Стейнбек Джон. И проиграли бой

   Пикетчики бросились врассыпную, стараясь меж яблонями скрыться от пуль.
   Джим побежал вместе со всеми. В душе у него поднимался крик: "Против ружей нам не выстоять!" - Слезы застили глаза. Вот что-то крепко ударило в плечо, он едва не упал.
   Пикетчики добежали до дороги, перескочили за обочину, то и дело оглядываясь.
   Последним бежал Сэм, рядом - Джим.
   - Все! Они отстали! - крикнул он.
   Однако, поддавшись слепому страху, многие пикетчики бежали дальше, искали спасение за поворотом. Сэм догнал основную группу.
   - Да остановитесь же вы! Успокойтесь! Никто больше за вами не гонится!
   Они остановились на обочине, перевели дух.
   - Кто из наших пострадал? - спросил Сэм.
   Пикетчики лишь переглядывались. Джим сказал:
   - Я видел, как одного подстрелили.
   - Ну, ничего, авось оправится. Его в грудь ранили. - Сэм пристально взглянул на Джима. - А с тобой-то что, парень? Вон кровищи сколько.
   - Где?
   - Да вся спина в крови.
   - Может, на сук напоролся?
   - Как бы не так! - Сэм стянул голубую куртку с плеч Джима. - Тебя кое-что пострашней оцарапало. Рукой двинуть можешь?
   - Могу, только онемела чуток.
   - Значит, кость не задета. Только сухожилие. Крепкая у тебя броня, парень. И крови, видно, не так уж много потерял. Ну, что, ребята, возвращаемся? Сейчас легавых целая стая налетит.
   Пикетчики быстро зашагали вдоль дороги. Сэм обратился к Джиму:
   - Если сил маловато, давай помогу.
   - У маня-то сил хватит. А вот у всех у нас маловато.
   Сэм горько вздохнул.
   - Да, мы смельчаки, когда нас в пять раз больше: отбивных понаделали из предателей.
   Джим спросил:
   - Убили кого?
   - Вроде нет. Хотя кое-кто долго себя не узнает.
   - Господи! Страшно смотреть! Ты видел того, что с порванной губой?
   - Не беда, зашьют. А что нам оставалось делать? Что? Если "незваные гости" на нашу сторону не перейдут, так надо их хоть попугать.
   - Понятно, я вовсе о них и не беспокоюсь, - бросил Джим.
   Далеко впереди завыла сирена. Сэм приказал:
   - Прыгайте в канаву, ребята! Всем живо в канаву! Легавые едут! - и оглянулся, проверяя, все ли затаились в глубокой придорожной канаве. Мимо пророкотали полицейские мотоциклы, скрылись за поворотом, следом проехала машина "скорой помощи". Никто не подн ял головы, пока за поворотом не смолк шум моторов. Сэм вскочил первым.
   - Вставай, ребята! Сматываемся!
   Быстро, едва ли не бегом, продолжали путь. Близился закат, и на дороге обозначились голубоватые сумеречные тени. Тяжелая туча наползала на солнце носом огромного корабля, на котором играли пурпурные блики. Протарахтела, возвращаясь, "скорая помощь", и пикетчикам вновь пришлось нырнуть в канаву. Потом проехали мотоциклы, медленнее на этот раз, полицейские осматривали межрядья, в придорожную канаву они не заглянули.
   К вечеру пикетчики возвратились в лагерь. Джим едва держался на ногах. Плечо жгло огнем - казалось, в ране обнажился каждый нерв. Люди разбрелись по палаткам.
   К Джиму направился Мак, заметив, что тот бледен, прибавил шагу.
   - Что стряслось, Джим? Тебя ранили?
   - Так, пустяки. Сэм говорит, плечо прострелили. Мне-то не видно. Ничего, терпеть можно.
   Мак потемнел лицом.
   - Не нужно было тебя посылать, словно предчувствовал.
   - Это почему же? Что ж, сидеть сложа руки?
   - Да как бы лежать сложа руки не пришлось! За тобой глаз да глаз нужен. Пошли, доктор тебя осмотрит. Только что здесь был. А, вон он. Эй, док!
   И они отвели Джима в белую палатку.
   - Мы ее только что получили. Решили под госпиталь определить, пояснил Мак.
   Быстро надвинулась осенняя ночь, да к тому же небо на западе заволокла огромная туча. Мак держал фонарь, а Бертон, закатав рукав рубашки раненого, промыл рану теплой водой с марганцовкой.
   - Повезло вам, - сказал он. - Попади пуля в кость, все плечо бы разнесло. А так она насквозь прошла, только мышцу пробуравила. Конечно, пока рукой не очень-то пошевелишь.
   Он сноровисто прочистил рану с помощью зонда, перевязал, залепил сверху пластырем.
   - Здоровее здорового будете. Денька два потерпите. Я, Мак, собираюсь проведать Альфа Андерсона. Пойдете со мной?
   - О чем речь, конечно! А Джим пусть кофе выпьет, и сунул тому в руку жестяную кружку с черным, скверным кофе. - Садись, - предложил он. Придвинул ящик и усадил Джима, сам устроился подле него на земле. Ну, так что у вас там случилось?
   - Мы на этих пришлых иуд наткнулись, ну и ребята давай их лупить. Удержу не знали. Сколько морд расквасили.
   - Знаю, - тихо проговорил Мак. - Ужасно, но что поделать, они к нам переходить не хотели. Мы вынуждены так поступать. Конечно, неприятно смотреть, когда режут овцу, но ведь нам нужна баранина... Ну, а дальше что?
   - Потом прибежали пятеро и открыли стрельбу. Наши - деру, только пятки засверкали. Не устояли.
   - Да и как им устоять, Джим? Против ружей голыми руками не повоюешь.
   -Я и не заметил, как меня ранило. Видел, как один из наших упал. Не знаю, убит или ранен.
   - Да, картинка что надо. Другие пикеты удачливее: привели с собой человек тридцать из "подменщиков", что на нашу работу позарились. Просто позвали с собой, те и пошли. - Мак тронул Джима за ногу. - Ну, как плечо-то, болит?
   - Немного.
   - Да, чуть не забыл. Похоже, у нас вожак сменится.
   - Что, Дейкина сместили?
   - Нет, но считай, его уже нет. Дик сообщил, кто достал одеяла. Ну, отрядил Дейкин шестерых и поехал с ними на своем новехоньком грузовичке. Один из этих шестерых потом вернулся и рассказал, как дело было. Погрузили, значит, они эти одеяла и обратно. Не успели из города выехать, шину прокололи - на дороге кто-то гвоздей понатыкал. Остановились шину сменить. Тут откуда ни возьмись - дюжина молодчиков с винтовками, одни их окружили, не пускают, а другие в пух и прах разнесли грузовик, даже остов сожгли. А Дейкин стоит, - на него ружье нацелено, сначала побледнел, как смерть, потом посинел, да как завоет - ни дать, ни взять - волк, - да как бросится на своих обидчиков; его в ногу ранили, а ему хоть бы что! Бежать не может, так пополз, на губах - пена, как у бешеной собаки, в общем, свихнулся мужик, понимаешь, свихнулся! Видать, он этот грузовик пуще жизни любил. Парень тот, что вернулся, говорит, смотреть на это нет сил: как он полз за ними, хотел укусить. Рычал - ну, точно, бешеный. Потом полиция появ илась, и молодчиков этих, "бдительных", как корова языком слизнула. Подняли Дейкина, потащили с собой. Парень, что рассказывал, сам за эвкалиптом схоронился. Говорит, Дейкин как вцепится зубами легавому в руку точно клещами, намертво, пришлось отверткой ему в зубы ткнуть, чтобы отпустил. Да, а я еще про него говорил, вот, дескать, железный человек, не дрогнет. Сейчас он в тюряге. Я думаю, на его место Лондона выберут.
   - Да, Дейкин и мне казался волевым человеком. Слава богу, я до его грузовика и пальцем не дотронулся.
   Мак наскреб рукой кучку земли, пришлепнул сверху.
   - Беспокоюсь я, Джим. Дик сегодня продуктов не прислал. И весточки никакой, одни только одеяла. Сегодня еще сварят остатки фасоли со свиными костями, а назавтра - лишь немного маисовой каши.
   - Ты думаешь, он попался?
   Мак похлопал рукой по земляной пирамидке.
   - Дик - парень не промах. Вряд ли его схватили. Что случилось - не знаю. А жратву раздобыть надо. Если ребят вовремя не покормишь - пиши пропало.
   - Может, он ничего не сумел набрать. Прислал утром свинью - и все.
   - Да, и ее уже съели с фасолью. Дик знает, как много нужно, чтобы прокормить такую ораву. Он уже должен был собрать на подмогу наших сторонников.
   - Ну, а как настроение у ребят?
   - Сейчас получше. Сегодня они получили хорошую встряску. Конечно, боевого запала надолго не хватит, но завтра похороны убитого товарища тоже на время их дух поднимет, - он выглянул из палатки. - Ты только посмотри, какая тучища! - Выбрался наружу, за драл голову. Огромная черная туча заполонила небо. Набежал колючий ветер, погнал пыль, дым костров, захлопал брезентом палаток, всколыхнул кроны яблонь окрест.
   - Похоже, не обойдется без дождя, - заметил Мак. Эх, до чего ж некстати! Зальет наш лагерь как крысиную нору.
   - Мак, что ты все волнуешься: то ли будет, то ли нет. Чего беспокоиться? Ребята и под открытым небом ночевали, не привыкать. И от дождя не размокнут. Ты напрасно дергаешься.
   Мак снова уселся на землю.
   - Может, и напрасно. Ты прав, Джим. Может, мне уже мерещится, только я очень боюсь за нашу забастовку. Столько раз наши труды шли насмарку.
   - Ну и что? Ну и что ж, что насмарку? Ты сам говорил, главное, чтоб волнения не затухали.
   - Да помню. Не в том дело, продержимся мы еще день-другой или нет. Главное, ребята не забудут, как убили Джоя, как разбили грузовик Дейкина.
   - Ты, Мак, прямо как старуха причитаешь.
   - Понимаешь, это моя забастовка, вроде как детище. И вот сейчас на моих глазах оно гибнет.
   - Да не придумывай!
   - Не тебе судить!
   - Я как раз думал об этом утром. Ты хорошо знаешь историю?
   - Так, чуть-чуть. Чему в школе научили. А что?
   - Помнишь, как греки победили при Саламине?
   - Учил, наверное, но не помню.
   - Так вот, греческий флот оказался заперт в тесной бухте. Охота на край света сбежать. А тут на них персидская армада прет. Ну, командир греков видит, что настроение у людей совсем не боевое, и шлет персам совет, чтоб те все пути к отступлению им, грек ам, отрезали. Смотрят греки утром: без боя не убежать, не увильнуть И дали персам бой. Разбили их флот наголову. - Джим замолчал.
   Мимо стали проходить люди - на плитах разогревалась еда.
   Мак похлопал ладонью по земле.
   - Я понял тебя, Джим. Пока еще не время, но, как знать, вдруг и твой совет пригодится. Мысль хорошая, и грустно добавил: - Я взял тебя сюда, чтобы учить, а, выходит, сам учусь у тебя.
   - Чушь!
   - Ну, чушь, так чушь! Любопытно, как это люди всегда точно определяют, когда еда готова. Прямо телепатия какая-то. А может, и у людей такое же, как у стервятников, чутье? Видишь, потянулись. Пойдем-ка и мы с тобой, Джим, перекусим.
   11
   Их ждала фасоль, сваренная в свином сале. Захватив в палатке котелки, Мак и Джим встали в очередь; им плеснули немного варева, они отошли. Джим достал из кармана деревянную лопаточку, ткнул в котелок, попробовал.
   - Это невозможно есть.
   - Раньше тебя лучше кормили, а? Хочешь - не хочешь, а съешь, сказал Мак, попробовал из своего котелка и тут же выплеснул все наземь. - Выбрось, Джим, от этого наизнанку вывернет, один жир. Да, ребята шум поднимут.
   Они посмотрели на сидящих подле палаток - люди давились, но ели. Грозовая туча поглотила зажегшиеся звезды.
   - Ну и достанется нашим поварам. Пойдем-ка в палатку к Лондону.
   - А где палатка Дейкина, что-то не видно.
   - И не увидишь. Его жена забрала все вещи и вернулась в город. И палатку захватила. Чудной парень этот Дейкин: еле-еле душа в теле, а о добре не забывает. Идем разыщем Лондона.
   Они пошли вдоль палаточной улочки. Вот и серая палатка Лондона. У него горел свет. Откинув полог. Мак вошел. Лондон сидел на ящике и держал в руке открытую банку сардин. Его невестка, смуглянка Лиза сидела на циновке и кормила малыша. Увидев Джима и Ма ка, она прикрыла его и грудь лоскутом одеяла, улыбнулась гостям и вновь занялась ребенком.
   - Вовремя пришли, прямо к обеду! - усмехнулся Мак.
   Лондон смутился.
   - У меня кое-что осталось...
   - Ты пробовал, что нам приготовили?
   - Ага.
   - Надеюсь, что и у ребят тоже кое-что осталось. Их надо лучше кормить, иначе они на нас бочку покатят.
   - А кормить-то их, похоже, больше нечем. У меня есть еще банка сардин. Хотите?
   - Не откажемся. - Мак проворно выхватил протянутую банку и мигом открыл. - Доставай-ка нож, Джим. Уговорим на пару эту баночку.
   - Как у тебя рука? - спросил Лондон.
   - Ничего не чувствует, - ответил Джим.
   Снаружи послышались голоса.
   - Вот здесь, где свет горит.
   Полог приподнялся, и вошел Дик. Волосы аккуратно расчесаны, в руках - серая кепка. Серый костюм - без пятнышка, только слегка помят. И лишь по запыленным башмакам можно догадаться, что он немало прошел по сельским дорогам. Он постоял у входа, огляделся .
   - Привет, Мак. Привет, Джим, - потом повернулся к кормящей. - Как дела, крошка?
   У той сразу потеплели глаза, зарумянились щеки. Она кокетливо накинула одеяльный лоскут на плечи.
   Мак повел рукой.
   - Знакомьтесь, это - Лондон, это - Дик.
   - Привет, - бросил Дик и приподнял руку. - А в городе все ж таки смекнули, что к чему.
   - Не понимаю. Ты-то что здесь делаешь?
   Дик вытащил из нагрудного кармана газету, протянул Маку. Тот развернул ее, и Лондон с Джимом вперились в страницу.
   - Это утренний выпуск, - пояснил Дик.
   - Ишь, пострел, везде поспел! - воскликнул Maк. Заголовок гласил: "Администрация поддерживает забастовку! На общем собрании окружного Совета было единогласно принято решение - обеспечить продовольствием бастующих сборщиков яблок".
   - Да, похоже, смекнули, это точно! Ну и как. Дик, есть уже результаты?
   - Еще бы!
   Вмешался Лондон:
   - Думаю, нам брыкаться не след. Хотят нас ветчиной да яйцами кормить - я не возражаю.
   - Было бы чему возражать! - язвительно бросил Мак. - Они, видите ли, хотят] А не пишут в газете, что часом позже собрались снова и отменили первое решение.
   - Что еще за шутки? - рыкнул Лондон. - Какого черта тогда вся болтовня?
   - Знаешь, Лондон, - обратился к нему Мак, - это старый проверенный трюк. Дик бросил клич среди тех, кто нам сочувствует. И стали нам присылать еду, одеяла, деньги. А тут - эта газета. Дик, по привычке - с шапкой по кругу, а ему и говорят: "А с какой стати мы? Вон, округ вас кормит". Дик им: "Вранье все". А ему газету в нос тычут, да упрекают, дескать, ты и сам, небось, на этом руки греешь. Вот как это делается. Лондон, сегодня нам какие-нибудь продукты от округа привозили?
   - Нет.
   - Ну, вот, и Дик с пустыми руками пришел. Теперь понимаешь? Нас хотят взять измором. И поверь, им это-раз плюнуть, если только нам не помогут. - Он по вернулся к Дику. - Надеюсь, ты хорошо поработал с нашими доброхотами.
   - Лучше некуда, - кивнул Дик. - Работа - легче легкого. Чуток бы еще поднажать. Мне от вас, ребята, нужна бумаженция, удостоверяющая, что никаких продуктов вы не получаете. И чтоб подписал самый главный.
   - Идет! - согласился Лондон.
   - У нас много сторонников в Торгасе. Конечно, ассоциация садовладельцев так настроила местных, что наши радетели и пикнуть в открытую боятся - попрятались, как мыши в норы. Но я до их кладовок доберусь.
   - До сих пор у тебя как по маслу все шло.
   - Еще бы! Правда, с одной старой девой заминка вышла. Уж очень ей хотелось помочь нашему делу, а помощь - не приведи господь!
   Мак рассмеялся.
   - Да тебе стоит до съестного добраться - ничто и никто не остановит, куда ж там бедной старой деве. Может, и впрямь она решила последнее отдать для нашего дела?
   Дик поежился.
   - Ну да, "последнее" у нее оказалось- шестнадцать топорищ.
   - Вот что, сейчас получишь бумажку, что просил, и - в путь. На дорогах тебя не засекли?
   - Не знаю, может, и засекли. Я на всякий случай вызвал Боба Шварца. Если меня за бродяжничество схватят - а дело, похоже, к этому идет, - Боб меня заменит.
   Лондон порылся в ящике, достал бумагу, карандаш, протянул Маку, и тот написал "справку".
   - Красиво у тебя получается! - восхищенно заметил Лондон.
   - Правда? Ну, то-то. Может, мне и подписать за тебя, а, Лондон?
   - Валяй!
   - Ну и дела! - крикнул Дик. - Я и без вас мог не хуже написать! Он взял листок, тщательно сложил. Послушай-ка, Мак, говорят, одного парня кокнули?
   - А ты и не знал? Джоя убили.
   - Не может быть!
   - Ей-богу. Он приехал с этими подонками - "подменщиками", решил было их на нашу сторону перетащить.
   - Бедняга!
   - Его сразу - наповал. Он и минуты не мучился.
   Дик вздохнул.
   - Да, от судьбы не убежишь. А Джою рано или поздно пули было не миновать. Похороны-то устроите?
   - Завтра.
   - Все выйдут?
   Мак взглянул на Лондона.
   - Какие могут быть сомнения! - фыркнул тот. Глядишь, и в городке нам посочувствуют.
   - Да, Джой был бы доволен. Еще как доволен! Жаль, что он уж не увидит! Ну, мне пора. До встречи! - И, повернувшись, направился к выходу. Лиза подняла на него глаза. - До свидания, крошка. Может, и встретимся еще.
   Лиза снова зарумянилась, рот чуть приоткрылся. Дик уже скрылся за пологом, а Лиза все смотрела ему вслед.
   Мак снова заволновался.
   - Господи! Да у них здесь круговая порука. Дик малый не промах, но если он еду не раздобудет, нам се ждать неоткуда.
   - Ну что, будем помост строить к завтрашним выступлениям? спросил Джим.
   Мак повернулся к Лондону:
   - Ты уже распорядился?
   - Завтра утром ребята его сколотят. Досок нет. Раздобыли пока только штакетины от забора. Большого помоста не выйдет.
   - Не беда. Главное, чтоб всем ребятам Джоя было видно.
   По лицу Лондона скользнула тревога.
   - А что мне завтра говорить? Ты ж хочешь, чтоб я с речью выступал.
   - К завтрашнему дню у тебя настрой будет самый боевой. Скажешь, что этот парень умер ради них всех. А если уж он жизни не пожалел, им и подавно сил щадить не надо - за себя же сражаются.
   - Я речи держать не мастак, - посетовал Лондон.
   - Ладно, пусть не речь. Просто поговори с ребятами. Не впервой. Просто поговори, лучше всякой речи получится.
   - Ну, попробую.
   Мак повернулся к молодой матери.
   - Как там малыш?
   Лиза покраснела, плотнее закуталась в одеяло. От длинных ресниц на щеки упала тень.
   - Лучше некуда, - прошептала она. - Почти совсем и не плачет.
   Полог палатки резко вздернулся, и вошел доктор, двигался он быстро и решительно, что никак не вязалось с печальным собачьим взглядом.
   - Пойдете со мной, Мак? Я собираюсь проведать Андерсона-младшего.
   - Непременно, док! - воскликнул Мак и бросил Лондону: - Охрану у дома Андерсона выставили?
   - Выставить-то выставили, да добровольцев не нашлось, чуть не силой заставлял.
   - Ничего не поделаешь. Пошли, док, и ты, Джим, если сил хватит.
   - Да я уже здоров!
   Бертон пристально взглянул на Джима.
   - Вам бы сейчас в постели лежать.
   Мак усмехнулся.
   - Я уж боюсь его одного оставлять, не успеешь глазом моргнуть, он таких дел натворит. Пока, Лондон.
   Ночь выдалась темная - ни звездочки - все небо заволокла огромная туча. В лагере тихо, лишь перешептываются мужчины подле небольших костров. Теплый недвижный воздух напитан влагой. Бертон и Мак с Джимом, не привлекая внимания, выбрались из лагеря и ск рылись в ночной мгле.
   - Боюсь, дождь пойдет, - вздохнул Мак. - И будут наши парни ровно мокрые курицы. Под дождем быстрее, чем под огнем, боевой дух исчезает. Палатки-то, поди, все протекают.
   - Это уж точно, - подтвердил Бертон.
   Они дошли до сада и зашагали меж рядами яблонь. Было так темно, что приходилось идти, вытянув вперед руки.
   - Вы по-прежнему довольны забастовкой? - спросил доктор.
   - Сейчас чуть меньше. Тут в долине людишки крепко друг за дружку держатся. Сейчас мы без пищи остались. Не раздобудем - наше дело труба. Ливанет дождь, и завтра же наша братия нас продаст ни за грош. Устали они просто. Чудно получается, док. Вот вы в наше дело не верите, а, похоже, до последнего с нами. Не понимаю я вас.
   - Да я и сам себя не понимаю, - пробормотал доктор. - Я не верю в ваше дело, а вот в людей верю.
   - Это как понимать?
   - Трудно объяснить. Просто я верю, что они люди, а не скоты. Случись я на псарне, где собаки голодные, больные, неухоженные, я б им непременно помог, будь в силах. Ведь они ж не виноваты в том, что им плохо. Вы ж не попрекнете их, дескать, потому им т ак живется, что честолюбия ни на грош, осмотрительности - никакой, собаки и есть собаки. Не попрекнете же, верно? А постараетесь накормить, отмыть. Вот и я так. Кое в чем научился помогать людям, и как вижу обездоленного помогаю, особенно не раздумываю . Увидит художник холст. краски под рукой, и ему захочется рисовать; не станет он голову ломать, докапываться, откуда у него такое желание.
   - Ага, ну теперь, вроде, понятно. Хотя надо уж очень бесчувственным быть, чтоб вот так стоять в стороне и только смотреть на людишек, а не жить с ними одной жизнью. Но, с другой стороны, док, чертовски умно придумано, рук не замараете.
   - Кстати, Мак, у меня карболка кончается. Если не достанете, в лагере не больницей будет пахнуть, а кое-чем похуже.
   - Постараюсь.
   Метрах в ста засветил желтый огонек.
   - Это и есть дом Андерсона? - спросил Джим.
   - Похоже. Сейчас, наверное, на охрану наткнетесь
   Но они дошли до калитки дома, а их так никто и не окликнул.
   Мак вскипел:
   - Черт побери, где же ребята? Вы, док, в дом идите а я пока похожу, поищу этих охранничков.
   Бертон направился по тропинке к дому и вошел в ярко освещенную кухню. А Мак с Джимом пошли к сараю. Там они и застали охрану: мужики курили, развалясь на охапках сена. С крюка на стене свисала керосиновая лампа, тускло освещая пустые отсеки да множеств о ящиков с яблоками урожай Андерсона готов к отправке.
   Мак вскипел было, но быстро унял гнев, заговорил спокойно и доброжелательно:
   - Ребята, вас ведь не шутки ради послали. Мы узнали, что "бдительные" затевают коечто против Андерсона, вроде, отомстить хотят за то, что он нас на свою землю пустил. А представьте, если б не пустил? Гоняли бы нас сейчас по всему округу. Андерсон- сл авный старик, и мы его в обиду не должны давать.
   - Да вокруг - ни души, - заговорил один из охраны. - Что ж нам всю ночь на ногах? Мы уж сегодня в пикетах нашатались.
   - Ну, что ж, валяйте! - в сердцах крикнул Мак. Пусть усадьбу хоть с землей сравняют. Тогда уж Андерсон вышвырнет нас вон. Куда вы только денетесь?
   - У реки лагерь разобьем.
   - Черта с два! Да вас мигом за пределы округа выдворят! Будто сами не знаете!
   Один из мужиков поднялся.
   - Парень дело говорит, - проворчал он. - Пойдемте ка отсюда. У меня в лагере старуха осталась, и я не хочу ей зла.
   - Оцепите дом и никого не пропускайте. Знаете, что они с сыном Андерсона сотворили? Сожгли его передвижное кафе, а самого избили до полусмерти.
   - Альф всегда вкусно кормил, - припомнил кто-то.
   Мужчины устало поднялись и вышли из сарая. Мак задул лампу.
   - "Бдительные" любят по огоньку палить, - пояснил он. - Таких подставок они не упускают. Надо б и Андерсону сказать, пусть шторы опустит.
   Охранники один за другим растаяли в темноте.
   - Думаешь, они и впрямь будут сторожить? - спросил Джим.
   - Эх, если бы! Минут через десять снова сюда припрутся. В армии расстреливают, если заснешь на посту. Мы ж так не можем. А без наказаний дисциплину не сохранишь.
   Вот затихли и шаги охраны.
   - Я их еще разок прищучу, когда обратно пойдем, пообещал Мак.
   Они взошли на крыльцо, постучали в кухонную дверь. В ответ залаяли, запрыгали собаки. Слышно было, как они бросаются на дверь и как Андерсон успокаивает их. Вот дверь чуть приоткрылась.
   - Это мы, мистер Андерсон.
   - Заходите, - угрюмо бросил тот.
   Собаки волчком закрутились подле гостей, замолотили длинными, твердыми хвостами, повизгивая от радости. Мак потрепал каждую за ушами, взялся за поводки.
   - Вам бы их у дома держать, они б хорошо сторожили. Нашей-то охране никого не разглядеть - тьма кромешная, а собаки сразу почуют, если кто идет.
   На кровати у плиты лежал Альф. Бледный, изможденный, казалось, он даже похудел: щеки обвисли. Он лежал на спине, одна рука у него покоилась на груди, на перевязи. На стуле рядом сидел док.
   - Привет, Альф! - тихо поздоровался Мак. - Ну, как житуха?
   Взгляд у того прояснился.
   - Да нормально. Только болит все. Док говорит, придется мне в постели поваляться.
   Мак наклонился и пожал Альфу здоровую руку.
   - Полегче, полегче, - попросил тот. - С этого бока у меня ребра поломаны.
   Подошел Андерсен - старший, глаза у него горели.
   - Теперь сами убедились! Убедились, чем все кончилось! Фургон спалили, Альфа изувечили! Убедились теперь?
   - Ради бога, перестань, отец, - невнятно пробормотал Альф. - К чему все снова ворошить? А тебя, вроде, зовут Мак?
   - Верно.
   - Так вот. Мак, как по-твоему, примут меня в партию?
   - Ты, никак, хочешь бороться по-настоящему?
   - Да. Как думаешь - примут?
   - Думаю, примут, - медленно проговорил Мак. Я дам тебе бланк, напишешь заявление. Ради чего ты вступаешь, Альф?
   Массивное лицо исказилось. Альф покрутил головой.
   - Я все думаю и думаю, - начал он. - С той минуты, как меня поколотили. Думаю об этих парнях, никак мне их не забыть: дотла сожгли мой фургончик, меня ногами топтали, а на углу двое полицейских, стоят и смотрят. И пальцем не шевельнут. Нет, мне их не з абыть.
   - И поэтому ты хочешь вступить в партию?
   - Я хочу бороться с ними. Готов до последнего дня сражаться. Хочу быть с теми, кто против них.
   - Сразу тебя предупреждаю, Альф, синяков и зуботычин ты схлопочешь куда больше. Тебя будут бить так. что живого места не останется.
   - Что ж, пусть, но и им от меня пощады не будет. Бороться - так бороться. До сих пор я жил тихо-мирно, держал маленькое кафе, подкармливал босяков от случая к случаю...Голос у него прервался. На глазах показались слезы.
   Доктор Бертон легонько коснулся его щеки.
   - Вам, Альф, много разговаривать вредно.
   - Я достану тебе бланк заявления, - пообещал Мак. - Чудно все-таки. Кого ни возьми из тех, кто к нам приходит, всех "благословила" полицейская дубинка. Стоит легавым отдубасить дюжину ребят, у нас сразу пачка заявлений о приеме. Да, нашим агитаторам за полицией не угнаться, а в Лос-Анджелесе прямо "красная" полицейская бригада орудует - такое они нам пополнение дали. Не знаю, примут ли тебя, но я постараюсь, чтоб приняли. - Мак похлопал Альфа по здоровому плечу. - Надеюсь, все будет, как надо. Ты парень славный. И не вини меня за фургончик.