Нэйдрад проворчала:
– Не понимаю, зачем слепцам понадобились какие-то защитники, если они умеют строить космические корабли.
– Вероятно, на одной планете у них есть естественные враги, с которыми они сами бороться не в состоянии… – начал было капитан.
– Потом, потом, – прервал его Конвей. – Об этом поговорим позднее, когда будем располагать большим объемом сведений. А теперь нам нужно срочно вернуться на корабль слепцов. Вероятно, сейчас мы находимся в максимально удаленной точке для телепатического контакта, поэтому нужно перебраться поближе. И на этот раз мы непременно завершим спасательную операцию…
Все немедики, кроме капитана, остались на «Ргабваре». Дело было не в том, что от Хэслэма, Чена и Доддса никто не ждал особой помощи вплоть до момента, когда стало бы необходимым вскрытие обшивки. Просто-напросто эти трое были не до конца осведомлены в том, как складывается ситуация, и потому могли внести ментальную сумятицу в картину общения с телепатом. Правда, на взгляд Конвея, и сами «парламентарии» были обескуражены ничуть не меньше членов экипажа.
Приликла снова разместился над обшивкой, дабы следить за эмоциональным излучением, если бы с телепатией ничего не вышло. Флетчер захватил мощный резак, которым предполагалось воспользоваться, если бы потребовалось срочно вскрыть обшивку и извлечь оттуда Защитника. Нэйдрад с носилками разместилась около люка. Несмотря на то что медики полагали, что слепец должен перенести декомпрессию более легко, чем ФСОЖ, Конвей и Мерчисон должны были поместить слепца на носилки и в срочном порядке вернуться с ним на «Ргабвар», если бы ему потребовалась медицинская помощь.
Головы у всех продолжали болеть. Мало этого: всем казалось, что им делают трепанацию черепа без наркоза. После контакта, продолжавшегося несколько секунд, в голове у спасателей не было ровным счетом ничего, кроме собственных мыслей и жуткой колющей боли. Когда Мерчисон, Флетчер и Конвей вошли в люк корабля слепцов, в этом смысле ничего не изменилось, и уж конечно, они не почувствовали себя лучше, услышав жуткий лязг и скрип, исходивший от пыточного механизма в коридоре.
– На этот раз давайте постараемся думать о слепцах, – сказал Конвей, когда они передвигались по прямому отрезку коридора. – Думайте о помощи им. Попытайтесь спросить, кто они, что они такое, – нам нужно узнать о них как можно больше, чтобы помочь уцелевшему слепцу.
Конвей еще не договорил, когда сам почувствовал, что что-то не так, и вдруг у него возникла твердая убежденность: если он не остановится и не обдумает все хорошенько, может произойти нечто непоправимое. Но очень трудно было не думать ни о чем, когда так нестерпимо болела голова.
«Мой защитник», – так телепат назвал ФСОЖ, когда все они находились на борту «Ргабвара». – «Вы думаете о моем защитнике».
Конвей догадывался, что чего-то недопонимает. Но что, что?
– Друг Конвей, – неожиданно услышал он голос Приликлы. – Оба уцелевших существа двигаются к вам по коридору-клетке. Они двигаются очень быстро.
Спасатели остановились и попытались что-то рассмотреть сквозь непрерывно снующие в разные стороны прутья. Капитан нацелил на клетку резак и спросил:
– Приликла, а вы не могли бы определить, не гонится ли ФСОЖ за слепцом?
– Простите, друг Флетчер, – ответил эмпат. – Они слишком близко друг от друга. Одно существо излучает злобу и боль, а второе – необычайное волнение, отчаяние, а также сильнейшую сосредоточенность.
– Это глупость какая-то! – прокричал Флетчер на фоне неожиданно усилившегося шума в коридоре. – Нам нужно убить ФСОЖ, если мы хотим спасти слепца! Я сейчас расчищу нам дорогу, чтобы…
– Нет, подождите! – испуганно остановил его Конвей. – У нас было недостаточно времени на раздумья. Мы ничего не знаем о ФСОЖ – Защитниках. Думайте. Сосредоточьтесь как можно сильнее. Спрашивайте мысленно: кто такие Защитники? Кого они защищают и зачем? Почему они так ценны для слепцов? Телепат ответил нам раз – может быть, ответит еще раз. Думайте же!
В этот момент из-за поворота вышел ФСОЖ. Он передвигался очень быстро, невзирая на то что по его панцирю немилосердно колотили металлические дубинки и колья. Четыре его увенчанных костяными наконечниками щупальца развевались во все стороны, обхватывали металлические прутья и гнули их. Один прут ФСОЖ выломал «с мясом». Грохот стоял немыслимый. Не сказать, чтобы ФСОЖ мчался опрометью, но двигался довольно быстро, учитывая его состояние – на его коже виднелись старые шрамы. Конвей не спускал глаз с ФСОЖ и не сразу среагировал, когда кто-то схватил его за руку.
– Доктор, мэм, да вы что, оглохли? – кричал Флетчер Конвею и Мерчисон. – Назад, к люку!
– Сейчас, капитан, – отозвалась Мерчисон, стряхнула руку капитана и направила видоискатель камеры на приближавшегося ФСОЖ. – Хочу занять… Я бы на месте этого существа не стала производить на свет потомство в такой обстановке, ноу ФСОЖ, похоже, нет выбора… Ой! Осторожнее!
ФСОЖ добрался до той части коридора, которую Флетчер частично расчистил резаком. Теперь ничто не мешало этому существу, и оно, доломав остатки решетки, повисло в невесомости и оказалось совсем рядом со спасателями. В таком положение ФСОЖ был беспомощен, и стоило ему задеть щупальцем стену, как его начинало вертеть на месте.
Конвей на четвереньках пополз в сторону люка. Мерчисон последовала его примеру, но капитан решил совершать отступление стоя. Он пятился назад и размахивал резаком, включенным на полную мощность, словно огненным мечом. Одно щупальце ФСОЖ обуглилось, но в остальном существо было целехонько. Вдруг Флетчер вскрикнул: костяной наконечник ударил его по ноге. Он оступился, магнитная подошва соскользнула и отскочила от пола. Капитан в полной беспомощности полетел по коридору.
Конвей инстинктивно схватил капитана за руку, когда тот пролетал мимо, и подтолкнул к люку. Через пару мгновений все трое были в шлюзовой камере и в безопасности – насколько можно было находиться в безопасности в нескольких метрах от разбушевавшегося ФСОЖ.
Но ФСОЖ слабел с каждой минутой…
Спасатели наблюдали за ним в щелочку из-за чуть приоткрытого люка. Капитан проверил механизм включения резака и направил его на наружный люк. Голосом, искаженным от боли, он произнес:
– Эта треклятая тварь мне, похоже, ногу сломала. Но теперь можно оставить внутренний люк открытым, взломать резаком наружный и быстро выпустить из корабля воздух. Это остановит мерзавца. Но где же другое живое существо? Где слепец?
Конвей медленно, но решительно поднял руку и закрыл огневое отверстие резака:
– Слепца нет. Вся команда погибла.
Мерчисон и капитан смотрели на него так, будто он в один миг из врача превратился в психически больного. Неторопливо, старательно подбирая слова, Конвей проговорил:
– В прошлый раз телепатический контакт происходил, когда мы были далеко от него. Теперь он совсем рядом, и надо попробовать снова. Ему долго не протянуть…
– Существо Конвей право, – прозвучал телепатический голос в сознании у всех троих. – У меня очень мало времени.
– И мы не имеем права медлить, – торопливо сказал Конвей, умоляюще глянул на Мерчисон и продолжал: – Думаю, некоторые ответы мне уже известны, но для того чтобы помочь ему, нам нужно узнать больше. Думайте, думайте изо всех сил. Кто такие слепцы? Кто такие Защитники? Почему они так ценны…
И вдруг они все поняли.
То был не медленный, постепенный процесс передачи знаний, а бурная река, хлынувшая в их сознания и наполнившая их всеми познаниями об этих удивительных существах.
Слепыши… Вот как они на самом деле назывались!
Слепыши когда-то, в незапамятные времена были всего лишь маленькими плоскими незрячими слизнями, ковырявшимися в первобытных хлябях своей планеты. Большей частью они просто подбирали всякий мусор, но порой кусали более крупных животных своим жалом, после чего постепенно поедали их. По мере того как слепыши увеличивались в размерах, их пищевые потребности росли. Они превратились в слепых охотников со столь высокоразвитым осязанием, что необходимость в других органах чувств у них попросту отпала.
Специализированные тактильные мозоли обеспечивали слепышам способность ощущать передвижение жертвы по поверхности почвы, определять характерные вибрации, и они могли лежать под землей, затаившись, в засаде, до тех пор, пока жертва не оказывалась совсем рядом с их жалом. Это позволяло им при необходимости преследовать добычу на большие расстояния, вплоть до ее логова, и потом слепыши либо нападали из-под земли, либо выбирались на поверхность и атаковали спящую жертву, предварительно по характерным вибрациям определив, что жертва спит. На поверхности они, конечно, мало что могли противопоставить зрячим бодрствующим противникам и часто из охотников сами превращались в добычу, поэтому их охотничья тактика сосредоточилась на различных вариантах засады.
На поверхности они имитировали следы и другие метки мелких животных и за счет этого ухитрялись заманивать в ловушки более крупных животных. Но поверхностные животные тоже на месте не стояли, они тоже увеличивались в размерах и силе, и многие из них не боялись жал отдельных слепышей. Пришлось слепышам объединяться для устройства засад. Объединение на почве добывания пищи привело к расширению внутривидовых контактов. Появились подземные кладовые, общины, поселки, города, коммуникационные системы. Слепыши стали «разговаривать» друг с другом, у них появилась тактильная система обучения детей, развились научные методы улавливания вибраций на больших расстояниях.
Слепыши умели ощущать вибрации под землей и в атмосфере, и постепенно, после изобретения различных усилителей и преобразователей, они смогли «ощутить» свет. Они научились пользоваться огнем, изобрели колесо, научились преобразовывать радиоволны в тактильные ощущения, и вскоре большие территории на их родной планете покрылись радиомаяками, и появилась возможность преодолевать большие расстояния на механическом транспорте. Слепыши признавали преимущества искусственных полетов, и большое число их сородичей погибло, ставя такие эксперименты, но все же из-за своей слепоты они предпочитали держаться поближе к земле.
Это вовсе не означало, что они не осознавали своей неполноценности. Практически все неразумные существа, обитавшие на планете слепышей, обладали способностью преодолевать небольшие, а порой и большие расстояния по воздуху. Эти животные очень точно ориентировались в пространстве, и им даже не нужно было ощущать направление ветра, вибрацию воздуха при его отражении от дальних объектов и так далее. Но слепыши по-настоящему не осознавали, что такое чувство зрения. В то же самое время, по мере того как их технический уровень рос и становились все сложнее те приборы, которыми они пользовались, слепыши стали ощущать множество сложных вибраций, исходивших из пространства за пределами их планеты. Слепыши догадывались, что эти вибрации исходят от разумных и, пожалуй, более высокоразвитых существ, и они стали думать о том, что эти существа, вероятно, могли бы помочь им обрести то чувство, которым владели все вокруг, кроме самих слепышей.
Множество слепышей погибло, осваивая дорогу в небо, и все же в конце концов они полетели к ближайшим планетам и научились странствовать между звезд… которых не видели. В отчаянии, с невероятными стараниями они вели поиски разумных существ, тщетно обшаривая одну планету за другой, и наконец обнаружили планету, где обитали Защитники Нерожденных.
Защитники…
Они зародились на планете с мелководными горячими морями, болотами и джунглями, где граница между растительной и животной жизнью в плане агрессивности и подвижности была почти незаметна. Для того чтобы остаться в живых, здесь нужно было передвигаться очень быстро, а доминирующего положения на этой планете добивались те, кто умел обгонять и убивать быстрее, а также производить на свет детёнышей, наиболее приспособленных к такой жестокой среде.
Еще на ранних стадиях эволюции страшная жестокость окружающей среды вынудила Защитников приобрести габитус, обеспечивающий максимальную защиту внутренних органов – сердца, легких, мозга и матки. Все эти органы были упрятаны под невероятно мощные мышцы и бронированный панцирь и при этом размещались в очень маленьком пространстве. Во время беременности происходило значительное смещение органов, так как растущему плоду тоже нужно было место, а плод к моменту родов достигал размеров почти взрослой особи. Крайне редко ФСОЖ оставался в живых после того, как производил на свет максимум троих себе подобных. Стареющий родитель, как правило, был слишком слаб и не мог устоять, когда на него набрасывался новорожденный.
Но главная причина, по которой Защитники достигли доминирующего положения на своей родной планете, состояла в том, что еще до рождения их младенцы были цивилизованными, высокообразованными и опытными в отношении принципов выживания существами. На заре эволюции этот процесс начался с того, что большая часть знаний такого рода передавалась на генетическом уровне, но затем за счет близкого расположения мозга родителя и плода начало происходить нечто вроде индуцированной биохимической реакции, подобной процессу мышления. Эмбрионы становились телепатами, способными принимать мысли на небольших расстояниях, и, находясь в утробе родителя, видели и слышали все, что видел и слышал он. Но еще до того, как рост эмбриона заканчивался, внутри него уже начинал вызревать новый эмбрион, еще острее ощущавший все краски мира, в котором жил его прапредок. Постепенно уровень телепатии возрастал, и эмбрионы обрели способность общаться с другими эмбрионами, когда родители находились в непосредственной близости друг от друга.
Чтобы эмбрион не мог причинить внутренним органам родителя слишком большой вред, на этапе внутриутробного развития первый пребывал в парализованном состоянии. Процесс предродовой депарализации приводил к потере разумности и телепатических способностей. Новорожденный Защитник не протянул бы долго в своем жестоком мире, если бы сохранил способность думать. Она бы ему попросту очень мешала.
Поскольку во время внутриутробного развития эмбрионам Защитников было положительно нечем заняться, как только получением информации об окружающем мире, обменом мыслями с другими эмбрионами и попытками установить контакт с неразумными обитателями своей планеты, разум эмбрионов развился поистине невероятно. Но они не имели возможности что-либо построить, собрать и вообще заняться какой-либо полезной деятельностью и каким-то образом повлиять на образ жизни родителей, которым приходилось все время убивать и кушать, дабы поддерживать в хорошей форме свои недреманные тела и потомство, зреющее внутри оных тел.
Таково было положение дел на этой симпатичной планете, когда туда впервые прилетел корабль слепышей и когда там состоялся их первый телепатический контакт с Нерожденными, вызвавший и у тех, и у других массу восторгов, но, увы, и первый физический контакт с Защитниками, при котором восторгов было не в пример меньше.
Сразу стало ясно, что эти два вида существ нуждаются друг в друге – слепыши, невзирая на свою физическую неполноценность, достигшие таких высот в технике, и Нерожденные, мощные телепаты, высокоцивилизованные создания, волею судеб заключенные в темницы, которые являли собой их родители – живые машины для убийства. Одни существа познавали мир через один-единственный источник ощущений, но научились летать к звездам. Другие были способны ощущать все на свете и делиться этими ощущениями, но при этом были прикованы к нескольким квадратным милям поверхности родной планеты.
После того как улеглась первоначальная эйфория и пали жертвами первые слепыши, уцелевшие договорились с Нерожденными о том, каким образом можно будет ассимилировать Защитников в их культуру. Прежде всего у слепышей было не так уж много звездолетов, но все же они запустили программу производства гиперкораблей, которые позволили бы им посещать планету Защитников Нерожденных и перевозить их на планету слепышей. Там среда обитания была не такой жестокой, но на поверхности царила почти полная первозданность. поскольку сами слепыши обитали под землей. Защитников Нерожденных планировалось поселить на поверхности, где они могли бы убивать и поедать местных животных. Эмбрионы при этом могли усваивать информацию о слепышах, об их подземной цивилизации и параллельно могли научить слепышей тому, что такое видеть – видеть растения, животных, небо и солнце, звезды, и так далее…
Потом, через многие годы, если бы Защитники прижились на планете слепышей, их планировалось в ограниченных количествах брать в космические полеты, дабы Нерожденные помогли слепышам в поиске новых планет и других разумных существ. Но прежде всего Защитники были нужны слепышам, как поводыри, на их родной планете, и их доставляли туда на специально сконструированных для этой цели кораблях. Один такой корабль перевозил одновременно всего двоих Защитников.
Подобные перевозки были очень опасны, и многие корабли пропали без вести – скорее всего из-за того, что Защитники вырывались из клеток и убивали слепышей. Но все же больше всего слепыши горевали из-за потери Защитников и драгоценных Нерожденных.
В данном случае один из Защитников вырвался из клетки, но не сразу потерял сознание после того, как его система жизнеобеспечения, щедро награждавшая его пинками и тычками, была отключена. Он убил одного из членов экипажа, а потом и второго, когда тот бросился на помощь первому, а потом случайно погиб от жала третьего слепыша. Но этот слепыш успел перед смертью выбросить аварийный маяк и отключить механизм клетки, дабы второй, оставшийся в живых Защитник потерял сознание и не сумел бы напасть на потенциальных спасателей до тех пор, пока разумный эмбрион не объяснил бы им суть дела.
Но слепыш совершил две ошибки – обе не по своей вине. Он предполагал, что кто угодно может войти в телепатический контакт с эмбрионом Защитника так же легко, как это удавалось самим слепышам. А еще он надеялся на то, что, когда Защитник отключится, эмбрион останется в сознании…
Поток знаний, хлынувший в разум спасателей, мало-помалу утих. Теперь вместо знаний общего порядка начали поступать более специальные, стала слышаться ясная разговорная речь…
– …Существа, именуемые Защитниками, со времени своего появления на свет подвергаются непрерывным атакам, и постоянные удары и толчки являются важной, неотъемлемой частью их существования. Прекращение подобного внешнего воздействия, если я правильно понимаю мысль существа по имени Конвей, аналогично параличу, при котором резко падает артериальное давление, пропадают сенсорные ощущения и значительно снижается активность произвольных мышц. Существо по имени Мерчисон совершенно справедливо полагает, что такие же неприятные последствия грозят и эмбриону.
Когда существо по имени Флетчер случайно включило систему коридорных механизмов, начался процесс возвращения сознания и ко мне, и к моему Защитнику, но затем, при отключении системы, процесс потери сознания возобновился, однако потом вы вновь включили систему нашего жизнеобеспечения по настоянию существа по имени Приликла. С его сознанием я не могу войти в контакт, хотя он более чувствителен к моим чувствам, нежели к мыслям. Он верно определил мои ощущения как отчаяние и смятение – ведь мне нужно было все объяснить вам перед тем, как я погибну.
И пока еще есть время, я бы хотел поблагодарить вас всеми силами за то, что вы установили со мной контакт, и за то, что через ваши умы я познал множество удивительных чудес, которые существуют не только на моей планете, на планете слепышей, но повсюду в вашей Федерации. Простите за ту боль, которую вам причинил этот контакт, за травму нижней конечности, от которой пострадало существо по имени Флетчер. Как вы понимаете, я не отвечаю за действия своего Защитника…
– Погоди, – вдруг прервал Нерожденного Конвей. – Тебе вовсе не обязательно умирать. Система жизнеобеспечения, коридорные механизмы и устройство выдачи питания по-прежнему работают и будут работать, пока мы доставим этот корабль в Главный Госпиталь Сектора. Мы можем о тебе позаботиться. У нас намного больше возможностей, чем у слепышей…
Конвей умолк. Он предлагал помощь, а сам чувствовал себя беспомощным. Защитник висел посреди коридора, раскинув щупальца во все стороны. Он тыкался в стены и медленно, все медленнее вращался. Можно было не сомневаться: он умирал. Его было очень хорошо видно, и потому у спасателей была полная возможность проследить за началом родов. Из отверстия показалась сначала голова младенца, затем – четыре щупальца. Пока они не двигались, они еще были парализованы. Но вот в одно мгновение щупальца расправились, и тот, кто еще несколько минут назад был Нерожденным, стал орудовать ими, помогая себе выбраться наружу из утробы родителя.
В сознании у спасателей снова зазвучал безмолвный голос, но теперь он уже не был ясным и чистым. В нем ощущалась боль, и страх, и волнение. На счастье, он говорил самые простые слова:
– Друзья, родиться – значит умереть. Мой разум, мой телепатический дар гибнут, я становлюсь Защитником собственного Нерожденного, дабы оборонять его, пока он растет, мыслит и общается с вами. Прошу вас, берегите его…
Они немного задержались: Конвею пришлось ввести капитану сильное обезболивающее. У Флетчера была сломана берцовая кость. Капитан был в полном сознании, но под действием лекарства непрерывно говорил и говорил о Нерожденных телепатах и слепышах.
– Не переживайте так за них, капитан, – посоветовала ему Мерчисон. Они перенесли Флетчера в палату, и теперь патофизиолог помогала Нэйдрад снимать с него тяжелый скафандр. Конвей и Приликла готовили инструменты для небольшой операции. – В госпитале, – продолжала Мерчисон, – к ним отнесутся с любовью и заботой, не бойтесь. Хотя… могу себе представить, как обрадуется О'Мара, когда мы ему скажем, что Защитникам для того, чтобы они жили не тужили, нужна камера пыток. Не сомневаюсь, ваши товарищи, специалисты по контактам, срочно отправятся на планету Защитников, дабы пообщаться с телепатами широкого профиля…
– Но больше всего в Защитниках нуждаются слепыши, – не унимался Флетчер. – Вы только подумайте. Прожив миллионы лет в темноте, они наконец обрели надежду прозреть, хотя их «глаза» запросто могут прикончить их…
– Пройдет немного времени, – уверенно поговорила Мерчисон, – и в госпитале что-нибудь обязательно придумают. Торннастор просто обожает такие головоломки. Взять хотя бы, к примеру, эту «матрешку» – эмбрион внутри эмбриона, и так далее… Если нам удастся выделить секрет, который разрушает разумную часть мозга у новорожденного Защитника, а затем ингибировать его действие, мы получим Защитников-телепатов. А если мы попробуем постепенно снижать интенсивность избиений, которым они подвергаются всю жизнь, то мало-помалу сумеем окончательно избавить их от этих пыток, и тогда они, пожалуй, отучатся от привычки убивать и пожирать все и вся вокруг себя. Слепыши получат телепатические «глаза» без всякой опасности для себя и смогут путешествовать по всей Галактике.
Она умолкла и помогла Нэйдрад разрезать штанину форменных брюк капитана, посмотрела на Конвея и добавила:
– Готово. Можете приступать, доктор.
Мерчисон и Нэйдрад заняли свои места у операционного стола. Приликла запорхал над ними, излучая утешение и поддержку.
– Расслабьтесь, капитан, – сказал Конвей. – Забудьте о слепышах и Защитниках, с ними все будет в порядке. И с вами тоже. В конце концов я – Старший врач лучшей многовидовой больницы в Федерации. Но если вам так уж необходимо о чем-то поволноваться, то поволнуйтесь о той проблеме, что стоит передо мной в данный момент. – Он улыбнулся и добавил: – Уже лет десять я не вправлял сломанную берцовую кость у ДБДГ.
– Не понимаю, зачем слепцам понадобились какие-то защитники, если они умеют строить космические корабли.
– Вероятно, на одной планете у них есть естественные враги, с которыми они сами бороться не в состоянии… – начал было капитан.
– Потом, потом, – прервал его Конвей. – Об этом поговорим позднее, когда будем располагать большим объемом сведений. А теперь нам нужно срочно вернуться на корабль слепцов. Вероятно, сейчас мы находимся в максимально удаленной точке для телепатического контакта, поэтому нужно перебраться поближе. И на этот раз мы непременно завершим спасательную операцию…
Все немедики, кроме капитана, остались на «Ргабваре». Дело было не в том, что от Хэслэма, Чена и Доддса никто не ждал особой помощи вплоть до момента, когда стало бы необходимым вскрытие обшивки. Просто-напросто эти трое были не до конца осведомлены в том, как складывается ситуация, и потому могли внести ментальную сумятицу в картину общения с телепатом. Правда, на взгляд Конвея, и сами «парламентарии» были обескуражены ничуть не меньше членов экипажа.
Приликла снова разместился над обшивкой, дабы следить за эмоциональным излучением, если бы с телепатией ничего не вышло. Флетчер захватил мощный резак, которым предполагалось воспользоваться, если бы потребовалось срочно вскрыть обшивку и извлечь оттуда Защитника. Нэйдрад с носилками разместилась около люка. Несмотря на то что медики полагали, что слепец должен перенести декомпрессию более легко, чем ФСОЖ, Конвей и Мерчисон должны были поместить слепца на носилки и в срочном порядке вернуться с ним на «Ргабвар», если бы ему потребовалась медицинская помощь.
Головы у всех продолжали болеть. Мало этого: всем казалось, что им делают трепанацию черепа без наркоза. После контакта, продолжавшегося несколько секунд, в голове у спасателей не было ровным счетом ничего, кроме собственных мыслей и жуткой колющей боли. Когда Мерчисон, Флетчер и Конвей вошли в люк корабля слепцов, в этом смысле ничего не изменилось, и уж конечно, они не почувствовали себя лучше, услышав жуткий лязг и скрип, исходивший от пыточного механизма в коридоре.
– На этот раз давайте постараемся думать о слепцах, – сказал Конвей, когда они передвигались по прямому отрезку коридора. – Думайте о помощи им. Попытайтесь спросить, кто они, что они такое, – нам нужно узнать о них как можно больше, чтобы помочь уцелевшему слепцу.
Конвей еще не договорил, когда сам почувствовал, что что-то не так, и вдруг у него возникла твердая убежденность: если он не остановится и не обдумает все хорошенько, может произойти нечто непоправимое. Но очень трудно было не думать ни о чем, когда так нестерпимо болела голова.
«Мой защитник», – так телепат назвал ФСОЖ, когда все они находились на борту «Ргабвара». – «Вы думаете о моем защитнике».
Конвей догадывался, что чего-то недопонимает. Но что, что?
– Друг Конвей, – неожиданно услышал он голос Приликлы. – Оба уцелевших существа двигаются к вам по коридору-клетке. Они двигаются очень быстро.
Спасатели остановились и попытались что-то рассмотреть сквозь непрерывно снующие в разные стороны прутья. Капитан нацелил на клетку резак и спросил:
– Приликла, а вы не могли бы определить, не гонится ли ФСОЖ за слепцом?
– Простите, друг Флетчер, – ответил эмпат. – Они слишком близко друг от друга. Одно существо излучает злобу и боль, а второе – необычайное волнение, отчаяние, а также сильнейшую сосредоточенность.
– Это глупость какая-то! – прокричал Флетчер на фоне неожиданно усилившегося шума в коридоре. – Нам нужно убить ФСОЖ, если мы хотим спасти слепца! Я сейчас расчищу нам дорогу, чтобы…
– Нет, подождите! – испуганно остановил его Конвей. – У нас было недостаточно времени на раздумья. Мы ничего не знаем о ФСОЖ – Защитниках. Думайте. Сосредоточьтесь как можно сильнее. Спрашивайте мысленно: кто такие Защитники? Кого они защищают и зачем? Почему они так ценны для слепцов? Телепат ответил нам раз – может быть, ответит еще раз. Думайте же!
В этот момент из-за поворота вышел ФСОЖ. Он передвигался очень быстро, невзирая на то что по его панцирю немилосердно колотили металлические дубинки и колья. Четыре его увенчанных костяными наконечниками щупальца развевались во все стороны, обхватывали металлические прутья и гнули их. Один прут ФСОЖ выломал «с мясом». Грохот стоял немыслимый. Не сказать, чтобы ФСОЖ мчался опрометью, но двигался довольно быстро, учитывая его состояние – на его коже виднелись старые шрамы. Конвей не спускал глаз с ФСОЖ и не сразу среагировал, когда кто-то схватил его за руку.
– Доктор, мэм, да вы что, оглохли? – кричал Флетчер Конвею и Мерчисон. – Назад, к люку!
– Сейчас, капитан, – отозвалась Мерчисон, стряхнула руку капитана и направила видоискатель камеры на приближавшегося ФСОЖ. – Хочу занять… Я бы на месте этого существа не стала производить на свет потомство в такой обстановке, ноу ФСОЖ, похоже, нет выбора… Ой! Осторожнее!
ФСОЖ добрался до той части коридора, которую Флетчер частично расчистил резаком. Теперь ничто не мешало этому существу, и оно, доломав остатки решетки, повисло в невесомости и оказалось совсем рядом со спасателями. В таком положение ФСОЖ был беспомощен, и стоило ему задеть щупальцем стену, как его начинало вертеть на месте.
Конвей на четвереньках пополз в сторону люка. Мерчисон последовала его примеру, но капитан решил совершать отступление стоя. Он пятился назад и размахивал резаком, включенным на полную мощность, словно огненным мечом. Одно щупальце ФСОЖ обуглилось, но в остальном существо было целехонько. Вдруг Флетчер вскрикнул: костяной наконечник ударил его по ноге. Он оступился, магнитная подошва соскользнула и отскочила от пола. Капитан в полной беспомощности полетел по коридору.
Конвей инстинктивно схватил капитана за руку, когда тот пролетал мимо, и подтолкнул к люку. Через пару мгновений все трое были в шлюзовой камере и в безопасности – насколько можно было находиться в безопасности в нескольких метрах от разбушевавшегося ФСОЖ.
Но ФСОЖ слабел с каждой минутой…
Спасатели наблюдали за ним в щелочку из-за чуть приоткрытого люка. Капитан проверил механизм включения резака и направил его на наружный люк. Голосом, искаженным от боли, он произнес:
– Эта треклятая тварь мне, похоже, ногу сломала. Но теперь можно оставить внутренний люк открытым, взломать резаком наружный и быстро выпустить из корабля воздух. Это остановит мерзавца. Но где же другое живое существо? Где слепец?
Конвей медленно, но решительно поднял руку и закрыл огневое отверстие резака:
– Слепца нет. Вся команда погибла.
Мерчисон и капитан смотрели на него так, будто он в один миг из врача превратился в психически больного. Неторопливо, старательно подбирая слова, Конвей проговорил:
– В прошлый раз телепатический контакт происходил, когда мы были далеко от него. Теперь он совсем рядом, и надо попробовать снова. Ему долго не протянуть…
– Существо Конвей право, – прозвучал телепатический голос в сознании у всех троих. – У меня очень мало времени.
– И мы не имеем права медлить, – торопливо сказал Конвей, умоляюще глянул на Мерчисон и продолжал: – Думаю, некоторые ответы мне уже известны, но для того чтобы помочь ему, нам нужно узнать больше. Думайте, думайте изо всех сил. Кто такие слепцы? Кто такие Защитники? Почему они так ценны…
И вдруг они все поняли.
То был не медленный, постепенный процесс передачи знаний, а бурная река, хлынувшая в их сознания и наполнившая их всеми познаниями об этих удивительных существах.
Слепыши… Вот как они на самом деле назывались!
Слепыши когда-то, в незапамятные времена были всего лишь маленькими плоскими незрячими слизнями, ковырявшимися в первобытных хлябях своей планеты. Большей частью они просто подбирали всякий мусор, но порой кусали более крупных животных своим жалом, после чего постепенно поедали их. По мере того как слепыши увеличивались в размерах, их пищевые потребности росли. Они превратились в слепых охотников со столь высокоразвитым осязанием, что необходимость в других органах чувств у них попросту отпала.
Специализированные тактильные мозоли обеспечивали слепышам способность ощущать передвижение жертвы по поверхности почвы, определять характерные вибрации, и они могли лежать под землей, затаившись, в засаде, до тех пор, пока жертва не оказывалась совсем рядом с их жалом. Это позволяло им при необходимости преследовать добычу на большие расстояния, вплоть до ее логова, и потом слепыши либо нападали из-под земли, либо выбирались на поверхность и атаковали спящую жертву, предварительно по характерным вибрациям определив, что жертва спит. На поверхности они, конечно, мало что могли противопоставить зрячим бодрствующим противникам и часто из охотников сами превращались в добычу, поэтому их охотничья тактика сосредоточилась на различных вариантах засады.
На поверхности они имитировали следы и другие метки мелких животных и за счет этого ухитрялись заманивать в ловушки более крупных животных. Но поверхностные животные тоже на месте не стояли, они тоже увеличивались в размерах и силе, и многие из них не боялись жал отдельных слепышей. Пришлось слепышам объединяться для устройства засад. Объединение на почве добывания пищи привело к расширению внутривидовых контактов. Появились подземные кладовые, общины, поселки, города, коммуникационные системы. Слепыши стали «разговаривать» друг с другом, у них появилась тактильная система обучения детей, развились научные методы улавливания вибраций на больших расстояниях.
Слепыши умели ощущать вибрации под землей и в атмосфере, и постепенно, после изобретения различных усилителей и преобразователей, они смогли «ощутить» свет. Они научились пользоваться огнем, изобрели колесо, научились преобразовывать радиоволны в тактильные ощущения, и вскоре большие территории на их родной планете покрылись радиомаяками, и появилась возможность преодолевать большие расстояния на механическом транспорте. Слепыши признавали преимущества искусственных полетов, и большое число их сородичей погибло, ставя такие эксперименты, но все же из-за своей слепоты они предпочитали держаться поближе к земле.
Это вовсе не означало, что они не осознавали своей неполноценности. Практически все неразумные существа, обитавшие на планете слепышей, обладали способностью преодолевать небольшие, а порой и большие расстояния по воздуху. Эти животные очень точно ориентировались в пространстве, и им даже не нужно было ощущать направление ветра, вибрацию воздуха при его отражении от дальних объектов и так далее. Но слепыши по-настоящему не осознавали, что такое чувство зрения. В то же самое время, по мере того как их технический уровень рос и становились все сложнее те приборы, которыми они пользовались, слепыши стали ощущать множество сложных вибраций, исходивших из пространства за пределами их планеты. Слепыши догадывались, что эти вибрации исходят от разумных и, пожалуй, более высокоразвитых существ, и они стали думать о том, что эти существа, вероятно, могли бы помочь им обрести то чувство, которым владели все вокруг, кроме самих слепышей.
Множество слепышей погибло, осваивая дорогу в небо, и все же в конце концов они полетели к ближайшим планетам и научились странствовать между звезд… которых не видели. В отчаянии, с невероятными стараниями они вели поиски разумных существ, тщетно обшаривая одну планету за другой, и наконец обнаружили планету, где обитали Защитники Нерожденных.
Защитники…
Они зародились на планете с мелководными горячими морями, болотами и джунглями, где граница между растительной и животной жизнью в плане агрессивности и подвижности была почти незаметна. Для того чтобы остаться в живых, здесь нужно было передвигаться очень быстро, а доминирующего положения на этой планете добивались те, кто умел обгонять и убивать быстрее, а также производить на свет детёнышей, наиболее приспособленных к такой жестокой среде.
Еще на ранних стадиях эволюции страшная жестокость окружающей среды вынудила Защитников приобрести габитус, обеспечивающий максимальную защиту внутренних органов – сердца, легких, мозга и матки. Все эти органы были упрятаны под невероятно мощные мышцы и бронированный панцирь и при этом размещались в очень маленьком пространстве. Во время беременности происходило значительное смещение органов, так как растущему плоду тоже нужно было место, а плод к моменту родов достигал размеров почти взрослой особи. Крайне редко ФСОЖ оставался в живых после того, как производил на свет максимум троих себе подобных. Стареющий родитель, как правило, был слишком слаб и не мог устоять, когда на него набрасывался новорожденный.
Но главная причина, по которой Защитники достигли доминирующего положения на своей родной планете, состояла в том, что еще до рождения их младенцы были цивилизованными, высокообразованными и опытными в отношении принципов выживания существами. На заре эволюции этот процесс начался с того, что большая часть знаний такого рода передавалась на генетическом уровне, но затем за счет близкого расположения мозга родителя и плода начало происходить нечто вроде индуцированной биохимической реакции, подобной процессу мышления. Эмбрионы становились телепатами, способными принимать мысли на небольших расстояниях, и, находясь в утробе родителя, видели и слышали все, что видел и слышал он. Но еще до того, как рост эмбриона заканчивался, внутри него уже начинал вызревать новый эмбрион, еще острее ощущавший все краски мира, в котором жил его прапредок. Постепенно уровень телепатии возрастал, и эмбрионы обрели способность общаться с другими эмбрионами, когда родители находились в непосредственной близости друг от друга.
Чтобы эмбрион не мог причинить внутренним органам родителя слишком большой вред, на этапе внутриутробного развития первый пребывал в парализованном состоянии. Процесс предродовой депарализации приводил к потере разумности и телепатических способностей. Новорожденный Защитник не протянул бы долго в своем жестоком мире, если бы сохранил способность думать. Она бы ему попросту очень мешала.
Поскольку во время внутриутробного развития эмбрионам Защитников было положительно нечем заняться, как только получением информации об окружающем мире, обменом мыслями с другими эмбрионами и попытками установить контакт с неразумными обитателями своей планеты, разум эмбрионов развился поистине невероятно. Но они не имели возможности что-либо построить, собрать и вообще заняться какой-либо полезной деятельностью и каким-то образом повлиять на образ жизни родителей, которым приходилось все время убивать и кушать, дабы поддерживать в хорошей форме свои недреманные тела и потомство, зреющее внутри оных тел.
Таково было положение дел на этой симпатичной планете, когда туда впервые прилетел корабль слепышей и когда там состоялся их первый телепатический контакт с Нерожденными, вызвавший и у тех, и у других массу восторгов, но, увы, и первый физический контакт с Защитниками, при котором восторгов было не в пример меньше.
Сразу стало ясно, что эти два вида существ нуждаются друг в друге – слепыши, невзирая на свою физическую неполноценность, достигшие таких высот в технике, и Нерожденные, мощные телепаты, высокоцивилизованные создания, волею судеб заключенные в темницы, которые являли собой их родители – живые машины для убийства. Одни существа познавали мир через один-единственный источник ощущений, но научились летать к звездам. Другие были способны ощущать все на свете и делиться этими ощущениями, но при этом были прикованы к нескольким квадратным милям поверхности родной планеты.
После того как улеглась первоначальная эйфория и пали жертвами первые слепыши, уцелевшие договорились с Нерожденными о том, каким образом можно будет ассимилировать Защитников в их культуру. Прежде всего у слепышей было не так уж много звездолетов, но все же они запустили программу производства гиперкораблей, которые позволили бы им посещать планету Защитников Нерожденных и перевозить их на планету слепышей. Там среда обитания была не такой жестокой, но на поверхности царила почти полная первозданность. поскольку сами слепыши обитали под землей. Защитников Нерожденных планировалось поселить на поверхности, где они могли бы убивать и поедать местных животных. Эмбрионы при этом могли усваивать информацию о слепышах, об их подземной цивилизации и параллельно могли научить слепышей тому, что такое видеть – видеть растения, животных, небо и солнце, звезды, и так далее…
Потом, через многие годы, если бы Защитники прижились на планете слепышей, их планировалось в ограниченных количествах брать в космические полеты, дабы Нерожденные помогли слепышам в поиске новых планет и других разумных существ. Но прежде всего Защитники были нужны слепышам, как поводыри, на их родной планете, и их доставляли туда на специально сконструированных для этой цели кораблях. Один такой корабль перевозил одновременно всего двоих Защитников.
Подобные перевозки были очень опасны, и многие корабли пропали без вести – скорее всего из-за того, что Защитники вырывались из клеток и убивали слепышей. Но все же больше всего слепыши горевали из-за потери Защитников и драгоценных Нерожденных.
В данном случае один из Защитников вырвался из клетки, но не сразу потерял сознание после того, как его система жизнеобеспечения, щедро награждавшая его пинками и тычками, была отключена. Он убил одного из членов экипажа, а потом и второго, когда тот бросился на помощь первому, а потом случайно погиб от жала третьего слепыша. Но этот слепыш успел перед смертью выбросить аварийный маяк и отключить механизм клетки, дабы второй, оставшийся в живых Защитник потерял сознание и не сумел бы напасть на потенциальных спасателей до тех пор, пока разумный эмбрион не объяснил бы им суть дела.
Но слепыш совершил две ошибки – обе не по своей вине. Он предполагал, что кто угодно может войти в телепатический контакт с эмбрионом Защитника так же легко, как это удавалось самим слепышам. А еще он надеялся на то, что, когда Защитник отключится, эмбрион останется в сознании…
Поток знаний, хлынувший в разум спасателей, мало-помалу утих. Теперь вместо знаний общего порядка начали поступать более специальные, стала слышаться ясная разговорная речь…
– …Существа, именуемые Защитниками, со времени своего появления на свет подвергаются непрерывным атакам, и постоянные удары и толчки являются важной, неотъемлемой частью их существования. Прекращение подобного внешнего воздействия, если я правильно понимаю мысль существа по имени Конвей, аналогично параличу, при котором резко падает артериальное давление, пропадают сенсорные ощущения и значительно снижается активность произвольных мышц. Существо по имени Мерчисон совершенно справедливо полагает, что такие же неприятные последствия грозят и эмбриону.
Когда существо по имени Флетчер случайно включило систему коридорных механизмов, начался процесс возвращения сознания и ко мне, и к моему Защитнику, но затем, при отключении системы, процесс потери сознания возобновился, однако потом вы вновь включили систему нашего жизнеобеспечения по настоянию существа по имени Приликла. С его сознанием я не могу войти в контакт, хотя он более чувствителен к моим чувствам, нежели к мыслям. Он верно определил мои ощущения как отчаяние и смятение – ведь мне нужно было все объяснить вам перед тем, как я погибну.
И пока еще есть время, я бы хотел поблагодарить вас всеми силами за то, что вы установили со мной контакт, и за то, что через ваши умы я познал множество удивительных чудес, которые существуют не только на моей планете, на планете слепышей, но повсюду в вашей Федерации. Простите за ту боль, которую вам причинил этот контакт, за травму нижней конечности, от которой пострадало существо по имени Флетчер. Как вы понимаете, я не отвечаю за действия своего Защитника…
– Погоди, – вдруг прервал Нерожденного Конвей. – Тебе вовсе не обязательно умирать. Система жизнеобеспечения, коридорные механизмы и устройство выдачи питания по-прежнему работают и будут работать, пока мы доставим этот корабль в Главный Госпиталь Сектора. Мы можем о тебе позаботиться. У нас намного больше возможностей, чем у слепышей…
Конвей умолк. Он предлагал помощь, а сам чувствовал себя беспомощным. Защитник висел посреди коридора, раскинув щупальца во все стороны. Он тыкался в стены и медленно, все медленнее вращался. Можно было не сомневаться: он умирал. Его было очень хорошо видно, и потому у спасателей была полная возможность проследить за началом родов. Из отверстия показалась сначала голова младенца, затем – четыре щупальца. Пока они не двигались, они еще были парализованы. Но вот в одно мгновение щупальца расправились, и тот, кто еще несколько минут назад был Нерожденным, стал орудовать ими, помогая себе выбраться наружу из утробы родителя.
В сознании у спасателей снова зазвучал безмолвный голос, но теперь он уже не был ясным и чистым. В нем ощущалась боль, и страх, и волнение. На счастье, он говорил самые простые слова:
– Друзья, родиться – значит умереть. Мой разум, мой телепатический дар гибнут, я становлюсь Защитником собственного Нерожденного, дабы оборонять его, пока он растет, мыслит и общается с вами. Прошу вас, берегите его…
Они немного задержались: Конвею пришлось ввести капитану сильное обезболивающее. У Флетчера была сломана берцовая кость. Капитан был в полном сознании, но под действием лекарства непрерывно говорил и говорил о Нерожденных телепатах и слепышах.
– Не переживайте так за них, капитан, – посоветовала ему Мерчисон. Они перенесли Флетчера в палату, и теперь патофизиолог помогала Нэйдрад снимать с него тяжелый скафандр. Конвей и Приликла готовили инструменты для небольшой операции. – В госпитале, – продолжала Мерчисон, – к ним отнесутся с любовью и заботой, не бойтесь. Хотя… могу себе представить, как обрадуется О'Мара, когда мы ему скажем, что Защитникам для того, чтобы они жили не тужили, нужна камера пыток. Не сомневаюсь, ваши товарищи, специалисты по контактам, срочно отправятся на планету Защитников, дабы пообщаться с телепатами широкого профиля…
– Но больше всего в Защитниках нуждаются слепыши, – не унимался Флетчер. – Вы только подумайте. Прожив миллионы лет в темноте, они наконец обрели надежду прозреть, хотя их «глаза» запросто могут прикончить их…
– Пройдет немного времени, – уверенно поговорила Мерчисон, – и в госпитале что-нибудь обязательно придумают. Торннастор просто обожает такие головоломки. Взять хотя бы, к примеру, эту «матрешку» – эмбрион внутри эмбриона, и так далее… Если нам удастся выделить секрет, который разрушает разумную часть мозга у новорожденного Защитника, а затем ингибировать его действие, мы получим Защитников-телепатов. А если мы попробуем постепенно снижать интенсивность избиений, которым они подвергаются всю жизнь, то мало-помалу сумеем окончательно избавить их от этих пыток, и тогда они, пожалуй, отучатся от привычки убивать и пожирать все и вся вокруг себя. Слепыши получат телепатические «глаза» без всякой опасности для себя и смогут путешествовать по всей Галактике.
Она умолкла и помогла Нэйдрад разрезать штанину форменных брюк капитана, посмотрела на Конвея и добавила:
– Готово. Можете приступать, доктор.
Мерчисон и Нэйдрад заняли свои места у операционного стола. Приликла запорхал над ними, излучая утешение и поддержку.
– Расслабьтесь, капитан, – сказал Конвей. – Забудьте о слепышах и Защитниках, с ними все будет в порядке. И с вами тоже. В конце концов я – Старший врач лучшей многовидовой больницы в Федерации. Но если вам так уж необходимо о чем-то поволноваться, то поволнуйтесь о той проблеме, что стоит передо мной в данный момент. – Он улыбнулся и добавил: – Уже лет десять я не вправлял сломанную берцовую кость у ДБДГ.