Со времени принятия нового УПК РФ Конституционный Суд вынес несколько постановлений по вопросам конституционности его отдельных положений, а именно: от 3 декабря 2003 г. № 18-П, от 29 июня 2004 г. № 13-П, от 22 марта 2005 г. № 4-П, от 11 мая 2005 г. № 5-П, от 27 июня 2005 г. № 18-П, от 6 апреля 2006 г. № 3-П, от 20 апреля 2006 г. № 4-П, от 16 мая 2007 г. № 6-П и от 20 ноября 2007 г. № 13-П.
Кроме того, для правоприменительной деятельности определенное значение могут иметь и некоторые постановления Конституционного Суда, связанные с проверкой ранее действовавшего УПК РСФСР. И хотя оспариваемые в них правовые нормы уже потеряли свою юридическую силу, тем не менее данные решения наглядно демонстрируют позицию Конституционного Суда относительно соответствующих процессуальных механизмов, многие из которых используются и в настоящее время.
Среди постановлений Конституционного Суда того периода следует, в частности, отметить от 13 июня 1996 г. № 14-П, от 27 июня 2000 г. № 11-П, от 14 марта 2002 г. № 6-П.
В форме определений принимаются все решения Конституционного Суда, связанные с признанием поступивших обращений не подлежащими дальнейшему рассмотрению или с отказом в принятии к рассмотрению поступившей жалобы (запроса).
Определения Конституционного Суда не имеют столь существенного значения в вопросах реализации уголовно-процессуального законодательства. Вместе с тем в тексте этих документов излагаются весьма интересные и содержательные позиции высшего органа конституционного контроля Российской Федерации относительно применения оспариваемых нормативных положений. Такие позиции имеют черты интерпретационного акта. Они как бы разъясняют содержание отдельных положений процессуального закона, дают толкование по спорным вопросам уголовного судопроизводства. Причем особенную значимость определения Конституционного Суда по уголовным делам приобрели в связи с реформой уголовно-процессуального закона, обусловившей появление целого ряда принципиально новых юрисдикционных механизмов. Поэтому суды, органы предварительного расследования и прокуратуры, безусловно, должны в своей практической деятельности учитывать позиции, выраженные в определениях Конституционного Суда.
Примерами определений Конституционного Суда, в которых содержатся определенные правовые позиции, связанные с применением уголовно-процессуального закона, являются от 21 декабря 2004 г. № 467-О, от 8 ноября 2005 г. № 439-О и от 23 мая 2006 г. № 154-О.
Говоря о значении решений Конституционного Суда в уголовном судопроизводстве, необходимо отметить, что этот государственный орган является исключительно инструментом конституционного контроля и не может осуществлять функции, возложенные на суды общей юрисдикции.
Согласно частям 3, 4 ст. 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» данный Суд решает исключительно вопросы права; при осуществлении конституционного судопроизводства он воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов или иных органов.
К сожалению, в современных условиях складывается весьма порочная и неэффективная практика, когда зачастую право на обращение в Конституционный Суд заинтересованные лица используют как еще одну процессуальную возможность обжалования решения суда общей юрисдикции, вынесенного по конкретному делу. Данная практика существенным образом затрудняет работу Конституционного Суда, поскольку обусловливает необходимость изучения множества «лишних» обращений и вынесения определений об отказе в принятии их к рассмотрению.
Решения Европейского Суда по правам человека
Глава 3
§ 1
§ 2
Кроме того, для правоприменительной деятельности определенное значение могут иметь и некоторые постановления Конституционного Суда, связанные с проверкой ранее действовавшего УПК РСФСР. И хотя оспариваемые в них правовые нормы уже потеряли свою юридическую силу, тем не менее данные решения наглядно демонстрируют позицию Конституционного Суда относительно соответствующих процессуальных механизмов, многие из которых используются и в настоящее время.
Среди постановлений Конституционного Суда того периода следует, в частности, отметить от 13 июня 1996 г. № 14-П, от 27 июня 2000 г. № 11-П, от 14 марта 2002 г. № 6-П.
В форме определений принимаются все решения Конституционного Суда, связанные с признанием поступивших обращений не подлежащими дальнейшему рассмотрению или с отказом в принятии к рассмотрению поступившей жалобы (запроса).
Определения Конституционного Суда не имеют столь существенного значения в вопросах реализации уголовно-процессуального законодательства. Вместе с тем в тексте этих документов излагаются весьма интересные и содержательные позиции высшего органа конституционного контроля Российской Федерации относительно применения оспариваемых нормативных положений. Такие позиции имеют черты интерпретационного акта. Они как бы разъясняют содержание отдельных положений процессуального закона, дают толкование по спорным вопросам уголовного судопроизводства. Причем особенную значимость определения Конституционного Суда по уголовным делам приобрели в связи с реформой уголовно-процессуального закона, обусловившей появление целого ряда принципиально новых юрисдикционных механизмов. Поэтому суды, органы предварительного расследования и прокуратуры, безусловно, должны в своей практической деятельности учитывать позиции, выраженные в определениях Конституционного Суда.
Примерами определений Конституционного Суда, в которых содержатся определенные правовые позиции, связанные с применением уголовно-процессуального закона, являются от 21 декабря 2004 г. № 467-О, от 8 ноября 2005 г. № 439-О и от 23 мая 2006 г. № 154-О.
Говоря о значении решений Конституционного Суда в уголовном судопроизводстве, необходимо отметить, что этот государственный орган является исключительно инструментом конституционного контроля и не может осуществлять функции, возложенные на суды общей юрисдикции.
Согласно частям 3, 4 ст. 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» данный Суд решает исключительно вопросы права; при осуществлении конституционного судопроизводства он воздерживается от установления и исследования фактических обстоятельств во всех случаях, когда это входит в компетенцию других судов или иных органов.
К сожалению, в современных условиях складывается весьма порочная и неэффективная практика, когда зачастую право на обращение в Конституционный Суд заинтересованные лица используют как еще одну процессуальную возможность обжалования решения суда общей юрисдикции, вынесенного по конкретному делу. Данная практика существенным образом затрудняет работу Конституционного Суда, поскольку обусловливает необходимость изучения множества «лишних» обращений и вынесения определений об отказе в принятии их к рассмотрению.
Так, 17 июля 2007 г. Конституционный Суд отказал в принятии к рассмотрению жалобы В.И. Шейченко, осужденного за совершение убийства и пытающегося оспорить ряд положений УПК РФ. Как следовало из представленных заявителем материалов, в ходе производства по уголовному делу прокурор установил, что привлечение В.И. Шейченко в качестве обвиняемого и последующее расследование его уголовного дела осуществлялись тогда, когда уголовное преследование по части предъявленного В.И. Шейченко обвинения ранее уже было прекращено и соответствующее постановление сохраняло свою силу. По мнению заявителя, в такой ситуации прокурор должен был в соответствии с пунктом 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ прекратить уголовное дело, однако вместо этого он, руководствуясь оспариваемыми нормами уголовно-процессуального закона, отменил постановление о прекращении уголовного преследования и возвратил дело следователю для производства дополнительного расследования. Это привело к направлению уголовного дела в суд и осуждению В.И. Шейченко. Тем самым, как утверждалось в жалобе, был нарушен ряд конституционных прав заявителя.
Позиция Конституционного Суда, сформулированная в определении об отказе в принятии данной жалобы к рассмотрению, сводилась к тому, что заявитель оспаривал не конституционность самих положений закона, а конкретное правоприменительное решение прокурора. При этом суд специально разъяснил В.И. Шейченко, что проверка законности и обоснованности действий и решений органов предварительного следствия, прокурора и суда, связанных с производством по уголовному делу, относится к ведению соответствующих органов прокуратуры и судов общей юрисдикции и в компетенцию Конституционного Суда не входит (см. определение от 17 июля 2007 г. № 605-О-О).
Решения Европейского Суда по правам человека
Европейский Суд по правам человека – это орган международно-правового контроля, учрежденный согласно с государствами, присоединившимися к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Российская Федерация ратифицировала названную Конвенцию и Протоколы к ней 30 марта 1998 г. (см. Федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ). С этого момента наше государство вошло в юрисдикционное поле деятельности Европейского Суда по правам человека, что повлекло за собой право каждого на обращение в этот судебный орган. Так, согласно статье 34 Конвенции этот Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения органами власти соответствующего государства их прав, признанных в Конвенции или в Протоколах к ней. При этом следует обратить внимание, что, направляя жалобу в Европейский Суд, лицо вступает в правовой спор не с отдельным государственным органом (с судом, прокуратурой и т. д.), а с государством в целом, в том числе с Российской Федерацией.
В соответствии с порядком обращения в Европейский Суд по правам человека (ст. 35 Конвенции) он может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение 6 месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу.
В Европейский Суд могут быть обжалованы как сам процессуальный закон, который по мнению заявителя противоречит Конвенции, так и конкретные правоприменительные действия (решения) органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры или суда. Согласно статье 46 Конвенции решения данного Суда являются для соответствующего государства обязательными. Поэтому в случае признания определенной процессуальной нормы или определенного юрисдикционного акта не соответствующими положениям Конвенции Российская Федерация обязана устранить допущенное нарушение и принять все необходимые меры по пересмотру соответствующего уголовного дела.
Уголовно-процессуальный закон возлагает эту обязанность на Президиум Верховного Суда Российской Федерации, который претворяет решение Европейского Суда по правам человека в порядке, предусмотренном частью 5 ст. 415 УПК РФ (эти вопросы будут рассмотрены в гл. 30).
Говоря о роли решений Европейского Суда по правам человека для уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, следует отметить, что их действие распространяется не только на конкретные уголовные дела. Содержащиеся в таких решениях правовые предписания имеют значение правового прецедента и должны учитываться в последующей правоприменительной практике.
Так, согласно статье 1 указанного Федерального закона наше государство признает ipso facto без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации.
Как справедливо отмечают А.П. Гуськова и Н.Г. Муратова, Европейский Суд толкует различные нормы Конвенции, которая согласно части 3 ст. 1 УПК РФ является составной частью уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации. Поэтому данное толкование является обязательным для правоприменительных органов Российской Федерации. Более того, Европейский Суд по правам человека выносит решения по типичным делам. Таким образом, изучив и уяснив его общие подходы, можно рекомендовать, например, адвокатам обжаловать решение в Европейский Суд, где обнаруживаются типичные нарушения, по которым он уже ранее выносил решение. В таких делах решение Европейского Суда будет предсказуемым. В свою очередь, работникам прокуратуры и судьям следует не допускать в своей практике выявленных Европейским Судом нарушений[13].
Исходя из изложенного, можно сделать вывод о необходимости изучения и последующего использования правоприменителями основных решений Европейского Суда по правам человека, вынесенных как в отношении России, так и в отношении других стран.
Со времени ратификации нашей страной Конвенции Европейский Суд вынесен ряд решений по вопросам применения российского уголовно-процессуального законодательства, например от 15 июля 2002 г. по делу «Калашников против Российской Федерации» (жалоба № 47095/991), от 4 марта 2003 г. по делу «Посохов против Российской Федерации» (жалоба № 63486/00), от 24 июля 2003 г. по делу «Смирнова против Российской Федерации» (жалобы № 46133/99 и 48183/99). Более подробно с его решениями можно ознакомиться на сайте http://www.echr-base.ru/index.jsp.
Российская Федерация ратифицировала названную Конвенцию и Протоколы к ней 30 марта 1998 г. (см. Федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ). С этого момента наше государство вошло в юрисдикционное поле деятельности Европейского Суда по правам человека, что повлекло за собой право каждого на обращение в этот судебный орган. Так, согласно статье 34 Конвенции этот Суд может принимать жалобы от любого физического лица, любой неправительственной организации или любой группы частных лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения органами власти соответствующего государства их прав, признанных в Конвенции или в Протоколах к ней. При этом следует обратить внимание, что, направляя жалобу в Европейский Суд, лицо вступает в правовой спор не с отдельным государственным органом (с судом, прокуратурой и т. д.), а с государством в целом, в том числе с Российской Федерацией.
В соответствии с порядком обращения в Европейский Суд по правам человека (ст. 35 Конвенции) он может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение 6 месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу.
В Европейский Суд могут быть обжалованы как сам процессуальный закон, который по мнению заявителя противоречит Конвенции, так и конкретные правоприменительные действия (решения) органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры или суда. Согласно статье 46 Конвенции решения данного Суда являются для соответствующего государства обязательными. Поэтому в случае признания определенной процессуальной нормы или определенного юрисдикционного акта не соответствующими положениям Конвенции Российская Федерация обязана устранить допущенное нарушение и принять все необходимые меры по пересмотру соответствующего уголовного дела.
Уголовно-процессуальный закон возлагает эту обязанность на Президиум Верховного Суда Российской Федерации, который претворяет решение Европейского Суда по правам человека в порядке, предусмотренном частью 5 ст. 415 УПК РФ (эти вопросы будут рассмотрены в гл. 30).
Говоря о роли решений Европейского Суда по правам человека для уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, следует отметить, что их действие распространяется не только на конкретные уголовные дела. Содержащиеся в таких решениях правовые предписания имеют значение правового прецедента и должны учитываться в последующей правоприменительной практике.
Так, согласно статье 1 указанного Федерального закона наше государство признает ipso facto без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации.
Как справедливо отмечают А.П. Гуськова и Н.Г. Муратова, Европейский Суд толкует различные нормы Конвенции, которая согласно части 3 ст. 1 УПК РФ является составной частью уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации. Поэтому данное толкование является обязательным для правоприменительных органов Российской Федерации. Более того, Европейский Суд по правам человека выносит решения по типичным делам. Таким образом, изучив и уяснив его общие подходы, можно рекомендовать, например, адвокатам обжаловать решение в Европейский Суд, где обнаруживаются типичные нарушения, по которым он уже ранее выносил решение. В таких делах решение Европейского Суда будет предсказуемым. В свою очередь, работникам прокуратуры и судьям следует не допускать в своей практике выявленных Европейским Судом нарушений[13].
Исходя из изложенного, можно сделать вывод о необходимости изучения и последующего использования правоприменителями основных решений Европейского Суда по правам человека, вынесенных как в отношении России, так и в отношении других стран.
Со времени ратификации нашей страной Конвенции Европейский Суд вынесен ряд решений по вопросам применения российского уголовно-процессуального законодательства, например от 15 июля 2002 г. по делу «Калашников против Российской Федерации» (жалоба № 47095/991), от 4 марта 2003 г. по делу «Посохов против Российской Федерации» (жалоба № 63486/00), от 24 июля 2003 г. по делу «Смирнова против Российской Федерации» (жалобы № 46133/99 и 48183/99). Более подробно с его решениями можно ознакомиться на сайте http://www.echr-base.ru/index.jsp.
Глава 3
Принципы уголовного судопроизводства
§ 1
Понятие и значение принципов уголовного судопроизводства
Любая сфера жизнедеятельности человека, любая функционирующая система, любая научная теория независимо от своей природы или сложности всегда базируется на каких-либо исходных, руководящих положениях. Причем эти положения не являются случайными или хаотичными, а всегда обусловлены закономерностями существования и развития определенного общества в определенный период времени. Такие исходные, руководящие положения принято именовать принципами (от лат. principium – основа, начало).
Очевидно, что правовая система Российской Федерации, и в частности уголовное судопроизводство, также опирается на свои принципы, которые имеют руководящее и основополагающее значение в любых соответствующих правоотношениях.
Объективность означает, что принципы уголовного судопроизводства объективно обусловлены закономерностями существования и развития современного общества и государства. Они не могут быть произвольно определены законодателем. Являясь результатом нормотворческой деятельности органов законодательной власти, принципы отражают господствующие взгляды и правосознание общества, а также соответствуют типу государства, его правовой системе, уровню теоретической мысли и сложившейся судебной практике. Так, принципы российского уголовного судопроизводства основываются на том, что наша страна является демократическим правовым государством, признающим высшей ценностью права и свободы человека и гражданина. Существенный отпечаток на формирование принципов накладывает традиционная принадлежность отечественного права к континентальной (романо-германской) системе. Немаловажным является и опыт, накопленный уголовно-процессуальной наукой и практикой в дореволюционный, советский и постсоветский периоды российской истории.
Основополагающий характер принципов уголовного судопроизводства означает, что они являются наиболее общими правовыми положениями, т. е. содержат наиболее широкие правовые идеи. Эти идеи, в свою очередь, находят выражение в конкретных правоотношениях, а также обусловливают правила построения всех стадий уголовно-процессуальной деятельности, осуществления любых процессуальных действий и принятия любых процессуальных решений. Так, например, принцип неприкосновенности жилища (ст. 12 УПК РФ) находит свое конкретное выражение при регламентации следственного осмотра, обыска или выемки (ч. 5 ст. 176, ч. 3 ст. 182 УПК РФ), т. е. действий, напрямую связанных с возможностью ограничения этого конституционного права. Принцип языка уголовного судопроизводства (ст. 18 УПК РФ) обусловливает существование специфического участника – переводчика. А принцип обжалования процессуальных действий и решений (ст. 19 УПК РФ) создает базу для функционирования целого ряда процессуальных механизмов такого обжалования, закрепленных в главах 16, 43–45, 48 и 49 УПК РФ.
Нормативное выражение принципов уголовного судопроизводства означает их закрепление в соответствующих правовых нормах. Это обеспечивает регулятивное воздействие принципов на уголовно-процессуальную деятельность.
Правовой базой для формирования принципов уголовного судопроизводства являются положения Конституции России (ст. 21–23, 25, 46–48, 118 и т. д.) и международно-правовых актов (Всеобщей декларации прав человека, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и т. д.). Большинство данных положений имеют общеправовую направленность и нуждаются в некоторой адаптации к целям и задачам уголовно-процессуальной деятельности. Поэтому все принципы уголовного судопроизводства подлежат нормативному закреплению в УПК РФ, где базовые международно-правовые и конституционные положения наполняются конкретным уголовно-процессуальным содержанием.
Действующее уголовно-процессуальное законодательство систематизировало все принципы и посвятило их правовой регламентации отдельную главу УПК РФ (гл. 2).
Принципы в своей совокупности отражают сущность и содержание уголовно-процессуальной деятельности, определяют предмет и метод процессуального регулирования. Принципы, помимо этого, характеризуют уровень защиты прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, устанавливают основные процессуальные гарантии. Отказ законодателя от одного или нескольких принципиальных положений, а равно и их изменение объективно повлечет за собой большие перемены в целом ряде норм как общей, так и особенной частей уголовно-процессуального права.
Принципы являются основным критерием для определения исторического типа (формы) уголовного процесса и обусловливают его принадлежность к той или иной правовой системе. Так, совокупность принципов российского уголовного судопроизводства позволяет сделать вывод о его смешанном типе и принадлежности к системе континентального (романо-германского) права.
Все принципы уголовного судопроизводства образуют целостную систему, в которой содержание и значение каждого из них обусловлено функционированием остальных. А нарушение одного из принципов невольно приводит к нарушению целого ряда других.
В соответствии с главой 2 УПК РФ законодатель включает в такую систему рассматриваемые ниже уголовно-процессуальные положения.
Очевидно, что правовая система Российской Федерации, и в частности уголовное судопроизводство, также опирается на свои принципы, которые имеют руководящее и основополагающее значение в любых соответствующих правоотношениях.
Принципы уголовного судопроизводства – это законодательно закрепленные основополагающие правовые положения прямого действия, которые, объективно отражая закономерности существования и развития общества и государства, определяют характерные черты уголовно-процессуальной деятельности и обусловливают общие привила построения всех ее стадий, осуществления любых процессуальных действий и принятия любых процессуальных решений.Таким образом, принципы уголовного судопроизводства должны быть объективными и иметь основополагающий характер, нормативное выражение и прямое действие. Указанные признаки и отличают принципы от иных положений уголовно-процессуальной деятельности.
Объективность означает, что принципы уголовного судопроизводства объективно обусловлены закономерностями существования и развития современного общества и государства. Они не могут быть произвольно определены законодателем. Являясь результатом нормотворческой деятельности органов законодательной власти, принципы отражают господствующие взгляды и правосознание общества, а также соответствуют типу государства, его правовой системе, уровню теоретической мысли и сложившейся судебной практике. Так, принципы российского уголовного судопроизводства основываются на том, что наша страна является демократическим правовым государством, признающим высшей ценностью права и свободы человека и гражданина. Существенный отпечаток на формирование принципов накладывает традиционная принадлежность отечественного права к континентальной (романо-германской) системе. Немаловажным является и опыт, накопленный уголовно-процессуальной наукой и практикой в дореволюционный, советский и постсоветский периоды российской истории.
Основополагающий характер принципов уголовного судопроизводства означает, что они являются наиболее общими правовыми положениями, т. е. содержат наиболее широкие правовые идеи. Эти идеи, в свою очередь, находят выражение в конкретных правоотношениях, а также обусловливают правила построения всех стадий уголовно-процессуальной деятельности, осуществления любых процессуальных действий и принятия любых процессуальных решений. Так, например, принцип неприкосновенности жилища (ст. 12 УПК РФ) находит свое конкретное выражение при регламентации следственного осмотра, обыска или выемки (ч. 5 ст. 176, ч. 3 ст. 182 УПК РФ), т. е. действий, напрямую связанных с возможностью ограничения этого конституционного права. Принцип языка уголовного судопроизводства (ст. 18 УПК РФ) обусловливает существование специфического участника – переводчика. А принцип обжалования процессуальных действий и решений (ст. 19 УПК РФ) создает базу для функционирования целого ряда процессуальных механизмов такого обжалования, закрепленных в главах 16, 43–45, 48 и 49 УПК РФ.
Нормативное выражение принципов уголовного судопроизводства означает их закрепление в соответствующих правовых нормах. Это обеспечивает регулятивное воздействие принципов на уголовно-процессуальную деятельность.
Правовой базой для формирования принципов уголовного судопроизводства являются положения Конституции России (ст. 21–23, 25, 46–48, 118 и т. д.) и международно-правовых актов (Всеобщей декларации прав человека, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и т. д.). Большинство данных положений имеют общеправовую направленность и нуждаются в некоторой адаптации к целям и задачам уголовно-процессуальной деятельности. Поэтому все принципы уголовного судопроизводства подлежат нормативному закреплению в УПК РФ, где базовые международно-правовые и конституционные положения наполняются конкретным уголовно-процессуальным содержанием.
Действующее уголовно-процессуальное законодательство систематизировало все принципы и посвятило их правовой регламентации отдельную главу УПК РФ (гл. 2).
Попытка систематизации процессуальной регламентации принципов уголовного судопроизводства впервые предпринята законодателем только в действующем УПК РФ. На наш взгляд, подобная систематизация имеет весьма положительный характер, поскольку обеспечивает единые подходы специалистов к этой правовой проблеме.Прямое действие принципов уголовного судопроизводства означает их способность реализовываться независимо от наличия конкретизирующих и развивающих их уголовно-процессуальных норм. Принципы подлежат непосредственному применению и являются обязательными для исполнения участниками уголовного судопроизводства наряду с другими процессуальными положениями. А в случае возникновения неясностей относительно содержания той или иной уголовно-процессуальной нормы она должна толковаться по смыслу соответствующего принципа.
Следует заметить, что в подобных спорных ситуациях существенное значение имеют соответствующие разъяснения Пленума ВС РФ и Конституционного Суда (см., например, определение КС РФ от 25 января 2005 г. № 45-О, разъясняющее сущность принципа свободы оценки доказательств).Значение уголовно-процессуальных принципов заключается в том, что они, вытекая из положений Конституции России и международно-правовых актов, создают правовой фундамент для построения эффективной системы уголовного судопроизводства, соответствующей закономерностям существования и развития общества и государства. Посредством принципов уголовное судопроизводство вливается в общую правовую систему государства и становится ее неотъемлемой частью.
Принципы в своей совокупности отражают сущность и содержание уголовно-процессуальной деятельности, определяют предмет и метод процессуального регулирования. Принципы, помимо этого, характеризуют уровень защиты прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, устанавливают основные процессуальные гарантии. Отказ законодателя от одного или нескольких принципиальных положений, а равно и их изменение объективно повлечет за собой большие перемены в целом ряде норм как общей, так и особенной частей уголовно-процессуального права.
Принципы являются основным критерием для определения исторического типа (формы) уголовного процесса и обусловливают его принадлежность к той или иной правовой системе. Так, совокупность принципов российского уголовного судопроизводства позволяет сделать вывод о его смешанном типе и принадлежности к системе континентального (романо-германского) права.
Все принципы уголовного судопроизводства образуют целостную систему, в которой содержание и значение каждого из них обусловлено функционированием остальных. А нарушение одного из принципов невольно приводит к нарушению целого ряда других.
В соответствии с главой 2 УПК РФ законодатель включает в такую систему рассматриваемые ниже уголовно-процессуальные положения.
В соответствии со структурой УПК РФ значение принципа имеет и еще одно процессуальное положение, касающееся назначения уголовного судопроизводства (ст. 6). Однако эта норма имеет сложную (двойственную) правовую природу. Поэтому у специалистов пока нет единой позиции по поводу того, относить ли это положение именно к принципам или нет. Не считая необходимым выражать свою точку зрения по этой проблеме, мы тем не менее не будем рассматривать назначение уголовного судопроизводства в системе принципов, поскольку этот вопрос уже рассматривался в главе 1 учебника.
§ 2
Принцип законности
Законность, являясь одним из общих принципов правового государства, вытекает из части 2 ст. 15 Конституции, в соответствии с которой органы государственной власти и местного самоуправления, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и иные законы.
Он касается только федеральных законов, равных УПК РФ по юридической силе, поскольку в соответствии с частью 1 ст. 15 и частью 2 ст. 76 Конституции России ни один федеральный закон (в том числе УПК РФ) не может противоречить законодательным актам с более высокой юридической силой.
Это означает, что суд, прокурор, следователь, орган дознания или дознаватель не вправе применять в уголовном процессе законы, противоречащие УПК РФ (ч. 1 ст. 7 УПК РФ). В частности, суд, установив несоответствие федерального закона (иного нормативного правового акта) положениям УПК РФ, принимает решение именно в соответствии с Кодексом (ч. 2 ст. 7 УПК РФ).
Говоря о приоритете УПК РФ над другими нормативными правовыми источниками, следует учитывать, что он не является безусловным и распространяется на все законодательными акты, действующие на территории России.
Так, во-первых, устанавливая правоприменительное преимущество Кодекса, законодатель распространяет его лишь на равнозначные УПК РФ по юридической силе нормативные правовые акты – федеральные законы. Таким образом, данный приоритет не касается правовых источников с более высокой степенью юридической силы: международно-правовых актов Российской Федерации, Конституции Российской Федерации и федеральных конституционных законов. Это правило объективно вытекает из частей 1, 4 ст. 15 и части 3 ст. 76 Конституции.
И наконец, из содержания принципа законности вытекают процессуальные требования, предъявляемые к государственно-властным решениям субъектов уголовной юрисдикции. Так, согласно части 4 ст. 7 УПК РФ определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны отвечать критериям: а) законности; б) обоснованности и в) мотивированности.
Законность процессуального решения означает его строгое соответствие требованиям процессуального закона. При этом думается, что законным можно считать решение, отвечающее следующим признакам:
– решение должно быть принято только определенным субъектом уголовной юрисдикции (например, решение о заключении лица под стражу – только судом, решение о возбуждении уголовного дела – органом дознания или следователем и т. д.);
– решение может быть принято только при наличии на то установленных законом оснований;
Применительно к сфере уголовного судопроизводства принцип законности выражается в обязанности субъектов уголовной юрисдикции и иных участвующих в процессе лиц точно и неукоснительно соблюдать нормы Конституции Российской Федерации, уголовно-процессуального права и иных законов, а также общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской федерации.При этом законодатель установил приоритет УПК РФ перед другими федеральными законами.
Он касается только федеральных законов, равных УПК РФ по юридической силе, поскольку в соответствии с частью 1 ст. 15 и частью 2 ст. 76 Конституции России ни один федеральный закон (в том числе УПК РФ) не может противоречить законодательным актам с более высокой юридической силой.
Это означает, что суд, прокурор, следователь, орган дознания или дознаватель не вправе применять в уголовном процессе законы, противоречащие УПК РФ (ч. 1 ст. 7 УПК РФ). В частности, суд, установив несоответствие федерального закона (иного нормативного правового акта) положениям УПК РФ, принимает решение именно в соответствии с Кодексом (ч. 2 ст. 7 УПК РФ).
Говоря о приоритете УПК РФ над другими нормативными правовыми источниками, следует учитывать, что он не является безусловным и распространяется на все законодательными акты, действующие на территории России.
Так, во-первых, устанавливая правоприменительное преимущество Кодекса, законодатель распространяет его лишь на равнозначные УПК РФ по юридической силе нормативные правовые акты – федеральные законы. Таким образом, данный приоритет не касается правовых источников с более высокой степенью юридической силы: международно-правовых актов Российской Федерации, Конституции Российской Федерации и федеральных конституционных законов. Это правило объективно вытекает из частей 1, 4 ст. 15 и части 3 ст. 76 Конституции.
Данное правило подкрепляется и позицией Конституционного Суда, выраженной в постановлении от 29 июня 2004 г. № 13-П по делу о проверке ряда положений УПК РФ. В этом документе говорится, что положения частей 1 и 2 ст. 7 УПК РФ по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм не затрагивают определенную Конституцией России иерархию нормативных актов в правовой системе Российской Федерации и не предполагают распространение приоритета УПК РФ на разрешение возможных коллизий между ним и какими бы то ни было федеральными конституционными законами, а также между ним и международными договорами Российской Федерации. Если же в ходе производства по уголовному делу будет установлено несоответствие между федеральным конституционным законом (либо международным договором Российской Федерации) и УПК РФ (который является обычным федеральным законом), применению – согласно части 4 ст. 15 и части 3 ст. 76 Конституции России – подлежит именно федеральный конституционный закон или международный договор Российской Федерации как обладающие большей юридической силой по отношению к обычному федеральному закону.Во-вторых, приоритет УПК РФ нельзя рассматривать догматично, исключительно с формальных позиций. Не следует исключать возможность использования и применения в сфере уголовно-процессуальной деятельности других правовых положений, установленных не самим Кодексом, а иными нормативными правовыми актами. При этом данное правило является особо актуальным применительно к гарантиям прав и законных интересов участвующих в деле лиц, которые в силу определенных причин не нашли своего отражения в тексте самого УПК РФ.
Как определил Конституционный Суд, приоритет УПК РФ перед другими федеральными законами не является безусловным. Он, в частности, может быть ограничен правилами о том, что в случае коллизии между различными законами равной юридической силы приоритетными признаются последующий закон и закон, который специально предназначен для регулирования соответствующих отношений. О безусловном приоритете норм уголовно-процессуального законодательства не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо самого УПК РФ, закрепляющего общие правила уголовного судопроизводства) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом (см. определение от 8 ноября 2005 г. № 439-О).Особое внимание принцип законности уделяет правомерности действий и решений субъектов уголовной юрисдикции, поскольку именно они наделены государственно-властными полномочиями правоприменительного характера. Так, в соответствии с частью 3 ст. 7 УПК РФ нарушения, допущенные в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, органом дознания, следователем, прокурором или судом, влекут за собой признание полученных таким путем доказательств недопустимыми, т. е. не имеющими юридической силы. Это принципиальное положение конкретизируется целым рядом норм как общей, так и особенной части уголовно-процессуального права (ст. 75, ч. 2–4 ст. 88, ст. 235 УПК РФ и т. д.).
И наконец, из содержания принципа законности вытекают процессуальные требования, предъявляемые к государственно-властным решениям субъектов уголовной юрисдикции. Так, согласно части 4 ст. 7 УПК РФ определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны отвечать критериям: а) законности; б) обоснованности и в) мотивированности.
Законность процессуального решения означает его строгое соответствие требованиям процессуального закона. При этом думается, что законным можно считать решение, отвечающее следующим признакам:
– решение должно быть принято только определенным субъектом уголовной юрисдикции (например, решение о заключении лица под стражу – только судом, решение о возбуждении уголовного дела – органом дознания или следователем и т. д.);
– решение может быть принято только при наличии на то установленных законом оснований;