Страница:
Ромодановские были не простыми служилыми людьми – они входили в «государев двор» – верхушку служилого сословия, из которого формировались кадры для руководства войсками, управления городами и областями в мирное время, исполнения дипломатических поручений, ведения суда от лица великого князя.
Князь Василий Васильевич Ромодановский после кончины Михаила Верейского в 1486 г. перешел на службу к Ивану III. В 1490 г. он был послом в Крым, в 1492 г. – вторым воеводой полка правой руки в походе на «Северу», т. е. на Черниговско-Северскую землю. В 1496 г. – вторым воеводой передового полка участвовал в походе против шведов в Финляндию. Ранее, в 1495 г., с титулом боярина князь Василий сопровождал в Литву великую княжну Елену Ивановну, дочь Ивана III, выданную замуж за великого князя литовского Александра Казимировича. В 1498 г. опять ездил в Литву, но уже в качестве посланника, а в сентябре того же года возглавлял передовой полк в походе на Казань.
Государева опала в 1499 г., вероятно связанная с дворцовой борьбой между наследниками Ивана III – внуком Дмитрием и сыном Василием, и сопровождавшейся опалой на крупнейших вельмож бояр и князей Ивана Патрикеева и Семена Ряполовского (однородец Ромодановского), недолго тяготела над Василием Васильевичем. Около 1499–1500 гг. он ездил в Литву с протестом против принуждения Елены Ивановны к католичеству. В 1501, 1502 и 1507 гг. был воеводой в походах на Литву. В 1509 г. уже весьма престарелый князь Василий Васильевич был оставлен в Москве во время похода великого князя Василия III на Новгород. В это время он упоминается в чине окольничего.
Под старость князь Василий Васильевич удалился в московский Богоявленский монастырь и принял монашество с именем Вассиана. О высоком положении старца Вассиана Ромодановского свидетельствуют монастырские акты – в купчей монастыря на сельцо в Волоцком уезде его имя упоминается сразу же за именем игумена Геннадия. Вероятно, Вассиан был одним из «соборных» старцев, принимавших участие в управлении монастырем, совместно с игуменом.
Князь Иван Васильевич Телеляш не отставал от брата. В 1485 г. он был воеводой в походе на Казань. В 1487 г., также в походе на Казань, был воеводой в судовой рати. Этот поход положил начало русскому протекторату над Казанью. Согласно летописному свидетельству, воеводы «град взяша, и царя поимали, и посадиша на Вологде со царицами его, а в Казани посадиша брата его меншаго на царство, и бысть тишина велика в тех странах от татар». До 1505 г. казанцы не предпринимали военных экспедиций против русских.
В 1507–1516 гг. князь Иван Васильевич являлся наместником одной из «третей» Москвы – ее частей, ранее являвшейся принадлежностью одного из удельных князей московских. Такое назначение свидетельствовало о доверии государя. Около 1514/1515 гг. он получил боярство, а в конце жизни, по примеру брата, удалился в Богоявленский монастырь.
Сохранилась духовная грамота (завещание) князя Ивана Васильевича, датированная 1521/1522 г. Духовная И. В. Ромодановского крайне интересный документ, который дает редкие сведения о частной жизни этого видного представителя правящего сословия Российского государства.
Князь Иван Васильевич встречал закат своей жизни одиноким человеком. Как явствует из духовной, его жена Аграфена, сыновья Дмитрий и Андрей, дочь Мария и внучка Екатерина скончались еще при жизни главы семейства. Из всей семьи пережила старого князя только сноха Аксинья, вдова князя Дмитрия Ивановича, происходившая из старомосковского боярского рода Захарьиных-Юрьевых. Смерть детей и пресечение своего рода, несомненно, было глубокой драмой для князя Ивана Васильевича.
Одинокого старика не радовали обширные и богатые земли, медовые пасеки, рыбные ловли, табуны коней, богатое оружие, любовно собиравшиеся и прикупавшиеся им для своих потомков. Бывший удалой воевода и распорядительный администратор, князь Иван удалился от мира и поселился в монастыре. Почему-то он не принял монашеского пострига и жил в обители мирянином. При князе были свои «старцы», он содержал обширные келии с запасами – привычка к комфорту и роскоши не оставляла Ромодановского даже в печальном угасании сложной и многотрудной жизни.
Богатое недвижимое и движимое имущество старый князь разделил между своей снохой Аксиньей, братом Борисом и его сыновьями и другими племянниками, сыновьями покойных братьев. Борис Васильевич в это время томился в литовском плену, но Иван Васильевич надеялся на благополучное возвращение брата.
В родовом Стародубе Ряполовском князю Ивану Васильевичу принадлежали четыре села – Татарово (Тогарово), Шустово, Никольское и Петровское. Кроме того, он прикупил еще два владения – подмосковные деревни Чурилово и Лобково в Каменском стану и села Покровское (Княже) и Оничкино в Коломенском уезде. Только в стародубских вотчинах князя Ивана было более 6000 десятин пахотной земли, к селам «тянули» деревни, сотни десятин леса, рыбные ловли, бортные «ухожеи» (места добычи меда).
На лугах одного Татарова ставилось свыше 1000 копен сена. В Татарове, Шустове и Петровском стояли церкви, а при Татарове и Петровском – два вотчинных «монастырька» святого Ивана и святого Николы. В Москве князю принадлежало четыре двора – в приходе церкви Николы в Гнездниках (современные Гнездниковские переулки – между Тверской и Никитской), за Яузой и за рекой Неглинной, в приходе церкви Св. Димитрия (в начале Воздвиженки), судьба и местонахождение еще одного из дворов неясна, здесь утрачена часть документа.
По разделу Татарово переходило к брату Борису и его сыновьям, село Шустово – племянникам Петру и Василию Семеновичам, а село Никольское – племянникам Ивану и Михаилу Юрьевичам. Княгиня Аксинья получала село Петровское и часть земель и угодий, «тянувших» к Татарову. Коломенские (весьма обширные – более 2000 десятин пашни) и подмосковные вотчины также передавались Аксинье. Ей же «приказывал» завещатель решать вопросы по разделу части своего движимого имущества и заботиться об «устроении» его души. Аксинье поручалось раздать запасы зерна, стада лошадей и «всякую животину» из стародубских вотчин местным крестьянам и нищим, ведать лошадьми подмосковной конюшни, отпускать холопов на свободу, продать личное имущество из монастырской кельи и клетей завещателя и раздать нищим.
Большинство из своих холопов и зависимых людей князь Иван Васильевич, согласно обычаю, отпустил на свободу. Обычно эти люди нанимались в холопы к новому владельцу. Однако своей снохе князь «дал» 145 семей слуг, ключников и «деловых» людей (ремесленников). Здесь были – рыболовы, портные, скорняки, конюхи, сермяжники, ключники (приказчики), бортники и даже дьяк. «А которые будут не надобные, и на тех людей отпустит на слободу», – пишет князь Иван Васильевич.
Впрочем, положение княгини Аксиньи, столь же одинокой ветви, как и сам Иван Васильевич – бездетная вдова, – завидным не назовешь. Если она выходила замуж, то лишалась всего имущества, полученного по завещанию свекра. Оно переходило в Богоявленский монастырь (коломенские и подмосковные вотчины) или к племянникам Ромодановского (с. Петровское). Эти же распоряжения действовали и в случае смерти княгини. Таким образом, она владела своими землями и другим имуществом «до ее живота» и не имела права самостоятельно ими распоряжаться.
В целом распоряжения князя Ивана Васильевича вполне четко отражают его стремление сохранить наследственные вотчины в пределах рода – все стародубские земли рано или поздно переходили к племянникам князя, а купленные им вотчины – после кончины снохи должны были отойти в монастырь на «помин души» Ромодановского и его семьи.
Заботам о посмертном «устроении» своей души и душ умерших жены, сыновей, дочери и внучки уделен значительный раздел духовной Ромодановского.
Согласно завещанию князя Ивана Васильевича, в Богоявленский монастырь переходили после кончины его снохи земли в Коломенском и Московском уезде, общая стоимость которых равнялась 163 рублям (по ценам 1490-х гг.). Кроме того, еще при своей жизни князь Иван дал в монастырь 100 рублей и распорядился в завещании, чтобы его наследники давали в обитель ежегодно 11 пудов меда и 50 «пластей» (мера веса) рыбы. В монастырь переходили и две богато украшенные иконы князя – Образ Пречистой и Никола Чудотворец. За этот вклад в монастыре должны были поминать князя Ивана Васильевича и его семью, а также «весь род» его и особенно – предка князя Федора Ивановича, убитого в Орде в 1330 г. Память его отмечалась 22 июня, а сам он назван в документах «благоверным». Такой богатый вклад, несомненно, позволял рассчитывать на «вечное» поминовение, «доколе монастырь стоит».
Были определены завещателем раздачи и в другие обители, церкви и просто нищим. Так, князь Иван Васильевич из 300 рублей, которые ему был должен Григорий Андреевич Колычев, приказывал взять с него 200 и те раздать «по церквям и нищим». Общая сумма раздач на помин души и денежных придач родственникам, которой спокойно распоряжался завещатель (не считая стоимости имущества – урожая хлеба, коней, одежды, вооружения и т. д.), была весьма значительной – 750 рублей.
Своей «рухлядью» – личными вещами – старый князь распорядился следующим образом. Старшему племяннику, князю Михаилу Васильевичу Козлу, которого дядя по какой-то причине не любил, он пожаловал серебряный крест и 30 рублей – «а до отчины до моеи ему дела нет». Племянникам – Василию, Федору и Ивану Федоровичам – по 10 рублей, кроме того, каждый получил доспех и шлем. Племянник Иван Юрьевич получил больше других – 15 рублей, пять коней, четыре седла, два саадака (богатый набор вооружения – лук со стрелами), две сабли, кунью шубу и опашень (широкий кафтан с короткими рукавами) из дорогой ткани. Его брату Михаилу достались 10 рублей денег и лошадь. Жены братьев, Бориса и Юрия, получили соответственно 50 и 100 рублей. Очевидно, что раздел был не вполне справедливым, однако вряд ли родня позволила себе роптать на предсмертные распоряжения властного и могущественного князя.
Наконец, следует сказать и еще об одной примечательной черте из жизни князя Ивана Васильевича. Не будучи монахом, он тем не менее жил на территории монастыря, владел своей «келией» и «клетьми», и при нем даже находились какие-то старцы. Жилище князя в Богоявленском монастыре было далеко от аскетического. На монастырской земле стояли принадлежащие ему сени с лестницами, столовая горница, еще одна горница, повалуша (спальная горница), ледник для хранения продуктов, погреб, житница (палата, где хранился хлеб), поварня. Таким образом, за монастырской оградой находилось целое хозяйство, подобное богатой городской усадьбе, составлявшее личную собственность князя. Такое было возможно вследствие особенности монастырского устава Богоявленского монастыря – он был особножитийным, а не общежитийным. В отличие, например, от Троице-Сергиева и Иосифо-Волоколамского монастырей, в Богоявленском монахам позволялось владеть собственным имуществом. Половина строений князя переходила к монастырю, другая – его старцам: Леонтию «с товарыщи».
Завершая рассказ о судьбе князя Ивана Васильевича, следует сказать, что его сноха Аксинья исполнила распоряжения свекра. В своей духовной грамоте (1542– 1543) она передает коломенские и московские земли в Богоявленский монастырь, а село Петровское в Стародубе – князю Михаилу Юрьевичу Ромодановскому.
Третий из братьев, князь Семен Васильевич, подвизался более на дипломатической службе. В 1495 и 1498–1499 гг. был послом в Крыму, а в 1502 г. вторым воеводой сторожевого полка в походе из Новгорода на Литву.
Младший, князь Борис Васильевич в 1495 г. был воеводой в походе на шведов, а в 1514 г. в неудачной для русских войск битве с литовцами под Оршей попал в плен, где и умер.
Вместе с Борисом был пленен и его сын князь Петр Борисович Шарап, однако он впоследствии вернулся в Россию и в 1550 г. упоминается как сын боярский по Стародубу – своему родовому имению. В 1559 г. он был одним из воевод в Казани.
Видная военная служба первого поколения Ромодановских не сумела значительно выдвинуть этот род. Из внуков и правнуков родоначальника выделяются только князья Антон Михайлович и Федор Борисович. Князь Антон Михайлович участвовал в церемонии первой свадьбы Ивана IV, а в 1550 г. был зачислен в московское дворянство (по 3-й статье). В 1562 г. он был послом в Данию. В 1564 г. в числе других воевод послан в погоню за ханом Девлет-Гиреем, разорившим Рязанскую землю. В 1574–1576 гг. – воевода в Васильсурске, а в 1579 г. – в Серпухове. Князь Федор Борисович, сын литовского пленника Бориса Васильевича, начал военную карьеру воеводой в 1537 г. Участвовал в неудачном Казанском походе 1549 г., а после строительства Свияжска был оставлен в нем «годовать» третьим воеводой. Впоследствии он получил боярский чин, но ничем особенным себя не проявил.
В конце XVI в. Ромодановские постепенно отошли на вторые роли. В начале опричнины, как и многие другие потомки удельных князей Северо-Восточной Руси, Ромодановские попали в опалу, были лишены своих родовых вотчин и сосланы в Казань «на житие». В казанской ссылке оказались князья Иван Борисович, Никита Иванович и Афанасий Андреевич Нагаев Ромодановские. Разделили эту участь и другие потомки Стародубских князей – Стригины-Ряполовские, Пожарские, Гагарины, Ковровы, Кривоборские, а также несколько сотен князей Ярославских, Ростовских, Оболенских и нетитулованные дворяне и дети боярские.
Казанская ссылка 1565 г. решала для Ивана Грозного две важные задачи. Во-первых, во владение царя переходили обширные, хотя и разрозненные, вотчины опальных в центральных уездах страны. Во-вторых, ссыльные были одними из первых русских поселенцев в новоприобретенном крае, и таким образом, решалась проблема русификации Казанской земли.
Князь Андрей Курбский неоднократно обвинял царя в стремлении захватить себе чужие земли и богатства. Это несомненно было так. О земельных богатствах одного из семи сыновей князя Василия Федоровича Ромодановского – князя Ивана Телеляша – подробно говорилось выше.
На конфискованных землях царь мог посадить тех людей, в чьей верности не сомневался. Облагодетельствованные тираном, они служили бы ему лучше, чем местные старинные землевладельцы. Лишая потомков удельных князей их старых вотчин, Иван Грозный разрывал сложившиеся веками связи между крестьянством и старинными вотчинниками. Князья лишались не только обеспечения, но и остатков былого чувства независимости и самостоятельности, превращаясь в бесправных холопов царя.
В число земель, конфискованных Иваном Грозным, попало и Ромоданово. Оно в духовной грамоте (завещании) Ивана Грозного упоминается как царское владение. Соседние восемь сел (в том числе и выше упоминавшиеся Татарово и Никольское), принадлежавшие разным представителям рода Ромодановских, также перешли к царю.
Современники событий, немцы И. Таубе и Э. Крузе, свидетельствуют о тех лишениях, которым подверглись казанские ссыльные: «Представители знатных родов были изгнаны безжалостным образом из старинных унаследованных от праотцов имений, так что они не могли и не имели права взять с собой даже движимое имущество и вообще ничего из своих имений… Они были переведены на новые места, где им были указаны поместья. Их жены и дети были также изгнаны и должны были идти пешком к своим мужьям и отцам, питаясь в пути подаянием. Это тиранство он (царь. – С. Ш.) облекал в такую видимость, будто эти несчастные тяжко перед ним провинились».
Впоследствии царь простил часть опальных и даже вернул им родовые земли, а другим – предоставил новые земли. Однако прежнее чувство наследственного владельца у большинства бывших казанских ссыльных было отбито навсегда. Ведь даже свои родовые земли они получили обратно из рук государя, который имел теперь полное право отобрать их обратно.
Дальнейшая судьба рода связана с сыновьями князя Петра Борисовича Ромодановского Меньшого, младшего сына Бориса Васильевича. Князья Григорий и Иван Петровичи начали военную службу в 1580-х гг. Это было время тишины и спокойствия, особенно по сравнению с бурным грозненским царствованием. На престоле сидел «кроткий» и «тихий» Федор Иванович, более преданный молитвам и богомольям, нежели государственным делам. Управление страной крепко держал в руках проницательный и дальновидный шурин царя – Борис Федорович Годунов. Одаренный способностями государственного деятеля и тонкого политика, Годунов в первые годы после кончины Ивана Грозного сумел устранить своих политических противников и занять положение правителя при безвольном и апатичном царе Федоре. В управлении государством при царе Федоре Борису Годунову удалось добиться больших успехов – как во внутренней, так и во внешней политике. Укрепление международного престижа, борьба с южной угрозой, активная внешняя политика на севере и наступление на Сибирь требовали столь же мощного напряжения народных сил, как и в предыдущие эпохи. Служилое сословие по-прежнему несло все тяготы многочисленных войн и столкновений с врагами Отечества.
Впервые князь Григорий Петрович упоминается в разрядах в 1583 г. как «сборщик» ратных людей для похода на шведов, а князь Иван Петрович – в 1588 г. как второй воевода в Одоеве, в полках, собранных на случай вторжения татар. С этого времени и начинается долгая ратная служба обоих: командование полками на «крымской украйне» (в Михайлове, Дедилове, Орле, Крапивне, Туле, Ливнах, Серпухове), участие в Русско-шведской войне, местнические столкновения с другими воеводами – такова основная канва деятельности братьев в 1580 – начале 1600-х гг.
В 1590 г. во время шведской войны оба брата были назначены командовать военными отрядами при штурме Нарвы. Князю Григорию поручалось идти на приступ с лестницами к угловой башне, а князю Ивану – к средней башне. Приступ состоялся 19 февраля, но крепость устояла. В бою оба брата получили ранения.
Немалое место в служебной карьере братьев занимали местничества.
За свою карьеру князь Григорий Петрович Ромодановский местничался 21 раз. Первый раз – в 1589 г., последний – уже в чине боярина – в 1622 г. В числе его противников были известные деятели того времени – боярин князь Д. И. Хворостинин (по отзыву Флетчера, «старый и опытный воин», сыграл решающую роль в разгроме Девлет-Гирея под Москвой в 1572 г.), окольничий Петр Федорович Басманов (фаворит Бориса Годунова и Лжедмитрия I, убитый во время майского восстания 1606 г.), боярин князь Юрий Яншеевич Сулешов (о нем см. в очерке о Сулешовых), боярин Иван Никитич Романов (дядя будущего царя Михаила Федоровича), князь Дмитрий Михайлович Пожарский (однородец Ромодановского, глава Второго ополчения). Решения большинства местнических судов по столкновениям Г. П. Ромодановского со своими «сослуживцами» неизвестны; из тех, которые известны, – большую часть он проиграл, но все равно упорно продолжал требовать «обороны» в обиде и утверждать, что имеет право быть выше такого-то. Столько же (22 раза) за свою более короткую службу местничался и младший из братьев – князь Иван.
Столь высокая активность в местнических столкновениях происходила вовсе не от склочного характера обоих братьев. Выбыв из высшего слоя «государева двора» вследствие казанской ссылки при Иване Грозном, Ромодановские пробивали себе путь наверх, стремясь восстановить утраченные позиции. Забегая вперед, скажем, что это им удалось, и во многом благодаря деятельности Григория и Ивана Петровичей. Представители других фамилий сами пробивались к вершине и не собирались пускать вперед себя Ромодановских, потомков некогда влиятельного, но утратившего свои позиции в середине XVI в. рода. С аналогичной проблемой сталкивался и «спаситель Отечества» князь Д. М. Пожарский, родич Ромодановских. Его отец и дед и вовсе не служили по «московскому списку», поэтому в местнических делах князю Дмитрию Михайловичу приходилось туго. В 1602 г. в споре с князем Б. М. Лыковым он, не имея возможности опираться на заслуги своих прямых предков, приводил в свою пользу «случаи» служб своих родичей – Ромодановских, Татевых и Хилковых.
И хотя позднее (1622) Г. П. Ромодановский сам вступил в спор с Пожарским, в столкновениях с другими родами они помнили о своем общем происхождении.
Внешнее спокойствие и благополучие 1580–1590-х гг. было обманчивым. Глубокие противоречия и кризисы, порожденные тиранией Ивана Грозного, подспудно разрастались и ждали своего часа, чтобы вырваться наружу разгулом анархии, русским бунтом, «бессмысленным и беспощадным», грозящим уничтожить и само Российское государство. Тяжелым наследием грозненского царствования был не только социально-экономический упадок, но и династический кризис. Наследник Грозного, царь Федор Иванович, был слаб здоровьем; от брака с Ириной Годуновой здоровых детей у него не рождалось. Со смертью единственной дочери царя, Феодосии (1594), надежды на продолжение царского рода по линии Федора угасли. Оставался младший сын царя – царевич Дмитрий, – отправленный Годуновым на «удел» в Углич (фактически сосланный). Ко времени кончины Ивана Грозного царевичу было всего два года, но Годунов и другие участники дворцовой борьбы за власть опасались, что Нагие (братья матери царевича) могут использовать его права на престол и возьмут верх. Шло время. Царь Федор тихо угасал. Годунов правил страной и лелеял мысль о верховной власти в случае кончины бездетного царя. Угличский изгнанник представлял для правителя большую опасность. Его воцарение грозило Годунову потерей не только влияния, но и головы.
15 мая 1591 г. в Угличе при загадочных обстоятельствах скончался от ножевой раны царевич Дмитрий. Официальное заключение следственной комиссии о гибели царевича в результате несчастного случая при игре в ножик не успокоило взбудораженные умы. Обвинение Годунова в организации убийства широко распространилось в народе, и уже никакие меры правителя спасти свою репутацию не имели успеха. В то же время, кончина царевича Дмитрия расчистила Годунову путь к престолу. 6 января 1598 г. скончался царь Федор Иванович. На Избирательном соборе 1598 г. Борис Годунов был избран царем и принял царский венец. На некоторое время все успокоилось и пошло по-старому, но страшное бедствие – голод – зажгло пламя гражданской войны. Началась пора тяжких испытаний России – Смутное время.
В 1602 г. в Литве объявился человек, объявивший себя чудесно спасшимся царевичем Дмитрием Ивановичем. Правительство Бориса Годунова быстро провело розыск и установило истинное имя самозванца – Юрий Богданович Отрепьев, в монашестве Григорий, бывший инок московского Чудова монастыря, ранее – боевой холоп бояр Романовых. Однако все попытки Годунова противостоять самозванческой интриге оказались тщетны. Лжедмитрию I (так принято именовать первого русского самозванца) удалось собрать войско, и в 1604 г. он вторгся на территорию России.
Скоропостижная смерть Бориса Годунова решила исход противостояния. В царской армии поднялся мятеж, и она перешла на сторону самозванца. В июне 1605 г. Лжедмитрий I вступил в Москву и занял престол. Царствование самозванца было недолгим – пренебрежением к русским обычаям он быстро восстановил против себя практически все сословия государства. В мае 1606 г. заговор, созревший в боярской среде, увенчался успехом – Лжедмитрий I был убит, а на трон сел глава заговорщиков – боярин князь Василий Иванович Шуйский, права которого основывались на его происхождении. Шуйские были второй по старшинству ветвью Рюриковичей, после московских князей. Известно только о двух службах Ромодановских при Лжедмитрии I. 13 апреля 1606 г. князь Г. П. Ромодановский «сказывал боярство» кравчему князю Б. М. Лыкову, а 8 мая на злосчастной свадьбе самозванца с Мариной Мнишек князь И. П. Ромодановский был в числе участников свадебного «поезда».
Воцарение нового государя не успокоило страну. Города «южной украйны» поднялись против боярского царя, подняв знамена в очередной раз «чудесно» спасшегося «Дмитрия». Правда, истинного царя пока никто не видел, но князь Г. П. Шаховской (один из противников И. П. Ромодановского по местническим спорам), засев в Путивле, писал от имени «царя Дмитрия Ивановича» грамоты и запечатывал их печатью, украденной во время майских беспорядков 1606 г. Вскоре во главе сил, враждебных Шуйскому, встал Иван Болотников – талантливый и энергичный военачальник, выходец из боевых холопов, как и Лжедмитрий I.
Василий Шуйский двинул против мятежников верные ему силы. Уже летом 1606 г. на Северщину было отправлено войско во главе с князем Ю. Н. Трубецким. Сторожевой полк возглавлял князь Г. П. Ромодановский, к тому времени пожалованный в окольничьи. В боях с Болотниковым войско Трубецкого потерпело поражение. Его причиной было дезертирство ратных людей. Воеводы отступили к Орлу и стали ждать подкрепления. 22 сентября на реке Угре царская рать нанесла поражение Болотникову, но вновь отступила – теперь уже к Москве – из-за восстания соседних городов.
В обороне Москвы от Болотникова и последовавшей за ней осаде мятежников в Калуге Ромодановские не упоминаются. Воспользовавшись оплошностью воевод, Болотников в мае 1607 г. перешел в Тулу, гораздо лучше укрепленную, чем Калуга. В Туле в то время уже обосновался союзник Болотникова – «царевич Петр», новый самозванец, появившийся у терских казаков. Царь Василий предпринял общее наступление и осадил Тулу. В составе многочисленного войска вторым воеводой в передовом полку к Туле выступил и князь Григорий Петрович. В октябре 1607 г. Тула капитулировала, вожди мятежников – Болотников и Лжепетр – были казнены, Шаховского пощадили и сослали на Кубенское озеро.
Князь Василий Васильевич Ромодановский после кончины Михаила Верейского в 1486 г. перешел на службу к Ивану III. В 1490 г. он был послом в Крым, в 1492 г. – вторым воеводой полка правой руки в походе на «Северу», т. е. на Черниговско-Северскую землю. В 1496 г. – вторым воеводой передового полка участвовал в походе против шведов в Финляндию. Ранее, в 1495 г., с титулом боярина князь Василий сопровождал в Литву великую княжну Елену Ивановну, дочь Ивана III, выданную замуж за великого князя литовского Александра Казимировича. В 1498 г. опять ездил в Литву, но уже в качестве посланника, а в сентябре того же года возглавлял передовой полк в походе на Казань.
Государева опала в 1499 г., вероятно связанная с дворцовой борьбой между наследниками Ивана III – внуком Дмитрием и сыном Василием, и сопровождавшейся опалой на крупнейших вельмож бояр и князей Ивана Патрикеева и Семена Ряполовского (однородец Ромодановского), недолго тяготела над Василием Васильевичем. Около 1499–1500 гг. он ездил в Литву с протестом против принуждения Елены Ивановны к католичеству. В 1501, 1502 и 1507 гг. был воеводой в походах на Литву. В 1509 г. уже весьма престарелый князь Василий Васильевич был оставлен в Москве во время похода великого князя Василия III на Новгород. В это время он упоминается в чине окольничего.
Под старость князь Василий Васильевич удалился в московский Богоявленский монастырь и принял монашество с именем Вассиана. О высоком положении старца Вассиана Ромодановского свидетельствуют монастырские акты – в купчей монастыря на сельцо в Волоцком уезде его имя упоминается сразу же за именем игумена Геннадия. Вероятно, Вассиан был одним из «соборных» старцев, принимавших участие в управлении монастырем, совместно с игуменом.
Князь Иван Васильевич Телеляш не отставал от брата. В 1485 г. он был воеводой в походе на Казань. В 1487 г., также в походе на Казань, был воеводой в судовой рати. Этот поход положил начало русскому протекторату над Казанью. Согласно летописному свидетельству, воеводы «град взяша, и царя поимали, и посадиша на Вологде со царицами его, а в Казани посадиша брата его меншаго на царство, и бысть тишина велика в тех странах от татар». До 1505 г. казанцы не предпринимали военных экспедиций против русских.
В 1507–1516 гг. князь Иван Васильевич являлся наместником одной из «третей» Москвы – ее частей, ранее являвшейся принадлежностью одного из удельных князей московских. Такое назначение свидетельствовало о доверии государя. Около 1514/1515 гг. он получил боярство, а в конце жизни, по примеру брата, удалился в Богоявленский монастырь.
Сохранилась духовная грамота (завещание) князя Ивана Васильевича, датированная 1521/1522 г. Духовная И. В. Ромодановского крайне интересный документ, который дает редкие сведения о частной жизни этого видного представителя правящего сословия Российского государства.
Князь Иван Васильевич встречал закат своей жизни одиноким человеком. Как явствует из духовной, его жена Аграфена, сыновья Дмитрий и Андрей, дочь Мария и внучка Екатерина скончались еще при жизни главы семейства. Из всей семьи пережила старого князя только сноха Аксинья, вдова князя Дмитрия Ивановича, происходившая из старомосковского боярского рода Захарьиных-Юрьевых. Смерть детей и пресечение своего рода, несомненно, было глубокой драмой для князя Ивана Васильевича.
Одинокого старика не радовали обширные и богатые земли, медовые пасеки, рыбные ловли, табуны коней, богатое оружие, любовно собиравшиеся и прикупавшиеся им для своих потомков. Бывший удалой воевода и распорядительный администратор, князь Иван удалился от мира и поселился в монастыре. Почему-то он не принял монашеского пострига и жил в обители мирянином. При князе были свои «старцы», он содержал обширные келии с запасами – привычка к комфорту и роскоши не оставляла Ромодановского даже в печальном угасании сложной и многотрудной жизни.
Богатое недвижимое и движимое имущество старый князь разделил между своей снохой Аксиньей, братом Борисом и его сыновьями и другими племянниками, сыновьями покойных братьев. Борис Васильевич в это время томился в литовском плену, но Иван Васильевич надеялся на благополучное возвращение брата.
В родовом Стародубе Ряполовском князю Ивану Васильевичу принадлежали четыре села – Татарово (Тогарово), Шустово, Никольское и Петровское. Кроме того, он прикупил еще два владения – подмосковные деревни Чурилово и Лобково в Каменском стану и села Покровское (Княже) и Оничкино в Коломенском уезде. Только в стародубских вотчинах князя Ивана было более 6000 десятин пахотной земли, к селам «тянули» деревни, сотни десятин леса, рыбные ловли, бортные «ухожеи» (места добычи меда).
На лугах одного Татарова ставилось свыше 1000 копен сена. В Татарове, Шустове и Петровском стояли церкви, а при Татарове и Петровском – два вотчинных «монастырька» святого Ивана и святого Николы. В Москве князю принадлежало четыре двора – в приходе церкви Николы в Гнездниках (современные Гнездниковские переулки – между Тверской и Никитской), за Яузой и за рекой Неглинной, в приходе церкви Св. Димитрия (в начале Воздвиженки), судьба и местонахождение еще одного из дворов неясна, здесь утрачена часть документа.
По разделу Татарово переходило к брату Борису и его сыновьям, село Шустово – племянникам Петру и Василию Семеновичам, а село Никольское – племянникам Ивану и Михаилу Юрьевичам. Княгиня Аксинья получала село Петровское и часть земель и угодий, «тянувших» к Татарову. Коломенские (весьма обширные – более 2000 десятин пашни) и подмосковные вотчины также передавались Аксинье. Ей же «приказывал» завещатель решать вопросы по разделу части своего движимого имущества и заботиться об «устроении» его души. Аксинье поручалось раздать запасы зерна, стада лошадей и «всякую животину» из стародубских вотчин местным крестьянам и нищим, ведать лошадьми подмосковной конюшни, отпускать холопов на свободу, продать личное имущество из монастырской кельи и клетей завещателя и раздать нищим.
Большинство из своих холопов и зависимых людей князь Иван Васильевич, согласно обычаю, отпустил на свободу. Обычно эти люди нанимались в холопы к новому владельцу. Однако своей снохе князь «дал» 145 семей слуг, ключников и «деловых» людей (ремесленников). Здесь были – рыболовы, портные, скорняки, конюхи, сермяжники, ключники (приказчики), бортники и даже дьяк. «А которые будут не надобные, и на тех людей отпустит на слободу», – пишет князь Иван Васильевич.
Впрочем, положение княгини Аксиньи, столь же одинокой ветви, как и сам Иван Васильевич – бездетная вдова, – завидным не назовешь. Если она выходила замуж, то лишалась всего имущества, полученного по завещанию свекра. Оно переходило в Богоявленский монастырь (коломенские и подмосковные вотчины) или к племянникам Ромодановского (с. Петровское). Эти же распоряжения действовали и в случае смерти княгини. Таким образом, она владела своими землями и другим имуществом «до ее живота» и не имела права самостоятельно ими распоряжаться.
В целом распоряжения князя Ивана Васильевича вполне четко отражают его стремление сохранить наследственные вотчины в пределах рода – все стародубские земли рано или поздно переходили к племянникам князя, а купленные им вотчины – после кончины снохи должны были отойти в монастырь на «помин души» Ромодановского и его семьи.
Заботам о посмертном «устроении» своей души и душ умерших жены, сыновей, дочери и внучки уделен значительный раздел духовной Ромодановского.
Согласно завещанию князя Ивана Васильевича, в Богоявленский монастырь переходили после кончины его снохи земли в Коломенском и Московском уезде, общая стоимость которых равнялась 163 рублям (по ценам 1490-х гг.). Кроме того, еще при своей жизни князь Иван дал в монастырь 100 рублей и распорядился в завещании, чтобы его наследники давали в обитель ежегодно 11 пудов меда и 50 «пластей» (мера веса) рыбы. В монастырь переходили и две богато украшенные иконы князя – Образ Пречистой и Никола Чудотворец. За этот вклад в монастыре должны были поминать князя Ивана Васильевича и его семью, а также «весь род» его и особенно – предка князя Федора Ивановича, убитого в Орде в 1330 г. Память его отмечалась 22 июня, а сам он назван в документах «благоверным». Такой богатый вклад, несомненно, позволял рассчитывать на «вечное» поминовение, «доколе монастырь стоит».
Были определены завещателем раздачи и в другие обители, церкви и просто нищим. Так, князь Иван Васильевич из 300 рублей, которые ему был должен Григорий Андреевич Колычев, приказывал взять с него 200 и те раздать «по церквям и нищим». Общая сумма раздач на помин души и денежных придач родственникам, которой спокойно распоряжался завещатель (не считая стоимости имущества – урожая хлеба, коней, одежды, вооружения и т. д.), была весьма значительной – 750 рублей.
Своей «рухлядью» – личными вещами – старый князь распорядился следующим образом. Старшему племяннику, князю Михаилу Васильевичу Козлу, которого дядя по какой-то причине не любил, он пожаловал серебряный крест и 30 рублей – «а до отчины до моеи ему дела нет». Племянникам – Василию, Федору и Ивану Федоровичам – по 10 рублей, кроме того, каждый получил доспех и шлем. Племянник Иван Юрьевич получил больше других – 15 рублей, пять коней, четыре седла, два саадака (богатый набор вооружения – лук со стрелами), две сабли, кунью шубу и опашень (широкий кафтан с короткими рукавами) из дорогой ткани. Его брату Михаилу достались 10 рублей денег и лошадь. Жены братьев, Бориса и Юрия, получили соответственно 50 и 100 рублей. Очевидно, что раздел был не вполне справедливым, однако вряд ли родня позволила себе роптать на предсмертные распоряжения властного и могущественного князя.
Наконец, следует сказать и еще об одной примечательной черте из жизни князя Ивана Васильевича. Не будучи монахом, он тем не менее жил на территории монастыря, владел своей «келией» и «клетьми», и при нем даже находились какие-то старцы. Жилище князя в Богоявленском монастыре было далеко от аскетического. На монастырской земле стояли принадлежащие ему сени с лестницами, столовая горница, еще одна горница, повалуша (спальная горница), ледник для хранения продуктов, погреб, житница (палата, где хранился хлеб), поварня. Таким образом, за монастырской оградой находилось целое хозяйство, подобное богатой городской усадьбе, составлявшее личную собственность князя. Такое было возможно вследствие особенности монастырского устава Богоявленского монастыря – он был особножитийным, а не общежитийным. В отличие, например, от Троице-Сергиева и Иосифо-Волоколамского монастырей, в Богоявленском монахам позволялось владеть собственным имуществом. Половина строений князя переходила к монастырю, другая – его старцам: Леонтию «с товарыщи».
Завершая рассказ о судьбе князя Ивана Васильевича, следует сказать, что его сноха Аксинья исполнила распоряжения свекра. В своей духовной грамоте (1542– 1543) она передает коломенские и московские земли в Богоявленский монастырь, а село Петровское в Стародубе – князю Михаилу Юрьевичу Ромодановскому.
Третий из братьев, князь Семен Васильевич, подвизался более на дипломатической службе. В 1495 и 1498–1499 гг. был послом в Крыму, а в 1502 г. вторым воеводой сторожевого полка в походе из Новгорода на Литву.
Младший, князь Борис Васильевич в 1495 г. был воеводой в походе на шведов, а в 1514 г. в неудачной для русских войск битве с литовцами под Оршей попал в плен, где и умер.
Вместе с Борисом был пленен и его сын князь Петр Борисович Шарап, однако он впоследствии вернулся в Россию и в 1550 г. упоминается как сын боярский по Стародубу – своему родовому имению. В 1559 г. он был одним из воевод в Казани.
Видная военная служба первого поколения Ромодановских не сумела значительно выдвинуть этот род. Из внуков и правнуков родоначальника выделяются только князья Антон Михайлович и Федор Борисович. Князь Антон Михайлович участвовал в церемонии первой свадьбы Ивана IV, а в 1550 г. был зачислен в московское дворянство (по 3-й статье). В 1562 г. он был послом в Данию. В 1564 г. в числе других воевод послан в погоню за ханом Девлет-Гиреем, разорившим Рязанскую землю. В 1574–1576 гг. – воевода в Васильсурске, а в 1579 г. – в Серпухове. Князь Федор Борисович, сын литовского пленника Бориса Васильевича, начал военную карьеру воеводой в 1537 г. Участвовал в неудачном Казанском походе 1549 г., а после строительства Свияжска был оставлен в нем «годовать» третьим воеводой. Впоследствии он получил боярский чин, но ничем особенным себя не проявил.
В конце XVI в. Ромодановские постепенно отошли на вторые роли. В начале опричнины, как и многие другие потомки удельных князей Северо-Восточной Руси, Ромодановские попали в опалу, были лишены своих родовых вотчин и сосланы в Казань «на житие». В казанской ссылке оказались князья Иван Борисович, Никита Иванович и Афанасий Андреевич Нагаев Ромодановские. Разделили эту участь и другие потомки Стародубских князей – Стригины-Ряполовские, Пожарские, Гагарины, Ковровы, Кривоборские, а также несколько сотен князей Ярославских, Ростовских, Оболенских и нетитулованные дворяне и дети боярские.
Казанская ссылка 1565 г. решала для Ивана Грозного две важные задачи. Во-первых, во владение царя переходили обширные, хотя и разрозненные, вотчины опальных в центральных уездах страны. Во-вторых, ссыльные были одними из первых русских поселенцев в новоприобретенном крае, и таким образом, решалась проблема русификации Казанской земли.
Князь Андрей Курбский неоднократно обвинял царя в стремлении захватить себе чужие земли и богатства. Это несомненно было так. О земельных богатствах одного из семи сыновей князя Василия Федоровича Ромодановского – князя Ивана Телеляша – подробно говорилось выше.
На конфискованных землях царь мог посадить тех людей, в чьей верности не сомневался. Облагодетельствованные тираном, они служили бы ему лучше, чем местные старинные землевладельцы. Лишая потомков удельных князей их старых вотчин, Иван Грозный разрывал сложившиеся веками связи между крестьянством и старинными вотчинниками. Князья лишались не только обеспечения, но и остатков былого чувства независимости и самостоятельности, превращаясь в бесправных холопов царя.
В число земель, конфискованных Иваном Грозным, попало и Ромоданово. Оно в духовной грамоте (завещании) Ивана Грозного упоминается как царское владение. Соседние восемь сел (в том числе и выше упоминавшиеся Татарово и Никольское), принадлежавшие разным представителям рода Ромодановских, также перешли к царю.
Современники событий, немцы И. Таубе и Э. Крузе, свидетельствуют о тех лишениях, которым подверглись казанские ссыльные: «Представители знатных родов были изгнаны безжалостным образом из старинных унаследованных от праотцов имений, так что они не могли и не имели права взять с собой даже движимое имущество и вообще ничего из своих имений… Они были переведены на новые места, где им были указаны поместья. Их жены и дети были также изгнаны и должны были идти пешком к своим мужьям и отцам, питаясь в пути подаянием. Это тиранство он (царь. – С. Ш.) облекал в такую видимость, будто эти несчастные тяжко перед ним провинились».
Впоследствии царь простил часть опальных и даже вернул им родовые земли, а другим – предоставил новые земли. Однако прежнее чувство наследственного владельца у большинства бывших казанских ссыльных было отбито навсегда. Ведь даже свои родовые земли они получили обратно из рук государя, который имел теперь полное право отобрать их обратно.
Дальнейшая судьба рода связана с сыновьями князя Петра Борисовича Ромодановского Меньшого, младшего сына Бориса Васильевича. Князья Григорий и Иван Петровичи начали военную службу в 1580-х гг. Это было время тишины и спокойствия, особенно по сравнению с бурным грозненским царствованием. На престоле сидел «кроткий» и «тихий» Федор Иванович, более преданный молитвам и богомольям, нежели государственным делам. Управление страной крепко держал в руках проницательный и дальновидный шурин царя – Борис Федорович Годунов. Одаренный способностями государственного деятеля и тонкого политика, Годунов в первые годы после кончины Ивана Грозного сумел устранить своих политических противников и занять положение правителя при безвольном и апатичном царе Федоре. В управлении государством при царе Федоре Борису Годунову удалось добиться больших успехов – как во внутренней, так и во внешней политике. Укрепление международного престижа, борьба с южной угрозой, активная внешняя политика на севере и наступление на Сибирь требовали столь же мощного напряжения народных сил, как и в предыдущие эпохи. Служилое сословие по-прежнему несло все тяготы многочисленных войн и столкновений с врагами Отечества.
Впервые князь Григорий Петрович упоминается в разрядах в 1583 г. как «сборщик» ратных людей для похода на шведов, а князь Иван Петрович – в 1588 г. как второй воевода в Одоеве, в полках, собранных на случай вторжения татар. С этого времени и начинается долгая ратная служба обоих: командование полками на «крымской украйне» (в Михайлове, Дедилове, Орле, Крапивне, Туле, Ливнах, Серпухове), участие в Русско-шведской войне, местнические столкновения с другими воеводами – такова основная канва деятельности братьев в 1580 – начале 1600-х гг.
В 1590 г. во время шведской войны оба брата были назначены командовать военными отрядами при штурме Нарвы. Князю Григорию поручалось идти на приступ с лестницами к угловой башне, а князю Ивану – к средней башне. Приступ состоялся 19 февраля, но крепость устояла. В бою оба брата получили ранения.
Немалое место в служебной карьере братьев занимали местничества.
За свою карьеру князь Григорий Петрович Ромодановский местничался 21 раз. Первый раз – в 1589 г., последний – уже в чине боярина – в 1622 г. В числе его противников были известные деятели того времени – боярин князь Д. И. Хворостинин (по отзыву Флетчера, «старый и опытный воин», сыграл решающую роль в разгроме Девлет-Гирея под Москвой в 1572 г.), окольничий Петр Федорович Басманов (фаворит Бориса Годунова и Лжедмитрия I, убитый во время майского восстания 1606 г.), боярин князь Юрий Яншеевич Сулешов (о нем см. в очерке о Сулешовых), боярин Иван Никитич Романов (дядя будущего царя Михаила Федоровича), князь Дмитрий Михайлович Пожарский (однородец Ромодановского, глава Второго ополчения). Решения большинства местнических судов по столкновениям Г. П. Ромодановского со своими «сослуживцами» неизвестны; из тех, которые известны, – большую часть он проиграл, но все равно упорно продолжал требовать «обороны» в обиде и утверждать, что имеет право быть выше такого-то. Столько же (22 раза) за свою более короткую службу местничался и младший из братьев – князь Иван.
Столь высокая активность в местнических столкновениях происходила вовсе не от склочного характера обоих братьев. Выбыв из высшего слоя «государева двора» вследствие казанской ссылки при Иване Грозном, Ромодановские пробивали себе путь наверх, стремясь восстановить утраченные позиции. Забегая вперед, скажем, что это им удалось, и во многом благодаря деятельности Григория и Ивана Петровичей. Представители других фамилий сами пробивались к вершине и не собирались пускать вперед себя Ромодановских, потомков некогда влиятельного, но утратившего свои позиции в середине XVI в. рода. С аналогичной проблемой сталкивался и «спаситель Отечества» князь Д. М. Пожарский, родич Ромодановских. Его отец и дед и вовсе не служили по «московскому списку», поэтому в местнических делах князю Дмитрию Михайловичу приходилось туго. В 1602 г. в споре с князем Б. М. Лыковым он, не имея возможности опираться на заслуги своих прямых предков, приводил в свою пользу «случаи» служб своих родичей – Ромодановских, Татевых и Хилковых.
И хотя позднее (1622) Г. П. Ромодановский сам вступил в спор с Пожарским, в столкновениях с другими родами они помнили о своем общем происхождении.
Внешнее спокойствие и благополучие 1580–1590-х гг. было обманчивым. Глубокие противоречия и кризисы, порожденные тиранией Ивана Грозного, подспудно разрастались и ждали своего часа, чтобы вырваться наружу разгулом анархии, русским бунтом, «бессмысленным и беспощадным», грозящим уничтожить и само Российское государство. Тяжелым наследием грозненского царствования был не только социально-экономический упадок, но и династический кризис. Наследник Грозного, царь Федор Иванович, был слаб здоровьем; от брака с Ириной Годуновой здоровых детей у него не рождалось. Со смертью единственной дочери царя, Феодосии (1594), надежды на продолжение царского рода по линии Федора угасли. Оставался младший сын царя – царевич Дмитрий, – отправленный Годуновым на «удел» в Углич (фактически сосланный). Ко времени кончины Ивана Грозного царевичу было всего два года, но Годунов и другие участники дворцовой борьбы за власть опасались, что Нагие (братья матери царевича) могут использовать его права на престол и возьмут верх. Шло время. Царь Федор тихо угасал. Годунов правил страной и лелеял мысль о верховной власти в случае кончины бездетного царя. Угличский изгнанник представлял для правителя большую опасность. Его воцарение грозило Годунову потерей не только влияния, но и головы.
15 мая 1591 г. в Угличе при загадочных обстоятельствах скончался от ножевой раны царевич Дмитрий. Официальное заключение следственной комиссии о гибели царевича в результате несчастного случая при игре в ножик не успокоило взбудораженные умы. Обвинение Годунова в организации убийства широко распространилось в народе, и уже никакие меры правителя спасти свою репутацию не имели успеха. В то же время, кончина царевича Дмитрия расчистила Годунову путь к престолу. 6 января 1598 г. скончался царь Федор Иванович. На Избирательном соборе 1598 г. Борис Годунов был избран царем и принял царский венец. На некоторое время все успокоилось и пошло по-старому, но страшное бедствие – голод – зажгло пламя гражданской войны. Началась пора тяжких испытаний России – Смутное время.
В 1602 г. в Литве объявился человек, объявивший себя чудесно спасшимся царевичем Дмитрием Ивановичем. Правительство Бориса Годунова быстро провело розыск и установило истинное имя самозванца – Юрий Богданович Отрепьев, в монашестве Григорий, бывший инок московского Чудова монастыря, ранее – боевой холоп бояр Романовых. Однако все попытки Годунова противостоять самозванческой интриге оказались тщетны. Лжедмитрию I (так принято именовать первого русского самозванца) удалось собрать войско, и в 1604 г. он вторгся на территорию России.
Скоропостижная смерть Бориса Годунова решила исход противостояния. В царской армии поднялся мятеж, и она перешла на сторону самозванца. В июне 1605 г. Лжедмитрий I вступил в Москву и занял престол. Царствование самозванца было недолгим – пренебрежением к русским обычаям он быстро восстановил против себя практически все сословия государства. В мае 1606 г. заговор, созревший в боярской среде, увенчался успехом – Лжедмитрий I был убит, а на трон сел глава заговорщиков – боярин князь Василий Иванович Шуйский, права которого основывались на его происхождении. Шуйские были второй по старшинству ветвью Рюриковичей, после московских князей. Известно только о двух службах Ромодановских при Лжедмитрии I. 13 апреля 1606 г. князь Г. П. Ромодановский «сказывал боярство» кравчему князю Б. М. Лыкову, а 8 мая на злосчастной свадьбе самозванца с Мариной Мнишек князь И. П. Ромодановский был в числе участников свадебного «поезда».
Воцарение нового государя не успокоило страну. Города «южной украйны» поднялись против боярского царя, подняв знамена в очередной раз «чудесно» спасшегося «Дмитрия». Правда, истинного царя пока никто не видел, но князь Г. П. Шаховской (один из противников И. П. Ромодановского по местническим спорам), засев в Путивле, писал от имени «царя Дмитрия Ивановича» грамоты и запечатывал их печатью, украденной во время майских беспорядков 1606 г. Вскоре во главе сил, враждебных Шуйскому, встал Иван Болотников – талантливый и энергичный военачальник, выходец из боевых холопов, как и Лжедмитрий I.
Василий Шуйский двинул против мятежников верные ему силы. Уже летом 1606 г. на Северщину было отправлено войско во главе с князем Ю. Н. Трубецким. Сторожевой полк возглавлял князь Г. П. Ромодановский, к тому времени пожалованный в окольничьи. В боях с Болотниковым войско Трубецкого потерпело поражение. Его причиной было дезертирство ратных людей. Воеводы отступили к Орлу и стали ждать подкрепления. 22 сентября на реке Угре царская рать нанесла поражение Болотникову, но вновь отступила – теперь уже к Москве – из-за восстания соседних городов.
В обороне Москвы от Болотникова и последовавшей за ней осаде мятежников в Калуге Ромодановские не упоминаются. Воспользовавшись оплошностью воевод, Болотников в мае 1607 г. перешел в Тулу, гораздо лучше укрепленную, чем Калуга. В Туле в то время уже обосновался союзник Болотникова – «царевич Петр», новый самозванец, появившийся у терских казаков. Царь Василий предпринял общее наступление и осадил Тулу. В составе многочисленного войска вторым воеводой в передовом полку к Туле выступил и князь Григорий Петрович. В октябре 1607 г. Тула капитулировала, вожди мятежников – Болотников и Лжепетр – были казнены, Шаховского пощадили и сослали на Кубенское озеро.