Страница:
– Роан и я любили Даншинног, когда мы были детьми, – осторожно закончила я. – Когда вы увидите все это, вы поймете почему.
Мэттью совсем затих, в глазах его была тревога. “В нем есть что-то знакомое, – лихорадочно думала я, – и вместе с тем что-то не то”. Роан выпрямился, положил руку мне на плечо и сжал его, явно демонстрируя свое неодобрение.
– Давайте посмотрим сначала альбом с фотографиями Салливанов, – сказала я.
– Что?
Он остановился на противоположном конце палубы, по которой шагал взад-вперед вот уже полчаса, пока Мэттью, Твит и я рассматривали фотографии. Мы втроем сидели на складной скамье, я посередине. Они оба отпускали замечания на каждой странице.
– Нет ты просто невидимка, – продолжала я. – Тебя нет ни на одной фотографии. Твой лик, наверно, нельзя воспроизвести.
– Кто-то должен был снимать.
– Больший не любил фотографироваться, – сухо сказал Мэттью. – Он боялся, что кто-нибудь украдет его душу.
– Он боялся, что кто-то украдет тебя, – ответила я. – Кто-нибудь где-нибудь узнает его. И тогда семья может найти вас и отобрать тебя. Очень жаль, что он этого боялся.
Роан и я обменялись взглядами. Он чуть кивнул. Я повернулась к Мэттью.
– Но я верю, всем сердцем верю, что вы оба могли бы вернуться домой, и вас бы приняли с любовью.
Мэттью почесал голову и вздохнул. Он взглянул на Роана и печально улыбнулся.
– Иногда я совершенно терялся, когда был ребенком. Ты никогда не хотел со мной фотографироваться. Все другие дети снимались со своими родителями, а я нет. Когда я стал постарше, ты объяснил мне, почему.
– Я не хотел пугать тебя, – сказал Роан.
– Я знаю, но я все равно боялся. Мне часто снились кошмары, что в дом врывается полиция и уводит меня. Почему, ты думаешь, я привязывал одну ногу к спинке кровати и спал вместе с собаками? Для того, чтобы собаки залаяли и разбудили тебя. Пока полицейские отвязывали бы мою ногу, ты бы успел прибежать и спасти меня.
Роан уставился на него. Судя по выражению его лица, он слышал об этом впервые. Его, видимо, потрясло, что именно он был причиной этих ночных страхов, хотя намерения у него были наилучшими.
Глаза Твит наполнились слезами.
– Ты и сейчас спишь на кровати с собаками, – попробовала она его поддразнить.
Мэттью засмеялся, но Роан выглядел по-прежнему так, как будто не мог оправиться от удара под дых. Я поняла, почему эта шутка так задела меня.
– Это не смешно, – сказала я сквозь стиснутые зубы. – Твоя семья, – обратилась я к Мэттью, – заслуживает большего, чем участие в ночных кошмарах. Да, некоторые из нас были мелкими и эгоистичными людьми; некоторые действительно не хотели признавать тебя Делани, некоторым было все равно. Таким был Пит, твой отец. Твои сводные братья были маленькие мерзавцы. Но большая часть семейства Делани очень хорошие люди. Моя мама хотела усыновить тебя. Это правда. Даже Роан не станет отрицать.
Мэттью посмотрел на него. Тот слегка кивнул, нахмурившись. Выражение “что я сделал с этим мальчиком” по-прежнему не сходило у него с лица.
Я захлопнула последний альбом Салливанов и положила его на пол. Я поняла, какую жизнь дал Роан Мэттью – футбол, академические награды, дни рождения, домашние животные, друзья. Но в этой жизни отсутствовало многое, и лишь я могла заполнить пробелы.
Я вытащила кучу фотографий с загнутыми углами из моего баула. Руки у меня дрожали. Роан выбросил недокуренную сигару за борт и стоял за нами с мрачным выражением лица. Я понимала, что он с удовольствием выбросил бы фотографии в океан, если бы я позволила.
– Мэттью, – сказала я мягко. – Скажи, ты трус?
Он вытаращил на меня глаза. Твит тоже.
– Ты, должно быть, шутишь?
– Нет, я серьезно. – Я помахала перед ним фотографиями. – Если хочешь посмотреть их, мужайся.
Мэттью стал, наверно, таким же красным, как и я, кожа У меня горела. Он хмуро посмотрел на Роана.
– Я хотел бы сам найти фото Пита Делани.
Роан сжал зубы.
– Ну, если тебе нравится этот спектакль, продолжай.
– Наверно, это звучит гадко, но мне нужно знать, похож ли я на него. Могу ли я узнать его?
Я улыбнулась.
– Почему гадко? Я тоже старалась сама вычислить тебя в толпе в аэропорту.
– Получилось? – спросил Мэттью с надеждой.
– Запросто. Ты очень похож на Делани, – соврала я и быстро передала кипу фотографий Твит. Она держала их так, как будто бы это были фамильные драгоценности. Сама я стала перебирать остальные снимки. – Я отберу несколько для начала. Твоя тетя Мэрибет Делани Мэлони, моя мама, четыре моих брата – твоих кузена, конечно, со стороны Мэлони…
Мэттью протянул руку.
– Я хочу посмотреть, смогу ли я найти Пита Делани. Пожалуйста.
– Мы пришвартовываемся через несколько минут, – вмешался Роан. – Давайте отложим это на потом.
– Лет этак на сто? – холодно поинтересовалась я.
Мэттью вздохнул.
– Лучше сейчас. Я быстро. – Твит рассматривала фотографии вместе с ним, покусывая нижнюю губу. Я сложила руки на коленях и посмотрела на Роана. Он весь был одно напряженное внимание, “Это ведь только фотографии”, – думала я про себя.
– Вот он, – сказал Мэттью дрожащим голосом.
Твит буквально задохнулась.
– Да, дорогой… это должен быть твой… Пит Делами. Ты так на него похож, просто вылитый.
Со старой черно-белой фотографии – отсутствие цвета мешало понять, рыжие это волосы или просто светлые – смотрел на нас крепкий молодой человек. Тут не могло быть ошибки. Если бы самого Мэттью нарядили в военную форму образца 1970 года, сходство не могло быть большим. И я наконец поняла, что смущало меня каждый раз, когда я смотрела на Мэттью.
Я чувствовала себя сейчас так же, как в ту минуту, когда бывший муж Терри Колфилд выстрелил в нас, и я потеряла управление. Все завертелось у меня перед глазами. Я сделала над собой огромное усилие и сказала почти спокойно:
– Нет, это один из твоих кузенов. Мой старший брат Джош.
Я подняла голову и беспомощно посмотрела на Роана. Его глаза были суровыми. Я сунула в руки Мэттью другую фотографию и заставила себя сказать:
– Вот Пит. Это твой отец, а это твои сводные братья.
– Что же, – сказал Мэттью хрипло, рассмотрев фотографии. – Неудивительно, что никто не мог заставить Пита Делани признать, что я его сын. Маленький светловолосый незаконный ребенок. Ни капельки не похож ни на него, ни на его сыновей.
Он положил снимки мне на колени и подошел к Роану. Дул сильный холодный ветер, паром входил в док.
– Ты был прав, – горько сказал Мэттью. – Не стоило беспокоиться. Мне было просто интересно…
– Каждый должен знать, кто он и откуда, – обреченно сказал Роан. – Тебе нужно было знать, не думай, что я против. Я вовсе не поэтому был лошадиной задницей. Я понимаю, что ты чувствуешь. Я боюсь за тебя. Потому что знаю – это самый настоящий ад: хотеть любить своего отца и ненавидеть его вместо этого.
Мэттью покачал головой.
– Может быть, Делани были правы, отрекаясь от меня. Я думаю, что я вообще не Делани, если судить по фотографиям.
Меня охватила бессильная ярость. Все всколыхнулось в памяти разом: Роан, убивший Большого Роана; Роан изгнан из дома, и я не могу воспрепятствовать этому; авария в джипе; я в крови Терри Колфилд; я в кровати и на костылях, я, замурованная в собственных ошибках.
– Ты один из нас! – закричала я на Мэттью, и Роан оглянулся на меня так, как будто я выдирала у него сердце. Сжав лицо руками, я зарыдала так, что Твит по сравнению со мной казалась жалкой дилетанткой. Через секунду Роан был уже рядом и, встав на колени, обнимал меня.
– Все, все, тихо. Не здесь, не сейчас, – прошептал он. – Мне очень жаль, воробышек, правда, поверь. Я понял. Ш-ш-ш. – Он погладил мои волосы. Я зарыдала сильнее. Неудачный это был день для чувства собственного достоинства Мэлони.
Теперь я знала эту проклятую тайну, тайну, которая навсегда делала невозможным возвращение домой Роана и Мэттью.
Мэттью был сыном моего брата Джоша.
Городской департамент распорядился перенести дорогу и построил новый мост из стали и бетона.
Но когда власти города решили снести старый мост, семья Делани выкупила его вместе с пятью акрами земли по обеим сторонам и решила сделать мост центром парка.
В один из воскресных дней мая десятки Делани пустились туда с инструментами и материалами. Событие быстро превратилось в трехдневный праздник с пикниками, выступлением музыкантов, утренней церковной службой на месте строительства, визгом и криками выпущенных на свободу детей, которые как сумасшедшие носились во всех направлениях с утра до вечера.
Роан расценил это как часть своей работы на папу и, как всегда, был обособлен. Я же носилась от своей родни к нему, таская ему еду и развлекая таким образом ухмыляющихся мужчин. Когда я, наконец, поняла, что он чувствует себя неловко, то стала держаться в стороне.
Джош приехал из колледжа домой на выходные, он любил принимать участие в семейных акциях.
Я помню, как Роан и Джош сидели верхом на старом навесе моста, отдирая щепу, как будто обдирали чешую огромной рыбы. Помню, как сверкали рыжие волосы Джоша на осеннем солнце. Роан, худой, темноволосый, – полная противоположность грубоватой возмужалости моего старшего брата. Мне хотелось быть там, рядом с ними, но если бы я попыталась это сделать, то любая из матрон Делани, и в первую очередь мама, тут же стащила бы меня за волосы.
Когда к лужайке, где стояли столы для пикника, подошла Сэлли Макклендон, раздался всеобщий шепот возмущения и недовольства. Она тащила за собой, как на буксире, Мэттью. Ему было около трех лет. Спокойный светловолосый малыш. Блондинистые волосы сзади спадают крупными волнами на плечи. Она стояла там в обтягивающих джинсах и открытой футболке и, крепко держа Мэттью за руку, приковывала к себе все взгляды.
– Ну вот, наша личная шлюха и ее щенок, – проворчала тетя Ирэн. – Теперь-то будет настоящий праздник.
Бабушка Элизабет, по-королевски восседавшая в шезлонге, зацепила маму рукояткой своей трости.
– Убери отсюда это создание, – приказала она. – Нечего ей тут сиять своим непотребством.
– Делани! – тут же заявила прабабушка Алиса, сидя рядом. – Кровь всегда скажется. Почему нужно прогнать ее, Элизабет? Этот малыш может вырасти очень похожим на твоего Пита. Пойди и поцелуй его.
Бабушка Элизабет прикрыла глаза рукой и застонала.
– Или этот ребенок и его ужасная мамаша уйдут отсюда, или ухожу я.
– Грех не предложить ребенку поесть, – вмешалась я и подумала, что мама меня сейчас задушит.
– Только шевельнись, и я привяжу тебя к столу, – сказала мама. – Я сама обо всем позабочусь.
Она ушла, ее сестры и тетя Ирэн, ворча и выражая неодобрение, остались на месте. Дядя Пит повернулся, увидел Сэлли и Мэттью и выругался так громко, что все услышали. Бросил пилу и сошел вниз по склону на берег реки, доставая по дороге из своего заднего кармана серебряную флягу.
Я подняла глаза наверх к навесу и увидела, что Джош не сводит с Сэлли глаз. Роан протянул ему лом, и Джош выронил его. Лом упал между вскрытыми балками, ударил по голове Роберта Кихо, взламывавшего доски пола, и провалился через дыру в реку.
Все удивленно смотрели на Джоша, но без всякой задней мысли. Просто диву давались, что могущественный Джош Мэлони, с отличием окончивший колледж, президент студенческой организации и ветеран вьетнамской войны, допустил такую оплошность. Роберту, у которого по лбу текла кровь, поспешили оказать помощь, и папа крикнул Джошу:
– Осторожно, сын!
Роан сидел с выражением тревоги на лице, готовясь защищаться от каких-либо несправедливых обвинений. Он всегда их ждал, и случалось – не зря.
Джош потер рукой рот, как будто бы ему вдруг захотелось воды, и по-прежнему не отрывал глаз от Сэлли и её сына. Я никогда не забуду, как она на него посмотрела – осуждающе, злобно, беспомощно. Она подхватила Мэттью и повернула его лицом к моему брату, как будто жертву ему предлагала. Затем посадила ребенка на бедро и направилась к своему старому седану. Мама торопливо шла за ней следом, показывая на столы, ломившиеся от еды. Сэлли, не обратив на нее никакого внимания, уехала.
Джош слез с крыши, прыгнул в воду, которая едва доходила ему до пояса, и отыскал лом. Он выбрался на берег совершенно мокрый, снова залез на крышу и не сказал никому ни слова.
Я вспомнила это – вплоть до мелочей.
Теперь все стало понятно.
В этот вечер мы ушли в свою комнату рано. Прошли в ванную, уселись и открыли кран. У нас обоих уже почти развилась паранойя по поводу того, что нас подслушивают. Я все смотрела на фотографию.
Джош был снят в военной форме с папой и дедушкой Джозефом во дворе, такой молодой – двадцать два или двадцать три года: натянутая улыбка и жесткий взгляд. Ветераны – патриоты клана Мэлони, три поколения: Вторая мировая война, Корея, Вьетнам.
Мой дедушка воевал за правое дело; мой отец служил, достойно выполняя свой долг, так и не ступив на вражескую территорию, но Джоша послали бог знает куда, чтобы патрулировать бордели, бары, опиумные притоны! Он вернулся домой, привезя в душе адскую смесь цинизма с отвращением к самому себе. Сэлли стала для него либо переходным периодом, либо продолжением этого отвращения.
Он и Мэттью были так похожи друг на друга.
Роан заговорил, голос его был низким и бесцветным.
– Извини, что я утаил от тебя правду, но я должен знать, может ли Мэттью сойти за Делани. Заметишь ли ты? Теперь я знаю наверняка. Он никого не одурачит.
– Ты знал про Джоша?
– Сэлли сказала мне, когда я к ней переехал. Она хотела, чтобы я понял, почему она уехала из города. Она думала, что Дейзи расскажет правду твоим родителям просто назло, после того, как мой старик…
– Я помню. Что еще она говорила про Джоша? Не стесняйся, скажи мне точно.
– Джош подцепил ее по дороге к мельнице. Бросил пару одеял в грузовик, остановился в лесу. Использовал ее, заплатил ей, отвез обратно на дорогу и отпустил. Она сказала, что он почти не разговаривал с ней.
– О господи! Он, наверно, обошелся с ней так, как привык обходиться с девицами в барах Сайгона.
– По-видимому. Она рассказывала, что он так встречался с ней всего несколько раз, потом перестал. Как будто бы ничего и не было. Она боялась признаться. Связь с дядей Питом – это было одно. Никто от него другого и не ждал. Но твои братья – это совсем другое дело. Она считала, что твоя семья, если узнает, отберет ребенка и вышлет ее из города. Хочешь верь, хочешь нет, но она правда любила Мэттью. Неважно, как выглядела или что говорила, она хотела, чтобы он был с ней.
Я скомкала фотографию и отбросила ее.
– Мама и папа могли бы простить Джошу, что он стал отцом ее ребенка. Но трусости не простили бы никогда.
Роан обнял меня, притянул к себе, чтобы поцеловать.
– Ты ведь знаешь, как это было. Мама хотела усыновить Мэттью. Разве ты одобрил бы такое? Ведь они притащили бы Сэлли в суд и отобрали бы у нее ребенка. Ты говоришь, что она любила Мэттью. Значит, она не заслужила того, чтобы ее сына отобрали так называемые приличные люди. Ей была нужна именно помощь, а не что иное, и ты единственный сумел ей помочь.
– Хорошо, воробышек. Хорошо. Но вот проблема, с которой мы должны справиться, – тебе ведь не пришлось слишком долго рассматривать фотографию, чтобы увидеть сходство?
– Джош знал, знал, что Мэттью его сын, – прошипела я. – Я уверена в этом.
Роан колебался. Затем он сказал обреченно:
– Тогда, на этом мосту…
– Ты тоже помнишь это!
– Я думал над этим годами. Джош не хотел Мэттью. Это было очевидно. Поэтому я никогда не сомневался, что был прав, взяв его. Я думаю, что все видели, как странно вел себя в тот день Джош. Думаю, что многие тоже поняли. Поэтому я считал, что Мэттью вряд ли примут в семью.
Я своей тростью, как дубинкой, ударила по подушке, которую Роан бросил на крышку унитаза, чтобы я могла положить на него ногу. Я стала колотить по ней, чудом не попадая по ноге, пока Роан не остановил меня.
– Я бы убила Джоша! Как он мог молчать?! Вся вина лежала на дяде, а ему хоть бы что! Утерся и в сторону. Как мог он бросить своего собственного сына? Он причина того, что у тебя не было выбора.
– У меня и сейчас его немного, воробышек.
– Я знаю. Семье все станет известно рано или поздно.
Роан хмыкнул.
– Мэлони! – сказал он, мрачно глядя в потолок. – Помнится, там у многих длинные языки.
– Ну и что! Люди могут говорить о сходстве, но это будут всего лишь разговоры.
– Всего лишь разговоры? – Роан смотрел на меня как на сумасшедшую. – Твой-то брат точно знает, что это не просто разговоры.
– Если он не сознался двадцать лет назад, то, по всей видимости, не сознается и сейчас, – сказала я. – Я беру Джоша на себя.
Я не хотела устраивать кому-либо засаду. И в первую очередь не хотела, чтобы Мэттью участвовал в этом вслепую. Кроме того, мне было жаль маму и папу. Притащить в дом незнакомца и обрушить на их головы все сразу. Что это Мэггью, что Роан нашел его, воспитал, укрыл, а заодно и то, что перед ними их собственный внук.
Я сказала Роану, что вначале поговорю с Джошем. Наору на него, буду вопить что есть силы, но узнаю, что он намерен предпринять в отношении Мэттью. Надо быть готовым к тому, что он может заявить: “А я тут ни при чем”. Затем нужно устроить его встречу с Мэттью. Лучше всего в моем присутствии и в присутствии Роана в качестве поддержки. Позволить Мэттью тоже кричать и орать на него и дать парню возможность услышать правду от самого Джоша.
Но тут я вспомнила об Аманде, и мне стало просто плохо. Что будет с нею?! Как может принять маленькая девочка известие о том, что папа бросил своего первого ребенка на произвол судьбы? Как она встретится со взрослым сводным братом, о котором никогда раньше не слышала?
– Пока что я начну с Джоша и буду надеяться на лучшее. Между нами особые отношения, – сказала я. – Сначала мы.
Роан сел рядом со мной на полу ванной комнаты. Его лицо было очень жестким.
– Это касается и меня, воробышек, – предупредил он очень ласково. – Твой брат будет иметь дело со мной и, клянусь, поплатится за все.
Меня обдало холодом.
– А что другое ты можешь предложить? Сказать Мэттыо правду сейчас, сорвать его с места, чтобы он, злой как черт, понесся в Дандерри и налетел на всех без предупреждения? Для кого так будет лучше? Для него? Для моих родителей? Для бабушки Дотти? Для Аманды?
– Нет. Конечно, нет. Боже упаси. Я просто не знаю, что делать.
– Мы должны как-то смягчить все. Пусть едет туда пока с тем, что есть. Все непременно почувствуют симпатию к Мэттью и Твит, Они такие милые. Надо постараться, чтобы и им понравилась семья. С Джошем поговорим мы, вдвоем. Это его, именно его обязанность сообщить обо всем семье. И Мэттью. Так и будем действовать, если сможем. Мэттью не должен знать, что ты хранил от него в секрете имя его настоящего отца.
– Настоящего отца? – Роан выглядел как человек, потерпевший полное поражение.
Я обняла его.
– Извини. Я не то хотела сказать.
– Может, он вообще теперь не поедет в Дандерри. Он разочарован после того, как увидел фотографии.
Я ничего не сказала больше и дала Роану передышку на остаток ночи. Мэттью все-таки постепенно соберется домой, независимо от того, будет он знать правду или нет. Мы всегда возвращаемся к истокам.
Мэттью, хмурясь, перевел взгляд с Роана на меня.
– Послушайте, я готов к худшему, но надеюсь на лучшее. Хватит оберегать меня. Все, что мне нужно, – правда. Просто честная реакция семьи Делани. Я хочу увидеться с ними.
Роан и я обменялись взглядами. Честность. Мэттью был совершенно не в курсе дела. Неожиданно Мэттью пододвинул ко мне через кофейный столик телефон.
– Позвони своей матери, Клер. Мы все послушаем.
Я застыла.
– Зачем? Что я ей скажу?
– Скажи ей обо мне. Если мой приезд будет одобрен я хочу узнать об этом прямо сейчас.
– Мэттью, – простонала Твит. – Это нечестно – судить о людях по тому, как они себя ведут в шоке. Ты бы так даже со своими пациентами не поступил.
– Если я хочу знать, лягается ли корова, я дам ей шанс попробовать, – ответил Мэттью. – Но я буду иметь в виду, что, может быть, придется отскочить. – Он постучал по телефону. – Клер, пожалуйста, позвони моей тете Мэрибет.
“Твоей бабушке Мэрибет”, – про себя поправила я.
– Я могу ей сказать, что ты сравнил ее с коровой? – глупо, просто трусливо тяну время.
– Мы не будем этого делать, – сказал Роан. – Так нельзя, Мэттью.
– Приходится, – сказал Мэттью. – Больший, мы ведь говорили вчера, не так ли? Я думаю, что должен с ними встретиться.
Роан поднял руку.
– Ты должен… подождать, – он тщательно подбирал слова. – Мы с Клер поедем туда первыми и расскажем им…
– Роану нужно объяснить им все самому, – вставила я. – Нужно подготовить почву…
Мэттью отрицательно покачал головой.
– Больший, ты не можешь опекать меня всю жизнь. Увидеться с ними на моих условиях. – Он надел наушники. – Или Клер звонит, или я позвоню сам.
Я посмотрела на Роана. Мы в ловушке. “Мама, не подведи меня”, – молилась я про себя, потянувшись к телефону.
– Мы скоро приедем, – терпеливо сказала я. – Позови, пожалуйста, маму. Мне нужно с ней поговорить.
– Зачем? Ты вроде в порядке. Ты знаешь, я никогда не беспокою ее, когда она в…
– Миз Мак, – спокойно вмешался Роан, наклонившись к трубке. – Если ты позовешь Мэрибет, я обещаю тебе, что она не будет на тебя сердиться.
– Рони! Рони! Для тебя, конечно, – мы слышали, как она положила трубку на стол.
– Кто это? – спросила Твит.
– Это наша домработница.
– Ренфрю, – уточнил Роан. – Она меня страшно любит. Раньше она и правда дралась со мной за право стирать мое белье.
– Клер, – услышали мы голос мамы, мелодичный, с южным акцентом, взволнованный. – Что-то случилось? Как ты? Как Роан? Где вы? Когда приедете?
– С нами все в порядке, мама. Мы… на Аляске.
– Что?! Минутку. Холт, Холт! Возьми другую трубку. Это Клер. Они на Аляске! Еще секунду, дорогая. Папа только что пришел с поля. Он там был все утро. Знаешь, у десяти лам грибок на копытах.
Мэттью и Твит пододвинулись поближе, обмениваясь шепотом замечаниями и размахивая руками. Мэттью схватил блокнот и нацарапал на нем название какого-то лекарства. “Скажи ему, чтобы он купил вот это”, – написал он внизу.
Я вздохнула. Он так старался угодить. Роан замахал на Мэттыо.
– Тихо, тихо!
– Эй; – внезапно мы услышали папин голос.
– Привет, папа.
– Слышишь, как мама тяжело дышит в другую трубку? Скажи ей, чтобы она успокоилась.
– Мама, все в порядке, – послушно произнесла я.
– Это ты папе скажи.
От него несет как из пепельницы.
– Мне надо с вами обоими кое-что обсудить. Сейчас можно?
– О! Да говори же, господи, – мама была в нетерпении.
– Я не хочу, чтобы подслушивали. Где Аманда?
– Она уехала вчера в лагерь, – быстро сказала мама. – А Джош в Атланте.
– Как всегда, – добавил папа.
Я вздохнула с облегчением. Одной маленькой проблемой пока меньше. Джош. Мы должны поговорить с Джошем отдельно и не по телефону.
– А где миз Мак? – спросила я. – Все еще рядом?
– Миз Мак всегда подслушивает, – сказала мама. – Поэтому беспокоиться не о чем. Дорогая, что происходит? Ведь вы с Ровном едете домой? Да? Скажи мне и папе прямо сейчас.
– Мы возвращаемся, – вступил в разговор Роан. – Даю вам слово.
– Роан, – мама с папой составили дуэт.
– Рады слышать тебя, – продолжал папа уже соло. – Верим тебе на слово. Все в порядке.
– Ну и славно, – спокойно сказал Роан.
– Зачем вас занесло на Аляску?
Я колебалась.
– Не за чем, а за кем.
Тишина. Мама медленно произнесла:
– Роан, ты не попросил бы Клер увидеться с кем-то, если бы ты не был уверен, что это порадует ее. Я полагаю, что это не твоя жена.
– Даже не подруга, – сдавленно ответил Роан.
Мамины вопросы могли сбить с толку хоть кого.
– Значит, у тебя есть ребенок. Или даже дети.
И опять тишина. Роан посмотрел на Мэттью.
– Можно сказать и так.
– Ты разведен?
– Никогда не был женат.
– Понятно.
– Не клади трубку, – сказала я громко. Меня всю трясло. Твит тоже. Мэттью изо всех сил тянул себя за мочки ушей. Роан был как каменный.
Мэттью совсем затих, в глазах его была тревога. “В нем есть что-то знакомое, – лихорадочно думала я, – и вместе с тем что-то не то”. Роан выпрямился, положил руку мне на плечо и сжал его, явно демонстрируя свое неодобрение.
– Давайте посмотрим сначала альбом с фотографиями Салливанов, – сказала я.
* * *
– Ты что – вампир? – мой юмор был явно натянутым.– Что?
Он остановился на противоположном конце палубы, по которой шагал взад-вперед вот уже полчаса, пока Мэттью, Твит и я рассматривали фотографии. Мы втроем сидели на складной скамье, я посередине. Они оба отпускали замечания на каждой странице.
– Нет ты просто невидимка, – продолжала я. – Тебя нет ни на одной фотографии. Твой лик, наверно, нельзя воспроизвести.
– Кто-то должен был снимать.
– Больший не любил фотографироваться, – сухо сказал Мэттью. – Он боялся, что кто-нибудь украдет его душу.
– Он боялся, что кто-то украдет тебя, – ответила я. – Кто-нибудь где-нибудь узнает его. И тогда семья может найти вас и отобрать тебя. Очень жаль, что он этого боялся.
Роан и я обменялись взглядами. Он чуть кивнул. Я повернулась к Мэттью.
– Но я верю, всем сердцем верю, что вы оба могли бы вернуться домой, и вас бы приняли с любовью.
Мэттью почесал голову и вздохнул. Он взглянул на Роана и печально улыбнулся.
– Иногда я совершенно терялся, когда был ребенком. Ты никогда не хотел со мной фотографироваться. Все другие дети снимались со своими родителями, а я нет. Когда я стал постарше, ты объяснил мне, почему.
– Я не хотел пугать тебя, – сказал Роан.
– Я знаю, но я все равно боялся. Мне часто снились кошмары, что в дом врывается полиция и уводит меня. Почему, ты думаешь, я привязывал одну ногу к спинке кровати и спал вместе с собаками? Для того, чтобы собаки залаяли и разбудили тебя. Пока полицейские отвязывали бы мою ногу, ты бы успел прибежать и спасти меня.
Роан уставился на него. Судя по выражению его лица, он слышал об этом впервые. Его, видимо, потрясло, что именно он был причиной этих ночных страхов, хотя намерения у него были наилучшими.
Глаза Твит наполнились слезами.
– Ты и сейчас спишь на кровати с собаками, – попробовала она его поддразнить.
Мэттью засмеялся, но Роан выглядел по-прежнему так, как будто не мог оправиться от удара под дых. Я поняла, почему эта шутка так задела меня.
– Это не смешно, – сказала я сквозь стиснутые зубы. – Твоя семья, – обратилась я к Мэттью, – заслуживает большего, чем участие в ночных кошмарах. Да, некоторые из нас были мелкими и эгоистичными людьми; некоторые действительно не хотели признавать тебя Делани, некоторым было все равно. Таким был Пит, твой отец. Твои сводные братья были маленькие мерзавцы. Но большая часть семейства Делани очень хорошие люди. Моя мама хотела усыновить тебя. Это правда. Даже Роан не станет отрицать.
Мэттью посмотрел на него. Тот слегка кивнул, нахмурившись. Выражение “что я сделал с этим мальчиком” по-прежнему не сходило у него с лица.
Я захлопнула последний альбом Салливанов и положила его на пол. Я поняла, какую жизнь дал Роан Мэттью – футбол, академические награды, дни рождения, домашние животные, друзья. Но в этой жизни отсутствовало многое, и лишь я могла заполнить пробелы.
Я вытащила кучу фотографий с загнутыми углами из моего баула. Руки у меня дрожали. Роан выбросил недокуренную сигару за борт и стоял за нами с мрачным выражением лица. Я понимала, что он с удовольствием выбросил бы фотографии в океан, если бы я позволила.
– Мэттью, – сказала я мягко. – Скажи, ты трус?
Он вытаращил на меня глаза. Твит тоже.
– Ты, должно быть, шутишь?
– Нет, я серьезно. – Я помахала перед ним фотографиями. – Если хочешь посмотреть их, мужайся.
Мэттью стал, наверно, таким же красным, как и я, кожа У меня горела. Он хмуро посмотрел на Роана.
– Я хотел бы сам найти фото Пита Делани.
Роан сжал зубы.
– Ну, если тебе нравится этот спектакль, продолжай.
– Наверно, это звучит гадко, но мне нужно знать, похож ли я на него. Могу ли я узнать его?
Я улыбнулась.
– Почему гадко? Я тоже старалась сама вычислить тебя в толпе в аэропорту.
– Получилось? – спросил Мэттью с надеждой.
– Запросто. Ты очень похож на Делани, – соврала я и быстро передала кипу фотографий Твит. Она держала их так, как будто бы это были фамильные драгоценности. Сама я стала перебирать остальные снимки. – Я отберу несколько для начала. Твоя тетя Мэрибет Делани Мэлони, моя мама, четыре моих брата – твоих кузена, конечно, со стороны Мэлони…
Мэттью протянул руку.
– Я хочу посмотреть, смогу ли я найти Пита Делани. Пожалуйста.
– Мы пришвартовываемся через несколько минут, – вмешался Роан. – Давайте отложим это на потом.
– Лет этак на сто? – холодно поинтересовалась я.
Мэттью вздохнул.
– Лучше сейчас. Я быстро. – Твит рассматривала фотографии вместе с ним, покусывая нижнюю губу. Я сложила руки на коленях и посмотрела на Роана. Он весь был одно напряженное внимание, “Это ведь только фотографии”, – думала я про себя.
– Вот он, – сказал Мэттью дрожащим голосом.
Твит буквально задохнулась.
– Да, дорогой… это должен быть твой… Пит Делами. Ты так на него похож, просто вылитый.
Со старой черно-белой фотографии – отсутствие цвета мешало понять, рыжие это волосы или просто светлые – смотрел на нас крепкий молодой человек. Тут не могло быть ошибки. Если бы самого Мэттью нарядили в военную форму образца 1970 года, сходство не могло быть большим. И я наконец поняла, что смущало меня каждый раз, когда я смотрела на Мэттью.
Я чувствовала себя сейчас так же, как в ту минуту, когда бывший муж Терри Колфилд выстрелил в нас, и я потеряла управление. Все завертелось у меня перед глазами. Я сделала над собой огромное усилие и сказала почти спокойно:
– Нет, это один из твоих кузенов. Мой старший брат Джош.
Я подняла голову и беспомощно посмотрела на Роана. Его глаза были суровыми. Я сунула в руки Мэттью другую фотографию и заставила себя сказать:
– Вот Пит. Это твой отец, а это твои сводные братья.
– Что же, – сказал Мэттью хрипло, рассмотрев фотографии. – Неудивительно, что никто не мог заставить Пита Делани признать, что я его сын. Маленький светловолосый незаконный ребенок. Ни капельки не похож ни на него, ни на его сыновей.
Он положил снимки мне на колени и подошел к Роану. Дул сильный холодный ветер, паром входил в док.
– Ты был прав, – горько сказал Мэттью. – Не стоило беспокоиться. Мне было просто интересно…
– Каждый должен знать, кто он и откуда, – обреченно сказал Роан. – Тебе нужно было знать, не думай, что я против. Я вовсе не поэтому был лошадиной задницей. Я понимаю, что ты чувствуешь. Я боюсь за тебя. Потому что знаю – это самый настоящий ад: хотеть любить своего отца и ненавидеть его вместо этого.
Мэттью покачал головой.
– Может быть, Делани были правы, отрекаясь от меня. Я думаю, что я вообще не Делани, если судить по фотографиям.
Меня охватила бессильная ярость. Все всколыхнулось в памяти разом: Роан, убивший Большого Роана; Роан изгнан из дома, и я не могу воспрепятствовать этому; авария в джипе; я в крови Терри Колфилд; я в кровати и на костылях, я, замурованная в собственных ошибках.
– Ты один из нас! – закричала я на Мэттью, и Роан оглянулся на меня так, как будто я выдирала у него сердце. Сжав лицо руками, я зарыдала так, что Твит по сравнению со мной казалась жалкой дилетанткой. Через секунду Роан был уже рядом и, встав на колени, обнимал меня.
– Все, все, тихо. Не здесь, не сейчас, – прошептал он. – Мне очень жаль, воробышек, правда, поверь. Я понял. Ш-ш-ш. – Он погладил мои волосы. Я зарыдала сильнее. Неудачный это был день для чувства собственного достоинства Мэлони.
Теперь я знала эту проклятую тайну, тайну, которая навсегда делала невозможным возвращение домой Роана и Мэттью.
Мэттью был сыном моего брата Джоша.
* * *
Когда мне было десять, а Роану пятнадцать, у нас на ферме был большой праздник. Мы отмечали восстановление моста Делани. Прадедушка Турман Делани построил здесь мост после Гражданской войны. С тех пор прошло немало лет и мост изрядно поизносился.Городской департамент распорядился перенести дорогу и построил новый мост из стали и бетона.
Но когда власти города решили снести старый мост, семья Делани выкупила его вместе с пятью акрами земли по обеим сторонам и решила сделать мост центром парка.
В один из воскресных дней мая десятки Делани пустились туда с инструментами и материалами. Событие быстро превратилось в трехдневный праздник с пикниками, выступлением музыкантов, утренней церковной службой на месте строительства, визгом и криками выпущенных на свободу детей, которые как сумасшедшие носились во всех направлениях с утра до вечера.
Роан расценил это как часть своей работы на папу и, как всегда, был обособлен. Я же носилась от своей родни к нему, таская ему еду и развлекая таким образом ухмыляющихся мужчин. Когда я, наконец, поняла, что он чувствует себя неловко, то стала держаться в стороне.
Джош приехал из колледжа домой на выходные, он любил принимать участие в семейных акциях.
Я помню, как Роан и Джош сидели верхом на старом навесе моста, отдирая щепу, как будто обдирали чешую огромной рыбы. Помню, как сверкали рыжие волосы Джоша на осеннем солнце. Роан, худой, темноволосый, – полная противоположность грубоватой возмужалости моего старшего брата. Мне хотелось быть там, рядом с ними, но если бы я попыталась это сделать, то любая из матрон Делани, и в первую очередь мама, тут же стащила бы меня за волосы.
Когда к лужайке, где стояли столы для пикника, подошла Сэлли Макклендон, раздался всеобщий шепот возмущения и недовольства. Она тащила за собой, как на буксире, Мэттью. Ему было около трех лет. Спокойный светловолосый малыш. Блондинистые волосы сзади спадают крупными волнами на плечи. Она стояла там в обтягивающих джинсах и открытой футболке и, крепко держа Мэттью за руку, приковывала к себе все взгляды.
– Ну вот, наша личная шлюха и ее щенок, – проворчала тетя Ирэн. – Теперь-то будет настоящий праздник.
Бабушка Элизабет, по-королевски восседавшая в шезлонге, зацепила маму рукояткой своей трости.
– Убери отсюда это создание, – приказала она. – Нечего ей тут сиять своим непотребством.
– Делани! – тут же заявила прабабушка Алиса, сидя рядом. – Кровь всегда скажется. Почему нужно прогнать ее, Элизабет? Этот малыш может вырасти очень похожим на твоего Пита. Пойди и поцелуй его.
Бабушка Элизабет прикрыла глаза рукой и застонала.
– Или этот ребенок и его ужасная мамаша уйдут отсюда, или ухожу я.
– Грех не предложить ребенку поесть, – вмешалась я и подумала, что мама меня сейчас задушит.
– Только шевельнись, и я привяжу тебя к столу, – сказала мама. – Я сама обо всем позабочусь.
Она ушла, ее сестры и тетя Ирэн, ворча и выражая неодобрение, остались на месте. Дядя Пит повернулся, увидел Сэлли и Мэттью и выругался так громко, что все услышали. Бросил пилу и сошел вниз по склону на берег реки, доставая по дороге из своего заднего кармана серебряную флягу.
Я подняла глаза наверх к навесу и увидела, что Джош не сводит с Сэлли глаз. Роан протянул ему лом, и Джош выронил его. Лом упал между вскрытыми балками, ударил по голове Роберта Кихо, взламывавшего доски пола, и провалился через дыру в реку.
Все удивленно смотрели на Джоша, но без всякой задней мысли. Просто диву давались, что могущественный Джош Мэлони, с отличием окончивший колледж, президент студенческой организации и ветеран вьетнамской войны, допустил такую оплошность. Роберту, у которого по лбу текла кровь, поспешили оказать помощь, и папа крикнул Джошу:
– Осторожно, сын!
Роан сидел с выражением тревоги на лице, готовясь защищаться от каких-либо несправедливых обвинений. Он всегда их ждал, и случалось – не зря.
Джош потер рукой рот, как будто бы ему вдруг захотелось воды, и по-прежнему не отрывал глаз от Сэлли и её сына. Я никогда не забуду, как она на него посмотрела – осуждающе, злобно, беспомощно. Она подхватила Мэттью и повернула его лицом к моему брату, как будто жертву ему предлагала. Затем посадила ребенка на бедро и направилась к своему старому седану. Мама торопливо шла за ней следом, показывая на столы, ломившиеся от еды. Сэлли, не обратив на нее никакого внимания, уехала.
Джош слез с крыши, прыгнул в воду, которая едва доходила ему до пояса, и отыскал лом. Он выбрался на берег совершенно мокрый, снова залез на крышу и не сказал никому ни слова.
Я вспомнила это – вплоть до мелочей.
Теперь все стало понятно.
* * *
Роан и я потеряли двадцать лет, потому что он защищал, скрывал и растил сына Джоша. Ставки были выше, чем я могла предполагать. Неудивительно, что Роан всегда был уверен в полной невозможности возвращения. Неудивительно, что он был так скрытен.В этот вечер мы ушли в свою комнату рано. Прошли в ванную, уселись и открыли кран. У нас обоих уже почти развилась паранойя по поводу того, что нас подслушивают. Я все смотрела на фотографию.
Джош был снят в военной форме с папой и дедушкой Джозефом во дворе, такой молодой – двадцать два или двадцать три года: натянутая улыбка и жесткий взгляд. Ветераны – патриоты клана Мэлони, три поколения: Вторая мировая война, Корея, Вьетнам.
Мой дедушка воевал за правое дело; мой отец служил, достойно выполняя свой долг, так и не ступив на вражескую территорию, но Джоша послали бог знает куда, чтобы патрулировать бордели, бары, опиумные притоны! Он вернулся домой, привезя в душе адскую смесь цинизма с отвращением к самому себе. Сэлли стала для него либо переходным периодом, либо продолжением этого отвращения.
Он и Мэттью были так похожи друг на друга.
Роан заговорил, голос его был низким и бесцветным.
– Извини, что я утаил от тебя правду, но я должен знать, может ли Мэттью сойти за Делани. Заметишь ли ты? Теперь я знаю наверняка. Он никого не одурачит.
– Ты знал про Джоша?
– Сэлли сказала мне, когда я к ней переехал. Она хотела, чтобы я понял, почему она уехала из города. Она думала, что Дейзи расскажет правду твоим родителям просто назло, после того, как мой старик…
– Я помню. Что еще она говорила про Джоша? Не стесняйся, скажи мне точно.
– Джош подцепил ее по дороге к мельнице. Бросил пару одеял в грузовик, остановился в лесу. Использовал ее, заплатил ей, отвез обратно на дорогу и отпустил. Она сказала, что он почти не разговаривал с ней.
– О господи! Он, наверно, обошелся с ней так, как привык обходиться с девицами в барах Сайгона.
– По-видимому. Она рассказывала, что он так встречался с ней всего несколько раз, потом перестал. Как будто бы ничего и не было. Она боялась признаться. Связь с дядей Питом – это было одно. Никто от него другого и не ждал. Но твои братья – это совсем другое дело. Она считала, что твоя семья, если узнает, отберет ребенка и вышлет ее из города. Хочешь верь, хочешь нет, но она правда любила Мэттью. Неважно, как выглядела или что говорила, она хотела, чтобы он был с ней.
Я скомкала фотографию и отбросила ее.
– Мама и папа могли бы простить Джошу, что он стал отцом ее ребенка. Но трусости не простили бы никогда.
Роан обнял меня, притянул к себе, чтобы поцеловать.
– Ты ведь знаешь, как это было. Мама хотела усыновить Мэттью. Разве ты одобрил бы такое? Ведь они притащили бы Сэлли в суд и отобрали бы у нее ребенка. Ты говоришь, что она любила Мэттью. Значит, она не заслужила того, чтобы ее сына отобрали так называемые приличные люди. Ей была нужна именно помощь, а не что иное, и ты единственный сумел ей помочь.
– Хорошо, воробышек. Хорошо. Но вот проблема, с которой мы должны справиться, – тебе ведь не пришлось слишком долго рассматривать фотографию, чтобы увидеть сходство?
– Джош знал, знал, что Мэттью его сын, – прошипела я. – Я уверена в этом.
Роан колебался. Затем он сказал обреченно:
– Тогда, на этом мосту…
– Ты тоже помнишь это!
– Я думал над этим годами. Джош не хотел Мэттью. Это было очевидно. Поэтому я никогда не сомневался, что был прав, взяв его. Я думаю, что все видели, как странно вел себя в тот день Джош. Думаю, что многие тоже поняли. Поэтому я считал, что Мэттью вряд ли примут в семью.
Я своей тростью, как дубинкой, ударила по подушке, которую Роан бросил на крышку унитаза, чтобы я могла положить на него ногу. Я стала колотить по ней, чудом не попадая по ноге, пока Роан не остановил меня.
– Я бы убила Джоша! Как он мог молчать?! Вся вина лежала на дяде, а ему хоть бы что! Утерся и в сторону. Как мог он бросить своего собственного сына? Он причина того, что у тебя не было выбора.
– У меня и сейчас его немного, воробышек.
– Я знаю. Семье все станет известно рано или поздно.
Роан хмыкнул.
– Мэлони! – сказал он, мрачно глядя в потолок. – Помнится, там у многих длинные языки.
– Ну и что! Люди могут говорить о сходстве, но это будут всего лишь разговоры.
– Всего лишь разговоры? – Роан смотрел на меня как на сумасшедшую. – Твой-то брат точно знает, что это не просто разговоры.
– Если он не сознался двадцать лет назад, то, по всей видимости, не сознается и сейчас, – сказала я. – Я беру Джоша на себя.
Я не хотела устраивать кому-либо засаду. И в первую очередь не хотела, чтобы Мэттью участвовал в этом вслепую. Кроме того, мне было жаль маму и папу. Притащить в дом незнакомца и обрушить на их головы все сразу. Что это Мэггью, что Роан нашел его, воспитал, укрыл, а заодно и то, что перед ними их собственный внук.
Я сказала Роану, что вначале поговорю с Джошем. Наору на него, буду вопить что есть силы, но узнаю, что он намерен предпринять в отношении Мэттью. Надо быть готовым к тому, что он может заявить: “А я тут ни при чем”. Затем нужно устроить его встречу с Мэттью. Лучше всего в моем присутствии и в присутствии Роана в качестве поддержки. Позволить Мэттью тоже кричать и орать на него и дать парню возможность услышать правду от самого Джоша.
Но тут я вспомнила об Аманде, и мне стало просто плохо. Что будет с нею?! Как может принять маленькая девочка известие о том, что папа бросил своего первого ребенка на произвол судьбы? Как она встретится со взрослым сводным братом, о котором никогда раньше не слышала?
– Пока что я начну с Джоша и буду надеяться на лучшее. Между нами особые отношения, – сказала я. – Сначала мы.
Роан сел рядом со мной на полу ванной комнаты. Его лицо было очень жестким.
– Это касается и меня, воробышек, – предупредил он очень ласково. – Твой брат будет иметь дело со мной и, клянусь, поплатится за все.
Меня обдало холодом.
– А что другое ты можешь предложить? Сказать Мэттыо правду сейчас, сорвать его с места, чтобы он, злой как черт, понесся в Дандерри и налетел на всех без предупреждения? Для кого так будет лучше? Для него? Для моих родителей? Для бабушки Дотти? Для Аманды?
– Нет. Конечно, нет. Боже упаси. Я просто не знаю, что делать.
– Мы должны как-то смягчить все. Пусть едет туда пока с тем, что есть. Все непременно почувствуют симпатию к Мэттью и Твит, Они такие милые. Надо постараться, чтобы и им понравилась семья. С Джошем поговорим мы, вдвоем. Это его, именно его обязанность сообщить обо всем семье. И Мэттью. Так и будем действовать, если сможем. Мэттью не должен знать, что ты хранил от него в секрете имя его настоящего отца.
– Настоящего отца? – Роан выглядел как человек, потерпевший полное поражение.
Я обняла его.
– Извини. Я не то хотела сказать.
– Может, он вообще теперь не поедет в Дандерри. Он разочарован после того, как увидел фотографии.
Я ничего не сказала больше и дала Роану передышку на остаток ночи. Мэттью все-таки постепенно соберется домой, независимо от того, будет он знать правду или нет. Мы всегда возвращаемся к истокам.
* * *
На следующий день мы только и делали, что обсуждали различные варианты. Мэттью и Твит загнали нас в угол, то есть совершенно буквально в угол гостиной.Мэттью, хмурясь, перевел взгляд с Роана на меня.
– Послушайте, я готов к худшему, но надеюсь на лучшее. Хватит оберегать меня. Все, что мне нужно, – правда. Просто честная реакция семьи Делани. Я хочу увидеться с ними.
Роан и я обменялись взглядами. Честность. Мэттью был совершенно не в курсе дела. Неожиданно Мэттью пододвинул ко мне через кофейный столик телефон.
– Позвони своей матери, Клер. Мы все послушаем.
Я застыла.
– Зачем? Что я ей скажу?
– Скажи ей обо мне. Если мой приезд будет одобрен я хочу узнать об этом прямо сейчас.
– Мэттью, – простонала Твит. – Это нечестно – судить о людях по тому, как они себя ведут в шоке. Ты бы так даже со своими пациентами не поступил.
– Если я хочу знать, лягается ли корова, я дам ей шанс попробовать, – ответил Мэттью. – Но я буду иметь в виду, что, может быть, придется отскочить. – Он постучал по телефону. – Клер, пожалуйста, позвони моей тете Мэрибет.
“Твоей бабушке Мэрибет”, – про себя поправила я.
– Я могу ей сказать, что ты сравнил ее с коровой? – глупо, просто трусливо тяну время.
– Мы не будем этого делать, – сказал Роан. – Так нельзя, Мэттью.
– Приходится, – сказал Мэттью. – Больший, мы ведь говорили вчера, не так ли? Я думаю, что должен с ними встретиться.
Роан поднял руку.
– Ты должен… подождать, – он тщательно подбирал слова. – Мы с Клер поедем туда первыми и расскажем им…
– Роану нужно объяснить им все самому, – вставила я. – Нужно подготовить почву…
Мэттью отрицательно покачал головой.
– Больший, ты не можешь опекать меня всю жизнь. Увидеться с ними на моих условиях. – Он надел наушники. – Или Клер звонит, или я позвоню сам.
Я посмотрела на Роана. Мы в ловушке. “Мама, не подведи меня”, – молилась я про себя, потянувшись к телефону.
* * *
– Твоя мама в гончарной, – рявкнула на меня Ренфрю. – Где ты? Где Рони? Приезжайте домой! Ты всех пугаешь. Твоя мама не спит. Твой папа слишком часто курит свою трубку. Все остальные каркают о тебе и Рони, как вороны на кукурузном поле.– Мы скоро приедем, – терпеливо сказала я. – Позови, пожалуйста, маму. Мне нужно с ней поговорить.
– Зачем? Ты вроде в порядке. Ты знаешь, я никогда не беспокою ее, когда она в…
– Миз Мак, – спокойно вмешался Роан, наклонившись к трубке. – Если ты позовешь Мэрибет, я обещаю тебе, что она не будет на тебя сердиться.
– Рони! Рони! Для тебя, конечно, – мы слышали, как она положила трубку на стол.
– Кто это? – спросила Твит.
– Это наша домработница.
– Ренфрю, – уточнил Роан. – Она меня страшно любит. Раньше она и правда дралась со мной за право стирать мое белье.
– Клер, – услышали мы голос мамы, мелодичный, с южным акцентом, взволнованный. – Что-то случилось? Как ты? Как Роан? Где вы? Когда приедете?
– С нами все в порядке, мама. Мы… на Аляске.
– Что?! Минутку. Холт, Холт! Возьми другую трубку. Это Клер. Они на Аляске! Еще секунду, дорогая. Папа только что пришел с поля. Он там был все утро. Знаешь, у десяти лам грибок на копытах.
Мэттью и Твит пододвинулись поближе, обмениваясь шепотом замечаниями и размахивая руками. Мэттью схватил блокнот и нацарапал на нем название какого-то лекарства. “Скажи ему, чтобы он купил вот это”, – написал он внизу.
Я вздохнула. Он так старался угодить. Роан замахал на Мэттыо.
– Тихо, тихо!
– Эй; – внезапно мы услышали папин голос.
– Привет, папа.
– Слышишь, как мама тяжело дышит в другую трубку? Скажи ей, чтобы она успокоилась.
– Мама, все в порядке, – послушно произнесла я.
– Это ты папе скажи.
От него несет как из пепельницы.
– Мне надо с вами обоими кое-что обсудить. Сейчас можно?
– О! Да говори же, господи, – мама была в нетерпении.
– Я не хочу, чтобы подслушивали. Где Аманда?
– Она уехала вчера в лагерь, – быстро сказала мама. – А Джош в Атланте.
– Как всегда, – добавил папа.
Я вздохнула с облегчением. Одной маленькой проблемой пока меньше. Джош. Мы должны поговорить с Джошем отдельно и не по телефону.
– А где миз Мак? – спросила я. – Все еще рядом?
– Миз Мак всегда подслушивает, – сказала мама. – Поэтому беспокоиться не о чем. Дорогая, что происходит? Ведь вы с Ровном едете домой? Да? Скажи мне и папе прямо сейчас.
– Мы возвращаемся, – вступил в разговор Роан. – Даю вам слово.
– Роан, – мама с папой составили дуэт.
– Рады слышать тебя, – продолжал папа уже соло. – Верим тебе на слово. Все в порядке.
– Ну и славно, – спокойно сказал Роан.
– Зачем вас занесло на Аляску?
Я колебалась.
– Не за чем, а за кем.
Тишина. Мама медленно произнесла:
– Роан, ты не попросил бы Клер увидеться с кем-то, если бы ты не был уверен, что это порадует ее. Я полагаю, что это не твоя жена.
– Даже не подруга, – сдавленно ответил Роан.
Мамины вопросы могли сбить с толку хоть кого.
– Значит, у тебя есть ребенок. Или даже дети.
И опять тишина. Роан посмотрел на Мэттью.
– Можно сказать и так.
– Ты разведен?
– Никогда не был женат.
– Понятно.
– Не клади трубку, – сказала я громко. Меня всю трясло. Твит тоже. Мэттью изо всех сил тянул себя за мочки ушей. Роан был как каменный.