Страница:
- В чем польза?
- Деньги, квартира не интересуют?
И этот человек утирал слезы, когда на спецсеминаре по французскому в университете слушали Пиаф и Азнавура...
Впрочем, пустое дело обвинять - его ли, Бородатого Полковника - в том, что честно стремились принести пользу родному ведомству. Сам купился на хорошие манеры, добрую улыбку, забыв, что профессия у Андрея такая нравиться всем, как червонец. Туманить мозги. Входит в стоимость билета, как говорится. Никогда не отступаться от своих - от Ипатьевых, коим, слава Богу, я не стал...
Это все равно что обвинять сказочного тролля. Будучи существом в целом безобидным, он, по древним норвежским поверьям, делает гадости только тем, кто его боится. А я в глубине души Андрея всегда опасался - лукав. После устранения Коржакова чудесным образом оказался на телевидении, которое в то время курировал душитель кремлевской спецслужбы Чубайс, бывший её главный враг. Убрали Чубайса - и Андрей уже осваивает кабинет в мэрии Москвы, усердно служит Лужкову - главному, нестерпимому - оппоненту нынешнего Кремля... Стойкий Бородатый Полковник.
* * *
...Пожилой тролль - главное украшение моей квартиры. Стоит на полке в большой комнате (как францисканский монах у Костикова) вечным напоминанием о Службе безопасности президента. Красноносая бородатая кукла, щербатый рот - видно, бедолага, как и мой недавний друг, не заработал на новые зубы. Хитрая улыбка. Вылитый полковник после очередного жертвоприношения своему лесному божеству - лубянской системе...
"МИСТЕР Б.Н. - ЧЕРНАЯ ЗМЕЮКА"
Кремлевский сериал для сильных духом
Бесконечная переправа, где сменили столько коней, что хватит на армию Буденного. Потопленные табуны. А берега все не видно. Где взять новых скакунов?
Эти заметки - о крутых кремлевских перекатах, о том, чего стоят улыбки сиятельных всадников...
НЕВЕРНЫЙ РУСЛАН
Пока наша группа в Бресте готовила очередной предвыборный визит, двое приятелей в Москве выносили из Белого дома коробку с "зелеными"...
Утром зашел в гостиничный номер штаба Службы безопасности - получить очередные указания (пресс-служба по сути находилась у неё в оперативном подчинении) и замер на пороге: у дежурного офицера, сложением напоминающего штангиста, тряслись губы, он был бледен и напуган.
- Сядь, - сказал он мне. - А то упадешь. Александра Васильевича отстранили. Еще Барсукова и Сосковца. Только что звонили из приемной Коржакова. Что делать-то дальше?.. - Глаза его были полны слез.
Вовсе я не собирался падать, но удивился здорово. Даже поцокал языком, соболезнуя майору. Впрочем, удивляться нечему. Таков Борис Николаевич. Выходит, настало время тех, кто сам когда-то учинял расправы. Сколько невинно изгнанных кремлевских душ позлорадствуют...
Весть распространялась быстро. Лица офицеров каменели на глазах. Визит мог оказаться под угрозой. Но присяга и чувство долга взяли верх. К прилету Ельцина все охранные мероприятия были выполнены как надлежит, снайперы Центра спецназначений замерли на крышах, трассы - осмотрены и надраены для прохождения кортежа. В Брестской крепости - цветущие клумбы, прохлада, уже дорисованы последние завитушки на скамейках и белые бордюры асфальтовых дорожек.
Вместо уволенного Коржакова Ельцин взял с собой послушного молчаливого Юрия Крапивина, такого же рослого, как предшественник, начальника Главного управления охраны, генерала. Он растерянно улыбался, глядя на погрустневших офицеров, и как бы извинялся за нежданную, не слишком желанную для него роль. Разводил руками, давая понять, что нужно смириться, в Кремле-де - новый режим и от Рыжего пощады не жди... Они и не ждали. Большинство сотрудников СБП, подобранных Коржаковым, уже составляли план дальнейших действий, подсчитывали убытки, связанные с переходом на новую работу, мысленно и навсегда прощались с поликлиникой и ЦКБ. Но главное, с прошлой жизнью прощались, олицетворял которую этот пожилой, отяжелевший, с пергаментным лицом человек. Как бережно они подсаживали его на танк! Как терпели все выкрутасы, пьяное купание в ледяных реках, мат и бахвальство, оправдывая крутой нрав президента взаимной преданностью. Нет, не взаимной была любовь. Особенно больно, что Ельцин "изменил" с Чубайсом. Бог ему судья. Они же не простят...
Вечером на банкете снова была пьянка. Иными глазами наблюдала теперь личная охрана это привычное (за столько-то лет!) зрелище. Неприятно. А раньше как-то не замечали. Лукашенко поднимал здравицы, то и дело обращаясь к президенту:
- Батя, выпьем еще! Давай! За союз России и Беларуси. Не откажи, батя...
А у "бати" через три часа самолет в Калининград, и нет рядом верного Коржакова, чтобы рюмки отбирать. Крапивин же попервости стеснялся...
Из Бреста наша группа должна была перелететь на новую точку, визиты шли один за другим. Но в Калининграде Ельцину стало плохо, похоже, новый инфаркт. И до конца выборов поездок больше не было. Значит, домой. В самолете распустили галстуки, и коржаковские ребята начали подсчитывать обиды. Обещали не бросать "Васильича", быть цепными псами хозяина, умереть за него - пусть только позовет! Еще жалели уволенного неизвестно почему личного адъютанта Ельцина - Мишу Корейца.
Еще недавно его непроницаемое восточное лицо мелькало на всех телевизионных каналах. Богатыря Мишу называли в Службе безопасности одним из самых способных сотрудников. Мне лично он не раз говорил, что считает себя специалистом с большой буквы, Телохранителем - как герой киноартиста Костнера. Из тех, что не спит, не ест - болеет за хозяина, вместе с ним грустит и смеется, читает мысли на расстоянии. Видно, Миша в своих переживаниях однажды перестарался. Может, как Коржаков, пытался вырвать из рук президента бутылку, может, ещё что. Убрали его тихо, ничего не объясняя. Жаль. Он любил журналистов. Всегда позволял поближе притиснуться с диктофоном "к телу", даже самому наглому ни разу не врезал по уху...
Лишь в одном случае он проявил рукоприкладство - когда известный своей развязностью телеведущий программы "Вести" по пьянке хлопнул стюардессу ниже пояса. Знай журналист, какими кадрами укомплектован 235-й правительственный авиаотряд, он не стал бы совершать столь необдуманные поступки. Летели освещать очередной президентский визит. Стюардесса пожаловалась Мише. Хотя телезвезда был солидного роста и с брюшком, Кореец легко поднял его за шиворот над землей. Подержав так с минуту на виду всего самолета, тихо спросил:
- Ты кого по жопе ударил?
- С-с-стюардессу, - пролепетал испуганный насмерть ведущий "Вестей".
- Ты не стюардессу, ты майора безопасности ударил... Не делай так больше, сынок.
Российское телевидение после этого случая всегда выставляло на визиты других корреспондентов...
* * *
Отступиться от преданного, заботливого "дядьки", хоть и вконец зарвавшегося, - не ново для Ельцина. (Депутат Госдумы М., знающий президента ещё по свердловским временам, рассказывал, как сравнительно молодой обкомовский работник интригами довел своего благодетеля, второго секретаря обкома, до инфаркта. И занял его место.) Сколько же их было, обманувшихся в этом открытом лице? Благородная волнистая седая прядь спадает на лоб... От старого ребенка Андрея Дмитриевича Сахарова до опытного психолога Вощанова, первого пресс-секретаря президента, моего товарища по "Комсомольской правде".
Однажды на одной из вечеринок в газете Паша, ругая меня за переход в пресс-службу, с горечью рассказывал, что знает Ельцина добрых два десятка лет, ещё с тех пор, как работал в строительном институте, а будущий президент возглавлял одноименный отдел в обкоме партии. Во время путча 1991 года Вощанов, рискуя жизнью, прятал у себя на квартире родственников Бориса Николаевича. Еще до того, будучи корреспондентом газеты, летал с ним в Америку. И только журналистское мастерство позволило Вощанову объяснить пьяные выходки Ельцина, растиражированные телевидением по всему миру, усталостью политика и происками спецслужб. (Всю ночь накануне одного из выступлений будущий президент не расставался с бутылкой любимого виски "Джек Дэниелс".) "Ни одна статья мне так трудно не давалась, - вздыхал Паша. - Но тогда я был членом "семьи". Как отказать близкому другу?.."
Став пресс-секретарем, Вощанов не изменил привычному образу жизни журналиста. Во время зарубежных визитов "отрывался по полной" с коллегами, был доступен и прост, как в светлые деньки работы в "Комсомолке". А вот из поля зрения Службы безопасности исчезал, бывало, на сутки. Коржаков, Недреманное Око, был крайне недоволен, писал наверх рапорты. Итог: Паша снова рядовой корреспондент "Комсомолки". Дружба с президентом, спустя двадцать лет, дала капитальную трещину...
Но если Вощанов, интеллигентный человек, метал обиды в сторону Кремля все же завуалированно, не переходя на личности своих гонителей, - в виде политологических эссе, мощных экономических комментариев, то "неверный Руслан" Коржаков, пренебрегая офицерской честью, составил настоящий донос на бывшего благодетеля. Генерал-пасквилянт! Это единственный случай в новейшей истории России.
Отписался как умел осторожный Костиков (водянистые щи вместо крепкого оздоровляющего бульона). Оставили подобные фолианты и другие бывшие сослуживцы президента. Покойный Суханов, например. (Сподвижник Ельцина ещё по свердловской стройплощадке Лев Евгеньевич Суханов был отправлен на пенсию с легкой руки Юмашева. Когда пришел к старому другу Борису проститься, его даже на порог приемной не пустили. Может, этот плевок и укоротил его дни?..)
Но книга Коржакова - и беспомощная, и злая - все же вызывает сочувствие. В ней заключена подлинная обида. И я лично рад, что она увидела свет. В следующий раз, когда пойдем к избирательным урнам, давайте вспомним эти жалкие и одновременно горькие строки. И выберем достойного человека...
ИСТОРИЯ ОДНОГО РЕПОРТАЖА
Вслед за Коржаковым покинул Кремль и симпатичный пресс-секретарь Сергей Медведев. История его стремительной карьеры и столь же быстрого падения проста.
Медведев был единственным в стране журналистом, сумевшим снять и передать в эфир исторические кадры обращения Ельцина к народу с брони танка. Лучший в его жизни репортаж. Других просто никто не знает. Но этот в окружении президента запомнили хорошо, особенно в коржаковской спецслужбе, не чуждой благодарности. Если Ельцину хотелось выступить перед телезрителями, звонили по "вертушке" на первый канал и Медведев немедленно выезжал в Кремль.
Когда Коржаков избавился от очередного постылого пресс-секретаря (изгнанный Костиков, как пел Высоцкий, "махнул стакан - и в Ватикан..."), пришло время его любимца. В обход Илюшина - мстительного первого помощника и соперника - Александр Васильевич подготовил проект указа о назначении. И вскоре Медведев въехал на третий, президентский этаж, в богатый кабинет, знаменитый принадлежавшим ещё Лаврентию Павловичу старинным гарнитуром из карельской березы и такими же напольными часами. Первое интервью в новом качестве, к досаде Илюшина, Медведев все же дал на ненавистном втором этаже, в кабинете Бородатого Полковника, пресс-секретаря Коржакова. Невиданное нахальство! Но пришлось на время смириться. Начальник СБП неприятель сильный, упрямый.
Илюшин решил действовать в лучших обкомовских традициях - донимать неугодного человека частыми мелкими просьбами от имени шефа, бесконечными звонками - так, что в туалет нельзя выйти. И Медведев, как по заказу (все журналисты - одинаковы), вечно везде опаздывал, в самое неподходящее время смывался "лечить зубы", не раз вбегал в кабинет Ельцина за секунду до начала мероприятия. Илюшин с ехидной улыбкой каждый промах аккуратно фиксировал.
А тут ещё это секретное совещание... Однажды Коржаков намекнул Медведеву, что в пресс-службе, по его данным, имеется стукач, вернее, информатор ряда центральных изданий. Сергей собрал пресс-службу и, внимательно оглядев каждого из нас, вежливо попросил держать язык за зубами, другими словами, заткнуться - особенно по ту сторону могучего забора. Наутро в "Коммерсанте" появился подробный отчет о секретном совещании у Медведева. Звоню девчонке, которая статью написала - все чистая правда! - и прошу хотя бы намекнуть на её "компетентный источник". "Один из вас", - говорит и смеется.
Илюшин устроил Медведеву очередной скандал.
Коржаков в ответ на страхи своего выдвиженца лишь пожимал плечами: аналитики Службы безопасности, проведя исследование, пришли к выводу, что честная открытая физиономия Медведева, его искренняя манера говорить принесут Ельцину на выборах немало сторонников. "Это - главное, - говорил Коржаков. - На остальное наплюй".
Так и случилось. ("Вся страна сил полна, выбор сделала она!" сочиняли в эти дни кремлевские стихотворцы.) После подсчета голосов Медведев приосанился, как Хлестаков, получивший долгожданный обед - "Ну, хозяин, хозяин... Я плевать на твоего хозяина!" И начал в коридорах победно поглядывать на Илюшина.
Но угроза-то была совсем с иной стороны. Рыжий Лис, стремительно захватив кремлевский плацдарм, по согласованию с вновь избранным президентом первым делом избавился от коржаковских кадров.
Кем должен ощущать себя человек, которого в рекламных целях повсюду выставляли на показ, а потом убрали? Правильно. Использованным резиновым изделием № 2, выброшенным в окно. Кремлевские лужайки сплошь усеяны ими...
ФИАСКО
Сидим с Игорем Николаевичем Родионовым, бывшим министром обороны, в гостиничном номере комплекса "Измайлово" (он готовится к выборам депутата по одному из московских округов, здесь его штаб) и снова возвращаемся к самой неприятной сцене в его жизни. Неохота генералу это вспоминать, противно. Щеки его багровеют, но он пересиливает себя.
Сцена такая. Пригласив Родионова на доклад о ходе военной реформы, Ельцин, выслушав вступление, вдруг прервал его и, оставив стоять как мальчишку, грубо отчитал за положение дел в армии - "разъелись, понимаешь, генералы под вашим руководством, строят дачи, а солдаты голодают". Родионов было заикнулся, что ему нужно полчаса, чтобы доложить об истинном положении дел, дачи - не главное. Но Президент (в этот день помимо прочего у него разболелась спина) с недоброй улыбкой заявил, что хватит и пяти минут: указ об отстранении министра уже лежал перед ним на столе. К чему медлить?
Что-то надломилось в душе у Родионова. Сдерживась с трудом (впервые в жизни слышал брань в свой адрес, да ещё такую несправедливую), он подумал, что вот дожил до седин, хлебнул в жизни, один Тбилиси чего стоит, где, подчиняясь ненавистному приказу из Москвы, руководил операцией "по наведению конституционного порядка"; но никогда, никогда - даже в школе он не был козлом отпущения. А на старости лет пришлось. "Элитный генерал", - с тоской усмехнулся он. Еще подумал Родионов о своих "удачливых" коллегах - "Паше с Матюшей" (Павел Грачев и Матвей Бурлаков), которые приватизировали чуть не половину собственности Западной группы войск, сутяжничали, судились с газетами, а теперь (вместо тюрьмы) кто торгует оружием в Брюсселе, кто растит брюссельскую капусту на даче... Разве он, Родионов, допустил бы, будь он тогда министром обороны, чтобы матросы на острове Русском под Владивостоком, как зеки в Бухенвальде, подыхали с голоду? А берлинские пляски Верховного Главнокомандующего? А чеченская кампания? Развязать-то войну развязали, а кто прекратил? Саша Лебедь, его ученик. Все это пронеслось в голове Родионова за доли секунды, и голова вдруг стала тяжелой, в глазах потемнело. Как оказался на улице, не помнит до сих пор...
Гнев президента не был случаен. И причина отставки не только в расхождениях с Батуриным по поводу военной реформы, как писали тогда газеты. Вовсе даже не в этом. Родионов случайно, сам того не желая, разворошил давнишнее змеиное гнездо. Он находился на высоком посту уже несколько месяцев. Однажды ему в руки попали документы, в основном оперативного характера, которые заставили генерала схватиться за трубку прямой связи с президентом. Он о многом догадывался, кое-что просачивалось в печать, но масштабы деятельности некоторых высших сановников министерства ужаснули его.
Выяснилось, что один из руководителей на пару с женой, верной боевой подругой, занимались приватизацией и продажей недвижимости Министерства обороны. Вырученная сумма - миллионы долларов. Другой военный иерарх в обход руководства провел крупномасштабную тайную акцию по переброске вооружений в одну из Закавказских республик. Были задействованы десятки тяжелых транспортных самолетов, которые доставили восточным партнерам автоматы, танки и системы ПВО на сумму более полутора миллиардов долларов! А министр ничего не знал! Как знать, если действовали скрытно, да ещё и прикрываясь его именем? Бывшее руководство, похоже, было в курсе, но побоялось или не захотело с этим идти наверх. Родионов пошел.
Ельцин выслушал вроде благосклонно, дал команду проверить изложенные в рапорте факты, обещал подключить Куликова. И тут началось! Разворошенный серпентарий перешел в атаку. Влиятельные гонцы всесильных коррупционеров обступили плотным кольцом кабинеты кремлевских чиновников, насели на Совбез и Совет обороны. Ельцину потекла информация, что генерал слаб, склонен к нытью и жалобам, не способен железной рукой проводить политику президента. Ельцин и вправду не любил жалобщиков, а ещё больше - гонцов, приносящих плохие вести. "Таких гонцов неплохо бы лишать башки, как в средние века". Недруги Родионова сделали верный ход и накрутили Ельцина как заводного зайца. При очередной попытке министра обороны доложить о безобразиях в армии, Верховный налился свекольным цветом и стукнул кулаком по столу. "Хватит гадостей, нечего меня нервировать, вы - министр, вы и расхлебывайте", - читалось в его прищуренных глазах.
Вскоре была выволочка и указ об отставке. Следует добавить, что лишились постов и упомянутые выше армейские дельцы...
А следом и безобидного реформатора армии Батурина заприходовали в космос.
"А хорошо бы не Батурина, - сошлись мы во мнениях с Родионовым в конце разговора. - Хорошо бы всё их кремлевское племя посадить в одну ракету да отправить малой скоростью туда, где они ещё не были. Летите, голубки..."
ХАЙ, МИСТЕР МАЛРУНИ!
Хулиганистому личному фотографу президента Диме в Кремле прощали все.
Простили драку с личным же фотографом Дзян Дземиня на глазах у двух президентов. В Кремле шли официальные переговоры, зал - большой, места много, кроме высших лиц - только переводчики. Но Дима с китайцем, как два носорога, ухитрились не поделить территорию. Пустив для начала в ход локти, они затем побросали камеры и пошли врукопашную. Акустика в зале хорошая, затрещины звучали с резонансными колебаниями - как в ленте "Первая кровь". Лидеры России и Китая оцепенели и, оторвавшись от бумаг, наблюдали за диковинным зрелищем. Дебоширов с трудом выволокли в коридор, где Коржаков (слышали очевидцы) налегал в разговоре с Димой на слова "табельное оружие"...
Простили распространенное Димой по агентствам фото Ельцина и Малруни на охоте в Завидово. Невинная такая карточка, заработал немного деньжат что такого? Стоят два лидера над тушей убитого оленя и улыбаются. Но в Канаде - не в пример родному государству - снимок вызвал возмущение, Малруни чуть не объявили импичмент. В Квебеке и Онтарио, Оттаве и Ванкувере начался сбор подписей за отставку премьер-министра - злобного истребителя животных (хоть и был убит олень в чуждой стране). Откуда Диме знать, что в Канаде "зеленые" - не только доллары, но и значительная часть граждан страны...
Простили Диму не потому, что он (помимо прочего) офицер Службы безопасности президента. Как и Сергею Медведеву, фотографу первым выпало счастье зафиксировать на пленку неистового борца с коммунизмом в дни его "сомнений и горестных раздумий", в дни триумфа. Снимки обошли весь мир. Дима стал членом "семьи". Б.Н., не мог на него нарадоваться. Статный, вровень с президентом, веселый - образ вечного мальчишки и шалопая. Впрочем, описывать их взаимную приязнь - многочисленные, по всему миру, фотографии на память, снимки с друзьями Биллом и Гельмутом, Жаком и крошечным Рю, картины семейной идиллии - на природе ли, у скромного ли камелька в рыбацкой избе (см. следующую главу) - все это описывать я не стану. Лучше расскажу, как президентского любимчика из Кремля вышибали.
Шло недолгое царствование Чубайса, президентская дочка под льстивые нашептывания "молодых реформаторов" уже нацеливалась на кабинет рядом с папиными покоями, придирчиво щупала атласные обои будущей резиденции, подбирала итальянскую мебель; новое поколение "сникерсов" - кохи и бойки готовились поразить мир писательскими откровениями, ложно-значительный Доренко пока что расчетливо бегал к Чубайсу в надежде на новое назначение. Он-то, Доренко, и стал тем счастливым для Рыжего посланцем, который помог избавиться от Димы-фотографа, а заодно и от малочисленного, потрепанного в боях арьергарда коржаковских войск, все ещё партизанивших в Кремле.
Случилось так, что в один день, одновременно, но в разных кабинетах президентской резиденции сошлись две разномастные компании - отмечать два события: назначение Сванидзе директором Российского телеканала и день рождения Коржакова. Торжества, как всегда, вылились в изрядную пьянку. Пустели рюмки, близилась развязка. Наконец, пошатываясь, с разных сторон коридора, в сторону туалета выдвинулись два человека. Помыв руки, они увидели в зеркале нетрезвые отражения друг друга. "Дуренко!" - якобы вырвалось у Димы. Телеведущий якобы приветствовал фотографа увесистой оплеухой. Дима не стерпел и якобы несколько раз умакнул обидчика головой в унитаз...
Вернувшись назад, слегка подмокший Доренко наябедничал о происшествии в сортире. Чубайс тут же позвонил Ельцину по прямому телефону.
- Всю компанию убрать! - рявкнул президент и несколько мгновений спустя, полувопросительно: - Диму-то, пожалуй, не стоит...
- Еще как стоит! - потребовал руководитель администрации, чувствуя себя в своем праве. В самом сердце Кремля коржаковское гнездо!
- Так тому и быть, - сказала трубка...
Кроме Димы, выдворили и личного официанта, и личного парикмахера, замначальника штаба Службы безопасности и ещё пару мелких чиновников.
Доренко ("Самый красивый ведущий", - изрек Ельцин и сглазил) вскоре после прихода Юмашева переметнулся в другой лагерь, к Березовскому - метать с экрана громы и молнии (очень страшные) в недавних соратников...
МОКРОЙ МЫШКОЙ...
То-то куражу было у бывших корреспондентов "Комсомолки", когда "нашего Валю" сделали руководителем администрации президента!
Обрадовался, как дурак, и я. Позвонил по "вертушке" в приемную, попросил соединить с руководством. Юмашев снял трубку:
- Заходи, старик. Всегда рад тебя видеть.
И я отправился к старому другу.
В приемной царили две энергичные секретарши.
- Валентин Борисович занят, - смерили они меня взглядом с ног до головы. - Вы записывались? Из какого подразделения? По какому вопросу?
Я сбивчиво объяснил.
- Много тут таких посетителей, ждите. У него весь день по минутам расписан. - И понизив голос, в сторону: - Налетели, поздравители...
- Но мы договаривались...
- Много тут таких... - эхом отозвались дамы.
Я вышел в коридор. Тихо, пусто. Осмотрелся по сторонам. После ремонта Первого корпуса всего лишь раз был здесь. Ничего не осталось от старого Кремля. "Лувр и Мадрид". Зеркальные, карельской березы лифты (говорят, финны таких дорогих ещё не собирали), отделанные яшмой подоконники, золото и лепнина. Будуар дорогой кокотки, а не рабочая резиденция президента России!
Когда-то Валя Юмашев квартировал в "аппендиците" длинного коридора "Комсомолки", в убогой прокуренной комнате "Алого паруса" (был в начале 80-х такой популярный выпуск газеты). Слегка богемный облик - потертые джинсы и свитер, улыбчивый, в меру пьющий1 Юмашев вызывал в коллективе симпатию. Бойкое перо, на редколлегии всегда готов подраться за своих ребят. Первой публикацией в "Комсомолке" обязан ему и я.
В конце 80-х, когда по стране прокатились первые выборы директоров предприятий, Юмашев предложил провести подобную акцию в "Комсомолке" вакантным было место первого зама. Но это совсем не вызвало симпатии у Геннадия Селезнева, тогдашнего главного редактора газеты. И он предложил Вале покинуть родные теплые стены. Так оказался он в "Огоньке", куда вскоре пожалует со своими мемуарами отставник Ельцин...
...Забавно было наблюдать, как они сидят визави в кабинете президента и обмениваются многозначительными взглядами - бывший редактор и изгнанный им бывший спецкор. О каком согласии между ветвями власти может идти речь?.. Но пора назад, в приемную Юмашева. Минуло три часа, как я слоняюсь по мягким коврам Кремля.
- Все ещё занят... - принужденной улыбкой встретила секретарша.
Только после семи часов вечера меня запустили, наконец, в сияющий шелками кабинет хозяина администрации. Маленький Валя едва виднелся из-за массивного стола в углу кабинета. Встал навстречу, рукопожатие, в отличие от президентского, вялое. Лицо озабоченное. В тесном костюме и галстуке он, видно, ощущал себя как Пиноккио.
- Не страшно? - спросил его, оглядывая бесчисленные разноцветные папки с ярлыками, скопившиеся на столе, и такой же длинный ряд телефонов.
- Противно, - к удивлению, ответил Валя. - Ну? Как дела?
Так и так, говорю, Валька, совсем погряз в бумажной работе. Твои друзья, молодые реформаторы, говорю, развели такую бюрократию, что мухи дохнут. Бесконечные циркуляры, сравнительные таблицы, каждую бумажку нужно согласовывать в десяти кабинетах. Никогда такого не было. Найди мне, прошу, занятие, чтобы пользу приносить. Серьезную аналитику готовить или ещё что. Могу писать радиообращения или обдумывать национальную идею. Сейчас в Кремле это популярно...
- Деньги, квартира не интересуют?
И этот человек утирал слезы, когда на спецсеминаре по французскому в университете слушали Пиаф и Азнавура...
Впрочем, пустое дело обвинять - его ли, Бородатого Полковника - в том, что честно стремились принести пользу родному ведомству. Сам купился на хорошие манеры, добрую улыбку, забыв, что профессия у Андрея такая нравиться всем, как червонец. Туманить мозги. Входит в стоимость билета, как говорится. Никогда не отступаться от своих - от Ипатьевых, коим, слава Богу, я не стал...
Это все равно что обвинять сказочного тролля. Будучи существом в целом безобидным, он, по древним норвежским поверьям, делает гадости только тем, кто его боится. А я в глубине души Андрея всегда опасался - лукав. После устранения Коржакова чудесным образом оказался на телевидении, которое в то время курировал душитель кремлевской спецслужбы Чубайс, бывший её главный враг. Убрали Чубайса - и Андрей уже осваивает кабинет в мэрии Москвы, усердно служит Лужкову - главному, нестерпимому - оппоненту нынешнего Кремля... Стойкий Бородатый Полковник.
* * *
...Пожилой тролль - главное украшение моей квартиры. Стоит на полке в большой комнате (как францисканский монах у Костикова) вечным напоминанием о Службе безопасности президента. Красноносая бородатая кукла, щербатый рот - видно, бедолага, как и мой недавний друг, не заработал на новые зубы. Хитрая улыбка. Вылитый полковник после очередного жертвоприношения своему лесному божеству - лубянской системе...
"МИСТЕР Б.Н. - ЧЕРНАЯ ЗМЕЮКА"
Кремлевский сериал для сильных духом
Бесконечная переправа, где сменили столько коней, что хватит на армию Буденного. Потопленные табуны. А берега все не видно. Где взять новых скакунов?
Эти заметки - о крутых кремлевских перекатах, о том, чего стоят улыбки сиятельных всадников...
НЕВЕРНЫЙ РУСЛАН
Пока наша группа в Бресте готовила очередной предвыборный визит, двое приятелей в Москве выносили из Белого дома коробку с "зелеными"...
Утром зашел в гостиничный номер штаба Службы безопасности - получить очередные указания (пресс-служба по сути находилась у неё в оперативном подчинении) и замер на пороге: у дежурного офицера, сложением напоминающего штангиста, тряслись губы, он был бледен и напуган.
- Сядь, - сказал он мне. - А то упадешь. Александра Васильевича отстранили. Еще Барсукова и Сосковца. Только что звонили из приемной Коржакова. Что делать-то дальше?.. - Глаза его были полны слез.
Вовсе я не собирался падать, но удивился здорово. Даже поцокал языком, соболезнуя майору. Впрочем, удивляться нечему. Таков Борис Николаевич. Выходит, настало время тех, кто сам когда-то учинял расправы. Сколько невинно изгнанных кремлевских душ позлорадствуют...
Весть распространялась быстро. Лица офицеров каменели на глазах. Визит мог оказаться под угрозой. Но присяга и чувство долга взяли верх. К прилету Ельцина все охранные мероприятия были выполнены как надлежит, снайперы Центра спецназначений замерли на крышах, трассы - осмотрены и надраены для прохождения кортежа. В Брестской крепости - цветущие клумбы, прохлада, уже дорисованы последние завитушки на скамейках и белые бордюры асфальтовых дорожек.
Вместо уволенного Коржакова Ельцин взял с собой послушного молчаливого Юрия Крапивина, такого же рослого, как предшественник, начальника Главного управления охраны, генерала. Он растерянно улыбался, глядя на погрустневших офицеров, и как бы извинялся за нежданную, не слишком желанную для него роль. Разводил руками, давая понять, что нужно смириться, в Кремле-де - новый режим и от Рыжего пощады не жди... Они и не ждали. Большинство сотрудников СБП, подобранных Коржаковым, уже составляли план дальнейших действий, подсчитывали убытки, связанные с переходом на новую работу, мысленно и навсегда прощались с поликлиникой и ЦКБ. Но главное, с прошлой жизнью прощались, олицетворял которую этот пожилой, отяжелевший, с пергаментным лицом человек. Как бережно они подсаживали его на танк! Как терпели все выкрутасы, пьяное купание в ледяных реках, мат и бахвальство, оправдывая крутой нрав президента взаимной преданностью. Нет, не взаимной была любовь. Особенно больно, что Ельцин "изменил" с Чубайсом. Бог ему судья. Они же не простят...
Вечером на банкете снова была пьянка. Иными глазами наблюдала теперь личная охрана это привычное (за столько-то лет!) зрелище. Неприятно. А раньше как-то не замечали. Лукашенко поднимал здравицы, то и дело обращаясь к президенту:
- Батя, выпьем еще! Давай! За союз России и Беларуси. Не откажи, батя...
А у "бати" через три часа самолет в Калининград, и нет рядом верного Коржакова, чтобы рюмки отбирать. Крапивин же попервости стеснялся...
Из Бреста наша группа должна была перелететь на новую точку, визиты шли один за другим. Но в Калининграде Ельцину стало плохо, похоже, новый инфаркт. И до конца выборов поездок больше не было. Значит, домой. В самолете распустили галстуки, и коржаковские ребята начали подсчитывать обиды. Обещали не бросать "Васильича", быть цепными псами хозяина, умереть за него - пусть только позовет! Еще жалели уволенного неизвестно почему личного адъютанта Ельцина - Мишу Корейца.
Еще недавно его непроницаемое восточное лицо мелькало на всех телевизионных каналах. Богатыря Мишу называли в Службе безопасности одним из самых способных сотрудников. Мне лично он не раз говорил, что считает себя специалистом с большой буквы, Телохранителем - как герой киноартиста Костнера. Из тех, что не спит, не ест - болеет за хозяина, вместе с ним грустит и смеется, читает мысли на расстоянии. Видно, Миша в своих переживаниях однажды перестарался. Может, как Коржаков, пытался вырвать из рук президента бутылку, может, ещё что. Убрали его тихо, ничего не объясняя. Жаль. Он любил журналистов. Всегда позволял поближе притиснуться с диктофоном "к телу", даже самому наглому ни разу не врезал по уху...
Лишь в одном случае он проявил рукоприкладство - когда известный своей развязностью телеведущий программы "Вести" по пьянке хлопнул стюардессу ниже пояса. Знай журналист, какими кадрами укомплектован 235-й правительственный авиаотряд, он не стал бы совершать столь необдуманные поступки. Летели освещать очередной президентский визит. Стюардесса пожаловалась Мише. Хотя телезвезда был солидного роста и с брюшком, Кореец легко поднял его за шиворот над землей. Подержав так с минуту на виду всего самолета, тихо спросил:
- Ты кого по жопе ударил?
- С-с-стюардессу, - пролепетал испуганный насмерть ведущий "Вестей".
- Ты не стюардессу, ты майора безопасности ударил... Не делай так больше, сынок.
Российское телевидение после этого случая всегда выставляло на визиты других корреспондентов...
* * *
Отступиться от преданного, заботливого "дядьки", хоть и вконец зарвавшегося, - не ново для Ельцина. (Депутат Госдумы М., знающий президента ещё по свердловским временам, рассказывал, как сравнительно молодой обкомовский работник интригами довел своего благодетеля, второго секретаря обкома, до инфаркта. И занял его место.) Сколько же их было, обманувшихся в этом открытом лице? Благородная волнистая седая прядь спадает на лоб... От старого ребенка Андрея Дмитриевича Сахарова до опытного психолога Вощанова, первого пресс-секретаря президента, моего товарища по "Комсомольской правде".
Однажды на одной из вечеринок в газете Паша, ругая меня за переход в пресс-службу, с горечью рассказывал, что знает Ельцина добрых два десятка лет, ещё с тех пор, как работал в строительном институте, а будущий президент возглавлял одноименный отдел в обкоме партии. Во время путча 1991 года Вощанов, рискуя жизнью, прятал у себя на квартире родственников Бориса Николаевича. Еще до того, будучи корреспондентом газеты, летал с ним в Америку. И только журналистское мастерство позволило Вощанову объяснить пьяные выходки Ельцина, растиражированные телевидением по всему миру, усталостью политика и происками спецслужб. (Всю ночь накануне одного из выступлений будущий президент не расставался с бутылкой любимого виски "Джек Дэниелс".) "Ни одна статья мне так трудно не давалась, - вздыхал Паша. - Но тогда я был членом "семьи". Как отказать близкому другу?.."
Став пресс-секретарем, Вощанов не изменил привычному образу жизни журналиста. Во время зарубежных визитов "отрывался по полной" с коллегами, был доступен и прост, как в светлые деньки работы в "Комсомолке". А вот из поля зрения Службы безопасности исчезал, бывало, на сутки. Коржаков, Недреманное Око, был крайне недоволен, писал наверх рапорты. Итог: Паша снова рядовой корреспондент "Комсомолки". Дружба с президентом, спустя двадцать лет, дала капитальную трещину...
Но если Вощанов, интеллигентный человек, метал обиды в сторону Кремля все же завуалированно, не переходя на личности своих гонителей, - в виде политологических эссе, мощных экономических комментариев, то "неверный Руслан" Коржаков, пренебрегая офицерской честью, составил настоящий донос на бывшего благодетеля. Генерал-пасквилянт! Это единственный случай в новейшей истории России.
Отписался как умел осторожный Костиков (водянистые щи вместо крепкого оздоровляющего бульона). Оставили подобные фолианты и другие бывшие сослуживцы президента. Покойный Суханов, например. (Сподвижник Ельцина ещё по свердловской стройплощадке Лев Евгеньевич Суханов был отправлен на пенсию с легкой руки Юмашева. Когда пришел к старому другу Борису проститься, его даже на порог приемной не пустили. Может, этот плевок и укоротил его дни?..)
Но книга Коржакова - и беспомощная, и злая - все же вызывает сочувствие. В ней заключена подлинная обида. И я лично рад, что она увидела свет. В следующий раз, когда пойдем к избирательным урнам, давайте вспомним эти жалкие и одновременно горькие строки. И выберем достойного человека...
ИСТОРИЯ ОДНОГО РЕПОРТАЖА
Вслед за Коржаковым покинул Кремль и симпатичный пресс-секретарь Сергей Медведев. История его стремительной карьеры и столь же быстрого падения проста.
Медведев был единственным в стране журналистом, сумевшим снять и передать в эфир исторические кадры обращения Ельцина к народу с брони танка. Лучший в его жизни репортаж. Других просто никто не знает. Но этот в окружении президента запомнили хорошо, особенно в коржаковской спецслужбе, не чуждой благодарности. Если Ельцину хотелось выступить перед телезрителями, звонили по "вертушке" на первый канал и Медведев немедленно выезжал в Кремль.
Когда Коржаков избавился от очередного постылого пресс-секретаря (изгнанный Костиков, как пел Высоцкий, "махнул стакан - и в Ватикан..."), пришло время его любимца. В обход Илюшина - мстительного первого помощника и соперника - Александр Васильевич подготовил проект указа о назначении. И вскоре Медведев въехал на третий, президентский этаж, в богатый кабинет, знаменитый принадлежавшим ещё Лаврентию Павловичу старинным гарнитуром из карельской березы и такими же напольными часами. Первое интервью в новом качестве, к досаде Илюшина, Медведев все же дал на ненавистном втором этаже, в кабинете Бородатого Полковника, пресс-секретаря Коржакова. Невиданное нахальство! Но пришлось на время смириться. Начальник СБП неприятель сильный, упрямый.
Илюшин решил действовать в лучших обкомовских традициях - донимать неугодного человека частыми мелкими просьбами от имени шефа, бесконечными звонками - так, что в туалет нельзя выйти. И Медведев, как по заказу (все журналисты - одинаковы), вечно везде опаздывал, в самое неподходящее время смывался "лечить зубы", не раз вбегал в кабинет Ельцина за секунду до начала мероприятия. Илюшин с ехидной улыбкой каждый промах аккуратно фиксировал.
А тут ещё это секретное совещание... Однажды Коржаков намекнул Медведеву, что в пресс-службе, по его данным, имеется стукач, вернее, информатор ряда центральных изданий. Сергей собрал пресс-службу и, внимательно оглядев каждого из нас, вежливо попросил держать язык за зубами, другими словами, заткнуться - особенно по ту сторону могучего забора. Наутро в "Коммерсанте" появился подробный отчет о секретном совещании у Медведева. Звоню девчонке, которая статью написала - все чистая правда! - и прошу хотя бы намекнуть на её "компетентный источник". "Один из вас", - говорит и смеется.
Илюшин устроил Медведеву очередной скандал.
Коржаков в ответ на страхи своего выдвиженца лишь пожимал плечами: аналитики Службы безопасности, проведя исследование, пришли к выводу, что честная открытая физиономия Медведева, его искренняя манера говорить принесут Ельцину на выборах немало сторонников. "Это - главное, - говорил Коржаков. - На остальное наплюй".
Так и случилось. ("Вся страна сил полна, выбор сделала она!" сочиняли в эти дни кремлевские стихотворцы.) После подсчета голосов Медведев приосанился, как Хлестаков, получивший долгожданный обед - "Ну, хозяин, хозяин... Я плевать на твоего хозяина!" И начал в коридорах победно поглядывать на Илюшина.
Но угроза-то была совсем с иной стороны. Рыжий Лис, стремительно захватив кремлевский плацдарм, по согласованию с вновь избранным президентом первым делом избавился от коржаковских кадров.
Кем должен ощущать себя человек, которого в рекламных целях повсюду выставляли на показ, а потом убрали? Правильно. Использованным резиновым изделием № 2, выброшенным в окно. Кремлевские лужайки сплошь усеяны ими...
ФИАСКО
Сидим с Игорем Николаевичем Родионовым, бывшим министром обороны, в гостиничном номере комплекса "Измайлово" (он готовится к выборам депутата по одному из московских округов, здесь его штаб) и снова возвращаемся к самой неприятной сцене в его жизни. Неохота генералу это вспоминать, противно. Щеки его багровеют, но он пересиливает себя.
Сцена такая. Пригласив Родионова на доклад о ходе военной реформы, Ельцин, выслушав вступление, вдруг прервал его и, оставив стоять как мальчишку, грубо отчитал за положение дел в армии - "разъелись, понимаешь, генералы под вашим руководством, строят дачи, а солдаты голодают". Родионов было заикнулся, что ему нужно полчаса, чтобы доложить об истинном положении дел, дачи - не главное. Но Президент (в этот день помимо прочего у него разболелась спина) с недоброй улыбкой заявил, что хватит и пяти минут: указ об отстранении министра уже лежал перед ним на столе. К чему медлить?
Что-то надломилось в душе у Родионова. Сдерживась с трудом (впервые в жизни слышал брань в свой адрес, да ещё такую несправедливую), он подумал, что вот дожил до седин, хлебнул в жизни, один Тбилиси чего стоит, где, подчиняясь ненавистному приказу из Москвы, руководил операцией "по наведению конституционного порядка"; но никогда, никогда - даже в школе он не был козлом отпущения. А на старости лет пришлось. "Элитный генерал", - с тоской усмехнулся он. Еще подумал Родионов о своих "удачливых" коллегах - "Паше с Матюшей" (Павел Грачев и Матвей Бурлаков), которые приватизировали чуть не половину собственности Западной группы войск, сутяжничали, судились с газетами, а теперь (вместо тюрьмы) кто торгует оружием в Брюсселе, кто растит брюссельскую капусту на даче... Разве он, Родионов, допустил бы, будь он тогда министром обороны, чтобы матросы на острове Русском под Владивостоком, как зеки в Бухенвальде, подыхали с голоду? А берлинские пляски Верховного Главнокомандующего? А чеченская кампания? Развязать-то войну развязали, а кто прекратил? Саша Лебедь, его ученик. Все это пронеслось в голове Родионова за доли секунды, и голова вдруг стала тяжелой, в глазах потемнело. Как оказался на улице, не помнит до сих пор...
Гнев президента не был случаен. И причина отставки не только в расхождениях с Батуриным по поводу военной реформы, как писали тогда газеты. Вовсе даже не в этом. Родионов случайно, сам того не желая, разворошил давнишнее змеиное гнездо. Он находился на высоком посту уже несколько месяцев. Однажды ему в руки попали документы, в основном оперативного характера, которые заставили генерала схватиться за трубку прямой связи с президентом. Он о многом догадывался, кое-что просачивалось в печать, но масштабы деятельности некоторых высших сановников министерства ужаснули его.
Выяснилось, что один из руководителей на пару с женой, верной боевой подругой, занимались приватизацией и продажей недвижимости Министерства обороны. Вырученная сумма - миллионы долларов. Другой военный иерарх в обход руководства провел крупномасштабную тайную акцию по переброске вооружений в одну из Закавказских республик. Были задействованы десятки тяжелых транспортных самолетов, которые доставили восточным партнерам автоматы, танки и системы ПВО на сумму более полутора миллиардов долларов! А министр ничего не знал! Как знать, если действовали скрытно, да ещё и прикрываясь его именем? Бывшее руководство, похоже, было в курсе, но побоялось или не захотело с этим идти наверх. Родионов пошел.
Ельцин выслушал вроде благосклонно, дал команду проверить изложенные в рапорте факты, обещал подключить Куликова. И тут началось! Разворошенный серпентарий перешел в атаку. Влиятельные гонцы всесильных коррупционеров обступили плотным кольцом кабинеты кремлевских чиновников, насели на Совбез и Совет обороны. Ельцину потекла информация, что генерал слаб, склонен к нытью и жалобам, не способен железной рукой проводить политику президента. Ельцин и вправду не любил жалобщиков, а ещё больше - гонцов, приносящих плохие вести. "Таких гонцов неплохо бы лишать башки, как в средние века". Недруги Родионова сделали верный ход и накрутили Ельцина как заводного зайца. При очередной попытке министра обороны доложить о безобразиях в армии, Верховный налился свекольным цветом и стукнул кулаком по столу. "Хватит гадостей, нечего меня нервировать, вы - министр, вы и расхлебывайте", - читалось в его прищуренных глазах.
Вскоре была выволочка и указ об отставке. Следует добавить, что лишились постов и упомянутые выше армейские дельцы...
А следом и безобидного реформатора армии Батурина заприходовали в космос.
"А хорошо бы не Батурина, - сошлись мы во мнениях с Родионовым в конце разговора. - Хорошо бы всё их кремлевское племя посадить в одну ракету да отправить малой скоростью туда, где они ещё не были. Летите, голубки..."
ХАЙ, МИСТЕР МАЛРУНИ!
Хулиганистому личному фотографу президента Диме в Кремле прощали все.
Простили драку с личным же фотографом Дзян Дземиня на глазах у двух президентов. В Кремле шли официальные переговоры, зал - большой, места много, кроме высших лиц - только переводчики. Но Дима с китайцем, как два носорога, ухитрились не поделить территорию. Пустив для начала в ход локти, они затем побросали камеры и пошли врукопашную. Акустика в зале хорошая, затрещины звучали с резонансными колебаниями - как в ленте "Первая кровь". Лидеры России и Китая оцепенели и, оторвавшись от бумаг, наблюдали за диковинным зрелищем. Дебоширов с трудом выволокли в коридор, где Коржаков (слышали очевидцы) налегал в разговоре с Димой на слова "табельное оружие"...
Простили распространенное Димой по агентствам фото Ельцина и Малруни на охоте в Завидово. Невинная такая карточка, заработал немного деньжат что такого? Стоят два лидера над тушей убитого оленя и улыбаются. Но в Канаде - не в пример родному государству - снимок вызвал возмущение, Малруни чуть не объявили импичмент. В Квебеке и Онтарио, Оттаве и Ванкувере начался сбор подписей за отставку премьер-министра - злобного истребителя животных (хоть и был убит олень в чуждой стране). Откуда Диме знать, что в Канаде "зеленые" - не только доллары, но и значительная часть граждан страны...
Простили Диму не потому, что он (помимо прочего) офицер Службы безопасности президента. Как и Сергею Медведеву, фотографу первым выпало счастье зафиксировать на пленку неистового борца с коммунизмом в дни его "сомнений и горестных раздумий", в дни триумфа. Снимки обошли весь мир. Дима стал членом "семьи". Б.Н., не мог на него нарадоваться. Статный, вровень с президентом, веселый - образ вечного мальчишки и шалопая. Впрочем, описывать их взаимную приязнь - многочисленные, по всему миру, фотографии на память, снимки с друзьями Биллом и Гельмутом, Жаком и крошечным Рю, картины семейной идиллии - на природе ли, у скромного ли камелька в рыбацкой избе (см. следующую главу) - все это описывать я не стану. Лучше расскажу, как президентского любимчика из Кремля вышибали.
Шло недолгое царствование Чубайса, президентская дочка под льстивые нашептывания "молодых реформаторов" уже нацеливалась на кабинет рядом с папиными покоями, придирчиво щупала атласные обои будущей резиденции, подбирала итальянскую мебель; новое поколение "сникерсов" - кохи и бойки готовились поразить мир писательскими откровениями, ложно-значительный Доренко пока что расчетливо бегал к Чубайсу в надежде на новое назначение. Он-то, Доренко, и стал тем счастливым для Рыжего посланцем, который помог избавиться от Димы-фотографа, а заодно и от малочисленного, потрепанного в боях арьергарда коржаковских войск, все ещё партизанивших в Кремле.
Случилось так, что в один день, одновременно, но в разных кабинетах президентской резиденции сошлись две разномастные компании - отмечать два события: назначение Сванидзе директором Российского телеканала и день рождения Коржакова. Торжества, как всегда, вылились в изрядную пьянку. Пустели рюмки, близилась развязка. Наконец, пошатываясь, с разных сторон коридора, в сторону туалета выдвинулись два человека. Помыв руки, они увидели в зеркале нетрезвые отражения друг друга. "Дуренко!" - якобы вырвалось у Димы. Телеведущий якобы приветствовал фотографа увесистой оплеухой. Дима не стерпел и якобы несколько раз умакнул обидчика головой в унитаз...
Вернувшись назад, слегка подмокший Доренко наябедничал о происшествии в сортире. Чубайс тут же позвонил Ельцину по прямому телефону.
- Всю компанию убрать! - рявкнул президент и несколько мгновений спустя, полувопросительно: - Диму-то, пожалуй, не стоит...
- Еще как стоит! - потребовал руководитель администрации, чувствуя себя в своем праве. В самом сердце Кремля коржаковское гнездо!
- Так тому и быть, - сказала трубка...
Кроме Димы, выдворили и личного официанта, и личного парикмахера, замначальника штаба Службы безопасности и ещё пару мелких чиновников.
Доренко ("Самый красивый ведущий", - изрек Ельцин и сглазил) вскоре после прихода Юмашева переметнулся в другой лагерь, к Березовскому - метать с экрана громы и молнии (очень страшные) в недавних соратников...
МОКРОЙ МЫШКОЙ...
То-то куражу было у бывших корреспондентов "Комсомолки", когда "нашего Валю" сделали руководителем администрации президента!
Обрадовался, как дурак, и я. Позвонил по "вертушке" в приемную, попросил соединить с руководством. Юмашев снял трубку:
- Заходи, старик. Всегда рад тебя видеть.
И я отправился к старому другу.
В приемной царили две энергичные секретарши.
- Валентин Борисович занят, - смерили они меня взглядом с ног до головы. - Вы записывались? Из какого подразделения? По какому вопросу?
Я сбивчиво объяснил.
- Много тут таких посетителей, ждите. У него весь день по минутам расписан. - И понизив голос, в сторону: - Налетели, поздравители...
- Но мы договаривались...
- Много тут таких... - эхом отозвались дамы.
Я вышел в коридор. Тихо, пусто. Осмотрелся по сторонам. После ремонта Первого корпуса всего лишь раз был здесь. Ничего не осталось от старого Кремля. "Лувр и Мадрид". Зеркальные, карельской березы лифты (говорят, финны таких дорогих ещё не собирали), отделанные яшмой подоконники, золото и лепнина. Будуар дорогой кокотки, а не рабочая резиденция президента России!
Когда-то Валя Юмашев квартировал в "аппендиците" длинного коридора "Комсомолки", в убогой прокуренной комнате "Алого паруса" (был в начале 80-х такой популярный выпуск газеты). Слегка богемный облик - потертые джинсы и свитер, улыбчивый, в меру пьющий1 Юмашев вызывал в коллективе симпатию. Бойкое перо, на редколлегии всегда готов подраться за своих ребят. Первой публикацией в "Комсомолке" обязан ему и я.
В конце 80-х, когда по стране прокатились первые выборы директоров предприятий, Юмашев предложил провести подобную акцию в "Комсомолке" вакантным было место первого зама. Но это совсем не вызвало симпатии у Геннадия Селезнева, тогдашнего главного редактора газеты. И он предложил Вале покинуть родные теплые стены. Так оказался он в "Огоньке", куда вскоре пожалует со своими мемуарами отставник Ельцин...
...Забавно было наблюдать, как они сидят визави в кабинете президента и обмениваются многозначительными взглядами - бывший редактор и изгнанный им бывший спецкор. О каком согласии между ветвями власти может идти речь?.. Но пора назад, в приемную Юмашева. Минуло три часа, как я слоняюсь по мягким коврам Кремля.
- Все ещё занят... - принужденной улыбкой встретила секретарша.
Только после семи часов вечера меня запустили, наконец, в сияющий шелками кабинет хозяина администрации. Маленький Валя едва виднелся из-за массивного стола в углу кабинета. Встал навстречу, рукопожатие, в отличие от президентского, вялое. Лицо озабоченное. В тесном костюме и галстуке он, видно, ощущал себя как Пиноккио.
- Не страшно? - спросил его, оглядывая бесчисленные разноцветные папки с ярлыками, скопившиеся на столе, и такой же длинный ряд телефонов.
- Противно, - к удивлению, ответил Валя. - Ну? Как дела?
Так и так, говорю, Валька, совсем погряз в бумажной работе. Твои друзья, молодые реформаторы, говорю, развели такую бюрократию, что мухи дохнут. Бесконечные циркуляры, сравнительные таблицы, каждую бумажку нужно согласовывать в десяти кабинетах. Никогда такого не было. Найди мне, прошу, занятие, чтобы пользу приносить. Серьезную аналитику готовить или ещё что. Могу писать радиообращения или обдумывать национальную идею. Сейчас в Кремле это популярно...