Страница:
— Вон! — приказал Принц. — Оставь нас.
Элегро убежал.
Я оставался ошеломленный и потрясенный. Принц любезно кивнул мне головой.
— Извини нас, старик, нам нужно немного побыть наедине.
6
Элегро убежал.
Я оставался ошеломленный и потрясенный. Принц любезно кивнул мне головой.
— Извини нас, старик, нам нужно немного побыть наедине.
6
Слабого человека можно обратить в бегство внезапным нападением, но затем он передохнет, успокоится и начнет придумывать планы возмездия. Это и произошло с Элегро. Изгнанный из своих апартаментов Принцем, он остыл и хитрость снова вернулась к нему. Позже, той же ночью, когда я укладывался спать, Элегро позвал меня в свою комнату для исследований на нижнем этаже здания.
Там он сидел в окружении атрибутов своей гильдии: катушек и шпулек пленки, информационных кассет, капсул, чашек, нескольких соединенных черепов, ряда экранов, небольших украшенных орнаментом спиралей и другой символики собирателей информации. В руках он держал кристалл из Облачных Миров, который служил для снятия стрессовых состояний. По мере того, как кристалл вытягивал из Элегро напряжение, камень приобрел молочный цвет.
Элегро сидел с притворным видом всевластия, как будто я не был свидетелем его унижения.
— Ты знал, кто этот человек, когда ты пришел с ним в Перриш? спросил он.
— Да.
— Ты не сказал об этом.
— Меня никто не спрашивал.
— Ты знаешь, какому риску ты подвергаешь всех нас из-за того, что, ничего не зная, мы дали пристанище Властителю?
— Мы все земляне, — сказал я. — Разве мы уже не признаем верховенство Властителей?
— С момента завоевания — нет. Указом завоевателей все бывшие правительства распущены, а их руководители подлежат аресту.
— Но мы, без сомнения, должны оказывать сопротивление подобному приказу.
Летописец Элегро насмешливо взглянул на меня.
— Разве дело Летописца вмешиваться в политику? Мы подчиняемся тому правительству, которое у власти. Мы здесь не оказываем никакого сопротивления.
— Понимаю.
— Поэтому мы должны немедленно избавиться от этого опасного беглеца.
Томис, я поручаю тебе немедленно отправиться в штаб завоевателей и проинформировать Человекоправителя Седьмого о том, что мы захватили Принца Роума и держим его здесь.
— Почему старик должен идти ночью как посланец? Достаточно поднять обычный мыслешлем.
— Слишком рискованно. Могут подслушать. Нашей гильдии будет нанесен вред, если эта новость распространится.
— Но выбрать для этого ничтожного ученика — это странно.
— Об этом знают двое — ты и я, — сказал Элегро. — Я не пойду. Значит идти должен ты.
— Без предварительного оповещения Человекоправителя Седьмого, меня туда не пустят.
— Ты сообщишь его подчиненным, что у тебя имеется информация, которая будет способствовать задержанию Принца Роума. Тебе поверят.
— Должен ли я упомянуть ваше имя?
— Если возникнет необходимость. Ты можешь сказать, что Принц содержится с помощью моей жены пленником в моих апартаментах.
Я чуть не расхохотался, услышав это. Но сохранил серьезное выражение лица перед этим трусливым Летописцем, который даже не осмеливался пойти выдать властям человека, наставившего ему рога.
— Послушайте, — еще раз попытался я остановить его. — Принцу станет известно о том, что мы сделали. Честно ли с вашей стороны просить меня предать человека, который был моим спутником в течение долгих месяцев?
— Это не предательство. Это наш долг перед правительством.
— Я не чувствую себя в долгу перед правительством. Я все еще верен гильдии Властителей. Вот поэтому в минуту опасности я оказал помощь Принцу.
— За это, — сказал Элегро, — ты можешь поплатиться жизнью. Ты в силах искупить вину, только способствуя аресту Принца. Иди. Немедленно.
За всю свою нелегкую жизнь никого я не презирал так яростно, как этого ничтожного Летописца.
Однако я видел, что у меня немного шансов избежать этого ужасного поручения. Элегро хотел наказать человека, обманувшего его, но у него не хватало мужества самому сообщить о Принце, поэтому я должен был отдать в руки властей того, кого я укрывал, которому помогал и за которого я чувствовал ответственность. Если бы я отказался, Элегро, по-видимому, выдал бы меня завоевателям, чтобы они меня наказали за помощь Принцу в бегстве из Роума. Элегро мог бы отомстить мне с помощью гильдии Летописцев. Но если бы я сделал то, чего требовал от меня Элегро, на моей совести всегда лежало бы пятно, а кроме того, в случае возвращения к власти Властителей, мне пришлось бы ответить за выдачу Принца оккупантам.
Обдумав все возможные варианты, я трижды проклял неверную жену Элегро и ее бесхребетного мужа.
Я все еще колебался. Элегро продолжал запугивать меня, обещая привлечь к суду гильдии за то, что я незаконно проник в секретные архивы и привел в помещение гильдии беглеца. Он грозился, что навсегда лишит меня возможности пользоваться информационными источниками.
В конце концов я сказал ему, что пойду в штаб Завоевателей и выполню его просьбу. К тому времени у меня родился план, который мог мне позволить достойно выйти из затруднительного положения.
Когда я покинул здание, приближался рассвет. В воздухе пахло свежестью. Над улицами Перриша висел легкий мерцающий туман. Луны на небе не было видно. Я чувствовал себя неуютно на пустынных улицах, хотя и говорил себе, что никто не захочет обидеть старого Летописца. Но я был вооружен только кинжалом и все-таки опасался бандитов.
Я поднимался по одной из наклонных пешеходных дорожек.
Из-за крутого подъема я немного задыхался но, когда достиг нужного уровня, почувствовал себя в большей безопасности, поскольку здесь через короткие промежутки стояли патрульные пункты, встречались и ночные прохожие. Я прошел мимо странной фигуры, облаченной в белый сатин, сквозь который просвечивались чужеземные очертания. Это был обитатель планеты Быка, где реинкарнация является обычным делом и ни один человек не ходит в своем собственном первоначальном теле. Мне встретились три представительницы планеты Лебедя, которые завидев меня, захихикали и спросили, не видел ли я их соотечественников-мужчин, ибо у них наступило время брачных союзов. Я миновал двух Измененных, которые внимательно оглядев мой бедный наряд, решили, что меня не имеет смысла грабить.
Наконец я подошел к невысокому восьмиугольному зданию, которое занимал Прокуратор Перриша.
Его охраняли кое-как. Завоеватели были уверены, что мы не способны поднять мятеж, и скорее всего, они были правы. Планета, которая позволила завоевать себя в одну ночь, вряд ли способна впоследствии оказать какое-либо сопротивление. Около здания возвышался светящийся бледным светом сканер. В воздухе чувствовалась примесь озона. Я видел, как Служители разгружали бочки со специями, а Измененные носили темные колбасы. Я прошел через луч сканера, и передо мной прояснился один из охранников.
Я объяснил, что у меня неотложные новости для Человекоправителя Седьмого, и через удивительно короткое время меня допустили к Прокуратору.
Его канцелярия была обставлена просто, но со вкусом. В основном комнату украшали вещи с Земли: драпировка выткана в Эфрике, две алебастровые вазы из древнего Эгапта, мраморная статуэтка, очевидно, периода раннего Роума и темная талианская ваза, в которой было несколько увядающих цветков. Когда я вошел, он разбирался с донесениями в кубиках.
Как я слышал, завоеватели работали в основном в темные часы суток, и я не был удивлен тем, что он занят. Через мгновение он взглянул на меня и спросил:
— Что случилось, старик? Что там еще за беглый Властитель?
— Принц Роума, — ответил я. — Я знаю, где он находится.
В его холодных глазах мгновенно проснулся интерес. Его руки с большим количеством пальцев прошлись по столу, где лежали эмблемы некоторых наших гильдий: Транспортников, Летописцев, Защитников, Купцов и других.
— Продолжай, — сказал он.
— Принц в городе. Он в определенном месте и не может оттуда убежать.
— И ты пришел сюда назвать мне это место?
— Нет, — ответил я. — Я пришел купить его свободу.
Человекоправитель Седьмой был явно озадачен.
— Бывают случаи, когда вы, земляне, ставите меня в тупик. Ты поймал этого беглого Властителя, и я полагал, что ты хочешь продать его нам, а ты говоришь, что хочешь купить его. Зачем тогда приходить сюда? Это что, шутка?
— Позвольте мне объяснить.
Он задумчиво разглядывал зеркальную поверхность стола, пока я коротко рассказывал ему о своем путешествии из Роума со слепым Принцем, о нашем приходе в Зал Летописцев, о совращении Принцем Олмейн и о мелком злобном желании Элегро отомстить. Я дал понять, что пришел к завоевателям только потому, что обязан, и что в мои намерения не входило предавать Принца в их руки. Затем я сказал:
— Я понимаю: вы считаете, что все Властители подлежат суду. Однако Принц и так уже заплатил слишком большую цену за свою свободу. Я прошу сообщить Летописцам, что Принц амнистирован и разрешить ему отправиться в Ерслем в качестве Пилигрима. В этом случае Элегро не будет иметь над ним никакой власти.
— А что ты предлагаешь нам взамен, — спросил Человекоправитель Седьмой, — за амнистирование твоего Принца?
— Я проделал некоторую исследовательскую работу в цистернах памяти Летописцев.
— И что же?
— Нашел то, что вы ищете.
Человекоправитель Седьмой внимательно изучал меня:
— А откуда тебе известно, что мы ищем?
— В самых заброшенных архивах Зала Летописцев, — сказал я спокойно, есть запись о том, как жили ваши предки в резервации в качестве пленников на Земле. Видна каждая деталь их страданий. Это абсолютное оправдание нападения на Землю.
— Этого не может быть! Нет такого документа!
По тому, какой резкой была его реакция, я понял, что попал в самое чувствительное место.
— Мы тщательным образом проверили ваши архивы, — продолжал он. — Есть только одна запись о жизни в резервации, но не наших людей. Это негуманоидная раса пирамидальных существ.
— Я видел ее, сказал я. — Но есть и другие. Я много часов провел в поисках, страстно желая знать о тех несправедливых вещах, которые мы совершали.
— А индексы… — … Они иногда неполные. Я нашел эту запись случайно. Сами Летописцы не знают о ней. Я расскажу вам… если вы не тронете Принца.
Некоторое время Прокуратор молчал. Наконец он сказал:
— Я не могу понять тебя: или ты негодяй, или же человек с высшими духовными качествами.
— Я знаю, что такое истинная преданность.
— Однако отдать секреты своей гильдии…
— Я не Летописец, я их ученик, бывший раньше Наблюдателем. Я не хочу, чтобы вы причинили вред Принцу из-за прихоти этого дурака-рогоносца. Принц в его руках, и только вы можете его освободить. Поэтому я вынужден предложить вам этот документ.
— Документ, который Летописцы исключили из индексирующих каталогов, чтобы он не попал в наши руки!
— Документ, который Летописцы по ошибке положили не в то место и забыли.
— Сомневаюсь в этом, — сказал Прокуратор. — Они не так уж небрежны.
Они его спрятали, и отдавая его, разве ты не предаешь свою планету? Ты становишься сообщником ненавистного врага.
Я пожал плечами.
— Я хочу, чтобы Принц Роума был свободен, а все остальное меня не волнует. Место хранения документа я меняю на предоставление ему амнистии.
На лице Прокуратора появилось то, что можно было назвать улыбкой:
— Не в наших интересах оставлять бывших Властителей на свободе. Твое положение опасно, ты знаешь? Я могу силой заставить тебя признаться, где находится документ, и в то же время схватить Принца.
— Можете, — согласился я. — Что ж, я рискую. Но полагаю, что у народа, который прибыл отомстить за древнее преступление, есть чувство чести. Я в вашей власти, а местонахождения документа в моем мозгу.
Теперь уже он громко рассмеялся.
— Подожди минутку, — сказал он.
Затем Прокуратор произнес несколько слов на своем языке в переговорное устройство, и вскоре в канцелярию вошел один из его соплеменников. Я узнал его мгновенно, хотя на нем не было того вызывающего одеяния, в котором он путешествовал со мной под именем Измененный Гормон.
Он улыбнулся мне и сказал:
— Приветствую тебя, Наблюдатель.
— И я приветствую, Гормон.
— Меня зовут теперь Победоносный Тринадцатый.
— А меня зовут Томис из Летописцев, — представился я.
— Где это вы успели стать друзьями? — удивился Прокуратор.
— Во время вторжения, — объяснил Победоносный Тринадцатый. — Я выполнял свое задание как разведчик, встретил этого человека в Талии, и мы путешествовали вместе до Роума. Но мы были попутчиками, а не друзьями.
— А где Летательница Эвлюэлла? — задрожал я.
— В Парсе, наверное, — ответил он безразлично. — Она говорила, что хочет вернуться в Хинд, где живет ее народ.
— Так ты любил ее очень недолго?
— Мы были скорее попутчиками, а не любовниками, — бросил завоеватель.
— У нас это прошло.
— У тебя, быть может, — возразил я.
— У нас.
— И из-за того, что прошло, ты лишил человека глаз?
Тот, который был Гормоном, пожал плечами:
— Я сделал это, чтобы проучить его за гордыню.
— Тогда ты сказал, что тобою двигала ревность, — напомнил я. — Ты утверждал, что хочешь поступить так из-за любви.
Казалось, что Победоносный Тринадцатый потерял ко мне всякий интерес.
Прокуратора он спросил:
— Что здесь делает этот человек? Зачем ты меня вызвал?
— Принц Роума в Перрише, — ответил тот.
Победоносный Тринадцатый выразил явное удивление.
Человекоправитель Седьмой продолжал:
— Он пленник Летописцев. Этот человек предлагает странную сделку. Ты знаешь Принца лучше нашего. Мне нужен твой совет.
Прокуратор описал ситуацию. Тот, кто был Гормон, слушал задумчиво, не говоря ни слова. В конце Прокуратор сказал:
— Вопрос вот в чем: амнистировать ли Властителя?
— Он слеп, — ответил Победоносный Тринадцатый. — И лишен власти.
Сторонники его рассеяны. Может, дух его и тверд, но он не представляет опасности для нас. Можно согласиться на эту сделку.
— Существует амнистивный риск при освобождении Властителя от ареста, — заметил Прокуратор, — но я согласен. Рискнем.
Мне он сказал.
— Скажи, где нам найти документ?
— Обеспечьте сначала свободу Принцу, — спокойно предложил я.
Оба завоевателя улыбнулись.
— Вполне справедливо, — ответил Человеко-правитель Седьмой. — Однако послушай, как мы можем быть уверены в том, что ты сдержишь свое слово? Все что угодно может случиться с тобой в течение следующего часа, когда мы будем освобождать Принца.
— Я предлагаю вот что, — вмешался Победоносный Тринадцатый. — Это вопрос не взаимного недоверия, а вопрос времени. Томис, запиши индексы документа на кубик с шестичасовой отсрочкой. Мы настроим кубик так, что он выдаст информацию только в том случае, если сам Принц и никто другой даст команду. Если мы в течение этого времени не найдем и не освободим Принца, информация будет уничтожена. Если мы освободим Принца, то кубик выдаст нам информацию даже в том случае, если что-то случится с тобой за это время.
— Ты все предусмотрел, — признал я.
— По рукам? — спросил Прокуратор.
— По рукам, — согласился я.
Они принесли мне кубик и поместили меня за ширмой. На блестящей поверхности кубика я начертил номер стеллажа и последовательность индексов для нахождения документа. Через мгновение информация исчезла в темной глубине кубика. И я вернул его.
Вот таким образом я предал свое земное наследство и стал пособником завоевателей из-за своей преданности слепому Принцу, совратившего чужую жену.
Тем временем наступил рассвет. Я не пошел с завоевателями в Зал Летописцев — не мое это было дело, присутствовать при таких деликатного свойства событиях. Я предпочел уйти в другую сторону.
Моросил дождь, когда я шел вдоль Сены по серым улицам. Эта река текла сквозь тысячелетия вдоль каменных парапетов эпохи Первого Цикла, ее древние мосты были свидетелями тех времен, когда только начиналось интеллектуальное развитие человечества.
Наступило утро, и во мне проснулся старый рефлекс: я стал неосознанно искать свои приборы, чтобы произвести наблюдение, но тут же вспомнил, что все уже позади. Гильдия Наблюдателей упразднена, нас завоевали враги, и старый Вуэллиг, ныне Томис из Летописцев, продал себя врагам человечества.
В тени религиозного дома с двумя колокольнями, принадлежавшего древним христерам, меня привлекла будка сомнамбулиста, и я вошел туда. Я редко общался с членами этой гильдии, ибо опасаюсь шарлатанов, а их в наше время развелось великое множество. Сомнамбулист в состоянии транса говорит о том, что было, есть и будет. Я знаю кое-что о том, что такое транс, ибо, будучи Наблюдателем, я входил в это состояние четыре раза в день. Но наблюдатели, гордясь своими искусством, всегда презирали тех, кто использует внутреннее видение ради обогащения. А именно таковы сомнамбулисты. Однако на нынешней своей службе я, к своему удивлению, узнал, что сомнамбулисты часто дают консультации при раскопках и вообще нередко помогают Летописцам. Я подчинился любопытству, хотя и с некоторой долей скептицизма, и, кроме того, решил, что здесь можно найти убежище от бури, которая должна разразиться в Зале Летописцев.
Человек с изящной фигурой, облаченный в черное, приветствовал меня желанным поклоном, когда я вошел в будку.
Я Самит из Сомнамбулистов, — представился он тонким хныкающим голосом. — Приветствую тебя и желаю добрых вестей. Моя компаньонка — Мерта.
Передо мной предстала грузная женщина в кружевном одеянии с одутловатым лицом, черными кругами под глазами и небольшими усиками.
Сомнамбулисты всегда работают в паре — один зазывает, другой же рассказывает.
Обычно это муж и жена. Дико было представить себе, как миниатюрный Самит обнимает эту гору плоти.
Я сел там, где он указал. На столе лежали пищевые таблетки нескольких расцветок — очевидно я прервал семейный завтрак. Мерта в глубоком трансе шествовала по комнате большими шагами. Говорят, что некоторые сомнамбулисты просыпаются всего на два-три часа из двадцати только для того, чтобы принять пищу и совершить другие прогулки.
Я едва прислушивался к тому, как Самит заученными словами рекламировал свои услуги. Это предназначалось для невежественных — ведь сомнамбулисты чаще всего имеют дело с представителями низших гильдий.
Наконец, видя мое нетерпение, он спросил, что я хочу узнать?
— Я хочу знать судьбу тех, кто окружает меня. Особенно же хочу, чтобы Мерта сосредоточилась на том, что происходит сейчас в Зале Летописцев.
Самит постучал ногтями по ровной поверхности стола и бросил взгляд на коровоподобную Мерту.
— Ты ощущаешь истину? — спросил он.
Ответом был долгий и легкий вздох, исторгнутый из самых глубин ее подрагивавших телес.
— Что ты видишь? — последовал следующий вопрос.
Она начала что-то бормотать. Сомнамбулисты говорят на языке, на котором кроме них не говорит никто на Земле, — это какие-то резкие звуки.
Некоторые утверждают, что их язык происходит от древнего языка Эгапта. Я ничего не знаю об этом. Для меня ее речь звучала нечленораздельно и бессмысленно. Самит слушал ее некоторое время, затем, удовлетворенно кивнул головой, протянул ко мне ладонь.
После непродолжительного торга мы договорились о цене.
— Теперь разъясни мне истину, — предложил я.
Он не очень уверенно начал говорить:
— В этом замешаны чужеземцы, а также несколько членов гильдии Летописцев.
Я молчал, ничем не выказывая своего интереса.
— Они все втянуты в серьезную ссору. Причина ее — это человек без глаз.
Я резко выпрямился.
На губах Самита появилась торжествующая улыбка.
— Человек без глаз потерял свое высокое положение. Он землянин, пострадавший от завоевателей. Скоро ему наступит конец. Он хочет возвратить свое положение, но знает, что это невозможно. Он послужил причиной того, что один из Летописцев нарушил клятву. В Зал Летописцев пришло несколько завоевателей — что, они хотят наказать его? Нет, нет. Они хотят освободить его из плена. Продолжать?
— Да!
— Ты услышал все, за что заплатил.
Я поморщился. В общем сомнамбулистка увидела истину. Правда, пока я не узнал ничего нового для себя, но был достаточно заинтересован и поэтому добавил денег.
Самит забрал мои монеты и снова посовещался с Мертой. Она говорила долго, крутилась несколько раз, падала на диван.
Наконец Самит продолжил:
— Человек без глаз стал между мужем и женой. Муж в ярости и требует, чтобы того наказали, но завоеватели отказываются. Они ищут скрытую истину, они ее найдут с помощью предателя. Человек без глаз ищет свободы и власти, но найдет лишь покой. Женщина ищет развлечений и получит неприятности.
— А я? — нетерпеливо спросил я. — Ты ничего не сказал обо мне.
— Ты вскоре покинешь Перриш таким же образом, как и вошел в него. И уйдешь не один. Ты не останешься в той гильдии, в которой состоишь сейчас.
— А куда я пойду?
— Ты знаешь это не хуже нас, — зачем тратить свои деньги на это?
Он снова умолк.
— Скажи, что мне суждено в Ерслеме? — спросил я.
— Эту информацию ты не можешь получить. Раскрытие будущего стоит очень дорого. Удовлетворись тем, что уже узнал.
— Я хочу кое-что уточнить.
— Мы не разъясняем ничего ни за какие деньги.
Он равнодушно смотрел на меня. Мерта все еще бродила по комнате, стонала и бормотала. Силы, с которыми она была в контакте, очевидно, сообщили ей новую информацию. Она хныкала, дрожала и издавала какие-то кудахчущие звуки. Самит заговорил с ней на их языке. Она ответила. Он взглянул на меня.
— Это бесплатно, — заявил он, — последняя информация. Твоя жизнь вне опасности, но в опасности, твой дух. Было бы неплохо, если бы ты пришел к согласию с Волей, и при том как можно скорее. Восстанови свое моральное здоровье. Вспомни об истинных ценностях. Искупи грех, который ты совершил с благими намерениями. Больше я ничего не скажу.
Мерта пошевелилась, похоже, проснулась. Ее глаза открылись, но я видел только белки — ужасное зрелище. Ее толстые губы кривились, открывая испорченные зубы. Самит выпроводил меня быстрыми жестами своих крошечных рук.
Я вышел в темное дождливое утро и торопливо возвратился к Залу Летописцев. У меня прервалось дыхание, болела грудь. Перед входом в здание я остановился на минуту, чтобы собраться с силами. Мужество почти покинуло меня, но в конце концов я вошел и поднялся на уровень, где находились апартаменты Элегро и Олмейн.
Мне пришлось пройти мимо группы возбужденных Летописцев. До меня донеслось жужжание их голосов. Человек, которого я узнал, один из высших чиновников гильдии — поднял руку и спросил:
— Что привело тебя сюда, ученик?
— Я Томис, которому попечительствует Летописец Олмейн. Моя комната рядом.
Меня схватили и втолкнули в знакомую комнату, которая сейчас была в полном беспорядке.
С десяток Летописцев стояли там, нервно теребя свои шали. Среди них выделялся элегантностью канцлер Кенишел. Его глаза были полны отчаяния.
Слева от входа в луже крови, скорчившись, лежал Принц Роума. В противоположной стороне комнаты около полки с прекрасными произведениями искусства Второго Цикла лежал Летописец Элегро. На лице его застыли ярость и удивление, из горла торчал тонкий дротик. Еще дальше в окружении дородных Летописцев стояла Олмейн с растрепанными волосами и диким взглядом. Алое одеяние ее было разорвано спереди и открывало высокие белые груди, атласная кожа блестела от пота. Казалось, она была погружена в транс и не осознавала, что происходит.
— Что здесь случилось! — воскликнул я.
— Двойное убийство, — ответил канцлер Кенишел прерывавшимся голосом.
Затем он обратился ко мне с вопросом.
— Когда ты в последний раз видел этих людей, ученик?
— Этой ночью.
— Как ты попал сюда?
— Просто нанес визит.
— Происходил ли здесь какой-либо конфликт?
— Да, Летописец Элегро и Пилигрим ссорились.
— В чем заключалась причина ссоры?
Я с чувством неловкости взглянул на Олмейн, но она ничего не видела и не слышала.
— Из-за нее, — тихо ответил я.
Я услышал, как забормотали остальные Летописцы. Они подталкивали друг друга локтями, кивали, некоторые улыбались: я подтвердил, что здесь происходил скандал. Канцлер принял более официальный вид.
Он указал на тело Принца.
— Он был твоим спутником, когда вы вошли в Перриш, — сказал он. — Знал ли ты, кто он?
Я облизнул пересохшие губы.
— У меня были подозрения.
— Что он был… — … Беглым Принцем Роума, — продолжил я.
Сейчас было не время для уверток. Мое положение осложнилось, снова последовали кивки и подталкивания. Канцлер Кениш сказал:
— Этот человек подлежал аресту. Ты не имел права скрывать, кто он такой.
Я хранил молчание. Канцлер продолжал:
— Ты отсутствовал в зале несколько часов. Расскажи, что ты делал, когда покинул апартаменты Элегро и Олмейн.
— Я пошел к Прокуратору Человекоправителю Седьмому, — сообщил я.
Все уставились на меня. Это была сенсация!
— С какой целью?
— Сообщить, что Принц Роума задержан и находится в этих апартаментах.
Там он сидел в окружении атрибутов своей гильдии: катушек и шпулек пленки, информационных кассет, капсул, чашек, нескольких соединенных черепов, ряда экранов, небольших украшенных орнаментом спиралей и другой символики собирателей информации. В руках он держал кристалл из Облачных Миров, который служил для снятия стрессовых состояний. По мере того, как кристалл вытягивал из Элегро напряжение, камень приобрел молочный цвет.
Элегро сидел с притворным видом всевластия, как будто я не был свидетелем его унижения.
— Ты знал, кто этот человек, когда ты пришел с ним в Перриш? спросил он.
— Да.
— Ты не сказал об этом.
— Меня никто не спрашивал.
— Ты знаешь, какому риску ты подвергаешь всех нас из-за того, что, ничего не зная, мы дали пристанище Властителю?
— Мы все земляне, — сказал я. — Разве мы уже не признаем верховенство Властителей?
— С момента завоевания — нет. Указом завоевателей все бывшие правительства распущены, а их руководители подлежат аресту.
— Но мы, без сомнения, должны оказывать сопротивление подобному приказу.
Летописец Элегро насмешливо взглянул на меня.
— Разве дело Летописца вмешиваться в политику? Мы подчиняемся тому правительству, которое у власти. Мы здесь не оказываем никакого сопротивления.
— Понимаю.
— Поэтому мы должны немедленно избавиться от этого опасного беглеца.
Томис, я поручаю тебе немедленно отправиться в штаб завоевателей и проинформировать Человекоправителя Седьмого о том, что мы захватили Принца Роума и держим его здесь.
— Почему старик должен идти ночью как посланец? Достаточно поднять обычный мыслешлем.
— Слишком рискованно. Могут подслушать. Нашей гильдии будет нанесен вред, если эта новость распространится.
— Но выбрать для этого ничтожного ученика — это странно.
— Об этом знают двое — ты и я, — сказал Элегро. — Я не пойду. Значит идти должен ты.
— Без предварительного оповещения Человекоправителя Седьмого, меня туда не пустят.
— Ты сообщишь его подчиненным, что у тебя имеется информация, которая будет способствовать задержанию Принца Роума. Тебе поверят.
— Должен ли я упомянуть ваше имя?
— Если возникнет необходимость. Ты можешь сказать, что Принц содержится с помощью моей жены пленником в моих апартаментах.
Я чуть не расхохотался, услышав это. Но сохранил серьезное выражение лица перед этим трусливым Летописцем, который даже не осмеливался пойти выдать властям человека, наставившего ему рога.
— Послушайте, — еще раз попытался я остановить его. — Принцу станет известно о том, что мы сделали. Честно ли с вашей стороны просить меня предать человека, который был моим спутником в течение долгих месяцев?
— Это не предательство. Это наш долг перед правительством.
— Я не чувствую себя в долгу перед правительством. Я все еще верен гильдии Властителей. Вот поэтому в минуту опасности я оказал помощь Принцу.
— За это, — сказал Элегро, — ты можешь поплатиться жизнью. Ты в силах искупить вину, только способствуя аресту Принца. Иди. Немедленно.
За всю свою нелегкую жизнь никого я не презирал так яростно, как этого ничтожного Летописца.
Однако я видел, что у меня немного шансов избежать этого ужасного поручения. Элегро хотел наказать человека, обманувшего его, но у него не хватало мужества самому сообщить о Принце, поэтому я должен был отдать в руки властей того, кого я укрывал, которому помогал и за которого я чувствовал ответственность. Если бы я отказался, Элегро, по-видимому, выдал бы меня завоевателям, чтобы они меня наказали за помощь Принцу в бегстве из Роума. Элегро мог бы отомстить мне с помощью гильдии Летописцев. Но если бы я сделал то, чего требовал от меня Элегро, на моей совести всегда лежало бы пятно, а кроме того, в случае возвращения к власти Властителей, мне пришлось бы ответить за выдачу Принца оккупантам.
Обдумав все возможные варианты, я трижды проклял неверную жену Элегро и ее бесхребетного мужа.
Я все еще колебался. Элегро продолжал запугивать меня, обещая привлечь к суду гильдии за то, что я незаконно проник в секретные архивы и привел в помещение гильдии беглеца. Он грозился, что навсегда лишит меня возможности пользоваться информационными источниками.
В конце концов я сказал ему, что пойду в штаб Завоевателей и выполню его просьбу. К тому времени у меня родился план, который мог мне позволить достойно выйти из затруднительного положения.
Когда я покинул здание, приближался рассвет. В воздухе пахло свежестью. Над улицами Перриша висел легкий мерцающий туман. Луны на небе не было видно. Я чувствовал себя неуютно на пустынных улицах, хотя и говорил себе, что никто не захочет обидеть старого Летописца. Но я был вооружен только кинжалом и все-таки опасался бандитов.
Я поднимался по одной из наклонных пешеходных дорожек.
Из-за крутого подъема я немного задыхался но, когда достиг нужного уровня, почувствовал себя в большей безопасности, поскольку здесь через короткие промежутки стояли патрульные пункты, встречались и ночные прохожие. Я прошел мимо странной фигуры, облаченной в белый сатин, сквозь который просвечивались чужеземные очертания. Это был обитатель планеты Быка, где реинкарнация является обычным делом и ни один человек не ходит в своем собственном первоначальном теле. Мне встретились три представительницы планеты Лебедя, которые завидев меня, захихикали и спросили, не видел ли я их соотечественников-мужчин, ибо у них наступило время брачных союзов. Я миновал двух Измененных, которые внимательно оглядев мой бедный наряд, решили, что меня не имеет смысла грабить.
Наконец я подошел к невысокому восьмиугольному зданию, которое занимал Прокуратор Перриша.
Его охраняли кое-как. Завоеватели были уверены, что мы не способны поднять мятеж, и скорее всего, они были правы. Планета, которая позволила завоевать себя в одну ночь, вряд ли способна впоследствии оказать какое-либо сопротивление. Около здания возвышался светящийся бледным светом сканер. В воздухе чувствовалась примесь озона. Я видел, как Служители разгружали бочки со специями, а Измененные носили темные колбасы. Я прошел через луч сканера, и передо мной прояснился один из охранников.
Я объяснил, что у меня неотложные новости для Человекоправителя Седьмого, и через удивительно короткое время меня допустили к Прокуратору.
Его канцелярия была обставлена просто, но со вкусом. В основном комнату украшали вещи с Земли: драпировка выткана в Эфрике, две алебастровые вазы из древнего Эгапта, мраморная статуэтка, очевидно, периода раннего Роума и темная талианская ваза, в которой было несколько увядающих цветков. Когда я вошел, он разбирался с донесениями в кубиках.
Как я слышал, завоеватели работали в основном в темные часы суток, и я не был удивлен тем, что он занят. Через мгновение он взглянул на меня и спросил:
— Что случилось, старик? Что там еще за беглый Властитель?
— Принц Роума, — ответил я. — Я знаю, где он находится.
В его холодных глазах мгновенно проснулся интерес. Его руки с большим количеством пальцев прошлись по столу, где лежали эмблемы некоторых наших гильдий: Транспортников, Летописцев, Защитников, Купцов и других.
— Продолжай, — сказал он.
— Принц в городе. Он в определенном месте и не может оттуда убежать.
— И ты пришел сюда назвать мне это место?
— Нет, — ответил я. — Я пришел купить его свободу.
Человекоправитель Седьмой был явно озадачен.
— Бывают случаи, когда вы, земляне, ставите меня в тупик. Ты поймал этого беглого Властителя, и я полагал, что ты хочешь продать его нам, а ты говоришь, что хочешь купить его. Зачем тогда приходить сюда? Это что, шутка?
— Позвольте мне объяснить.
Он задумчиво разглядывал зеркальную поверхность стола, пока я коротко рассказывал ему о своем путешествии из Роума со слепым Принцем, о нашем приходе в Зал Летописцев, о совращении Принцем Олмейн и о мелком злобном желании Элегро отомстить. Я дал понять, что пришел к завоевателям только потому, что обязан, и что в мои намерения не входило предавать Принца в их руки. Затем я сказал:
— Я понимаю: вы считаете, что все Властители подлежат суду. Однако Принц и так уже заплатил слишком большую цену за свою свободу. Я прошу сообщить Летописцам, что Принц амнистирован и разрешить ему отправиться в Ерслем в качестве Пилигрима. В этом случае Элегро не будет иметь над ним никакой власти.
— А что ты предлагаешь нам взамен, — спросил Человекоправитель Седьмой, — за амнистирование твоего Принца?
— Я проделал некоторую исследовательскую работу в цистернах памяти Летописцев.
— И что же?
— Нашел то, что вы ищете.
Человекоправитель Седьмой внимательно изучал меня:
— А откуда тебе известно, что мы ищем?
— В самых заброшенных архивах Зала Летописцев, — сказал я спокойно, есть запись о том, как жили ваши предки в резервации в качестве пленников на Земле. Видна каждая деталь их страданий. Это абсолютное оправдание нападения на Землю.
— Этого не может быть! Нет такого документа!
По тому, какой резкой была его реакция, я понял, что попал в самое чувствительное место.
— Мы тщательным образом проверили ваши архивы, — продолжал он. — Есть только одна запись о жизни в резервации, но не наших людей. Это негуманоидная раса пирамидальных существ.
— Я видел ее, сказал я. — Но есть и другие. Я много часов провел в поисках, страстно желая знать о тех несправедливых вещах, которые мы совершали.
— А индексы… — … Они иногда неполные. Я нашел эту запись случайно. Сами Летописцы не знают о ней. Я расскажу вам… если вы не тронете Принца.
Некоторое время Прокуратор молчал. Наконец он сказал:
— Я не могу понять тебя: или ты негодяй, или же человек с высшими духовными качествами.
— Я знаю, что такое истинная преданность.
— Однако отдать секреты своей гильдии…
— Я не Летописец, я их ученик, бывший раньше Наблюдателем. Я не хочу, чтобы вы причинили вред Принцу из-за прихоти этого дурака-рогоносца. Принц в его руках, и только вы можете его освободить. Поэтому я вынужден предложить вам этот документ.
— Документ, который Летописцы исключили из индексирующих каталогов, чтобы он не попал в наши руки!
— Документ, который Летописцы по ошибке положили не в то место и забыли.
— Сомневаюсь в этом, — сказал Прокуратор. — Они не так уж небрежны.
Они его спрятали, и отдавая его, разве ты не предаешь свою планету? Ты становишься сообщником ненавистного врага.
Я пожал плечами.
— Я хочу, чтобы Принц Роума был свободен, а все остальное меня не волнует. Место хранения документа я меняю на предоставление ему амнистии.
На лице Прокуратора появилось то, что можно было назвать улыбкой:
— Не в наших интересах оставлять бывших Властителей на свободе. Твое положение опасно, ты знаешь? Я могу силой заставить тебя признаться, где находится документ, и в то же время схватить Принца.
— Можете, — согласился я. — Что ж, я рискую. Но полагаю, что у народа, который прибыл отомстить за древнее преступление, есть чувство чести. Я в вашей власти, а местонахождения документа в моем мозгу.
Теперь уже он громко рассмеялся.
— Подожди минутку, — сказал он.
Затем Прокуратор произнес несколько слов на своем языке в переговорное устройство, и вскоре в канцелярию вошел один из его соплеменников. Я узнал его мгновенно, хотя на нем не было того вызывающего одеяния, в котором он путешествовал со мной под именем Измененный Гормон.
Он улыбнулся мне и сказал:
— Приветствую тебя, Наблюдатель.
— И я приветствую, Гормон.
— Меня зовут теперь Победоносный Тринадцатый.
— А меня зовут Томис из Летописцев, — представился я.
— Где это вы успели стать друзьями? — удивился Прокуратор.
— Во время вторжения, — объяснил Победоносный Тринадцатый. — Я выполнял свое задание как разведчик, встретил этого человека в Талии, и мы путешествовали вместе до Роума. Но мы были попутчиками, а не друзьями.
— А где Летательница Эвлюэлла? — задрожал я.
— В Парсе, наверное, — ответил он безразлично. — Она говорила, что хочет вернуться в Хинд, где живет ее народ.
— Так ты любил ее очень недолго?
— Мы были скорее попутчиками, а не любовниками, — бросил завоеватель.
— У нас это прошло.
— У тебя, быть может, — возразил я.
— У нас.
— И из-за того, что прошло, ты лишил человека глаз?
Тот, который был Гормоном, пожал плечами:
— Я сделал это, чтобы проучить его за гордыню.
— Тогда ты сказал, что тобою двигала ревность, — напомнил я. — Ты утверждал, что хочешь поступить так из-за любви.
Казалось, что Победоносный Тринадцатый потерял ко мне всякий интерес.
Прокуратора он спросил:
— Что здесь делает этот человек? Зачем ты меня вызвал?
— Принц Роума в Перрише, — ответил тот.
Победоносный Тринадцатый выразил явное удивление.
Человекоправитель Седьмой продолжал:
— Он пленник Летописцев. Этот человек предлагает странную сделку. Ты знаешь Принца лучше нашего. Мне нужен твой совет.
Прокуратор описал ситуацию. Тот, кто был Гормон, слушал задумчиво, не говоря ни слова. В конце Прокуратор сказал:
— Вопрос вот в чем: амнистировать ли Властителя?
— Он слеп, — ответил Победоносный Тринадцатый. — И лишен власти.
Сторонники его рассеяны. Может, дух его и тверд, но он не представляет опасности для нас. Можно согласиться на эту сделку.
— Существует амнистивный риск при освобождении Властителя от ареста, — заметил Прокуратор, — но я согласен. Рискнем.
Мне он сказал.
— Скажи, где нам найти документ?
— Обеспечьте сначала свободу Принцу, — спокойно предложил я.
Оба завоевателя улыбнулись.
— Вполне справедливо, — ответил Человеко-правитель Седьмой. — Однако послушай, как мы можем быть уверены в том, что ты сдержишь свое слово? Все что угодно может случиться с тобой в течение следующего часа, когда мы будем освобождать Принца.
— Я предлагаю вот что, — вмешался Победоносный Тринадцатый. — Это вопрос не взаимного недоверия, а вопрос времени. Томис, запиши индексы документа на кубик с шестичасовой отсрочкой. Мы настроим кубик так, что он выдаст информацию только в том случае, если сам Принц и никто другой даст команду. Если мы в течение этого времени не найдем и не освободим Принца, информация будет уничтожена. Если мы освободим Принца, то кубик выдаст нам информацию даже в том случае, если что-то случится с тобой за это время.
— Ты все предусмотрел, — признал я.
— По рукам? — спросил Прокуратор.
— По рукам, — согласился я.
Они принесли мне кубик и поместили меня за ширмой. На блестящей поверхности кубика я начертил номер стеллажа и последовательность индексов для нахождения документа. Через мгновение информация исчезла в темной глубине кубика. И я вернул его.
Вот таким образом я предал свое земное наследство и стал пособником завоевателей из-за своей преданности слепому Принцу, совратившего чужую жену.
Тем временем наступил рассвет. Я не пошел с завоевателями в Зал Летописцев — не мое это было дело, присутствовать при таких деликатного свойства событиях. Я предпочел уйти в другую сторону.
Моросил дождь, когда я шел вдоль Сены по серым улицам. Эта река текла сквозь тысячелетия вдоль каменных парапетов эпохи Первого Цикла, ее древние мосты были свидетелями тех времен, когда только начиналось интеллектуальное развитие человечества.
Наступило утро, и во мне проснулся старый рефлекс: я стал неосознанно искать свои приборы, чтобы произвести наблюдение, но тут же вспомнил, что все уже позади. Гильдия Наблюдателей упразднена, нас завоевали враги, и старый Вуэллиг, ныне Томис из Летописцев, продал себя врагам человечества.
В тени религиозного дома с двумя колокольнями, принадлежавшего древним христерам, меня привлекла будка сомнамбулиста, и я вошел туда. Я редко общался с членами этой гильдии, ибо опасаюсь шарлатанов, а их в наше время развелось великое множество. Сомнамбулист в состоянии транса говорит о том, что было, есть и будет. Я знаю кое-что о том, что такое транс, ибо, будучи Наблюдателем, я входил в это состояние четыре раза в день. Но наблюдатели, гордясь своими искусством, всегда презирали тех, кто использует внутреннее видение ради обогащения. А именно таковы сомнамбулисты. Однако на нынешней своей службе я, к своему удивлению, узнал, что сомнамбулисты часто дают консультации при раскопках и вообще нередко помогают Летописцам. Я подчинился любопытству, хотя и с некоторой долей скептицизма, и, кроме того, решил, что здесь можно найти убежище от бури, которая должна разразиться в Зале Летописцев.
Человек с изящной фигурой, облаченный в черное, приветствовал меня желанным поклоном, когда я вошел в будку.
Я Самит из Сомнамбулистов, — представился он тонким хныкающим голосом. — Приветствую тебя и желаю добрых вестей. Моя компаньонка — Мерта.
Передо мной предстала грузная женщина в кружевном одеянии с одутловатым лицом, черными кругами под глазами и небольшими усиками.
Сомнамбулисты всегда работают в паре — один зазывает, другой же рассказывает.
Обычно это муж и жена. Дико было представить себе, как миниатюрный Самит обнимает эту гору плоти.
Я сел там, где он указал. На столе лежали пищевые таблетки нескольких расцветок — очевидно я прервал семейный завтрак. Мерта в глубоком трансе шествовала по комнате большими шагами. Говорят, что некоторые сомнамбулисты просыпаются всего на два-три часа из двадцати только для того, чтобы принять пищу и совершить другие прогулки.
Я едва прислушивался к тому, как Самит заученными словами рекламировал свои услуги. Это предназначалось для невежественных — ведь сомнамбулисты чаще всего имеют дело с представителями низших гильдий.
Наконец, видя мое нетерпение, он спросил, что я хочу узнать?
— Я хочу знать судьбу тех, кто окружает меня. Особенно же хочу, чтобы Мерта сосредоточилась на том, что происходит сейчас в Зале Летописцев.
Самит постучал ногтями по ровной поверхности стола и бросил взгляд на коровоподобную Мерту.
— Ты ощущаешь истину? — спросил он.
Ответом был долгий и легкий вздох, исторгнутый из самых глубин ее подрагивавших телес.
— Что ты видишь? — последовал следующий вопрос.
Она начала что-то бормотать. Сомнамбулисты говорят на языке, на котором кроме них не говорит никто на Земле, — это какие-то резкие звуки.
Некоторые утверждают, что их язык происходит от древнего языка Эгапта. Я ничего не знаю об этом. Для меня ее речь звучала нечленораздельно и бессмысленно. Самит слушал ее некоторое время, затем, удовлетворенно кивнул головой, протянул ко мне ладонь.
После непродолжительного торга мы договорились о цене.
— Теперь разъясни мне истину, — предложил я.
Он не очень уверенно начал говорить:
— В этом замешаны чужеземцы, а также несколько членов гильдии Летописцев.
Я молчал, ничем не выказывая своего интереса.
— Они все втянуты в серьезную ссору. Причина ее — это человек без глаз.
Я резко выпрямился.
На губах Самита появилась торжествующая улыбка.
— Человек без глаз потерял свое высокое положение. Он землянин, пострадавший от завоевателей. Скоро ему наступит конец. Он хочет возвратить свое положение, но знает, что это невозможно. Он послужил причиной того, что один из Летописцев нарушил клятву. В Зал Летописцев пришло несколько завоевателей — что, они хотят наказать его? Нет, нет. Они хотят освободить его из плена. Продолжать?
— Да!
— Ты услышал все, за что заплатил.
Я поморщился. В общем сомнамбулистка увидела истину. Правда, пока я не узнал ничего нового для себя, но был достаточно заинтересован и поэтому добавил денег.
Самит забрал мои монеты и снова посовещался с Мертой. Она говорила долго, крутилась несколько раз, падала на диван.
Наконец Самит продолжил:
— Человек без глаз стал между мужем и женой. Муж в ярости и требует, чтобы того наказали, но завоеватели отказываются. Они ищут скрытую истину, они ее найдут с помощью предателя. Человек без глаз ищет свободы и власти, но найдет лишь покой. Женщина ищет развлечений и получит неприятности.
— А я? — нетерпеливо спросил я. — Ты ничего не сказал обо мне.
— Ты вскоре покинешь Перриш таким же образом, как и вошел в него. И уйдешь не один. Ты не останешься в той гильдии, в которой состоишь сейчас.
— А куда я пойду?
— Ты знаешь это не хуже нас, — зачем тратить свои деньги на это?
Он снова умолк.
— Скажи, что мне суждено в Ерслеме? — спросил я.
— Эту информацию ты не можешь получить. Раскрытие будущего стоит очень дорого. Удовлетворись тем, что уже узнал.
— Я хочу кое-что уточнить.
— Мы не разъясняем ничего ни за какие деньги.
Он равнодушно смотрел на меня. Мерта все еще бродила по комнате, стонала и бормотала. Силы, с которыми она была в контакте, очевидно, сообщили ей новую информацию. Она хныкала, дрожала и издавала какие-то кудахчущие звуки. Самит заговорил с ней на их языке. Она ответила. Он взглянул на меня.
— Это бесплатно, — заявил он, — последняя информация. Твоя жизнь вне опасности, но в опасности, твой дух. Было бы неплохо, если бы ты пришел к согласию с Волей, и при том как можно скорее. Восстанови свое моральное здоровье. Вспомни об истинных ценностях. Искупи грех, который ты совершил с благими намерениями. Больше я ничего не скажу.
Мерта пошевелилась, похоже, проснулась. Ее глаза открылись, но я видел только белки — ужасное зрелище. Ее толстые губы кривились, открывая испорченные зубы. Самит выпроводил меня быстрыми жестами своих крошечных рук.
Я вышел в темное дождливое утро и торопливо возвратился к Залу Летописцев. У меня прервалось дыхание, болела грудь. Перед входом в здание я остановился на минуту, чтобы собраться с силами. Мужество почти покинуло меня, но в конце концов я вошел и поднялся на уровень, где находились апартаменты Элегро и Олмейн.
Мне пришлось пройти мимо группы возбужденных Летописцев. До меня донеслось жужжание их голосов. Человек, которого я узнал, один из высших чиновников гильдии — поднял руку и спросил:
— Что привело тебя сюда, ученик?
— Я Томис, которому попечительствует Летописец Олмейн. Моя комната рядом.
Меня схватили и втолкнули в знакомую комнату, которая сейчас была в полном беспорядке.
С десяток Летописцев стояли там, нервно теребя свои шали. Среди них выделялся элегантностью канцлер Кенишел. Его глаза были полны отчаяния.
Слева от входа в луже крови, скорчившись, лежал Принц Роума. В противоположной стороне комнаты около полки с прекрасными произведениями искусства Второго Цикла лежал Летописец Элегро. На лице его застыли ярость и удивление, из горла торчал тонкий дротик. Еще дальше в окружении дородных Летописцев стояла Олмейн с растрепанными волосами и диким взглядом. Алое одеяние ее было разорвано спереди и открывало высокие белые груди, атласная кожа блестела от пота. Казалось, она была погружена в транс и не осознавала, что происходит.
— Что здесь случилось! — воскликнул я.
— Двойное убийство, — ответил канцлер Кенишел прерывавшимся голосом.
Затем он обратился ко мне с вопросом.
— Когда ты в последний раз видел этих людей, ученик?
— Этой ночью.
— Как ты попал сюда?
— Просто нанес визит.
— Происходил ли здесь какой-либо конфликт?
— Да, Летописец Элегро и Пилигрим ссорились.
— В чем заключалась причина ссоры?
Я с чувством неловкости взглянул на Олмейн, но она ничего не видела и не слышала.
— Из-за нее, — тихо ответил я.
Я услышал, как забормотали остальные Летописцы. Они подталкивали друг друга локтями, кивали, некоторые улыбались: я подтвердил, что здесь происходил скандал. Канцлер принял более официальный вид.
Он указал на тело Принца.
— Он был твоим спутником, когда вы вошли в Перриш, — сказал он. — Знал ли ты, кто он?
Я облизнул пересохшие губы.
— У меня были подозрения.
— Что он был… — … Беглым Принцем Роума, — продолжил я.
Сейчас было не время для уверток. Мое положение осложнилось, снова последовали кивки и подталкивания. Канцлер Кениш сказал:
— Этот человек подлежал аресту. Ты не имел права скрывать, кто он такой.
Я хранил молчание. Канцлер продолжал:
— Ты отсутствовал в зале несколько часов. Расскажи, что ты делал, когда покинул апартаменты Элегро и Олмейн.
— Я пошел к Прокуратору Человекоправителю Седьмому, — сообщил я.
Все уставились на меня. Это была сенсация!
— С какой целью?
— Сообщить, что Принц Роума задержан и находится в этих апартаментах.