвисшую нижнюю челюсть.
   Солдат часто заморгал, не понимая, из-за чего товарищ капитан так резко переменился в лице.
   – Фамилия?! – Ярость выплеснулась через край и обожгла рядового. Да так, что он, не переспрашивая, признался:
   – Загибобколено.
   – Что?! О еб! – Капитан схватился за голову. – Это, кажется, ты из Рязани?
   – Такая деревня одна на всю область, – конопатый гордо улыбался. – У нас самая большая ботва у картошки, – и дневальный тут же показал, какая там у них ботва.
   – Российской армии гвоздец, – мямлил капитан, медленно закрывая за собой дверь. – Никуда с поста не уходи, пехотинец! – добавил он напоследок.
   Деев прошел через умывальник.
   – Иди сюда, – поманил его из прохода в туалет Батраков. Зубоскальство сержанта не означало для Деева ничего хорошего. Витя с Заботой тоже пошли. Если там какая дрянь и Деев отбрыкается, то убирать им, точнее, Резинкину, но это мелочи.
   На ближайшем к окну очке сидел второй дневальный третьей роты. Лысенький пацанчик восемнадцати лет застыл в позе курицы, несущей очередное яйцо.
   – Пока он срет, я наряд не приму, – Батраков не скрывал удовлетворения от собственной выходки.
   Оправляющийся стал лупать глазами, не понимая, в чем он мог провиниться.
   – Какай, какай спокойно, деточка, – успокоил подчиненного Деев.
   Фон под начавшими пробиваться после радикальной стрижки черными волосиками стал красным, и это случилось не из-за натуживания.
   – У меня дневальные, когда я сдаю наряд, не срут.
   Деев заржал.
   – Ну ты и урод!
   В этот момент сидящий на очке дневальный хорошенько поддал.
   – А-а-а! Газы! – Батраков ломанулся из туалета и неожиданно для себя врезался в грудь здорового мужика. Подняв голову, сержант увидел перед собой комбата.
   Если бы у Батракова была матка, она бы у него опустилась.
   – Что, товарищи сержанты, молодым спокойно не даете избавляться от следов домашних пирожков?
   Женя отступал до тех пор, пока не вдавил каблук в нос сапога Деева. Понятное дело, получил тычок по почке и остановился.
   Доделавший дела, видимо, от неожиданного появления высокого начальства, дневальный хотел было подняться с занятого места, но Стойлохряков остановил его:
   – Посиди еще немного, сынок, ноги крепче будут.
   Резинкин пожалел, что не остался в коридоре.
   – Чей дневальный на посту?
   – Мой, – нехотя признался Деев.
   – Только заступили?
   – Нет, сдаю химикам, – Деев показал глазами на Батракова.
   – Придется отстоять еще одно дежурство. Когда я вошел на этаж, команды «смирно!» подано не было.
   Старший сержант стиснул зубы.
   – А теперь, товарищи военнослужащие, займите свободные места по полной программе.
   Комбат слыл большим юмористом, но никто не хотел становиться объектом его шуточек.
   Пацаны оторопели.
   – Быстрее! Снимаем штаны и размещаемся на гнездах!
   Первым рванулся исполнять приказание Деев. Он быстрее солдат занял позицию рядом со своим дневальным и преданно уставился на Стойлохрякова.
   Резинкин переглянулся с Гришей. В глазах было одно: «Залетели».
   – Товарищ подполковник, – начал нудить Батраков, пытаясь выкрутиться.
   – Не мычи, теленок, у меня сиськи нету. Снимай штаны и в позицию.