Страница:
— Про… Уф! Про этот переходник что-нибудь выяснили?
— Что-нибудь. Говорит, вещь уникальная, только три штуки и есть. И… блин, коряга хренова! И что такую вещь нельзя сделать ещё раз.
«Да уж… Наделить разрисованный листочек бросовой бумаги такой властью — задачка непростая! Причём властью, которая власти Создателей как минимум равна. Как и в случае с отключалкой, я опять натыкаюсь на что-то, что не может существовать и действовать у нас, но тем не менее существует и действует… И все эти штучки в руках „команды“… Стоп! Нет, не все!»
— Ану… Твой пистолет, ну «Бирюк», где?
— В машине, в ящике. Мне его перед игрой приказали туда засунуть, чтобы ничего огнестрельного на было. И остатки наших запасов тоже там. А что?
— Попробуй про него вспомнить, как он к тебе попал, ну откуда он и прочее.
— А что?
— А то! Смотрим по нарастающей: отключалка — тормозит Сюжет и Волю Создателя, твой «Бирюк» — изменяет сюжет даже тогда, когда он заторможен. «Гасилка» вообще навсегда сюжет прекращает, и наконец «переходник» позволяет перемещаться между системами миров по своей, а не чьей-то воле.
Ану-инэн хотела чего-то ответить, но голос робота её прервал:
— Тпру-у! Распрягайти, хлопцы, конив, дальше я поеду сам.
Андреа с огромным удовольствием швырнул наземь капроновую лямку, и облегченно вздохнул. «Танк» газанул, выбросив в чистый лесной воздух облако сизого дыма, перевалился через полусгнившее бревно, и выкатился на поросшую редкими травинками дорогу.
Во время короткого отдыха были съедены последние остатки от ночной трапезы, а на закуску Ла-Вай-Ли набрала почти полную чашу черники — несмотря на ущерб, нанёсенный её зарослям джипом, ягод вокруг было предостаточно.
Продолжать беседу на серьёзные темы при Космонавте Андреа не стал, и поэтому во время привала в основном обсуждались перспективы «ближнего прицела». Андреа ещё раз попытался объяснить спутникам законы и порядки этого мира, но большого старания к этому не прилагал, и инициатива разговора само собой перешла к девушкам. Голди залезла в ящик на передней панели джипа, и вытащила оттуда пригоршню тюбиков, флакончиков, коробочек — они хотя и потеряли часть товарного внешнего вида, но содержимое сохранилось вполне.
Ла-Вай-Ли была совершенно очарована, и тут же наложила на свои и так полные губы такой слой яркой помады, что лицо её начало казаться только из них и состоящим. Андреа помалкивал, а Космонавт отпускал шуточки, лишь ненамного превышающие по уровню юмор Джудит-Джули. Она не обращала на него внимания, но когда он начал прохаживаться по поводу оборванного платья, Андреа, чувствуя свою вину, предложил отдать Ла-Вай-Ли свою рубаху.
— Вот ещё! — возмутилась Ану-инэн. — Мне значит не предлагал, когда я тут сиськами голыми потрясала, а этой пигалице, значит, нате?
— Ну, так продлить сладкие минуты созерцания твоей обнажённой груди… — наконец-то получил возможность заняться комплиментами Андреа, но Ану его прервала:
— Ой, не ври. Будь Голди на моём месте, я б ещё поверила… — однако было заметно, что слова Андреа её доставили удовольствие.
— Но рубаху себе оставь! — продолжила Ану. — А ей сейчас из скатерти макси-юбку соорудим. Будет моднючая деваха!
— Ну что, отдохнули? Тогда вперёд! — провозгласил наконец робот. — А то ведь неизвестно, сколько ещё до какого-нибудь поселения переть, а по второму разу ночевать среди леса меня не тянет.
Джип тронулся с места, и неторопливо, «в режиме максимальной топливной эффективности», покатил на запад — направление было выбрано по рекомендации Андреа. Пассажиров время от времени потряхивало то на слишком большом камне, то на выступающем из земли корне, но в целом дорога оказалась достаточно ровной и удобной даже для такого необычного в этих местах вида транспорта.
Разговор сам собою прекратился. Андреа без интереса смотрел на проплывающие мимо чащобы и поляны, и предавался невесёлым размышлениям.
«Жалко всё-таки, что У-у ушёл. Я бы предпочёл, чтобы вместо него этот дурень, до сих пор ни разу не снявший скафандр, сбежал куда-нибудь — я-то думал, он всё расскажет, всё покажет, а с него толку самый чуть. Опять придётся своим умом ограничиваться… И ведь не поговорить теперь, ни с девками, ни с жестянкой. Красавица эта тоже… Ещё непонятно, как она поступит, если всерьёз подопрёт! При ней тоже лишнего не скажи, вот ведь беда!»
Однако для мыслей про себя никаких помех не было, и Андреа снова и снова перебирал то, что уже успел узнать, словно так и эдак складывая кусочки мозаики с неизвестным рисунком. Мозаика-то складывалась, беда была только в том, что некоторые из кусочков прекрасно подходили и так и эдак, и на одно место и на другое, создавая каждый раз новый, и вроде бы логичный рисунок.
«Ну да ладно», — успокаивал он себя. — «Доберёмся до города, а там посмотрим!»
Андреа с удовольствием представил себе город — конечно, здесь он должен быть окружен старой и покосившейся стеной, а в воротах ленивые стражники будут играть в кости на деньги или пинки. Алчный таможенник наверняка отберёт у девчонок половину их косметики, а насчёт самобеглой повозки придётся иметь беседу со срочно вызванным колдуном, который признает её безопасной только после получаса теологического спора и банальной взятки в ползолотого.
А над городом будет возвышаться скала, винтом уходящая в небо, и на ней будет стоять нависающий над бездной замок, состоящий в основном из башен с островерхими крышами, и немного похожий из-за этого на пучок сросшихся молодых мухоморов. А в замке… Но о том, что будет в замке, допридумывать не пришлось — мысли оборвал сначала резкий толчок с ходу затормозившегося джипа, а потом голос робота мрачно произнёс:
— Похоже, приехали.
Андреа, уже давно не обращавший внимания на окружающее, поморгал глазами, а когда наконец осознал, что они видят, то понял, что жестяной мог выбрать и менее культурный эпитет.
Дорога пролегала сейчас по широкой песчаной пустоши, беспорядочно усеянной небольшими холмиками, на вершинах которых ветер шевелил высокие пучки травы. Из песка торчали огромные, иногда величиной в полджипа, камни — какие полностью, а какие наполовину, словно постепенно выступая из воды полувысохшего озера. Но робот затормозил отнюдь не пораженный расстилающимся пейзажем — когда джип обогнул очередной высокий бугор, то оказался прямо перед стоящими бок о бок поперёк дороги двумя танками, пушки которых были направлены точно на машину. Удобно развалясь на лобовой броне одного из них сидела красивая сероглазая девушка, и ветер играл прядями её пушистых волос. Увидев, что джип затормозил, она легко соскочила на землю, подошла к машине, оперлась двумя руками на капот, и чуть-чуть наклонила голову.
И Андреа, и все остальные смотрели на неё молча, словно чувствуя себя участниками странного состязания, в котором первое очко теряет тот, кто молчание нарушит. Впрочем Наталии на все правила было явно наплевать, и она начала первой:
— Ну что, Асв, у тебя снова есть возможность передать мне привет лично! Только робот-мозг тебе уже не поможет — эти танки не из его системы, и обогнать реакцию их прицелов он не сможет. Ну, так слушаю?
Ветер продолжал шелестеть травою. Андреа молчал, глядя на Наталию, и не думал в общем-то ни о чём. Будь всё игрой, он просто признал бы проигрыш. Беда только в том, что это не игра…
Зато у Космонавта Ноль мыслей оказалось очень много.
— Мадам! Я хочу высказать вам своё восхищение! — заговорил он так спешно, что казалось слова, рождающиеся у него внутри, не успевают вылетать по очереди, и устраивают за щеками у рта толкучку.
— Вы всё же сумели сделать это! Замечу так же, что тот, который Асв, ко своим другим провинностям перед вами прибавил ещё одну, и очень, очень тяжелую — он испортил, привёл практически в негодное состояние переходник, который перед этим бесчинным шантажом вынудил получить у вас! За такое преступление Асв достоин даже не погашения, его надо направить в Большой Город и поместить там в самый отвратный сюжет, который только есть, чтобы его вечно мучили и унижали…
— Ну и свинья ты, Нолик, — ласково перебила Ану-инэн. — Слышь, величественное высочество! У тебя в доверенных ходят все такие?
Наталия сделала плавный жест рукой («Все-таки, как же она двигается!» — против воли восхитился Андреа), и Космонавт умолк.
— Дурачок. Так я тебе настоящий переходник и дала! Это была всего лишь имитация, бумажка, которых можно хоть сто штук нарисовать. А перекидывал этих ребят Киоси своим устройством, прекрасно зная все координаты. Причём переход был рассчитан на пять единиц, а тебя заодно дёрнуло только потому, что к тому моменту ты был уже немножко дохленький. Так что я немного удивлена видеть тебя сейчас. Ну ладно, раз живой…
Андреа подумал, что Наталия хотя бы ради приличия изобразит радость от воскрешения соратника. Но она изменила тон с дружеского на повелительный:
— …тогда вылезай, и дуй к танку, Юльку оттуда позови. Скажи, что я согласна. А тебе, Асв, и бабам твоим…
Наталия сделала паузу и демонстративно-заинтересованно смерила глазами всех трёх девушек.
— Сделаю что-то типа подарка. Я же знаю вас как облупленных — творения Творцов, создания Создателей. Персонажи сюжетов…
Голос её преисполнился брезгливого сочувствия.
— Что в Большом Городе, что в Системах Миров все вы по большому счёту на одно лицо. Игрушки. Действующие модельки. Нарисованные от безделья чёртики на промокашке, хотя и думаете, что крутые герои да героини. Сюжеты, сценарии, истории… Но у каждого сюжета есть своё окончание, вот и ваши потуги подошли к концу. А подарок мой в том, что я с вами на прощание хоть немного поговорила, авось вам теперь немного легче — ведь перед завершением каждого сюжета должна быть прощальная беседа с врагом?
Наталия улыбнулась, а вернее растянула губы так, что стали видны оба ряда зубов.
— Враг в припадке идиотизма всё объясняет героям, заносит меч, или бластер, или что у него тем ещё. Но вдруг за окном останавливается машина, со вкусным звуком хлопает дверца, и из неё вылезает Творец, который всё ставит на свои места.
Наталия вздохнула, и её груди эффектно поднялись и опустились под платьем.
— Только объяснять я вам, пожалуй, ничего не буду. Как верно говорит один мужик в Большом Городе — беда в том, что мы всё время произносим речи, а не стреляем сразу. Даже у меня эта привычка ещё осталась.
Она вынула из-за широкого пояса на талии коробочку рации, и спросила в полголоса.
— Юлька! Ну где ты там, опять мышку потеряла?
Вместо ответа люк танка откинулся, и из него вылезла Юлька, всё в тех же джинсах и рваной куртке, в которых её видел Андреа в последний раз. Даже округлая белая коробочка со свисающим проводочком в руке была та же, но кроме того теперь на её плече болталась сумка, сделанная из верхней части джинсов, так что сохранились карманы и характерные потёртости на заду.
Видимо кто-то из девушек на задних сидениях сделал неосторожное движение, потому что прогрохотала короткая очередь, и дверца, которую открыл, вылезая Космонавт, отлетела в сторону куском исковерканного железа.
— Выбор у вас в общем-то есть, — сообщила Наталия, пожав плечами. — Либо Юлька поработает, либо Прерыватель оттянется. Она дольше, но Прерыватель больнее. Знаешь, Асв, — доверительно продолжила она, обращаясь непосредственно к нему. — Он меня очень упрашивал, по крайней мере насчёт тебя, и я почти что согласилась… Но от Юлькиной затеи ещё по делу прок будет, а Прерыватель только своё самолюбие потешить хочет. Но если есть желание с ним пообщаться — так я не вредная. Позову.
— Гхм… — оказалось, что горло Андреа пересохло, и для того, чтобы хоть что-то сказать, он был вынужден откашляться. — А в чём Юлькина затея, если не секрет?
— Не, не секрет. Дракинов помнишь? Это тупые юниты, переведённые с тирлайна в систему миров. Иногда очень полезная штука. А теперь она, видишь ли, отрабатывает методику перевода персонажей в юниты.
«Юниты?» — Андреа вспомнил неестественные движения дракинов, и ощущение чуждости, которое исходило от них. — «Нас что, хотят сделать такими же?! Но разве это возможно? И зачем?»
А Наталия тем временем продолжала мирно, и даже как-то дружелюбно:
— Есть такие, типа тебя — и в команду не взять, потому что слабаки да дурни, и так оставить нельзя — дел наделают. Гасить тоже не по-хозяйски. Вот и появилась идея отправлять таких в какой-нибудь тирлайн… Да скоро сам всё узнаешь!
Юлька уже подошла, и встала рядом, с интересом разглядывая джип. Сама по себе она могла бы показаться эффектной, хотя и несколько потасканной, женщиной, но на фоне Наталии она просто терялась.
Андреа хотел продолжить разговор, чтобы оттянуть немного времени — его правая рука лежала недалеко от крышки ящика в передней панели джипа, из которого одним коротким движением можно было бы вытащить «Бирюк», и попробовать как-то изменить ситуацию. Весь вопрос был в том, будет ли его движение коротким настолько, чтобы опередить пулемётную очередь.
— Наталь, — хрипло сказала Юлька, вытаскивая из сумки белую клавиатуру, — я после оцифровки хочу их всех к гоблинам отправить. Ты как?
— Твои дела. Ты же знаешь, мне без разницы, лишь бы результат был! — пожала плечами Наталия, и равнодушно отвернувшись, пошла к танку. Андреа захотел крикнуть ей вслед какую-нибудь гадость, но почувствовал, как язык перестал его слушаться, да и не только язык. Всё тело одеревенело, и лишь глаза продолжали двигаться, со страхом наблюдая за действиями Юльки.
Танки с дороги исчезли, а песчаные холмики задвигались, выстраиваясь ровными шахматными рядами, и деревца, растущие на них тоже неуловимо изменились — то есть ёлочки-березки остались на своих местах, но теперь было видно, что здесь есть только три разновидности ёлок, и три разновидности берёзок. Только такие деревца и росли в разных комбинациях точно на макушке каждого холмика. Даже камни, торчащие из песка, продолжая лежать вроде бы беспорядочно, тем не менее при взгляде вдаль образовывали ровные ряды.
Откуда-то сверху, начала играть тихая, однообразная музыка, звучание которой сначала показалось очень красивым, но из-за того что её такты повторялись раз за разом, она вскоре начала восприниматься как фоновый шум, и не более того. В небе пролетела птица, взмахи крыльев которой никак не влияли на полёт — прямой, словно по натянутой поволоке.
Андреа с трудом посмотрел вбок — для этого пришлось до предела, до боли скосить глаза — и увидел, что в облике Ла-Вай-Ли (единственной из спутниц, доступной его взгляду) тоже начали происходить изменения. Распрямились складки на половинке скатерти, прикрывающей её ноги, исчезла тонкая вышивка, зато стала грубее фактура. Кожа девушки стала слишком ровной и слишком гладкой, словно у фарфоровой куклы, симпатичные карие глаза превратились в страшноватые коричневые шарики с ровным, безжизненным кружочком зрачка… На глазах Андреа многосложные, плавные линии человеческого лица и тела упрощались и огрублялись, переходя в несложные комбинации простейших фигур и поверхностей, а в некоторых местах вообще превращаясь в мозаику из равномерно окрашенных плоских кусочков. Хотя солнце с небо исчезло, тени на поверхностей стали очень чёткими, и лежали с геометрической правильностью.
Он глянул на свои руки.
«Это действительно мои руки? А эти цилиндрические обрубочки, немного утончающиеся к концам, это у меня такие пальцы теперь? Меня что, превращают в робота, собранного из набора каких-то деталей? Но я же продолжаю думать… Я же ничего такого страшного не ощущаю, мне просто двигаться трудно. Ой, а это что?»
Андреа снова поверг пытке свои глаза, опустив их донельзя вниз. Он уже сидел не в кресле джипа, а в седле большого, могучего коня, закованного в броню. И сам он тоже был теперь в доспехах, а под рукой, упёртой в пояс, неведомо откуда возник сверкающий меч.
Единственным, что осталось неизменным в пейзаже, была сама Юлька, продолжающая двигать «мышкой», время от времени нажимающая на её кнопки, или быстро что-то одной рукой набирающая на клавиатуре.
Её губы шевелились, а лицо было вдохновенным — казалось, что она сама творит весь этот насквозь искусственный и однообразный мир, а не низводит до его состояния настоящий, живой.
Тем временем из-за бугорка появилась странная процессия. Вытянувшись цепочкой мимо Юльки прошли, механически переставляя ноги, пять штук гоблинов — ниже среднего роста, в красных набедренных повязках, клыкастые, длиннорукие и коротконогие. Один тащил в руках вязанку дров, другой нес на спине большой мешок, двое следующих были нагружены бараньими тушами (о том, что это белое и бесформенное нечто именно бараны, можно было догадаться разве что по торчащим в стороны загнутым рогам) и наконец последний двигался, неся на плече большой окровавленный топор.
Юлька на них внимания не обратила, и процессия протопала мимо, а навстречу ей из-за другого бугорка появился ещё один гоблин, но другой породы — во-первых у него был другой нос и другой разрез глаз, а для большей понятливости его повязка была тёмно-синей. Этот гоблин был вооружен мечом, которые при виде каравана тотчас поднял, и ни на йоту не прибавив скорости движений, пошёл к носильщикам наперерез.
Те продолжали движение, словно не замечая приближающегося, и тот, беспрепятственно подойдя к переднему, начал методично рубить его мечом.
— Пионеры наших бьют! — неожиданно громко сообщил дровосек, остановился, подумал, потом пошёл куда-то в сторону. Тот, который в синем пристроился рядом и, двигаясь с той же скоростью продолжал методично бить свою жертву, не замечая, как сзади к нему подходит охранник каравана.
Дровосек наткнулся на пригорок, и остановился, без всяких эмоций принимая на себя новые и новые удары. Точно так же равнодушно отнёсся мечемашец к ударам топора охранника, и упал наземь с сообщением «Ой, ребята, помираю!» лишь на секунду позже дровосека, которого все же успел перед смертью зарубить. Два тела остались лежать в одинаковых по форме и цвету лужах крови, а охранник, закинув на плечо топор (красные и бурые пятна на нём остались те же, что и до схватки), размеренно двинулся туда же, куда скрылись остальные носильщики.
Возможности двигаться по-прежнему не было, а то Андреа бы брезгливо передёрнул плечами — бойня произвела на него отталкивающее впечатление, в основном равнодушием участников к чужой и своим жизням и заторможенностью и однообразностью ударов, словно оба гоблина занимались нудной шинковкой капусты.
А вот Юлька на происходящее внимания не обратила вообще. Занятая своими делами, она даже на вопль носильщика не повернулась, продолжая бить пальцами по клавишам. Но потом она взяла "мышкую, и всё же подняла глаза, причём подняла их прямо на Андреа.
Рука её двинулась, щелкнула кнопка. Он с удивлением увидел замерцавший вокруг себя овал. Потом рука с «мышкой» чуть двинулась вперёд, и Андреа ощутил приказ… Даже не приказ. Он ощутил, как что-то, направляющее свои команды непосредственно в нервную систему, минуя мозг, заставило его руку подняться, натянуть поводья, а потом чуть-чуть сжать пятками бока коня. Тот проснулся от спячки — до сих пор он стоял неподвижно, как изваяние, — и продвинулся вперёд на несколько шагов, а потом встал так же неподвижно. Андреа с удивлением услышал свой собственный голос, молодцевато сообщающий: «Всё в порядке». Ощущение чужой воли, управляющей телом пропало, а вернулась скованность.
Юлька ещё раз провела рукой в воздухе, и окруженная таким же мерцающим овалом фигура, окарикатурено напоминающая Ану-инэн, задвигалась, словно заводная игрушка и обогнув коня, встала напротив. Голди, тоже превратившаяся в упрощенное, хотя и, объёмное подобие самой себя остановилась рядом с нею, а Ла-Вай-Ли, которой видимо было приказано встать в центре, долго и настойчиво торкалась в промежуток между конём и Голди, а потом обошла всех по большой, бестолковой дуге, и наконец-то заняла предназначенное ей место.
Андреа захотел как-то подбодрить девушек, что-то им сказать, но обнаружил, что забыл все на свете слова. Вернее почти все, кроме десятка фраз типа «Будет сделано», «Всё в порядке», «Бей гадов!» и остальных, в том же стиле.
— Ну вот… Уже хорошо… — с удовлетворением Юлька, и перевела мерцающий овал опять на Андреа.
— Теперь давай-ка файтинг проверим, ты как, а? Хоть и оцифрованный, но всё ж крутой герой, должен работать как я фигею!
Видно было, что говорит она это, не рассчитывая на ответ, обращаясь к нему уже не как к человеку, а как к некоему устройству, которое долго собирали-налаживали, а теперь проверить надо — вдруг не заработает.
Рука Андреа поднялась, затем опустилась на эфес меча, и поднялась вместе с ним. Он понял, что комбинацией движений «мыши» и нажатий кнопок ему, вернее тому, во что он превратился, дан приказ зарубить Ану-инэн, и попытался задержать движение руки. Тщетно — находясь в полном сознании он не мог давать команды своему телу, это жестко делали за него, а внутренние переживания никого не волновали. Андреа вспомнил свои ощущения, когда попадал под Волю — но тогда он хотя бы сам выполнял её! А сейчас…
Он с ужасом глядел на свою начинающую движение вниз руку с мечом… Нет, не с мечом! Андреа даже на секунду забыл обо своём незавидном положении от радости — сверкающий по лучами отсутствующего солнца меч так и остался висеть у него над головой, словно вмёрзший в воздух, а пустая рука с впустую махнула перед носом Ану.
Юлька коротко выругалась, подвигала «мышкой», заставив сначала Андреа пошататься туда-сюда, а потом и девушек. Подошла сама и, словно на каменный памятник, забравшись на коня, попыталась схватить меч сама, но её рука прошла сквозь него, как сквозь воздух. Это не показалось таким уж удивительным — когда Юлька ставила ногу в стремя, потом бралась за руку Андреа, как за поручень, он даже не чувствовал её прикосновения, словно бы вокруг него суетилось бесплотное изображение.
— Что за чёрт… — процедила она сквозь зубы, и вернувшись на землю, дала новый приказ.
Андреа продолжал чувствовать себя управляемым манекеном, но теперь у него появились возможности выбирать — приказ подразумевал объехать несколько возвышенностей, и вернуться на прежнее место. По крайней мере можно было самому выбирать дорогу. Похоже, что конь под ним тоже почувствовал это, потому что вместо того, чтобы двинуться по чётко указанному маршруту, он пошёл сначала вправо, потом влево, потом вернулся на предыдущий курс…
Путешествие заняло минут десять, а когда Андреа вернулся на прежнее место, сцена с мечом повторилась — снова команда взять, и снова неудача. Правда на это раз ему удалось меч схватить, и даже чуть-чуть сдвинуть его, но блестящий металлом клинок вновь превратился в призрак, и теперь на головой Андреа висели два меча — один в том же положении, как и раньше, и второй — в сдвинутом.
Лицо Юльки сделалось сумрачным. Она бросила "мышью, потрещала пальцами по клавиатуре, но ничего не изменилось.
«Ну что? Съела?» — злорадствовал Андреа, и он готов был бы поклясться, что во вроде бы ничего не выражающих глазах Голди и Ану-инэн появилось такое же выражение, и сожаление, что нельзя это сказать вслух.
Видимо дама Юлианна и без подсказок вслух поняла, что всё идёт не так как надо. По прежнему, обращаясь не к Андреа, а в основном сама к себе, она заговорила, вернее даже сначала запела на смутно знакомый мотив, диссонирующий с продолжающей назойливо звучать музыкой:
— Спущен флаг, открыты люки… В коридорах бродят глюки… Хей, тичар! Тихо бродят глюки… Что ж ты сволочь, не берёшься-то а? Вот ведь не попёрло! Ну ладно, на каждую хитрую задницу найдётся болт с левой нарезкой. Счас мы тебя, дружок, пожалуй изнутри подремонтируем…
Видно было, что это решения далось Юльке нелегко, и что выполнение его связано с чем-то неприятным — она принялась за дело не сразу, а некоторое время колебалась, и один раз положив руки на клавиатуру, их убрала, но на второй раз оказалась более решительной, и всё же что-то простучала на ней.
Нельзя сказать, что Андреа приготовился к самому худшему — даже если и существовало положение более гадостное, чем то, котором он оказался, то для того, чтобы его представить, у него уже не хватало воображения. Тем не менее он ожидал, что произойдет хотя бы что-то, например Юлька превратится в злобного дракона, и начнёт «ремонт» драконовскими методами.
Но не произошло ничего. Просто на удивление ничего, Юлька как сидела на корточках, так и осталась сидеть. Потом встала и подошла к Андреа, вновь полезла на коня, и вот тут-то он понял, что изменилось. Во-первых её внешность — она тоже стала состоять из неестественно освещенных и скомбинированных поверхностей, хотя двигалась значительно более свободно, чем все остальные, виденные до сих пор здесь. А во вторых — если во время первых её упражнений ни он, ни конь просто ничего не почувствовали, то теперь за спиной Андреа на круп коня лез человек… вернее теперь не человек, а объект, прикосновения которого чувствовались, который имел объём и вес.
— Что-нибудь. Говорит, вещь уникальная, только три штуки и есть. И… блин, коряга хренова! И что такую вещь нельзя сделать ещё раз.
«Да уж… Наделить разрисованный листочек бросовой бумаги такой властью — задачка непростая! Причём властью, которая власти Создателей как минимум равна. Как и в случае с отключалкой, я опять натыкаюсь на что-то, что не может существовать и действовать у нас, но тем не менее существует и действует… И все эти штучки в руках „команды“… Стоп! Нет, не все!»
— Ану… Твой пистолет, ну «Бирюк», где?
— В машине, в ящике. Мне его перед игрой приказали туда засунуть, чтобы ничего огнестрельного на было. И остатки наших запасов тоже там. А что?
— Попробуй про него вспомнить, как он к тебе попал, ну откуда он и прочее.
— А что?
— А то! Смотрим по нарастающей: отключалка — тормозит Сюжет и Волю Создателя, твой «Бирюк» — изменяет сюжет даже тогда, когда он заторможен. «Гасилка» вообще навсегда сюжет прекращает, и наконец «переходник» позволяет перемещаться между системами миров по своей, а не чьей-то воле.
Ану-инэн хотела чего-то ответить, но голос робота её прервал:
— Тпру-у! Распрягайти, хлопцы, конив, дальше я поеду сам.
Андреа с огромным удовольствием швырнул наземь капроновую лямку, и облегченно вздохнул. «Танк» газанул, выбросив в чистый лесной воздух облако сизого дыма, перевалился через полусгнившее бревно, и выкатился на поросшую редкими травинками дорогу.
Во время короткого отдыха были съедены последние остатки от ночной трапезы, а на закуску Ла-Вай-Ли набрала почти полную чашу черники — несмотря на ущерб, нанёсенный её зарослям джипом, ягод вокруг было предостаточно.
Продолжать беседу на серьёзные темы при Космонавте Андреа не стал, и поэтому во время привала в основном обсуждались перспективы «ближнего прицела». Андреа ещё раз попытался объяснить спутникам законы и порядки этого мира, но большого старания к этому не прилагал, и инициатива разговора само собой перешла к девушкам. Голди залезла в ящик на передней панели джипа, и вытащила оттуда пригоршню тюбиков, флакончиков, коробочек — они хотя и потеряли часть товарного внешнего вида, но содержимое сохранилось вполне.
Ла-Вай-Ли была совершенно очарована, и тут же наложила на свои и так полные губы такой слой яркой помады, что лицо её начало казаться только из них и состоящим. Андреа помалкивал, а Космонавт отпускал шуточки, лишь ненамного превышающие по уровню юмор Джудит-Джули. Она не обращала на него внимания, но когда он начал прохаживаться по поводу оборванного платья, Андреа, чувствуя свою вину, предложил отдать Ла-Вай-Ли свою рубаху.
— Вот ещё! — возмутилась Ану-инэн. — Мне значит не предлагал, когда я тут сиськами голыми потрясала, а этой пигалице, значит, нате?
— Ну, так продлить сладкие минуты созерцания твоей обнажённой груди… — наконец-то получил возможность заняться комплиментами Андреа, но Ану его прервала:
— Ой, не ври. Будь Голди на моём месте, я б ещё поверила… — однако было заметно, что слова Андреа её доставили удовольствие.
— Но рубаху себе оставь! — продолжила Ану. — А ей сейчас из скатерти макси-юбку соорудим. Будет моднючая деваха!
— Ну что, отдохнули? Тогда вперёд! — провозгласил наконец робот. — А то ведь неизвестно, сколько ещё до какого-нибудь поселения переть, а по второму разу ночевать среди леса меня не тянет.
Джип тронулся с места, и неторопливо, «в режиме максимальной топливной эффективности», покатил на запад — направление было выбрано по рекомендации Андреа. Пассажиров время от времени потряхивало то на слишком большом камне, то на выступающем из земли корне, но в целом дорога оказалась достаточно ровной и удобной даже для такого необычного в этих местах вида транспорта.
Разговор сам собою прекратился. Андреа без интереса смотрел на проплывающие мимо чащобы и поляны, и предавался невесёлым размышлениям.
«Жалко всё-таки, что У-у ушёл. Я бы предпочёл, чтобы вместо него этот дурень, до сих пор ни разу не снявший скафандр, сбежал куда-нибудь — я-то думал, он всё расскажет, всё покажет, а с него толку самый чуть. Опять придётся своим умом ограничиваться… И ведь не поговорить теперь, ни с девками, ни с жестянкой. Красавица эта тоже… Ещё непонятно, как она поступит, если всерьёз подопрёт! При ней тоже лишнего не скажи, вот ведь беда!»
Однако для мыслей про себя никаких помех не было, и Андреа снова и снова перебирал то, что уже успел узнать, словно так и эдак складывая кусочки мозаики с неизвестным рисунком. Мозаика-то складывалась, беда была только в том, что некоторые из кусочков прекрасно подходили и так и эдак, и на одно место и на другое, создавая каждый раз новый, и вроде бы логичный рисунок.
«Ну да ладно», — успокаивал он себя. — «Доберёмся до города, а там посмотрим!»
Андреа с удовольствием представил себе город — конечно, здесь он должен быть окружен старой и покосившейся стеной, а в воротах ленивые стражники будут играть в кости на деньги или пинки. Алчный таможенник наверняка отберёт у девчонок половину их косметики, а насчёт самобеглой повозки придётся иметь беседу со срочно вызванным колдуном, который признает её безопасной только после получаса теологического спора и банальной взятки в ползолотого.
А над городом будет возвышаться скала, винтом уходящая в небо, и на ней будет стоять нависающий над бездной замок, состоящий в основном из башен с островерхими крышами, и немного похожий из-за этого на пучок сросшихся молодых мухоморов. А в замке… Но о том, что будет в замке, допридумывать не пришлось — мысли оборвал сначала резкий толчок с ходу затормозившегося джипа, а потом голос робота мрачно произнёс:
— Похоже, приехали.
Андреа, уже давно не обращавший внимания на окружающее, поморгал глазами, а когда наконец осознал, что они видят, то понял, что жестяной мог выбрать и менее культурный эпитет.
Дорога пролегала сейчас по широкой песчаной пустоши, беспорядочно усеянной небольшими холмиками, на вершинах которых ветер шевелил высокие пучки травы. Из песка торчали огромные, иногда величиной в полджипа, камни — какие полностью, а какие наполовину, словно постепенно выступая из воды полувысохшего озера. Но робот затормозил отнюдь не пораженный расстилающимся пейзажем — когда джип обогнул очередной высокий бугор, то оказался прямо перед стоящими бок о бок поперёк дороги двумя танками, пушки которых были направлены точно на машину. Удобно развалясь на лобовой броне одного из них сидела красивая сероглазая девушка, и ветер играл прядями её пушистых волос. Увидев, что джип затормозил, она легко соскочила на землю, подошла к машине, оперлась двумя руками на капот, и чуть-чуть наклонила голову.
И Андреа, и все остальные смотрели на неё молча, словно чувствуя себя участниками странного состязания, в котором первое очко теряет тот, кто молчание нарушит. Впрочем Наталии на все правила было явно наплевать, и она начала первой:
— Ну что, Асв, у тебя снова есть возможность передать мне привет лично! Только робот-мозг тебе уже не поможет — эти танки не из его системы, и обогнать реакцию их прицелов он не сможет. Ну, так слушаю?
Ветер продолжал шелестеть травою. Андреа молчал, глядя на Наталию, и не думал в общем-то ни о чём. Будь всё игрой, он просто признал бы проигрыш. Беда только в том, что это не игра…
Зато у Космонавта Ноль мыслей оказалось очень много.
— Мадам! Я хочу высказать вам своё восхищение! — заговорил он так спешно, что казалось слова, рождающиеся у него внутри, не успевают вылетать по очереди, и устраивают за щеками у рта толкучку.
— Вы всё же сумели сделать это! Замечу так же, что тот, который Асв, ко своим другим провинностям перед вами прибавил ещё одну, и очень, очень тяжелую — он испортил, привёл практически в негодное состояние переходник, который перед этим бесчинным шантажом вынудил получить у вас! За такое преступление Асв достоин даже не погашения, его надо направить в Большой Город и поместить там в самый отвратный сюжет, который только есть, чтобы его вечно мучили и унижали…
— Ну и свинья ты, Нолик, — ласково перебила Ану-инэн. — Слышь, величественное высочество! У тебя в доверенных ходят все такие?
Наталия сделала плавный жест рукой («Все-таки, как же она двигается!» — против воли восхитился Андреа), и Космонавт умолк.
— Дурачок. Так я тебе настоящий переходник и дала! Это была всего лишь имитация, бумажка, которых можно хоть сто штук нарисовать. А перекидывал этих ребят Киоси своим устройством, прекрасно зная все координаты. Причём переход был рассчитан на пять единиц, а тебя заодно дёрнуло только потому, что к тому моменту ты был уже немножко дохленький. Так что я немного удивлена видеть тебя сейчас. Ну ладно, раз живой…
Андреа подумал, что Наталия хотя бы ради приличия изобразит радость от воскрешения соратника. Но она изменила тон с дружеского на повелительный:
— …тогда вылезай, и дуй к танку, Юльку оттуда позови. Скажи, что я согласна. А тебе, Асв, и бабам твоим…
Наталия сделала паузу и демонстративно-заинтересованно смерила глазами всех трёх девушек.
— Сделаю что-то типа подарка. Я же знаю вас как облупленных — творения Творцов, создания Создателей. Персонажи сюжетов…
Голос её преисполнился брезгливого сочувствия.
— Что в Большом Городе, что в Системах Миров все вы по большому счёту на одно лицо. Игрушки. Действующие модельки. Нарисованные от безделья чёртики на промокашке, хотя и думаете, что крутые герои да героини. Сюжеты, сценарии, истории… Но у каждого сюжета есть своё окончание, вот и ваши потуги подошли к концу. А подарок мой в том, что я с вами на прощание хоть немного поговорила, авось вам теперь немного легче — ведь перед завершением каждого сюжета должна быть прощальная беседа с врагом?
Наталия улыбнулась, а вернее растянула губы так, что стали видны оба ряда зубов.
— Враг в припадке идиотизма всё объясняет героям, заносит меч, или бластер, или что у него тем ещё. Но вдруг за окном останавливается машина, со вкусным звуком хлопает дверца, и из неё вылезает Творец, который всё ставит на свои места.
Наталия вздохнула, и её груди эффектно поднялись и опустились под платьем.
— Только объяснять я вам, пожалуй, ничего не буду. Как верно говорит один мужик в Большом Городе — беда в том, что мы всё время произносим речи, а не стреляем сразу. Даже у меня эта привычка ещё осталась.
Она вынула из-за широкого пояса на талии коробочку рации, и спросила в полголоса.
— Юлька! Ну где ты там, опять мышку потеряла?
Вместо ответа люк танка откинулся, и из него вылезла Юлька, всё в тех же джинсах и рваной куртке, в которых её видел Андреа в последний раз. Даже округлая белая коробочка со свисающим проводочком в руке была та же, но кроме того теперь на её плече болталась сумка, сделанная из верхней части джинсов, так что сохранились карманы и характерные потёртости на заду.
Видимо кто-то из девушек на задних сидениях сделал неосторожное движение, потому что прогрохотала короткая очередь, и дверца, которую открыл, вылезая Космонавт, отлетела в сторону куском исковерканного железа.
— Выбор у вас в общем-то есть, — сообщила Наталия, пожав плечами. — Либо Юлька поработает, либо Прерыватель оттянется. Она дольше, но Прерыватель больнее. Знаешь, Асв, — доверительно продолжила она, обращаясь непосредственно к нему. — Он меня очень упрашивал, по крайней мере насчёт тебя, и я почти что согласилась… Но от Юлькиной затеи ещё по делу прок будет, а Прерыватель только своё самолюбие потешить хочет. Но если есть желание с ним пообщаться — так я не вредная. Позову.
— Гхм… — оказалось, что горло Андреа пересохло, и для того, чтобы хоть что-то сказать, он был вынужден откашляться. — А в чём Юлькина затея, если не секрет?
— Не, не секрет. Дракинов помнишь? Это тупые юниты, переведённые с тирлайна в систему миров. Иногда очень полезная штука. А теперь она, видишь ли, отрабатывает методику перевода персонажей в юниты.
«Юниты?» — Андреа вспомнил неестественные движения дракинов, и ощущение чуждости, которое исходило от них. — «Нас что, хотят сделать такими же?! Но разве это возможно? И зачем?»
А Наталия тем временем продолжала мирно, и даже как-то дружелюбно:
— Есть такие, типа тебя — и в команду не взять, потому что слабаки да дурни, и так оставить нельзя — дел наделают. Гасить тоже не по-хозяйски. Вот и появилась идея отправлять таких в какой-нибудь тирлайн… Да скоро сам всё узнаешь!
Юлька уже подошла, и встала рядом, с интересом разглядывая джип. Сама по себе она могла бы показаться эффектной, хотя и несколько потасканной, женщиной, но на фоне Наталии она просто терялась.
Андреа хотел продолжить разговор, чтобы оттянуть немного времени — его правая рука лежала недалеко от крышки ящика в передней панели джипа, из которого одним коротким движением можно было бы вытащить «Бирюк», и попробовать как-то изменить ситуацию. Весь вопрос был в том, будет ли его движение коротким настолько, чтобы опередить пулемётную очередь.
— Наталь, — хрипло сказала Юлька, вытаскивая из сумки белую клавиатуру, — я после оцифровки хочу их всех к гоблинам отправить. Ты как?
— Твои дела. Ты же знаешь, мне без разницы, лишь бы результат был! — пожала плечами Наталия, и равнодушно отвернувшись, пошла к танку. Андреа захотел крикнуть ей вслед какую-нибудь гадость, но почувствовал, как язык перестал его слушаться, да и не только язык. Всё тело одеревенело, и лишь глаза продолжали двигаться, со страхом наблюдая за действиями Юльки.
* * *
То, что она делала было похоже на колдовство, и по внешним признакам, и по результатам, хотя колдовством здесь и не пахло. Юлька двигала в воздухе рукой с коробочкой, иногда шептала какие-то слова, и одновременно с этим Андреа чувствовал, как всё сильнее и сильнее его сковывают невидимые путы. Потом начало меняться окружающее. Сначала с неба исчезли облака, а само оно стало однообразно синим от горизонта до горизонта, и потеряло свою глубину, став похожим на большую крышку из дешёвой пластмассы.Танки с дороги исчезли, а песчаные холмики задвигались, выстраиваясь ровными шахматными рядами, и деревца, растущие на них тоже неуловимо изменились — то есть ёлочки-березки остались на своих местах, но теперь было видно, что здесь есть только три разновидности ёлок, и три разновидности берёзок. Только такие деревца и росли в разных комбинациях точно на макушке каждого холмика. Даже камни, торчащие из песка, продолжая лежать вроде бы беспорядочно, тем не менее при взгляде вдаль образовывали ровные ряды.
Откуда-то сверху, начала играть тихая, однообразная музыка, звучание которой сначала показалось очень красивым, но из-за того что её такты повторялись раз за разом, она вскоре начала восприниматься как фоновый шум, и не более того. В небе пролетела птица, взмахи крыльев которой никак не влияли на полёт — прямой, словно по натянутой поволоке.
Андреа с трудом посмотрел вбок — для этого пришлось до предела, до боли скосить глаза — и увидел, что в облике Ла-Вай-Ли (единственной из спутниц, доступной его взгляду) тоже начали происходить изменения. Распрямились складки на половинке скатерти, прикрывающей её ноги, исчезла тонкая вышивка, зато стала грубее фактура. Кожа девушки стала слишком ровной и слишком гладкой, словно у фарфоровой куклы, симпатичные карие глаза превратились в страшноватые коричневые шарики с ровным, безжизненным кружочком зрачка… На глазах Андреа многосложные, плавные линии человеческого лица и тела упрощались и огрублялись, переходя в несложные комбинации простейших фигур и поверхностей, а в некоторых местах вообще превращаясь в мозаику из равномерно окрашенных плоских кусочков. Хотя солнце с небо исчезло, тени на поверхностей стали очень чёткими, и лежали с геометрической правильностью.
Он глянул на свои руки.
«Это действительно мои руки? А эти цилиндрические обрубочки, немного утончающиеся к концам, это у меня такие пальцы теперь? Меня что, превращают в робота, собранного из набора каких-то деталей? Но я же продолжаю думать… Я же ничего такого страшного не ощущаю, мне просто двигаться трудно. Ой, а это что?»
Андреа снова поверг пытке свои глаза, опустив их донельзя вниз. Он уже сидел не в кресле джипа, а в седле большого, могучего коня, закованного в броню. И сам он тоже был теперь в доспехах, а под рукой, упёртой в пояс, неведомо откуда возник сверкающий меч.
Единственным, что осталось неизменным в пейзаже, была сама Юлька, продолжающая двигать «мышкой», время от времени нажимающая на её кнопки, или быстро что-то одной рукой набирающая на клавиатуре.
Её губы шевелились, а лицо было вдохновенным — казалось, что она сама творит весь этот насквозь искусственный и однообразный мир, а не низводит до его состояния настоящий, живой.
Тем временем из-за бугорка появилась странная процессия. Вытянувшись цепочкой мимо Юльки прошли, механически переставляя ноги, пять штук гоблинов — ниже среднего роста, в красных набедренных повязках, клыкастые, длиннорукие и коротконогие. Один тащил в руках вязанку дров, другой нес на спине большой мешок, двое следующих были нагружены бараньими тушами (о том, что это белое и бесформенное нечто именно бараны, можно было догадаться разве что по торчащим в стороны загнутым рогам) и наконец последний двигался, неся на плече большой окровавленный топор.
Юлька на них внимания не обратила, и процессия протопала мимо, а навстречу ей из-за другого бугорка появился ещё один гоблин, но другой породы — во-первых у него был другой нос и другой разрез глаз, а для большей понятливости его повязка была тёмно-синей. Этот гоблин был вооружен мечом, которые при виде каравана тотчас поднял, и ни на йоту не прибавив скорости движений, пошёл к носильщикам наперерез.
Те продолжали движение, словно не замечая приближающегося, и тот, беспрепятственно подойдя к переднему, начал методично рубить его мечом.
— Пионеры наших бьют! — неожиданно громко сообщил дровосек, остановился, подумал, потом пошёл куда-то в сторону. Тот, который в синем пристроился рядом и, двигаясь с той же скоростью продолжал методично бить свою жертву, не замечая, как сзади к нему подходит охранник каравана.
Дровосек наткнулся на пригорок, и остановился, без всяких эмоций принимая на себя новые и новые удары. Точно так же равнодушно отнёсся мечемашец к ударам топора охранника, и упал наземь с сообщением «Ой, ребята, помираю!» лишь на секунду позже дровосека, которого все же успел перед смертью зарубить. Два тела остались лежать в одинаковых по форме и цвету лужах крови, а охранник, закинув на плечо топор (красные и бурые пятна на нём остались те же, что и до схватки), размеренно двинулся туда же, куда скрылись остальные носильщики.
Возможности двигаться по-прежнему не было, а то Андреа бы брезгливо передёрнул плечами — бойня произвела на него отталкивающее впечатление, в основном равнодушием участников к чужой и своим жизням и заторможенностью и однообразностью ударов, словно оба гоблина занимались нудной шинковкой капусты.
А вот Юлька на происходящее внимания не обратила вообще. Занятая своими делами, она даже на вопль носильщика не повернулась, продолжая бить пальцами по клавишам. Но потом она взяла "мышкую, и всё же подняла глаза, причём подняла их прямо на Андреа.
Рука её двинулась, щелкнула кнопка. Он с удивлением увидел замерцавший вокруг себя овал. Потом рука с «мышкой» чуть двинулась вперёд, и Андреа ощутил приказ… Даже не приказ. Он ощутил, как что-то, направляющее свои команды непосредственно в нервную систему, минуя мозг, заставило его руку подняться, натянуть поводья, а потом чуть-чуть сжать пятками бока коня. Тот проснулся от спячки — до сих пор он стоял неподвижно, как изваяние, — и продвинулся вперёд на несколько шагов, а потом встал так же неподвижно. Андреа с удивлением услышал свой собственный голос, молодцевато сообщающий: «Всё в порядке». Ощущение чужой воли, управляющей телом пропало, а вернулась скованность.
Юлька ещё раз провела рукой в воздухе, и окруженная таким же мерцающим овалом фигура, окарикатурено напоминающая Ану-инэн, задвигалась, словно заводная игрушка и обогнув коня, встала напротив. Голди, тоже превратившаяся в упрощенное, хотя и, объёмное подобие самой себя остановилась рядом с нею, а Ла-Вай-Ли, которой видимо было приказано встать в центре, долго и настойчиво торкалась в промежуток между конём и Голди, а потом обошла всех по большой, бестолковой дуге, и наконец-то заняла предназначенное ей место.
Андреа захотел как-то подбодрить девушек, что-то им сказать, но обнаружил, что забыл все на свете слова. Вернее почти все, кроме десятка фраз типа «Будет сделано», «Всё в порядке», «Бей гадов!» и остальных, в том же стиле.
— Ну вот… Уже хорошо… — с удовлетворением Юлька, и перевела мерцающий овал опять на Андреа.
— Теперь давай-ка файтинг проверим, ты как, а? Хоть и оцифрованный, но всё ж крутой герой, должен работать как я фигею!
Видно было, что говорит она это, не рассчитывая на ответ, обращаясь к нему уже не как к человеку, а как к некоему устройству, которое долго собирали-налаживали, а теперь проверить надо — вдруг не заработает.
Рука Андреа поднялась, затем опустилась на эфес меча, и поднялась вместе с ним. Он понял, что комбинацией движений «мыши» и нажатий кнопок ему, вернее тому, во что он превратился, дан приказ зарубить Ану-инэн, и попытался задержать движение руки. Тщетно — находясь в полном сознании он не мог давать команды своему телу, это жестко делали за него, а внутренние переживания никого не волновали. Андреа вспомнил свои ощущения, когда попадал под Волю — но тогда он хотя бы сам выполнял её! А сейчас…
Он с ужасом глядел на свою начинающую движение вниз руку с мечом… Нет, не с мечом! Андреа даже на секунду забыл обо своём незавидном положении от радости — сверкающий по лучами отсутствующего солнца меч так и остался висеть у него над головой, словно вмёрзший в воздух, а пустая рука с впустую махнула перед носом Ану.
Юлька коротко выругалась, подвигала «мышкой», заставив сначала Андреа пошататься туда-сюда, а потом и девушек. Подошла сама и, словно на каменный памятник, забравшись на коня, попыталась схватить меч сама, но её рука прошла сквозь него, как сквозь воздух. Это не показалось таким уж удивительным — когда Юлька ставила ногу в стремя, потом бралась за руку Андреа, как за поручень, он даже не чувствовал её прикосновения, словно бы вокруг него суетилось бесплотное изображение.
— Что за чёрт… — процедила она сквозь зубы, и вернувшись на землю, дала новый приказ.
Андреа продолжал чувствовать себя управляемым манекеном, но теперь у него появились возможности выбирать — приказ подразумевал объехать несколько возвышенностей, и вернуться на прежнее место. По крайней мере можно было самому выбирать дорогу. Похоже, что конь под ним тоже почувствовал это, потому что вместо того, чтобы двинуться по чётко указанному маршруту, он пошёл сначала вправо, потом влево, потом вернулся на предыдущий курс…
Путешествие заняло минут десять, а когда Андреа вернулся на прежнее место, сцена с мечом повторилась — снова команда взять, и снова неудача. Правда на это раз ему удалось меч схватить, и даже чуть-чуть сдвинуть его, но блестящий металлом клинок вновь превратился в призрак, и теперь на головой Андреа висели два меча — один в том же положении, как и раньше, и второй — в сдвинутом.
Лицо Юльки сделалось сумрачным. Она бросила "мышью, потрещала пальцами по клавиатуре, но ничего не изменилось.
«Ну что? Съела?» — злорадствовал Андреа, и он готов был бы поклясться, что во вроде бы ничего не выражающих глазах Голди и Ану-инэн появилось такое же выражение, и сожаление, что нельзя это сказать вслух.
Видимо дама Юлианна и без подсказок вслух поняла, что всё идёт не так как надо. По прежнему, обращаясь не к Андреа, а в основном сама к себе, она заговорила, вернее даже сначала запела на смутно знакомый мотив, диссонирующий с продолжающей назойливо звучать музыкой:
— Спущен флаг, открыты люки… В коридорах бродят глюки… Хей, тичар! Тихо бродят глюки… Что ж ты сволочь, не берёшься-то а? Вот ведь не попёрло! Ну ладно, на каждую хитрую задницу найдётся болт с левой нарезкой. Счас мы тебя, дружок, пожалуй изнутри подремонтируем…
Видно было, что это решения далось Юльке нелегко, и что выполнение его связано с чем-то неприятным — она принялась за дело не сразу, а некоторое время колебалась, и один раз положив руки на клавиатуру, их убрала, но на второй раз оказалась более решительной, и всё же что-то простучала на ней.
Нельзя сказать, что Андреа приготовился к самому худшему — даже если и существовало положение более гадостное, чем то, котором он оказался, то для того, чтобы его представить, у него уже не хватало воображения. Тем не менее он ожидал, что произойдет хотя бы что-то, например Юлька превратится в злобного дракона, и начнёт «ремонт» драконовскими методами.
Но не произошло ничего. Просто на удивление ничего, Юлька как сидела на корточках, так и осталась сидеть. Потом встала и подошла к Андреа, вновь полезла на коня, и вот тут-то он понял, что изменилось. Во-первых её внешность — она тоже стала состоять из неестественно освещенных и скомбинированных поверхностей, хотя двигалась значительно более свободно, чем все остальные, виденные до сих пор здесь. А во вторых — если во время первых её упражнений ни он, ни конь просто ничего не почувствовали, то теперь за спиной Андреа на круп коня лез человек… вернее теперь не человек, а объект, прикосновения которого чувствовались, который имел объём и вес.