Шхиян Сергей. Нити судьбы

   Пока мы одевались, Денис справлял поминки по погибшему четырехколесному другу. Впрочем, больше машины его огорчила пропажа портновских материалов и инструментов.
   – Это же были уникальные программы, – жаловался он, – четырнадцать тысяч моделей!
   – Их что, невозможно восстановить? – спросил я.
   – Все возможно, только откуда у меня такие деньги, – уныло сказал Денис.
   – Главное, это то, что ты остался в живых, а остальное наживется, – сказал я обычную в таких случаях банальность. – Подумай лучше, куда нам лучше ехать?
   – Поехали ко мне, куда же еще...
   – Если завтра эти... из имения, разберутся, кто взорвался в твоей машине, то...
   – А если к моей маме? – предложила Электра, кутаясь в защитную куртку.
   Я совсем не знал теперешних порядков и кроме как вопросами, ничем в обсуждении помочь не мог.
   – Мамин адрес в имении знают? – спросил я девушку.
   – Конечно знают, я там раньше жила.
   – Тогда думайте, у кого можно спрятаться из тех, кто с вами никак не связан. Кто-нибудь из дальних родственников, друзей детства...
   Оба аборигена надолго задумались. Я уже начал нервничать, оставаться возле горящей машины нам не стоило. Мало ли кто мог завернуть сюда на огонек.
   – Вот если только, – начал Денис, подумал и покачал головой, – нет и там нельзя...
   – Давайте отъедем на стоянку, там и будете вспоминать, – взмолился я.
   – На чем же теперь ехать? – удивился портной. – Моего кара больше нет...
   – На их машине, – показал я вперед, – у нее работает двигатель...
   – Но ведь это незаконно! Она нам не принадлежит!
   Такой щепетильности к чужой собственности в нашем отечестве я еще не встречал, и почти порадовался за потомков, ставших законопослушными европейцами. Однако пока аплодировать им было рано. Судя по тому, чему я стал свидетелем, наплевательское отношение к человеческой жизни у нас было прежним.
   – Может быть, тогда дождемся полиции, милиции, или как она у вас тут называется, и попросим завести против нас уголовное дело? – нарочито серьёзно спросил я. – Ведь здесь при непонятных обстоятельствах погибли достойные члены общества!
   Я уже начал отходить после недавнего стресса и мог смотреть на чудачества окружающих с привычной иронией.
   – У нас милиция... Если нас задержат на чужой машине, то могут быть большие неприятности.
   – А мы отобьемся, – сказал я, показывая Денису автомат охранника.
   – Что ты, что ты! – испуганно воскликнул он. – Выброси немедленно! За хранение автоматического оружия дают пятнадцать лет, а за терроризм можно получить пожизненное заключение!
   – Можно получить, а можно и не получить, – философски заметил я. – А вот пулю в голову мы получим обязательно, если не уберемся отсюда! Ты можешь оставаться, а мы уезжаем!
   – Но ведь... – продолжил возражать он, но за нами пошел.
   До взрыва я успел проскочить вперед по дороге метров пятьдесят, потому машина охранников почти не пострадала. Во всяком случае, увидеть в темноте повреждения я не смог. А вот от удара о дверцу Денисовой машины на левом переднем крыле, образовались глубокие царапины.
   – Смотрите, двигатель работает, – удивленно сказал портной, рассматривая наше новое транспортное средство. – Ух, ты, у них есть разрешение на проезд по белой полосе! Тогда совсем другое дело!
   Что это за разрешение я, само собой, не знал, расспрашивать времени не было, тем более что Денис опять радостно воскликнул:
   – Настоящий полуавтомат!
   Видимо, это тоже было большой удачей, парень от удовольствия даже хлопнул в ладоши. Пока он осматривал машину, Электра села на заднее сиденье. Когда она влезала в дверцу, я вежливо отвел взгляд. Ее куртка была не настолько длинной, чтобы что-нибудь скрыть от пытливого мужского взора... Следом за ней в машину проникла Марфа в своем необъятном сарафане. Сделала она это неловко, но достаточно быстро.
   Салон был просторный, они уместились в нем без труда, оставив половину сидения для собаки. Полкану машина почему-то не понравилась, и он тянул с посадкой. Во время побега проблем с ним не возникло, сел в машину Дениса как миленький, теперь же явно чего-то опасался.
   – Ну, и что ты не садишься? – спросил я. – Боишься?
   – Боюсь, – картаво выговаривая звуки, ответил пес.
   Стоявший рядом с нами портной, ойкнул и оперся рукой о кузов. Он еще не был в курсе способностей собаки к членораздельной речи.
   – Садись рядом с Марфой, она женщина и то не боится, – подначил я пса.
   Довод оказался убедительный и пес, скорбно вздохнув, запрыгнул в салон.
   – Ты поведешь или я? – спросил я Дениса, бывшего, мягко говоря, не в себе.
   – Что? – рассеяно, переспросил он.
   Я повторил вопрос. На это раз он сосредоточился и понял.
   – Лучше я, если ты не умеешь ездить на полуавтоматах.
   – Научился, – ответил я. – Хорошая задумка, нажал на педаль – едешь, отпустил – тормозишь. Легко и просто. Но, пожалуй, к этому еще нужно привыкнуть.
   – Да, это не то, что полный автомат! Там только нужно уметь рулить, но ездить тяжело.
   Мы сели в машину и он, не очень умело, слишком резко, тронулся с места. Это было понятно, к педали нужно приноровиться. Машина стремительно набрала скорость, и горящие останки его кара скрылись за поворотом.
   – А почему полуавтомат лучше полного автомата? – спросил я, когда движение выровнялось, и водитель стал спокойнее.
   – В автомате заложено несколько программ и они сами выбирают режим движения.
   Почему это плохо я пока не понял, но расспрашивать не торопился, подумал, что смогу разобраться сам.
   – А что еще за белая полоса? – вспомнил я его радостный возглас.
   – Полоса? А у вас что, нет полосного движения? – осторожно спросил Денис, видимо, пытаясь обиняком узнать, откуда мы такие взялись в старинных нарядах, с говорящими собаками.
   – Нет, – ответил я, – у нас другие типы транспорта.
   Будто в подтверждении моих слов, в разговор вмешалась Марфа, озвучив, давно мучавший ее вопрос:
   – А лошади-то где?
   – Они внизу, под полом, – ответил я.
   – Такие маленькие? – удивилась она. – Надо же...
   – Так что с полосами? – повторил я вопрос.
   – Это сделано чтобы было меньше пробок и упорядочить движение, – ответил парень. – Например, на моей машине можно было ездить по двум первым полосам, черной и желтой. У кого синяя полоса, по трем. Оранжевая, по четырем. А на этой, белой, по всем и без ограничения скорости. Самая крутая – зеленая, с ней можно выезжать на разделительную линию и даже на встречную полосу.
   – Лихо! Действительно очень удобно, – не мог не согласиться я. – Демократично и справедливо, каждому свое!
   – У нас одно из самых демократичных и справедливых обществ в мире, – подтвердил Денис. – Только демократия должна быть с крепкими кулаками. Без этого нас неминуемо втянут в анархию и хаос!
   Слова его прозвучали как рекламный лозунг очень левой или крайне правой партии.
   – Кто втянет? – поинтересовался я.
   – Деструктивные силы, – так же деревянно, как и то, что говорил прежде, озвучил он. – Демократические завоевания необходимо защищать всеми возможными средствами. Чем лучше мы живем, тем больше у нас врагов!
   – А... ну тогда совсем другое дело, а вы, значит, очень хорошо живете?
   – Остановимся здесь, – сказал портной, съезжая, на обочину, почему-то не пожелав ответить на вопрос, – дальше уже трасса.
   – Итак, что мы имеем, – начал я, когда машина остановилась, – спрятаться нам похоже негде...
   Аборигены промолчали.
   – Вспоминайте, какие-нибудь маленькие гостиницы, пансионы, знакомых, у которых можно снять жильё.
   – Для этого нужны деньги, – после паузы сказал Денис, – моя кредитка сгорела в машине, восстанавливать бесполезно, те, – он оглянулся назад, – ее все равно заблокируют. Да и денег на ней почти нет.
   – У меня тоже ничего нет, – добавила Электра, – все что зарабатываю, уходит на лечение мамы.
   То, что и у нас с Марфой не было современных денег, можно не объяснять. Как всегда в реальной жизни, презренные символы богатства, оказывались самым главным фактором существования. Я подумал, что единственно, что можно продать – это золотые червонцы, в эту эпоху уже ставшие антикварной редкостью, или кинжал, на котором еще не высохла кровь охранника. Возникал вопрос, как сделать это быстро и безопасно, не привлекая к себе внимания? Еще у нас были угнанная машина и автомат охранника, но они были еще менее ликвидные, чем предметы старины.
   Молчание затянулось. Когда я уже решил рассказать товарищам по несчастью о наших возможностях, заговорил Денис:
   – Прости Леша, я понимаю, что это не мое дело, но кто вы? Одежда, Полкан и вообще? Твой кафтан, я потом понял, он и правда ручной работы...
   Я про себя усмехнулся. Долго он решался задать самый простой вопрос. Мне следовало давно придумать для него с Электрой правдоподобную версию, но пока было недосуг. Пришлось врать, что называется, с листа:
   – Мы только вчера приехали из Сибири. Там жили в такой глухомани, где нет ни то что современной техники или дорог, вообще ничего. Кругом одна тайга. Поэтому не удивляйтесь моим странным вопросам. Вот Марфа раньше никогда не видела автомобилей и до сих пор считает, что их возят спрятанные лошади...
   – А разве нет? – вмешалась в разговор дочь воеводы, словно иллюстрируя правдивость моего рассказа. – Тогда кто же их возит?
   – Почему нас хотели убить, – проигнорировав ее вопрос, продолжил я, – можно только догадываться, я точно не знаю. Знаю только, что сначала хозяева, эти Эльвира с Вадимом, хотели над нами просто посмеяться, выставить перед своими знакомыми как тупую деревенщину, а когда у них ничего не получилось, так рассердились...
   На правду то, что я говорил, имея в виду подслушанный Денисом разговор хозяев, мои домыслы походили не очень, но другого объяснения в тот момент в голову не пришло. Портной мог вспомнить, что хозяева упоминали о чьем-то приказе нас устранить. К тому же я никак не объяснил, каким образом мы проникли на столь тщательно охраняемую территорию.
   – А как вы попали в такую глушь? Сибирь ведь очень далеко, это где-то на востоке. Мы в школе проходили, только я мало что помню, – задала свой вопрос Электра.
   – Марфа там родилась, ее отец был, – я чуть замялся, – лесником. А я много лет назад поехал туда работать, да так и остался. Поэтому у нас такая одежда, там ни то, что магазинов нет, вообще ничего, сплошная тайга. Видели, какие у меня штаны и обувь? Все самодельное.
   – Я даже не знала, что на земле еще остались такие места, – удивленно, сказала она.
   Денис же никак мой рассказ не прокомментировал, только спросил:
   – А почему Полкан разговаривает?
   – Что здесь такого, многие собаки умеют говорить. Можешь сам у него спросить.
   Портной пса спрашивать не стал, но остался неудовлетворен моим ответом.
   – Теперь, когда все выяснилось, – заговорил я, – давайте думать, что будем делать дальше. Я условия жизни в Москве знаю плохо, знакомых у меня тут нет, у Марфы тем более. С деньгами можно решить так, у меня есть несколько старинных золотых монет, их можно продать...
   – Я знаю одного старика, школьного товарища моего дедушки, он вроде бы увлекается нумизматикой, можно у него поинтересоваться, – сразу же нашелся портной.
   Это было хоть что-то, ходить по антикварным лавкам в моем наряде, было бы не совсем уместно. Правда, я уже как-то столкнулся со старичком-антикваром, потом пришлось бежать из своего времени. Однако говорят, что два снаряда в одну воронку не попадают…
   – Расскажи, кто он такой, – попросил я.
   – Одноклассник моего деда. Живет почти на окраине. Семьи нет. Что еще... совсем не хочет омолаживаться.
   Характеристика оказалась довольно полной. Больше всего меня заинтересовало отсутствие у старика семьи и жилье на окраине.
   – Ладно, поехали к старичку. Это далеко?
   – Другой конец, но на полуавтомате, да еще по бедой полосе, к утру приедем.
   – Едем, девочки? – спросил я спутниц.
   – А он не колдун? – поинтересовалась Марфа.
   – Какой там колдун, самый обычный пенсионер, – успокоил ее Денис, резко трогаясь с места.
   Только на автостраде, я оценил все преимущества теперешнего распределения полос движения. Несмотря на ночное время, правая крайняя полоса была плотно забита автотранспортом. Машины, в основном грузовые, и дешевые легковые, еле двигались, а то и просто стояли; вторая полоса была свободнее, но и там скорость машин была небольшая, километров шестьдесят, зато, чем дальше влево, тем больше и дороже были машины и выше скорость. Наша левая полоса оказалась совсем свободна и Денис утопил педаль почти до самого пола. Его можно было понять, теперь он на дороге был не каким-нибудь занюханным российским обывателем, а кумом короля!
   Автотрасса была непривычно ровная и хорошо освещенная. ГАИшников, вернее, РАИшникоа, как их очередной раз переименовали, видно не было. Весь надзор за движением осуществлялся автоматически, инспектора только выдергивали из потока нарушителей.
   Марфа во все глаза смотрела в окно и восторженно ахала, поражаясь чудесам цивилизации. Денис, отвлекаясь от дороги, показывал диким провинциалам самые дорогие марки машин, оригинальные развязки, сверхсовременные мотели. Электра сидела молча, переживая потерю работы и свалившиеся на нее несчастья.
   Наконец мы свернули с магистральной трассы на МКАД. Эта, когда-то новая, многополосная дорога, теперь казалась узкой и невзрачной. Движение по ней было, как и в былые времена, бойкое и если бы не свободная белая полоса, нам бы пришлось тащиться с черепашьей скоростью.
   Москву я не узнавал. Все, что здесь было когда-то построено, заменили и перестроили. Один за другим тянулись ярко освещенные гипермаркеты. После тусклого, нищего зодчеством семнадцатого века, даже мне весь этот сияющий праздник жизни казался новогодним подарком.
   Что же говорить о Марфе, и так смущенной нетухнущими свечами, объемным телеэкраном и прочими чудесами...
   Начинался бледный Московский рассвет. Машин на дороге значительно прибавилось, но наша белая полоса по-прежнему была свободна. Отмахав за десять минут половину кольцевой автодороги, Денис свернул на радиальную развязку, и мы очутились в старом городе.
   Я помнил такие районы, застроенные типовыми домами еще во второй половине прошлого века. Конечно, и здесь что-то изменилось: облезли и обветшали бетонные дома, появились новые постройки непривычной глазу архитектуры, но общий дух коллективного человеческого муравейника остался ностальгически родным.
   Денис покрутился по дворам, между несколькими десятками одинаковых домов. Пожаловался, что был здесь слишком давно и ничего не может вспомнить.
   – У вас, что нет адресных столов? – спросил я.
   Портной не понял вопроса, потом посетовал, что его ноутбук сгорел в машине.
   – А это, случайно, не компьютер? – показал я на экран в панели приборов. – Может быть, через него можно выйти на базу адресов?
   Парень ругнулся, хлопнул себя по лбу и спустя пять минут мы знали не только адрес его знакомого, но и пароль-доступ этой машины. Работал Денис на компьютере виртуозно, я не успевал даже следить, за сменой окон на дисплее.
   – Теперь можно ее заглушить, – сказал он, поворачивая какой-то рычажок, скорее всего ключ зажигания, – я ввел себя в опознание «свой-чужой», а то бы пришлось оставлять двигатель включенным.
   Уже совсем рассвело, но прохожих почти не было, что было на руку нашей экзотически одетой компании. Чтобы не светиться и не привлекать досужего любопытства, мы скорым шагом направились к одному из близлежащих домов. Марфа и я шли так, чтобы прикрывать собой Электру, в короткой, чуть выше «ватерлинии», куртке.
   Если внешний облик домов практически не изменился, то двери и домофон были совсем иными, чем в моё время. Так мощно в начале века укреплялись только дома новых русских. Денис потыкал пальцами в кнопки, и на панели загорелась сигнальная лампочка. Скорее всего, хозяин еще спал, ответа пришлось ждать несколько минут. За это время из подъезда вышло несколько человек. Люди были заспанные, спешили по своим делам, и на нас не обратили внимания. Только совсем молодой парень, оглянулся, увидел, во что одета горничная, и застыл на месте, как соляной столб. В мое время на легко одетых женщин пялились не так откровенно. Я уже хотел послать его туда, куда он шел или еще дальше, однако он очнулся сам, подошел к нам и вежливо меня спросил:
   – Простите, месир, вы случайно не Воланд?
   Вопрос у него получился интересный, но не совсем понятный. Я сто лет не читал книг, был заморочен собственными неприятностями, и не срезу догадался, что он имеет в виду. Вообще-то, парнишка оказался наблюдательным, нашу компанию вполне можно было принять за Булгаковскую. Только вместо говорящего кота с нами была говорящая собака и обнаженная горничная стала бесштанной охранницей. Правда, учитывая во что были одеты мы с Марфой, дьявольская компания получилась не европейского, а российского разлива.
   Мои спутники удивленно смотрели на него, не понимая, что он спросил. Молодой человек тревожно ждал ответа, переминаясь с ноги на ногу, Мне пришлось его успокоить:
   – Нет, я не Воланд, мы простые индийские йоги.
   – А я подумал... – огорченно сообщил он, не сводя любопытных глаз с кистей Электры, заменявших ей недостающую одежду.
   – Все, теперь можешь идти, куда шел, – не очень вежливо сказал я, – ты мешаешь нам медитировать.
   Любознательный молодой человек понимающе кивнул, поблагодарил и, наконец, ушел.
   – Чего ему было нужно? – удивленно спросила Марфа.
   Ответить я не успел, по домофону отозвался старик:
   – Кто такие и что надо? – сердито спросил сонный голос.
   – Дядя Лева, это Денис Рогожин, внук Вячеслава Рогожина, вы меня знаете!
   – Какой еще Рогожин? Не знаю я никакого Рогожина! И тебя не знаю. Иди парень своей дорогой!
   – Как это не знаете? Он же ваш одноклассник, мы вместе с дедом у вас столько раз были!
   – Славка умер и все дела. А тебя я знать не знаю, и знать не хочу!
   Денис растеряно посмотрел на нас.
   – Ладно, – сказал я, – поехали дальше, не будем зря терять время.
   – А это что ещё за чучело? – вмешался в разговор невидимый дядя Лева.
   – Дядя Лева, это не чучело, это Алексей из Сибири, – объяснил неопознанный внук. – Из Восточной Сибири, он таежник, – добавил он для большей убедительности.
   Невидимый дядя Лева скептически хмыкнул. Он был прав, на сибирского таежника я совсем не походил, больше напоминал ряженого или участника ролевой игры. Не дождавшись ответа, внук Рогожина вздохнул:
   – Ну ладно, мы тогда пойдем...
   – Идите, – согласился старик, – а зачем приходили?
   – Поговорить хотели о нумизматике, – вместо Дениса ответил я.
   – Ишь ты, какой нумизмат выискался! – удивился дядя Лева. – Ты чего это таким пугалом одет, из Кащенко что ли сбежал?
   – Почти, – согласился я, – только не из Кащенко а с Канатчиковой дачи.
   – Умничаешь? – спросил старик и хмыкнул. – Ладно, заходите, только учтите: шаг влево, шаг вправо стреляю без предупреждения!
   – Он как, не того? – спросил я Дениса, когда стальная дверь, наконец, открылась и мы оказались в облезлом, грязном подъезде.
   – Есть немного, но больше прикидывается. Он большой шутник. Они с моим дедом...
   Лифты в подъезде не работали. Пришлось пешком подниматься на шестой этаж. Впереди шел Денис, следом Марфа, потом я. По понятным причинам, шествие замыкала Электра.
   Дверь, выходящая на площадку возле лифта, тоже оказалась бронированной. Мощная такая дверь, которую не сразу отрежешь болгаркой и вряд ли взорвешь гранатой. Звонка на ней не было, пришлось ждать, когда хозяин сам соизволит нас впустить. Вдруг дверь открылась сама собой. За ней никого не оказалось. Сначала я удивился, но, увидев на стене возле косяка какое-то запорное устройство, догадался, что открывается она дистанционным пультом. Мы вошли в общую, на четыре квартиры, прихожую и дверь за нами тотчас закрылась.
   – Вот эта квартира, – указал на одну из дверей Денис.
   – Тут, что люди живут? – удивленно спросила Марфа.
   Ей опять не успели ответить. Квартирная дверь открылась, и мы друг за другом прошли в чертоги «дяди Левы». В просторном холле типовой трехкомнатной квартиры никого не оказалось. Входная дверь, так же как и общая, открывалась дистанционно.
   – Ну, что встали в дверях, входите, раз пришли, – приказал знакомый голос из невидимого динамика.
   Я подумал, что хозяин или играет в военные игры или, что более вероятно, учитывая преклонный возраст, слегка чокнулся. Вскоре оказалось, что оба эти варианта имеют полные основания существовать параллельно. Лишь только за нами щелкнул замок, на стене замигала красная лампа, темная, противоположная двери стена стала прозрачной, и за ней оказался всклоченный старикан с дисковым пулеметом Дегтярева. Сошки пулемета он установил на небольшой стол и целился в нас из этого старинного, но вполне серьезного оружия.
   «Вот и Коровьев отыскался», – подумал я, продолжая аналогию с Булгаковскими персонажами.
   Мы вразнобой поздоровались.
   – Оружие на пол! Попались субчики! – довольно воскликнул старикан, поводя из стороны в сторону расширенным стволом пулемета. – Стреляю без предупреждения!
   Пришлось мне отцепить саблю, расстегнуть камзол и вытащить спрятанные автомат и кинжал. Я положил все свое оружие на пол. Старик осмотрел через стекло мой арсенал и довольный рассмеялся. Потом спросил:
   – Эй ты, ряженый, откуда знаешь про Канатчикову дачу?
   Я понял, что вопрос относится ко мне и, спокойно, ответил:
   – Из песни Высоцкого...
   – Ишь ты, какой умный! А откуда знаешь Высоцкого?
   – Что значит, откуда, – удивился я странному вопросу, – Владимир Семенович достаточно известный человек.
   – Известный, говоришь? А почему девка голая, что сейчас мода такая?
   Я начал подозревать, что мы попали в глупую историю, толку с таким нумизматом не будет никакого, а вопросами и придирками замучает до смерти.
   – Одежда у нее сгорела, потому и голая, – опять ответил я.
   – Ладно, раздевайтесь и проходите в комнату, – вполне нормальным голосом сказал он. – Дениса я узнал, хоть он и вырядился в придурка, а с остальными разберусь!
   Предложение было хорошее, только снимать нам с себя было нечего, разве что куртку мог снять один портной, у остальных под верхней одеждой больше ничего не было.
   – Дядя Лева, куда нам идти? – спросил Денис.
   – Туда, – показал тот на закрытую дверь. – Оружие оставьте, где лежит!
   Денис на правах старого знакомого открыл дверь и вошел в указанную комнату. Мы пошли за ним следом. Это была обычная скромно обставленная гостиная, безо всяких изысков и знамений времени. Диван, пара кресел, стол, стулья. Навстречу нам поднялся опрятно одетый пожилой человек, слегка похожий на хозяина. На вид ему было лет семьдесят, держался он бодро, так что мог быть и моложе.
   – Проходите, располагайтесь, – любезно, пригласил он. – Извините за странную встречу, но в наше время развелось столько налетчиков и аферистов...
   Я к нему пригляделся и понял, что это не он, растрепанный и полубезумный только что целился в нас из пулемета. Догадался, что это были опять какие-нибудь телевизионные штучки. Между тем, усаживая дам в кресла, он продолжал говорить:
   – Денис ты окреп и возмужал, только что это за маскарад? Сколько мы не виделись? Лет пять?
   – Да, дядя Лева, последний раз на похоронах деда...
   – Да, жизнь и смерть...
   – Дядя Лева, позвольте представить моих друзей, – сказал Денис и по очереди назвал нас. Все встали, включая Электру, которой лучше было бы остаться сидеть. Однако как воспитанная девушка она сделала книксен. Мы с хозяином поспешно отвели от нее взгляды, поняли друг друга и улыбнулись.
   Вообще все это было как-то странно: несусветная рань, ручной пулемет, подобие светского приема, представления...
   Полное имя у хозяина оказалось легко запоминающимся, Лев Николаевич. Когда мы кончили знакомиться, он пригласил:
   – Дамы и господа, прошу чувствовать себя как дома, я рад, что вы нашли возможность навестить старика. Чай, кофе, соки? Может быть вы голодны?
   – Спасибо, от завтрака не откажемся, – вступил в разговор я, – у нас сегодняшняя ночь выдалась довольно жаркой.
   – Да, я понял, если у госпожи Электры сгорела вся одежда. Вы здесь поскучайте без меня, а я распоряжусь с завтраком, – светским тоном добавил он, выходя из комнаты.
   Контраст между тем, что он только что выкидывал и его теперешней любезностью был так велик, что все молчали, не зная как на это реагировать.
   – Надеюсь, он шутки ради не бросит в нас гранату, – сострил я, устраиваясь на диване.
   Отсутствовал хозяин минут пять, после чего вернулся с сервировочным столиком на колесах и пригласил:
   – Прошу всех к столу.
   Вид у моих товарищей был такой забавный, что я невольно про себя улыбнулся, наблюдая, как они чинно занимают места за столом. Дамам хозяин сам подставлял стулья. Особенно изысканно и старательно он помогал Электре...
   – Прошу не стесняться, – сказал он, расставляя на столе еду. – Здесь тосты, печенье, галеты. А вот чем угостить собачку, я право, не знаю.
   – Мясом, – подсказал Полкан.
   Это было классно! Пес полной мерой отлил хозяину за недавний теплый прием. Лев Николаевич едва не выронил из руки кофейник и посмотрел на меня остановившимся взглядом. Кажется, и ему в голову пришла мысль о Булгакове.