Но сила этого святого, по-видимому, была не так велика, как сила того ангела, которого послал Мухаммед, чтобы защищать от нападения викингов мечеть в Севилье.
Однако граф погнался за норманнами, освободил пленных, которых они уводили и на обратном пути предал земле убитых христиан. Норманны доходили даже до Блуа и здесь сожгли дома вокруг старого замка.
Слухи о баснословных богатствах Рима навели викингов на мысль выступить в поход против вечного города. Они даже не знали определенно, где находится этот город, но под предводительством неистового Гастинга двинулись в путь. Гастинг, располагая флотом из 100 кораблей, опустошил испанские берега, напал на берега Африки и Балеарские острова. Когда христианское и мавританское население названных берегов было ограблено, разбойничий флот двинулся к Италии и вошел в гавань, которую норманны ошибочно приняли за гавань Рима. Это был старый город Луна в устье Магры, который с тех пор пришел в упадок, но в то время, время своего расцвета, отличался богатыми домами и зданиями. Жители праздновали в соборе праздник Рождества Христова, когда распространился слух, что в гавани показалось множество чужеземных кораблей. Тотчас же жители Луны приготовились к обороне и закрыли ворота города. О дальнейшем Роберт Вас, сообщения которого зачастую носят легендарный характер, хотя и не лишены исторической основы, повествует так.[4]
«Вероломный Гастинг, хорошо понимал, что ему не удастся овладеть городом с таким сильным гарнизоном, и поэтому прибег к хитрости. Он послал сказать епископам и священникам, что не замышляет против них ничего худого. Недостаток в провианте и сильный встречный ветер загнали его сюда, и он очень сожалеет об этом. Скитаясь по морю, он случайно попал в эту гавань и, если бы только был благоприятный ветер, а он сам был здоров, он не пробыл бы здесь ни одного лишнего часа. Но он чувствует себя слишком нехорошо и в настоящее время не может двинуться в путь. Ему необходимо отдохнуть, он не просит ничего другого, кроме милостивого позволения купить съестных припасов. Теперь его сильно мучит страх смерти и он хотел бы умереть христианином. Полный раскаяния, он видит, какое зло он причинил Франции и хочет принести в этом покаяние. Жители Луны поверили старому лису и позволили ему покупать вино и другие припасы. При этом они велели сказать ему, что они охотно пустят его к себе, если он хочет креститься. Гастинг притворился, будто он сильно болен, жаловался на боль во всем теле, метался на ложе, корчился, ломал руки, и все думали, что настал его последний час. Кто слышал, как он кричит, скрипит зубами, вращает глазами и стонет, тот был уверен, что Гастинг никогда уже не выздоровеет. Его для крещения принесли в церковь, так как он делал вид, будто слишком слаб и идти не может. Епископ произнес торжественную речь, крестил его и совершил миропомазание. На это торжество явился и граф, который стал его крестным отцом. Когда таинство было совершено, притворщик вышел из купели, оделся и сказал: «Я слишком слаб и не долго осталось мне жить. Если я умру, то, ради Бога, дайте мне могилу здесь, в монастыре; позвольте мне покоиться в этом соборе – месте, которое стало для меня драгоценным. Почтите меня, как принято у христиан, погребением». Жители клюнули на эту удочку изменника. Его осторожно перенесли на корабль, но он не пробыл там и недели. На другой же день Гастинг собрал своих ближайших соратников и в числе их Бьёрна. Им он открыл свой вероломный план. В панцирной кольчуге, с мечом у бедра, они положили его в гроб, а гроб покрыли черным шелком. Потом все начали плакать и стенать. Едва ли бы они так надрывались, если бы он действительно умер. Всю ночь и весь следующий день язычники предавались невыразимому отчаянию, как будто каждый из них потерял отца, или сына, или брата. Спрятав под траурными одеждами свои панцири и мечи, они понесли к городским воротам гроб, в котором лежал Гастинг. Обманутые горожане при виде такой глубокой скорби открыли ворота. Звонили колокола. Навстречу входящим вышла процессия со священниками и певчими, которые несли кадильницы и крест. Каждый из сострадания подходил к ним, чтобы видеть плачущих, которые смиренно шли пешком. Никто не подозревал ужасного умысла. Вот появились епископ и граф со своей свитой; все сошлись сюда, как будто это был прах святого. Покойника внесли в церковь. Было бы гораздо лучше, если бы его оставили за дверями, так как с ним внесли в Дом Божий великую беду. Капеллан совершал отпевание. Сам епископ служил мессу. Кругом теснилось множество язычников. Но вот, когда подняли гроб и покойника хотели предать земле, Гастинг с обнаженным мечом быстро выскочил из гроба, первым ударом снес голову епископу, вторым – раздробил череп своему крестному отцу. Тогда язычники сбросили плащи, обнажили мечи и заперли церковные двери, чтобы никто не мог убежать. Началась ужасная резня, точно волки набросились на стадо, к которому они подкрались, незамеченные пастухами. Как нападают эти хищники на овец и баранов и рвут их в клочья, так эти варвары неистово устремились на толпу бедных христиан. Было убито огромное количество людей. Потом окровавленная, свирепая толпа вооруженных чудовищ ринулась через весь город от дома к дому. Язычники, овладев таким образом Луной, думали, что они завоевали Рим. Но теперь они узнали свою ошибку и пришли в неописуемую ярость. Вся местность кругом была опустошена, стены и церковь разрушены; развалины их сохранились и до сих пор. Они уничтожили и осквернили все, что могли, а добычу унесли к себе на корабли; потом они решили вернуться во Францию и прежней дорогой отправились в свою страну».
На Сене, на острове Осселле, норманны обосновались прочно. Отсюда они высаживались на оба берега реки. В 857 году они захватили Париж и жгли его церкви. Но некоторые из церквей были не тронуты, за огромный выкуп, который жители уплатили нападавшим. Город и его окрестности пять лет подряд распаляли алчность викингов. Спустя тридцать лет было совершено новое серьезное нападение на главный город Франции. Флот из семисот кораблей поднялся по Сене; на две французских мили река была сплошь покрыта их судами. Только у Парижа, до которого в 885 году доходило это дикое ополчение, им было оказано сопротивление. После трех нападений там, наконец, осознали необходимость укрепить город и, по-видимому, занялись этим серьезно. Норманны решили взять штурмом башню, защищавшую въезд на большой мост, который, вероятно, находился на месте нынешнего Шатле. Одинаково ожесточенны были как атаки, так и сопротивление. Среди норманнов было много раненых и убитых, которых они с наступлением ночи унесли на свои корабли. Утром они пытались сделать подкоп под фундамент башни и работали под защитой навесов из звериных шкур, которые они соорудили.
Но осажденные обрушили на них потоки кипящей смолы и издевались над осаждавшими, когда те вынуждены были отступить. Когда викинги вернулись, чтобы возобновить свою попытку, на них сбросили громадный камень, который раздавил некоторых из них. Попытка поджечь город тоже не удалась. Парижане совершали чудеса храбрости, но потеряли много людей. Их мужественное сопротивление и декабрьские холода заставили норманнов временно отказаться от своих планов и ограничиться грабежом окрестностей, убийством крестьян и монахов и той разбойничьей добычей, которую они нагрузили на корабли. Много крестьян бежало в леса и там бесславно погибло. В январе 886 года норманны, свирепая доблесть которых, казалась, не знала границ, вновь попытались взять город штурмом. Они подступили к башне с тремя осадными машинами, которые стояли одна на другой и вмещали по 60 человек каждая. Они надеялись сломить этим всякое сопротивление, но тщетно. На следующий день они с удвоенной силой возобновили эту попытку, и бастион Парижа неминуемо должен был бы пасть, если бы не мужество его защитников. Норманны пытались засыпать рвы вокруг башни и для этого бросали туда землю и трупы. Монах Аббон в своем стихотворении «Lutetia» утверждает, что для этого они даже убивали пленных. Потом они пробовали пробить стены тремя таранами. Когда же и это им не удалось, они пустили три корабля, наполненные горящим деревом, к мосту, чтобы его поджечь. При виде трех плывущих к мосту грандиозных костров многие из осажденных, охваченные ужасом, бросились к мощам святого Германа, чтобы молить святого о помощи. Но другие, мужественные и непреклонные, стали бросать на корабли кучи камней и этим погасили огонь. И еще не раз были схватки, в одной из которых двенадцать парижан погибли смертью героев. Несмотря на сверхчеловеческие усилия, викингам не удалось взять город, который защищали с изумительной стойкостью. В момент наивысшей опасности на призыв парижского епископа откликнулся граф Генрих Саксонский и Лотарингский. Горожане, соединившись с прибывшими немецкими воинами, напали на лагерь норманнов, но это не принесло им особенной пользы. Когда немцы весной покинули парижан, в городе с приходом тепла стали свирепствовать болезни. Жители умирали сотнями и многие в отчаянии предпочитали сдаться, чем выносить такие страдания. Но чудо вновь вселило в них мужество. Часовой видел святого покровителя города, когда тот парил над домами и окроплял их святой водой. Воин, охваченный общим унынием, который хотел уже бежать, видел во сне, как небесное воинство идет на выручку Парижа. Надежда и мужество вновь воспламенили сердца горожан. Когда же в торжественной процессии по улицам пронесли мощи святого Германа, открылось, что святой готов оказать им действенную помощь. Вождь норманнов, утомленный долгой и бесплодной осадой, изъявил готовность отступить за умеренное вознаграждение. Парижане охотно приняли это предложение, и вождь действительно ушел. Но не все последовали за ним. Оставшиеся норманны продолжали осаду. Летом уровень вод в Сене из-за сильной засухи очень упал, и это облегчило им нападение, они пробились вперед до того места Сите, где теперь выстроен и Notre Dame. Но парижанам, хотя город здесь был защищен очень слабо, удалось отбросить нападавших. В другой раз норманны взошли на стены и начали уже поджигать башню, которая защищала город, но храбрые защитники еще раз спасли его. Наконец, со значительным войском подошел Карл Толстый. Но не его военной мощью, а только значительной суммой Денег добились того, что викинги после десятимесячной осады отступили от города.
Еще в 859 году викинги вошли в устье Роны и утвердились там на острове Камаргу, где прежде часто останавливались сарацины. В следующем году они поднялись по реке до Валенсии, разграбили Ним и Арль и с большой добычей вернулись на свою ронскую базу.
Францию в то время терзали не только хищные отряды норманнов, но и сарацины. Сразу же после падения монархии готов в Испании и после гибели короля Родриго в битве при Херес-де-ла-Франтера сарацины перешли за Пиренеи, рассеялись по Провансу, Дофине, двинулись по направлению к Савойе почти до Швейцарии, где захватили Галлен, и долгое время оставались как на высотах святого Бернарда, так и в Валлисе. Набеги нарманнов и арабов были одинаково ужасны для народа, но по характеру своих последствий существенно между собой различались. Арабы не могли слиться с французами, как не сливались ни с одним из народов. Они никогда не отступали от норм своей религии, ислама, и всегда сохраняли язык Корана, который вместе с другими своими священными книгами приносили во все страны, где обосновывались. И этот язык, конечно, распространился бы во Франции и Швейцарии, если бы арабы могли утвердиться там на более долгое время. А норманны, когда находили для себя выгодным, легко обращались в христианство и там, где у них были постоянные связи с франками, принимали их язык. Еще в IX веке некоторые из норманнов приняли крещение. Благочестивые священники и монахи, которые таким путем надеялись наставить на путь истинный наивных и свирепых язычников, одевали их в буквальном смысле с ног до головы, чтобы этим побудить их к крещению. Но когда запас одежды истощился, иссяк и религиозный пыл викингов. В начале X века среди норманнов, которые впоследствии составляли значительную часть населения в провинции, названной их именем, усилилось стремление принимать религию страны и вести более спокойную жизнь.
Многие из них старались приобретать землю в долговременную собственность. Один из вождей, Теобальд, родоначальник владетельного дома Блуа и Шампаньи, с оружием в руках старался положить конец разбойничьим подвигам своих земляков и не пускать в Луару новых викингов. Другой скандинавский вождь, Ролло защитил Сену от вторжений своих соотечественников и поселился там в 911 году с позволения Карла Простоватого. Начало жизни этого Ролло, или Хрольва, окутано дымкой саги. Когда король Харальд Прекрасноволосый (в 863—930 гг.) подчинил себе Норвегию, прежде подвластную многим владетелям, и когда многие из князей, которые так долго были независимы, оставили страну, сын одного могущественного ярла, лишившись наследства, стал викингом. По словам Снорри Стурлусона, он был так силен и тяжел, что ни одна лошадь не могла его поднять и поэтому он вынужден был всегда ходить пешком. После многих приключений, а он между прочим доходил и до Англии, он вернулся на свою родину и поселился в Виттене, недалеко от Тронтхейма, где в то время находился король. Не обращая внимания на категорическое запрещение последнего, морской разбойник приказал там забивать скот для своих матросов. Разгневанный этим Харальд приказал препроводить нарушителя закона на тинг, т. е. в собрание судей, которое и приговорило обвиняемого к пожизненному изгнанию. Хильдур, мать Хрольва, как рассказывает сага Хеймскринглы[5], когда она узнала об этом приговоре, поспешила к Харальду, чтобы вымолить помилование своему сыну. Но король был непреклонен. Хильдур читала перед ним стихи, чтобы склонить его к милости, но и это не принесло пользы. Хрольв Пешеход отправился тогда в плавание по западному морю. Изгнанник собрал вокруг себя много викингов и с ними совершал хищнические набеги на различные береговые пункты. Эти набеги принесли ему славу доблестного воителя морей. Однажды, когда он находился на одном острове вблизи Шотландии, повествует Роберт Вас, он ночью видел сон. Он услышал голос, который приказал ему ехать в Англию. Там он узнает, что ему нужно делать, чтобы вернуться на родину здоровым и счастливым. Он рассказал свой сон одному христианину, который объяснил его так: «Ты слышал глас истины. До сих пор ты был язычником, но спасение ты найдешь в христианстве. Стань христианином, Ролло, когда ты будешь за морем». По словам хроники в стихах, воинственный авантюрист, следуя этому совету, отправился в Англию, вступил в битву с ее королем, одержал над ним победу и имел там другое видение. В нем видел он, что находится в стране франков, на высокой горе, с вершины которой струится прозрачный серебристый источник. Он сошел в этот источник, выкупался в нем и излечился от расслабленности и сыпи, которыми страдал до того времени. Птицы с красочным оперением порхали вокруг источника, строили себе гнезда и, казалось, ожидали некоего знака Ролло. Проснувшись, Ролло созвал своих спутников и пленных и рассказал им свой сон. Один из пленных объяснил его сон так: «Гора во Франции – это церковь, к которой теперь приближается Ролло. Святое крещение – это тот источник, который его спасет. Сыпь – грехи, худшие из недугов, от которых избавляет только крещение. Птицы, которые порхали вокруг него, – его воины, которые должны креститься вместе с ним».
Ролло, который удачно воевал на многих побережьях, прибыл, наконец, в Нормандию. Здесь он со своим маленьким флотом поднялся по Сене до Юмьежа, откуда аббат и монахи бежали, захватив с собою мощи. По просьбе жителей Руана, архиепископ Руанский отправился туда, чтобы вымолить у норманнов пощаду городу. Летописец рассказывает далее, что жители изъявили готовность подчиниться власти Ролло, так как король Франции был слишком слаб, чтобы защищать их.
Ролло дал уговорить себя и поднялся до Руана, где не причинил франкам никакого вреда. Там он и обосновался. Но франки не хотели, чтобы он остался там на правах властителя города и страны. Произошла битва, в которой победа осталась за норманнами. Тогда Ролло двинулся вглубь страны и разорил ее. Он взял приступом город Байе, влюбился, по словам Васа, в дочь графа Беренже, который был начальником этого города, и сделал ее своей любовницей. Потом дошел до Шартра, где на месте капища был выстроен прекрасный собор, овладел городом и предал его мечу и огню. Духовенство бежало в собор – в надежде найти у его алтарей себе защиту. Но викинги ворвались в святое убежище, вырезали духовенство и произвели в храме ужасные неистовства. На отчаянный призыв жителей откликнулись герцог Бургундский и граф Парижский. Они напали на разбойников в то самое время, когда те грузили добычу на корабли. В то же время показался в полном облачении епископ Шартрский с величайшей святыней собора, хитоном Святой Девы, привезенным туда с востока. Он шел во главе процессии навстречу норманнам, а кругом его пели литании. Это зрелище смутило воинов Ролло и расстроило вооруженное нападение. Они пытались спастись бегством на свои корабли, но много их было убито. Франки праздновали это событие (911 г.) как славную победу, дарованную заступничеством Девы Марии. Но викинги, опустошая все по пути, дошли до Бургундии, герцог которой вступил с ними в битву, для него неудачную. Большая половина Франции находилась тогда в состоянии полной анархии, и правительство Карла Простоватого, если только о нем может быть речь, было совершенно бессильно в борьбе с ней. Чтобы отвратить, по крайней мере, дальнейшие бедствия, которыми грозили норманны, на Руанского архиепископа было возложено поручение начать с Ролло переговоры. Ролло же было особенно важно сохранить за собой ту область на Сене, которой он овладел. После тщетных попыток добиться мира на других условиях, франкам пришлось уступить и согласиться на требования Ролло.
В маленьком городке Сен-Клере состоялась встреча между Карлом и вождем норманнов. Гигант Ролло произвел на франков очень сильное впечатление. Он подал королю руку, но от него потребовали, чтобы он поцеловал у него ногу.
Ролло отказался сделать это лично и поручил одному из своей свиты выполнить этот обряд. Свирепо-остроумный норманн поднял ногу Карла так высоко, что король упал навзничь на землю. После этого свидания, когда Ролло получил в лен область от Эпты и Эвры по Сене до моря (912 г.), вождь норманнов снова удалился в Руан. Рассказ о том, будто бы Карл вместе с этим отдал за него замуж свою дочь, Гизеллу, отчасти сомнителен, так как принцесса была в то время еще ребенком. Но это еще не дает основания относиться к этому свидетельству с предубеждением, так как в то время в политических Целях короли часто обручали своих дочерей в очень молодых годах.
Уступка названной части Нейстрии была отнюдь не формальной. Она являлась признанием фактической власти Ролло. Позднее Нормандия перешла к его преемникам как лен короля, а с нею и Бретань как второй лен. Многих товарищей по оружию Ролло сделал в своей новой области земельными собственниками, а сам поселился в ее главном городе Руане.
Некоторые из норманнов еще прежде перешли в христианство, хотя это и не побудило их ревностно посещать церкви и вести благочестивую жизнь. Рецидивы язычества случались у них очень часто. Иначе не могло и быть, пока их сюзерен поклонялся Одину. Поэтому духовенство прилагало все усилия, чтобы обратить в христианство и нового герцога. В конце концов руанскому епископу удалось уговорить Ролло и его спутников креститься. Крещение состоялось в присутствии многих благородных свидетелей и новообращенный получил имя Роберта. С этих пор экс-пираты во главе со своим предводителем вступили на путь благочестия, хотя в них долго бушевала дикая кровь. Долго еще горел в них неукротимый пыл искателей приключений, хотя они превратились в оседлых жителей на зеленых и плодородных нивах по Нижней Сене. Ролло ограничил собственную власть, так как свои самые серьезные решения ставил в зависимость от согласия прежних товарищей по оружию и собирал их на совет, как пэров.
Нормандия потихоньку приходила в порядок, но на Луаре по прежнему хозяйничали викинги-язычники. Ролло, теперь Роберту, пришлось вступить с ними в борьбу. Снова начались кровопролитные битвы. Поводом к ним служили неурядицы во Франции и неспособность Карла Простоватого править государством, по причине чего недовольные вассалы лишили его престола. Только под старость Роберт мог отложить в сторону свой боевой меч. В то время когда он мог наслаждаться внешним миром, ему пришлось перенести много неприятностей дома. Если верить Васу, ему пришлось убедиться, что Гизелла, его жена, тайно принимает двух франкских рыцарей. Его гнев был так велик, что он приказал казнить обоих. Когда же его неверная жена умерла, он женился на Поле, своей прежней любовнице, или, может быть, только продолжал жить с ней в прежних отношениях. Она родила ему сына Вильгельма, которому дали впоследствии прозвище Длинный Меч. Сын Ролло, с согласия вассалов, стал его преемником.
Ролло умер в Руане глубоким стариком около 930 года.
Бесспорно, что это был человек выдающихся достоинств. Особенно прославляют его набожность и в доказательство этого указывают на то, что он ходил впереди процессий с обнаженной головой и босыми ногами. Однако франкский историк Адемар обвиняет его в том, что, почувствовав приближение смерти, он приказал принести в жертву старым северным богам 100 христианских пленников и принес в дар нормандским церквам 100 фунтов золота, чтобы умилостивить как Тора и Одина, так и Триединого Бога. По словам другого летописца, он, готовясь к крещению, на прощанье принес скандинавским богам последнюю жертву. Прах герцога Нормандии был положен в церкви, которую он построил в Руане, и потом в нынешнем соборе, где и теперь его можно видеть рядом с гробом его сына. В правление последнего, Вильгельма Длинный Меч, как и в правление его преемников, было много волнений и различных битв.
Слишком долго и утомительно рассказывать здесь о том, как Нормандия ввязывалась в войны с другими государствами. Герцог Роберт унаследовал цветущую страну, когда умерли два его предшественника, Ричард I и Ричард II, недолго правившие герцогством. Сей Роберт так знаменит, что его знает каждый, даже тот, кто никогда не слышал о преемниках Ролло. В этом герцоге, кажется, вновь просиял воинственный дух Гастинга и Рагнара Кожаные Штаны. Презирающий смерть, хмелеющий от запаха крови, абсолютно жестокий, он был расточителен и страстно предан игре. Он был прозван Робертом Дьяволом и, стал героем очень популярной народной книги саг, переведенной на многие языки.
Он разрушил мощный замок графа Алансонского, который посмел ему противиться, и заставил его к свирепой радости дружины предстать перед ним с седлом на загривке. В войнах со своими вассалами, мятежными бретанцами, продолжавшихся почти все время его правления, его ярость была ужасна. Но и полудикие жители соседней страны не уступали ему в жестокости. Однако беспутный и беспощадный к своим врагам, он все-таки хотел жить в мире с церковью и, если народ называл его Дьяволом, то летописцы, в большинстве случаев люди духовного звания, присвоили ему эпитет Щедрый. Чтобы доказать свое благочестие и принести покаяние в грехах, он, наконец, отправился на богомолье в Иерусалим, назначив своим преемником своего сына Вильгельма, которого ему родила его любовница, красавица Арлетта, дочь скорняка из Фалезы. Он Умер в 1035 году в Вифании, в Никее.
Его сыну предназначена была великая будущность. Объявленный в 1033 году, еще до отъезда отца, наследником престола, он стал могущественным правителем и подчинил своей власти всех малых князей. Скоро ему стало мало власти над Нормандией и он устремил свои взоры на Англию, которая ранее была разделена на семь маленьких государств и находилась под властью англосаксонских властителей, а потом, при Эгберте, в начале IX столетия, соединилась в одно государство. Скандинавы и раньше часто предпринимали походы на Англию и даже подчинили себе Нортумбрию. Потом Альфреду Великому (871—901 гг.) удалось одолеть пришельцев и восстановить англосаксонскую монархию. Но в конце X века набеги норманнов возобновились и приняли угрожающий характер. Все дела пришли в расстройство, воцарилась анархия, и, наконец, чужеземцы добились решительного военного преимущества по всей Англии. Начался в высшей степени бурный период английской истории, когда во главе государства стояли то англосаксонские властители (Этельред II), то скандинавские (Кнут Великий). Когда сыновья последнего умерли, вельможи вновь возвели на трон англо-сакса Эдуарда Исповедника (1041—1066 гг.).
Потом власть перешла, отнюдь не по праву наследства, Гарольду, наместнику Уессекса. Это дало повод Вильгельму, сыну Роберта Дьявола, заявить свои притязания на корону Англии. Он утверждал, что Эдуард Исповедник, с которым он был в дружбе, объявил наследником престола в Англии именно его. Вильгельм Завоеватель, как он с тех пор назывался, в 1066 году с сильным флотом и значительным сухопутным войском предпринял поход за Ла-Манш. 29 сентября он высадился в Суссексе и 14 октября в битве при Гастингсе победил короля Гарольда, который встретил свою смерть на поле битвы. Тогда Вильгельм был признан верховным владыкой государства. При нем начался блестящий период истории островного государства. Железной рукой Вильгельм сломил сопротивление англосаксов, ввел, вопреки им, французское ленное право, аналогичное праву Нормандии, и сделал господствующим языком французский, сплав которого с англосакским наречием стал основой современного английского языка. В 1087 году умер этот король, заставивший всю Европу относиться к нормандцам с большим уважением.