Когда дела приняли такой оборот, император понял, что ему теперь остается только один путь: принять предложение папы. Поэтому из Кьоджии он велел объявить папе, что готов заключить мир с церковью, королем Сицилии и ломбардскими городами на тех условиях, которые в существенных чертах были намечены еще в Ананьи. Тогда Александр III призвал ломбардских послов вернуться назад и, когда они прибыли в Венецию, граф Генрих фон Диесса, как доверенный короля, дал в присутствии огромной толпы народа клятву перед папой, кардиналами, сицилийскими и ломбардскими послами. Когда и другие участники клятвенно подтвердили условия мира, большое число знатных венецианцев по поручению папы отправилось в Кьоджию, чтобы сопровождать императора в Венецию. 23 июля Барбаросса прибыл туда. На следующее утро папа, окруженный сицилийскими и ломбардскими послами, с большой свитой отправился в церковь святого Марка. Оттуда он послал кардиналов и других высших сановников церкви на галеру, на которой находился со своей свитой император Фридрих. Именем святого отца они сняли с Гогенштауфена папское отлучение от церкви. Потом кардиналы сопровождали Барбароссу на сушу и довели его до церкви святого Марка с развернутыми знаменами и с преднесением креста. Александр III ожидал великого императора на пороге святилища. Император, подойдя к церкви, сбросил с себя свой пурпурный плащ и всем телом склонился к земле, чтобы поцеловать ногу наместника Христа, Папа, глубоко тронутый, заплакал. Он поднял императора, заключил его в свои объятия и дал ему поцелуй мира. Потом Барбаросса взял папу за правую руку и вместе с нам пошел к алтарю. Там было ему преподано апостолическое благословение. На следующий день папа совершал мессу в богатой и пышно украшенной церкви святого Марка, а Барбаросса, сняв с себя все знаки императорского достоинства, исправлял обязанности сакристана.
По окончании богослужения он проводил папу до ворот церкви, поддержал ему стремя, когда он садился на своего белого коня, и повел лошадь сквозь многочисленные толпы собравшегося народа, пока папа не отпустил его своим благословением. В заключение всего во дворце патриарха состоялось еще одно торжественное собрание всех участников мирного договора. По правую руку папы Александра сидел император Барбаросса, по левую – посол короля Сицилии Ромуальд, а кругом рядами уселись уполномоченные ломбардцев. Так окончилась борьба, которая двадцать четыре года сотрясала половину Европы.
Долгое время велись давно уже начатые переговоры о браке Вильгельма II Сицилийского с дочерью Генриха II Английского. Папа Александр, пока он находился в страстной вражде с Барбароссою, энергично хлопотал об этом брачном союзе – главным образом, для того, чтобы помешать примирению немецкого и норманнского государств путем брачного союза между Вильгельмом и дочерью Барбароссы. Выше мы уже видели, что со стороны немецкого императора был сделан первый шаг в этом направлении. Вильгельм II, который отклонил это предложение, послал послов в Лондон, чтобы просить от его имени руки Иоанны, младшей дочери короля Генриха.
Когда Генрих получил от своего парламента согласие на этот брак, в главный город Сицилии отправилось английское посольство, чтобы объявить о согласии северного монарха. Принцессу сопровождали в Палермо Эгидий, архиепископ Эвре, и свита из вельмож Англии и Нормандии. Когда невеста переехала во Францию, в Сент Жиле на берегу Лангедока ее ожидал сицилийский флот из 25 галер. Навстречу были посланы Ричард Пальмер, теперь архиепископ Сиракузский, Альфан, архиепископ Капуанский, и Роберт, граф Казерты. Дорога шла сперва на Геную, а оттуда сухим путем через Калабрию. Невеста переправилась через пролив, через Мессину и Кефалу сухим путем прибыла в Палермо, где ее встретил Вильгельм II, окруженный большой свитой. Она прибыла в Палермо ночью, и город был так блестяще иллюминирован, что, по словам английского историка Говедона, «казалось, плыл в пламени, и перед его блеском бледнели небесные звезды». Принцесса Иоанна показалась на лошади в праздничном королевском уборе. Она оставалась в построенном для нее жилище до тех пор, пока после свадьбы не переехала в королевский дворец. Венчание было совершено 12 февраля 1177 года, в палатинской капелле, которая теперь называется Капеллой Рожера.
Упоминание об этой знаменитой и до сих сохранившейся в Палермо домовой капелле тамошнего королевского замка дает нам повод сделать небольшое отступление, чтобы поговорить об архитектуре в норманнской Сицилии.
Когда норманны шли в Южную Италию и потом в Сицилию и среди беспрерывных войн, которые они вели, посвящали свои труды искусствам мира, т. е. сооружению храмов, они, конечно, в своих постройках на первых порах придерживались того стиля, который был господствующим на их родине, в Нормандии. Форма базилики, снабженной кружальной дугой, легла в основание их церквей и капелл. Но очень скоро византийская архитектура начала видоизменять этот стиль. И старые латинские базилики, у которых, как известно, еще не было позднее приданного им купола, какие встречались и в Нижней Италии, служили образцом для подражания. Многочисленные великолепные постройки арабов, с ослепительной роскошью мечетей, минаретов и вилл, сделанных по образцу восточных, главным образом, египетских мечетей и дворцов, произвели сильное впечатление на норманнов. Из всех этих элементов создался стиль, который называют нормандским и который оставил в Сицилии много очень интересных памятников. Менее заметно здесь влияние готического стиля, хотя этот стиль в конце XII века, самую цветущую пору нормандской архитектуры, начал, хотя и в зачаточном состоянии, появляться во Франции и особенно в Нормандии, на родине Готвилей. Правда, и в Сицилии, готическая арка встречается в некоторых капеллах и церквах этого времени, но, как кажется, здесь она была арабского происхождения. Да и не готическая арка выражает сущность готики. Самым характерным его признаком служит скорее легкость свода, который точно парит в воздухе и все-таки поддерживается колоннами. Этого характерного признака мы не находим ни в одной норманнской церкви на южном острове. План сицилийских церквей, которые представляют из себя высшее развитие норманнской архитектуры, это план древнехристианской базилики. Над столбами поднимаются арки, а над крышами – византийские купола. Главный купол, а их иногда бывало и несколько, поднимается на пересечении среднего и бокового корабля. Интерьер, часто очень богатый и блестящий, выполнен отчасти в арабском, отчасти в византийском стиле. Арабское влияние сказывается на орнаменте, а византийское – на мозаичных картинах, которые зачаровывают ослепительной роскошью красок, тогда как тот серьезный, высокий дух, которым они проникнуты, располагает к благоговению. Украшения балок носят ориентальный характер. Часты и арабские надписи.
Этот стиль создавался постепенно. В тех зданиях, которые построили пришельцы с Севера в Нижней Италии, его еще незаметно. Нет его и в тех сооружениях, которые идут из эпохи, предшествовавшей появлению норманнов на острове.
Древнейшее сооружение норманнов в Сицилии – это церковь святого Иоанна деи Лепрози в Палермо, обязанная своей постройкой Роберту Гюискару. Она находится недалеко от «моста адмирала», построенного «эмиром эмиров», Георгием Антиохийским, – моста, который высокой дугой поднимается над рекой. Эта церковь сильно пострадала от времени, так что от ее первоначальной формы остались только часть абсиды и купола. Этого, конечно, слишком мало для того, чтобы сделать заключение о стиле. Купол покоится на четырех арках, как это встречается и в других сицилийских церквах. Постройка церкви святого Иоанна деи Лепрози началась еще во время осады, до взятия Палермо Гюискаром и графом Рожером.
Первый город на сицилийской земле, который взял граф Рожер, – Мессина. Она служила для него дверью, через которую он вошел на остров. Удивительно, что там сохранилось очень немного памятников норманнской архитектуры, так как норманнские повелители часто посещали это место и иногда живали там подолгу. Когда Рожер только что вошел в гавань цветущего в то время торгового местечка, он дал обет построить там церковь и водрузил знамя креста на старой башне, которую он использовал потом, перестроив, как колокольню своего первого собора. До сегодняшнего времени она не сохранилась. Потом был построен теперешний собор Мессины, который носит имя святой Розалии, покровительницы Сицилии, заложенный около 1098 года, уже в последние годы жизни Рожера, причем, по-видимому, воспользовались материалом старой церкви, превращенной когда-то в мечеть. Эта церковь окончена его сыном, Рожером II, и его матерью Аделазией в 1123 году. Но на месте этой постройки позднее, при Вильгельме II, была возведена новая, и от старой теперь сохранились только незначительные фрагменты. Ко времени норманнского владычества, и при том к ранней эпохе, относится церковь Санта Аннунциата деи Каталани в Мессине, которая называется также Ла Нунциателла. Она стоит на том месте, где прежде находился египетский храм, а потом мечеть. По форме постройки это четырехугольник с абсидой. С внешней стороны последний имеет два ряда кружальных дуг, которые покоятся на маленьких столбах с коринфскими капителями. С западной стороны находятся три своеобразных портала, дуга которых переходит в закругление и приближается к форме подковы. Внешняя дуга средних дверей поддерживается двумя небольшими колоннами с коринфскими капителями. Средняя дуга тоже на двух маленьких колоннах с такими же капителями. Под этими пилястрами находятся арабские надписи, сделанные по порфиру.
В Траине, маленьком городке на скалистых высотах, недалеко от Этны, где граф Рожер жил вскоре после своего появления на Сицилии и в котором часто живал и потом, он построил собор. Теперь от него ничего не осталось, кроме части башни и восточного крыла. Нижняя часть колокольни образует проезд, в котором круглые арки покоятся на стенах, украшенный римским карнизом. Почти в пяти (итальянских) милях от красиво расположенной Траины граф Рожер в 1080 году построил монастырь и церковь святого Ильи да Амбула. Монастырь расположен среди лесов и прежде служил греческим монахам по уставу святого Василия местом для совершения богослужения на греческом языке. Эта постройка с принадлежащим к ней храмом в 1643 году была полностью разрушена землетрясением, от которого сильно пострадал и город Траина.
В Кефалу, на северном берегу острова, на высокой скалистой горе, по форме напоминающей Монте Пеллегрино у Палермо, в прекрасно расположенном городе находится собор, который принадлежит к лучшим сооружениям в Сицилии. Он построен на всхолмьи под скалой. Осенью 1131 года король Рожер, плывя из Калабрии на Сицилию, был застигнут страшной бурей, и его жизнь находилась в большой опасности. Тогда он дал обет построить церковь на том месте, где выйдет на берег. Он высадился в Кефалу, и в исполнение этого обета постройка собора началась в следующем году. Собор стоит там и теперь. Он хорошо сохранился. По форме это латинский крест. Он состоит из главного корабля, двух боковых и одного поперечного, а на восточной стороне имеет тройную абсиду. Хоры и боковой корабль сводчатые, а главный корабль имеет деревянную крышу. Колонны главного корабля более древние и имеют античные, по большей части коринфские капители. На каждой стороне главной абсиды находятся два ряда колонн с капителями. Но на самой абсиде их нет, и ниша, и прилегающий к ней хор покрыты мозаиками в византийском стиле. В центре – Святая Дева. Остальное пространство занимают Пророки, ангелы, апостолы и святые. Имена последних написаны греческими буквами. При входе на хоры с каждой стороны установлены белые троны из мрамора. Над одним из них, с правой стороны, надпись Sedes Episcopalis, на другом, с левой, Sedes Regia.
Самое важное из всех сооружений Рожера II – Капелла Палатина, или Капелла Рожера, в королевском замке в Палермо. Она была начата в 1129 году, окончена в 1132 году и освящена в 1140 году. Капелла уникальна. Ее размеры не велики, но, может быть, именно поэтому она производит очень сильное впечатление. Расписанная деревянная крышка, с которой свешиваются сталактитообразные ячейки и ниши, вполне напоминает арабские образцы. То же надо сказать и про готические арки. Но колонны имеют античные формы и античные капители. По плафону идет арабская вязь. План тот же, что и в базилике, с маленьким боковым кораблем. Купол поднимается над остроконечной аркой. Старинная, вскоре после постройки здания составленная греческая проповедь одного теолога в красноречивых словах описывает великолепие здания, «которое отличается свежею красотой, блеском золота, сиянием драгоценных камней и цветущей роскошью фресок. Если плафон, украшенный необыкновенно тонкими, богато вызолоченными резными работами, напоминает звездное небо, то пол, составленный из разноцветных камней, напоминает цветущий луг весной. Только на лугу цветы вянут, а здесь их цветение вечно». На стенах сияет драгоценный мрамор. Матово-золотистый фон купола подчеркивает роскошную красочность фресок. И в Капелле Рожера, как в готических соборах Толедо, Севильи и Бургоса, впечатление внутри храма необыкновенно усиливается рассеянным светом, который пробивается сквозь витражи.
Собор в Палермо после завоевания острова арабами был превращен в мечеть. Когда норманны завоевали Палермо, граф Рожер распорядился вновь освятить его. Вот что говорит о нем Эдриси: «В кассре возвышается главная мечеть «Джиами», которая прежде была церковью, а теперь в ней снова совершается богослужение, которое совершалось в ней в прежние времена. Трудно себе представить, как хорош этот памятник теперь, благодаря украшениям, удивительным работам, оригинальности и поразительной форме фигур, позолоте, живописи и каллиграфическим надписям. Он, как и мечеть в Кордове, во времена сарацинов был соединен крытой галереей с дворцом, и эта галерея, по свидетельству Ибн-Джубейра, существовала еще в то время, когда он был в Палермо, т. е. в последней четверти XII века. До того времени это здание оставалось, по-видимому, неизменным. Потом, хотя и не вполне, но в значительной степени оно было разрушено и, как это будет рассказано ниже, на месте его при Вильгельме II был построен новый собор.
Ко времени постройки Капеллы Рожера, относится постройка маленькой церкви святого Иоанна дельи Эремити недалеко от королевского дворца в Палермо. Это в высшей степени своеобразное здание. Церковь имеет только один корабль, перед которым находится" поперечный. В центре длинного корабля возвышается готическая арка, которая делит его на два четырехугольника. Поперечный корабль делится на три таких же четырехугольника, и над каждым из этих пяти квадратов поднимается купол. В противоположность другим норманнским церквям, которые внутри очень богато украшены, интерьер церкви святого Иоанна аскетически прост. Ее фасад носит ориентальный характер, так что при взгляде на него мысль невольно переносится на далекий Восток. Над маленькой церковью возвышается башня, увенчанная куполом.
Одно из замечательнейших наряду с Капеллой Палатиной сооружений времен Рожера II – церковь Ла Марторана, или святой Марии делл Аммиральлио, в Палермо. Она была построена адмиралом Георгием Антиохийским, о котором мы уже много раз упоминали и который играл такую большую роль в истории Сицилии. Первоначальная постройка подвергалась многим изменениям, так что в ее настоящей форме нельзя узнать прежнюю архитектуру церкви. Собственно, это был четырехугольник, в середине которого возвышался купол, поддерживаемый четырьмя колоннами. Трудно сказать что-нибудь еще об ее первоначальном внешнем виде. Мы имеем только свидетельство очевидца Ибн-Джубейра. Как ни неудовлетворительно его описание, оно единственное из дошедших до нас. «Одна из самых замечательных построек, – пишет этот араб, – которую мы здесь видели, это церковь Антиохийца. Мы посетили ее на Рождество, в большой праздник для христиан, и видели там много мужчин и женщин. Нас особенно поразил удивительный фасад, описание которого мы дать не можем и лучше о нем промолчим, потому что это самый лучший фасад в мире. Внутри стены храма вызолочены или, лучше сказать, представляют из себя сплошное золото. Там есть пластины цветного мрамора, подобных которым мы никогда не видели. В этом храме есть кубики из золотой мозаики, увенчанные древесными ветвями из зеленой мозаики. Солнца из позолоченного стекла, которые спускаются сверху и сияют так, что ослепляют глаза, смутили наш дух до такой степени, что мы молились Аллаху, чтобы он спас нас от этого блеска. Мы узнали, что строителем этой церкви, по имени которого она и называется, был визирь деда нынешнего короля-идолопоклонника. Церковь имеет колокольню на мраморных столбах и увенчана куполом, который поддерживают другие столбы. Ее называют башней колонн. Это одно из самых удивительных сооружений, которые мы только видели. Да сотворит Аллах по своей милости и великодушию, чтобы с этой башни раздался призыв муэдзина».
Немного осталось от первых богатых украшений этой церкви. Самое важное, что остается еще от дней Рожера, это два мозаичных панно, которые первоначально находились на фасаде храма, а теперь перенесены внутрь, к алтарю. Одно из них представляет короля Рожера, а другое – адмирала Георгия, коленопреклоненным пред Богоматерью. Оба они напоминают мозаики в византийских церквах. Арабская вязь по стенам – не стихи Корана, а формулы христианской веры.
И другие церкви представляют такой же тип, как и Марторана, и были построены почти одновременно с нею. Таковы – Сан Катальдо, Сан Джиакото, Ла Мазара и церковь святого Антония, которая, как и Марторана, впоследствии много раз перестраивалась. Несмотря на это эти церкви и до сих пор еще носят характерный восточный отпечаток.
Когда Палермо достался норманнам, окрестности города, а именно покрытые пышной южной растительностью берега Орето, были застроены многочисленными виллами арабских эмиров и вельмож. Норманны изумлялись великолепным дворцам и дачам, которые украшали и другие части острова. Один документ Рожера от 1090 года говорит о широких и разбросанных развалинах замков, городов и превосходных, с удивительным искусством построенных дворцов, которые служили сарацинской знати. Правда, у нас нет точных сведений об их архитектуре, но все говорит за то, что они были похожи на те замки в Андалусии, о которых мы имеем более точные сведения и значительные части которых сохранились и до настоящего времени. Это здания, построенные среди зеленеющих садов, с внутренними дворами, окруженными аркадами, в которых были фонтаны и пруды с мраморной облицовкой дна. Роберт Гюискар и граф Рожер после их поселения в Палермо жили на таких виллах летом, а другие еще долго оставались во владении арабов. От этих древних вилл до нас дошли только самые ничтожные фрагменты. Почти единственный из дошедших до нас находится в четырех милях к востоку от Палермо, недалеко от церкви Сан Чиро. Там, под горой Сан Грифоне, бьет источник, который и до сих пор носит арабское имя Фавара, т. е. источник. Там же стоят три арки, сделанные из кирпичей, под которыми и теперь заметны остатки обводной стены большого пруда, который теперь – так как он своей водой отличается от соседних с ним и соединенных с морем соленых вод, – называется Mare dolce. На другом берегу этого озера находятся развалины дворца, который палермитанцы называют Крепостью Барбароссы. Говорят, что отсюда был сделан подземный ход в королевский замок в городе. Это четырехугольное здание с широким двором и большими нишами с наружной стороны стены. Там была башня и довольно много комнат. Полуразвалившиеся строения со сводчатыми крышами были, по-видимому, народными банями.
Касср Джафер, где ночевал путешественник Ибн Джубейр перед своим прибытием в Палермо, может быть тождествен с этим замком. Фальканд называет Рожера II строителем виллы Фавара. Но вполне возможно, что она была более раннего и действительно арабского происхождения и только перестроена и украшена норманнскими повелителями. Этот загородный замок был воспет арабским поэтом Абдуррахманом из Трапани. Из его хвалебной песни мы не узнаем ничего об архитектуре здания, кроме того, что по его садам протекало девять ручьев и что там на озере был остров, засаженный апельсиновыми деревьями с павильоном. Вот перевод его творения.
...«О какой вид представляешь ты, Фавара, замок замков! Ты счастливое местечко на краю двух вод! Девять раз в ручье, который ярко сверкает сквозь зелень деревьев, разделяется вода, чтобы оросить сады! Любовь пьет из твоих озер блаженное наслаждение. На твоих потоках нега раскинула свои палатки. На свете нет ничего прекраснее озера, у которого стоят две пальмы, нет ничего прекраснее виллы над ним. Два водяных луча бьют кверху, и, как драгоценные камни, сверкают их капли, когда они снова падают в бассейн. С улыбкой склоняются к нему деревья с боков, как будто хотят посмотреть на рыбок, которые скользят в воде. Когда под водою плавают обитатели озера, наверху, в листве, раздаются веселые голоса птиц. О, какое великолепие на острове! Как рдеют там апельсины и, подобно пламени, выделяются на смарагдовой листве. Бледным сиянием сверкают лимоны, подобно смущенным сердцам, которые одиноко плачут всю ночь вдали от своих возлюбленных. Две пальмы там, на валу, подобны двум влюбленным, которые бежали туда от врага для защиты. Нет, я сравню их с влюбленными, которые гордо поднимаются кверху и надменно презирают всякое подозрение и недоверчивость. О вы, пальмы с берегов Палермо! Пусть всегда небо орошает вас теплыми мягкими дождями. Пусть судьба не отнимает у вас ничего, чего вы хотите. Пусть, пока беда спит, исполнится каждое ваше желание. Цветите, деревья, всегда и давайте уютную тень любви, когда подруга покоится на этих лужайках со своим другом».
Ибн Омар из Бутеры составил кассиду в честь Рожера II, в которой воспел великолепное здание Палермо. От нее сохранился лишь следующий фрагмент: «Посмотри, здесь перед тобою поднимается своими зубцами дворец Победы. Наслаждение избрало его своим жилищем. Подивись этой постройке, на которой отдыхает каждый взор. Ты не назовешь такой прелести, которою не оделил бы его Бог. Это замок, который лучше всех строений на земле. Эта роща – краса мира, со своею зеленью и душистыми кустами. Посмотри на львов у фонтана. Воды, которые они выбрасывают из своей пасти, чисты и ясны, как источники рая. Весна украсила этот замок в его дворцах и залах блистающими одеждами и блеском драгоценных камней. При утренней заре и вечером, когда солнце погружается в волны, свежий ветерок дышит там благовонным бальзамическим дыханием».
Другой поэт при дворе короля Рожера, Ибн Бешру, воспел этот замок Аль Мансуриа следующим образом: «Клянусь Аллахом, величие и блеск своими лучами совершенно залили этот замок победы. Он, это чудо по форме и постройке, своими балконами поднимается к небесной синеве. Посмотри на львов. Струя, которую они выбрасывают, кажется, бьет из самого источника Кевсара. Весна украсила сады этого превосходного замка блистающей парчей, и при малейшем движении крыльев ветерка на тебя веет из них благоуханием амбры. В зеленых рощах с ветвей к тебе нагибаются лучшие плоды, и он всегда полон песнями птиц, посылающих приветы и отвечающих на них. Король, князь, каких было мало, король королей среди цезарей, царствует здесь в наслаждении, блеске и геройской силе среди созданных им творений».
Мы не знаем, относится ли этот замок ко временам арабов или он был построен норманнами. Но известно, что король Рожер II приказал построить для себя множество загородных замков в окрестностях Палермо. Так рассказывает о нем Ромуальд Салернский: «Он приказал обнести каменной стеной некоторые горы и рощи в окрестностях Палермо, разбить там парки, засадить их различными деревьями и запустить туда оленей, серн и кабанов. Он построил в этом парке дворец, куда по подземному каналу была проведена вода из очень чистого источника». Известно, что Рожер II там, где теперь стоит Монреале, имел загородный замок Аль Менани, Замок милости (ошибочно называемый Миннериумом), о котором мы не имеем более сведений.
Тот замок, в котором жили норманнские повелители, был построен арабами и прежде служил резиденцией сицилийских эмиров. Это то самое здание, которое после многих переделок в течение столетий изменилось до неузнаваемости, известно ныне как королевский замок в Палермо. Только уже упомянутая Капелла Рожера и покой, украшенный мозаичными картинами на западной стороне, сохранили восточный отпечаток. Фальканд пишет: «Здание с удивительной заботливостью и искусством построено из квадратов. Снаружи его окружают высокие стены. Внутри оно роскошно сияет золотом и драгоценными камнями.