Таксанов Алишер. Возвращение на Землю

   — А ты что скажешь, дружок, — обратился тогда он к Смоленскому.
   — Я тебе не дружок, — коротко ответил тот. Он не желал вести никаких разговоров с этими людьми. Он считал их подобиями вархатников и, по-моему, был прав.
   — Хорошо, — согласился Джек. Он бросил приборчики на землю, а затем достал пистолет и два раза выстрелил в них. Куски корпуса разлетелись в разные стороны, обнажив разорванные платы с микрочипами.
   — Что вы делаете? — вскричал Аркадий, но китаец ткнул двумя костяшками пальцев ему в бок и Смоленский охнул.
   — Так кто вы? — снова обратился Джек к нам, пряча пистолет в кобуру.
   — Военнопленный, как вы сказали, — пожал плечами я.
   — Начало хорошее, — довольно хмыкнул Джек, — быстро схватываете, возможно, я сохраню вам жизнь, если будете так же четко отвечать…
   — А что здесь делаете?
   — Ищем пищу! — быстро ответил я.
   — Бедненькие, проголодались. А тварей не жрете?
   — Жрем!
   Джек довольно загоготал, вслед за ним последовали его спутники. Только Блонди хмуро смотрела на них. Ей, видимо, было стыдно за своих коллег. Алена, обняв Аркадия, со страхом смотрела на негодяев. Смоленский пытался понять, кто это — вархатники или кто-то еще. Когда он взглянул на меня, я незаметно приложил палец к губам, показывая, чтобы он молчал. Аркадий понял и тоже незаметно кивнул.
   — А где живете-то? — прекратив смеяться, спросил Джек. Его глаза буквально буравили нас.
   Я пожал плечами:
   — Где попадется, в основном в подвалах!
   — Весело! — Джек снова достал свой пистолет и ткнул стволом мне в живот. — А эту веселую игрушку чувствуешь?
   — Чувствую, но только она ничуть не веселая, — ощутив неприятное прикосновение оружия, ответил я. А что можно было ответить иначе?
   — А пулю хочешь почувствовать?…
   — Нет!
   — Тогда нам укажешь путь к Санкт-Петербургу!
   — Зачем? — удивился я.
   — Не задавай много вопросов, дружок, — зловеще прошипел Джек. — Твое дело проводить нас туда. Если сделаете это, то жизнь вам обещаю сохранить!
   — Пошел ты! — не выдержал я, но тут же получил удар по ребрам. От боли меня аж скрутило.
   — Ну, как? — участливо спросил меня инквизитор. Так могла заботиться кошка о мышке, попавшей в ловушку.
   Еле отдышавшись, я произнес:
   — Отлично. Но ты все равно иди туда, куда тебя послали. И старайся не сворачивать в пути…
   — Тогда еще один урок, — и Джек несколько раз двинул мне в поддых, в нос и в область печени. У меня в глазах потемнело.
   — Джек, прекрати! — заступилась за меня Блонди.
   — Прекрати, сволочь! — поддержала ее Кэт, которая с ужасом наблюдала за моим избиением.
   — Ничего, это будет неплохим уроком! — продолжал измываться Джек. Дав еще пару ударов, он поинтересовался: — Как здоровье? Не жалуемся?
   — Только на подонков! Житья не дают! А так все нормально! — выдавил я из себя, чем привел шефа в ярость. Он навел на меня пистолет.
   — Одним больше, одним меньше. Урок освоен тобой плохо. А теперь последнее — пуля в живот… — шеф не успел пристрелить меня, потому что в дело активно вмешалась Блонди.
   — Джек! Не смей! — она не выдержала и ударила по руке шефа. Пистолет, совершив кривую дугу, упал возле ног Аркадия.
   — Дура! — прохрипел Джек и дал девушке мощную пощечину. От такого удара она упала.
   В этот момент Аркадий резко поднял джековский пистолет и направил на горилл.
   — А ну всем не двигаться! — и мы услышали, как щелкнул спускаемый предохранитель.
   Но гориллы тоже ловко выхватили оружие и наставили на него. Китаец схватил Алену и приставил к ее голове пистолет. Ситуация явно была не пользу нас. Я с трудом поднялся и смотрел на всех, не зная, что предпринять. Кэт тоже напряглась.
   — Не шали, — небрежно сказал Джек. — Мои ребятки живо оттяпают голову твоей девчушке и заодно тебе!
   — Тогда первую пулю получишь ты! — Смоленский переориентировал пистолет в сторону Джека.
   — Стреляй, — беззаботно произнес командир лунного шаттла. — Но если промахнешься, то жестоко поплатишься за свои действия. Я не люблю угроз в свой адрес!
   — Зато я люблю их раздавать! — вдруг послышался голос из автобуса. Это говорил Хэндрик.
   Гориллы резко повернулись в сторону голоса. И замешкались, так как из окна на них уставился автомат. Конечно, оружие не работало, но негодяи об этом не знали. А пистолеты против автомата — дело безнадежное. Это хорошо понимали космонавты.
   — Быстро всем бросить пистолеты и сделать два шага назад! — четким голосом произнес Хэндрик. Я был поражен, с какой злостью говорил всегда мягкий и добродушный Винни-Пух. Обстановка делала его совсем другим.
   — Послушай… — начал было говорить Джек, но Хэндрик прервал его:
   — Молчать, гад, иначе перестреляю вас всех! — он блефовал, но видимо попал в точку. Я не был уверен, что он в действительности может убить человека, но экипаж лунного шаттла, который мыслил иными категориями, решил, что может.
   — Бросьте пистолеты, — хмуро приказал Джек своим спутникам.
   Китаец с неохотой выкинул пистолет и сделал два шага в сторону. Гориллы один за другим сделали то же самое. Блонди встала и теперь держала руку на горящей щеке.
   Я быстро собрал пистолеты. Один я отдал Кэт, которая, кстати, стреляла неплохо по движущим целям (во всяком случае, из игрового электронного пистолета в тире на Марсе), а сам взял оба других. Они были тяжелыми. Скорее всего, это было штурмовое оружие, предназначенное для диверсионных операций. На рукоятке стояла марка «Ингрэм-220». О них я читал в военном справочнике, который случайно обнаружил в библиотеке.
   Хэндрик вышел из укрытия и подошел ко мне. Едва он отбросил автомат и взял один из пистолетов у меня, как негодяи поняли, что их провели. Джек аж со злости проскрежетал зубами:
   — Идиоты! — это он адресовал себе и своей команде. Но Винни-Пух принял в свой адрес.
   — Это ты, скорее всего, идиот! — сказал он. — Сначала не надо было угрожать нам в космосе. Мы вас хорошенько проучили! Все равно груз-490 вам не достался!…
   Это Хэндрик напрасно ляпнул. Я хотел сохранить наше происхождение в тайне, чтобы не создавать излишней напряженности. Слова же моего бортинженера вызвали изумление у негодяев. Блонди ахнула, а Джек только теперь заметил знаки космических регалий на наших комбинезонах.
   — Какие мы ослы! Это же марсики! Как я сразу не догадался! — простонал он. — Тогда вы по-другому запели бы! — поднял на нас злое и искаженное яростью лицо. В том, что он заставил бы нас запеть по иному, никто не сомневался.
   Но Смоленский, который все понял, не желал исполнять сольный номер по приказу Джека и поэтому сердито ткнул пистолетом ему в нос:
   — Сидеть, сволочь! Я вижу, ты хуже вархатников!
   — Неужели есть кто-то хуже нас? — раздался голос за нашими спинами.
   Мы резко обернулись.
   На крышах автомашин и на руинах стояло человек пятнадцать в военной камуфляжной форме. Все они были вооружены автоматами и гранатометами. Они с интересом и со злостью наблюдали за нашими «разборками». Увидев их, у Аркадия отвисла челюсть.
   — Вархатники, — с отчаянием произнес он.
   — Они самые, милый, — подтвердил его опасения стоявший сбоку от банды главарь, который выделялся тем, что носил красную каску. — Сегодня хороший улов. Сами не ожидали. Искали двоих, а поймали одиннадцать человек!… А-а, Смоленский, неужели ты не узнал Бориса, самого лучшего среди вархатников сыщика…
   — А также убийцу и подонка, — закончил со злостью Аркадий. — Ты, Борис, известен своими подвигами и по тебе давно плачет могила…
   — Ну-у, зачем же ты так сердито. Я ведь и озлобиться могу, а когда я такой, то всем плохо, — веселился вожак. — Сегодня хороший денек, ты не считаешь ли, а?
   — А, по-моему, что-то много событий за один день, — тяжело вздохнул Хэндрик.
   Я с ним согласился. Джек радостно улыбался — он считал, что нашел новых соратников. Если это так, то положение наше еще хуже, чем можно представить.
   — Друзья, — выступил он вперед, надеясь получить поддержку у вархатников. — Я Джек Николсон…
   — Волк тамбовский тебе друг, — последовал холодный ответ, который вверг лунаря в замешательство. Видимо, Джек не знал, как воспринять эту фразу, поскольку никогда не слышал о зверях, водившихся в Тамбове. Но потом решил, что в них заключен все-таки положительный смысл и бойко продолжил:
   — Я хочу…
   — Чихать я хотел на твое «хочу». Теперь ты ничего не можешь хотеть, червяк. Отныне ты только мясо и как мясо должно существовать в этом славном мире, — сказал Борис. — А если не поймешь, то мои ребята — славные живодеры — быстро разделают твое тело на куски.
   Китаец посмотрел на Джека, видимо, ожидая команды перерезать глотку Борису. Как я понял, это был телохранитель или какой-то камикадзе. Но тот покачал головой, видимо считая, что для этого неподходящее время.
   И китаец расслабился. Он ждал своего часа.

В ПЛЕНУ

   Уже смеркалось. Мы, окруженные конвоем, молча шли по дороге. Экипаж лунного шаттла тоже мрачно брел за нами. Джек пытался было заговорить с главарем, но тот только врезал ему по зубам, разбив губы в кровь. После этого контакта командир понял, что рассчитывать на дружбу не приходится. И поэтому не особенно радовался, когда нам было объявлено, что всех отведут в стойло — то есть концентрационный лагерь "Останкино".
   Город нас встречал уханьем и воем сцерцепов. Еще полчаса и могла наступить полная темень. Тогда они из своих укрытий вылезут как тараканы из щелей. И только вархатники смогут спасти нас, если, конечно, не захотят отдать кого-нибудь на съедение тварям, хотя бы в качестве угрозы и назидания остальным.
   — У-у, мерзкие создания, — пробормотал Смоленский. У него, как, впрочем, и у Алены, отняли прибор, делающий их невидимым для сцерцепов. Поэтому они вдвоем понимали, что так же уязвимы, как и остальные пленники.
   — Опять туда, — заплакала Алена. — Мне страшно, Аркадий! — она прижала ладонь Смоленского к своей щеке.
   — Ага-га, девочке страшно! — загоготал один из вархатников. — Сцерцепики хотят пожевать твои косточки, ага-га!
   — Заткнись, гад, — процедил сквозь зубы Аркадий, но тут же получил удар в затылок. По инерции он продолжил движение и врезался головой о столб, который чудом сохранился и стоял с оборванными троллейбусными проводами. Судя по искаженному лицу, ему было больно. Охранники довольно рассмеялись.
   Кэт подбежала к Аркадию и помогла ему встать. Алена с благодарностью погладила ее по руке. Кэт в ответ прижала девчонку к себе.
   — Сволочи, — тихо сказала Блонди. — Вы такие же сволочи, как все лунари.
   — Ты молчи, стерва, — не выдержал Джек. — Из-за тебя мы в такой переделке. Если бы не твой отец, сунувший тебя на шаттл, то мы давно бы уже вернулись с грузом на Луну.
   Хэндрик, который всю дорогу присматривался к Блонди, уже начинал ощущать к ней какие-то чувства. И слова, адресованные к ней, воспринял как к себе лично. Он подошел к негодяю и двинул ему в челюсть.
   — Это от меня лично и от Блонди! — сказал он упавшему в грязь Джеку. Тот вскочил и хотел было броситься на обидчика, но голос вархатника остановил его:
   — Еще шаг — и стреляю!
   Рисковать Джек не стал. Он же остановил и китайца, который хотел призвать к ответу за оскорбление хозяина:
   — Не надо, Хван, сейчас не время.
   Совсем не изменившись в лице, китаец отошел в сторону. Намерение наказать Хэндрика он оставил на потом.
   — Спасибо, — поблагодарила Винни-Пуха Блонди.
   — Да не за что, — растерянно ответил Хэндрик. — Кстати, а почему ты их назвала лунарями? — спросил он у нее, кивнув в сторону Джека и его банды.
   — Некоторые колонисты Луны сами себя так называют, — пояснила Блонди. — А вас, марсиан, марсиками.
   — Воспринимается как оскорбление, — заметил я.
   — Может быть, — пожала плечами Блонди. — Но эти понятия принесли в нашу среду бандиты Жака…
   — Эй вы, а ну заткнуться! — крикнул главарь вархатников. Борис опасался, что мы обговариваем планы побега.
   Уже совсем стемнело, когда нас подвели к железным воротам. Я огляделся. Мы находились в зоне телебашни, откуда, наверное, когда-то шло теле- и радиовещание на всю страну. Теперь это был полуразрушенный и огражденный колючей проволокой огромный комплекс, в которой содержались люди. Точнее скот для сцерцепов.
   — А вот вы и дома, ага-га, — хмыкнул один из охранников. Юмор у этих идиотов был совсем однобокий.
   Ворота открылись и мы, сопровождаемые ударами и подзатыльниками, вошли внутрь. Там было до полусотни солдат, с любопытством смотревших на вновь прибывших. Некоторые из них загоготали:
   — Гы-гы-гы, дойных коровушек привели. Напаслись, дорогуши, жирка нагуляли. Теперь их можно и сожрать… Эй, и девочки есть, гы-гы-гы, славно мы сегодня повеселимся!…
   — Поймали дочь Калинина? — подбежал к нашим сопровождающим вархатник. Как я потом узнал, это был адъютант Генеева, самого главного предателя.
   — Да, — коротко ответил вархатник.
   — Борис, пускай кто-нибудь из вашего подразделения отведет ее в личную камеру Вархата, таково его распоряжение. А остальных — в стойло! Женщин — в бокс для зачатия!
   Я почувствовал, как стоявшие рядом Блонди и Кэт вздрогнули от ужаса. Они сразу поняли, что их ожидает.
   — Хорошо, — пробурчал Борис, недобро сверкнув глазами. Ему, видно, не нравилось, что какой-то адъютант, пускай самого генерала, а фактически мальчик на побегушках, посыльный, штабной писака в одном лице командует им. Он кивнул своим бандитам и те, несмотря на крики Алены, вырвали из рук Аркадия и увели куда-то наверх.
   — Я хочу видеть самого главного здесь! — вдруг подал голос Джек.
   — А это кто еще такой? — удивился адъютант. Редко кто из пленных требовал Генеева.
   — Я — Джек Николсон, командир лунного космического корабля "Летучий Голландец". А это мой экипаж. Я хотел бы переговорить с руководителем.
   — Зачем? — подошел вплотную к Джеку посыльный. Его, видимо, заинтересовало лунное происхождение Джека.
   — Я могу оказать ему неоценимую услугу…
   — Какую?
   — Это я ему скажу только при личной встрече!
   — Хорошо, я передам генералу Генееву твою просьбу…
   Посыльный развернулся и ушел. Мы остались стоять и ждать. Я понимал, что Джек не собирался служить Вархату. Скорее всего, он хотел оттянуть время, скрепив союз с бандитами, а затем или смыться отсюда, или захватить власть в «Останкино». И то, и другое соответствовало его жизненным принципам и мировоззрению.
   Не менее чем через десять минут адъютант вернулся и сказал:
   — Генерал ждет вас!
   — Я хотел бы взять с собой друзей, — сказал Джек, показывая на четверых спутников. Блонди, конечно, он не считал членом своего экипажа. — Это верные мне люди, которые могут также оказать большую услугу генералу.
   — Хорошо, идемте, — курьер увел всех пятерых в апартаменты Вархата.
   Нас же завели в серое здание и, толкая оружием в спину, повели по ступенькам вниз. Спускались мы долго. Рядом скрипел лифт, но предназначался, наверное, только для бандитов. Кататься на нем простые смертные, которые шли на мясо тварям, могли только мечтать.
   Мечтали они, конечно, больше о свободе. Никакие другие мысли не могли быть здесь, подумал я, когда увидел жилище людей. Как страшно изменился ход человеческой истории. С одной стороны, это была циничная «скоторазводиловка», когда в специально отведенном боксе женщины рожали «продукты» для сцерцепов, а в других помещениям их выращивали. Твари же ели их живьем, так как не могли питаться уже умерщвленной пищей. И все здесь было поставлено на конвейер.
   И конвейер действовал. По моим оценкам, в лагере жило около десяти тысяч человек. И среди них было мало стариков, которые не могли выдержать условия такой жизни, наверное, их сразу пускали в пищу. Основная масса — это люди, родившиеся уже после биологической катастрофы. Фактически они представляли собой полуразумные машины, постоянно воспроизводящие мясо. Ведь никто их не обучал, не воспитывал и не проявлял заботу. И многие из них уже деградировали до скотского состояния.
   С другой стороны, это был единственный способ жизни в условиях тирании тварей, которые, в свою очередь, стремительно эволюционировали.
   — Я боюсь, Санджар, — прошептала Кэт. Она дрожала, рассматривая наше новое место обитания. Ей, конечно, здесь была уготована судьба матки-воспроизводителя.
   — Держись, я с тобой, — шепнул я ей, но тут же получил прикладом в ухо. От боли у меня аж потемнело все в глазах.
   — Молчать, скоты, — крикнул вархатник Борис. — Эй вы, идиоты, отведите этих баб в бокс, я сам лично начну процесс воспроизводства!
   — Только попробуй, гад! — не выдержал Хэндрик и двинулся в сторону вархатника. Тот, даже не изменившись в лице, нанес апперкот моему другу. Что-что, а драться этот подонок умел отлично.
   Хэндрик вначале подлетел, а затем упал, затылком стукнувшись об асфальт. Подскочившие вархатники стали с особым упоением пинать его, при этом издавая крики:
   — На, червячина!… Умри, скотина!… А он еще дергается! Добавьте ему, ребята!…
   Хэндрик извивался, стараясь прикрыть наиболее уязвимые места от ударов.
   — Прекратите, прошу вас, прекратите! — закричала Блонди. — Я согласна на все, но не избивайте его.
   — Это бандиты, дорогая, а они не знают жалости, — печально произнес Смоленский, а затем обратился к веселящимся вархатникам: — Вы уже схватили нас, зачем еще мучить?
   — А-а, Аркадий, я все хотел тобой заняться, — подошел к нему Борис, а вархатники радостно загоготали, предвкушая еще одну расправу. — Напрасно ты сбежал. И двоих наших уложил. Правда, они еще дышали, и мне пришлось отправить их к сцерцепам на жратву. Только так я спас свою шкуру за промашку с тобой. Сам понимаешь, Вархат не любит зевак в своих рядах.
   — Надо было тебя самого к тварям отправить…
   — Я всегда знал, что ты ко мне не равнодушен, — продолжал Борис. — А помнишь, я обещал тебя наказать?
   — Помню, — угрюмо ответил Аркадий. — Ты и без обещания наказывал многих.
   — А я всегда держу свое слово, — и по команде вархатника его дружки кинулись на Смоленского, повалили на пол и стали избивать.
   Кэт и Блонди завизжали. Я, превозмогая боль, кинулся на бандитов. Мне удалось сбить одного с ног, а другому въехать в ухо, но это успех оказался временным. Мощный удар по голове лишил меня сознания.

КОНЦЛАГЕРЬ "ОСТАНКИНО"

   Когда я очнулся, то почувствовал себя не совсем приятно. Точнее не чувствовал многих частей тела. Казалось, что у меня ампутировали левую руку и ноги. Спина представляла собой сплошной синяк или, как назвала Кэт, осмотревшая меня, гематому. К сожалению, у нее отняли аптечку и поэтому единственное, что она могла сделать, это только накладывать компресс на избитые участки. С это оказало свое воздействие, поскольку стала приходить тупая и ноющая боль.
   — Я, наверное, похож на отбивную котлету, — пошутил я и попытался пошевелиться. Но боль буквально сковала меня.
   — Сволочи, бандиты, скоты, — шептала Кэт, подразумевая, конечно, вархатников. — Они тебе отбили многие органы. Ты не шевелись! — вскричала она, увидев, что я хотел предпринять еще одну попытку встать с лежанки.
   — Заживет все, — улыбнулся я. — Сколько я лежал без сознания?
   — Более полусуток. Сейчас часа три дня.
   — А день, какой?
   — Третье мая. Год прежний.
   — Неужели все произошло в один день? Ужас какой-то, — подвел итог я и тут же спохватился. — А как ты?
   — Терпимо, — грустно улыбнулась Кэт. — Еще в женский бокс не водили, но обещали…
   У меня сердце гулко застучало, а в глазах потемнело.
   — Гады, они же тебя изнасилуют! — процедил сквозь зубы я.
   — А ты можешь помешать?
   — Я умру, но тебя им не отдам!
   — Лучше не умирай. Как-нибудь выберемся отсюда!
   — Но…
   — Молчи, — прижала палец к моим губам Кэт. — Не думай пока об этом. Мы в плену, и эту процедуру мне не избежать. Хотя мне до жути противно и страшно!
   — Я…
   — Молчи!
   — Хорошо, — прошептал я, чувствуя свое бессилие. Меня душила лютая ненависть к вархатникам. — Как там Хэндрик?
   — Возле Винни-Пуха сидит Блонди. По-моему, она не равнодушна к нему…
   — Он, по-моему, тоже. И это, наверное, хорошо…
   — Соперников меньше? Боишься конкуренции?
   Это неумная шутка меня разозлила:
   — Ничего я не боюсь! Я тебя люблю, и ты все равно будешь моей!
   Впервые я позволил себя громко и при ней признаться в своих чувствах. Кэт, конечно, не могла не догадываться об этом и восприняла спокойно.
   — Спасибо, Санджар, я тебя тоже люблю, — и Кэт, наклонившись, поцеловала меня в губы.
   Я буквально растаял от счастья. Даже боль ушла. Мне показалось, что я способен сейчас встать и начать крушить врагов. Но едва поднял руку, как боль возвратилась и пронзила предплечье.
   — Ой!
   — Я же тебе сказала — лежи и не двигайся!
   — Только ты не уходи, — попросил я ее.
   Кэт, помедлив, кивнула. Я понимал, она бессильна что-либо изменить в данной ситуации.
   Я повернул голову и осмотрелся. Мы находились в одной из комнат, которые раньше использовались для технических нужд. Здесь были кабеля, телекамеры, трансформаторы, все то, что обычно применяется в большом телевидении. Только все это было сломано и пришло в негодность. Из останков железных щитов были сооружены лежанки, на которых находились я и Хэндрик. Блонди сидела возле него и была, судя по выражению лица, в подавленном состоянии: она тоже понимала, что ее ждет женский бокс и встреча с насильником-вархатником.
   Больше никого в комнате не было.
   — А где Аркадий? — встревожился я, вспомнив о новом друге.
   — Он ушел узнать, где находится Алена, — тихо прошептала Кэт. — Кажется, он что-то задумал.
   — Он в порядке?
   — Во много раз лучше тебя! Уверена, он привык к такому обращению со стороны охраны… Жаль, что аптечки нет. А бы анаболиками быстро восстановила тебя и Хэндрика, и даже сделала бы вас во много раз сильнее.
   А это мысль, подумал я. Ведь сопротивление еще не закончилось. Можно неплохо отыграться.
   — Как здесь живут люди? — постарался получить побольше информации я.
   — Ужасно. Кормят консервными банками, срок которых давно истек. Дают в пищу траву, тухлую воду. Никакой медицинской помощи. Женщины рожают как автоматы. Родила, на следующий день — очередное зачатие. Рожать начинают в тринадцать лет. При таком темпе выдерживают не многие, хотя есть такие, как мне сказали тут женщины, которые выносили по двадцать детей. Однако, все равно смертность страшно высокая. Но и умереть не дают просто так. Видят, что человек сейчас богу душу отдаст — сразу ведут к тварям. А те рады сожрать…
   — Люди же теперь как убойная скотина…
   — Но естественного прироста населения «Останкино» не хватило бы для желудков тварей. Поэтому вархатники часто идут на охоту и вылавливают одиночек или те группы, которые коллективно сумели приспособиться и скрываться от сцерцепов… Говорят, что между племенами сцерцепов уже идут стычки из-за еды. Возможно, в скором времени твари начнут масштабно воевать друг с другом.
   — Скорее бы. Может быть, после этого их стало бы меньше? — прокряхтел я. — А отсюда можно сбежать?
   — Говорят, попытки иногда бывают, но не всем удается, — сообщила Нэйсон. — «Останкино» окружено колючей проволокой и минными полями, через которые практически невозможно пройти. На вышках стоят вархатники с пулеметами и автоматами. Единственный вход и выход строго охраняется.
   — Все равно я убегу, — прошептал я и закрыл глаза.
   В это время в комнату заглянул вархатник. Это был здоровяк весом в два центнера. Было удивительно, как в это голодное для людей время он сумел обзавестись жирком. Однако и мышц у него было предостаточно. Окинув взглядом всех нас, он весело произнес:
   — Гы-гы, а вот и я, Харя, великий бык-производитель. Какие тут красотки! Ух, ты! Блондиночка, ты мне нравишься! Говорят ты с Луны? Гы-гы, никогда еще не имел инопланетянку! А ты, курчавая, женишка нежишь? Давай, давай, скоро меня начнешь любить, гы-гы, — начал измываться он. — А я уж постараюсь тебя трахнуть, как следует, гы-гы!
   — Пошел ты, знаешь ку… — выразить мне мысль не дала Кэт, которая ладонью зажала мне рот.
   — Че он вякнул? — охранник подошел поближе.
   — Больно ему, просит еды, — пыталась защитить меня моя любимая.
   — Гы-гы, неженка, больно ему. Подумаешь, пару ребер сломали. В следующий раз не полезешь на вархатника, сука. На, жрите хаванинку, — тут вархатник бросил всем нам по банке древней тушенки и сноп полусухой травы. — Это ваша дневная порция!
   Уже скрываясь за дверью, я услышал его голос:
   — Через три часа, девахи, вас ждет Борис… Моя очередь — после него, гы-гы…
   — Гад ползучий, — выдавил я из себя. — Нам нужно сматываться.
   — Как? — подал голос Хэндрик, который все слышал.
   — Очень просто и в тоже время сложно, — раздался негромкий голос. Это был Аркадий. Вид, конечно, у него был не ахти, но лучше, чем у нас с Хэндриком. Хромая, он прошелся по комнате.
   — Как вы, ребята? — поинтересовался он.
   — Хреново!
   — Вижу, — согласился Аркадий. — Вархатники — это профессиональные мясники. Многие из них до катастрофы были элементарными уголовниками. А их дети — тоже вархатники — поучились этому мастерству от родителей.
   — Вы дело, говорите, Аркадий, как нам сбежать, а не про вархатников! — нетерпеливо сказал я.