Двумя подъездами дальше находился дом, в котором побывал Декер. Я постарался не попасться на глаза привратнику и проскользнул к доске с фамилиями жильцов. Найдя имя: Мата Ли, я надавил на кнопку рядом с надписью. В нише с доской находился телефон, чтобы жильцы могли узнать, кто в данный момент к ним звонит. Мне пришлось прождать почти минуту, прежде чем зазвонил телефон. Раздался голос, замечательный голос, который нельзя было описать словами. А всего-то было сказано: «Да?» — и в моем мозгу уже возникло прекрасное видение Маты Ли.
Я попытался говорить как джентльмен.
— Мисс Ли?
— Да.
— Это Майк Хаммер — частный детектив. Могу я поговорить с вами намного?
— Ах... это о краже?
— Верно.
— Ну что ж, поднимайтесь ко мне.
Итак, я вознесся на небеса в специальном лифте и вышел в небольшой коридорчик. На двери номера 43 вместо звонка висел бронзовый молоточек. Я стукнул им о дверь. Дверь мне открыла грандиозная сиделка с усами.
И вот мой ангел сидит в большом кресле у окна. По крайней мере, правая часть лица, повернутая ко мне, не обманула моих ожиданий. Левая была с опухолью под глазом, а щечку пересекал багровый синяк.
Вероятно при ее виде, на моей выразительной физиономии отразилась невольная улыбка, так как она постучала пальчиками по ручке кресла и заявила:
— Мистер Хаммер, будьте так любезны, подойдите или уходите!
Но я не мог удержаться и все-таки усмехнулся, но уходить вовсе не собирался.
— Вы самая восхитительная женщина из всех виденных мной в мире женщин.
— Спасибо вам наполовину, — улыбнулась она. — Вы можете уйти, миссис Росс. До пяти вы свободны.
Сиделка собрала свои вещи и удалилась, предварительно убедившись, что у ее клиентки все под рукой. Может быть, она направилась побриться?
— Пожалуйста присаживайтесь, мистер Хаммер. Выпьете чего-нибудь?
— Спасибо... Я сам позабочусь о себе, скажите только, где все стоит.
Но мой ангелочек поднялась сама, закутавшись в легкую накидку. Она оказывала мне честь.
— Нет уж, лучше я сама. Это невыносимо — вести жизнь инвалидом с детства. Сиделка не дает мне даже рукой пошевелить, как будто я неспособна сама о себе позаботиться. Уж очень все носятся со мной, надоело. Правда, сиделка отличная кухарка, поэтому я ее и терплю.
Она направилась к столику, а я не мог оторвать от нее глаз. Нет, она не покачивала специально бедрами, обыкновенная легкая походка, но этим она привлекала даже больше, чем все девушки в стриптизе вместе взятые.
Стройные ножки просвечивали сквозь прозрачный материал халатика и можно было отчетливо проследить все линии красивого тела по переливам розового белья. У нее были густые темно-каштановые волосы, ниспадающие на плечи, и выгодно выделявшие ее лицо, а о ротике я уже не говорю. Жаль, что пока он очень далек от моего...
Мата вероятно только что приняла ванну, так как от нее возбуждающе пахло свежестью и туалетным мылом, но без запаха духов. Когда она повернулась с двумя бокалами и двинулась ко мне, она понравилась мне еще больше. У нее была превосходная грудь, и резкие линии одежды оттеняли контуры живота и бедер.
Я полагал, что она слишком занята бокалами, чтобы заметить мой жадный взгляд, но я ошибся. Она протянула мне бокал и осведомилась:
— Я выдержала?
— Что?
— Инспекцию? Я выдержала?
— О, если бы у меня не был занят рот, я бы только присвистнул от восхищения, — признался я. — Мне уже так надоели эти великолепно разодетые девы, что при виде женщины в таком облачении, мои глаза радуются.
— О, это опять комплимент моей правой половине. Вы, наверное, хороший любовник?
Я внимательно посмотрел на нее.
— Не надо дурачиться.
Она ответила мне таким же взглядом.
— Я не дурачусь.
Она молча приподняла свой бокал, приветствуя меня, и немного отпила, прибавив:
— Ну, мистер Хаммер...
— Майк.
Ее губы расплылись в улыбке.
— Майк? Это вам подходит. Так зачем вы хотели меня видеть?
— Во-первых, я хочу знать, почему вы кажетесь мне такой знакомой.
Даже с синяками вы мне кого-то напоминаете!
— Спасибо, что вспомнили, — она запахнула полы халатика и перевела взгляд на пианино, стоявшее в глубине комнаты. На нем находилась фотография. Взяв свой бокал, я подошел ближе и даже свистнул от удивления.
Это была большая фотография Маты в довоенной одежде и в очень коротенькой юбочке. Гримеру почти не пришлось работать, чтобы подчеркнуть ее привлекательность. Она, конечно, была моложе, но больше нравилась сегодняшняя Мата. Время сгладило угловатость ее фигурки. Внизу фото была надпись:
«Кинокомпания АЛЛЕРТОН»
Конечно же, я видел ее много раз, поэтому-то она и казалась мне знакомой. Десять лет назад она была восходящей звездой Голливуда.
— Да, прошло много лет, — промолвила она.
Я поставил фото назад и присел в кресло. Она и сейчас выглядела превосходно и не старалась для изящества закинуть нога за ногу, хотя ножки у нее были великолепные.
— А я уже забыл вас.
— Так же, как и большинство других. У публики короткая память.
— Вы ушли из кино?
— Ах, это короткая, но печальная история. Может быть, вы читали в газетах. Это был обаятельный мужчина, но он оказался обманщиком. Он познакомился со мной, чтобы приобрести популярность и приобрести, благодаря мне, связи, необходимые для карьеры. Я его безумно любила, а он в свободное время развлекался с моей компаньонкой. По своей глупости я старалась пресечь это, но вот здесь он все мне и выложил. Я презирала эту женщину и заявила ему, что если увижу его с ней, то добьюсь, чтобы его внесли в черные списки Голливуда. В то время я имела достаточные связи и вес. Поэтому он порвал с ней, а она в отчаянии свалилась на машине в пропасть. Вы знаете нравы Голливуда? Это для меня плохо кончилось: меня просто выбросили на улицу. Предчувствуя это, я сумела сохранить кое-какие денежки, чтобы жить дальше, как мне нравится.
Я повернулся, осматривая помещение. Мебель была превосходно подобрана, картины на стенах не производили впечатления дешевых копий.
Вероятно, каждая из них оценивалась тысячи по четыре, не меньше. Если это называется простой жизнью, то я бы и сам не отказался от такой. Я закурил.
Она взяла спичку со стола и бросила ее в корзинку.
— Ну, не пришли же вы сюда, чтобы услышать историю моей жизни? спросила она, уставившись на меня.
— Вы правы. Я пришел выяснить все о краже.
— Я очень мало могу что рассказать, Майк. Около семи я уехала, чтобы отвезти одного из артистов Литл-театра, сломавшего себе руку при падении, потом задержалась у знакомых и вернулась домой в четверть двенадцатого. Я уже собиралась выключить свет в квартире, когда заметила пятно света от фонарика и как дурочка кинулась к нему. Я заметила на фоне окна силуэт мужчины и в следующий миг меня сбили с ног. Я хотела закричать, но он сильно ударил меня и я потеряла сознание. Я все еще валялась на полу, когда прибыла полиция.
— Все это я уже слышал от капитана Чамберса. Он не сообщил вам, что этого парня убили?
— Нет, полиция больше не беспокоила меня. А что случилось?
— Один из сообщников пристрелил вашего обидчика.
— Они... нашли деньги?
— Нет, и мне кажется, что уже не найдут.
— Но...
Я стряхнул пепел в блюдце.
— Мне кажется, что парень, укравший деньги и ваши кустарные украшения, предполагал найти значительно больше. Он не стал бы пачкаться из-за трехсот долларов.
Она изумленно приоткрыла ротик.
— Знаете, Майк, я подумала то же самое.
— Почему? — я с любопытством взглянул на нее.
— Я думаю, что вор знает, что делает, но ошибся этажом. Вы знаете Мервина Холмса?
— Это у которого карбидная лампа у входа, кордебалет и публичные дома?
— Верно. Его квартира как раз подо мной. Расположение комнат лишь немного отличается, и можно сказать, одинаковое. Стенной шкаф такой же, как у меня. У него всегда хранятся деньги на случай, если они понадобятся ночью, но в эту ночь его не было дома. Я встретила его, когда выходила, кажется он уезжал в ночной клуб.
— Вы были у него?
— Несколько раз... Он часто устраивает вечеринки, но я редко пользуюсь его приглашениями.
В этом был смысл. Чтобы уточнить все сразу, я нашел в телефонной книге номер Мервина Холмса и позвонил ему. Слуга с немецким акцентом сказал, что сейчас его позовет. Я наврал и заявил, что звонят из страховой компании и желают выяснить, не хранит ли он дома деньги. Он оказался взволнованным и сообщил, что в его сейфе находилось более десяти тысяч и он полагает, что вор, взломавший сейф вверху, просто ошибся этажом. Я поблагодарил его и повесил трубку.
— Ну, что... он? — осведомилась Мата.
— Он мыслит также, как и вы и, по-моему, это и есть истина.
Она пожала плечиками.
— Да, ему явно не повезло, а эти безделушки ценны для меня, как память о первом фильме, в котором я снималась. Мне бы хотелось их вернуть.
Когда я улыбаюсь, меня это не очень украшает, поэтому я сжал губы и покачал головой.
— Слишком грязное дело, Мата... Двоих уже убили и кто знает, кто будет третьим. У обокравшего вас парня остался ребенок. Он вернулся домой и попытался скрыться, так как опасался за жизнь своего ребенка. Этот парень почти вернулся к честной жизни, но когда ему стало совсем туго, он решился на это дело. Я видел, как он прощался со своим ребенком. Будь я проклят, если позабуду эту сцену, как он плакал и целовал его на прощание.
Я представлял себе после, что он испытывал при этом. Но я доберусь до тех, кто виноват в этом злодействе и разорву им глотки.
Ее огромные глаза пристально смотрели на меня. Сейчас ее карие глазки тоже потемнели.
— Странный вы человек, — произнесла она, а я взял шляпу и встал. Мата двинулась ко мне, протягивая руку. — Майк... если ребенку... если я могу помочь чем-нибудь... у меня достаточно средств.
Я пожал ее ручку и неловко пошутил:
— Вы знаете, вы тоже странный парень.
— Спасибо, Майк.
— Но я сам позабочусь о нем, — при этих словах она состроила недовольную гримаску и стала выглядеть очень забавно.
— Между прочим... у вас есть лишняя фотокарточка? — я кивнул в сторону пианино.
Мата надолго задержала мою руку в своей, и глаза ее скользнули по моему лицу.
— Для чего, если я сама здесь?
Шляпа выпала из моих ослабевших рук и осталась лежать на полу. Я обхватил ее плечи и прижал к себе. Это была настоящая женщина в обольстительной плоти. Тело ее было упругим, как и ее высокие груди, сохранившие обаяние молодости. Прижав ее к себе, я ощутил теплое волнующее прикосновение ее живота и бедер. Она слегка приподнялась на кончиках пальцев и легким движением по моим брюкам пригласила меня взять ее.
Я хотел поцеловать ее, но понял, что этим могу причинить ей боль, да и не время было сейчас. Это можно будет сделать потом, когда она поправится.
— Вы вернетесь, Майк? — хрипло прошелестел ее волнующий голосок, который мог свести с ума любого мужчину.
Она знала ответ — нечего было и спрашивать. Я мягко и с сожалением отстранил ее и поднял шляпу.
В этом городе происходят омерзительные события, но и замечательные тоже не исключены.
Глава 3
Я попытался говорить как джентльмен.
— Мисс Ли?
— Да.
— Это Майк Хаммер — частный детектив. Могу я поговорить с вами намного?
— Ах... это о краже?
— Верно.
— Ну что ж, поднимайтесь ко мне.
Итак, я вознесся на небеса в специальном лифте и вышел в небольшой коридорчик. На двери номера 43 вместо звонка висел бронзовый молоточек. Я стукнул им о дверь. Дверь мне открыла грандиозная сиделка с усами.
И вот мой ангел сидит в большом кресле у окна. По крайней мере, правая часть лица, повернутая ко мне, не обманула моих ожиданий. Левая была с опухолью под глазом, а щечку пересекал багровый синяк.
Вероятно при ее виде, на моей выразительной физиономии отразилась невольная улыбка, так как она постучала пальчиками по ручке кресла и заявила:
— Мистер Хаммер, будьте так любезны, подойдите или уходите!
Но я не мог удержаться и все-таки усмехнулся, но уходить вовсе не собирался.
— Вы самая восхитительная женщина из всех виденных мной в мире женщин.
— Спасибо вам наполовину, — улыбнулась она. — Вы можете уйти, миссис Росс. До пяти вы свободны.
Сиделка собрала свои вещи и удалилась, предварительно убедившись, что у ее клиентки все под рукой. Может быть, она направилась побриться?
— Пожалуйста присаживайтесь, мистер Хаммер. Выпьете чего-нибудь?
— Спасибо... Я сам позабочусь о себе, скажите только, где все стоит.
Но мой ангелочек поднялась сама, закутавшись в легкую накидку. Она оказывала мне честь.
— Нет уж, лучше я сама. Это невыносимо — вести жизнь инвалидом с детства. Сиделка не дает мне даже рукой пошевелить, как будто я неспособна сама о себе позаботиться. Уж очень все носятся со мной, надоело. Правда, сиделка отличная кухарка, поэтому я ее и терплю.
Она направилась к столику, а я не мог оторвать от нее глаз. Нет, она не покачивала специально бедрами, обыкновенная легкая походка, но этим она привлекала даже больше, чем все девушки в стриптизе вместе взятые.
Стройные ножки просвечивали сквозь прозрачный материал халатика и можно было отчетливо проследить все линии красивого тела по переливам розового белья. У нее были густые темно-каштановые волосы, ниспадающие на плечи, и выгодно выделявшие ее лицо, а о ротике я уже не говорю. Жаль, что пока он очень далек от моего...
Мата вероятно только что приняла ванну, так как от нее возбуждающе пахло свежестью и туалетным мылом, но без запаха духов. Когда она повернулась с двумя бокалами и двинулась ко мне, она понравилась мне еще больше. У нее была превосходная грудь, и резкие линии одежды оттеняли контуры живота и бедер.
Я полагал, что она слишком занята бокалами, чтобы заметить мой жадный взгляд, но я ошибся. Она протянула мне бокал и осведомилась:
— Я выдержала?
— Что?
— Инспекцию? Я выдержала?
— О, если бы у меня не был занят рот, я бы только присвистнул от восхищения, — признался я. — Мне уже так надоели эти великолепно разодетые девы, что при виде женщины в таком облачении, мои глаза радуются.
— О, это опять комплимент моей правой половине. Вы, наверное, хороший любовник?
Я внимательно посмотрел на нее.
— Не надо дурачиться.
Она ответила мне таким же взглядом.
— Я не дурачусь.
Она молча приподняла свой бокал, приветствуя меня, и немного отпила, прибавив:
— Ну, мистер Хаммер...
— Майк.
Ее губы расплылись в улыбке.
— Майк? Это вам подходит. Так зачем вы хотели меня видеть?
— Во-первых, я хочу знать, почему вы кажетесь мне такой знакомой.
Даже с синяками вы мне кого-то напоминаете!
— Спасибо, что вспомнили, — она запахнула полы халатика и перевела взгляд на пианино, стоявшее в глубине комнаты. На нем находилась фотография. Взяв свой бокал, я подошел ближе и даже свистнул от удивления.
Это была большая фотография Маты в довоенной одежде и в очень коротенькой юбочке. Гримеру почти не пришлось работать, чтобы подчеркнуть ее привлекательность. Она, конечно, была моложе, но больше нравилась сегодняшняя Мата. Время сгладило угловатость ее фигурки. Внизу фото была надпись:
«Кинокомпания АЛЛЕРТОН»
Конечно же, я видел ее много раз, поэтому-то она и казалась мне знакомой. Десять лет назад она была восходящей звездой Голливуда.
— Да, прошло много лет, — промолвила она.
Я поставил фото назад и присел в кресло. Она и сейчас выглядела превосходно и не старалась для изящества закинуть нога за ногу, хотя ножки у нее были великолепные.
— А я уже забыл вас.
— Так же, как и большинство других. У публики короткая память.
— Вы ушли из кино?
— Ах, это короткая, но печальная история. Может быть, вы читали в газетах. Это был обаятельный мужчина, но он оказался обманщиком. Он познакомился со мной, чтобы приобрести популярность и приобрести, благодаря мне, связи, необходимые для карьеры. Я его безумно любила, а он в свободное время развлекался с моей компаньонкой. По своей глупости я старалась пресечь это, но вот здесь он все мне и выложил. Я презирала эту женщину и заявила ему, что если увижу его с ней, то добьюсь, чтобы его внесли в черные списки Голливуда. В то время я имела достаточные связи и вес. Поэтому он порвал с ней, а она в отчаянии свалилась на машине в пропасть. Вы знаете нравы Голливуда? Это для меня плохо кончилось: меня просто выбросили на улицу. Предчувствуя это, я сумела сохранить кое-какие денежки, чтобы жить дальше, как мне нравится.
Я повернулся, осматривая помещение. Мебель была превосходно подобрана, картины на стенах не производили впечатления дешевых копий.
Вероятно, каждая из них оценивалась тысячи по четыре, не меньше. Если это называется простой жизнью, то я бы и сам не отказался от такой. Я закурил.
Она взяла спичку со стола и бросила ее в корзинку.
— Ну, не пришли же вы сюда, чтобы услышать историю моей жизни? спросила она, уставившись на меня.
— Вы правы. Я пришел выяснить все о краже.
— Я очень мало могу что рассказать, Майк. Около семи я уехала, чтобы отвезти одного из артистов Литл-театра, сломавшего себе руку при падении, потом задержалась у знакомых и вернулась домой в четверть двенадцатого. Я уже собиралась выключить свет в квартире, когда заметила пятно света от фонарика и как дурочка кинулась к нему. Я заметила на фоне окна силуэт мужчины и в следующий миг меня сбили с ног. Я хотела закричать, но он сильно ударил меня и я потеряла сознание. Я все еще валялась на полу, когда прибыла полиция.
— Все это я уже слышал от капитана Чамберса. Он не сообщил вам, что этого парня убили?
— Нет, полиция больше не беспокоила меня. А что случилось?
— Один из сообщников пристрелил вашего обидчика.
— Они... нашли деньги?
— Нет, и мне кажется, что уже не найдут.
— Но...
Я стряхнул пепел в блюдце.
— Мне кажется, что парень, укравший деньги и ваши кустарные украшения, предполагал найти значительно больше. Он не стал бы пачкаться из-за трехсот долларов.
Она изумленно приоткрыла ротик.
— Знаете, Майк, я подумала то же самое.
— Почему? — я с любопытством взглянул на нее.
— Я думаю, что вор знает, что делает, но ошибся этажом. Вы знаете Мервина Холмса?
— Это у которого карбидная лампа у входа, кордебалет и публичные дома?
— Верно. Его квартира как раз подо мной. Расположение комнат лишь немного отличается, и можно сказать, одинаковое. Стенной шкаф такой же, как у меня. У него всегда хранятся деньги на случай, если они понадобятся ночью, но в эту ночь его не было дома. Я встретила его, когда выходила, кажется он уезжал в ночной клуб.
— Вы были у него?
— Несколько раз... Он часто устраивает вечеринки, но я редко пользуюсь его приглашениями.
В этом был смысл. Чтобы уточнить все сразу, я нашел в телефонной книге номер Мервина Холмса и позвонил ему. Слуга с немецким акцентом сказал, что сейчас его позовет. Я наврал и заявил, что звонят из страховой компании и желают выяснить, не хранит ли он дома деньги. Он оказался взволнованным и сообщил, что в его сейфе находилось более десяти тысяч и он полагает, что вор, взломавший сейф вверху, просто ошибся этажом. Я поблагодарил его и повесил трубку.
— Ну, что... он? — осведомилась Мата.
— Он мыслит также, как и вы и, по-моему, это и есть истина.
Она пожала плечиками.
— Да, ему явно не повезло, а эти безделушки ценны для меня, как память о первом фильме, в котором я снималась. Мне бы хотелось их вернуть.
Когда я улыбаюсь, меня это не очень украшает, поэтому я сжал губы и покачал головой.
— Слишком грязное дело, Мата... Двоих уже убили и кто знает, кто будет третьим. У обокравшего вас парня остался ребенок. Он вернулся домой и попытался скрыться, так как опасался за жизнь своего ребенка. Этот парень почти вернулся к честной жизни, но когда ему стало совсем туго, он решился на это дело. Я видел, как он прощался со своим ребенком. Будь я проклят, если позабуду эту сцену, как он плакал и целовал его на прощание.
Я представлял себе после, что он испытывал при этом. Но я доберусь до тех, кто виноват в этом злодействе и разорву им глотки.
Ее огромные глаза пристально смотрели на меня. Сейчас ее карие глазки тоже потемнели.
— Странный вы человек, — произнесла она, а я взял шляпу и встал. Мата двинулась ко мне, протягивая руку. — Майк... если ребенку... если я могу помочь чем-нибудь... у меня достаточно средств.
Я пожал ее ручку и неловко пошутил:
— Вы знаете, вы тоже странный парень.
— Спасибо, Майк.
— Но я сам позабочусь о нем, — при этих словах она состроила недовольную гримаску и стала выглядеть очень забавно.
— Между прочим... у вас есть лишняя фотокарточка? — я кивнул в сторону пианино.
Мата надолго задержала мою руку в своей, и глаза ее скользнули по моему лицу.
— Для чего, если я сама здесь?
Шляпа выпала из моих ослабевших рук и осталась лежать на полу. Я обхватил ее плечи и прижал к себе. Это была настоящая женщина в обольстительной плоти. Тело ее было упругим, как и ее высокие груди, сохранившие обаяние молодости. Прижав ее к себе, я ощутил теплое волнующее прикосновение ее живота и бедер. Она слегка приподнялась на кончиках пальцев и легким движением по моим брюкам пригласила меня взять ее.
Я хотел поцеловать ее, но понял, что этим могу причинить ей боль, да и не время было сейчас. Это можно будет сделать потом, когда она поправится.
— Вы вернетесь, Майк? — хрипло прошелестел ее волнующий голосок, который мог свести с ума любого мужчину.
Она знала ответ — нечего было и спрашивать. Я мягко и с сожалением отстранил ее и поднял шляпу.
В этом городе происходят омерзительные события, но и замечательные тоже не исключены.
Глава 3
После полудня я зашел в офис. Единственный человек, поздоровавшийся со мной, был лифтер, да и тот узнал меня с трудом. Ну и работа! Живешь в городе всю жизнь, а уедешь месяцев на шесть и тебя уже никто не узнает при возвращении. Открыв дверь, я почувствовал себя лучше среди старой знакомой мебели, в старой знакомой комнате. Единственное — в ней не было сейчас Вельды. Ее столик в углу был одинок и покрыт пылью.
Папку с почтой она оставила на моем столе, но в ней не было ничего важного. Несколько счетов, уведомление из банка и несколько писем. Закрыв папку, я швырнул ее в ящик стола. Там стояла бутылка хорошего виски, завернутая в бумагу. Я вытащил пробку и заглянул в нее, затем отпил, ощутив резкий вкус спиртного. Поставив ее назад, я закрыл ящик. Мне было противно и даже пить не хотелось.
На столике Вельды затрезвонил телефон. Я поспешил туда в слабой надежде, что это она, но грубый голос осведомился:
— Майк Хаммер?
— Да, а вы кто такой?
— Джонни Вилек. Мы встречались как-то в доме Декера. Я с трудом до вас дозвонился. К счастью, я запомнил ваше имя.
— А что такое?
— Я все время думал о нашем разговоре. Помните, вы спрашивали меня не нуждался ли он в деньгах.
— Точно.
— Сегодня я вышел купить газету и поговорил со старым инвалидом на углу. Старик тоже был опечален происшедшим, так как они были с Декером друзьями. Как-то еще до смерти жены он играл с Декером в шахматы, и тут зашел какой-то парень за деньгами. Декер был у него в долгу. Вильям заплатил ему немного и парень ушел, а Декер сказал, что он задолжал кучу денег для оплаты операции жены, что-то около трех тысяч.
Минутку поразмыслив, я поинтересовался:
— А где он мог взять в долг такую сумму?
Мне показалось, что Вилек пожал плечами, хотя видеть этого я не мог.
— Понятия не имею. Он никогда не брал в долг, да и в банке ему ничего не дали бы.
— Может он занял у кого-нибудь из соседей?
— Да откуда у них! Если кто и выиграет когда на скачках, то сразу все спускает. Иногда кое у кого появляются крупные деньги, но это случайность, на следующий день их уже тащат в тюрьму или они удирают сами. Нет, здесь он не мог занять.
— Благодарю за информацию, Вилек. Если появится что-то новенькое, сразу же звоните мне.
— Буду рад оказать помощь, приятель.
— Скажите... вы не упоминали об этом полиции?
— Нет... я и сам это узнал после их ухода. Да они и не спрашивали об этом.
Я попрощался с ним повесил трубку. Это уже был повод для убийства и довольно весомый повод. За три тысячи запросто могли прикончить даже родную мать. Теперь все становилось на место. Декер занял у кого-то три тысячи на операцию и чтобы расплатиться, ему пришлось пойти на кражу. Но он ошибся этажом и ничего не добыл, а его сообщники не поверили ему. И вот они пристукнули его, надеясь забрать добычу, и получив всего три сотни и нитку жемчуга.
Ну и сволочи же! Из-за того, что кто-то не захотел подождать еще немного возвращения долга, ребенок остался сиротой. Во скольких же городах творится такое паскудство?
Я присел на край стола, раздумывая о происшедшем. Все стало ясным и где-то в глубине у меня началась накапливаться злоба, гулкими толчками отдаваясь в голову, мешая воспринять реальность событий. Кажется, я мог стать безумным. Пересилив себя, я вернулся к столу и достал бутылку: теперь обязательно необходимо выпить.
После полудня я решил, что делать дальше. Я дошел до порта и, использовав свое удостоверение, прошел на территорию. Поплутав немного, я наконец нашел мастера, у которого работа Вильям Декер. Это был низенький тип лет пятидесяти с багровым лицом и огромным носом. Он попросил меня подождать, пока не закончит рапорт. Положив его в папку, он повернулся ко мне.
— Что вам нужно, браток?
Я предложил ему сигарету, но он отказался и вытащил дешевенькую сигару.
— Вы помните парня по имени Декер?
— Да.
— У него были близкие друзья в порту?
— Вероятно... А вам это зачем?
— Я слышал, что он умер. Я должен ему несколько долларов и хотел бы передать их его семье через кого-нибудь.
Мастер немного помолчал, затем открыл стол и принялся перебирать картотеку. Наконец, найдя нужную карточку, он сообщил:
— Ага, здесь его адрес и записано, что у него был ребенок. Жена его умерла около года назад.
— Это я знаю. Если увижусь с его друзьями, может быть, прояснится еще кое-что.
— Может и так. Кажется, он дружил с Хукером. Мэл Хукер... Высокий мужчина со шрамом на щеке и худой. Сегодня они как раз получили деньги и он наверняка находится в пивнушке на другой стороне улицы. Сходите и потолкуйте с ним.
Бросив окурок в пепельницу, я пробурчал:
— Ладно, попробую. Дайте на всякий случай его адрес.
Мастер нацарапал мне адрес на клочке бумаги и протянул в мою сторону.
Я поблагодарил его и ушел.
Это оказалось не так просто. Кажется, я заходил во все заведения на улице, и один парень объяснил мне, что я пропустил два салуна, и в одном из них я и нашел его. Это была обычная забегаловка, где можно было выпить по дешевке всякой дряни и где принимали любых подонков. Надо было спуститься на пару ступенек к двери и сразу ощутить запах дыма, пота и спиртного.
Помещение оказалось больше, чем я ожидал. Вдоль него тянулась стойка, а у стены стояли длинные скамьи. Один из парней уже отключился и сидел, привалившись к стене, а карманы его были вывернуты. Мэл Хукер сидел вдали и следил за игрой в карты. Перед ним стояло полкружки. Желтоватый свет лампы освещал его физиономию, пересеченную шрамом ото лба до подбородка, вследствие ужасного удара ножом. Я подошел, придвинул стул и сел с ним рядом.
Он тускло взглянул на меня и проворчал:
— Какого черта?
— Вы Мэл Хукер?
— А вам зачем это знать? — пьяно спросил он.
— Может быть, вы покажете мне другую сторону вашей гнусной физиономии, парень?
Он поставил кружку и попытался вскочить, но я без труда посадил его на место.
— Успокойтесь, Мэл, мне надо потолковать с вами.
Он захрипел от злости.
— Я не желаю с вами трепаться!
— Успокойтесь, Мэл. Вы будете со мной говорить, ведь разговор пойдет о вашем погибшем друге. Его звали Вильям Декер.
Шрам стал еще заметнее на его побледневшем лице. Что-то изменилось в его взгляде и он отвернул голову в сторону. Один из мужчин, игравших в карты, что-то слишком долго задержался со своим ходом. Мэл приподнялся и кивнул на пустой столик в углу.
— Давайте... туда и побыстрее.
Я поднялся и подойдя к стойке заказал пару виски, после чего отнес спиртное к столику. Мэл схватил свой бокал: руки его дрожали. Он хватил большущий глоток и я спросил:
— Кому он был должен, Мэл?
Бокал чуть не выпал из его рук, но он вовремя подхватил его и осторожно опустил на стол, затем вытер ладонью рот.
— Вы полицейский?
— Частный детектив.
— Вы что, захотели стать мертвым детективом, если ввязываетесь в это дело?
— Отвечайте на поставленный вопрос!
Он облизал внезапно пересохшие губы.
— Убирайтесь вон! Я ничего об этом не знаю. Вил был мне другом, но в его бизнес я не лез.
— Ему нужны были три тысячи, Мэл. И он их у кого-то занял. У соседей он взять не мог, значит, занял где-то здесь.
— Вы ничего не узнаете.
— Плохой вы друг, — заключил я. — Не желал бы я иметь такого.
Хукер лишь опустил голову и уставился на свои руки. Когда он поднял голову, его рот был твердо сжат. Заговорил он почти шепотом.
— Послушай меня, будь осторожен со своими расспросами. Вил был мне другом и я бы ему помог, если бы смог, но он мертв и этим все сказано.
Видите этот шрам? Я предпочитаю получить еще один, чем быть убитым. Так что проваливайте и оставьте меня в покое!
И не оглядываясь, он направился к двери, расталкивая завсегдатаев, и исчез на лестнице. А я спокойно допил виски и махнув бармену, заказал еще порцию. Тот холодно взглянул на меня и выхватил доллар из моих рук.
Неожиданно стало удивительно тихо, даже картежники перестали играть, и все вдруг проявили неожиданный интерес к телевизионной передаче. Я посидел немного, дожидаясь сдачи, но выпив виски, так и не дождался. Мне это понравилось. Как раз этого я и ждал: этим глупым ублюдкам следовало бы быть поумнее. Боже мой, неужели я так похож на копа, или же эти ребята совсем сошли с ума. Я отодвинул бокал и поднялся. Ориентируясь по запаху, я нашел мужской туалет и сделав свое грязное дело, начал мыть руки. Они что-то заставляли себя ждать.
Наконец на пороге появился парень в двубортном костюме и, повернув голову, переспросил кого-то сзади. Его маленькие поросячьи глазки блестели в предвкушении удовольствия.
— Этот здоровый, что ли?
— Ну, да, — следом за ним вошел другой парень и встал в проеме, заполнив собой всю дверь.
Рука маленького скользнула в карман и появилась с дубинкой в фут длиной. Он многозначительно стукнул себя ею по колену, наблюдая, не упаду ли я в обморок. Другой за это время успел надеть кастет. В баре на полную мощность включили телевизор, чтобы ничего не было слышно.
Я отбросил бумажное полотенце и отступил назад, пока не ощутил плечами двери кабинок. Маленький ублюдок игриво мне подмигнул. От возбуждения он открыл пасть и из его рта на подбородок стекала слюна. Он отвел руку с дубинкой назад для удара. Его приятель держался рядом, в его тусклых глазках не было ничего человеческого. Эти негодяи здорово мне подыграли. Они полагали захватить меня врасплох и как следует отделать, но я мгновенно вытащил свой 45-й калибр и они увидели смерть, глядящую на них зловещим отверстием ствола.
С такой мразью только так и можно разговаривать. Маленький удивился очень сильно и этого оказалось достаточно: Мой удар пришелся по дубинке, но и этого оказалось достаточно: Она вырвалась из его руки и, ударив его по харе, разбила ему челюсть. Он чуть не упал на второго парня и завопил от боли, но я не дал ему закончить, а ударом пистолета вбил ему зубы в глотку. Второй, оттолкнув его, кинулся на меня со зверским видом, опустив голову. И здесь я поймал его на встречном ударе, в который вложил всю боль за осиротевшего ребенка. Он отлетел к двери и свалился, всхлипывая. Я не люблю таких переживаний, поэтому ударил его еще раз и он успокоился. Сняв кастет с его руки, я подобрал дубинку. Парень все еще давился и блевал кровью по полу, стараясь ползком добраться до раковины. Для смеха я угостил его дубинкой по голове. У него только череп затрещал. Надеюсь, этот тип еще долго не захочет видеть эту дубинку.
Я вышел в бар и все отпрянули в сторону, испугавшись меня, как прокаженного. Бармен стоял за стойкой с побледневшими губами. Бросив кастет и дубинку на стойку, я погрозил ему пальцем:
— Кажется мне причитается сдача?
Он повернулся к кассе и отсчитал мне пятьдесят пять центов.
Затаив дыхание, все смотрели на меня, пока я не вышел на улицу.
Наконец-то я получил облегчение. Мне нужно было сделать еще одно дельце перед встречей с Патом. Вытащив бумажку с адресом Мэла Хукера, я заметил, что он живет неподалеку от дома Декера. Хотя я уже побывал там, мне все равно пришлось искать.
Это был дом с меблированными комнатами с обычной вывеской над входом и с объявлением о наличии комнат. Над дверью было окошко привратницы. Она появилась прежде, чем я ступил на лестницу. И ждала, не зная, то ли улыбаться, то ли просто поздороваться, если я простой посетитель.
И как только я поинтересовался, дома ли Мэл Хукер, она недовольно заворчала.
— Заявился пьяным десять минут назад. Если вы тоже будете с ним пить, то лучше проваливайте, — она указала пальцем на лестницу.
Если бы она была полюбезней, я успокоил бы ее банкнотой, а так я просто поблагодарил ее и пошел наверх. Когда я подошел к двери, то услышал, как он шатается по комнате. Но как только я стукнул в дверь, внутри сразу все стихло. Я вновь постучал. Он приплелся к двери и нехотя открыл ее, приоткрыв ее на дюйм. Не знаю, кого он собирался увидеть, но только не меня. Я не спрашивал его позволения войти, а просто распахнул дверь пошире и ступил внутрь. Он сделал шаг назад. Лицо его приобрело осмысленное выражение, а рот приоткрылся от изумления. Я обошел вокруг стола и повернулся к нему лицом.
— Боже! — воскликнул он.
— А что вы ожидали увидеть? — я закурил и уставился на него сквозь дым. — Ну и поганый вы парень! Ты, конечно, знал, что ребята попытаются мимоходом измолотить меня и смылся, чтобы не быть участником преступления.
— Что... что случилось?
Я улыбнулся ему.
Давно мне не приходилось развлекаться с такими ублюдками. Его знакомым наверняка запомнится моя физиономия.
— Твоим знакомым было трудно. Теперь они с трудом вспоминают, как выглядели раньше. Вы также успешно справились с вашим другом, Мэл? Сами навели их на его след, когда они искали его?
Он рухнул в кресло и застыл там.
— Нет... я не знаю о чем вы говорите.
Склонившись вперед, я тихо заговорил, придавая словам четкость и весомость.
— Я спрашивал о ростовщиках, я говорил о парне по имени Вильям Декер, который был вашим другом и очень нуждался в деньгах. Он обратился к ростовщикам и получил требуемую сумму. Когда он не смог в срок расплатиться, они пригрозили ему и, может быть, даже обещали прикончить ребенка. Ему пришлось пойти на кражу, но он потерпел фиаско и его за это убили. Теперь вы понимаете, о чем речь?
И снова Хукер произнес «боже!» и схватился руками за ручки кресла.
— Приятель, вам пора уходить отсюда, разве вы не видите? Оставьте меня в покое!
— В чем дело, Мэл? Вы вроде были смелым парнем, когда я увидел вас впервые. Отчего вы так размякли?
На его физиономии опять появилось безумное выражение, после чего он с отчаянием обхватил голову руками.
— Будьте вы прокляты! Уходите!
— Хорошо, я уйду, когда вы скажите, кто платит пьяницам в порту.
— Я... я не могу. Уходите!
— Они жестоки, не так ли? — что-то в моих словах привлекло его и он часто заморгал. — Они страшнее, чем те двое, которых вы навели на меня?
Мэл с трудом проглотил слюну.
— Не знаю...
— Не дурачь меня, парень. Эта парочка не случайно оказалась в баре.
Папку с почтой она оставила на моем столе, но в ней не было ничего важного. Несколько счетов, уведомление из банка и несколько писем. Закрыв папку, я швырнул ее в ящик стола. Там стояла бутылка хорошего виски, завернутая в бумагу. Я вытащил пробку и заглянул в нее, затем отпил, ощутив резкий вкус спиртного. Поставив ее назад, я закрыл ящик. Мне было противно и даже пить не хотелось.
На столике Вельды затрезвонил телефон. Я поспешил туда в слабой надежде, что это она, но грубый голос осведомился:
— Майк Хаммер?
— Да, а вы кто такой?
— Джонни Вилек. Мы встречались как-то в доме Декера. Я с трудом до вас дозвонился. К счастью, я запомнил ваше имя.
— А что такое?
— Я все время думал о нашем разговоре. Помните, вы спрашивали меня не нуждался ли он в деньгах.
— Точно.
— Сегодня я вышел купить газету и поговорил со старым инвалидом на углу. Старик тоже был опечален происшедшим, так как они были с Декером друзьями. Как-то еще до смерти жены он играл с Декером в шахматы, и тут зашел какой-то парень за деньгами. Декер был у него в долгу. Вильям заплатил ему немного и парень ушел, а Декер сказал, что он задолжал кучу денег для оплаты операции жены, что-то около трех тысяч.
Минутку поразмыслив, я поинтересовался:
— А где он мог взять в долг такую сумму?
Мне показалось, что Вилек пожал плечами, хотя видеть этого я не мог.
— Понятия не имею. Он никогда не брал в долг, да и в банке ему ничего не дали бы.
— Может он занял у кого-нибудь из соседей?
— Да откуда у них! Если кто и выиграет когда на скачках, то сразу все спускает. Иногда кое у кого появляются крупные деньги, но это случайность, на следующий день их уже тащат в тюрьму или они удирают сами. Нет, здесь он не мог занять.
— Благодарю за информацию, Вилек. Если появится что-то новенькое, сразу же звоните мне.
— Буду рад оказать помощь, приятель.
— Скажите... вы не упоминали об этом полиции?
— Нет... я и сам это узнал после их ухода. Да они и не спрашивали об этом.
Я попрощался с ним повесил трубку. Это уже был повод для убийства и довольно весомый повод. За три тысячи запросто могли прикончить даже родную мать. Теперь все становилось на место. Декер занял у кого-то три тысячи на операцию и чтобы расплатиться, ему пришлось пойти на кражу. Но он ошибся этажом и ничего не добыл, а его сообщники не поверили ему. И вот они пристукнули его, надеясь забрать добычу, и получив всего три сотни и нитку жемчуга.
Ну и сволочи же! Из-за того, что кто-то не захотел подождать еще немного возвращения долга, ребенок остался сиротой. Во скольких же городах творится такое паскудство?
Я присел на край стола, раздумывая о происшедшем. Все стало ясным и где-то в глубине у меня началась накапливаться злоба, гулкими толчками отдаваясь в голову, мешая воспринять реальность событий. Кажется, я мог стать безумным. Пересилив себя, я вернулся к столу и достал бутылку: теперь обязательно необходимо выпить.
После полудня я решил, что делать дальше. Я дошел до порта и, использовав свое удостоверение, прошел на территорию. Поплутав немного, я наконец нашел мастера, у которого работа Вильям Декер. Это был низенький тип лет пятидесяти с багровым лицом и огромным носом. Он попросил меня подождать, пока не закончит рапорт. Положив его в папку, он повернулся ко мне.
— Что вам нужно, браток?
Я предложил ему сигарету, но он отказался и вытащил дешевенькую сигару.
— Вы помните парня по имени Декер?
— Да.
— У него были близкие друзья в порту?
— Вероятно... А вам это зачем?
— Я слышал, что он умер. Я должен ему несколько долларов и хотел бы передать их его семье через кого-нибудь.
Мастер немного помолчал, затем открыл стол и принялся перебирать картотеку. Наконец, найдя нужную карточку, он сообщил:
— Ага, здесь его адрес и записано, что у него был ребенок. Жена его умерла около года назад.
— Это я знаю. Если увижусь с его друзьями, может быть, прояснится еще кое-что.
— Может и так. Кажется, он дружил с Хукером. Мэл Хукер... Высокий мужчина со шрамом на щеке и худой. Сегодня они как раз получили деньги и он наверняка находится в пивнушке на другой стороне улицы. Сходите и потолкуйте с ним.
Бросив окурок в пепельницу, я пробурчал:
— Ладно, попробую. Дайте на всякий случай его адрес.
Мастер нацарапал мне адрес на клочке бумаги и протянул в мою сторону.
Я поблагодарил его и ушел.
Это оказалось не так просто. Кажется, я заходил во все заведения на улице, и один парень объяснил мне, что я пропустил два салуна, и в одном из них я и нашел его. Это была обычная забегаловка, где можно было выпить по дешевке всякой дряни и где принимали любых подонков. Надо было спуститься на пару ступенек к двери и сразу ощутить запах дыма, пота и спиртного.
Помещение оказалось больше, чем я ожидал. Вдоль него тянулась стойка, а у стены стояли длинные скамьи. Один из парней уже отключился и сидел, привалившись к стене, а карманы его были вывернуты. Мэл Хукер сидел вдали и следил за игрой в карты. Перед ним стояло полкружки. Желтоватый свет лампы освещал его физиономию, пересеченную шрамом ото лба до подбородка, вследствие ужасного удара ножом. Я подошел, придвинул стул и сел с ним рядом.
Он тускло взглянул на меня и проворчал:
— Какого черта?
— Вы Мэл Хукер?
— А вам зачем это знать? — пьяно спросил он.
— Может быть, вы покажете мне другую сторону вашей гнусной физиономии, парень?
Он поставил кружку и попытался вскочить, но я без труда посадил его на место.
— Успокойтесь, Мэл, мне надо потолковать с вами.
Он захрипел от злости.
— Я не желаю с вами трепаться!
— Успокойтесь, Мэл. Вы будете со мной говорить, ведь разговор пойдет о вашем погибшем друге. Его звали Вильям Декер.
Шрам стал еще заметнее на его побледневшем лице. Что-то изменилось в его взгляде и он отвернул голову в сторону. Один из мужчин, игравших в карты, что-то слишком долго задержался со своим ходом. Мэл приподнялся и кивнул на пустой столик в углу.
— Давайте... туда и побыстрее.
Я поднялся и подойдя к стойке заказал пару виски, после чего отнес спиртное к столику. Мэл схватил свой бокал: руки его дрожали. Он хватил большущий глоток и я спросил:
— Кому он был должен, Мэл?
Бокал чуть не выпал из его рук, но он вовремя подхватил его и осторожно опустил на стол, затем вытер ладонью рот.
— Вы полицейский?
— Частный детектив.
— Вы что, захотели стать мертвым детективом, если ввязываетесь в это дело?
— Отвечайте на поставленный вопрос!
Он облизал внезапно пересохшие губы.
— Убирайтесь вон! Я ничего об этом не знаю. Вил был мне другом, но в его бизнес я не лез.
— Ему нужны были три тысячи, Мэл. И он их у кого-то занял. У соседей он взять не мог, значит, занял где-то здесь.
— Вы ничего не узнаете.
— Плохой вы друг, — заключил я. — Не желал бы я иметь такого.
Хукер лишь опустил голову и уставился на свои руки. Когда он поднял голову, его рот был твердо сжат. Заговорил он почти шепотом.
— Послушай меня, будь осторожен со своими расспросами. Вил был мне другом и я бы ему помог, если бы смог, но он мертв и этим все сказано.
Видите этот шрам? Я предпочитаю получить еще один, чем быть убитым. Так что проваливайте и оставьте меня в покое!
И не оглядываясь, он направился к двери, расталкивая завсегдатаев, и исчез на лестнице. А я спокойно допил виски и махнув бармену, заказал еще порцию. Тот холодно взглянул на меня и выхватил доллар из моих рук.
Неожиданно стало удивительно тихо, даже картежники перестали играть, и все вдруг проявили неожиданный интерес к телевизионной передаче. Я посидел немного, дожидаясь сдачи, но выпив виски, так и не дождался. Мне это понравилось. Как раз этого я и ждал: этим глупым ублюдкам следовало бы быть поумнее. Боже мой, неужели я так похож на копа, или же эти ребята совсем сошли с ума. Я отодвинул бокал и поднялся. Ориентируясь по запаху, я нашел мужской туалет и сделав свое грязное дело, начал мыть руки. Они что-то заставляли себя ждать.
Наконец на пороге появился парень в двубортном костюме и, повернув голову, переспросил кого-то сзади. Его маленькие поросячьи глазки блестели в предвкушении удовольствия.
— Этот здоровый, что ли?
— Ну, да, — следом за ним вошел другой парень и встал в проеме, заполнив собой всю дверь.
Рука маленького скользнула в карман и появилась с дубинкой в фут длиной. Он многозначительно стукнул себя ею по колену, наблюдая, не упаду ли я в обморок. Другой за это время успел надеть кастет. В баре на полную мощность включили телевизор, чтобы ничего не было слышно.
Я отбросил бумажное полотенце и отступил назад, пока не ощутил плечами двери кабинок. Маленький ублюдок игриво мне подмигнул. От возбуждения он открыл пасть и из его рта на подбородок стекала слюна. Он отвел руку с дубинкой назад для удара. Его приятель держался рядом, в его тусклых глазках не было ничего человеческого. Эти негодяи здорово мне подыграли. Они полагали захватить меня врасплох и как следует отделать, но я мгновенно вытащил свой 45-й калибр и они увидели смерть, глядящую на них зловещим отверстием ствола.
С такой мразью только так и можно разговаривать. Маленький удивился очень сильно и этого оказалось достаточно: Мой удар пришелся по дубинке, но и этого оказалось достаточно: Она вырвалась из его руки и, ударив его по харе, разбила ему челюсть. Он чуть не упал на второго парня и завопил от боли, но я не дал ему закончить, а ударом пистолета вбил ему зубы в глотку. Второй, оттолкнув его, кинулся на меня со зверским видом, опустив голову. И здесь я поймал его на встречном ударе, в который вложил всю боль за осиротевшего ребенка. Он отлетел к двери и свалился, всхлипывая. Я не люблю таких переживаний, поэтому ударил его еще раз и он успокоился. Сняв кастет с его руки, я подобрал дубинку. Парень все еще давился и блевал кровью по полу, стараясь ползком добраться до раковины. Для смеха я угостил его дубинкой по голове. У него только череп затрещал. Надеюсь, этот тип еще долго не захочет видеть эту дубинку.
Я вышел в бар и все отпрянули в сторону, испугавшись меня, как прокаженного. Бармен стоял за стойкой с побледневшими губами. Бросив кастет и дубинку на стойку, я погрозил ему пальцем:
— Кажется мне причитается сдача?
Он повернулся к кассе и отсчитал мне пятьдесят пять центов.
Затаив дыхание, все смотрели на меня, пока я не вышел на улицу.
Наконец-то я получил облегчение. Мне нужно было сделать еще одно дельце перед встречей с Патом. Вытащив бумажку с адресом Мэла Хукера, я заметил, что он живет неподалеку от дома Декера. Хотя я уже побывал там, мне все равно пришлось искать.
Это был дом с меблированными комнатами с обычной вывеской над входом и с объявлением о наличии комнат. Над дверью было окошко привратницы. Она появилась прежде, чем я ступил на лестницу. И ждала, не зная, то ли улыбаться, то ли просто поздороваться, если я простой посетитель.
И как только я поинтересовался, дома ли Мэл Хукер, она недовольно заворчала.
— Заявился пьяным десять минут назад. Если вы тоже будете с ним пить, то лучше проваливайте, — она указала пальцем на лестницу.
Если бы она была полюбезней, я успокоил бы ее банкнотой, а так я просто поблагодарил ее и пошел наверх. Когда я подошел к двери, то услышал, как он шатается по комнате. Но как только я стукнул в дверь, внутри сразу все стихло. Я вновь постучал. Он приплелся к двери и нехотя открыл ее, приоткрыв ее на дюйм. Не знаю, кого он собирался увидеть, но только не меня. Я не спрашивал его позволения войти, а просто распахнул дверь пошире и ступил внутрь. Он сделал шаг назад. Лицо его приобрело осмысленное выражение, а рот приоткрылся от изумления. Я обошел вокруг стола и повернулся к нему лицом.
— Боже! — воскликнул он.
— А что вы ожидали увидеть? — я закурил и уставился на него сквозь дым. — Ну и поганый вы парень! Ты, конечно, знал, что ребята попытаются мимоходом измолотить меня и смылся, чтобы не быть участником преступления.
— Что... что случилось?
Я улыбнулся ему.
Давно мне не приходилось развлекаться с такими ублюдками. Его знакомым наверняка запомнится моя физиономия.
— Твоим знакомым было трудно. Теперь они с трудом вспоминают, как выглядели раньше. Вы также успешно справились с вашим другом, Мэл? Сами навели их на его след, когда они искали его?
Он рухнул в кресло и застыл там.
— Нет... я не знаю о чем вы говорите.
Склонившись вперед, я тихо заговорил, придавая словам четкость и весомость.
— Я спрашивал о ростовщиках, я говорил о парне по имени Вильям Декер, который был вашим другом и очень нуждался в деньгах. Он обратился к ростовщикам и получил требуемую сумму. Когда он не смог в срок расплатиться, они пригрозили ему и, может быть, даже обещали прикончить ребенка. Ему пришлось пойти на кражу, но он потерпел фиаско и его за это убили. Теперь вы понимаете, о чем речь?
И снова Хукер произнес «боже!» и схватился руками за ручки кресла.
— Приятель, вам пора уходить отсюда, разве вы не видите? Оставьте меня в покое!
— В чем дело, Мэл? Вы вроде были смелым парнем, когда я увидел вас впервые. Отчего вы так размякли?
На его физиономии опять появилось безумное выражение, после чего он с отчаянием обхватил голову руками.
— Будьте вы прокляты! Уходите!
— Хорошо, я уйду, когда вы скажите, кто платит пьяницам в порту.
— Я... я не могу. Уходите!
— Они жестоки, не так ли? — что-то в моих словах привлекло его и он часто заморгал. — Они страшнее, чем те двое, которых вы навели на меня?
Мэл с трудом проглотил слюну.
— Не знаю...
— Не дурачь меня, парень. Эта парочка не случайно оказалась в баре.