Полли засмеялась.
– Но материалы-то были твои. Я только орфографию поправила. Кстати, тебе названивает какая-то дама. Судя по голосу, нервничает. Имени своего не говорит, просит спросить, нашел ли ты объявление.
– Угу. Когда снова позвонит, скажи ей, чтобы не волновалась. А Бриггсу передай, что ни в какой я не в постели, а здоров как бык и нашел миссис Кристи, но скажи, что не знаешь, где я. Скажи ему, чтобы потолковал с Динтуортом. Я хочу заручиться обещанием, что меня напечатают. Иначе…
– Иначе что?
– Даже не знаю. Я пока не понял, рехнулась она или нет, но похоже, она что-то задумала.
Со времени исчезновения жены прошла неделя, и Арчибальд Кристи уже выказывал признаки крайнего раздражения. Происшествие крепко било по его самолюбию.
В этой скандальной ситуации он не знал, как себя вести, и двусмысленность собственного положения обескураживала его. При всем том он отчаянно боялся огласки своих отношений с Нэнси и уже засомневался в собственной версии исчезновения Агаты. Нэнси Нил и предстоящее счастье с ней казались далекими, почти недостижимыми. Ранним вечером в субботу он мерил шагами спальню, покуда Шарлотта Фишер рылась в шкафу.
– У Агаты никогда не было зеленого платья, – процедил он.
– Но та женщина в Кенсингтоне, говорят, была очень похожа на нее, – объясняла мисс Фишер. – И я обещала, что мы все тщательно просмотрим и удостоверимся, что ничего не пропало.
– Что за женщина в Кенсингтоне, Шарлотта? По всей стране тысячи женщин кинулись наряжаться, как моя жена, – одна в Торки, несколько десятков в Лондоне и половина всего этого паршивого Санингдейла. – Он шагал из угла в угол и хмурил брови. – Уже никаких сил нет.
Шарлотта Фишер достала платье из шкафа и, предъявив Арчи, невозмутимо произнесла:
– Вот зеленое.
Арчи рухнул в кресло.
– Такой позор! Знаете, если бы не этот публичный скандал… Она должна понимать, что это не для меня.
– Она боялась публики еще больше, чем вы.
– Боялась! Что вы хотите этим сказать? Вы так говорите, словно она умерла! А сами прекрасно знаете, что это не так!
– Как я могу это знать, полковник? – Полные щеки Шарлотты пылали от гнева. – Если вы довели человека, то кто знает, на что он может решиться?
Агата прошла низким коридором мимо нескольких физиотерапевтических кабинетов. Открыв дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» и увидев, что за ней никого нет, вошла и оказалась в раздевалке для персонала: на крючках висело несколько белых халатов. Тут же имелись раковины, зеркала, шезлонг и пара кресел. К стене был прикреплен большой лист – расписание процедур на месяц. Агата тщательнейшим образом изучила расписание, запомнила она и указанный там же домашний телефон миссис Брейтуэйт. Ведя пальцем по списку больных, она нашла процедуры, назначенные ей и Нэнси Нил. Был мертвый сезон, в расписании оставалось много окон, и Агата отметила для себя, какие кабинеты окажутся свободны сегодня после обеда.
Тут открылась дверь, и вошла женщина в белом халате.
Агата смущенно отступила в сторону.
– Боюсь, я не туда попала.
– Да, мэм, это комната персонала. Я могу вам помочь?
Агата извинилась и, выйдя, пошла обратно по коридору к кабинету номер три. Глянула на часы, удостоверилась, что никто ее не видел, и дальше спокойно вошла через дверь для посетителей.
Она внимательно осмотрела кабинет. Оборудование тут почти в точности повторяло то, что она видела в кабинете миссис Брейтуэйт, и точно так же все провода сходились к общей панели управления на стене. Она снова взглянула на часы и удостоверилась, что смежные с кабинетом раздевалка и процедурная тоже пусты. Потом открыла принесенный с собой саквояж и принялась за работу: сверяясь со схемой, отвинтила реостат, отсоединила провода и подключила их наоборот, потом включила ток, подвинула регулятор и проверила показания на шкале амперметра. После этого она сделала все как было, убрала остатки проволоки и отвертку в саквояж и вышла.
Войдя в кабинет номер четыре, тоже пустой – Агата проверила и две примыкающие комнаты, – она положила на стол миссис Брейтуэйт записку печатными буквами:
МИСС НИЛ ПРОСИЛА ОТМЕНИТЬ ПРОЦЕДУРЫ НА 14.00.
Уолли пока везло. Он сразу заметил Нэнси Нил, она сидела в плетеном креслице в обширном вестибюле Королевских бань. Рядом за тем же столиком сидела старушка с микрофоном слухового аппарата в одной руке и тростью в другой. За соседними столиками тоже собрались в основном старики, а в углу пианист негромко наигрывал «Когда б эти губы могли говорить». Уолли напевал эту песенку себе под нос, проходя через вестибюль и немилосердно хромая. Приблизившись к столику Нэнси Нил, он отчаянно сморщился и оперся о спинку незанятого кресла.
– Можно я минуточку тут посижу?
– Конечно можно, – кивнула Нэнси.
– Нога, знаете ли. Ноют старые раны.
Нэнси ответила вежливой, участливой улыбкой.
– Добрый день, – обратился он к старушке, но ответа не последовало.
– Она глухая, – шепнула Нэнси. – Возможно, и немая тоже.
– Так вот почему он играет «Когда б эти губы могли говорить»!
Нэнси засмеялась.
– Я надеюсь, вам тут вылечат ногу.
Девушка держалась сдержанно-любезно, без намека на игривость. Уолли заметил темные круги у нее под глазами и подумал, что, должно быть, она уже слишком долго, затаив дыхание, ждет ответа на главный вопрос своей жизни. Кожа ее посерела, глаза потухли.
– Вы часто бываете в Харрогете? – спросил он.
– Нет, – ответила она. – Я тут в первый раз. – Ей явно не хотелось продолжать разговор.
Помолчав какое-то время, Уолли наклонился и серьезно произнес:
– Я знаю, в вашей стране не принято выражать свои чувства, но я американец и хотел бы сказать вам то, что думаю.
– Да?
– Вы очень хорошенькая. Я хотел бы тут же добавить, что очень люблю свою жену, так что флиртовать с вами не имею возможности.
Нэнси явно смутилась.
– Вы специально приехали сюда из Америки лечить ногу?
– Ага. Единственное приличное место!
– Надо же!
– А что – нет, что ли? Вот и жена моя его терпеть не может.
– Видите ли, тут не слишком весело.
– А вы-то тут зачем, я просто ума не приложу?
Она чуть покраснела:
– Если честно, я хочу похудеть.
Уолли нахмурился.
– Во-первых, на мой взгляд, это вам совершенно ни к чему. А во-вторых, почему это вы тут одна?
Нэнси было все-таки приятно, что нашлось с кем поболтать.
– Мой жених собирался подъехать, но его задержали дела.
– А когда свадьба?
– Завтра – будь на то моя воля!
– Держу пари, он мечтает о том же!
– О да! – улыбка ее поблекла. – Да, представьте себе, Уолли сделал участливое лицо:
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Нет, что вы!
– Знаете, вы бы оказали мне огромную честь, если бы согласились как-нибудь выпить со мной чаю – самое подходящее угощение в наших обстоятельствах. Имею честь – Джон Бэринг.
Он скорчил страдальческую гримасу, поднимаясь со стула, и тут заметил Эвелин Кроули, идущую к их столику в сопровождении регистратора. Тот обратился к мисс Нил:
– Эта леди желает с вами поговорить.
Уолли подвинул к столу еще одно кресло. От него не укрылось, что Эвелин так же извелась от волнения, как он сам – от любопытства. Кивнув Уолли, она повернулась к Нэнси:
– Вы меня простите, мы незнакомы, меня зовут Эвелин Кроули, и у меня тут приятельница, некая миссис Тереза Нил из Южной Африки. – Она замолчала, потом, набравшись духу, продолжила, несмотря на присутствие Уолли:
– Она также и приятельница мистера Бэринга.
У вас с ней одинаковая фамилия.
– Да?
– Она вернулась в Англию и пытается выйти на своих родственников. Услышав, как в регистратуре назвали ваше имя, она выяснила, что сегодня вы придете на процедуры и…
– А почему Тереза сама не пришла? – перебил ее Уолли.
– Она с утра поехала в Лидс, – объяснила Эвелин. – Разбираться насчет багажа. И попросила меня встретиться с вами и… Знаете, мне самой очень неловко…
– Вам понравится наша миссис Нил, – как мог помогал ей Уолли.
– О, я не сомневаюсь! – ответила Нэнси без особой уверенности.
– Она вас видела в турецких банях, – продолжала Эвелин, – и уверена, что вы – ее кузина из Рикмензуорта.
– Я в самом деле из Рикмензуорта, – уклончиво отвечала девушка, – но я что-то не припомню никаких родственников в Южной Африке.
– Очень странно, – вставил Уолли.
– Моя приятельница страшно стеснительная, – не сдавалась Эвелин, – и она попросила меня установить с вами контакт, если так можно выразиться…
– Тереза стеснительная? Да ни капельки! – перебил Уолли.
Нэнси встала.
– Боюсь, мне пора, у меня сейчас процедуры. Спасибо вам за хлопоты, но передайте вашей приятельнице, что вряд ли мы с ней родственники. – Она пожала руку Уолли. – Надеюсь, ваша нога скоро заживет. – И, попрощавшись со всеми, она удалилась.
– А я не знала, что у вас болит нога, – улыбнулась Эвелин.
– И мисс Нил не знала, что у нее обнаружилась кузина.
– Я все не пойму, с чего Тереза так зациклилась на этих своих родственниках?
– Может, ей просто одиноко?
– Да, у нее недавно умер муж. И… она такая красивая, но…
– Нервная, да?
– Пожалуй. – Эвелин поднялась, чтобы уйти, ее мучил стыд, что она невольно злоупотребила доверием своей подруги.
Агата, глянув на часы, заперлась в физиокабинете номер три и стала торопливо переодеваться: поверх своего шерстяного платья накинула белый халат, заправила волосы под черную сеточку, а на лицо нацепила хирургическую стерильную маску. Потом сунула саквояж и пальто под стол и вышла в коридор.
Мимо нее прошло двое посетителей. Агата стояла в нише коридора, вполоборота к ним, уткнувшись в какие-то бумаги. Десять минут спустя мимо нее в сторону раздевалки для персонала прошла миссис Брейтуэйт, потом открыла кабинет номер четыре, где у нее был назначен первый на сегодня прием. Минутой позже в другом конце коридора появилась Нэнси Нил. Агата предположила, что миссис Брейтуэйт, обнаружив записку, обязательно пойдет в регистратуру выяснять, в чем дело. Теперь самое важное – сколько она пробудет у себя в кабинете.
Когда Нэнси Нил уже приближалась к четвертому кабинету, Агата ее остановила.
– Мисс Нил?
– Да.
Агата понизила голос и Старалась подражать северному выговору Эвелин.
– Сюда, дорогуша.
– Но у меня назначен прием у миссис Брейтуэйт.
– Я знаю, мисс Нил. Но бедняжка Джессика заболела гриппом, так что мне пришлось взять ее пациентов. Сюда, прошу вас.
Нэнси последовала за ней в третий кабинет. Агата уселась за стол и открыла какую-то папку.
– Ну-ка, посмотрим. Вам было назначено…
– Лечение в парной.
– Да-да. Сколько вы уже потеряли?
– Пять фунтов.
– Превосходно. Сегодня попробуем гальваническую ванну.
Вид у Нэнси сделался несчастный.
– Я не заразна, вам незачем носить эту маску.
– К сожалению, приходится, мисс Нил. Я и сама подхватила этот злополучный грипп. Но я помаленьку выздоравливаю. А миссис Брейтуэйт надо отлежаться, поберечь себя, а то, знаете, она вечно так торопится. – Агата закрыла папку. – Теперь пойдите переоденьтесь.
Нэнси Нил вышла в смежную комнату, а Агата включила теплую воду и проверила панель трясущимися руками.
Когда Нэнси вернулась в купальной сорочке, новоиспеченная докторша продемонстрировала ей приборную панель:
– Все очень просто. Я ставлю вот этот рычажок на требуемый уровень. Потом включаю ток. Вот так.
Нэнси растерянно смотрела из-за ее плеча на немыслимое переплетение проводов и трубок.
– Вы только, ради бога, не волнуйтесь. Это совсем не больно. Вы почувствуете приятное такое покалывание и дрожь – легкое напряжение в мышцах.
Нэнси снова глянула на панель.
– Все, что я делаю, – это включаю ток, – сказала Агата. – Ну-ка, давайте ложитесь в ванну. Начнем с самого слабенького. – Она повернула выключатель. – А вы надолго, мисс Нил?
– Думаю, на пару недель.
– С подружкой или с другом?
– Вообще-то я с тетушкой.
– Такая хорошенькая девушка – и не замужем?
Нэнси немного расслабилась, лежа в теплой воде.
– Я вообще-то помолвлена – простите, не знаю вашего имени.
– Мисс Хортон, – проговорила Агата, ни на шаг не отходя от панели.
– Значит, вы тоже не замужем? – дружелюбным тоном спросила Нэнси.
– Не могу сказать, чтобы это меня шибко огорчало, – был ответ. – Не люблю, когда мной помыкают, – добавила Агата, припомнив выражение Эвелин.
– Что-то я ничего не чувствую, мисс Хортон.
– Тогда капельку прибавим.
Но в этот момент в дверь кабинета просунулась голова, и какая-то женщина смущенно пробормотала:
– Извините, я ищу мисс Аллен.
– А вы уверены, что у вас назначено именно на сегодня?
– Вообще-то да, – ответила женщина.
Агата выключила ток и протянула Нэнси полотенце.
– Одевайтесь, и, пожалуйста, побыстрее. Мы выбились из графика.
Агата вышла в смотровую, забрала саквояж и пальто и вышла в коридор. Юркнув в туалет, она сняла халат, сетку и маску и сунула все это в саквояж.
Вернувшись из Королевских бань к себе в отель, Уолли попросил администратора взять список пароходных компаний и выяснить, какие есть рейсы из Кейптауна.
– Вы ведь знаете, у миссис Нил пропал багаж, так вот, я хотел бы помочь ей, – объяснил он. – Честно говоря, сомневаюсь, что ей самой что-то удастся. Ей нужна помощь. Только прошу вас – все это строго между нами, – добавил он. – А то она может обидеться, решит, что я вмешиваюсь не в свое дело.
Администратор кивнул с пониманием.
– Дальше – если вам удастся узнать, на каком пароходе прибыла миссис Тереза Нил, тогда свяжитесь с соответствующим подразделением в Лидсе – она считает, что багаж должны доставить туда.
– Я все узнаю, сэр, – кивнул администратор, пряча чаевые, как обычно, неумеренно щедрые.
Уолли поднялся к себе на третий этаж и плеснул в стакан виски. Вообще-то он не имел такого обыкновения – пить среди дня, но сегодня его словно что-то угнетало, настолько, что мешало нормально работать. На это рискованное расследование его подвигнул порыв минутного гнева на ее мужа и собственного босса. И вот он нашел женщину, которую ищет вся страна, – чем не удача? – но теперь никак не может понять, что затевает эта женщина, хотя она точно что-то затевает, в ее поведении явственно сквозит какой-то мрачный умысел… А до выхода очередной воскресной колонки остается меньше недели.
Уолли потягивал виски и прикидывал, что лучше – пустить в печать все как есть или подождать и попытаться понять замысел миссис Кристи. Но точно ли он есть у нее, этот замысел? А к тому же постоянный риск, что ее опознает кто-нибудь еще. Уолли снова и снова прокручивал в голове одно и то же: Агата Кристи последовала в Харрогет за любовницей мужа и назвалась ее фамилией. Самое очевидное, лежащее на поверхности объяснение, – это желание отождествить себя с той, кого любит Арчи Кристи. Однако Уолли не был вполне уверен, что яркие наряды и косметика – это всего лишь стремление стать похожей на моложавую Нэнси Нил или искусная маскировка. Миссис Кристи держится так, словно почему-то ничуть не боится разоблачения. Быть может, ей кажется, что перемена облика и уединенность маленького курортного городка гарантируют ей полную безопасность? Или она чересчур глубоко ушла в свои собственные переживания и просто не обращает внимания на внешний мир? Уолли припомнил, как невозмутимо она вела себя с Оскаром Джонсом, – и глазом не моргнула, когда парень обмолвился, что она похожа на пропавшую писательницу. И более того – преспокойно защищала от него свою собственную книгу, как бы упиваясь этой тайной шуткой, этим утонченным озорством… Подобная реакция, как и добытые Полли сведения насчет амнезии, полностью перечеркивает версию потери памяти. И все-таки…
Уолли налил еще виски и уселся на узкую гостиничную кровать. И все-таки при всем этом своем изощренном хулиганстве она страдает. Она из той породы женщин, кто буквально притягивает к себе страдание, – он это уловил сразу, едва ее увидел. Лишь при такой полнейшей неискушенности и самонадеянности человек способен ждать от жизни непрерывного праздника с раздачей подарков.
Он взглянул под этим углом на собственную жизнь. Он работал как вол, а удовольствие получал оттого, что никому ничем не обязан. Свое собственное мнение он высказывал крайне редко и оттого мог позволить себе роскошь не воспринимать всерьез собственные творения. Читатели видели в этом шик; а сам он знал, что это просто малодушие.
В частной жизни Уолли никогда ни в кого не влюблялся настолько, чтобы это угрожало ему страданием. И в погоню за пропавшей писательницей погнало его не столько желание уесть правящий класс Британии и жажда острых ощущений, сколько стремление понять женщину, способную на неведомые ему самому чувства…
Он вскочил, набрал полную ванну, поставил стакан с виски на стул, так, чтобы можно было дотянуться, и, лежа в теплой воде, принялся рассуждать.
– Все не так просто, – произнес он вслух.
Агату Кристи никак не назовешь романтическим мотыльком. Личность автора, сквозящая во всех ее книгах, представляется вполне земной – практичной, наблюдательной и веселой. А главное, она дьявольски изобретательна: заворачивает такие фабулы, что твои алгебраические уравнения. И в нынешнем своем состоянии она то и дело ставит его в тупик: Уолли убедился в ее феноменальной способности радоваться жизни, одновременно страдая от лютой, до обморока, душевной боли.
Он переоделся к ужину и теперь тщательно расчесывал свои густые каштановые волосы. Что это за угрозы, о которых говорила Шарлотта Фишер, угрозы, которые Арчи Кристи не воспринял всерьез? Он не спеша наполнил свой серебряный портсигар, проверил, на месте ли зажигалка.
Постучалась горничная и спросила, может ли она приготовить ему постель и прибраться в номере. Он уже собрался попросить ее зайти позже, но тут у него появилось одно соображение. Улыбнувшись юной уроженке Йоркшира, он спросил, как ее зовут.
– Мэри, сэр, – ответила она, удивившись: обычно джентльмены как-то не интересуются именем прислуги.
– Послушай, Мэри, не могла бы ты мне помочь? Тут в отеле живет одна очаровательная леди, миссис Нил. Ты знаешь, о ком я говорю?
– Та, что без багажа?
– Именно.
– Знаю, да. Но она не на моем этаже.
– А кто у нее на этаже?
– Флора, сэр. Флора считает, эта леди тут поселилась ради какого-то джентльмена. А я говорю, что нет тут таких, ради кого бы стоило… – Взглянув на Уолли, Мэри замялась и покраснела.
Уолли догадался, о чем подумала девушка, и, разыграв некоторое смущение, попросил:
– Послушай, не могла бы ты уговорить Флору оставить в комнате миссис Нил маленький подарок… – Он перешел на драматический шепот. – Я не могу передать его через портье. Пойдут всякие… кривотолки. Это очень секретное поручение.
Девушка кивнула.
– А можно спросить тебя, Мэри, – ты когда-нибудь была влюблена?
– Да, сэр. Была, сэр.
– В таком случае ты должна меня понять. – Уолли сделал серьезное лицо. – Ты не могла бы найти Флору? Мне нужно поговорить с ней по секрету.
– Нет проблем, сэр. Но только она очень… Я хочу сказать, она не такая, чтобы держать язык за зубами, сэр.
– Это я понимаю. Но она может мне помочь. А пока что ты меня не выдашь?
– Нет, сэр, – заверила его девушка.
Несколько минут спустя горничная уже летела по коридору в комнату Уолли с Флорой на поводу. Уолли заговорщически подмигнул Мэри – мол, потом потолкуем. Затем притворил дверь перед носом разочарованной девушки и повернулся к Флоре. Красавицей она не была, но Уолли понравилось ее остренькое бойкое личико, а аккуратная фигурка излучала неуемную энергию, не находящую выхода в рутинной работе горничной. Уолли сразу понял, что от девушки будет толк. Посмотрел на нее и вздохнул.
– Да, сэр? – девушке не терпелось.
– Я не уверен, что имею право просить о помощи. Понимаете, это очень щекотливое дело, мисс…
– Флора, сэр.
– Но с другой стороны, никто, кроме тебя, Флора, не может мне помочь.
– А что такое?
– Даже Мэри ничего не должна знать.
– О, ни одна душа не узнает. Это насчет миссис Нил, да?
Уолли кивнул.
– Так это вы?
– Кто – я, Флора?
– Ну, тот джентльмен.
Не перестараться бы, подумал Уолли.
– Дело очень деликатное, – ответил он туманно. – Строжайший секрет, понимаешь? Эта леди ни в коем случае не должна ничего знать.
– Ясно, сэр, – кивнула ретивая Флора. – А почему?
Уолли развел руками.
– На самом деле я не могу открыть тебе всего. Скажу только, что я очень влюблен. И страшно ревную. – Он замолчал.
– К мужу, сэр?
Уолли вздохнул.
– Скажем так, к другому мужчине. Мне нужна помощь, – продолжал он. – А то я… Письма, Флора. Все, что ты сможешь найти. Мне необходимо знать правду.
Уолли почувствовал, что исчерпал под завязку все свои мелодраматические способности. Но цели достиг – девушка была его.
– Если понадобится вознаграждение…
– Да что вы, сэр!
– Честно говоря, я с первого же взгляда на тебя так и понял – ты не таковская. А что там у нас на данный момент, а?
– Миссис Нил приехала только с одним саквояжем. Но он у нее все время заперт.
Уолли приподнял бровь.
– Так, значит, кое-какие сведения уже собраны?
– Да не сказала бы.
– Лучше, чтобы все осталось между нами. Если всплывет, что ты шпионишь, есть риск потерять работу.
Флора как-то скисла.
– Да не расстраивайся раньше времени. Ведь моя жизнь – в твоих руках, так что я тебя не выдам.
– Хорошо, сэр. Значит, так. Миссис Нил все время сидит за письменным столом. Но я-то знаю, что с самого своего приезда она не получила ни единого письма. Накупила кучу всякого разного. Наряды, старинные столики, лампы, много книжек. Одна называется «Палец-призрак».
А еще, сэр, она привезла с собой большой пузырек с надписью «яд». Может, она и мужа… того?
– Господи, нет, конечно! А скажи-ка, Флора, есть у тебя какие-нибудь соображения – что это за яд?
– Нет, сэр, но я могу посмотреть.
Уолли покачал головой.
– Думаю, какое-то лекарство. Теперь никому ни слова. Постарайся там все обыскать как можно тщательнее, но будь осторожна. Если она догадается, что я за ней слежу, то перестанет со мной разговаривать.
Через полчаса Уолли спустился к стойке администратора.
– Мы обзвонили все пароходные компании, мистер Бэринг. Никаких чемоданов миссис Нил нигде нет. Так что в Лидсе их искать бесполезно.
Уолли покачал головой.
– Тогда, значит, они в Манчестере. Но все равно спасибо.
Коридором он прошел в зимний сад. В тусклом зеленоватом свете виднелось всего несколько групп за столиками.
Уолли заметил выражение тягостного ожидания ужина на лицах пожилых обитателей отеля. Терезы Нил не было, зато он увидел Эвелин Кроули в обществе Оскара Джонса и его дядюшки и был тут же приглашен к ним присоединиться.
– А миссис Нил уже вернулась из Лидса? – спросил он.
– Вряд ли, – ответила Эвелин.
– Надеюсь, она не останется там ночевать, – вклинился Оскар. – Завтра мы идем к источнику матушки Шиптон, и миссис Нил обещала пойти с нами.
Уолли угостил Оскара сигаретой.
– Что, очередные вонючие воды?
– Что вы, мистер Бэринг. Волшебные! – Оскар закатил глаза, – Матушка Шиптон была ясновидящей. Жила в пятнадцатом веке и все очень точно провидела. Автомобили, паровую машину. Гадала соседям о будущем. А теперь народ ходит туда все больше загадывать желания. Вот мисс Кроули пойдет. И миссис Нил туда очень хотела.
Может, и вы с нами сходите, мистер Бэринг?
– С удовольствием, – ответил Уолли.
– Источник матушки Шиптон! – буркнул дядюшка Джонс. – Грязь одна!
– Я не сомневаюсь, что это не самая умная затея, – Эвелин погладила руку старика, – но зато это будет забавно. Мы сходим туда, вернемся и все вам расскажем – то-то вы посмеетесь!
– Смеяться – не наше амплуа, – проговорил Оскар на вдохе. – Нам бы лучше поглумиться!
– Громче, громче, парень, – сказал дядюшка.
– С какой, интересно, стати? – дерзко осведомился Джонс-младший, за чем, естественно, последовала свара.
Уолли наклонился к Эвелин.
– Миссис Нил ни в какой Лидс не ездила, – шепнул он, – То есть?
– Я решил попробовать ей помочь. И попросил администратора обзвонить все пароходные компании, обслуживающие рейсы из Южной Африки. Ни в одном из агентств о ней даже не слыхали. Вопрос: зачем ей понадобился этот обман?
– Вы, наверное, ошиблись.
Уолли замотал головой.
– Возможно, она не вполне адекватна – вы знаете,.недавняя смерть мужа… – Уолли осторожно прощупывал почву. – Она такая милая леди и так вам доверяет.
– Да, я знаю.
– По-моему, мисс Кроули, ей нужна помощь, и куда более серьезная, чем нам казалось. Вы – женщина сообразительная. Я понимаю, что с моей стороны это некоторое – нахальство, но, по-моему, вам бы следовало постараться узнать о ней побольше.
– Я смотрю, вы дока в таких делах, – усмехнулась Эвелин.
– О нет. Просто миссис Нил мне показалась очень привлекательной. – Он посмотрел прямо в глаза своей миловидной собеседнице. – А меня всегда тянуло к несчастным и обиженным – особенно когда они хороши собой, как Тереза Нил. К сожалению, обо мне она не самого лучшего мнения. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Беда в том, мисс Кроули, что вы настолько уравновешенны, что просто страшно; вы один из самых трезвомыслящих людей, каких мне приходилось встречать.
– Но материалы-то были твои. Я только орфографию поправила. Кстати, тебе названивает какая-то дама. Судя по голосу, нервничает. Имени своего не говорит, просит спросить, нашел ли ты объявление.
– Угу. Когда снова позвонит, скажи ей, чтобы не волновалась. А Бриггсу передай, что ни в какой я не в постели, а здоров как бык и нашел миссис Кристи, но скажи, что не знаешь, где я. Скажи ему, чтобы потолковал с Динтуортом. Я хочу заручиться обещанием, что меня напечатают. Иначе…
– Иначе что?
– Даже не знаю. Я пока не понял, рехнулась она или нет, но похоже, она что-то задумала.
* * *
Со времени исчезновения жены прошла неделя, и Арчибальд Кристи уже выказывал признаки крайнего раздражения. Происшествие крепко било по его самолюбию.
В этой скандальной ситуации он не знал, как себя вести, и двусмысленность собственного положения обескураживала его. При всем том он отчаянно боялся огласки своих отношений с Нэнси и уже засомневался в собственной версии исчезновения Агаты. Нэнси Нил и предстоящее счастье с ней казались далекими, почти недостижимыми. Ранним вечером в субботу он мерил шагами спальню, покуда Шарлотта Фишер рылась в шкафу.
– У Агаты никогда не было зеленого платья, – процедил он.
– Но та женщина в Кенсингтоне, говорят, была очень похожа на нее, – объясняла мисс Фишер. – И я обещала, что мы все тщательно просмотрим и удостоверимся, что ничего не пропало.
– Что за женщина в Кенсингтоне, Шарлотта? По всей стране тысячи женщин кинулись наряжаться, как моя жена, – одна в Торки, несколько десятков в Лондоне и половина всего этого паршивого Санингдейла. – Он шагал из угла в угол и хмурил брови. – Уже никаких сил нет.
Шарлотта Фишер достала платье из шкафа и, предъявив Арчи, невозмутимо произнесла:
– Вот зеленое.
Арчи рухнул в кресло.
– Такой позор! Знаете, если бы не этот публичный скандал… Она должна понимать, что это не для меня.
– Она боялась публики еще больше, чем вы.
– Боялась! Что вы хотите этим сказать? Вы так говорите, словно она умерла! А сами прекрасно знаете, что это не так!
– Как я могу это знать, полковник? – Полные щеки Шарлотты пылали от гнева. – Если вы довели человека, то кто знает, на что он может решиться?
* * *
Агата прошла низким коридором мимо нескольких физиотерапевтических кабинетов. Открыв дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» и увидев, что за ней никого нет, вошла и оказалась в раздевалке для персонала: на крючках висело несколько белых халатов. Тут же имелись раковины, зеркала, шезлонг и пара кресел. К стене был прикреплен большой лист – расписание процедур на месяц. Агата тщательнейшим образом изучила расписание, запомнила она и указанный там же домашний телефон миссис Брейтуэйт. Ведя пальцем по списку больных, она нашла процедуры, назначенные ей и Нэнси Нил. Был мертвый сезон, в расписании оставалось много окон, и Агата отметила для себя, какие кабинеты окажутся свободны сегодня после обеда.
Тут открылась дверь, и вошла женщина в белом халате.
Агата смущенно отступила в сторону.
– Боюсь, я не туда попала.
– Да, мэм, это комната персонала. Я могу вам помочь?
Агата извинилась и, выйдя, пошла обратно по коридору к кабинету номер три. Глянула на часы, удостоверилась, что никто ее не видел, и дальше спокойно вошла через дверь для посетителей.
Она внимательно осмотрела кабинет. Оборудование тут почти в точности повторяло то, что она видела в кабинете миссис Брейтуэйт, и точно так же все провода сходились к общей панели управления на стене. Она снова взглянула на часы и удостоверилась, что смежные с кабинетом раздевалка и процедурная тоже пусты. Потом открыла принесенный с собой саквояж и принялась за работу: сверяясь со схемой, отвинтила реостат, отсоединила провода и подключила их наоборот, потом включила ток, подвинула регулятор и проверила показания на шкале амперметра. После этого она сделала все как было, убрала остатки проволоки и отвертку в саквояж и вышла.
Войдя в кабинет номер четыре, тоже пустой – Агата проверила и две примыкающие комнаты, – она положила на стол миссис Брейтуэйт записку печатными буквами:
МИСС НИЛ ПРОСИЛА ОТМЕНИТЬ ПРОЦЕДУРЫ НА 14.00.
Уолли пока везло. Он сразу заметил Нэнси Нил, она сидела в плетеном креслице в обширном вестибюле Королевских бань. Рядом за тем же столиком сидела старушка с микрофоном слухового аппарата в одной руке и тростью в другой. За соседними столиками тоже собрались в основном старики, а в углу пианист негромко наигрывал «Когда б эти губы могли говорить». Уолли напевал эту песенку себе под нос, проходя через вестибюль и немилосердно хромая. Приблизившись к столику Нэнси Нил, он отчаянно сморщился и оперся о спинку незанятого кресла.
– Можно я минуточку тут посижу?
– Конечно можно, – кивнула Нэнси.
– Нога, знаете ли. Ноют старые раны.
Нэнси ответила вежливой, участливой улыбкой.
– Добрый день, – обратился он к старушке, но ответа не последовало.
– Она глухая, – шепнула Нэнси. – Возможно, и немая тоже.
– Так вот почему он играет «Когда б эти губы могли говорить»!
Нэнси засмеялась.
– Я надеюсь, вам тут вылечат ногу.
Девушка держалась сдержанно-любезно, без намека на игривость. Уолли заметил темные круги у нее под глазами и подумал, что, должно быть, она уже слишком долго, затаив дыхание, ждет ответа на главный вопрос своей жизни. Кожа ее посерела, глаза потухли.
– Вы часто бываете в Харрогете? – спросил он.
– Нет, – ответила она. – Я тут в первый раз. – Ей явно не хотелось продолжать разговор.
Помолчав какое-то время, Уолли наклонился и серьезно произнес:
– Я знаю, в вашей стране не принято выражать свои чувства, но я американец и хотел бы сказать вам то, что думаю.
– Да?
– Вы очень хорошенькая. Я хотел бы тут же добавить, что очень люблю свою жену, так что флиртовать с вами не имею возможности.
Нэнси явно смутилась.
– Вы специально приехали сюда из Америки лечить ногу?
– Ага. Единственное приличное место!
– Надо же!
– А что – нет, что ли? Вот и жена моя его терпеть не может.
– Видите ли, тут не слишком весело.
– А вы-то тут зачем, я просто ума не приложу?
Она чуть покраснела:
– Если честно, я хочу похудеть.
Уолли нахмурился.
– Во-первых, на мой взгляд, это вам совершенно ни к чему. А во-вторых, почему это вы тут одна?
Нэнси было все-таки приятно, что нашлось с кем поболтать.
– Мой жених собирался подъехать, но его задержали дела.
– А когда свадьба?
– Завтра – будь на то моя воля!
– Держу пари, он мечтает о том же!
– О да! – улыбка ее поблекла. – Да, представьте себе, Уолли сделал участливое лицо:
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Нет, что вы!
– Знаете, вы бы оказали мне огромную честь, если бы согласились как-нибудь выпить со мной чаю – самое подходящее угощение в наших обстоятельствах. Имею честь – Джон Бэринг.
Он скорчил страдальческую гримасу, поднимаясь со стула, и тут заметил Эвелин Кроули, идущую к их столику в сопровождении регистратора. Тот обратился к мисс Нил:
– Эта леди желает с вами поговорить.
Уолли подвинул к столу еще одно кресло. От него не укрылось, что Эвелин так же извелась от волнения, как он сам – от любопытства. Кивнув Уолли, она повернулась к Нэнси:
– Вы меня простите, мы незнакомы, меня зовут Эвелин Кроули, и у меня тут приятельница, некая миссис Тереза Нил из Южной Африки. – Она замолчала, потом, набравшись духу, продолжила, несмотря на присутствие Уолли:
– Она также и приятельница мистера Бэринга.
У вас с ней одинаковая фамилия.
– Да?
– Она вернулась в Англию и пытается выйти на своих родственников. Услышав, как в регистратуре назвали ваше имя, она выяснила, что сегодня вы придете на процедуры и…
– А почему Тереза сама не пришла? – перебил ее Уолли.
– Она с утра поехала в Лидс, – объяснила Эвелин. – Разбираться насчет багажа. И попросила меня встретиться с вами и… Знаете, мне самой очень неловко…
– Вам понравится наша миссис Нил, – как мог помогал ей Уолли.
– О, я не сомневаюсь! – ответила Нэнси без особой уверенности.
– Она вас видела в турецких банях, – продолжала Эвелин, – и уверена, что вы – ее кузина из Рикмензуорта.
– Я в самом деле из Рикмензуорта, – уклончиво отвечала девушка, – но я что-то не припомню никаких родственников в Южной Африке.
– Очень странно, – вставил Уолли.
– Моя приятельница страшно стеснительная, – не сдавалась Эвелин, – и она попросила меня установить с вами контакт, если так можно выразиться…
– Тереза стеснительная? Да ни капельки! – перебил Уолли.
Нэнси встала.
– Боюсь, мне пора, у меня сейчас процедуры. Спасибо вам за хлопоты, но передайте вашей приятельнице, что вряд ли мы с ней родственники. – Она пожала руку Уолли. – Надеюсь, ваша нога скоро заживет. – И, попрощавшись со всеми, она удалилась.
– А я не знала, что у вас болит нога, – улыбнулась Эвелин.
– И мисс Нил не знала, что у нее обнаружилась кузина.
– Я все не пойму, с чего Тереза так зациклилась на этих своих родственниках?
– Может, ей просто одиноко?
– Да, у нее недавно умер муж. И… она такая красивая, но…
– Нервная, да?
– Пожалуй. – Эвелин поднялась, чтобы уйти, ее мучил стыд, что она невольно злоупотребила доверием своей подруги.
* * *
Агата, глянув на часы, заперлась в физиокабинете номер три и стала торопливо переодеваться: поверх своего шерстяного платья накинула белый халат, заправила волосы под черную сеточку, а на лицо нацепила хирургическую стерильную маску. Потом сунула саквояж и пальто под стол и вышла в коридор.
Мимо нее прошло двое посетителей. Агата стояла в нише коридора, вполоборота к ним, уткнувшись в какие-то бумаги. Десять минут спустя мимо нее в сторону раздевалки для персонала прошла миссис Брейтуэйт, потом открыла кабинет номер четыре, где у нее был назначен первый на сегодня прием. Минутой позже в другом конце коридора появилась Нэнси Нил. Агата предположила, что миссис Брейтуэйт, обнаружив записку, обязательно пойдет в регистратуру выяснять, в чем дело. Теперь самое важное – сколько она пробудет у себя в кабинете.
Когда Нэнси Нил уже приближалась к четвертому кабинету, Агата ее остановила.
– Мисс Нил?
– Да.
Агата понизила голос и Старалась подражать северному выговору Эвелин.
– Сюда, дорогуша.
– Но у меня назначен прием у миссис Брейтуэйт.
– Я знаю, мисс Нил. Но бедняжка Джессика заболела гриппом, так что мне пришлось взять ее пациентов. Сюда, прошу вас.
Нэнси последовала за ней в третий кабинет. Агата уселась за стол и открыла какую-то папку.
– Ну-ка, посмотрим. Вам было назначено…
– Лечение в парной.
– Да-да. Сколько вы уже потеряли?
– Пять фунтов.
– Превосходно. Сегодня попробуем гальваническую ванну.
Вид у Нэнси сделался несчастный.
– Я не заразна, вам незачем носить эту маску.
– К сожалению, приходится, мисс Нил. Я и сама подхватила этот злополучный грипп. Но я помаленьку выздоравливаю. А миссис Брейтуэйт надо отлежаться, поберечь себя, а то, знаете, она вечно так торопится. – Агата закрыла папку. – Теперь пойдите переоденьтесь.
Нэнси Нил вышла в смежную комнату, а Агата включила теплую воду и проверила панель трясущимися руками.
Когда Нэнси вернулась в купальной сорочке, новоиспеченная докторша продемонстрировала ей приборную панель:
– Все очень просто. Я ставлю вот этот рычажок на требуемый уровень. Потом включаю ток. Вот так.
Нэнси растерянно смотрела из-за ее плеча на немыслимое переплетение проводов и трубок.
– Вы только, ради бога, не волнуйтесь. Это совсем не больно. Вы почувствуете приятное такое покалывание и дрожь – легкое напряжение в мышцах.
Нэнси снова глянула на панель.
– Все, что я делаю, – это включаю ток, – сказала Агата. – Ну-ка, давайте ложитесь в ванну. Начнем с самого слабенького. – Она повернула выключатель. – А вы надолго, мисс Нил?
– Думаю, на пару недель.
– С подружкой или с другом?
– Вообще-то я с тетушкой.
– Такая хорошенькая девушка – и не замужем?
Нэнси немного расслабилась, лежа в теплой воде.
– Я вообще-то помолвлена – простите, не знаю вашего имени.
– Мисс Хортон, – проговорила Агата, ни на шаг не отходя от панели.
– Значит, вы тоже не замужем? – дружелюбным тоном спросила Нэнси.
– Не могу сказать, чтобы это меня шибко огорчало, – был ответ. – Не люблю, когда мной помыкают, – добавила Агата, припомнив выражение Эвелин.
– Что-то я ничего не чувствую, мисс Хортон.
– Тогда капельку прибавим.
Но в этот момент в дверь кабинета просунулась голова, и какая-то женщина смущенно пробормотала:
– Извините, я ищу мисс Аллен.
– А вы уверены, что у вас назначено именно на сегодня?
– Вообще-то да, – ответила женщина.
Агата выключила ток и протянула Нэнси полотенце.
– Одевайтесь, и, пожалуйста, побыстрее. Мы выбились из графика.
Агата вышла в смотровую, забрала саквояж и пальто и вышла в коридор. Юркнув в туалет, она сняла халат, сетку и маску и сунула все это в саквояж.
* * *
Вернувшись из Королевских бань к себе в отель, Уолли попросил администратора взять список пароходных компаний и выяснить, какие есть рейсы из Кейптауна.
– Вы ведь знаете, у миссис Нил пропал багаж, так вот, я хотел бы помочь ей, – объяснил он. – Честно говоря, сомневаюсь, что ей самой что-то удастся. Ей нужна помощь. Только прошу вас – все это строго между нами, – добавил он. – А то она может обидеться, решит, что я вмешиваюсь не в свое дело.
Администратор кивнул с пониманием.
– Дальше – если вам удастся узнать, на каком пароходе прибыла миссис Тереза Нил, тогда свяжитесь с соответствующим подразделением в Лидсе – она считает, что багаж должны доставить туда.
– Я все узнаю, сэр, – кивнул администратор, пряча чаевые, как обычно, неумеренно щедрые.
Уолли поднялся к себе на третий этаж и плеснул в стакан виски. Вообще-то он не имел такого обыкновения – пить среди дня, но сегодня его словно что-то угнетало, настолько, что мешало нормально работать. На это рискованное расследование его подвигнул порыв минутного гнева на ее мужа и собственного босса. И вот он нашел женщину, которую ищет вся страна, – чем не удача? – но теперь никак не может понять, что затевает эта женщина, хотя она точно что-то затевает, в ее поведении явственно сквозит какой-то мрачный умысел… А до выхода очередной воскресной колонки остается меньше недели.
Уолли потягивал виски и прикидывал, что лучше – пустить в печать все как есть или подождать и попытаться понять замысел миссис Кристи. Но точно ли он есть у нее, этот замысел? А к тому же постоянный риск, что ее опознает кто-нибудь еще. Уолли снова и снова прокручивал в голове одно и то же: Агата Кристи последовала в Харрогет за любовницей мужа и назвалась ее фамилией. Самое очевидное, лежащее на поверхности объяснение, – это желание отождествить себя с той, кого любит Арчи Кристи. Однако Уолли не был вполне уверен, что яркие наряды и косметика – это всего лишь стремление стать похожей на моложавую Нэнси Нил или искусная маскировка. Миссис Кристи держится так, словно почему-то ничуть не боится разоблачения. Быть может, ей кажется, что перемена облика и уединенность маленького курортного городка гарантируют ей полную безопасность? Или она чересчур глубоко ушла в свои собственные переживания и просто не обращает внимания на внешний мир? Уолли припомнил, как невозмутимо она вела себя с Оскаром Джонсом, – и глазом не моргнула, когда парень обмолвился, что она похожа на пропавшую писательницу. И более того – преспокойно защищала от него свою собственную книгу, как бы упиваясь этой тайной шуткой, этим утонченным озорством… Подобная реакция, как и добытые Полли сведения насчет амнезии, полностью перечеркивает версию потери памяти. И все-таки…
Уолли налил еще виски и уселся на узкую гостиничную кровать. И все-таки при всем этом своем изощренном хулиганстве она страдает. Она из той породы женщин, кто буквально притягивает к себе страдание, – он это уловил сразу, едва ее увидел. Лишь при такой полнейшей неискушенности и самонадеянности человек способен ждать от жизни непрерывного праздника с раздачей подарков.
Он взглянул под этим углом на собственную жизнь. Он работал как вол, а удовольствие получал оттого, что никому ничем не обязан. Свое собственное мнение он высказывал крайне редко и оттого мог позволить себе роскошь не воспринимать всерьез собственные творения. Читатели видели в этом шик; а сам он знал, что это просто малодушие.
В частной жизни Уолли никогда ни в кого не влюблялся настолько, чтобы это угрожало ему страданием. И в погоню за пропавшей писательницей погнало его не столько желание уесть правящий класс Британии и жажда острых ощущений, сколько стремление понять женщину, способную на неведомые ему самому чувства…
Он вскочил, набрал полную ванну, поставил стакан с виски на стул, так, чтобы можно было дотянуться, и, лежа в теплой воде, принялся рассуждать.
– Все не так просто, – произнес он вслух.
Агату Кристи никак не назовешь романтическим мотыльком. Личность автора, сквозящая во всех ее книгах, представляется вполне земной – практичной, наблюдательной и веселой. А главное, она дьявольски изобретательна: заворачивает такие фабулы, что твои алгебраические уравнения. И в нынешнем своем состоянии она то и дело ставит его в тупик: Уолли убедился в ее феноменальной способности радоваться жизни, одновременно страдая от лютой, до обморока, душевной боли.
Он переоделся к ужину и теперь тщательно расчесывал свои густые каштановые волосы. Что это за угрозы, о которых говорила Шарлотта Фишер, угрозы, которые Арчи Кристи не воспринял всерьез? Он не спеша наполнил свой серебряный портсигар, проверил, на месте ли зажигалка.
Постучалась горничная и спросила, может ли она приготовить ему постель и прибраться в номере. Он уже собрался попросить ее зайти позже, но тут у него появилось одно соображение. Улыбнувшись юной уроженке Йоркшира, он спросил, как ее зовут.
– Мэри, сэр, – ответила она, удивившись: обычно джентльмены как-то не интересуются именем прислуги.
– Послушай, Мэри, не могла бы ты мне помочь? Тут в отеле живет одна очаровательная леди, миссис Нил. Ты знаешь, о ком я говорю?
– Та, что без багажа?
– Именно.
– Знаю, да. Но она не на моем этаже.
– А кто у нее на этаже?
– Флора, сэр. Флора считает, эта леди тут поселилась ради какого-то джентльмена. А я говорю, что нет тут таких, ради кого бы стоило… – Взглянув на Уолли, Мэри замялась и покраснела.
Уолли догадался, о чем подумала девушка, и, разыграв некоторое смущение, попросил:
– Послушай, не могла бы ты уговорить Флору оставить в комнате миссис Нил маленький подарок… – Он перешел на драматический шепот. – Я не могу передать его через портье. Пойдут всякие… кривотолки. Это очень секретное поручение.
Девушка кивнула.
– А можно спросить тебя, Мэри, – ты когда-нибудь была влюблена?
– Да, сэр. Была, сэр.
– В таком случае ты должна меня понять. – Уолли сделал серьезное лицо. – Ты не могла бы найти Флору? Мне нужно поговорить с ней по секрету.
– Нет проблем, сэр. Но только она очень… Я хочу сказать, она не такая, чтобы держать язык за зубами, сэр.
– Это я понимаю. Но она может мне помочь. А пока что ты меня не выдашь?
– Нет, сэр, – заверила его девушка.
Несколько минут спустя горничная уже летела по коридору в комнату Уолли с Флорой на поводу. Уолли заговорщически подмигнул Мэри – мол, потом потолкуем. Затем притворил дверь перед носом разочарованной девушки и повернулся к Флоре. Красавицей она не была, но Уолли понравилось ее остренькое бойкое личико, а аккуратная фигурка излучала неуемную энергию, не находящую выхода в рутинной работе горничной. Уолли сразу понял, что от девушки будет толк. Посмотрел на нее и вздохнул.
– Да, сэр? – девушке не терпелось.
– Я не уверен, что имею право просить о помощи. Понимаете, это очень щекотливое дело, мисс…
– Флора, сэр.
– Но с другой стороны, никто, кроме тебя, Флора, не может мне помочь.
– А что такое?
– Даже Мэри ничего не должна знать.
– О, ни одна душа не узнает. Это насчет миссис Нил, да?
Уолли кивнул.
– Так это вы?
– Кто – я, Флора?
– Ну, тот джентльмен.
Не перестараться бы, подумал Уолли.
– Дело очень деликатное, – ответил он туманно. – Строжайший секрет, понимаешь? Эта леди ни в коем случае не должна ничего знать.
– Ясно, сэр, – кивнула ретивая Флора. – А почему?
Уолли развел руками.
– На самом деле я не могу открыть тебе всего. Скажу только, что я очень влюблен. И страшно ревную. – Он замолчал.
– К мужу, сэр?
Уолли вздохнул.
– Скажем так, к другому мужчине. Мне нужна помощь, – продолжал он. – А то я… Письма, Флора. Все, что ты сможешь найти. Мне необходимо знать правду.
Уолли почувствовал, что исчерпал под завязку все свои мелодраматические способности. Но цели достиг – девушка была его.
– Если понадобится вознаграждение…
– Да что вы, сэр!
– Честно говоря, я с первого же взгляда на тебя так и понял – ты не таковская. А что там у нас на данный момент, а?
– Миссис Нил приехала только с одним саквояжем. Но он у нее все время заперт.
Уолли приподнял бровь.
– Так, значит, кое-какие сведения уже собраны?
– Да не сказала бы.
– Лучше, чтобы все осталось между нами. Если всплывет, что ты шпионишь, есть риск потерять работу.
Флора как-то скисла.
– Да не расстраивайся раньше времени. Ведь моя жизнь – в твоих руках, так что я тебя не выдам.
– Хорошо, сэр. Значит, так. Миссис Нил все время сидит за письменным столом. Но я-то знаю, что с самого своего приезда она не получила ни единого письма. Накупила кучу всякого разного. Наряды, старинные столики, лампы, много книжек. Одна называется «Палец-призрак».
А еще, сэр, она привезла с собой большой пузырек с надписью «яд». Может, она и мужа… того?
– Господи, нет, конечно! А скажи-ка, Флора, есть у тебя какие-нибудь соображения – что это за яд?
– Нет, сэр, но я могу посмотреть.
Уолли покачал головой.
– Думаю, какое-то лекарство. Теперь никому ни слова. Постарайся там все обыскать как можно тщательнее, но будь осторожна. Если она догадается, что я за ней слежу, то перестанет со мной разговаривать.
Через полчаса Уолли спустился к стойке администратора.
– Мы обзвонили все пароходные компании, мистер Бэринг. Никаких чемоданов миссис Нил нигде нет. Так что в Лидсе их искать бесполезно.
Уолли покачал головой.
– Тогда, значит, они в Манчестере. Но все равно спасибо.
Коридором он прошел в зимний сад. В тусклом зеленоватом свете виднелось всего несколько групп за столиками.
Уолли заметил выражение тягостного ожидания ужина на лицах пожилых обитателей отеля. Терезы Нил не было, зато он увидел Эвелин Кроули в обществе Оскара Джонса и его дядюшки и был тут же приглашен к ним присоединиться.
– А миссис Нил уже вернулась из Лидса? – спросил он.
– Вряд ли, – ответила Эвелин.
– Надеюсь, она не останется там ночевать, – вклинился Оскар. – Завтра мы идем к источнику матушки Шиптон, и миссис Нил обещала пойти с нами.
Уолли угостил Оскара сигаретой.
– Что, очередные вонючие воды?
– Что вы, мистер Бэринг. Волшебные! – Оскар закатил глаза, – Матушка Шиптон была ясновидящей. Жила в пятнадцатом веке и все очень точно провидела. Автомобили, паровую машину. Гадала соседям о будущем. А теперь народ ходит туда все больше загадывать желания. Вот мисс Кроули пойдет. И миссис Нил туда очень хотела.
Может, и вы с нами сходите, мистер Бэринг?
– С удовольствием, – ответил Уолли.
– Источник матушки Шиптон! – буркнул дядюшка Джонс. – Грязь одна!
– Я не сомневаюсь, что это не самая умная затея, – Эвелин погладила руку старика, – но зато это будет забавно. Мы сходим туда, вернемся и все вам расскажем – то-то вы посмеетесь!
– Смеяться – не наше амплуа, – проговорил Оскар на вдохе. – Нам бы лучше поглумиться!
– Громче, громче, парень, – сказал дядюшка.
– С какой, интересно, стати? – дерзко осведомился Джонс-младший, за чем, естественно, последовала свара.
Уолли наклонился к Эвелин.
– Миссис Нил ни в какой Лидс не ездила, – шепнул он, – То есть?
– Я решил попробовать ей помочь. И попросил администратора обзвонить все пароходные компании, обслуживающие рейсы из Южной Африки. Ни в одном из агентств о ней даже не слыхали. Вопрос: зачем ей понадобился этот обман?
– Вы, наверное, ошиблись.
Уолли замотал головой.
– Возможно, она не вполне адекватна – вы знаете,.недавняя смерть мужа… – Уолли осторожно прощупывал почву. – Она такая милая леди и так вам доверяет.
– Да, я знаю.
– По-моему, мисс Кроули, ей нужна помощь, и куда более серьезная, чем нам казалось. Вы – женщина сообразительная. Я понимаю, что с моей стороны это некоторое – нахальство, но, по-моему, вам бы следовало постараться узнать о ней побольше.
– Я смотрю, вы дока в таких делах, – усмехнулась Эвелин.
– О нет. Просто миссис Нил мне показалась очень привлекательной. – Он посмотрел прямо в глаза своей миловидной собеседнице. – А меня всегда тянуло к несчастным и обиженным – особенно когда они хороши собой, как Тереза Нил. К сожалению, обо мне она не самого лучшего мнения. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Беда в том, мисс Кроули, что вы настолько уравновешенны, что просто страшно; вы один из самых трезвомыслящих людей, каких мне приходилось встречать.