Страница:
Москве, кстати сказал ей, что собираюсь переезжать в Подмосковье.
Тетя говорит куда-то в сторону: 'Вас и там найдут'.
Сегодня холодно. Молоденькие кленовые листья поникли. На некоторых дырочки. Сидит белая гусеница. Облизывается. – Не стыдно?
Отвернулась. Нечем крыть.
Третьего дня зашел в книжный на Юных Ленинцев. Маленький магазинчик. Стоит клетка с попугаем. Бумажка: 'руками не трогать'. Я единственный покупатель. Подошел к клетке, попугайчик стал спускаться ближе ко мне. Общительный, как Кешка. Тоже карел.
Гречка подешевела с 20р до 17.50. Зефир подорожал: 91 – 95 р.
Выносил мусор. У помойки сидят трое бездомных. Две женщины и мужчина. Лет около сорока. Лица припухшие, синяков и язв нет.
Общаются тихо. С ними собака. У мужчины аккуратная бородка, похож на интеллигента. Проходили мальчишки запустили что-то в них и побежали прочь, смеясь. Мужчина схватил что-то первое под руку и бросил.
Матерился нескладно. Точно интеллигент. За один раз мне не удалось вынести весь мусор. На следующий мой заход мужчины не было. В пакете у меня старые сковороды и другая кухонная утварь. Еще в прошлый раз заметил рядом с женщинами кастрюлю и котелок. Предложил им свои. Они тихо поблагодарили.
Назарьево
Методичка.
Тетя говорит куда-то в сторону: 'Вас и там найдут'.
Сегодня холодно. Молоденькие кленовые листья поникли. На некоторых дырочки. Сидит белая гусеница. Облизывается. – Не стыдно?
Отвернулась. Нечем крыть.
Третьего дня зашел в книжный на Юных Ленинцев. Маленький магазинчик. Стоит клетка с попугаем. Бумажка: 'руками не трогать'. Я единственный покупатель. Подошел к клетке, попугайчик стал спускаться ближе ко мне. Общительный, как Кешка. Тоже карел.
Гречка подешевела с 20р до 17.50. Зефир подорожал: 91 – 95 р.
Выносил мусор. У помойки сидят трое бездомных. Две женщины и мужчина. Лет около сорока. Лица припухшие, синяков и язв нет.
Общаются тихо. С ними собака. У мужчины аккуратная бородка, похож на интеллигента. Проходили мальчишки запустили что-то в них и побежали прочь, смеясь. Мужчина схватил что-то первое под руку и бросил.
Матерился нескладно. Точно интеллигент. За один раз мне не удалось вынести весь мусор. На следующий мой заход мужчины не было. В пакете у меня старые сковороды и другая кухонная утварь. Еще в прошлый раз заметил рядом с женщинами кастрюлю и котелок. Предложил им свои. Они тихо поблагодарили.
Назарьево
27-го мая утром к нашему подъезду подъехал грузовик. Мы погрузились и поехали на новую квартиру. Маленький ехал в переноске, у меня на коленях. Первую половину пути он бился и рвался наружу. В кабине жарко. Приоткрыл переноску, но так, чтобы он не рванул.
Миленький часто дышит, язык наружу, как у собак. Вскоре он перестал биться и только тяжело дышал. Подумал, что ему совсем плохо. Как приехали, все стало по-прежнему. Два дня Миленький лазил по новой квартире, обнюхивал. На четвертый день случился стул, он оживился и стал носиться, как и прежде.
Работы по квартире столько, что пришлось забросить все: и записи и кроссворды и книги. В первый день успел лишь повесить обе люстры и шторы, собрать диван и кухонную тумбу. Покупал ее в разобранном виде. От трюмо взял среднее зеркало. Повесил его в прихожей – это самый подходящий вариант.
Для книг нужна полка или этажерка. В тумбе для телевизора с трудом уместились те, что привез. А еще ведь книги в Раздорах.
В ванной нет даже зеркала, сюда же нужны полки для стирального порошка, запасной бумаги, запасного мыла, губок, тряпочек, другой мелочи. Штора нужна с перекладиной.
Один замок я уже врезал. На металлическую дверь тоже нужно поставить новый. Дверную ручку лучше заменить. Страшно к ней прикасаться. Где-то я уже такую видел… что ли в Люксембургском дворце.
Заменил дверной звонок – старый рычит, как при входе в комнату для хранения оружия. С потолка в прихожей свисает кусок провода с патроном – сюда нужен какой-то светильник. На кухне заменил старые розетки, чтобы переставить холодильник и выиграть пространство. Для посуды нужна сушка. В Кузьминках мойка была широкая, и посуда оставалась сохнуть тут же.
Полтора месяца ежедневно заканчиваю работы по дому в восемь вечера. Началось с мелочей, а кончилось клейкой обоев, заменой плинтусов и линолеума.
Впечатление от поселка хорошее. Чисто. Машин нет. Очень зелено.
Поселок – это десятка два домов в два, четыре, шесть этажей, один девятиэтажный. Большинство домов кирпичные.
Две школы: начальная одноэтажная, годов 40-х и средняя, начала
60-х. Лестница на второй этаж в средней школе точная копия лестницы в непецынской школе. В школе есть комната – музей. Здесь пионерские и октябрятские знамена, барабаны, горны, пробитые солдатские каски и много других экспонатов. Когда построили среднюю школу, в начальной разместился детский сад. Позднее и детский сад построили новый. Есть клуб с кружками и библиотекой. Между школой и клубом памятник павшим односельчанам, уютно оформленный. Два магазина продуктовых, один промтоварный. Поликлиника, почта, сбербанк, церковь, кладбище. На кладбище не хоронят с 70-х годов, с двух сторон его подпирают гаражи, с третьей Марков овраг, с четвертой дорога.
За пять минут поселок можно пройти в любом направлении. Телевизор ловит девять каналов.
Кошек и детей больше чем взрослых. Многие дают себя погладить.
Всюду зелено, как в лесу. Почва не испорчена как в Москве свинцом, нефтепродуктами, отчего там растет лишь редкая травка, от силы – одуванчики. А здесь под балконом десятки растений. Под окнами домов растет смородина красная и черная, вишня, крыжовник, цветы. Березы, клены, сосны, липа, рябина, сирень, слива, яблони, тополя.
Из птиц преобладают галки. Они нежно попискивают, а не каркают.
Глазки у них голубые. Мне пришлось одного галчонка держать в руках.
Он выпал из гнезда и к нему уже присматривалась молодая кошка.
Другие птицы: синицы, воробьи, сороки, встречаются вороны и голуби.
Зимой – снегири, свиристели. Видел под окнами белку.
Цены на продукты выше, чем в Москве на 5 – 50%. Совпадает в цене хлеб. Дешевле молоко, куры и яйца. Дешевые яйца продаются только для сельскохозяйственных работников. Вкусный творог. Разнообразие и качество продуктов значительно ниже.
В отличие от Москвы, подъезды многих домов в жалком состоянии.
Отколотые ступени, разрушенные бордюры, облупившаяся штукатурка.
Лампочки на лестницах горят круглые сутки. Перегоревшие лампы никто не меняет или меняют сами жильцы. Стекла в подъездах давно выбиты и заменены фанерой, двери некоторых подъездов без ручек.
Вода из крана иногда течет ржавая. Вообще это характерно для сельской местности, здесь еще ничего, бывает значительно хуже.
Сантехники терроризируют весь поселок. Берут взятки, вешают лапшу на уши. Кроме этого, они стараются добиться, чтобы человек не обращался в контору, а звонил напрямую им. Они не приходят месяц, два, не смотря на ежедневные вызовы. Пока говоришь: 'я заплачу', дело не движется. Назовешь конкретную сумму, через десять минут приходят, начинают крутить.
Такие дела в коммунальном хозяйстве. Каждый год в масленицу односельчане сжигают чучело жкх.
В поселковых магазинах как при социализме. Некоторые продукты продаются в последний день годности или просроченные. Правда, их всучивают случайным покупателям из дома отдыха или с дач. Это один из законов торговли. Продавщицы не знают, что такое буханка и переспрашивают: 'кирпичиком?'. Не смотря на очередь из двух, трех человек, продавщицы по десять минут двигают коробки, что-то перекладывают, занимаются своими делами.
В первые дни со мной познакомилась дошкольница из соседнего дома.
Подходит на улице и просит поиграть с Хитрюшей. Хитрюшке неприятно, когда его таскают, держа за передние ноги, но я знаю, что он удерет от девочки при первой возможности. Раза три она спрашивала и брала его, потом позвонила в мою дверь и зашла в гости. Съела яблоко, пописала и сказала, что двери у меня хорошие, а обои лучше у них.
Еще через день девочка пришла с подружкой. У меня была мама и я попросил ее выручить меня. Девочки перестали меня беспокоить.
Четыре кавказца притормозили и, не выходя из Жигулей, предложили мне купить инструмент. Даже смотреть не стал. Через неделю один из них позвонил в дверь с тем же предложением.
Часто сталкиваюсь пенсионеркой из соседнего подъезда. То ходит под окнами, то в магазине встречу, то у подъезда. Расспрашивает, где работаю, куда ходил и о другом. Когда приезжала мама, она и ее спрашивала про меня. Пенсионерка живет с мужем, военным в отставке.
Он иногда сидит у подъезда. Сначала он спрашивал меня, где работаю, где жил и тому подобное, а теперь спрашивает, куда ходил.
У подъезда повесили объявление 'подключение к Интернету'. Висело недели три, с тех пор два года таких объявлений не было.
У подъезда незнакомый пенсионер остановил меня, что-то спрашивая, в это время мимо прошел незнакомый дядя и протянул мне руку. Я пожал от неожиданности.
Незнакомая тетенька в магазине спросила меня: – Вы, кажется, работали у нас в киоске?
На тумбе у магазина повесили объявление: 'Предлагаем посетить на территории дома отдыха бассейн и журнальный киоск. Для прохода на территорию иметь паспорт'. Повесили объявление осенью, когда дачники разъехались. Дачи правительственные и дом отдыха тоже. Больше таких объявлений не было. В течение следующих двух лет. И про
В Москве, на рынке обратил внимание на конфеты 'Русские узоры'.
Тут они стоят 130 рублей, а в нашем магазине 320. Разговорился с продавщицей. Рассказал, что у нас эти конфеты лежат уже восемь месяцев, а у шоколада срок годности – полгода. – Это у шоколадных плиток полгода, а у шоколадных конфет – три месяца, – сказала она.
Ладно, поговорили, разошлись. Приехал в поселок. Хлеб что ли был нужен, зашел в магазин, где просроченные конфеты. В этот же день.
Обычно магазин всегда пустой, одна продавщица. Пока осматривал полки, решал, чтобы еще взять и покупал, в магазин зашла тетенька, а за прилавком появилась вторая продавщица. Покупательница и вторая продавщица почти дословно воспроизвели сценку, которая случилась со мною в Москве, на рынке.
В дверь позвонили две тетеньки, просят пожертвовать на похороны.
Говорят: мы Вас не знаем, но мы всех обходим. Дал. Больше таких случаев не было.
В пять утра звонок в дверь. Дяденька, лет тридцати пяти с разбитым лицом. Попросил позвонить по телефону. У меня тогда не было никакого. Посоветовал ему позвонить из церкви (не сообразил, что рано) или от соседей. Он подошел к соседней двери и мялся у нее, пока я закрывал свою.
По квартирам иногда ходят продавцы сахара, картошки, гречки. Один раз позвонил дяденька с неправильной половой ориентацией, потом повадились звонить цыганки. Сначала они были в потертых, вылинявших полушубках, потом пошли одна за другой красавицы с импортной косметикой и чисто одетые, предлагают синтетические покрывала.
Дважды приходили свидетели Иеговы. Первый раз – две тетеньки. В квартиру я их не пустил. Проговорили часа два на лестничной площадке. Когда прощались, они попросились еще прийти, я сказал: лучше не надо. Проходит несколько дней – снова являются. На этот раз одна из теть и мальчик, студенческого возраста.
– Вот, – говорит тетя, – а это Павлик из Власихи. (В прошлый раз тетеньки сказали, что они из Краснознаменска, военного городка.
Тогда я вспомнил, как однажды забрел во Власиху, тоже военный городок.) На этот раз мы проговорили полчаса. Я слушаю, и пытаюсь вставить, что мне это не нужно, что мне это не интересно, что разубедить меня невозможно. Разговор какой-то странный. Она – про конец света и открывает библию на первой попавшейся странице. А я – про автобусы, которые редко ходют, тетенька открывает библию на второй попавшейся странице и зачитывает решение вопроса. Я – про кота, который лазает по шторам, а она открывает библию на третьей попавшейся странице. Зачитывает целые абзацы. Нет, нужно менять тактику. Нужно брать книгу и в ответ зачитывать правило Лопиталя, критерий Коши, признаки сходимости несобственных интегралов. Может тогда в ее душе затеплятся ростки сострадания к ближнему.
Вскоре после сектантов меня навестили кандидат в окружные депутаты с молодой спутницей. Хотел познакомиться с избирателем, узнать, как живу, какие нужды есть. Но я не пустил их – занят.
Один дачник, с которым я здороваюсь, когда иду в лес, ни с того, ни с сего вдруг стал рассказывать, что пишет книгу и попробует ее протолкнуть, хотя это и трудно. Я вспомнил, что неделю назад говорил свидетелям Иеговы, что не работаю и пишу книгу. Больше об этом никто не знает, кроме мамы. Дачника я не знаю по имени, но здороваюсь с ним уже год. Иногда при встрече мы перебрасываемся парой слов о кошках. До сих пор разговоров о книге не было. На этот раз мы говорили долго, минут пятнадцать. Меня удерживала тетя с собаками на лесной тропе, ждал, пока она пройдет. Минут через пять дяденька снова сказал что-то про книгу и больше к этому не возвращался.
В квартире стали бывать в мое отсутствие. Отвернули винт у перекладины, на один тапок налепили наклейку с цифрами, под диваном валяется уголок от пакетика. В таких пакетиках бывают станки для бритья или семечки.
Однажды в комнате поднялся линолеум. Образовался бугорок длиной метр, высотой сантиметров пять. Через месяц или два он сам собой рассосался.
Поздней осенью начались приключения. Не первой осенью, а на следующий год. Первой осенью у меня на среднем пальце руки появилась маленькая ранка. Не заживает и все. Пролежал месяц с небольшим дома, а как только выбрался в первую поездку в Москву, поскользнулся на первом ледке в Филях. Внешне ничего не опухло, но ходить я смог только через пять месяцев, а бегать еще через месяц.
Приключения начались с того, что перестали здороваться охранники дачного поселка. В лес одна дорога – через дачи. Четыре, пять раз в неделю я прохожу мимо них. Все разом перестали здороваться. Человек шесть, семь. Один любит стоять у шлагбаума посередине дороги.
Теперь, увидев меня шагов за пятьдесят, поворачивается спиной.
Прохожу – молчит. Другие сидят в будке. Когда прохожу и поворачиваю в их сторону голову, молча отводят глаза. Другой, когда я приближаюсь, выносит метлу и метет в двух шагах от меня и голову не поднимает. А совсем недавно он не просто здоровался или провожал меня словами: 'как пробежка', останавливал и просил показать грибы.
Я нашел овраг, где растут моховики и во время пробежки набираю десяток, заложив их между пальцами. С грибами меня все охранники останавливали и расспрашивали.
Дачник, который книжку пишет, тоже перестал здороваться.
И наоборот, стали здороваться посторонние люди в лесу, в поле, стали рассказывать, зачем пришли сюда и тому подобное.
Раза три заметил – шагах в пяти за спино идет хмурый дядя. Но здесь не город, много не пройдешь.
Утром на перекрестках, которые я прохожу, стоят по одному, по трое дядей и провожают глазами до них и после. Это случается часов в десять утра, когда поселок пуст. В это время привозят свежий хлеб, за которым я выхожу. Раньше дядей на перекрестках не было.
Однажды, когда я приближался, и оставалось шагов сорок, один из трех дядь стал орать: 'Седой! Седой!'. Смотрит прямо на меня. Ведь я седой. Но это оказалось случайным совпадением. За мной в ста шагах проходил другой седой, и так получилось, что мы втроем оказались на одной линии.
Возвращаюсь из леса, вдруг бах. Выстрелили где-то рядом. Впереди, шагах в сорока, тропинка опускается. На ней стоит ящик, за ним дядя и стреляет по нему.
Небольшие группы людей стали стоять у входа в лес.
Возвращаюсь из леса, только захожу в дачи, тормозит жигуленок.
Дяденька потерялся, не знает, как дачу найти. Номер не говорит, говорит: 'не знаете, где здесь двухсотые' – На въезде есть схема поселка, там можете посмотреть. – А Вы не покажете мне, как проехать. Сел, проехали. Странный дяденька. Если он впервые здесь, значит, платил охране за въезд, они знают номера всех постоянных машин. Почему не спросил их. Пока я поднимался по тропинке к дачам, он стоял в тупике. Только вышел на асфальт, сразу подъехал.
Миленький часто дышит, язык наружу, как у собак. Вскоре он перестал биться и только тяжело дышал. Подумал, что ему совсем плохо. Как приехали, все стало по-прежнему. Два дня Миленький лазил по новой квартире, обнюхивал. На четвертый день случился стул, он оживился и стал носиться, как и прежде.
Работы по квартире столько, что пришлось забросить все: и записи и кроссворды и книги. В первый день успел лишь повесить обе люстры и шторы, собрать диван и кухонную тумбу. Покупал ее в разобранном виде. От трюмо взял среднее зеркало. Повесил его в прихожей – это самый подходящий вариант.
Для книг нужна полка или этажерка. В тумбе для телевизора с трудом уместились те, что привез. А еще ведь книги в Раздорах.
В ванной нет даже зеркала, сюда же нужны полки для стирального порошка, запасной бумаги, запасного мыла, губок, тряпочек, другой мелочи. Штора нужна с перекладиной.
Один замок я уже врезал. На металлическую дверь тоже нужно поставить новый. Дверную ручку лучше заменить. Страшно к ней прикасаться. Где-то я уже такую видел… что ли в Люксембургском дворце.
Заменил дверной звонок – старый рычит, как при входе в комнату для хранения оружия. С потолка в прихожей свисает кусок провода с патроном – сюда нужен какой-то светильник. На кухне заменил старые розетки, чтобы переставить холодильник и выиграть пространство. Для посуды нужна сушка. В Кузьминках мойка была широкая, и посуда оставалась сохнуть тут же.
Полтора месяца ежедневно заканчиваю работы по дому в восемь вечера. Началось с мелочей, а кончилось клейкой обоев, заменой плинтусов и линолеума.
Впечатление от поселка хорошее. Чисто. Машин нет. Очень зелено.
Поселок – это десятка два домов в два, четыре, шесть этажей, один девятиэтажный. Большинство домов кирпичные.
Две школы: начальная одноэтажная, годов 40-х и средняя, начала
60-х. Лестница на второй этаж в средней школе точная копия лестницы в непецынской школе. В школе есть комната – музей. Здесь пионерские и октябрятские знамена, барабаны, горны, пробитые солдатские каски и много других экспонатов. Когда построили среднюю школу, в начальной разместился детский сад. Позднее и детский сад построили новый. Есть клуб с кружками и библиотекой. Между школой и клубом памятник павшим односельчанам, уютно оформленный. Два магазина продуктовых, один промтоварный. Поликлиника, почта, сбербанк, церковь, кладбище. На кладбище не хоронят с 70-х годов, с двух сторон его подпирают гаражи, с третьей Марков овраг, с четвертой дорога.
За пять минут поселок можно пройти в любом направлении. Телевизор ловит девять каналов.
Кошек и детей больше чем взрослых. Многие дают себя погладить.
Всюду зелено, как в лесу. Почва не испорчена как в Москве свинцом, нефтепродуктами, отчего там растет лишь редкая травка, от силы – одуванчики. А здесь под балконом десятки растений. Под окнами домов растет смородина красная и черная, вишня, крыжовник, цветы. Березы, клены, сосны, липа, рябина, сирень, слива, яблони, тополя.
Из птиц преобладают галки. Они нежно попискивают, а не каркают.
Глазки у них голубые. Мне пришлось одного галчонка держать в руках.
Он выпал из гнезда и к нему уже присматривалась молодая кошка.
Другие птицы: синицы, воробьи, сороки, встречаются вороны и голуби.
Зимой – снегири, свиристели. Видел под окнами белку.
Цены на продукты выше, чем в Москве на 5 – 50%. Совпадает в цене хлеб. Дешевле молоко, куры и яйца. Дешевые яйца продаются только для сельскохозяйственных работников. Вкусный творог. Разнообразие и качество продуктов значительно ниже.
В отличие от Москвы, подъезды многих домов в жалком состоянии.
Отколотые ступени, разрушенные бордюры, облупившаяся штукатурка.
Лампочки на лестницах горят круглые сутки. Перегоревшие лампы никто не меняет или меняют сами жильцы. Стекла в подъездах давно выбиты и заменены фанерой, двери некоторых подъездов без ручек.
Вода из крана иногда течет ржавая. Вообще это характерно для сельской местности, здесь еще ничего, бывает значительно хуже.
Сантехники терроризируют весь поселок. Берут взятки, вешают лапшу на уши. Кроме этого, они стараются добиться, чтобы человек не обращался в контору, а звонил напрямую им. Они не приходят месяц, два, не смотря на ежедневные вызовы. Пока говоришь: 'я заплачу', дело не движется. Назовешь конкретную сумму, через десять минут приходят, начинают крутить.
Такие дела в коммунальном хозяйстве. Каждый год в масленицу односельчане сжигают чучело жкх.
В поселковых магазинах как при социализме. Некоторые продукты продаются в последний день годности или просроченные. Правда, их всучивают случайным покупателям из дома отдыха или с дач. Это один из законов торговли. Продавщицы не знают, что такое буханка и переспрашивают: 'кирпичиком?'. Не смотря на очередь из двух, трех человек, продавщицы по десять минут двигают коробки, что-то перекладывают, занимаются своими делами.
В первые дни со мной познакомилась дошкольница из соседнего дома.
Подходит на улице и просит поиграть с Хитрюшей. Хитрюшке неприятно, когда его таскают, держа за передние ноги, но я знаю, что он удерет от девочки при первой возможности. Раза три она спрашивала и брала его, потом позвонила в мою дверь и зашла в гости. Съела яблоко, пописала и сказала, что двери у меня хорошие, а обои лучше у них.
Еще через день девочка пришла с подружкой. У меня была мама и я попросил ее выручить меня. Девочки перестали меня беспокоить.
Четыре кавказца притормозили и, не выходя из Жигулей, предложили мне купить инструмент. Даже смотреть не стал. Через неделю один из них позвонил в дверь с тем же предложением.
Часто сталкиваюсь пенсионеркой из соседнего подъезда. То ходит под окнами, то в магазине встречу, то у подъезда. Расспрашивает, где работаю, куда ходил и о другом. Когда приезжала мама, она и ее спрашивала про меня. Пенсионерка живет с мужем, военным в отставке.
Он иногда сидит у подъезда. Сначала он спрашивал меня, где работаю, где жил и тому подобное, а теперь спрашивает, куда ходил.
У подъезда повесили объявление 'подключение к Интернету'. Висело недели три, с тех пор два года таких объявлений не было.
У подъезда незнакомый пенсионер остановил меня, что-то спрашивая, в это время мимо прошел незнакомый дядя и протянул мне руку. Я пожал от неожиданности.
Незнакомая тетенька в магазине спросила меня: – Вы, кажется, работали у нас в киоске?
На тумбе у магазина повесили объявление: 'Предлагаем посетить на территории дома отдыха бассейн и журнальный киоск. Для прохода на территорию иметь паспорт'. Повесили объявление осенью, когда дачники разъехались. Дачи правительственные и дом отдыха тоже. Больше таких объявлений не было. В течение следующих двух лет. И про
В Москве, на рынке обратил внимание на конфеты 'Русские узоры'.
Тут они стоят 130 рублей, а в нашем магазине 320. Разговорился с продавщицей. Рассказал, что у нас эти конфеты лежат уже восемь месяцев, а у шоколада срок годности – полгода. – Это у шоколадных плиток полгода, а у шоколадных конфет – три месяца, – сказала она.
Ладно, поговорили, разошлись. Приехал в поселок. Хлеб что ли был нужен, зашел в магазин, где просроченные конфеты. В этот же день.
Обычно магазин всегда пустой, одна продавщица. Пока осматривал полки, решал, чтобы еще взять и покупал, в магазин зашла тетенька, а за прилавком появилась вторая продавщица. Покупательница и вторая продавщица почти дословно воспроизвели сценку, которая случилась со мною в Москве, на рынке.
В дверь позвонили две тетеньки, просят пожертвовать на похороны.
Говорят: мы Вас не знаем, но мы всех обходим. Дал. Больше таких случаев не было.
В пять утра звонок в дверь. Дяденька, лет тридцати пяти с разбитым лицом. Попросил позвонить по телефону. У меня тогда не было никакого. Посоветовал ему позвонить из церкви (не сообразил, что рано) или от соседей. Он подошел к соседней двери и мялся у нее, пока я закрывал свою.
По квартирам иногда ходят продавцы сахара, картошки, гречки. Один раз позвонил дяденька с неправильной половой ориентацией, потом повадились звонить цыганки. Сначала они были в потертых, вылинявших полушубках, потом пошли одна за другой красавицы с импортной косметикой и чисто одетые, предлагают синтетические покрывала.
Дважды приходили свидетели Иеговы. Первый раз – две тетеньки. В квартиру я их не пустил. Проговорили часа два на лестничной площадке. Когда прощались, они попросились еще прийти, я сказал: лучше не надо. Проходит несколько дней – снова являются. На этот раз одна из теть и мальчик, студенческого возраста.
– Вот, – говорит тетя, – а это Павлик из Власихи. (В прошлый раз тетеньки сказали, что они из Краснознаменска, военного городка.
Тогда я вспомнил, как однажды забрел во Власиху, тоже военный городок.) На этот раз мы проговорили полчаса. Я слушаю, и пытаюсь вставить, что мне это не нужно, что мне это не интересно, что разубедить меня невозможно. Разговор какой-то странный. Она – про конец света и открывает библию на первой попавшейся странице. А я – про автобусы, которые редко ходют, тетенька открывает библию на второй попавшейся странице и зачитывает решение вопроса. Я – про кота, который лазает по шторам, а она открывает библию на третьей попавшейся странице. Зачитывает целые абзацы. Нет, нужно менять тактику. Нужно брать книгу и в ответ зачитывать правило Лопиталя, критерий Коши, признаки сходимости несобственных интегралов. Может тогда в ее душе затеплятся ростки сострадания к ближнему.
Вскоре после сектантов меня навестили кандидат в окружные депутаты с молодой спутницей. Хотел познакомиться с избирателем, узнать, как живу, какие нужды есть. Но я не пустил их – занят.
Один дачник, с которым я здороваюсь, когда иду в лес, ни с того, ни с сего вдруг стал рассказывать, что пишет книгу и попробует ее протолкнуть, хотя это и трудно. Я вспомнил, что неделю назад говорил свидетелям Иеговы, что не работаю и пишу книгу. Больше об этом никто не знает, кроме мамы. Дачника я не знаю по имени, но здороваюсь с ним уже год. Иногда при встрече мы перебрасываемся парой слов о кошках. До сих пор разговоров о книге не было. На этот раз мы говорили долго, минут пятнадцать. Меня удерживала тетя с собаками на лесной тропе, ждал, пока она пройдет. Минут через пять дяденька снова сказал что-то про книгу и больше к этому не возвращался.
В квартире стали бывать в мое отсутствие. Отвернули винт у перекладины, на один тапок налепили наклейку с цифрами, под диваном валяется уголок от пакетика. В таких пакетиках бывают станки для бритья или семечки.
Однажды в комнате поднялся линолеум. Образовался бугорок длиной метр, высотой сантиметров пять. Через месяц или два он сам собой рассосался.
Поздней осенью начались приключения. Не первой осенью, а на следующий год. Первой осенью у меня на среднем пальце руки появилась маленькая ранка. Не заживает и все. Пролежал месяц с небольшим дома, а как только выбрался в первую поездку в Москву, поскользнулся на первом ледке в Филях. Внешне ничего не опухло, но ходить я смог только через пять месяцев, а бегать еще через месяц.
Приключения начались с того, что перестали здороваться охранники дачного поселка. В лес одна дорога – через дачи. Четыре, пять раз в неделю я прохожу мимо них. Все разом перестали здороваться. Человек шесть, семь. Один любит стоять у шлагбаума посередине дороги.
Теперь, увидев меня шагов за пятьдесят, поворачивается спиной.
Прохожу – молчит. Другие сидят в будке. Когда прохожу и поворачиваю в их сторону голову, молча отводят глаза. Другой, когда я приближаюсь, выносит метлу и метет в двух шагах от меня и голову не поднимает. А совсем недавно он не просто здоровался или провожал меня словами: 'как пробежка', останавливал и просил показать грибы.
Я нашел овраг, где растут моховики и во время пробежки набираю десяток, заложив их между пальцами. С грибами меня все охранники останавливали и расспрашивали.
Дачник, который книжку пишет, тоже перестал здороваться.
И наоборот, стали здороваться посторонние люди в лесу, в поле, стали рассказывать, зачем пришли сюда и тому подобное.
Раза три заметил – шагах в пяти за спино идет хмурый дядя. Но здесь не город, много не пройдешь.
Утром на перекрестках, которые я прохожу, стоят по одному, по трое дядей и провожают глазами до них и после. Это случается часов в десять утра, когда поселок пуст. В это время привозят свежий хлеб, за которым я выхожу. Раньше дядей на перекрестках не было.
Однажды, когда я приближался, и оставалось шагов сорок, один из трех дядь стал орать: 'Седой! Седой!'. Смотрит прямо на меня. Ведь я седой. Но это оказалось случайным совпадением. За мной в ста шагах проходил другой седой, и так получилось, что мы втроем оказались на одной линии.
Возвращаюсь из леса, вдруг бах. Выстрелили где-то рядом. Впереди, шагах в сорока, тропинка опускается. На ней стоит ящик, за ним дядя и стреляет по нему.
Небольшие группы людей стали стоять у входа в лес.
Возвращаюсь из леса, только захожу в дачи, тормозит жигуленок.
Дяденька потерялся, не знает, как дачу найти. Номер не говорит, говорит: 'не знаете, где здесь двухсотые' – На въезде есть схема поселка, там можете посмотреть. – А Вы не покажете мне, как проехать. Сел, проехали. Странный дяденька. Если он впервые здесь, значит, платил охране за въезд, они знают номера всех постоянных машин. Почему не спросил их. Пока я поднимался по тропинке к дачам, он стоял в тупике. Только вышел на асфальт, сразу подъехал.
Методичка.
Сколько денег идет в кгб – никому не известно, чем они занимаются
– никому не известно. От страны кгб отделен государственной тайной, а его члены дали подписку о неразглашении. В его руках все самые страшные виды оружия, лаборатории ядов, институты мозга. Это положение позволяет кгб совершать любые преступления. Если у кого-то из провокаторов просыпается совесть, его судят закрытым судом и сажают или он вскорости погибает. Если на преступный след кгб выходит милиция, она их не трогает.
Вы можете стать жертвой кгб, если у Вас родители или жена уже тихо служат у них. Любую продавщицу можно поймать на обмане, обвесе, который она вынуждена делать ежедневно и заставить тихо служить. При этом если у Вас немного друзей и среди них нет такого, с кем можно поговорить откровенно, или Вы боитесь поставить их под удар, Ваши шансы увеличиваются.
Если предварительные условия выполнены, остается позаботиться о прикрытии. Нужно устроить Вам сотрясение мозга в случайной драке.
Тогда появится медицинское обоснование Вашего бреда о преследовании.
Разработка жертвы делится на две части – скрытую и явную. Сначала сколько-то месяцев идет скрытая часть: изучается Ваше досье, устанавливаются Ваши связи, прослушивается телефон, разговоры в квартире, ведется наружное наблюдение. Изучаются места, в которых Вы бываете, какими дорогами ходите, с кем, в какие дни. Изучаются Ваши вкусы, дурные и хорошие привычки. В этот период наружное наблюдение ведется аккуратно. Никаких дяденек, идущих позади Вы не увидите.
Если Вы обычный преступник, радующийся жизни, Вы никогда не заметите группу, ведущую Вас. Это люди не вызывающие даже малейших подозрений: молодые парочки, тетеньки среднего и пенсионного возраста, с сумками или другими предметами в руках, дяденьки с книжками.
Был единственный случай, когда я наткнулся на пасущих меня. В то время только появились карточки в метро. У меня была карточка с любым количеством проходов, но с условием следующего прохода через тринадцать минут. Захожу на Таганскую кольцевую. Впереди через турникет проходит человек. Я не дождался, пока погаснет разрешающий свет, и вставил карточку. Она отработала в холостую, и турникет меня не пропустил. Пришлось ждать в вестибюле пресловутые тринадцать минут. Минут через пять появились они. Трое. Не вместе, а друг за другом. Никто из них не подходил к турникетам или кассе, они бесцельно слонялись по вестибюлю все время, пока я ждал. Это я к тому, что, обернувшись, вы никогда не увидите их позади. Они ведут не глазами, а с помощью жучков, которые висят на преступнике. Жучки встроены в какую-нибудь вещь, которую преступник постоянно носит с собой: мобильный телефон, наручные часы, портмоне, паспорт с чипом, пластиковые карточки, портфель или рюкзак. Для этих целей можно использовать пуговицу и застежку, но это мало вероятно. Одежда часто меняется и стирается.
Если Вы вдруг заметили, что за Вами стали ходить дяденьки, стали наступать на пятки, появились посторонние предметы в квартире или происходит что-то другое необычное – значит, наступил второй этап.
Задача второго этапа – заставить Вас обнаружить себя, а потом давить на психику всеми средствами и способами.
Какой бы Вы не были рассеянный, на пятый или десятый раз заметите
'слежку' и вспомните заодно предыдущие случаи, что от Вас собственно и требуется. Вы заметите, что люди, которые крутятся вокруг имеют несколько общих черт:
– в руках у них нет вещей.
– одежда у них неяркая, как в кино у шпионов
– всегда это дяденьки
Второй этап всегда начинается поздней осенью. Поздней осенью обостряются психические заболевания. Сходите со своими рассказами к психиатру, в милицию или прокуратуру и Вам быстро поставят диагноз.
Поздней осенью рано темнеет, холодно, пасмурно. На пути с работы домой, в темноте станут попадаться подозрительные личности. Они выныривают сбоку из темноты, и шарахаются в шаге от Вас в сторону, или парами решительно идут навстречу. Будете наблюдать или принимать участие в мордобоях. Начнет щелкать телевизор.
Если началась явная фаза, Вам придется потерпеть несколько месяцев. Как правило, к маю, они заканчивают. То есть исчезнет все
Разом, как разом началось.
Физически Вы никак не пострадаете. Машины и велосипеды будут проноситься мимо ближе, чем обычно, но не заденут, а дяденьки, что будут вставать за спиной на пустой платформе в метро, толкать на пути не будут.
Вот заживающие раны оперативники стараются непременно задеть. В разное время я ломал нос, руку, дважды ногу и всегда они задевали их. В этом случае, даже если Вы будете уворачиваться, вряд ли избежите столкновений. Оперативники оттачивают такие ситуации годами и передают опыт новым коллективам.
Задев, толкнув, наступив на пятку, оперативники никогда не извиняются. Исключений не бывает.
В вашей квартире станут периодически попадаться мелкие чужие вещи.
Вы их легко обнаружите, если живете один. Ну, а если Вы не один, то, вернувшись с женой или мамой с дачи, после выходных Вы обнаружите у домашней птички плешь на макушке. В течение недели волосики у чижа вырастут, а после следующих выходных плешь появится у щегла, который значительно крупнее чижа.
Ничего из Ваших вещей, документов или денег не пропадет. Более того, в моем столе в один из таких периодов появились две купюры по пять долларов. Я их не мог не заметить, потому что до сих пор держал в руках пятидолларовые четыре года назад, да и то – не свои.
Самое страшное, на мой взгляд, это воздействие оперативников на голову и внутренние органы.
Если Вы почувствовали сдавливающие боли в голове, как у Ельцина, не спешите пить таблетки или водку. У меня головные боли появились на работе. Как-то вдруг. Никому слова об этом не сказал. А сослуживцы в комнате сразу завели общий разговор о внутричерепном давлении.
В разных организациях разные гипнотизеры. Некоторые влезают в голову и дают советы. Если Вы летчик, будьте осторожны, если Ваша голова вдруг посоветует направить самолет на небоскреб. А иные способны добиться лишь изменения настроения. При этом никаких чужих слов или обещаний в голове не слышно. Совершенно на ровном месте, без всякого повода в голове вдруг разливается нега. Сотрудники в комнате, что до сих пор молчали, вдруг разом заулыбаются и защебещут о чем-то приятном.
Как в случае с идущими позади или следами в квартире, однажды оперативники покажут, что читают Ваши мысли. Что ж делать, потерпите.
Всеми способами Вам будут давать понять, что Вы под постоянным контролем на улице, дома, на работе. И Ваши мысли тоже. Они будут показывать как их много, и действительно, Вы не встретите одно и то же лицо среди тех, кто наступил Вам на пятку, встал сзади, шел позади, плевал. У них и продавцы, и кассиры, у них и телевидение, и радио и городская реклама.
Такое большое количество людей разного возраста, пола, профессий, одетых также как все, которые участвуют в издевательствах над Вами не должно Вас удручать. Не все они кгбшники. С годами Вы научитесь отличать подготовленных оперативников от случайных прохожих, которых попросили 'разыграть друга', или случайных актерских групп, которым дали пару, тройку уроков, как блокировать прохожего на улице. Часто у этих последних нет слаженности или они пасуют в нестандартных ситуациях.
Про праздники, выходные, дни рождения забудьте, оперативники работают ежедневно. Только в исключительных случаях они ослабляют активность. Весной второго года улицы в Крылатском опустели. И так продолжалось несколько дней. Некоторое время спустя я узнал, что приезжал Буш. Вообще не ждите от них пощады. Если Вы подрались с кем-то и разошлись, через полчаса у витрины зоомагазина позади встанет дяденька с наглой улыбкой. Спать будете определенное время, если попытаетесь лечь раньше, получите удары по потолку или петарды и сигнализацию машин за окном.
Сумасшедшие. В светлое время суток. Идут всегда навстречу. Несут бред с загадочной улыбкой, иногда добавляют жестикуляцию. Некоторые начинают громко петь, как только увидят Вас.
Странные люди в парке, в лесу. (Когда поблизости никого нет).
Тетенька (дяденька, мальчик), стоит в двух шагах от дорожки или тропинки, спиною и загадочно улыбается в пространство. Некоторые прячутся за дерево, другие за тумбу в темноте. Мимо многих таких Вы пройдете, но часть все-таки заметите как бы случайно. Условия создадут – хрустнет палка или дернет рукой. Некоторые вызывают удивление, например, дяденька, прижавшийся к тумбе в рубашке, зимой.
Иные дяденьки, тетеньки, когда проходишь мимо, разговаривают не бредом, а разборчиво. Но говорят или с собаками или в пространство, то есть на Вас не смотрят.
Возвращаюсь из леса, захожу во двор. С балкона четвертого этажа тетенька разговаривает с дядей, который сидит на лавочке. -…А я все гуляю…постирала вот и гуляю, а что делать… Потом тетя рассказала про Бутово, и что 'он там рядом будет жить' Потом что-то о продлении доверенности и что 'дадим ему только 10 тысяч' и что-то об Америке. Какое совпадение. И я тоже возвращался с прогулки, гулял, и утром тоже стирал. И моя мама по доверенности занимается квартирным вопросом, и живет она в Бутово. Нынешнюю квартиру придется продавать и покупать меньшую на окраине или в пригороде. И после продажи останется несколько тысяч. И в Америку я тоже хочу уехать.
Весной второго года, я дождался, когда нога зажила, и собрался ехать в Киев, а оттуда в Америку. В пустом лесу между Раздорами и
Ромашково идут навстречу тетенька с дядей и говорят: '… да что ж он думает, у него квартира в Малоярославце… '
Здороваются незнакомые люди. Дяденька идет навстречу, улыбается, смотрит в глаза и за несколько шагов протягивает на ходу руку. При этом молчит. Незнакомые тетеньки, дяденьки, дети здороваются в лесу, в парке.
И наоборот, те, с кем вы давно здороваетесь, вдруг перестанут отвечать.
Плевки. Плюют со звуком, шагах в двух позади. На одежде Вы ничего не обнаружите. Иногда плюют несколько раз в день, иногда проходит неделя без плевков.
– никому не известно. От страны кгб отделен государственной тайной, а его члены дали подписку о неразглашении. В его руках все самые страшные виды оружия, лаборатории ядов, институты мозга. Это положение позволяет кгб совершать любые преступления. Если у кого-то из провокаторов просыпается совесть, его судят закрытым судом и сажают или он вскорости погибает. Если на преступный след кгб выходит милиция, она их не трогает.
Вы можете стать жертвой кгб, если у Вас родители или жена уже тихо служат у них. Любую продавщицу можно поймать на обмане, обвесе, который она вынуждена делать ежедневно и заставить тихо служить. При этом если у Вас немного друзей и среди них нет такого, с кем можно поговорить откровенно, или Вы боитесь поставить их под удар, Ваши шансы увеличиваются.
Если предварительные условия выполнены, остается позаботиться о прикрытии. Нужно устроить Вам сотрясение мозга в случайной драке.
Тогда появится медицинское обоснование Вашего бреда о преследовании.
Разработка жертвы делится на две части – скрытую и явную. Сначала сколько-то месяцев идет скрытая часть: изучается Ваше досье, устанавливаются Ваши связи, прослушивается телефон, разговоры в квартире, ведется наружное наблюдение. Изучаются места, в которых Вы бываете, какими дорогами ходите, с кем, в какие дни. Изучаются Ваши вкусы, дурные и хорошие привычки. В этот период наружное наблюдение ведется аккуратно. Никаких дяденек, идущих позади Вы не увидите.
Если Вы обычный преступник, радующийся жизни, Вы никогда не заметите группу, ведущую Вас. Это люди не вызывающие даже малейших подозрений: молодые парочки, тетеньки среднего и пенсионного возраста, с сумками или другими предметами в руках, дяденьки с книжками.
Был единственный случай, когда я наткнулся на пасущих меня. В то время только появились карточки в метро. У меня была карточка с любым количеством проходов, но с условием следующего прохода через тринадцать минут. Захожу на Таганскую кольцевую. Впереди через турникет проходит человек. Я не дождался, пока погаснет разрешающий свет, и вставил карточку. Она отработала в холостую, и турникет меня не пропустил. Пришлось ждать в вестибюле пресловутые тринадцать минут. Минут через пять появились они. Трое. Не вместе, а друг за другом. Никто из них не подходил к турникетам или кассе, они бесцельно слонялись по вестибюлю все время, пока я ждал. Это я к тому, что, обернувшись, вы никогда не увидите их позади. Они ведут не глазами, а с помощью жучков, которые висят на преступнике. Жучки встроены в какую-нибудь вещь, которую преступник постоянно носит с собой: мобильный телефон, наручные часы, портмоне, паспорт с чипом, пластиковые карточки, портфель или рюкзак. Для этих целей можно использовать пуговицу и застежку, но это мало вероятно. Одежда часто меняется и стирается.
Если Вы вдруг заметили, что за Вами стали ходить дяденьки, стали наступать на пятки, появились посторонние предметы в квартире или происходит что-то другое необычное – значит, наступил второй этап.
Задача второго этапа – заставить Вас обнаружить себя, а потом давить на психику всеми средствами и способами.
Какой бы Вы не были рассеянный, на пятый или десятый раз заметите
'слежку' и вспомните заодно предыдущие случаи, что от Вас собственно и требуется. Вы заметите, что люди, которые крутятся вокруг имеют несколько общих черт:
– в руках у них нет вещей.
– одежда у них неяркая, как в кино у шпионов
– всегда это дяденьки
Второй этап всегда начинается поздней осенью. Поздней осенью обостряются психические заболевания. Сходите со своими рассказами к психиатру, в милицию или прокуратуру и Вам быстро поставят диагноз.
Поздней осенью рано темнеет, холодно, пасмурно. На пути с работы домой, в темноте станут попадаться подозрительные личности. Они выныривают сбоку из темноты, и шарахаются в шаге от Вас в сторону, или парами решительно идут навстречу. Будете наблюдать или принимать участие в мордобоях. Начнет щелкать телевизор.
Если началась явная фаза, Вам придется потерпеть несколько месяцев. Как правило, к маю, они заканчивают. То есть исчезнет все
Разом, как разом началось.
Физически Вы никак не пострадаете. Машины и велосипеды будут проноситься мимо ближе, чем обычно, но не заденут, а дяденьки, что будут вставать за спиной на пустой платформе в метро, толкать на пути не будут.
Вот заживающие раны оперативники стараются непременно задеть. В разное время я ломал нос, руку, дважды ногу и всегда они задевали их. В этом случае, даже если Вы будете уворачиваться, вряд ли избежите столкновений. Оперативники оттачивают такие ситуации годами и передают опыт новым коллективам.
Задев, толкнув, наступив на пятку, оперативники никогда не извиняются. Исключений не бывает.
В вашей квартире станут периодически попадаться мелкие чужие вещи.
Вы их легко обнаружите, если живете один. Ну, а если Вы не один, то, вернувшись с женой или мамой с дачи, после выходных Вы обнаружите у домашней птички плешь на макушке. В течение недели волосики у чижа вырастут, а после следующих выходных плешь появится у щегла, который значительно крупнее чижа.
Ничего из Ваших вещей, документов или денег не пропадет. Более того, в моем столе в один из таких периодов появились две купюры по пять долларов. Я их не мог не заметить, потому что до сих пор держал в руках пятидолларовые четыре года назад, да и то – не свои.
Самое страшное, на мой взгляд, это воздействие оперативников на голову и внутренние органы.
Если Вы почувствовали сдавливающие боли в голове, как у Ельцина, не спешите пить таблетки или водку. У меня головные боли появились на работе. Как-то вдруг. Никому слова об этом не сказал. А сослуживцы в комнате сразу завели общий разговор о внутричерепном давлении.
В разных организациях разные гипнотизеры. Некоторые влезают в голову и дают советы. Если Вы летчик, будьте осторожны, если Ваша голова вдруг посоветует направить самолет на небоскреб. А иные способны добиться лишь изменения настроения. При этом никаких чужих слов или обещаний в голове не слышно. Совершенно на ровном месте, без всякого повода в голове вдруг разливается нега. Сотрудники в комнате, что до сих пор молчали, вдруг разом заулыбаются и защебещут о чем-то приятном.
Как в случае с идущими позади или следами в квартире, однажды оперативники покажут, что читают Ваши мысли. Что ж делать, потерпите.
Всеми способами Вам будут давать понять, что Вы под постоянным контролем на улице, дома, на работе. И Ваши мысли тоже. Они будут показывать как их много, и действительно, Вы не встретите одно и то же лицо среди тех, кто наступил Вам на пятку, встал сзади, шел позади, плевал. У них и продавцы, и кассиры, у них и телевидение, и радио и городская реклама.
Такое большое количество людей разного возраста, пола, профессий, одетых также как все, которые участвуют в издевательствах над Вами не должно Вас удручать. Не все они кгбшники. С годами Вы научитесь отличать подготовленных оперативников от случайных прохожих, которых попросили 'разыграть друга', или случайных актерских групп, которым дали пару, тройку уроков, как блокировать прохожего на улице. Часто у этих последних нет слаженности или они пасуют в нестандартных ситуациях.
Про праздники, выходные, дни рождения забудьте, оперативники работают ежедневно. Только в исключительных случаях они ослабляют активность. Весной второго года улицы в Крылатском опустели. И так продолжалось несколько дней. Некоторое время спустя я узнал, что приезжал Буш. Вообще не ждите от них пощады. Если Вы подрались с кем-то и разошлись, через полчаса у витрины зоомагазина позади встанет дяденька с наглой улыбкой. Спать будете определенное время, если попытаетесь лечь раньше, получите удары по потолку или петарды и сигнализацию машин за окном.
Что примерно можно ожидать.
На улице:
Сумасшедшие. В светлое время суток. Идут всегда навстречу. Несут бред с загадочной улыбкой, иногда добавляют жестикуляцию. Некоторые начинают громко петь, как только увидят Вас.
Странные люди в парке, в лесу. (Когда поблизости никого нет).
Тетенька (дяденька, мальчик), стоит в двух шагах от дорожки или тропинки, спиною и загадочно улыбается в пространство. Некоторые прячутся за дерево, другие за тумбу в темноте. Мимо многих таких Вы пройдете, но часть все-таки заметите как бы случайно. Условия создадут – хрустнет палка или дернет рукой. Некоторые вызывают удивление, например, дяденька, прижавшийся к тумбе в рубашке, зимой.
Иные дяденьки, тетеньки, когда проходишь мимо, разговаривают не бредом, а разборчиво. Но говорят или с собаками или в пространство, то есть на Вас не смотрят.
Возвращаюсь из леса, захожу во двор. С балкона четвертого этажа тетенька разговаривает с дядей, который сидит на лавочке. -…А я все гуляю…постирала вот и гуляю, а что делать… Потом тетя рассказала про Бутово, и что 'он там рядом будет жить' Потом что-то о продлении доверенности и что 'дадим ему только 10 тысяч' и что-то об Америке. Какое совпадение. И я тоже возвращался с прогулки, гулял, и утром тоже стирал. И моя мама по доверенности занимается квартирным вопросом, и живет она в Бутово. Нынешнюю квартиру придется продавать и покупать меньшую на окраине или в пригороде. И после продажи останется несколько тысяч. И в Америку я тоже хочу уехать.
Весной второго года, я дождался, когда нога зажила, и собрался ехать в Киев, а оттуда в Америку. В пустом лесу между Раздорами и
Ромашково идут навстречу тетенька с дядей и говорят: '… да что ж он думает, у него квартира в Малоярославце… '
Здороваются незнакомые люди. Дяденька идет навстречу, улыбается, смотрит в глаза и за несколько шагов протягивает на ходу руку. При этом молчит. Незнакомые тетеньки, дяденьки, дети здороваются в лесу, в парке.
И наоборот, те, с кем вы давно здороваетесь, вдруг перестанут отвечать.
Плевки. Плюют со звуком, шагах в двух позади. На одежде Вы ничего не обнаружите. Иногда плюют несколько раз в день, иногда проходит неделя без плевков.